Я признала хаос (СИ)

Глава 4. Фантазии мелочного искушения (часть 1)

Недосказанное сегодня

‒ Так где мне прикажешь плюхнуть свое потасканное тельце? ‒ Ухмыляюсь. Даже расщедриваюсь на карикатурно излишнюю демонстрацию зубов за отогнутыми губами.

Строить из себя неприятную личность ‒ такую ведь тактику я избрала за неимением иного оружия обороны? Лапочкой я никогда и не слыла, так что производить отталкивающее впечатление для меня ‒ легкая задача.

‒ Здесь. ‒ Виви деловито указывает на часть постели, которую оккупировали мои ладони.

И никакой реакции на мои кривляния. Ах да, он ведь теперь у нас серьезный взрослый. Указания раздает. Сидушку руководительского кресла задом прессует.

И при этом играет со мной в бестолковые игры. Мог бы себе получше развлекаловку найти. И компанию для общения поугодливее.

‒ Не, реально? ‒ Хлопаю себя ладонью по лбу и издаю досадливый стон. ‒ Будь добр, подбери свои мозги с пола, пока кто-нибудь не наступил. Ты что, и правда предлагаешь мне сюда залезть?

‒ Таков был уговор, Чахотка. ‒ Виви откидывает одеяло и неторопливо забирается на кровать. ‒ Напоминаю, что мы обговорили условия, и ты дала согласие. Ночуешь здесь, в этой постели. Или ты уже передумала возвращаться к учебе?

Моя последняя надежда трескается с утробным скрежетом.

Он. Это. Серьезно.

Обессилено опускаюсь на корточки у кровати и вжимаюсь лбом в сложенные на одеяле руки.

‒ Бли-и-ин, Виви. Ты, кажется, сильно обманут моим относительно вежливым к тебе отношением. ‒ Поднимаю голову и умещаю на руках щеку, чтобы видеть его. ‒ Знай, что стараюсь я исключительно для тех, кто мне не безразличен. Для Лиллоу, к примеру. Да и предательский свин Тео, хоть и продался тебе и позволил всячески себя отыметь, но и он мне чуточку да важен. А вот тебе, по-моему, невдомек… Не считай, что я забыла обо всем, что ты сотворил со мной. Насчет биоматериала и выращивания всяких паразитов. Ты мне отвратителен, Виви. А сам зовешь меня полежать на чертовой кроватке… Слышь, братик, я ж тебя придушить хочу. Не боишься, что сделаю что-нибудь эдакое, пока будешь сладко сопеть в свои гадливые дырочки?

‒ Попробуй. ‒ Виви подтягивает к себе под одеялом левую ногу и укладывает на колене локоть, словно готовясь к какой-то весьма занимательной беседе. ‒ Попытайся сделать это, Чахотка.

Ха… Внутри как будто кусок льда бьется в водоеме из лавы. И ни в какую не желает растапливаться в ничто.

Виви чувствует мою ненависть, но не может отказать себе в возможности поиздеваться? Он стал более извращенным в своих «проделках».

‒ Закончила?

‒ А? ‒ Вскидываю голову.

‒ С угрозами? ‒ Виви показывает рукой куда-то в темноту. ‒ Ванная комната там. Вход в гардеробную ‒ справа от окна. По расстановке вещей потом сама разберешься. Вопросы?

‒ Что ж ты за козлина такая? ‒ Выпрямляюсь и с вызовом смотрю на него.

‒ Судя по всему, сказанное ты относишь к разряду риторических вопросов или дельных замечаний, поэтому, полагаю, ответа не требуется. ‒ Виви, ни секунды не теряя с лица каменного выражения, клонится в сторону и резким рывком откидывает край одеяла с моей стороны. ‒ Забирайся.

‒ Ты меня вообще слушал?..

‒ Забирайся.

‒ Нет. ‒ Поджимаю губы.

Виви, не мигая, смотрит на меня снизу вверх из своего положения полупоклона.

‒ Учеба?

‒ За башку свою не боишься? ‒ интересуюсь я. ‒ Мысль насадить на нее люстру не выходит у меня из головы…

Опять я выкладываю Виви все свои задумки и планы. Как только остаемся наедине, моя нездоровая искренность так и прет наружу. Вряд ли я сумела бы, по совету Тамары, добиться расположения Виви, если бы у него и правда была бы постоянная пассия. С подобострастностью и заискиванием я не в ладах. Да и, уверена, в мою абсолютную послушность он ни за что бы не поверил.

‒ Меня устраивает, что я вызываю у тебя эмоции, ‒ говорит Виви, все еще находясь в ожидании в полусогнутом положении.

‒ Слушай, отбитый, мои эмоции очень специфические, ‒ не удержав недоумения, замечаю я.

‒ Меня они устраивают. Залезай.

‒ Я не…

‒ Не хочешь учиться?

Круг за кругом, и мы приходим к одному и тому же.

Черт, Виви ‒ стопроцентный чокнутый.

Свобода… Хотя бы ее отголосок.

Хочу ее.

‒ Отодвинься, ‒ сквозь зубы требую я.

Виви отклоняется и усаживается на своей стороне.

Он не говорил напрямую, что собирается сделать со мной что-нибудь извращенное. Но если и правда полезет, буду отбиваться так, что его куски мяса разлетятся по всему особняку. И это будет продолжаться, пока не откажут абсолютно все мои конечности.

С постным лицом забираюсь под одеяло и замираю, вытянув ноги. Каждая клеточка моего тела напряжена до предела. Я, как маскирующийся крокодил, ‒ неподвижна, но смертоносна.

Только попробуй полезть ко мне, Виви, я откушу тебе…

Шурх.

Поворачиваю голову в его сторону и растеряно смотрю, как он укладывает на колени ноутбук с тонким корпусом.

‒ Свет не помешает? ‒ Он кидает на меня бесстрастный взгляд. ‒ Могу убавить свет ночника.

‒ А… нет, не помешает, ‒ оторопело отзываюсь я, успевшая обвернуться и замотаться своей частью одеяла практически до ушей. Только лицо и торчит. Как у страшненького младенца.

‒ Осталось немного. ‒ Виви возвращается к ноутбуку. ‒ Завершу работу и выключу свет.

‒ Ага.

‒ Спи.

Отупело хлопаю глазами. Кровать Виви гигантских размеров, и в ней вполне комфортно бы отоспались одновременно сразу человек пять-шесть. Так что и сейчас дистанция между мной и Виви достаточна для того, чтобы не касаться друг друга даже случайно.

Он не собирается ко мне лезть?

Наблюдаю, как его пальцы скользят по клавиатуре.

То есть я действительно просто буду тут ночевать? Лежать здесь, как… э-э-э… еще одна подушка?

Стараюсь сохранить ясность ума, но уютность подушки, одеяла, освещения ненавязчиво ласкают утомленный разум.

Понятия не имею, безопасно ли заснуть вот так, рядом с Виви?

Отвратно, однако даже его силуэт в мягком свете ночника ужасающе уютен.

Глаза закрываются.

Я же его ненавижу… И ненавижу свое слабое тело, постоянно требующее передышки от суетливости часов активности.

Нельзя спать.

Я пожалею об этом, да?..

* * *

Просыпаюсь из-за ощутимой тяжести в груди. Некая сила давит так, будто хочет отделить начинку от основания, и в качестве начиненного изделия выступаю я.

Ловлю ртом воздух и бессмысленно пялюсь в темноту. Похоже, я уже вне пределов жизни. Ничего не вижу, ничего не слышу. Скольжу ладонью по волнообразной поверхности вокруг себя, инстинктивно ища опору. Мои пальцы нащупывают чью-то руку и немедленно переплетаются с чужими пальцами.

Над головой вспыхивает свет — тусклый, но все равно ужасающе режущий глаза.

‒ Больно… ‒ еле шевеля губами, бормочу я и щурюсь.

Надо мной возникает силуэт. Чужая рука не выпускает мою.

Узнать в расплывающемся пятне лицо Виви оказывается совсем непросто. Только когда он наклоняется достаточно низко и почти касается губами кончика моего носа, образ обретает резкость.

Выдыхаю и борюсь с желанием отпихнуть от себя предмет, пытающийся меня расплющить. Я знаю, что его не существует. Тяжесть сокрыта внутри меня — сосредоточена в сложном плетении из спазмов и зачатков конвульсий.

‒ От света… больно… ‒ шепчу я.

Сохраняя нашу близость, Виви поднимает свободную руку и выключает ночник. Но благодатная тьма завладевает помещением всего на какие-то доли секунды. А затем под кожей Виви растекается сияние. На запястьях, не прикрытых рукавами пижамы, и на шее чуть выше ямочки между ключицами.

Хаотичная паутина из тонких светящихся нитей.

‒ А так? Не причиняет боль? — тихо спрашивает он.

Свет, исходящий от него, мягок и обладает чарующим свойством убаюкивать. Виви светится, как и в детстве.

Светится… Наверное, все же было бы забавно жахнуть его люстрой. Она ведь тоже светится. Встретились бы два светила…

Издаю удушливый всхрап, кажется, сразу всем телом и выгибаюсь от внутренней дрожи, тараня резким движением воздух. Виви каким-то чудом уходит от столкновения, но тут же вновь наклоняется ко мне, запуская правую руку под прогиб моей спины. Левую его руку я по-прежнему держу мертвой хваткой, впиваясь в ладонь ногтями и сдавливая костяшки его пальцев, тем самым реагируя на спазмы собственного тела.

‒ Ощущения? — требовательно спрашивает Виви, вдавливая интонациями вопрос прямо в мое ухо, как впрочем, и свои губы.

Возможно, это и действенный ход. Мое сознание качается на безбрежных волнах внутреннего океана и явно желает погаснуть.

‒ Не могу… дышать…

Виви моментально перекидывает через мое тело ногу и нависает сверху, удерживаясь на коленях. Ему приходится сохранять полусогнутое положение, потому что я, похоже, чисто физически не способна отцепить свою руку от его. Но и он не пытается вырваться.

Новая конвульсия подбрасывает меня ввысь, и я почти впечатываюсь лицом в грудь Виви. Он вовремя отдергивает меня, используя наши сцепленные руки. Плюхаюсь на подушку и резко прозреваю.

Виви надо мной развивает воистину бурную деятельность. Вовсю уже тянет зубами шнур, который успел намотать свободной правой рукой на левую. Краем глаза вижу блеск шприца.

‒ Дурак… что ли? — мямлю я, безжалостно наминая его плененные пальцы. — Такое… только в… медицинских… услов… условиях…

Пока я занимаюсь построением слов, словно едва научившийся говорить ребенок, Виви уже вытягивает у себя кровь. Что же там за материал такой, что плоть Иммора запросто пробить способен? Или все дело в силе самого Иммора, осознанно наносящего себе вред?

‒ Ку… да?.. — Вяло отпихиваю его от себя. — Ткнуть хочешь… куда?.. Куда надо… разве… знаешь?..

Весь мой ораторский подвиг сопровождают кряхтение и хрипы.

‒ Для нас с тобой это неважно, Чахотка.

У меня наконец-то получается отпустить его пальцы, однако я тут же жалею, что сделала это. Освободившаяся левая рука Виви немедленно ныряет под мою спину и проскальзывает дальше, чуть приподнимая меня над постелью.

‒ Ты… угх!.. ‒ Машинально выгибаюсь и уже не из-за болезненных сигналов организма. Край моих пижамных штанов отделяется от тела, повинуясь настойчивости мужских пальцев.

Виви слегка стягивает ткань, чуть-чуть обнажая мое левое бедро. Кусочек бледной кожи с выпуклым островком тазобедренной косточки. При этом он оставляет руку на моей пижаме, придерживая край брюк, словно опасаясь, что те могут вырваться и сбежать. Кончики его пальцев касаются моей оголенной кожи.

‒ Неважно, куда. — Виви подносит шприц к подготовленной области. В его глазах в жарком огне плавится золото. — Главное, как…