Ярлинги поневоле

Пролог

Хрустнула ветка. Из темноты окруживших поляну густых зарослей выдвинулось жуткое угрюмое лицо мертвеца. То самое, так сильно въевшееся в память лицо баронетского воина, изуродованное его, Ярика, мечом.

Правая глазница с торчащими из-под рваных лоскутов серой кожи обломками костей запечатана чёрной кровавой коркой. Левый же глаз – словно бельмом покрылся, а теперь, ещё и отражая всполохи костра, казалось, наполнился зловещим багровым блеском.

Рука мертвеца, сжимающая меч, стала подниматься. Вытянувшись вперёд, она, будто стрелка компаса, замерла, направив остриё клинка точно на парня, дежурившего у огня. Одновременно с этим голова воина тоже чуть повернулась, вперившись в Ярика своим единственным глазом. И тут же украсилась расползшейся по изуродованному лицу, враз захолодившей душу довольной ухмылкой.

– Ничего себе сюрпризец. – С умертвиями Яромиру сталкиваться ещё не приходилось. И от такого зрелища вниз по позвоночнику поползла противно леденящая волна страха и омерзения. Задеревеневшей рукой он попытался нащупать на земле свой меч, вроде бы лежащий где-то рядом.

Как ни странно, оружие обнаружить не удалось. С трудом оторвав взгляд от мерзкой улыбки умертвия, юноша заозирался вокруг. Куда мог запропаститься клинок? Вот ведь буквально только что прошёлся по нему оселком и отложил в сторонку, доставая тряпицу для полировки.

Надо хоть остальных разбудить.

Он хотел крикнуть и предупредить друзей об опасности, но из горла не смог вырваться ни один звук.

Этого ещё не хватало!

Да куда ж он подевался-то?! Меч всё не находился, а радостно осклабившийся мертвец, вышагнув из зарослей, чуть пошатываясь, неспешно направился слегка вихляющей походкой прямиком к мальчишке. При этом неуклюже перешагивая через его спящих товарищей и, к счастью, не обращая на них никакого внимания.

И хоть бы проснулся кто! Нет, все, словно околдованные, даже не шелохнулись! Хотя мертвец разок запнулся об капитана, а мэтру и вовсе наступил на руку. Может, и правда, околдованы?

Несколькими днями ранее

В предрассветных сумерках три тёмных, словно размытых силуэта, перемахнув через невысокий забор, безмолвными тенями заскользили сквозь садовые заросли в сторону дома. Не дойдя до него несколько метров, они стремительно, но так же беззвучно вскарабкались на облюбованные заранее деревья и затаились, став практически незаметными.

Никакой магии – никаких маскирующих заклинаний, никаких амулетов. Сама ткань плотно облегающих тела костюмов и лицевых масок была не только почти неразличима на фоне растительности, но и скрывала температуру тел. А специальная техника медитирования позволяла изменять ауру так, что она почти сливалась с аурой окружающих их сейчас растений. Всё это, вкупе с великолепной выучкой, делало людей практически невидимыми даже для магического поиска.

Две руки дней за домом шло круглосуточное наблюдение с территории соседнего участка. Воины-Тени, чередуясь, сменяли друг друга, ни на секунду не прекращая изучать повадки и распорядок дня объекта и его близких. Сегодня был срок исполнения задания. Всё было продумано и просчитано. Оставалось только дождаться, когда объект будет доступен для тайного захвата и обезвреживания.

– Славка, ну сколько можно?! – Ярик стоял на середине широкой мраморной лестницы и аж притопывал ногой от нетерпения. – Чего застряла-то?

А девушка и впрямь «застряла», остановившись у огромного, в два её роста, зеркала в фойе районного дома культуры. Вот уже несколько минут она пыталась что-то поправить в своей супер-пупер-архи-навороченной причёске, что была под стать такому же навороченному шикарному платью нежно-фиолетового цвета.

Сегодня должна была состояться генеральная репетиция спектакля, в котором Ярослава играла капризную принцессу, а её брат Яромир – благородного разбойника. Понятно, что молодой человек, которому впервые досталась одна из главных ролей, очень даже волновался. И его сильно раздражало то, как сестра тянет время, рискуя опоздать на сцену. Для Ярика было совершенно непонятно – что там вообще можно поправлять в этом странном, явно хаотичном нагромождении и переплетении торчащих во все стороны рыжих волос. Как вообще можно уделять такую уйму времени столь несущественным мелочам?

Вот сам он, например. Простая белая сорочка. Поверх неё серо-зелёная, чуть приталенная куртка-камзол из грубой, похожей на брезент ткани. Узкие темно-коричневые джинсы, высокие кожаные сапоги. На широком старом офицерском ремне – самодельная перевязь для меча. Всё. Ни грима, ни причёсок. Умылся, оделся – и готов.

Только сам меч юноша пока что держал под мышкой. Так-то он, конечно, очень нравился Яромиру. Это вам не бутафорская деревяшка, которую ему настойчиво пытался всучить Марсель Фанисович, режиссёр их самодеятельной труппы.

Изготовленный приятелем отца меч имел узкое, но длинное обоюдоострое, с чуть закруглённым концом лезвие из полированной стали, простую крестообразную гарду и рукоять, оплетённую кожаным ремешком. В навершии рукояти был вклеен крупный ярко-красный кристалл из сломанной маминой серёжки «от Сваровски».

Марсель Фанисович долго сопротивлялся такой замене реквизита. Из соображений техники безопасности. Но, не сумев переубедить и переупрямить упёршегося рогом молодого человека, в конце концов плюнул на всё. И заявил, что если они тут и поубивают друг друга этой хреновиной, то сами в том и будут виноваты. Чем несказанно порадовал Ярика. Ещё бы – в отличие от деревянного, этот меч будто бы сам просился в руку и ложился в ладонь, словно влитой. Да и на сцене он смотрелся более реалистично. Кому-то меч и мог показаться тяжеловатым, но для парня, имеющего к своим пятнадцати годам почти сто восемьдесят роста и регулярно посещающего тренажёрку, его вес был практически неощутим.

Однако стоило только подвесить меч на пояс, как он тут же превращался из сказочного оружия во вредную и неудобную железяку, так и норовившую за что-нибудь зацепиться при ходьбе. А то и вовсе, попав между ног, отправить своего хозяина в недолгий полёт на пол. Вот и покоился до выхода на сцену, зажатый левой рукой, под мышкой.

– Сейчас, подожди минутку. – Небрежно отмахнувшись от брата, Ярослава закончила с причёской и переключилась на украшения. Проверила серьги, поправила какие-то висюльки на ожерелье.

И то и другое досталось ей в наследство от прабабушки. Позолоченное серебро, щедро украшенное огромным количеством больших и маленьких блестящих кристаллов сиреневого цвета. Папа сказал, что это аметист и что в семидесятые «совдеповские» годы такие украшения были очень даже модными и недешёвыми. Да и как память о прабабушке украшения были дороги. И мама очень просила быть с ними поаккуратнее и беречь как зеницу ока.

Аметисты прекрасно сочетались не только с ярким сценическим макияжем, но и с красивым нарядом девушки. А в блестящих перламутровых туфлях на высоченных каблуках Ярослава и вовсе была неотразима. Настоящая принцесса. Разве что без короны.

– Какая минута?! – начал закипать брат. – Мы и так уже опаздываем! Сейчас нам Марсель весь мозг вынесет!

– Ты мне его раньше весь вынесешь, зануда.

– Я зануда? – Потерявший терпение Яромир спустился к сестре и, ухватив её за рукав платья, потянул за собой вверх по лестнице. – А ну-ка, пошли уже! Давай-давай, шевели колготками!

– Совсем обалдел?! Отцепись, ненормальный! – Девушка попыталась освободиться, дёрнувшись в сторону. Ткань рукава затрещала, но выдержала, не порвалась.

Зато нога Яромира соскользнула со ступеньки. Теряя равновесие он нелепо взмахнул руками, но сестры не отпустил. А вот выпавший из-под мышки меч звонко брякнулся на лестницу.

– Ты что делаешь, дебил? Платье мне порвать решил? – Крайне возмущенная Ярослава уже из чистого принципа рванула вниз, потянув за собой юношу, и так с трудом удерживающегося на ногах. – Отпусти!

– И не подумаю! Тоже мне, поэтесса. Решил-дебил. – По-прежнему не выпуская сестры, парень нагнулся к мечу и подхватил его свободной рукой. – Сама такая. Пошли, говорю.

– А я говорю – руку свою убери. Не дай бог что-нибудь мне испортишь сейчас! Вон тушь уже в глаз попала…

Почти дотянувшись до зеркала, девушка взглянула на своё отражение. Да так и застыла, широко распахнув от удивления глаза и открыв рот.

– Ой, мамочки, что за… – почти шёпотом пробормотала она, а потом взвизгнула так, что по пустым коридорам прокатилось эхо.

– Сдурела, что ли?! – опешил чуть не оглохший брат. – Ультразвук свой отключи. Паука, что ли, увидела?

Выглянув из-за сестры, он посмотрел на зеркало.

И словно пол качнулся у него под ногами. До того всё показалось совершенно немыслимым и невообразимым. Их отражений больше не было. И вообще ничего больше не было, кроме серо-чёрной мутной пелены, клубящейся за зеркальной поверхностью, словно густой дым или грозовые тучи. И это при том, что вокруг оставался всё тот же залитый ярким светом коридор дома культуры.

Ещё немного, и напрочь ошалелый Ярик, возможно, и сам бы заорал во весь голос. Но клубы этой жути, чем бы они там ни были, вдруг стали быстро рассеиваться, сменяясь вертящимися всполохами радужного сияния. И сквозь них, за, казалось, растворившейся поверхностью зеркала стало проявляться то, чего ни брат, ни сестра ну никак не ожидали там увидеть.

– Эт чё за фигня? – только и сумел произнести Ярик, чуть отступая и выставляя, на всякий случай, перед собою меч. – Какого…

Тут-то всё и началось…