Яд для демона

Глава 5. Демонов, как и любовников, лучше убивать!

Демиан с Лорикой отправились обратно в Татто, в сопровождении встретившего их отряда военных, а мы продолжили путь. Каждый на своей лошади. Меня активно игнорировали, всем своим видом выражая недовольство. Я поглядывала на беспристрастное лицо Анранара, и в который раз за последние полчаса пыталась с ним поговорить.

— Анранар…

Ничего нового, — молчание в ответ. Сглотнула ком.

— Поговори со мной. Пожалуйста. Я ведь ни в чем не виновата!

Короткий снисходительный взгляд, — и только!

Что он обо мне теперь думает? Что я могу отдаться любому? Что я недостойна быть счастливой, потому что… Потому что такие как я всю жизнь либо проводят в храме Афресии, либо пускаются в разврат? Он ведь знает, кто я. Но это не повод судить о моих поступках!

— Анранар, я ничего не могла сделать. Он был сильнее, а меня тело не слушалось! То есть не в том плане… Просто слабость была! То есть…

— Не оправдывайся, — холодное, не глядя.

Меня захлестнула обида. Раздражение, усталость и накопившиеся претензии рванули через край самообладания.

— Оправдываться?! Да с чего я должна оправдываться? Ты только и знаешь, что указываешь мне что делать, что не делать. А стоит остаться наедине, — так вся твоя бравада превращается в пшик! Я нормального мужчину хочу, нормальных отношений! И если ты со мной только потому, что твой любимый Тарринар приказал, то наберись смелости признаться в этом, а не играть в ревнивца-недотрогу!!!

Я пришпорила лошадь, заставляя её разгоняться все быстрее. Злые слёзы слетали со скул, подхваченные ветром. Хватит оправдываться, доказывать, убегать. Надоело!

Оглянулась назад, — он догонял, привстав в стременах! Злой, упрямый и жуткий…

Да сам дурак!..

Я прижалась к холке лошади, нахлёстывая её со всей силы. Но уже через несколько минут едва не вылетела из седла, когда хэгатри нагло перехватил поводья. Плавно замедляя ход, он остановил нас обоих. Спрыгнул, вынул меня из седла, но на землю не поставил. Так и держал за плечи, — злой, как демон и красивый, как закат.

— Больше никогда не рискуй собой, поняла?! И если я зову — надо слушаться, а не изображать упёртую спасительницу! Тогда и оправдываться не придётся!!!

— Не смей мне приказывать! Я вообще в ваших играх больше не участвую, так и передай своему принцу! — брыкалась, терпя боль.

А, собственно, почему я должна терпеть?

— Отпусти немедленно!

Он отпустил. Чтобы тут же перехватить чуть ниже поясницы и уложить на себя, отклонившись. Так что мне не оставалось ничего иного, кроме как упереться ладонями в мощные плечи и возмущённо сопеть, прожигая взглядом чернеющие глаза.

— Не хочешь участвовать в войне, — не участвуй. Но больше никогда не рискуй собой, Сарнай. Никогда, слышишь? — чуть встряхнул.

— Я сама решу, рисковать мне или нет, — гневно прошептала. — Потому что это моя жизнь. Ты вправе принимать меня такой, какая я есть, со всем плохим и хорошим. Но никогда мне не приказывай! — понизила тон до угрожающего шёпота, склоняясь к его лицу.

Сердце колотилось от волнения и эмоций, а я вдруг осознала, что практически обнимаюсь с хэгатри, вместо того, чтобы треснуть, как следует!

Неожиданно меня отпустили. Осторожно, но, больше не проронив ни слова. И меня снова как будто не существует для некоторых чувствительных! Просто развернулся и пошёл, зло пнув камень под ногой.

Куда пошёл?! Я тебя ещё не треснула, и вообще обиделась, а ты!.. Ну, куда же ты?..

В сумерках его фигура казалась исполинской, или это я ещё не привыкла к новому росту? А ещё стало неуютно и холодная негодяйка-ночь с радостью запустила свои лапы под нагретую фуфайку. Окликнуть хэгатри не позволила гордость. Слишком обижена была, чтобы задерживать. Жила же как-то без всяких демоноподобных!.. Хотя, когда он подошёл к своей лошади, внутри все ухнуло вниз.

Ну и пожалуйста! Ну и…

Анранар взял под уздцы свою рыжую лошадь, мою каурую и привязал неподалёку. Затем начал подбирать сучки и сухие ветки под ногами, складывая в кучу. Я облегчённо выдохнула и сглотнула ком. Слез так и не случилось, — не умела я плакать. Только горло стянуло, словно арканом.

Ладно… Хоть не бросил. Доеду до ближайшего поселения, а там — на вольные хлеба. Хватит.

Я представила себе эти самые «хлеба». Череду чужих постелей. Объятия, — чтобы разбудить страсть, а не поделиться теплотой и нежностью, как с Анранаром… И беспросветную бездну одиночества!

Бросила взгляд в сторону мужчины с толстой косой, и поняла, что он расплывается, а глаза немилосердно щиплет. Обтёрла лицо рукой, и удивлённо уставилась на ладонь. Я что, реву?.. Надо же. А думала, что все слёзы до последней капли я уже выплакала.

Чтобы отвлечься, подобрала одну ветку, другую. Их было мало, как и деревьев вокруг. Если бы не буря, то и этих бы не встретили. Понемногу, совместными усилиями, полностью игнорируя друг друга, мы собрали небольшую кучку хвороста. На розжиг подойдет, но на ночёвку нужно что-то гораздо существеннее!

Неподалёку из дерева торчал хороший такой, толстый сук, — и явно сухой! Сбросила найденные ветки в общую кучу, и, полная энтузиазма, я пошла отколупывать дровишки посерьёзнее. Здесь хоть и не пустыня ещё, а ночи всё равно холодные и растительности мало. Камень да пучки травы сквозь песок с редкими деревцами.

Ветка оказалась разлапистой, с два моих запястья толщиной, и росла из ещё живого дерева. Я примерилась, подпрыгнула. Не достала. Как же к ней подобраться?..

Забралась на ствол, опираясь ногами на сучковатые выступы, что были ниже. А вот и родимая веточка! Уцепилась за неё, перебралась ближе к концу и начала дрыгаться всем телом, как диковинная гусеница. Ветка подозрительно скрипела, но отламываться и не думала. Мой вес её не впечатлял. Зато на филейных частях сжались чьи-то руки, и вот если бы не увидела, кто это, — Афресией клянусь, — лягнула бы от души! Но тогда бы он ушёл, а у меня ветка не отколупывается…

— Женщина, а позвать мужчину на помощь не пробовала?

— По-мо-ги-и-и… — задёргалась я интенсивнее, обхватив ногами этого самого мужчину за торс в качестве противовеса.

— Руки отпусти! Отцепись от ветки, на нас же упадёт!

— Да она уже поддалась!.. — проигнорировала я смысл фразы в пылу энтузиазма.

— Сарнай, не вынуждай меня идти на крайние меры!.. — попытался отцепить мои руки, но тщетно.

Проще было отодрать смолу от дерева, чем увлёкшуюся меня от дела!

— Лучше меня держи… Вот… Ещё немного!..

Холодок скользнул по груди, стало щекотно, а затем… горячо, влажно и так томительно, что аж дыхание перехватило!.. Ветка выскользнула из рук, я замерла, не веря ни глазам, ни ощущениям! Напряжённую вершину груди тут же оставили в покое. Затем одним рывком Анранар отломал злосчастный сук, и вернулся с добычей к месту, где уже разгорался костерок. Сгрузил нас рядом и занялся раздуванием огня, пока я стояла столбиком, прижимая руки к груди после волнительной ласки.

— Ты!.. — отмерла, вспомнив про распахнутую фуфайку и нагло отодвинутый лиф.

— Я не приказывал, — чуть улыбнулся ехидно.

Вот что с ним делать?! Ненормальный!

Звезды быстро зажигались на небе, дрова потрескивали, то и дело разбрасывая сноп искр. Мы снова не разговаривали уже полчаса, даже взглядами не встречались. Он молча принёс из притороченной к седлу торбы хлеб, сыр и картошку. Я нарезала бутерброды его ножом, — просто вытянула из-за пояса владельца. Анран заметил неприкрытое «воровство» только когда ножик оказался у меня, но ничего не сказал. Бойкот продолжался.

Неужели чтобы заставить его дотронуться до себя, нужно было поменяться с другой женщиной телами? Я уже не первый раз кидала на него задумчивые взгляды. Мне хотелось тепла, и сжатых пальчиков в его руке. Помириться, наконец! Но он снова погрузился в себя, и словно бы ничего не замечал. Но снова пытаться начать разговор желания не было. У меня тоже гордость есть!

Когда я отчаялась привлечь внимание красноречивыми взглядами, то отправилась прогуляться, жуя остатки хлеба. Огромная луна вышла из-за туч. Круглая, жёлтая, первобытная. Жаль я не оборотень. На такую и повыть не грех — душа просит.

— Плащ накинь, простынешь, — донеслось вслед.

Замерла, переваривая услышанное.

— Какая забота!.. — тихо съязвила, не удержавшись.

Само вырвалось…

Край обрыва, — словно край мира. Нового, чудного, немного страшного. Отсюда открывался вид на поля и небольшую деревеньку.

Обречённый вздох со стороны костра, тихое шуршание шагов. На плечи легли тяжёлые горячие руки. Я замерла, с замиранием сердца позволяя ему обнять себя, сначала осторожно, а потом крепко. Спине стало тепло, а я, кажется, немножко умерла. Это удивительно, что одни объятия могут стереть все рамки приличия, а другие… улетучить даже самые страшные обиды.

— Лорд Норгелан не просил за тобой ухаживать. Развлекать, оказывать внимание — да.

— Но это одно и то же.

— Для меня — нет.

Я вздохнула.

— Скорее всего, Тарр знает, что ты мне нравишься. Очень… Это просто попытка в очередной раз использовать меня любой ценой. Удержать тобой, и в итоге всё равно привести к рарванам.

Макушку обожгло тяжёлым вздохом.

— Теперь это не важно, птичка…

Разомкнула кольцо рук, шагнула к пропасти.

— Най, отойди, — настороженный взгляд, шаг ко мне.

— Расскажи мне, в чём заключается моя роль в этом плане, — сделала последний шажок.

Дальше — обрыв.

— Сарнай!..

— Только не ври мне.

— Женщина, ты в своём…

Расставила руки. Напряжённо сглотнул.

— Тебе не понравится эта роль, — начал осторожно, сверля тяжёлым взглядом. — Но я же сказал, что это уже не важно! Я не позволю ему сделать это, даже если ты решишь пожертвовать собой ради империи!..

Ветер запускает холодные лапы под одежду. Крошки камня с шипением ссыпаются из-под пяток.

— Я должна погибнуть?

— …уть? …уть? …уть?.. — вторило эхо от слишком требовательного вопроса.

— Нет. Сарнай, иди ко мне. Пожалуйста. — Протянул руку. — Я тебе всё расскажу.

— Я слушаю, — и не подумала тронуться с места.

Злость и бессилие проступили на его лице. А затем… Чёрные радужки медленно, но верно застлали собой всё. Я больше ничего не видела, кроме них, — да я дышать не могла без позволения их хозяина! А почва под моими ногами стала очень рыхлой, и я почувствовала, как всё-таки проваливаюсь в обрыв.

— Рхаэ, — выдохнул, протянув ко мне властным жестом уже когтистую руку.

Ветер в спину словно стал в тысячи раз плотнее, — меня просто сдуло в руки черноглазого хэгатри! И очень вовремя: секундой позже я бы летела вниз.

— …Глупый, маленький птенец! — раздражённо прорычали в мою макушку.

Да я кто угодно, только спрячь меня, обними ещё крепче!

— Испугалась? Най, ты чего?..

А я ничего. Нету меня. У меня нервы кончились, а новых не привезли. Вот когда привезут, тогда найду выход из быстро намокающих лабиринтов твоей рубашки!

Он так и простоял уютным столбиком. Обнимал, гладил по голове. Я даже стерпела лекцию о том, кого надо слушаться и почему. Жаль, что мокрый эффект продлился недолго, — всего-то меньше минуты! Но этого времени хватило, чтобы все мои страхи улетучились, и мне стало просто хорошо.

— Сарнай, пожалуйста, научись меня слушаться. Ты не видишь и половины из того, что вижу и чувствую я.

— Слушаться — значит беспрекословно доверять… Или бояться. Разве нет?

На несколько томительных секунд повисла тишина. И только его тяжёлый пульс под моими ладонями и протяжный вздох говорили о многом.

— Я единственный, кто тебя сейчас защищает, и не из страха перед кем-либо… — помолчал, словно решался. — Мне не всё равно, что с тобой будет. Между нами ведь что-то происходит, Най, — заставил посмотреть в глаза, наклонившись ко мне. — Разве нет?

— Не знаю, — шепнула едва слышно.

Врать — так привычно, так легко, когда страшно признать правду!

Он слишком близко. Слишком соблазнительно обжигает лицо его взволнованное дыхание. Кажется, что от завораживающих чёрных глаз невозможно отвести взгляда. Прильнула щекой к скользнувшей на неё грубой ладони, доверчиво потёрлась, не отводя взгляда. Анран прав: всё изменилось. Чувства, ощущения, эмоции… Здесь и сейчас не было место пошлости и обыденности. Я становилась другой. Он меня менял изнутри, — и уже давно. Заставлял верить, не спрашивая. Быть… его.

Больше не хочу сопротивляться.

Тепло улыбнулась, оглядывая его лицо. Коснулась пальчиками любимого шрамика.

— Птичка… — уткнулся в лоб, вдыхая мой запах. — Маленькая моя… — чувственно потёрся носом о лицо. — Что же ты творишь, моя девочка…

А мне больше ничего не надо, и словно крылья выросли за спиной. Странное, парящее ощущение. Никакого вожделения, только тепло внутри и волнительно. Очень страшно вдруг оказалось упустить это чувство, убить обычным поцелуем, что дарят перед постелью женщине. Но оказалось, что и он бывает иным. Просто не успела отстраниться, да и не ожидала…

Едва уловимое, невесомое касание мягких губ в уголок рта заставило затаить дыхание. Или оно просто кончилось? Ещё одно, ласкающее — в центр. Прикрыла глаза. Кажется, если я хоть немного отвечу или пошевелюсь, то он немедленно прекратит это волшебство! Но нет. Неторопливая нежность на губах раскрывала в душе лепестки роз, — всё ярче, удивительнее, обнажая скрытый бутон чувств.

Через несколько восхитительных мгновений, секунд, минут, — я потерялась! — голова нещадно кружилась, а сердце упоённо пело удивительную песню. Это было невероятно и, наверное, я сейчас умру от переизбытка эмоций. Поэтому отпихнула любимое чудище и примостилась спиной к его торсу, обняв себя его руками. Чудище разочарованно вздохнуло, но возражать не стало.

А я смотрела на луну, и лукаво улыбалась. Она сегодня какая-то особенно красивая.

Научившись ценить момент, я перестала думать о возможных гадостях, которые готовит жизнь. Они, несомненно, будут. Но сейчас я доверчиво потёрлась затылком о могучую грудь обнимающего мужчины, прикрыла глаза в блаженной улыбке и, оглаживая мощные руки, просто впитывала его тепло.

— Ты очень нежный. Я думала, что ты никогда на это не решишься.

— Я и за это поплачусь.

Нахмурилась, задрала голову, встречая ласковый поцелуй в волосах.

— Перед Тарром? Ты же сильнее!

— Най, я хэгатри. Во мне течёт заимствованная сила пустынных демонов. По договору с ними я не имею права на человеческую женщину. Не на период обряда. Для них это осквернение силы. Даже с тобой будут проблемы, хоть ты и не совсем человек.

Задумалась.

— А что у тебя с Гиибель?

— Это моё дело.

Нахмурилась, попыталась вырваться — не отпустил. Только у маленьких птичко-мышек есть неоспоримое преимущество: юркость. И в живот ткнуть! Правда ножки короткие, хоть и перебираешь, стараешься — быстро-быстро! А на землю падать всё равно жёстко… Ладно, ладно. Не упала, — поймал. Но я споткнулась, и больно, между прочим!..

— Сарнай, прекрати! Ничего такого, о чём ты подумала, нас с ней не связывает. Но тебя действительно в это лучше не вмешивать, пойми!

Сильный, зараза! Развернул лицом, стиснул так, что не выскользнуть!..

— «Туда не ходи», «в это не вмешивать», «делай, как я сказал»!.. Почему я должна тебя слушаться?!

На суровом лице вдруг проступила снисходительная улыбка.

— Потому что ты моя. Вся, целиком…

Я невольно улыбнулась. Так говорит серьёзно, так шепчет проникновенно, — аж до мурашек! Чудовище удивительное…

— …А я привык делиться своей женщиной только с нашими детьми.

Внутри все сжалось. Холод прошёл по венам. В голове забилась пульсом фраза, над которой я когда-то посмеялась:

«У эрегиний не бывает детей. Это жертва за дар быть желанной для всех и иметь право выбора».

— Пусти!..

— Сарнай, что не так? — поставил на землю и удивлённо проводил меня взглядом.

Не так… В мире всё закономерно, Ран. Меняется погода. Настаёт ночь и восходит луна. Чередуются сезоны дождей и листопадов.

Но одно останется неизменным: я никогда не буду матерью. Никогда не смогу соответствовать твоим идеалам о семье. Раньше мне было все равно, — я и мужчинам-то не верила, не говоря уж о том, чтобы исполнять чьи-то мечты. А я не смогу. Никогда, никогда, никогда…

Угли прогорели быстро, я закопала в них картошку и сидела, в отупении глядя на тлеющее кострище. Анран набрал воды из криницы, — горные речки в этой местности не редкость, — и заварил какие-то ароматные травки. Пока все это готовилось, он пересел ко мне под дерево, несмело обнимая. И, не получив отпора, закинул мои ноги на свои бедра, стянул сапоги и начал разминать икры.

— Я просто забочусь о тебе, — тихо произнёс, продолжая демонстрировать своё коварное умение.

— Очень странная забота, — приказывать и ничего не объяснять… — проворчала, и не сдержалась, с томным вздохом — мммм…

— Поступаю так, как считаю нужным.

— Стукнуть бы тебя… оох… сковородкой!.. и вот тууут…

— Мне не очень нравятся такие игры, — улыбнулся.

— Мне тоже, — шепнула, закатив глаза. Простить его, что ли?..

А я не знала, то ли окончательно раскиснуть от умелых движений на ногах, то ли и дальше погрустить о несправедливости жизни. Он подтянул меня к себе, окончательно устраивая на коленях. Я не возражала.

Уткнулась в тёплую рубашку, и гладила ремешки, чувствуя горячие поглаживания по ногам сквозь ткань тонких брюк. Покачивалась на его груди в такт дыханию, слушала немного учащённый перестук сердца. Ничего. Что-нибудь придумаем. Имею же я право на маленькое женское счастье?.. И вообще, пора учиться мурлыкать… Пьяно, счастливо и басовито!..

— Я дал обещание бзар-хи, что у меня не будет женщины, пока длится срок ритуала, — начал он, касаясь моего подбородка, чтобы посмотрела на него. — Осталась всего неделя. Станешь моей?

Он скользнул взглядом по моей улыбке, щекотно шепча совсем рядом.

— Если будешь хорошо себя вести, — коснулась губами кончика его носа.

Счастливо и тихо рассмеявшись, он уткнулся лицом в ушко, обдавая горячим дыханием.

— Маленькая вредина!..

А я не выдержала, и само собой получилось, что обняла, скользнув ладонями по широким плечам. И это было чудесное, восхитительное ощущение, будто сливаешься с человеком, растворяешься в нем без остатка. Гораздо больше, чем секс. Хотя тело утверждало обратное, и чем больше Анран заигрывался, забираясь под расстёгнутую фуфайку ласковыми горячими ладонями, тем слабее слышался голос разума.

— Не надо! — отпихнула шаловливые ласковые руки.

— Уверена?

Упрямый взгляд глаза в глаза. Непокорные руки вновь завоёвывают грудь. Нельзя, нельзя — сам же сказал! Но так приятно, так ласково… И я ещё и сопротивляться должна?!

— Скажи, что ты моя… Сарнай, скажи!

— Раан, нет… — хрипло прошептала, нехотя отталкивая его.

Не послушался, с жаром поцеловал шею, и накрыл губы. Дёрнулась, словно обожглась, — не выпустил. Но устоять не смогла. Поцелуй, сначала неуверенный, с немыслимой скоростью переставал быть целомудренным. Я пила его, дышала им! Выманивала, дразнила, захватывала, — чтобы тут же оказаться в немилосердном плену самой. Ну что такого? Мы ведь просто целуемся… Правда, с меня блузку снимают… И лиф?!

Надо прекращать, надо заканчивать, надо…

Его ласки становились все более требовательными, а приглушённый стон любимого мужчины оказался стократ сильнее слабого голоса собственного разума, и… Во мне что-то оборвалось. Я быстро оседлала его, обняла ногами, и немного потёрлась своим естеством о бугрящуюся ширинку. Анран зарычал, и вцепился намертво в мои бёдра, — он просто пригвоздил меня к себе!

Быстро разливающиеся чёрным озером радужки пугали и притягивали.

— Больно!.. — попыталась ослабить его — когтистую! — хватку.

Он хотя бы понимает меня сейчас? Так смотрит, словно сдерживается из последних сил! Но Анран услышал. Мягко перехватил чуть ниже поясницы.

— Не боишься меня? — низко прорычал.

Бояться? Да меня мелко колотит от одного твоего голоса! Но это не страх…

— Ты обещал меня больше не обижать, — улыбнулась, несмело качнув бёдрами.

Сбившееся дыхание на двоих, угрожающий демонический взгляд, и тяжёлым пульсом бьющееся между нами мучительное желание. Закусила губу, пытливо и с опаской взглянула в мужественное скуластое лицо. Он приоткрыл губы, тяжело дыша, пожирая взглядом моё тело. И я сделала это снова: вверх, вниз.

— Сарнай… — угрожающе, сквозь зубы.

Вверх, вниз. Только уже вместе. Снова, снова, не чувствуя времени, не замечая ничего вокруг. Бедра наливались жаром с каждым движением, а чёрные демонические озера не выпускали ни на секунду! Ещё несколько скользящих, сладостных движений сквозь тонкую ткань. Я уже мало что соображала, так была близка, — мне хотелось большего, — немедленно!

Облизнула пересохшие от частого дыхания губы. Перехватила его ладонь и направила по животу вниз, ощущая, как жаром пылает буквально каждый сантиметр тела.

— Моя маленькая эгоистка… — прикусил мне губу. — Как же я тебя хочу!..

Ласково скользнул вниз, накрывая горячей ладонью там. Накрыл, но и только!

— Рааан!.. — заскулила, требовательно прижимаясь к пальцам и скользнула к его брюкам между нами.

— Тихо, птенчик, — шепнул у губ, перехватывая руку. — Неделя, — помнишь? Я не могу тебя взять сейчас. Не трепыхайся. Будет немного необычно, просто сосредоточься на своих ощущениях.

Я почувствовала тепло второй руки на пояснице. Ласковые движения вдоль позвоночника отдавались глубоко внутри, закручиваясь тугой спиралью в самом низу живота. Удивлённо распахнула глаза, ощущая, как тягучая волна жара пронизывает каждый раз все сильнее и сильнее.

— Расслабься, — чуть прижал пальцы внизу, тяжело дыша.

Звучный вздох вырвался из груди сам собой. Я была словно в горячей чувственной ловушке, где каждое движение — мука! Хватала воздух ртом, вцеплялась пальцами в распахнутую рубаху. Горячо, сладко, невыносимо!

— Любимый… — шепнула, едва слыша себя.

Он усилил массажные движения в двух точках на пояснице, и я поняла, что сейчас умру. Тёплый тягучий комок медленно поднялся от бёдер вверх по позвоночнику, а затем, сметая все, резко опустился вниз, раскрываясь, словно цветок. Я замерла, не в силах пошевелиться, и тонула, тонула в охватывающей бездне горячих волн. В моем мире просто не осталось места для других ощущений! Несколько ласковых движений другой рукой, снизу, и сладкой судорогой свело бедра и живот.

— Маленькая моя!..

Мне было хорошо, просто восхитительно! Словно воспарила над миром, и не было никаких проблем. Только одна сладкая звенящая пустота и лёгкость…

Через какое-то время волшебного забытья, я пришла в себя. Такое гармоничное ощущение в собственном теле и потрясающее чувство уюта побуждали улыбаться и обниматься. Вот только обнять было некого. Повертев головой, я замерла, застав волшебство и побоялась его спугнуть.

В отблесках лунного света на водной глади бродил мужчина. Он действительно шёл по воде! Красивый, с распущенными волосами, и абсолютно обнажённый. Его плоть все ещё была вздыблена, несмотря на холодную наверняка воду. Точёное могучее тело плавно перетекало с каждым шагом в новую позу. Он немного потоптался на месте, а затем нырнул. Ох, мама родная, это я вот с ним, дааа?! Низ живота мгновенно отяжелел в трепетном предвкушении. Так, спокойно!.. Он сказал «неделя». Какие-то семь дней! Пустяки!..

Посмеявшись над собой, я пошла к пасущимся лошадям. В сумке Рана должна быть запасная одежда, наверняка же захочет вытереться. Ночь хоть и тёплая, а все равно боязно за здоровье любимого…

Я остановилась, как вкопанная, застигнув себя за подобными мыслями. Любимого?! Ооооо… Как все запущено. Осталось только веерочком обзавестись и начать читать дамские романы, томно обмахиваясь первым и падая при случае в обморок. Благо опыт уже имеется. Хотя вот падать в руки такого мужчины — не так уж и зазорно!.. Да и веер в жаркую погоду — едва ли не единственное спасение… Тьфу, о чем это я?.. Надо потренироваться на мечах…

Запасную чистую рубаху и штаны я всё-таки нашла. И уже подойдя к кромке воды, немного разочаровалась. Река была тёплой, а то место, где прекрасный хэгатри ходил по воде, — просто мелким. Я улыбнулась, заметив мокрую тёмную макушку, и уже стала расстёгивать оставшиеся пуговицы, намереваясь присоединиться. Как увидела в воздухе ехидных прищур красных глаз.

— Детка, я вот все думаю, ты, правда такая стерва, или просто притворяешься?

Гиибель прорисовалась не полностью, но сомнений в том, что это она, не было.

— З-здрасте, т-тётя! — нервно заикаясь, ляпнула я.

Демоница открыла клыкастенький рот в недоумении, и тут же звучно захлопнула его обратно, не найдя, видимо, что ответить. Мы потаращились друг на друга ещё несколько секунд. Затем она хмыкнула:

— Кем только не называли за тысячу лет дочь бзар-хи, страшнейшего из демонов пустыни. Но «тётя» — это впервые!..

— Простите! Просто на дядю вы не похожи… — смутилась я.

Лицо демоницы вытянулось, она оглядела себя, и… звонко засмеялась, не в силах остановиться.

— На дя-дя-дю… — истерический смех. — Не по-по-хожа!..

А я чего? Я стою. Помощь истеричным демонессам я оказывать не умею, — укусит ещё, заразит чем-нибудь… Отсмеявшись, она протёрла от слез глаза.

— Ты смешная, ты мне нравишься, — заявила она. — Я, собственно, за этим оболтусом, на которого ты влюблёнными глазами пялишься. Ну а ты как хотела? Договор есть договор.

— Но мы же… Ничего же такого… не было, — холодок пошёл по спине.

— Ну да, ну да, — ехидно наклонила она голову. — Сама-то в это веришь?

Я покраснела и закусила губу.

— И что теперь будет?

— Что будет?.. Ну, по правилам, я должна бы забрать его на перерождение. То есть ближайшие триста лет, до совершеннолетия новорожденного демона, ты его не увидишь.

— А если не по правилам?..

Она пытливо прищурилась.

— Давай так. Я накидываю ему ещё три недели ритуального срока, но за это время он не должен к тебе прикоснуться и пальцем, а не то, что уж вы тут вытворяли, детки!.. Хотя, мне понравилось. Это было забавно!

— Три недели?!

— Ну, либо жди своего демона через триста лет.

— Гиибель, ты не имеешь права! — выбрался на сушу Анранар.

— Ой-ой-ой! Что-то ты рано вылез, красавчик, неужели остудился? — Она насмешливо окинула его взглядом, задержавшись чуть ниже пояса.

Я метнулась к Рану, загораживая правду спиной. И вообще, — нечего пялиться на моего мужчину! Но Гиибель не обратила на меня внимания.

— Иди ещё поплавай! А мы тут, глядишь, и до молодой демонессы договоримся…

— Не смейте… — зашипела я.

Анран обнял меня сзади.

— Гиибель, тебе развлекаться не надоело?

— А это не твоего ума дело. Хочу — развлекаюсь. Хочу — убиваю. Если бы сразу согласился на мои условия, было бы иначе. Но ты захотел все усложнить, так что… терпи, красота моя. Всё равно ведь не выдержишь срок, и будет по-моему!..

— Ты обещала не мешать один раз, помнишь? Я нашёл её сам!

— Так разве я мешала? Странные люди — целуются, милуются во время священного ритуала, и ещё и требуют чего-то. Ты честно получил, что хотел. Или не получил. Но я не мешала!

— Я не согласен на три недели, — стиснул мои плечи.

— А ты её почаще тискай, так я сразу приду за тобой. Мне не сложно, — подмигнула она и растворилась в воздухе.

Вздохнув, он начал одеваться. А я только сейчас осознала, что произошло. Бессильно осела на землю, сжалась в комок.

— Прости, — прошептала виновато.

Он помолчал ещё немного. И присел на корточках рядом.

— Ты не виновата, Сарнай. Я сам сорвался. Думал, потерял тебя…

Я покаянно уткнулась носом в его грудь, и почувствовала, как он гладит меня по голове. Приятно, и удивительно нежно.

— Ну, так я уже иду? Как-то вы быстро, даже скучно! — раздалось из ниоткуда.

Я отпрянула, жалобно взглянув на Рана.

— Даже за руку брать нельзя? — мрачно вопросил он пустоту.

Пустота радостно хихикнула, но промолчала.

— Она сказала «ни пальцем».

— Я понял, — вздохнул. — Только не надейся, что это будет просто. Дочь бзар-хи своего не упустит.

Посидев ещё немного у воды, но так и не решившись искупаться, я вернулась к погасшему кострищу. Есть не хотелось, спать тоже. Я с тоской наблюдала за дремлющим мужчиной. Ведь, получается, я даже лечь рядом не могу! А так хочется!.. Впервые хочется.

— Сарнай, ложись спать. Завтра ехать несколько часов, надо выспаться, — пробормотал сонно, не открывая глаз.

— Неужели тебя даже не злит эта… клыкастая?!

— Я привык. — Помолчал немного. — У тебя в сумке плащ был. Если и в нём замёрзнешь, я отдам свой.

Лёгкий тёплый ветер огибал лицо, теребил волосы. Шум и плеск воды убаюкивал. Я свернулась комочком неподалёку от своего мужчины и ещё долго не могла уснуть, вертелась с боку на бок. Вспоминались пережитые эмоции и ощущения, раздирала душу жажда мести вредной Гиибель. Но к утру я всё-таки уснула.

Дворец Кхаенов. Тронный зал

Человек в новенькой чёрной мантии опасливо приблизился к трону. И было чего опасаться! Рарваны славились взрывным, своевольным характером, и могли убить на месте, запросто вырвав сердце когтистой рукой. Да и череп крупного копытного, надетый в качестве головного убора, не внушал особого умиления. А уж способности в магии мёртвых и вовсе заставляли коленки дрожать. Поэтому можно было только порадоваться правилам, предписывающим преклонять колено перед троном Великого Уре.

— Мой император, наши рарванские маги нашли способ убивать хэгатри!

— Неужели? И какой же? — с живым интересом привстал тёмный.

— Известно, что хэгатри подчиняются демоны пустыни. И эти же демоны даруют им силу и власть над собственным телом: мощь и практически мгновенную регенерацию. Но без своей армии хэгатри будет лишь опасной, но все же, беспомощной игрушкой. Попав в магический капкан, он не сможет передвигаться и наносить урон окружающим. Рано или поздно он снова обернётся человеком, а у человека есть потребности…

— Лидеры кседуши не настолько глупы, чтобы ходить поодиночке, — уверенно заметил император Уре.

Но новости его явно заинтересовали. Ведь если убрать всех хэгатри, то армия кседуши окажется кучкой простых воинов, с которыми без труда расправятся даже теряющие в его глазах авторитет рыжие псы!

— Это не совсем так, мой лорд, — улыбнулся маг. — Нам стало известно, что в последнее время кое-что изменилось.

— Тогда действуйте немедленно! Кседуши становятся слишком сильными. Если вы ещё и Артан отдадите, наказаны будут не только командиры. Со всех шкуру спущу!!! — пророкотал, оставив на подлокотнике трона глубокие царапины от когтей.

По всем городам, что ещё держали оборону вблизи взятых армией кседуши, была объявлена мобилизация. Стягивались военные силы, заготавливалась смола и дрова впрок. В спешном порядке ремонтировались башни, круглосуточно высылались военные патрули. Старый генерал империи, по воле случая и сложившихся обстоятельств так и оставшийся на службе, смотрел из окна башни на тренирующихся солдат в чёрных, новеньких мундирах с гербами Кхаенов.

— Лорд Аскан, вы действительно верите в их победу?.. — тихо, едва слышно спросила пожилая, но все ещё привлекательная женщина с чёрными глазами.

— Разумеется, верю, Артисса! Такие военные достойны лучших побед.

Они тревожно переглянулись, понимая, что речь идёт не об армии Кхаенов. Но выражать свои мысли открыто было более чем рискованно. Шпионы и тёмные маги просто заполонили гордую когда-то, величественную столицу империи. А уж во дворце тем более стоило хранить молчание.