Юлька или рыжая муза кавторанга Беляева

Глава 4 Дневное родео

Тёлками не пли!

Вернулась к себе на кораблик как кошка злая! Мало этот мужлан инфантильный, можно сказать, со своего корыта вышвырнул, так ещё опять джонка драная подрезала! А я зазевалась, бухту рассматривая, и чуть с носа лодки в воду не сверзилась.

Ну отматерилана великом и могучем, каюсь, сорвалась. Беляев, зараза, до этого молчал-молчал, на Изькину жопу всю дорогу пялился. а тут почему-то возбудился, вперед вылез и всю оставшуюся дорогу зудел: «Сударыня да как же так можно?.. Вы же девочка!…». Короче «стоишь не так… орешь не так… пердишь не так…»! Сука! на голые жопы, значит, пялится можно, да? По борделям шляться вместо боевой подготовки тож не возбраняется, да? А сударыне уже и послать в сердцах нельзя, да? Где моя розовая лопатка? Драться не умеет, нормально стрелять не умеет. Вон петардами вчера, сука, по миноноскам стрелял! Как джапы со смеху не сдохли, а? Даже черту рога обломать не смог, а меня учить жизни лезет. Тоже мне папик!

Под гундеж этого моралиста полезла по верёвочной лестнице на борт и сорвалась. Язык, падла, прикусила и в воду плюхнулась. Холодная и соленая, сука! Одно хорошо — «праведник» резко заткнулся! Но если б не из воды вылазить, а потом, стуча зубами, наверх лезть, то из-за Изькиных крыльев однозначно б эту падлу выковыряла! И морду опять набила! Ну или Ару попросила. А так пронесло старика, пронесло…

Вылезла на палубу мокрая как курица и злая как не знаю кто. Как Ара, наверное… Холодно. Дует. Умные матросики с палубы шустро рассосались. Даже молоденький вахтенный дверь в теплое нутро корабля мне молча открыл и в небо уставился. Типа нет его тут. Это фикция, глюк! Зато вот сорокалетний дядька в черном мундире прикопался, «чо делать будем», да «чо делать будем». Чо, чо? Снимать и бегать!

С меня вода льет, зуб на зуб не попадает, а он «чо делать» не знает!

Провалилась в себя, дернула Изьку: «Чо за хмырь?». Оказалось лейтенант Степанов. Тут опять Беляев с комментариями вылез, типа это сударыни не только хмырь Степанов, но и уважаемый Павел Гаврилович, артиллерийский офицер моего «Корейчика»!

Ага! Эт, чо тот, который петардами вчера стрелял-стрелял и нихрена ни в кого не попал? И сегодня опять нихрена не попадет? Стушевался. А нахрен бубнеть и лезть пока не просят!

Вынырнула, поймала за пуговицу этого Степанова, притянула и вкрадчиво поинтересовалась, куда он сейчас, случись драка с джапами, стрелять будет.

— Как куда?

— Быстрей соображай, я тут мокрый стою! Ну, в какой из джапов лупить бушь?

— С…с… Палыч… в кого⁉

— О ё моё! Джапы, японцы, япошки!

— А… Ну… куда и «Варяг»…

— Понятно… значит тоже как дурак по «Асаме»…

Ха, так этот даже обиделся. Поинтересовался почему как? Действительно, почему как?

Ветер сквозь мокрую ткань до костей пробирает, сука, а тут этому великовозрастному мальчику элементарщину объяснять?

— Дядь, ты с какой дистанции по «Асаме» лупить начать думаешь?

— А… э… кабельтовых с 35–40 главным калибром можно и докинуть…

— Ага… Ладно, хорошо, пусть даже, пока нас не потопят, докинешь и даже, о чудо, попадешь разик и чо?

— А?…

— Ох, мама моя… Пробьешь хоть?

— Ну… как Бог даст…

— Степанов не беси! Тож мне поп! Броня у «Асамы» какая?

— Ну… От 88 до 178 миллиметров по каталогу…

— Ага, и рубка 356! — эт, не я, эт Ара сообразил, влез, типа Вики изображая. — Ну и чо, твой «чемодан» на излёте ей сделает? Краску поцарапает?

Завис, сука!

— Григорий Павлович, а что делать-то тогда?

— Чо-чо… Пакостить по мелкому! — провалилась в себя: «эй, Ара, Беляев, идеи есть? Дерзайте, озвучу!» Молчат, суки… — Ладно, сама так сама… Ну эта «Асама» нам не по зубам, пусть с ним Руднев с дури бодается… По миноносцам просто не попадём… Мелкие, вёрткие… «Чиода» тоже и бронирован неплохо, да и старье он… Остаются бронепалубники — выбирай любого и ласкай!

— А?

Нравится мне лаконичность местных мужиков: «А», «О», «Ы» и круглые шары! Соображают ток медленно…

— Ласкай, говорю, любого из бронепалубников! Вот им наши «чемоданы» в любой позиции входить будут по самое не балуйся! Но ток чур одного мне ласкай, а то знаю я вас, кобелей… Да, и помни, Степанов, у тебя на все ласки тридцать выстрелов! И будь ласков хотя бы тремя из них попасть, понял меня⁉

— Да мы хоть десять…

— Три раза, Степанов! Три из тридцати! И будешь героем!

— Тридцати? Но у нас же полный погреб…

— Степанов! Если сделаешь хоть один выстрел сверх этих тридцати, сука, тридцать вторым я тобой выстрелю! Туда же… Понял⁉

— Григорий Павлович да что вы себе…

— ПОНЯЛ⁉

— Да, но…

— Вот и умничка! Пол часика постреляем, потешим тебя и назад почапаем! И чтоб бронепалубник у тебя к этому времени совсем заласканый был! Тащился от твоих ласк, как гейша после ночи на хате у гастриков!

— А… Э… Но это же всего по выстрелу в минуту!

— Меньше, дорогой! Меньше! Нам ещё назад в порт ползти под твои звуки и пуки!

— А… но…

— Целься лучше! — тут опять Ара влез — И помни, Степанов, каждый твой выстрел как корова стоит! Выстрелил, промазал — корова улетела! У тебя, Степанов, корова есть? Нет? Вот! Береги, значит, тёлок! Целкость нарабатывай!

Пока этому «почему как» втолковывала, чо делать надо, подо мной целая лужа натечь успела. И спина с жопой на ветру ваще окоченели! Бегом к себе! Чо за карма, второй день жопа мёрзнет⁉

А лейтеха этот великовозрастный от меня подальше ретироваться решил. Ага, хрен вам всем — раньше, суки, если не мозгами, так хоть булками шевелить надо было!

Мешки и стеньги

Вместо мокрого белого выбрала черный костюмчик. Стильненький такой. С двумя медальками! Переодеваясь в сухое, опять пытала свою шизу, чо и как делать бум. Беляев опомнился, шкнить перестал, посоветовал от дерева срочно избавиться. Но почему-то не сказал, как его выкинуть…

В 10.30 у себя в комнате собрала всех своих офицеров. Думала много будет, не влезут, оказалось жопа моим наполеоновским планам покомандовать! Офицериков у меня всего семь, ну, если с засланным на берег Левицким, то восемь, конечно. Пипец, и то — один из них медик, а второй ваще думала из этих. Ага — ревизор! Нахрена мне тут ревизор?

Короче, у меня теперь кроме Степанова есть своя тимка. Правда мелкая, но тимка! Морщинистое старичелло ближе к полтиннику — старый помощник — Засухин. Беляев так и представил: «старпом, ну… старпомощник Засухин. Анатоль… Николаевич». И красавчики лет по двадцать: штурман Бирилев, вахтенный начальник Бутлеров, механик Франк.

И, походу, Изькин родственник, этот хмырь ревизор Бойсман. Не-не, пейсов у Бойсмана не было, но Вова… Последним стал, по Изькиным и Беляева словам, судовой врач Меркушев.

Сука, лоханку эту, Ара значит, судном звать запрещает, а пипеткина не корабельным, а судовым можно?

Посмотрела на мою тимку, сначала даже подумала Беляева вытащить попробовать. Пусть сам с этой братией перетирает. Потом, правда, себя дурой обозвала! Сидит в клетке и сидит, а вылезет — я ж там сама окажусь, да? Нахрен!

— Ну чо, здрасьте! У нас две новости. И обе шикарные! Руднев сказал — Япония объявила войну и по нам сегодня будут стрелять! — посмурнели, молчат. — Ладно… К 11.30 сплаваем пострелять…

— Простите Григорий Палыч, но мы ходим! — куда ж мы без ревизоров-то? Володя Бойсман, ну как без твоих юношеских комментов бедная Юлька с Беляевым проживут, а, сука?

— И?

— Плавает то, что плохо пахнет Григорий Палыч!

— Во-во! Плавает… пахнет… — то же мне моралист типа рогатого, — и мы, значит, плохо пахня, пахния, тфу ты, растоячая ароматы сплаваем! Так… Плана на бой Руднев мне не довел, поэтому вертимся как умеем! Боком или задом к джапам не подставляемся! Выеб… Кхм, ага, да вы, да и я…- мамочка прости, — Штурман, только мордой к джапам, мордой! Понял? И любезный Павел Гаврилович редко, но очень-очень метко радует наших друзей своими подарками!

Дождалась кивка бледного Степанова. Уставилась на Бирилева. Кивнул, красавчик…

— Тянем время! Тянем! Вопросы?

Молчат. Переглядываются. Уже тянуть начали, походу! Док ток ко мне бочком как-то незаметно подвинулся. Эт чо он удумал? В меня не верит, сомневается? Смирительную рубашку ищет?

— Док! — тишина, даж не дёрнулся, сука! Хм!.. Ой, дура! — Доктор…

Ура, есть отклик!

— Доктор, Валерий Апполинарьевич, — боялась собьюсь, но не, пронесло, выговорила! — подготовьте место для раненых и пленных!

Тож кивнул и ко мне подбираться, вроде, перестал… потом встрепенулся, уставился, ну и куда ж опять без своих пяти копеек.

— А пленными почему я?

— А кто, я?

— Но я не справлюсь!

— А вы врач, опытный. Не справитесь — их тогда по горлышку чик и за борт!

Ошалело уставился. В ответ улыбнулась во все 23 зуба. Выдохнул, помялся, но на вопрошающий мой взгляд всё же кивнул. Вот и ладушки!

— Чо ещё сделать можем? Предлагайте!

Вроде и мало, и не прорвало на истеричный понос, но побазарили шумно. Хотя в итоге все равно сошлись, на «ничо». Ток стеньги какие-то подрубить старый помощник предложил. Или стринги… Я не поняла, честно! Отвлеклась на Изьку. Ну предложил — тебе и весело в зад — исполняй, руби свои стринги!

И ещё, попадут-не попадут, но от дерева по совету Беляева избавиться все же надо. Ну его, пожаров мне не хватало, здесь ещё и угля горючего дохренища и палуба с какого-то хрена, сука, деревянная…

Глазеющим на меня офицерчикам приказала хотя бы пролить ее от пожаров водой получше. А нахрен, я работаю, стою тут, думаю, страдаю, а они прохлаждаются, суки?

На последок, по совету вновь вылезшего и достучавшегося Ары, приказала сгонять на берег, по-быстрому набрать полсотни мешков песка и обложить по кругу наши пушки.

Ара! Опять, сука, насоветовал! Подставил черт рогатый! Все уставились как на дуру. Правда, тут уже Степанов неожиданно помог. Тоже также вылупился сначала, конечно. Даже чуть у виска пальцем не покрутил. Почти руку донес. Но потом в нем чо-то почти физически щелкнуло, ошалело глазами полупал, глянул на часы, квакнул: «Ёпт… Есть! Разрешите исполнять?» и, не дождавшись разрешения, вылетел от меня. И уже с палубы раздался его рев:

— Данилааа! Боцман, твою за ногу… Меньшиков! Шлюпку не подымать! Самых расторопных с мешками к песчаной косе! Чтоб одна нога там… — а чо, дядька похоже правильный. Нам взрывник-геолог также на лекциях говорил: «При шутках с взрывчаткой одна нога там, а другая ваще непонятно где!». Правильный был дядька. И коньяк любил, и просто за мини оценки нормальные ставил, пока жена с Лёнкой Зябликовой в лаборантской на столе после зачёта не застукала. Не повезло мужику, геологическим молотком и застукала…

Короче Степанов ускакал, а я под ошалелыми взглядами моей тимки уставилась на Меркушева.

— Док, а вы ещё тут?

Извинился, утопал. Следующим засобирался механик Франк. Какие-то трубки перед отплытием проверить ему захотелось. Отпустила. А потом выпроводила всех оставшихся. И уже закрывая двери услышала: «Странный какой-то наш старик сегодня!.. На себя не похож…».

Не похож… Ха! Я тож, на себя сегодня, сука, не похожа и чо?..

Ушли. Попыталась посидеть, мозгами пораскинуть. Не шмогла, каюсь. Сука, очко играет. Жмется. Пометалась по комнате. Отматерила, сунувшихся с советами, Ару и Беляева. Нервы… и Изька чо-то подозрительно притихла, в сторонке засела. Как бы чо не выкинула…

В 11.00 в дверь сунулся матросик, с сообщением — «Руднев семафорит выдвигаться на смертный бой». По совету Беляева вышла, обошла по кругу свой кораблик. На жопе еще две пушки нашла. Одна тоже здоровенная, за щитом как под тазиком, но поменьше тех «дур» на носу. А вторая ваще масенькая и коротенькая. Беляев сказал — эта хрень — десантное орудие Барановского. Оно стреляет почти аж на 2 мили. Эт чо, всего 20 кабельтовых? И нафиг оно мне нужно?

«Дура» на жопе, кстати, тоже только на три десятка кабельтовых достать может. Три, типа, мили? Сука! А джапы на все четыре-пять!

Пошла дальше, у здоровенный выхлопной трубы уткнулась еще на пушчонки. Типа короткие как обрубленные крысиные хвостики. Беляев прокомментировал — противоминные 9 фунтовые пушки. Стреляют тож на 3 мили. Мало. Никуда они из своих этих «крысиных хвостиков» не попадут. Даж не докинут. Не дура я так близко к джапам лезть. Чо зря, когда в школе ещё с первым жила, в кораблики и танчики полгода с ним резалась? Хотя дура была, думала замуж возьмёт. Очередным козлом оказался, хорошо хоть не залетела. А жаль, теперь уже не светит…

Матросикам наказала скрыться с палубы и сидеть внутри. А то сметёт их мне, с кем мир покорять буду? И снарядики свои внутрь утащить. А то рванет еще от искры какой…

На носу споткнулась ещё за одну здоровенную трубу. Горизонтальную для разнообразия. И длиннющую. Эй, Беляев, а эт чо за хрень? Самодвижущаяся мина? И далеко она сама движется? Аж четыре кабельтов? Вау… Мда… Левицкого? Уайтхеда? А эт кто?.. А если в эту дуру от джапов сюрприз, сука, прилетит? Улетим? Куда? А… Пипец!

И много у нас таких мин? Две… Нафиг, может выкинуть, пока не поздно?

Постояла, почесала репу. Это ж скока ее отсюда выковыривать придется? Краем глаза увидела Степанова, командующего обкладкой носовых пушек мешками с песком. От греха подальше попросила и эту «дуру» заодно мешками заложить.

Пока ходила, опять продрогла. И чо я пальто не одела? Поднялась в специальную комнату для начальников. Беляев сказал — это рубка. Правильно назвали, рубиться в ней с джапами буду!

«Ино… санная» любовь

Помня Изькин рассказ и физичкины закидоны о устойчивости энштейнова пространства, в 11.20 дала задание потихоньку выдвигаться к джапам на встречу. Ну его это мироздание ещё по мелочам напрягать.

Засухин продублировал и команду и приказал выбирать якоря. Обогнавшему через десяток минут белому кораблю Руднева, как его, а… «Варягу», несмотря на кипевшее говно попросила передать:

— Передайте Рудневу — пусть нас не ждёт, прорывается сам на скорости! А мы поможем как сможем…

Помигали. Ответ пришел, сука, убойный. Посоветовали заткнуться и идти в кильватере. Абыдно…

Тут ещё французики с мелконаглами музон вырубили и палить стали. Сука, ну и какая тут скрытность? Весь эффект от сюрприза для джапов похерили, падлы! Ино… сраный концерт! А мои расцвели — уважили, типа, их. На «Варяге» вон даже на палубе построились, тоже в дудки задудели! Радуются…

Своих я всех, кроме наблюдателей и матросов Степанова на двух носовых пушках матом загнала под палубу. Хоть в палец, но защита от осколков. Может выживут. А эти ещё обиделись, суки!

Дурни, да слили нас джапам. Слили, шанс сука, чтоб нежданчиком не проскочили! То-то япошки засуетилились, дёргаться стали, проспали и просрали, походу…

Через минут пять понеслось! Сначала «Асама» бухнула, прочертив в небе полосу. В ответ этот сумасшедший Руднев на «Варяге» начал палить по всем сразу как в жопу укушенный. И, сука, по всем сразу и мимо! Ну вот как так, а?

А потом и джапы на ответ ответили… Вокруг рудневского «Варяга» всё вскипело! Мамочка, даже над нами просвистело и далеко позади булькнуло. А потом бахнуло! Столбы воды выше моего кораблика встали! Обоссалась бы, было б чем… но, нашла силы, дернувшемуся Степанову кулак показать!

Хотя куда ему палить? Прекрасная жопа «Варяга» впереди маячит и все директрисы перекрывает. Ещё и дым…

Не, так не пойдет!

— Бирилев, отворачивай максимально вправо!

— Но там мели!

— Вот и покажи класс! К самой кромке жмись, а то так наши артиллеристы только в жопу «Варягу» и попадут…

В 11.47 Степанов не выдержал и первый раз бахнул. Мимо! Недолет! Ладно…

Две минуты и второй… Сука, снова недолет!

Третий… Недолет! Степанов, падла, ты чо творишь? Четвертый!.. Мимо!!! Опять недолёт!

Не стерпела, сорвалась к артиллеристам.

— Степанов, на скока целишь⁉

— На 5500!

— Ставь 6000!

— Перекинем!

— Бей, сука!

Выстрелили. Перелёт. Уже лучше. Хоть достаем…

— А теперь в вилку и пополам дели!

— Ээээ?…

— Цель на середину! Бери 5750!

Бахнули шестым. Пока наш чемодан с правого орудия летел до джапов я губу прокусить умудрилась. В бинокле всё прыгает… Мимо! Недолет опять. Накинула до 5875… Выстрел. Ожидание. И струйка крови по губе…

Мы попали!!! Попали!!! Ура!

Ток мои матросики после этого вопля кто на палубе был от радости прыгать стали. И из трюма орущие, как тараканы из всех щелей, попёрли! Побросав, сука, боевые свои посты под железом палубы! Пришлось орать и матюками загонять назад. Ну и сама в комнату для рубки вернулась.

Пока наводила порядок и орала, Степанов ещё три раза подряд попал! Сразу восьмым, девятым и десятым! После чего наш джап, похоже, не выдержал и драпать начал!

Ну, наши с одинадцатого по тринадцатый как мы не пыжились с постоянным недолётом легли!

А потом я отвлеклась и глянула на «Варяг». Мамочка родная! Он пылал от носа до самой жопы! Но стрелял! Горел, но стрелял… и мазал, сука! Спешил и безбожно мазал!

А ещё поворачивать стал. Ну и подставился, и отгрёб по всему борту сразу. И от «Асамы», и даже от мелкой «Ниитаки»!

По нам стрелять вообще прекратили! Удивилась, но Беляев тут же оперативно вылез и просветил — мы влезли в какой-то створ острова Пхальмидо!

И какого хрена мы раньше в этот створ не влезли⁉ Не подумали, бля…

Сука, один «почему как», второй — «не подумали», а мне за всех отдуваться? Я ваще, если чо, девочка! И я ссу драться с мужиками! У мужиков мозгов и фантазии ноль, им, наверно, даже не страшно!

Тока я чо-то опять отвлеклась и не поняла, Руднев, чо уже навоевался? В порт назад намылился? А я? А мне кто скажет? Сука куда погнал? Ты ж в атаку раза в два медленнее полз чем сейчас назад в порт драпаешь!

Ладно, вперед лезть одной нельзя — «Асама» хоть и чутка поддымливает кормой, только влегкую нас расплющит. Но и крутиться как Руднев нельзя. Подставлюсь. Я не дура тут вам! Жопу и бока подставлять не намереваюсь. Я девочка, мне и раком теперь не в падлу!

Бирилеву приказала рулить попой вперёд полный назад и держаться в этом, как его, створе. Ну а Степанов, о чудо, сам сообразил переключиться на «Ниитаку» и уже с третьего выстрела из-за значительно сократившихся расстояний дуплетом разворотил той нос!

А потом в нас попали! Мой маленький «Кореец» вздрогнул и… потерял заднюю мачту! Ну и под гороховый грохот дымящиеся осколки распотрошили все мешки позади орудий и самоходной мины. Пронесло… но очко сжало, даж не пукнешь! И в душу куда-то под хвост как шилом ткнули, даже поплохело!

Зато, пока доползли, влезли в порт, под вой сирен обоссавшихся иностранцев прекратили стрельбу и бросили якорь, смогли за это наградить «Ниитаку» ещё одним попаданием! Опять в нос…

Повезло. Больше по нам попаданий не было.

Хотя под конец, сука, кучно вокруг ложилось. И столбами воды даже мою рубочную заливало! Матросик с тряпкой носился постоянно стекла протирать. Вот какой дурак их сюда без щёточек дворников воткнули? Жмоты!

А потом осколок разбил стекло. Звякнул. И оно рассыпалось…

Сука! Оно оказалось даже не бронированным! Ну вот как так, а. Хорошо я раньше не знала! Верила…

Так и влезли в порт. Сначала пылающий «Варяг», потом, пятясь жопой вперёд, мой изредка огрызающийся «Корейчик», а следом, зачем-то прицепился за нами и, недоползя с десяток кабельтовых до итальянской «Эльбы», задрал к небу задницу «Ниитака»! Ну, вильнул резко носом на отмели, нырнул и задрал, сука, жопу! Обнажив крутящиеся винты…

Только встали, как меня вызвал Руднев. Начальник, сука, ну и я поплыла. Сначала думала пойду, но… пришлось плыть вдоль всех иностранцев. Приплыла, а начальства нет — соизволило убыть к мелконаглам на «Талбот». Видимо, договариваться как сдаться рванул. Шустро…

К двум часам прибыл от Бейли и сразу матюгальник раззявил. Типа, чо теперь делать? Беляев козел, джапы злые! Ага, а до этого разнесли его крейсер джапы так, от неземной любви, да по японской доброте душевной?

Чо непонятного? Козла отпущения этот козёл из меня лепить взумал! Психанула, наорала в ответ. Ну и послала… Приказал арестовать. Мои хоть и в меньшинстве, и охреневшие были, но несмотря на субординацию окрысились, стеной стали!

Чуть на слезу от неожиданности не пробило! Отвыкла. За меня из мужиков ток Сашка Дайнеко в первом классе дрался. Остальные как-то больше по поиметь были…

Сдержалась. Не пустила, а потом ткнула в сторону жопы «Ниитаки».

— Эт вон мой торчит! А ваш Всеволод Фёдорович где? Или ток по своим мастёр?

Поперхнулся…

К себе гордо уходила про себя потирая лапки. Шла на шлюпке задрав, сука, нос под завистливые взгляды множества варяговцев, крики нагло-франков и одинокий ошарашенный взгляд Руднева.

Кстати поняла почему моряки ходят! Ходят — победители, проигравшие — плавают!

Большой бум

День все же не задался, а так все хорошо начиналось!

Японская эскадра контр-адмирала Сотокики Уриу оттянулась и сосредоточилась за островком Йодолми. Да вдалеке у острова Риху маячили дымы миноносцев.

В фарватере торчала не добавляя позитива, постепенно проворачиваясь под усиливающимся отливным течением, корма бронепалубника «Ниитака».

Как бы не крутануло ее поперек фарватера. А то торчать тут…

Ещё час назад белоснежный красавец и моя финансовая надежда, а сейчас пылающий костер «Варяга» бросил якорь по правой скуле «Эльбы».

«Кореец» как озлобленный краб так же продолжая пятиться кормой и поводя усиками своих восьмидюймовок пролез «Эльбу», наш «Талбот», обогнул «Паскаль». Даже спрятавшись за нас, на этом почему-то не успокоился — протиснулся между сашсевской канлодкой «Виксберг» и нашим торгашом под Джеком, заполз почти на отмель за островок Валмидо и только там, почти скрывшись из виду, наконец-то утих и бросил якорь.

Да… видимо хорошо сегодня перепугали этого русского Беляева! Сбили спесь с мачтой… Хотя кому он на своем старье нужен-то был не потопи по случайности «Ниитаку»? Да никому!

А теперь даже не знаю, Уриу будет зол! Дьявольски зол! Я б тоже на его месте зол был…

Как бы с обещанным гонораром японцы не кинули. Да и обидно, столько работы насмарку. А так всё хорошо разыграли…

В 13.35 приплыл советоваться Руднев. Что делать, что делать? Лучше сдаваться… Представил себе хоть одного королевского капитана, пришедшего за советом как воевать к русским. Чуть в лицо не рассмеялся.

А Руднев распереживался, о трибунале твердить стал. Опомнился! «Морской устав» вспомнил! Правильно, если б не этот дьявольски везучий «Кореец», слил бы ты Всеволод сегодня всухую две боевых единицы флота! И сколько ещё подготовленных матросов погубил! Урон казне и престижу короны. Такое нельзя прощать…

Вот и Руднев осознал это, похоже. Грозится «Варяг» взорвать! Это ты мне брось! Столько денег мимо пролетит! Мимоходом вспомнилось сколько сулили за сданный целым крейсер. Посмотрел на костер за бортом, аж зубы свело.

А если взорвет? Это ж вообще крах! Обещанные деньги пролетят мимо… Да и «Талбот» может пострадать…

Пришлось уговаривать, даже предложить помощь в защите после интернирования команд. И снова уговаривать не взрывать. Даже угрожать!

Хорошо лягушатник с макаронником прибыли. И осознали, что «Паскалю» с «Эльбой» светит. Вместе с капитанами Сенесом и Бореа разубедили Руднева корабль взрывать. Пусть уж лучше затопит…

Не страшно, тут мелко. Заодно и пожар потухнет. А то ещё погреба рванут! Если японцы зевать не станут, то почти целым достанется.

Отбыл. Отправил от греха вместе с ним судового врача на нашей лодке.

После начали вывозить матросов. Сенес от счастья, что взрыв отменяется даже на паровой катер расщедрился, хотя русский вообще-то и свой мог задействовать

Вон, целехонький болтается. Ох, набьются же они нам как солонина в бочку…

За этой суетой как-то упустил Беляева с его долбаным «Корейцем». Ну шныряет от него одиночная шлюпка с людьми к «Виксбергу» и шныряет. Главное, туда полная, обратно пустая. Эвакуируются. Видимо Беляев все же договорился с командором Маршалем об интернировании. А то что одна, ну так и это понятно. Посекло остальные, когда грот потеряли, а Маршаль зажал свою, поди. Их проблемы…

В 16.00 от «Корейца» неожиданно раздался вой сирены, из всех щелей русской канлодки повалил густой дым, стекая с палубы на воду. Из надстройки выскочили матросы и сломя голову сиганули в ялик, бешено гребя веслами в сторону американца, пока не скрылись в клубах расползающегося дыма.

Как же он неудобно встал! Ничего толком не видно! Я даже на мостик вышел, чтобы лучше видеть. Не помогло! Чертов дым!

Устроил русский опять развлечение! И мои повылазли все, лягушатники так вообще облепили свой «Паскаль»!

Интересно, что там Беляев задумал? И не посоветовался же! Уж не взрывать ли…

Как бы не опережая мысли в дыму сверкнуло раз, второй и ахнуло! По заливу разнёсся рокот взрыва. Накаркал!

Над мостиком «Талбота» с воем пролетели какие-то железяки, с тыльной стороны в броню боевой рубки со звоном влипла, расплющиваясь, бронзовая рында. На прилипшей блямбе отчетливо читалась надпись на русском: «Коре…цъ».

А потом залив вскипел от мелких осколков как от шрапнели!

Матерящие долбанных русских французские и мои офицеры, потеряв спесь и сдутые фуражки, рванули под прикрытие брони. Матросня, кому посчастливилось не свалиться в воду, чуть подзависнув, и за это получив пару железяк, рьяно последовала примеру благородных.

Корабли качнуло на волне, потащило, дёрнуло, натягивая якорные цепи…

Разорвавший и рассеявший на клочья дымную пелену вечерний бриз обнажил засранную всяким хламом гладь залива на месте стоянки русской канлодки.

«Корейца» не было!

Только плавали разорванные пробковые матросские матрасы, доски, красно-белый спасательный круг и одиноко торчала в расплывающемся масляном пятне всё больше накрениваясь верхушка фок-мачты.

Даже не подумав понизить голос среди своих и ошалело толпившихся спасённых русских с «Варяга» старший офицер крейсера «Талбот» выматерился.

— Чёртовы русские! Даже утонуть по нормальному не могут!