За Пределом

Глава 10

Начиналось всё почти как обычно. Орки шли к Синим горам, население Синих Гор уходило в укрытия.

Гномы из предгорий даже айшаков обратно пригнали. Хорошо, что теперь животных не придется тащить наверх — склады, арсеналы, конюшни расширились и умножились усилиями Великого Открывающего. Сам Даэрос на нижних уровнях готовился перекрыть все входы. Предгорные жители сообщали, что войско, идущее к Синим горам — самое большое на их памяти. Облако пыли на горизонте больше напоминало грозовую бурю.

Верд и Свищ прибежали первыми — проситься под защиту Властелина. Они наивно полагали, что этот задумчивый Властелин собирается отсиживаться в подгорных Чертогах. Всякий на его месте так бы и поступил — кинжальные скалы выглядели очень грозно и непреодолимо. Но примчался злой Сульс с пачкой пергаментных листов, записал их в какой-то список, оглядел со всех сторон, дописал что-то еще и велел убираться обратно. «Властелин сейчас прибудет в Цитадель».

Пелли, узнав о том, как будет осуществляться усмирение орков, пыталась напутствовать Нэрниса по части сохранности его Повелительского Величества — ни в какие драки не лезть, рискованные идеи Даэроса не принимать и чуть что — сразу лезть под землю и уходить. Нэрнис слушал вполуха. Его занимали больше всего две вещи — запутавшиеся цепочки на поясе и никак не рождавшаяся идея, как избежать лишних жертв. Орки, конечно, были наглыми и противными существами. То, что они о себе возомнили, ни в какие нормы не вписывалось. Но… они умели писать, а стало быть, и читать. Из этих двух фактов Светлый сделал вывод о том, что при должном воспитании из «вонявых» вполне могли бы получиться сносные существа. Он как раз закончил размышлять над влиянием «орочьей формации вообще на каждую орочью сущность в частности», как явился Даэрос и пресек его робкие потуги к всепрощению.

Правительница Инэльдэ в последние дни не просто не скрывала информацию, а делилась ей в количестве в два раза превышающем нужное. Даэрос такое извинительное поведение сначала одобрял. Потом стал им тяготиться. Но проклятое масло еще не отмылось, да и природную злопамятность никто не отменял. С точки зрения же грядущих событий, менять сложившуюся расстановку сил не имело смысла. Перед решительным сражением Правительница Инэльдэ была лишней — как правительница. Совсем не стоило возвращать ей, как выразился Нэрнис, «болезнь превосходства». У войска должна быть одна голова. Даэрос считал, что его собственная вполне подходит. Голова брата как обычно, была наполнена совершенно не тактическими и не стратегическими задачами. Аль Арвиль замечательно умел размышлять в общем, а конкретные задачи оставлял другим. Стоило его только оставить наедине с собой или с Пелли, как в нем просыпались Светлые размышления, ведущие к пораженческим настроениям. Даэрос с запозданием понял, что надо было разбавить компанию Вайолой. Воительница отвлекла бы — не секирой, так парой «умных» замечаний.

— Нэрьо, процесс перевоспитания орков — задача непосильная даже для Властелина. За один раз не получится. Ты — не проповедник, не путай должности. Проповедовать буду я. И чистоту, и красоту, и все, что хочешь, но… потом. Сначала надо твоих будущих подданных заразить желанием тебя послушать. Вот мы и пойдем этим заниматься. Сейчас ты познакомишься поближе с многочисленными малоприятными существами. Правительница Инэльдэ любезно сообщила, что те орки, которых мы повстречали на окраинах — мелочь, результат отсутствия должной дисциплины и командования. Остатки окраинных кланов. А к нам идут в гости совсем другие… особи. Ты же не думал, что наши сородичи не могли справиться с теми недоразумениями, которые и копье-то держать не умеют? — Даэрос отнял у Нэрниса пояс и принялся помогать распутывать. — Ты его что, нервно теребил в руках, чтобы так все перекрутить? Ты не волнуйся! Сейчас ты увидишь ужасающее по мощи войско, в котором каждый будет желать перегрызть тебе горло лично… в организованном порядке, конечно. — Пояс сдался. Пелли побледнела и опасно приблизилась к обмороку. — Нэрьо, прими грозный и непобедимый вид. Ты сестру пугаешь!

Вайола вошла как обычно — без предупреждения и готовая к битве. Любимая многострадальная кираса была начищена, секира наточена. Воительница ни с кем не собиралась обсуждать, а можно ли ей повоевать. Даэрос решил, что Вайолу в любимом ведерном шлеме вполне можно будет напустить на орков, но — позже. Когда будет безопасно. А для начала он велел ей отправляться к Сульсу.

Оружейник, как бывший первый помощник нофера Руалона по хозяйственной части, занимался учетом оружия и снаряжения. Умная мысль занять творческую личность тяжким трудом принадлежала Нэрнису. Когда второй дракон был закончен, Сульс стал приставать к Даэросу, требуя третью шкуру. Пришлось срочно изобретать важную миссию. Сульс проникся сложностью задачи и метался по подгорным чертогам, учитывая и пересчитывая. Теперь он постоянно нудил, что у этих эльфов — никакого порядка, зато не приставал ни к кому конкретно.

Когда Властелин занял свое место на выступающем, как высунутый язык, балконе Цитадели, первые ряды орков перевалили через нижний хребет. Нэрнис ожидал увидеть ржавое воинство, но те, кто на них надвигались, блестели железом не хуже Вайолы. Перед каждой сотней шел «боец». Этих, раскрашенных в ритуальные цвета, Правительница Инэльдэ называла «главными охотниками». Мелкие клановые вожди демонстрировали отвагу — из одежды на них имелись только набедренные повязки. А вот ремней с ножнами на голых орках было слишком много. «Охотники» издалека выглядели заранее связанными, но тем не менее — первобытно буйными и злобными.

— Вот, видишь, брат, — Даэрос присоединился к Нэрнису на выступе. — Когда они убивают эльфа… то утаскивают его по частям. При этом для каждой части у них имеется определенный ритуальный нож. На каждом орке ножей двадцать, если я не ошибаюсь.

— Даэр, у какого эльфа ты видел двадцать частей тела? Мог бы сказать «кусков»… Не надо меня настраивать на правильное понимание задачи. Я и так уже все понял. Только не знаю, как можно вот столько сразу… Может, начнем с драконов? — Светлый оглянулся на площадку с драконами. Последнее чудовище Сульса выглядело как мама-наседка при молодом Глисте. — Давай испугаем их, а там посмотрим.

— Нет. Начинать будем, как положено. Да и Сульс там что-то возится. Похоже, еще не все камни в Глистов загрузил…

Изменения в Синих Горах не оставили орков безучастными. Там, где они раньше карабкались вверх по склонам, теперь сверкали острые скалы. Но перед этой преградой нахально и самоуверенно высилось новое строение. Диковинный каменный дом вырос из камня, как будто сам. Еще более неестественной была компания на высоком балконе. Возмутительно — стрелой не достанешь, а многим хотелось попробовать. Темный эльф, указывая на готовые к бою шеренги, что-то объяснял развалившемуся в каменном кресле черноволосому созданию. Создание сверкало серебром, местами все-таки выделяясь на фоне черного камня. Рядом отирались два человека. Подойти ближе к креслу они не решались, но стояли наготове. Дёргались, озирались, то есть — боялись очень сильно. Но непонятно кого — этих двоих или орков.

Верд и Свищ действительно были наготове. Готовились они ко всему сразу — исполнять приказы, бежать спасаться, сдаваться, приносить клятвы — все что угодно, только бы убраться с этого места. Открытая всем ветрам площадка лишала даже призрачной защищенности и давала разве что обзор. Обзор был замечательный, но — тем хуже. Наступающие были видны как на ладони. Бывшие плащеносцы с трудом, но догадывались, что они поневоле противостоят трем кланам с вождями во главе. Если бы не этот новый Властелин, то давно бы заорали «Мы тут не при чем!». Идущие от нижнего перевала войска орков не иссякали. Передние ряды остановились. Уже показались яркие навесы верховных вождей, а позади них воины все шли и шли, переваливая через хребет. Стоять и смотреть на такое скопище орков сверху было совершенно невыносимо. Свищ вцепился в родственника и начал поскуливать. Вот сейчас вожди скомандуют, и настанет всем конец — и Властелину этому и Темному, но самое главное — закончится, почти не начавшись, жизнь двух бесстрашных ходоков за Предел.

Но вожди с командами не торопились. Как только все войска подтянулись к подножию Синих гор и выровняли шеренги, цветные навесы заколыхались и двинулись на соединение к центру. Порядок у орков, как оказалось, действительно был. Ряды расступались, пропуская носильщиков, и смыкались вслед за ними. Даэрос по этому поводу выразил свое радостное мнение:

— Видишь, как удобно стоят? Загляденье! И наша разъяснительная работа, как видно, не пропала даром.

— Это с чего ты взял? — Нэрнис как мог изображал ленивого и не жадного до зрелищ Властелина. Каменное кресло было ужасно неудобным, холодным и жестким. — Может, я все-таки встану?

— Сиди. Если бы тебя не считали важным препятствием, то давно бы уже напали. Просто напали. А так… тебя будут уничтожать показательно. Надо же — какие сообразительные. Не удивлюсь, если они сейчас будут поднимать боевой дух, рассказывая какой ты лгун… Смотри-ка, а нам что-то несут! — Даэрос вгляделся в две фигуры, которые отошли от навесов и двинулись в сторону Цитадели. Расступающиеся и смыкающиеся шеренги создавали эффект волны. Смотрелось не плохо. — Интересно, что нам эти вожди решили подарить… Верд, ступай вниз. Как только эти два орка подойдут к скале, я открою проход. Возьмешь, то, что они тебе отдадут и бегом сюда. Свищ… можешь тоже пройтись.

Жаль, что оба посланца исполнили приказ с невероятной для людей скоростью и умчались с балкона с попутным ветром. Переводить грозные вопли одного из вождей стало некому. И Нэрнис и Даэрос могли только строить предположения о том, что вещает своим войскам толстый коренастый орк, разодетый в желтые с золотом ткани. Даже среди не слишком тусклых доспехов воинов он выглядел как первый весенний одуванчик на проталине — такой же ярко-желтый и круглый. Верховный вождь то рычал, то визжал. Речь, наверное, содержала и рычащие обвинения, и визгливое возмущение. Или наоборот. Пока «одуванчик» переводил дух, войска организованно поддерживали его мнение — первыми истошно орали полуголые охотники, следом присоединялись к воплям мечники. Копейщики подвывали третьим и отдельным хором.

— Знаешь, Нэрьо, а у них даже больше порядка, чем нужно. Ты когда-нибудь видел возмущение по очереди? Потрясающе! Никакого свободомыслия даже на уровне эмоций. Мечта, а не подданные. Амалирос бы умер от зависти. Я имею в виду, конечно, качество послушания, а не самих… особей.

— Особи, не особи, а вот этих двух я убивать не буду. — Нэрнис кивком указал на тех орков, которые добрались до первых рядов и двинулись к подножию скалы. — Они, наверное, несут нам краткое содержание речи их вождя.

— А я пока даже не намекал, что их следует разнести в клочья. К тому же это не «охотники». Ты представь брат, какие не-Светлые чувства сейчас испытывают наши Темные сородичи, глядя сверху вот на тех, голопузых с ножами. У меня идея…

Два ковылявших меж камней орка резко остановились, стали ниже ростом и попытались упасть — камень под ногами провалился и опять застыл. Захваченные в ловушку носители посланий дергались и вопили. Балкон чуть дрогнул, камень противно заскрежетал, и вскоре внизу показались Верд и Свищ, идущие к остановленным оркам.

— Нет, Нэрьо, ты только посмотри, как наши переползанцы запредельные гордо вышагивают! Куда только страх делся?

— Да, неплохо. И у меня тоже появилась идея. — Нэрнис, наконец-то, нашел выход из сложной моральной ситуации.

— Только не говори, что я должен…

— Ты должен! Кто тут Властелин? Я или ты? А вот если — я, то ты, мой коварный помощник, будешь делать то, что я прикажу! — Светлый встал и гордо сложил руки на груди. Орки внизу взревели.

— Вот даже как… Ну, ладно, Властелин, давай, повернись к своим будущим подданным в профиль. Слышишь, как они тебя оценили? Ты имеешь бешеный успех! Особенно — местами. — Даэрос вынужден был прекратить назревавшую перепалку. Верд и Свищ прибежали обратно на балкон. Внизу оказалось еще страшнее, чем наверху. — Ну, быстрее! Что у вас там? Письмо… Это целая простыня, а не письмо. Что за манера писать на тряпках? Расстилайте и переводите. Свищ, наступи на угол, чтобы не она улетела.

Даэрос не зря рассчитывал на гневное послание орочьих вождей. Он уже видел, как на брата действуют некоторые псевдоисторические утверждения. А в этом «письме» их было хоть отбавляй. И пусть он видел только спину Нэрниса, но, судя по тому, как временами вздрагивал плащ, Светлый был близок к Темному безумию. Верд читал и переводил.

— «Мы, потомки трех Светлых Эльфийских Родов…», это они так думают…

— Без пояснений, Верд! Мы знаем, что они там себе думают. Давай, дальше.

— «… говорим тебе, крашеная Темная эльфячья морда….»

— Слышишь, Нэрьо, ты — морда, да еще и крашеная! Какой интересный вывод — значит, допросили всех, кто тебя видел. Прекрасно. Дальше!

— «… морда, чтобы ты самоубился. Тогда ты сдохнешь быстро. Наши охотники съедят твое мясо, приближая наступление прекрасного будущего…»

— Верд, они, действительно едят? — Даэрос ощутил потребность обрушить горы, но сдержался. — Нэрьо, оказывается, кое-кто пощадил твои нервы. И мои тоже. Эти размалеванные ритуальные охотники… едят?

Верд понял, что терять ему больше нечего и негде и стал не в меру словоохотлив.

Оказалось, что сам ритуал в этом и заключался. Не столько в том, что чем резали, сколько в том кто что ел. Людей на мясо орки пускали редко, а вот эльфов — в обязательном порядке. Они считались законной добычей охотников. Прочим воинам доставался разве что бульон. Бульон стал последней каплей.

— Даэроссс. — Нэрнис шипел почти шепотом. — Вкопай все это поганое войско. Чтобы не даргалисссь! Всех, кроме охотников.

Шеренги зашатались. От вопля, который разом вырвался из почти трех тысяч глоток, с ближайшего отрога сорвалась и загрохотала лавина. Орки погружались в камень и орали. «Одуванчик» дергался на своей «проталине», его слуги копошились под упавшим навесом.

Панику пережидали долго. Среди увязших в камне носились «охотники» — единственные, у кого ноги оказались свободны. Кто-то не слишком умный попытался отковырять себя мечом, и вскоре горное эхо множило помимо воплей скрежет железа по камню. Мечи ломались, орки дергались, резали не столько камень, на котором и царапину-то с трудом можно было оставить, сколько себя. Охотники попытались вырвать наружу своего вождя. Желтый Вождь не вырывался, как и двое других. Выпутанные из-под навесов, они осели кучами пестрого тряпья, но все еще пытались командовать.

Даэрос с наслаждением наблюдал воцарившийся хаос. Кому-то повезло уйти в камень по колено, кто-то оказался захвачен выше, а некоторые не слишком рослые так и вовсе — по пояс. Несмотря на то, что вся эта масса колыхалась теми способами, на которые была способна, размахивала оружием и выла, в целом вышло ровно. Не было больше тех, кто стоял выше или ниже — все стали одного роста в независимости от рельефа. Хоть веревку над головами протягивай и промеряй. Красссота!

— А вот теперь я…

— Нет, Нэрьо! Не торопись. Сейчас поутихнут и мы их кое о чем ссспросим! Верд, а ну-ка рявкни погромче!

Рявкнуть у Верда не получилось. Он только сипел. Свищ спрятался за родственника и дрожал. Значит, переводчики отменялись.

— Понятно. Ладно, что там еще в этом тряпичном послании сказано? Можно в общем. — Даэрос уже обозначил цель. — И побыстрее, а то Властелин очень зол.

— Про то, как будут убивать и… есть… всех, если, значит, сами не сдадитесь. — Верд с родственником пятились в сторону выхода с балкона — в подземелье имелась такая привлекательная и замечательная темница.

— Стоять, вы, оба! Нэрьо, я не стану уточнять, варить или жарить тебя собирались эти голодные твари, но послание надо им отправить обратно. Лучше, если ты его донесешь им… ветром.

Закрутившаяся в жгут тряпка улетела вниз. Как ни странно, но такой простой способ выразить мнение о прочитанном сразу повлиял на настроение некогда грозного войска. Вдоволь надергавшиеся орки стали затихать. Охотники пытались сбиться в три кучи и организовать защиту вождей. Судя по крикам, вожди требовали защищать их стойко.

— Ну, вот! Почти полная деморализация. Остались только охотники. Они, наверное, полагают, что их хранит ранее съеденное… Нэрьо! Я же не успел сказать ничего о смысле и значении этого мероприятия! Ладно, ты их хорошо рассеял. Но вообще-то куски можно было и покрупнее… — Даэрос осекся. Нэрнис был действительно зол и очень. — Что будем с вождями делать? И что ты вообще намерен делать дальше, Властелин?

— Вождей — сюда, в тюрьму. Пусть Верд и Свищ пойдут и притащат их, как только все эти твари побросают оружие. А больше — ничего! — Светлый с удовлетворением посмотрел на результат — ровненько увязли. — Пусть так стоят.

— И сколько «пусть стоят»?

— А, пока нам не надоест. Пока мне не надоест! — Аль Арвиль напрочь утратил Светлое сострадание к пленным. — Открывай проходы. Гномы могут идти собирать трофеи. Если носитель трофея не захочет отдавать… ума лишившись, можно — молотом вразумить. Раза три, до полной сдачи имущества или до беспамятства — как получится. Когда притихнут окончательно, разрешаю изложить историческое обоснование наших Властелинских прав на эти и прочие территории, на жизни и души всякой твари, известить о карательных мерах на случай неповиновения, объявить о наказании за предательство…

— Нэрьо, спокойнее, спокойнее. Что Пелли скажет, когда узнает о твоих зверствах? — Полутемный был согласен с братом по основным пунктам, но не совсем одобрял настрой и форму изложения.

— Когда я ей расскажу, чем эти порождения зла питаются, она упадет в обморок и ничего больше не узнает. Кстати, где Сульс? Почему не явился? Немедленно сюда — пусть учитывает… что-нибудь. А мы пока развлечемся. У нас есть два дракона. Одного даже облетать не успели!

Даэрос отправил Верда передать указания Властелина и открыл проходы.

Свищ с радостью побежал в темницу готовиться к приему «подселенцев», а заодно и проведать своих многострадальных родственников. Четыре узника уже давно выразили готовность служить новому господину, но господин был так занят, что заниматься мелкими делами не спешил. Правда, Властелин понятия не имел о том, что бывшие плащеносцы очень стремятся присоединиться к «подданным». Ни новый повелитель, ни его Темный помощник, даже не подозревали, что Верд и Свищ пообещали родне поддержку — «замолвить слово», а так же получили — пока на словах — все имущество своих родственников. Свищ искренне сожалел, что взять с родни больше нечего. После такого героического участия в деле взятия в плен всех боеспособных орков, можно было причислять себя к особо приближенным. Положение обязывало им пользоваться, а не особо приближенных было до обидного мало. Трое вождей были многообещающим пополнением. Жаль, что их нельзя будет «потрясти» сразу. Придется довольствоваться тем, что останется после того, как их Властелин ощиплет. Если останется хоть что-то ценное.

Солнце вышло в зенит и, несмотря на осень, палило нещадно — ветра в долине не было.

Все гномы явились собирать железо на переплавку. Первое время у них еще возникало желание свернуть кому-нибудь из орков шею и попинать ненавистных врагов. Но к исходу дня работа превратилась в рутину. Сначала пришлось пройти по рядам и собрать оружие. А потом сбор железа стал не более эмоциональным, чем сбор урожая. Орки в передних рядах еще пытались повизгивать, когда какой-нибудь гном бесцеремонно сдирал поддоспешник, чтобы посмотреть, не осталось ли чего годного внутри. Потом смирились и пытались разоблачиться сами, чтобы руки и голову вместе с имуществом не оторвали. Расти, отправленный в помощь гномам, демонстрировал чудеса находчивости. «Годного» было много — родовые железные бляхи, металлические части амулетов, пряжки ремней — после обработки дотошными подгорными мастерами и Пронырой орков можно было проверять магнитом. Железо на них оставалось только там, где начинался камень. Все, что было снаружи выдиралось, выламывалось, отрезалось и сносилось в кучи к Главному Учетчику.

Учет гномы уважали. Сульс марал лист за листом, наслаждаясь видом растущих груд металла. Когда гномы уходили отдыхать в тени скал, оружейник любовался драконами. Оба Глиста летали синхронно, делали красивые развороты над обмирающими от страха орками и со свистом уносились в сторону заходящего солнца. Черные силуэты летящих тварей ничем не уступали их зримому облику вблизи. Жаль, что рога на хребте и голове второго дракона, не удалось закрепить, как следует — то один, то другой вырывались из непрочных креплений и падали на головы оркам. Ну, хоть что-то. А то слишком добрый Принц Даэрос запретил сбрасывать камни на безоружного, взятого в плен противника. Что думали орки, когда на них падали коровьи рога, Сульс собирался выяснить позднее. Морды у них были до того испуганные, что оружейник решил начинять своих летучих созданий не только камнями.

Дракон, на изготовление которого был использован большой выползень, свистел на лету дырами в шкуре. Оружейник прислушался и переназвал свое творение: Глист-М. Грозное Летающее Изобретение Сульса Травматическое — Музыкальное. Назвать дракона «поющим» даже он не смог.

Темные эльфы шестью колоннами вышли из подгорий и отправились к перевалу. Пленные орки, наблюдая за этим воинством, завопили, полагая, что их идут убивать. Но эльфы обогнули «поле битвы» и отправились к подъему из долины. Нэрнис не ожидал увидеть такую нелепость — радостные вмурованные в камень орочьи войска. «Вонявые» догадались, что убивать собираются пока не их.

Правительница Инэльдэ еще ни разу не видела, чтобы орки приходили без обоза. Даэрос не считал захват обоза таким уж важным делом, но спорить не стал. Он вообще старался говорить с несчастной Правительницей как можно меньше. Если можно было обойтись кивком — обходился. А обозы его совершенно не интересовали. Другое дело — местное население, которое рвалось в бой. Повоевать Темным так и не дали, пусть хоть прогуляются.

Обоз пригнали на следующее утро. Как и предположила Инэльдэ, телеги задержались, и когда орки подъехали к перевалу, развернулись обратно, увидев такое полное поражение. Соображали обозные орки плохо — имущество бросили не сразу, а на полдороги вниз. Темные терять время не стали — миновали обоз и занялись поиском разбежавшихся врагов. Инэльдэ заверила Даэроса, что «нашли всех». Полутемный опрометчиво спросил, где все найденные, на что получил в ответ страдальческий взгляд Инэльдэ. Нэрнис, которого угораздило присутствовать на этом скучном завтраке с обсуждением результатов боя, старался изо всех сил разрядить обстановку:

— Даэр, где нашли там они и остались. Что ты находишь в этом странного? А зачем Вам, Прекрасная Инэльдэ, этот обоз? Что там такого ценного? — Светлый ковырял вилкой какой-то мелко изрубленный фрукт под сливками, пытаясь понять, что он ест. По вкусу это «что-то» напоминало траву. — И, как называется этот плод? Я ничего подобного в Озерном Краю не ел.

— Орки обычно подвозили оружие и стрелы. Останавливались чуть ниже седловины перевала и оттуда уже доставляли оружие в долину. С нашей стороны гор, как вы понимаете, телеги не спустятся. Сами стрелы мы сожжем. Но нефралевые наконечники останутся. Гномы переплавят. И, конечно, у них с собой были дрова. А Вы, Нэрнис, едите горную грушу. Местный сорт. Эти деревья у нас давно уже растят в пещерах, где есть свет. Его, конечно, мало, но теперь я думаю, мы сможем себе позволить и сад вокруг озера. — Инэльдэ вопросительно посмотрела на Даэроса.

Даэрос кивнул. Он что, такой злодей, что не позволит кому-то устроить сад вокруг озера? Да хоть поперек озера!

— А зачем оркам дрова? — Светлый считал, что наконец-то нашел вполне нейтральную тему: деревья, дрова и озера, это — если и не о погоде, то о природе.

— Оркам… дрова… Костры разводить, варить… еду. Мясо обычно достается… доставалось охотникам и вождям, а взвар… — Инэльдэ изобразила некий обобщающий жест вилкой. — Кстати, эту грушу удобнее есть ложкой.

Нэрнис очень постарался и проглотил то, что было во рту. Ложку Светлый схватил чисто механически, и поразился страшной ассоциативной связке «взвар-ложка». О кровожадности орков он уже знал достаточно, но представить себе дележ добычи как совместную орочью трапезу после охоты пока не успел. И лучше было не представлять.

Даэрос на воображение не то что не жаловался — он от него страдал. Очень сложно не думать о чем-то, если не думать очень старательно. Перед внутренним взором Полутемного упрямо висел закопченный котел с торчащей из него рукой… Край каменной столешницы хрустнул и отломился. Ломать столы за завтраком неприлично, смотреть на Деву такими страшными глазами — тоже. Может, Инэльдэ и не могла точно знать, что именно и с какими подробностями представляет себе Великий Открывающий, но правильно предполагать — вполне.

Завтрак не удался. Нэрнис заявил, что допрашивать орочьих вождей он совершенно не в состоянии. Все, на что его может хватить, это пересидеть, никого не прикончив, речь Даэроса. Полутемный, все еще под впечатлением от котла, перенес речь на более поздний срок. Теперь она нуждалась в доработке: «А чтобы орочье войско не скучало, пусть с ними Воительница занимается — ей все равно делать нечего». Инэльдэ поняла, что она со своими рассказами о добыче выглядит недопустимо грубо и неженственно. Правительнице пришлось удовлетвориться куском столешницы — на память. Похоже, следовало отправляться к старшему родичу, Ларгису, по самому удивительному поводу в жизни — за советом. Надо было как-то налаживать отношения с Даэросом, а как именно, она понятия не имела. Как можно наладить отношения с тем, у кого чуть ли не лбу написано: предателям нет прощения! Переход из Правительниц в Предательницы — процесс сам по себе не приятный, а тут еще такие подробности — Правительница за завтраком обсуждает как орки её подданных ели. Как говорит Пелли: «Последний гвоздь в крышку гроба». Наверное, стоило все-таки начать с Пелли и поговорить с ней, а не с Ларгисом.

Даэрос расположился у открытой арки Цитадели и старался поймать вдохновение. Речь главного помощника Властелина не могла состоять из одних ругательств. Вдохновение его посещать не собиралось — оно боялось даже близко подойти. Полутемный отложил пустой лист и стал наблюдать за Воительницей. Непослушная полугномка явилась на место несостоявшейся битвы без шлема. Воплями она, конечно, орков мучила, секирой махала, страшные казни обещала. Но вместо ужаса вызывала неподдельный интерес к своей персоне. Орки тоже никогда в жизни не видели таких длиннокосых дев в кирасах. Когда Воительница перешла к любимой теме планового размножения, плененные, похоже, решили, что планово размножать будут их.

Сравнивать орков с жеребцами Вайола не могла и, не долго думая, оскорбила сравнением баранов. Её гневная тирада была витиеватой. «Бараны» ничего из неё не поняли, кроме того, что их как-то проверят на способность к деторождению. По мере того, как Воительница увязала в дебрях собственного красноречия, орки грустнели. Во-первых торчать всю ночь из камня — очень неприятно, во-вторых пить и есть хочется всем, а баранам особенно. Самое страшное их постигло в-третьих: кастрировать предателей через одного железная девка собиралась по самому верному признаку — по порядку.

Сульс, возившийся около очередной груды трофеев услышал слово «порядок» и решил немедленно помочь. Он уже вжился в роль Главного по учету всего на свете. Остатки трофеев были обнесены веревкой. Оружейник украсил заграждение листом с надписью «переучет» и присоединился к приемной дочери своего Нофера. Для начала он предложил орков пересчитать. Воительница отнеслась к предложению с пониманием: количество побежденных врагов — украшение любой исторической хроники.

Даэрос потянул носом воздух и поморщился. Над орками уже вились тучи мух. Сами орки стали квелыми. Сульс и Вайола бродили вдоль шеренг и считали. С их скоростью подсчетов вся орочья армия должна была к вечеру или умереть от жажды или быть закусанной мухами. Властелин Нэрнис сидел за Цитаделью и старательно настраивал себя на допрос трех вождей. Судя по тому, что доносил ветер — его вздохи и стоны, с настроем у него не ладилось. Гномы столпились у веревки и никак не могли взять в толк, зачем вообще было учитывать, если теперь Создатель Драконов собирается что-то частично переучитывать. Даэрос присмотрелся и заметил, что у каждого бородатого мастера в руках был клочок — у кого кожи, у кого пергамента. Похоже, дело учета и переучета распространилось вглубь гор. Если не пресечь это безобразие, то жизнь может стать невыносимой. А такая неутомимая личность, как Сульс, вполне в состоянии довести до абсурда любое начинание и преуспеть в этом. Полутемный схватил пергамент и побежал к брату. Нэрнис сидел, привалившись к стене, и созерцал Синие Горы. То есть — наслаждался жизнью и ничего не делал. Даэрос не обиделся — самое главное Светлый брат уже сделал.

— Властелин, поздравляю! Чернее тебя еще не было Властелинов в этом мире. Ты — гений, Нэрьо! Я просто в ужасе от гордости за тебя! Какое счастье, что ты покинул Озерный Край и владения Амалироса!

— Даэр, ты перегрелся. — Нэрнис разомлел в своем бархатном одеянии и не собирался ни восторгаться, ни трогаться с места.

— Ни в коем случае. Это ты перегрелся и не осознаешь всей бездны возможностей, которые в тебе имеются. Ты породил не только идею, но и почти воплотил её. Сейчас я кратко изложу список целей и задач для твоих подданных. Не надо гримасничать. Хотя, знаешь, лучше тебя усадить куда положено, а я сообщу оркам радостные новости, чтобы два раза не повторяться.

— И ты уже уверен, что я буду полностью согласен с тем, что ты хочешь изложить? Я вот очень хочу их всех изничтожить. Вчера хотел наоборот. А сегодня думаю, что был не прав. — Светлый опять вздохнул и уставился на скалы. — Не думал, что Властелином быть настолько тяжко. Я их ненавижу. Превращаюсь в чудовище.

— Естественно. Поэтому Властелин и есть сказочное чудовищное существо. Никто в своем уме не способен желать ни подобных подданных, ни такой сомнительной должности. Поэтому ты не должен забывать, что несешь бремя тяжкого исторического подвига, мой Светлый брат!

— Даэр, у меня от твоих речей мысли путаются. А точнее — ты меня путаешь. Специально. Опять что-то ценное придумал? Ну, хорошо, рассказывай.

— Пошли. Сейчас расскажу. Но придумал ты, а не я. Сам убедишься. — Даэрос помог Властелину подняться и потащил его на балкон. — Давай, взбодрись. И иди побыстрее. Ты должен двигаться стремительным шагом, вальяжно подволакивая ноги. А не плестись как усталая лошадь. Что у тебя за вид? Распрями плечи и сделай такое лицо, как будто ты сам себя поцеловать хочешь. Где твой всепоглощающий эгоизм? — Полутемный осматривал Властелина со всех сторон, словесно подновляя облик. Светлый старался.

На балкон Нэрнис вышел, как положено. Такой излишне плавной походкой еще никто ходить не пробовал. Многочисленные побрякушки перезвякивались в такт движению. Глаза сверкали злобой, рот кривился в ухмылке. Вайола, увидев, что орки смолкли и уставились куда-то вверх, развернулась к балкону и поняла — сапоги Светлому неимоверно жмут. Сульс тоже оглянулся и решил, что Темный Принц привязал к ногам Светлого Принца по железной болванке. Оружейник пометил себе: «учесть и отправить болванки на склад» и продолжил считать орков.

Первую, вступительную часть речи Даэроса, Нэрнис уже знал наизусть и собрался было заскучать. Но когда его Полутемный брат начал перечислять «упущенные возможности» орочьей цивилизации, Светлый заинтересовался — а сам Даэрос понимает, что творит? По его словам все выходило гладко и предельно правильно. Наверное, даже вожди кланов в темнице прониклись осознанием того, какое счастье они упустили, предав Властелина. Вот, даже Сульс замер, открыв рот. При верности Властелину, которую Ар Ктэль обозначил, как главный потерянный принцип, в степи уже цвели бы сады, а каждый орк ходил в золоте. Нэрнис только к упоминанию «всей строгости учета» догадался, что именно брат счел его изобретением. Но создавать такую замечательную процветающую страну Светлый не собирался. К его радости, показав оркам сверкающую всеми красками мечту, Даэрос закончил своё выступление обещанием, что никогда им не видать этого чуда, потому что предатели умрут медленной смертью.

Нэрнис милостиво кивнул всем пленным, разрешая «умирать медленной смертью» и уплыл, звеня цепочками внутрь Цитадели. Даэрос оглядел страдающих орков как голодный хищник, кивнул Расти и отправился вслед за братом. Самый младший из всех младших разведчиков получил условный сигнал и пошел поить «вонявых». Дело обещало двигаться медленно. Пока Проныра с бадьей и ковшом проходил первую шеренгу, вторая уже прощалась с жизнью. При этом засланец притворно вздыхал, вслух поминая тех «умных, которые сразу к Властелину переметнулись». От его воспоминаний умнели сразу рядов шесть, и слух о наличии «умных» орков катился дальше. К тому моменту, когда иссякла вода в бадье, а Расти неспешно отправился её наполнять, изрядная часть войска уже вопила и просила принять их в подданные.

Даэрос послушал пока еще не слаженные крики на исковерканном наречии и удовлетворенно потер руки.

— Вот, начало положено. Теперь будем воплощать мечты в жизнь.

— Брат, ты и впрямь собрался… воплощать? И что это будет? Сильная страна, которая потом задавит Темных здесь, а исчезни Предел, так и всех прочих?

— Нэрьо, ты о чем? Какая сильная страна? Все, что я сказал — правильно только на словах, как твой несравненный Сульс с его учетом. На практике все пойдет наперекосяк, уверяю тебя! Начиная с каналов в степи. Они, конечно, необходимы. Первую сотню лет копают, вторую сотню — откапывают все, что заросло и осыпалось. Воды, заполнить эти «рукотворные реки» здесь нет, не было и не будет. Ну, разве что у побережья можно будет ловить рыбу в мутной воде. Если она там выживет, когда всё загадят. Зато степь, между их городами, пересеченная такими рвами, сразу станет тем местом, где не разгонишься. Нэрьо, главное даже не сам созидательный труд, а строгий учет лопат. Вот, скажи мне, что лучше — учитывать лопаты или копать ими? Вижу, что ты правильно понимаешь. Количество считающих и пересчитывающих очень скоро превысит количество копающих. Кстати, для перегона скота надо будет строить мосты над каналами. Ты представляешь себе мосты в степи? И не забудь о своем предыдущем изобретении — руководить после твоего милостивого прощения будут те, кто меньше всего виноват в предательстве. Это те, кто раньше вообще ничего не решал. Ни по какому поводу. Ты согласен, что они наименее виновные в местном перекосе истории?

— Ну, те, кто не решал, конечно, менее…

— Значит, ты — справедливый Властелин. Но когда работы встанут, не забудь стать злобным и карающим. Сейчас ты массово простишь все это войско. Ноги разомнут и отправятся обратно — нести истинную веру сородичам… Тебе придется поскучать здесь еще чуть-чуть, пока они не завопят, что ты — Великий, а не только Могучий. Так что — продумай основной список правил. Можешь начать с непременного «мыться три раза в день». Отвыкнуть от поедания разумных существ, это им сразу не поможет, тут другие методы нужны. Но тебе, по крайней мере, не придется дышать через раз, когда карать отправишься. Ладно… до этого еще не меньше, чем полгода. Пока они разбредутся по степи, пока передерутся между собой… Что ты так на меня смотришь? Конечно, передерутся — полная смена власти и исторических основ. Ты лучше, помечтай о том, как замечательно будет заглянуть в гости к Амалиросу. Чем быстрее эти твари отсюда уйдут, тем быстрее получишь свой законный отдых.

— Даэрос, а люди как же? — Нэрнис представил себе последствия возвращения кланов и ужаснулся.

— Разумно. Запиши себе вторым требованием — оставить все города, до самой границы степи. Массовый исход, к истокам истории! В городах должны остаться только люди. И гномы. Ну, гномы сами проследят за очисткой бывшей своей территории. К людям в лесах под старой Малерной надо будет послать кого-нибудь. Я даже знаю кого. Меня. Короче, брат, нам нужна свободная от орков широкая полоса владений между степью и Синими горами. И желательно — хорошо укрепленная и процветающая. Так что у тебя будет еще одна задача — нам нужно переселить сюда несколько твоих… наших, Светлых сородичей. Процветание должно быть во всем. Темных бы еще несколько сотен не помешало, но Амалирос не отпустит. А хотя, знаешь что… некоторое количество добровольцев, желающих отомстить Властелину, вполне может сыскаться. Ты только не соглашайся на добровольцев с нижних уровней. Пожалуй, тебе осталось придумать еще пять-шесть правил новой орочьей жизни. Не забудь: одно из них должно быть до крайности нелепым. — Полутемный выдохся по идейной части, но был, наконец, удовлетворен.

— И ты хочешь сказать, что все это я придумал? Давай, мы все же из тебя Властелина сделаем. Выкрасим в черный цвет, и будешь сочинять свои кошмары дальше. — Светлый был несколько разочарован тем, что идея предгорных свободных владений ему нисколько не принадлежала.

— Красить никого не обязательно. Если потребуется посидеть за тебя с грозным видом в кресле, пара конских хвостов вполне поможет решить задачу. А твой похабно-вычурный костюм завершит образ. Мой дорогой брат, Властелин должен уметь появляться неожиданно, причем в нескольких местах сразу. Властелин должен быть бессмертным при любых обстоятельствах, даже если, спаси Создатель, ему начисто снесли голову. И главное в этом деле — нетипичный облик, неприличный гульфик и куча блестящих погремушек. Надо будет еще освоить ношение страшного шлема с закрытым лицом. Хотя, кому сейчас твое лицо нужно — в лицо тебя и так никто не помнит при таком количестве отвлекающих деталей. Всё! Сиди и мысли. Нелепое правило должно соответствовать тому же принципу — чтобы даже Амалирос голову сломал, зачем нужна такая чушь. А орки — прониклись загадочностью твоего великомудрого указания, которое сделает их жизнь прекрасной… — Даэрос смотрел на брата и не понимал, что ему не нравится. Все вполне неплохо складывалось, а Нэрнис выглядел разве что не пришибленным. — Нэрьо, мне надо идти орков допугивать — вкопать по шею несколько самых наглых, кто еще не проникся. А ты сидишь тут, как изваяние вселенской скорби. У тебя опять проснулось Светлое сострадание? Ну, вспомни заготовленные дрова, что ли!

— Да, я помню. — Светлый собрался с силами и сознался. — Получается, что если бы мне действительно доверили… поручили… Одним словом, я бы такого наворотил — все что мог испортил бы. Я же, действительно не думал, что некоторые мои идеи настолько губительные!

— А-а! Ну, это пустяки. Не обижайся, но тебе в твоем возрасте никто ничего бы не доверил. Никакого жизненного опыта — одни Светлые мысли. Но теперь у тебя опыт будет. Частично — уже есть. Лет через триста твой список «как не надо делать» станет таким длинным, что тебя можно будет безбоязненно назначать правителем кого угодно. Всё, я пойду загляну в темницу и — сразу к оркам. А то сюда идет Инэльдэ… и Таильмэ вместе с ней. Помирились, значит. Что-то в этом есть зловещее. Держи оборону. — Полутемный поспешил к узникам.

Нэрнис грустно посмотрел ему вслед и решил во что бы то ни стало набраться этого самого, отвратительного опыта, чтобы никогда не применять его на практике. Задача чем-то неуловимо напоминала ему ту самую чушь, о которой говорил Даэрос.

В Нагорных Чертогах Амалирос имел несчастье говорить со своей Прекрасной Элермэ на очень неприятную тему. Для Светлой тема была неприятна в виду недоверия к её словам. Для Повелителя Темных — тем, что он был вынужден выискивать слова, способные скрыть его недоверие и подозрительность.

— Я все же спрошу еще раз, дорогая… ты точно никак не могла отправить Владычице Лаариэ Весть о наших планах… случайно? — Выползень сам не верил в то, что говорил. Он просто предоставлял шанс выкрутиться.

— Точно. Лирмо, не зли меня! Вести случайно не посылаются!

— Нет, ну может какая бабочка или еще какая пакость сбилась с пути и донесла сведения не туда?

— Не может. Хватит. Сейчас Владычица отдохнет, и ты сам все у неё спросишь. Если она расскажет. Рано или поздно все выяснится. Ты меня в чем-то подозреваешь? — Элермэ тоже спрашивала только для вида. Амалирос подозревал, причем опять всех. Тиаласу допрос про голубей и верность планам еще только предстоял. Мореходы под конвоем разведчиков ожидали за дверью, но Выползень решил сначала допросить именно её! — Лирмо, не надо так злиться. Скорее всего, мальчики где-то ошиблись. Лаариэ очень заботливая мать — она постоянно следит за детьми. В хорошем смысле следит. А тут младший пропал…

— И ты полагаешь, что Владычица начала следить в нехорошем смысле? Может быть. Ладно, приму как возможный вариант. Где этот Ар Нитэль?! Ар Нитэль, давай сюда этих покорителей морссских просторов! По одному. — Повелитель нервно барабанил пальцами по ручке кресла и наслаждался. Хорошая идея провалилась с треском. Зато в Нагорных Чертогах потянуло таким привычным заговором с участием Светлых, что даже некая грусть по былым временам ощущалась. «Спокойные времена». Амалирос даже успел удивиться этой интересной мысли. — Рассказывай!

Мореход выглядел потрепано. Одежда-то была цела, но его как будто выжали досуха. Повелителю это сразу не понравилось. Подданный рассказывал вяло, но вполне подробно:

— Мой Повелитель, мы сделали все, как было условлено. Вышли к побережью Светлых с вечера. До полночи стояли на якоре и ничего не предпринимали, из-за горизонта не показывались. После полуночи спустили на воду лодку. Прошли половину расстояния и стали ждать условного сигнала. На берегу четыре раза показался свет, потом через должный промежуток — еще два раза. Гребли тихо, уключины заранее промазали и проверили. Клянусь, мы ничем себя не выдали! Погода стояла безлунная, но береговой костер давал достаточно света. Те, кого мы должны были забрать стояли рядом с костром. Четверо. Когда мы вошли в лиман и почти пристали к берегу, вода мгновенно замерзла. Нас… окатило такой Силой, что мы не успели даже приподняться в лодке. К четверым на берегу присоединился пятый. Точнее — пятая. Владычица Лаариэ. Её подданные проводили её в нашу лодку. А дальше… Озерная Владычица заявила, что желает отправиться в Ваши Владения с визитом, и мы не имеем права ей отказать. В то время как её сыновья… останутся дома. Те четверо, что оказались в условленном месте, подданные Озерной Владычицы, прибыли вместе с ней. Это — все. — Мореход поклонился и пошатнулся.

— Вассс, что, штормит? — Амалирос примерно такого рассказа и ожидал. Но эти сведения никак не отвечали на главный вопрос — как Лаариэ узнала о готовящемся побеге своих сыновей, да еще так подробно.

— Да, мой Повелитель. Всю дорогу Озерная Владычица помогала ветру. Сила Светлых…

— Понятно. Отдыхайте. Ар Нитэль, те трое за дверью — пусть тоже отдыхают, они мне не понадобятся. — Темный дождался ухода секретаря. — Вот, видишь! Допустим, можно проследить. Но условный сигнал и все подробности можно только узнать. Что скажешь?!

— Лирмо, я не знаю, что сказать. Дети вряд ли могли проговориться. Не знаю.

— Дети… Одно дитя моложе меня всего на пятьдесят один год! Несчастный… А по воде твоя бывшая Владычица случайно читать не умеет? — Амалирос теперь напоминал себе про воду каждый день утром и вечером. Даже когда пил не только дыхание, но и мысли пытался задержать. Не жизнь, а сплошное напряжение. Раньше было проще. Какая-то удручающая поднадзорность — слова лишнего не скажешь.

— Насколько я знаю — нет. Но я не могу знать все. Прекрати терзаться. У тебя такой вид, как будто случилось нечто страшное. Сыновья Озерного Владыки, может быть, в следующий раз приедут. И вообще, не хорошо тайком от Матери…

— Элермэ, а Владычица могла просто подслушать? Хотя, ты, конечно, скажешь, что «нет». Как Владычица не могла. Но раз она такая заботливая сверх всякой меры Мать, то вероятно, вполне даже могла. Не надо на меня так гневно сверкать глазами. А что и где страшно, решать буду я. И я, между прочим, забочусь о будущем наших детей, а не просто так приглашаю четверых Светлых покататься туда-обратно. У нас с Тиаласом на них вполне определенные планы. Ладно, будем считать, что Озерная Владычица умеет подкрадываться и подслушивать. — Темный представил себе встречу Веиласа с Матерью и поморщился. Надо было хоть Тиаласа спасти. А то расслабится после долгой разлуки и размякнет как прибрежный ил. — Дорогая, я пойду к Озерному Владыке, поинтересуюсь как у него дела. Может быть, ему необходима моя поддержка.

— Лирмо, а почему ты направляешься в бывшую спальню? — Элермэ уже усомнилась, а не нужна ли помощь самому Амалиросу. В Резиденцию Озерного Владыки надо было идти совсем другим путем.

Амалирос уже взялся за ручку двери. Вот так — если все время думать только про эту вездесущую воду, то можно попасться и на пустяках. Теперь Элермэ поймет, что ходы могут вести куда угодно, а не только в боковой проход с багрянкой.

— У нас тут ход. Тайный. Для быстрого обмена мнениями. — Темный открыл дверь и застыл на пороге.

На кровати лежал Озерный Владыка.

Элермэ догадалась, что в её лазарете опять что-то случилось. Амалирос был не склонен спотыкаться на ровном месте и молча стоять столбом. Светлая подошла тихо — а вдруг там что-то опасное — и заглянула в комнату. Так и есть. Случилось. Владыка Тиалас лежал по центру мрачного ложа и прикидывался умирающим лебедем.

— Дорогая моя, нам с Владыкой надо поговорить, если ты не против. По-мужски. Нет, не надо вздрагивать, бить я его не буду, хоть он и подслушивает как наши разговоры, так и допрос моих подданных. — Амалирос скользнул внутрь и закрыл дверь перед возмущенной Элермэ.

Светлая Супруга Темного Повелителя прикинула количество оскорблений за одно утро и решила, что на весь день вполне хватит. Получалось, что Выползни не лечатся. То есть — ничему не учатся на прежних ошибках. Такое неразумное поведение можно было объяснить только одним — упрямством. Переупрямить Амалироса можно было даже не стараться. Но попытаться найти причину этого явления — стоило. Элермэ позавидовала Лаариэ самой Светлой завистью, на какую только была способна. Озерный Владыка был на редкость покладистым Супругом. Особенно, когда рядом не было её драгоценного Выползня и некуда было сбежать. Узнавать о чем там Тиалас с Амалиросом будут совещаться, было даже не интересно. И так все ясно. Поэтому Элермэ решила тоже сбежать — к Фиритаэ.

— Тиалас, хватит дождевым червем притворяться! Ты как сюда прополз? — Темный все никак не мог прийти в себя. Его стены, его проходы открывал какой-то Светлый, пусть даже и Владыка!

— Ой, не верю своим глазам! — Тиалас приподнялся на подушках и рухнул обратно. — Испуганный Выползень. Сейчас мир развалится на куски! Светлый прошел его норами и не заблудился! Давай я тебя еще чуть-чуть подержу в таком напряженном состоянии. Может от твоего удивления Предел падет?

— Не смей издеваться, укушенный, выползня приволоку!

— Вот только не надо меня пугать. Это была случайность. С выползнем. Ну, хорошо. Меня очень… расстроило неожиданное появление моей Прекрасной Лаариэ. Я не хочу немедленно с ней встречаться. Ну, не знаю я, что ей сказать. Мы же ни разу с ней не ссорились. Без твоей помощи это было просто нереально. И она явилась, вымораживая все на своем пути праведным гневом, а совсем не так как ты обещал — тихо-мирно. — Светлый приоткрыл глаза и выжидательно уставился на Темного советчика.

— Как ты открыл проходы?! — Амалироса гнев Лаариэ интересовал в последнюю очередь.

— А-а. Это единственное, о чем ты сейчас думаешь, мой Темный друг? Придется тебя разочаровать — я их не открывал. Твой очень понятливый брат Аэрлис сильно сокрушался, что не успел спрятать Веиласа. Поэтому он был счастлив помочь хотя бы мне. Не трогай мальчика, злобное чудовище! И не задохнись от своих не слишком родственных чувств. Я пообещал… поклялся, что не имею намерений тебе вредить. Так что у тебя очень даже заботливый брат.

— Ну, конечно. Он предпочтет навредить мне лично. Не возражай! Мне так… жить легче. — Амалирос опустился на кровать и облегченно вздохнул. — Ну, и что теперь будем делать? Ты же все, наверняка, слышал. Твоя гидра как-то узнала о наших планах и все их разрушила. Думаешь, мне с ней очень хочется встречаться? Но как ты мог бросить сына на произвол судьбы?

— Ничего ему не сделается. Если кто и вьет из Лаариэ замечательные веревки, так это — Веилас. Самый младший, самый маленький, самый-самый. Ты уже имел счастье убедиться в его способностях, так что сначала надо разузнать, чем его разговор с Матерью закончился, а уже потом принимать решение. Я вот пока следую старой тактике — лежу и жду.

Голоса в зале дали понять, что кое-кто уже дождался. Ар Дэль встал на защиту двери в спальню, Ар Нитэля, как водится, смели.

— Тиалас, у меня сейчас разведчик погибнет зря. Твоя гидра разошлась не на шутку. Слышишь, как она рвется в спальню? В нашу с Элермэ, свежеобжитую. А у меня там шедевры Нальиса, между прочим! — Амалирос решил прекратить путаницу и распахнул створки. — Владычица! Рад Вас приветствовать! Вы немного ошиблись дверью. Ваш Благородный Супруг изволит умирать в другом месте. Веилас, как Вам удалось так напугать Мать? Надо было как-то деликатнее… Аэрлиссс, братишшшка, а ты что тут делаешь? — Повелитель Темных пришел к тому же выводу, что ранее и Тиалас: эта старая спальня должна быть уничтожена. В неё все время рвется толпа разномастных эльфов, в ней ломаются руки и ноги, все время кто-то притворно умирает, а иногда даже натурально тонет. Здесь появляются разные, но неугодные портреты, здесь поедается самая отвратительная пища. На редкость дурное место.

Аэрлис уселся в угловое кресло и сделал вид, что его здесь нет. Лаариэ прекрасно знала, сколько лет этому Темному «другу» её сына, но изможденный вид делал брата Амалироса настолько юным, что поневоле он воспринимался как ровесник Веиласа. Бедный мальчик, пострадавший от Выползня не располагал к подозрениям на его счет. Если бы она спросила самого Амалироса, что он думает по этому поводу, то Выползень подсказал бы — как раз такое Светлое поведение его Темного брата и должно настораживать. Но Лаариэ не спросила. Она стояла у изножья кровати и с сомнением смотрела на своего несчастного Супруга. «Умирание от тоски» Владычица представляла себе совсем иначе. Ни скорбной позы, ни заломленных рук — лежит и спит. При всех. А если не спит, то просто никак не реагирует на её приход и на всех собравшихся. Выползень устроился в кресле у изголовья — сострадательный верный друг — не иначе. Из печально вздыхающих в спальне был только один — Веилас. Так может, сын что-то неправильно понял?

— Веилас, выйди и закрой за собой дверь! — Владычица решила, что ребенку вредно приобщаться к взрослой жизни и взрослым разговорам в таком юном возрасте.

Младший Ат Каэледрэ покорно вышел. Повелитель Темных не мог видеть, что он там показал Аэрлису, но видел ответ — младший брат ободряюще кивнул. И не только: он начал показывать Амалиросу жестами, что Тиаласа не плохо было бы приподнять и глаза ему как-нибудь разлепить. Сигнальщщщик… Пришлось активно включаться в процесс. Жаль — не удавалось побыть просто зрителем при Высоком Светлом Скандале.

— Сейчас, я попробую, Прекрасная Лаариэ, немного пробудить Вашего Супруга. — Амалирос подсовывал подушки Тиаласу под голову, не забывая поглядывать на Аэрлиса. Мимика у младшего братца была на редкость богатая. — А то, он видите ли, решил заживо отправиться в Чертоги к Предкам. Не без помощи различных обстоятельств, конечно.

— Различных? — Владычица решила разобраться раз и навсегда с наглым Выползнем, который так отвратительно влиял на Тиаласа. — И кто был этими обстоятельствами? Вы?

— Я что похож на молодого выползня? Как Вам могло прийти в голову, Светлейшая… Право, боюсь предположить… Когда Вам рассказывали о том как и куда выползень укусил Вашего Супруга, Вы думали обо мне? Мне, конечно, известно Ваше мнение о моей Темной персоне, но… Нет, это слишком! Теперь я понимаю, отчего именно умирает Ваш Супруг! — Амалирос подтянул Озерного Владыку повыше и тряхнул посильнее.

Тиалас слегка приоткрыл глаза, задержался взглядом на всех присутствующих, понял намек Аэрлиса и начал заваливаться на бок. Лаариэ такого эффекта от своего появления не ожидала. А про выползня вообще впервые услышала.

— Какой выползень и когда? У него же рука была сломана! И нога, и ребра…

— Сначала рука, нога и ребра. Потом совершенно неожиданно, во время торжеств по поводу совершеннолетия Веиласа… даже и не думайте, поединка с тварью не было! Если я говорю случайно, значит — случайно. Выползень… подкрался из засады. И укусил. — Амалирос сделал вид, что ему до крайности неудобного говорить, куда именно укусила тварь Озерного Владыку, и показал жестом. На себе. — Понимаете? Не надо лишний раз травмировать пострадавшую психику!

— Вот! Если бы он здесь не прятался, а…

— Вот именно! — Амалирос видел, что Лаариэ уже не так уверенно взирает на немощного Супруга и атаковал. — Это было последней каплей! Сын! Родной Сын заявляет Отцу, что его объявили сбежавшим. Какое предательство! Знаете, Светлейшая, Вам лучше обсудить с моей Матерью тему Отцов и Детей, и то насколько нехорошо впутывать детей в проблемы Отцов. Я вижу, Вы уже поняли насколько. — Амалирос встряхнул Тиаласа еще раз. Озерный Владыка проникся всей тяжестью совершенного Лаариэ преступления и застонал.

Действительно, как можно было забыть такой удар? Светлый подглядывал сквозь ресницы за развитием событий. Все-таки он слишком, слишком не злопамятен.

— Багрянку пили? — Лаариэ использовала все способы, чтобы утвердиться в собственной правоте.

— Ах, багрянку… — Темный с показным недоумением воззрился на Светлую. — Ну, конечно! Сейчас я немедленно потребую, чтобы мой секретарь составил точный отчет о количестве выпитого. И съеденного тоже. Вам отчет в кубках, бочонках или как Вы предпочитаете? Я не удивлен, что от Вас даже собственные дети бегут. — Амалирос понял, что слегка перегнул, но его уже понесло.

— В озерах! — Владычица от такой несправедливости пришла в ярость.

— Можно и в озерах. Спросите, в таком случае, Элермэ. Она вылила все имевшиеся здесь запасы багрянки в озеро. Озеро там. — Темный мотнул головой, указывая направление. — Можете искупаться, можете… полюбоваться. Не смотря на прошедшее время, вода до сих пор нежно-розовая.

Похоже, что исключение багрянки из списка неправильных поступков, окончательно убедило Лаариэ в том, что с Тиаласом что-то не так. Она замолчала, размышляя, что именно случилось. Получалось, что Веилас был прав — тоска, печаль, то есть — неразделенная любовь. Надо же — через столько лет!

Озерный Владыка тоже почувствовал, что с ним что-то не так. Для начала, ему очень нравилось, как его Прекрасная Лаариэ и его Темный друг-Выползень воюют над его «бесчувственным телом». Самому ему делать ничего не требовалось — просто плыть по течению. Ощущение плавного течения усиливалось за счет того, что Амалирос, пристроив его голову себе на плечо, качался… То есть, натурально укачивал. Понятно, что так он демонстрировал Лаариэ совершенно бедственное состояние умирающего. Но невероятное разделение чувств от этого никуда не исчезало — смеяться хотелось настолько же сильно, насколько было нельзя. Тиалас не знал, как долго он так продержится.

— Оставьте нас наедине. — Лаариэ все-таки убедила себя в том, что Тиаласа надо спасать. Что бы он там себе не ломал, кто бы его куда не кусал, но валяться на плече Выползня, её Светлый Супруг не смог бы ни при каких ранах, кроме смертельных.

— Аэрлис, пойдем. Пусть попрощаются… если Озерный Владыка что-нибудь услышит. — Амалирос сгрузил Светлого на подушки и сложил ему руки на груди. Последний штрих — прощальный церемонный поклон — доконал Светлую Владычицу. Лаариэ бросилась к умирающему.

Темный вытеснил младшего брата из спальни. Веилас ждал в зале. Похоже, что они с Аэрлисом уже достигли того уровня понимания, когда перемигиваются, перемаргиваются и спрашивают бровями. Младший Ат Каэледрэ изобразил лицом вопрос, младший Арк Каэль просигналил ответ. Амалирос жестом указал «детям» на кресла и вся троица уселась ждать развязки. Повелитель Темных был справедлив — все участвовали, все имеют право знать, чем дело кончится.

Из-за двери слышался пока только один голос — Лаариэ.

Веилас расстраивался из-за разлада между родителями, но не менее сильно он переживал за свое будущее. Мать приказала немедленно возвращаться в Озерный Край. Под пристальным неодобрительным взглядом Амалироса, Веилас переместился поближе к Аэрлису и нашептал ему о своей горькой участи.

Повелитель все слышал. И видел. Аэрлис ехидно улыбнулся и покачал головой в ответ на рассказ Веиласа. Вот это уже было не менее интересно, чем судьба Тиаласа и его способность выдержать натиск гидры. Брат явно продемонстрировал свои сомнения в возможностях Лаариэ загнать сына обратно домой. Светлый потомок Озерных Владык удивленно приподнял брови. Аэрлис утвердительно кивнул и махнул рукой, мол «потом поговорим». Амалирос уже хотел устроить этим двоим допрос: как они собираются перехитрить Озерную Владычицу и избежать подчинения приказу старшего, но тут из спальни донесся дикий хохот. Смеялась точно не Лаариэ.

Жаль, из-за мальчишек Повелитель отвлекся и прослушал, что за предложение привело Озерного Владыку в такой восторг. И восторг-то был какой-то неестественный. Так смеются не от радости, не по поводу шутки, и уж точно — не от щекотки. Это был смех ликующего сумасшедшего, поймавшего свое безумие за хвост. Вот и Аэрлис сморщился — снаружи собирались тучи. Тиалас бушевал — хохот с грохотом был финальным аккордом его победы. Внезапно затих и смех, и несвоевременный осенний гром. Амалирос подхватил младших отпрысков — и своего и чужого, спешно покидая зал. При таком продолжении примирения детям присутствовать не положено. Посторонним не-детям — тоже.

Ар Ниэль Арк Каэль велел разведчику встать на страже у дверей зала, всех выпускать и никого не впускать. Изгнанные Веилас и Аэрлис без лишних проволочек ускользнули по коридору вниз. Амалирос понял, что его тайные ходы и их самые пыльные закоулки вскоре станут прибежищем для двух малолетних… заговорщиков. Детей следовало немедленно настигнуть и узнать, какую глупость они затеяли. Темный уже почти решил, через какой проход он перехватит брата и Веиласа, но остановился. Его Темную голову посетила Светлая мысль: «Совсем как Лаариэ». Учиться удерживать себя от чрезмерного опекания детей следовало заранее. И пусть своих еще надо было подождать, но можно же и на брате с младшим Ат Каэледрэ потренироваться. Главное, решил Амалирос, отвлечься, выбросить эти мысли из головы — пусть сами себе неприятности ищут и сами выкручиваются.

Отвлечься было на что. Темный шел по Верхним Чертогам и мысленно ругался.

В его спальне! Пусть даже и в бывшей. Наглость и Светлый разврат! Надо забить эти двери и заложить камнем. Это не комната — это просто невероятное место какое-то. В следующий раз, если что-то где-то произойдет в другом месте, то надо будет удивиться. Вне черных стен с портретом Неизвестного, изувеченных похабными стихами Даэроса, ничего особенного не происходило… Вот оно! Та самая строчка «И кто из нас двоих сильней?» Не иначе Полусветлый обладает еще какой-то странной Силой.

Именно после того, как на стене появились врезанные в камень строки, место священного уединения Повелителя превратилось в общественное. Сначала Светлые и Темные изучали ценный доклад Даэроса — пришлось впустить. Доклад со стен и каменная морда нофера Руалона исчезли, но стихи остались. После этого случилось то, что называется — начало семейной жизни. Нет, он, конечно же рад, что после нападения заговорщиков принес Элермэ именно в эту спальню…

Но события надо учитывать все. Потом они с Тиаласом принимали решения государственной важности под крапивный паштет, багрянку и перепелок. Три дня. А это — чудо, ранее незапланированное. Да и само место совсем не подходило, чтобы записывать в исторических документах: «Правители, сидя на постели, решили объединить народы…» Могут неправильно понять. Потом Тиалас упал вниз и сломал руку. Потом эта комната стала местом памятной драки и потопа. Под этим полом он признался Элермэ в своих чувствах. Тоже не запишешь: «Повелитель Амалирос с Владыкой Тиаласом были смыты под кровать, где ваш Отец, дети, и признался вашей Матери…» Вот! Что сказать детям, если они спросят, где и как? А они точно спросят. Упоминать ли, что при этом за поворотом коридора Озерный Владыка от нечего делать пил багрянку?

Приморенный Светлыми Силами Аэрлис в его спальне! Кто бы сказал год назад, отправил бы лечиться… к Светлым. Укушенный страшным образом Тиалас — там же и рядом с его помилованным братом. Четыреста восемьдесят пять лет на выработках — выползню под хвост!

А теперь… лучше даже не задумываться. Конечно, желательно, чтобы Тиалас выполнил свою часть договора насчет будущей дочери. Но если вспомнить, как он себе в этой комнате свел синяк — до зеленых разводов на лице, то лучше бы Озерный и не пытался. Амалирос ужаснулся. Зеленая девочка… нет, не такой судьбы он желал своему сыну. Но прежде чем переживать, следовало проверить воздействие комнаты и свои страшные догадки про коварство Даэроса. Для проверки можно было использовать трех Открывающих, которые уже несколько дней спокойно работали на кухне. Нет и не будет покоя заговорщикам в его Владениях!

Амалирос принял решение: Открывающих временно замуровать в бывшей спальне. С едой и водой, естественно. Надо же посмотреть, как они потом жить будут, и какие изменения их постигнут.

И все-таки Светлые — очень странные и не сдержанные. Ну, как можно так явно проявлять свои чувства, когда на тебя со стены глазеет «Неизвестный в синем плаще»?