За все, чем мы дорожим

– Слушай, но как же так…

– Я не знаю, – хмуро ответил он. – Ах да, ты же не в курсе… Снайпера не было с нами, когда мы гоняли пиратов. Он пошел на флагман. И в одиночку удерживал контроль, пока не подошли мы. Да еще меня сумел прикрыть.

Он запустил пальцы в волосы и коротко ругнулся на родном языке. Я не смогла удержаться и потянула его за рукав. Он резко отстранился. Ах да, я совсем забыла, он не любит, когда к нему прикасаются.

– Прости. Слушай… все ведь будет хорошо, да?

– Надеюсь. Очень. Ты лучше иди к себе, ладно?

Ну конечно, ему самому плохо, а тут я. Я пробормотала «извини» и ушла. Но не к себе, а опять в сторону медотсека. Не знаю, сколько я там просидела, но в какой-то момент из-за двери выглянула доктор Картье, и вид у нее был совершенно замученный.

– Если будешь здесь бродить, тебя поймают мои кадеты и отправят драить медблок, а то у них самих дел полно. Не советую попадаться, – она даже улыбнулась, но очень криво. – Эжени, ну правда, сюда пока нельзя. Будет можно – я же первая позову.

Я кивнула, но с места не сдвинулась. Ну не могу я взять и уйти, это же Снайпер… Доктор Картье тяжело вздохнула и подвела меня к окошку:

– Ну смотри. Не бойся, он жив, да и не увидишь ты ничего такого, операционный модуль уже отработал. Это все датчики – дыхания, пульса… Светодиоды показывают, что все нормально… ну, насколько сейчас можно говорить про «нормально». Он действительно тяжело ранен. По крайней мере, все под контролем. Состояние мы стабилизировали, об улучшении говорить пока не приходится. Жить будет, не беспокойся, я прослежу, – сказала она даже с какой-то злостью в голосе. – А ты держи витаминку, на тебе лица нет. Азурианская черника, полезная штука. Чувствую, на Сомбре намучаюсь я с вашим иммунитетом, вы же все к жизни на станциях привыкли, а ты еще и очень рано начала… Так, кого еще принесло? Точно полы мыть отправлю!

Я обернулась – у входа в медотсек стоял Дарти.

– Брысь, – коротко сказала доктор Картье. – Отсюда вижу, что за прошедшее время ничего нового с тобой не случилось. Хочешь сделать что-нибудь полезное – сделай кофе. Мне. Да, и такое бывает. Я же знаю, что у тебя запасы на пару лет по меркам нормального человека, хоть раз пользу принесут.

И добавила чуть менее сурово:

– Ребята, ну правда, не маячьте. Нам сейчас нужны все наши силы и внимание. А вы тут скоро дыру в стенке проглядите.

– Пошли кофе пить, – подмигнул мне Дарти. – Раз уж сама доктор Картье теперь на моей стороне. Ну не смотри ты так. Легенды Сферы так просто не умирают, это я тебе точно говорю. Пошли, я тебе про капитанскую пушку расскажу. Там такое было! Ты ж в Сфере пару лет, не больше? А я пять, и я такого и близко не видал!

Дарти говорил без умолку и о чем попало, только бы меня развлечь. Хороший он. И кофе у него вкусный. Еще он угостил заглянувшего к нам Деверо. Тот сказал, что больше любит чай, Дарти фыркнул и понес обещанную кружку кофе доктору Картье. Опять всем не до меня. Хотя Деверо вроде бы никуда не торопится…

– Энсин Деверо, а вы могли бы мне рассказать еще про Азуру?

Он почему-то смутился и сказал:

– Пожалуйста, зови меня Люсьен.

36.

Асахиро

Несмотря на угрозы Зои, бродить по кораблю я пошел гораздо раньше, чем через сутки. Потому что сидеть у себя не было никаких сил. Раны меня почти не беспокоили – во всяком случае, меньше, чем мои собственные мысли. Я слишком долго пробыл в Сфере, чтобы сохранить веру в легенды, но, признаюсь, в глубине души и я привык считать Снайпера неуязвимым. А кто бы не счел, после того боя с «Синей Молнией». Я до сих пор жалею, что не участвовал – но что делать, примерно в то же время я сам чуть на тот свет не отправился. А сейчас… Ведь Снайпер полез в это все, фактически, из-за меня. Он же рассказывал – одно мое имя убедило его пойти с Деверо. И получается, что вот уже второй раз, после истории с Дестикуром, он прикрывает меня. И на этот раз – в самом буквальном смысле. Он ведь сам уже дрался на пределе возможностей. Раненый. После боя в одиночку против целой команды. Едва различая своих и чужих. И вмешался, чтобы помочь мне. А ведь изначально я, а не он, взялся разбираться с этими пиратами. А он принял на себя удар вместо меня.

Я со злостью стукнул кулаком по стене. Правым, и это было зря – повязка сдвинулась, и порезы снова раскрылись. Странно, но боли я вообще не почувствовал – не до того. Я машинально принялся стирать со стены следы крови, когда сзади раздался спокойный голос Нуарэ:

– Контрактор Фудзисита, поберегите себя и имущество космофлота. Я, кстати, как раз искал вас.

– Да? – я обернулся. Нуарэ вновь обрел свой обычный вид бравого космического офицера из фильмов про Экспансию – идеальная осанка, полная невозмутимость, и только пластырь на щеке напоминал о бое на флагмане.

– Не хотите через некоторое время составить мне компанию и пообщаться с нашими противниками, точнее, с тем, что от них осталось? Вы лучше владеете информацией о здешней части их похождений.

– Если только попугать кого, – криво усмехнулся я. – Я, конечно, знаю, как убедить оппонента общаться, если он того не хочет, но боюсь, что с конвенциями просвещенного космоса это имеет мало общего. Я же наемник, родом из криминальных кланов, все дела.

– Мне не кажется, что дело дойдет до крайних мер, – в тон мне ответил он. – И да, вы им еще перед боем неплохо отрекомендовались, я все слышал. Кстати, не ожидал, что у контрактора Дарти столь насыщенная биография.

– Кое-что он преувеличил, но немного, – я невольно улыбнулся, вспоминая, что мы тогда несли в эфире. – Он же вляпывается во все, во что может вляпаться. С другой стороны, при этом он все еще жив и относительно цел, в то время как меня в половине таких историй давно бы пристрелили, а в половине я бы сам застрелился раньше.

– Зачем такие крайности? – Нуарэ поднял бровь. – Этим же разве что терранское дворянство докосмической эры развлекалось. Хотя… знаете, в чем-то я могу понять.

– На моей родине, куда мне путь заказан, подобные жесты и сейчас в ходу. Мои соотечественники поныне полагают себя наследниками самураев, хотя больше в них, пожалуй, от якудзы двадцатого столетия. Но и для меня самого понятия чести – не пустой звук.

Сам не знаю, с чего я так разоткровенничался, но говорить о чем угодно было лучше, чем и дальше сидеть наедине с собственными мыслями. Нуарэ чуть нахмурился:

– Когда слышу о таких вещах, начинаю любить Сомбру еще больше. Уж простите. Наш менталитет подразумевает в первую очередь пользу, которую человек может принести обществу в целом, ну или хотя бы своему окружению. А вопросы чести – это только его личное дело. И отвечает он только перед собственной совестью.

– Вам не за что просить прощения. Моим домом давно стала Сфера. Хотя определенные принципы мне привили слишком прочно. Может, это и старомодно, но что есть, то есть. Впрочем, тут дело даже не в вопросах чести. Со мной слишком много счетов и мне известно слишком много сведений, чтобы в Сфере я мог бы кому-то даться живым. Но, по крайней мере, я сам выбираю, за чьи интересы драться. Я называю себя наемником, но выбор союзников для меня – вопрос не выгоды, а моего самоуважения, если угодно. И я достаточно хороший боец, чтобы вопрос о самоубийстве не встал за семь лет ни разу.

– В последнем я даже ни на миг не сомневаюсь. И очень уважаю вашу позицию. В конце концов, национальную гвардию и Космофлот нередко называют цепными псами, а то и чем похуже. Но кто-то должен защищать наших граждан. Даже если они о нас ничего хорошего не сказали, – в его глазах снова вспыхнул характерный огонек. Похоже, невозмутимый коммандер Нуарэ – это лишь внешняя оболочка. Но не мне за нее лезть. Я лишь коротко кивнул:

– Как писали в старых книгах, делай что должен, и будь что будет. Я давно не принадлежу ни к каким структурам, но у меня свои обязательства. Сейчас мое главное обязательство – перед вами.

Нет, все-таки от этой темы мне никуда не деться. Впрочем, пожалуй, Нуарэ я могу это сказать. После эпизода с «железным снегом» его нельзя считать чужим, он – боевой напарник. Пауза затянулась, Нуарэ смотрел на меня выжидающе, и я проговорил:

– А Снайпер вызвал огонь на себя. Вместо меня. И пришел он сюда за мной.

– О… кажется, я понимаю. Но вы же знаете его методы, ведь правда? Думаете, вы бы смогли его отговорить?

Я не ответил. Нуарэ и сам прекрасно знал ответ. Он шагнул ближе:

– Асахиро, – уже не «контрактор Фудзисита»! – вас успокоит, если я скажу, что, если бы не мсье Вонг, еще неизвестно, чем бы закончилась эта история? Как минимум, у нас не было бы шанса нейтрализовать их флагман. А мы, в свою очередь, дали ему шанс вернуться живым, и Габи… лейтенант Картье обязательно поставит его на ноги, – взгляд коммандера заметно потеплел.

– Я знаю, – вздохнул я. – Снайпер не просто отличный боец, равных ему в Сфере почти нет. Просто меня не отпускает чувство, что я сделал недостаточно. Потому что главный удар принял на себя он. Еще и меня прикрыл, когда я проворонил атаку, хотя сам уже был ранен. В который раз я обязан ему жизнью. В доктора Картье я верю всей душой, но… Простите за эти излияния. Не могу перестать думать, что, если бы…

– Если бы у бабушки был бы антиграв, была бы не бабушка, а звездолет, – неожиданно подмигнул Нуарэ. Я не выдержал и расхохотался – настолько эта фраза не вязалась с Нуарэ и его обычным хладнокровием. Коммандер удовлетворенно кивнул – видимо, на то и рассчитывал. Действительно, меня наконец отпустило. А Нуарэ продолжал:

– Асахиро, не надо этой ложной скромности, я видел вас в бою. Замешкались с той гранатой, но и я здесь тоже не для красоты. На то и команда, чтобы было кому прикрыть. А вы прекрасный боец, и вы сделали все, что могли. И мы. Каждый из нас. Вы же сами только что сказали: делай что должен, и будь что будет. Именно благодаря нам всем мсье Вонг сейчас жив, и теперь ему уже точно ничего не угрожает. Кроме, пожалуй, смертной скуки лежачего периода.

Я коротко поклонился:

– Спасибо, коммандер… Рафаэль. Вы абсолютно правы. Это был хороший бой. Просто Снайпера я считаю своим другом и в некотором роде наставником, так что отчасти привык верить, что с ним ничего не может случиться. И когда он вот так рухнул, меня… выбило из колеи.

Нуарэ добродушно усмехнулся:

– Увы, мы все не безупречны. Я не так давно убедился в этом сам. И, знаете, не раз еще помянул тех терранских дворян… Впрочем, это к делу не относится. А от боевых ранений никто не застрахован. У нас предполагалось мирное сопровождение дипломатической миссии, а получилось… то, что получилось.

– Вы правы. Я, в общем, даже с учетом Снайпера не ожидал, что так легко отделаюсь. Похоже, эти красавцы и правда сильны, только когда нападают на неподготовленного противника и режут народ по каютам, – я сжал кулаки.

– Вот мы это и выясним. А в медотсек я бы на вашем месте заглянул, – Нуарэ показал взглядом на мою руку. – Я вас вызову.

Я отправился сдаваться Зои. От нее я узнал, что Снайпер пришел в себя.

Интермедия. Братья

1.

10 июля 3048 года

Разговоры на «Кашалоте»

Запись с коммуникатора Люсьена Деверо

– А я ему и говорю: ты тут Бешеного Кевина из себя не строй, он такой был один, второго не надо.

– Кого-кого не строй?

– Ну ты даешь. Первый день в Сфере, что ли? Ты что, про братцев Синко не слышал?

– Ну слышал, что были такие, и вроде даже с тобой в одной команде, но не сильно более того.

– Куда Сфера катится? Молодежь да таких легенд не знает! Ну, поскольку я с ними и правда был в одной команде, давай расскажу. Только, может, отсядем?

– А что тебе не так?

– Да очкарик этот в синем мне не нравится. Оно, конечно, уже дело прошлое, но я при Синем секторе трепаться не готов.

– Эрни, выдохни. Во-первых, мы на «Кашалоте», а во-вторых, где ты в Синем секторе такую форму и такую расцветку видел? И такие стволы, кстати? Это из тех, которые недавно на ремонт тут встали. Нормальные парни, техникам жирно заплатили, ведут себя прилично, в драку не лезут. А это, кажется, тот парень, который давеча целый ящик чая купил. У бармена глаза были по чайнику!

– Ха, могу представить! Ладно, и правда что-то вскидываться не по делу стал. В бою встречу, тогда и поговорим, а пока и черт бы с ним. Только последний вопрос – много их тут таких?

– Ну я троих или четверых видел. И кстати, за чаем этот парень ходил в компании, ни много ни мало, Снайпера. Хотя, может, и померещилось.

– Да брось ты, откуда он тут возьмется. Все, в «Синей Молнии» он, так они ему и дали свободно шариться. Я вообще думаю, что вряд ли его надолго в живых оставят. Пока он им нужен – одно дело, а там… Жаль парня.

– Тебе-то чего жалеть? Думаешь, не он твою «Пантеру» Гордону сдал?

– Кто там кого сдал – я не знаю и знать не рвусь. А знаю я то, что когда выносили «Пантеру», я нарвался в аккурат на Снайпера. И, как видишь, выжил. Я и выстрелить не успел, как он оказался рядом. Блокировал мою руку – все, думаю, кранты, в ближнем бою ему равных нет – и говорит: «Я тебя не видел. Уходи, если сможешь прорваться». И все, растворился, как не было его. Я, понятно, челюсть отвесил, но жить я хочу больше, чем загадки разгадывать. И тем более чем какие-то там счеты сводить. И я тебе так скажу – он не по своей воле к Гордону перешел. Иначе грохнул бы меня и весь разговор, мы общались, конечно, но друзьями никогда не были. А он не тот человек, чтобы чисто по старой памяти противника щадить. Как оно там было – повторюсь, не знаю и знать не хочу, и вообще, я тебе про Синко хотел рассказать. Возьми мне виски, что ли, будет плата за просвещение.

– Держи, о великий наставник. Внимаю.

– В общем, дело было так. В Сферу Синко пришли шесть лет назад. Новички и новички, Кевину восемнадцать, Дэну шестнадцать. Хотя как раз Кевин, по ходу, новичком не был. Я-то с ними позже познакомился, но по всему было видно, что учился он не только в Сфере. Где – хрен его знает, не распространялся. Но я много народа повидал и таких отличать умею. Вообще, время тогда было тихое. Разве что Отличник о себе иногда заявлял, но Отличник – это стихийное бедствие хуже «Синей Молнии», эти хоть сколько-то предсказуемы, а он был полным психом. Ну да не о нем речь. И, кстати, тогдашний командир «Синей Молнии» был куда спокойнее Гордона. Короче, хорошее было время.

– Да ты прямо ветеран!

– Ну слушай, я десять лет тут торчу и кое-что видел. В общем, раньше Синко тусовались в «Ночной охоте» – слышал про этих ребят, ничего так парни. И командир на них надышаться не мог. Ну а что, бойцы хорошие, особенно Кевин, друг за друга порвут – даром что Дэн, в общем, тихий был. И все бы хорошо, если бы однажды кто-то из гвардии не ляпнул про Дэна, что он типа крут, только пока за спиной брата прячется. А Кевин это услышал.

– И что?

– И все. Того парня Кевин убил. В поединке. Я Дэна как-то расспрашивал – это был не наш обычный махач, когда начистили друг другу морды и вместе пошли пиво пить. Кевин такое вообще не понимал, он если уж дрался – то всерьез и в полную силу, и того парня он именно что сознательно убивал. Их тогда разняли, но поздно, чувак умер в госпитале. Разнимал, кстати, в том числе Дэн – он зла не держал, типа, мало ли кто что треплет. Ну, Кевин хлопнул дверью и ушел вместе с братом.

– Вот точно Бешеный Кевин!

– Ага, вот за эту историю к нему прозвище и прилипло. Правда, в лицо ему это лучше было не говорить, за это тоже убить мог. Проверять, сам понимаешь, не тянуло. Он, когда к нам пришел, прямым текстом сказал: в драке убил оппонента, не стал дожидаться, пока выпрут, ушел сам.

– Очаровательно. Это когда было?

– Чуть больше четырех лет назад.

– А «Ариэль»?

– Три года назад. Ну хоть что-то знаешь.

– Эрни, обижаешь. Я, может, и не такой матерый, как некоторые, но уж такие вещи слышал. Я к чему – вообще, странно, что Синко не сунулись на «Ариэль», да и «Пантера» ваша была очень боевой командой…

– Знаешь, я сам об этом думал. Чтобы Кевин да большую драку пропустил? Но то ли у него еще остатки крыши сохранились, то ли Снайпера над собой командиром не хотел. В том альянсе-то Кевин был бы рядовым боевиком, не более. В общем, они соваться не стали. А нам как команде вообще не до того было, на нас аккурат тогда «Корсары» насели.

– Это Монти Хэнн, что ли?

– Ага, он самый. Снайпер его звал на «Ариэль», он отказался. И пошел в мутной воде рыбку ловить. Он же типа нейтрал, ему пофиг, с кем воевать. Решил вот с нами. Нет, мы его в итоге с базы выкинули, он на этом деле полкоманды положил, впрочем, ему не привыкать. Но и нам досталось. Так что лично я все ариэлевские события провалялся в госпитале, Хэнн мне руку перебил. Ты на меня не смотри, левша я с рождения. Как раз в том и проблема была, что прилетело мне в левую, вообще ничего делать не мог. Ну, бывает хуже, зато могу гордиться, что схлестнулся лично с Хэнном и остался жив. Да к чертям Хэнна, куда его, впрочем, уже и отправили.

– Все тот же Снайпер, что характерно.

– Вот уж в чем я его могу понять. Ну так вот, отделались мы от Хэнна, слушаем, что про «Ариэль» рассказывают, и охреневаем. Снайперовский альянс полег весь, про него самого ни слуху ни духу. Вроде бы погиб, но тела никто не видел, катер его тоже никто не нашел, в общем, сошлись на том, что с корабля выбраться как-то смог, на чем и загнулся. Потому что какое там было мочилово, да если он, как говорили, с Гордоном один на один дрался… ну не было там шансов выжить. Гордон и тот вон чуть там не остался, мне рассказывали очень романтическую историю, как его один из бойцов на себе выволакивал. Но Гордон-то оклемался, чтоб его, а про Снайпера по-прежнему никаких вестей. Ну, думаем, все, боец он был отличный, но бессмертных в Сфере нет. Жаль, конечно, всего-то двадцать один год чуваку был…

– Слушай, я ж с ним как-то пересекался, думал, он старше!

– Все так думают. Он в Сфере с четырнадцати лет, соответственно, сейчас ему двадцать четыре. Если еще жив вообще, в чем я не уверен. Так ты дальше слушай. Прошло, в общем, уже полгода, все в основном поуспокоились, пошел наш обычный бардак, и тут к нам заявляется Снайпер. Лично. Этот его прищур, рука к кобуре как приклеилась – в общем, ни с кем не спутаешь, да ты сам видел. Наши орлы, понятно, вытаращились как на привидение. А он спокойно так – а я, говорит, к вам, ежели пустите. Ну еще б не пустить. Естественно, к нему прилипла вся команда, выяснять, как оно так вышло. А хрен нам. Он ничего не помнит. Ну или говорит, что не помнит, что в его случае одно и то же. Видимо, все-таки подобрал его кто-то. Странно, практически все его союзники были на «Ариэле» и там и полегли, но что уж там. А вдвойне мы охренели, когда увидели, что он дерется как раньше! Я не медик, конечно, но после такого если и выживают, то ни о каких боях уже речи не идет. То есть мало того, что он выжил – эта мясорубка для него прошла бесследно! Тут уже никто ни о чем не спрашивал, это из разряда чудес.

– Ну ладно, это все здорово, а Синко-то тут при чем?

– А ты слушай. Снайпер вскоре закорешился с Дэном. Ну в общем да, если кто и способен даже Снайпера к себе расположить, так это он. Кевин скрипел зубами, но до поры до времени молчал – в конце концов, на его авторитет вроде как никто не покушался. Другой вопрос, что Снайпер объективно круче, и Кевин этого не мог не видеть. Но, повторюсь, до поры до времени сидел тихо.

– Удивительно.

– Ну, слушай, Кевин хоть и псих, но не идиот. Да и Снайпер с ним старался пересекаться по минимуму. В общем, все это могло продолжаться довольно долго, но тут Кевина тяпнула очередная муха. Такие психи, как он, обычно в мирные периоды вообще крышей едут, а у нас как раз затишье настало. Ну были драки, конечно, куда без них, но больше шума, чем толку. Хотя нескольких парней потеряли. Ну Кевина и переклинило. Уже и команда ему нехороша, и командир урод и кладет народ пачками, в общем, завелся и собрался в очередной раз уходить. А Дэн чуть ли не впервые в жизни попытался его отговорить.

– Что-то у меня ощущение, что ничем хорошим это не кончилось.

– Гений интуиции. Я при разговоре не присутствовал, но Кевин разорался на всю базу, так что трудно было не слышать. Типа, он Дэна защищает и все такое, а тот его решил бросить и вообще от брата отказывается, да как он может, да ему этот чертов Снайпер дороже брата…

– Во псих!

– Ну а я тебе о чем. А главное, такой чем больше орет, тем больше заводится. Финал я уже видел сам – решил подойти, если мордобой, так вмешаюсь. Ага, ладно бы мордобой – Кевин за пистолет схватился. И ведь выстрелил бы, ему уже конкретно крышу рвало, и я бы, например, ничего сделать не смог. Но этот бардак слышал не только я, но и Снайпер. А у него реакция не чета моей. Ну… руку он Кевину если не сломал, то вывихнул точно. Кевин еще куда-то рыпнуться пытался, он все-таки тренированнее многих, а Снайпер ему говорит, спокойно так: «Тронешь Дэнни – пристрелю». Он словами не бросается, и Кевин это, видимо, понял. Буркнул, что Дэн ему больше не брат, и свалил с корабля.

– Туда и дорога.

– Да мы тоже так подумали, на тот момент Кевин уже много кого задолбал. А вот Дэн оклематься так и не смог. И прожил от силы полгода.

– Блин, вот за что этого психа было так любить?

– А кто ж его знает. Ну, брат все-таки, все дела.

– А что с Дэном-то вышло? Застрелился, что ли?

– Угу, чужими руками. Как оно обычно и бывает. Сам же, наверное, видел – если чувак в раздрае, он начинает нарываться. Лезет вперед не глядя, все такое. Ну, понятно, если кто так на пулю напрашивается, он ее вскоре получает. А наши, балбесы, все за чистую монету принимали – типа, вышел наконец из тени брата и показал, на что способен. Балбесы, одно слово. А с другой стороны, что тут сделаешь, бесконечно прикрывать не будешь. Снайпер пытался, но сам вскоре ушел.

– А он чего?

– Ну, тогда он особо планами не делился. Видать, опять на него кто-то наехать решил, и он, чтобы не подставлять команду, слился в туман. Типа, он-то разберется, а нам лишние проблемы не нужны. Так что он свалил, а Дэн остался. И одно время казалось, что вроде отпустило его, особенно когда он к нам Женьку привел.

– Это кто такой?

– Не такой, а такая. Дэн познакомился на Терранове с девчонкой и привел ее в Сферу. И нечего ухмыляться, ей всего четырнадцать было. Пятнадцать уже у нас на корабле исполнилось.

– И что, вот прямо девчонка-боевик?

– Угу. Я ее в деле видел, неплохо. Ну нормальный новичок такой, в истерику от реальной драки не впадает, даже сама кого-то грохнула и очень удивилась. Я, говорит, вообще по ногам целилась. Ну все так начинают, я вон себя помню, хотя я и постарше был. В общем, все шло хорошо до той чертовой драки с «Волкодавами».

– А там чего?

– А там единственной жертвой оказался Дэнни. «Волкодавов»-то мы выкинули даже быстрее, чем «Корсаров», будут еще всякие шавки с «Пантерой» тягаться. Да они и сами это поняли и заторопились на выход, да не все успели. И вот иду я, смотрю, не засел ли кто незамеченный, и слышу – рядом кто-то хлюпает. Сунулся в соседний коридор – а там Женька рядом с Дэнни сидит и ревет. Он очередь словил, похоже, чуть не в упор, без шансов вообще. А самое паршивое – я только тогда понял, что он на это и нарывался. Потому и оторвался от остальных, разве что Женька увязалась. И не заметили. Наши балбесы и я балбес. А что уж тут сделаешь. Женьку под руку взял, какой-то фигни наплел и мало не на себе в каюту отволок. Саму ее не зацепили, но ты ж понимаешь.

– Да еще бы. Только вот кто ее драться пустил? Ты ж говорил, ей едва пятнадцать было, я уж молчу, что девчонка…

– Да про то, что девчонка, у нас половина народа не помнила, я сам иногда сбивался. Худющая, стриженая, форма болтается, разберешь тут. А кто пустил – Женька никого особо не спрашивала. Говорит, хочу драться, и все тут. Ну, уговорили хотя бы совсем уж на передний край не лезть, и на том спасибо. А после гибели Дэнни она от нас ушла. Не могу, говорит, все напоминает. Но позже вернулась, через год примерно. Уже вся из себя боевик, даже где-то огрести пару раз успела. Ну что, взяли обратно, какие проблемы. Правда, в итоге вышло, что аккурат под «Синюю Молнию» подвели.

– Ну, не у вас, так еще у кого попала бы. Да и, может, жива еще, слышал же, Гордон мелких не трогает.

– А еще я слышал – да и видел – что у Гордона в бою крышу рвет к чертям, поди там разбери, кто на тебя вырулил. Да и потом, он не тронет, так кто другой вникать не станет. Когда я в ангары пробрался, Женькин катер был на месте. Три месяца никаких вестей, так что, думаю, они таки с Дэнни воссоединились. А я вот тут торчу.

– Что, ни к кому не прибился еще?

– Да вот не сложилось пока. Да, пожалуй, оно и к лучшему, потому что звал меня к себе никто иной, как Кевин Синко.

– Во дела! Да, он-то что все это время делал?

– Он? Жил и жизни радовался. Вообще, кажется, думать забыл, что у него когда-то брат был. Вбил себе в голову, что это все из-за Дэнни, ну и все. Хотя, как по мне, на того же Снайпера больше поводов крыситься было. Но с крышей Кевин таки распрощался. Он ведь что мне предложил? На «Синюю Молнию» идти!

– А ты чего?

– А я, как можно видеть, раз я все еще жив, Кевина послал. Во-первых, нахрен он мне в командирах не сдался, во-вторых, если уж я от «Синей Молнии» чудом ушел, второй раз нарываться не стану. Так ему и сказал. Кевин понес совсем уж пафосный бред про месть и все такое, я его послал вторично. Ребят жаль, но моя жизнь мне дороже, чем всякие высокие мотивы. Один хрен их не вернешь, а к ним на тот свет я не тороплюсь.

– Тоже правильно. Ну и, я так понимаю, Кевин доигрался.

– Угу. Как я слышал, Снайпер как-то узнал про смерть Дэнни, так что Кевину он лично шею свернул. Из команды, насколько мне известно, не уцелел никто. Вот тебе и высокие мотивы, блин. Повелся бы – лежал бы с ним в компании.

– Точно. А тебя что, кроме Кевина, никто к себе не звал?

– Да я и сам особо не напрашивался. Пока подлечился – все-таки краем зацепило – пока выдохнул, сам понимаешь, не каждый день так по краю проходишь. А кстати, ты сам-то где сейчас?

– Да где и был, в «Кобре».

– Чтоб я помнил, где ты когда был! Слушай, раз уж разговор пошел – а если я к тебе на хвост упаду, это как?

– Думаю, нормально, люди нам всегда нужны, а ты еще и из ветеранов. Так что хоть сейчас допивай вискарь и двинем.

2.

24 июля 3048 года

Люсьен Деверо усмехнулся, переслушивая запись – ага, как же, воссоединились… Вон она, та самая «воссоединившаяся», за стенкой задачи решает. А Снайпер, которого Эрни так уверенно записал в покойники, пришел в себя и скоро встанет на ноги. Иначе быть не может, раз уж успели до Габриэль живым донести. Она не позволит.

Он вынул карту памяти и убрал в чехол. Надо бы сделать расшифровку, интересный материал. Хотя появилась эта запись совершенно случайно. И вообще комм пора менять. В момент атаки пиратов Деверо как раз сменился с поста и шел к себе в каюту, и толчком его ощутимо швырнуло об стену. Сам он успел сгруппироваться и не пострадал, а вот комм начал жить своей жизнью, то и дело случайным образом запуская различные программы. То, что сработала кнопка записи, заслушавшийся Деверо обнаружил уже где-то на истории о ссоре братьев. Выключать не стал – когда еще добудешь такую историю из жизни этой их Сферы! К тому же фамилию Синко он уже не раз слышал от Эжени, а этот Эрни оказался весьма неплохим рассказчиком. Да и вообще колоритный персонаж, нарисовать бы его. Деверо пожалел, что не сделал пару снимков – правда, вряд ли удалось бы провернуть это незаметно, а на него и так обратили внимание, ладно еще, второй парень оказался поспокойнее. Ничего, память на лица у него хорошая, не зря в художественную школу ходил. Деверо взял планшет, быстро набросал эскиз и пошел к Эжени.

Эжени встретила его мрачным взглядом и словами:

– Я дура. Одна задача с пятой попытки, вторая вообще никак. Забываю, как цифры пишутся.

Деверо мягко улыбнулся и сел рядом.

– Ты ведь за Снайпера беспокоишься, да?

– Угу… – голос Эжени чуть дрогнул. – Я же видела, когда его принесли… сразу так живо вспомнилось, как погиб Дэнни, я же рядом была… Не знаю, как меня саму там же не положили, я просто сидела и ревела, пока меня Эрнандо не нашел.

– Эрнандо? Эрни?

– Да, его так звали… Ой, а откуда… ты знаешь?

– Когда еще чинились на «Кашалоте», услышал случайно разговор, как раз про Синко. К рассказчику собеседник обращался «Эрни». Высокий такой парень, на вид примерно ровесник Асахиро, и волосы до плеч носит, как он.

– Слушай, это точно наш Эрнандо! Вот здорово, я думала, кроме меня, из «Пантеры» никто не выжил! Ну вот, ты теперь тоже знаешь, как оно все было.

– Может, и не все, но многое.

– Угу… – Эжени снова помрачнела. – Я тогда еще не знала, в чем дело было. Думала, ну, очередная разборка, не заметил засады, так случается. Теперь знаю, что он после ссоры с братом жить не хотел. Я это все потом узнала, уже от Снайпера. Дэнни мне про своего брата ничего не говорил, теперь понимаю, почему. Кевин был очень крутой боец, но совершенно чокнутый, говорили, что долго его выносить мог только Дэнни. Верю.

– Да, я примерно это и слышал, – кивнул Деверо. – А потом что-то, как водится, пошло не так.

– Угу. Меня при этом не было, мне Снайпер рассказывал, – Эжени все еще хмурилась, но, по крайней мере, она разговорилась и отвлеклась. Деверо незаметно отодвинул планшет в сторону – сейчас явно не до задач. – Я так поняла, Кевин ни в одной команде долго не задерживался. Или с командиром не поладит, или еще с кем передерется, за такое выгоняют. Однажды при нем кто-то оскорбил Дэна, так Кевин того парня убил. Но однажды получилось так, что Кевин в очередной раз решил уходить, а Дэн к той команде привязался. Это как раз наша «Пантера» покойная была.

– А дальше начались игры в шантаж «Или я, или эти», – продолжил за нее Деверо. – Свет дневной, какой же урод этот Кевин!

– Да не то слово! – горячо воскликнула Эжени. – Жаль, Снайпер еще тогда его не убил. Но руку вывихнул, когда обезоруживал – этот псих ведь за пистолетом полез! Ну, Кевин психанул окончательно, но со Снайпером связываться не стал и ушел. В смысле, совсем из команды. И вот тогда Дэнни затосковал.

– Ну еще бы! Родной же брат все-таки. Сколько лет было этому Кевину?

– Ох, чтоб я знала… Дэнни, когда он погиб, было двадцать, Кевин был года на два старше.

– Что? Да кто вообще разрешил этому инфантильному… созданию пользоваться оружием?! Младший брат и то повел себя куда более по-взрослому, чем он!

Эжени впервые засмеялась:

– Энсин… то есть Люсьен, мне семнадцать, и оружием я пользуюсь уже два года, в Сфере разрешений не спрашивают. А что Кевин за ствол хватался по поводу и без, это все говорят. Хотя и рукопашником был хорошим.

– Да я не про официальные разрешения, – усмехнулся Деверо. – Что ж я, по-твоему, совсем наивный? Просто у таких надо оружие отбирать и прятать, чтоб этот… неумный человек и себя не покалечил, и трупов вокруг не наделал.

– Да таких, на самом деле, полная Сфера, это скорее Дэнни был редкостью. Просто Кевин еще и хорошим бойцом был – говорили, еще на Планете учился. С ним связываться боялись, кто-то даже Бешеным Кевином прозвал, правда, он терпеть не мог это прозвище.

– Видимо, правда глаза колола, – с недобрым смешком заметил Деверо. Эжени только кивнула:

– Ну и вот. А вскоре после этой ссоры как раз мы с Дэнни и познакомились. Я не знаю, зачем он на Терранову прилетал, но оказался в наших краях. А я школу прогуливала. А тут прямо настоящий боевик из Сферы! Он спросил, где тут масла всякие продают, я не знала, но мы как-то разговорились. Еще несколько раз встречались, а потом я заявила, что улечу с ним. А то дома надоело до смерти. Мои по мне, наверное, и не скучали. Ну есть я, вроде сыта, вроде одета, вроде учусь, ну и ладно. Небось и хватились через неделю, не меньше. Школу я и подавно в гробу видала. Так что быстренько вещи собрала и к Дэнни. Он обрадовался. Вообще он нормально себя вел, ну задумчивый, бывают такие. Кто ж знал…

– Обратно, понятное дело, уже хода не было?

– Ты про Дэна и Кевина? Да какой там, Кевин со всех радаров пропал и вообще, кажется, забыл, что у него брат есть. Во всяком случае, Снайпер с ним потом еще встречался – про Дэна слова не было. Да, Дэна убил не Кевин, если что. Просто, знаешь, я с тех пор много чего видела… – она помолчала и проговорила очень серьезно: – В Сфере почти не бывает самоубийств. Настроения случаются всякие, но так чтоб кто-то сам решился – почти не бывает. А бывает так, что человек в любой драке начинает по-страшному нарываться, вообще по сторонам не смотрит, ну и обычно везения хватает ненадолго. Вот с Дэном так и вышло.

Почти теми же словами, что говорил Эрнандо. Деверо вздохнул:

– Да… Может, формально этот Кевин и не виноват, но я думаю, что все равно он причастен. Как можно быть таким инфантильным и эгоцентричным и не замечать очевидного?

Такого ожесточенного лица Деверо у Эжени еще не видел. Она сжала кулаки:

– Да только Кевин и виноват. Не психанул бы – Дэнни до сих пор, наверное, был бы жив. Знаешь, – она очень недобро и очень по-взрослому усмехнулась, – я даже рада, что это от меня Снайпер узнал о смерти Дэнни. И все-таки свернул Кевину шею. Ради этого, пожалуй, стоило к «Синей Молнии» в плен попасть.

– Поделом, – кивнул Деверо. – Такая гнусность просто не должна была оставаться безнаказанной. Тем более, этот Кевин и дальше бы съезжал с катушек. Раньше, я так понимаю, его хоть брат удерживал, а как перестал, так и не спасти стало. Конченый он человек был. Жаль только, Дэна уже не вернуть.

– Угу. Кевин как в свободное плавание ушел, так у него все тормоза сорвало. В итоге на «Синюю Молнию» полез. Кончилось тем же, чем и всегда. Гордон, правда, был дико зол, что сам до Кевина не добрался, но тут уж Снайпер его опередил.

– Посмотрите, дети, – с сарказмом проговорил Деверо, – что бывает с плохими мальчиками, которые доводят до самоубийства младших братьев, а потом решают, что круче них нет никого на свете, и никогда так не делайте.

Эжени фыркнула, но вскоре снова посерьезнела:

– А вообще, спасибо. Оказывается, очень надо было кому-то всю эту историю рассказать. Я все еще скучаю по Дэнни, хотя сейчас уже понимаю, что он не из тех, кто мог бы у нас долго прожить. Пока они с Кевином ладили, тот во многом его прикрывал. А еще… а еще очень здорово, что «Сирокко» тут появился. Вот.

Деверо лишь мягко улыбнулся. Эжени в задумчивости пододвинула к себе записи и хлопнула себя по лбу:

– Ой я дура! Тут же все так просто! Вот что значит мозги заклинило!

Она быстро принялась писать. Взглянув на решение, Деверо подмигнул:

– Дура, говоришь? А ты знаешь, что это не основное решение этой задачи? То есть, да, оно проще и короче, но настолько неочевидно, что его находят не все. Поздравляю, ты справилась с задачей по программе штормградского математического лицея.

Эжени смотрела на него очень большими глазами.

– Ой! Ну ты правда очень хорошо объясняешь. Не то что наша дурацкая школа, где я так и не доучилась.

– А хочешь, расскажу тебе про наш лицей? Задачи никуда не убегут.

Эжени радостно кивнула. Деверо снял комм и стал показывать фотографии. Лицей, как всегда на Сомбре, находился рядом с небольшим лесопарком. Здание большое и светлое, с огромными окнами, украшено башенками и флагами. В рекреациях – растения в горшках и удобные диванчики. Кабинеты с досками для маркера и для светового пера. Он вспоминал собственные занятия, и как одноклассники возмущались, что записывать все надо вручную, а только потом переводить в электронный вид. «Чтобы мы не полагались только на технологии». Эжени разглядывала фотографии с нескрываемым восхищением:

– Ух ты! А в Академии тоже так будет?

– В Академии чуть построже и попроще. Обстановка почти корабельная. Но спортзал и тир ты оценишь по достоинству. А стадион вообще самый большой из всех, что есть у учебных заведений, дальше только Большая Спортивная Арена, где проводят республиканские чемпионаты. У нас в школах обязательно заниматься каким-нибудь спортом. За это даже отметки не ставят, просто нужно ходить и соблюдать программу, которую разрабатывают инструктор и школьный врач.

– Эх, может, если б у нас так было, у меня бы теперь проблем с перегрузками не было… – грустно вздохнула Эжени.

– Могу показать тебе пару комплексов упражнений, – предложил Деверо. – Тебя все равно надо потренировать на наши нормативы. Я навигатор, а не боец, так что спаррингов не обещаю, больше гимнастика, но тебе хватит.

– Давай! А то наши из меня точно котлету сделают!

Деверо перелистнул несколько неудачных фотографий (вроде удалял же, нет, комм точно пора менять!) и продолжал рассказывать:

– А еще у нас были музыкальные классы. Я не умею играть на инструментах, но в хоре пел. А так я больше художник. Даже год проучился в Академии Художеств. Учился бы и дальше, но… обстоятельства сложились так, что вынужден был перевестись. Знаешь, даже не жаль. В конце концов, учись я на художника, кто знает, встретились бы мы или нет.

Эжени придвинулась чуть ближе:

– Здорово, что встретились. Правда.

– Я тоже так думаю, – улыбнулся Деверо. – Тебя так легко и приятно учить.

Судя по широкой улыбке Эжени, она оценила комплимент.

Глава 2. Дорога домой

1.

22 июля 3048 года

Доктор Габриэль Картье чувствовала, что готова биться о стену медотсека головой. Лучше даже не своей, а кого-нибудь из создателей терранских боевых программ, которые, как выяснилось, дошли даже до этого забытого угла Галактики. Лихорадка нордиканская, когда-то она полезла в эту информацию просто из научного любопытства! Ужаснулась, записала себе на память, что подобное в цивилизованном космосе повторяться не должно, и закрыла файлы. А теперь в медотсеке «Сирокко» лежал без сознания боец, подготовленный по одной из таких программ. Габриэль помнила все прочитанное – адреналиновый режим, нечувствительность к боли, способность игнорировать почти любые ранения… Ну вот и практическое подтверждение подоспело, чтоб его. Перебита правая рука – а ведь он после этого еще дрался! – огнестрельные ранения в бедро и в бок, чем-то рассекло лоб и бровь… Хотя вчера, когда Снайпера к ней принесли на руках, в память врезалась только залитая кровью черная форма. А еще округлившиеся глаза Джона Аллена, который только потому удерживался от нецензурного удивления, что не хотел ударить в грязь лицом перед учителем. А этот самый учитель лихорадочно соображал, хватит ли не то что навыков, а просто-напросто необходимых препаратов. Габриэль и сейчас передернуло, когда она вспомнила, как они с Джоном без конца лили эту клятую тромбомассу, возмещая потерю крови, которая для любого нормального человека была бы смертельной. Но Снайпер нормальным человеком не был. Именно поэтому он был все еще жив – но именно поэтому Габриэль мечтала поотрывать головы тем, кто его тренировал. Нет, в плане ранений все могло быть и хуже, хотя кому другому и этого бы за глаза хватило, но кто другой и из боя вышел бы намного раньше. Главная проблема не в этом. Половину стандартных средств применять опасно, половина просто не действует, слишком завышать дозировки тоже рискованно, потому что ресурс организма выжжен под ноль этим треклятым боевым режимом, который в пределе – вообще вариант самоубийства с максимальным ущербом для противника… Габриэль прекрасно понимала ступор своих учеников. В другое время она прочла бы целую лекцию о том, что в реальных полетах придется столкнуться с очень нестандартными случаями, и без пяти минут выпускнику Академии стоило бы быть к этому готовым, но сейчас она сама в глубине души крыла этот «нестандартный случай» последними словами. В медотсек пожаловала смерть, а Габриэль не собиралась отдавать ей никого, будь там хоть какие программы. Но после боя с пиратами прошли почти сутки, а Снайпер все еще не пришел в себя. Умирать вроде бы раздумал («Попробуй только, силком обратно притащу!» – прошипела сквозь зубы Габриэль), но и улучшения добиться не удавалось. Свет дневной, неужели чего-то не учли или упустили время?

В медотсеке Габриэль была одна, Джона и Зои она отпустила – хватит с них, на корабле есть и другие раненые. Хвала небесам, что больше настолько тяжелых нет, кадеты справятся. Габриэль в миллионный раз мрачно вперилась в показания приборов – и в этот момент Снайпер открыл глаза. Затуманенный взгляд скользнул по медотсеку – он явно пытался сориентироваться в обстановке, но получалось не очень. Боли он, похоже, не чувствовал, даже попробовал шевельнуть раненой правой рукой – естественно, безрезультатно. Наконец Снайпер увидел Габриэль и даже каким-то образом нашел в себе силы улыбнуться:

– Габи… доктор Картье… спасибо вам. Вам всем, на самом деле… но пока вижу только вас.

Видно было, что ему стоит изрядного усилия не отключиться обратно, но впервые за их недолгое знакомство Габриэль увидела его живое выражение лица, а не прежнюю ледяную маску. «Хоть на нормального парня похож стал», – усмехнулась она про себя. На самом деле сейчас она была готова заорать от радости и устроить дикарскую пляску в лучших традициях терранских малоразвитых племен докосмической эры, но на подкашивающихся ногах это было бы проблематично. Поэтому она лишь сдержанно улыбнулась:

– Поберегите силы, Стив. Они вам еще пригодятся. Учитывая, в каком состоянии вас ко мне доставили и как я вас вытаскивала…

– Не привыкать. Сильно мне… досталось? Я не помню… почти ничего с момента, как пошел на стыковку с флагманом. Разве что – как на связь с вами вышел.

Он действительно чуть нахмурился, пытаясь что-то восстановить в памяти, но, видимо, безуспешно.

– Ну, если вам так интересно… – Габриэль коротко изложила всю картину. – С рукой, пожалуй, хуже всего. Эти ребятки умудрились едва-едва не перебить сухожилие. Не беспокойтесь, все будет в порядке, но нескоро. Так что не рвитесь ее тут же разрабатывать. Впрочем, сомневаюсь, что у вас это получится.

– Бывало и хуже. В свое время… да что уж там. Ничего, дерусь как раньше.

– Назло врагам, на радость нам.

Во взгляде Снайпера промелькнуло некоторое удивление – а может быть, Габриэль просто показалось, он сейчас не в том состоянии, чтобы адекватно владеть мимикой. Собравшись с силами, Снайпер заговорил снова:

– Ребята… я действительно чертовски вам благодарен. И не только за то, что не дали загнуться в этой драке. Вообще, если на то пошло, я себя повел изрядно по-идиотски, – его взгляд снова застыл. – Слишком обозлился на этих уродов. Слишком подставился. Но вариантов не оставалось. Хватит, навидался я любителей диктовать порядки. Да и возвращаться не планировал. Но вы меня вытащили. Спасибо.

Вспышка эмоций далась ему тяжело, и он закрыл глаза. Габриэль тревожно всмотрелась в его лицо – нет, в сознании, но совершенно обессилен. Зря она позволяет ему разговаривать – но что тут скажешь, когда на самом деле готова прыгать от радости! Она коснулась его здоровой руки:

– Мы тоже вам благодарны, Стив. Но, если позволите, я бы хотела вас потом расспросить о вашем… эээ… состоянии. Просто, сами понимаете, случай еще тот. Я… немного в курсе вашей специфики, и по всему выходит, что после такого боя мы бы получили труп. А вас принесли израненным, в тяжелом состоянии, но все-таки живым. Нет, пожалуйста, сейчас ничего не отвечайте, – быстро сказала она, видя, что Снайпер собрался что-то сказать. – Все потом, когда встанете на ноги.

Снайпер чуть усмехнулся и даже попытался податься ей навстречу, но смог лишь немного приподнять голову и снова рухнуть на койку. «Зафиксирую намертво!» – проворчала Габриэль. Снайпер уже не отреагировал. На эту попытку подняться ушли последние силы, и теперь он мгновенно заснул. И это было лучшее, что он мог сделать.

2.

23 июля 3048 года

Сигнал от внешнего контура защиты поступил, когда капитан Герхард Шварц задремал в салоне над особенно заковыристой шахматной задачей. «Ну, если меня разбудили не по делу – распылю по подпространству!». Пограничная служба в космосе давно сделала день и ночь очень относительными понятиями, немолодой возраст капитана довершил начатое, и Шварц то воевал с бессонницей, пока остальной экипаж «Рихарда Вагнера» давно храпел по койкам, то находил час-другой, чтобы вздремнуть днем. Он знал, что подчиненные прозвали его «медведем в спячке», но только добродушно посмеивался – те, кто так говорил, еще не видели капитана в деле. В свои пятьдесят лет Герхард Шварц не утратил ни силы, ни меткости, ни остроты зрения и называл себя стариком разве что в шутку – в конце концов, он действительно был старшим на этом крейсере.

Сообщение об инопланетном корабле, прошедшем внешний контур, вызвало неприятный холодок – Шварц слишком хорошо помнил ту атаку из соседнего Треугольника. И особенно – возглавлявшего ее высокого парня в ярко-синей форме. Гордон, так его звали – Шварц слышал, как остальные обращались к командиру по имени. От одной мысли заныло когда-то простреленное плечо. Нет, к черту Гордона и весь Треугольник – эти, по крайней мере, сообщили свои данные. Космофлот Сомбры, надо же! Другой конец Галактики. И что бы им здесь делать? Понятно, что раз вышли на связь, значит, скорее всего не враги, но странно это все.

Быстрым шагом Шварц двинулся в сторону рубки. За спиной, конечно же, тенью возник лейтенант Вальтер Катц. Шварц в который раз не сдержал усмешки, видя, что худощавый юноша успевает за своим капитаном не без труда. Когда Вальтер поступил под командование Шварца, он, по собственному признанию, сначала думал, что досталась непыльная должность – спутники бдят, капитан спит… А потом случилось нарушение границы, и лейтенант Катц воочию пронаблюдал, на что способен вечно сонный «медведь». «Медведь, говорите… Если мои книги не врут, медведи, знаете ли, отлично бегают!». На Хунде медведи не водились – самыми крупными хищниками там так и оставались собаки, давшие планете название. Золотой пес смотрел с герба Хунда, с нашивок на сером мундире Шварца – а живой прототип по имени Мориц бежал с ним рядом. И, конечно, Шварц опять не сумел опередить своего четвероногого напарника и помешать его любимой игре. Мощным прыжком Мориц метнулся от порога рубки к пульту, нажал лапой кнопку выхода на видеосвязь и радостно тявкнул.

– Мориц, имей совесть! – Шварц с добродушной укоризной погрозил пальцем, но тут же вспомнил, что стараниями Морица связь с инопланетниками уже включена, поэтому принял подобающий суровый вид и перешел на пиджин: – Пограничная служба планеты Хунд, на связи капитан Герхард Шварц. Вы пересекли границу охраняемой территории. Чему обязан визитом из внешнего космоса?

Судя по широченной улыбке молодого парня на экране, Морица он прекрасно видел. Шварц с трудом сдержал вздох облегчения, видя, что его собеседник одет в темно-синюю, почти черную, форму с голубыми контурами звезд. Все-таки не эти… Но корабль военный, расслабляться не следует. Это не Треугольник, где из-за оставшейся еще с первых колонизаторов противометеоритной системы нет нужды в оружии на кораблях. Парень тоже постарался сделать деловое выражение лица, но удалось ему это плохо, тем более что Мориц так и остался маячить перед экраном и вилять хвостом.

– Здравия желаю, капитан! На связи энсин Ариэль Враноффски, республиканский космофлот Сомбры, – Шварц кивнул, показывая, что знает о такой планете, и не без удивления отметил, как Враноффски просиял. – Мы мирное дипломатическое посольство, вернее, его сопровождение. Возвращались с Маринеска и были атакованы пиратами. Часть убита, часть захвачена, признались, что местные. Мы хотим передать их в руки местного правосудия и вернуться домой.

– Пираты? – нахмурился Шварц. – Еще и хундианские? Давно я в нашем секторе о таких безобразиях не слышал.

– Факт есть факт, вот, взгляните, – Враноффски переключил камеру на одно из помещений корабля. Шварц хотел проворчать, что население Хунда невелико, но все же не настолько, чтобы он всех знал в лицо, но осекся на полуслове – первая же попавшая в объектив физиономия была ему прекрасно знакома по многочисленным объявлениям о розыске. За кадром снова раздался голос Враноффски: – И да, все протоколы допроса прилагаются.

– Та-а-ак… – протянул Шварц. – Если мои старые глаза меня не обманывают… Вальтер! Я вроде бы ничего смешного не сказал!

– Виноват, капитан, – быстро ответил по-немецки Вальтер, но продолжал ухмыляться. Что с него взять… Шварц сделал знак лейтенанту хотя бы убраться из зоны видимости и продолжал:

– Так вот, если глаза меня не обманывают, то планетные службы этих красавчиков ждут не дождутся – Вальтер, сообщи на планету, что у нас тут остатки банды Крауса, пусть забирают сами! Впрочем, предлагаю обсудить все это лично и без помех. Стыковку разрешаю.

Встречать сомбрийцев Шварц пошел сам, предупредив экипаж, чтобы были наготове. Сопровождали его, разумеется, Вальтер и Мориц. Вальтер очень старался казаться солидным и серьезным, но горящие любопытством карие глаза несколько портили картину. А Мориц просто махал хвостом и предвкушал что-то интересное.

– Говорить буду я, – обернулся Шварц к Вальтеру. – Твой акцент они точно не поймут. Вы с Морицем в этом плане похожи – все понимаете, а сказать не можете.

– Капитан… – смущенно потупился Вальтер.

– Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Что занимаешься, но тебе не дается. Знаю. Это во всех твоих характеристиках записано. Зато если придется стрелять – тебе на этом корабле равных нет. Я не скромничаю, Вальтер. Все, пошли встречать.

Тот, кто вышел из стыковочного шлюза первым, выглядел примерно ровесником Шварца. Невысокий, жилистый, светло-русый с проседью, нашивки на форме в виде голубых звезд о пяти лучах. Характерный прищур внимательных серо-зеленых глаз выдавал отличного стрелка, манера двигаться говорила о недюжинной силе и ловкости, даром что он уступал ростом Шварцу. Его спутник был заметно выше и почти вдвое моложе на вид, темноволосый и сероглазый. Выглядел он так, будто сошел с вербовочного плаката – безупречно правильные черты лица, короткая стрижка, идеально отглаженная форма. Его нашивки-звезды были с четырьмя лучами. Вероятно, это означало, что он младше по званию, хотя с этой «звездной» системой Шварц не был знаком. «Посмотрел бы я на их высшее командование – наверное, целую галактику на себе носят», – усмехнулся он про себя.

«Пятилучевый» отсалютовал Шварцу и представился на хорошем пиджине:

– Я капитан скачкового корабля «Сирокко» Жоао Да Силва. Со мной мой старший помощник Рафаэль Нуарэ, – «офицер с плаката» тоже отсалютовал. – Благодарим за разрешение на стыковку.

– Добро пожаловать, – не столь официально усмехнулся Шварц. – Я уже представился, со мной лейтенант Вальтер Катц и мой напарник Мориц, большой любитель вылезать на видеосвязь, – в качестве приветствия Мориц поставил на грудь Да Силвы передние лапы и обнюхал его. Габаритов они были примерно одинаковых, но капитан приветствие выдержал. Шварц призвал пса к порядку и продолжал: – Ну что же, давайте сюда вашу добычу.

Да Силва показал себе за спину – там четверо крепких ребят в такой же темно-синей форме сопровождали группу тех самых типов, которых Шварцу показали по видеосвязи. Их вид выражал, что, хотя содержали их в полном соответствии со всеми действующими конвенциями, нянчиться с ними никто не собирался. И поделом. Шварц расплылся в хищной улыбке:

– Капитан Да Силва, да вы мне тут готовую посылку привезли! Я хоть много лет на орбите, о планетных делах примерно в курсе. Мы уж думали, эти красавцы давно взорвались на своей барже, которую они угнали из отстойника для списанных кораблей! Это ж известная банда рецидивистов, они нашим планетникам столько крови попортили! А как замаячили реальные сроки – пошли, значит, в космос геройствовать? Капитан, мне прямо-таки любопытно, где вы это сокровище откопали!

Да Силва ответил такой же улыбкой:

– Ох, капитан Шварц, нам чрезвычайно лестно, что информация о сомбрийском качестве доставки долетела и сюда. Эти деятели пасли транзитников аккурат между Хундом и Маринеском, – Шварц коротко кивнул в знак понимания. С Маринеском, как и с прочими соседями, Хунд отношений не поддерживал, но о его существовании, разумеется, знал. – Они польстились на флагман – гражданский корабль «Артемис» с посольством Сомбры и Нордики на борту. Его сопровождали два легких военных корабля – «Пассат» и «Сирокко». «Пассат» прикрывал отход флагмана, наш «Сирокко» принял на себя удар пиратской эскадры. Спасло только бегство в червоточину, которую считали нестабильной. После починки мы взяли курс обратно на Сомбру. Пираты, как выяснилось, никуда не делись, но в этот раз инициатива была на нашей стороне, и мы сумели одержать победу.

– Чтооо? – нахмурился Шварц, разом утратив шутливый настрой. – Дипломатические миссии атаковать? Совсем нюх потеряли? Вальтер, не стой столбом, зови наших, посылку принимать, – Вальтер кивнул и исчез в недрах корабля. – Так, капитан, скажите сразу: помощь, припасы, заправка требуется? Чаем-то я вас в любом случае напою, но если еще что нужно – говорите. Сообщу на нашу станцию «Валькирия». Транзиты принимает именно она, мы-то простой патрульный крейсер. Конечно, если очень нужно, я могу запросить планету, но мы тут мхом порастем, пока все согласуется.

Да Силва жестом показал, что такой необходимости нет. Вперед вышел Нуарэ и протянул карточку для коммуникатора:

– Здесь запись всех допросов и протоколы с расшифровкой. Оформлены по общегалактическим стандартам, остается только приложить к делу. Насколько мне известно, форматы совместимы. Я сам проверял. Капитан одобрил.

Этот парень говорил с такими интонациями, что становилось ясно: если уж он проверил, значит, ни одна душа в Галактике не подкопается. Шварц довольно потер руки:

– Господа, я поражен. Вы за наших планетников всю работу сделали! По-хорошему, вам от кайзера благодарность причитается, потому что вы нас избавили от изрядной головной боли. Это вот все, что от них осталось, или еще где-то летают?

– Ну, флагман мы им разнесли чуть ли не на кусочки, – усмехнулся Да Силва, – а часть мелких катеров улетела. Сначала их отвлекли наши доблестные контракторы, а потом они и сами припустили так, как будто у них на другом конце Галактики молоко убежало. Не думаю, что без своих основных сил и командования – если это можно назвать командованием – они будут представлять сколько-нибудь серьезную угрозу.

«Это» вполне понимало пиджин и время от времени цедило сквозь зубы что-то нелестное. Насколько Шварц помнил, это был сам Краус. Сейчас на грозу космоса он был похож даже меньше, чем когда промышлял угонами на Хунде. Об остальных и говорить нечего. Кто-то из них ворчал себе под нос, что лучше пойдет с одной лопатой шахты копать, чем драться с этими уродами отмороженными, которые с нормальными людьми такое творят. В монологе также поминались мозги по стенам и прочие увлекательные подробности. Уж не договорились ли сомбрийцы со старыми знакомыми Шварца? Впрочем, сейчас это неважно. Шварц подал знак Вальтеру убрать «это» куда подальше и вновь обернулся к Да Силве:

– Я смотрю, хорошую вы им трепку задали. Уважаю. И изумлен красочностью описаний. А теперь, когда эту шваль сплавили с глаз долой, не хотите ли выпить чашку чая? Гости из внешнего космоса у нас большая редкость, мирные – редкость вдвойне, полезные – вы, пожалуй, первые за историю Хунда.

Да Силва и Нуарэ с благодарностью приняли приглашение. Хундианский чай был, собственно говоря, не чаем, а настоем листьев местного растения, который, впрочем, обладал привычным золотисто-коричневым цветом и тонизирующими свойствами, разве что вкус имел кисловатый. Так что еще со времен колонизации название прижилось.

За чаем разговор зашел о последних событиях во внешнем космосе. Снова возбудились терране, пытаются влезть за ценными ресурсами на Аквамарину, необитаемую планету-океан, и наложить лапы на Маринеск. Нуарэ рассказал, во что превратилась терранская колония Деметра, где экосистема была разрушена почти полностью, а ресурсы исчерпаны под ноль. Шварц слушал и понимающе кивал:

– Вот поэтому Хунд сразу после колонизации и закрылся. Мы ни к кому не лезем, но и нам тут никого не надо. Мы не самая богатая планета, но мы умеем и любим работать и добывать свой хлеб. Кстати о хлебе – не желаете ли печенья? Его пекла моя жена Эльза, – при воспоминании о семье Шварц тепло улыбнулся.

– Это не тот соблазн, которому я могу противостоять, – улыбнулся в ответ Да Силва. Около него тут же возник Мориц и попытался стащить печенье. Капитан жестом фокусника увел тарелку из-под песьего носа, и Мориц, обиженно тявкнув, вернулся под кресло к Шварцу. Уместился он там не без труда, но так уж привык.

– Но расскажите же мне, как вам удалось так раскатать Крауса и компанию! У меня полное ощущение, что эти ребята чуть ли не рады были у меня оказаться!

Нуарэ обернулся к своему капитану, получил разрешающий кивок и принялся рассказывать об атаке на их посольство, от которой «Сирокко» ушел по ближайшей червоточине к некоему конгломерату станций. Теперь Шварц был уже полностью уверен, что сомбрийцы связались с теми же ребятами, что и он. Но экипаж Да Силвы даже ухитрился подружиться с местным населением и заполучить кое-кого из них в союзники.

– Кажется, я их знаю, – задумчиво проговорил Шварц. – Оказывается, и от этих отморозков из Треугольника бывает польза. Может, ваши не те же, что мои, тут уж я не в курсе. Мне те ребята так и не представились. Но после драки с ними я сам два дня курил и поминал мозги по стенам и прочие красочные детали. Так Краус на них разогнался? Оптимист! Если что, у меня никаких претензий в ту сторону. Давний инцидент разрешился не в мою пользу, но я не злопамятен.

От Шварца не ускользнуло, как Нуарэ чуть напрягся в начале его реплики и почти явственно выдохнул в конце. Да Силва продолжал обворожительно улыбаться, и что происходило за этой улыбкой – никого не касалось. Больше к обоим инцидентам не возвращались. Пили чай, вспоминали оставшиеся дома семьи, даже Вальтер осмелел и вставил несколько слов. Шварц поморщился было от его акцента, но вроде бы сомбрийцы его понимали. Вальтер даже сумел пошутить насчет своей фамилии – дескать, напрасно говорят, что кошка с собакой не уживаются, иные кошки собак даже защищают. Это была чистая правда – Вальтер Катц был потомком одного из первых колонизаторов Хунда, и не было еще поколения, в котором эта семья не дала бы Хунду хоть одного военного. Словом, расстались практически друзьями.

Шварц допил оставшийся чай и отправился составлять рапорт на планету. Подробно изложив все обстоятельства встречи, он добавил от себя приписку, что планетным службам, пожалуй, стоило бы послать на Сомбру письмо с благодарностями и извинениями за инцидент. Пока оттуда не явились с претензиями о нападении на посольство. Все-таки краусовская банда официально оставалась гражданами Хунда. А улыбки и остроты Да Силвы не скрывали опасного бойца и матерого космического волка. Лучше первыми проявить дружелюбие.

3.

Снайпер давно привык, что не помнит большинство серьезных боев – на верхних уровнях сознание почти отключается, оставляя лишь боевые рефлексы. Впрочем, от этого провалы в памяти раздражали его не меньше – все-таки обычно он досконально помнил все, что с ним происходило. И сейчас он снова и снова пытался хоть как-то восстановить недавние события, хотя и понимал, что это бесполезно. И не только потому, что размышления давались с трудом. Личности Стивена Вонга в этом бою не было. Был тот самый Снайпер, которого боялась Сфера: бесстрастный, не умеющий промахиваться и едва ли не бессмертный. Во всяком случае, три года назад, после боя на «Ариэле», Сфера в это точно поверила. А вот сам Снайпер – не очень. Самое сложное после выхода в боевой режим, тем более на таких уровнях – осознать, что ты все еще жив… «Ах ты ж черт!».

Снайпер даже нашел в себе силы стукнуть кулаком по койке и выругаться сквозь зубы. Рядом тут же появилась Габриэль:

– Что-то не так?

– Больше, чем я думал, – хмуро отозвался Снайпер. И, заметив на ее лице беспокойство, уточнил: – Не по вашей части. Тут как раз все настолько в порядке, что даже удивительно.

Габриэль польщенно улыбнулась и отошла. Снайпер сказал правду. Конечно, он понимал, что восстанавливаться ему придется еще долго, но впервые за долгое время он чувствовал, что ситуация под контролем – не его контролем. Не нужно поднимать все резервы, чтобы поскорее встать на ноги, пока не явился кто-нибудь желающий воспользоваться моментом и не пришлось снова драться. Не нужно снова срываться в космос, едва подлатав себя до боеспособного состояния. То есть, по меркам остальной Сферы – едва придя в сознание. Ощущение странное, но, пожалуй, приятное. И все же Снайпер не мог помешать себе то и дело пытаться проверить свои возможности. Он слишком привык всегда оставаться начеку.

Подходила Габриэль, мягким, но решительным движением клала руку ему на грудь, убеждая лежать спокойно, и снова говорила: «Поберегите силы, Стив». И порой ворчала вполголоса: «Я тебя не для того вытаскивала, чтобы огрести осложнения на ровном месте! Ты нам живым нужен!». Что ж, он выбрал доверять этим людям и лично ей – приходилось подчиняться, тем более что силы действительно еще не вернулись. Оставалось отлеживаться, спать и пытаться думать, хотя сознание слушалось не лучше тела. Снайпер помнил, где находится, узнавал голоса, если кто-то заходил в медотсек (это случалось редко, Габриэль запрещала его беспокоить), но чувство времени отключилось, мысли путались, перемешиваясь со снами или неясными воспоминаниями. Особенно настойчиво в них возникал бой с «Синей Молнией» на «Ариэле». Точнее, не сам этот бой – Снайпер его точно так же не помнил – а то, что было потом. По рассказам он частично восстановил ход событий и понимал, что по любым раскладам он должен был умереть. Если и не на самом корабле – много чести! – то позже его бы неминуемо доконала потеря крови. Даже его. Но он очнулся в частном доме на Терранове. Его вытащили буквально с того света – мастер Гейр говорил, была остановка сердца. И в глубине души Снайперу казалось, что он все же погиб в том бою. Да и в этот раз он не то чтобы шел умирать, но полагал свою жизнь допустимой ценой. Все равно ему суждено рано или поздно сорваться, так почему бы и не сейчас.

«Чистое самоубийство». Почему так настойчиво вспоминается мастер Гейр? Нет, это не его слова. Недавно заходил капитан Да Силва. Это он тогда сказал:

– Чистое самоубийство. Только в команду психов типа этого экипажа вы и могли бы вписаться. И хрен я вас еще кому отдам!

И добавил совсем другим голосом:

– Спасибо вам. Успех этой операции – исключительно ваша заслуга, и я рад, что вы остались живы. Я опасался, что мы не успеем.

Снайпер тогда даже сумел чуть приподняться и переспросить:

– Опасались? За меня?

– Ну да, – чуть удивленно ответил Да Силва. – Не можем же мы бросить того, кому обязаны жизнью.

– Это… это я вам обязан жизнью, – с неожиданным даже для себя порывом ответил Снайпер. – И даже… наверное, больше.

Он пытался еще что-то сформулировать, но Да Силва жестом остановил его:

– Не надо. Я вас понял. Сейчас ваша главная задача – восстанавливать силы. На Сомбре нам будет о чем поговорить.

Капитан ушел, и Снайпер снова остался один. Конечно, не совсем один – Габриэль, Зои или Джон всегда были где-то рядом, но почти не заговаривали с ним. Общаться действительно пока что было трудно. Это злило – Снайпер терпеть не мог такие состояния. Понятно, что сейчас все под контролем, что можно не пытаться выжимать из своих ресурсов все возможное, тем более что выжимать реально нечего, но неспособность даже подняться удручала. Впрочем, из разговоров Снайпер узнал, что лететь до Сомбры примерно три недели. Значит, к прилету он хоть как-то, но встанет на ноги – он знал себя и свои возможности. К тому же здесь в кои-то веки не приходилось полагаться только на собственные силы. И не шла из головы фраза капитана «Я опасался, что мы не успеем».

Снайпер провел в Сфере десять лет. Команды, которую он мог бы назвать своей, у него не было никогда. Он приходил и уходил, обменивая свое участие в бою на материальные ценности, сводя личные счеты или просто ища интересных противников. Он привык действовать в одиночку, с его стилем пришлось смириться даже Гордону, хотя его и приводили в ярость внезапные исчезновения одного из лучших бойцов. Правда, результат обычно того стоил. Снайпер всегда рассчитывал только на себя, что в бою, что после него, почему и в первой помощи разбирался значительно лучше, чем средний боевик Сферы. В конце концов, в Сфере мало кто был в принципе способен его прикрыть – не тот уровень. Так что сложилось мнение, что Снайпер точно со всем разберется сам. Не то чтобы лишенное основания. А сомбрийцы… Они не просто решили свою проблему при его поддержке. Они вытащили его после боя. Лично его.

4.

30 июля 3048 года

Жану Сагредо не спалось. Месяц он воевал с бессонницей. Месяц бессонница с разгромным счетом выигрывала. Когда наконец удавалось заснуть, сновидения его были кошмарными и тоскливыми. Жан перешел на большие дозы снотворного. Оно давало эффект удара мешком по голове, но так хотя бы ничего не снилось. Однако пробуждение по утрам давалось все труднее. Работа – тоже. Долгое отсутствие сна обернулось нарушениями памяти и внимания. У начальства Жан был на хорошем счету, и ему очень не хотелось что-то испортить. Особенно за считанные дни до отпуска. Ему сочувствовали и готовы были пойти навстречу, но это же не повод делать свою работу некачественно! Жан нервничал, допускал новые ошибки, и это выматывало еще больше. Закончилось тем, что во время планового осмотра в клинике компании доктор прямым текстом спросил: «Господин Сагредо, вы задались целью совсем разучиться спать самостоятельно?». Жан не нашелся с ответом. Снотворное доктор запретил, рекомендовал курс психотерапии, но Жану не хотелось рассказывать о своем горе никому. Разве что Флёр можно было излить душу. Она точно поймет. Впрочем, Флёр улетела с планеты в долгий гастрольный тур и вернется еще не скоро.

Тихий летний вечер перешел в такую же тихую ночь. Но не для Жана. Он боялся идти спать. Уже неделю ему снился один и тот же сон: его избивают пятеро, а парень и девушка, вышедшие из бара, проходят мимо и оставляют его лежать на земле в крови.

Это случилось пять лет назад, но Жан до сих пор помнил эту встречу так, как будто она была вчера. Он только-только обосновался в столице. Возвращался с чьего-то дня рождения. Район, по которому он шел, пользовался дурной славой, но Жан был уверен, что нападать на него некому и не за что. Увы, те пятеро громил думали иначе – они решили, что его карточке с деньгами, дизайнерской замшевой куртке и новенькому комм-линку дорогой марки будет лучше у них. Жан даже не успел ответить на дежурный наезд, как его впечатали в стену ударом в солнечное сплетение. Потом с него сорвали куртку и комм. В ответ на попытку как-то защититься ему разбили нос и губы, повалили на землю и начали уже откровенно забивать ногами. И тут до него донесся чей-то недоуменный голос:

– Ты гляди, пятеро на одного!

– Охренели совсем! – отозвался второй голос, женский.

От дальнейшего Жан благоразумно отполз в сторону – встать он не мог, слишком уж было больно. Но громилам теперь приходилось едва ли не хуже – в переулке царило форменное месиво с разбиванием физиономий и отбиванием тех мест, которые мужчинам рекомендуется беречь.

– Все вернуть! Живо! – рявкнула девушка.

Не дожидаясь, пока поверженные громилы вернут отобранные у Жана вещи, она сама вырвала у них куртку и комм.

– А теперь пошли нахрен отсюда, – добавил ее спутник ледяным тоном.

Громилы не заставили себя упрашивать и убрались, хромая и держась за отбитые места. Спасители Жана помогли ему встать. Он только удивился, насколько бережно и аккуратно его поддерживал парень, который пару минут назад лихо расшвыривал отнюдь не хилых противников, как каких-то тряпичных кукол. Девушка достала из кармана влажную салфетку, распечатала и протянула Жану.

– Держите. Эк они вас изукрасили.

Жан благодарно кивнул и вытер кровь с лица.

– Карманы проверьте, – посоветовала она. – Там точно все на месте?

Жан надел куртку и быстро проверил содержимое карманов. Карточка с деньгами была цела и невредима, куртка и комм тоже не пострадали.

– Надеюсь, они вам ребра не переломали. Идти можете? Кстати, как вас зовут?

– Жан. Жан Сагредо. Идти вроде бы могу, – он осторожно сделал пару шагов, – только не быстро.

– Будем знакомы. Селина Хендрикс. А это Леон Эрнандес, мой друг. Мы вас проводим.

– Да я и сам дойду.

– Не дойдете, – отрезала Селина. – Во-первых, свалитесь, во-вторых, на такую красоту вся остальная местная шпана соберется.

– Грош цена тогда нашей помощи, – добавил Леон.

Жан согласился. Интуиция подсказывала ему, что эти двое точно не уличные бандиты, прогнавшие конкурентов. Все трое неспешно двинулись к станции монорельса.

Освещение станции наконец позволило Жану внимательно разглядеть своих спасителей. Леон – высокий и статный, с широкой искренней улыбкой и добрыми темно-карими глазами. Черные волосы Леона были коротко подстрижены, на лице ни малейших признаков щетины – явно пользуется дорогим депиляционным кремом. Одет он был в черные штаны и кожаную куртку, под которой виднелась футболка совершенно безумного алого цвета. Селина уступала ему в росте – но, как только что видел Жан, не в силе. Стройная, но не худая. Ее каштановые волосы немного не доходили до плеч. Миндалевидные светло-карие глаза смотрели с каким-то странным прищуром. Одежда на ней была совершенно простецкая – серые брюки с множеством карманов и удобная матерчатая куртка, в которой можно гулять хоть по городу, хоть по лесу.

– А скажите мне, господа, где вас научили так драться? – полюбопытствовал Жан. – Вы же в том переулке такое устроили…

– Вступайте в доблестные ряды Республиканского Космофлота, – дружелюбно усмехнулся Леон. – Там еще не такому научат.

– Подтверждаю, у нас тренировки круче, чем у нацгвардов, – кивнула Селина.

Теперь все окончательно стало на свои места. Космофлот. Тогда понятно, откуда эта великолепная осанка и разворот плеч.

– В отпуске? – спросил Жан.

– Ага, – ответил Леон. – И как раз мы с Селиной совпали. Мы давно дружим, вот и решили, что не отметить такое дело будет просто преступлением. Зашли в бар выпить, отлично посидели, а как вышли, смотрим – вас эти пятеро лупят, да так, что в одиночку не всякий боец выстоит.

Подошел состав.

– Ты езжай к себе, – сказал Селине Леон. – Чего потом возвращаться. Со мной Жан точно будет в безопасности.

– Верю, верю, – усмехнулась она.

Через пару станций она вышла, пожелав удачи. Жан отчаянно клевал носом. Похоже, он все-таки заснул, потому что следующее, что он услышал – тихий голос Леона:

– Просыпайся. Твоя станция.

Жан не ожидал такого внезапного перехода на «ты», но был не против. Он сказал, что до дома дойдет и сам, но Леон заметил:

– Ты же спишь на ходу.

– А… тебе далеко потом ехать?

– Три станции. Абсолютно не проблема вернуться.

Следующий день был выходным. Жан мазал заживляющей мазью ссадины на лице и радовался, что не придется никому ничего объяснять. Все его мысли были заняты только одним: как найти Леона. Все-таки он спас Жану если не жизнь, то здоровье и имущество. И просто хотелось познакомиться с этим красавцем поближе, но для этого надо было его разыскать. Он ведь даже номер канала попросить не догадался. Зайти в тот бар? Вдруг их там кто-то знает? А с другой стороны – может быть, они там обычно не бывают, случайно заглянули? Но оставалось надеяться только на удачу. Жан понял, что проголодался, а холодильник пуст. Придется все-таки высунуться на улицу и надеяться, что его вид распугает хотя бы не всех. Главное, дойти до магазина – там все автоматизировано, ни с кем общаться не придется. Жан открыл дверь квартиры – на площадке стоял Леон.

– Привет.

– Здравствуй!

Всегда сдержанный Жан не имел обыкновения так кидаться навстречу, тем более случайным знакомым, но тут скрыть радость было невозможно.

– Я просто тут рядом оказался, решил зайти и узнать, как ты, – сказал Леон.

– Со мной все в порядке. Заживаю вот.

– Отлично. Прямо камень с души. А то ты вчера совсем на ногах не держался. Заснул в вагоне прямо у меня на плече.

– Эээ… извини.

Жан уже приготовился объяснять, что ничего такого не имел в виду, и это вышло совершенно случайно, но Леон обезоруживающе улыбнулся:

– Знаешь, вообще-то я совершенно не против.

Жан уже сам не помнил, когда и как Леон к нему переехал. Просто в один прекрасный день они решили жить вместе, и Леон перевез свои немногочисленные пожитки в квартиру Жана. Вскоре оба уже не представляли, как жили друг без друга раньше. У Жана были парни и до Леона, но ни с одним из них ему не было так легко и хорошо. Конечно, у жизни с пилотом скачкового корабля есть свои особенности, но Жан всегда терпеливо ждал своего звездного бродягу из очередного полета и радовался, когда время отпуска у них совпадало.

О службе Леон почти не говорил – многое засекречено. Жан не настаивал. А теперь его не было рядом, и Жан не мог с этим смириться. Раньше он считал дни до возвращения Леона, а теперь считай не считай – толку не будет. Жан никогда не ревновал Леона и не требовал его безраздельного внимания. Даже когда они сидели в разных комнатах и каждый был занят чем-то своим, даже когда они ругались, Жан все равно знал, что они вместе. Он никогда не любил фразу «Не могу без тебя жить», но теперь, не зная, когда Леон вернется и вернется ли вообще, Жан понял, что жить без него сможет, вот только жизнь эта будет тоскливой и безрадостной. Слишком много в ней было связано с Леоном, и почти любое воспоминание резало острой болью. Жан не различал вкуса еды, не замечал, что происходит рядом. Раньше он загружал себя работой, а потом пил снотворное, чтобы провалиться в тяжелый сон без сновидений. Теперь снотворное было под запретом, работу приходилось перепроверять, и каждый раз Жан находил какие-то глупые ошибки, которых никогда бы не сделал в нормальном состоянии. Предстоящий отпуск тоже не радовал. В этот раз они с Леоном совпадали. Планы были грандиозные. Теперь Жану ничего не хотелось. Жизнь покатилась под откос, и он не собирался ничего предпринимать, чтобы это исправить. Да и не мог.

Жан сидел у себя в офисе, готовясь к сдаче очередной части крупного проекта и в миллионный раз просматривая документацию на предмет ошибок. Коллеги ушли на обед, Жан остался – ни есть, ни разговаривать все равно не тянуло. Когда на запястье завибрировал комм-линк, Жан почувствовал раздражение. Только сосредоточился, сейчас опять пропустит какую-нибудь ошибку. Нет, ему ничего не скажут, но он сам себе этой ошибки простить не сможет. Кто там вообще? Жан посмотрел на номер, с которого его вызывали, и сердце его на мгновение остановилось, а потом забухало, как кузнечный молот. Это было видеосообщение с персонального канала Леона. Жан нажал на воспроизведение. Перед ним появилось лицо Леона, живого и здорового.

– Жан, мы все живы и уже скоро будем дома. Могу представить, чего ты наслушался из новостей, так что хочу тебя успокоить. Сейчас мы на Азуре, дозаправка и техосмотр. Вылетаем с утра, скоро увидимся.

– Жду, – произнес Жан, хотя и понимал, что Леон никак не может его слышать. Он никогда не верил в чудеса, но назвать как-то иначе то, что произошло, он не мог. Руки дрожали, сердце стучало, как бешеное. Жан изо всех сил постарался сосредоточиться на работе. Сейчас он ничего так не хотел, как сдать дела и спокойно уйти в отпуск. Ведь теперь можно было снова строить планы.

5.

2 августа 3048 года

Остановка на Азуре немного затянулась. Помимо дозаправки, решили проверить техническое состояние корабля – путь предстоял еще долгий. К удивлению сомбрийцев, работа механиков «Кашалота», хотя делалась с виду на коленке, выдержала все нагрузки и вполне могла дотянуть до Сомбры. А там уже можно ставиться на полноценный ремонт, никуда не торопясь. А кроме того, экипаж отправился просто немного развеяться, поесть нормальной еды, а не корабельных рационов, и связаться с родными – кому было с кем. Разумеется, азурианская пограничная служба, опознав «Сирокко», сразу же послала на Сомбру сообщение, что пропавший корабль сопровождения нашелся в целости и сохранности, но одно дело – официальный рапорт, а совсем другое – сообщение от живого человека. Во всяком случае, Леон после сеанса связи просто светился, а Враноффски с хитрым видом потирал руки. Капитан занял весь предоставленный канал чуть ли не на час, потом объявил, что до завтра все свободны. И особо поздравил Женю с днем рождения.

Женя сначала удивилась – вроде бы семнадцать ей исполнилось два месяца назад. Хотя капитану она об этом так и не сказала. Потом вспомнила, что с момента прихода на «Сирокко» все время путалась в датах – календарь на корабле не совпадал с ее представлениями о том, какой сегодня день. Но, в конце концов, раз они уже летят на Сомбру, значит, и жить стоит по сомбрийскому счету, и вообще, два дня рождения – это даже лучше. Первый она все равно никак не отмечала.

– Люсьен, – Женя все еще немного стеснялась обращаться к Деверо по имени, хотя он сам ее об этом попросил, – а почему только сейчас с Сомброй связались? На «Кашалоте» ведь хорошая связь, на уровне планетной так точно…

Ей ответил проходивший рядом Враноффски:

– Ну, во-первых, если это хорошая, то я ничего не хочу знать про то, какая у вас плохая!

– Плохая – между кораблями. Разным группировкам реально проще гонцов посылать, чем пытаться достучаться. Насколько я поняла, на сообщение между катерами ударной группы хватает, на большее – не очень.

Враноффски картинно закрыл глаза рукой:

– Я не хотел этого знать. Так вот. Если в двух словах, то я долбился на Сомбру с того момента, как мы прыгнули в этот несчастный туннель и стало ясно, что мы застряли на неопределенное время. Потому что медузе понятно, дома с ума сойдут – улетало три корабля, вернулось два. Хрен мне, а не связь. У вас, понимаешь ли, стандарт, которым цивилизованная часть Галактики уже лет двести не пользуется. На Хунде тоже. Кэп говорил, у них вроде есть совместимое оборудование, но не у погранцов точно. А собственные передатчики «Сирокко» на такое расстояние не добьют, они рассчитаны на связь с ближайшим маяком-ретранслятором, а где их тут, спрашивается, взять? Вернемся – я еще выскажу пару ласковых астроэкспедиции, которая зажабила для нас зонды. Вы, мол, идете конвоем, вам и передатчиков хватит, а нам для научных целей надо. Сами бы месяц без связи посидели, я бы на них посмотрел!

– Ладно, Ари, остынь, – примиряюще улыбнулся Деверо. – Мы обещали Эжени праздничный ужин, а не лекцию о стандартах связи.

– Между прочим, полезное знание, – назидательно заметил Враноффски, но тут же сам рассмеялся: – Ладно, я на эту тему и правда могу неделю вещать, в Академии еще успеешь наслушаться. Пошли пировать.

К удивлению Жени, получился самый настоящий день рождения, даже с подарками. Враноффски вручил ей наручный комм, вроде его собственного, Габриэль – корзинку фруктов, подробно объяснив, какие из них чем полезны, Деверо – планшет для рисования. Но это был не единственный его подарок. Под конец ужина – действительно отличного – Деверо скрылся в направлении кухни, потом вернулся с крайне хитрым видом. Заиграла праздничная мелодия, и официант вынес небольшой торт ярко-фиолетового цвета.

– Если что, это не краситель, – шепнул Деверо. – Он с местной черникой, очень вкусный.

Торт был и правда выше всяческих похвал, но Женя, хотя и успела полюбить азурианскую чернику еще по витаминным концентратам, которыми ее щедро снабжала Габриэль, решительно отставила тарелку после первого куска:

– Надо с остальными поделиться. Капитан меня поздравил, и Леон тоже, и вообще… Снайпера, наверное, угостить не получится, а жаль.

– А мы ему черничного морса принесем, – улыбнулся Деверо. – Думаю, Габи позволит. Я тут где-то видел в продаже специальные стаканы, из них ничего не проливается. Упакуйте нам с собой, – кивнул он официанту на остаток торта.

Габриэль не только дала разрешение, но и сама приняла участие в закупке морса. Перед тем, как зайти в медотсек, Женя несмело постучалась к капитану и протянула самый большой кусок торта. Да Силва с благодарностью принял угощение, а потом хитро подмигнул:

– В ближайшие сутки, если что, не пугайся.

Женя непонимающе взглянула на него. Капитан усмехнулся и внезапно показал язык. Он был фиолетовый.

– Ой, – сказала Женя.

– У тебя такой же. И у всех, кто это ел. Азурианская черника красится как черт знает что. Ничего, это не опасно, так что можешь смело оделять остальных.

Жене повезло – когда она раздала торт, Снайпер как раз проснулся, так что ей позволили к нему зайти. Он тоже, как оказалось, сбился со счета времени, впрочем, в его случае это уж точно было немудрено. Странно было видеть его таким. Это же Снайпер, с ним ничего не может случиться! Ну ладно, неуязвимых в Сфере нет, в бою с «Корсарами» Снайпера вон ранили в руку – но он же почти сразу пришел в норму! А сейчас прошла уже неделя, а он даже подняться не в состоянии. Да что там, изголовье койки ему приподнял Джон, сам Снайпер не справился. Женя гнала от себя эти мысли – в конце концов, он жив, тут бы порадоваться, а не расстраиваться – но Снайпер, как всегда, заметил.

– Как видишь, и меня можно вывести из строя, – криво усмехнулся он. – Ладно… бывало хуже. Ты вряд ли застала. Сейчас вдаваться в подробности не буду, не могу пока подолгу разговаривать. Расскажи лучше, как отметили.

Женя охотно согласилась и принялась описывать, как они с Деверо летали на флаере над озером с невероятно голубой водой, как здорово посидели в ресторане и как она угощала тортом экипаж. «А теперь представь себе капитана в виде чау-чау!». Снайпер лишь чуть улыбнулся. Женя продолжала рассказывать про Азуру, но вскоре он жестом остановил ее:

– В другой раз продолжишь, ладно?

– Тебе… плохо? – Женя заглянула ему в лицо, но Снайпер отстранил ее здоровой рукой:

– Просто очень быстро устаю. Ничего… думаю, скоро будет лучше. Заходи еще.

Женя кивнула и выскользнула за дверь. В коридоре ее ждал Деверо:

– Между прочим, праздник праздником, а кто-то мне еще задание не сдал!

– А у меня все готово, бе-бе-бе! – и Женя показала фиолетовый язык.

6.

16 августа 3048 года

Асахиро чувствовал себя странно. Впервые за семь лет ему предстояло не просто высадиться на планету, но и надолго остаться там. И даже, как знать, назвать ее своим домом. Впрочем, его дом уже давно был там, где его команда. Сейчас этой командой стал экипаж «Сирокко» – пожалуй, сейчас, через полтора месяца, Асахиро с уверенностью мог так сказать. А там будь что будет.

Сквозь прозрачный туннель трапа виднелся не только бетон космопорта, но и кое-какие местные пейзажи. Асахиро уже знал, что на Сомбре почти всегда стоит пасмурная погода – потому, собственно, планету так и назвали. Но сейчас среди облаков даже пробивался рыжеватый свет местной звезды. Листва на деревьях была непривычного синеватого оттенка – впрочем, есть же на Терранове голубые ели. После однообразной природы Алхора, а тем более после семи лет в Сфере для Асахиро почти любой инопланетный пейзаж был внове. Впрочем, кажется, синие листья – это меньшее из того, к чему придется привыкать.

Тем временем почти у всех коммы так и разрывались от сообщений. Враноффски уже говорил кому-то: «Да иду я, иду! Ты подождать не можешь? Мы сесть не успели, одной ногой на трапе, тут ты сигналишь!». На лице Нуарэ вместо привычного строгого выражения в кои-то веки отражалась самая настоящая радость, хоть и сдержанная: «Да, я уже здесь, дождись меня в зале отдыха пассажиров. Могу немного задержаться, сам понимаешь. Что? Глупости какие! Вечером встретимся и отпразднуем». Даже капитан, посмеиваясь, говорил кому-то: «Ну не кричи ты так. Я понимаю, что ты очень рада, но тебя же сейчас полкосмопорта слышит. Ах, пускай слышит? Ну тогда я включаю громкую связь. Что, не надо?».

Деверо взял Женю за руку и улыбнулся: «Добро пожаловать на Сомбру». Он был одним из немногих, кто ни с кем не говорил и не проверял сообщений. Вскоре они вдвоем и вовсе затерялись в толпе. Асахиро проводил Женю взглядом не без некоторого сожаления – вроде бы и знакомы недавно, и не то чтобы так близко общались, но он уже привык, что они четверо держатся вместе. Все-таки вместе ушли из Сферы.

К Асахиро, Снайперу и Дарти подошел Враноффски:

– Пошли, ребята. Я уже договорился, пока утрясаются все формальности с вашим обустройством на Сомбре, официальными военными контрактами и всем таким прочим, вы поживете у нас. Сейчас мои приедут и вас отвезут. Все нормально, у нас хватает гостевых комнат, а объесть Дом Враноффски, конечно, можно попытаться, но это будет смахивать на экстремальный способ покончить с собой, лопнув от обжорства.

Габриэль радостно всплеснула руками:

– Ари, я обожаю твою семью! Сама бы к вам удочерилась, но я совершеннолетняя и люблю своего отца. Серьезно, лучшего варианта и придумать будет нельзя.

Асахиро оглянулся на Снайпера, до сих пор в разговоре не участвовавшего:

– Ты как?

– Нормально, – после некоторой паузы ответил Снайпер. – Пока трудно подолгу удерживать внимание, ну и выносливость еще не очень. Но вроде коммуникабелен. Разве что могу достаточно рано покинуть общество и уйти отсыпаться.

– О, это тебе обеспечат, – улыбнулся Враноффски. – Но учти, вечером будет Большая Жратва. В смысле, семейный ужин по поводу благополучного финала этой истории. Так что ты уж продержись, иначе многое потеряешь.

– Так это прекрасно. Из нашего корабельного меню мне, к сожалению, сейчас не все подходит. Только на всякий случай предупреждаю – с алкоголем мне сейчас лучше дела не иметь. Обычно он на меня не действует, но сейчас тот случай, когда может снести под стол с одного глотка.

– Ну, не будем тебе наливать, и все дела. Нам же больше достанется. На ногах стоишь? Тогда идем!

Когда они вышли в «гражданскую» часть космопорта, к Нуарэ подбежал парнишка лет пятнадцати-шестнадцати, такой же высокий, темноволосый и сероглазый, видимо, младший брат. Бурной их встречу было не назвать, но при виде брата лицо коммандера заметно просветлело.

Габриэль направилась к невысокому худому парню в строгом светло-сером костюме. Парень явно очень нервничал, искал кого-то глазами и не находил, от чего ему на глазах становилось еще хуже. «Жан!» – громко позвала его Габриэль. Когда тот обернулся, она подскочила к нему и рявкнула в наручный комм: «Леонито, дуй сюда! Живо!». Тем временем она усадила парня на диванчик для отдыха, достала из кармана какое-то лекарство и заставила принять.

– Жан, ну ты чего? – успокаивал его Враноффски. – Сказали же тебе, что все живы и здоровы.

Когда появился Эрнандес, парень выглядел уже получше. Не говоря ни слова, он крепко обнял Леона. Тот смотрел на него с нежностью. Асахиро дипломатично отвел взгляд. Дарти тихо фыркнул.

– Надеюсь, ты не упадешь в обморок, если я скажу, что на Алхоре ко мне не только девушки подкатывали? – шепнул ему Асахиро.

Дарти буркнул что-то невнятное. Асахиро только усмехнулся. В конце концов, он сказал чистую правду – другой вопрос, что сам он на эти знаки внимания не отвечал.

К Враноффски подбежала длинноногая девчонка с пушистыми золотыми кудряшками и с радостным визгом бросилась ему на шею.

– Алиска, чтоб тебя! – сдавленно хрипел Враноффски. – Задушишь ни за что! Даром мы, что ли, аж из Старых Колоний сквозь полчища пиратов прорывались, чтоб меня тут собственная кузина на радостях угробила?

Голубые глаза девочки широко распахнулись от удивления.

– Ого! Правда из Старых Колоний? Расскажешь? Расскажешь?

Старые Колонии, видимо, считались здесь экзотикой похлеще пиратов. Ответа Ари Асахиро уже не разобрал, потому что перед ним, как из-под земли, возникло все многочисленное семейство Враноффски, которым Ари тут же представил всех троих наемников со словами: «А без этих парней нас бы тут не было». Семейство Враноффски зашумело, что гостей надо немедленно везти домой, кормить и всячески им помогать, потому что где же это видано, чтоб Враноффски не помогли тем, кто спас одного из них. Асахиро лишь сдержанно раскланялся. Это громкое безумное семейство ему скорее нравилось, хотя всеобщих объятий он предпочел бы избежать. Что характерно, Враноффски, как минимум старшие, это поняли. Асахиро запомнил, что у Ари есть два младших брата, а также двоюродная сестра, та самая Алиса, которая его чуть не придушила, и еще одна, которая приедет потом. Остальное воспринять не удалось. Дарти, кажется, тоже ошалел от происходящего, но пути к отступлению были перекрыты.

Наконец вырвавшись от родственников Враноффски, Асахиро отошел к Габриэль. Она беседовала с тремя дамами, две помоложе, одна постарше. Похоже, мать и сестры – некоторое семейное сходство в них угадывалось, но именно что некоторое. Габриэль была высокой худощавой шатенкой, а эти дамы – светловолосые, пониже ростом, мать и особенно младшая из сестер довольно полные, а старшая, кажется, обязана своей худобой не природе или активной жизни, а курению – из кармана торчала пачка сигарет. А главное, все три так и светились лоском и самодовольством. Разнаряжены в пух и прах, надушены (даже на расстоянии Асахиро поморщился – в Сфере он давно отвык от сильных запахов), с идеальными прическами и вообще как будто вышли из светской хроники. Весь их облик не просто говорил о принадлежности к высшим кругам здешнего общества, а кричал об этом на весь космопорт. Габриэль, со своей военной формой и простой прической, выглядела на их фоне гадким утенком. И мать, кажется, только что прошлась именно по этому поводу, потому что до Асахиро долетел ответ Габриэль: «Тоже тебя люблю. Прямо не знаю, по чему больше соскучилась, не то по попрекам куском, не то по задушевным разговорам о цепных шавках Республики».

Лицо матери перекосило от злости, а рука дернулась явно для удара, но она сдержалась в последний момент. «Узнаю благородный дом Фудзисита, век бы его не видеть», – поморщился Асахиро. С ним так разговаривать не рисковали даже в ранней юности, но среди родственников он навидался всякого. Усилием воли заставив себя не прикасаться к кобуре пистолета, он подошел ближе. Тут, конечно, не Сфера и не Шинедо, но так обращаться с человеком, который помог ему и спас жизнь Снайперу, он в любом случае не позволит. Впрочем, до драки вроде бы не дошло. Младшая из сестер Габриэль попыталась разрядить обстановку:

– Габи, ну что ты такое говоришь! Мы ведь так рады тебя видеть! Я плакала весь вечер, когда узнала, что твой корабль пропал.

Асахиро неплохо разбирался в людях, хотя тонким знатоком человеческих душ себя бы не назвал. Впрочем, от этой дамочки веяло фальшью настолько, что учуял бы даже чурбан. И сама Габриэль прекрасно это знала.

– Ах ты бедняжечка! – ответила она медовым голосом, глядя на сестру почти ласково. С такой лаской заключают в объятия, чтобы удобнее было всадить нож в спину.

– И о чем же ты плакала, Виржини? – яда в голосе Габриэль хватило бы на десяток энимских гадюк. – О том, что сестрица Аньес уже успела хапнуть себе большую часть моего наследства и расписала в красках, как ее потратит? Между прочим, это даже не мои средства, а отца. Хоть его не хоронили бы раньше времени, раз уж меня так не терпится. Постыдились бы… хотя о чем это я.

– Ах ты!.. – взвизгнула было старшая сестра, но Габриэль с выражением глубочайшего презрения на лице развернулась и, держа спину безукоризненно прямо, прошла в сторону Асахиро.

– Я удивлен – вы никого не придушили, – с искренним сочувствием произнес он.

Габриэль обернулась. Она не сказала ни слова, но во взгляде ее читалась застарелая боль. Асахиро коротко кивнул в знак понимания.

От грустных мыслей их отвлек Враноффски:

– Габ, ты же к нам вечером приедешь?

Габриэль усмехнулась:

– А то! Когда еще представится возможность насладиться деликатесами твоей чудо-бабушки, долгих ей лет жизни. Да и по деду твоему тоже соскучилась. Давно мы научных диспутов не устраивали.

– Не поверишь, но дед того же мнения. Асахиро, идем?

– Сейчас. Мне нужно поговорить с Зои.

– Давай, жду.

Зои обнаружилась неподалеку в объятиях симпатичных пожилых супругов. Дама отчаянно всхлипывала, и ее чувства, в отличие от семейства Картье, были вполне искренними.

– Доченька наша! Ты жива! Мы себе места не находили!

Отец Зои, кажется, тоже был готов прослезиться. Зои, похоже, привыкла к таким излияниям – она спокойно ответила:

– Мам, пап, ну я же с Азуры с вами связывалась! Уже тогда сказала, что жива и здорова.

– Мало ли что с вами могло случиться за время перелета! Ты вон говорила, что у вас обычный мирный вылет, а что вышло?

Зои тяжело вздохнула:

– За время перелета, даже если бы что и случилось, сто раз можно было или помереть, или выздороветь. Я, как видите, не померла.

Она привычно оглянулась на Снайпера. Еще бы, он начал вставать всего за несколько дней до прилета. Сейчас он вполне твердо держался на ногах, но Дарти стоял рядом, готовый подставить плечо. Асахиро чуть улыбнулся – совсем недавно его друг боялся Снайпера до полусмерти.

Зои увидела Асахиро и жестом подозвала его. Еще одно знакомство не слишком радовало, но старшие Крэнстоны хотя бы выглядели поприличнее, чем родня Габриэль.

– Мама, папа, это Асахиро Фудзисита. Один из наших спасителей из Старых Колоний. Если бы не они, все бы закончилось… не так хорошо.

Отец Зои растерянно кивнул, а мать только сказала:

– Ну, раз твое командование так решило… Мало ли какие у них там нравы. Надеюсь, у них нет привычки палить во все, что движется. Мы все-таки мирная планета.

Повисла неловкая пауза. Зои побледнела от смущения. Ей явно хотелось провалиться сквозь землю.

– Не беспокойтесь, не имею такой привычки, – сухо ответил Асахиро. – И друзья мои тоже. Не верите, можете спросить капитана или его первого помощника.

– А в Академии у тебя проблем не будет? – спросил отец Зои, меняя тему. На Асахиро перестали обращать внимание. Возможно, это и к лучшему.

– Да вообще голову оторвут! – не сдержалась Зои. – Это ведь я приманила пиратов, а потом забросила корабль в Старые Колонии, только чтобы экзамены не сдавать. Па, ну в самом деле…

– Ну все, идем домой, – мать Зои попыталась разрядить обстановку, поскольку разговор явно принимал какой-то не тот оборот. – Я приготовила твой любимый сырный суп с грибами.

Асахиро хмуро наблюдал, как его девушку чуть ли не за руку уводили из космопорта, словно она маленький ребенок. Нет, предложение Ари – это прекрасно, но в самое ближайшее время надо найти отдельное жилье. Он и сам уже не мальчик, чтобы бегать на свидания под бдительным родительским взором.

– Свяжись со мной, как освоишься! – крикнула Зои. Она понимала.

Асахиро кивнул и пошел искать Враноффски. На пути его снова оказалась Габриэль, на сей раз в компании высокого пожилого мужчины, который в молодости явно был редкостным красавцем, да и сейчас не растерял обаяния. Те же каштановые волосы, что и у Габриэль, только с проседью, те же проницательные зеленые глаза, тот же профиль. Его элегантный костюм песочного цвета говорил о статусе владельца красноречивее любых вычурных нарядов. Асахиро внутренне напрягся – он уже видел семейство Картье. Но сейчас Габриэль улыбалась.

– Теперь капитана и Деверо астроэкспедиция замучает расспросами. Они уже крыльями захлопали, как там да чего, а теперь точно с живых не слезут… О, кстати, папа, рада представить тебе нашего третьего спасителя. Хотя на самом деле первого – с него все и началось. Это Асахиро Фудзисита. Нет, он не ракуэнец, его родная планета называется Алхор и похожа, как я понимаю, скорее на Нордику. Асахиро, рада представить вам моего отца, Жюля Картье.

Асахиро протянул руку:

– Спасибо вам за дочь.

Жюль Картье ответил сердечным рукопожатием.

– Это вам спасибо. Если бы не вы, я бы никогда больше не увидел мою Габи.

У Асахиро отлегло от сердца. В змеиной яме, именуемой семейством Картье, все-таки был человек, который искренне любил Габриэль и радовался ее возвращению.

– Ладно, ты торопишься, – сказала отцу Габриэль. – Знаю же, сколько ты этой сделки добивался. Не буду тебя задерживать, поеду к себе.

Асахиро обратил внимание, что она не сказала «домой». Вряд ли она живет под одной крышей с этими милыми дамами. Впрочем, ему в принципе трудно было представить Габриэль где-то еще, кроме ее каюты при медблоке.

– Кстати, вот тебе ключи от дома, – с улыбкой ответил Жюль Картье и протянул Габриэль небольшую плоскую серебристую коробочку.

– Я подумал, что тебе нужен свой собственный дом, – объяснил он в ответ на ее вопросительный взгляд. – Сколько же можно ютиться в общежитии? Так что в подарок на твое возвращение я купил скромную квартирку. Тебе понравится, там зелено и район тихий. Правда, от космопорта ехать через весь город на монорельсе, зато без пересадок. Квартира полностью обставлена. На счета и прочее вполне хватит твоего жалования и твоих доходов от компаний.

Он особенно подчеркнул слово «твоих». Габриэль обняла отца.

– Спасибо, пап. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна. Свой дом мне пока сложновато осознать, сам понимаешь, но просто за то, что смог приехать. А то тут… такое было.

– Могу представить, – мрачно кивнул Жюль. – Не знаю, зачем вообще им понадобилось являться. Еще когда ты написала с Азуры, я пытался воззвать к их совести, но она, кажется, давно оглохла. Ладно, не будем о грустном, и мне действительно пора. Я, конечно, хозяин положения, но будет некрасиво заставлять ракуэнцев ждать.

– Ты прав. А я, раз такие дела, поеду за вещами.

– Кто-то, помнится, любезно оставил у меня ключ. Я распорядился перевезти все твои вещи в твой новый дом. Иногда хорошо, что у тебя их мало. А то никакого сюрприза не получилось бы.

Габриэль рассмеялась и пожелала ему удачи. Асахиро попрощался с ней и с легким сердцем отправился к Враноффски.

7.

Пообещав Ари непременно приехать, но чуть попозже, Деверо остановил общественный кар и галантно подсадил Эжени. Еще в перелете было решено, что она будет жить у него. Враноффски попытался что-то сострить по этому поводу, но Деверо лишь недоуменно поднял бровь: «Я просто хочу помочь Эжени освоиться на Сомбре. В конце концов, ей всего семнадцать». Эжени услышала разговор и заявила, что ничего такого в ее возрасте нет – нормальный возраст боевика Сферы, в конце концов. Деверо сам ловил себя на том, что воспринимает ее почти как равную. Но ей определенно нужна помощь.Да и просто ему нравилось проводить с ней время. Ей с ним, вроде бы, тоже.

– Вот мы и дома.

Эжени огляделась и хихикнула. Ну да, квартира Деверо если и отличалась от его каюты на «Сирокко», то разве что чуть большим размером и окном. Тот же минимум обстановки, те же рисунки на стенах, а вместо корабельной койки – матрас на полу. Проследив за ее взглядом, Деверо смущенно улыбнулся:

– Слушай, я на корабле провожу больше времени, чем на планете. Уже привык к корабельной обстановке.

– Так я сама такая же. За последние два года – даже больше! – считай, впервые на планету высунулась.

Деверо рассеянно кивнул, разглядывая свой матрас.

– Чую, придется приобрести кровать. Двухэтажную. Или такой же матрас, если не боишься спать на полу.

– А чего бояться-то? – пожала плечами Эжени. – Падать некуда, чудища из-под отсутствующей кровати точно не вылезут, так что против пола ничего не имею.

Она принялась распаковывать свой небольшой рюкзак, где вполне вольготно разместилось все ее имущество, благо оно и состояло-то из пары смен одежды и рисовальных принадлежностей – и вдруг звонко расхохоталась. Из рюкзака выпала банка пива и покатилась по полу.

– Вот дела! Это я еще в баре «Кашалота» заначила, когда с вами уходила! Думала, потом в спокойной обстановке допью. А все так завертелось, что и забыла!

– Будет теперь экзотический сувенир, – рассмеялся в ответ Деверо, поднимая банку и водружая на стол.

В рюкзаке Эжени обнаружилась синяя куртка – двойник оставленной на «Кашалоте», с эмблемой в виде круга звездного неба, расколотого наискосок синей молнией. Вторая куртка была черной, эмблема – пантера в прыжке. Обе явно были рассчитаны на кого-то повыше и пошире в плечах.

– Дэнни подарил, – задумчиво произнесла Эжени, взяв в руки черную куртку. – Только и осталось…

– Так, – решительно произнес Деверо, глядя на этот нехитрый гардероб, – сейчас мы найдем что-нибудь перекусить, а потом пойдем тебе за одеждой. А то это даже не аскеза, а издевательство какое-то. Хотя, – он снова смутился, – в женской одежде я совсем ничего не понимаю.

– Можно подумать, я в ней понимаю! Я уже и не помню, что вообще девчонки носят.

Как и следовало ожидать, в холодильнике у Деверо нельзя было найти даже повесившуюся с голодухи мышь. Так что перекусывали они уже в кафе торгового центра. «Выбирай все, что понравится, – сказал Деверо, невольно опуская глаза. – Уж на первое время мы тебя оденем».

Консультант в магазине оказалась русской, и Деверо вскоре перестал понимать, о чем они с Эжени болтают. Разве что попросил не пугать сходу народ своей биографией. Эжени лишь махнула рукой. Платья и блузки она решительно отвергла, и, когда из кабинки наконец раздалось «Люсьен, как тебе?», Деверо не сдержал улыбки – будь у него младший брат, он выглядел бы именно так. Взъерошенные после множества примерок короткие волосы, клетчатая рубашка, джинсы с большими карманами на бедрах и легкие кроссовки – в ботинках военного образца, которые носила Эжени, оказалось жарковато.

– Ну что, тебе нравится? – настаивала она.

– Очень, – кивнул Деверо.

На выходе Эжени сообщила:

– А я опять есть хочу.

– Вот уж не проблема! До Враноффски здесь недалеко, а уж там бабушка Ари нас так закормит, что из-за стола бы встать!

8.

Альберта О'Рэйли в который раз изучала рапорты, которые Да Силва прислал с Азуры. Пропавший «Сирокко» влип в историю, достойную приключенческого кино. Хотя сними кто и вправду такое – публика ведь плеваться будет, дескать, слишком много совпадений. Единственный туннель в секторе, и тот со славой нестабильного, впрочем, судя по всему, ошибочной, очень удачно подвернувшийся конгломерат станций, у которого оказался зуб на тех же пиратов, три наемника, каждый со своими причинами присоединиться к экипажу… Вот эти-то наемники интересовали Альберту больше всего. Она внимательно читала все присланное и не знала, то ли смеяться, то ли хвататься за голову.

«Так, ну разумеется, наша Габи не могла пройти мимо интересного случая. Хотя я могу ее понять, сама бы заинтересовалась, как он вообще дожил до своих лет, если после пробитого легкого по космосу шарится. Ребята, вы бы хоть посмотрели, с кем тусоваться собрались! Знаю я такие формации, там у каждого на совести трупов больше, чем вас всех на этом корабле! Враноффски, понятно, обаяет кого угодно. На том, кажется, и выехали. Нет, ну ты обалдел – через голову капитана сотрудничество предлагать? Экипаж раздолбаев! Второго такого на Сомбре нет и не надо, космофлот не вынесет!

Ох ты ж! Дестикур! Здрасте, давно не виделись. Вот он куда, оказывается, подался! Ну что ж, туда ему и дорога. Хочу познакомиться с человеком, который его прикончил. Оказал Сомбре большую услугу. Главное, чтоб меня следующей не шлепнули – это ж, получается, я им этот подарочек подогнала.

Ой, я не могу! Люсьен со своим чаем прекрасен! Интересно, он вообще понял, что его тут, на минуточку, чудом не убили? Одно хорошо – на это бедствие нарвался он, а не Нуарэ. Вот наш прекрасный Рафаэль точно устроил бы побоище. Ох, но этот чай… «абсолютно гражданское дело»… пойду попью, я не могу столько ржать!

Что? Что?! Чтооо?! Люди, вы сдурели? Ну ладно Деверо, он милый мальчик, но абсолютный некомбатант, ему знать неоткуда. Жоао, но ты-то куда смотрел? Хотя знаю, куда – в свое наемничье прошлое ты смотрел, судя по тому, как вы спелись. Но люди, вы тащите к себе в экипаж продукт терранских боевых программ! И, похоже, очень высокого уровня подготовки. Габи, умница, увидела, не зря в моих архивах рылась. Хотя насчет «начальной ступени» я бы сильно поспорила. Или там просто уникальные исходные данные. Что не легче. Жоао! Я понимаю, что ты большой оптимист, но ты уверен, что твое пополнение вообще адекватно? Хотя, пожалуй, ваша правда – был бы он неадекватен, Люсьен был бы мертв. Ну, будем надеяться, вам опять повезло.

Что? Один на флагман? Ну да, в лучших традициях. И я не буду спрашивать, кто пустил – в таком состоянии разрешений уже не спрашивают. Но вы понимаете, что это фактически самоубийство с максимальным ущербом для противника? Эти гребаные программы в пределе на это и рассчитаны, ох, поотрывала бы я головы их разработчикам… Ох, черт, нет, если человек столько продержался, нельзя сейчас его терять! Уф, все-таки успели. Поседею я с этим экипажем. Габи, молодец, сообразила! Так, ну теперь только бы сил хватило…

Ребята, я вас обожаю! Вы понимаете, что вы тут за нас с Лизой всю работу сделали? Черт подери, да я не была уверена, что выгорание вообще возможно остановить! А вы, не парясь, взяли и остановили. Раздолбаи! Вселенную случайно перевернут и скажут, что так и было!».

…Дверь резко распахнулась. Альберта спрятала усмешку – вот так, без стука, вломиться к ней в кабинет мог только один человек.

– Жоао! – она встала ему навстречу. – Опять выкрутился, старый головорез? Тебя хоть кто-нибудь в этой Галактике может грохнуть?

– Вот не было печали, от каких-то паршивых пиратов подыхать! А тебя все еще не раскрыли, террористка-перебежчица? Куда только контрразведка смотрит!

Оба расхохотались. Такие пикировки между ними происходили регулярно. Разумеется, ни у кого и в мыслях не было задеть собеседника. Хотя оба говорили чистую правду.

Их дружба зародилась десять лет назад, когда Альберта, терранка по происхождению, как раз послала историческую родину к чертям и сбежала на Сомбру, против которой раньше шпионила. Впрочем, Да Силва сам попал сюда в качестве командира банды наемников, свалившейся на Сомбру из примерно такого же забытого всеми богами угла Галактики, как и Старые Колонии. Казалось бы, Сомбре не было никакого резона их принимать – кто в военное время станет доверять что перебежчице, ушедшей в буквальном смысле по трупам, что наемникам, которым плевать на любые союзы и политику, лишь бы платили? Но Сомбра рискнула дважды и не прогадала. Да Силва явился точно в разгар очередного военного столкновения с Террой, блокировавшей Сомбре связь с союзной Нордикой. «Не мало ли вас, не надо ли нас?» – поинтересовался в эфир молодой Жоао, который лишь недавно стал командиром. Стандартным для наемников путем – пристрелил предшественника. Сомбрийцев и правда было мало, и на план Да Силвы – пустить на терранский заслон несколько списанных кораблей без экипажа, зато с орудиями в автоматическом режиме и начинкой из взрывчатки – согласились, хотя и не без скрипа. Успех был оглушительным, даром что в вакууме взрывы не слышны, да и некому было слушать. Прорыв позволил наконец связаться с Нордикой, и расклад сил изменился уже совсем не в пользу Терры. А Жоао Да Силва, уроженец затерянной в космосе станции «Фаэтон», вместе с частью теперь уже бывших наемников вступил в ряды сомбрийского космофлота. Хотя высшее командование долго делало вид, что нет тут никаких наемников, а для остального космоса их как отдельного подразделения официально и не было – почему их и назвали Теневой флотилией. Сейчас Тени состояли не только из контракторов, но по-прежнему действовали там, где была нужна не столько сила оружия, сколько информация и незаметность.

История Альберты была сложнее и драматичнее. Она любила Терру и добросовестно работала в ее интересах. Но чем больше данных она собирала на Сомбре, тем отчетливее понимала: лидеры Терры идут по тупиковому пути. Упорно пытаясь силой усмирить «непокорную колонию», Терра теряет возможность плодотворного партнерства. И с Сомброй, и с соседней Нордикой, которая изначально была готова именно к партнерским отношениям, а теперь на одно слово «Терра» отвечает залпом из всех орудий. Но голос Альберты оставался гласом вопиющего в пустыне. В ее рапортах командование интересовала только информация, важная с военной точки зрения, а самой Альберте все жестче намекали, что ей следует выполнять поставленную задачу и не лезть выше этого. Альберта попыталась подать прошение о переводе в другое место, подальше от войны – терранские спецслужбы ответили похищением ее дочери. Точнее, как они это сформулировали, «организацией присмотра за ребенком на время вашего отсутствия по важному заданию». Но тут случилось то, чего никто не мог предусмотреть. Из-за стресса у Шэннон обострился порок сердца, никак себя не проявлявший с ее младенчества. Оказать ей помощь просто не успели. Хотя Альберта сильно подозревала, что и не хотели успеть.

Когда разъяренная Альберта, узнавшая о смерти дочери почти случайно, примчалась на Терру, командование опять сообщило, что ей следует заниматься работой, а не посторонними делами. И вот тут Альберта О'Рэйли вспомнила свое бурное прошлое – до начала работы на спецслужбы она отличилась в молодежных экстремистских организациях. На том и поймали – дескать, ради вашей ценности как агента мы все это старательно забудем. Теперь пришлось напоминать самой. Она швырнула на стол прошение об отставке, снабженное несколькими красочными эпитетами в адрес командования, и хлопнула дверью. Не дожидаясь ареста, Альберта стартовала на ближайшую орбитальную станцию, там угнала катер, пристрелив пилота, и вернулась на Сомбру уже навсегда. Разумеется, поначалу на нее смотрели очень косо, но ценность информации о деятельности терранских спецслужб, которую предоставила Альберта, перевесила. Да и ее лояльность новой родине при всех проверках не оставляла повода сомневаться. Но от всех военных дел Альберта устранилась и теперь занималась только психологическими вопросами. Именно она год назад привела к Да Силве и Враноффски, и Деверо, и Габриэль – тех, кто, казалось бы, мало куда мог вписаться из-за непростой биографии и специфического характера, но именно на «Сирокко» их способности расцвели. А с самим капитаном ее связывала прочная дружба, сопровождавшаяся постоянными взаимными подколками.

– Да, кстати, – сказал Да Силва, – я же не успел к твоему дню рождения. Вот, держи.

Он протянул бутылку азурианского вина. Альберта улыбнулась:

– До сих пор помнишь мой любимый сорт!

– Всегда гордился умением выбирать подарки, – приосанился Да Силва.

– Подарок ты мне еще с Азуры прислал, – рассмеялась Альберта, кивнув на рапорты. – Хотя я и опасалась, не окажется ли ваш подарок проклятым сокровищем.

– Не окажется, – уверенно сказал капитан. – Я не психолог, как некоторые, но тоже кое-что понимаю. Парни в экипаже уже как родные. А Николаева… ну что мне оставалось?

– Жоао, ты сделал единственно возможную вещь. Я еще посмотрю, что там у твоих парней в голове творится, но девочку из этого места точно надо было забирать. Нельзя в неполные семнадцать жить с постоянным ожиданием, что тебя убьют.