6. Дно чердака

Флорианская координационная ветка считается одной из самых молодых, здесь не так развита сеть станций переброски, и некоторые миры до сих пор не включены во внешнюю коммуникационную сеть. Потому и на Флоре, и на менее развитых мирах правительства куда более независимы, нежели в старых, прочно сросшихся корнями с метрополией колониях. Кроме того, именно эта ветка не сильно пострадала в минувшей войне. По целому ряду космографических причин здесь никогда не создавались военные базы, спутники и станции. Однако в последние годы баланс силовых структур начал стабилизироваться. Это вызвано, в том числе, и развитием организаций изоляционистского толка, многие из которых не брезгуют террористическими методами достижения цели…

Учебное пособие «Курс современной истории: система координат»,


Флора, «Орс», 312 г. к. в.

«Корунд» вышел в стандартный режим неподалеку от базы Бюро — там лучший медицинский центр этой координационной ветки.

К прибытию Димыч устроил тотальную чистку жилой части корабля, а также общую диагностику оборудования.

Подозрения его оправдались в полной мере. Едва успели переправить пострадавших в госпиталь, как на борт заявились координаторы обоих отделов Бюро и многочисленные сопровождающие их лица. Курт и Калымов закрылись на мостике с капитаном и старпомом, все прочие разбрелись по судну, расспрашивая экипаж, проверяя его состояние и готовность к следующим полетам.

Игорь, которого больше всего интересовала возможность спуститься на планету, маялся, дожидаясь, когда закончится совещание на мостике. Маялся он сначала в кают-компании, потом там стало людно, и он перебрался к себе в кабинет. Там на кушетке все еще лежали разворошенные простыни-подушки — Регина не успела убрать постель перед уходом. Две порции кофе успокоения не принесли, было ощущение, что время уходит, и догнать его будет не просто.

А потом в медотсек постучали.

Вслед за стуком там появилась высокая темнокожая женщина, одетая в форму санитарной инспекции.

Женщину Игорь узнал и поднялся навстречу. Она была точно такой, как на димычевых снимках.

— Здравствуйте, Жанна.

— Мы знакомы? — подняла она брови.

— Ваш портрет я видел в архиве у капитана. Решили посмотреть, как тут все? Я постарался ничего не менять.

— Напрасно. Позволите войти? Спасибо. Говорят, вы попали в переделку?

— Не врут. Но я все время попадаю в переделки. — Игорь улыбнулся. — Проходите, садитесь. Кофе?

— Если вы составите компанию…

— Меня зовут Игорь.

— Очень приятно. Давайте сначала по делу. Я хотела бы посмотреть личные карточки членов экипажа. О, спасибо. И графики профилактических осмотров. И…

— Жанна. Все интересующие вас документы я хоть сейчас могу слить вам на терминал. Потом в спокойной обстановке просмотрите. Скажите лучше, как вам здесь?

Она улыбнулась и положила руки перед собой:

— Мне странно. Но скорей не нравится, чем нравится. Я понимаю, что это из-за предубеждений, и обещаю следить за собой и не придираться по пустякам. Например, мне не очень нравится разворошенная постель на кушетке. Вы живете прямо у себя в отсеке?

— А, это… нет. Пациентку только что отправили в медицинский центр. Вот, не успел прибрать. Как раз планировал этим заняться, когда вы пришли.

— А в целом на борту чисто. Даже не ожидала. Зная способность мужиков везде устраивать хлев… простите. Я не хотела вас обижать. Это о наболевшем.

— Извинения принимаются. Жанна, скажите, вы что же, совсем ушли из космоса?

Реакции пришлось ждать несколько секунд.

— Не уверена, Игорь, что хочу отвечать на ваш вопрос. Наверное, я хотела бы вернуться. Но вряд ли получится. Да и место врача на «Корунде» уже занято. Кроме того… не знаю, смогу ли работать с другой командой. Мы же много лет работали постоянным экипажем. Мне даже здесь, в комиссии, тяжело было вписаться в группу, а уж на корабле… Да вру, конечно. С радостью бы вернулась. Ну, перейдем к моим прямым обязанностям. Нам с вами, если документы вы переправите, и они будут в порядке, осталось только договориться о дате медосмотра.

— Думаю, затягивать с этим не стоит. Давайте, завтра. Экипажу захочется отдохнуть, и я не думаю, что лишний день на орбите входит в их планы.

— Отлично. Кстати, не забудьте про документы…

— Секунду, сейчас отправлю. — Игорь подключился к сети — Готово.

— Тогда, приятно было познакомиться. Увидимся на базе, Игорь.

— До встречи.


Игорь пропустил, когда закончилось совещание на мостике — приводил в порядок кабинет. Только когда к нему зашел замученный начальством капитан, он понял, что все освободились, включая Калымова.

Капитан рассказал:

— Нас зовут принять участие в изучении корабля чужаков. Обеспечивать работу группы ученых, которые будут изучать. К археологам для охраны уже отправлен военный корабль. Туда теперь рвется помимо ученой братии все начальство Бюро.

— Дим, скажи, а Калымов еще на борту?

— Нет. Отбыл пять минут назад. Ну так, что ты думаешь по части этого предложения?

— А это было предложение?

— Да. С альтернативой. — Димыч поморщился. — В качестве альтернативы — рейс в Белвер.

Белвер означает, что придется брать на борт несколько человек пассажиров и климатическое оборудование, а потом еще непредсказуемо долго болтаться на орбите, выступая в роли спутника связи.

— Соглашайся на чужака. Мне интересно, кто им рулит. Извини, мне срочно нужно поговорить с Калымовым. Странно, что он не зашел.

— Лаура на мостике. Она пустит тебя к пульту.

Так и получилось.

Калымов на экране, увидев Игоря, не потратил и минуты на дежурные приветствия и вопросы. Сказал обыкновенным голосом:

— Как будет минута, зайди ко мне. Надо поговорить.

И отключился.

Обеспокоившись, Игорь по кому связался с капитаном и попросил разрешения ненадолго покинуть борт. Тот согласился.

И вот, доктор вновь ждет в приемной, когда его пригласят в кабинет к заместителю директора Первого отдела Бюро. Секретарь, неодобрительно окинув его взглядом, сухо сообщила, что Валентин Александрович скоро прибудет. Ну, скоро так скоро. Можно позволить себе выпить стакан воды и посидеть на мягком диване.

Калымов появился через пару минут, стремительно пересек приемную, на ходу успев сделать Игорю знак следовать за собой.

— Садись, — мрачно сказал он.

— Что случилось?

Уже в самом поведении Вака чувствовалось недоброе. Можно было даже догадаться, с кем именно это недоброе произошло.

— Сядь. В общем, не очень хорошие для тебя новости. Но только не торопись с выводами. В общем, Саша пропала.

Игорь почувствовал, как кровь отливает от лица. Неожиданно, резко. Пропала. Это может означать все, что угодно. Ушла. Умерла. Сошла с ума.

— Как? Когда?

— Я же говорю, сядь.

На этот раз Игорь послушался.

— Ну вот. Это случилось через несколько дней после того как «Корунд» ушел в рейс. Однажды она пришла на работу и уволилась, сославшись на то, что память ей все больше изменяет. Потом она вышла на улицу, встретила свою напарницу и поговорила с ней. Вполне приветливо и спокойно. Но до дому так и не дошла. Есть свидетель, который утверждает, что видел, как пен-рит заталкивали во флаер. Свидетель — сотрудник местного социального министерства. Мы склонны ему доверять. По его словам, похитителей было несколько. Тут заканчиваются точные сведения и начинаются догадки и допущения. Майкл сейчас в составе министерской проверяющей комиссии осматривает все медицинские центры и организации, хоть как-то связанные с пен-рит программой. Отрабатывается версия, что девушку похитили, чтобы продемонстрировать населению успешный результат трансформации нормального человека. Здесь через полгода выборы, и такая сенсация добавит политических очков любой партии.

Игорь все это выслушал молча.

В голове вертелось глупое «почему». Сашка. Пропала. Исчезла. Давно.

Как, когда так случилось, что чувство вины и чувство долга переросло в какое-то другое, куда более глубокое чувство? Почему понимание случившегося отражается в груди физической болью? Почему я так поздно понял все это, почему тогда, когда был шанс выбраться из переделки вместе, я ее послушал и ушел один. И как ушел. Просто сказал «До свидания». Ведь мог, идиот, кретин, не послушаться. Мог просто взять на руки и унести во флаер, и гори оно огнем все, и Гилоис, и трансформация. Неужели мы здесь, на спутнике, не придумали бы, как ей помочь? Неужели наша медицина так уж уступает их медицине?

— Успокойся, — вздохнул Вак, — ну что ты, как баба, ей богу. Девушка ничего не помнит. Возможно, Сашу просто приютили какие-нибудь люди, которые слыхом не слыхивали, что ее ищут.

Игорь потер виски. Да, так могло быть. Она ведь и вправду ничего не помнит. Опять же, Майкл…

У Калымова забренчал ком, тот подключился — почему-то не через сеть, по обычному, внешнему каналу. Звук был громкий, голос разнесся на всю комнату. Игорь узнал в говорившем Майкла.

— Вак, — произнес тот, — Я жду вас у телепорта. Тело долго пролежало в снегу, но, по словам Гилоиса, скорей всего, что это она. У старика истерика, Курт отпаивает его у себя в кабинете, но через четверть часа он будет дееспособен.

Игорь отрешенно смотрел, как медленно-медленно падает из рук Вака пакет с только что сваренным кофе. Как медленно-медленно волна брызг, отразившись от пола, окрашивает темным матово-серую стену кабинета, ковер, ботинки самого Калымова. Сколько раз вот так вот координатор Первого отдела уже пачкал предметы обстановки своего кабинета?

Почему-то Игорь сразу понял, о чем идет речь. О каком теле. И глаза Вака, полные раскаяния и испуга, яснее ясного говорили — он прав.

Сашка, не погибшая во время взрыва на борту собственного корабля. Сашка, пережившая пен-рит трансформацию и три года вынужденного одиночества. Сашка, которой я обещал, что вернусь. Зачем сейчас? Зачем, когда я уже рядом?

— Игорь, мне жаль…

— Я полечу с вами.

— Не стоит.

— Вак, я полечу с вами. Я должен знать.

Дальше возражать Калымов не решился.

Всю дорогу до телепорта молчали. Долго они шли, почему-то коридоры спутника удлинились в десятки раз. Воздух казался густым и с трудом проникал в легкие. Было трудно дышать, и смотреть тоже было трудно из-за рези в глазах, из-за желания кричать во все горло. В зале у телепортов пришлось подождать несколько минут, когда освободится хоть одна кабина.

Вокзал же ничуть не изменился за прошедший месяц с небольшим. Все то же огромное зеленоватое пространство, все те же редкие пассажиры, тот же хвостик очереди у телепорта. Как домой вернулся. Только дом на этот раз пустой. Сашка…

У выхода уже ждал большой темный флаер со значком социального министерства на дверке. Калымов забрался на переднее сидение, предоставив Игорю весь огромный и мягкий диван сзади.

Машина взлетела совершенно бесшумно. Мелькнули дома у площади, центральный сквер с неработающим фонтаном, который единственный был увенчан шапкой снега. По правую руку осталась большая флаерная стоянка.

Куда мы летим? Зачем? Что найдем там, в конце пути? Там, на другом конце, вполне возможно, ждет бездна.

Поднялись выше здания вокзала, теперь кроме неба и спешащих по своим делам флаеров, смотреть стало не на что. Игоря вновь начало затягивать в воронку мрачного отчаяния, которое отступило ненадолго, когда пришлось куда-то спешить и что-то делать. Мысли зациклились на одном месте, и стронуть их оттуда было уже невозможно. Круг замкнулся. Кто ты за пределами круга, Игорь Седых? Теперь уже совершенно не важно. Для Сашки ты человек, который обещал вернуться и не успел. И для себя — тоже. И какая разница, что об этом маленьком предательстве не знает никто на свете. Ты знаешь. Этого хватит.

Флаер приземлился возле приземистого круглого здания на окраине. Здание, украшенное сбоку большой черной трубой, было обнесено забором. На флаерной стоянке — всего три машины.

Выбравшись на холод, Игорь поежился. День не был морозным, но почему-то вид здания, его бледно-голубой цвет и снежные наносы вокруг прокатились по телу ознобом.

От соседней машины им махнули рукой. Игорь узнал Майкла. Рядом с ним стоял бритый наголо координатор Второго отдела и держал под локоть пожилого человека, который периодами вытирал лицо платком. Игорь догадался что пожилой — это Гилоис.

Калымов с кем-то коротко пообщался по кому, и сразу в голубом здании открылась невидимая до того дверь. Все пятеро быстрым шагом направились к этой самой двери. Поравнявшись с Игорем, Майкл поприветствовал его как старого знакомого.

Внутри здания горел свет, довольно яркий, но не сравнимый с тем, который остался снаружи. Человек в светло-серой униформе, ни о чем не спрашивая, проводил группу на второй этаж, где ждал министр и его помощник по связям с общественностью.

Министр поздоровался в своей обычной мягкой манере и поинтересовался, готовы ли присутствующие к процедуре опознания тела.

В светлую, просторную комнату их провели всех вместе. Почему-то первое, что Игорю бросилось в глаза — это тапочки у входа. Кто-то из сотрудниц, очевидно, переодевает здесь верхнюю обувь. Тапочки были из мира живых.

А Сашка…

Игорь попытался взять себя в руки. Уговаривал: ты же врач, ты же специалист. Сам вскрытие проводил. И покойников видел не мало, и тех, с кем доводилось встречаться при жизни.

Не помогало. Помощник министра собственноручно расстегнул застежки синего пластикового мешка. Вывалились, рассыпались по столу светлые кудряшки. Эти кудряшки стали той гирей, что пригвоздила доктора к полу. Он не мог сделать три шага вперед, чтобы убедиться — да, она. Ощущение, что это действительно она, было таким сильным, что Игорь зажмурился на миг, поспешно избавляясь от непрошенной мысли. Курт с Гилоисом прошли вперед. Бледный старик только глянул на лицо покойницы, и сразу уткнулся в платок.

Вак смотрел на Игоря с неприкрытым сочувствием. Это почему-то разозлило его и, наконец, сдвинуло с места. Разве не правда, что все пен-рит — блондинки?

Как же трудно было сделать эти шаги. Три шага — три жизни.

Молодая пен-рит погибла не менее недели назад. Она и на самом деле чем-то напоминала Сашку. Овалом лица, волосами…

Игорь потер глаза, чтобы убедиться, что те его не обманули, и это какая-то совсем другая пен-рит. Не обманули. Доктор медленно отошел от стола. Теперь на него безмолвно смотрели все участники опознания.

— Не она, — сообщил он. Голос подвел, оказался хриплым, как простуженным. — Не она. Это точно.

Гилоис возразил:

— Я знал Сашу несколько дольше, молодой человек…

Игорь кивнул, признавая это. Но боги, какое облегчение — не она.

Вак подошел, тряхнул его за плечо, всмотрелся в глаза. Потом покачал головой и переспросил:

— Уверен?

— Без сомнений, Валентин Александрович. Очень похожа, но — не она.

— Ладно. Полетели отсюда.

Через час Игорь вновь сидел в кабинете у Калымова и молча наблюдал, как тот расхаживает из угла в угол.

Потом зашел и Курт с Майклом на пару. Уселись, на свободные места.

Калымов, по привычке, пристроился на краешке кресла, словно готовился немедленно вскочить с него и куда-то бежать. Спросил, обращаясь к Игорю с мягкостью лечащего врача:

— Все-таки Гилоис признал в ней Сашу. И министр готов с ним согласиться. Почему ты уверен, что это не она?

— Овал лица. У Саши скулы немного шире. Проведите анализ снимков, это же быстро делается.

— Да. Расхождение есть. В двадцать пять процентов. Но погибшая девушка… ее лицо повреждено не только из-за долгого лежания в снегу. Перед смертью ее избили, я видел патологоанатомический отчет. Это могло стать причиной расхождения.

Игорь кивнул. Все правильно. Но это — не Сашка. И что бы вы сейчас не решили, я буду продолжать искать.

— Это не она, — ровным голосом повторил он то, что уже повторял несколько раз.

Калымов выпрямился в кресле:

— Значит, продолжаем поиски. У нас еще не проверена одна клиника и реабилитационный центр.

Вак посмотрел на Курта, и координатор Второго отдела согласился:

— Продолжаем поиски.


Когда до центра города было уже подать рукой, Велчи вдруг рассмеялась. Это было так неожиданно, что я чуть не слетела с курса.

— Ты чего?

— Ничего. Представила нас с тобой на улице в этих одежках.

Да. Девушки совсем разучились думать. Поставим машину на стоянку, значит… пойдем, куда вздумается. Ну-ну. За стоянку, между прочим, еще и платить надо. Смешно.

Так, хихикая, сделали круг над ночной столицей. Окна почти все темны, горит только уличная подсветка да реклама, от которой некуда деваться.

— Полетели ко мне, — решила, наконец, Велчи. — Машину бросим в квартале… а нет. Не выйдет. Ключа-то у меня нет!

А вот это уже не смешно. Без денег, без нормальной одежды, ночью, среди зимы. Похоже, так я еще не влипала.

Мы опустились на одной из темных улиц окраины. Тьма здесь была условной — над нами кружилась яркая реклама парфюмерного магазина. Но в окнах света не было.

Можно было дождаться дня во флаере. А потом отправиться в СПК. Вот только, будут ли споки нас слушать?

А что еще можно сделать?

Сашка, думай, вспоминай. Совершенно не хочется связываться с правопорядком. Может, они и помогут, а может, сдадут нас в ближайшую клинику. Как пен-рит я не вызываю доверия. Велчи, в ее состоянии, тоже тот еще солидный свидетель.

Ну же, дави на свою калечную память, выдерни из нее хоть что-нибудь, хоть след, хоть звук, хоть намек на решение проблемы.

Все мои потуги выглядели, как попытка вломиться в нарисованную дверь. Самое обидное — я знаю точно, где-то рядом есть дверь настоящая. Только надо найти ее, не спугнуть, тихо-тихо. Надо забыть, что ты ее ищешь, сделать вид, притвориться, что она тебе не нужна, и тогда, может быть, эта дверца отворится сама собой.

Флаер я пристроила на какой-то окраине, подальше от любопытных горожан. Закрыла глаза. Оказывается, я устала и жутко хочу спать. Велчи попыталась меня разбудить, но я сказала:

— Лучше отдохнуть сейчас, пока передышка. Завтра, возможно, такого шанса у нас не будет.


— Выходите, Игорь. Одевайтесь.

Игорь покинул нутро диагностического аппарата. Жанна очень серьезно посмотрела на своего коллегу и спросила:

— У вас что-то случилось? Что-то серьезное?

— Плохо, да?

— С такими результатами я должна бы засадить вас в санаторий. Надолго. Но если вы объясните мне причину, то, возможно, я назначу повторное обследование.

В кабинете у Жанны было светло и красиво. Букетик зимоцвета украшал стол, в остальном совершенно пустой, гладкий. Световая панель за бежевыми жалюзи создавала полное ощущение прикрытого окна. Белая мебель, стены серо-голубого цвета. Сама хозяйка, мягкая и улыбчивая, с очень внимательным, понимающим взглядом.

Она присела напротив, спросила:

— Скажите, у вас на этой планете есть близкие люди? Может, семья? Или любимая девушка?

Игорь решился. Нет, всей правды он не скажет и Жанне, раз уж Димычу не сказал.

— Девушка… есть. Есть человечек, которому я кругом должен и перед которым кругом виноват. Я не знаю, помнит ли она меня, и не знаю, что будет, когда мы встретимся. А вчера мне сказали, что она умерла. Погибла. И мы ездили опознавать тело…

— Простите. — Жанна отвела глаза.

— Это оказалась другая девушка.

Повисла немного напряженная пауза, на излете которой Игорь задал дурацкий вопрос:

— За что вы не любите Димыча? Даже не поздоровались сегодня с ним.

Она вскинула глаза:

— Один-один. Это трудно объяснить. Мы были… мы долго были вместе. А когда появилась Сандра, они как-то сразу не понравились друг другу. Хотя, что греха таить, все мы к ней были немного предвзяты. Но Дима… мне иногда казалось, что он воспринимает ее присутствие на борту как личное оскорбление. Сандра потом стала мне подругой. Так сложилось. Когда это все произошло, я наговорила Диме много лишнего. Сгоряча и в большинстве несправедливо. И ушла. С тех пор мы не здороваемся и не разговариваем.

— А медосмотр?

— Ну, приходится ему иногда терпеть мое присутствие рядом. Хотите, я вас напою тонизирующим чаем? Сбор из местных трав, зато натуральный.

Игорь согласился. Рядом с Жанной он чувствовал себя легко и хорошо. Словно они век знакомы. Он сильно подозревал, что этот эффект распространяется на каждого, кто попал под ее обаяние. Очень мало в мире людей по настоящему добрых, и Жанна — одна из них. Наверное, ее дети любят. Игорь спросил об этом вслух, она не стала отнекиваться.

— Любят. Только я почти не имею дела с детьми. И своих нет.

Легко было представить ее матерью в окружении по крайней мере троих малышей.

Через четверть часа Игорь спохватился:

— Я отнимаю у вас время, а ведь, наверное, у вас еще назначены пациенты?

Она укоризненно покачала головой:

— Я слежу за временем, и выгоню вас, как только подойдет час следующего посетителя. Но если будет настроение, заходите. Я работаю допоздна.


Майкл задумчиво прочитывал сводку за последние сутки. Вся информация о потерявшихся, заблудившихся, найденных пен-рит сегодня умещалась в одной строке. А вот забавных эпизодов было несколько. Например, в жилой дом залетела местная ночная птица. Не просто птица, а орсский орел, размах крыльев полтора метра. Сожрал колбасу на столе и до прибытия спасателей не выпускал из комнаты хозяев. Или вот, у знаменитого профессора, доктора Ханчиэни украли флаер. Причем как украли! Профессор летел в клинику, где он работает консультантом. Вызвали его туда вчера ночью, когда он вылетел, началась метель. Водитель, опасаясь сбиться с курса, решил переждать снегопад на стоянке СПК. Так вот со стоянки флаер и угнали! Кто? Зачем? Чтобы решиться на этот шаг в такую погоду, нужно быть отчаянным смельчаком. Но сам профессор заявлять об угоне не хотел. Он вообще мирный человек и старается держаться подальше от всяческих конфликтов. Сторож стоянки самолично подал заявку на розыск. А профессора в клинику утром отправили на служебной машине.

Нет ничего полезного в этой сводке. Пятнадцать драк, изнасилование, одно ограбление. Тоже забавно. Украли одежду из витрины закрытого на ночь магазина. Цена той одежде — грошики даже на местные деньги. Такое же бессмысленное действие, как кража флаера.

Майкл протянул листок Игорю, который в тот момент изучал сводки за последние три дня.

Сидели они в кафе неподалеку от центрального сквера. Ждали, когда министр позовет принять участие в тотальной проверке последней клиники. Документы из СПК Майкл получил час назад, и теперь они развлекались, читая друг другу самые забавные места.

— Взгляни. Целых две идиотские кражи. Похоже на розыгрыш.

Игорь прочитал, развеселился.

— А представь, что это кто-то один сделал? Вот он ночью крадется к флаерной стоянке…

— Голый!

— Точно. Забирается во флаер профессора. Потому что у профессора самый большой и удобный флаер, и на нем нет знаков СПК.

— Не поэтому, — возражает Майкл. — Флаеры СПК трудней угнать.

— А зачем ему понадобился флаер ночью? Реконструируем тогда полную картину преступления. Итак. Имеем голого мужика ночью на флаерной стоянке.

— Все правильно, — прыснул в кулак Майкл. — Ему нужно украсть флаер, чтобы слетать в магазин и купить себе хоть какую-то одежду.

— Ты хотел сказать, украсть. А как он там, у СПК, оказался без одежды? Он там живет? — Игорь почесал затылок, — или, может, его ограбили?

Майкл вдруг выпрямился. Сказал с вернувшейся серьезностью:

— Ты прав. Нет там никакого жилья. И ограблением это быть не могло: ограбленный человек первым делом отправился бы к спокам писать заявление. Значит, твой мужик уже был во флаере профессора. Он мог там оказаться без одежды, если его тайно перевозили из одной клиники в другую. За это говорит и то, что сторож стоянки никого не видел кроме профессора и его водителя. А профессор, вспомни, не хотел заявлять о похищении… А перевозили его из-за наших тотальных проверок.

— Что же получается, пациента оставили во флаере?

— …а сами пошли в здание. Переждать непогоду, или там, хотра глотнуть. Да. А дальше совсем интересно. Видимо, пациенту этому так не хотелось в клинику, что он решился на угон флаера. Он должен неплохо разбираться в технике, раз смог запустить двигатель, закодированный на владельца. И он должен быть очень хорошим пилотом, чтобы не побояться взлетать в такую погоду.

— Сашка — пилот. По отзывам — один из лучших. Но это не стыкуется с потерей памяти.

— Зато стыкуется вот с чем, — медленно договорил Майкл, — Этому человеку должно быть некуда пойти в городе. Не к кому. У него нет денег, чтобы приобрести одежду законно. И чтобы флаер оставить на платной стоянке, тоже денег нет. Возможно, он боится, что его ищут, и не желает связываться с СПК. Я начинаю думать, что твоя безумная версия не лишена логики. Это действительно мог быть один человек. Давай посмотрим, какая именно одежда пропала из магазина. И адрес магазина.

Вскоре нужная информация была у них уже перед глазами.

— Если, конечно, это не два совершенно отдельных преступления… — критически вздохнул Майкл.


Жанна встретила Димыча с холодным выражением лица, но старалась быть безукоризненно вежливой. Поздоровалась, попросила раздеться и лечь в диагностик. Совсем не смотреть на капитана «Корунда» было выше ее сил, и она ограничилась тем, что не стала смотреть ему в глаза. И только уговаривала прибор показать хорошие результаты. В любом ином случае придется разговаривать с капитаном. И не дай космос, Димыч решит, что она нарочно сует ему палки в колеса. Но обошлось. Состояние здоровья у него было далеко от идеала, но без противопоказаний для дальнейшей работы в пространстве.

Злоупотребляет сигаретами и кофе, мало спит. Но это как обычно. Нет, не будет она давать никаких советов и рекомендаций. Сам понимает, не маленький.

— Все у вас нормально. Экипаж в полном порядке, кроме тех, кто в госпитале, а доктору назначаю повторное обследование.

— Что там с ним?

Жанна в первый раз за встречу посмотрела на Димыча прямо.

— Он вчера был на грани нервного срыва. Надеюсь, через неделю его состояние немного улучшится. Иначе придется лишать его радости общения с вами на один рейс. Он неплохой человек, и мне бы не хотелось этого делать.

— Я присмотрю. До свидания.

Димыч вышел, а Жанна неожиданно для себя разрыдалась, уткнувшись в спинку кресла.


В магазине Майкла и Игоря ждал небольшой сюрприз. Оказывается, из витрины были похищены две куртки и две шапки. Да, всё женские. Но всё — по два.

Растерянные продавцы смеялись над этой историей, как над анекдотом, и сильно удивились, когда представители Бюро космических исследований стали расспрашивать их о подробностях.

Зато теперь можно было не сомневаться, что похищение одежды и похищение флаера — звенья одной цепи, что похитителей было двое, что они — женщины, и что скорей всего, ночь они провели во флаере где-нибудь в промышленной части города.

Пока еще у них есть выбор, продолжать прятаться, или обратиться в СПК. Выбор этот эфемерен, так как уже сейчас перед ними встает проблема еды и питья. Во флаере должно быть тепло. Но что-то заставило их украсть одежду. Что? Очевидно, они были уверены, что в ближайшее время им предстоит покинуть флаер.

— Они постараются встретиться с кем-нибудь из знакомых или родственников второй девушки, если только она тоже не пен-рит. Что маловероятно. Я почти уверен, что флаер вела та, другая.

Игорь был уверен в обратном, но промолчал.

Майкл закончил мысль:

— Знать бы, кто эта вторая.

— Пациентка той же клиники. Как зовут профессора?

— Гениально, Игорь. Бросай работу, иди к нам в аналитики. Профессора зовут Ханчиэни. Он, кстати, научный консультант социального министерства. И сегодня мы с тобой должны были проверять его клинику.

— Вот министр-то обрадуется, — хмыкнул Игорь.

И словно отзываясь на упоминание о нем, министр связался с Майклом и сообщил, что машина с комиссией вылетает в клинику профессора Ханчиэни.

— Полетели?

— Давай так. Я выясню имя Сашкиной подруги, а ты узнай в СПК, не замечали ли бдительные граждане вчера ночью возле своих домов незнакомой машины. — Майкл высадил Игоря возле проката флаеров, попрощался и улетел в клинику.

А Игорь, как и собирался, отправился в СПК. В ближайшие часы ему предстояло облететь двенадцать адресов в самых разных частях города, где ночью были замечены неправильно припаркованные или просто незнакомые жителям машины.

Предпоследним был адрес в западной части столицы. Небольшая улочка, даже без подогрева, засыпанная снегом, одним краем выходила на площадь с флаерной стоянкой, другим упиралась в аллею вокруг стадиона. Всего несколько зданий, без всякого ночного освещения. Только яркая реклама крутится в небе, разбрасывая на снег пестрые блики.

Игорь нашел свидетеля — обитателя комнатки на четвертом этаже. Старичок рассказал:

— Флаер был, да. Большой, темный. Я еще подумал, хорошая машина, не то, что у нас. Вон там встал. По всем правилам, конечно, но уж больно необычная машина такая. Я сразу приметил. Стоял он тут часа два. Да, не больше. Потом улетел.

— А вы модель или серию не запомнили?

— Да откуда? У меня зрение садится. Да, вела его девчонка молодая. Она выходила ночью. Мне, знаете ли, бывает, не спится, вот и сижу у окна, смотрю. Хорошо, снежок падает…

— Что за девчонка?

— Молодая, — решительно кивнул головой пожилой свидетель. — И знаете, по-моему, не по погоде одетая. В чем-то таком… легком.

Сашка. Ну, где же ты? То, что из-под окон внимательного старичка ты полетела грабить магазин, это понятно. Но что потом? Куда вы с подругой полетели дальше?

Попрощавшись со свидетелем и поблагодарив его за помощь от имени СПК и Бюро, Игорь вернулся в арендованный флаер. Оставался еще один адрес, который предстояло проверить.

Адрес оказался пустышкой.

Когда Игорь, убедившись, что флаерная эпопея не принесла результата, уже собирался сообщить об этом Майклу, тот вышел на связь сам.

— Привет. Быстро запоминай. Калчен Саэри, Велчи Катиэли, Гилчи Тантаэни. Это больные инфекционного отделения, которых нет в палатах и у которых не все в порядке с историей болезни. Саши в списках больных нет совсем. Все, не могу больше говорить…

Связь разорвалась. Игорь быстро черкнул в блокнот названные имена. Итак, предстоит теперь проверить их адреса и адреса их друзей и знакомых. Хорошо, что всего трое, а если бы двадцать?

И нужно постараться найти флаер до того, как это сделает СПК.

Саэри — распространенная здесь фамилия. Справочная выдала сто двенадцать Саэри, проживающих в городе. Из них семь с именем Калчен. С остальными двумя повезло. Велчи Катиэли нашлась всего одна, как и Гилчи Тантаэни. Гилчи жила ближе, и Игорь первым делом отправился к ней.

Небольшой дом в глубине парка производил приятное впечатление. По данным справочной службы искомая женщина проживала на втором этаже особняка. Дома ее не оказалось.

Игорь не поленился расспросить соседей, и выяснил, что она уже полгода дома не появлялась, и теперь, вроде бы, работает по годовому контракту в какой-то закрытой организации. Про друзей и знакомых Гилчи соседи знали мало. Только сообщили, что у нее был молодой человек. Одна женщина отыскала код его коммуникатора, записанный на случайной бумажке.

— Вот, она мне когда-то оставила на всякий случай.

Код оказался действующий. Игорь потратил еще двадцать минут на встречу и разговор с кавалером Гилчи. Тот очень вежливо сообщил, что незадолго до отъезда она порвала с ним всякие отношения. И добавил, что с тех пор ее не видел. Дал Игорю адрес родителей девушки. Но те жили не в городе, в поселке, где-то в тридцати милях к северу от столицы. Игорь решил оставить родителей на потом. День давно перевалил за середину, близились сумерки.

Майкл связался снова, сообщил, что комиссия еще задержится, а ему в клинике больше ловить нечего и он возвращается на базу. Поинтересовался, как успехи у Игоря, и обещал завтра с утра начать проверять Калченов Саэри.

С Велчи повторилась почти та же история. Правда, выяснить удалось немного больше. Например, что девушка работала куратором, а потом устроилась по контракту в какую-то клинику. Что ее никто не видел последние месяца полтора. Но соседей это не удивило — она и раньше исчезала надолго, когда приходилось работать за городом, в поселках пен-рит.

В конторе, где Велчи работала раньше, Игорь раздобыл ее портрет, анкету и положительные отзывы коллег. Невысокая блондинка, склонная к полноте, совсем не походила на пен-рит. Вроде и глаза светлые, и волосы, а сразу ясно, нормальная женщина, не проходившая никакую трансформацию. Живой человек, который, похоже, любит посмеяться и вкусно поесть.

Удалось даже выяснить имя и адрес лучшей подруги Велчи.

Та была дома. Очень удивилась визиту Игоря, но с искренним сожалением покачала головой: Велчи она, как и все прочие, не видела больше месяца.

На улице к тому времени стало ощутимо темнее, в домах включились окна, на стоянках и в скверах замерцали цветные фонари. Город ждал возвращения ночи.

К тому же вновь начался снегопад.

Игорь постоял немного, ежась, под крупными хлопьями. Что же теперь? Возвращаться? Или караулить здесь, у дома. А если они вообще не объявятся? Если они так напуганы, что не решатся ни вернуться домой, ни обратиться в СПК. У Гилоиса дома выставлен постоянный пост. Но у каждого адреса человека не поставишь. И все же, кто стал спутником Сашки в этом побеге? Гилчи? Велчи? Калчен?

Как считалка. Имена настолько схожи, что можно перепутать.

Возвращаться на орбиту отчего-то не хотелось. Да, все равно придется, и скоро, потому что телепортатор работает строго по часам. И расписание зависит только от соотношения станции на орбите и точки на поверхности планеты, в которой находится прибор.

Игорь устал. Целый день бесплодных поисков вымотал его, вымотала неуверенность и напряжение последних дней. Не зря Жанна сказала, что у него плохие результаты диагностики. Можно представить, что вчера выдал прибор…

Он сделал круг над ближайшей стоянкой и повернул в сторону центра. Часа через два нужно возвращать машину в прокат. Снег кружил, танцевал за стеклами, настырные снежинки жаждали совершить самоубийство на плоскостях флаера. Ушло отчаяние, ушла скорость заполошного бега от дома к дому, от адреса к адресу. Снегопад убаюкивал. В нем был невысказанный покой и одиночество. Одиночество всех людей планеты, которых отделяют друг от друга миллионы умирающих снежинок.

Игорь увидел зеленый кристалл вокзала и свернул к площади. Пока есть немного времени, пока есть эта тишина и эти нарождающиеся сумерки, можно позволить себе пятнадцатиминутную прогулку по скверу. Чтобы мысли потихоньку вернулись в конструктивное русло, чтобы успокоиться и найти, наконец, единственно верное решение. Вот именно сейчас. Когда самое простое — уйти. Ведь правда же, все ты себе придумал. И девушка, которую ты ищешь, верней всего, тебя не помнит. И сам ты… разве ты помнишь ее? Сколько вы были знакомы? Сутки? Не обманывай себя, что ты мог в ней увидеть такого за один неполный день? За два разговора, за одно объятие?

Признайся, тебя гонит вперед чувство благодарности и чувство вины. И больше ничего нет. Ничего — снег.

Флаер тюкнулся носом в снег на бордюре фонтана. Мокрое синее покрытие аллеи отражало цветные фонари. Мерцала реклама. Свет дня еще не успел окончательно померкнуть, встала та самая минута, когда и тьмы, и света в мире поровну. Когда они балансируют на струне времени, но баланс не в пользу света, и скоро это будет заметно всем.

Игорь вышел из флаера, закурил. Мимо шли люди, занятые своими делами. Их было немного.

И тут он увидел Сашу.


Так бывает — если сначала сильно повезло, то потом везти перестанет окончательно и надолго. Энергии в нашем флаере почти не осталось. То, что есть — сожжем на отопление. Но счастье нам будет максимум до обеда завтрашнего дня. Именно подсчитав перспективы, я решилась на ограбление. Да простят нас хозяева магазина! Велчи к тому моменту вновь была в полузабытьи. Я сама высадила витрину и взяла куртки. Днем у нас возможности разжиться теплыми вещами не будет. Да, мы пойдем в СПК. Но только в самом последнем случае, если не повезет застать дома кого-нибудь из друзей и родственников Велчи. Осталось дождаться рассвета и нанести этот самый жизненно важный визит. Пока что есть-пить не очень хочется, но через несколько часов это будет серьезной проблемой. Так или иначе, больше идиотских краж я совершать не стану.

Может, не стоило и флаер угонять? Нет. Стоило. Иначе мне грозит полное забывание. А Велчи… кто знает, помог бы ей профессор, или она так и умерла бы потихоньку в моей палате. Впрочем, как раз сейчас ей эта перспектива грозит куда больше, чем раньше.

Я перегнала флаер в ближайший лес. Как бы то ни было, нам нужно выспаться, отдохнуть перед завтрашними подвигами. Знала бы я, какой день мне предстоит!

Но, переключив отопление на минимум, я свернулась в кресле пилота и заснула. Что снилось — не помню. Что-то доброе и теплое. Человеческое. Я отдохнула — в первый раз за много дней. В клинике мои сны чаще были тревожными или даже страшными. А тут вдруг, в неудобном кресле пилота я выспалась, как на мягкой перине.

Когда проснулась, утро давно закончилось.

А Велчи стало хуже. Она лежала словно в глубоком обмороке, ее глаза были приоткрыты. Я испугалась. Но сердце продолжало биться, и это давало какую-то надежду, хотя разбудить, растолкать, я не смогла ее ни через два часа, ни через три. Я понимала, что ей холодно, но если прибавить в салоне тепла, то потом нам может не хватить энергии для возвращения в город. И тогда я натянула на нее обе куртки и шапку, в надежде, что хоть это ее немного согреет.

Почему я не улетала оттуда? Не знаю. Чего ждала?

Глупо. Я надеялась, что Велчи проснется и скажет, куда мне лететь. Ведь у меня был только один запасной план — обратиться в СПК. А оттуда, скорей всего, нас с ней передадут обратно в клинику как беглых пациенток, которые не в состоянии за себя отвечать.

И лишь глубоко после обеда я решила, что дальше ждать — бессмысленно. Велчи ни на что не реагировала, более того, она словно все дальше уходила в свой странный полусон-полуобморок. Пока хватает энергии, нужно спешить в город. Просить помощи у кого угодно — у прохожих, у СПК. Так не бывает, чтобы совсем никто не помог. Пусть нас возвращают в клинику, лишь бы в этой клинике помогли Велчи.

В городе я не ориентируюсь. Но направление к центру всегда легко проследить по плотности транспортного потока. Свободная парковка нашлась со второго захода — в сквере возле высокого здания, похожего на зеленый кристалл. Датчик показывал, что энергии во флаере не просто нет — она ушла в минус. Но печка пока грела. Это было очень важно для Велчи. А мне предстояло выйти на улицу и отправиться искать ближайший пункт СПК.

Я медлила.

Вновь начинается снегопад, снег заваливает стекла. На улице холодно, придется забрать у Велчи одну куртку. В голову лезут какие-то странные мысли. Непутевые, они кружат рядом, и ни одна не желает фокусироваться на простой и конкретной задаче — выйти на улицу, идти, искать глазами человека в форме. Хоть одного.

Парковка застыла над парком, вниз ведет лестница. Три пролета железных ступенек.

Спускаюсь. Ноги зябнут в больничных тапочках. В эту тряпочную обувку сразу набился снег. Люди идут мимо. Им наплевать, насколько странно я выгляжу — в тапочках, в халате. Куртка поверх этого убранства смотрится нелепо. К тому же, она мне немного велика.

Спускаюсь. Вот сквер. Четыре ряда черных влажных стволов. Как столбы — без веток и листьев. Вот наступит весна, и эти столбы превратятся в деревья-свечки, с устремленными вверх ветками, увенчанными нежно-зеленой полупрозрачной листвой. Я начинаю привыкать, что знаю куда больше, чем помню…

В сквере людей уже совсем нет. Здесь светло и тихо. Куда дальше? Ну, допустим, направо, в сторону площади. Какой же холодный снег. Хочется вернуться в тепло флаера, но я иду по скверу.

Я почти дошла, когда дорогу мне преградил человек. Сквозь снег я не сразу разглядела его лицо. Но он позвал меня по имени, и я остановилась.


Саша стояла напротив. Смешная в тапочках и в халате, совсем не похожая на себя прежнюю, но все равно это была она. На щеке у девушки застыла капля — не то снежинка растаяла, не то слеза. Захотелось подойти и стереть эту капельку.

— Саша… нашлась…

Она замерла. Вскинула глаза, в которых не было страха, только тревога.

— Кто вы?

Игорь не ответил. Слова застряли в горле, приклеились к нёбу, исчезли. Она не помнит. Все-таки не помнит. Нет, он знал, что так будет, казалось, он даже был готов к этому. Только идиотская улыбка неудержимо отображается на лице. Нашлась…

— Что вы молчите? Кто вы?

А кто я? Она не помнит…

И только снег медленно ложился между ними. Мимо шли люди, каждый в своем одиночестве.

— Саша…

Она сделала шаг вперед. Пристально вгляделась в его лицо. Потом сказала растерянно:

— Уходите. Пожалуйста.

Это прозвучало как просьба. Бессильная, тихая просьба. Последняя.

Игорь кивнул. Уйти он не мог. Остаться — тоже. Даже оторвать взгляд от ее фигуры, от лица, от волос, в которых запутался мокрый снег, и то было трудно.

Выдавил улыбку, какая украсила бы любого покойника: не прогоняй. Видишь, я обещал вернуться и вернулся.

Саша поднесла к губам замерзшие руки, подышала на них.

Это стало чем-то вроде последней капли. Сигналом к действию. Всего два шага — она не успела испугаться, не успела отстраниться, даже не успела сказать это свое безнадежное «уходите».

Он поймал ледяные, покрасневшие ладошки, сжал, кожей чувствуя, какие они настоящие, живые.

Саша стояла, застыв, ничего не понимая, но чувствуя уже, что этот странный человек не сделает ничего плохого, он искал ее не для того, чтобы вернуть в клинику.

Откуда-то из глубин памяти всплыло имя, она не заметила, что произнесла его вслух.

— Игорь…

Так легко погладить ее по щеке, убирая эту ненужную, глупую каплю. Так легко дотронуться до волос, где застыли, и теперь переливаются в свете фонарей растаявшие снежинки.

Она вдруг заговорила быстро, словно боялась передумать.

— Игорь, я совсем тебя не помню. Я ничего не помню. Ни кто я, ни откуда. Про тебя мне сказали, что я тебя придумала, когда было грустно. Я почти поверила, а ты есть. Мне некуда идти… и Велчи, ей совсем плохо. Она без сознания, и я не могу ее добудиться. Что мне делать?

Эта щупленькая замерзшая девчонка, растерянная, заблудившаяся среди снегопада и та, другая, которую он помнил по поселку пен-рит, они были совсем не похожи. Ту Сашку Игорь когда-то не посмел против ее воли похитить, унести во флаер, увезти от беды. Теперь настала пора исправить все прежние ошибки.

Ее ладони лежали в его ладонях.

— Саша, пойдешь со мной?

Все-таки это была не снежинка, потому что новая капелька заняла место прежней.

— Я не могу. Велчи во флаере, ей очень плохо. Я ее не оставлю.

— Пойдем.


Девушка во флаере была без сознания. Она очень похожа на Сашку, и совсем не похожа на собственный портрет из личного дела. Словно сестра. Энергии в машине нет ни капли, в салоне уже ощутимо холодно. Игорь вгляделся в лицо Сашкиной подруги, и его прошибло холодным потом от страшной догадки.

— Саш, давно с ней это началось?

— Обморок? С утра, а болезнь примерно тогда, когда меня привезли в клинику. Месяц, может, больше.

Игорь сгреб Велчи на руки, спросил:

— Ты в состоянии идти?

Она улыбнулась:

— Я-то здорова.

Напоминать о промокших тапочках Игорь не стал. Альтернативы этим тапочкам все равно не было. А пройти нужно половину сквера, до самого заснеженного фонтана, где припаркован арендованный флаер.

Саша дошла. Забралась на заднее сиденье, помогла усадить рядом Велчи. Все это молча. Игорь вызвал Майкла, сообщил:

— Я их нашел. Лечу в министерство, вторая девушка в плохом состоянии.

— Увидимся, — коротко отозвался Майкл.

Саша ничего не спросила, и Игорь не стал объяснять, с кем он говорил, и почему первым делом нужно лететь в министерство.

На крыше, на стоянке, машин было уже мало, удалось припарковаться поближе к входу в здание. Игорь помог выбраться Саше, вынес Велчи. В этот момент рядом остановилась еще одна машина, из нее выскочили Курт и Калымов, Увидели Игоря, остановились.

— Что у тебя?

— Это Велчи Катиэли. Похоже, ее пытались трансформировать, но не очень удачно. Она без сознания. Это — Саша. Она и вправду ничего не помнит.

Вак кивнул, пристально вглядываясь в стоящую рядом пен-рит и пытаясь разглядеть в ней хоть какие-то черты своей лучшей ученицы. Но видел только замерзшую и усталую пен-рит.

Курт вызвал министра по кому, оказалось, тот еще в здании. Надо отдать ему должное, он быстро сориентировался в новой информации и в результате санитарный флаер оказался на крыше даже раньше самого министра. Велчи забрали у Игоря, уложили на носилки.

Министр сказал:

— Ее отправят в центр трансформации, сегодня же проведем полное обследование, завтра будет ясно, что делать дальше. И конечно, вы всегда сможете ее навестить.

— Трансформация? — Саша подошла к Игорю и взяла его за руку. — Я догадывалась, но не хотелось верить. Представить не могу, что она скажет, когда узнает…

Рука снова была холодной. Игорь вспомнил про тапочки, очень осторожно обнял ее за плечи, прижал к себе.

Они почти одного роста, и Сашкины волосы защекотали нос. Он подышал ей в затылок и почувствовал, как девушка расслабилась, перестала жаться от озноба и неуверенности.

Министр пригласил всех к себе в кабинет. Не успели они подойти к крыльцу, как прилетел Майкл. Быстро поздоровался, широко улыбнулся Саше:

— Так вот кого мы целый месяц ищем! Приятно познакомиться. Майкл.

Она вернула улыбку:

— Саша. Если бы я знала, что меня ищут, я сбежала бы раньше.

В кабинете витал запах недавно выпитого кофе. Пустые пакеты от кофейного автомата валялись в мусорном ведре. Министр широким жестом пригласил гостей рассаживаться, стульев и кресел для этого едва хватило. Саша старалась не отходить от Игоря ни на шаг: она чувствовала себя не в своей тарелке, к тому же очень хотелось спать.

— Итак, — Вак посмотрел на министра, но тот не стал перебивать, — Судя по всему, эпопея с незаконными пен-рит трансформациями близится к завершению. Очень хотелось бы услышать, как вам удалось найти девушек?

Игорь вздохнул:

— Чистое везение.

Майкл развел руками:

— Мне сразу показалось странным, что профессор Ханчиэни не хотел объявлять машину в розыск, кроме того, человек, угнавший флаер, должен был либо дожидаться такой возможности прямо на стоянке, о чем знал бы сторож, либо лететь в одной машине с профессором. Когда сегодня проверяли клинику, я специально искал странности и несуразности в личных делах пациентов. И нашел.

— Майкл назвал мне три имени, среди них — Велчи Катиэли. Мы стали проверять связи этих людей. Кстати, думаю, те двое тоже подвергались трансформации. Причем, девушка — примерно полгода назад, именно тогда она перестала жить дома. Их тоже нужно найти.

— Значит, профессор, — покачал головой министр. — А как он рвался помогать в поисках! Зачем ему это?

— Ответ есть у меня, — лукаво улыбнулся Майкл. — Однако хотелось бы услышать пострадавшую сторону. Мне интересно, что с вами случилось, Саша.

— Знаете, не корректно задавать пен-рит такие сложные вопросы, — забеспокоился министр. — Перефразируйте. Задавайте их постепенно, тогда…

— Я в состоянии ответить. — Саша улыбнулась. — Только рассказывать особо не о чем. Тем более что это давние воспоминания, они отрывочны. Помню, как меня затолкали во флаер. Что было дальше, не помню, возможно, была без сознания…

Она говорила, чуть прикрыв глаза, тихо и ровно, старалась ничего не пропустить. Майкл кивал каждый раз, когда Сашин рассказ совпадал с его догадками. Совпадение было почти полным.

Когда она замолчала, аналитик улыбнулся и выложил на стол небольшую тетрадь и серый прямоугольник информационной друзы.

— Теперь понятно. Я вам сейчас открою страшную тайну профессора Хачиэни. Видите ли… старик болен. У него слабое сердце, которое выдержало уже три операции и одну процедуру омоложения. И он знал, что вторая процедура уже не принесет такой пользы, а третья вообще не будет иметь эффекта. А он всю жизнь работал с пен-рит. Всю жизнь он видел, как убогие, лишенные рассудка, даже почти полностью лишенные головного мозга существа превращаются в людей. Пусть тоже не вполне полноценных, но ведь наука не стоит на месте. Профессор давно мечтал провести трансформацию нормального человека. И тут представился шанс — этим шансом оказались вы, Саша. Трансформация прошла успешно. Профессор получал все отчеты вашего куратора, он практически жил в лаборатории под поселком пен-рит. Но вы тянули с завершающей стадией. Ханчиэни нервничал. Он стал подбирать людей для новой трансформации. Кое-кто шел на это добровольно. Особенно люди с физическими недостатками или страдающие бесплодием. Всего подобралось около десяти человек. Потом у вас, Саша, случился приступ, и вас отправили в центральную клинику министерства, потому что лаборатория профессора в данном случае не могла ничем помочь. С того момента к вашей персоне оказалось приковано ненужное внимание, министр побеседовал с вашим куратором, и все у профессора пошло наперекосяк. А тут еще мы с Игорем Петровичем и Валентином Александровичем навестили поселок пен-рит. У Ханчиэни сдали нервы, он отдал охране распоряжение избавиться от свидетелей. А вас, господин министр, он просто обманул, сообщив, что люди из Бюро космических исследований интересуются новейшими разработками в области пен-рит трансформации. Вы поверили, потому что причин не доверять научному консультанту у вас не было. Все полученные материалы были скопированы и изъяты, оригиналы стерты. Министерство одобрило такой шаг, но дело все же вылилось в небольшой скандал. После которого Игорь ушел в рейс, а мы, параллельно, стали приглядывать за Сашей, которая теперь жила у Гилоиса дома. Надо, кстати, ему сказать, что подопечная жива. А то ведь ночами не спит человек, переживает… а профессор возобновил исследования в своей клинике, в цокольном этаже. Там пустовало бывшее инфекционное отделение. Только вот беда, из всей экспериментальной группы выжили двое. Этого оказалось мало. К тому же их истории болезни совершенно не совпадали с Сашиной. И тогда профессор решил ее похитить, чтобы всегда иметь перед глазами живой пример и образец. Когда он увидел, что Саша регрессирует, он расстроился, но не сдался. Так в клинике появилась Велчи. Дальше вы знаете…

Курт покачал головой:

— Однако. Майкл, когда вы успели?

— После посещения клиники у меня была уйма времени, чтобы покопаться в биографии профессора, подумать и сопоставить факты. Моим домыслом являются только побудительные причины его поступков. Остальное подтверждено документально. Друза содержит документы, в тетради мои выкладки. Думаю, министр, это вам пригодится. Курт, для вас, разумеется, есть копии.

Министр предложил собравшимся кофе, но согласился только Курт, которому не надо было спешить к телепортатору.

Потом представитель местной власти посмотрел на Сашу и заметил:

— Я бы должен отдать вас на растерзание СПК за угон и кражу…

Саша улыбнулась. Она чувствовала, что ничего такого ей не грозит. Не на этот раз.

— Я же пин-рит. Спишите все на мою непроходимую глупость.

Тот серьезно ответил:

— Я подумаю.

А Игорь понял: нет, это все та же Сашка. Ничуть не изменилась. Только раньше была у нее прочная броня, панцирь из колкостей, а иногда и из нарочитой грубости. А теперь панциря нет. Забыла она про него. Потеряла. Будет жалко, если найдет…

Но если так надо, если без этого панциря она не сможет найти себя, я все равно буду ей помогать.

Это неправильно, если сильный и смелый человек потерялся среди снегопада. Там, в кругу чужих одиночеств, мы одинаково бессильны. Но я помогу тебе выбраться. Я обещаю.


— Странная пара, — заметил Курт, когда Игорь вывел пен-рит из кабинета.

Министр кивнул, соглашаясь. У него уже болела голова о другом. Отстранение Ханчиэни от работы нужно как-то обосновать, иначе будет скандал. И что-то нужно делать с его материалами и наработками. И с людьми, которых он втянул в авантюру, тоже нужно что-то делать.

У Калымова в душе сцепились противоречивые чувства. Целый букет сложных и сильных эмоций, от раздражения до жалости и тихой радости. Саша вспомнила, как водить флаер. Справилась с управлением ночью, в метель. Она по-прежнему хороший пилот. Но странно видеть, насколько она не похожа на свой прежний облик. Даже смотреть на нее и то не очень приятно. Словно незнакомая женщина все время передразнивает давно умершего человека. Во всем — в манере улыбаться, поправлять волосы, разговаривать.

Он усмехнулся, подумав, что однажды привыкнет к новому лицу и забудет прежнее. Придется привыкать.

— И заметьте, — улыбнулся довольный проделанной работой Майкл, — Мы девчонку месяц искали. А он — раз! И за день нашел.

— Орел, — согласился Калымов. — Ладно, у нас с тобой час до закрытия телепортатора. Так что…


Сашка свернулась калачиком на заднем сидении флаера и задремала. Она не задавала вопросов, сразу и до конца доверив ему свою жизнь. От этой ответственности стало немного жутко. Куда же ее отвезти? К Гилоису? Это приведет к долгой бессонной ночи вопросов, ответов и стихийного исследования психического и физического здоровья подопечной. Или еще хуже — к глубокому обмороку у самого куратора. На «Корунд» пока не получится. У Сашки нет документов, а без личной карточки она не сможет пройти таможню. Остается одно единственное место, где ей удастся выспаться в привычной обстановке — домик в поселке пен-рит. Может, она что-нибудь узнает. Там могли остаться какие-то ее вещи, книги. Если, конечно, домик не занят новым жильцом. Но это вряд ли. Почему так, Игорь не смог бы объяснить.

Когда подлетели к поселку, сразу стало видно, что многие домики, особенно те, что ближе к окраине, пустуют. В них не горел свет, а ведь до времени сна еще оставалось несколько часов. Сашкин коттедж тоже смотрел на мир слепыми окнами. Отлично.

Даже снег у крылечка никто не удосужился расчистить, машина опустилась на нетронутый человеческими шагами белый ковер.

Открыв заднюю дверцу, Игорь потрепал девушку по плечу. Она открыла глаза, улыбнулась.

— Где мы?

— Дома. Иди сюда, я тебя донесу. Здесь снегу по колено…

Саша оказалась легонькой, Игорь без труда донес ее до дверей. Там пришлось поставить девушку на снег.

— Потерпи, я открою…

Дверь в холл все еще перегораживал в нескольких местах прострелянный шкаф. Надо будет потом поставить его на место. Внутренняя дверь тоже не заперта.

— Заходи. Сейчас свет включу.

Девушка вошла в прихожую, с любопытством огляделась. Игорь стоял за ее спиной и ждал, что будет дальше. Она подошла к костылям, аккуратно стоящим возле стены, потрогала их, взяла один, покрутила в руках. Поставила на место. Медленно прошла в гостиную. Остановилась посередине. Сказала:

— Запах знакомый. Я бывала здесь раньше?

— Ты жила здесь три года перед трансформацией.

Она кивнула, подошла к мягкому диванчику. Там валялась какая-то порванная куртка. Куртка была густо покрыта пылью. Как и сам диван, впрочем.

— А это мое, — усмехнулся Игорь.

— Мы жили здесь вместе?

— Нет. Однажды в холодный дождливый вечер ты пустила нас переночевать. Меня, и одну маленькую девочку. Мы попали в беду, а ты помогла.

— Странно. Словно какая-то чужая история, которая ко мне не имеет отношения. Там кухня?

Ну, разумеется. Чем ставить психологически эксперименты, взял бы, да и накормил девушку. Она сутки ничего не ела. Хорош, спасатель. Заставил ее отчитываться перед министром, как будто разговор до завтра не мог подождать.

Саша уверенно подошла к кухонному автомату, включила меню.

— Ну, чем будем ужинать?

— Я смотрю, с техникой у тебя нет проблем.

Саша задумчиво потерла лоб.

— Знаешь, мне кажется, это оттого, что я и после трансформации с этими приборами часто сталкивалась. А то, что приходится делать постоянно, оно не забывается. Как, например, умение пользоваться ложкой…

Игорь с удовольствием докончил ее мысль:

— …или водить флаер…

Она улыбнулась:

— Не знаю, почему, но для меня это оказалось так же просто, как ходить или говорить. Наверное, мне раньше часто приходилось это делать.

Игорь откровенно захихикал:

— Только машинка была немного крупнее…

— Так чем будем ужинать? Ладно, я закажу сама, а ты пока расскажи о себе. Пожалуйста. Должна же я знать кого, на ночь глядя, привела к себе в дом!

— Так это я тебя привел, — возмутился Игорь.

— Тем более.

Эта шуточная перепалка все поставила на места. Игорь подошел и очень бережно, как когда-то, обнял ее, прижал к себе. Сашка повернулась, глаза ее оказались близко-близко, большие серые глаза с темным ободком и золотистыми точками внутри. Неожиданно она сама, первая поцеловала его. Коснулась мягкими губами уголка губ, словно перышком провела.

А через перышко пустила электрический ток запредельной силы.

Так нельзя с живыми людьми, так и сердце может остановиться!

Второй их поцелуй длился вечность — пока кухонный автомат, слегка коверкая слова, не сообщил, что еда готова.

Загрузка...