В. Заря Я.Я.Я

День – 1

На побережье длинной реки, идущей в никуда стоял юнец, смотрящий своим пустым взглядом на что- то вверху. Еще долго он будет видеть там две исчезающие фигуры, растворяющиеся в небе. Он уже пытался рассказать об этом хоть кому- нибудь, но никто не верил. Для веры нужна неопределенность в сердце, а в этом месте все сомнения были унесены вверх.

Иногда так бывает, что ты становишься частью чего- то еще до своего рождения. Так случилось и с тобой, мой юный друг. Ты начал свое повествование с середины, так позволь мне начать его с самого начала. Я знаю, что ты найдешь эти строки в свое время. Ты обязательно это сделаешь. Прости меня за любые отступления в сторону или, возможно, грубые формулировки. Пишу все это с огромной тоской в душе по человеку, который стал моим другом и частью семьи всего за три паршивенькие недели. Возможно это позволит тебе наконец найти искомое.

Начну издалека. С необъяснимой человеческой природы, которая всегда будет тянуться к тому, что она не способна осознать. Существовала эта неприятная для многих вещь еще в те веселые времена, когда мысль о том, чтобы дернуть корову за вымя считалась абсурдной. Уже тогда многие люди отходили от банального цикла выживания и тянулись к вечному. Они складывали камни в пирамиды, они рисовали на скалах, они убивали и умирали, они двигали человечество вперед. Никто не знает, когда возникла первая подобная мысль, но это и не важно. Моя личная теория состоит в том, что один из пещерных жителей как- то раз слишком долго смотрел в темноту, копящуюся в углу его жилища. Он смотрел так долго, что погрузился в пространство, которое хранило нескончаемый поток образов и мыслей. В самого себя. Но это лишь догадки обычного деревенского инженера. Прошло несколько тысячелетий, наступила эпоха огня и металла, а потом наступила эпоха микропроцессоров и длинных телефонных линий. Людей стало больше и многие отказывались от соприкосновения с чем- то вечным в пользу комфортной жизни, удобного холодильника и прочего- прочего- прочего. Какие- то попытки остались, но лучше про них лучше написать дальше.

Именно во время такого очередного технологического бума в столице нашей замечательной страны и родился мой близкий друг с довольно запоминающимся именем- Василе. Бабушка Василе еще в восьмидесятых урвала на непонятном торговом пятачке книгу с названием «Семантика букв и слов». В недрах страниц этой книги планировалось сушить мяту, корешки и другие нужные в быту вещи. Что- то пошло не так, и эта книга таинственным образом была прочитана. Именно эта книга дала имя Василе. Поначалу он поправлял всех насчет ударения. А затем устал и в школе начал величать себя просто Василий. Так его и называли всю последующую жизнь все, кроме него самого. Но моего юного друга это совсем не волновало. В школьной библиотеке он брал журналы про всю сверхъестественную лабуду на свете. Прости, Василе, но по- другому описать их никак не могу. Вечерами он наблюдал за небом, надеясь увидеть там хоть что- нибудь необычно летающее. А когда бабушка брала его к себе на летние каникулы, он надеялся встретить в ближайшей безымянной речке хоть какого- нибудь, пусть и малюсенького криптида. Продлилось это хоть и долго, но в один момент закончилось. Примерно в седьмом классе. Какие тут необычайности, когда в голову бьют гормоны, под носом начинает прорезаться непонятно что, а девушки становятся для затуманенного подросткового разума такими отдаленно- привлекательными. Трагичная первая любовь, болезненное расставание, попытки понять себя, лазание по заброшенным зданиям вместе с непонятными субкультурами и поступление в не самый престижный университет на филологическое отделение.

К сожалению, отец Василе ушел еще до того, как он родился. Низкий и гнусный человек, оставивший после себя своему сыну только огромную дыру сомнений и половинчатую неясность в восприятии мира. Его работу пришлось выполнять бабушке, маме и уличным друзьям, но теперь эстафета перешла к университету. Василе даже очень активно ходил на пары. Мир букв, семантических неопределенностей разных выражений и древней литературы захватывал его. Ему казалось, что это именно то, что он искал в этом мире, но, к сожалению, это был лишь еще один виток неопределенности. Там же на одной из потоковых лекций по предмету на вроде «Безопасность жизнедеятельности» он встретил своего проводника в мир доморощенной профессии. Сразу прошу прощения, но это во мне, наверное, говорит мой внутренний технарь. Хотелось бы написать, что лучше бы ты машинами увлекся, но тогда бы мы никогда не встретились, а это слишком уж большое упущение. Василе, с детства не утративший такую великолепную вещь, как интерес к людям решил узнать у одного из скучающих студентов, что же он там так активно записывает в столбик на огрызке от листа. Ответ был следующий:

«Я хладен, как мышь

И грустен ужасно

К первой паре

Нужно идти

Передо мною

Лист вырван тетрадный

И душу мою уже не спасти

Руки мои печальны ужасно

Ноги мои подкосились слегка

Мне не до шуток

И чувства отпали

Ведь в сердце зияет дырой пустота

Кануло в лету еще пять минут

Прокляты были все вещи на свете

Радости нет

И не будет во мне

Её поглотило пространство и время»

После такого даже моя полная рационализма душа бы помчалась вслед за этим грустным поэтом подальше от нудной пары. В ответ на это, Василе написал свое стихотворение, которое пришлось по вкусу его новому товарищу, оно же и послужило входным удостоверением в новое для молодого студента общество.

Так на втором курсе Василе попал в поэтический кружок имени М.В. Ломоносова, в котором он пропадал вместо длинных и скучных непрофильных предметов. Там и возобновился путь к чему- то вечному, давно забытому современными людьми. Но дело тут не в кружке, который был совсем не примечателен, а в том, что Василе вновь начал интересоваться чем- то, что не ограничивается одним лишь циклом выживания. Больше всего его почему- то задевали стихи одной девочки с четвертого курса, которые мне самому, уж простит меня мой юный друг, совсем не нравятся. Ну куцые они какие- то что- ли. Все стихи этой барышни были про деревню. Сама она там не была ни разу, даже в рамках полевой филологической практики, но писала она про глубинки исправно. Вот, например:

«Тополечек мой любимый,

Распустился чуть сонливо

Рядом с хуторком красивым

Вот уже в десятый раз

И не нужен здесь мне город

Несмотря, что все тут вторят

Мол, езжай туда скорее, будет там уж веселее»

Не знаю, что тут задело Василе, но это и не важно. Может его цепляет наивное искусство? Как- то и не удалось спросить. Важно то, что после этого стихотворения Василе ночью лежа в своей удобной мягкой кровати в квартире на пятом этаже дома, находящегося в самом спальном из всех районов, начал смотреть куда- то в темноту. Он смотрел и смотрел, пока сознанием не провалился в нее. Что произошло там- мне неизвестно, но известен результат этого провала. Василе решил, что он что- то ищет, а то, что он ищет находится явно не здесь, а где- то извне. Где- то извне города. Где- то там.

В холодные городские будни начала пробиваться весна, а вместе с ней наступала и практика на направлении юных студентов филологического направления. Василе выбрал направление «Полевая практика», которая заключалась в сборе и систематизации различных преданий жителей далеких деревень, хуторов, поселков и станиц. А молодой руководитель практики выбрал для, по его мнению, уже взрослых студентов взрослый стиль работу. «Ребята, вы можете там к бабушкам в свои деревни съездить, а можно ко мне поехать на дачу в Уфу, там весело будет, я туда уже завтра рвану. Главное- это предоставить отчет. А если вы ко мне поедете, то вы позвоните, как в Уфу приедете, я за вами заеду. А дорогу вам должен университет оплатить. Возьмите только с собой одежды теплой и всего нужного. Договорились?»– сказал он на собрании своим шестерым подопечным. Иными словами- полная творческая свобода в определенных рамках. Василе не стал выдумывать что- то и решил поехать на полевую практику именно в Уфу и именно на поезде, потому что поезда завораживали моего друга еще с давних времен. Мама Василе была только рада оплачиваемому путешествию своего сына и взяла с него обещание звонить ей почаще. Все таки, родительское волнение никуда не деть.

Вплоть до самого своего выезда Василе очень плохо спал. Бывало, что он просто лежал, глядя в потолок. Ему самому непонятна была природа бессонницы. Или дело было в предвкушении чего- то захватывающего или в страхе перед неизвестностью. Он даже перестал посещать стихотворный кружок, настолько разительным чувствовались ему возможные перемены от такого далекого путешествия.

Прекрасным ранним апрельским утром, плохо выспавшись, Василе взял свой гигантский походный рюкзак, надел свои лучшие походные штаны, футболку, на которой была изображена реплика картины «Спортсмены» Малевича и свои новые походные ботинки, которые он урвал прямо с картонки возле метро всего за каких- то тысяча сто рублей и, обняв предварительно маму, твердым шагом пошел в сторону вокзала. Выйдя на перрон, Василе ощутил себя строителем вавилонской башни. Вокруг него звучали фразы на абсолютно разных языках, его носовые рецепторы ежесекундно атаковали невероятные спектры запахов, а сквозь него проносились мириадами люди интереснейшей наружности. Томительное ожидание поезда было прервано протяжным звуком гудка, который, кажется, может вывезти из транса любого человека. Василе вошёл в свой вагон и сразу же почувствовал вязкий кислый запах. Как водится, в народных поговорках, носки пахнут более всего по весне. Побег от вездесущей урбанизации, судя по количеству людей в плацкарте, пользуется большим спросом. Вот только парадокс- людей в городах меньше не становится.

Но Василе не думал ни о каких побегах. Он скорее думал о чем- то, что можно найти. Вот и глаза его в тот момент были заняты поиском нужного места. Поиску, к слову, активно мешала маленькая собачонка, бегавшая по вагону, это никого не удивляло. Удивительно было то, что Василе все же нашел свое место, но оно было занято бездыханной тушей. Василе было попытался начать коммуникацию с телом, занявшим его, но это было больше похоже на разговор испанского конкистадора с жителем джунглей.

– День добрый, извините меня, у меня на это место билетик есть, а вы, наверное, перепутали- начал было разговор робкий студент

– Я… ничего никогда не путаю- ответило тело.

Василе почувствовал, как поезд начал двигаться

– Вы меня извините, но вот мой билет, здесь указано 15 место, вот 15 место. А вон, по- моему, друзья ваши, вы, наверное, перепутали- вновь попытался пойти на здравую коммуникацию Василе.

– Друзья? Нет друзей у меня. Место тюти,пшелотседова туда вот.– окончил разговор злостный нарушитель пространственных норм.

После этих слов собеседник Василе вцепился в стол обеими руками, обвил ногами ножки стола, начал скалиться и рычать. Соседнее место целиком было забито вещами, а на верхней полке спал молодой парень одетый так, будто едет он в этом поезде уже не первый день. Василе не воин, но дипломат. Решение проблемы началось с разговора с предположительными друзьями узурпатора места. Они сидели в дальнем конце вагона и выглядели, как типичные мужчины- труженики, едущие с вахты. К ним не хотелось навязываться, но компания выглядело до того колоритно и задорно, что даже самый робкий из юношей не побоялся бы спросить у них мнения насчёт современной молодежи или устройства жизни. Проблему Василе они поняли сразу.

– Дружище, это хамло село вот только недавно. Дружбу водить с таким- себя не уважать, обижаешь. А че он? Покусал тебя? Или ещё чего хуже? Мы это мудло быстро в рог бараний скрутим, выкинем прямо с окна- ответил самый лысый и поджарый из них.

– Да нет, ребят, спасибо вам. Я просто думал, может человек от веселой компании отбился, нехорошо же- ответил Василе.

– Не дай бог, чтобы он к нам прибился. Парень, ты если что, нам говори. У нас на четверых опыта общения с такими достаточно. Если хочешь, можешь с нами присесть, у нас все с собой, не обидим. – выступил с предложением пухлый мужчина, сидевший у окна.

– Спасибо вам еще раз. Я лучше пойду скажу проводнице.

Решение обратиться в высшие инстанции- это всегда рабочий метод и пытливый ум юного студента прекрасно об этом знал. Голос рыжей короткостриженой проводницы лет сорока трех придал моему юному другу душевного спокойствия. После недолгого совещания со «своими» в каморке проводников, она вышла и торжественно объявила Василе:

– Почему вы сразу не сказали? Высадим на следующей же остановке. А пока, пройдём, молодой человек, в качестве извинения за неудобства предлагаю проехать до Новгорода в купе.– улыбаясь сказала она.

Василе был рад такому стечению обстоятельств и сразу же согласился. Наконец- то в движущемся вагоне можно было присесть и отдохнуть после такого долгого ожидания на перроне. Купе было полностью свободно. Удовлетворившись своим везением, Василе задремал, но блаженство продлилось совсем недолго. Сну помешал звук трости, бьющейся об металл. Дверь открылась. В проеме стоял опрятного вида старикан, его лицо украшали борода и очки в квадратной оправе, на его голове была плоская шляпа, волосы его были больше светло- русыми, нежели седыми. Довольно часто лица людей отражают их желания незаметно от них. Лицо старика отражало явное намерение хоть с кем- нибудь поговорить:

– Доброго времени суток и бытия, молодой человек! – довольно веселым голосом проговорил старикан.

Василе немного отдохнув решил не отказывать старику в общении. Довольно странно для жителя большого города, но не странно для моего друга.

– Доброго! Вернее, здравствуйте- присев на полку ответил Василе.

– Эх, молодой человек. Еле успел сюда, вы не представляете. Все уже подчинили себе, а время все никак. Вы куда путь держите? – с каким- то явным и интересным говором спросил старик.

– Вообще до Уфы, а там уже смотреть буду.

– Ох, по работе едете? Ну неет. Какая уж там работа. Путешествуете, видимо?

– Да, можно и так сказать, а вы куда путь держите? – отзеркалил вопрос старика и сказал Василе.

– Ох, далеко, молодой человек. Очень уж вы любезны. Давно такого не слыхивал в своих скитаниях, если можно их так назвать. А вас зовут то как? – с явным странным интересом спросил старик.

– Васил…

Василе почему- то осекся, он уже давненько не задумывался о том, как именно ему представиться собеседнику. Ему казалось, что именно этот приятный дедуля все поймет, так оно верно и было бы, но он решил представиться, как обычно

– Василий. А как можно к вам обращаться?

– Федор. Федор Кузьмич

Новый попутчик сделал акцент на букве У. Василе это заметил, от его внимания не ускользнуло и то, что говор старика был явно южный

– Очень приятно познакомиться. Извините, разрешите поинтересоваться, вы, случайно, не с юга?– спросил Василе.

– Нет, совсем нет. Родом я из северной нашей столицы, просто жил уж долгое время то там, то сям. Повидал многое, повидал многих. Правда иногда совсем из жизни выпадаю, вот к примеру, о чем пишут сейчас?– спросил в ответ его новый попутчик.

– Вы про литературу? Современных почти не читаю, извините. В попсе сейчас одни слабодушные писатели, которых принято освистывать в интернете. Один раз брал книгу чью- то, очень мне она понравилась, а потом мне объяснили, что именно вот эту книгу нужно всей интернетной ватагой топтать ногами наотмашь. Тогда и начал что- то проверенное временем читать.

– Молодой человек, где- где сейчас одни слабодушные писатели?– с неподдельным интересом спросил Федор Кузьмич.

– Ну в попсе, в области популярной литературы.

– Ах, англицизмы, прекрасно. Новые времена рождают новую кровь для языка. Но это совсем не то. Какие темы сейчас новые в толках разных людей? Что чаще всего обсуждают?

Василе немного замялся и задумался. Что вообще происходит? Вот даже спроецировать эту ситуацию на себя сложно. Подсядет ко мне какой- нибудь старик и начнет спрашивать какие- то общие фундаментальные вопросы о жизни и что делать? До этого их не спрашивали, да и выглядит это как минимум странно. Но любую странность всегда можно списать на неловкость при первом общении.

– Все сейчас говорят про самоопределение. Вот, например, заходишь ты новости почитать с утра, а там на весь экран реклама очередной онлайн лекции от безработной женщины, пирующей на средства мужа, под названием- «Обрети себя». И учат там понимать себя, слушать себя и другой ерунде- довольно злостно о наболевшем сказал Василе.

– Так если помогают, то чего плохого? – с искренним удивлением спросил Федор Кузьмич.

– Помогают, но за деньги ведь.

– За деньги?!

– Да. Вот и пользуются обездоленными, в духовном плане, людьми.

Диалог был поставлен на паузу. Обе стороны обдумывали что- то свое. Тишину прервал Федор Кузьмич, сказав, глядя в окно:

– А вы хотите себя понимать?

Василе вновь замялся. Его собеседник вызывал системные сбои один за другим.

– А кто не хочет? – ответил юный студент.

– Каково ваше имя? – задал еще один странный вопрос старец.

– Ой, извините, мне кажется я говорил. Меня зовут Василий

– Не извиняйтесь, Василий. Вы просто не поняли моего вопроса. Я спросил про ваше имя. Вас зовут Вася?

– Ну да

– Но вы же сказали, что вас зовут Василий. Имен не может быть два. Иначе это попросту два разных человека. Современные люди настолько часто употребляют в своем обиходе слова совсем не по их значению, что совсем забылись. Имя- это то, как называет себя человек сам, и как к нему обращается Бог. Зовут- то меня Федор Кузьмич, но имя мое совсем не таково.

Василе немного напугал этот короткий монолог, но вместе с тем он вызвал в нем неподдельный интерес. Намечался отличный материал для практики.

– А как узнать свое имя?– спросил Василе.

– Вот тут- то и нужно прислушаться к себе. Один режиссер как- то мне сказал, что он узнал свое имя тогда, когда жена позвала его во сне. Но это был не просто набор букв. Имя- это целая наука. Не думаю, что вас зовут- «Вааасииилииииий».

Федор Козьмич с гробовой интонацией протянул каждую гласную, а потом довольно ехидно улыбнулся.

– Это довольно интересно, а сколько можно узнавать свое имя? Нужно же время рассчитать, долгий же процесс, наверное.– вновь с интересом спросил молодой студент.

– Имя можно узнавать всю жизнь. Только вот лучше бы, чтобы вы только его и знали- загадочно ответил старик.

– Почему? Извините, а зачем его тогда вообще знать, если только ты и будешь к себе обращаться? – парировал вопросом Василе.

Старец задумался и хмыкнул:

– Вы же знаете, что в древности имя главного животного племени хранилось под строжайшим секретом?– издалека начал свою мысль Федор Кузьмич.

– Если честно, то только сейчас узнал, извините- со стыдом ответил Василе.

– Не за что извиняться, молодой человек. Делали это потому что тот, кто знал имя, мог управлять.

Василе вспомнил что- то из старой сказки про Румпельштильцхена. Про историю и тотемных животных он совсем не знал. Да и сказки он не помнил. Помнил лишь мультфильм.

– Что- то вроде голосового пароля?– сделал предположение Василе.

– Возможно, но все намного проще. Речь про обычное взаимодействие. Вот смотрите, Василий, подайте мне подушку с верхней полочки.

Василе механически потянулся к верхней полки

– Спасибо, Василий, не нужно. Присядьте. Как вам? Только вот человек отзывается на множество слов. А теперь, представьте существо, у которого всего одно имя. Его не зовут громовой орлик или громовой орелище. Племя может звать его только Ку УнхВа. То бишь, Громовая Птица. Только на это имя он отзывается, только назвав это имя к нему можно обратиться, только сказав это имя его можно разгневать. И вы только представьте, Василий, соседний клан молодых угарелых ребят под предводительством старого мудрого вождя вдруг узнает имя вашего священного божества. Они ходят вокруг, выкрикивают всякое и хулят в самых разных оскорбительных высказываниях. Василий, ну просто вообразите себе, у вас есть любимый пузатый кот по кличке «Тёма», которого вы просто боготворите. Иногда кажется, что он управляет вами. И вот, проснувшись рано утром, вы под своим балконом обнаруживаете группу неприятных личностей с плакатами- «Тёма, твои предки сдали Египет, труслявая ты тварь». А потом эта же толпа начинает скандировать- «Тёма!Тёма!Тёма!», естественно кот решит проверить, что там да и как. Аналогия, конечно, пошлая и неточная, зато крайне понятная. Более того, во время первобытных захватов территорий в первую очередь разрушался тотемный столб. Понятно почему.

– Не дай, конечно, бог такое пережить хоть кому- то. Согласен. Если бы знал, что какие- то упыри будут так про моего кота писать, в жизни бы нигде его имени не упомянул бы. А как это связано с познанием и обретением себя? Может послушаю Вас и свои курсы по познанию себя открою?– иронично спросил Василе.

– Если вы свои курсы откроете, то познание вам закроется сразу. Откроются двери к деньгам и другому мирскому, но разве это счастье без познания?– ответил вопросом на вопрос старец.

– Сейчас, кстати, активно пишут про деньги и приумножение своего капитала.

– Ох, бедные люди. Рано или поздно, у них будут все деньги мира, а потом что? Вот встанут они в огромной янтарной комнате, забитой деньгами. Справа будет красивый чайник, на столе будут стоять фаянсовые тарелки с явствами. А дальше что? Вроде, добились своего. Остается только, прости господи, руки накладывать. В такие моменты люди осознают, что не деньги были их целью, а что- то другое. А некоторые не осознают и продолжают бесконечно складировать фаянс в свои бездонные клозеты. Не представляете, все это тоже относится к обретению себя. Вот такие молодые люди пытаются себя просто купить. Задарить самого себя подарками, чтобы настоящий их «Я» вышел наконец- то и сказал что- то вроде- «Лешенька, та зачем оно тебе все сдалось? Ты не видишь, как люд простой живет? Шел бы просто в монастырь, а все остальное отпиши хорошим людям». Тактика иногда действенная, конечно. У Льва Николаевича Толстого вот получилось, да жалко поздно. Ну что я все про себя и свои методики, вы лучше, Василий, расскажите, что предлагают там у вас для познания. Вы же, наверное, в университете учитесь.

– Эмпирические методы, наблюдение там, индукция и дедукция…

Пока Василе говорил, старец копался в своей сумке. Вопрос был явно задан для получения пространство под маневр.

– Эх, молодой человек. Это все не то. Позвольте познакомить вас с самым главным источником познания себя.

На этих словах Федор Кузьмич поставил на стол полуторалитровую стеклянную бутыль без всяких этикеток.

– Алкоголь?– с неприятием спросил Василе.

– Ну вы скажете, Василий, это слишком пошло. Главный источник познания себя- приятная беседа. Ее, кстати, можно вести и с самим собой. А это просто кагорчик, я сам делал, кстати- ответил старик.

– Вы меня простите, но я не пью.

– Понимаю, но вы же не против будете, если я слегка? Тут и осталось немного.

За окном проносились кустарники, деревья, реки, дома, людские жизни и тени. Столица была оставлена позади, впереди ждала первая остановка на долгом пути Василе к его настоящему и будущему.

Слово за слово и коммуникация была налажена. Из купе повалил раскатистый хохот. Василе понравился его новый попутчик. С ним они спорили, смеялись и грустили на протяжении вот уже трех часов.

Обсуждались фундаментальные философские постулаты.

– Василий, я же вам говорю, ну если бы я этому Зенону камень кинул бы в голову, то он бы и увернуться не успел бы!– говорил Федор Кузьмич.

– Думаете? А мне кажется, что они там в Древней Греции всему были научены и опыт имели. Не вы первый подумали о проведении такого эксперимента- отвечал Василе.

– Ох, так и представляю. Сажает перед собой Зенона его учитель и говорит так вполголоса- «Зеня, ты бы головушку поберег. После твоих слов только и хочется, что камушек в тебя кинуть»

Далее беседа перетекла в область литературы, потом кинематографа, а затем кагор кончился. Василе предложил взять что- нибудь в вагоне- ресторане или еще где- нибудь поблизости, провиант тратить совсем не хотелось, а его собеседник был совсем не против. В вагоне- ресторане было не слишком людно, сидел там лишь узурпатор старого места. Сидел он с закрытыми глазами, покачиваясь в такт стука колес поезда. Василе хотел было подойти к прилавку, чтобы хорошенько разглядеть ассортимент, но узурпатор остановил его движением руки, затем широко улыбнулся и открыл глаза.

– Мне вот эти четыре нижних зуба узбек в армии выбил. Я тогда спал, а он хвать душку и того. Проснулся я, сплюнул зубы- то мои и пошел его лупить, че поделать, да?– начал разговор со странного заявления мужчина.

Василе уставился на него, как на полоумного, одобрительно хмыкнув.

– Малой, ты прости меня, я просто человек такой вот уставший, ну че поделать со мной, да? Ну вот так, житья нет просто, садись рядом.– снова попытался пойти на контакт мужчина.

– Вы меня извините, меня там друг ждет- тактично пытался откланяться Василе.

– Да не ссы ты, я тебе возьму что- нибудь. Тебе какой чай? Ай, возьму черный, да? Тебя как зовут, паря? Ты меня еще раз извиняй, такой уж я вот,да?– странно начал беседу мужчина.

– Вася- решил ему подыграть Василе.

– Вася, слушай, вот еще, да. Было дело, парень бинтом руку свою обмотал в армейке, а потом лупанул по стене, она у него и обмякнула, ну а че поделать, да? Хочешь жить- умей вертеться, хехе. Он потом в санчасти за жопы щипал этой рукой самой медсестер еще месяца три, пока его домой не отправили, ну приколист был парень, что еще сказать. Дело было, кстати, за три дня до того, как меня мышь укусила за ухо в этой же части, ты приколи? Вот прям мышь, вот прям за это вот ухо, ну да.

Василе было трудно терпеть этот словесный понос, сдобренный постоянным бесцельными вопросительными предложениями, он совсем не мог оценить мотивацию и душу простого русского парня, спрятанную за сложными коммуникационными надстройками, поэтому было принято решение ретироваться:

– Вот это ужас. Надеюсь, сейчас все хорошо. Я пойду, наверное, меня там правда ждут.

– Вот все вы так- «я пойду, меня там ждут». «Ой, херовенький из тебя муж, пойду я, наверное, меня там ждут». Никто нихера вас нигде не ждет, ждут вас только мрак и смерть, да и то не особо. Думаешь, интересно твоей смерти смотреть за тем, как ты помирать будешь? Нет! Сначала может и будет у нее там какие ожидания,мол, ох, ну вот этот точно помрет хорошо, броситься на танк там или дитя спасет с горящего дома. А хер там плавал, чипсов обожрется и резко со стула встанет. Пару таких человечков, да и смерть ждать перестанет. Поэтому, Вася, понял я, что нужно договора заключать с духами, вот они точно ждут. Моя от меня ушла, я месяц по рыгаловкам чалился, пока другана толкового не нашел. Он мне все объяснил, разъяснил, книжку дал и еще вдогонку пивка купил. С тех пор вот езжу, подношения делаю. Сейчас вот поеду задабривать духа леса. Ты на меня, как на шизика не смотри- то, я сразу все понимаю. Дебилом то меня считай, да это мне хоть какую- то веру и надежду дает, понял? Это вас там, ваше поколение, отбили полностью. В плане веры, конечно. Одни бабы с их гороскопами спасают, дай бог им здоровья, хоть какая- то преемственность. А где у парней вера в чудо? В жопе она, Вася. Вот ты веришь во что- нибудь?

– Ну допустим, верю. Даже много во что.– сдержанно отвечал молодой студент.

– Ох, значит ты парень толковый, из тебя много что выйдет. Глядишь, будешь сидеть на моем месте лет через десять, хехе. Шучу, не дай бог. О, Вась, Рязань походу проезжаем- ответил мужчина.

Василе уже встал изо стола, держа в руках две котлеты в панировке и чай, но его вновь остановили:

– Настучал на меня?– спросил мужчина

– Нет- твердо ответил Василе.

– На твоей совести, малой. Все, иди. Иди куда там шел- пробурчал мужчина, вновь закрывая глаза.

Федор Кузьмич активно рассматривал книгу, которую ему вручил Василе. Дверь в купе распахнулась. Непонятно, кому больше был рад Федор Кузьмич, своему попутчику или обеденному перекусу. Разговор продолжился, но уже совсем по- другому. Происшествие в вагоне- ресторане не прошло незамеченным. Василе тут же доложил обо всем.

– Так, вера говоришь? Духам подношения делает? Ну это дело благое, кушать всем надо, кто- то вот курицей подпитывается, а кто- то верою. Как бы не исчезло это все- начал разговор Федор Кузьмич.

– Да нет, не бойтесь. Сейчас модно все вот это, верить в звездных проводников, заниматься медитациями, бегать. Мне кажется, не прав он совсем, просто с грусти ляпнул.

– Вера- это вещь мощная, скажу я вам. Вот гостевал я дорогой недавно у мужчины одного, он пирамиды построил, значится, почти как в Египте, место то в нижегородской области. И вот этот мужчина верил там в какое- то гиперболическое поле, конец света и многое другое. Совершенно адекватнейший человек. На любой мой вопрос отвечал. Вот спрашиваю- «А как вы поняли, что есть оно это ваше поле?», а он мне и отвечает- «Ну как его быть не может?» и сразу понял я все, Василий. Так звучит только человек, уверенный в себе. Мы с ним побеседовали еще чуток, а затем он меня со своим сподвижником познакомил, а тот уже был математик, помогал ему с поиском этого поля. Вот в нем веры особой не было, скорее просто ремесло. Это их и отличало. Один верил и зиждился на вере своей, а другой, если разрешите выразиться, камень тесал и помогал.

– А вы много где были! Вот бы и мне так, у меня, извините пожалуйста за такую историю пошлую, из подобного было только то, что в одном московском подвале я нашел надпись- «Леша, где алименты?», мне показалось, что написано была эта надпись кровью. Страшно мне тут же стало. Почему именно в подвале? Может надпись и не для меня совсем предназначалась. Может это была точка спиритического контакта с потусторонними силами, бедная женщина старалась там. Наверное, алиментов никаких не нашла, а ее послание прочитал не вожделенный дух Леши, а какой- то там любопытный Вася с четвертого подъезда. А я все давно хотел увидеть что- нибудь эдакое, столкнуться с чем- нибудь. Вы извините меня, что я жалуюсь, но скучно совсем. Может и поехал я для этого

Федор Кузьмич после этих слов невероятно задумался. Так сильно он еще не погружался в раздумья за все время пребывания в поезде. Скорее всего, этот момент и был переломным для дальнейшего путешествия

– Давно хотели бы? Ну ничего, у вас еще впереди много чего, дай бог.– задумчиво сказал старик.

Поезд тронулся со станции «Рязань- 1», Василе увидел, как сотрудник в полицейской форме за окном уводил пьяного узурпатора его места номер пятнадцать в плацкарте. На секунду они пересеклись взглядами. Лицо у него было разочарованное.

– Знаете, Василий, что- то я совсем устал. Дорога у нас дальняя, нужно чуть подкопить сил для дальнейших бесед. Вам советую того же.

Было решено вздремнуть. По словам Василе, заснул он тогда довольно легко. Сны ему снились престранные. Из всего, что он мне рассказал, я запомнил лишь то, что он приклеился к гигантскому дереву, по которому бегала странная белочка. Прости, дорогой мой друг, просто из- за жены давно выработал привычку не запоминать сны. Вокруг летали два ворона, а потом неожиданно пришел инспектор ГИБДД и сказал, что здесь, собственно, приклеиваться нельзя. Василе лишь позабавило столкновение мифологичности и бюрократичности происходящего. Очень завидую, если честно, твоим снам, дорогой мой друг. Мне после работы только и снится, что поломанные генераторы, да прыгающие WD- 40. Проснувшись, Василе еще долго представлял себе, что было бы, будь разные потусторонние силы и существа существовали бы наравне с нами в нашем мире. Всадник без головы пытается сдать на права, монстер Франкенштейна заполняет форму Б612 в местной поликлинике и слова сказать не может вероломным старушкам, что пролезают через очередь, языка- то у него и нет. Действительно забавно, но вместе с тем и как- то грустно. С этими мыслями Василе проехал вплоть до станции Зубова Поляна, где его и поджидал вход в кроличью нору. Тонна стали на колесах подъехала к остановке близ небольшого поселка. Лицо старика становилось все веселее и веселее по мере приближения к пирону. Молчание прервал хриповато- задорный голос

– А вот и моя остановочка, Васенька. Очень приятно было пообщаться с кем- то молодым, наивным и приятным. Удачи вам! Думаю, что мы еще обязательно встретимся

– Вам спасибо за приятную компанию!

Федор Кузьмич встал со своего места и вышел из купе. Василе пару минут смотрел на сидение напротив, только спустя время он заметил, что его приятный попутчик забыл свою черную сумку. Капкан был заряжен, Василе проглотил наживку. Юный студент схватил забытую сумку и бросился к выходу из поезда. Люди слегка оглядывались вслед, но в поездах происходят вещи и поинтереснее. Тратить время несущегося человека в плоскости нашего абсурдного мира- совсем нерациональное действие. Пятисекундное внимание людей в поезде заслуживал скорее танцующий кот в костюме морячка, но никак не обычный молодой человек. В любом случае, речь сейчас не про это. Василе стремглав вылетел из поезда, Федор Кузьмич ушел на приличное расстояние, его силуэт виднелся возле хвоста поезда. Сумка была очень легкая, поэтому переход на сверхсветовую скорость был вопросом времени. Конечно, я приукрашиваю свой рассказ, но иначе было бы попросту скучно. Старец, услышав позади себя громкое пыхтение улыбаясь обернулся.

– Не думал, что мы встретимся так скоро, мой юный друг! Что случилось?

– В- в- в- в- ваша сумка. Вы. Вы ее в поезде забыли- запыхаясь ответил Василе

Василе принялся отдыхать после энергозатратного марафона, Федор Кузьмич похлопал его по плечу, в этот момент поезд начал трогаться. Капкан захлопывается. Руки Василе принялись безудержно стучать по поезду, но все безуспешно. Оставалось только сесть на лавочку, обхватить руками свои колени и горько заплакать. Но с другой стороны, телефон же он не забыл. Считай, все главное осталось при нем

– У меня же там все мои вещи, все вещи там.– очень грустно провыл Василе.

– Вот этот чемодан? Я видимо перепутал наши сумки, Васенька, вы меня простите. Я поэтому так беспечно и пошел.– беспокоясь сказал Федор Кузьмич.

– Правда! Хоть чуть от сердца отлегло. А с поездом что делать? Эх, ну почему именно со мной? Я так все и знал!– радостно ответил Василе.

– Не могу смотреть, кровью все сердце обливается. Вася, поезда тут каждые шесть часов проходят. Я вам билет сам куплю на следующий! Вы все таки из- за меня выбежали. Не смейте отказывать, средств у меня много, не бойтесь, не бедствую. Обижусь, в конце концов. А чтобы вам здесь не зябнуть, предлагаю к моим родственничкам сходить. Я их как раз навестить приехал, они очень гостеприимные. Все будет хорошо! Не унывайте! Пойдемте же. – хватая руку студента говорил старец.

Василе оставалось только одобрительно хмыкнуть и сказать

– Спасибо вам огромное. Давайте я с сумкой помогу, раз такое дело.

Пироном командовал дух настоящего русского полустанка. Женщины с переносными столами торговали сомнительной рыбой, мужчины продавали сигареты по завышенным ценам, а все это действо и буйство человеческих жизней сопровождалось прекрасным запахом цветущих полевых цветов, смешанным с запахом, исходящим от поезда. Вечер мягкой поступью опустился на все это прекрасное буйство около- индустриальной жизни. По правде говоря, я бы мог еще долго описывать подобные пейзажи. Даже в Василе что- то екнуло в этот момент, он захотел погрузиться глубже, может даже купить домик где- нибудь в хуторке, да попробовать пожить там, все было впереди. За этими мыслями он со своим новым пожилым другом провел сорок минут пути пешком. Василе был напряжен, шли они по грунтовой дороге, затем вообще по какой- то тропинке. Федор Кузьмич аргументировал такой маршрут следующим образом- «Вася, ну что же ты в самом деле, ты ж вдвое сильнее меня, отобьешься же, если нападу. Ха- ха! Ладно тебе, я тут просто был, если по дороге идти, то час пути выйдет максимум. А тут все местные ходят, вон гляди как вытоптали. Всю ежевику перетоптали!». Это немного успокоило Василе, но ненадолго. Хуторок уже начал виднеться. Казалось, что он совсем крошечный. Девять или десять приятных деревянных домиков. Деревья со всех сторон поглощали дома, а возвышающийся впереди холм выглядел, как гигантский погребальный курган. Прямо на нем стояла мельница, судя по всему заброшенная. На улице уже было темно, но ни в одном из домов не горел свет. К тому же было слишком тихо. Птицы замолкли, ветер перестал гонять листву. Время будто остановилось. Замолчали даже оба путника, так приятно беседовавшие всю дорогу. Уже войдя в хутор, Василе решил прервать молчание

– Странно как- то. Вроде темно, а свет не горит. Далеко ваш родственник живет?

– Да нет, Василий, вот уж здесь за поворотом. А свет не горит видно из- за того, что спать уж все улеглись. Тут люд рабочий, вставать нужно рано, хотя признаюсь тебе, так рано они еще на моей памяти не ложились. Видать жатва какая была.

На этой фразе они повернули за угол очередного опрятного домика, впереди стоял такой же. Только вот с интересной росписью на заборе, возле калитки стояла гипсовая фигурка петуха. Федор Кузьмич попытался постучать в калитку, но дверь открылась. Василе заметил, что это его насторожило. Они вошли во двор и сразу же пошли к входной двери. Она тоже была открыта. Напряжение росло с каждой секундой. Внутри была абсолютная тьма, которую Василе решил рассеять фонариком на своем телефоне. Возможно этот сиюминутный импульс, связанный с банальным страхом перед непроглядной темнотой, спас их двоих. Они были шокированы

– Боже упаси, Васенька, боже упаси. Что это тут такое?– беспокойно лепетал Федор Кузьмич.

Василе не мог ответить. Его накрыл всепоглощающий ужас. Начать стоит с того, что ручки у двери не было, ее будто выбили. Прямо на деревянной стене в прихожей зияли две дыры, которые видимо были пробиты кулаками. В центре стены прихожей был нарисован красный змей и что- то похожее на солнце. Все это, судя по всему, было нарисовано кровью. Василе моментально набрал номер бравой полиции, но заметил, что связи совсем не было. Его попытки поднять телефон и выйти из дома успехом не увенчались. Во дворе он заметил темную фигуру, судя по всему, приближающееся на издаваемый шум. Василе сразу же заскочил обратно в прихожую и прошептал старику сквозь сжатые от страха зубы- «Там кто- то есть, нужно отсюда бежать». Федор Кузьмич безмолвно потянул Василе за рукав в другую комнату. За тучами показалась луна, благодаря которой Василе увидел, как старец показывает ему на погреб. Они действовали быстро и решительно. Совсем без переговоров, взяли крышку одновременно и аккуратно залезли внутрь, предварительно закрыв за собой ход. Василе вновь включил фонарик на своем телефоне, ужас в этот раз был еще сильнее. В погребе лежала связанные какими- то тряпками семья. Они еще были живы. Отец, семейства, которому на вид было около пятидесяти лет, безумными глазами смотрел в пустоту, но увидев лицо Федора Кузьмича, его взгляд тут же изменился на более радостный. Старец вытащил из его рта ткань и развязал руки. Мужчина тут же принялся развязывать свою жену и взрослую на вид дочь. При этом он злостно и отрывисто приговаривал вполголоса- «Гниды, во гниды, ну они у меня посмотрят. Ну гниды, ну сейчас они глянут». Затем он вновь обратил внимание на старца и очень радостно прошептал

– Федор Кузьмич! Вы тут откуда? Вас эти твари тронули? Если да, то они так не отделаются, я не успокоюсь, пока каждый кишки свои высирать не будет. – говорил из полутьмы суровый мужской голос.

– Да что ты, Павел, тише. Там над нами вот один ходит. Васил, ты бы того, выключил фонарь. Я тут с товарищем хотел заночевать у вас. А тут такое. Вас ранили? Кто это такие?– спросил старик.

– Вроде нет, все закончится, можете у нас хоть всю жизнь жить. По гроб обязан. А твари эти… Единственное, что слышал от них самих- это культ какой- то гнидской змеи. В жертву нас точно хотели принести. Твари.– говорил мужчина.

– Павел, нужно же переждать, да за помощью отправиться. Их много? Не один же, всех же не сдюжим.– с нескрываемой тихой паникой в голосе говорил Федор Кузьмич.

– Один- то может и не один. Нас шестеро тащили, слышал от них, что они людей к мельнице поведут, а нас потом заберут. Хер пойми, что этим тварям нужно.

Только сейчас, слегка оправившись от шока и ужаса, Василе заметил странные звуки и невероятно едкий запах

– А чем пахнет?– прошептал Василе.

– Твою мать! Керосин!– тихо воскликнул спасенный мужчина.

Гибель в огне от рук каких- то странных змеелюбов- участь не из самых лучших. Действовать пришлось быстро и решительно. Отец семейства в два движение достиг выходы из погреба, вслед за ним ринулся Федор Кузьмич. Василе в этот момент помогал дамам. Послышались звуки борьбы. Вся братия оказалась наверху. Василе смотрел на пудовые кулаки отца семейства, летящие прямо в лицо неясному лежащему типу. В его голове были только и мысли о том, какой путь его привел. Многие люди, сидя в своих бетонных конурах только и думают втайне от других- «Ох, оказаться бы мне героем какого- нибудь романа в письмах. Чтобы тяжбы были, чтобы думы были», но при этом сами нещадно огораживают себя от подобной жизни. Вот раз ответили хотя бы на спам, глядишь бы и закрутилось что- нибудь. Василе очень повезло, он тоже всегда мечтал стать героем приключенческого фильма. Судьба оказалось к нему благосклонна не до конца, ведь поместила его на эти страницы. Страницы куцевато сложенной летописи за моим авторством. Одержав победу, мужчины приступили к кустарному допросу. Но добились они всего лишь неясных зловещих смешков и фразы- «Ну ты и тупой, мужик». Деревня вдали от чужих глаз, ночь, отсутствие любой связи с внешним миром. Все это напоминало грошовую страшилку для пионеров, которой меня когда- то пугали у костра, но Василе видел в этом сейчас ростовой костюм панической атаки. Слова летели через него, лишь в ушах стоял неясный звон, хотелось просто сбежать, но рука Федора Кузьмича тянула его куда- то на улицу. Бедный мой друг, сколько же тебе пришлось пережить. Женщин оставили в доме. Василе не слышал ничего, но догадывался, что идут они к той самой мельнице. Он думал о картине, которая висела на стене кухни. Луна осветила ее настолько, что оказалось возможным понять лишь общую композицию, детали были утеряны в кромешной тьме ужасной ночи. Василе увидел палубу корабля, устремленного в сердце океана. На переднем плане стоял моряк, смотрящий в бесконечную синеву обволакивающего неба. Картина была написана широкими мазками, контуры растворялись друг в друге. Василе чувствовал себя моряком, растворяющимся в морской посудине. Дома и деревенские пейзажи превратились в мешанину, он не понимал зачем и где находится. Вот стоит прекрасный дом, который наверняка согревал многие поколения. Было бы логичным предположить, что у этого дома есть богатая история. Быть может, именно в этом доме был когда- то последний оплот язычников. Язычник- отец приходил домой, целовал в лоб свою язычницу- супругу, затем спрашивал, как дела у их язычника- сына, садился на свой языческий стул и закуривал языческую самокрутку. Потом пришел староста с добрыми молодцами, отправил всю эту братию куда подальше, а дом переоборудовали в библиотеку. От этого дома и следа не осталось. Окна были совсем недавно выбиты, дверь очень печально висела на последней петельке, а внутри царила полная разруха. Эта картина пронеслась мимо Василе с огромной скоростью, оставив только широкий мазок краски в периферийном зрении. Трое мужчин неслись в ночи к большому кургану без всякого плана. Только на середине пути они заметили, что возле мельницы сияют огни. Дома перестали быть дружелюбными и уютными. От того вида, что представал при входе в деревушку осталось абсолютное ничто. Дома смотрели на путников потухшими безжизненными глазами. Каждый заворот казался Василе фатальным, он даже не осознавал, что именно может их погубить, все смешалось в одном ужасном грязном копотном чане. Он не понимал, зачем все это происходит и зачем во всем этом нужен глупый мальчик из Москвы. Когда миновал последний «потухший» накренившийся от многолетнего противостояния ветрам дом, трио ступило на длинную вытоптанную дорожку, ведущую к вершине кургана. Сень величавых тополей и дубов полностью укутала во тьме любые передвижения по этой дорожке.

– Ненавижу эту убогую дорогу. Мне здесь и днем не по себе- прошептал отец спасенного семейства

Путь до вершины казался невероятно долгим. Василе казалось, будто он маленькая улитка, ползущая куда- то в сторону вершины Хуашаня. Маленькая улитка не была готова к тому, что она увидела на вершине. Мельница была окружена факелами, стоящими на длинных деревянных ножках. Сама же древняя постройка была укутана громоздким рисунком. Гигантский кроваво- красный змей обволакивал старую мельницу, будто повиснув на ней. Голова кровавого змия опускалась к земле. Хтонический ужас происходящего усиливали растворяющиеся и появляющееся тени, они кружили вокруг зловещего места, но ни одна из них не вышла на свет. Казалось, что тьма укрыла в себе тысячи диких зловещих зверей, по другому их не назвать. Различимы были лишь темные капюшоны и блистающие глаза. «Тени» даже не заметили появления лишних людей на месте ритуала. Подобно пчелам, они были погружены в собственные обязанности. Уверенность и излишняя автоматизация действий сыграло против них. Очевидно, что все это было распланировано давно, все работало, как часы. Благодаря этому, Федор Кузьмич заметил, как одна из «пчелок» в темном капюшоне завязывает руки пожилой женщине в одном из амбаров. Свет от факела падал настолько удачно, что можно было разглядеть даже лицо.

– Значится так- начал резким шепотом излагать свой план отец семейства, который так и не представился- амбаров тут всего два, вон там раз наши сидят, нужно им помочь. А че во втором амбаре, хер его знает, он вообще заперт. Туда нам нужно лезть обязательно, мы его отродясь не запирали, а эти решили запереть. Если там наши сидят, то помочь им нужно. Обязательно.

Василе стал немного приходить в себя. Первый шаг был сделан, осознание и принятие. Он больше не в большом город, он не в кружке стихописцев, он столкнулся с тем, чего искал. Это ему уже тогда было понятно. После такого не возвращаются домой в добром здравии и духе. Может тогда что- то надломилось в нем, а может попросту вырос новый поведенческий мост, позволявший выжить. В критических ситуациях человеческий организм способен подстроиться под множество условий, иногда это правило работает и на психику в случае захвата деревни культом неизвестных ублюдочных тварей, поклоняющихся непонятно кому.


Л- л- ладно- дрожащим голосом шепнул Василе- там вон они вроде все отошли от этого амбара, вы давайте в открытый, а я проверю, ч- ч- ч- ч….я проверю, что там в закрытом.

Его спутники безмолвно кивнули. Запертый амбар был вне света факелов. Откуда они только их принесли? Неужели все такие ребята всегда носят с собой факелы, темные мантии и всякое подобное? Где соответствие новому времени? Неужели, деятельность непонятного зловещего культа настолько консервативна? Не верю. Уже тогда я понял, что работают бездарные затхлые желторотики. Но буду честен, их способность планировать и воплощать планы – довольно хороша. Сердце Василе не сбавляло ритм ни на секунду, подгоняя его. Ползком, подобно змее, он подполз к закрытому амбару. На удивление, боковое окно было открыто настежь. Видимо, его забыли закрыть. Одним прыжком Василе достиг оконной рамы. Все складывалось очень удачно, он тайно вошел в закрытый амбар. Внутри, наверняка, было душно и жарко. Василе совершенно не ожидал, что внутри амбара будет гореть свет. На стенах висели два старых керосиновых фонаря, где их только откапали? Фонари позволяли разглядеть происходящее в амбаре. На полу совершенно пустого здания лежали связанными шесть человек, трое девушек и трое мужчин. У двоих виднелась кровь на одежде. Эти двое были здоровенными мужиками. Рот каждого был заткнут импровизированными кляпами из ткани. Слава богу, двое раненых были живы. Более того, они были активны. Оба сразу же хотели выбить дверь амбара и ринуться в бой, но их остановил безмолвный жест Василе. После того, как все были развязаны, молчаливый спаситель в лице городского студентика вновь жестом показал на окно. Мужчины полезли вперед, чтобы, если того потребовал бы случай, они могли сразу же ринуться в оборонительный бой. Василе решил лезть последним, чтобы помочь женщинам. Все шло крайне гладко, из окна виднелись снующие взад и вперед капюшоны, которых совсем не волновал закрытый амбар. Виднелся оттуда и открытый амбар, из которого потянулась импровизированной шеренгой большая группа спасенных людей. Но прекрасная госпожа Фортуна не может всегда сопровождать своих избранников, иногда ей нужно отлучиться и отпустить вожжи человеческой судьбы. В данном случае, это произошло после того, как за последней женщиной захлопнулось с оглушительным треском спасительное окно. Неудивительно, что сразу после этого послышались различные крики от простых нечленораздельных «Ааааааааа» и «Ловите их!» , до ответного «Сраные твари!». Нужно было как- то спасать положение. Тогда- то и проявились первые зачатки создания абсолютно нового человека в теле московского паренька. Василе схватил керосиновую лампу и вышиб плечом с двух попыток дверь амбара. Уже тогда чувствовалось, что внимание от беглецов было переключено в сторону неясного агрессора из тьмы. Василе в считанные секунды бросился к мельнице и с абсолютно животным ревом метнул лампу в деревянные лопасти мельницы. Бросок был очень меток, он пришелся ровно на середину конструкции таким образом, что огонь перешел равномерно на все четыре лопасти. После этого было решено спасаться бегством. Главное, что создалось пространство для маневра жителям хутора. Возможно, ставка была сделана на их помощь, но ставка не сыграла. Олимпийскому метателю керосиновых ламп не дали пробежать и десяти метров. Темная гурьба накрыла его. Кто- то связывал, кто- то принялся дубасить всеми доступными конечностями. В конце концов, Василе был отправлен в нокаут ударом какого- то молодого щеголя с хитрым прищуром. Последнее, что он успел разглядеть перед погружением в бессознательность- грустное лицо спасенного отца семейства, убегающего в темную пучину ночи. Никто и не думал помочь. Ночь была прекрасна в своей темной вязкости. На небе было ни звезды, луна окончательно освободилась от оков туч и осветила организованно уходящую в лесную чащу таинственных людей, тащивших за собой на веревке тело молодого парня в модной одежде. Эх, был бы я тогда в тот день, они бы и пальцем не тронули моего друга. Василе совершенно не помнил того, как он покинул прекрасную подгорную деревню.

Знаешь, в былые времена, кино крутили на пленках. Крутили их на больших бабинах. Киномеханик осознавал, в какой момент нужно переставить бабину благодаря появлявшимся на экране желтым кружкам. «Сигаретные ожоги». Так вот, тело твое, мой друг, наверняка, болело на утро, как после сеанса прижигания сигаретами марки «Беломорканал». Произошел переход состояний. Еще вчера в деревне в сумерках захваченного дома посреди прихожей стоял мальчик, смотрящий на огромный всепоглощающий океан. Гигантская волна шла на мальчика, а он только и смотрел на нее до тех пор, пока не решил нырнуть в пучину. Выбор в таких ситуациях зачастую не подразумевается. Тебя смывает гигантская волна новых событий и шокирующих ситуаций, ты сходишь с ума и теряешь контроль. Или же ты можешь занырнуть поглубже прямиком в течение судьбы и с достоинством пройти все ее испытания. Мальчик решил, что его выживанию более потворствует второй вариант, и сам того не понимая погрузился в глубокий омут. Прости за такое высокопарное описание, мой друг, но было все действительно как- то так. Ты и правда герой в моих глаза.

Василе проснулся привязанный к подобию трубы от громкого грохота в импровизированной тюремной клетке, оборудованной внутри передвижного железного вагончика. Солнце палило с самого утра, поэтому атмосфера внутри потихоньку накаливалась. Окно было открыто, но это слабо помогало ситуации. Грохот исходил от его «сокамерника», который был привязан на пять метров дальше. Он топотил ногами по жестяному полу, стенам, да и вообще по всему, до чего мог дотянуться его ботинок. Выглядело это все со слов Василе таким образом, будто нога этого человека существовала отдельно, пытаясь ритмично сообщить что- то. Сам он лежал неподвижно, его лицо было накрыто подобием тканевой тряпки, видимо это была импровизированная защита от насекомых. Василе промычал и привлек внимание своего товарища по несчастью. Тот снял со своего лица плотную тряпку и удивленно выстрелил взглядом в своего сокамерника

– Васек, ты? Тебя- то где гниды эти взяли? Ехал же ровно себе на пятой точке своей в поезде, нет?

Сокамерником Василе оказался узурпатор места в плацкарте.

– Я- я- я- я…– заикаясь начал говорить Василе.

– Да ты не заикайся, Вась, эти лохи пальцем не тронут, разве что потаскают, что- то они задумали, я хер пойму. Шептаются постоянно, ходят в своих балахонах. Хоть жрать нормально дали, на том спасибо- ответил сокамерник

– А- а- а вас- то где они взяли? Я же видел, в- в- в- вас из поезда высаживали- приходя в себя спросил Василе.

– А? Это точно, твари заметили, что у меня бюлета тю- тю, хехе. Прям после того, как ты вышел, ко мне из другого вагона контролер подошел. Ну че делать, глотки резать что- ли розочкой? Не, если так свыше решили, что я высадиться должен, то ладно, че поделать, да? А…Так вот, меня как высадили, посадили в бобик. Ко мне этот в фуражечке рядовой или кто он там, поворачивается такой и бряк- «Мужик, мы щас на дело еще поедем, тебя оформим попозжее. Там рельсы дальше на дороге херанули, проверить нужно, протокол написать. У тебя выбора особого нет, это я тебя так оповещаю, хехе». Вот и поехали мы куда- то в глухомань полную, ну вот натурально пердь какая- то, да. Короче, ехали мы там ну час может, я не знаю, че их вызвали с такой дали. Едем втроем. Я и два вот этих в фуражках. Они там чет говорят, я о своем думаю, но чувства странные у меня еще тогда появляться начали. Понял, да? У меня такое чувство в животе было еще когда от меня моя женушка свалить хотела. Чуял я тогда уже, да думал, что компот просто уже переспевший был, так оно и было, но ведь и баба моя угнала. Сигналы, короче, от вселенной я улавливаю, но воспринимаю пока плохо. И вот мы все ближе, а живот у меня все больнее. Ну я посетовал снова на морс из вагона- ресторана, та фиг там плавал. Мы подъезжаем, темнота кромешная, на дороге никого, мы в глуши какой- то полной. Видно лишь, как деревяшки на поездной дороге отсвечивают, а рельсов то и нет, понял да? Вообще нет. Как свистнули, так все. Ну эти в фуражечках там куда- то чет отошли, я почуял, что тут мой шанс. Они думали, че, козленка какого- то на заднее посадили? Хер там, там такой козел, что машину перепрыгнет и не заметит, понял да? Ну вот, я сижу- прикидываю. Дверь задняя то вообще хлипкая, а че взять? У них там из событий только покушение на гусей или че там. На соплях, короче, держится дверь, понял да? Ну я по ней двумя ногами херак. Руки мне вязать не стали ребята, спасибо им, а че взять с меня? Я опасный какой рыцыдывыстчто- ли какой? Так лишь на поезде хотел без билета шмыгануть, людское же, понял да. Ну вот бегу я куда глаза глядять по дороге этой какой- то безобразной, про себя думаю, что вообще как- то мутно. Я хоть с духами там на одной волне, но такое вообще не по мне, Вась, понял да? Не маленький уже, а темона давит и давит. Ну вот увидел я свет какой- то, подумал, что это друзья мои в фуражечках, шмыгнул в кусчера, а там хопа, четыре рыла в каких- то мешках мусорных сидят, на меня зыркают, а у двух в руках рельсы. Эти дебилы их украли и затаились прям там, нет бы куда сразу свинтить, ну может ждали кого, кто его уж знает. Ну вот и этот с рельсой в руках мне тюк по головешке, ну я и обмяк сразу. Вот так вот, Вась, понял? Проснулся ночью уже вот тут на привязи. Они успели побеседовать со мной даже, с тобой тоже болтать будут. Ну мракобесы, конечно, конченные, Вась, я тебе скажу. Это я тебе как духовный мост между человечеством и русскими тополями говорю. Я как услышал, кто они и о чем они, сразу стыдно стало за все наше дорогое и любимое мне мистифицированное общее пространство. Ну хоспади, ну есть же хорошие вещи, рунами бы лучше занимались, чем этим. Ты, Вась, пойми, они верят в гигантскую невидимую змею, которая обвилась вокруг мира нашего. Ну что за извращения. Я сам вообще темный человек, но даже я знаю культы змей получше и покраше, а это прям вот вызывайте врача, да везите меня в склифасовского, понял да? У нас вот в армии тоже парень был, с ним случай вот. Он как- то вот ремень просрал, у него командир по роте спрашивает- «Товарищ, где ремень ваш», а он ему- «Уполз, товарищ командир взвода, сейчас найду» и как с разбега в стену врежется, его потом дембельнули по головушке, сейчас держит две автозаправки под Костромой, вот так вот.

Голова у Василя от такого рассказа заболела еще больше прежнего. Весь этот поток информации, сдабриваемый матом и постоянном стуком ноги, трудно влезал и усваивался в сознании. Понятно было то, что находился он в каком- то подобии плена. Предельно ясным представлялось то, что пленители его были совсем непростые, а являлись представителями какого- то неясного странного культа. Зачем кого- то похищать? Зачем все это устраивалось? Вопросов было, конечно, бесконечное множество. Василе молчал, обрабатывая все сказанное. Сокамерник, казалось, понял это и даже перестал стучать ногой по жестяному полу. Все вокруг казалось дурацкой книженцией про попаданцев, купленной в ларьке. Глядя в маленькое окошко своей импровизированной клетки, Василе вспоминал своих маму, свое детство и юность. Все было предельно обычно и просто. Средние оценки, увлеченность фильмами и странными вещами, первая любовь по имени Света, первое расставание, обычный выпускной и самое типичное поступление. Все фундаментальные вопросы этого мира хлынули на моего друга в этот момент. Все это нахлынуло на него, родив собою единственную мысль- «Я не вернусь, пока не получу ответы, где бы их я не нашел».

«Если я сегодня выживу, то проживу свою жизнь достойно»– мысль каждого пленника и узника. Мне кажется, что все самые мудрые мысли на нашей планете ползут прямиком из капкана. Насколько же абсурдно все вокруг. Вот был мальчик Василе, ходил и жил он в каких- то смысловых потемках, все спрашивал себя о разном. И вот миру почему- то нужно покалечить его, чтобы потом привнести хотя бы какое- то понимание. Сплошное скотство. Размышления Василе были прерваны звуком шагов. Направлялись, явно в сторону пленников. Дверь в «камеру» распахнулась, дневной свет залил тесную и затхлую железную комнатушку. На пороге стояла худая фигура в светлой робе. В лице фигуры читалась усталость, во взгляде чувствовалось пренебрежение, а в голосе сухое безразличие

– Так, ты сейчас пойдешь со мной – сказал он указывая на Василе

Особой церемонии ждать не приходилось. Новому заключенному надели мешок на голову и поволочили за шиворот прямо по земле. Транспортировка продолжалась довольно долго, за все время не было произнесено ни одного слова, все окружение затихло. Даже листья деревьев в этот момент затихли. Солнце уже светило достаточно ярко, поэтому Василе мог смутно осматривать окружающую его действительность. Они находились в заброшенном детском лагере, здесь не нужно было гадать дважды. Типовые «бараки», оставшиеся рисунки на стенах, доска объявления, абсолютно все указывало на это. Приволокли Василе, стало быть, прямо в домик директора лагеря, если такой вообще существовал. Теперь это был кабинет главы культа.

– Снимите с него мешок- сказал повелительно чей- то хриплый голос

Перед Василе стоял лысый мужчина средних лет. Щетина подчеркивала острые контуры его лица. Глаза злобно блестели.

– Садись- садись, в ногах правды нет, правда? – холодно начал диалог лидер культа

– П- п- п- п- послушайте, если вам что- то от меня нужно, то я все отдам. У мм- м- м- мееня нет никого, клянусь

– Тшшшш. Ты не волнуйся, парень. Все, что нужно уже у нас было бы, если бы не ты. Сейчас уже не поделаешь ничего. Ты сиди себе и слушай, внимательно слушай, особо не трясись и отвечай. Проверка связи, ты меня понял?

– Д- д- да

– Хорошо. Вчера, лично тобою был прерван ритуал, носящий показательный характер. Мы не хотели призвать демона или приносить всю деревню в жертву. Это был акт захвата территории. Видишь ли, сейчас ты находишься на нашей территории. Ты вот откуда?

– Из М- М- Москвы

– Из Москвы, значит. А в этой вашей Москве про тотемы слышали что- то?

– Н- н- н- не совсем, очень поверхностно. Еще в школе

– Удивлен- удивлен. Что уж тут, это основы, окружающие нас, которым, к сожалению, не учат. Но к твоему счастью, настал твой черед познавать мир. Добро пожаловать в жизненный этап осознания окружающей действительности. Уверен, что у тебя множество вопросов, я постараюсь ответить на каждый, но перед этим стоит провести с тобой небольшую вводную беседу. Учение, которому я посвятил всю свою жизнь, многие с небрежностью называют анимизм, спутывая понятия. Начну свой рассказ с небольшой истории: когда- то давно, десятки тысяч лет назад жил змей, что опоясывал всю землю, он ведал все и был всюду. Однажды он встретился с людьми. Люди плодились и плодили имена для всего, что окружало их. Сам змей получил целую сотню разных имен. К этим именам прикреплялись и разные функции. И чем больше людей называло его, тем сильнее чувствовал себя змей. Только вот он и без людей знал, как его зовут. Но на зовы он откликался и спустя многое время его настоящее имя забылось. Даже в нашем языке. Ты только представь. Змей- это имя, заменяющее собой реальное табуированное имя, от которого ничего не осталось. И вот наступают новые времена. Какие- то животные меняются под ветрами времени, адаптируясь и выживая. Так было и со змеем. Хватку свою он не отпускал вплоть до нашего времени, более того, великий змей лишь расширял свои владения, впиваясь в виде образов в людские умы. Что касается меня. С самого рождения мне было предрешено вести людей к славному и лучшему миру. Зовут меня Олег Чуабоков. С Чуабоковом и так все стало понятно, с индийского слово Чуа означает змей, а вот истинное значение моего имени открылось мне только в седьмом классе во время чтения песни о вещем Олеге. Смерть Олега окутана мифами, самый известный гласит о том, он погиб от змеи, что вылезла из останков его любимого коня. А теперь мы подходим к самому интересному. В ночь на 12 декабря 2018 года людям из разных уголков нашей страны приснился один и тот же сон. Гигантский змей зарывался в выжженную землю, после чего все оживало, и воцарялось цветущее царство. Мне при этом приснилось, что я указываю змею путь, стоя у него на голове. Более того, во сне он назвал мне свое имя. Обо всем этом, я написал на форуме, где и нашел своих первых единомышленников. Было принято решение в рамках приятного досуга посидеть у меня на даче. Там же и произошло самое знаменательное событие. Когда мы все собрались на моей веранде, я заметил, что умершее дерево груши начало цвести, виднелись даже первые плоды. Обо всем этом я рассказал своим гостям, а после назвал имя змея. Сразу же после этого яркий столб молнии ударил в грушу. Отойдя от шока мы обнаружили, что груша ничуть не пострадала. Уже через неделю я продал все, что имел и купил территорию этого старого детского лагеря. Здесь среди этих лесов, вдали от всей цивилизации мы живем в полном процветании. Здесь растет абсолютно все. Если потребуется, то можно здесь вырастить даже тропические фрукты. Все это в обмен на скромные подношения, дары и веру. Ты сейчас можешь посчитать нас всех фанатичными безумцами, но ведь все работает. Даже больше, наши ряды пополняются. А чем больше людей, тем больше нужно места. Однажды житель нашей коммуны во время рыбалки наткнулся на деревушку в лесу, скрытую от чужих глаз. Жителей мало, домов достаточно. Имелось даже место для столба. Да, та самая мельница, возвышавшаяся над деревней. Убивать цели не было, мы связали жителей только для того, чтобы объяснить, с кем придется соседствовать. Все несогласные могли бы просто покинуть деревню. А потом ты уже все знаешь, пришел ты, устроил то, что устроил и сжег наш столб. Нам пришлось уйти, а ближайшие месяцы нам придется держаться тише. Вопросы остались?

– Зачем вы взяли рельсы?– спросил Василе.

– О, ты и про это знаешь? Тут ничего особенного, мы просто хотели их переплавить для жертвенного столба.– ответил глава культа.

– Ч- ч- ч- что теперь со мной будет? Что вам нужно от меня? Меня ваша концепция абсолютно не прильщает. А если бы вам приснился гигантский огурец?

– Юморист значит. Ну смотри, тебя и твоего «сокамерника» мы отпустить не можем, нам свидетели не нужны. Мы хотим продолжить мирно жить. Убивать мы тоже не хотим. Остается только обратить вас. Обряд пройдет сегодня вечером. Придется еще чуть- чуть побыть связанным, но скоро все закончится и начнется новый этап твоей жизни. Учти, удумаешь что- то сделать, за всю мою жизнь у меня сложилась крепкая система связей. Я найду тебя. Везде. Родителям, если они есть, отправишь какое- нибудь письмо, у тебя будет возможность иногда видеться с ними. А теперь, уведите его, у меня еще много дел. Все вопросы можешь задать уже после обряда.

На голову Василе снова надели мешок. На его лице все это время была гримаса, говорившая- «Что я тут делаю?» .Принимать в свою жизнь тотемизм московский студент не хотел, как и подобный образ жизни. Василе тоже часто снились животные. Быть может, он тайно связан с каким- то древним духом? Тогда будет ли предательством этого духа принятие нового покровителя? И вообще, Василе был крещеным. Получается, вечером его ожидало мероприятие тотальной несправедливости. Выращивает себе древний дух черепахи или великое религиозное учение послушника, а тут его в лет эдак двадцать перехватывает вероломный дух гигантского змея вместе со своими послушниками. Да еще и не по своей воле, а угрожающе так. Если говорить коротко, возможность принадлежать к этому месту была очень сомнительной во всех аспектах. Не только духовном, вдруг они тут не моются и грязь должна спадать сама, подобно змеиной чешуе? Нет, такого точно не нужно. Когда Василе привели обратно в жестяной барак, его сокамерник будто бы спал. Он не стучал ногой, не посвистывал и не кряхтел, как обычно. Оказалось, что он выжидал, пока они останутся наедине.

– Ну че, рассказал тебе?– начал разговор сокамерник.

– Да- ответил Василе.

– И про сон рассказал? И про молнию в грушу тоже?

– Да, про это тоже.

– Паря, я тебе серьезно сейчас скажу, без хихонек и хаханек. Ты обо мне судить можешь, я- суеверный пропойца, но даже мне эта лабуда показалось херней полной. Какие- то сны, благоухание. Да все это бредятина, а даже если нет, то свои убеждения я предавать не будут. Навыращивали тут яблонь и папоротников каких и думают своими уродскими головешками, что природу в бараний рог благодаря какому- то змею скрутили? Ага, как бы ни так. Эта куча тупых тварей даже книжек в руки не брала. Сидят тут и думают, что вера- это просто какой- то обмен ресурсами. Я тебе вот веру, а ты мне вот дыню давай, да? Детский сад какой- то, вырядились, как кончуги какие- то. У нас был вот смурнойтипок в части, чет ходил пытался какую- то свою истину проповедовать. Говорил, что он так может наколдовать, что в ночную ставить вообще не будут. Ага, уже на следующий день дежурил в ночную. Короче, я тебе что говорю, если вот так подходить к этому всему важному, да? То это просто обмен какой- то, как на базаре, а это не дело, я тебе говорю. Смотри, я тут уже побольше твоего буду, я успел рассмотреть, что тут и как. Сбежим мы с тобой, Васек, сбежим из этого дерьмограда, я тебе зуб даю свой, понял, да? Только вечер дождемся, как смеркнется, у меня уже схвачено все. Этих уродов, наверное, узлы вязать учил кто- то типа меня, гыгы, понял? Покумекаем уже потом, будем так вот шуршаться, они точно внимание обратят. Я тебе план пока просто обрисую. Как смеркается, я тебя пну. Ты заори протяжно так и громко, как будто у тебя аппендицит выскочил, понял, да? Ну вот ори, а там дело дальше за мной будет.

Василе безмолвно кивнул головой. Появилась хоть какая- то смутная надежда, а предложение посидеть молча подчеркивало серьезность планированной операции. Время до сумерек тянулось невероятно долго. В такие моменты, наверное, хочется просто завыть. Ведь обдумать что- то серьезное в такой ситуации совсем не выйдет. Не думаю, что, будучи привязанным в каком- то металлическом бараке можно действительно осознанно подумать про природу тотемизма, про окружающий наш мир, про природу возникновения всех этих безумных людей. Василе, ты же ведь сам сказал мне, что думалось только- «Как там мама? Надеюсь, что она не волнуется», про другое мыслить не хотелось совсем. Сумерки начали спускаться на землю, подобно огромной волне, идущей на прибрежный город. Небо заволокли тучи. В окне барака виднелось, как где- то зажигаются светлые желтые огоньки. Жизнь к вечеру в старом детском лагере начала кипеть. Будто все пришли с полей и начали организовать вечернюю культурную деятельность. Сокамерник Василе после их разговора принялся дремать, поэтому для него время до наступления сумерек прошло довольно скоротечно. В комнате стемнело очень сильно, когда Василе почувствовал увесистый пинок. Он готовился к этому моменты уже несколько часов и завопил, что есть мочи. Он кричал и причитал о том, что его живот вот- вот взорвется. На его крики тут же прибежал кто- то. Это было ясно по огоньку за дверью. Дверь отварилась, фигура в саване подошла к Василю. Над фигурой возвысилась длинная тень. Далее на голову человека в саване обрушилось сразу два кулака. Для верности, сразу после этого в ту же анатомическую точку прилетел удар ноги

– Меня, кстати, Леха зовут- сказал сокамерник Василе, развязывая его.

На полу жестяной камеры лежал старый фонарик и бездыханное тело неизвестного культиста.

– Так, смотри дальше, Васек, они все шныряют вот там. Похоже готовят чет, а мы с тобой побежим вон туда, я видел там тропинку, а там уж недалеко может и до твоей деревни, понял? Готов? – проговорил тихо Леха

– Конечно, готов. Пойдем уже- тихо прошипел Василе.

– Ну тогда двинули. А, фонарик- то не забудь, пригодится еще.

Старый лагерь окутала легкая ночная мгла. Силуэты и огни отчетливо различались, но более мелкие детали растворялись в дымке и сумерках. Двое беглецов вышли из своей кибитки и ненадолго остановились, оглядывая место их заточения. Фонарные огоньки все это время стягивались в центр лагеря. Их шествие было медленным и напоминало похоронную процессию. В этот момент требовалось лишь определить направление побега. Культисты были повсюду, а ожидание было в том случае губительным вариантом. Рано или поздно за пленниками должны были прийти. Без них ритуал попросту не состоится. Побег через чащу выглядел, как самый адекватный вариант. К тому же, огней в тени лесных массивов не наблюдалось. Конечно, сразу же появлялась трудность с тем, чтобы найти спасительную тропу, ведущую в деревню, но сокамерник успокоил Василе словами- «Че я не найду что- ли? Со мной деревья говорят, а я им верю. Не трясись, короче. Тсс». Не нашел. Спустя десять минут ходьбы, Василе осознал, что они плутают в непроглядно темном лесу. Фонари в старом лагере виднелись до сих пор. Они и выступали ориентиром для продвижения, но тропы так и не было видно. В какой- то момент было решено включить фонарик. Ушли они достаточно далеко, но все равно это было довольно опрометчивым решением. Все могло с легкостью закончиться повторным заточением. Хотя кто я такой, чтобы судить о поступках людей в критических ситуациях? Я, конечно, в ситуациях похуже бывал и даже удавалось оставлять свой ум хладным. Вспомнить только, как на меня недавно стая кабанья выскочила, вот это была история. Всем селом на следующий день хохотали. Но стоит понимать, что на Василе чуть не выскочила стая культурно и ментально бедных людей в балахонах. Здесь ситуация более щепетильная. Вот, к примеру, тогда я самого большого кабана кастрюлей- то огрел, все и разбежались. Мне совестно не было. А вот человека если так стукнуть, даже плохого, так стыд сразу возьмет. Думаю, что в той ситуации, в которой находился Василе со своим товарищем, насилие не рассматривалось в качестве выхода в том числе из- за превосходящей численности. Поэтому, когда было замечено, что множество огней из лагеря начало приближаться к беглецам с довольно высокой скоростью, было принято единственно верное тактическое решение- бежать. Очевидно, что включенный фонарик попросту раскрыл их. Василе, конечно, сразу выключил его, но это не мешало людям в белых балахонах преследовать их. Я думаю, что бежали они с такой скоростью, что листья деревьев, непроглядная темнота и зеленая трава смешалась в их восприятии в один большой темно- зеленый ком. Без оглядки они бежали прямо, не думая о направлении движения. Так они бежали пока не наткнулись на отвесный обрыв. Внизу бурно текла река. Большим везением оказалось то, что прибежали они прямо к веревочному мосту, который вел на другую сторону. После небольшой передышки, Василе первый ступил на подобие моста. Ненадежная конструкция ходила под ним ходуном. Может, дело было в том, что его трясло и колотило от гнетущего страха, а может, дело было в возрасте этого «моста». Его новый товарищ на несколько шагов отставал, в этом ему повезло. На середине пути одна из досок с невероятным хрустом сломалась под ногами Василе. Он полетел вперед и проломил своим корпусом еще одну доску. Юный студент даже не смог схватиться за что- то. Шокированный и безмолвный, прямо как летящий с горы солдат из отряда Спартака, Василе летел вниз к бурной реке. В воду он вошел солдатиком. Плавать он не умел, поэтому он махал руками, пока не наткнулся на одну из досок. Доска оказалась спасительной. Не представляю, сколько он на ней дрейфовал. На мой берег его прибило около полуночи. Я услышал протяжный, полный грусти, крик. В ту ночь мне совсем не спалось. И естественно, я выбежал из дома, как только услышал его голос. На береге возле своего дома моему взору представилась ужасающая картина. Промокший молодой человек в джинсах и модной футболке лежал на песке, обнявшись с доской, и горько плакал. Я подошел к нему и сказал- «Все хорошо». Василе сказал, что и не слышал этого, а помнит все только с того момента, как проснулся у меня в кровати. Оно и не мудрено. Мало, кто вот так попадает в нашу станицу. Дальше все было прозаично. До дома я сам его донес. Моя Машенька проснулась и принялась охать, разбудила всех остальных, пока я раздевал и укладывал Василе. Уже через минуты десять в гостиной стоял Никита Соломонович со своим саквояжем. Он мужчина обстоятельный и славный, я ему доверился полностью. В тот день до самого утра глаза сомкнуть не могли мы. Верно, до полудня Василе спал. Тогда уж весь поселок почти собрался посмотреть на него, да я никого не пускал. Знаю, что в таких вещах покой прежде всего нужен. Затем молодой студент наконец проснулся. С того времени мы и стали знакомы с тобой, Василе. Надеюсь, ты сохранишь дневник, подаренный мною. Не страшись пути, что стоит перед тобой и всегда следуй вперед.

Загрузка...