Я не сдаюсь...

Глава 1

По разбитой до невозможности, когда-то покрытой асфальтом дороге устало брёл человек. Одинокий, измотанный почти до потери сознания, голодный человек. За спиной болталась тощая котомка, на плече висел вытертый до белизны, устаревший, но надёжный автомат Калашникова калибра 7,62 мм. Сбоку из-под порванной, хотя аккуратно заштопанной грубыми мужскими стежками куртки выглядывала потёртая кобура с массивным пистолетом неизвестной системы. На другом боку висел нож. Не просто нож, а настоящий тесак. Военного образца. Сам путь представлял собой нагромождение ям. Уже несколько лет его никто не ремонтировал, и не один водитель, оставивший на колдобинах подвеску, высказывался в адрес чиновников, курирующих ремонт трассы непечатными выражениями…

…Всё началось сразу после начала двадцать первого века. Новый мировой гегемон, Соединённые Штаты Америки, получившие власть над миром после разгрома в холодной войне второго гиганта планеты, СССР, начали железной рукой устанавливать новый мировой порядок. В Вашингтоне единолично решали, кто из государств поборник демократии, а кто – Империя Зла. Продемонстрировали это на Сербии, попутно задержав и ослабив введение единой европейской валюты, евро. Ну и заодно засыпав половину Европы обедненным ураном. Потом уничтожили репутацию швейцарских банкиров, нарушив гарантируемую тайну вкладов. Якобы в поисках счетов террористов. Надо сказать, что Штаты были последовательны в своих делах, не пожалев даже собственных граждан, что было продемонстрировано 11 сентября, когда спецслужбы АНБ взорвали два нью-йоркских небоскрёба торгового центра. Затем настала очередь Ирака, обладающего вторыми в мире запасами чёрного золота после Саудовской Аравии. Его диктатор, Саддам Хуссейн был обвинён в создании ядерного и химического оружия, армия небольшого и плохо вооружённого государства, преданного всеми, почти мгновенно разгромлена, сам Саддам – повешен. Только вот США просчитались, не взяв в расчёт фанатизм мусульман: они не дали транснациональным корпорациям вывезти ни барреля нефти. Каждый день взрывались нефтепроводы, горели цистерны с топливом. Отчаянные смельчаки-смертники взрывали себя и танкеры с ворованным добром…

Страшные дела творились и в Европе. Бывший Советский Союз распался, преданный купленными с потрохами правителями. Под прикрытием громких лозунгов страна была отдана на растерзание. Закрывались заводы и фабрики, разрушалась инфраструктура. Кучка отщепенцев, захватившая ресурсы страны, хищнически их разбазаривала, торопясь набить собственные карманы. Страну наводнили наркотиками, оболванивали с экранов телевизоров, отупляли бесконечной музыкой радиостанций. Начался по существу настоящий геноцид населения, далеко превзошедший все ужасы Второй мировой войны. Организовывались войны на Кавказе, славянские погромы, словом, делалось всё, чтобы уничтожить навсегда даже призрак возможного сопротивления. Публичные дома Европы и обеих Америк наводнили проститутки, говорящие с русским и украинским акцентом. Люди продавали собственные органы, чтобы просто выжить… А затем вспыхнул кризис. Его почти не заметили на Западе, но СЛИШКОМ хорошо ощутили в России. Никто не сомневался, что всё это организовано по указке сверху и является поводом для смены власти. На престол уничтожаемой страны должен был вернуться прежний президент, для которого уже готовили почву. Новый преемник должен был довести страну до крайности, тогда предыдущий явился бы Мессией, спасителем нации, и без помех сел бы на возрождённый царский трон. Но там, где это планировали, не учли одного фактора, а именно, что даже бесконечное терпение славян подойдёт к концу… Было ещё достаточно крепких людей пожилого и среднего возраста, помнящих величие СССР, а в братоубийственных войнах на Кавказе выросло целое поколение, прекрасно знающих истинных виновников бойни, в которую их кинули. И вот, когда в Кремле уже праздновали победу, протащив через послушную Думу указ об увеличении срока правления президента, полыхнуло… Да так, как никто не ожидал. Шли жуткие бои на истребление. Не щадил никто и никого. Уж слишком НАЕЛИСЬ граждане России демократии… Армия перешла на сторону народа, даже верные псы власти, внутренние войска и милиция посчитали, что в Кремле перестарались, и отказались стрелять по огромным толпам. Обоих президентов вздёрнули на фонарях при колоссальном стечении народа, их тела были растерзаны. К власти в России пришла военная хунта. Или Комитет, как его потом назвали. Вспыхнула настоящая охота на старых чиновников, богачей, перекупщиков. Словом, страна залилась кровью. США попытались было надавить, пугая военной мощью, но в России ещё хватало ядерных боеприпасов, чтобы устроить всемирный апокалипсис. А тем временем и до Запада докатился кризис. Теперь по-настоящему. Если раньше ТАМ могли существовать за счёт уничтожаемой России и постсоветских стран, то теперь, лишившись этого источника существования, на Западе начался НАСТОЯЩИЙ обвал всего… Зашатались и США, и поскольку для её спасения требовались срочные меры, то они очень быстро нашлись. Естественно – война. На этот раз Империей Зла стал сосед Ирака, Иран, так же владеющий колоссальными запасами нефти. Но это была огромная страна. И богатая. Россия помогла ему с оружием, невзирая на эмбарго, поскольку вышла из ООН. США потерпели сокрушительное поражение. Из Белого Дома раздались вопли об использовании ядерного оружия, но быстро замолкли, одёрнутые корпорациями, правившими Штатами в реальности – атомная бомбардировка вызвала бы потерю ВСЕХ аравийских месторождений чёрного золота, в том числе – в Кувейте, Саудовской Аравии и прочих. С трудом выживающему бывшему хозяину планеты пришлось смириться. Между тем Россия объявила о возобновлении космической программы, тут спохватились и США, посчитав, что русские опередят их в разработке полезных ископаемых в космосе, поскольку уже было ясно всем, что ресурсы старушки Земли подходят к концу, сожранные безудержным западным обществом потребления… Но Иран не забыл нападения американцев, и через некоторое время с минаретов раздались вопли муэдзинов, призывающих к истреблению неверных. И НАЧАЛОСЬ… Европейцев убивали по всему Востоку. Беспощадно. Жутко. Не щадя ни женщин, ни детей. Поскольку основным принципом демократии была так называемая толерантность, то есть – терпение, то в годы торжества демократии города Европы наводнили толпы эмигрантов, категорически отказывающихся работать. Зато ускоренными темпами проедающими бюджет старых стран в виде всяческих пособий, которые они ТРЕБОВАЛИ от местных жителей, словно оккупанты у покорённого населения. Если же власти пытались приструнить распоясавшихся нахлебников, то горели автомобили, летели выбитые стёкла, вспыхивали дома добропорядочных бюргеров. И так до тех пор, пока власть имущие не сдавались. В общем, в Европе наступил настоящий беспредел. Примерно то же самое творилось и в Штатах. А когда в Америке пришёл к власти первый чернокожий президент, то началась абсолютная вакханалия афроамериканцев, как же – Чёрный Брат у власти! Ну, мы теперь этим «снежкам» покажем! И массовые погромы белого населения прокатились по всей стране. Пытающаяся навести порядок армия и Национальная Гвардия получили грозный окрик президента, и чёрная Америка почувствовала свою власть… В ООН же всё говорили и говорили, говорили и говорили, пока, в один прекрасный день, банда чернокожих громил просто не ворвалась в здание организации и не перерезала всех депутатов, кроме тех, кто не отличался от бандитов цветом кожи… Весь мир погрузился в хаос… Обескровленная Россия ещё как-то держалась, железной рукой пресекая все попытки арабских экстремистов ворваться в её пределы, подавляя вылазки банд с Кавказа при помощи авиации и танков. Европа – пылала в огнях мусульманских погромов. Америка – умирала от негритянских банд. И настал день, когда вспыхнул весь мир в огне и крови, и обагрились камни жилищ алым цветом, и начался Страшный суд…

Человек шёл по так хорошо знакомой дороге. По ней он шагал в детстве в школу, расположенную в соседнем посёлке. По этому же пути бегал на свои первые свидания… Потом – армия, Третья Кавказская война, революция, и вот он спешит домой, где не был почти десять лет… Внезапно пахнуло палёным. Резкий тошнотворный запах ударил по ноздрям, заставив остановиться и замереть на месте. Слишком знакомый аромат горелой человеческой плоти… Мгновенно автомат перекочевал в руки, лязгнул взведённый затвор, и усталая походка путника сменилась на бесшумный шаг охотника за головами… Человек опоздал. На один день. Его деревни не было. Уже едва чадили груды развалин на месте сгоревших домов, уже стервятники успели выклевать глаза у груды отрезанных голов, а волки или собаки обгрызли ноги распятых на воротах стариков. От большого склада, где когда-то хранилось колхозное зерно, тошнотворно несло горелым. Те, кого бывший солдат не нашёл распятыми или без снятой заживо с тела кожи, были там… Под грудой развалин. Он долго стоял возле жуткого белесого пепелища, затем аккуратно снял автомат с боевого взвода и пошёл дальше. Живых в деревне не осталось. Всех вырезали новые мюриды. Не в первый раз солдат натыкался на подобное, но в глубине души надеялся, что его дом минует жуткая участь. Он ошибся. Что-то белело чуть в стороне от дороги. Человек подкрался поближе и замер – на траве лежало обнажённое женское тело. Убитая была беременной. Примерно на седьмом-восьмом месяце. Уже большой живот выдавался вверх над грудью. Точнее, над кровавыми ямами на месте отрезанных грудей. А ещё выше красовался кол, вбитый прямо в не рождённого ещё ребёнка… Солдат долго стоял над телами, потом выдернул предмет убийства… Он похоронил их в выкопанной ножом яме. Это была единственная могила, которая осталась в стёртой с лица земли деревне…

Глава 2

– Господин профессор! Это просто невероятно! Вы только посмотрите!

Довольный до невозможности археолог освещал фонарём стену грота, на котором было изображение непонятного предмета. Довольно заурядный случай для Земли здесь был сенсацией мирового масштаба. Здесь – это на Марсе. Всё началось с того, что абсолютно случайно в марсианской пустыне сфотографировали сфинкса. Самого настоящего. Как в Египетской пустыне, в Долине Пирамид. Но КТО мог изготовить ТАКОЕ за миллионы километров от населённой планеты? Зелёные человечки? Поэтому фотографию объявили подделкой и потихоньку дело замяли. До того момента, пока вновь возрождённая космическая программа не привела людей прямо на поверхность Красной планеты. Первая же экспедиция в нарушение программы исследований выяснила, что данная скульптура – искусственное сооружение. Но это было единственным успехом. Никакие просвечивания, прослушивания и прочие методы исследования не дали ничего сенсационного. Так, стандартный марсианский базальт, из которого состоят местные горы. Впрочем, повышенное содержание металла в песке также было обычным для окружающей местности. В бесплодных попытках прошло несколько лет, основанная колония разрослась из нескольких модулей в большой городок. С Земли прилетали металлурги, математики, инженеры, радиоастрономы, биологи и представители других научных и технических направлений. Прогресс также не стоял на месте, и на планете обнаружили залежи редких полезных ископаемых, которых либо не было на Земле, либо они уже иссякли. А все разговоры насчёт посещения Солнечной Системы пришельцами из космоса быстро затихли. Учёные были заняты делом. Изо всех сил они старались оправдать своё присутствие на Марсе, поскольку дела на родной Земле с ужасающей быстротой шли всё хуже и хуже. Неуклонно и беспощадно падал жизненный уровень населения. Многочисленные местные конфликты, до этого момента бессильно тлеющие под спудом власти, вдруг вырвались наружу, образовав целые фронта национальных и религиозных войн. «Марсиане», как их звали там, внизу, прекрасно понимали, что ещё пять, максимум десять лет, и человечество навсегда покинет космос и деградирует на материнской планете до каменного века. Если, конечно, от самой Земли что-нибудь останется после массового применения ядерного оружия… Всё реже и реже стартовали челноки с Канаверала и Плесецка, всё меньше и меньше на Марс поступало оборудования, воды, медикаментов. Зачастую, получив заявки от колонии, чиновники разводили руками, не задумываясь над тем, что нехватка чего-либо, вроде фильтров для воздуха или жидкого кислорода для восстановления атмосферы могла привести к смерти всех. Они не понимали, каково это, экономить каждый вздох, не иметь воды, чтобы помыться после смены в шахте или отсидев двенадцать часов за пультом электронного планшета. Зато очень хорошо умели считать деньги, получаемые в качестве взятки, а также премии за «экономию» средств. То, что рано или поздно из-за этой «экономии» люди на Красной планете просто погибнут – никого не волновало. Зато могло послужить прекрасным поводом для очередной информационной шумихи на тему опасностей других планет и заодно и к закрытию космической программы…

…Профессор Штейнглиц подошёл к молодому коллеге и всмотрелся в рисунок, затем ахнул:

– Это же наш сфинкс! Неужели вы не видите, Андрей?

Ярцев вновь направил луч мощного фонаря на картину и замер от неожиданности – под толстым слоем пыли, нанесённой жуткими марсианскими ветрами, проглядывали едва-едва ещё знаки… Осторожно, едва дыша, учёные смахивали мельчайшие крупинки колонковыми кистями, постепенно обнажая всю картину. Отвлекаться на замену баллонов не приходилось, поскольку вход в пещеру был закрыт импровизированным шлюзом, и в ней царила кислородная атмосфера. Время за работой летело незаметно. Взмах, другой…

– Так, коллега… Ещё раз… Стоп! Тащите сюда фотоаппарат. Сделаем снимок.

– Профессор, а сильный свет не повредит рисунку?

Старик вздохнул:

– Не думаю, коллега. Простоять столько лет в таком климате… Но, на всякий случай, снимем в инфракрасных, рентгеновских и обычных лучах. Для гарантии…

…После сложных манипуляций, наконец, фотографии были сделаны. Все сразу заторопились в герметичный модуль, ощутив нечеловеческую усталость. Ещё бы – почти четырнадцать часов без перерыва! Пусть и в воздухе, но дрожали колени, тряслись руки. Неосторожное движение, и чудо может быть утеряно навсегда! И человечество не узнает, что оно не одиноко в космосе… Ещё несколько минут на одевание скафандров, торопливые прыгающие из-за уменьшенной почти в два раза силы тяжести шаги. И вот он, дом! Лёгкий алюминиевый герметичный вагончик с оборудованием, прицепленный к тягачу на больших металлических колёсах. Штейнглиц едва сдерживал нетерпение, ожидая загрузки компьютера и перегона на винчестер отснятых кадров. Ну наконец-то! И едва сдержал вопль изумления: перед ним была карта! Самая настоящая карта! Пусть и изменившаяся за тысячелетия. Он быстро вывел проекцию Марса, имеющуюся у него в компьютере и наложил на фотографию, бормоча себе под нос:

– На экваторе находится самая крупная возвышенность – Гора Фарсида. Над ней возвышаются три потухших вулкана: гора Аскрийская, гора Павлина и гора Арсия, расположенные на одной линии. Если мысленно соединить вершину горы Олимп с вершинами горы Аскрийской и горы Арсия, то получится почти равнобедренный треугольник со сторонами в 1800 км и основанием в 1600 км. Фарсиду окружает обширная система трещин. В приэкваториальной зоне Марса находится гигантская система разломов с обрывистыми склонами – Долины Маринера протяженностью более 4000 км с запада на восток, глубиной до 6 км и поперечником в самой широкой части около 700 км. Крутизна склонов некоторых каньонов здесь достигает двадцати градусов. На западной окраине Долин Маринера находится система пересекающихся долин – Лабиринт Ночи. Этот знак – без сомнения мера длины. Похоже, что у наших друзей двенадцатиричная система исчисления. Смотрим… Смотрим… Диагональ? Две? Тогда… Это – ЗДЕСЬ!..

Он ткнул пальцем в центр Лабиринта Ночи. Ему показалось, или на фотографии, сделанной из космоса, здесь действительно что-то темнеется? Едва только хотел включить увеличение, как в его каморку ворвался Андрей, русский учёный:

– Профессор! Это ужасно!

– В чём дело, Андрей?

– Только что с Земли пришло сообщение – иранские смертники взорвали космодром мыса Канаверал! Теперь нас могут снабжать только из Плесецка!

– Боже… Мы же умрём! Хотя… Хотя… Смотрите, Андрей!

Он вновь открыл файл и показал то, что ему удалось найти. Русский замер, потом вдруг полоснул Штейнглица острым взглядом:

– И что вы думаете делать, профессор?

– Прежде всего – сообщить на Землю.

– Кому?

– Что значит, кому? Естественно, в НАСА…

– НАСА больше нет, профессор… И Правительства России тоже больше нет… Как и Вашингтона. Я не успел вам сказать – террористы применили ядерное оружие. Одновременно с диверсией на космодроме были взорваны атомные заряды в Вашингтоне и Москве. Больше нет ни столиц, ни правительств. И с Плесецка нас никто снабжать не будет. Просто некому отдать приказ запустить корабль… Мы уже покойники. Кислорода у нас хватит на три недели. Наши оранжереи смогут продлить этот срок ещё дня на четыре. Пусть – месяц, если сядем на горную норму. Потому что корабль, который должен был привезти кислород, взорвался в пути. Хакеры раскололи код самоуничтожения. Продуктов у нас больше. Благо последним рейсом их завезли как раз из расчёта на полгода. Вода? На две недели. И всё. Потом – медленная смерть.

– Но, Андрей! Вы же не понимаете! Это уникальный случай! Мы не одни во Вселенной!

– И что? КОМУ сейчас нужны пришельцы? Поймите, профессор, внизу – хаос, паника – словом, настоящий ад на Земле. Люди пытаются спастись из заражённых мест, их некому организовать, самая настоящая анархия и безвластие! Сейчас нам необходимо прежде всего одно: выжить! И ваша карта – это единственный шанс из миллиона! Да что там миллиона – это как один атом в кубическом метре вещества! Что-то ТАМ есть. Это бесспорно. Тут я с вами полностью согласен. Но что? ТО, что спасёт нам жизнь? Или просто груда черепков, на которые мы будем смотреть угасающим от недостатка воздуха взглядом? ЧТО, профессор?

Штейнглиц задумался:

– Я не знаю, Андрей… Но я верю, что там – чудо! И оно спасёт нас…

Русский махнул рукой:

– Эх, профессор… Если бы ваши слова оказались действительностью…

– Послушайте, Андрей, ведь отсюда до вычисленной мной точки всего пятьсот километров. Почему бы нам не отправиться туда на вездеходе? Два дня – и мы на месте.

– Два дня? Вполне реально… Сообщим на базу, что работаем, а сами – в Лабиринт…

– Тогда – заводите машину, Андрей!

– Понял, профессор! Как говорят у нас, русских – ПОЕХАЛИ!..

Двигатель взревел во все свои киловатты. На Красной планете обычные земные моторы применять было нельзя, поскольку для их работы необходим был драгоценный здесь кислород. Использовались электрические средства передвижения, а для полётов в воздухе – небольшие лёгкие реактивные планеры… Русский неожиданно перекрестился левой рукой и нажал на педаль контроллера тяги. Громадные, в рост человека колёса на пружинах медленно провернулись, стряхивая с широких плоских ободьев вездесущую красную марсианскую пыль, легко освободились от нанесённого песка. Маленький автопоезд тронулся в путь. Навстречу либо смертному приговору крошечной колонии с Земли, либо – надежде на продолжение жизни… Вести машину было тяжело: поднялся ветер, взметнувший в разреженную атмосферу тысячи тонн мелкой взвеси, и видимость упала почти до ноля. Огромные щётки «дворников» едва успевали стряхивать с панорамного лобового стекла грязь, фильтры едва справлялись с очисткой, но тягач неуклонно двигался вперёд. Вскоре начало темнеть, и пожилой профессор задремал. Несколько раз он просыпался от толчков и дрожания кабины, но всякий раз в свете мягкого мерцания приборной панели видел одно – сосредоточенное лицо русского коллеги. Андрей, прикусив от напряжения нижнюю губу и упрямо наморщив лоб, вперил свой взгляд в пляшущую в суматошном свете фар, с трудом пробивающих мглу, поверхность Марса. Малейшая оплошность могла оказаться роковой. Уже несколько раз в марсианской колонии хоронили неосторожных, попавших в песчаную бурю, а также тех, у кого в поиске ломался транспорт… И не всегда у мёртвых раньше кончался запас воздуха для дыхания…

– Устали, Андрей?

Этим вопросом при наступившем красном рассвете Штейнглиц приветствовал Ярцева. Тот, осунувшийся от беспрерывного напряжения смертельной гонки, отрицательно кивнул головой.

– Кофе хотите?

– Конечно, профессор…

Немец нырнул в отсек за сиденьями, где было оборудовано место для отдыха экипажа. Быстро налил из цистерны воды, высыпал в пластиковую кружку пакетик сахара, затем – такой же – напитка, поставил ёмкость в обычную земную микроволновую печь. Через несколько секунд звякнул сигнал готовности, и спохватившись, задумавшийся над чем-то человек подхватил кружку с ароматным кофе и вернулся в кабину:

– Готово, Андрей. Держите.

– Один момент, профессор. Сейчас остановлюсь…

Караван замедлил свой бег и замер на месте. Сеченов с трудом разжал затёкшие пальцы, отлепляя их от руля. Жутко болели запястья и сухожилия, вздувшиеся на тыльной стороне ладоней. Он потряс кистями в воздухе, затем залпом осушил уже чуть остывшую кружку, вздохнул.

– Спасибо, профессор! Но мне бы пару часиков поспать, иначе не дотяну.

Его собеседник улыбнулся:

– Конечно, геноссе. Отдыхайте. А поведу пока я. Конечно, до русского аса мне далеко, но думаю, что некоторое количество километров я смогу проехать.

Андрей зевнул, затем махнул рукой. Всё тело болело от долгого сидения в одной позе.

– Хорошо, профессор. Только не гоните и будьте аккуратнее. Энергии у нас достаточно, я перед выездом новые элементы поставил.

– Не волнуйтесь, Андрей. Отдыхайте нормально…

Глава 3

Буквально через несколько мгновений, после того как молодой коллега исчез за спинками сидений, из отсека отдыха послышался негромкий храп. Немец улыбнулся про себя – ему нравился этот русский упрямец. Профессор взглянул на панель навигационного планшета, по которому вчера он собственной рукой прочертил электронным пером маршрут и чуть не присвистнул от удивления – Андрей умудрился проехать почти триста километров! Ночью, в пыльную бурю, по незнакомой местности! Колоссаль!.. Осмотрел внимательно приборы – всё было в норме. Заряд аккумуляторов почти на семидесяти процентах. Можно ехать. Вздохнул, устраиваясь удобней на нагретом за ночь сиденье водителя, затем вжал контроллер тяги. Караван вновь двинулся с места, и так же медленно по планшету поползла световая точка, отмечающая их местоположение…

Они были на вычисленном профессором месте вечером. Хорошо отдохнувший Ярцев после обеда сменил Штейнглица за «баранкой» и с новыми силами принялся за дело. Русский превзошёл самого себя, выжимая из машины всё что можно и что нельзя. Вздымая клубы пыли, он гнал вездеход по каменистой поверхности, рискуя разбить пружинчатые колёса. Аксель просиживал оставшиеся часы в будке, пытаясь рассмотреть что-то, упущенное при первом взгляде. Его компьютер никогда ещё не работал с такой нагрузкой. Самое странное, что не было никаких вызовов с Базы, почему? Непонятно… Неужели там, услышав новости с Земли, опустили руки? Или народ погрузился в последнюю вакханалию? Что творится сейчас в герметичных алюминиевых куполах? Между тем вездеход мчался по пустыне, и чем ближе они приближались к нужным координатам, тем тяжелее приходилось. Сказывалась близость разломов. Всё чаще попадались огромные глыбы базальта и гранита, местами путь пересекали бездонные трещины, которые приходилось объезжать, делая крюк. Но тем не менее оба человека неуклонно приближались к нужному им месту. И вот, когда уже стемнело, в пляшущем свете фар в сплошной отвесной стене камня мелькнул провал. Они прибыли. Указатель курса застыл чётко в центре отмеченной точки. Андрей остановил транспорт и, потянувшись, хрустнул запястьями. Ему не терпелось поставить все точки над «i».

– Приступим, профессор?

Тот неожиданно вдруг поёжился, передёрнув плечами.

– Я понимаю вашу горячность, коллега, но, думаю, что несколько часов ничего не изменят. А идти в такие места в темноте – просто верх безрассудства. Мы можем погибнуть и ничего не узнаем. Лишив одновременно шанса уцелеть остальных. Давайте подождём до утра, к тому же мне кажется, будто я нашёл ещё ряд указаний на более точные координаты…

Подумав мгновение, Ярцев понял, что немец говорит дело:

– Как знаете, профессор. Давайте подождём, хотя… Впрочем, вы абсолютно правы. Не стоит рисковать, места здесь страшные…

Ещё никогда в жизни оба учёных не ждали тусклый марсианский рассвет с таким нетерпением. Но, наконец, тусклый багровый шар Солнца озарил вершины скал, и Андрей вскочил со своей койки.

– Профессор, господин Штейнглиц, пора подниматься! Уже светло!

Тот, покряхтев, поднялся, протёр лицо гигиенической салфеткой, затем помассировал веки и потянулся к своему компьютеру.

– База не вызывала?

– Нет.

– Странно. Ладно, потом всё выясним. А теперь – за дело. Пещера в глубине каньона. Это точно. Думаю, что километрах в трёх отсюда. Мы сможем подъехать поближе?

Андрей всмотрелся в проход, потом вывел на экран данные космической съёмки.

– Думаю, что да, профессор…

Уселся за руль и решительно утопил педаль, подающую энергию на тяговый двигатель. По обнаруженному в стене базальта широкому каньону пришлось проехать ещё несколько километров, прежде чем перед учёными замаячил огромный провал.

– Здесь, профессор?

– Думаю, да… Впрочем, уверен, что здесь!

– Огромная какая…

– Интересно, что мы здесь найдём?

…Они вышли из вездехода, прицепив на всякий случай страховочные пояса, и медленно двинулись к провалу. Гигантская пещера неправильной формы с изъеденными ураганами краями. Вездесущий марсианский песок на неровном полу. Мелкие и крупные камни, занесённые ветром, всё это выхватывали лучи мощных фонарей, отбрасывая пляшущие густые тени. Непонятные впадины, напоминающие следы от протекторов неимоверных, не поддающихся человеческому восприятию колёс, тянущиеся даже по стенам, груды непонятно чего, то ли обломков, то ли останки тех циклопических механизмов, при помощи которых была создана эта пещера. Как уже стало ясно обоим землянам, искусственная. Вырубленная неизвестно чем в сплошной толще камня… Ещё несколько шагов. Всё дальше и дальше от входа, уже едва заметного светлой точкой далеко позади…

– Сколько нам ещё идти, профессор?

– Не знаю точно, но, кажется, уже почти пришли. Если моя расшифровка верна – то за тем углом должен быть искомый объект.

– Будем думать, что вы не ошиблись, про…

Фраза осталась незаконченной – в глаза исследователям ударил яркий розовый свет. Сработали поляризаторы скафандров, но это не помогло – источник был такой мощности, что пробивал все земные ухищрения. Казалось, что их просвечивают насквозь, такой был сильный, прямо ощущаемый физически поток фотонов. А затем послышался гул, дрогнул под ногами камень, свет пошёл на убыль. И когда к землянам вернулась способность видеть, перед ними возникли огромные створки чуть голубоватого в непривычном спектре освещения от полосы светильников по стенам и потолку металла. Андрей запрокинул голову:

– Боже… Они почти сто метров в высоту!

– Не меньше…

– Идёмте, профессор, кажется, нас приглашают…

Ни пылинки, ни песка не было за линией ворот. Матовый пол из неизвестного материала, на котором время не оставило никаких следов. По его поверхности скользили быстрые коричневые огоньки, образуя дорожку. Своим мельканием они будто говорили: иди за мной… Очень осторожно, пробуя пол ногой, Штейнглиц ступил на матовое, полупрозрачное, словно из стекла, покрытие. Ничего не произошло. Только по-прежнему огоньки убегали внутрь пещеры… Ещё шаг, и ещё… Андрей также последовал примеру старшего товарища, но едва оба учёных отдалились от входа метров на сто, как ворота вновь пришли в движение, и массивные, почти двенадцатиметровой толщины створки сомкнулись. На пол бессильно упал перерубленный страховочный канат. Люди не успели выскочить наружу…

В отчаянии Штейнглиц опустился на покрытие пола.

– Простите меня, Андрей… Я не догадался, что здесь может быть защитная система от несанкционированного доступа.

Русский покрутил головой.

– Не умирайте раньше времени, профессор. Не пора ли нам посмотреть, куда ведут эти огни?

– А если там ловушки? На случай, что мы минуем ворота?

– Чему быть, того не миновать. Что это?!!

Невольно Ярцев схватил профессора за рукав скафандра – медленно, едва-едва начали светиться длинные полосы на высоком потолке, затем из ряда отверстий повалили клубы газа. Ничем другим эти белесые облака не могли быть. Постепенно неизвестное вещество заполнило всё вокруг. Андрей похолодел – кажется, наступал их последний миг жизни. Поднёс руку с индикатором среды к глазам, пытаясь что-нибудь рассмотреть через быстро запотевающее стекло гермошлема, и с трудом разглядел показатели – давление в пещере неуклонно повышалось. Русский торопливо вытащил из сумки портативный газоанализатор, лихорадочно сделал пробу и заорал от восторга:

– Профессор! Кислород! Здесь КИСЛОРОД! Это – шлюз, чёрт меня побери! Смотрите!

Сунул руку с прибором прямо в глаза немцу и с удовольствием наблюдал, как у того расширились удивлённые зрачки.

– Не может быть… – прошептал тот, отодвинул загораживающую обзор руку Андрея в сторону, перевёл взгляд на собственный датчик давления, затем, чуть помедлив, решительно отщёлкнул застёжки шлема. Ошеломлённый мужчина рванулся, чтобы помешать, но было уже поздно – прикрыв глаза, Штейнглиц сделал первый вдох, затаил дыхание. Через мгновение второй, третий…

– Хм… Коллега, нормальный воздух. Правда, мне кажется, чуть густоват, но, вы же знаете, что мы тут сидим на «горной» норме…

И это было правдой. Для экономии драгоценных ресурсов содержание кислорода в колонии поддерживалось аналогичному на высоте трёх тысяч метров над уровнем моря Земли. А профессор продолжал делиться впечатлениями:

– Нормальная влажность. Никакого першения или сухости в горле. Запахов тоже нет. Хотя я ощущаю тепло, идущее откуда-то из глубины…

Андрей с ужасом смотрел на старика, ожидая, что тот в любой момент схватится за горло и упадёт, но шли секунды, потом минуты, а бормочущий монотонным голосом немец и не думал умирать. Решившись, Ярцев тоже разгерметизировал свой скафандр, и, взяв шлем на сгиб локтя, завертел головой во все стороны. По пещере прошла дрожь. Раз, другой, затем возник приглушённый гул, и через мгновение пропал. ОНО просыпалось после многотысячелетней спячки, почувствовав присутствие новых хозяев. Вновь вспыхнул свет, только уже не тот, с искусственным розовым оттенком, а более естественный. Ближе к солнечному по спектру, не так раздражающий глаза. Затем и стены тоже начали светиться. Вначале едва-едва, затем – всё ярче и ярче. Стали видны ряды забранных сеткой с двенадцатигранными ячейками отверстия в своде потолка, откуда бил лёгкий ветерок. Изумлёнными глазами оба учёных смотрели на всё это, не в силах тронуться с места. Наконец, Штейнглиц тронул коллегу за руку:

– Что, Андрей, идём дальше?

Тот спохватился:

– Да, профессор. Отступать некуда, позади – Москва…

И удивился острому взгляду учёного и его усмешке в седые усы… Первые сто метров. Вторые. А затем к уже привычным бегущим огням добавилось нечто новое – гораздо более яркая синяя вспышка, убегающая вдаль. Раз, другой, третий… На четвёртый раз к светлячку добавился и сигнал – заунывное гудение, похожее на человеческие сирены, раздававшиеся всякий раз, когда люди отступали от проложенного светлячком маршрута. Ярцев не выдержал:

– Кажется, нас куда-то зовут.

– Вы правы, коллега. Наверняка в зал управления. Либо туда, где стоят автоматы, могущие нам каким-либо образом всё объяснить.

– Что – всё?

Тот вздохнул:

– Думаю, что нам покажут нечто вроде фильма, где будет объяснено, зачем и для кого построено это вот… Хранилище или убежище. Узнаем, когда исследуем всё. Помните фантастические фильмы? Там тоже каждый раз при встрече с пришельцами непонятливым землянам крутили обучающие фильмы.

– Ха, профессор! Скажете тоже! Это, сами сказали – фантастика!

– А разве это место, где мы сейчас находимся, не фантастика?

Крыть было нечем, и Андрей замолк. Он испытывал к пожилому немцу настоящее уважение, впрочем, как и все остальные колонисты, независимо от должности, национальности, возраста. Акселю Штейнглицу было уже под семьдесят, когда он впервые три года назад ступил на поверхность Марса. И с той поры профессор ни разу не был дома, на Земле. Близких родственников, кажется, на голубой планете у него тоже не было. Во всяком случае, Ярцев ни разу не видел, чтобы тот пользовался сеансами связи с Землёй, отдавая выделенное ему время другим людям. А вообще для немца не существовало ничего, кроме работы. И практически всё время, кроме сна и еды, он отдавал изучению древнего Марса…

– Хорошо, профессор. Идёмте. Раз вы считаете, что нас зовут.

– Не зовут, а приглашают.

Невозмутимо парировал тот и последовал туда, куда манил огонёк…

Глава 4

…Михаил аккуратно выложил перед собой, в любовно сделанную накануне нишу гранаты, запасные рожки. Оставалось только ждать. Ждать неизбежного…

До соседней деревни добрались. Хорошо, что их смогли предупредить. Соседский мальчишка, Василий, собрался в гости к подружке. Но, слава богу, заметил дым над поймой. А когда принюхался – понял, что к чему. Благо ума хватило сразу назад рвануть…

…Тогда, месяц назад демобилизованному солдату казалось, что всё кончилось. Все эти ужасы, те кошмары, которые он находил на своём длинном пути. Эти вырезанные до последнего человека деревни, сожжённые дотла города… ЭТИ словно взбесились – они не щадили никого. Ни детей, ни стариков. Женщин умерщвляли с особой жестокостью. Практически ни одной он не встречал, чтобы несчастная не прошла все муки ада. Почему? Вначале не мог понять, пока не поймал одного из бандитов, отставшего от своих по причине переизбытка гашиша в организме. После короткого упрямства пленный признался, что так повелел их духовный вождь. Мол, эти гяуры уже совсем ослабли, так зачем истинным воинам щадить их самок? Нельзя смешивать чистую горскую кровь с той жижей, что течёт у жителей равнин. И надо уничтожить равнинных всех, до единого. Не щадить никого и ничего, разрушать и жечь всё, что только можно. Тогда, через обновление восстанет их род, и горные племена вновь займут своё место и положение под солнцем…

…Поправил ветки, маскирующие позицию. Ещё раз проверил сектор обстрела. Слева и справа – растяжки. С фронта – самодельная мина. Бутылки со смесью бензина и сахарного сиропа, между которыми прикреплена граната со снятой чекой. Если заденут – рванёт, и тогда огненная купель нападающим обеспечена. Заодно и сигнал своим – уходить в лес… Поправил на боку нож, последнюю надежду. Справа, под рукой – пистолет. Старенький «макаров» с тремя патронами. Два – им. Последний – себе. В плен солдат сдаваться не собирался. Знал, чем всё кончится… Он почти доехал до Москвы, поезд уже шёл по санитарной зоне, проводница закрыла туалеты. В столице нужно было пересесть на другой состав, идущий на Север, там было спокойнее. Но… Дрогнула земля, ощутимо тряхнуло даже в вагоне. Машинист включил экстренное торможение, и когда состав замер на месте, все бросились из вагонов – над городом медленно вставало облако дыма и пыли… Потом полыхнула Капотня. Огромные нефтеперегонные заводы вспыхнули, словно спичка. Пламя перебросилось на рядом находящиеся очистные сооружения, и оттуда очень быстро поднялось гигантское белое облако, медленно ползущее в сторону. Спас боковой ветер. Дым от горящих складов с хлором, который до сих пор по бедности применяли для обеззараживания воды, ушёл на восток. Что там творилось, он мог только догадываться. И ни капли дождя, чтобы прибить заразу к земле…

…Лесные птицы беззаботно чирикали. Значит, пока спокойно. ИХ ещё нет. Но скоро придут. И он их встретит. Там, позади, живут те, кто приютил его. Накормил, обогрел. Его ровесников в деревне почти не было. Так, четверо спившихся полубомжей. Остальные – кто подался в город, кто уже умер от палёной водки. Словом, старики, женщины, несколько детей. Человек десять молодок с привычной печатью вечной усталости на лице, до этого дня рьяно пытавшихся обратить на себя его внимание. Михаил поправил старикам заборы, помог вычистить единственный уцелевший в когда-то богатой деревне колодец. У своих хозяев, бездетных стариков, переложил печь, починил крышу. Дел на деревне здоровому непьющему мужику хватало. Всех не переделать. Казалось, что нашёл себе дом, поскольку родных краёв больше нет. Все убиты, дома – сожжены. Да и кто там ждал бывшего сироту? Ушёл в армию из детского дома. Шесть лет войны. Уцелел. Выжил, короче. Повидал всякого. И научился многому. Мог в темноте попасть на звук. Снять бесшумно часового. Поставить растяжку. Отлично стрелял. Пожилой прапорщик, потом бесследно пропавший в плену, научил работать топором, немного плотничать. Соседняя строительная часть, поскольку новое российское Правительство вновь решило возродить разрушенные беспрерывной войной города – класть кирпичи, ставить электрическую проводку. Жадно учился сам всему, что пригодится на «гражданке», благо боевые и стройбатовские офицеры не стеснялись рядового, а помогали. Ему везло с людьми. С теми, кто его окружал все эти годы…

…Кажется, гудит вдалеке. Очень осторожно пошевелился, чтобы размять затёкшие от неподвижного сидения суставы. Снова приник к мушке. И чуть ли не на пределе видимости уловил движение. Едут. Два грузовика. Ну что же, значит, пришла пора. Эту деревню новые мюриды даром не возьмут. Ещё умоются кровью, суки… Я жду вас. Давайте скорее… Единственное, чего боялся Михаил, это шальной пули. Не потому, что умрёт. К смерти он был давно готов. Боялся, что погибнет до того, как заберёт с собой на тот свет нескольких потерявших человеческий облик существ, которых он уже не мог называть людьми…

Первая очередь хлестнула по капоту старого разбитого грузовика, заставив запарить разбитым радиатором и уткнуться в кювет. Через борта стали спрыгивать боевики, но короткие злые очереди быстро убрали их за обшитые сталью бока кузова. Вторая машина прибавила скорость, обходя подбитый грузовик. Михаил выругался сквозь зубы – никак не удавалось попасть в водителя. То ли тот пригнулся, то ли борта были бронированы. Но пули бессильно исчезали в корпусе машины. Над головой свистнула первая пуля, вторая… Пора менять позицию. Он быстро перекатился в сторону, и, прикрываясь могучими соснами, быстро перебежал влево. Залёг на второй лежке, снова упёр приклад в плечо и нажал курок. Обрадованные было короткой передышкой, бандиты полезли из-под машины, чтобы вытолкнуть грузовик из канавы, но тут автомат вновь заговорил, отправив к праотцам сразу троих. Вновь раздалась беспорядочная стрельба в ответ. И тут Михаила обожгло – вторая машина, не останавливаясь для помощи своим, прорывалась к деревне. Он на мгновение замер – вот этого никак не мог предусмотреть… А если… Задыхаясь, солдат рухнул перед мостом. Ему удалось срезать путь через лес, пока дорога петляла между холмов. Последняя граната… самодельная рубашка из насечённых в кузне гвоздей. Ну, я вас жду, сволочи… Где-то там позади мелькнула чья-то белая рубашка уходящих в лес жителей деревни. Они не стали ждать сигнала, а двинулись в путь сразу, как только услышали стрельбу. Правильно… Грузовик разогнался с горы и мчался на полной скорости, рассчитывая проскочить опасное место. Михаил молча ждал. Все эмоции остались там, в горах. Шесть лет назад. Он был спокоен до бесчувствия. Ага! Паришь, скотина! Значит, не все пули прошли мимо… Пятьдесят метров. Уже можно разглядеть бледные лица над кабиной, пулемётчика, упершего сошки своего оружия в кабину. Сорок, двадцать пять, пора! Тяжёлая граната угодила точно между передних колёс, машина немного проскочила вперёд, и взрыв полыхнул прямо под баками. Грузовик словно подкинуло, он весь вспух огненным шаром… Из огня выкатилась пылающая фигура, закрутилась слепо, потом рухнула, слабо шевелясь. Михаил не стрелял. Милосердия у него не было. Что хотел для других, получил сам. Гулко ревело пламя в неожиданной тишине. Огненные ручейки потекли к мосту, поджигая на своём пути сухую осеннюю траву, солдат ждал, но из огня больше никто не выскакивал, не открывал по нему стрельбу. Неужели всех? Он не знал, что осколки прошили ранцевый огнемёт одного из убийц, специально приготовленный для нового «развлечения»… И в этот момент по мосту защёлкали пули. Это вторая машина, которую вытащили из кювета и заменили убитого водителя, добралась до места. Чёрный дым, в котором сгорали тела и души несостоявшихся палачей, насторожил их, и, спешившись перед скатом, убийцы развернулись в цепь и начали прочёсывание… Короткая, на три патрона очередь, перекат. Снова очередь. Перебежка. Опять огонь… Он заманивал нападающих за собой, не давая ни секунды расслабиться. Шестнадцатый… Семнадцатый… Да сколько же вас тут, суки!.. Смена магазина. Это – последний. Больше патронов нет. Только в пистолете… А вы, орлы, сосунки. Это не с беззащитными гражданскими воевать. Привыкли, что вы короли, раз у вас оружие. Нет, скоты! Здесь вас ждёт волк! Настоящий волк, битый, опытный… Получи! Размахивающий автоматической винтовкой бородач в папахе рухнул навзничь, получив пулю точно между глаз. Выскочивший за ним напарник на мгновение опешил, и тут же свалился рядом, завыв от разворотившей живот очереди… Запнулся и улетел с разнесённым затылком, окрасив белую бейсбольную кепку алым очередной… Последний из уцелевших, обезумев от страха, поскольку понял, что УБИВАЮТ их, а не они, выбежал на середину деревенской площади и завыл, сжимая в трясущихся руках ручной пулемёт. На его губах выступила пена.

– Обкурился, гадёныш. Что же, наркомания лечится радикально. Свинцом…

Одинокий хлёсткий выстрел поставил точку. Боевик рухнул в пыль, забился, хрипя, потом вдруг выгнулся, упираясь головой в землю, и рухнул вновь. Уже навсегда… Солдат ждал, прислушиваясь. От стрельбы звенело в ушах, но слух быстро восстанавливался. Раздался злобный лай попрятавшихся было при звуках боя деревенских псов, потом рычание и снова лай. Значит, живых нет, понял он. Но бережёного бог бережёт… Прячась, осторожно проверял каждый труп. Раненых не было. Уж слишком давно он воевал. Тем более что это не война. Это там на каждого задетого по куче санитаров и врачей, да ещё пока доставишь до санчасти… А здесь – если зацепили, то твои проблемы. Либо перевязывайся сам, либо сдыхай. Помогать никто не станет. Если только потом, когда досыта развлекутся с захваченными пленниками… И совсем не опьянеют от крови…

Главное, патроны. С десяток гранат. Пригодятся. Ещё как! Ого! Блок сигарет. Давно уже не курил ничего, кроме деревенского самосада… Консервы. А это что? Попробовал на язык и тут же сплюнул – афганский героин. Много. Почти целый пакет. В реку его!.. Неплохой арсенал получается. Автоматы, пистолеты, два пулемёта. Много патронов. Эх, сейчас бы пару ребят из его взвода, и никакие бандиты не страшны. Но… Раскидала судьба кого куда. Кто пропал без вести. Кого достали бандиты или затерялся на бескрайних просторах страны. Самые счастливые те, кто успел перебраться через границу. Впрочем, вряд ли… В Европе сейчас тоже заваруха… Михаил сплюнул и закурил трофейную сигарету. Откинулся к забору, наслаждаясь ароматным дымом. Надо бы за деревенскими сходить. Впрочем, успеет ещё. Отдохнуть бы надо… И оружие убрать лишнее. А то пацаны вездесущие ещё стащат чего, для интереса, и подстрелят друг дружку, не дай бог! Не хотелось бы такой грех на душу брать. Но винтовочка хороша! И как только она сюда попала? Не иначе, как инструкторы доставили. Не сами же эти гады полезли вдруг на тех, с кем соседствовали сотни лет… Значит, кому-то нужно это было… Он мгновенно перекатился в сторону и вскинул трофейную винтовку к плечу, услышав слабый треск ветки под ногой.

– Дядя Миша! Это я, Василий!

– Тьфу, чёрт!

Он смахнул выступивший на лбу пот.

– Повезло тебе, пацан! А то лежал бы сейчас рядом с этими…

Солдат кивнул на груду сваленных в кучу тел. Затем распечатал трофейный блок, вытащил пачку сигарет, вскрыл и с наслаждением сделал первую затяжку. Самую вкусную после работы или боя… Сегодня не повезло им, завтра – может быть, мне. Жизнь пока есть – нужно жить…

Глава 5

…Подземный город был просто колоссален. Настолько огромен, что обойти его пешком было практически невозможно. Кому, зачем нужно было строить такую махину, чтобы затем бросить, пока так и не выяснилось. Зато обнаружилось самое главное – создатели подземного комплекса оказались существами, которым требовалась такая же атмосфера, как и людям. Когда ворота шлюза закрылись, тот неизвестный газ из стен оказался мощнейшим антисептиком, очистившим скафандры исследователей от бактерий и микробов. А потом, когда почти мгновенно обеззараживающий состав всосался обратно в стены, и на его место стала накачиваться нормальная земная атмосфера и индикаторы показали наличие кислорода, Штейнглиц решился снять шлем защитного костюма. Первый вдох учёный сделал с опаской. Потом чуть постоял, прислушался к своим ощущениям. Всё оказалось нормально. И он решился… Освещение было немного чужим для глаз, но не вызывало отторжения. Так, пара линий в непривычную сторону спектра. Посмотрев на коллегу, Андрей решился последовать примеру немецкого товарища. Чуть закашлялся поначалу, но всё быстро прошло. Между тем комплекс начал оживать, просыпаться после тысяч лет ожидания. Умные автоматы быстро отрегулировали освещение до привычного солнечного, вызвав удивление обоих землян, затем раскрылись такие же огромные ворота в другом конце гигантского шлюза, приглашая внутрь. Отступать было поздно, и исследователи вошли внутрь… На стене у входа была огромная план-схема, понятная даже неискушённому взгляду. Следуя заботливо оставленным указаниям, коллеги обнаружили центральный зал управления, с непонятными человеческому взгляду приборами, тем не менее весело подмигивающими разноцветными индикаторами пришельцам. Машинный зал, где находились колоссальные агрегаты, снабжавшие убежище воздухом, тоже нашёлся легко. Его очертания терялись за трубопроводами овального сечения, гофрированными коридорами воздуховодов и фильтров. Но самое драгоценное учёные нашли потом, после того как прошагали несколько километров вдоль ряда грибовидных аппаратов, в которых легко угадывалось изображение в пустыне. За ними была шахта, ведущая вниз, на второй ярус, где плескалось целое море чистейшей питьевой воды… Старый Аксель долго смотрел на убегающую в темноту поверхность воды, а потом заплакал…

Выходов наружу из комплекса оказалось четыре: первый, исполинских размеров, для приёма космических кораблей. Двое ворот поменьше, через которые мог выехать колёсный транспорт. И последние, на другом конце ущелья, практически рядом с марсоходом. Только пришлось помахать лопатами, чтобы расчистить занесённый вход… Сделав множество фотографий, оба учёных поспешили домой, в исследовательский центр, где сообщение об их находке вызвало вначале шок, а потом бурную эйфорию. Потом наступило отрезвление. И различные слухи, когда с Земли долетели панические сообщения о происходящем. Ядерные диверсии в двух столицах вызвали хаос. Полный мировой экономический коллапс. Впрочем, и политический… Власть никому не принадлежала. И научная колония на Марсе, составлявшая почти триста человек, была брошена. Во избежание смуты на базе её руководитель собрал общее совещание, где единогласно было решено перебраться в найденный подземный город и начать его исследование. А уже исходя из результатов обнаруженного, действовать дальше. Предложение вызвало бурные дебаты, но деваться было некуда. Либо умирать от нехватки воздуха, либо – рискнуть и выжить, пусть и вдали от дома. Те два челнока, что имелись у учёных, были способны совершить пару-другую рейсов на орбиту Марса. До Земли же добраться на них просто технически было невозможно. Не хватило бы ни топлива, ни воздуха, ни воды. Так что марсианская колония была отрезана от материнской планеты… Между тем продолжали поступать страшные сведения, терзая разум людей: из Африки ринулись толпы чернокожих, убивая всех подряд. Китай нанёс ядерный удар по Америке и Австралии. В ответ выросли исполинские грибы над крупнейшими городами Поднебесной. Пылали мегаполисы Европы, где эмигранты истребляли всех, кто отличался от них цветом кожи, разрезом глаз или одеждой. Русские истекали кровью в борьбе с ринувшимися на них из бывших республик Средней Азии, Кавказа, Китая. Наступал последний день земной цивилизации…

Переселение в подземный город заняло неделю. Все вездеходы, все челноки. Всё, что могло передвигаться и тащить на себе какой-либо груз или людей. Вопреки ожиданиям, всё прошло успешно. Никто не погиб, не потерялся, не был ранен. Удалось перевезти всё, что было. Самое главное – вывезли оранжерею с растениями. Это давало возможность продержаться неограниченно долго, поскольку возле водяного резервуара обнаружились пещеры, словно специально предназначенные для устройства в них ферм и огородов. Нашлись и жилые ячейки: небольшие, метров по двенадцать комнаты с практически не отличающейся от земной сантехникой. Их было неимоверное количество… Как потом выяснилось, весь комплекс был рассчитан на десять миллионов человек, а землян оказалось всего триста… Вскоре решилась и загадка тех пятидесяти грибовидных устройств в зале возле шлюза. Это были космические корабли. Межпланетники. Для полётов в дальний космос эти машины не предназначались. Так, только в пределах системы. Сохранность планетолётов была просто удивительной. Практически все они были готовы стартовать в любой момент. Что уже через две недели и было проверено. Новоиспечённые пилоты подняли их в красное небо, совершили пробные полёты и высадки на лунах Марса – Фобосе и Деймосе, и заявили, что готовы лететь на этих судах хоть на Землю, хоть на Плутон. Вновь стал извечный вопрос человека: Что делать? Да, есть возможность вернуться на материнскую планету. Вновь ощутить под ногами родную почву, искупаться в воде, обнять близких и родных. Но… Бушует война. Всюду голод, разруха, хаос. Царствуют смерть и разрушение. Стоит ли возвращаться, чтобы умереть? Может, лучше забрать своих близких и вернуться вновь назад, на Марс? Переждать апокалипсис, и уже тогда прийти вновь на Землю, принести свет новой цивилизации? Парадокс, но планета, носящая имя древнего бога войны, стала, пожалуй, единственным мирным и спокойным местом для людей. А там, внизу применяется ядерное оружие. И это значит, что возвращение предстоит ещё не скоро. Пока рассеется радиация, осядут пылевые облака, восстановится почва… Малая колония деградирует очень быстро, за одно, два поколения. Значит, следует эвакуировать не только родственников и знакомых, но и других! И как можно больше, поскольку малый социум просто обречён на деградацию… Дебаты были бурными. Долгими, яростными, злыми. Кого спасать? Всех подряд? А стоит ли? Хватит ли пищи до нового урожая? Завозить ли земные растения и животных, и где их содержать? Все споры прекратил профессор Штейнглиц, старейший из всех присутствующих, и пользующийся заслуженным уважением. К его мнению прислушивался даже начальник колонии. Старый немец справедливо заметил, что в этой колонии триста учёных из всех концов Земли, но все они принадлежат к одной расе. И ни разу среди них не было ни конфликтов, ни отказов от работы. Они – учёные. Принадлежащие к касте мыслителей. Выше конфликтов, выше социальных преград. Все, кто сейчас находится на Марсе – изгои. И не они должны задумываться над тем, как прекратить развернувшуюся на материнской планете бойню. Их задача, задача как учёных, как людей – сохранить род человеческий. И, возможно, сделать его лучше. Не стоит спасать всех подряд. Это вызовет новые конфликты в дальнейшем. Лучше вывозить только тех, кто принадлежит к их виду, к их расе… После выступления профессора воцарилась гробовая тишина. Уж слишком это напоминало… Недоброй памяти одного диктатора… Но… в его словах был своя правда: внизу шла война на истребление. Расовая и религиозная. Пленных в этой войне не брали. И белые проигрывали эту битву. Уж слишком они зажрались, обленились, превратились в расу потребителей…

В ангаре Убежища, как с чьей-то лёгкой руки стали называть подземный комплекс, кипела работа. Среди космических кораблей, очертания которых были чужды человеческому взгляду, сновали вполне привычные жёлтые электрокары. Суетились люди, таская ящики, пакеты, оружие. К вылету готовились все корабли, каждым из которых управлял один человек, настолько чужая техника была автоматизирована. Да и расчетное время пути позволяло это сделать – шестнадцать часов. От Марса до Земли. Вмешательство человека требовалось только при взлёте и посадке. Конечно, вначале, пока толком не освоились, было сложно, но потом, когда разгадали при помощи нехитрых пиктограмм все функции управления, стало проще. Особенно порадовала система невидимости, искривлявшая непостижимым образом световые лучи так, что они огибали корпус, создавая иллюзию полной прозрачности…

Никого не требовалось подгонять, все и так спешили, сознавая, что каждая потерянная на подготовке минута может быть последней для тех, кого учёные оставили на Земле. Радио и перехваченные немногие земные телепередачи внушали подлинный ужас и беспокойство за судьбу близких. Наконец прозвучали последние команды, грибовидные корпуса задрожали, извергая струи зелёного пламени и приподнявшись над матовой поверхностью пола, зависли, терпеливо ожидая открытия шлюза. С гудением разошлись первые ворота, и суда, миновав их по очереди, вновь застыли на месте. Дрогнув, голубоватые створки, от которых, несмотря на все усилия, не удалось отпилить ни кусочка на пробу, вновь сомкнулись. Пришли в движение насосы, откачивающие драгоценный воздух, через несколько минут давление упало до нуля, и с хлопком внутрь шлюза проникла марсианская атмосфера. Снаружи было на удивление тихо: ни ветерка, ни пыли… Впрочем, первый же корабль, вышедший на свет, взметнувшаяся от работы неимоверной мощи двигателей пыль скрыла из глаз. Майкл подал непривычной формы рукоятку на себя, добавляя мощности, и его гриб, плавно набирая скорость, пошёл под острым углом ввысь. Несколько секунд, и вот в глаза с обзорных экранов ударил свет звёзд, лёгкое движение рукояткой, и в секторе обзора появилась Земля. Чуть помедлив, англичанин надавил на треугольную клавишу включения маршевых двигателей. Ощутив сильный толчок, пробормотал:

– Боже, храни королеву…

Проводив первую экспедицию, оставшиеся лихорадочно готовились к приёму беженцев: обустраивали как могли жилые ячейки, строили оранжереи и фермы, но, самое главное – корпели над теми загадками, которые задал комплекс. Кто и зачем его построил? Из-за чего сделан такой щедрый подарок? Если первые дни всё носило прикладной характер под общим девизом «лишь бы выжить», то теперь настала пора наконец задуматься и поразмыслить всерьёз, попутно продолжая изучение подземного Убежища. Андрей уже привычно занял место в огромном зале управления и окинул взглядом гигантские вогнутые панели, усеянные непривычными взгляду шестигранными приборами, покрытыми неизвестными символами, и треугольными клавишами управления… Вот здесь – управление энергией из колоссальных ребристых генераторов, работающих неизвестно на чём. Тут – состав атмосферы Убежища и его регулировка. С трудом удалось это выяснить. А что там? Пищевые конвертеры или синтезаторы топлива для планетолётов? А может, устройства связи для сообщений между неведомыми мирами? Кто знает… Здесь разбираться не одному поколению людей. Впрочем, времени у них хватит. Пожалуй, единственное, в чём можно себя не ограничивать… Он полез в карман и достал фотографию, поставил перед собой на приборную панель. Это всё, что у него осталось от семьи. Только фото… Он был на симпозиуме во Франции, когда автобус, в котором его жена и ребёнок возвращались из города домой, остановили бандиты… Они убили всех пассажиров. Трёхлетней дочке всадили две пули в голову, жена умерла потом, в больнице. Хотя бандитов и поймали, но до суда дело не дошло, поскольку те оказались «борцами за свободу» какого-то горского народа, о котором до этого случая никто ничего не слышал. Правозащитники добились полного оправдания палачей. Именно тогда Ярцев и дал согласие на полёт в марсианскую исследовательскую колонию…

Глава 6

…Майкл посадил корабль ночью, недалеко от своего городка, в заброшенной старой каменоломне. Включил маскировку, сразу спрятавшую под непроницаемым куполом грибовидный корпус, быстро оделся в обычную земную одежду. Длинная куртка, поскольку наступила осень, спрятала от любопытных глаз армейский автомат… Дорога до дома прошла спокойно. Едва рассвело, как он уже шагал по родной улице. Вроде бы тихо. Даже слишком тихо… Открыл калитку, взбежал по ступеням старого дома, увитого плющом, позвонил. Как всегда, два длинных, один короткий. Тишина… Он занервничал. Бетти с детьми должны быть дома. Почему же они не открывают? Опустился на колени, сунул руку под доску, нащупал ключ, который он всегда клал туда, если отъезжал надолго. Есть! Вставил в скважину, открыл. Вошёл внутрь. Первое, что бросилось в глаза – пустота. Словно обитатели куда-то ушли. Но… В пробивающемся сквозь плотно зашторенные окна свете смог рассмотреть, что дома всё же идеальный порядок, которым славилась его жена. Взбежал по лестнице на второй этаж. В спальне – никого. В детских тоже. Уехали? Не оставив записки? Но Элизабет была известна в городке не только манией чистоты, но ещё и своей педантичностью: даже уходя на десять минут к соседке и то оставляла записку, где находится в данный момент. И нет никаких следов борьбы. Ни пятен крови, ни поломанной мебели. Ничего… Внезапно его осенило – подвал! Точно! Сбежал вниз, отбросил коврик с пола, да! Массивный люк был на месте. Ухватился за ручку, потянул – бесполезно. Зато услышал приглушённый вскрик, словно бы кому-то зажали рот. Не выдержав, крикнул:

– Бетти! Милая! Это я, Майкл!

Снизу донёсся чуть слышный дрожащий голос:

– Кто это? Майкл на Марсе. Не обманывайте меня. Уходите, пожалуйста! Пощадите нас!

– Бетти, милая, это я, твой муж! Я только что прилетел!

– Вы не обманываете?

– Солнышко, это я! У тебя есть маленький шрам на спине возле лопатки, когда тебе было десять лет, ты упала с велосипеда на разбитую бутылку! Я любил целовать его, вспомни!

…Чуть слышный вскрик. Торопливые шаги, лязг запора. Изо всех сил рванул створки, поддались. Из подвала на него смотрело любимое испуганное лицо, из-за которого выглядывали напуганные мордашки детей. Майкл протянул руки им навстречу. Элиза выползла наружу, он обнял её. Женщина вдруг разрыдалась и упала ему на грудь…

Она с детьми торопливо собирала вещи, одновременно рассказывая о том, что творилось в старой доброй Англии. Как бывшие эмигранты устраивали настоящие массовые казни, как насиловали женщин и детей, убивали стариков, подвергали нечеловеческим пыткам и истязаниям тех, кто оказывал хоть малейшее сопротивление…

Майкл слушал, сжимая кулаки с такой силой, что белели костяшки пальцев. Он всё больше убеждался в том, что старый профессор Штейнглиц был прав… Вещи, документы, продукты, которых было чуть. Несколько семейных вещиц на память. Наконец всё было собрано. Чемоданы погрузили на хозяйственную тележку, дети забросили за спину свои рюкзаки.

– Пошли.

Уиндэм отбросил в сторону пустую фляжку из-под масла, которым он щедро полил колёсные оси и выпрямился. Ухватился за ручку, потащил груз. Жена и дети молча шли рядом. В калитке он замешкался, посмотрев в последний раз на свой уютный коттедж. Удастся ли увидеть его ещё раз? Сохранится ли он до их возвращения, или этот старый дом сожгут озверевшие бандиты? А может, всемогущее время разрушит стены, служившие приютом их семейству уже несколько поколений? Кто знает… Громкий шёпот, прорезавший тишину, заставил мужчину схватиться за пояс, на котором висел тяжёлый кольт.

– Мистер Уиндэм, это вы?!

Сосед, старый Билли Паркер стоял возле забора.

– Да, мистер Паркер, я, Майкл Уиндэм.

– Вот и я смотрю, малыш Майкл. Но откуда? Впрочем, ужасно рад, что ты вернулся с Марса домой. Хотя времена сейчас не самые лёгкие… Слышал, Салли Мосли убили. И всю её семью.

– Как?!

Салли была его школьной любовью, не один вечер они просидели под старыми вязами на берегу городского пруда, целуясь под луной…

– Они поехали в Лондон, к родственникам, и там их… Сожгли в доме. Подперли двери, забили окна, и подожгли. Там почти сто человек погибло. Об этом даже в газетах писали. Ой, Майкл… Не вовремя ты приехал. Не вовремя… На днях сожгли Сопвич, неподалёку отсюда. Вчера – Даунтон. Сегодня эти варвары должны к нам приехать. Так что это ты правильно делаешь, что уходишь. Только куда бежать? Эта мразь повсюду. А правительство бездействует. Одна говорильня. «Мы не можем ограничивать права британских граждан по цвету кожи, поскольку это будет расовая сегрегация…»

Старик в порыве бессильной злости махнул рукой, передразнив кого-то из политиков, затем хриплым голосом, поскольку погибшая жуткой смертью женщина была его племянницей, продолжил:

– Армии приказали не вмешиваться. У бандитов – оружие. А нас заставили сдать даже охотничьи ружья, чтобы не дай бог белый не пристрелил какого-нибудь занзибарца или араба…

Майкл замер на месте, выслушивая откровения соседа. Конечно, он слышал передачи, в которых рассказывалось о ситуации на Земле, но что в его старой доброй Англии творится такой кошмар, даже не мог себе представить. Элизабет, устав ждать, потянула его за рукав:

– Дети волнуются. Нужно спешить.

– Сейчас, милая. Подожди…

Он чуть постоял под недоумёнными взглядами семейства, потом отпустил ручку тележки, на которые были погружены их вещи, погладил дочь и сына по головам:

– Джонни, Сара, бегите по всем домам и будите людей. Пусть срочно собираются на площади возле ратуши. Все.

Перевёл взгляд на жену, замершую от удивления:

– Дорогая, тебе не кажется, что бросать тех, кто прожил с нами столько лет бок о бок, в беде, будет не по-соседски? Не по-людски, в конце концов?

Та чуть помолчала, потом ответила:

– А на твоём корабле хватит места? До него ещё нужно добраться, побережье не близко…

– Всё будет хорошо, не волнуйся.

А про себя подумал: «Бедная моя, ты так и не поняла, что корабль, о котором ты говоришь – космический, а твоё побережье находится за миллионы миль отсюда, на Марсе…»

Жители собрались быстро, буквально за час. Небольшая толпа гудела, народ, ёжась в рассветном полусумраке от холода, волновался. Все знали, что сегодня к ним наведаются бандиты, неожиданно педантично уничтожающие все городки и деревни… А тут пронёсся слух, что появился Майкл Уиндэм, бывший в экспедиции в космосе, с кораблём, и есть возможность эвакуироваться в безопасное место. В это время виновник собрания вспрыгнул на пустую бочку:

– Все собрались?

Нестройный хор был ему ответом:

– От всех семей…

– Тогда слушайте! Я прилетел с Марса. За своей семьёй. За городом стоит большой космический корабль, и я готов забрать вас всех с собой. У нас там огромный подземный город, где хватит воздуха и пищи на всех. А главное – там нет ни банд, ни убийств, ни разгула преступности.

Народ загудел, переварив первые фразы. Люди стали переглядываться между собой, зашептались… Надсаживая горло, Уиндэм прокричал что было сил:

– Тихо!!! Дайте мне договорить!

Когда шум чуть поутих, продолжил:

– Я готов забрать с собой всех. Но это нужно делать быстро. У вас два часа, собираемся здесь, а потом двигаемся. Идти недалеко. Часа за три доберёмся, если пешком. Но если у кого есть бензин для машин – заправляйте себя и соседей, грузите всё, что можете взять с собой, вещи, инструменты, продукты, сажайте людей, и едем. Я не говорю, что на Марсе легко. Там придётся много работать. Планета сурова, но в подземном городе спокойно и, главное, безопасно. Так что, кто желает – может лететь со мной. Повторяю – встречаемся через два часа здесь. И выходим.

…Когда люди разошлись, а Майкл остался один со своей семьёй, то Элиза провела по его голове рукой, взъерошив волосы.

– Что, милая?

Непривычно серьёзным голосом женщина произнесла:

– Я горжусь тобой, муж…

Через некоторое время городок наполнил звук множества моторов: негромко шуршали двигатели разномастных легковушек, стучали дизели тракторов и грузовиков. Жители повытаскивали свои заначки, не жалея драгоценного топлива. У кого не было – тем одалживали соседи. Впрочем, о возврате разговоров не было. Пожалуй, горожане впервые за многие годы ощутили себя единым целым, одним большим кланом. Постепенно площадь заполнялась народом и машинами. Прицепы, трейлеры, школьный автобус, забитый детьми… Не захотел оставаться никто. Правительству не было веры, поскольку оно допустило ТАКОЕ… И лучше другая планета за миллионы километров от Земли, чем смерть от рук цветных подонков. Да, впереди неизвестность, тяжкий труд. И жизнь для себя и своих родных. Гарантированная жизнь в безопасном месте. А это стоит того, чтобы оставить дом… Майкл взобрался на первый грузовик и махнул рукой, подавая знак к началу движения. Мотор его машины рявкнул, выбросив облачко чёрного дыма, и водитель спросил:

– Куда ехать-то?

– В старый карьер, знаешь дорогу?

– Спрашиваешь!

Со звоном воткнул передачу, наддал ещё газу, и гружённый до отказа «Бедфорд» тронулся с места, за ним потянулась разномастная колонна, сопровождаемая двумя полицейскими машинами…

Путь до указанного места прошёл спокойно. Правда, когда все выехали в большой провал, из которого когда-то брали песок, и никто не увидел обещанного корабля, люди чуть не взбунтовались, заподозрив ловушку. Уиндэм вовремя отключил систему невидимости, и появившийся из воздуха огромный, неземного вида аппарат мгновенно успокоил всех. И, как ни странно, внушил уверенность тем людям, которые колебались до последнего. Мягко, бесшумно опустилась широкая аппарель, и учёный торопливо взбежал по ней, встав в проходе:

– Все поднимаемся, грузим вещи на свободные места, сами проходим дальше, до большого зала и располагаемся там, понятно?

Короткие кивки в ответ. Первыми потянулись женщины, дети, старики. Мужчины и подростки, засучив рукава, принялись за работу. Тяжёлые ящики и чемоданы, словно пушинки, плыли по воздуху, передаваемые из рук в руки. Одна машина, едва разгрузившись, тут же отъезжала в сторону, освобождая место для ждущей своей очереди. Работа шла споро, но Уиндэм с тревогой посматривал в сторону восходящего солнца – по рассказам, банды прибывали на рассвете… Наконец последний тюк был уложен в коридоре, последний ящик поставлен в штабель. Майкл поднялся в рубку управления, где ждала его семья, и сел в кресло пилота. Бросил взгляд на детей, неожиданно для себя подмигнул жене. Утопил нужную комбинацию клавиш для запуска двигателя, а когда тот заработал, дождался выхода на горячий режим, затем положил руки на облитые губчатым пластиком непривычной формы рукоятки и потянул их на себя. Он не видел, как со стороны Лондона к его родному городку двигался караван размалёванных, отчаянно дымивших легковых машин. Не видел, как толпа налётчиков из остановившейся на площади у ратуши колонны ринулась к домам и коттеджам, увитым зеленью. Не видел и того, как обезумевшие от злости и наркотиков бандиты, не найдя никого из жителей, бросились поджигать всё на своём пути. Майкл был занят другим, ведя свой корабль на Марс. На душе было легко. Пожалуй, впервые за все прожитые годы он не чувствовал себя таким счастливым… Это было абсолютно незнакомое ему до этого ощущение – гордость за то, что он совершил. Первый шаг к спасению человеческой расы…

Глава 7

Длинная очередь из пулемёта свалила сразу четверых. Какие-то не те пошли бандиты. Раньше, пока одного завалишь, так семь потов сойдёт, а тут – лезут, словно заговорённые или дурные. Но от пули ещё заклинаний ни один колдун не придумал, или кто там у них, а от дурости только свинец помогает. Как испокон веков на Руси говорили – заставь дурака Богу молиться, так он лоб разобьёт… Михаил торопливо, но без суеты заменил накалившийся ствол старенького «ПК» на запасной и вновь приник к мушке. Жители его деревни, где он так удачно разжился оружием, решили не оставаться на месте, пока лихо не добралось до них, и подались на Север. Неизвестно, кто первый выдвинул эту идею, мол, южане далеко от своих мест не уйдут, но бабки подхватили, и немногим деревенским мужикам ничего не оставалось, как послушать своих жён и сняться с места. До слёз жалко было покидать ухоженные дома, в которых до сего дня жило не одно поколение, огороды и леса. Но… Если захочешь жить, то бросишь всё, кроме собственной шкуры. Так и ушли. Звали с собой и Мишку, но он решил остаться. Нет, не в деревне, поскольку жители-то правы были – убийцы их в покое не оставят, раз дорожку нашли. Ещё наведаются. Первых он положил, так другие мстить явятся. И лютовать станут пуще прежнего. Вот и поневоле скажешь, что выхода другого, как уходить из родных мест – нет…

Михаил вышел из деревни через день после ухода местных. И вскоре их нагнал… Недалеко ушли деревенские. Может, километров на двадцать… Перехватили их у райцентра… Всех. Почти сто человек. Может, чуть больше. Михаил насчитал сто восемь голов на кольях. А тел так и не нашёл. Наверное, убивали в самом городе, но туда он не сунулся. Обошёл, хоть и тяжело было тащить на себе пулемёт со всеми принадлежностями, винтовку автоматическую с патронами, ну и прочие нужные вещи: гранаты, нож, пистолет… Без оружия теперь – если только сразу горло под нож подставлять… Так что скрипнул зубами, посмотрев на жуткую аллею, и двинул налево. Райцентр большим оказался, пришлось в лесу заночевать, благо нашёлся стожок неизвестно какого времени на поляне. Пусть и сено наполовину трухой стало, но зарылся, и вроде не замёрз, пусть и уже ближе к осени. Так и переночевал… Хотя… Что там убийцы творили, не видел. Но слышал… Всю ночь огни в городе полыхали, и вопли нечеловеческие доносились… Как ни зажимал уши солдат, а седых волос прибавилось, пусть и молод совсем ещё…

Так поднялся почти до больших болот и попал в засаду. Буквально перед второй столицей его прихватили, хорошо, дурачок попался какой-то, вместо того чтобы сразу стрелять, окликнул, да ещё на своём гортанном языке. Михаил и ответил… Из станкача, с обеих рук, на половину ленты. Чуть ли не расплав ствола бил, но – удачно. Что крикуна, что напарников его двух, всех положил. И ноги! Пока подмога к часовым не подоспела… Ушёл в болота, там слегу вырезал, и прямо по трясине. Выбрался на пустой островок, сплёл себе мокроступы, двинул дальше… На пятые сутки в сплошные леса вошёл, и вдоль старой железной дороги и двинулся. И не он один. Подстрелил лося, и на выстрел ещё попутчики пожаловали. Семья. Муж, жена, двое детишек. Пять и семь лет, пацаны. Да сестра жены, беременная. На седьмом месяце. Измотанные, грязные, голодные… Мишка как посмотрел на них, так молча тесак мужику протянул и на тушу кивнул, мол, режьте. Тот мясо отпиливает, и сразу видно, что неприспособленные они. Горожане. Ни ножом не владеют, ни по лесу идти не могут. С голоду помрут там, где селянин или лесовик сыты будут, да ещё и отрыгивать… И точно. Переговорили – мужик тот инженером оказался. Конструктором. И супруга его из этих же. Интеллигентов. То ли учительница, то ли – библиотекарша. Словом, что-то с книгами связано. Сестра её и замужем не побыла толком. Только сошлась с парнем – залетела, как говорится. Но тот, видно, честный оказался, расписались. И в эту же ночь, когда свадьбу гуляли, его горные жители и прирезали. Вышел покурить, докопались, и кинжал в спину, как у них заведено… Так и овдовела. А когда совсем страшно стало, после Москвы, решили тоже на Север подаваться, тоже рассудили, что южанин туда, где снег, не пойдёт… Сплюнул тут Мишка с досады, а что делать? Не по-людски это, убогих кидать в беде. Только вот одно непонятно – дойдёт ли молодка на сносях? Или в пути рожать придётся? Но пока двигается… И месяц почти шли вместе. Пацанята привыкли к нему, и мужик тот вообще. Да и жена его, с уважением, словом, относятся. А молодуха вообще глазки строить начала. С её-то пузом! Но тут уж генная память говорит. Испокон веков женщина к самому сильному тянется. Чтобы защитил, обогрел, накормил. Так что Мишка на молодуху особо внимания не обращал, чем обижал её несказанно…

Через месяц, когда уже белые мухи кружить в воздухе стали, вышли к городу. И жители вроде есть, но какие-то странные. Косятся на чужаков, не разговаривают. Спрашиваешь, что дальше за ними – молчат. А что перед ними – и сам знаешь. Но поесть дали. И одеждой обеспечили. Пусть и со старых военных складов штаны ватные да телогрейка, но не шкура звериная непросохшая, которая и воняет, и гремит по кустам. Там солдат и расстался со своими попутчиками. Беременная рыдала, будто на смерть его провожала, знать, чуяла, что больше не увидятся. А может, и действительно в сердце запал, кто его, женское сердце, знает? Да никто. Словом, отправили их ещё дальше, на Мурманск. По слухам, там командующий Северным флотом чуть ли не собственное государство основал, и всех, кого можно, под свою руку гребёт. Тем более, специалистов. А Мишка так и остался. Его сразу местная комендатура под ружьё поставила. И на службу определила. Получил он обмундирование, опять же со складов, жильё в казарме, паёк. И стал там жить. Обязанности невелики были. Сутки – дежурить в дотах вдоль железки, которые уже при нём построили. Отбиваться от бандитов. Ну и беженцев, когда выходят, проверять и отправлять дальше, на Север. Вот и всё, в принципе. А когда от службы отдыхаешь – то своими делами заниматься можно. Словом, почти гражданский человек…

И Новый год здесь встретил. Беженцев-то видимо-невидимо было. Это он с инженером и его семьёй чуть ли не первыми вышли, потому и повезло им. А потом… В иные дни по сотне человек выходило на Медвежьегорск-то. Уже и не знали, куда девать их. Старались дальше отправить, на Кольский полуостров… Но чем дальше шло, тем хуже становилось. И с продуктами, и вещами, и с прочим… Зима прошла, и весна уже заканчивалась, к лету близко. А в мире кошмар всё больше поднимается… Зашевелилась Азия, и двинулись они туда, куда раньше и нос высунуть боялись… И Китай вновь поднялся. А чего землям Сибирским простаивать, если у них уже два миллиарда населения, и скоро, куда ни плюнь, узкоглазый гражданин Социалистической Республики стоит? Зачистим Сибирь от белых дьяволов, и сами станем жить. Там радиации не в пример меньше, чем сейчас у них после ответных-то ударов. Так вот в Пекине рассудили. И сделали. Тоже не щадили никого и ничего. Чтобы потом претензии никто предъявить не смог. А уж Поднебесная страна древняя. У них цивилизации ещё задолго до христиан были. И специалисты по казням и пыткам тоже имелись. И та же тактика – запугать до потери сознания. Чтобы сами сбегали, не тратить на них ни пороха, ни свинца, ни людей, тем паче. Такое вытворяли, что и описать нельзя человеческим языком. У этих забава излюбленная была – поймают кого, и живьём на листе железа жарят. Или ещё хлеще чего придумают… В общем, народу всё прибывало и прибывало, и жить становилось всё хуже и хуже. И бежали люди отовсюду: и с Курска, и со Ставрополя, и с Иркутска, и с Казани… Со всех краёв необъятной Руси-матушки… Как-то начальство проболталось, что одних беженцев через их городок почти три миллиона прошло… Призадумался Михаил от таких цифр. Страшновато стало. А что делать? Бежать-то – некуда… Вообще… А тут ещё слухи, что исчезать народ стал. Тёмные такие. Жуткие. Мол, был городок или поселение. А ночью вдруг гул, огонёк по небу проходит, и утром – дома стоят, а народ – исчез. И вещи тоже. Пустой город стоит. Совсем. Словно в воздухе растворились. Страшно…

А ближе к весне вообще гости странные пожаловали: вначале поляков толпа нагрянула, почти десять тысяч. С девками, с детьми, со стариками и старухами. А потом и чехи следом. Те вообще, можно сказать, скелеты ходячие. Как выяснили, вышло их почти пятьдесят тысяч, целый город, когда германские турки и их резать начали. А дошло до России – только три тысячи. И то – неполных… Ну а под конец и сами немцы пожаловали. Шли через Калининград, бывший Кенигсберг, и Балтию. Резались с лимитрофами поначалу жутко. Потом, когда из России бандиты полезли и к ним, те попритихли. Под конец даже помогать стали. Делились едой, медикаментами. А некоторые и в дорогу собрались заодно. Так вот и добрались до Медвежьегорска. Почти семьдесят тысяч всех: настоящих немцев, которых и в самой Германии-то не осталось практически, латышей, эстонцев, литовцев, ну и своих, русских тоже… И получилось, что вся Европа уже на Кольском полуострове да в Карелии сидит. И идут, идут беженцы со всего мира каждый день… И бандиты лезут часто. Почитай – день беглецы, на следующий день – эти… Убийцы… Как слоёный пирог. Патронов, правда, хватало. Не жалели. Везли из Мурманска. Видать, склады там большие были… Потом вообще приказ пришёл – пускать своих и чистых европейцев без ограничения. А то уже кое-кто ворчать начал, мол, земля-то не бездонная. Она прокормить всех не сможет. И то верно – беженцы уже и кору на деревьях вдоль железки ободрали с голодухи…

После, где-то к середине лета, началось самое странное – сами бандиты косяком пошли. Раньше наших резали где ни попадя да издевались люто. И кожу сдирали живьём, и руки-ноги рубили… Словом, зверствовали, а тут… Мишка первых запомнил на всю жизнь: шли молча. Узенькой такой цепочкой. Одни женщины. С детьми. Причём все дети не старше пяти-семи лет. Или груднички вообще. На спине у матерей платками привязаны. Старухи тоже с ними. А ни мужчин, ни стариков, ни подростков нет… Нарвались горные жители на палку о двух концах. Когда их пророки призвали христиан убивать, поднялись, обрадовались. Мол, христиане – овцы. Их резать – одно удовольствие. Поскольку им Христос приказывает покорными быть. И с превеликим удовольствием принялись воплощать приказы самозваных наставников в жизнь… Да никто из имамов не ждал, что из своих границ выйдет Китай, и за компанию с ним остальные пожалуют. Вспомнили в Пекине старый лозунг, не свой, правда, а соседский: Азия для азиатов! Ну и прилегающие земли заодно. К Азии. Их тоже бы освоить не мешало. И пошли… Осваивать. Да так, что взвыли горцы. А потом и выть некому стало. Когда из пустынь да джунглей ещё и Африка повалила… Их там тоже море расплодилось. И все – жрать хотят… Вот и полёг практически весь Кавказ под штыками Социалистического Китая да чёрного, вечно голодного братства… Хорошо хоть кто-то догадался женщин к русским отправить. Мол, они, хотя и злые, но отходчивы. Есть надежда, что пощадят, не тронут. Может, даже спасут… Дети должны рождаться, пусть и от гяуров. А то пропадёт сама память о том, что жили такие племена на Кавказе… Так что – полегли горцы до последнего, но с честью. Впрочем, выбора-то у них и не было. Как говорится – не рой другому яму, сам в неё попадёшь. К русским идти – не пощадят. А жёлтые – в плен не берут. Так что… Пришлось умирать… А горянки – головы платками замотаны, лица тоже. Глаза чёрные, блестящие. И дети такие же. Смотрят, словно старики. Видать, запомнили на всю оставшуюся жизнь, ЧТО там творилось…

Словом, когда караван из леса на поле вышел, Мишка за пулемёт, и едва успел руку с курка сбросить, а то бы полоснул очередью на все двести пятьдесят патронов. Разглядел, что женщины… Доложил начальству по рации, а там уже все на уши встали. Как такое может быть?! Короче, загнали вначале в депо, в пустой ангар всех. Охрану выставили. Хотя дров и воды дали. Люди всё-таки… А те молча костры разожгли, воду в котлах кипятят. Что-то сварили, накормили детей. Уложили спать. Сами собрались в кружок. Молчат. Ждут…

Утром из Мурманска большие начальники на вертолёте прилетели. Долго разговаривали с горской старшей. Почти до обеда. Потом вышли, головами покрутили, улетели. Но, правда, перед этим велели паёк дать. Михаил и раздавал. На всю жизнь запомнил, как у них руки тряслись… Не от жадности. От стыда. От горя. От безысходности. Одна ему запомнилась, глаза карие, а из-под платка волос русый чуть выбивается. Так смотрела, что он чуть за автомат не схватился. В общем, просидели горянки в этом ангаре почти неделю. Потом новый приказ пришёл: всех отправить в Мурманск под конвоем. И состав пригнали. Товарный. За беженцами из своих так пассажирские вагоны присылали. Королёв в конвой и попал… Посадили, словом, в теплушки всех. Закрыли. Благо окошки решётками забраны. Не выпрыгнешь. На каждую площадку тормозную – по охраннику с оружием. И – вперёд. Паровоз древний пыхтит. Еле тащится. А вдоль дороги – поля, поля, поля…

Народ исхудалый, но весёлый: ещё бы – лето наступило, дожили. Точнее – выжили. Сажают всё, что можно. На себе – пашут, новые площади расчищают. Кое-где – дома строят. Но вот что странно, заметил Михаил, народу на Север прошло немерено. А особо-то и не видно, что прибавилось населения. И города полупустые, и деревни. Может, дальше люди? У самого Мурманска? Или за ним? Но и северная столица тоже пустынная стоит. Проехали через весь город, и дальше поезд пошёл. К флотской столице. В Североморск. Тут Михаил на корабли полюбовался. Стоят вдоль причалов. И военные, и гражданские. Всякие разные… И флаги тоже у всех… Португальские, английские, польские, немецкие… Даже звёздно-полосатые… И серая громадина авианосца у входа в залив в память врезалась… То ли «Энтерпрайз», то ли «Нимитц»… Не разглядеть. Одно понятно, что атомник. Но народ-то где? Люди? Вымерли, что ли?!

…А состав тем временем уже и Североморск миновал, останавливается посреди громадного поля, бетонными плитами выложенного. А на поле том здоровенные такие, словом, грибы. Зелёного металла. По километру, наверное, шляпа у каждого. И встречают уже их специальный поезд, стоят ребят крепкие, с оружием наизготовку. Ну, Миша, ты своё дело сделал. Доставил конвой, куда положено. Надо бы назад возвращаться. Да не тут-то было. Не кончилась твоя дорога, солдат… Дальше следовать нужно. На Марс! Вот, и корабли тебя ждут. Вперёд, парень, жизнь-то – продолжается!

Глава 8

Межпланетный транспорт был огромен. Пассажиров разместили в просторном трюме, выставили охрану возле ворот. Сопровождавших их конвойных провели наверх и распределили по другим помещениям. Михаил никогда в жизни не летал. Ни на самолётах, ни на других воздушных кораблях, тем более – космических. Ждать неизведанного пришлось недолго. Через полчаса корпус начал чуть заметно вибрировать, потом послышался низкий, непередаваемо мощный гул, под ногами чуть дрогнула палуба. И всё. По-прежнему – гул. И ничего больше. Ещё через двадцать минут после начала работы двигателей ожил небольшой динамик над дверью и мужской голос произнёс:

– Прошу пройти в каюту два на четвёртой палубе.

Михаил опешил и невольно вслух проговорил:

– И где мне искать эту четвёртую палубу?

Видимо, связь была двусторонней, потому что тот же голос ответил:

– Выйдя из своей каюты, следуйте по стрелкам-указателям…

Едва солдат вышел наружу, как перед ним прямо на полу вспыхнули переливающиеся огни, указывающие путь… Несколько подъёмов, пара автоматически открывшихся дверей, наконец он оказался в небольшой комнатке, где сидя в кресле его ждал мужчина лет тридцати. При виде вошедшего парня, он поднялся с кресла и указал на сиденье перед собой:

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Подождав, пока Михаил сядет, уселся сам, взял со стола небольшой электронный планшет и пристально посмотрел на парня:

– Ну-с, приступим. Ваше имя и фамилия?

– Королёв Михаил.

– Возраст?

– Двадцать пять лет.

– Профессия?

– В смысле?

– Гражданская? До распада?

– Не было её у меня.

– Нигде не учились?

– Я после детского дома сразу в армию попал. С той поры – там…

– Ого! И где, если не секрет?

– Сначала – учебное подразделение. Потом – Кавказ. Специальная штурмовая бригада. Потом, где-то год назад, вернулся сюда… И здесь уже год.

– Шесть лет?

– Вообще-то, если считать последние дни, то семь.

Спрашивающий покрутил вдруг головой, словно ему стало тяжело дышать, потом снова взглянул на Михаила:

– Семь лет войны… Не тяжело?

– Как сказать… Привыкаешь ко всему.

– Ранения? Награды?

– Два раза в госпитале лежал. Награды? Что-то там было. Уже не помню. Да и к чему?

– Стреляешь хорошо?

– Не жалуюсь. А спрашивать, как понимаете, не у кого.

– Ясно… И не надоело воевать?

– Рад бы, да пока оружие сложить не дают. То одни, то другие…

– Что же… У меня к вам предложение: нам нужны такие люди, как вы, Михаил. Сейчас развёрнута эвакуация. Сами видите. Спасаем, кого можем. Но это с северянами повезло, что вы так вот, собрались все вместе. Прилетел, загрузил, вывез. В других местах намного хуже. И рисковать имеющимися у нас кораблями мы не имеем права. Приходится посылать специальные команды, собирать людей в группы, и тогда уже вывозить их на Марс. Так что… Словом, предлагаем вам поработать в такой группе. Само собой, отдельный блок, в смысле – жильё на Марсе и специальный паёк, плюс ещё кое-какие льготы вам гарантированы. Дополнительно – повышение по службе и право на трофеи, точнее, на долю трофеев. Как?

– Подумать, как я понимаю, долго нельзя?

– Конечно. Правильно. Время работает против нас. С каждым днём людей всё меньше и меньше. Их убивают, они умирают от голода и эпидемий. Так что… Насчёт оружия у нас проблем нет. Кроме того, есть и ещё кое-что: защитное снаряжение, приборы, рации, прочие хитрые штуки. Словом, если придётся воевать, то на другом уровне. Как, согласны?

Михаил вздохнул, одновременно быстро просчитывая варианты. По всему выходило, что это самое лучшее, на что можно рассчитывать. Затем кивнул головой.

– Идёт. Когда приступать?

– Сейчас прилетим, выгрузимся. Вас отведут в ваш блок, где вы будете жить. Затем пройдёте курс специальной подготовки, для освоения нового снаряжения, и вперёд, как говорится, с песнями. А пока – отдыхайте. Теперь у вас не скоро выдастся выходной…

– А можно взглянуть на космос? Знаете, никогда не летал…

Марсианин улыбнулся, уж больно сидевший перед ним старый вояка стал вдруг похож на пацана, в первый раз в жизни пробующего шоколадку.

– Смотри.

Что-то нажал на планшете, и вдруг стена сбоку от них стала прозрачной… Огромные, немигающие холодные звёзды, бешеное солнце с языками протуберанцев и пустота… Бездонное величие Вселенной, завораживающее и подавляющее своей неизведанностью и безграничностью…

Михаил застыл, зачарованный, не замечая течения времени. И когда всё вдруг снова стало зеленоватой стеной обшивки, невольно испустил вздох разочарования. Но марсианин усмехнулся:

– Не переживай. Не в первый раз, и не в последний, даст Бог. Иди лучше, поспи. Нам ещё двадцать часов лететь. Потом – некогда будет. Уж поверь…

…Марс поразил солдата до глубины души. Низкое лиловое, переходящее в алое небо. Две небольшие луны на бескрайнем небосводе. Колючие звёзды, и крохотное, по сравнению с земным, солнце. Бешеные пылевые бури до самого неба, в мгновение ока отшлифовывающие человеческое тело до костей, и багровые пески пустыни. Впрочем, всё это Михаил увидел уже позже. А сейчас, едва смолкли двигатели, как прозвенел гонг, призывающий покинуть корабль. Он торопливо подхватил оружие и бросился к выходу, благо дорогу запомнил хорошо. Горянки выходили опять молча. И опять цепочкой. Солдат поймал себя на мысли, что ещё ни разу не слышал их голосов. Внезапно вновь поймал на себе ненавидящий взгляд той, светловолосой, которую сразу вычленил взглядом, невольно поёжился. Но к нему уже спешили. Невысокий плотный человек в полевом, нелепо выглядевшем среди огромных матовых, каких-то НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИХ стен ангара комбинезоне.

– Ты Королёв?

– Я.

– Капитан Верховцев. Давай за мной. Служить будешь под моим началом…

Они шли длинными, ярко освещёнными коридорами, по пути капитан задавал разные вопросы, Михаил отвечал. Потом офицер стал рассказывать про местные условия…

– В общем, сам видишь. Сидим под землёй. Точнее, под скалами. Здесь места на десять миллионов человек. Поэтому вывозим с Земли всех, кого можем. Так что, тамошнюю обстановку более-менее знаем. Там сейчас… Мрачно, короче. А тут… Свет у нас работает по типу день-ночь. Интенсивность потока, то есть яркость, меняется в зависимости от времени. Чем светлее – тем значит, времени меньше. Так что засекай автоматически. Насчёт воды – нормально. Хватает. Питаться будешь в нашей столовой. Ну а в кубрике, мы так блоки называем, можешь чайку, кофейку сам сварить, сообразить пару-другую бутербродов. Особо мы за этим не смотрим. Паёк у нас усиленный. Служба – круглосуточно. Если по тревоге поднимают – бежим все. Один день из семи – выходной. А вообще тут спокойно. Эксцессов не бывает практически. Так, раз в месяц если. Ну, учебный сбор для профилактики, само собой. Народ у нас спокойный. Да и то, из геенны огненной, можно сказать, вырвались, так что по большей части в себя приходят. Да и работы у них… Немерено. Твоё дело – как можно быстрее окончить курс подготовки, освоить оружие, и вперёд. За людьми на Землю. Скоро легче будет, кстати. На Луне заканчивают строить временную базу. Тут учёные подсчитали, что если там накапливать беженцев, а потом перевозить их сюда, на Марс, полными кораблями – то рентабельнее получится.

– В смысле, рентабельнее?

– Ну как бы это тебе объяснить… Эффективнее. В общем, они тут недавно раскопали ещё ангар. С кое-какой техникой. Нашли двигатели. Космические. Можно теперь не сами здоровые транспорты гонять, а поменьше. И топлива не столько уходит, и оперативнее получается. От Луны до Земли на таком челноке – три часа полёта до любой точки. А с Марса – сутки пилить. Вот и посмотри сам. Да тем более, что транспортник берёт минимум четыреста человек, а челнок – десять-двадцать, если прижмёт. Можно и за мелкой группой прилететь и доставить в безопасное место, на Луну. Уж там-то до них не дотянутся. А люди будут уже спасены. Понял?

– Понял…

– Вот и пришли. Твой кубрик. Устраивайся, в общем. Держи будильник с местным временем. На отдых тебе – два часа. Потом – уровень десять. Блок – 1564. Не опаздывай. Лифт – за углом направо. Заходишь, набираешь номер, и на месте.

– Ясно…

Михаил осмотрелся – небольшая комнатка примерно четыре на три метра. Естественно, без окон. Но не мрачная, а даже тёплая. То ли из-за светлых стен, то ли – из-за освещения. Светился весь потолок. Поискал выключатель – нашёл. Обрадовался, когда увидел, что можно яркость регулировать. В углу – ещё дверка. Чуть меньше. Заглянул – ага, понятно. Туалет, душевая кабинка. А это что? Здорово! Кладовочка! Вот и чудненько! Кровать, тумбочка, пара стульев. По-спартански живём, скромно. Понятно. Марс, насколько известно, планета безжизненная. Здесь пшеница на поверхности расти не будет. А это что? Он открыл пакет – постельное бельё. Вот это роскошь! Он и забыл, когда спал на простынях… Повернул загогулину – вода пошла. Это – горячая, а так – холодная. Во втором пакете нашёл новенькую форму. Недолго думая, сбросил свои тряпки, вытащил из своего мешка кусок мыла, старенькое, но чистое полотенце, и прошагал в душ… просто какое то волшебство… Что-то такое… Он несколько раз намыливался, пока вода не стала чистой стекать с тела, а кожа не заскрипела. И прикосновение такого же стерильного белья к телу было непередаваемым… Потом долго скоблил бритвой подбородок и щёки. Как сумел, подравнял волосы. Попытался рассмотреть себя в лезвии ножа – вроде ничего. Глянул на часы, и спохватился – время! За душем да приведением себя в порядок отпущенные ему часы пролетели незаметно. Чуть ли не бегом помчался по коридору, вскочил в лифт, нажал кнопку нужного уровня и ввалился в блок одновременно со звонком, означающим начало всего…

Это была так называемая «молельня», где бойцы Вооружённых сил Марсианской Республики получали задания. Михаил быстро прошагал к свободному месту и, усевшись в неожиданно удобное кресло, осмотрелся. Народа было немного. И в основном, как он понял, новички. Это означало два варианта: либо все старослужащие были на задании, либо – солдат было просто ОЧЕНЬ МАЛО. Как выяснилось чуть позже, верным оказался второй вариант… Командиром оказался тот самый, плотный, чуть выше среднего роста капитан. Приветственных речей не толкал, просто поздоровался, потом провёл перекличку. Явились все. Кто-то прибыл чуть раньше, кто-то, как и Михаил, только что. Командир всех построил вдоль кресел, прошёлся вдоль строя. Потом снова рассадил по местам и уже тогда начал выяснять у каждого, кто на что способен. Все оказались ветеранами. Не первый год смотрящими на мир через мушку ствола. И это, откровенно говоря, Михаила радовало. Значит, напарник будет надёжным, не бросит, если что. Из всех новичков в глаза бросались двое. Непонятно почему, Королёв как-то понял, что это не наши. В смысле, не русские. И точно – один оказался немцем, Гюнтером Штрассером, бывшим бойцом спецназа бундесвера. Второй – Биллом Сандерсом, когда-то – «зелёным беретом», американцем. Впрочем, что тот, что другой русский немного освоили, и общаться кое-как могли. После представления и расспросов все двинулись в арсенал, и тут у Михаила разбежались глаза – чего-чего, а подобного изобилия он никак не ожидал. Здесь стояли и автоматы, и винтовки, и пулемёты, и всякие полезные штуки вроде гранатомётов, переносных зенитных комплексов, станковых огнемётов и прочих прелестей военной мысли. Всем предложили выбрать оружие по себе. Королёв остановил свой выбор на последней модели русского производства – скорострельном автомате со шнековым магазином крупного калибра. По мелочам – пистолет, новенький тесак. В придачу к этому пришлось ещё получить броню в виде щитков и специального кевларового комбинезона, особый шлем, неожиданно лёгкий с тактическим комплексом и лазерным дальномером. Рацию. Особую обувь. Разгрузочный жилет, и кучу всяких полезных штук вроде компаса, часов, дозиметра и остального. Вплоть до специальной аптечки и носового платка защитного цвета. Но всё подогнали сразу на месте и вес практически не ощущался. Кроме всего прочего, чувствовал себя Михаил в этом необыкновенно комфортно и удобно. Он попрыгал – ничего не звенело, не болталось. Словом, было здорово ощутить себя экипированным от и до. Всех удивил Гюнтер – он колебался недолго, выбрав себе в качестве штатного оружия русский «Печенег». Машинку жуткую и надёжную. Правда, он ещё попросил к ней ранец от штатовского «минигана». Учитывая ёмкость ранца в две тысячи патронов, получалось весело…

После этого все прошли в тир, где началась пристрелка и подгонка оружия. Впрочем, опытные солдаты с этим справились довольно быстро. И после чистки оружия все направились в столовую… Потом была физическая подготовка. В большом спортзале стояли спортивные тренажёры, различные снаряды. Качались все. Никто не сачковал. Правда, удивлённый Сандерс спросил у командира, почему здесь сила тяжести не отличается от земной, ведь на Марсе она должна быть в два раза меньше? На что тот, пожав плечами, заявил, что это сделали строители убежища. И эту тайну до сих пор разгадать не могут… Уже поздно вечером Михаил вернулся в свой кубрик. Разделся, снова принял душ. Потом улёгся на кровать. С отвычки долго не мог уснуть, всё ворочался. Ведь столько всего произошло за это короткое время! Впрочем, неожиданно для себя понял, что всё это ему нравится, и, улыбнувшись, мгновенно провалился в сон…

Глава 9

…Андрей Ярцев потёр воспалённые красные глаза и отвалился на спинку стула. Всё, хватит! Глаза уже не могут различить светящихся символов на экране компьютера. Нужно отдохнуть! Он и так просидел за монитором почти двадцать часов, не вставая, и ни на йоту не приблизился к разгадке шестнадцатого блока панели управления в командном центре. Абсолютно непонятные агрегаты и знаки…

С трудом поднялся, затёкшие суставы хрустнули, и от неожиданности мужчина чуть не рухнул обратно на стул, но удержался. Сунул руку в карман, проверил наличие карточки от своего блока и, тяжело передвигая ноги, двинулся к лифтовой кабине. Вставил шифрокарту в прорезь, набрал код уровня. Несколько мгновений, писк сигнала прибытия, раскрывающиеся вверх и вниз, а не в стороны, как на Земле, дверные створки. Вышел наружу, нащупывая в кармане сигареты и замер – по рассеянности, задумавшись, набрал не тот номер, и оказался не у себя. Развернулся, желая вызвать кабину обратно, но на консоли горел синий огонёк, знак того, что лифт уже занят. Пришлось ждать…

Он присел на корточки, привалившись спиной к стене, и прикрыл глаза, наслаждаясь ароматным табачным дымом. Хорошо, что прибывшие с Уиндэмом британцы приволокли с собой целый контейнер курева, так что колонисты пока не бедствовали. Да и потом с Земли тащили всё, что только можно… Редкие минуты отдыха. Какое это счастье! Да, он знал, что будет нелегко, принимая на общем собрании решение о переезде и переселении с Земли других людей. Но когда услышал рассказы чудом уцелевших счастливчиков или очевидцев зверств, которые творились там, внизу, всё больше и больше убеждался в правильности своего выбора. Ничего другого им делать не оставалось. Нужно было как можно скорее вывозить оставшихся на родной планете людей, спасать из лап убийц и грабителей всех, кто ещё был жив. Расширять и осваивать дальше Убежище, изучать оставленные пришельцами аппараты и машины, расшифровывать их записи и схемы. Да, они продвигались вперёд на пути познания, но медленно, страшно медленно. Внезапно ему стало как-то не по себе, и Андрей открыл глаза – перед ним стояла молодая девушка, можно сказать, ещё девочка. Может, шестнадцать, а может, и четырнадцать лет. Зелёные глаза, светлые волосы натуральной блондинки, коротко постриженные. Очень коротко. В правом ухе – плоское металлическое кольцо. Она стояла и смотрела на русского как-то странно. Ярцев никак не мог сообразить, что ей нужно, пока до него дошло – та смотрела на сигарету в его руке. Потом, видимо собравшись с духом, произнесла:

– А цо, пан даст дивчинке цигарку?

Учёный поднялся, глядя на неё сверху вниз, и убедился, что глаза его не обманули – это действительно подросток.

– Расти не будешь. Так маленькой и останешься.

– Янка! Янка!..

Дальше он не понял, из-за угла выскочила худенькая большеглазая женщина примерно его лет и быстро-быстро заговорила с дочерью, как стало сразу понятно по схожести их лиц. Та, видимо, оправдывалась, показывая на Андрея и на мать, потом махнула рукой, развернулась и направилась за угол. Женщина осталась стоять, но только вот из глаз её закапали слёзы. Неожиданно для себя Андрею стало невыносимо жаль эту беженку. То ли польку, то ли чешку… А она, видимо заметив, как русский смотрит на неё, сердито отвернулась и вытерла рукавом стандартного рабочего комбинезона глаза. Ярцев протянул ей сигареты, женщина замерла на месте, потом дрожащей рукой вытащила одну, похлопала себя по карманам в поисках огня – ничего не оказалось. Учёный протянул ей зажигалку, та прикурила, жадно затянулась и закашлялась с отвычки. Потом рассыпалась в быстрой скороговорке благодарности. Андрей махнул рукой, показывая, что не стоит благодарности…

– Андрей.

– Малгожата…

– Ну вот и познакомились… А сигареты себе возьмите. У меня есть ещё.

Он протянул ей назад пачку. Женщина молча взяла, потом вдруг сморщилась и уткнулась Ярцеву в грудь, её плечи затряслись в рыданиях. Учёный, растерявшись, замер на месте, не зная что делать, а та плакала… Вдруг из-за угла вновь выскочила давешняя девочка-подросток. Увидев рыдающую мать, выхватила из складок своего одеяния нож и со всего маха всадила лезвие в бок Андрею. Тот даже ничего вначале не понял, увидел только тоненькую алую струйку, потёкшую на белый лабораторный халат, а потом ноги подкосились и он осел на пол, словно из него выдернули скелет…

…Учёный пришёл в себя в госпитале. Под него приспособили один из больших блоков, установив имеющееся и привезённое с Земли оборудование. Самое удивительное, что практически вся машинерия Убежища работала на электричестве. Можно было ожидать, что энергия инопланетного строения будет использовать какие-нибудь ксю-пи-мезонлучи, или двойные рентгеновские кварковые колебания, но, как ни странно, действовало элементарное электричество. После нескольких суток работы удалось привести параметры в соответствие с человеческими стандартами по напряжению и частоте, и теперь земные агрегаты кушали инопланетную энергию без всякого протеста и конфликтов… Андрей открыл глаза и по цвету потолка сообразил, где находится. Сидевшая, видимо рядом, медсестра тут же появилась в поле зрения.

– Как вы себя чувствуете?

– Воды…

Холодная струйка из длинного носика «поильника» совершила чудо – отступила дурнота, прояснилось в глазах.

– Неплохо. Что случилось?

– Не говорите пока, сейчас придёт врач, он всё объяснит. Одну минуту.

И женщина нажала кнопку на краю кровати. Ничего поначалу не произошло, и Ярцев уже открыл рот, собираясь разразиться гневной тирадой, но тут щёлкнули створки двери, уходя в пол и потолок, и на пороге появился так хорошо знакомый учёному Вильгельм Хасснер, бывший берлинский хирург.

– Гутен морген, Андрей.

– Добрый день, геноссе Вильгельм…

Врач быстро взглянул на показания многочисленных аппаратов, стоящих возле койки, потом пощупал пульс, оттянул веко и, посветив в глаз фонариком, озабоченно щёлкнул языком, затем, наконец усевшись, заговорил:

– Вы удачно отделались. Андрей. Конечно, эксцесс, происшедший с вами, крайне неприятный и неожиданный, но пройди лезвие на пару миллиметров ниже, и вы бы остались без почки. Хорошо, что ваша спутница сразу среагировала и вызвала помощь… Короче – две недели постельного режима, а потом, глядя на ваше состояние, может и разрешим вставать.

– Две недели?!

– Безусловно. И это – минимальный срок! Учитывая вашу крайнюю физическую и моральную усталость. Особенно – нервное истощение… Как можно было довести себя до такого, Андрей?! Вы совсем не бережёте свой организм! А ведь он у вас один, другого не будет. Так что – лежите и отдыхайте.

– Хм… Доктор, а нельзя ли мне в палату компьютер?

Всегда спокойный Хасснер неожиданно вспылил:

– Ещё раз услышу подобное – распоряжусь, чтобы вас привязали к койке! Вы хотите умереть через два года?! Это будет непозволительной роскошью для нашей колонии!

Врач вскочил со стула и стремглав выбежал из палаты. Ярцев невольно поёжился, и тут же пожалел об этом – бок прострелила острая боль… В этот момент дверь вновь щёлкнула, раскрываясь. Новым посетителем был профессор Штейнглиц, единодушно выбранный главой Совета, управляющего Убежищем. Андрей сделал невольное движение, собираясь присесть, но немец сделал успокаивающий жест:

– Лежите, лежите, коллега! Вам вредно!

Подойдя поближе к койке, взял стул и уселся так, чтобы оставаться в поле зрения раненого.

– Да, Андрей, не повезло вам. Впрочем, виновная арестована, находится под стражей. Скоро суд. Думаю, что он приговорит её к смертной казни за покушение на убийство. Как вас вообще занесло в тот сектор?

– Задумался, профессор. Набрал не тот код… Постойте, как это, к смертной казни?!

Он даже приподнялся на локте, не обращая внимания на вспыхнувшую боль. Заговорил страстно и горячо:

– Вы понимаете, профессор, юности всегда свойственен максимализм! Ребёнок увидел плачущую мать возле незнакомца, подумал, что тот оскорбил или обидел близкого человека. Не разобравшись, сгоряча, чисто на инстинктах попытался защитить родного ему. И за это казнить?! Несправедливо!

Немец неожиданно заинтересовался:

– Значит, вы считаете, что попытка убийства одного из ведущих умов колонии должна быть спущена на тормозах?

Пробивший холодный пот заставил Андрея откинуться назад, на подушку. Глядя в потолок, ответил:

– Может и так. Профессор, поймите – сейчас у тех, кого мы доставили сюда, психика не в порядке. Вы же сами слышали, ЧТО творится на Земле… Для них – это адекватное действие. Дочь пыталась защитить собственную мать! И я её понимаю. Хотя… Может, вы и правы. Наказать – следует. Но не так же! Я остался жив. И, как сказал доктор, особых последствий не будет. Так что… Ну дайте ей несколько месяцев, даже, может, год, каких-нибудь штрафных работ. Мало ли у нас таких дел? Но казнить… Несправедливо, профессор. Поскольку я ещё член Совета, то пользуясь своим правом вето, я накладываю запрет на смертную казнь в отношении этой девочки. Примите официальное заявление…

Ярцев умолк, затем потянулся к «поильнику». После страстной речи ужасно захотелось пить. Пара глотков, потом повернул голову, посмотрел на Штейнглица. Тот сидел, спрятав эмоции в свои роскошные седые усы. Чуть помедлив, заговорил:

– Вы, русские, не перестаёте меня удивлять… Помните о Великой войне. Прощаете своих врагов. Загадочная славянская душа…

Затем поднялся.

– Хорошо, Андрей. Я передам Совету ваши слова. И… я на вашей стороне. Решение отложат до вашего выздоровления.

– Спасибо, профессор…

– Отдыхайте. И выздоравливайте.

– Спасибо!

Наконец учёный остался один. Кажется, можно отдохнуть, но беспокойство за судьбу девочки не давало спокойно лежать. Он долго ворочался, не обращая на рану никакого внимания, потом всё же уснул тревожным сном. Хотя Штейнглиц и обещал, что ту чешку или полячку не тронут до его выздоровления. Но в приснившемся кошмаре ему виделись всякие ужасы: и то, как ребёнка ставят к стенке, затем расстрельный взвод, подчиняясь команде спускает курки… И то, как её выбрасывают в атмосферу Марса без всяких средств защиты и кислородного аппарата… Всю ночь он метался по подушке, а когда проснулся утром, едва дождался врача, чтобы через него попытаться выяснить судьбу девочки. В ожидании ответа раненый не находил себе места, и когда Хасснер вернулся, то первый вопрос был таким:

– Как она?

Вильгельм усмехнулся:

– Знаете, Андрюша, не будь вы в таком месте и таком состоянии, я бы подумал, что вы – либо заботливый отец, либо – пылкий влюблённый. Цела ваша подопечная. Сидит в карцере, у военных. Без всякой охраны. У них сектор закрытый, вот и обитает там. А мамаша её к вам просится. Просить об амнистии. Хотя нападение на вас вызвало неожиданный резонанс в Убежище. Уж слишком многие возмутились подобным действием со стороны Яны Вишневски.

– Это кто?!

– Да ваша крестница. Так, кажется, у вас русских говорят? Впрочем, всё это есть лирика. Давайте вас посмотрим внимательнее…

И врач склонился над экраном монитора мощного медицинского компьютера, потом обернулся к Ярцеву, поправив очки:

– Да, пустить к вам мать девочки?

Учёный молча кивнул головой… Впрочем, визит ничего практически не дал: Андрей пытался успокоить рыдающую мать, та бессвязно что-то говорила, но толку было чуть – они не понимали друг друга. Так, проскальзывали общие слова, да и те не всегда обозначали одно и то же понятие…

Глава 10

– Итак, идут: Королёв, Штрассер, Петренко, Куроедов. Вопросы? Нет вопросов. Отлично.

Михаил и остальные названные молча поднялись с мест и направились в арсенал. Вооружаться. Предстояло первое задание после прибытия на Марс…

…На этот раз летели на командирском уровне, где каюты были не в пример комфортабельнее нижних. Смотрели всю дорогу фильмы, обсуждали задание, просчитывали варианты. Впрочем, не особо старались. Тактика группы была отработана до мелочей, вплоть до жестов и сигналов. Местность, где должна проводиться операция по спасению – изучена. А строить планы на ведение боя не было смысла: как опытные солдаты они знали, что любой план, как правило, действует до момента соприкосновения с противником. После первых выстрелов бой развивается так, как ты его выстроишь, исходя из сопротивления противника и своей огневой мощи и умения. Целью был небольшой городок возле Кирова, куда добрались многие из окружающих мест, а тем, кто хотел их уничтожить, мешали бездонные топи… С хриплым гулом транспортник зашёл на посадку. Отстрелились опоры, коснувшись грунта, распахнулись приёмные ворота, и на глину упала массивная аппарель. Марсиан уже ждали. Те, кто решился улететь, уже спешили к кораблю. Бойцам ничего не оставалось, как просто стать возле люка и организовать погрузку. Впрочем, их внешний вид внушал достаточно почтения всем эвакуирующимся. Никто не толкался, не отпихивал других. Шли спокойно, зная, что никто не дышит в затылок. Проходили в трюм, кое-кого отправляли в каюты. Всё шло нормально. Через четыре часа окрестности озарились зелёным пламенем, бьющим из дюз, и транспортник с воем ушёл в небо…

Потом это стало обыденностью. Прилетели, погрузили, взлетели. Но с каждым разом рейсы становились всё реже и реже. Впрочем, было ещё одно место на Земле, где оставалось много людей, это Австралия. Но её обитатели улетать не хотели. К ним на материк никто пока не лез, выступления чужих подавили очень быстро и жёстко, наученные горьким опытом Европы и Америки. Ядерный удар со стороны Китая пришёлся в основном на безлюдные центральные районы. Австралийцы вообще не очень охотно пускали к себе кого-то, и поэтому их миновала горькая участь других мест, где геноцид по религиозному, а потом и расовому вопросу прошёлся ужасающе частым гребнем среди населения… Поэтому приходилось в основном летать в Россию, иногда – в Европу. Раз, правда, попали в Америку, но, как выяснилось, опоздали… Тех, кого они должны были забрать, уже убили… В этот раз корабли вернулись с полной загрузкой, и Михаил, наконец, получил выходной… Надо сказать, что ему, в принципе, очень повезло. Хотя бы тем, что с Земли можно было кое-чего и прихватить. Если найти, конечно. Ведь там ещё сохранились некоторые вещи… Так в кубрике Михаила появилась неплохая видеосистема с комплектом дисков самого разного содержания, прибавились к положенной мебели кресла, ковёр, появились и другие предметы роскоши. В холодильнике, гордо занявшем свободный угол, лежали разные деликатесы и даже, жуткий дефицит на красной планете – настоящее спиртное с Земли. Остальным выдавали раз в неделю по пятьдесят граммов всякой бурды, по недоразумению именуемой вином. А у него – и водка, и коньяк, и шампанское. Словом, ужасно богатый человек по марсианским меркам. Только вот пить в одиночку желания не было. Как говорится – для престижа держим…

После сдачи оружия на склад Михаил поужинал и отправился домой. Их жильё было в специальном секторе Убежища, куда гражданских если и пускали, то только в сопровождении кого-либо из военнослужащих. Системы обеспечения обслуживания не требовали, поскольку создатели построили комплекс воистину из вечных материалов. Так что остальные колонисты в их секторе и не бывали. Как и военные в гражданском… На этот раз Королёв решил пройтись по другим районам, посмотреть, как живут эвакуированные. То, что с ним может произойти что-нибудь, как с Ярцевым, он не боялся – во-первых, он военный. А это внушает почтение. Во-вторых – достаточно натренирован по сравнению с гражданскими людьми… Парень молча, не спеша шёл по длинным коридорам, вдоль которых тянулись одинаковые ряды дверей стандартных кубриков с фамилиями обитателей и номерами. Вокруг кипела жизнь: суетились торговцы непонятно чем, ведя оживлённый торг. Играли дети, ругались мамаши между собой и на мужей. До его ноздрей доносились запахи еды, несвежей одежды. Как он знал, в гражданских секторах с водой было хуже – им давали воду строго по графику раз в два дня. И мытьё тела здесь было роскошью. Да и вообще – почти на всех обычные рабочие комбинезоны и ботинки. Редко на ком увидишь одежду, привезённую с Земли…

Солдат поправил сумку, в которой лежала бутылка водки. Обычной русской водки. Ведь если откровенно, ему хотелось просто найти себе подругу на ночь. Уже почти два месяца у него никого не было. А организм – требовал. Чего уж там говорить. Тем более, такой молодой и здоровый…

Из рассказов сослуживцев он примерно представлял, куда ему следует направить свой путь, и теперь медленно двигался к своей цели. Бросил взгляд на часы – время подходящее. Ну, вот и улица красных фонарей, как её все звали между собой неофициально. Бросил взгляд на стену – «линия № 16». Та самая… Девочки, девушки, женщины… Самых разных возрастов, национальностей, цветов волос. Всех роднило одно – свободная поза, расстёгнутый чуть ли не до пояса комбинезон.

– О! Солдатик! Пойдём со мной!

– Лучше со мной, не пожалеешь!

– Иди ко мне, парень, я многое умею…

И тому подобное, на него смотрели по-разному, кто оценивающе, кто с отчаянной надеждой, кто – с ненавистью и злобой… Но всех роднило одно – безнадёжность. Это было самое страшное. Вроде бы всё теперь хорошо, мирное место, гарантированная безопасность. Но… Михаил не особо интересовался, чем занимается гражданское население на Красной планете. Конечно, понятно, что без дела никто не сидит. Занимаются расширением убежища, строят заводы из завезённого с Земли оборудования. Он сам несколько раз доставлял демонтированные в спешке станки с чудом уцелевших от вандалов заводов, закачивал воду в огромные танки транспортника, торопливо загружал многочисленные ящики с найденных складов. Знал и о том, что паёк у них не слишком щедрый. Конечно, когда гидропонные фермы начнут работать на полную мощность, станет намного легче, и особенно когда приступят к полному терраформированию. Задача была гигантской по объёму, и человечество ещё даже в мыслях не задумывалось о её решении. А они, жалкие остатки белой расы решили взвалить на свои плечи преобразование целого мира… В своих мыслях он уплыл куда-то далеко, совсем не обращая внимания на предлагаемый его вниманию живой «товар», когда вдруг снова ощутил тот полный злобы и ненависти взгляд, полоснувший его несколько недель назад, при отправке горского конвоя… Осмотрелся – чуть впереди освещение немного падало, и установился сумрак. Смотрели на него оттуда. Из-за угла. Прячась в темноте. Рука скользнула к ремню, где висел тесак, единственное оружие, разрешённое к открытому ношению для военных. Всем остальным можно было пользоваться только в их закрытом секторе…

Шаг, второй, третий… Михаил завернул за угол линии и едва не споткнулся – продавщиц там было гораздо больше, чем там, где он прошёл… Стиснул зубы, по-прежнему твёрдо шагая по каменно-пластиковым плитам пола. Эти, заугольные, не были профессионалками, в отличие от предыдущих. Здесь было совсем другое… Таблички…

…Нужны витамины для ребёнка…

…Вода…

…Пища…

…Одежда на девочку…

…Ткани…

…Большинство беженцев улетали с Земли в страшной спешке, под пулями преследователей, в том, в чём успели выскочить. Многие прятались по непроходимым лесам целые месяцы. Конечно, те, кто сюда прибыл, не голодали. Не страдали от жажды. Все поровну обеспечивались тем, что могла дать безжизненная планета, её только начинающие работать подземные фермы и заводы. Учёные лихорадочно вели поиски полезных ископаемых, подбирали земные культуры, могущие расти в углекислотной атмосфере Марса прямо на поверхности, насыщая кислородом атмосферу. Но не хватало очень и очень многого…

…Пелёнки ребёнку…

…Иголки швейные…

…Мыло…

…Практически всего. Просто не было в наличии. Так что здесь шла бойкая меновая торговля женским телом на то, что требовалось. Иногда попадались и мужчины, но очень и очень редко. Михаил, пока шёл, увидел всего двоих или троих… Впрочем, как он понял, его выходной не совпадал с основными, поскольку здесь все жили по стандартному земному графику – шесть рабочих дней, один выходной. Но людям-то требовалось всё каждый день!. Ощущение жжения в затылке стало почти невыносимым. Очень знакомое предчувствие, спасавшее ему жизнь на войне не один раз. Как правило, после такого либо прилетала пуля, или граната. А то и натыкались на минные поля… И здесь, этот полный клокочущей, яростной ненависти… Как на кровника смотрят! Наконец понял он… Чуть замедлил шаги, всматриваясь в «товар»… Он заставлял себя думать о людях как о «товаре». О чём-то неодушевлённом, иначе сорвётся и наделает глупостей… Усталые лица. Измученные безнадёжностью. Правильные и не очень черты. Классические потомственных аристократов и простонародные… Пронзительные чёрные глаза горянок… Доводилось встречать во время Кавказских войн… СТОП! Он резко остановился – вот она, почему-то знакомая, глядящая на него с неимоверной ненавистью, желающая убить взглядом… Почувствовал, как внутри поднимается какая-то затаённая ответная злоба. Значит, ненавидишь, говоришь? Готова убить?! Не знаю, подруга, встречались ли мы раньше, в чём я очень сомневаюсь, скорее, вряд ли. Иначе бы мы с тобой сейчас друг перед другом не стояли. Но раз уж ты так меня ненавидишь, у меня найдётся то, что тебе НУЖНО. И ты со мной РАСПЛАТИШЬСЯ! Собой. Потому что ты здесь вряд ли бы стояла… Он резко остановился перед невысокой стройной, закутанной в платок девушкой, бросил взгляд на табличку, которую та держала перед собой. Так… Понятно…

– По-русски говоришь?

– Понимаю.

Лёгкий гортанный акцент…

– Есть то, что тебе нужно. Идём к тебе или ко мне?

– Покажи.

Парень приоткрыл сумку – кроме спиртного там лежали всякие мелочи вроде ниток, иголок и прочего.

– Кое-что с собой. Остальное – дома. Пошли?

…И опять этот непонятный взгляд, полный бессильной ненависти и чего-то ещё… Впрочем, он сам ощутил ту волну ярости, которая поднималась внутри. Хмельной, всепоглощающей. Пьянящей его больше спиртного. Её молчаливый кивок отчаяния в знак согласия. Михаил развернулся и, сориентировавшись по висящей неподалёку схеме, двинулся к ближайшему лифту. Горянка послушно пошла за ним… Ненавидишь, значит. Ну-ну… Бесшумно распахнулись створки лифта. Они вошли внутрь. Парень набрал комбинацию своего сектора. Замигал автомат, требуя подтверждения разрешения на вход в закрытую зону. Михаил сунул в прорезь свою личную карточку. Лифт послушно звякнул и двинулся в путь…

Никто не задавался вопросом, почему кабина могла доставить желающего в любое место убежища. И транспортную внутреннюю систему люди по привычке называли лифтом… Тишина стала совсем невыносимой, но, слава богу, вскоре капсула остановилась и, тихо прозвенев, открылись створки. Парочка стояла перед массивной межсекторной диафрагмой. Парень вновь впечатал карту в приёмник электронного замка, открылся проход. Они прошагали к его кубрику, и, открыв дверь, Михаил пропустил девушку вперёд.

– Проходи.

Затем вошёл сам, закрыл за собой дверь. Потом, не обращая внимания на застывшую у порога посетительницу, прошагал к шкафу, быстро достал заявленные той в качестве платы за предстоящее между ними вещи. Выложил на столик.

– Это?

– Да…

– Устраивает цена?

– Да…

– Что-нибудь ещё?

Она посмотрела на него уже не с ненавистью, а с отчаянием, прижала на мгновение руки к удивительно высокой при очень тонкой талии груди, потом вдруг бессильно опустила их вдоль тела. Буквально на мгновение. Затем правая рука медленно потянулась к застёжке стандартного рабочего комбинезона и, тронув застёжку молнии, потянула язычок вниз. Левая стянула с головы платок, давая свободу густым длинным волосам, и Королёв вспомнил! Та самая! Которая на него так смотрела ещё на Земле…

– Подожди.

Он шагнул к ней.

– Можешь принять душ для начала.

– Если можно, потом…

– И потом – тоже можно.

Бездонные, словно омуты, глаза удивлённо хлопнули ресницами вверх-вниз:

– У тебя накопилось столько воды?!

– Я не так часто бываю здесь…

Она плескалась долго. Настолько долго, насколько можно оттянуть то, что неизбежно произойдёт вскоре… Потом вышла, попросила выключить свет, несколько мгновений шуршала одеждой в темноте, аккуратно её складывая, и опять же стараясь оттянуть момент расплаты. Но всё равно пришлось ложиться в постель…

Михаил нащупал горячее девичье тело и притянул его к себе…

…Разрядка наступила у обоих одновременно. Всё словно взорвалось, он услышал её низкий стон, затем вдруг она обмякла, её тело трепетало словно струна, не в силах успокоиться, потом затихло, внезапно девушка притянула его к себе и осыпала всё лицо горячими короткими поцелуями вперемежку со слезами… Ещё трижды он просыпался ночью, и всё повторялось: бурные ласки, ненасытность обоюдного желания, и, наконец, экстаз и разрядка… Утром горянка долго стояла под душем, потом парень совершал утренний туалет под её непонятно почему тоскливым взглядом… Смахнул остатки пены с подбородка и щёк, плеснул водой. Случайная подруга сидела на кровати. Плата уже была аккуратно упакована в сумку…

– Ты… Часто бываешь на Земле…

Она констатировала факт, одновременно задавая вопрос.

– Да. Завтра опять улетаю.

– И даже не спросишь, как меня зовут? Впрочем, кто я тебе… Случайная падшая женщина… Переступившая через все запреты Пророка. Мне следует умереть. Если бы не долг перед родом. Он должен уцелеть любой ценой. Даже такой…

Она тронула постель, ещё пахнувшую происшедшим, глаза наполнились слезами, вновь бессильно опустила руки. Михаил повернулся к ней и спросил:

– Тебя проводить? Впрочем, чего это я? Ты сама не сможешь выйти отсюда. Сейчас, пара минут…

Немного помялся, затем рискнул:

– Будешь завтракать? Есть настоящий чай. С Земли.

Её глаза сверкнули на мгновение надеждой на что-то непонятное ему, потом потухли…

– Нет. Я спешу. Меня ждут.

– У тебя есть ребёнок? Ведь всё, что ты хотела, это для детей.

– У сестры.

– Ясно. Сейчас…

Набросил форменную куртку прямо на голое тело, затянул ремни, повесил тесак на бок. Повернулся к ней.

– Пошли?

Девушка, нет, теперь уже молодая женщина, кивнула в ответ, поправив платок на голове. Поднялась с кровати, Михаил подхватил увесистую сумку.

– Я помогу.

– Хорошо…

…Они оказались в сорок шестом секторе. Как догадался Королёв, всех горцев раскидали по разным местам, чтобы они были рассредоточены. В целях скорейшей ассимиляции. И её семья был единственной на пятнадцать тысяч человек обитателей сектора… Открылась дверь блока. Быстрый взгляд показал, что комната по размерам практически такая же, как и у него. Только здесь жило трое, а он – один. Его подруга устало прошла к единственному стулу и опустилась на него, сложив руки на коленях. Вторая женщина в комнате, чуть постарше, оторвалась от стоящей возле кровати колыбели и что-то спросила, та – ответила. Затем открыла сумку, принесённую Михаилом, и подтолкнула её к сестре. Королёв не стал смотреть на происходящее, а просто кивнул головой на прощание и вышел из блока. Полез в рукой карман за какой-то мелочью, вдруг дверь за его спиной распахнулась, и оттуда буквально выкатилась его знакомая. На её щеке расплывалось алое пятно от удара. Девушка рухнула на плиты пола и беззвучно зарыдала. Её плечи вздрагивали. Михаила вдруг охватило щемящее чувство тоски. Он прекрасно понимал, на что решилась горянка, чтобы достать так необходимое им… И что теперь ей пути назад нет. Более того, любой встреченный ею соплеменник был просто ОБЯЗАН убить её, чтобы избежать позора… Пожалеть её? Забрать с собой? До него у неё никого не было. Парень в этом убедился. Её первый мужчина… Или оставить всё как есть? Развернуться и уйти? В память о сотнях тысяч соотечественников, убитых её соплеменниками. Пусть хоть одна из них расплатится за всё зло, которое они принесли его стране? Как поступить? Остаться человеком до конца или перешагнуть через своё достоинство?

…Он поселил её неподалёку. Благо командование помогло определить девушку к делу. Пятый сектор, блок 1212. Легко запомнить. Новые люди. Новые знакомые. Новое занятие. С прокладки тоннелей на гидропонные фермы. На Марсе каждый человек на счету. И терять их из-за глупых земных предрассудков – непозволительная роскошь… Но имя её он так и не спросил.

Глава 11

Андрей уселся на кресло и тронул джойстик. Небольшой моторчик едва слышно загудел, и коляска послушно покатилась по коридору. Следом шагал невысокий солдат в качестве сопровождения. Поскольку Ярцев ехал в военный сектор навестить ту самую Янку…

Учёный давно уже не посещал это место, и был удивлён произошедшими там переменами: практически стерильная чистота, громадный тренажерный зал, арсенал, забитый до отказа оружием и боеприпасами всех стран и народов. Впечатлила и «молельня» – большой зал с рядами удобных кресел, тактическими компьютерами, громадным плазменным дисплеем на стене и проектором. Впрочем, как раз это удивляло меньше всего, поскольку солдаты постоянно торчали на Земле и могли привезти оттуда много чего интересного. Разумеется, не в ущерб основной деятельности по спасению людей… Все остановились возле небольшой комнатки, образованной плоскими панелями из толстого пуленепробиваемого стекла, всё убранство которой составляла стандартная металлическая армейская кровать с тощим матрацем и грубым одеялом, а также пластиковое ведро с крышкой в качестве сортира. Впрочем, ничего другого Ярцев и не ожидал. Удивило другое – заключённая яростно отжималась, зацепив ноги в спинку койки. Андрей перевёл взгляд на часового:

– Часто она так делает?

– Постоянно. Практически каждую смену по нескольку часов качается.

В это время появился командир марсианской армии, старый заслуженный вояка Верховцев, прошедший со своим батальоном две кавказские войны и уцелевший, несмотря на раны.

– Что скажете, майор?

Звание тому присвоили как раз перед ранением учёного.

– А, господин член Совета? Моё мнение – девочка по большому счёту не виновата. Слишком любит мать, вот и решила вступиться за неё, не разобравшись в ситуации.

– Я думаю так же.

– И что Совет?

– Совет ждёт моего решения. Штейнглиц протолкнул оригинальный закон – О защите чести и совести. По существу – закон о кровной мести. Любой может потребовать от любого поединка.

– Оригинально! Но… полезно. Надеюсь, при свидетелях?

– Как положено. Заявление в суд, арена, арбитры поединка, присяжные в качестве свидетелей.

– Эх, нам бы на Земле такой закон… – протянул охранник, потом спохватился и вытянулся по стойке «смирно» под строгим взглядом командира.

Ярцев усмехнулся:

– Согласен. Короче, я подключу тяжёлую артиллерию, майор. Думаю, что обвинения в покушении на убийство будет снято. Дадут годик штрафных работ. Возьмёте её к себе на службу, Павел Николаевич?

Тот от неожиданности сдёрнул с головы пилотку и почесал затылок.

– А что? И возьму! Толк будет! Вон какая упорная, даром, что молодая… По мне бы, Андрей Михайлович, солдат надо с детства готовить. Чем раньше – тем лучше. Зато уж будут орлы!

…Как и обещал учёный, Совет назначил Янке Вишневецкой год штрафных работ с отбыванием такового в вооружённых силах марсианской колонии. Неожиданно для Андрея его поддержал сам Глава Совета, Аксель Штейнглиц, и, принимая во внимание мнение самых авторитетных людей Убежища, Совету ничего не оставалось, как согласиться. Наибольшим потрясением стало решение высшего суда Убежища для самой арестованной. Но, как оказалось, и самым лучшим…

Вскоре Андрей окончательно стал на ноги и с новыми силами набросился на разгадку тайн гигантского подземелья. А их хватало. Почему, к примеру, сила тяжести практически равна земной, и какими методами это делается? Как разрежённая атмосфера Марса дополняется неизвестно откуда синтезируемым кислородом для дыхания обитателей подземелья? Да что говорить – загадок было столько, что вряд ли удастся их все решить за жизнь одного поколения. Впрочем, не только вопросов, но и проблем. Если, скажем, с воздухом, энергией и местом пребывания проблем пока не было, то с пищей уже наступала напряжённая ситуация. Пока спасали поставки с Земли, с Кольского полуострова и из Австралии. Но много ли могли дать практически бесплодные северные земли, отражающие атаки многочисленных банд? Или наполовину заражённые радиацией почвы пятого континента? Не очень. Гидропонные же фермы только начинали плодоносить… Поэтому с пищей было сложно. Если растительной и мучной пока хватало, то с мясной возникали проблемы. Конечно, кое-что удавалось притащить с материнского мира. Но и там уже начинал править свой пир голод. Домашних животных практически не осталось. Не под силу малочисленным группкам выживших людей содержать колоссальные животноводческие комплексы. Да и не было в них смысла, пожалуй. А немногочисленные семьи, забившиеся в глухую тайгу или тундру, больше озабочены своей выживаемостью, чем поставками мяса на Марс. Так что – проблемы множились с каждым днём и часом, с каждой новой группой беженцев. Пока спасало то, что ещё попадались иногда старые склады, и можно было добывать хотя бы консервы, рыбные или мясные. Было предложение начать выращивать сою, но против этого категорически выступили биологи, указав на то, что её употребление в пищу приведёт к мутации и полному бесплодию людей. И так приходилось крайне много сил тратить на то, чтобы вылечить зачастую больных, истощённых до последней крайности людей, выхваченных в последний момент из рук бандитов и убийц…

…Андрей, наконец, выздоровел окончательно, и с новыми силами приступил к работе над тайнами создателей Убежища. А вот на Земле становилось всё хуже и хуже. От поисковых групп начали поступать сообщения о случаях каннибализма. А иногда спасшиеся рассказывали вещи, от которых начинали шевелиться волосы на голове. Неожиданно всех членов Совета вновь собрал Штейнглиц. На этот раз рассматривался вопрос о статусе колонии на Марсе. До этого всё шло своим чередом: были обитатели Убежища, которые делились на три категории. Первая – учёные. Вторая – военные. Третья – все остальные. Всеми делами в колонии распоряжался Совет, в который входили представители от существующих групп населения. Совет принимал решения, регулирующие жизнь и порядки в Убежище. Профессор захотел привести всю эту систему к нормальному виду. Так сказать, оформить законодательно. То есть обозначить положение, принять новые герб, флаг, административное деление, словом, придать Колонии официальный статус. Пусть неотложных дел было несчитанное количество, Совет решил поддержать идею Штейнглица. Хотя бы для того, чтобы люди на Марсе чувствовали себя не изгнанниками, а полноправными членами нового государства. После многочисленных дебатов получилось следующее. Новая марсианская колония стала Империей. Здесь сыграло свою роль то, что наивысшего расцвета русские, составлявшие большинство жителей, достигли тогда, когда их государство имело данный политический строй, в реальности или де-факто. Их поддержали британцы, не забывшие, что и у них когда-то Солнце никогда не заходило над страной. Неожиданно поддержали предложение и немцы. Остальным оставалось только подчиниться. Впрочем, без особого сопротивления. Все вышеперечисленные развернули бурную агитацию, рассказывая о величии империй…

Но вот лично императора решили не выбирать. Взамен него назначили Сенат. И сенаторов. Получился такой коллегиальный государь, что, впрочем, отвечало привычкам практически всех марсиан. Гораздо больше копий было сломано при обсуждении государственных символов, но и здесь удалось найти компромисс, устроивший всех – чёрные прямые кресты в золотистом обрамлении. Старинные германские эмблемы на жёлтом фоне солнца. Новые крестоносцы, осваивающие другие миры, ждущие, чтобы отобрать обратно свой дом у язычников. Так понималась эта эмблема. А чёрные – потому что новое человечество в трауре по утерянному дому… Никто не сомневался, что они – вернутся на Землю. Пусть не сейчас, даже не через год или пять лет. Возможно – потомки тех, кто сейчас здесь находится. Но они вернут себе Землю, мечом и огнём истребив врагов…

…Андрей встречал вернувшийся с Земли транспорт в ангаре, сразу за шлюзом. На зелёном столбе планетарных дюз гриб корабля медленно проплыл к посадочному месту и, чуть качнувшись, замер на полированном полу. Аппарель плавно коснулась покрытия. Первой в проёме показалась, Ярцев не поверил своим глазам, Янка. Правда, за прошедшие четыре месяца девочка-подросток сильно изменилась. Из глаз исчезла затравленная настороженность, на смену пришла уверенность в себе, внутренняя сила. И ей всего пятнадцать лет?! Просто невероятно! Одетая в чёрный бронежилет, с закинутым на плечо оружием, с гранатами на поясе и ножом в ножнах. Куда подевался тот волчонок, который был готов зубами грызть всех врагов? Настоящий, уверенный в себе воин… Транспорт был полон. И эти люди были для марсиан особенно важны. Пожалуй, впервые Сенат дал разрешение привезти на планету не только белых. Среди вереницы пассажиров было несколько японцев, даже индусы. Впрочем, против последних, скажем, славяне ничего не имели. Сказывались давние отношения. А вот насчёт азиатов была настоящая битва. Но всё же учёным удалось убедить остальных – с Земли эвакуировали последних оставшихся в живых обитателей Силиконовой Долины, крупнейшего, и теперь последнего в мире компьютерного центра. Именно там жили гениальные разработчики микросхем, лучшие программисты, конструкторы. И их головы являлись для обитателей Убежища просто бесценными. С большим, просто колоссальным трудом удалось их убедить переселиться на Марс, поскольку от банд мародёров компьютерщиков охраняли последние боеспособные подразделения американской армии. Но банды всё прибывали, а солдаты – гибли. И заменить их было некому. И перед лицом неминуемой смерти обитателям Долины всё же пришлось принять предложение марсианского Сената. Правда, с единственным условием – забрать нужно было всех. И ни для кого не было секрета в том, что большинство «мозгов» представляли жители стран, далёких от старушки-Европы. И это делало честь их дружбе… Янка спокойно спустилась по аппарели и подошла к Андрею:

– Дзень добрый!

– Здравствуй, девочка. Я вижу, ты нашла себя?

– Спасибо. Я не забуду.

И она отошла в сторону, пропуская старейшину вновь прибывших… Тот приблизился к Ярцеву, слегка поклонился. Сенатор также склонил голову в знак приветствия… Пассажиры выходили длинной цепочкой, некоторых покачивало после длинного путешествия. Затем понесли груз, который был привезён оттуда же. Множество контейнеров и ящиков с деталями компьютеров, генераторы, программные диски. Бывших обитателей Силиконовой Долины расселили в секторе учёных. Они сразу влились в коллектив исследователей инопланетных технологий, а доставленный ими груз воистину оказался бесценным. Им удалось сохранить новейшие, ещё секретные в последние дни существования привычного мира разработки, не имеющие никаких аналогов. И благодаря этим машинам, наконец, удалось сделать настоящий прорыв в изучении наследия Айорс. Именно так звали создателей Убежища…

Произошли перемены и в жизни Михаила Королёва, ставшего офицером…

Глава 12

– Интересно получается.

– Даже очень…

Ангар был огромен и пуст. Чуть слышно гудела система жизнеобеспечения, ровно горели лампы потолочных светильников. В одном углу группа людей ела за длинными столами. В другом – что-то чинили, ругаясь почём зря. В центре полностью экипированные военные склонились над картой, изучая сделанные пометки…

– Значит, за последние сутки взрывы ядерных боеприпасов отмечены в этих местах?

– Так точно, товарищ майор!

Михаил ткнул пальцем в отмеченные накануне места. Верховцев скривился:

– Получается, что они бьют по старым военным базам. Тут американский штабной центр был, судя по всему. А тут, кажется, европейский…

– А наш где?

– Наш? Так его эти… Демократы прокакали, а восстановить не успели. Так что, можно не искать. Интересно, а чего они вдруг решили ударить-то? Да ещё так массово? Сколько говоришь, вспышек? Шесть?

– Шесть, товарищ майор. И все – неслабые.

– Непонятно. Впрочем, ладно. Вылетаем через полчаса. Все готовы?

– Давно уже.

– Отлично…

…На лунной базе готовились к очередному забору эмигрантов с Земли. Королёв был доволен предыдущими рейсами – их группа нашла и эвакуировала на лунную базу почти сто человек. Они должны вылететь ещё ночью, но заступив на дежурство, Михаил вдруг заметил на поверхности Земли яркие вспышки, могущие означать только одно – применяется ядерное оружие. До этого за всю историю существования человеческой цивилизации оно использовалось дважды: в прошлом веке во время одной из мировых войн с целью демонстрации своего могущества. И не так давно, во время теракта, уничтожившего две столицы, Вашингтон и Москву. После этого на некоторое время воцарился как бы запрет, поскольку последствия этого были просто ужасающи… И вот опять. Начали бомбардировать… То, что это китайцы, никто не сомневался. Пожалуй, только они ещё имели в запасе такое оружие и, главное, средства его доставки. Американские ракеты уничтожили чёрные братья, русские – старость и демократия. Может, и гуляет по просторам страны пара мобильных «тополей», только толку от них – чуть…

– …Готов модуль?

– Всё в порядке. Можете стартовать.

Откликнулся один из техников, отходя от носа десантного модуля, представлявшего собой массивный шестигранник из броневых плит на гравитационном двигателе, также обнаруженном в Убежище. Учёные долго не могли выяснить, что это за узкие сверкающие цилиндры, сваленные в контейнерах в одном из дальних ангаров, пока кто-то не догадался поместить один прибор возле обычного земного магнита, и тогда цилиндр взмыл в воздух… Поначалу в качестве носителей хотели использовать старые земные танки, которых можно было найти во множестве на материнской планете. Но выяснилось, что большинство машин в плохом состоянии, и ремонтировать их не было смысла. Приемлемую в вакууме межпланетного пространства герметичность корпуса обеспечить бы всё равно не удалось. Зато на одном из брошенных сталелитейных заводов под Череповцом обнаружился большой запас броневых плит, и учёные решили заняться постройкой десантных модулей сами. Что им и удалось. И получилось довольно неплохо. Во всяком случае, такая самодельная машинка брала на борт полную боевую группу, плюс до двадцати человек пассажиров, обеспечивая их воздухом и теплом до возвращения на Лунную Базу…

Михаил уселся в кресло управления и нажал на рычаг контроллера. Чуть дрогнув, модуль начал подниматься в воздух, а потом послушно двинулся к шлюзу из ангара, вырезанного в мощном пласте гипса. Короткий гул насосов, откачивающих воздух, медленно открываются створки внешних ворот, и шестигранник начинает подъём, сначала неторопливо, а потом всё быстрее и быстрее…

– Куда сегодня?

Могучий немец Штрассер навис над картой.

– Хотели сюда…

Толстый палец ткнул в точку на карте.

– А теперь и не знаю даже. Что предложишь?

– Здесь. Городок в горах, могли и уцелеть.

– Тогда поехали…

…Аппарат бесшумно приземлился во мгле среди полусырых деревьев. Нынешний лес ничуть не напоминал те прежние, заботливо ухоженные лесниками чистенькие деревья. Вот уже два года, как некому стало этим заниматься… Михаил захлопнул забрало шлема, взял оружие на изготовку:

– Пошли?

…Они спустились с холма в низину и с первыми лучами хмурого солнца вошли в пустынный городок. По двое с каждой стороны улицы, внимательно следя за окнами… Судя по всему, здесь уже давно никого не было. Но жители ушли сами. Поскольку скелетов и других останков на мостовых не было видно. Да и дома не носили следов погромов, типичных для тех мест, где бушевали эмигранты. Пыльные окна, забранные изнутри жалюзи, несколько брошенных и уже проржавевших автомобилей. Аккуратные вывески над металлическими шторами, закрывающие входы в лавки и магазинчики. Внезапно все услышали звон стекла и сразу перестроились в боевой порядок, но тревога оказалась ложной – ветер уронил сгнивший сук дерева на маленькую оранжерею… В наушниках послышался треск:

– Пятый, пятый, я первый. Что у вас?

– Квадрат Г-44. Пусто, первый. Никого. Похоже, сами ушли.

– Ясно. Если ничего не найдёте – то следуйте в П-96. Третий там наткнулся на выживших, нужна эвакуация. Код «Браво».

– Есть, первый. Нам нужно два часа.

– Они у вас есть, пятый.

Михаил махнул рукой, подзывая своих, все подтянулись поближе, тем не менее не скучиваясь.

– Нам дают ещё два часа, а потом летим в Польшу. Там возле моря нашли уцелевших, нужна помощь.

– Понятно, командир. Вызывай пилота, пусть сюда летит…

…Когда модуль приземлился на площади перед ратушей, его уже заждались. Быстро закинули внутрь пару ящиков с найденными вещами, затем уселись сами и транспортное средство почти мгновенно исчезло из вида, растаяв в серых облаках…

– Пятый, пятый! Я третий! Ситуация «Альфа», код – красный! Повторяю – ситуация «Альфа», красный код!!!

Нападение! Вот что это значило. На группу с Марса и беженцев наткнулись враги, и сейчас там отчаянно нуждаются в помощи, поскольку каждая секунда промедления может стоить человеческой жизни… Контроллер хода до упора вперёд, свист рассекаемого воздуха доносится даже через толстые стены…

…Они вывернулись неожиданно для нападавших. Из-за леса. Мгновенно возник модуль, и из открытых дверей стремительно десантировались марсиане, ударив с ходу. Четвёрка разрезала линию атаки пополам, срезав атакующих в центре, и сразу ослабив огонь по своим. Обороняющиеся моментально приободрились, и, перестав экономить боеприпасы, сразу усилили плотность стрельбы… Михаил почувствовал удар в наплечник, затем тупую боль. Наверное, рикошет. Короткая очередь смела фигуру в тюрбане. Рядом свирепствовал Штрассер, бивший из «печенега» с рук. Тяжёлые пули прошивали сосны насквозь, доставая противника. Грохнула граната, кинутая кем-то из врагов, но впустую. Спасли деревья и защита. Только пара мелких осколков чиркнула по шлему. Королёв перекатился чуть в сторону, поскольку противник уже пристрелялся, сменив шнек в автомате, снова открыл огонь. Он бил короткими, злыми очередями, едва в прорези прицела мелькали силуэты. Как правило – в голову. Чтобы сразу, наповал. Ещё один перекат. Тут же прямо перед ним выросла громадная фигура с перекошенным в крике ртом, занесённым кинжалом в левой руке, и древней винтовкой в правой. Времени не оставалось ни на что другое, и Михаил инстинктивно впечатал раскалённый от стрельбы ствол прямо в разинутый рот. От неожиданной боли мюрид выронил своё оружие, и солдат с размаху полоснул собственным выхваченным тесаком прямо по горлу… Отпрыгнул в сторону, в прыжке сменив магазин, и, поймав сразу двоих, вдавил курок. Есть! Отдохните, голубчики! Рядом прогремели выстрелы, это свои. Сразу видно. Экономно и точно…

– Все?

– Все. Почти шестьдесят…

– Жёстко.

– Ерунда.

Он отмахнулся, и подставил лицо неяркому пыльному солнцу. Оно чуть сушило потное лицо, и становилось легче. Ухватив шлем за ремень, поднялся, попытался закинуть оружие на плечо и чуть не крикнул от боли.

– Олег, глянь, чего там у меня сзади?

Подошедший Куроедов зашёл за спину и ахнул:

– Да у тебя там дырка! Сейчас я…

Кто-то из новоявленных мюридов оказался метким стрелком…

Операцию делали уже на Лунной Базе. А на Земле просто заклеили дырку медпакетом. Спасённых с Земли было десятеро. И то – дело. Самое главное, что одним из них оказался настоящий биолог. По происхождению – словак. Впрочем, национальность уже давно значения не имела, главное – цвет кожи и разрез глаз… После того, как дырку аккуратно заштопали хирурги, Михаила отправили на Марс. Подлечиться. Ну и отдохнуть. Как-никак, два месяца на Луне проторчал. Без выходных, без проходных… Марс сильно изменился. Стало меньше свободного места. Прибавилось народа. Зато и работа пошла быстрее. Кроме эвакуации населения с Земли стали тащить и технику, и результаты её работы стали заметны с высокой орбиты. Правда, двигатели внутреннего сгорания пришлось менять на электрические, но всё же машины значительно облегчили труд людей. Тем более что гидропонные фермы наконец дали свои первые урожаи… Поэтому из взглядов людей стали постепенно уходить безнадёжность и обречённость, они приободрились, поверили в себя. И теперь в коридорах подземного комплекса стало меньше ругани, зазвучал беззаботный детский смех, а на лицах людей появились первые улыбки… И впервые встретившись с затянутой в чёрный мундир фигурой с рукой на перевязи, колонисты улыбались…

…– Ну что, Миша, как тебе?

– Нормально. Отдыхать – не работать.

– Понятное дело. Я тут справлялся – врачи говорят, что ещё минимум неделю тебе ничего делать нельзя. А у нас людей не хватает…

– Да я с радостью!

– Нет. Нельзя. Это дело такое – сейчас выскочишь, потом скажется. По себе знаю. Но могу другое дело дать, чтобы скучно не было.

– Конечно, товарищ майор!

– Словом, наши учёные опять что-то задумали. И им консультация специалиста требуется. Военного. Пойдёшь?

– Спрашиваете!

– Ну и чудненько! Да, совсем забыл, тут о тебе справлялись. Девушка одна. По виду – из новеньких…

– С Кавказа, что ли?

– Нет. Наша.

– Даже не знаю…

– Сказала, что вы старые знакомые, вместе бежали.

– Понял. Адреса не оставила?

– Нет, сказала, что позже наведается…

– Ну и ладно…

…Похоже, что это та молодуха из семьи инженера, которая беременная, с ним выходила на Север… Михаил пожал плечами и зашагал по длинному коридору, сверяясь с полученной картой уровня. Ну, вот вроде бы и искомое место. Вложил в приёмник свою идентификационную карту. Аппарат сухо пискнул, створки разошлись в разные стороны, пропуская солдата… Он впервые оказался в таком месте: десятки столов с приборами и неизвестными ему аппаратами, чуть подальше, в глубине зала – вспышки плазменника, сваривающего что-то из массивных плит. Новенькие, абсолютно законченные, и ещё полусобранные агрегаты, с торчащими проводами и механизмами. Королёв подошёл к ближайшему столу:

– Простите, где мне найти профессора Уильямсона?

– Третий ряд, стол два четыре.

– Спасибо…

Искомый ряд был следующим, а профессорское место не вторым, а двадцать четвёртым. Учёный оказался могучим седовласым стариком, почти на голову выше парня, по-русски он говорил не хуже природного русака.

– Ну?

– Третий лейтенант Королёв. Прибыл в ваше распоряжение по приказу майора Верховцева.

– Понятно. Смотри сюда…

На экране монитора вращалось нечто. Тоже сваренное из массивных броневых плит, с внутренней системой жизнеобеспечения, чем-то напоминающее десантный модуль, который сейчас использовали военные. Но и отличия тоже имелись, и значительные. Во-первых, эта машина была больше. Раза в два. Во-вторых, несла вооружение. На десантниках его не было. Уильямсон гордо продемонстрировал своё создание, затем спросил:

– Ну как?

– Что – как?

– Как тебе новая игрушка?

Михаил поёжился:

– Честно?

– Честно.

– Хреново.

– Что?!

– Смотрите сами: эти две автоматические пушки здесь совсем не по делу. Они имеют очень маленький сектор обстрела. Мешает нос. Далее – пулемёт. Агрегат выбрали хороший. Ничего не скажу. Но опять – та же беда: мал сектор обстрела. Если же вы увеличите ширину люка – то стрелок будет на виду. Готовая мишень. Здесь, как я вижу – автоматический миномёт. Для чего? Лучше поставить противопехотный гранатомёт. Больше толку. И спектр применения у него больше. И эффективность для наших целей подходящая. Пока могу только это сказать…

– Да ты знаешь что?!

Михаил спокойно улыбнулся.

– Что, профессор?

– Давно воюешь?

– Семь лет без перерыва. Восьмой пошёл.

Англичанин осёкся. Потом вновь крутанул модель на экране.

– Давай-ка, раскидаем всё, как ты говоришь…

Глава 13

– Быстрей! Быстрей!

Грохотали сапоги по аппарели. Михаил мчался изо всех сил. Ночью взревела тревога, и он, не раздумывая ни секунды, облачился в полную защиту. Правда, пришлось поморщиться от боли, поскольку плечо ещё до конца не зажило, но раз такое дело – на всё махнём рукой…

Он ввалился в молельню, уже забитую солдатами. Надо сказать, что армия Марса значительно выросла, в ней уже насчитывалось свыше сотни опытных солдат. С «амвона» вещал уже майор Верховцев:

– Мы получили сигнал с Земли. В районе бывшего Новосибирска находится около трёх миллионов человек. Учёные Академгородка, инженеры, механики, просто жители города и окрестностей, сохранившиеся воинские подразделения. До недавнего времени всё обходилось, они надеялись отсидеться, но два часа назад Лунная База перехватила сигнал «SOS» – регулярные китайские войска, преодолев заминированные дороги, начали массированное наступление на город. Идут тяжёлые бои. Пока Новосибирск держится, но это ненадолго. По имеющимся у нас данным спутниковой разведки, части противника готовят массированный воздушный десант. А потом – сами знаете. Наш Совет связался с городскими властями, предложив эвакуацию. Там ответили согласием. Сейчас на Земле уже формируются первые эшелоны беженцев, в авральном порядке демонтируется всё, что можно. Наша задача – обеспечить порядок и охрану транспортных кораблей. Всем всё ясно?

Дружный рёв был ответом:

– Так точно!

– Все – на посадку!

Михаил бросился к выходу, но Верховцев успел вычленить его взглядом среди бойцов и ухватил за рукав:

– Куда?!

– У вас каждый человек на счету, майор! А мне всего три дня осталось, в дороге заживёт!

Тот чуть помедлил, потом кивнул:

– Ладно. Ты это, там. Береги себя…

– Не волнуйтесь, товарищ майор. Мы, Королёвы, в огне не горим, в воде не тонем!..

…Корабли заходили сразу по пять штук. Кричали распорядители, рысцой спешили носильщики, таская тяжеленные ящики с имуществом и оборудованием. Погрузчиков не хватало из-за почти полного отсутствия топлива. Плакали дети и женщины. Кое-кто из мужчин, стоявших в длинных рядах очередников внезапно оставлял свои вещи, целовал детей и спутницу, а затем, молча уходил обратно, туда, где небо ежесекундно озарялось всполохами разрывов, очередями трассеров. Туда, где шёл жестокий бой не на жизнь, а на смерть… Михаил торопливо рассаживал людей по всем свободным местам и проходам, затем выбегал наружу и, закрыв аппарель, командовал пилоту взлёт. Грибообразное судно взмывало в черноту ночи, а на его место, рассыпая зелёные искры из дюз, уже заходил следующий транспортник. И снова, пересчёт, посадка, закрытие – взлёт… К утру стало легче. Корабли пока выгружали людей на Лунной Базе, спеша доставить в безопасное место как можно больше народа, и основное количество беженцев уже было там. Но теперь началось самое тяжёлое – китайцы подтянули дальнобойную артиллерию, и разрывы тяжёлых снарядов накрыли посадочную площадку. А ещё – подвезли раненых… Молодые, и не очень, мужчины. В окровавленных бинтах, с лубками на перебитых конечностях. Было несколько обожженных. С ног до головы закутанных в пропитанные мазью бинты. Были вообще без рук и без ног. В сознании, и беспамятные… Но всех роднило одно – боль…

– Королёв! Бери модуль и своих орлов. Нужно подавить эту батарею. Иначе нам хана!

Первый лейтенант Семёнов смотрел на него с надеждой. Он недавно появился на Марсе, но успел завоевать репутацию опытного и умного бойца. Михаил молча кивнул в ответ и направился к свой четвёрке. Гигант Штрассер искоса взглянул на командира:

– Что?

– Идём в пекло, ребята. Нужно задавить эти пушки. Или потеряем всех.

– Задавить…

Эхом откликнулся Олег Куроедов.

– Чем?

– Есть гранатомёты, и нам обещают поддержку с земли. Ребята откроют шквальный огонь по узкоглазым, чтобы отвлечь.

– Ясно…

…Артиллеристы врага суетились, спеша изо всех сил. Конечно, появление неизвестных огромных кораблей с неба вначале напугало их, но командование быстро навело порядок. Тем более что после доклада в Генеральный Штаб пришло приказание любым путём подбить и захватить хотя бы один из этих таинственных кораблей. И теперь батарея двухсоттрёхмиллиметровых пушек гвоздила изо всех сил, корректируя свой огонь по сигналам с запущенного беспилотного самолёта. Суетились подносчики снарядов, орали чумазые заряжающие, бойцы едва успевали разгружать боеприпасы с непрерывно подъезжающих автомобилей. Эх, если бы ещё была авиация! Тогда бы точно пришельцы не ушли бы живыми… Но самолёты были уже настолько изношены, и вечное отсутствие запасных частей, поставляемых из проклятой Европы, которая канула в небытие… По слухам, из Нанкина вылетела эскадрилья истребителей, но пока они доберутся, со всеми посадками и дозаправками. Да ещё пилоты будут измотаны… Нет, вся надежда на дальнобойные крупнокалиберные пушки! Эх, жаль, что их всего одна батарея…

– Огонь! Огонь!

Сноп пламени из ствола, звон гильзы. Сочное чмоканье закрывающегося затвора, снова больно бьющий по ушам выстрел… В суете и суматохе никто не заметил, как из-за леса, с тыла вывернулось на небольшой высоте что-то непонятное, чем-то напоминающее брусок, и из него полыхнуло смертью… Штрассер поливал позиции китайцев из «минигана», установленного на турели. Рядом, присев на колено, выстреливал один за другим снаряды из ручных гранатомётов Куроедов. Михаил гвоздил из «печенега». Смерть пришла с неба. Соломон Ласкевич, пришедший на замену убывшему на повышение Сергею Петренко, виртуозно крутил модуль в воздухе, не давая прицелиться врагу и не мешая одновременно своими манёврами друзьям по команде. Наконец кто-то угодил в подошедший на разгрузку старый «Урал», и тогда в небо взвился фонтан гигантского взрыва… Сдетонировали заряды. А потом огненные столбы стали вспыхивать один за другим…

– Сёма! Уходим!

Михаил ткнул кнопку закрытия аппарели и без сил повалился на ребристый пол. Рядом рухнули соратники.

– Все… целы? – прохрипел он пересохшим горлом.

– Все вроде…

Королёв кое-как повернулся к пилоту:

– Сёма, давай под погрузку…

Отдыхать пришлось ровно столько, сколько летели до посадочного поля, куда уже начали стягиваться отступающие с позиций части… И опять суета погрузки, спешка, мат, вопли… Только вечером следующего дня он, оказавшись, наконец, в каюте, стащил с себя наплечник и скривился от боли – рана открылась вновь… А бои всё шли. Упорные, жестокие, злые. Китайцы знали, кто находится в Академгородке, и всеми силами желали захватить учёных в плен. Марсиане тоже понимали, что эта партия колонистов окажется просто бесценной в их условиях, как и уникальное оборудование, приборы, станки, и спешили изо всех сил.

На Лунной Базе творилось что-то невообразимое: всюду суетились какие-то люди, непрерывно таскали различные ящики и механизмы. Кто-то кричал, кто-то что-то зачитывал с листа группе собравшихся возле него оборванных измождённых людей… Михаил молча прошагал к санчасти, но там было вообще столпотворение. Длинная бесконечная очередь, несколько раз заворачивающаяся вокруг своей оси, ряды носилок, возле которых суетились медики. Посмотрев на эту картину, солдат развернулся и направился обратно к своему модулю. По крайней мере, можно заклеить дырку пластырем из аптечки и потерпеть до Марса. В их войсковой хирургии ему сделают всё что нужно. Главное, дотянуть до Убежища… Но домой он попал только через три недели, уже лёжа в бреду на носилках. Рана загрязнилась, и началась гангрена. Но ему ещё повезло. Переселенцы вообще были в жутком состоянии. Хотя во время полёта людей обрабатывали антибактериальным излучением, всё равно – опасность инфекции сохранялась. Тем более что зачастую те, кто прилетал на Марс были больны, истощены, страдали от вшей и других паразитов… Он пришёл в себя уже на Красной планете. Лёжа в госпитале их сектора. Стерильная палата, такое же одноразовое бельё. Светильник возле простой металлической кровати на тумбочке. Инъекции антибиотиков и ещё какой-то гадости трижды в сутки. Плюс полная фиксация конечности. Как ему рассказала сестра, главный врач долго ругался с Верховцевым из-за того, что последний отпустил Королёва с незажившей раной на операцию. Но потом успокоился. Самое главное – что ему сохранили руку. А ведь могли ампутировать…

Услыхав такое, Михаил чуть не поседел. Ещё бы! Остаться калекой… После этого можно было спокойно пускать себе пулю в лоб… И он тщательнейшим образом выполнял все до единого предписания врачей, какими бы странными они не казались… Неделя постельного режима. Потом всё же разрешили вставать. И, наконец, ещё через шесть дней отпустили домой. Михаил даже не подозревал, что так соскучился по своему блоку… Но тут начались неприятности: с одной рукой, тем более левой, некоторые вещи было сделать либо неимоверно тяжело, либо вообще невозможно. Учитывая, что парень был правшой. Возвращаться в госпиталь? Ну уж нет! Ни за что! Стерильность палаты ему опротивела до невозможности! Но что-то нужно придумать…

…Михаил долго стоял у двери двенадцать-двенадцать пятого уровня. Он колебался в верности принятого решения. Может, всё-таки не следует этого делать? Ведь прошло уже четыре месяца с их расставания. Мало ли, может, кого и нашла… Но, во-первых – одному уже просто невозможно… если бы ещё руку так не зафиксировали жёстко! А во-вторых, вряд ли горянка заведёт себе кого другого. С мужчинами здесь очень напряжённо, да и ПОМНЯТ люди…

…Впрочем, сам виноват – зараза уже достигла сустава. Если бы не новые лекарства, врачи оттяпали бы и руку, и половину плеча! Парень скрипнул зубами и решительно надавил на кнопку расположенного возле входа сенсора. Такие штуки были у каждого отсека, и при нажатии на них внутри раздавалось истошное мяуканье. Тишина. Нажал ещё раз. Может, она на работе? Но цвет индикатора показывает, что внутри кто-то есть. От датчика не скроешься… Третья попытка. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возникла она, та девушка, с большим куском металлической трубы в руке, готовая к удару. При виде Михаила она слабо вскрикнула, выронила своё оружие и прикрыла рот рукой. Что его удивило, это отсутствие головного платка. Он решительно шагнул вперёд, оттесняя горянку внутрь:

– У меня к тебе дело…

Та молча пропустила парня внутрь, закрыла дверь, повернулась, прошла к стоящему одиноко возле кровати стулу и сев, подняла вопросительно глаза на него, уже справившись с волнением:

– Что тебе нужно?

– Ты… не могла бы некоторое время пожить со мной? Видишь…

Он указал на повязку. Та чуть скосила глаза на шину, фиксирующую руку. Он ждал. Но она молчала, не говоря ни «да», ни «нет». Просто смотрела на него. Как-то странно смотрела, чего-то ожидая…

– Как тебя зовут?

Девушка тихим голосом ответила:

– Альви…

– Красивое имя… Альви, ты не могла бы пожить со мной некоторое время? Хотя бы пока я не поправлюсь? Обещаю, что не обижу тебя.

– Я… Я… Хорошо… Только соберу вещи…

Их на удивление оказалось немного. Ещё один запасной комбинезон, пара обуви и ожерелье. Ещё оттуда, с Земли. И платок, который раньше был на её голове…

– Я готова. Идём…

Едва они вышли их блока, как из полумрака ночного освещения раздался злой мужской голос:

– Куда это ты собралась, горская сучка?!

Альви сразу ощетинилась, словно кошка, но Михаил шагнул вперёд, прикрывая её:

– Покажись, ты, любитель издеваться над женщинами!

– А кто это у нас такой защитник убийц выискался?

На свет вышли двое и отшатнулись – чёрный мундир военного и рука на перевязи поневоле внушали почтение.

– Ещё вопросы?

– Н-нет… Извините, офицер, но она никогда о вас не говорила…

– И не скажет. Но, ребята, на будущее, вы же – мужчины. Не мужики…

И добавил, обращаясь к девушке:

– Пойдём…

Глава 14

Андрей уже битый час возился с программой. Та никак не хотела напрямую считывать данные с памятной ячейки Айорс. Вроде всё должно совпадать, но не работает хоть ты тресни. Нет, надо успокоиться и сделать перерыв. Он поднялся, вытянул руки перед собой, зафиксировал, глядя на пальцы. Вроде не дрожат, значит – нормально. Эх, Янка, устроила ты мне радостную жизнь, чуть перенапрягся – пальцы трясутся так, что по клавиатуре не попасть…

Учёный вздохнул и прошагал к выходу из лаборатории. В столовой никого не было, и он с удовольствием налил себе из стеклянного кувшина горячего кофе. Кинул четыре ложки сахара в кружку, размешал, устроился в углу, под притащенной кем-то из военных садовой пальмой в горшке. Вообще к зелени на Красной планете отношение стало почти мистическое. Поскольку унылые, если откровенно говорить, длинные коридоры навевали если не уныние, то грусть, кому-то из психологов пришла в голову идея – привезти с Земли различные кустарники и деревья и посадить их в кадках по всему протяжению длинных проходов. Тащили много чего, но прижились, как ни странно, всего пара-тройка видов. Да и эта вот пальма начала хиреть…

Ярцев не раз видел, как возле растущей из ёмкости полярной берёзки на детском уровне, где располагались детские сады для сирот и тех из родителей, кто был занят на смене, дети молча стояли полукругом и смотрели на клейкие листочки, пущенные растением. Просто стояли и любовались, словно священнодействуя. А кое-кто из горячих голов предлагал вообще линчевать виновных в нанесении повреждения деревьям. Каждое из растений носило собственное имя. И молодые, и не очень парочки, которые как-то очень быстро стали образовываться среди спасённых, назначали друг другу свидания, скажем, у «Наташи», «Галины», «Джейн»…

Нет, работа сегодня откровенно не шла! Андрей выключил компьютер, погасил свет в лаборатории и решительно направился домой, в свой блок. Хватит с него! И так четырнадцать часов за монитором, и никакого толка! Завтра с утра возьмёт Пракаша, одного из индийских программистов, прибывших из Силиконовой Долины, и они вдвоём сядут и разберутся с этим чёртовым ритмическим алгоритмом… Зайти что ли в ангар? Посмотреть, как там дела? Сейчас вроде запарки нет, Новосибирск всё же эвакуировали вовремя и успешно. Народу сразу прибавилось, с отвычки-то даже страшновато стало… А завтра у него день рождения. Тридцать пять стукнет. С ума сойти! Как время-то летит! Эх… Надо бы разжиться у начальника снабжения чем-нибудь, а то неудобно будет. Такой праздник, а не проставился. Непорядок!..

В ангаре, как всегда, кипела жизнь: суетились погрузчики, сновали люди. Таскали с вновь прибывшего транспорта ящики и контейнеры. Неподалёку взвизгивала периодически электропила по металлу, которой сгрудившиеся возле спасательного модуля бойцы и техники чинили свой аппарат. Чуть помедлив, учёный вытащил из кармана свою идентификационную карту, затем, повесив на грудь пластиковый квадрат, направился к разгружающемуся «грибу». Возле аппарели суетился уже знакомый ему унтер-офицер Штрассер. Ему давали звание первого лейтенанта, но гигант наотрез отказался, мотивируя тем, что он хорош в драке, а за других отвечать нет ни малейшего желания.

– Добрый день, старший унтер-офицер!

– Здравствуйте, герр советник!

Русский язык немец освоил уже практически на «пять», только иногда в его речи проскальзывали немецкие слова…

– Какими судьбами к нам?

– Решил отдохнуть немного, развеяться, как у нас говорят. Уже перед глазами всё плывёт. Вы, я смотрю, с добычей?

– Удачно слетали, герр советник! Ограбили большой склад. Впрочем, вы подоспели уже к концу. Мы практически всё выгрузили.

– Жаль, но это и хорошо, что вы так быстро работаете!

– Э, герр советник, система уже настолько отлажена, что процесс занимает буквально минуты.

Андрей немного помялся, потом решился:

– Скажите, Эрвин, а я могу слетать с вами на Землю?

Тот заулыбался:

– Конечно, герр советник! Если на то будет разрешение Сената – никаких проблем.

– Разрешение Сената?!

Ошарашенный вид здорово рассмешил гиганта:

– Я, я! Штимт! Нас специально предупредили, чтобы никого туда не возили без специального разрешения. В том числе и вас. Уж слишком ваши головы ценны для Убежища, герр советник!

– М-да… А у меня, между прочим, завтра день рождения… Тридцать пять стукнет.

Немец в избытке чувств чуть не раздавил своими клешнями руку Ярцева:

– Поздравляю от души, герр советник!

– Спасибо!

– Но…

Он развёл руками:

– Ничем не могу помочь. Только если будет разрешение, подписанное лично профессором Штейнглицем.

– Я уже понял… – уныло протянул учёный, и развернулся, чтобы идти к себе.

Но тут его вновь окликнули:

– Герр советник!

– А?

– Чтобы вы хотели получить с Земли?

Ярцев развёл руками в ответ:

– Даже и не знаю… Просто хотелось посмотреть на небо, подышать земным воздухом, пощупать почву, поглядеть на деревья…

– Понятно. Увы, герр советник. Ничем не могу помочь.

Вновь повторил фразу немец и засемафорил руками, давая указания водителю погрузчика. В этот момент опять заработали моторы, раздвигая могучие створки шлюза. На столбе зелёного пламени медленно вплыл очередной корабль и замер на месте. Опустились силовые эммитеры, гасящие реактивную волну и жар, исходящий из планетарных дюз. Лёг на покрытие литого камня ребристый пандус. Первым, как всегда, вышел командир корабля. Но в этот раз весь его вид излучал такую тревогу, что Андрей сразу направился к нему. Завидев учёного, офицер вздохнул с явным облегчением и, отдав честь, представился:

– Третий лейтенант Черчилль.

– Как?!

Не поверил своим ушам Ярцев.

– Третий лейтенант Джон Черчилль, сэр! У нас проблема, сэр! И вы, как член Сената, очень вовремя здесь, сэр! Не могли бы вы пройти со мной, сэр?

Андрей кивнул в знак согласия, и они быстрым шагом прошли внутрь корабля. Судно привезло новую партию беженцев. Но… Не всё так гладко, как казалось. Непонятно как среди беженцев оказалась не европейка. И офицер не знал, что с ней делать. Не выкидывать же из шлюза в открытый космос? Тем более что корабль шёл без остановки на Лунной Базе, напрямую на Марс. Быстро прошагал вслед за офицером по коридорам, освещённым уже привычными полосами на потолках, остановились перед каютой, возле которой стоял часовой. Третий лейтенант, извиняясь, сказал:

– Прошу прощения, сэр, но вынужден был её изолировать и поместить под охрану, согласно правилам.

– Она?

– Да, сэр. Женщина. Затесалась в группу беженцев.

– Хм… Как же вы её пропустили?

– Лицо закутано. Сами знаете, сейчас холодно, а уходили в спешке. Преследовала банда. Поэтому не приглядывались, поскольку шёл огневой контакт с противником, сэр.

– Понятно, третий лейтенант Черчилль… Показывайте свой товар.

Офицер поднёс свою карточку к датчику, но, прежде чем коснуться, снова выдал очередную информацию.

– Вынужден вас предупредить, сэр… Она то ли не в себе, то ли просто в шоке…

– ??? Знаете, третий лейтенант…

– Знаю, сэр. Простите, сэр. Непозволительный прокол, сэр…

– Ладно, с вами Верховцев разберётся. Открывайте…

Дверь послушно располовинилась створками, и Андрей шагнул внутрь каюты, пропустив вперёд часового. Взору учёного предстала закутанная в невообразимые тряпки сгорбленная фигура, сидевшая на полу, поджав ноги под себя. Тёзка знаменитого вождя сзади тихонько бубнил:

– Мы вначале подумали, может, обожжённая или что такое… А потом, когда разбираться стали, смотрим, а она не наша… Тут народ её чуть на куски не порвал, еле отстояли, и сразу в карцер.

– Понятно. Она хоть разговаривает?

– По-английски? Практически без акцента. Что и сработало. Словно Оксфорд заканчивала.

– Эх… Придётся вводить внешний контроль на посадке. А то очередной раз тэйблом по фэйсу как-то получать не хочется.

– Что?

– Ничего, третий лейтенант. Ничего. Это я о своём.

– А… Простите, сэр.

Андрей подошёл поближе и присел на корточки перед неподвижной фигурой. Слегка сморщился от застарелого запаха немытого тела и дыма.

– Вы меня понимаете, леди?

– Да… Вы здесь главный?

– Ну, скажем, один из них. Не могли бы вы представиться?

Голос был гортанный и какой-то непривычный. Но говорила неизвестная очень правильно. Британец был прав – отличить от настоящего природного англичанина было практически невозможно.

– Моё имя вам вряд ли что скажет, сэр… Если только лицо…

Закутанная в тряпки рука скользнула к голове и потянула ткань, закрывающую лицо, словно бинты мумии. Ярцев взглянул и замер на месте – огромные карие глаза, прямой классический нос, чувственные пухлые губы… Он невольно опустился на пятую точку – чего-чего, а уж этого он не ожидал… Перед ним была бывшая киноактриса, впрочем, почему бывшая? Незадолго до его отлёта по экранам прошёл с большим триумфом новый исторический боевик, где эта женщина играла одну из главных ролей. Учёный не выдержал:

– Но ВЫ-то чего испугались?! Разве вам что-либо грозило?!

Женщина горько усмехнулась:

– На меня объявили настоящую охоту… И ловили по всей стране. Мне чудом удалось добраться до Британии, перед самым концом. Потом… Скрывалась в горах Шотландии, пристала к этим людям. Я же киноактриса… Долго удавалось выдавать себя за сумасшедшую… И увидев ваш корабль, поняла, что это мой последний шанс выжить… Но, оказывается, и у вас тут свои порядки… Меня выбросят в космос?

Андрей поморщился.

– Не такие уж мы живодёры… Хотя, вообще-то, вы уже на Марсе.

– На Марсе?!.

– Да, леди. На Марсе. Добро пожаловать в Убежище, как говорится…

– А кому…

– Прошу прощения, леди. Вам придётся проследовать со мной.

Он покрутил носом.

– И неплохо бы для начала вам принять душ… Третий лейтенант, я забираю арестованную. С остальными – как обычно.

– Есть, сэр!

…Сам по себе тот фильм был довольно глупым, практически бессюжетным, как бы не изгалялась в попытках доказать обратное реклама. Но эта вот женщина сыграла свою роль рабыни какого-то там хана или бека просто бесподобно… Провожаемые удивлёнными взглядами встречных, Андрей и его спутница дошли до лифта, и учёный, недолго думая, набрал свой номер. Их коридор был, как обычно, пуст. И в его комнату парочка попала, никого не встретив по дороге. Перешагнув за порог и дождавшись, когда дверь закроется, учёный опустился на кровать и облегчённо вздохнул, вызвав удивление своей гостьи.

– Один момент, леди… Я просто недавно вышел из больницы, ещё не пришёл в себя…

Высоко вздёрнутые брови отразили степень удивления женщины. Андрей подошёл к своей гордости, стенному шкафу, выудил оттуда полотенце, кусок мыла.

– Я вас оставлю на час. Там, за этой дверью – душ. Можете привести себя в порядок, пока я решу пару проблем.

Положил всё на стул, повернулся, собираясь уходить, когда его остановил её необычный голос:

– Простите, сэр… А как вас зовут?

Он обернулся и опять поразился её точёному лицу:

– Андрей, леди. Андрей Ярцев. Не волнуйтесь. Всё будет хорошо…

Выйдя за дверь, привалился к стене и бездумным взглядом уставился на растущую в коридоре коричневую полярную берёзку…

Глава 15

Привычная дорога в свой блок по длинному коридору, освещённому строгим рядом лент на потолке. Она прошла на удивление спокойно. Девушка шла рядом, демонстрируя своего защитника, поэтому больше никто к ней не приставал. Теперь было понятно нежелание горянки открывать дверь и импровизированное оружие в её руках. Наконец створки захлопнулись за ними, и парень немного устало опустился на кровать, она осталась стоять, осматриваясь по сторонам. Всё-таки путь был не очень лёгок для его здоровья. На лице выступила испарина…

– Да ты не стесняйся. Там, в шкафу, кое-что есть. Я недавно привёз. Думаю, что тебе понравится. Перекуси, если хочешь, еду найдёшь в холодильнике. И на столе – твой пропуск на уровень. Только надо подтвердить код. Сейчас отдышусь и сделаю…

Альви взглянула на него с удивлением:

– Ты даёшь мне ключ от дома?

– Да. Нам некоторое время придётся жить вместе, а тебе надо же будет иногда выходить отсюда? И в столовую, и мало ли куда? На работу, скажем, может, захочешь сестру навестить, передать ей что…

На её лицо мгновенно набежала тень, и девушка отвернулась:

– Сестра отказалась от меня. Теперь я – сама по себе. У меня никого больше нет…

– Извини. Я не знал.

…Банальные, ничего не значащие слова в такой ситуации. Михаил и сам это понял. Вздохнув, поднялся, взял личную шифрокарту, вставил в считыватель, набрал пароль, затем протянул пластиковый квадрат девушке:

– Держи.

Та приняла, потом вдруг неожиданно деловито спросила:

– Как я понимаю, спать мы будем в одной постели?

– Я готов оплатить твою работу.

Она внезапно покраснела и выпалила со злостью:

– Дурак!

Отвернулась опять, отошла в сторону, села было на стул, но через мгновение поднялась:

– Надо прибраться. У тебя – настоящий хлев. Сходи куда-нибудь на час-другой. Если не боишься оставить меня здесь одну.

– Не боюсь…

…Он сидел в столовой, когда рядом пристроился гигант Штрассер:

– Привет, старина! Ужасно рад тебя видеть! Смотрю, ты идёшь на поправку?

– О! Гюнтер! Здорово! Тоже рад! Какие наши дела? Как справляетесь?

– Да ничего, нормально! Сейчас стало поменьше работы, эвакуацию временно приостановили, поскольку нужно срочно строить новые помещения. Все сейчас там.

– И мы?

Тот рассмеялся:

– Ну уж нет. Использовать солдат на стройке? Даже яйцеголовые умники понимают, что это бессмыслица. Так что мы по-прежнему летаем, воюем, привозим.

– Ага, понятно… Слушай, у меня к тебе дело есть, деликатного свойства. Можешь добыть мне женскую одежду? Ну там халат, ночные рубашки…

– Ты кого-то нашёл? Отлично! Какой размер?

Михаил назвал, и гигант наморщил лоб, что-то вспоминая, потом вдруг улыбнулся:

– Могу помочь прямо сейчас. Мне тут одна, как это… землячка заказывала. Вот. Я привёз, а он ей маловат оказался. Может, подойдёт? Пошли, заберём.

– Пошли!..

Халат был очень красив. И удобен. Тёплый, махровый. И тонкий, почти прозрачный пеньюар с ночной сорочкой. Михаилу одежда понравилась. И он с удовольствием взял пакет. С Гюнтером они потом рассчитаются. Мало ли что понадобится немцу в будущем…

…Дверь открылась, и сразу бросилась в глаза чуть ли не стерильная чистота. Что греха таить, Михаил не очень-то и следил за домом. То в отлёте, то просто вымотался, и комната понемногу зарастала грязью, если не сказать больше… А сейчас пол просто блестел, нигде не было ни следа пыли, всё аккуратно расставлено по местам, сложено стопочками… Альви в комнате не было, она плескалась в душе. Её потёртый рабочий комбинезон висел рядом с дверью санузла. Михаил осторожно подкрался, снял одежду с крючка, взамен повесил пакет с обновками и стал ждать. Вскоре вода перестала шуметь, дверь приоткрылась, появилась обнажённая тонкая мокрая рука и стала шарить по стенке. Нащупала крючок и пластик упаковки. Недоумевающий возглас, ухватила подарок, втащила его внутрь кабинки. Королёв ждал. Всё-таки – сюрприз… Но и он не ожидал такого: когда дверь открылась и Альви вышла из кабины в надетом подарке. Выглядела горянка просто потрясающе: длинный, розовый, полупрозрачный пеньюар, почти не скрывающий фигуру, и через него парень заметил слегка выпуклый живот… От волнения у него вдруг сдавило горло, и он еле смог произнести:

– Ты… беременна?

– Да. Если хочешь спросить – от кого, то это твой ребёнок. Ему уже четыре месяца.

– Но… Как? Почему?!

– Дети должны рождаться…

…Солдаты стояли чёткой шеренгой, образовав проход к шлюзу. С оружием, при полном параде. Шлемы, защита. Всё, что положено. Словно почётный караул. Только на этот раз провожали людей на казнь. В суматохе спешной эвакуации на Марс попали разные люди. Весёлые и злые, добрые и жестокие. Разных национальностей, разного цвета волос и глаз. Честные труженики и ловчилы, предприниматели, рабочие, инженеры и… уголовники. Кое-кто из последней категории понял, что судьба даёт им последний шанс исправиться и начать новую, честную жизнь. Тем более что они приобрели в местах заключения очень востребованные на Марсе рабочие профессии. Чего уж говорить, после царства демократии в России практически не осталось токарей, слесарей, монтажников, сварщиков… Профессионально-техническое образование как таковое было уничтожено. Обходились стариками ещё имперской закалки, приезжими из других республик, обучали кое-как сами, на рабочих местах. Так что специалистов не хватало. Просто до невозможности. Но были и другие… Зеки… Оказавшись в безопасности, немного придя в себя и освоившись, они попытались и здесь жить по-старому: запугивали людей, отбирали у них всё, что понравится. Непокорных жестоко избивали, а потом и убивали. Но они не учли одного – учёные обнаружили памятные машины Айорс, как звались Основатели. Любой уголок гигантского Убежища можно было увидеть в записи. Просмотреть все события за всё прошедшее с момента постройки время… Причём ни отсутствие света, ничто не могло помешать заснять происшедшие здесь события. И закоренелых преступников и их новоиспечённых последователей нашли очень быстро. Некоторые даже не успели спустить награбленное. Совет заседал недолго – единодушно было принято тяжёлое решение: смертная казнь. И вот церемония началась…

Всё пространство за спинами солдат было заполнено народом. Пришли очень многие. И от каждого сектора. Заключённых выводили со скованными за спиной руками. Перед открытыми внутренними воротами шлюза с них снимали одежду и выталкивали в собственно шлюз, где они накапливались перед смертью, прикованные к вбитым в стены кольцам… Все голые. Их одежда ещё пригодится. Мужчины, женщины… Никто не пытался прикрыться. Из толпы казнимых преступников доносились только грязная ругань и угрозы. Наконец, все оказались там. Внутри. Послышался гул, и массивные створки пришли в движение, начав смыкаться. Смертники завыли, и в их голосах не было уже ничего человеческого. Некоторые пытались вырвать держащие их оковы из стен, другие просто бились об стены, кое-кто застыл, словно в оцепенении… Наконец створки сомкнулись наглухо. Пол задрожал, это пошла откачка воздуха. А потом открылись внешние створки…

Марсианская атмосфера очень разрежена, но несколько минут там можно прожить без скафандра и дыхательных приборов. Достаточно, чтобы почувствовать, как свирепый ураган, бушующий снаружи шлюза, выжжет тебе глаза ледяным песком и сорвёт кожу, а затем и мясо с твоих костей… Прокрученная по трансляции запись привела к нужному результату: мгновенно прекратились всякие вспышки агрессии и насилия по отношению друг к другу. Люди поняли, что церемониться здесь никто с ними не будет. Внизу, на Земле достаточно желающих оказаться в безопасном месте…

…Андрей вновь и вновь вглядывался в монитор компьютера. Да, сейчас стало немного легче. Эвакуированные из Новосибирска научные кадры очень помогли им. И у немцев тоже оказалось неожиданно много полезных людей. Удалось продвинуться очень далеко в расшифровке данных Айорс. Так, нашли памятные машины, где хранился огромный массив оставленной на Земле информации. Технологии, научные сведения, исторические данные, сведения о других мирах… Но земляне только-только начали разбираться с Убежищем. И когда выяснят всё до конца, даже неясно. Но то, что Андрей Ярцев видел на экране монитора, к Марсу не относилось. Наоборот. Это было чисто земной проблемой. Несколько месяцев назад Китай вновь применил ядерное оружие, нанеся удар по американским базам в Средней Азии. Шестьдесят ракет. Затем такой же мощности бомбардировка была проведена по Кавказским горам России. Пять ракет упало на Японию. Одна сбилась с курса и рухнула возле русского Ямала… Итого – сто двадцать шесть штук. Их взрывы взметнули в небо колоссальное количество пыли, затмив солнечный свет, и с полюсов поползли льды. Начиналось новое оледенение…

Резко похолодало в Европе, мерзлота ускоренными темпами шагала внутрь Среднерусской равнины и Канады. Изменился климат и в Южных Африке и Америке. Впервые на пальмы выпал снег… И ситуация продолжала ухудшаться. С каждым днём, каждым часом. Каждой минутой. Он оставил смоделированное изображение на мониторе и поднялся со стула. Нужно срочно доложить Штейнглицу…

– Профессор, у нас опять проблемы.

Тот, почти мгновенно постаревший после катастрофы, поднял усталые воспалённые глаза.

– Что ещё, Андрюша?

– Внизу начинается новый ледниковый период. Ядерная зима.

– О боже…

Ярцев вытащил карту памяти с данными и вставил её в компьютер профессора.

– Вот, смотрите…

Тот приник к экрану, потом ткнул пальцем:

– Получается, что нужно срочно эвакуировать всю Скандинавию и Север России. Ещё раз проверить Польшу и Германию, Данию, Голландию.

– Это так, профессор.

– У нас осталось около двух миллионов мест. Реально из имеющегося мы сможем построить ещё порядка ста тысяч блоков… Но этого же мало! По имеющимся данным, там почти двенадцать миллионов человек! И мы не можем их бросить… Убежище рассчитано на десять миллионов. Нас – почти восемь. Что будем делать?

– Я думаю, что другого выхода нет, и народ всё-таки следует везти к нам. Люди здесь нужны. Объём работ – колоссальный. Сейчас почти все заняты строительством предприятий по выпуску металлического проката, химического синтеза, энергосистем. Мы рассылаем по всему Марсу геологов, но ресурсы планеты практически полностью израсходованы. Острая нехватка всего. Впору начинать возить металлолом с Земли… Сейчас завершаем, наконец, строительство гидропонных ферм. Шестьдесят процентов ферм уже запущено, и полностью обеспечивают нас продуктами. Но мы продолжаем строительство.

– А что с энергией?

– Хуже. Имеющиеся в Убежище мощности на пределе. Хотя сами агрегаты могут давать увеличенное количество воздуха и тепла. Но их реакторы достаточно изношены за тысячи лет и выдать нам большую мощность не могут.

– А если завезти энергетику с Земли? В Мурманске несколько атомных подводных лодок плюс ледоколы, и ещё американский авианосец.

– Это облегчит положение, но реально не спасёт. Ещё три, максимум – четыре миллиона человек, и то, если мы начнём экономить. Устроим спальный день для экономии воздуха, урежем паёк, уплотним людей…

– Да, ты прав. Всё же, я дам распоряжение вниз, на Землю, чтобы начинали демонтаж реакторов с судов. И свяжись с Луной, дай задание на поиск радиоактивных материалов. Что у нас с посадками лесов?

– Плохо. Пока очень плохо. До первых бурь ещё растут. Затем – песок всё стирает в пыль. Была идея сеять пустынные растения. Но и их надо добыть. А вообще биологи советуют начать с травы. Обычной газонной травы и пустынных кустарников. И чем больше, тем лучше. Ещё – подорожник и обычный лопух. Словом – сорняки.

– Тоже распорядитесь, пожалуйста, Андрей. Дайте указание нашим поисково-спасательным отрядам, пусть займутся. Что у нас с водой?

– Как ни странно – отлично. Восстанавливается практически девяносто процентов. А остальные десять, безвозвратно расходуемые, компенсируются по проложенным создателями Убежища системам с полюсов. С этим проблем не будет.

– Тогда надо начинать эвакуацию. И чем быстрее – тем лучше. И ещё – пусть армия там, внизу, а также эвакуируемые собирают металл, станки, инструменты в любом состоянии. Нам нужен металл и пластик. Всякий, в неограниченном количестве…

…Михаил прижался к уже большому животу Альви. Малыш что-то расшалился и вовсю орудовал ножками.

– Ох ты же… Мальчик, наверное.

– Да… Я так думаю…

Он аккуратно подполз к ней под бок и погладил по взъерошенной голове.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо. Нормально. Не волнуйся, я сильная. Всё хорошо будет.

С трудом повернулась на бок и обняла парня, смущаясь, шепнула:

– Я тебя люблю, муж мой…

Он расписался с ней утром после того, как узнал о беременности. Просто пошёл к Верховцеву и сказал, что женится. Тот не возражал, даже когда узнал о том, кого когда-то бывший сержант, а теперь уже – второй лейтенант, берёт в жёны. Только вздохнул и пожелал удачи… Как ни странно, та не замедлила явиться. Из всех последовавших потом операций Королёв выходил без единой царапины. Да и команда его была самой добычливой: они находили и везли уцелевших, добывали так нужные на Марсе станки и химикаты, отлавливали животных, даже грабили китайцев и негров. Оружие, продукты, мебель, инструменты, топливо, растения… Всё, что попадалось под руку, всё, что можно было запихать в модуль или транспортник, прекрасно понимая, что это на вес золота там, наверху… А срок родов приближался. Уже шёл на дни. Альви просто светилась от счастья. Теперь у неё был и свой дом, и муж, и скоро – ребёнок. Не сразу она призналась, что увидев его ещё на Земле, влюбилась на всю жизнь, с первого взгляда. Потому и смотрела с ненавистью, что готова была прямо там отдаться ему, не раздумывая ни секунды. И с табличкой выскочила, впопыхах что-то нацарапав, когда с трудом поверила своим глазам, случайно заметив его на аллее фонарей… А когда оказалась в его постели… Как ей обидно было, когда её первый и любимый мужчина расстался с ней, даже не узнав имени. И как сестра решила, что та опозорила их род и выгнала её из блока… Участие Михаила в её судьбе помогло ей выжить, а когда поняла, что беременна – счастью просто не было границ… Это дало девушке силы продержаться, вынести всеобщую ненависть и презрение, отчуждение тех, с кем она работала. И его появление в блоке было просто чудом, ниспосланным с небес…

– Я тебя люблю, муж мой…

Глава 16

Андрей поскрёб дверь, выдержал пару минут, потом приложил свою карту к сенсору. Створки хлопнули, прячась в положенных местах, и он замер на месте, не в силах перешагнуть порог. Его невольная гостья спала в его постели, разметав роскошные каштановые волосы по подушке. В углу валялась куча лохмотьев. Помедлив чуть, Ярцев всё-таки вошёл в комнату и, зажав пальцами нос, осторожно выбросил обноски в мусорный конвертер. Учёный сел рядом с кроватью на стул, долго в тишине, нарушаемой чуть слышным дыханием, любовался спящей. Пожалуй, впервые после смерти жены и дочери он так смотрел на другую. Долго-долго сидел, потом тихо, чтобы ненароком не разбудить, поднялся и вышел…

– Ты соображаешь, что делаешь, Андрей?! Неужели тебе мало наших женщин?!! Нет, ты берёшь какую-то… Даже не знаю, как сказать!

– Профессор… Знаете, бывают обстоятельства… Не получится – значит, так тому и быть.

– Проклятие! Ты сумасшедший, как все вы русские! Чем ты думаешь? Тем предметом, что у тебя на плечах вместо головы?! Нет, ты вообще не думаешь! Ничем! Даже тем, что у тебя в штанах! Разная культура! Разное воспитание! А ты её хоть спросил?! Молчишь? Нет! Надеешься, что тебе будут благодарны? Ха-ха-ха! Десять раз ха-ха! Вместо этого тебе сунут под рёбра нож, и будут правы! А наша колония потеряет потенциального лидера, которым бы ты мог стать лет через десять! Дьявол тебя побери, Андрей, подумай ещё раз!

Тот молча выслушивал гневную тираду Штейнглица, отстранённо улыбаясь. Наконец немец выдохся и умолк. Налил себе в стакан воды, залпом выпил, потом уже другим голосом произнёс:

– Она хоть красивая?

– А?

– Боже мой, Андрюша… Чем ты слушал? Впрочем, чёрт с тобой. Под твою ответственность, понял?

Учёный просиял, словно мальчишка, которому подарили желанную игрушку:

– Спасибо, профессор!

И выскочил прочь. Вслед ему донеслось:

– Смотри, будь осторожней!

…Когда Ярцев убежал, словно влюблённый на первое свидание, старый немец долго сидел, выключив свет, в темноте…

Андрей вбежал с целым мешком всяких вещей, полученных на складе. Его гостья уже проснулась и встретила его насторожённым взглядом, закутавшись в покрывало с кровати.

– Вы?

– Простите, ради всего святого, леди! Тут столько всего пришлось… Ваших тряпок тут нет, не ищите. Их уже переработали.

– Но там мои документы!

– У нас свои бумаги. Здесь вам земные документы не требуются…

Он подошёл к стоящему в углу терминалу и вложил чистый бланк в приёмник, сверху на окошко – свою карту. Обернулся к молодой женщине:

– Вы уж простите, но как вас зовут?

– Можете звать Ланой.

– Красиво.

Быстро набрал несколько слов, через мгновение аппарат прогудел и выплюнул новую карточку. Андрей подобрал документ и под по-прежнему насторожённым взглядом своей гостьи прошёл к столу, положил пластик на столешницу.

– Вот ваш документ. А там – я принёс вам одежду взамен выброшенной. Надеюсь, что она подойдёт. Вы – одевайтесь, а я там, снаружи постою. Только не засыпайте, пожалуйста, опять…

– Ох…

Лана покраснела, казалось, до корней волос, что было очень заметно, несмотря на природную смуглость её кожи. Учёный кивнул ей головой, и вновь вышел из комнаты. Выждав с полчаса, вновь помяукал звонком, потом вошёл обратно – молодая женщина преобразилась. Скромный рабочий комбинезон сидел на ней отлично. Андрей едва сдержался, чтобы не открыть рот от изумления.

– Вы наверняка голодны? Пойдёмте в столовую, мне нужно с вами поговорить. Относительно вашей дальнейшей судьбы.

Та встревожилась, что было сразу заметно по лицу, но поднялась и послушно последовала за учёным. Убежище поразило девушку до глубины души:

– Это Марс?! Просто не верится! Простите, Андрей…

Его имя она произнесла абсолютно правильно, без ошибок.

– Андрей, я помню из курса астрономии, что сила тяжести здесь должна быть намного меньше, чем у нас. Почему же я не чувствую разницы?

– Это одна из загадок Убежища, как называют у нас это место. Может, вы не догадываетесь, но строители подземелья были не людьми. Пришельцами с других миров.

Молодая женщина остановилась словно вкопанная:

– Вы… не шутите?

– Ничуть. Мы наткнулись на этот комплекс абсолютно случайно. И эта находка нас всех спасла. Автоматика проснулась при нашем появлении, и мы, те люди, которые работали на Марсе, решили переселиться сюда. Собственно, у нас не было выбора. Или мучительная смерть от удушья, или жизнь, но здесь.

– Жестоко. Но вы не боитесь раскрывать тайны первой встречной?

– Вам? Нет.

– Почему?

– Хотя бы потому, что никто на Земле не способен добраться до красной планеты, кроме нас. А вы, даже если и являетесь чьим-нибудь шпионом, не сможете передать известные вам сведения на Землю. Да и смысл? Повторяю – до нас никому не добраться. Это даже не Луна. Это – Марс. Мы пришли, кстати…

…Дежурный повар быстро выдал набор блюд, Ярцев подхватил поднос и понёс его к столику. Сгрузил всё, отнёс пустой поднос на специальное место. Потом вернулся – Лана не садилась, ждала его. Мужчина выдвинул стул, показывая ей, что можно приступать к трапезе… Бывшая киноактриса ела торопливо, но без жадности. Видно, сдерживала себя. Мужчина пил кофе, поскольку есть ему абсолютно не хотелось. Наконец, утолив первый голод, Лана сама начала разговор:

– Вы хотели сказать мне что-то, Андрей? Это касается моей дальнейшей судьбы? Я слышала, что ваши… марсиане… довольно сурово, если не безжалостно обходятся с моими соплеменниками…

– Вполне вероятно. Но это – солдаты. Они воюют, защищают своих, как вы выразились, соплеменников и братьев по крови. Так что лучше этого вопроса не касаться. Впрочем, решение насчёт вас уже принято.

– Так быстро? И что меня ждёт?

Андрей неожиданно для себя покраснел от смущения:

– Вообще-то я оформил вас как свою жену…

– ЧТО?!!

Её возмущение и негодование было неподдельным. Горячая кровь сыграла свою роль – женщина едва не расколотила тарелку об лоб учёного.

– Успокойтесь, пожалуйста, я прошу вас, и выслушайте меня для начала.

Но разъярённый ураган и не думал утихать:

– Да как вы посмели?! Если бы я знала, то лучше бы умерла там, на Земле! Или вы думаете, что в знак благодарности за спасение я стану расплачиваться с вами собственным телом?! Я – актриса, а не шлюха!

…И ещё много-много подобного пришлось покорно выслушать учёному. Наконец, Лана выдохлась и немного успокоилась…

– А теперь я вам скажу вот что: для вас, СЧИТАТЬСЯ моей женой на данный момент – наилучший вариант. По нескольким причинам.

– И почему же?!

– Наш сектор достаточно изолирован от других, и здесь намного больше порядка. Если хотите быть изнасилованной и убитой – пожалуйста. Я вам выписываю новый пропуск в другой блок, и живите спокойно. До поры до времени.

– У вас это могут?!

– Простите, Лана, а разве на Земле этого с вами не могло случиться?

Она опустила голову, потом буркнула:

– Дальше.

– Дальше? Я… Я всё-таки член Сената. Советник по научным вопросам. Думаю, это что-то значит.

– Но я вас совсем не знаю…

– Подождём. По крайней мере, у нас на Марсе кино не снимают. Так что вам придётся быть либо безработной, что не разрешается законом, либо – работать на шахтах или на гидропонных фермах.

Не поднимая взгляда, женщина буркнула, по-видимому, смирившись со своей судьбой:

– До того как стать актрисой, я окончила университет в Массачусетсе.

– Ого! Интересно… И кто вы, если не секрет?

– Инженер-авиаконструктор…

– Что?!

Удивление Андрея было настолько велико, что Лана, сменив гнев на милость, невольно улыбнулась:

– Я никогда даже не мечтала сниматься в кино. Жила обычной жизнью, училась в колледже, потом – университет. Пока грызла науку, мой брат отослал мою фотографию на конкурс, и неожиданно для себя получила главную роль в фильме. А там – пошло…

Она махнула рукой и жадно приникла к чашке с кофе. Сделав глоток, улыбнулась своей знаменитой улыбкой:

– Если бы вы знали, Андрей, как мне не хватало ежедневной утренней чашки…

– Могу представить. Ладно, не будем ссориться, хорошо? Я не покушаюсь на вас, но поймите и вы меня, кажется…

Он на миг умолк, но под ожидающим взглядом карих глаз решился:

– Вы не поверите, но, по-моему, я влюбился в вас с первого взгляда…

Лицо девушки мгновенно сменило выражение на настороженность, и русский поразился столь выразительно отражающимся эмоциям:

– Не рано ли вы заговорили о любви?!

– Вы правы, простите…

Сменил тему:

– Если вы уже наелись, то я бы хотел отвести вас в комнату, а мне надо ещё кое-чем озаботиться.

Бывшая актриса поднялась, затем произнесла:

– Кстати, я бы не хотела оказаться птичкой в золотой клетке, даже если, по вашим словам, меня это ни к чему не обязывает.

– Хотите приносить пользу?

– Если эта планета мой новый дом, то у меня желание принести ему пользу.

Мужчина улыбнулся:

– Договорились. Утром я представлю вас доктору Келлерману, он проведёт полное обследование на предмет вашего здоровья и назначит лечение, если потребуется. А потом – мне почему-то кажется, что профессор Уильямсон, наш главный конструктор, будет рад вашей помощи. Вы ещё не забыли, чему вас учили?

Ответная улыбка была чуть ироничной и неожиданно доброй:

– Вряд ли. Буквально перед началом Хаоса я подала документы на работу в лабораторию НАСА. Естественно, не под собственным именем, и сдала все положенные тесты с отличием.

– Вам не нравится кино?!

– Если откровенно – терпеть его не могу!..

…Они стояли на плато, одетые в лёгкие скафандры. Лиловое небо, переходящее в алый цвет дальше к горизонту. Оранжевые пески, чуть желтоватый камень, покрытый слоем мельчайшей пыли. Крошечные круглые тёмно-синие, чуть ли не фиолетовые гранулы, рассыпанные по песку. Высоко над головой проплывал яркий шарик Деймоса…

– Красиво! Просто невероятно! Я даже не могла себе представить подобное… Знаете, Андрей, а ведь вы оказались правы…

– В чём?

– Во всём. Мне здесь нравится. Честное слово. Работа, люди, ваша одержимость.

– Ваша, в смысле – моя, или людей?

– Скорее – людей. Вы знаете, я много путешествовала по миру. И здесь, среди вас, нет ни следа той сонной сытой одури, которая заполонила обитателей старой Европы. У меня ощущение, что вы – новая раса, неизвестная на Земле. Среди нашей лаборатории есть практически все национальности, но люди настолько дружны, что невозможно представить их врагами. Вы заняты единым делом, у вас общая цель. Обитатели Убежища словно ПРОСНУЛИСЬ… Сбросили груз условностей. Стали тем, кем они были десятки, а может, и сотни лет назад, когда осваивали тот маленький голубой шарик под названием Земля. Я думаю, если бы нынешние пророки увидели вас, они бы крепко призадумались, прежде чем организовывать Хаос…

Ярцев улыбнулся в ответ:

– Вы – правы. Полученная встряска РАЗБУДИЛА нас. И ГОРЕ ТЕМ, КТО СТАНЕТ НА НАШЕМ ПУТИ. Когда-нибудь, надеюсь, мы вернёмся на Землю… Хотел бы я дожить до этих времён. Но, если не получится, то наши дети или внуки сделают это.

– Дети? Внуки?

– Да. Мы – вернёмся. Это ЗНАЮТ все.

Взглянул на индикатор наличия кислорода и немного помрачнел – пора было возвращаться. Лана мгновенно уловила перемену настроения «мужа»:

– Что случилось?

– Воздух.

– Ох… Да, пора возвращаться… Пойдёмте к воде?

– Хорошо…

Они стояли возле бескрайней чёрной поверхности, убегающей вдаль. Глубокая тишина, нарушаемая неожиданно громкими звуками падающих с потолка капель… Шлёп, шлёп, шлёп… Ярцеву всегда приходили в этом месте мысли о Вечности, и он задумался о том, что будет с ними дальше… Внезапно вздрогнул, услышав звук пения:

– А-а-а-а-а…

Первая нота. Вторая, а потом… Учёный был потрясён! Мощный голос, немного пронзительный, чуть режущий ухо европейца. В то же время даже немного гипнотизирующий, будящий внутри что-то такое… Тёмное, давно забытое в их слишком «цивилизованном» мире. Взмывающий вверх, ниспадающий до рокота… Акустика водохранилища была просто невероятной, и её голос, казалось, наполнял его весь, отражался от стен, от поверхности неподвижной воды. Андрей замер, потрясённый до глубины души. До душевного потрясения. Он не понимал языка, на котором исполнялась эта песня, но голос, ГОЛОС не оставлял равнодушным. Это было просто невозможно… Наконец, Лана умолкла и прошептала:

– Простите, я не сдержалась… Что с вами?!

Ярцев ошарашенно произнёс:

– И вы скрывали такой талант?!

– Мне не разрешали самой озвучивать роли. Говорили, что это НЕ ТОТ голос. Не стандартный.

– ИДИОТЫ!!! А что вы пели?

– Старую песню воинов, с которой они шли в бой. На смерть. Почему-то это место навеяло такую аналогию.

– Вы… Лана, вы – просто невероятны!

Глава 17

Ийр-ил-Райри переложил контроллеры тяги, но искалеченный до невозможности крейсер уже практически не подчинялся командам. Их прихватили жуткие бустер-бумеранги леггах, отвратительных аммиачных жаб, возле второго сектора Млечного Пути. Разведывательный дозор в составе крейсера «Неустрашимый» и двух фрегатов совершал обычную проверку территории, когда на них выскочила целая эскадра. Двенадцать штук вначале, а потом подошло ещё четыре раза по столько, да ещё с носителем… Драка была жестокой. Выли элеваторы орудий, подавая громадные цилиндры зарядов. Фузионные зонтики главного калибра рвали белую броню «Лины» в клочья. Но и россы несли потери: испарился в зеленоватом облаке взрыва двигателей один фрегат. Лопнули чашки отражателей, рассыпая искры, от меткого попадания с истребителя, и потеряв способность маневрировать, беспомощное судно было спокойно, даже лениво расстреляно целой сворой. «Неустрашимый» ещё держался. Тяжёлая ракета влипла в верхнюю батарейную палубу, разом оборвав свистящее уханье выстрелов целой батареи…

Почувствовав, что нанесли серьёзное поражение противнику, жабы с новой силой набросились на крейсер. Но погибающий вроде корабль огрызнулся, и зарядник-носитель бустер-бумерангов исчез в яростной вспышке антиматерии из пробитых конусами Ф-пушек магнитопроводов. Оставшиеся одни жабы словно осатанели и пошли в последнюю атаку. Отступать им было некуда. До ближайшей подходящей планеты дышащим аммиаком существам было просто не дотянуть… Один из леггах пошёл на таран, и успешно. Прежде чем испариться в слепящей вспышке, он смог дотянуться до диафрагмы входа, и, пробив массивные створки, влететь внутрь коридоров… Шквал огня от взрыва прокатился по внутренним отсекам корабля, хотя его и ослабили автоматически задраившиеся аварийные переборки, но пламя прорвалось в командирскую рубку и уничтожило командование и штурманов. Серьёзно, если не безвозвратно, пострадала связь… Но это был последний успех белесых жаб. Лишившись питания, бумеранги быстро израсходовали свою энергию, застыли в космосе и были расстреляны рассвирепевшими от потерь россами…

…– Связи нет, и не будет.

Йир вытер рукой вспотевший лоб, затем продолжил:

– Там – каша. Все аппараты всмятку, никто не уцелел.

Он зачем-то аккуратно поставил шлем скафандра, в котором ходил на разведку, и продолжил:

– Моторная, верхняя и средняя палубы – вакуум. Но кое-кто наверняка остался в батарейных колбах. Можно попробовать предупредить их по внутренней связи. Пусть пробираются в запасную рубку, к нам. Будем решать, что делать…

…Это было два дня назад. Два неимоверно тяжёлых, наполненных каторжным трудом дня назад. Из экипажа в двести россов их уцелело всего восемь. Два комендора, инженер-механик, медик, три механика, один электронщик, специалист по системам обеспечения. Корабль рассыпался прямо на глазах, и они, облачившись в скафандры, лазили по всем отсекам, пытаясь наложить аварийные пластыри, стаскивая чудом уцелевшие кислородные патроны и всё, что можно было спасти на вторую нижнюю палубу, где ещё оставался воздух. Удалось заменить сенсоры внешнего обзора, вновь заработал локатор. Просто чудо, что они не попали в гравитационные течения, которых было полно в этом секторе. Но… Это было единственной удачей. Ни позвать на помощь, ни вернуться на любую ближайшую базу они не могли. Искорёженные чашки отражателей двигателей и так могли лопнуть в любую минуту от микротрещин, и тогда уцелевшие в жестокой схватке просто испарились бы, ничего не успев понять…

– Я вижу систему!

Йир ткнул когтем в экран локатора, мерцающий синим светом.

– Здесь недалеко. Если повезёт, то дотянем к вечеру!

Все приникли к радару.

– Жёлтая звезда класса «Йе», значит, должны быть планеты. Может, повезёт, и окажется кислородная?..

Система оказалась до невозможности захламленная всякими булыжниками. Множество астероидов курсировали по всем орбитам, а системы метеоритной защиты тоже не действовали. Удар. Ещё удар! Жалобный стон пронёсся по остаткам корабля, силовой каркас пронзительно заскрипел, и эти звуки погребальным билом отдались в ушах каждого росса… Яур вдруг вскочил и ткнул пальцем в экран:

– Два градуса вправо. Перекрытие один икс! Планета!

Йир переложил контроллеры тяги, но искалеченный до невозможности крейсер отказывался подчиняться новоиспечённому пилоту. Потом, словно вздохнув, всё же сбросил скорость и устало, уже умирая, чуть развернулся, меняя курс.

– Тормозные!

– Даю!

Томительный до невозможности миг ожидания, и частые удары передних дюз возвестили о ещё одной удаче, ниспосланной богами… Но это уже была агония – изломанный корпус не выдержал, и от сигары крейсера отвалился пилон с эволюционным двигателем, полыхнул длинный столб пламени, заметный за тысячи километров.

– Экстренная остановка моторов!

– Есть!

Механик с маху вдавил алую кнопку аварийного глушения реактора, в трюмные ямы опустились замедляющие решётки, а через мгновение в дырах завыла атмосфера, всё громче и громче…

– Приготовиться к удару!

Все дружно бросились к носовой переборке и застыли в напряжённых позах… Скрежет, грохот, визг рвущегося металла, несколько взрывов оставшихся в заклиненных намертво элеваторах подачи фузионных конусов, затем – тишина… Яур взглянул на индикатор скафандра – атмосфера есть, но для дыхания непригодна. Слишком разрежена, очень много углекислого газа. Значит, осталось только умереть…

Они собрались в круг. Спина к спине. Как их предки. Вскинули ввысь стаканы с вином:

– Спина к спине! Верность и Честь! Во славу Росса!

Выпили залпом, бросили пустую посуду на пол. Лязгнули извлечённые из ножен фамильные мечи своих кланов. Йир с любовью взглянул на длинный, слегка изогнутый клинок, украшенный рунами, что же, славно будет умереть от оружия предков. Жаль только, что больше не висеть ему на стене фамильного замка, не будет держать его крепкая рука сородича. Так и останется здесь, в безымянной системе, на затерянной планете…

Йил эр-Раури вдруг вздрогнул, указывая на экран сенсора ближнего действия:

– Смотрите…

Все проследили за его рукой и замерли – бесполезный в глубоком космосе прибор работал, показывая наличие неподалёку мощного источника энергии… Вот от него отделилась крошечная искорка и стала приближаться к центру экрана, где был их корабль… Сумасшедшая надежда вспыхнула в сердцах мгновенно, как и тревога.

– К бою!

Если это леггах, что же, пусть! Нет ничего почётнее для росса, чем умереть в бою! Щёлкали магазины тяжёлых излучателей, торопливо пристёгивались нагрудники, проверялись пояса и кибернетические медицинские комплексы.

– Выходим?

– Это будет лучше всего…

Восемь фигур появились на груде обломков и, пригибаясь от бушующего на поверхности ветра, быстро заняли позиции. Вскоре в пелене алой пыли проявился свет, он приближался бесшумно. Впрочем, вряд ли что можно было расслышать за воем бушующего урагана и беспрестанного шелеста песка…

– Это – не леггах! Не тот уровень энергопотока!

– Тогда кто?

– Может, местные?

– Пока не стрелять. Посмотрим на них сначала…

Яур смахнул с забрала шлема песок и заботливо прикрыл ладонью в бронированной перчатке срез стволов. Сонарная графика услужливо нарисовала картинку: небольшой брусок на гравитационной тяге. Грубо сваренный. Не вяжется с таким движителем такая работа… И архаичные, неуклюжие, абсолютно не бронированные скафандры с пустыми на три четверти прозрачными шлемами… Но тогда выходит, что этим существам тоже опасна местная атмосфера? Он решился…

– Яур! Ты куда?! Стой!

Но было поздно – выпрямившуюся фигуру росса заметили пришельцы и застыли в изумлении. Их было десять, с какими-то металлическими предметами в руках. Росс вытянул к ним пустые ладони, показывая, что он безоружен… Один из пришельцев так же положил то, что было у него в руках на красную почву и помахал пустыми перчатками. Яур спрыгнул к ним, поскольку сила тяжести это позволяла, вглядываясь в шлемы… Гуманоиды, как и мы. Может – кислорододышащие? Откуда они здесь? Местные между тем окружили росса. Один что-то показал жестами. Ага, кажется, приглашают в свой кораблик…

– Командир, они зовут меня с собой…

– Хорошо, Яур. Если что – мы наготове…

…Едва все вошли в тесный модуль и захлопнулся люк, как послышалось шипение нагнетаемой атмосферы. Росс взглянул на индикаторы скафандра, и его сердце бешено забилось – они позеленели! Значит, их воздух пригоден для дыхания! И клацнул замком шлема…

Сквозь тонкий свист гравитационного двигателя Михаил расслышал тихий щелчок и повернул голову на звук – существо, подобранное ими возле останков циклопических размеров космического корабля, протянуло затянутую в чёрную перчатку, бывшую заодно со скафандром конечность, к шлему, и матовая поверхность, через которую ничего не было видно, вдруг растаяла и исчезла…

Он с жадностью посмотрел на пришельца, и опешил – ярко-оранжевые огромные круглые глаза с чёрным зрачком, чуть вытянутый нос, узкие губы, заостренные уши и короткие густые волосы чёрного цвета на круглой голове. Пришелец сделал осторожный вдох, затем его грудь заработала на полную мощность, что было заметно по мерно вздымающимся щиткам скафандра. Круглые глаза обежали сидящих в модуле, затем палец перчатки указал на себя, а низкий, чуть мурлыкающий голос пришельца чётко произнёс:

– Росс.

Рука сменила направление и теперь указывала на сидящего напротив росса члена спасательной экспедиции. Им был Андрей Ярцев, один из Совета Убежища. Не растерявшись, учёный ответил:

– Человек.

И существо удовлетворённо улыбнулось… Оно спокойно ждало прибытия на место. Наконец модуль остановился в шлюзе, короткое гудение дверей, гул могучих насосов, вновь лёгкое покачивание перехода из тамбура в собственно Убежище. Распахнулась кормовая аппарель, все поднялись, пришелец последовал общему примеру и вместе с землянами вышел наружу. Зрачки мгновенно обежали всё вокруг, и вдруг росс вздрогнул чисто по-человечески и, указывая на стоящие в ряду корабли, вопросительно произнёс:

– Айорс?

Ярцев чуть побледнел, но кивнул головой в знак согласия. По-видимому, чужой не понял, потому что вновь повторил:

– Айорс?

– Айорс.

– Р-риу Айорс?

– Нет, мы – люди!

По смыслу слов все догадались, что спросил пришелец, и Ярцев машинально ответил… Кажется, существо поняло и успокоилось. Его быстро увели с собой куда-то учёные, а Михаил поспешил домой, где его ждала беременная жена. До родов оставались считанные дни, и молодой семьянин волновался, что это событие произойдёт без него.

Нечего и говорить, что всех членов экспедиции попросили молчать о произошедшем, чтобы не волновать народ в Убежище. Королёв торопливо сдал оружие, скафандр и чуть ли не бегом направился к лифту…

…Дверь не открывали, и он, всполошившись, отпер её своей карточкой. Блок был пуст. Всё носило отпечаток быстрых суетливых сборов, где же Альви? Бросился в глаза листок бумаги на кровати, Михаил торопливо схватил белый квадратик из обычного блокнота – незнакомым почерком было написано несколько слов: Ваша жена в роддоме. Уровень 12. И подпись с круглой медицинской печатью…

Глава 18

…Он ходил кругами уже несколько часов, не находя себе места. Пытался сесть в кресло и не мог усидеть минуты: снова вскакивал и нарезал круги по коридору. Медсестра, дежурившая за стойкой, даже спряталась от него в комнате персонала, настолько будущий отец замучил её расспросами. Но вскоре и ей передалась тревога парня: на её памяти ещё ни одна женщина столько не рожала. Когда-то такое было, но потом наука шагнула вперёд, и ни одни роды не длились дольше пятнадцати, двадцати минут… Родильное отделение не отвечало. Михаил бросил взгляд на часы – уже девять часов неизвестности. Два часа он был на задании, семь – находится здесь… Внезапно сестра приникла к экрану компьютера, затем перевела глаза на него:

– Вас просят пройти внутрь…

И открыла дверь в блок. В шлюзе пришлось переоблачиться в разовый костюм, и после него Михаила уже ждали, полная женщина средних лет в таком же бумажном костюме.

– Королёв?

– Да.

– Идёмте за мной…

…Альви лежала на койке, и он с трудом узнал её: ввалившиеся блестящие глаза, русые волосы, гордость горянки, были спрятаны под какой-то колпак. Руки вдоль тела, бессильные, тонкие… Казалось, что она провела без еды почти месяц, настолько была вся просто истощена и измучена. Возле кровати перемигивались индикаторами и мерцали экранами множество разных медицинских аппаратов. Муж осторожно взял ладонь её правой руки и сжал в своих ладонях. У супруги просто не было сил повернуть голову, и она скосила глаза. Михаил, заметив это, сразу присел на край кровати, чтобы она не напрягалась.

– Милая…

– Я… люблю тебя… муж мой…

Её глаза вдруг расширились, и внезапно попискивание аппаратуры вдруг сменилось вначале однотонным звуком, а потом взвыла сирена…

…Яур сидел перед экраном коммутативной системы аборигенов. Как ей пользоваться, ему показали сразу, и теперь он ловко управлялся со световым пером, произнося звуки и рисуя картинки, если не мог найти их аналога в предложенном ему каталоге изображений. А время летело незаметно, когда вдруг из шлема, поскольку местные не стали ничего забирать, и все его вещи были при нём, раздался сигнал вызова командира:

– Яур?

Тот обрадованно откликнулся:

– Командир! Эти существа дышат таким же кислородом, как мы!

– Мы недалеко, только добрались. Ты как?

– Угрозы нет, командир. Они, как и мы, пришельцы здесь. По-видимому, случайно нашли старое убежище Айорс и переселились сюда. У них на планете война, и это – беженцы.

– Мы можем войти?

– Думаю, что да. Я извещу вас через несколько рийнов.

И он взялся за перо под встревоженными взглядами землян. Быстро изобразил ещё семь фигур россов, несколькими штрихами нарисовал поверхность планеты, какой они увидели её, когда приземлились. Затем прямыми чёрточками – шлюз, кружками – всех находящихся в комнате и себя… Земляне поняли. Самый пожилой из них молча забрал перо из рук росса и провёл стрелку от фигур к шлюзу, повторив один из жестов со склонением головы, что по-видимому означало «да»…

– Это точно Айорс.

– Без сомнения. Вот их знак, ясно виден в сублазерном режиме, переключите графику…

Семь высоких фигур в сопровождении пяти местных стояли в шлюзе, ожидая завершения процесса перехода.

– Надеюсь, что Яур прав и мы спасены…

…Тогда его просто выкинули из блока ворвавшиеся внутрь врачи. Из-за закрытой двери иногда доносились отрывистые команды, потом всё стихло. Михаил уже готов был ворваться внутрь, когда из помещения появилась сестра и отправила его на пост. Как ни хотелось остаться, но пришлось уйти. Там парню сделали укол, от которого зашумело в ушах, навалилась слабость, и он покорно подчинился докторше, уложившей его на обычную медицинскую кушетку, обшитую клеёнкой. Сколько Королёв проспал – он не понял, поскольку пропустил сам час засыпания. Но проснулся мгновенно, рывком, как привык ещё там, внизу… Комната была пуста, он открыл дверь и оказался возле дежурной сестры. Это было помещение для отдыха персонала. При виде появившегося Михаила румяная розовощёкая медичка улыбнулась:

– Очнулся, герой? Давай, приводи себя в порядок, и марш к молодой мамочке, да и наследника своего увидишь. Повезло тебе, муженёк!..

…Он не мог налюбоваться на счастливую, улыбающуюся, а главное – живую жену, и на крохотный сморщенный комочек, плотно укутанный в одноразовые пелёнки, у неё на руках… Врачи совершили чудо, вырвав Альви из лап смерти, а та не могла отвести своих влюблённых глаз ни от него, ни от сына. Жаль, что наслаждаться семейным единением им долго не дали. Явившийся врач мягко, но настойчиво попросил его уйти, объяснив, что роженице после произошедшего необходим отдых, да и ребёнком надо заняться. Но уходить не хотелось, и парень только открыл рот, собираясь возразить, как мяукнул коммуникатор:

– Королёв?

– Да, командир.

– Немедленно давай в молельню. Всё.

Он поцеловал жену в щёку, бросил взгляд на малыша и, попрощавшись, поспешил в тактический центр…

Там уже собрались почти все солдаты. Вещал с трибуны не командующий вооружёнными силами Марса, а уже знакомый ему по рейду к упавшему инопланетному кораблю молодой учёный:

– Итак, на Земле опять началась война. Станция наблюдения на Луне вновь зафиксировала массированные ядерные вспышки, в количестве примерно двухсот штук. Основное их расположение – Китай и Пакистан с Индией. Отмечается некоторое рассеивание, но, нам кажется, что это из-за несовершенства носителей. Так, один взрыв произошёл в районе Японских островов, два – на нашем Дальнем Востоке. Один – в районе Афганистана и один – на территории Туркменского ханства. Поэтому принято решение ускорить эвакуацию. Сейчас команды со второй по двенадцатую вылетают на Лунную Базу. Первая команда – остаётся. Команды с тринадцатой по тридцатую – ваша задача: поддержание внутреннего порядка. Вопросы?

– А мы когда вниз? – открыл рот Штрассер.

– Ваше задание – помочь нашим гостям. Тем самым, что прибыли оттуда.

Его палец указал на потолок блока. Михаил не понял, толкнул в бок сидевшего рядом Ласкевича:

– Как это – гостям? Их что, много? Мы же одного нашли.

– Ага, и ещё семеро своим ходом дошли. Представляешь? Через бурю, по пересечённой местности, пешком… Сильны, ребята…

– Весело…

И тут же вскочил, поскольку прозвучала команда Верховцева «разойтись». Он на минуту замешкался, когда увидел, что Ярцев безошибочно выхватил его взглядом из толпы и манит рукой. Вопросительный кивок, и вновь утвердительный взмах руки… Учёный стоял возле командира, и, воткнув руку под обрез берета, Михаил отрапортовал:

– Второй лейтенант Королёв, прибыл по вашему приказанию, товарищ учёный.

– Ну-ну, не стоит тянуться. Тебе особое задание – бери своих орлов, возьмёте марсоходы, и с нашими друзьями к их кораблю. Они покажут, что брать.

– Хм… А как с ними общаться?

– Ну, у них есть одна штука. Словом, поймёшь, не волнуйся. А вообще – наметь трассу получше. Скоро будем оттуда энергоблоки перевозить. Они вроде уцелели. И это… Впрочем, ладно.

Командир молча кивнул, в знак подтверждения указаний учёного. Ничего не оставалось, как подчиниться, и Михаил быстро отрепетовал приказ по внутренней связи своим орлам. Через несколько минут вся группа собралась в шлюзовом ангаре. Там уже стояли огромные, также изготовленные после заселения Убежища грузовые машины. Используя аккумуляторы, они передвигались на электрической тяге и, несмотря на наличие мощных гравитационных движителей, значительно превышали разведмодули и по вместимости, и по грузоподъёмности. Именно поэтому приказано было взять их…

Мотор заурчал, и машина послушно тронулась вперёд. Михаил немного скосил глаза, чтобы посмотреть на сидящую рядом фигуру в непривычного вида скафандре, больше напоминающую доспехи древних рыцарей с поправкой на современные материалы. Чужак, уловив движение, сделал странный жест, словно успокаивая землянина. Больше отвлекаться не пришлось – на поверхности бушевала буря. Миллиарды песчинок били по корпусу, раскачивая пока пустой марсоход, и приходилось напрягать все силы, чтобы рассмотреть безопасную дорогу и вести транспорт более или менее ровно… Измотанный нервным напряжением Королёв даже обрадовался, когда в свете фар возник матовый, исчерченный шрамами чёрный борт исполинских размеров чужого корабля. В первое мгновение даже не понял, что прибыли, но потом, спохватившись, ударил по педали тормоза, выворачивая руль. Машина стала, и парень, опустив руки, облегчённо вздохнул. В то же мгновение во внешних мембранах послышался лишённый окраски механический голос:

– Надо проехать немного дальше. Туда.

Чужак указал направление. Удивившись, землянин подчинился… «Хм. Впрочем, если эти ребята соорудили такую махину, то уж такие переводчики для них наверняка не проблема…»

Затормозил. Хлопнула дверь, мгновенно возник вой ветра. Пригибаясь под его ударами, чуть прикрывая лицо руками, двинулся вслед за чужим, который приблизился вплотную к чёрной стене и что-то делал возле круглой ниши исполинских размеров. Внезапно впадина раскрылась лепестками, ушедшими в бока, и возник неяркий свет. Чужой шагнул внутрь. Михаил последовал его примеру. Ветра внутри почти не было, хотя он и забрасывал кучи песка. Следом ввалились остальные, покрытые слоем пыли. Первый чужак коснулся выпуклости на стене, и внешняя диафрагма, как назвал её про себя землянин, быстро сомкнулась, отсекая их от бушующей снаружи бури. «Шлюз», – понял он. И точно, с лёгким гудением открылась внутренняя дверь, и все оказались внутри корабля… Чем-то он напоминал земные интерьеры. Те, что были ещё на ТОЙ Земле. Но вместе с тем сразу виделись и чуждые земному сознанию элементы: необычные узоры, рубленые знаки, по-видимому буквы. Мрачное сочетание цветов тоже говорило о чуждом человеку происхождении…

Чужак снял шлем, открывая голову, затем заговорил, отдавая команды. Небольшое устройство на поясе дублировало команды на земном языке:

– Йил, Яур, – возьмите двоих землян и в оружейную. Грузите оружие. Айр, Эрс, – ещё двоих, – на вас запасные скафандры и энергопатроны. Иур, Ийс, – выясните, что у нас с продовольствием. Эур, – проверь состояние боевых систем. Я вместе с оставшимися – в рубку. Посмотрим, что со связью…

К сожалению, передатчик был выведен из строя безвозвратно и окончательно. Надежды подать сигнал бедствия не было… Но ведь наверняка на базе Айорс есть системы связи! И насколько росс помнил из курса ксенологии, они использовали тот же, общий для всех кислородных рас сектора принцип. Значит, если они найдут и разберутся с древними устройствами – их спасут! Так что не стоит отчаиваться. Ийр-ил-Райри молча повернулся к горящей тревожным красным цветом неисправностей схеме корабля. Да… Большая часть просто уничтожена. Как и практически весь экипаж. Впрочем, то, что уцелело, нужно демонтировать и доставить на Базу. Там, на родной планете нынешних обитателей сейчас идёт война. Глупая и нелепая. Они, собственно говоря, ещё дети. Совсем юная и неопытная раса. Уничтожают себя, когда в Галактике зреет угроза ВСЕЙ кислородной жизни… Да, землянам очень повезло, что они смогли добраться до другой планеты. Пусть пустой и безжизненной, но зато содержащей древнюю базу Айорс. И ещё большее чудо, что они смогли найти её. Но самое невероятное, что Убежище оказалось НАСТРОЕНО на земной генокод. Получается, что Айорс создали базу именно для обитателей голубой планеты? Интересно почему? Проклятие дракона Ри! Ну почему он так плохо помнит ксеноисторию сектора?! Ну ничего, покопаемся в коммуникаторах, может, что-то и найдётся…

Глава 19

– Как у нас продвигается?

Ярцев всматривался в апокалиптическую картину, развернувшуюся перед ним. С галереи, проходящей по всей наружной поверхности гигантской пещеры, хорошо была видна огромная стройка, ведущаяся внизу. Тысячи людей рубили при помощи ручных инструментов неподатливый гранит, оттаскивая обломки к транспортёру. Стояла пыль, оседавшая на лицах, превращавшая их в безжизненные маски, впрочем, на лёгких это не сказывалось, поскольку все рабочие были в специальных масках, защищающих их дыхательные пути. Ответственный инженер, курирующий работы в данном секторе, печально вздохнул:

– Не хватает воды. Если бы можно было поставить увлажнители – это на порядок бы облегчило работу. И конечно, инструментов. Стыдно сказать, третью тысячу лет цивилизованно живём, а трудимся кирками и ломами. Мало буров, нет проходческих комбайнов. Даже взрывчатку, и ту не дают сколько положено. Тачек нет. Обломки вручную носим…

Андрей был полностью согласен с начальником. Всё было так, как он и говорил. Не хватало практически всего. Начиная от элементарных гвоздей, и кончая трубами для сантехники. Фабрики Австралии, единственного оставшегося места, пока контролируемого белыми людьми, и так работали на пределах своих возможностей и имеющихся запасов сырья. Транспорты были забиты под завязку людьми и грузами для вновь строящихся помещений Убежища. Но даже неимоверные трудности не пугали желающих эвакуироваться, и тех, кто уже прибыл на красную планету. Возможность спокойно жить, пусть даже и нищенски. Спокойно просыпаться утром, иметь свой кусок хлеба, не бояться, что тебя или твою семью убьют какие-нибудь подонки, замучают бандиты. Просто за то, что ты белый, что твоя кожа отличается по цвету от его шкуры. Что твои глаза имеют другой разрез и цвет, не такой, как у него… Или просто потому, что так им захотелось. Ну не должен ты жить, вот и всё. Пожалуй, впервые все, кто попал на Марс, начали ощущать себя единым человечеством. Со своими общими проблемами, радостями, достижениями и потерями. Особенно сейчас, когда так остро стал вопрос о выживании расы. Белой расы планеты Земля. Люди поняли, что старый принцип «отсидеться в стороне» больше не пройдёт. Что уже невозможно спрятаться в кустах, когда убивают твоего соседа, и не прийти ему на помощь. Жаль, что человечеству это пришлось понять слишком дорогой ценой, потеряв практически всё…

Вздохнув в свою очередь, Андрей достал из кармана коммуникатор и набрал короткий номер:

– Ярцев беспокоит. Я в сорок втором секторе, на строительстве нового генераторного зала. Не хватает взрывчатых веществ для прокладки и транспортных средств для удаления обломков.

– Понял вас, примем меры…

Учёный сложил аппарат, убрал его в карман и с виноватым видом беспомощно пожал плечами. А что он ещё мог? Положение на складах ухудшалось с каждым днём. Народ всё прибывал, а имущества, привезённого с Земли, становилось всё меньше и меньше. Да и компенсировать расходуемое было неимоверно сложно, поскольку с уничтожением Европы ничего не производилось. Оставались заводы в Китае, но соваться туда было самоубийством. Тем более что обитатели Поднебесной упорно осваивали русскую Сибирь, по-прежнему уничтожая всё живое на своём пути. Вновь вздохнув, Ярцев пошёл к выходу со стройки…

Следующий визит был на поверхность планеты. Там, под лиловым небом, на шестидесятиградусном морозе шёл монтаж огромных теплообменников с разбитого росского корабля и прокладка дороги к обломкам крейсера, чтобы снять с того реакторы. Инженеры россов, осмотрев генераторы Айорс, дающие Убежищу свет, тепло и энергию пришли к выводу, что их энергетика основана на том же принципе, что и их. На сплите. Кристаллической прозрачно-белой породе, дающей неимоверное количество тяжёлых частиц, истекающих со сверхсветовой скоростью. И этот самый сплит находился в реакторах создателей уже на исходе. Правда, его хватало в двигателях россов, но проблема состояла в том, что кристаллы, которые были в наличии и которые использовались Айорс, естественно, не совпадали по размерам. И подогнать имеющееся к требуемому было невозможно. Поскольку в стационарах использовался сплит совершенно невообразимых размеров. Но вот совместить генераторы крейсера и создателей было возможно, что сразу бы увеличило возможности системы жизнеобеспечения в несколько раз. И это позволило тогда переселить в безопасное и спокойное место, конечно, насколько это возможно на чужой, абсолютно не приспособленной к жизни людей планете, ещё как минимум столько же человек, сколько уже жило на Марсе.

Старый верный вездеход, на котором Андрей и Штейнглиц тогда совершили свой эпохальный путь, быстро доставил его на вторую стройку. Туда, где могучие машины снимали верхний слой оранжевой почвы, чтобы добраться до скального основания. Учёного до сих пор поражали титанические размеры росского крейсера, хотя, по их словам, существовали и совершенно невообразимые корабли других рас. Например, Корварские броненосцы, величиной почти сто двадцать километров. Ярцев просто не мог себе представить, как подобная махина могла вообще не разваливаться при полёте, и какой же мощности должны быть генераторы подобного гиганта, чтобы двигать корабль с нужной скоростью. Лана, к примеру, получив инфофайл из памятных машин крейсера была в полном шоке от увиденного. Она, конструктор, затвердившая на всю жизнь постулаты теории, вдруг узнала, что большинство из истин, до этого считавшиеся незыблемыми, вдруг оказались ложными и устаревшими. Впрочем, это относилось к большинству учёных, ныне живущих на Марсе. Практически все они должны были переучиваться, начиная с детских памятных лент для самых маленьких инопланетян.

Единственное, в чём Земля не отставала от Росса – это компьютеры. Удивительно, но те сверхсекретные разработки, вытащенные в последний момент из Силиконовой Долины, ничуть не уступали, а по ряду параметров даже превосходили чужие коммутативные системы, что дало людям возможность не пасть духом совсем. Рады были и военные. На крейсере сохранилось достаточно обычного пехотного оружия, которым вооружались члены экипажа. И его сила, по сравнению с тем, что имелась у землян, была просто колоссальна. В их среде уже пошли разговоры о том, что обладая таким вооружением можно не только дать укорот длинным ручонкам других рас на Земле, но и восстановить прежний порядок вещей…

Правда, Штейнглиц с Сенатом быстро вправили мозги армейцам на место, пояснив, что рано или поздно боезапас чужого оружия иссякнет, а изготовить новый у землян не было ни возможности, ни знаний. Но вот использовать можно. Хотя бы для того, чтобы облегчить положение эвакуируемых и уже живущих на красной планете. Скажем, для того, чтобы банально разграбить склады внизу, находящиеся под контролем Китая и прочих… противников. Впрочем, это было делом ближайшего будущего, а пока задача номер один – перетащить генераторы корабля и запустить их на полную мощность. Слишком много ещё оставалось на Земле тех, кого требовалось срочно вытащить из-под пуль армий других рас, из-под ножей многочисленных банд. Вырвать из цепких лап маньяков и садистов всех цветов кожи…

Дорога, впрочем, продвигалась быстро. Оставалось не так уж много, где-то меньше четверти. Где не успевали машины, вступали в дело люди. Лопатами, кирками, ломами они вгрызались в грунт, отдавая все силы на то, чтобы как можно быстрее дотащить неимоверную тяжесть Ф-генераторов и защиты. Возле останков росского крейсера также было столпотворение: сотни фигурок в разноцветных защитных скафандрах прорезали переборки и силовой каркас, чтобы вытащить наружу драгоценный груз. Другие – демонтировали всё, что только можно – начиная от светильников и кончая обычными болтами. При том остром дефиците всего, что требовалось колонии, нужным было всё. Абсолютно всё. Ничем нельзя было пренебрегать. Массивные световоды для передачи энергии, изоляционные плиты термозащиты, многочисленные двигатели, приводящие в движение и орудийные башни, и диафрагмы межсекторных переходов, и элеваторы. Практически корабль разбирали на части, чтобы перетащить его для переработки в конверторных печах Убежища. Металл на Марсе был в огромном дефиците. Достаточно только упомянуть, что с Земли тащили даже старые ржавые водопроводные трубы, консервные банки, остовы сожжённых и разбитых автомобилей, не говоря о многочисленных останках множества сражений, идущих сейчас внизу – разбитой и уничтоженной бронетехники. Особым спросом пользовались танки России, Польши, Сербии. Поскольку они были из металла, который было легче переработать. Хуже шли немецкие и итальянские. И самыми плохими считались американские, поскольку в их защите использовался обеднённый уран, а радиация на Марсе и так была повышенной. В использовании же того, что имелось, люди стали необычайно изобретательны и бережливы. Уже не выбрасывалось практически ничего. Всё либо перерабатывалось на новые изделия, либо чинилось десятки раз, или бережно складировалось до наступления момента поступления с Земли чего-либо, что можно было применить для починки вышедшего из строя…

Андрей удовлетворённо кивнул головой – все работы, невзирая на трудности, шли с опережением графика. Включая даже проходку новых пещер и шахт. Пусть руками, пусть из последних сил, но дело продвигалось всё дальше и дальше. Даже более того – когда на красную планету прибудут новые колонисты, то они сразу включатся в трудовой конвейер, и темпы строительства будут только нарастать. Получается что-то вроде вечного двигателя – чем больше людей прибудет на Марс, тем большее количество вскоре сможет прибыть сюда снова. На Кольском полуострове, отбивающемся от многочисленных врагов, также шла лихорадочная деятельность. Пусть земные реакторы и капля в море по сравнению с невообразимой мощью генераторов Айорс и Росса, но и они смогут спасти жизнь пусть даже всего ста тысячам людей, но кто возьмётся утверждать, что среди потомков этой сотни не будет, скажем, великого физика? Или гениального математика? А может, там родится новый Лев Толстой, который опишет весь ИСХОД человеческий? Так что вытаскивать нужно всех, кого смогут. Любой ценой. Пусть сейчас тяжело, но наступит день, когда последний белый человек ступит на оранжевую почву древней планеты, и тогда можно будет отдохнуть. А этот день обязательно наступит. Пока там, внизу озверевшие от безнаказанности, потерявшие свой облик существа будут уничтожать друг друга, марсиане продвинут науку вперёд, используя свои и росские наработки. А затем пробьёт час возмездия, и легионы и легионы яростных бойцов вернут себе отчий дом…

…Михаил пропадал на Земле месяцами, не выбираясь из непрерывных сражений, вывозя потерявших всякую надежду людей. Дома ему приходилось бывать всё реже и реже. Альви не жаловалась, но он и так видел, что ей приходится тяжело. Ночуя, иногда он просыпался от того, что она смотрела на него ночью, приподнявшись на локте. Зачем, почему – она никогда не говорила. Впрочем, он от кого-то слышал, что люди, перенесшие клиническую смерть обретают какие-то паранормальные способности, а его жену вытащили с того света в буквальном смысле. Всеми силами он старался компенсировать своё отсутствие, привозил подарки, помогал ей в чём мог, но всё равно: постоянное отсутствие угнетало. И он, стиснув зубы, отправлялся в очередной рейд, чтобы найти и вытащить в безопасное место больных истощённых людей. Зачастую получивших лучевую болезнь или заражённых бактериологическим оружием. От эпидемий спасало то, что строители Убежища установили на входе мощнейшие излучатели, убивавшие ВСЕ микробы и вирусы, но и стерильная атмосфера тоже таила свою опасность. Поскольку падали иммунные способности организма, и человек не мог сопротивляться угрозе болезни. Возрастал неизбежный риск заражения, но они по-прежнему летели, искали, и вывозили…

Раз они вытащили почти пятьсот человек из лагеря людоедов. То, что Королёв там увидел, едва не свело его с ума. Хотя «чёрные братья» и раньше грешили людоедством, правда, как-то втихую, то там… Там была настоящая ферма и завод по переработке человеческого мяса. Его коптили, солили, пытались делать консервы… Впрочем, и другие группы докладывали, что всё чаще и чаще сталкивались с подобным… Запасы пищи большей частью были уничтожены войной и мародёрами, урожай не вызрел из-за ядерной зимы. За немногое чудом уцелевшее шла настоящая война на истребление, и зачастую кусок обагрённого кровью хлеба просто некому было съесть, поскольку победитель умирал от ран… Почерневшие от жара останки городов, иззубренные зубцы строений, торчащие, словно гнилые зубы в пустом рту. Перепутанные провода, остовы автомобилей, скрученные в жгуты рельсы, и трупы, трупы, трупы… На которые с небес падал серый пепел…

Глава 20

Ярцев вместе со своими товарищами пытался понять системы связи Айорс. Им удалось обнаружить их на схеме, но вот воспользоваться ими… Вместе с ними ломал свою круглую голову и специалист с Росса. На Земле же бушевала война. Её не остановили ни ядерная катастрофа, ни последовавшая затем атомная зима. Миллиарды землян словно задались одной целью – уничтожить всё живое на планете. Большая её часть уже покрылась льдом и снегом, став абсолютно непригодной для жизни. На оставшихся клочках шла бойня. Убивали за глоток чистой воды, за кусок пищи. Убивали просто так. От нечего делать. И круглые сутки корабли Айорс, принадлежавшие теперь людям, вывозили на Марс всё новых и новых поселенцев. Модули марсиан обшаривали всю планету в поисках выживших, забирали их на Луну, где был устроен карантин, и уже оттуда людей перевозили в Убежище. Корабли делали рейс за рейсом, людей на Марсе становилось всё больше. Это помогло ускорению строительства. Срабатывал принцип больших чисел с одной стороны, и в то же время нарастали проблемы жизнеобеспечения, пищи, энергии, места. А люди всё прибывали и прибывали…

…Андрей вновь прибыл на стройку. Гигантские генераторы крейсера россов уже извлекли из корпуса и начинали передвигать к Убежищу. Огромные шпангоуты силового каркаса торчали, видные издалека, напоминая скелет невиданного чудовища. Вся поверхность была истоптана тысячами ног, испещрена следами вездеходов. Для перетаскивания использовались огромные гидравлические моторы, приводимые в движение электричеством. Они медленно, через исполинские редукторы крутили валы чуть ли не трехметрового диаметра, на которые наматывались толстые тросы, непонятно как оказавшиеся у россов на судне, поскольку даже для выживших членов экипажа это оставалось загадкой. Сами же корабельные механизмы скользили по круглым фторопластовым каткам, доставленным с Земли. Со стороны казалось, что двигаются исполинские детские волчки, поставленные кем-то на «попа». Такой вид имели эти устройства. Отдельные шахты для них, выложенные снятой с крейсера антирадиационной защитой, дополнительно проложенной свинцом, устроили в самом дальнем конце Убежища…

Люди суетились, энергия бесперебойно поступала по толстенным чёрным кабелям. Медленно, но верно Ф-генераторы ползли по тщательно утрамбованной поверхности дороги. Всё шло как обычно, но внезапно в воздух взвилась ракета. Оставляемый ею чёрный столб дыма и режущий уши звук были слышны и видны даже в разреженной атмосфере Марса. Ярцев включил селектор вездехода:

– Что случилось?

– Надвигается буря. Наблюдатели засекли пару смерчей, ориентировочно через тридцать минут они будут здесь.

– Понятно… Стоп! А как же они сами?

– На машинах. Уйдут в сторону от пути урагана. Потом – вернутся.

Андрей успокоился, но подспудно ощущал какую-то неправильность. Явно что-то было не то. Хотя снаружи народ дружно ринулся в сторону Убежища, до которого даже пешком оставалось минут пятнадцать ходьбы. Учёный вновь включил рацию:

– Диспетчерская, дайте мне номер канала наблюдателей.

– Двадцать шестой.

– Спасибо.

Переключил тумблер:

– Наблюдатели, доложить о местонахождении.

– Четвёртый. Нахожусь на заданной позиции. Ничего не наблюдаю.

– Третий. Нахожусь на заданной позиции. Ничего не наблюдаю.

– Второй. Вижу в стороне первого поста два столба. Ухожу в сторону поста три.

Сквозь треск электрической бури, всегда сопровождающей ураганы, донёсся голос, искажённый настолько, что даже нельзя было понять, кто говорит, мужчина или женщина:

– Первый пост! Они огромны! Две штуки! Идут прямо на меня! Пытаюсь уйти в сторону второго поста. Приём, приём!

– Первый! Немедленно уходите на максимальной скорости! Слышите, немедленно!

Это вмешалась диспетчерская. Андрей замер – где-то там, в ста километрах отсюда неизвестные смельчаки пытались убежать от надвигающегося урагана. Между тем вой и треск в эфире начали нарастать. Он вновь нашёл волну, попытался вызвать первый пост, но через помехи было невозможно пробиться. С сожалением бросив взгляд на дорогу, которую скоро придётся вновь расчищать от принесённого бурей песка, направил свою машину в сторону шлюза, и вдруг в салоне прозвучал ясный голос, который он сразу узнал. Ярцев вздрогнул, словно пронзённый молнией.

– Это первый. Нашу машину перевернуло. Водитель погиб. Я осталась одна. Нахожусь между смерчами. Вижу надвигающуюся стену. Внимание всем, кто слышит! Это очень сильный ураган! Столбы были только предвестником! Позади них – сплошной вал песка! Немедленно эвакуируйте всех! Наблюдатели, уходите в Убежище! Всем, кто меня слышит – экстренная эвакуация! Экстренная эвакуация!..

Вой статики резанул по ушам. Андрей, ни секунды не раздумывая, развернул свою машину обратно и вжал в пол педаль контроллера тяги. Стуча громадными колёсами по неровностям почвы, вездеход лихо развернулся, а затем, словно пришпоренный, помчался туда, где потерпела аварию машина тех, кто следил за погодой. То, что его снесёт, учёный даже не брал в расчёт – вторым человеком в расчёте, который был ещё жив, являлась Лана… Пусть они и жили раздельно, деля комнату ширмой пополам, но даже видеть девушку было для русского счастьем. А их совместные завтраки и редкие ужины, поскольку каждый обедал на своём рабочем месте, давали надежду на то, что может когда-нибудь судьба сжалится над ним, даровав новую семью…

Машина скакала по барханам, совершая прыжки по нескольку десятков метров, клубы пыли, оставляемые ей, позади сворачивались в два медленно вращающихся столба. Двигатель надсадно выл, неся Ярцева всё ближе и ближе к месту катастрофы. Между тем буря придвигалась всё ближе и ближе, и вот уже первые песчинки хлестнули по лобовому стеклу, мгновенно потемнело, поскольку лучи Солнца не могли пробиться через сплошную пелену песка и пыли. От стёкол сразу повеяло холодом. Водитель включил фары, но их лучи с трудом пробивали путь через клубящийся перед ним песок, больше мешая, слепя отражением от бесчисленных граней, чем освещая путь. Минуты складывались в часы, пройденные километры – в десятки. Андрей спешил как мог, и, наконец, настал тот момент, когда он буквально в последний миг успел выстрелить ногами по обеим педалям управления, останавливая вездеход в нескольких метрах от торчащего из песка борта перевёрнутой машины. Торопливо нашарил под сиденьем страховочный трос, зацепил карабин за скобу и нажал на ручку двери. Ту почти мгновенно распахнуло бешеным порывом ветра, Ярцев испугался на миг, что ту сорвёт с петель, но, к счастью, металл выдержал, и человек вывалился наружу, прикрывая стекло рукой. Это не было инстинктивным движением. Скорее – опыт старого марсопроходца. Бесчисленные песчинки под бешеным напором урагана в мгновение ока отшлифовывали стекло, делая его матовым, непрозрачным, лишая обзора. Едва не на ощупь он прополз этот десяток метров до места аварии, с трудом нащупал аварийный люк, отжал кнопки сброса. Массивную металлическую крышку тут же унесло неведомо куда. Острое сожаление по поводу потери драгоценного металла тут же уступило бешеной радости.

В свете нашлемного прожектора он увидел две фигуры: одна, в тёмных багровых пятнах крови была зажата между рулевой колонкой и сиденьем. И её изломанная поза сразу говорила о том, что человек мёртв. Вторая – скорчилась в самом низу кабины, изо всех сил зажимая внешние микрофоны, поскольку ураган ревел с такой силой, что закладывало перепонки. Андрей ужом ввинтился внутрь, и буквально просочился между мертвецом и стенкой, тронул руку второго человека, а когда тот, вздрогнув, вскинул голову, знаком приказал следовать за собой. Тот подчинился. Перед тем как выбраться наружу, учёный отстегнул от кресла водителя обязательный пояс, крепившийся всегда сбоку, и пристегнул свою спутницу им к себе. Затем, глубоко вдохнув, словно перед погружением в воду, выбрался наружу. Засветившийся алым индикатор показал, что температура упала почти до минус ста, а он даже не знал, исправен ли скафандр у Ланы…

Но отступать уже было невозможно, путь был только вперёд. С трудом, напрягая все свои немаленькие силы, наматывая трос на ладони, он пополз вперёд, таща за собой обессиленную девушку, которую мотало бешеными порывами ветра, словно детский шарик. Метр. Пять. Стало чуть легче – массивные колёса чуть прикрыли их от урагана. Преодолевая напор, выпрямился, дотянулся до скобы. Шаг, ещё, дверь распахнулась. Андрей вполз внутрь, потащил, срывая кожу через ткань скафандра, свой драгоценный груз. Вот Лана уже внутри. Он перевалил её безжизненное тело через себя, дальше, упираясь ногами в борта, захлопнул дверцу. Включил подачу давления. Почти мгновенно потеплело, а ещё через пару минут уже можно было нормально дышать. Но зато он ощутил то, на что раньше не обращал внимания – его старый верный вездеход, на котором он со Штейнглицем нашёл Убежище, начал подрагивать… Ураган крепчал с каждой секундой, словно разозлившись на то, что маленький хрупкий белковый организм отобрал у него добычу, которую Владыка Марса считал своей…

Лана лежала на широком диване сиденья без движения, единственное, что мог сделать Ярцев, это открыть стекло скафандра, что он и сделал. Затем лихорадочно взглянул на экран путевого монитора – вот оно! Чуть в стороне, где-то в километре – скалы. И там – пещера. Если он доедет туда, то под прикрытием камня ураган уже не будет страшен. Они отсидятся, пока тот не стихнет, а потом вернутся к своим. Какое счастье, что он так и не изменил своей верной старушке!.. Колёса медленно провернулись. Раз, другой, третий… Машина ползла еле-еле. Вгрызаясь выпущенными шипами в песок. Главное – выдержать направление. Погибший метеонаблюдатель явно стремился туда, поняв, что не успевает уйти от смерчей… И как там Лана?! Короткий, почти мгновенный взгляд на неё – грудь под скафандром явно вздымается, обозначая дыхание. Ничего, когда они окажутся в безопасном месте, можно будет привести её в сознание. А сейчас даже лучше, что она так… Когда в свете прожекторов мелькнула тёмная стена, Ярцев ощутил только безмерную усталость. И на мгновение замешкался, соображая, куда ему повернуть – налево или направо? Но тут спасло просто чудо – буквально на мгновение просветлело, и он заметил справа чернеющий провал. Поворот руля, который с трудом ощущался в хлюпающих кровью перчатках, теперь самое обидное будет кувыркнуться от ветра, когда осталось чуть…

Когда вездеход вполз в проём и Андрей пристрелил крепёжные тросы к камню, навалилась апатия. Но тут же исчезла, когда мужчина взглянул на лежащую без сознания девушку… Рыча от боли, он стащил перчатки и ужаснулся – содранная кожа болталась лохмотьями, словно старая кора на берёзе. Стиснув зубы, вытащил аптечку, кое-как, при помощи зубов забинтовал кисти, затем нащупал застёжки скафандра спутницы и вскрыл его, вытаскивая податливое тело, словно конфету из бумажки. Открыл старый добрый нашатырь, поднёс к мгновенно затрепетавшим от резкого запаха ноздрям. Через мгновение раздалось громкое чихание, и Лана открыла ещё не соображающие глаза. Секунда, и вот в них просыпается понимание, а потом… потом Андрей сам не понял, что произошло. Девушка уткнулась ему в грудь, обняла за шею и громко, безудержно разрыдалась… А он гладил её по голове, уговаривая успокоиться. Объясняя, что уже нечего бояться, и всё самое страшное уже позади…

Глава 21

– Ситуация критическая. – глухо бросил Штейнглиц.

Ярцев, Верховцев и ещё два члена Сената согласно кивнули головами. Только что был жестоко подавлен бунт в шестнадцатом секторе Убежища. Они пятеро – единственные оставшиеся в живых представители полгода назад избранного колонистами Сената. Остальные были растерзаны толпой или покончили с собой. Два месяца назад казалось, что всё идёт отлично – люди прибывали, стройка шла полным ходом. Даже некоторый дефицит всего и вся удалось преодолеть. Стало хватать взрывчатки для проходческих работ, в достаточном количестве появились другие инструменты. С огромными трудностями, но без человеческих жертв, удалось доставить энергосистемы россов в специально подготовленные штольни и синхронизировать их работу с генераторами Айорс. Это позволило увеличить мощности конвертеров, вырабатывающих кислород, подающих энергию на внутренние нужды, значительно, в преддверии массового переселения с Земли, расширить посевные площади гидропонных ферм. Но… те, кто только что прибыл с голубой планеты, не привыкли к тем условиям, в которых им пришлось жить. То, что здесь абсолютно безопасно, как-то быстро, даже слишком быстро, забылось. Зато всё громче и громче стали раздаваться голоса, громко вещающие о том, что пища однообразна и скудна. Пайки – малы. Работы – слишком много. Недовольные всегда найдутся. А когда таких набирается критическое число – срабатывает некий клапан, и появляется ТОЛПА. Самое жуткое после войны изобретение человека…

Быстро выявляются самозваные командиры, которые бросают на убой тех, кто глупее и податливее их. А когда ТОЛПА видит кровь – её уже не остановить. Она перерождается в МАССУ. Ту, слепую своей яростью и бездушием безликую субстанцию, которая захлёстывает всё вокруг себя, неся смерть и разрушения… Взбунтовались новые прибывшие. Те, которые до переселения жили на относительно спокойном австралийском материке. Им не понравилось, что их сектора уступают по удобствам тем, в которых жили старые колонисты первой волны. Причём почему-то бунт прошёл под лозунгом того, что европейцам, которые как раз и занимали эти старые жилые зоны – льготы. А они, коренные австралийцы, как когда-то их предки, бывшие преступники, которых сослали на материк из Старого Света, опять попали на каторгу. При этом новенькие почему-то не обращали внимания на то, что колоссальный, невообразимый объём работ по строительству, оснащению инженерными коммуникациями и энергией был проделан именно этими старосветскими выходцами. Так что, прибыв уже на готовое, новички быстро организовались, и четыре дня назад вспыхнул бунт. Кровавый и беспощадный. Вначале перебили тех из старых обитателей, кто попался им в руки. Хорошо, что удалось перекрыть межсекторные перегородки. Но в нескольких местах новенькие прорвались, залив всё на своём пути кровью. Сенат пытался уговаривать восставших успокоиться и всё обдумать, обещал даже вернуть желающих на Землю, но таких почему-то не нашлось. Все требования свелись в сущности к тому, что новичков – в старые сектора, где те будут отдыхать. А ранее прибывшие пускай идут на их место и работают, обслуживая новых господ. Штейнглиц, после того как при помощи горнопроходческой взрывчатки озверевшие люди чуть не ворвались в машинный зал и не уничтожили генераторы, приказал применить оружие…

Убитых выносили сотнями. Оружие россов превращало человека в хорошо прожаренные лохмотья. Но и человеческие автоматы и пулемёты сняли не менее кровавую жатву. Погибло почти пять тысяч человек. С таким трудом и жертвами вывезенных с Земли. И задавить удалось только верх айсберга. Все прекрасно осознавали, что такие бунты будут снова и снова, и превратятся в тлеющий постоянно нарыв. А рано или поздно какой-нибудь сумасшедший придурок взорвёт машинный зал и уничтожит вообще всех. Ну, спасётся может тысячи две, те, кто влезет в корабли. Но что потом? Куда бежать? В Антарктиду? Это не Марс. Туда рано или поздно доберутся насильники, убийцы и мародёры. И не стоит забывать, что там, внизу, в разгаре наступающая ядерная зима… Что делать? Вот такой вопрос стоял на заседании Сената. Тяжёлый и страшный. Либо бросать оставшихся на Земле людей на произвол судьбы, что не позволяла совесть. Либо – эвакуировать на Марс, и подавлять бунты в зародыше. Не дожидаясь кошмара новой бойни, только уже между собой. Словно пауки в банке… Штейнглиц обвёл всех тяжёлым взглядом.

– Ваши предложения, господа члены Сената?

Верховцев, не поднимая глаз, произнёс:

– Я не уверен, что в следующий раз мои солдаты будут стрелять по толпе…

– Они – солдаты. И давали присягу. Значит – выполнят приказ. – Жёстко ответил старый профессор. – Ну, я жду ваших предложений, господа.

Все молчали – это был тупик.

– Тогда – сворачиваем эвакуацию?

Ярцев молча хлопнул ладонью по столу, потом начал говорить:

– Нужно рисковать. Да, мы преодолели критический барьер и вышли из цивилизационного тупика. Как показывают социологические программы россов, адаптированные к нам, для того чтобы общность разумных успешно развивалась по пути прогресса, она должна состоять из определённого количества членов. Своего для каждого вида. Скажем для тех же россов такое сообщество составляет порядка двенадцати миллионов. Для корварцев – минимум шесть миллионов. Для лиддан – почти пятьдесят миллионов. Всё зависит от средней продолжительности жизни вида. Так вот, для землян в таком физическом состоянии, как сейчас, данное число Рауха ир-Сотра, или, простыми словами – минимально нужное для развития цивилизации, составляет двадцать миллионов человек. А с учётом того перекоса, который произошёл на Земле в последние годы перед Хаосом – и все тридцать пять. Это МИНИМУМ, который должен оказаться на Марсе. Иначе через десяток поколений наши потомки будут молиться кораблям Айорс, безжизненно застывшим в шлюзе, поскольку некому будет вести их в полёт.

Кто-то из присутствующих спросил:

– А кто это – Раух ир-Сотр?

– Корварец. Вывел эту зависимость около трёх тысяч лет назад. И как показало время – не ошибся.

– Три тысячи лет… Наши предки в то время ещё бронзу только осваивали…

– Господа! Успокойтесь. Мы уходим от темы. Итак, голосуем – кто за эвакуацию?

Вверх взметнулись четыре руки. Чуть позже – последняя, пятая. Своим глухим голосом Штейнглиц подвёл итог:

– Единогласно. Предлагаю – усилить меры предосторожности. Выявлять потенциальных бунтовщиков сразу. К заводилам бунтов – высшую меру. Думаю, что ещё одной демонстрации намерений хватит, чтобы успокоить людей надолго.

Все одобрительно закивали головами…

Ийр-ил-Райри ждал Андрея возле его комнаты. Увидев росса, Ярцев обрадовался:

– Приветствую собрата!

– Приветствую собрата! Я вижу, у вас проблемы?

Учёный отчего-то оглянулся, потом жестом пригласил гостя войти в блок. Лана была дома, и, увидев Ийра, почему-то испугалась вначале, затем спохватилась и засуетилась с чайником. Россам очень понравился земной напиток.

– Садись, друг. Будь гостем.

Супруга быстро накрыла стол, выставила то немногое, что было, на скатерть. Росс церемонно извлёк из ножен кинжал и, поднеся его к губам, лизнул, затем протянул Андрею:

– Нижайше прошу воспользоваться для трапезы моим ракуи в знак моего доверия к хозяевам дома.

Ярцев с поклоном принял оружие и стал тонко нарезать окорок. Затем тщательно вытер чистой салфеткой и опять же с поклоном вернул россу. Тот опять же церемонно вернул клинок в ножны.

– Да, ты прав, собрат, – закончив с церемониями, отозвался Ярцев. – У нас – проблемы. Ты сам свидетель тому, что случилось.

Росс почему-то сморщил нос, затем шевельнув острым ухом, ответил:

– Страшное дело, собрат. У нас, в эпоху Ри, тоже случился неурожай, и так же бунтовали голодные, обвиняя монахов в сокрытии пищи. Но как только настоятель Иэл открыл монастырские погреба и показал, что те пусты – всё роздано голодающим, волнения прекратились.

– Вам повезло.

– Как сказать…

Его глаза внезапно из оранжевых стали голубыми, и Андрей насторожился – он уже знал, что смена цвета радужки означает у россов высшую степень волнения или бешенства. Ийр тихо произнёс:

– Это мой предок. Ни один из монахов не пережил тот голод. Они все умерли… Впрочем, я ухожу в сторону. Значит, ваших бунтовщиков так просто не успокоить.

– Да, собрат.

Росс немного успокоился.

– Мой инженер запустил сегодня системы связи Айорс. Ему помог этот… путаюсь в ваших… национальностях, кажется так?

– Да.

– Пратап Сингх.

При произнесении имени соплеменника Лана встрепенулась, но тихо поставила на стол парящий чайник, и Ярцев разлил напиток по кружкам. Потом спросил:

– И что это нам даст?

– Я не хотел говорить, но мы передали общий для всех гуманоидных кислорододышащих рас нашего сектора Галактики сигнал бедствия.

– Разве кто придёт на помощь кучке беглецов?

Ийр рассмеялся. По крайней мере это шевеление губой, как учёный уже убедился, означало у братьев по разуму высшую степень веселья.

– Конечно! Вы ещё очень слабо знаете галактические законы. Если послать такой сигнал, то всякий, кто его услышит, ОБЯЗАН прийти на помощь. Тем более когда целая цивилизация гибнет не от войны, а по причине катастрофы. Надейся, друг мой, и помощь придёт. Её посылают не боги, не драконы. Её посылают собратья по разуму…

Когда росс ушёл, Лана убрала посуду, будучи настоящей индийской женщиной, она никогда не подпускала мужа к готовке, даже когда ещё не являлась его настоящей женой, затем, ласкаясь, прильнула к супругу:

– О чём вы говорили?

Поскольку разговор шёл на русском языке, она поняла не всё, хотя старательно изучала речь своей половины.

– Ийр говорит, что есть надежда на помощь других… разумных рас. Они послали в космос сигнал бедствия.

– Да? Ты не представляешь, как я рада! Хоть одна хорошая новость за эти дни!

– Ему, кстати, помог твой земляк, Пратап. Хороший он парень!

– Добрый. Но ему нелегко.

– Понимаю. Думаю, что скоро всё переменится…

– Хотелось бы… А зачем чужой давал тебе свой кинжал?

Андрей усмехнулся – о дочери Евы! Независимо от возраста, воспитания, национальности, у вас всех есть общая черта – любопытство!

– Это знак доверия. Ийр – аристократ. Вообще у них на Россе очень сложная социальная система. А их языки, у них два, мне кажется, что землянину никогда не выучить… Так вот, он показывал степень своего доверия, показывая, что его кинжал не отравлен, и он всецело доверяет хозяину дома.

– Понятно… Ладно. Давай спать. Утром вставать рано…

…Яур оторвал воспалённые глаза от экрана и глухо бросил:

– Глокхи. Торгаши.

– Кто это, глокхи?

– Раса торговцев. Ни во что никогда не вмешиваются. Никому не помогают. Зачем они здесь…

Андрей удивился:

– Но они же получили сигнал!

– И что? Сколько раз мы посылали такие сигналы, но они игнорировали их…

– Может, потому что вы посылали их воюя?

– Может. Ладно, даю пеленг и подтверждение…

Семипалой ладонью он передвинул несколько ползунков, крутанул трекбол, затем устало откинулся на спинку кресла. Андрей между тем прослушивал космос, пытаясь уловить хоть что-нибудь… Тишина. Только вой вакуума и космического водорода. От этого занятия его оторвал удивлённый возглас росса:

– Они заходят на посадку!..

На что был велик росский крейсер, но грузовик новых пришельцев превосходил его по всем параметрам. Достаточно сказать, что он был длиной почти в четыре раза больше, достигая шестидесяти километров в длину. Извергая столбы пламени из планетарных дюз, спрятанных в плоском брюхе, гигантский брус выпустил суставчатые лапы и замер на грунте. Из-под днища ударили струи пара, это вскипел хладагент, выпущенный для охлаждения расплавленного песка, затем из пара вынырнул небольшой дискообразный аппарат и проскользил в гостеприимно открытые ворота главного шлюза. Началась стандартная процедура приёмки гостей, и, наконец, взорам землян предстали закутанные в плащи с капюшонами невысокие фигурки…

– Мы получили ваш сигнал бедствия и по Закону Вселенной прибыли на помощь. Мы видим, что вам не хватает всего. Ни воды, ни пищи, ни воздуха для дыхания. Это мы вам дадим. Ещё мы дадим координаты планеты, пригодной для жизни. Недавно открыли её наши путешественники. Вам лучше переселиться туда. Планета станет вашей новой Родиной. Там много воды, много ресурсов, много пищи.

– Но как нам добраться туда? Корабли Айорс всех не вывезут!

– Мы перенаправили ваш сигнал на Росс. Скоро оттуда прилетят. Думаем, через сорок стандартных ваших дней. Много кораблей. Мы дали им ваши новые координаты.

– Но откуда вы знаете, что мы согласимся переселяться?

– Здесь вам не выжить. И мы знаем будущее. Мы останемся здесь, чтобы помочь вам дождаться россов. Мы подключим системы нашего корабля к машинам Айорс. И будем ждать. Потом мы уйдём…

Йил потянул за рукав Штейнглица и шепнул ему на ухо, поскольку языком россы владели уже не хуже землян:

– Больше вы ничего не дождётесь. Так что начинайте готовиться к эвакуации. Пусть команды везут с Земли всё, что можно: станки, оружие, вещи.

– А люди?

– Кому суждено – выживут. Когда придёт наш конвой, постараемся забрать всех.

– А вы уверены…

– Глокхи никогда не лгут. Это – тоже закон. Так что – нужно только подождать и начинать готовиться к отлёту. Известите своих людей на Луне, на Земле, что скоро мы покинем систему. И вряд ли сюда вернёмся. Кому нужна ядерная помойка?..

…Конвой пришёл в то время, о котором говорили глокхи. В ожидании его они протянули гигантские энерговоды, и подключили к ним мощные регенераторы воздуха и пищевые конвертеры. Сразу стало легче. Во всяком случае, «сонные» дни отменили. Увеличили норму выдачи пищи, которая стала к тому же более разнообразной. Обитатели Убежища повеселели, настроение у людей поднялось, и теперь колония уже с оптимизмом смотрела в будущее, отсчитывая дни до прихода спасательного каравана. Многие задавались вопросом, что их ждёт в новом мире, но пока могли только гадать. Единственное, в чём все сходились, так это в том, что хуже, чем на Земле и здесь, не будет. По крайней мере – небо над головой, вволю воды, и воздух без ограничений…

Михаил получил неделю отдыха и проводил его с семьёй. Мальчишка подрос, и те, кто его видел, утверждали, что парень – вылитый папаша. Слушая это, счастливый отец с гордостью улыбался, а мать краснела от гордости. С родственниками и соплеменниками Альви отношений не поддерживала, окончательно сделав свой выбор в пользу мужа. И эта неделя, когда он был дома, вернула всё на свои места. Дни, наполненные вознёй с сыном, ночи, полные любви, чего было ещё желать? Только вот жизнь не стоит на месте, преподнося свои сюрпризы…

…Радар был полностью синим от многочисленных засветок. Тысячи кораблей. Многие тысячи. Вселенная уже несколько тысячелетий не видела подобного. Казалось, что все глокхи Вселенной собрались возле Марса, приведя с собой свой флот. Немногим уступала им по количеству и военная охрана, которую предоставили россы – почти восемьсот ударных судов. Линкоры, рейдеры, фрегаты огневой поддержки, все они прибыли для охраны гигантского каравана. Начался ИСХОД… День и ночь падали и взмывали с поверхности древнего красного шарика корабли. Люди шли по протянутым прозрачным пластиковым коридорам в трюмы оборудованных для них транспортников. По несколько тысяч в каждое судно. Одновременно росские разведчики обшаривали Землю в поисках ещё уцелевших людей белой расы. Они не церемонились, запихивая найденных силой и уничтожая всех, кто пытался им угрожать оружием или совершал глупость, нападая. Примерно то же самое, что и на Марсе, творилось на единственном оставшемся материке, населённом европейцами, – Австралии. Транспорты садились прямо посреди пустыни, и туда машинами и автобусами, лёгкими самолётами и транспортёрами россов доставляли людей. Так продолжалось месяц, а потом настал час, и караван тронулся в путь. Его курс был направлен на небольшую жёлтую звезду в одном из созвездий Центра Галактики, где находилась планета, которая должна была стать новой Родиной для человечества…

Глава 23

– Сколько нас всего, Андрей?

– Двести двадцать миллионов. Мы забрали всех. Если кто и остался – помолимся за упокой их душ…

– Ты прав. Это останется на нашей совести…

Профессор отвернулся к стене, немного помолчал, потом глухо обронил:

– Всё-таки мы сделали, что могли. Человечество не умрёт.

– Да. Но какую цену за спасение потребуют новые союзники? За жизни людей?

– Глокхи не хотят ничего. Они говорят, что это их долг перед будущими поколениями. Более того, по их словам, на планете уже готовятся нас встретить. Там идёт бурное строительство: города, заводы, распахиваются поля.

– Хочешь сказать, что они альтруисты?

– Нет. Но мы должны быть им благодарны.

– Да, думаю, что нам удастся протащить закон об их защите.

– Хотя бы о неприкосновенности.

– Хорошо. А что с россами?

– У нас настолько много общего, что найти с ними общие точки соприкосновения будет гораздо проще. Хотя межвидовой менталитет кошачьих…

– Согласитесь, Андрей, что для нас шоком было узнать о происхождении россов.

– Пусть мы разные по крови, но близки по духу. Кстати, они утверждают, что другие кислородные расы тоже могут быть нами поняты. И легко. А вот обитатели других миров…

– Они воюют с леггах, жителями аммиачных планет.

– И, профессор, боюсь, что мы тоже с ними столкнёмся.

– Уверен. Что наши солдаты?

– Эти орлы прошли огонь и воду, и они останутся верны нам до конца…

– Основной костяк – русские?

– Среди солдат – да. Есть немцы, норвежцы, австралийцы, немного американцев, но русские пользуются самым большим уважением. Стойкие, выносливые, упорные и самые опытные.

– А вообще по национальному составу?

– Большинство – славяне, австралийцы, среди них, правда, выходцев из России тоже хватает. А так – практически все. Американцы, англичане, испанцы, французы, евреи, чехи, поляки… Заваривается настоящая каша. Не удивлюсь, что мы перемешаемся в новый вид. Не будет разделения. Мы станем одним, единым человечеством…

– Надеюсь, что больше мы не будем знать войн между собой.

– Надеюсь…

…Транспорты заходили на посадку один за другим, в строго определённых местах, где колонистов ждали жилища. Сотни небольших городков, разбросанных по поверхности двух огромных материков. Собственно говоря, это был один гигантский континент, разделённый узким глубоким проливом, который рассекал перешеек шириной около пяти километров. Океан был менее солёным, чем на Земле, а также более мелководным. Опасных хищников тоже не было. Впрочем, и неопасных животных тоже. Как и рыб. Сплошные леса, покрытые густой травой чуть темнее привычного зелёного цвета прерии, высокие молодые горы, составляющие вытянутый с севера на юг горный хребет. Впрочем, это не было проблемой – в трюмах летели и тысячи живых свиней, коров, немного лошадей, даже кенгуру. Были птицы, и даже такая экзотика, как слоны, тигры, львы, и прочие, сохранившиеся в Сиднейском зоопарке, куда их перебросили из Новосибирска. Так что насчёт флоры и фауны особой заботы не существовало. Волки, лисы, зайцы, белки, росомахи и медведи, олени… Настоящий Ноев ковчег. И растения. Дубы, сосны, берёзы, орешник, яблони, груши… Семена трав, пищевых и диких культур. Людей ждало много работы, и все настраивались на неё долгие шестьдесят суток перелёта…

Яркое солнце било по глазам уставших от сидения в глухих металлопластиковых коробках трюмов людей, чуть меньшая сила тяжести тоже давала знать, но это был их дом. Новый дом. И поэтому лица колонистов были радостны. Ведь теперь они получили настоящий новый мир…

…Михаил аккуратно поставил вещи возле крыльца и подхватил на руки Альви, которая держала на руках полуторагодовалого Олега.

– Ой, ты что?! Увидят же? Мне стыдно… Пусти.

– Ну уж нет! Это наш дом, и я внесу тебя туда на руках.

Он коснулся губами её щеки, затем толкнул ногой дверь и перешагнул порог, прошёл на середину комнаты, и только тогда поставил семейство на ноги. Осмотрелся – дом был не очень большим, но светлым. Альви прижалась к мужу, тоже осматриваясь по сторонам.

– Что скажешь?

– Непривычно…

– Мне тоже. Два этажа. Наверху, как я понимаю, спальни и детские. Внизу – всё остальное. Похоже, наши друзья глокхи знают о землянах гораздо больше, чем говорят…

– Да. Я такие дома на картинках видела…

Королёв подхватил сына на руки, и всё семейство двинулось изучать свой новый дом. Два этажа. Подвал. Мощённый камнем дворик. Небольшой сарай, который можно использовать и под мастерскую, и под гараж. Вновь поднялись на второй этаж, вышли на маленький балкон. Вокруг стояли такие же дома, все по одному проекту, только разных цветов. Аккуратные пластиковые заборчики, ровная трава, заботливо подстриженная, такие же аккуратные деревья. Чуть поодаль, в центре, возвышалась крыша большого здания городского управления, подальше – покатый купол школы. И уже едва ли не на горизонте серые квадраты военной базы и бескрайние ряды коричневых плит, уходящие за горизонт. Военный городок, который отныне станет их домом…

…Ночь прошла спокойно, только вот чего-то не хватало. Проворочавшись часа два, он понял – слишком тихо. Подсознательно Михаил ожидал услышать голоса птиц, звуки разговоров – словом, всё то, что привычно уху при большом скоплении людей. А когда осознал, что они одни, и Олежка сопит в соседней спальне на собственной небольшой кровати, растормошил жену и занялся с ней любовью…

…Утром они проснулись, оба счастливые и довольные. Умывание, чистка зубов, завтрак из конвертера, установленного на кухне, инструкция к которому была проста и понятна. Пока – искусственная пища, но вскоре, когда поля дадут первый урожай, синтетику заменят настоящие натуральные продукты. Альви улыбалась. В это утро её веселило буквально всё. Сын ещё мирно спал, раскинувшись на матрасе, и супруги спокойно могли посвятить утро себе. Новый, более подробный осмотр дома, планирование на будущее расположения мебели, утвари. Пока всё скромно. Только то, что привезли с собой. Но никто не сомневался, что вскоре всё изменится. Наконец, наследник подал голос… Умывание, причёсывание, одевание, кормление. Парень отличался завидным аппетитом. Но Михаилу уже было пора спешить на службу, за окном нетерпеливо прозвучал сигнал транспортёра, который должен был доставить на базу его и других солдат, обитателей городка… Он торопливо сбежал по ступеням. Легко взлетел в кузов большой машины, плюхнулся с размаху на сиденье и транспортёр двинулся с места…

Началась учёба. Точнее, переобучение. Вначале – новая проверка на профессиональную пригодность. К своему величайшему удивлению Королёв попал во флот. В Космический флот. Впрочем, таких вот назначенцев оказалось большинство среди землян. Затем – распределение по специальностям. Командирский факультет? Неплохо… Радость, вообще-то, немного померкла, когда он увидел то, на чём ему придётся служить – большой, поскольку земляне уже начали привыкать к новым размерам, фрегат огневого подавления. Куча орудийных башен, мощная броня, правда, по сравнению с корветами или крейсерами манёвренность меньше, но вот мощь огня – невообразимая… Плюс личное снаряжение, изучение внутреннего устройства, тактика космического боя, ксенология. Оказывается – важнейший предмет! С утра до вечера и ночи напролёт. Инструктора-россы поблажек не давали. Учили и гоняли на совесть. Приходя домой, Михаил валился без сил, несколько минут отдыхая, только потом у него появлялись силы что-то делать, передвигаться по дому. А тот, между прочим, помаленьку обустраивался, откуда-то что-то появлялось, приобреталось, наконец, выменивалось. Жалованье было большое, на жизнь хватало, ещё и оставалось. Появились первые магазинчики, рестораны, места для отдыха. Земляне обустраивались на новом месте, спеша жить. После ужасов Апокалипсиса расовых войн оказаться в тихом безопасном месте – это было воплощением несбыточной мечты.

Михаил не интересовался политикой. У него было дело, которым он занимался, в которое вкладывал душу и за которое получал деньги. Но спрашивали за получаемую зарплату много. Даже очень много. Впрочем, постепенно парень втянулся, ему даже стало нравиться. А когда курсанты совершили первый учебный вылет, то вернулся домой в полном обалдении, безуспешно пытаясь объяснить жене, какое это непередаваемое и волшебное зрелище – увидеть звёзды в рубке разгоняющегося корабля…

Впрочем, супруга тоже была счастлива. Ей повезло, как немногим: любящий и любимый муж, сын, семья, дом. Достаток. Мир. И свобода. Чего ещё желать женщине, воспитанной в патриархальных традициях шариата? Хотя о вере она уже и не вспоминала. Альви уже привыкла к другой одежде, другим нравам и обычаям, начала находить удовольствие в некоторых обычаях европейцев…

А кое-что ей откровенно нравилось. Впрочем, дни летели за днями, городки росли, население увеличивалось. Появлялись новые семьи, новые дети. Постепенно все национальности перемешивались, образуя новый конгломерат. Как-то раз, когда семья Королёва выехала в столицу, Альви увидела свою сестру, гордо шествующую по улице с высоким мужчиной рука об руку. Оба хорошо одетые, в дорогих нарядах. Вначале молодая женщина не поверила своим глазам, но потом убедилась, что это действительно так…

И это – её сестра, выгнавшая её из семьи за то, что та посмела влюбиться в гяура. Всё менялось. Время текло. Вскоре на базу начали прибывать боевые корабли, которые россы передали землянам. Затем на орбите выросли верфи, где началась сборка уже по своим проектам. Двинулись в разные уголки ещё неисследованного космоса первые разведчики, заработали первые заводы и фабрики. Ещё немного, и мир людей начнёт набирать новую силу, пройдя через очищение огнём…

Человечество рождалось заново. Не всё было легко. Не всё ладилось. Но цивилизация не погибла. Наоборот, возрождалась. Россы быстро подтянули землян на свой уровень. Они преподавали в школах и университетах, помогали учёным, тренировали армию, оснащали её оружием. И самое главное – не вмешивались во внутренние дела землян. Все свои политические проблемы те решали сами. А между тем приближался срок… Через десять лет закончится шестидесятилетний цикл, и смрадные аммиачные недра выбросят на поверхность своих сумрачных миров миллионы и миллионы личинок, которые уже через год станут полностью готовыми к битве солдатами… Россы знали это, и потому спешили изо всех сил, не жалея никаких ресурсов. Земляне были идеальным союзником, могущим переломить ход вечной битвы, в которой пока с трудом удавалось сдерживать паритет. И задача перед ними стояла такая же, как и у колонистов Марса – успеть. Успеть сделать всё, чтобы новые обитатели сектора и этой планеты смогли им помочь, а главное – выжить в предстоящей битве не на жизнь, на смерть. Здесь речь шла об одном – о выживании не расы, а ВИДА. Вида кислорододышащих гуманоидов. Главное – успеть… А на маленькой планете люди работали, учились, тренировались и строили. Да, от них не скрывали, почему россы так им помогают. Люди знали, что предстоит война. Но ЧТО именно им нужно будет совершить, они не могли себе даже представить…