За небесной рекой

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

— Помнишь, как тебе спалось во время выхода? — спросила Анна.

Кавасита покачал головой.

— На этот раз я к нему приготовлюсь. Главное, чтобы он не был слишком резким.

— Одна из издержек нашей профессии. Что-то вроде морской болезни.

— Во время первого базирования я страдал этой болезнью добрых две недели, — заметил Кавасита.

— На хорошо отрегулированных кораблях эффект не столь заметен. Если же мы не будем прибегать к выходу из обычных пространства-времени, время, проведенное нами в пути, будет исчисляться тысячелетиями, да и горючего понадобится раз в десять больше.

Кавасита понимающе кивнул, однако лежавшей рядом Анне показалось, что он думает о чем-то совершенно ином. Он любовался ее телом, освещенным светом внутреннего модификатора каюты. Призрачный свет тела, теплые мягкие тени… Она повернулась к нему, оставив в воздухе ряд светящихся тепловых отображений.

— Нравится? — спросила Анна шепотом.

— Красиво…

— Я или модификаторы?

— За эти четыре столетия женщины нисколько не изменились. Они так же тщеславны.

— Ха! А я видела, как ты смотрелся в зеркало, разглядывая свою новую прическу! Тщеславие, зовешься ты Мафусаилом…

— Во многих книгах, прочитанных мною там, под куполом, говорилось об опасности развития новых технологий, — сказал он. — Мол, компьютеры могут стать хозяевами мира…

— Случалось и такое, — кивнула Анна. — Это произошло на Мириадне лет триста тому назад и еще раз или два в сравнительно недавние времена. Механическое упрямство, несговорчивые системы и так далее. Теперь конструкторы стали учитывать подобные опасности.

— Там говорилось и о том, что высокие технологии могут утопить нас во всевозможном ядовитом дерьме. Там вообще не говорится о таких вещах, как модификатор, превращающий любое движение в произведение искусства. Или о космических кораблях, доносящих сокровища других цивилизаций до отдаленнейших уголков населенной людьми галактики. Никаких войн…

— Войны существуют и поныне, — возразила Анна. — Правда, они носят, главным образом, экономический или психологический характер.

— Все это преисполняет меня оптимизмом, — воскликнул Есио. — Кто бы мог подумать, что я доживу до такого времени!

— Но, ведь, Земля тебе не понравилась… — Анна повернулась к Кавасите и ткнула пальцем в его грудь.

— В мое время население Земли составляло всего три процента от нынешнего, при этом, большая часть людей жила в нищете. И потом, кто я такой, чтобы жаловаться на подобные вещи? Можно поселиться и в каком-то другом месте.

— Есио, все представляется тебе в розовом свете, — предупредила Анна. — Ты видишь только внешнюю сторону вещей. К тому же, ты пользуешься всеми благами жизни, что могут позволить себе далеко не все. Многие до сих пор несчастны. Таких большинство.

— Значит, они глупы. Они накормлены, образованы, могут в любую минуту воспользоваться любой информацией, имеющейся в галактике…

— На Земле все обстоит именно так. Однако, если ты окажешься где-нибудь на задворках, в новых колониях, ты увидишь, что тамошним жителям приходится несладко. До сих пор существуют тирании, войны и пытки. Мне доводилось сталкиваться с такими вещами. Земля теперь стара и степенна, но очень немногие из ее жителей готовы к восприятию чего-то нового. Безопасное, безбедное существование оборачивается полнейшей несвободой и ограниченностью.. В некоторых же колониях люди обретают неожиданные дарования и таланты, однако новизна опыта и связанные с этим приключения нередко оборачиваюся гибелью. Как видишь, за все приходится платить…

— Ну а чем пришлось поступиться тебе? — спросил Кавасита.

— Разрывом родственных отношений. Одиночеством — пусть теперь у меня есть ты… Мне мало жениха. Спроси, есть ли у меня друзья и сколько их? Отношения с одними осложняются превратностями служебных отношений. Лишь несколько человек из моего окружения готовы принимать меня такой, какая я есть, и при этом не преследовать никакой корысти. Но по-настоящему близких друзей у меня нет. Только в детстве…

Внезапно в каюте раздался голос Ди Новы.

— Анна, тысяча извинений. Дело не терпит отлагательств. До выхода осталось двадцать минут. Эйгоры официально заявили о своей непричастности к тому, что происходит в Звездном Кольце.

Анна тут же села.

— Сколько кораблей направилось к Кольцу?

— Кто знает? Может, пятьсот, а, может, и тысяча.

— Мы сможем опередить их?

— Если воспользуемся нашим геодезическим накопителем и сожжем половину горючего.

— В том районе горючего днем с огнем не сыщешь. Пусть Кирил берет курс на Кольцо, но тратит не больше трех восьмых нашего запаса. Большего мы позволить себе не можем. Мы находимся на жестком пайке.

Она посмотрела на Каваситу и улыбнулась.

— Что случилось? — спросил тот.

— Если эйгоры отрицают свою связь со Звездным Кольцом, значит, существующие договоры на него не распространяются. Мы можем извлечь оттуда любое количество информации.

— И что мы будем там делать?

— Если поспеем туда первыми, то начнем с установки специального оборудования. Будь ты моим мужем, я бы открыла тебе некоторые секреты нашего семейства. Ты как — готов к этому?

— Если только что-то пойму…

— Брось. Я и сама ничего не понимаю.

— Там будут и Уонтеры?

— Разве что после нас. Их корабль рассчитан на очень-очень продолжительные полеты, однако не может перемещаться в пространствах высокого уровня с такой же скоростью, как и "Пелорос ". У нас, Есио, не корабль, а просто огонь!

Такой Кавасита видел Анну впервые. Она расхаживала по каюте, рассказывая о вещах ему неведомых — об уменьшении диаметра черной дыры с целью увеличения пространственного испарения, об изучении эффектов очарования и сцепления и о той роли, которую могут сыграть в разрешении этой проблемы пекулярные источники Звездного Кольца, находившиеся в течении длительного времени в пространственно-временном континууме с измененным вероятностным фактором, и прочая, и прочая, и прочая. Ее прервал предупредительный сигнал, оповещавший членов экипажа и пассажиров о переходе в другие пространство-время.

— Спокойно, ребята, — послышался угрюмый голос Кондрашева. — Мы снова ныряем в ад. Да хранит нас Господь.

Кавасита невольно вздрогнул. Модификаторы автоматически отключились, и лампы тут же засветили ярче. Анна лежала рядом, положив голову ему на плечо.

— Ты дрожишь, — прошептала она.

— То же самое бывало со мною и в детстве, когда меня водили на прививку. Чего-то ждешь, а чего — и сам не знаешь…

Лампы засветились оранжевым светом. Его нервы напряглись до предела.

— Переход в искривленное пространство, — послышалось из интеркома.

Кавасита прикрыл глаза, но тут же решил, что лучше держать их открытыми. Тьма была чревата слишком многим.

— "Пелорос" идет почти на пределе своих возможностей, — сообщила ему Нестор. — Дыра будет сжиматься до тех пор, пока не потеряет за счет испарения до трех восьмых своей массы. Это позволит нам уйти на очень большую глубину. Чем дальше ты от обычного пространства, тем большую энергию необходимо тратить на сохранение себя, как такового. Эдакий порочный круг. Мы играем свою игру, стараясь не выходить за пределы дозволенного, и при этом не знаем ни своего конечного положения, ни того, когда прибудем на место. Хуже всего в этой ситуации — оказаться на мели. Спасатели из «Комбайн» или из «Юнайтед Старс» сдерут с нас столько, что от моего состояния не останется и следа. Теперь ответь мне, готов ли ты услышать несколько семейных секретов?

— Не знаю. С моей головой творится что-то странное…

— Тогда я ограничусь простейшим. Я расскажу тебе о том, что мы обнаружили во время путешествия дедушки к Большому Магелланову Облаку.