Я вернусь через тысячу лет. Книга 2

7. «Сколько разливов ты живёшь?»

Лу-у возникла неожиданно, как бы вынырнула из темноты, и наклонилась над спящим хуром. По-моему, она его обнюхивала – с мохнатой головы до связанных босых ног.

На плечах, руках и ногах девушки поблёскивали в свете костра капельки воды. Видимо, плыла с острова не на плотике.

Не знаю уж, почему она появилась тут первая изо всех женщин племени. Может, это привилегия дочери вождя? А, может, просто свойство её характера?

Я остановился у входа в свой купол парашюта и понаблюдал за нею. Хотя вообще-то надо готовиться к допросу пленного. Ведь проснётся когда-то…

Палатки вроде уже определились – как-то произошло это само собой. Там, где лежал распечатанный тюк с подарками, вождь Тор уже сложил своё оружие – копьё, лук, палицу. В другую палатку он пока не стремился.

Появление Лу-у очень меня обрадовало. Острей всего не хватало сейчас воды, но искать в темноте тропинку к реке я не решался. И не решался послать за водой кого-нибудь из воинов. Может, и принесёт, но наверняка обидится. А Лу-у обижаться не должна – дело вроде женское.

Однако для воды нужны вёдра.

Распечатывать тюк в своей палатке и искать в нём вёдра – долго. Тюк завален вещами из вертолёта, как стол. Другой «мебели» пока нет.

Придётся идти в палатку Тора.

Впрочем, Тор – у костра, в палатке темно…

Включив фонарь, я быстро выдернул из стопки вёдер два, прихватил два стаканчика и вынес всё наружу. И выключил фонарь – от костров света хватало.

– Лу-у, – тихо позвал я.

Она мгновенно оказалась передо мной. Будто ждала, что её позовут. Бёдра её были туго обёрнуты утренним сатином. Весь отрез намотала на себя! В несколько слоёв. И сатин был сухой. А на груди поблёскивали капельки воды.

Мыслеприёмник держался на её голове. Умница! Ведь дважды переплыла речной пролив – не потеряла!

– Принеси воды! – попросил я. И хотел добавить: «Пожалуйста!»

Однако осёкся: как переведёт аппарат это неконкретное слово? Может, лучше без него?

Лу-у приняла из моих рук белые лёгкие пластмассовые ведёрки, покачала их и тоже тихо поинтересовалась:

– Что это?

– Ведро. – Я показал на левую её руку. – Ведро. – Я показал на правую. – В них сыны неба носят воду. Одно ведро принеси мне. Второе возьми себе.

– Я отблагодарю тебя! – пообещала она и убежала вприпрыжку с весёлым криком: – Вед-ро! Вед-ро!

Почти автоматически я засёк время.

Теперь надо разыскать в ворохе вещей съёмочную камеру. Весь разговор с пленным я решил записать на плёнку. Для Совета. Получится самая полная и самая объективная информация.

Камера маленькая, с ладонь, с ремешком. Её можно пристегнуть к руке.

И ещё предстояло приготовить матрасик для пленного. Как-то неудобно не на улице, а в палатке класть его на голую землю.

И Лу-у появилась к этому моменту.

Пятнадцать минут она бегала… Туда вприпрыжку, обратно с двумя небольшими вёдрами воды. Значит, до реки никак не больше полукилометра.

Одно ведро она протянула мне, второе осторожно поставила у входа в палатку.

Я зачерпнул воду пластмассовым стаканчиком, понюхал: пахнет свежестью. Попробовал: холодная, чистая, как родниковая. И поймал себя на мысли: первое движение получилось как у купов – понюхать. Может, это приблизит меня к ним?

Вообще-то я почти не пил сырой воды. Дома, в детстве, для питья водилась только кипячёная. Всё-таки мама – врач, семья, значит, «медицинская». В «Малахите» тоже не принято было увлекаться сырой водичкой. За здоровьем нашим там следили в сто медицинских глаз. Разве что в лесных походах?.. И то если наткнёмся на чистый прозрачный уральский родничок… А если не наткнёмся, во фляжках всегда кипячёная…

Собственно, и тут неплохо бы завести самовар. Только где его взять? На всю планету, наверное, один – у Марата в племени ра.

Второй стаканчик я протянул Лу-у.

– Что это? – традиционно спросила она.

– Стакан, – пояснил я.

Она тут же повторило новое слово и, зачерпнув воды, выпила немножко. Как и я – чуть-чуть.

Но моей-то целью было не это. Для питья ещё болталась тайпа во фляжке. Мне бы умыться!

В одном из вертолётных баулов нащупал я кусок мыла, кулёк с полотенцами, выдернул одно и заткнул за пояс. Потом зачерпнул воду стаканчиком и, выйдя из палатки, нарочито неумело плеснул себе на руку с мылом.

Лу-у молча наблюдала за мной.

– Помоги мне, – попросил я. – Слей воду на руки.

Опять полезло на язык слово «пожалуйста». Опять я его задавил.

Лу-у поняла и зачерпнула воду своим стаканчиком из своего ведра. Оно стояло поближе.

С её помощью я помыл руки, лицо и шею. Сразу стало легче. Эх, целиком бы окатиться! Да обстановочка не та.

Не успел я вытереться, как завозился и засопел пленник. Наверняка всё тело у него, бедного, затекло. И тут же из круга воинов у ближнего костра метнулся один, подлетел к пленному, наклонился и перевернул его с бока на спину.

Это был Сар. Возможно, наблюдение за пленными и спящими гостями входило в его обязанности как наиболее «клыкастого» охотника. Клыки и зубы добытых животных ещё болтались на его мощной тёмной груди, да и другие воины не сняли боевые ожерелья.

Момент был подходящий. Пленного предстояло перетащить в палатку. Иначе нормальную видеозапись не сделаешь. Света мало. А там хоть фон белый… Я уж собрался было тащить пленника один…

– Помоги мне, Сар, – попросил я. – Хура надо перенести в белую хижину.

Мыслеприёмника Сар, похоже, не снимал, понял всё, но ни о чём не спросил. Помог молча. И вдвоём мы быстренько отволокли в палатку охотника за чужими женщинами, уложили на надувной матрасик. Пленный протестующе мычал, бросался во сне односложными словами, но глаз не открыл. Ещё часа три ему предстояло спать.

За помощь я наградил Сара ведром и стаканчиком. Он уже видел воду в первых двух вёдрах и не ждал объяснений. Пообещав отблагодарить меня, побежал с ведром в темноту – за водой.

Сейчас же появился передо мной второй «гвардеец». Должно быть, наблюдал за происходящим. И протянул ко мне обе руки ладонями вверх. Первый, кто попросил у меня что-то. Может, на основе давнего знакомства?

Снова сбегал я в палатку Тора и вложил в одну руду «гвардейца» стаканчик, а на другую повесил ведро.

– Тун эм, – отчётливо произнёс он и исчез в темноте вслед за Саром.

Жаль, что так быстро! Я-то собирался мыслеприёмник ему предложить да хоть именем поинтересоваться. Тоже на основе давнего знакомства.

Выражение «тун эм» я уже слышал не раз. Да вот только что его произнёс Сар, когда получил ведро. Кажется, это и есть «я отблагодарю тебя». Запомнить бы!

– Лу-у, – позвал я. – Как зовут этого воина? Который ушёл последним.

– Кыр, – ответила она. И поморщилась. Потом сама спросила:

– Что ты будешь делать с хуром?

– Разговаривать. Когда проснётся.

– О чём можно разговаривать с хуром?

– С каждым человеком есть о чём поговорить.

– Человек – ур, – спокойно объяснила мне местную лексику дочка вождя. – Хур – не человек. Они живут не так, как люди. И ведут себя не так, как люди. Когда-то они ели людей. Их ненавидят все ближние племена.

Это было интересно! Но расспросить Лу-у я успею. Вначале хорошо бы расспросить самого пленного. Он наверняка знает больше.

– Вот я и заставлю его самого об этом рассказать.

– Зачем?

– Сыны неба хотят получше узнать ваших врагов. Чтобы запретить им красть ваших женщин. Они ведь не впервые пришли за женщинами?

– Они приходили пять разливов назад. Я была тогда ребёнком. Они сожгли наши хижины. Кого убили, кого угнали. Я всё видела. Я всё помню.

Вот как!.. Ужас ребёнка вырастает во «взрослую» ненависть. Что посеял, то пожнёшь… не возмущайся, что тебя зовут «нечеловеком»!

А время тут, значит, измеряют разливами? Не с этим ли связана такая громадная пойма у небольшого Кривого ручья?

Что ж, вполне естественно. Зим тут нет, вёсен нет, луны не имеется. А отсчёт времени вести надо.

– Сколько разливов ты живёшь? – задал я один из самых, может, нескромных вопросов в разговоре с женщинами.

– Много! – Лу-у расхохоталась и стала раскрывать передо мной ладонь – словно камешки в меня бросала. Четыре раза раскрыла. Двадцать разливов, значит, живёт. А на вид ей никак не больше шестнадцати. Значит, разливы тут – по земному календарю – примерно через каждые три квартала? Ну, чуть больше, чуть меньше… Точный возраст женщины – всегда загадка!

– Могу я послушать, что расскажет хур? – спросила Лу-у, отсчитав свой возраст.

– Можешь.

– Как я узнаю, что ты начал разговор?

– Зажгу свет. – Я включил и выключил фонарь на голове. – Сейчас лягу спать. Когда хур проснётся, зажгу свет.

– Свет, свет! – Она попрыгала на месте. Видно, ей нравилось узнавать новые слова вместе с новыми понятиями. – Спи! – разрешила она. – Я пока пойду в свою хижину.

Она подхватила ведро с водой, прижала к груди стаканчик и хотела убежать вприпрыжку, но вода плеснула ей на ноги, и Лу-у ушла в темноту спокойно, плавно, слегка покачивая бёдрами.

Невольно смотрел я ей вслед. По всем земным понятиям, прекрасная фигура у этой девчонки. Ничего общего с коренастыми приземистыми, будто «прямоугольными» женщинами племени ра или даже с грациозно-тяжеловесными лерами. И как угораздило меня залететь в такое любопытное племя?