Я в третий раз ребенок?!

Глава 10 Они все такие разные!

Глассовер… умер.

Словно гром в ясный день, эта новость пришла к нам в полдень, в момент, когда мы с родителями продолжали обсуждение деталей грядущего отъезда.

Это были уже вторые сутки с начала подготовки к переезду, время, когда все на взводе, и — такая новость. Навсегда уснувшего в своей постели старика, которому не суждено было вновь открыть глаза, нашла нанятая им же сиделка, в первую очередь решившая сообщить о его гибели нам, а не в ратушу.

Это — ещё одно напоминание о том, что человеческий век невероятно короток.

Глассоверу не было и восьмидесяти, он был магом — но всё равно умер от старости, оставив после себя лишь завещание со скупым перечислением его имущества, отходящего местной церкви-приюту, в котором находили пристанище редкие в Рокстоуне сироты. И — нет, для Лилиан я такой судьбы не хотел, ибо церковь в лучших своих традициях не оставляла воспитанникам никакого выбора. Там дорога или в служки и служители, или в военную часть этой религиозной организации. Третьего не дано, так что церковь-приют я в принципе изначально за приют даже не считал.

Но вернёмся к грустному: никто из знакомых старого мага не удостоился даже короткой весточки, хоть Глассовер, очевидно, ясно чувствовал приближение смерти. Не нужно было старику лишнее внимание, и это отнюдь не следствие того, что он начал сдавать.

Он изначально, с самого момента нашего знакомства был таким. Казался самым обычным человеком, но чем дольше я его знал, тем больше убеждался в том, что на деле он являлся тем ещё интровертом, закрытым и нелюдимым. Глассовер практически никому не доверял, и лишь дети занимали хоть сколь-нибудь значимое место в его жизни.

Ведь последние тридцать лет он только и делал, что учил…

— Зол, не расстраивайся так. Глассовер прожил полноценную, долгую жизнь, и я уверен, что он не хотел бы видеть тебя в таком состоянии.

Полноценную? Нет, отец. Ты не знал Глассовера так, как знал его я. Не тебе он хоть немного, но раскрылся, поведав о том, что у него никогда не было семьи. Страшно одинокий и не достигший какой-то своей цели, он решил забыться, ударившись в наставничество. Со мной же он встретился только в конце собственного пути, когда ничего изменить уже было нельзя.

Страшная судьба — умереть, так и не поняв, чего на самом деле хочешь.

— Возможно, что так оно и есть, отец…

Но знать об этом не надо никому кроме меня, раз уж сам Глассовер не распространялся…

В этом мире тела мертвецов не хоронили в земле, а сжигали или, как было принято у зверолюдов, отправляли в последнее путешествие на объятой пламенем лодке в день смерти. Красивая традиция, корни которой во многом соприкасаются с теорией зарождения монстров.

Не буду вдаваться в подробности, но труп любого существа имеет ненулевые шансы ожить и подняться в виде нежити — опасной и предельно агрессивной по отношению ко всему живому твари. Конкретных видов нежити немало, но тут важен сам факт. Как избежать самопроизвольного поднятия мертвеца? Избавиться от тела через сожжение.

Единственный вариант, ведь все иные способы захоронения так или иначе оставляют тело в более-менее целом состоянии, и даже обработка «светом» помогает лишь отсрочить самоподнятие. Та же церковь, насколько мне известно, свои захоронения периодически освящала заново. Просто во избежание.

Потому сейчас, спустя три часа после обнаружения тела, монах, исповедующий религию Клавана, поднёс факел к окруженному сухой древесиной гробу, начав нараспев читать речь вперемешку с молитвами. Но только к моменту, когда огонь целиком охватил последнее пристанище Глассовера, до меня донеслись показавшиеся сознанию важными слова монаха. Обычная похоронная речь, но в ней присутствовало обязательное упоминание имени и всех заслуг покойного, если таковые имелись и могли быть оглашены, не осквернив при этом добрую о нём память.

И то, что я услышал, слабо вязалось с моими представлениями об учителе.

— … провожаем Глассовера Лестри, крестоносца второго ранга и рыцаря великой церкви, в связи с ранами отошедшего от дел. Дважды награждённый орденом Святого Зена, принявший участие в уничтожении множества логовищ еретиков, он заслужил достойного погребения, но отказался ото всех почестей…

Что? Как? Когда? Глассовер — крестоносец? Второго ранга⁈ Но он же МАГ! Я сам видел, что он пользовался самой разнообразной магией, арсеналом таких масштабов, что ни в один из существующих артефактов не впихнуть! Да, магией простенькой, но это-то тут роли как раз не играло! Крестоносцы-то все, от самого бесполезного до самого сильного, пользуются праной! Церковь даже чисто теоретически не может назвать мага — крестоносцем! Или может, и Глассовер — уникум…?

Теперь я совсем по-другому посмотрел на присутствующих на похоронах людей. Моя семья, ещё одна из тех, чьего ребёнка Глассовер учил раньше, и, стоящие со служителями местной церкви вперемешку, те люди, которых я не смог опознать… до сего момента.

Крестоносцы.

Уже зная, что делать дальше, я дождался окончания церемонии, и на выходе с кладбища, на котором хоронили урны с прахом, предельно вежливо обратился к одному из крестоносцев, выглядящему относительно молодо, и потому, вероятно, наиболее дружелюбному. Среди народа не просто так ходили слухи о том, что служба в боевых отрядах церкви быстро превращает людей в бесчувственных чурбанов…

— Простите, не могли бы вы ответить на один мой вопрос?

— Да, мальчик? — Крестоносец окинул меня взглядом, после чего улыбнулся: — Ты учился у господина Глассовера, верно? Я видел тебя на похоронах.

— Да, он обучал меня с малых лет. Но он никогда не рассказывал о себе многого, а сейчас я услышал, что он был крестоносцем.

— Был. С самого детства он служил на благо церкви, посвятив этому сорок лет. Он… своего рода человек-легенда. Даже страшная травма не смогла подкосить его. — Стоит ли лезть ещё глубже в прошлое учителя, если он сам не посчитал нужным ничего мне рассказывать? И нужно ли мне это…? — Тебя что-то гложет? Какой-то вопрос?

— Да. Учитель был магом, но я точно знаю, что в крестоносцы посвящают только тех, кто пользуется праной, которая с маной несовместима. — Любопытство… стоит ли оно того? Если бы Глассовер хотел, то он и сам бы мне всё рассказал. А вот так расспрашивать без веской на то причины… Нет, я приму другое решение. — Но сейчас, уже разговаривая с вами, я подумал, что мне не стоит лезть в его прошлое. Он сам не решил мне рассказать, и я должен уважать это его решение.

— Ты принял правильное решение, мальчик. — Крестоносец искренне мне улыбнулся. Была бы эта улыбка такой, если бы он знал, что я демон? — Да осенит тебя благословением Клаван.

— Благодарю.

Крестоносец, чьего имени я не узнал и вряд ли когда-то узнаю, развернулся и ушёл вслед за своими товарищами, оставив меня… нет, не в одиночестве — отец, подперев собою стену близлежащего дома, терпеливо ждал, пока я наговорюсь. Как-то я не подумал о том, что демону начинать беседу со служителем церкви, пусть мягко, но проповедующей превосходство человека надо всеми остальными расами может быть опасно.

— И как? Узнал, что хотел?

— Нет. — Хотел этим и ограничиться, но всё-таки добавил: — Решил, что не стоит вот так узнавать то, что сам Глассовер хотел сохранить в тайне.

— И правильно. Многие знания — многие печали. — Философски заметил отец, похлопав меня по плечу. Что примечательно — для этого ему уже не надо было наклоняться. Спасибо природе за то, что я выгляжу хотя бы чуточку старше… или выше — тут как посмотреть. Лицо-то у меня всё равно детское, а с тщедушностью разобраться удастся ещё не скоро. Я крепкий и жилистый, но нарастить мышцы, чтобы полнее раскрывать потенциал физического усиления, ребёнку невозможно. — Когда собираешься к Залии?

— Ну, вчера мы уже обсудили ситуацию, так что спешки не требуется. Кстати… — Я озорно улыбнулся. Серьёзность — это здорово, но отец в ней основательно так увяз в последнее время. И кто, если не я, исправит ситуацию? — … сразу предупреждаю — внуков в ближайшие годы можешь не ждать.

Мастерски уклонившись от подзатыльника, я набрал дистанцию и развернулся, перейдя на шаг спиной вперёд.

— Ты у меня ещё пошути тут! Наворотил — сам чёрт ногу сломит, а разбираться со всем всё равно мне.

— Я могу и сам обойти те семьи, о которых ты упоминал…

— О да, выглядеть будет шикарно! — Отец скривился, произнеся не своим, писклявым голосом: — Здравствуйте, у меня тут есть девочка шести лет, не хотите её удочерить? И как, по твоему, это будет звучать из уст мальца лишь чуть старше той, кого он пытается пристроить? Ты, Зол, не забывай, что к твоему уровню интеллектуального развития привычны только те, с кем ты достаточно долго общался.

— Ага, а остальные шугаются, как от чумы…

— В нашем мире много разных вещей и существ, которых стоит опасаться. Ничего не скажу про что-то, выглядящее как слишком умный и, местами, наглый ребёнок, но бояться всё равно есть чего. Да будто ты сам не знаешь!

Знаю, конечно, но только в разумных пределах. Монстры и существа, перечисленные в нескольких книгах, мне запомнились хорошо, но занимать один из последних двух слотов навыка справочниками про травки, скотину и рыб мне как-то не хотелось.

Да и, на самом деле, выбирать мне пока было банально не из чего. Магия — есть в полном объеме. Тренировка тела тоже, имеется даже спасательный круг на случай встречи зверочеловека, эльфа или дворфа в лице навыка [Языки и культуры]. Алхимию, реально полезную, кстати, вещь, я и с отцом могу выучить — благо, основы заложены ещё в детстве, и в случае полного абзаца из-под моих рук даже кое-какие путные настои могут выйти. Лекарства там, противоядия…

Знай себе — копи рецепты да набивай руку, вот и вся алхимия, если не претендовать на титул Мастера, как у Волана. Подобные ему алхимики могут такого устроить — только ингредиенты подноси, да под рукой не болтайся.

— Знаю. Как думаешь, пап, какие ещё навыки, серьезные и глубокие, мне могут пригодиться? — Собственно, почему нет? Если уж чьё мнение и ценно, то как раз человека, прожившего в этом мире поболе моего, и отнюдь не в роли скромного обывателя. Дед бы подошёл ещё лучше, но — к чёрту его.

Или к ангелу, раз уж мы демоны?..

— Алхимия?

— Ты уже дал мне базу, а для дальнейшего прогресса, боюсь, мне не хватит усидчивости. — Поймав хитрый, брошенный через плечо взгляд отца, я добавил: — Это правда. Алхимия интересна и полезна, но я не могу себе представить варку чего-то реально сложного в полевых условиях. А просиживать штаны в лаборатории… Это не по мне.

— Пока молодой, тебе такое, конечно, нравиться не будет, но годам к тридцати ты поймёшь, насколько нужным может быть источник дохода. И источник интересный, между прочим. И он не требует от тебя шляться по пещерам, подземельям и степям вдали от семьи. Часто бы ты меня видел, зарабатывай я как авантюрист где-нибудь в провинции?

— Сомневаюсь, что особенно часто, если не делать запасов с молодости. Но перед тем, как остепениться, авантюрист может заработать достойную сумму…

— В зависимости от ситуации и самого человека. Сынок, не забывай о том, что ты прямо сейчас по магическим силам равен тридцати, а то и сорокалетнему магу-человеку со средними способностями. Или не ты убил мастера меча один-на-один, выступая в заведомо проигрышной позиции?

— Я выжил только за счёт глаз, пап. Я просто знал, как он сражается и какие приёмы использует.

— Хочешь сказать, что этого достаточно для компенсации необходимости защищать кого-то, кто самостоятельно даже сместиться в сторону не может? Нет, Зол. Сражайся ты в честном поединке, и с большой вероятностью победил бы, без ран, истощения и использования силы Палача.

Я смиренно кивнул:

— Возможно.

— Это кто там так смущенно пищит? Что, нечасто тебя хвалили в последнее время? Да? Да?

Отец резко остановился и присел на корточки, в процессе развернувшись и захватив меня в удушающий захват. Только использовался этот боевой приём не для убийства, а для протирания шикарной плеши на моей макушке. Потеряв всякую надежду освободиться без нанесения отцу несовместимых с жизнью травм, я сдался, покорно повиснув на его руках.

— За что мне это, а? Вроде уже и здоровый лоб, а со мной всё ещё играют, словно с ребёнком!

— Но-но, рановато ты себя взрослым считать начал! Сначала… да хотя бы в росте до моего плеча дотянись, а там посмотрим.

— Главное — не рост, а интеллект. Но вызов я принимаю!

— Давай-давай. — Волан меня наконец-то отпустил, подмигнул — и вернул на лицо донельзя серьезное выражение. — А теперь послушай, что я тебе скажу. Ты говоришь, что авантюрист может много заработать до того, как остепенится — то бишь, встретит ту, с кем решит осесть в городе. Но ты уже влюбился, верно? А тебе, на секундочку, семь лет. Среди нас, демонов, распространена практика начала самостоятельной жизни в четырнадцать, но ты находишься где? Правильно — в людском царстве. Начать зарабатывать именно как авантюрист ты сможешь в лучшем случае с шестнадцати. До этого ты можешь хоть десяток С-рангов в гильдии на арене положить, но работу это тебе не обеспечит. Произведешь впечатление на нанимателя — и что? Это одноразовая работа, а на постоянные контракты уже ты сам соглашаться не хочешь. Каждый раз будешь демонстрировать своё превосходство, избивая других? Прости, но тебя быстро лишат лицензии. Твои выводы?

Я молчал. То, как всё расписал отец, полностью соответствовало реальному положению дел, который я и сам прекрасно понимал и принимал. Но это всё равно был взгляд лишь с одной стороны.

Заработать реально много, будучи ребёнком, официально невозможно, но я планировал параллельно с работой над репутацией заниматься охотой на редких магических тварей и добычей ингредиентов. Не одними «защити-разыщи-сопроводи» живы авантюристы, хоть, конечно, эти варианты и считаются самыми безопасными.

Примет ли отец моё видение, и стоит ли его скрывать? Сложный вопрос. Запретить становиться авантюристом он мне что так, что так не сможет, а переубедить…

Какие у меня варианты-то? Как алхимик я — новичок, ничего не стоящий в обычной лаборатории, и за несколько лет изменить это вряд ли удастся. Профессия сия не на одно десятилетие освоения рассчитана, и то не факт, что тебе удастся стать мастером. А ведь этот титул — далеко не вершина искусства зельевара. Варить смерть, закупоривать удачу и всё такое прочее, как глаголил один интересный персонаж, невозможно без полной концентрации на задаче.

Я или алхимик, или авантюрист. Третьего не дано.

— Те же ингредиенты, отец, покупать будут независимо от того, кто их приволок — хоть сам церковный епископ, хоть новичок, удачно наткнувшийся на свежий труп.

— Это опасно. — Да жить вообще опасно, если уж на то пошло. Но, вижу, Волан и сам это прекрасно понимает. — Я услышал, что хотел, и понял твою точку зрения. Просто знай: для того, чтобы обеспечить себе крышу над головой и запас хотя бы на десять лет с учётом одного-единственного ребёнка в Рилане, тебе понадобится минимум семьсот тысяч эфир. Небольшой домик на окраине, простая одежда, простые продукты, обычное образование в обычной школе — вот, что ты получишь за эти деньги. Десять лет жизни, после чего тебе понадобится ещё тысяч четыреста, если в семье не появится второй ребёнок.

— А… сколько, если не секрет, ты зарабатываешь как алхимик?

Хмыкнув, отец покрутил в воздухе пальцем:

— Здесь, в Рокстоуне, за год у меня выходит что-то около двухсот тысяч. Но я — мастер-алхимик, у меня есть связи и выходы на нужных людей по всей стране. В конце концов, за моей спиной годы опыта. А поначалу, в первые годы, эта цифра колебалась в районе двадцати-пятидесяти тысяч.

Негусто, прямо скажем. Но алхимия — это стабильный, востребованный способ заработка для тех, кто любит спокойствие и безопасность. То, чего от отца хотела мама, выходя за него замуж.

Но я точно не откажусь от перспективы посмотреть этот мир, попутно зарабатывая деньги и приобретая опыт, даже если того возжелает моя потенциальная спутница. Почему? Потому что в противном случае что я смогу, если уже за моей головой придут те же убийцы?

Я — не четырнадцатилетняя девушка, на которую и одного мастера меча хватит с головой. Посылая за мной, враг определённо озаботится тем, чтобы убийца был равным мне или даже сильнее. А уж уровень сил сидящего на попе ровно человека определить проще простого — достаточно пары случайных встреч, если не простого наблюдения…

— И всё-таки, пока я останусь при своём мнении.

Ну и что, что я никогда не жил как обычный взрослый человек, довольствуясь реализацией трофеев с врагов моего бога? Тогда я в принципе о деньгах не задумывался, а тут всего-то и надо, что переработать в ингредиенты побольше монстров. С моими силами это будет несложно, надеюсь.

— Это твоя жизнь и твой выбор, Золан. Но не игнорируй мои слова, не отказывайся от помощи того, кто гораздо опытнее.

— Разве я игнорирую, пап? Ты же не ожидал, что я сейчас скажу что-то вроде «Ты же всегда прав! Я буду алхимиком!», и пойду зарываться в книги по этой тематике, прованивая одежду дымом от сожжения серебряного вяза?

— Все-таки воняет, да?.. — Попытался было пошутить отец, быстро поняв, что получилось не очень. — Нет, Зол. Я уже понял, что с тобой обычные методы, которые меня заставила выучить твоя мать, не работают совершенно. Но это не освобождает меня от обязанности подготовить тебя к взрослой жизни. Хотя бы попытаться дать выбор между безопасной профессией… и тем, чего ты хочешь чуть ли не с пелёнок. Вышло не очень, так что твоя мама будет сильно недовольна.

Отец горько усмехнулся. К этому моменту мы как раз добрались до дома, переступили порог и проследовали в гостиную.

Но там, помимо мамы, обнаружилась фамилия Лоссов в полном составе. Гертерт Лосс, отец Залии, Мастия Лосс, её мать, и она сама. Все — в солидных нарядах, так что наши с отцом официальные облачения оказались как нельзя кстати.

Да, на похороны мы ходили в парадном, а не повседневном, пусть то и отличалось лишь в незначительных мелочах.

— Господин Гертерт, госпожа Мастия, Залия.

Я поочерёдно поприветствовал всех троих, идеально выполнив все положенные по этикету движения. Так или иначе, но в домашней обстановке это была моя первая встреча с родителями девушки.

Да, четыре месяца мы просто общались, но в гости друг к другу не ходили.

Отец так же поприветствовал гостей, после чего мы все устроились за одним столом. С одной стороны — Лоссы, и с другой — мы. Намечающийся разговор несколько напрягал, но одновременно позволял разобраться со столькими проблемами разом, что облажаться мне категорически не хотелось.

— Итак, мы хотели обсудить с вами сложившуюся ситуацию.

— Дети с этим и сами прекрасно справляются. — С улыбкой сказал отец, решивший перевести общение в менее формальную плоскость. — Вы не против, если мы опустим лишние расшаркивания?

— Не против. — Отец Залии, высокий, широкоплечий и мускулистый мужик куда как больше напоминал этакого классического кузнеца, нежели начертателя. Вёл себя он, как оказалось, примерно так же, сразу после предложения отца ослабив стягивающую шею удавку в виде галстука и сменив позу на более расслабленную. — Спасибо за предложение. Мне официальщины и в ратуше хватает. Будем ходить вокруг да около, или сразу перейдём к делу?

— К делу, дорогой, им ещё рано переходить… — Мастия окинула меня каким-то очень странным, оценивающим взглядом, пробудившего во мне желание забиться под стол и особо не отсвечивать. Извращенка! Хотя, чего я хочу от мира, который в этом плане от средневековья вообще не ушёл? Тем не менее, уже можно сказать, что приёмная мать Залии страшная, в каком-то смысле, женщина. — … лет девять-десять. Что? Я неправильно говорю?

— Кхм. Просто, жена моя, в этом доме к твоим шуткам ещё никто не привык. — Гертерт сложил руки на груди, отчего ткань пиджака заметно натянулась, грозя порваться. — М-да.

— Я так понимаю, что вы — не люди, верно?

— А у вас глаз намётан, Волан. — Мастия широко улыбнулась, и я опять испытал то самое ощущение. На всякий случай, решил в её сторону вообще не смотреть — что-то с ней явно не то. — Это — одна из тем, которые мы хотели сегодня поднять.

— Мне сделать чаю?

— Если вам не сложно, миледи. — Гертерт изобразил что-то вроде благодарного полупоклона, что в сидячем положении, да в его комплекции выглядело совсем не так, как планировалось. — А мы пока поболтаем с этим маленьким сердцеедом. Золан, верно?

— Да, господин Гертерт. Мы с вами встречались на приёме…

— Не только на нём, но ладно. Не мал ты ещё, чтоб шашни с моей дочерью крутить, м?

— Папа!

— Цыц! Это чисто мужской разговор! — Мужчина отвёл взгляд. — Тем более, я ж его пока не убиваю.

Осторожно уточняю, прикидывая, какова доля шутки в его словах:

— Мне послышалось, или вы сказали «пока»?

— Послышалось, послышалось. — Поспешил он меня успокоить. А ведь я, кажется, знаю, у какой расы демонов тела как у амбалов. Да и уникальная возможность сопротивляться любым ментальным воздействиям вроде обаяния суккубов или атак созерцателей, этаких пучков тентаклей, перемешанных с глазами, присутствует. Дискомфорт от взгляда на Мастию, кстати, частично соответствует описанному в прочтённых мною книгах… но таких существ, так-то, люди к себе не подпустили бы и на километр. — Тебя пока не за что. И ещё… сколько тебе годков-то?

— Семь. Но умом я немного старше. Развиваюсь не по годам, да…

Что это? Нервы — или я сам по себе такой тупой? Видимо, стоило всё-таки порепетировать ответы заранее, а не рассчитывать на авось и собственную непробиваемость, от которой сейчас вообще ничего не осталось.

— Ну, значит, годика четыре ещё можешь ни о чём не волноваться.

— Отец, мне кажется, в своих шутках ты заходишь слишком далеко.

В этом океане абсурда Залия показалась мне островком разума. Потому она мне и приглянулась, наверное…

— Кхм. Не дальше, чем Золан — в своих. Да, сынок? — … а тебя, папа, иногда хочется прибить. Но вот отец предвкушающе на меня посмотрел, и я понял — сейчас он будет мстить. — Когда ты там внуков обещал?

Вопреки моим ожиданиям Залия не засмущалась, а посмотрела на меня такими глазами, что я понял — лучше вот прямо сейчас собирать чемоданы и иммигрировать куда-нибудь на континент зверолюдей. Или на северный полюс, для надёжности. Схоронюсь во льдах — глядишь и не настигнет меня праведная месть… Но если отец считает, что я вот так ему проиграю — то он глубоко заблуждается! Пусть не сейчас, но я отомщу! А пока — максимально серьезное выражение лица, собранная поза и холодный взгляд.

— Дословно — не в ближайшие годы. Стоит помнить, что дети — это, в первую очередь, ответственность. Кому как не тебе, отец, знать, насколько сложно воспитать что-то приличное. — Тихо поблагодарив маму за так вовремя принесённый чай и выгаданную за счёт этого паузу, продолжил: — Сомневаюсь, что мне тоже так повезёт, и моим первым ребёнком будет такой вежливый, красивый и скромный гений.

— Действительно, скромный. — Хохотнула Мастия, на которую я опять посмотрел — и словил, на этот раз, озноб. Да как с этим бороться-то? — И всё-таки, как ты относишься к Залии? И что планируешь, раз уж считаешь себя достаточно взрослым?

— Как отношусь?.. — Я нахмурился, но быстро взял мимику под контроль. Сложный вопрос, но я, пожалуй, отвечу на него максимально честно. Если им не понравится, то… плевать. Никакие запреты не абсолютны. — Залия мне симпатична, и я отношусь к ней как к человеку, который мне близок и которого я хочу защищать. Как вы заметили, я слишком юн, чтобы говорить о той любви, обычно имеющейся в виду, но за прожитые мною годы я не встретил ни одного постороннего человека, которого я действительно не хотел бы потерять, кроме Залии. Если это не то, что зовётся любовью, то что же тогда?

Начавшее развиваться безумие Палача, например. Но это мы тактично упустим, ибо такие мысли явно не для того, чтобы выносить их вовне собственного разума.

Сам как-нибудь с этим разберусь.

— Точно не страсть, обычно толкающая молодых на глупые поступки. — Мастия отпила немного из принесенной мамой кружки, после чего поставила её на блюдце и нечитаемым тоном произнесла: — При всех твоих достоинствах, Золан, ты молод, а молодости свойственна ветреность. Допустим, что вы с Залией продолжите общение в Рилане. Ты будешь взрослеть и учиться, а она — десять лет ждать, пока тебе исполнится, скажем, шестнадцать. И все эти годы, случись тебе изменить своё мнение о ней, окажутся растрачены впустую. Практически вся юность.

— Ма…

Женщина щёлкнула пальцами, и Залия замолчала. Поразительная, уникальная сила манипуляции живыми разумными существами, позволившая мне точно определить — она и вправду суккуб из высших. Сколько ей лет — загадка, но по такому уровню контроля ауры можно предположить, что никак не меньше сотни. И вот она — возможно, моя будущая тёща? Да не приведи Всевышний мне как-то Залию обидеть! Не то, чтобы я собирался, конечно, но одно дело — добровольное желание, и совсем другое — когда самое сокровенное могут открутить, а ты и не пошевелишься.

Впрочем, такой подход мне импонировал: прямой и открытый. Искренне надеюсь, что Мастия не просто изображает из себя такую личность, а действительно «за» прямолинейность, так как промолчать сейчас я просто не могу.

— Прошу меня извинить, миледи, но не могли бы вы не затыкать Залию столь бесцеремонно? — Секундная игра в гляделки стоила мне непередаваемого коктейля ощущений. Меня сначала словно в проруби искупали, а после — пропустили через адскую печь, не забывая на протяжении всего этого пути постукивать по хребтине шипастым молотом. Неприятно, но Залии способность говорить она всё-таки вернула. — Залия, пожалуйста, пока дай нам спокойно поговорить. Потом, если захочешь, в красках мне всё выскажешь.

Не перегибаю ли я для, как бы, семилетнего пацана? По меркам некоторых миров — сильно перегибаю, но здесь у нас есть пример того же Гериана, по одному лишь поведению которого можно пяток лет смело накидывать. Жестокий мир — быстрое взросление, для которого совсем не обязательно даже лично проходить через самое дерьмо.

А я прошёл, так что имею право.

— Так вот. Я понимаю, что моё слово, обещание или клятва для вас не имеют никакой цены. Так же я понимаю и то, что Залия — девушка, которая уже может выбирать себе будущего мужа и, скорее, даже должна это сделать, дабы, как вы выразились, впустую не растрачивать годы своей юности. Но молодым свойственна ветреность — тоже ваши слова. Я очень сомневаюсь, что хотя бы в первый год учёбы у студента группы высокого ранга есть возможность заниматься налаживанием своей личной жизни. А это, вместе с дорогой, уже от пятнадцати до восемнадцати месяцев. На мой взгляд, этого времени будет более чем достаточно для того, чтобы расставить все точки над i.

— Считаешь это решением?

— Да. — Трудно держаться, когда на тебя оказывается такое давление, но долго так сидеть не потребовалось — вмешался муж этой прелестной женщины, от одного взгляда которой у любого мужика вскипят мозги. А не ослабила ли она контроль над собой, идя сюда? Ведь она посещает приёмы и работает в гильдии начертателей, контактируя с людьми. И если она хотя бы на сотую часть влияет на окружающих, как сейчас на меня… скажем честно: трудно ничего не заподозрить, когда даже импотентов рядом с этой суккубой под прикрытием бросало бы в горящую истомой дрожь. Демонов же, напомню, люди сильно не любят, и уж точно не позволили такой колоритной парочке официально находиться в столичном регионе. — Думаю, мне стоит сказать спасибо.

— Да тут особо и не за что. Изначально мы договаривались на значительно меньшее давление…

— Давление? — Теперь уже напрягся мой отец, который, похоже, и не подозревал, что меня тут пытает суккуб. Ну, правда пытал, а не делал вид, кхм. — Золан?

— Всё нормально. — Пожал я плечами как можно равнодушнее. Излишне накалять отношения с пусть приёмными, но родителями Залии я не решился. Хватит и того, что я у них дочь почти стащил. А то, что у того же Гериана от такого мозги бы свернулись в трубочку… они в своём праве, правда. — Я продолжаю?

— Что?

— Что?

Ответили Гертерт и Мастия Лоссы почти одновременно, а после — обменялись взглядами.

С памятью у них беда, что ли?

— Вторая часть вопроса. Что я планирую в отношении дальнейшей нашей жизни. Я ведь правильно понял вопрос?

— Правильно.

— Отлично. Ну, в первую очередь я хочу сказать, что по достижении хотя бы двенадцатилетнего возраста я планирую проверить и отточить приобретённые за последующие годы навыки боевой магии на практике, заработав кое-какие деньги охотой на монстров и добычей редких ингридиентов. Недалеко от Рилана, буквально в полусотне километров от берега, тянутся дикие острова — там я и планировал свою, так сказать, практику. — Отец тайком посмотрел на меня восхищенным взглядом, в котором читалось что-то вроде «Ты это настолько продумал⁈». Мама наоборот, смотрела осуждающе. Но тут ничего не поделать, вечно сидеть в безопасности — это не про меня. — Чередуя походы с учёбой, я хочу дождаться шестнадцати лет, обеспечить себе некую финансовую независимость и поступить в академию. Возможно, до двенадцати лет я попробую себя ещё и в роли наставника для юных магов, но однозначно сказать тут ничего нельзя.

— Достойные мужчины планы! — Глава семейства впечатал кулак в свою же раскрытую ладонь. Можно засчитать это как «плюс балл»…

А, нет — с выводами я поспешил. Мастия так посмотрела на мужа, что мне почему-то вспомнились уже мои отец и мать. Волан вроде как и за главного, но вроде и нет. Только в случае с суккубой всё ясно, а вот как маменька так влияет на отца — это большенный такой вопрос…

— И на каком ты сейчас ранге?

— Продвинутые вода и огонь, начальные земля и воздух.

Говорить, что я не слишком активно стремился к следующему рангу, не стал — всё равно воспримут как оправдание, и выглядеть это будет просто жалко.

— Для демона это неплохой результат, но тебе придётся хорошо потрудиться, если ты хочешь хотя бы нагнать нашу дочь. — Только сейчас замечаю, что Гертерт слишком уж широко улыбается. А у его жены, кстати, глаза сменили оттенок со вполне обычного серого на насыщенный фиолетовый. Вместе с чёрными прямыми волосами выглядит красиво, но… Ох, вашу ж мать! Это что, хвост⁈ — Тот, кто слабее собственной супруги, явно её недостоин.

Наверное, стоит сказать, что далеко не все демоны во всём походят на человека, но практически все из них могут скрывать свои отличительные черты. Это не полноценное преобразование, как у драконов, но нечто похожее.

Можно сравнить исчезновение всяких хвостов-рогов-когтей-шипов с появлением моих крыльев за одним весомым отличием. Если я манипулирую маной и уже из неё создаю крылья с нуля, то изменяющие свой облик демоны раскладывают то, что хотят скрыть, на непонятной природы частицы, хранящиеся в их же резервах. Соответственно, если такому демону отрубить хвост, новый он уже так просто не создаст — потребуется целитель. Спрятать рога с хвостом, изменить цвет кожи, волос или глаз демоны ещё могут, но если им потребуется, например, замаскировать лишнюю пару рук, то тут они потерпят фиаско.

И раскрытие истинного внешнего вида в культуре демонов — это признак доверия, так что мне пришлось выпускать крылья, а отцу проявлять татуировки. Каким таким образом последние сюда затесались я не знал, но предполагал, что так было нужно.

Итак, подытожим.

Залия — вейри, что похожи на людей ровно как иллити. Об этой расе я толком ничего не знаю, но, похоже, их магические таланты не уступают нашим. Мастия — высший суккуб, у которой, внешне, от демона только хвост — тонкий и эластичный, с поблескивающим металлом наконечником, да необычный цвет глаз.

С силами всё одновременно проще и сложнее, так как суккубы могут контролировать других разумных, но в каких пределах мне, опять же, неизвестно. Повышенные в истинной форме физические параметры с восприятием сами собой разумеются. Ну и, наконец, Гертерт из расы титанов — тех немногих, кому под силу игнорировать очарование суккубов.

Полный иммунитет к ментальным воздействиям, способности к магии выше средних по палате среди демонов, физические кондиции с самого рождения соответствуют скорее мастеру меча, нежели человеку или рядовому демону.

В совокупности, титаны — машины смерти и разрушения, но эта же мощь не способствует межвидовому скрещиванию. Даже у сильной партнёрши от титана-мужчины в девяти случаях из десяти родится нечто нежизнеспособное, а слабые женщины просто умирают ещё на первых месяцах беременности. И под слабыми я подразумеваю не обычного человека, а, например, мага в ранге эксперта, или короля, — следующий после мастера ранг, — меча. Неудивительно, что семейство Лоссов когда-то лишилось ребёнка.

Это ещё надо додуматься испытывать судьбу, рискуя не только ещё нерождённого ребёнка потерять, но и мать угробить…

Грустно это.

— Я непременно достигну уровня Залии, а после — перегоню её.

Суккуба улыбнулась, и тихим, певучим голосом произнесла:

— Мы верим тебе, Золан, и доверяем свою дочь.

А вторил ей громоподобный бас титана, одним голосом внушающего всем присутствующим трепет.

— Оправдай наше доверие.

Всем — но точно не своей дочери…

— Устроили тут цирк! Зол, у тебя как, голова не болит?

— Да было бы, чему болеть… — Потому что будь у меня мозги, и всей этой ситуации, наверное, в принципе не было. Но я-то Палачом контуженный, только справки нет. — Всё в порядке, честно.

Отец рассмеялся, а следом — залилась смехом и мама. Только я и Залия сидели за столом, будучи не в силах найти, куда пристроить взгляд. Вроде и не подросток уже, а эта неловкость…

Определённо, это — проделки Всевышнего. Так и запишем…