Я знаю, мы найдем родителей! История Питера.

Глава 1.

                                                                             1998 год

Большой зал в Хогвартсе в тот день был непередаваемо прекрасен: свечи под потолком, казалось, сияли в сотни раз ярче, чем обычно, а приятная музыка создавала атмосферу радости и счастья. Столы с закусками и праздничными украшениями были отодвинуты подальше, освобождая центральную часть зала, где в прекрасном танце уже кружились молодые парочки, одетые по случаю в парадные мантии всех цветов и оттенков, сливающихся в один водоворот.

Теперь уже бывшие ученики Хогвартса сияли сегодня, как никогда до этого: им необходимо было так поступить в свой последний день в школе, не правда ли? Музыка, пунш, танцы и любимый человек рядом, чего еще им было желать от этой жизни?

Но, на самом деле, много чего... Фотографии Колина Криви, развешанные на стенах, были тому наглядным доказательством.

Со стороны все казались такими счастливыми и окрыленными, что трудно было представить: каких-то несколько месяцев назад в этом самом зале лежали горы трупов людей, отдавших свои жизни ради вот таких вот счастливых моментов без власти Волан-де-Морта. Но все забыли об этом, как по щелчку пальца, и просто радовались. Чему? Тому, что живы, наверное...

Даже Гермиона сегодня была в более-менее хорошем и предпраздничном настроении, правда, как отметил Гарри, довольно быстро исчезла с торжества, никому ничего не сказав. Снова.

Хотя Поттер был единственным среди всех этих людей, кто заметил ее пропажу. Не то чтобы Рону было все равно, просто сейчас его вниманием полностью завладела Лаванда Браун, как потом выяснилось, сама сшившая себе платье нежно-голубого оттенка, который ей невероятно шел. Вот Уизли и поддался чарам юной искусительницы и полностью потерял связь с внешним миром. Да и с друзьями.

Жаль, Гарри не мог себе этого позволить. Перед его взором до сих пор стояла картина, открывшаяся ему, когда он переступил порог своей школы впервые после битвы. Ему никогда не забыть тех пустых и безжизненных взглядов, встретивших его.

Ему никогда не забыть его первую и последнюю встречу с юным фотографом, чьи снимки украшают этот зал, заставляя Поттера снова и снова уходить в себя, запивая все это очередной порцией пунша вперемешку с огневиски, который кто-то вылил в общую чашу.

«Эх, был бы тут Снейп...» — мелькнула предательская мысль, заставившая Гарри подняться со своего места, чтобы попытаться найти подругу, чей взгляд после возвращения из плена тоже постоянно преследовал его, как лишнее напоминание, что в этом есть доля его вины.

Именно поэтому сейчас Гарри Поттер, вместо того чтобы отмечать свой выпускной, рыскает ночью по замку, как в старые добрые времена, жаль только, что один. Без друзей. Но одно он осознает очень точно: еще один такой непроницаемый взгляд от подруги он не выдержит.

«Вот бы Снейпа еще сюда...» — снова мелькнула мысль у героя, когда он остановился у лестницы, ведущей на Астрономическую башню. Прошлое и груз вины не оставляли его ни на секунду, а алкоголь, как потом было выяснено опытным путем, только это усугублял.

Зачем он пошел наверх? Поттер и сам не понял, но, как известно, выпивка – плохой советник, особенно когда душа не на месте. Астрономическая башня была точно такой же, как и раньше. Ничего не изменилось. А ведь прошел целый год с тех пор...

«Нет, хватит! Не думай об этом», — тряхнув головой, подумал Гарри, начиная немного трезветь на свежем воздухе.

Но тело, казалось, жило своей жизнью, и ноги сами принесли его к тому самому месту, где когда-то стояли два его самых главных учителя в жизни. Гарри оперся о перила, посмотрев вниз.

— Поттер, только не говори мне, что после всего ты решил покончить жизнь самоубийством, — усмехнулся девичий голос позади него. — Я не хотела бы попасть из-за этого в Азкабан. Но и мешать тебе тоже не собираюсь.

Гарри тут же развернулся на сто восемьдесят градусов и отточенным движением руки направил палочку на источник звука. Адреналин забурлил в его крови, заставляя сердце бешено биться в груди.

— Успокойся, Поттер, я тебя убивать не собираюсь, — сказала Панси Паркинсон, растягивая гласные и выходя из тени. — В конце концов, даже у Лорда этого не вышло, так что мне тут вообще ловить нечего, — усмехнулась девушка, нетвердой походкой направляясь к нему.

— Панси Паркинсон? — удивленно спросил Гарри, увидев явно далеко не трезвую слизеринку, одетую в дорогое серебряное платье в пол. — Что ты тут делаешь?

— А ты? — спросила девушка, ничуть не стесняясь, сев прямо на пол у его ног и сделав большой глоток вина прямо из горлышка, чего бы никогда себе не позволила при других

обстоятельствах, но, видимо, процент алкоголя в ее крови позволял спокойно провернуть ей эти действия в данный момент.

Гарри на секунду даже завис, рассматривая девушку, от которой уж точно не ожидал подобного поведения, тем более при нем, но потом просто спокойно сел рядом с ней, свесив ноги вниз.

«Какого черта, почему бы и нет?» — подумал он тогда.

— Сам не знаю, зачем пришел сюда. Просто это место... Слишком много всего связанно с этим местом. — ответил парень на вопрос слизеринки, которая явно была немного не в себе в этот вечер.

— Знаешь, что оно означает для меня? — спросила Панси, повернув к нему лицо и посмотрев на него своими ярко накрашенными зелеными глазами.

— Что же? — спросил Гарри, рассматривая девушку, которую знал, казалось, почти всю жизнь, лишь сейчас действительно обратив на нее внимание без всяких ярлыков и клише, которыми руководствовался всю свою сознательную жизнь. Иногда такие мысли пугали его: в конце концов, многое можно было исправить, если бы он смотрел на вещи объективно.

Глава 2.

Поцелуй вышел очень недолгим, если его вообще можно было назвать поцелуем, ведь Панси почти сразу же отстранилась, удивленно уставившись на парня, который и сам не ожидал от себя подобного.

«Нет, ну какого черта я это сделал?!» — крутилась у Гарри в голове только одна мысль в тот момент. Конечно, это его спонтанное действие можно было бы объяснить действием алкоголя, но как-то не сходилось у него все один к одному в голове, что наталкивало на совсем другие выводы.

Панси тем временем снова предприняла попытку встать с его колен, в чем Поттер ей помог. Когда они оба оказались на ногах, то тут же отстранились друг от друга, отойдя подальше, потому что уж слишком неловко было этим двоим после такой сцены стоять рядом, да еще и в темноте в столь безлюдном месте.

Девушка была настолько поражена поступком Героя всея Англии, как она всегда называла его про себя, что даже забыла и про головную боль, и про головокружение, которые также поспособствовали тому, чтобы она оказалась в столь компрометирующей ситуации с Поттером. Мерлин ее побери, Панси от испытываемого шока даже протрезвела, наконец осознав, что верно он про нее подумал.

— Ты... — сказали они одновременно из своих углов, пытаясь из темноты увидеть хотя бы очертания друг друга.

«Хотя, может, это и хорошо, что я его не вижу», — стыдливо подумала Паркинсон, чувствуя, как ее щеки снова горят из-за произошедшего ранее.

— Говори первой! — вежливо сказал Гарри, лицо которого тоже пылало всеми оттенками красного.

— Ты ведь не подумал, что я на тебя вешаюсь, правда? — спросила девушка, поправляя прическу и платье, сбившиеся за время ее приключений под луной. — Я не имела никакого подтекста в своих действиях и просто не контролировала себя. Тем более, все же в курсе, что ты встречаешься с Уизли, так что не подумай лишнего.

— Я знаю, что ты сделала это не нарочно. Ты просто перебрала, как и я. Если честно, то я и сам не понимаю, какого лешего я это сделал. — выдохнул парень, пригладив волосы рукой. — А что касается Джинни, мы уже несколько месяцев не вместе.

— Почему? — удивленно спросила Панси, но тут же прикусила язык.

«Какая, к Мерлину, тебе-то разница, идиотка?! Все, с этого дня ни грамма алкоголя!» — зареклась Паркинсон, мысленно прикидывая, насколько навязчивой и прилипучей посчитает ее Поттер после этого вопроса.

— Не знаю, просто мы разные люди, наверное. Она видит перед собой совершенно другого человека, героя, выдуманного ею еще в детстве, а я не соответствую ее ожиданиям и не подхожу на эту роль, понимаешь? — спокойно ответил ей парень, снова посмотрев на небо. — Я не собираюсь как-то меняться, чтобы быть ее прекрасным принцем из сказки. Устал я от чужих ожиданий и клише, вот и все. Видимо, не настолько сильно я был в нее влюблен, раз так быстро для себя все это решил.

— Наверное, ты просто вырос, — ответила Паркинсон, улыбнувшись ему. — Ты понял, что это не самое главное в жизни, и просто пошел своей дорогой.

— Считаешь, я сделал правильно, поступив так?

— Какая разница, что я или кто-либо другой считает по этому поводу? Главное – это то, что ты думаешь обо всем этом. — проговорила девушка, одновременно с этим пытаясь руками нащупать, насколько сильно пострадало ее платье от дорогого вина, которое она ранее прихватила из запасов отца и которое позже оказалось на ней самой же.

«Карма – вот она какая, значит!» — хмыкнула про себя Паркинсон, пытаясь не засмеяться в голос, что при их разговоре было бы крайне неуместно, но при этом трудновыполнимо, так как алкоголь не выпускал ее полностью из своих цепких объятий.

— Рон бы с тобою не согласился, — хмыкнул Поттер в ответ, переводя наконец свой взгляд на девушку перед собой, которая в данный момент была занята тем, что ощупывала всю себя, пытаясь понять, насколько плачевно состояние ее платья, которое определенно было куплено за немаленькую сумму денег. Но нужно было признать, что со стороны это выглядело крайне комично, именно поэтому Поттер и не удержался, начав тихо посмеиваться.

— Смешно тебе, да? Ууух, лучше бы помог, джентльмен хренов. — буркнула девушка, которая и так была не рада, что испортила свое платье таким глупым образом, так еще и виновник всего этого сейчас стоял и откровенно издевался над ней.

«Говорили ведь мне, не связывайся с Поттером, так нет же, нашла себе проблем на пятую точку. В прямом и переносном смысле!» — подумала она возмущенно, впрочем, снова залившись румянцем, едва вспомнив момент своего грандиозного фиаско.

— Ладно тебе, идем, я провожу тебя к твоим подземельям, — сказал Гарри миролюбиво, не желая больше дразнить девушку.

— Нет! — воскликнула Паркинсон пронзительно. — Как ты себе это представляешь?! Чтобы я вернулась к нашим, да в таком виде! Ни за что! Меня же засмеют тут же! Ты хоть знаешь, что они тогда себе навыдумывают!

— А что ты еще предлагаешь? — поднял руки Поттер в защитном жесте. — Палочкой пользоваться сейчас опасно, сама понимаешь, что в лучшем случае мы еще только больше испортим платье, в худшем – причиним тебе вред.

— Мерлин, что же делать?! — воскликнула девушка, топнув ногой в изящных лодочках на каблуках.

«Годрик, и как она в таком состояние еще и на каблуках стояла!» — мелькнула мысль Поттера, когда он увидел ее изящную ножку в вырезе платья, ненадолго залипнув на этом моменте, но, впрочем, быстро придя в себя, дав себе мысленно большую оплеуху, чтобы больше неповадно было пускать слюни на Паркинсон, которая явно это не оценила бы.

— Ну и что ты мне предлагаешь, в башню Гриффиндора тебя что ли тащить? — протянул он, в духе слизеринцев растягивая гласные, но, впрочем, сразу же после этого у него появилась одна идея. — Подожди-ка, я знаю, где ты сможешь привести себя в порядок и отдохнуть.

Глава 3.

Пробуждение Панси было далеко не самым приятным, и это было еще очень мягко сказано, учитывая ситуацию, в которой она оказалась: во рту была полнейшая засуха, и нещадно болела голова, делающая невозможным дальнейший сон девушки, медленно и неохотно оторвавшей голову от подушки дивана, на котором и провела всю эту ночь.

Первым отвратительным моментом было то, что рядом с ней на кофейном столике не оказалось воды, что само по себе в этой ситуации делало жизнь отстойной, так как нужно было встать и найти столь необходимую сейчас жидкость, а это было очень и очень непросто. Вторым был факт того, что она лежит на диване совсем голая, прикрытая лишь одеялом, в свой первый раз по пьяни отдавшись парню, как какая-то девка с улицы. Но при этом всем она хотя бы знала, кому именно отдалась, однако в ее случае это только ухудшало ситуацию. За этим последовал и третий факт: осознание того, что она переспала конкретно с Поттером, с чертовым Героем всея Англии, а он, как последняя гнида, просто ушел, оставив ее совсем одну после этой ночи, проведенной вместе, ведь его поблизости нигде не наблюдалось.

Но долго расстраиваться по этому поводу Панси не могла себе позволить, так как голова продолжала нещадно болеть из-за выпитого накануне алкоголя, делая жизнь окончательно невыносимой. Девушка медленно и неуверенно, раскачиваясь из стороны в сторону как последняя пьяница и прикрываясь одеялом, дошла до волшебного, а в данном случае еще и спасительного буфета, где нашла воду, которая сейчас для Паркинсон была на вес золота.

После целого графина с водой ее голова немного прояснилась. Уменьшилась и головная боль, но легче от этого не стало, ведь пришло осознание всего того, что было сказано и сделано вчера вечером. Воспоминания одно за другим стали появляться перед ее взором, заставляя ее голову раскалываться на части уже по совсем другой причине.

«Какая же я дура!» — подумала Панси, когда наконец-таки в полном объеме осознала всю степень серьезности ситуации, в которой оказалась по вине алкоголя, собственной глупости и доверчивости. Слезы сами по себе начали капать из глаз несчастной и их уже было ничем не остановить.

«Он ведь даже не потрудился поговорить со мной, а просто ушел!» — подумала Паркинсон, вытирая капли с лица и чувствуя, что так и до истерики не далеко, но тут слезы вряд ли смогут ей помочь, а лишь усугубят ее дурацкое положение.

Девушка так и застыла у того самого буфета, полностью голая и прикрытая только одеялом, уткнувшись лицом в ладони в попытках успокоиться. Благо в тот момент никто не мог попасть в эту комнату и застать ее в таком положении.

«Хватит! — подумала Панси, снова размазав слезы по лицу и шмыгнув носом. — Нужно успокоиться и поскорей вернуться в подземелья, чтобы уехать отсюда к мерлиновой заднице! Сейчас не время для слез.»

После всего произошедшего на выпускном, который Паркинсон, вне всякого сомнения, запомнит на всю оставшуюся жизнь, как, впрочем, и обиду, причиненную этим «славным» парнем, уже становилось совершенно без разницы, как она выглядит со стороны и что подумают окружающие о ней.

Панси быстрым и отточенным движением палочки вернула себе приличный вид: очистила платье и привела волосы в подобие прически. С помощью холодной воды девушка убрала недавние следы слез, смыла оставшуюся косметику и с гордо поднятой головой вышла из комнаты, поклявшись себе мысленно, что ни за что на свете больше не войдет в эту чертову комнату и никогда не поведется на уловки Поттера, который, по ее мнению, на тот момент оказался редкостной гнидой, не побрезговав воспользоваться ее состоянием и тем самым лишний раз ее унизив.

К счастью девушки, коридоры Хогвартса были пусты, а студенты спокойно отсыпались в своих комнатах после бессонной ночи и хорошеньких порций «пунша», который, вне всякого сомнения, успели распробовать за время выпускного.

Замок спал, погрузившись в умиротворенную негу, что, впрочем, было крайне выгодно для Паркинсон, прошедшей к подземельям, оставшись никем не замеченной: ни людьми, ни приведениями. Лишние слухи и расспросы – это явно не то, что ей сейчас было нужно.

Гостиная Слизерина тоже встретила ее полнейшей тишиной. Панси тихо проскользнула в свою персональную комнату старосты, в который раз за это утро поблагодарив Мерлина за такую удачу и «чудодейственный» пунш, который освободил ей путь, однако при этом значительно усложнив ей жизнь, о чем она пока предпочитала не думать. Не хватало еще попасться кому-нибудь на глаза заплаканной.

Войдя в комнату старосты, Паркинсон первым делом скинула с себя столь ненавистные туфли и платье, которые были теперь безвозвратно и навсегда ей отвратительны, и отправилась побыстрее прямиком в душ, чтобы еще раз «смыть с себя» весь этот вечер. Жаль только, что последствия уже несмываемы.

Горячие струи душа расслабляли тело девушки, которой в тот момент казалось, что с течением воды уходит все то плохое, что успело приключится с ней за время выпускного. Однако обида и чувство, что ею просто воспользовались, даже в какой-то степени, может, отыгрались за прошлое, не уходили, наваливаясь на нее все сильнее с каждой секундой.

«Дура, сама на это подписалась, буквально упав на него, как какая-то уличная девка!» — истерически подумала она в тот момент.

Слезы от осознания этого факта снова сами по себе выступили на глазах девушки, которая была уже не в силах себя сдерживать. Панси тяжело привалилась к стене, ведь колени стали подгибаться, ее тело сотрясала нервная дрожь из-за рыданий, рвавшихся из груди. Даже сердце в тот момент словно давило на грудную клетку, из-за чего девушке стало казаться, что ей трудно дышать.

Она не выдержала, сама не заметив того, как оказалась на полу, горько рыдая, обнимая себя дрожащими руками и щепча снова и снова только одно слово: «Дура!» А слезы все так же, не переставая, лились из ее глаз, голова раскалывалась.

Глава 4.

 Пробуждение Гарри было, мягко говоря, не очень приятным и жизнерадостным. Голова нещадно болела, а во рту были самые настоящие засуха и помойка от выпитого накануне. К тому же у него еще очень сильно затекла рука оттого, (но это, правда, было крайне положительным моментом данной ситуации) что на ней, мило посапывая, лежала девушка, напоминающая сейчас принцессу из сказки со своими красиво раскинутыми по подушке волосами и мило сложенными ладонями под щекой.      

 Но, к сожалению, насладиться этим видом сполна парню не позволяли жуткая жажда и давление в затылке, являющиеся, видимо, расплатой за вчерашнее «веселье», поэтому, превозмогая боль и муки, Гарри медленно и осторожно, чтобы не потревожить сон «прекрасной принцессы», как он подумал тогда, встал и направился к буфету, в котором, слава Мерлину, оказался целый кувшин с водой, ставший сейчас спасением для нашего героя. Никогда еще вода не казалась ему настолько вкусной.     

  Утолив жажду и наконец-таки полностью открыв глаза, Поттер снова посмотрел на лежащую на диване девушку, которая в тот момент казалась ему милейшим существом на свете: волосы красивыми волнами покоились на подушке, красиво отражая блики от огня, длинные ресницы отбрасывали тени на румяные щечки, к которым в милом детском жесте были прижаты изящные ладони. Девушка была полностью нага, и одеяло чуть сбилось, запутавшись об ее стройное тело, при виде которого парень тяжело сглотнул, вспомнив вчерашнее.       

Гарри медленно и неуверенно подошел к ней, чтобы с осторожностью и даже нежностью поправить одеяло, чтобы, не дай Мерлин, не разбудить его спящее чудо, которое еще неизвестно как отреагирует на все, что случилось между ними в этот прекрасный вечер.    

   Если бы кто до этого сказал Гарри, что ему в голову будет лезть вся эта романтическая чушь, к которой до этого дня он был совершенно равнодушен, а особенно по отношению к Панси Паркинсон, той самой, которая хотела отдать парня в руки его врага, то он бы рассмеялся в ответ, причем очень и очень громко.    

   Но сейчас все изменилось для Героя всея Англии, как его назвала девушка, в которую Гарри, сам того совершенно не заметив, успел, наверное, влюбиться. Нет, ну а как еще объяснить себе это дурацкое покалывание в груди, которое он испытывает, глядя на нее?    

   «Наверное, все же влюбился», — подумал Гарри в тот момент, с улыбкой глядя на нее.    

   И дело тут было даже не в чувстве ответственности, которое он испытывал по отношению к ней, ведь для нее это было впервые, к тому же она явно была пьяна, а в том, что Панси Паркинсон успела глубоко засесть ему в голову и, видимо, в сердце всего лишь за один несчастный вечер и проведенную вместе ночь. Что было очень даже странно.     

  «Может, она мне амортенцию успела подлить?» — подумал он, ухмыльнувшись своим мыслям, и снова сделал большой глоток воды прямо из графина.   

    Хотя существует же много историй про любовь с первого взгляда и разговора, так может и у них все было почти так же, просто совсем с другого, более зрелого и осознанного взгляда, без глупых навязанных им ярлыков и делений на группы, которые после недавно произошедших событий потеряли всю свою силу в его понимании. Оставалось надеется, что и для нее тоже.   

    Парень так бы и продолжал сидеть на коленях рядом со своей «спящей принцессой», аккуратно гладя ее по шикарным волосам и вдыхая манящий запах ее кожи, как вдруг его внимание привлек галлеон, мирно лежащий в его кармане брюк, что сейчас валялись на полу рядом с диваном. Монета, светящаяся сейчас в темноте комнаты, не на шутку взволновала Поттера.   

    Война для них всех отгремела не далее чем несколько месяцев назад, поэтому каждый из них в целях безопасности и своего собственного спокойствия продолжал носить с собой заколдованные галлеоны, не раз и не два выручавшие их из разных передряг, на случай чрезвычайных ситуаций, которые все же еще могли возникнуть, ввиду того, что несколько опасных Пожирателей из числа приближенных к своему Господину все еще оставались на свободе.    

   Предчувствуя беду, Гарри резко поднялся и схватил со стола нагретую монету, на которой сразу же появилось сообщение, адресованное ему Роном: «Дружище, не могу тебя найти! На карте Мародеров тебя не видно. Гермиона попала в больничное крыло, как мне только что сказали! И принес ее туда Хорек, поэтому возвращайся быстрее, где бы ты ни был, и встретимся у больничного крыла через пять минут!»   

    Поттер аж похолодел от этих новостей, вспоминая произошедшее и обстоятельства, при которых он, собственно, и поперся на эту мерлинову башню прошлым вечером. Перед глазами вновь пронеслись воспоминания, связанные с Гермионой, когда она выпала после плена из портала вся грязная, трясущаяся и едва ли осознающая, что происходит вокруг. Девушка тряслась как осиновый лист и была явно не в себе. Такой Поттер не видел ее никогда, хотя за все время их дружбы они побывали в разных передрягах. Перед взглядом Гарри снова возникли ее глаза в тот момент: потерянные и пустые, ничего не выражающие.   

    «Мерлин! Это моя вина! Я должен был ее найти!» — мелькнули предательские мысли в голове парня, заставившие его резко выйти из ступора и лихорадочно начать одеваться, чтобы поскорее попасть в больничное крыло.   

    Но вдруг со стороны дивана, на котором мирно спала Панси, послышались звуки, и Гарри резко обернулся назад, полагая, что девушка начала просыпаться из-за него, но нет, она просто приняла более удобное для сна положение и снова мило засопела, вытащив изящную ножку из-под одеяла.     

  Гарри замер в нерешительности и растерянности, понимая, что просто так уйти и бросить ее будет настоящим свинством сейчас, но и оставить Рона заботится о Гермионе самому, как последняя сволочь, после произошедшего с подругой (а он догадывался, что там могло произойти во время ее плена, отчего становилось по-настоящему гадко!) он тоже не мог, поэтому спешно приведя себя в более-менее нормальный и человеческий вид, он трансформировал из стакана небольшой клочок бумаги, на котором быстро написал от руки:

Глава 5.

Пляж на юге Англии был по-настоящему прекрасен и завораживал своей силой и мощью. Мало кто знал об этом уединенном месте, на котором очутилась девушка, трансгрессировав прямо у моря на открытой местности, так как прекрасно знала, что обычно этот уголок земли всегда пуст из-за высоких скал, охранявших дикую природу от людей.

                     Но Паркинсон не была обычным человеком, поэтому для нее это было довольно просто. Она обнаружила это место еще будучи подростком, когда только-только училась перемещениям и по воле случая очутившись тут. Позже она еще не раз и не два возвращалась в это место, чтобы побыть наедине с собой и хорошо подумать обо всем на свете. Ее это успокаивало и давало силы, чтобы не отчаиваться в самые трудные периоды в жизни.

                      Наконец-таки вырвавшись из Хогвартса, из этого мерлинового замкнутого круга, Панси счастливо вздохнула полной грудью, вдыхая свежий воздух океана и расправила руки в стороны, чувствуя себя свободной как птица. Такая прекрасная иллюзия, созданная ее воображением, неимоверно окрыляла, вселяя мнимую легкость, которая лишь на секунду, лишь на одну невыносимо долгую секунду воцарилось в ее сердце. Но сейчас и этого было достаточно для нее.

                    Но в то же мгновение она снова вспомнила события этого утра и причиненную ей обиду. Панси не выдержала и опять расплакалась, размазывая дорогую тушь по щекам и сумасшедше улыбаясь неизвестно чему. Она хотела сбежать от этого, но не вышло. Видно, у нее началась все-таки истерика, ведь остановиться она не могла. Рыдания так и рвались из ее груди, не давая ей толком вздохнуть. Ее скрутило в тиски. Паркинсон обессилено упала на колени, приложив руки ко рту, и пытаясь подавить плач. Но это не помогало.

               Через несколько минут, которые показались Панси вечностью, она чуть-чуть пришла в себя, выплеснув все чувства, копившиеся в ней, и в голове воцарилась блаженная пустота. Ничто больше не тревожило девушку, в мыслях и чувствах как будто кто-то поставил блок или вакуум, не пропускающий никакие эмоции. Это было прекрасно и ужасно одновременно, ведь думать совершенно не получалось.

                  Панси провела несколько минут, а может и часов на коленях, прижав руки к груди и бездумно смотря на океан, который неимоверно успокаивал ее в тот момент. Но находиться в таком положении долго было невыносимо, поэтому Паркинсон очень медленно встала и на трясущихся ногах упала на какую-то корягу, лежащую неподалеку от нее.

                  Ее тревожные мысли вернулись к ней, а вместе с ними и проблемы, которые необходимо было решать, ведь кроме нее этого никто сделать бы не смог. Основной вопрос конечно был: «А что мне делать дальше?»

                 Возвращение под родительское крыло девушка совершенно не рассматривала, так как разочаровалась в идеологии своих родителей и предков еще в самом начале войны, но выразить это в то время жутко боялась, впрочем, как и все, но, а сейчас у нее был выбор. Причем настоящий выбор и возможность это сделать, ведь она официально закончила школу. Она могла решать, что будет делать дальше, даже если родители были не согласны с ее мнением. Но лучше уж считать каждую копейку, чем снова и снова жить в том лицемерном обществе, которое родители описывали как «благородное», упрямо утверждая, что знают и видят лучше нее самой.

                 «Нет, увольте, у вас свое мнение, но, а мне пора жить дальше и идти в ногу со временем, даже если это «время» полнейшая гнида» — подумала Панси, про себя представляя то, что скажут ее родители, узнав, что она хочет быть иной, нежели они бы хотели ее видеть.

                   Но, а собственно, чем ей заняться? Что она умеет и любит? Вот это уже довольно легкий вопрос! Конечно, писать. Ей всегда нравилось писать сочинения и доклады, даже несмотря на то, что переплюнуть Грейнджер у нее никогда не получалось. Ей нравился сам процесс и то самое чувство, когда ты читаешь собственную работу после, спустя время, восхищаясь самим собой. Это было потрясающее чувство, и, к тому же, многие ее хвалили еще в Хогвартсе за интересный подход и свое видение ситуации во всем, даже как-то раз Снейп оценил ее анализ поведения оборотней на основе примеров, описанных в книгах, за прямолинейность и легкий сарказм!

                   «Но с чего же начать?» — задумалась девушка, все также глядя на океан и пытаясь найти ответ, пока наконец-таки в ее голове не появилась довольно сумасшедшая, но интересная идея, которую ей необходимо было воплотить в ту же секунду, пока она не передумала.

                     Вскочив в мгновение с коряги и трансгрессировав, Панси оказалась на пороге своего родного поместья, когда уже небо начало темнеть. Получается, она провела на пляже гораздо больше времени, чем ожидала, но это было не важно.

                      Влетев на всех парах в замок, девушка чуть не налетела на несчастного домовика, который, видно, рассчитывал встретить свою госпожу у порога, но не учел того факта, что Панси слишком сильно спешит.

                       — Юная леди прибыла! — тем не менее счастливо воскликнул Нази, улыбаясь Паркинсон во весь рот.

                       -Ох, Нази, прости, я чуть не сбила тебя! — удивленно воскликнула Панси, остановившись в последнюю секунду. — Что-то случилось?

                        — Нет, госпожа! Просто Нази соскучился по молодой леди! — прижав длинные уши к голове, смущенно ответил домовик. — Родители леди беспокоились о ней!

                          — Правда? — удивленно протянула Панси, осознавая, что раз так, как говорит Нази, то значит ей нужно быстро собрать ее оставшиеся вещи и линять со скоростью метлы Поттера из дома. — Нази, а где сейчас мои родители?

                          — Родители госпожи отправились в гости к достопочтенным Малфоям! — задрав нос к верху ответил ей ее маленький помощник, который выглядел очень комично сейчас, разговаривая таким серьезным голосом.

Глава 6.

— Панси, ты уже закончила статью о новой программе министерства? — спросила Луна, заходя в их с подругой персональный кабинет.

— Почти, осталось перечитать и убедиться, что все правильно. — ответила Паркинсон, не поднимая головы от бумаг, которыми был завален ее стол.

— Хорошо. — задумчиво ответила Лавгуд, просматривая варианты обложки для нового выпуска. — Как думаешь, какая лучше?

— Та, где он выпучил глаза от крика. — усмехнулась Паркинсон, мельком глянув на свою подругу и по совместительству коллегу, которая показывала ей свежие колдофото одного из чиновников министерства, который и продвигал новую реформу, на очередном собрании правительства.

— А это будет не слишком жестоко по отношению к мистеру Плюму? — с сомнением проговорила Луна, печально глядя на фото пожилого волшебника, который, впрочем, отличался от своих коллег не только огромным животом, но и резкостью и принципиальностью в своих высказываниях.

— Хочешь сказать, что не жестоко против воли выдавать всех незамужних ведьм замуж, лишь потому что процент рождаемости упал? — с насмешкой проговорила Панси, смешно сдувая упавший на глаза темный локон.

— Знаешь, тут и не поспоришь с тобой. — покачала головой в ответ Лавгуд, с сомнением глядя на фото. — Просто не хочу превратить наш журнал в очередную желтую прессу.

— Не переживай по этому поводу! Наступит день, когда у нас будет выстраиваться очередь из магов, чтобы попасть на обложку. Но, а пока будем привлекать читателей. Мы же тут не про сплетни всякие пишем, а по факту.

— Ты права! — удоволетворено ответила Луна, успокоившись от слов подруги, чьи статьи ей очень нравились за их прямоту и непредвзятость. — Просто никого не хочется обижать.

— Я тебя умоляю, дорогая! — с сарказмом проговорила Панси, дописывая последнее слово в своей статье. — Это он нас обижает своей реформой, а не мы его! Это, скажем так, наша маленькая месть ему, после того как он назвал нас «своенравными преградами к восстановлению магического населения».

— Да, он тот еще персонаж! Что же, ты победила! — с улыбкой ответила Луна, по привычке поправив свои серьги редиски, раздражающие всех и вся еще со времен Хогвартса, и положила снимок поверх бумаг на своем столе. — Как насчет перекусить?

— В той милой кофейне?

— Ну конечно!

— Пошли! — с энтузиазмом воскликнула Паркинсон, уже чувствуя тот самый прекрасный запах свежих круассанов, всегда царивший в том милом кафе напротив их офиса в Хогсмиде, где они основали свое маленькое издательство, которое, впрочем, когда-нибудь совместными усилиями мечтали расширить.

Маленькое заведение под названием «Ваниль» как и всегда порадовало девушек сладкой выпечкой, которой они, уже по сложившейся традиции, отмечали выпуск новой партии журнала, над котором до этого трудились около месяца.

Панси, как и обычно, взяла свой любимый круассан с ванилью и капучино, а Луна фруктовую слойку с горячим шоколадом, который тоже был здесь великолепным.

— Как дела у твоего папы? — спросила Панси, пока они ждали за столиком свой традиционный заказ.

— Ох, лучше, но ему все еще сложно прийти в себя. — тяжело вздохнула Лавгуд. — Но врачи говорят, что есть положительная динамика и есть вероятность, что он когда-нибудь сможет все же перестать принимать успокоительные.

— Это ведь хорошо! — улыбнулась подруге Панси, желая поддержать ее. — Еще месяц назад они не могли дать никаких прогнозов по его состоянию.

— Это верно, просто надеюсь, что когда-нибудь он сможет окончательно прийти в себя. — опустив глаза вниз, слегка улыбнулась Луна, для которой тема здоровья ее отца после войны стала болезненной, ввиду его постоянных и беспричинных вспышек паники.

— Не переживай, он обязательно поправится! — уверенно произнесла Панси, сжав руку Луны в знак полной поддержки.

— Спасибо. — ответила Луна, сжав руку подруги в ответ, и в тот же момент у их столика оказался официант с подносом в руке, который принес их заказ.

— Ну что, а как там дела с твоими родителями? — спросила Луна, блаженно прикрыв глаза и вдыхая этот приятный аромат свежий выпечки, и только после этого взглянула на Панси, которая уставилась на свою тарелку с непередаваемым отвращением на лице. — Дорогая, что случилось? Ты не хочешь говорить о них?

— Нет, но мне что-то нехорошо от этого запаха. — ответила Панси, закрыв нос рукой, чтобы ничего не чувствовать.

— Что ты имеешь ввиду? Запах восхитительный. — удивленно расширив глаза ответила Луна, посмотрев на тарелку Паркинсон, в которой как обычно лежал ее любимый круассан с ванилью.

— Не знаю, но мне что-то нехорошо! — воскликнула Панси, прикрыв рот рукой и вскочив со своего места, и бегом побежала в туалет.

Луна, впрочем, ничего не понимая, отправилась вслед за подругой, не зная, что и думать. Панси стояла напротив туалета и ее сотрясала дрожь от спазмов и начинающейся рвоты. Лавгуд подбежала к ней, убрала ее волосы и стала гладить ее по спине, ожидая, когда подруге станет легче. Благо, это закончилось через несколько минут, и Панси смогла умыться холодной водой из-под крана с помощью Луны, которая помогала ей, держа ее сбоку за локоть. Чуть позже они вместе расположились на скамейке, которую смогла наколдовать когтевранка из одной из своих сережек.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? — обеспокоенно спросила Лавгуд, гладя несчастную по голове, пока ее до сих пор сотрясала дрожь от спазмов.

— Не знаю. Это так странно, я ведь даже ничего не ела сегодня на завтрак. Так почему же мне плохо? — ответила Панси, положив голову на плечо подруге, сидевшей рядом.

— Не думаю, что тут дело в отравлении. — задумчиво проговорила Луна, продолжая гладить ее по волосам.

— О чем ты? — спросила ее Панси, опустив голову вниз, и не имея даже сил, чтобы взглянуть подруге в глаза.

— Тебе стало плохо, когда ты учуяла запах выпечки.

— И что?

— Это, скорее, похоже на признаки беременности, нежели отравления. — задумчиво ответила Луна, пребывая в своих мыслях.

Глава 7.

— Мадам Помфри, вы точно уверенны, что я беременна? — в который раз переспросила Панси.

— Мисс Паркинсон, прекратите задавать один и тот же вопрос снова и снова! Я вам в который раз повторяю, что да, вы определенно, беременны. И если вам интересен ваш срок, то это 4 месяца. — раздраженно ответила медиковедьма, чуть тише пробормотав. — Бебибум какой-то, даже страшно представить, что тут за компания соберется через двенадцать лет.

— Что вы сказали, мадам Помфри? — переспросила Луна. — Я не расслышала вас из-за мозгошмыгов.

— Ничего, мисс Лавгуд. — закатив глаза ответила женщина. — Надеюсь, хоть вы не беременны. Пойду схожу за успокоительным для вашей подруги и для себя заодно. Побудьте с ней, пожалуйста.

— Зачем ты говоришь про всех этих мозгошмыгов снова? — удивленно протянула Панси, которая давно уже не слышала от подруги таких престранных высказываний по поводу несуществующих животных. Точнее она просто забыла о них после того, как ее отец оказался в больнице, рьяно этому сопротивляясь, ведь по его словам: «Там слишком много мозгошмыгов, и они негативно влияют на мозг!» Паркинсон в тот момент могла поклясться, что своими глазами видела, как сама Луна Лавгуд в ответ на это закатила глаза!

— Наверное, по привычке. Ностальгия напала. — ответила Луна, пожав плечами, и присела на край кушетки, на которой полусидела Паркинсон. — Что собираешься делать?

— Не знаю. Наверное, ничего. — сказала Панси, посмотрев вниз на свои руки. — Не знаю.

— Я так понимаю, что говорить отцу ребенка о твоем интересном положении ты не собираешься. — Паркинсон в ответ помотала из стороны в сторону головой. — Но почему? Он что, специально тебя напоил, чтобы…?

— Нет, это не так. — ответила Панси, все так же глядя на свои ладони, в то время как Луна выдохнула от облегчения. — Мы не разговаривали с ним после этого.

— Почему? — на несколько секунд в комнате повисло молчание. — Он тебя бросил или обидел?

— Забудь о нем, я просто сама виновата. Не стоило так много пить.

В комнате снова повисло молчание.

— Все же это будет нечестно не сказать ему. — тихо проговорила Луна, взяв Панси за руку. — Какой есть, такой есть, но он его отец, Панси. Ты ведь и сама это в глубине души понимаешь, хотя и обижена за его ужасный поступок.

— Ты не понимаешь! — как маленький ребенок выкрикнула Панси, отвернувшись от подруги и обиженно засопев.

— Он ведь бросил тебя ничего не сказав?

— Как ты узнала? — пораженно спросила Паркинсон, повернув голову в сторону Луны.

— По твоим словам и реакции. Если бы он объяснился с тобой, ты бы отреагировала по-другому сейчас. — пояснила Лавгуд, смотря на подругу с хитринкой в глазах, совсем как в свое время делал Дамблдор. Даже глаза были такими же голубыми, что усиливало эффект схожести.

— Ты, случайно, со Снейпом в родстве не состоишь? Может быть, ты тоже мысли читать умеешь, а я и не знала? — с сарказмом ответила Панси, снова отвернувшись.

— Состою. Как и ты. Мы же все чистокровные волшебники более или менее друг другу родственники. Даже Гарри с Малфоем, хотя они грызутся между собой постоянно. — усмехнулась Луна, которая, впрочем, заметила, что Панси как-то подозрительно дернулась во время того, как она говорила.

В комнате снова повисло тяжелое молчание, во время которого Лавгуд думала, а что такого она, собственно, сказала, что заставило Панси так отреагировать.

-Ты что?! — пораженно замахала руками Луна. — Ты что от Малфоя, что ли?

— Если бы, но нет. — тяжело вздохнула Панси.

— Что ты имеешь ввиду?

— Мои родители договорились с Малфоями, что я выйду за Драко. — пояснила Панси.

— Но ты не хочешь?

— Конечно нет. Я уже давно не влюблена в него, если вообще когда-нибудь была.

— А что думает Малфой? — задала вполне закономерный вопрос Лавгуд, внимательно глядя на подругу.

— Безмерно мне благодарен, потому что я сбежала из дома. — усмехнулась Паркинсон, делая большой глоток воды из стакана, стоящем на тумбочке рядом с ее кроватью чтобы успокоиться. Что-что, а становится мамой в восемнадцать лет она не собиралась так точно. Но, впрочем, она была сама виновата.

— А с ребенком что? Ты ведь не собираешься, ну, ты знаешь…

— Я никогда не убью своего ребенка! Даже и речи быть не может. — твердо произнесла Панси, нежно погладив свой еще плоский живот. — Даже несмотря на его папашу.

— Вот тут я тебя полностью поддерживаю. — с улыбкой на губах сказала Луна. — Но что если твои родители узнает?

— Они не должны! — с испугом сказала Паркинсон, посмотрев по сторонам комнаты, а то мало ли. Та же Скиттер чего стоит. Хотя зачем она ей? Если бы только она знала…

— Боишься, что они что-то сделают?

— Я не боюсь, а знаю, что сделают! Для них ведь это будет позором.

— Ладно, не бойся! На время пока переедешь ко мне, а там посмотрим. — задумчиво проговорила Лавгуд, поправляя подушку подруги, чтобы ей было удобнее. — Глядишь, все образуется, и они смирятся.

— Но я не знаю, не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.

— Не говори ерунды! Ты так помогла мне тогда с отцом, теперь моя очередь! Дом большой, да и я рядом буду. — убежденно произнесла Лавгуд, махнув рукой в подтверждение своих слов.

— Спасибо тебе огромное. — только и успела сказать Панси, когда дверь открылась, и туда вошли мадам Помфри и директор Макгонагал, которые переговаривались между собой шепотом. Луна только и успела, что подмигнуть подруге в ответ и улыбнуться.

— Мисс Лавгуд, мисс Паркинсон, добрый день! — поздоровалась с ними директор, подходя к кровати Панси вплотную. — Не ожидала увидеть вас здесь после выпуска, да еще и вместе.

— Это очень долгая история, директор. — загадочно сказала Луна, переглянувшись с беременной подругой.

— Что же, понятно. — чопорно проговорила Макгонагалл. — Значит вы беременны, мисс Паркинсон. Я вас поздравляю!

Глава 8.

Двенадцать лет спустя.

— Мисс Паркинсон, я закончила интервью с мистером Олливандером, о том, как палочки и их содержимое влияют на последующую жизнь волшебника. — протараторила Рина, нервным жестом поправляя очки, съехавшие набок из-за волнения, которое девушка каждый раз испытывала, стоя в этом кабинете, обставленном самым известным дизайнером в Англии.

Эффектная женщина, сидящая за огромным мраморным столом, ленивым жестом оторвала взгляд от бумаг, разложенных у нее на столе, как всегда в идеальном порядке, и поправила идеальную прическу и свои большие жемчужные серьги в ушах.

— Хорошо. Что насчет фотоссесии с певицей из этой группы? — спросила начальница довольно прохладно, тяжело смотря на подчиненную, от чего у девушки начали немного подкашиваться ноги при взгляде этих холодных зеленных глаз.

— Вы имеете ввиду Ведьмочек? — затораторила Рина, сглотнув тяжело, и начала лихорадочно перелистывать страницы в папке, которую держала в руках в поисках нужной страницы, отчаянно желая убраться с глаз этой женщины подальше. — Вот, мисс Паркинсон. Все готово.

— Уже? — лениво спросила женщина, манерно приподнимая одну бровь, и протянула руку с идеальным маникюром, чтобы взять эти снимки, и даже в этом жесте проглядывались манеры аристократки, которые, видно, были неистребимы в Паркинсон. — Когда вы успели?

— Я написала мисс Оливии несколько дней назад, и она очень обрадовалась нашему предложению появиться на обложке, но они с группой должны были улетать, поэтому она сама предложила провести фотоссесию как можно скорее. — на одном дыхании пояснила Рина, прижимая в защитном жесте папку к груди, глядя как Панси медленно и очень цепко разглядывает эти фото.

— Луна это видела? — через несколько минут спросила ее генредактор их журнала, после того, как ознакомилась со всеми снимками, впрочем, по ее лицу было не совсем понятно что она думает.

— Нет, госпожа. — ответила Рина, сжавшись от испуга, и ожидая своего вердикта. Весь ее вид кричал: «Только не увольняйте меня!»

— Почему? — тихо спросила ее Панси, от чего волосы на голове бедной подчиненной совсем встали дыбом, ведь не известно от кого она переняла эту привычку так мастерски запугивать людей, но, впрочем, это работало безотказно на всех сотрудниках их головного офиса.

— Мисс Лавгуд лично брала интервью у министра Магии, и поэтому только сейчас должна была вернуться. — шепотом ответила Рина, ожидая дальнейшего развития событий, и одновременно вспоминая все молитвы, которое только знала. — Мне пойти и сейчас показать ей?

«Только не увольняйте меня! — подумала Рина, глядя в холодные бездушные глаза своей начальницы. — Я только-только начала у вас работать!»

— Нет. Я сама ей их покажу. — ответила ей эффектная брюнетка, поднимаясь на ноги, и демонстрируя свой как всегда идеальный светлый наряд и высокие каблуки на огромной шпильке. — На сегодня ты свободна, Рина.

— Спасибо, госпожа Паркинсон. — кивнула с улыбкой Рина, наблюдая как ее начальница с походкой модели выходит из личного кабинета.

«Пронесло!» — выдохнула она, когда спина строгой начальницы скрылась за дверью.

Тук-тук.

— Луна, дорогая, ты здесь? — спросила Панси Паркинсон уже совершенно другим голосом, с улыбкой на губах вплывая в кабинет лучшей подруги и ее уже несколько лет как коллеги. — Как прошло?

— Все хорошо, как всегда. — ответила ей Лавгуд с улыбкой, сидя за своим огромным многоярусным столом, который был полностью завален бумагами. — Но мне все равно кажется, что если бы ты брала это интервью, то все было бы в разы лучше.

— Не говори ерунды. — усмехнулась Панси, усаживаясь на краешек стола подруги, который был относительно свободен, сложив нога на ногу и положив руки на колени. — Как там было?

— Муторно и как обычно. — усмехнулась ей Луна, удобно располагаясь на своем огромном стуле по примеру Паркинсон.

— Что ты имеешь в виду? — уточнила Панси, вытягивая свои ноги чтобы полюбоваться недавним дорогим приобретением в виде туфель из Парижа, которые она купила себе в недавней командировке за очень приличную цену, чему сейчас была только несказанно рада.

— Поттер — душка и молодец. Поттер — великолепный мракоборец, спасший всех нас и сейчас отчаянно стоящей на страже закона и порядка. А я так, всего лишь министр, который все-то и делает, что управляет страной. — с истинно слизеренской интонацией ответила ей Луна, строя при этом забавные рожицы и пародируя писклявый голос нового министра. — Честное слово, я очень люблю Гарри, но это начинает раздражать.

— Тот факт, что каждый новый министр после Кингсли смотрит Поттеру в рот? — с усмешкой спросила ее Паркинсон, поправив красную помаду на губах и улыбнувшись своему отражению в маленьком зеркальце, которое она всегда носила с собой.

— Именно! Нет, я конечно понимаю, что они все не участвовали в войне, которую все до сих пор очень чтят, но настолько открыто смотреть ему в рот — это уже перебор! — воскликнула Луна эмоционально, тоже по примеру подруги поправив свой макияж и золотые серьги в ушах в форме редисок, которые ей преподнесла Панси на их первый полностью раскупленный тираж. — У меня там за это время даже скулы начало сводить от этой улыбочки, которую я пыталась удержать для фото.

— Ох, бедная, я понимаю. Как бы то ни было, я уверена, что Поттер просто счастлив читать такое каждый раз. — довольно едко усмехнулась Паркинсон, опустив глаза вниз и взяв карандаш подруги из мраморного подстаканника. — Тешит свое самолюбие.

— Никак не возьму в толк, почему ты так терпеть не можешь Гарри. — покачав головой довольно спокойно сказала Луна, которая за эти несколько лет уже привыкла к такому скептицизму со стороны подруги к Поттеру, который был, видно, неискореним в ней. — Ты знаешь, он довольно неплохой парень и…

— И да, да, да! Я знаю, что ты скажешь, что я предвзято к нему отношусь! — закатив глаза усмехнулась Панси, взмахнув руками и приблизила свое лицо к подруге напротив. — Ты знаешь какое сегодня число? — спросила она, решив наконец перевести тему в нужное ей русло.

Глава 9.

— Гермиона, дорогая, с Днем рождения тебя! — воскликнула очень эмоционально Луна, обнимая подругу сразу же, как только она пересекла порог кафе «Ваниль».

— Гермиона! — более тихо сказала Панси, подходя к подругам сразу же после того, как ее отпустила из своих крепких объятий Лавгуд, едва ли не задушив именинницу своей любовью. — Я поздравляю тебя! С Днем рождения, о, умнейшая из нас!

— Паркинсон, годы идут, а ты не меняешься! — чуть отстранившись хмыкнула Гермиона, манерно поправив волосы и посмотрела на Панси весьма высокомерным взглядом.

— Учитывая наши года, а особенно твои, то я сочту это за комплимент! — не осталась в долгу слизеринка, сложив руки на груди и приняв позу модели, которую вот-вот начнут снимать для обложки какого-нибудь журнала.

— Как же я по вам скучала, девочки! — довольно усмехнулась Гермиона, растягивая рот в улыбке и обнимая обеих подруг, которые дружно засмеялись в ответ на это.

— Да, годы идут, а ваше приветствие совершенно не терпит изменений! — воскликнула Луна, все еще обнимая своих подруг за плечи. — Когда я вижу это, мысленно забываю о том, сколько мне лет и снова начинаю думать, что мы все в Хогвартсе!

— Ох, дорогая, не сыпь соль на никогда не заживающую рану! — усмехнулась Панси, покачав головой тз стороны в сторону с улыбкой на губах.

— Да, и давайте прекратим эти разговоры о нашем возрасте, а то мне становится не по себе! — усмехнулась Гермиона, разжимая объятия и садясь за столик, который, видно, до этого забронировала Паркинсон, которая за эти годы превратилась в поистине уникального человека, у которого было схвачено абсолютно все, в отличие от Луны. Она была истинной перфекционисткой.

— Наша милая и ненаглядно умная подруга, это тебе. — улыбнулась искренне Панси, протягивая маленький фирменный пакетик Гермионе, как только грациозно опустилась на свой стул.

— Что это? — воскликнула Гермиона. — Мерлин, Панси, какая красота! Это же орхидея! — воскликнула завороженно девушка, разглядывая изящное колечко с орхидеей, выполненной из маленьких камушков, которые очень красиво блестели на солнце.

— А вот и мой подарок! — тихо сказала Луна, скромно протягивая Гермионе «свой» подарок, при этом мельком глянув в сторону Панси, которая в ответ на это лишь улыбнулась еще шире, но, как и следовало ожидать, промолчала. — Посмотри, пожалуйста.

— Ты опять забыла про мой День рождения, верно, Луна? — строго спросила Гермиона подругу, своим четко поставленным голосом юриста, который вгонял в дрожь всех без исключения.

— Прости. — тихо пробормотала Лавгуд, от стыда глядя на свои руки. — Я брала интервью у Министра Магии, поэтому потерялась в датах из-за подготовки.

— Ладно. — усмехнулась по-доброму Гермиона, кладя руку подруге на плечо. — Я вам этого не говорила, но как-то раз я забыла про день рождения Гарри, и вспомнила только когда ты, Панси, мне позвонила и передала подарок для него от лица Луны.

— Мерлин, ты серьезно! — захохотала Луна, которая тут же забыла о своей оплошности и переключилась на другую тему. — Вот умора! Вы же почти родня!

— Упаси Мерлин от такой родни. — пробормотала себе под нос Паркинсон, недовольно глядя на то, как ее подруги смеются и никак не могут успокоится, смеясь не понятно чему.

— Подожди, но что же это все-таки за подарок? — чуть отойдя от смеха спросила сама себя Гермиона, с удовольствием раскрывая свой второй подарок. — Это же серьги! Серьги под кольцо! Это такая красота! Спасибо, девочки!

— Не стоит, лучше поблагодари Панси за это, впрочем, как всегда! — усмехнулась Луна, улыбаясь Панси, которая в ответ на это лишь показательно поправила свои волосы и ухмыльнулась. — Но все же, я помню тот год, и не могу не спросить тебя, Гермиона, как ты за несколько часов умудрилась найти для Гарри те прекрасные запонки да еще и с такой мощной защитой от проклятий, которые преподнесла ему тогда на вечеринке?

— Ох, я вам этого не говорила, но я тогда защищала в суде одного дельца с такими необычными и редкими вещами, ну и попросила у него, скажем так, залог. — довольно сощурилась Гермиона, низко наклоняясь к подругам, чтобы поведать об этом по секрету.

— Гермиона, как ты могла! — пораженно воскликнула Луна, впрочем, снова начиная посмеиваться от этого. — Воспользоваться служебным положением, совершить шантаж, а после этого еще гордо именоваться Гриффиндоркой! Да по тебе Слизерин плачет!

— Полно тебе, Луна! — довольно воскликнула Грейнджер, ничуть не сожалея о своем поступке. — Это была чрезвычайная ситуация и самое главное, что Гарри остался полностью доволен.

— Поттер тут, Поттер там! — раздраженно нахмурилась Панси, складывая руки на груди. — Давайте хоть тут обойдемся без нашего героя всея Англии.

— Что ты имеешь против моего друга! — шутливо воскликнула Гермиона, пока Луна немного нахмурила свои брови и прикусила губу, сразу как-то сникнув после слов подруги.

— Милая именинница, я работаю в журнале и, поверь, я просто чересчур пренасыщена этим человеком. — усмехнулась Панси, старательно сделав вид, что это шутка, но, впрочем, ее глаза перестали смеяться, от чего портился весь вид и атмосфера легкости.

На несколько минут над их столиком повисло молчание, во время которого Паркинсон всеми усилиями делала вид, что все нормально и поправляла свой макияж, пока Гермиона задумчиво смотрела на нее, видно, снова воспроизводя их разговор у себя в голове и явно не понимая, в чем дело.

— Вы уже купили платья на свадьбу Джинни и Блейза? — чересчур эмоционально воскликнула Луна, видно, отчаянно желая перевести тему в другое русло, что Паркинсон с удовольствием перехватила моментально, даже не подумав.

— Да, я была недавно у мадам Малкин и … — тут Панси неожиданно замолчала, как будто что-то вспомнив и уставилась ничего не видящим взглядом в одну точку.

— Панси, дорогая, ты в порядке? — удивленно спросила подругу Луна, обеспокоенно положив свою руку на плечо подруге, совсем не понимая в чем дело.