Я и моя Мура

Глава 2.

В глазах уже мельтешило от картинок с котоухими девками, когда ещё одна такая же присела возле меня и требовательно мяукнула. Я наконец-то отлип от экрана и обратил внимание на непривычный источник привычного звука. Если бы не ушки и хвост — она сейчас была бы похожа на деревенскую девчонку из детской книжки. Тоже босая и в сарафане.

— Поиграй со мной, — потребовала Мурыся.

— Во что?

Вопрос привёл её в лёгкое замешательство. Моя киса подумала ушами и, загнув кончик хвоста, пояснила:

— Просто — поиграй. Мне надоело сидеть.

* * *

Следующие пол часа привели меня к нескольким выводам. Во-первых — прежние игры с кошкой уже не получаются. Она уже легко ловит рукой игрушку, которую лапкой могла только гонять. А прыгать, как раньше, уже не выходит — она стала великовата для этого. Да и возня с кошечкой превратилась в борьбу на кровати. Во-вторых — она оказалась довольно сильной для девчонки её габаритов. Хотя она и была всегда совершенно домашней кошкой, но когда ей приходило в голову поноситься по комнате или влезть на шкаф — тут у неё проблем не возникало. В конце концов, она сжалась в уголке дивана и заныла:

— Хочу обратно стать маленькой и пушистой...

Пришлось подсесть поближе и почесать её за ушком. Стараясь говорить мягко и ласково, я заверил Мурысю в том, что она очень хорошенькая и теперь с ней даже интереснее. Это у меня получилось вполне искренне. Наверно потому, что и вправду так думаю. Она потёрлась о мою руку и вздохнула:

— Мне здесь теперь тесно.

— Хочешь погулять?

Она испуганно замотала головой.

— Гулять?! Я же никогда не гуляла! Я боюсь!

— Да... — протянул я. — Задачка...

* * *

Воскресным утром просыпаюсь от того, что поперёк меня кто-то лежит. Ещё не открывая глаз, понимаю — кроме Мурыси некому. Но несколько минут продолжаю лежать с закрытыми глазами — наслаждаюсь тем, что та её часть, которая лежит у меня на пузе — выдаёт в ней существо с женской фигурой. Открыв глаза, я обнаруживаю, что эта особа благополучно задрала подол ночной рубашки поднятым хвостом и смотрит на меня, навострив ушки в ожидании. Шлепок по заду заставляет её мяукнуть и сесть.

— Кушать хочу, — заявляет она первым делом.

— Ладно. Сейчас встаю. Сама умоешься?

Мура высовывает язык, нерешительно смотрит пару секунд на свою руку, прячет язык и уточняет:

— Так можно?

— Нельзя.

— Почему? — переспрашивает она, бухаясь ладонями мне на плечи.

— Потому, что так неприлично.

— А почему раньше было можно?

В её кошачьих глазах чувствуется хитринка. Улыбаюсь, обнимая её, и Мурыся с готовностью укладывается мне на грудь.

— Во-первых — раньше ты была просто кошка. Кошки иначе просто не умеют.

— А теперь я кто?

Чешу её за ушком, поясняя:

— Вот тут ты ещё кошка.

Погладив по пушистому хвосту, добавляю:

— И здесь тоже.

Взяв за ладошку, продолжаю:

— А вот здесь — уже не кошка. И здесь тоже.

Моя ладонь проезжает по её спине вниз — сколько достаю. Мура довольно мурчит. Продолжаю поглаживать её по спине.

— Если ты будешь умываться языком — ты можешь заболеть.

— А почему твои подружки умывали тебя языком? — интересуется она, довольно жмурясь.

Оп-паньки... Она же видела всё, что я вытворял в постели со своими гостьями...

— Ну... Это мы просто баловались. Мы же сначала умывались в ванной — а потом уже...

— Мррр...

Почти готов замурчать вместе с ней. Моё "сейчас встаю" заметно откладывается.

* * *

После завтрака немного посидели с Мурысей перед телевизором. Потом ей снова захотелось пошкодить... Кажется — она уже начинает привыкать к своим новым габаритам и возможностям. И хорошо, что у неё нет кошачьих когтей. Она и ноготками ощутимо царапается. А ещё я понимаю, что её надо одеть. Во время постельной борьбы сарафанчик всё время задирается... А я всё-таки мужик.

Найти при помощи ноута методику снятия размеров одежды — пара пустяков. Но потом мне снова пришлось собрать всю свою волю в кулак. Начинаю понимать — каково быть отцом-одиночкой. Хотя мне в чём-то легче. Пушистый хвост сразу переводит на мысли, что она по-прежнему кошка.

* * *

Первый мой успех отмечать пришлось поздно ночью. Мура крутится перед зеркалом, разглядывая свой зад, обтянутый штаниками. Для хвоста я прорезал дырку, а на поясе приспособил липучку. Немного повозившись, моя киса освоила эту застёжку, так что одна проблема снята. Чувствую себя модельером. Мало того — я самый крутой в мире модельер одежды для девушек-кошек! Навертевшись вдоволь, Мура зевнула, хрустнула застёжкой и принялась прямо передо мной переодеваться в ночнушку.

Уже в постели она поинтересовалась:

— Так я теперь всегда должна буду ходить в какой-нибудь одежде?

— Угу. Я же хожу — и ничего. И все люди ходят.

— Да — неудобно... — вздыхает моя киса, обнимая меня рукой и хвостом. Чешу за пушистым ушком и под её довольное урчание засыпаю.

* * *

В понедельник Пашка подрулил ко мне с заговорщицким видом и подмигнул:

— Ну и как она?

— Кто? — насторожился я.

— Давай — колись, — напирает приятель. — Кого подцепил?

— Никого.

— Со случайной подружкой кошек не купают.

— Да нет у меня никого!

Пашка глядит с огромным подозрением. Понизив голос почти до границ слышимости, он интересуется:

— Точно? Так что — в пятницу снова на охоту?

— Ну... Доживём до пятницы... — загадочно отвечаю я, вынимая из кармана ключи от моей Астрочки.

* * *

Вечером Мура подняла мне настроение. Взяла двумя руками холодный чайник и налила себе воды в чашку. Сама. Ещё немного — и я смогу спокойно оставлять её одну. Перспективы на пятницу становятся уже не столь мрачными. А пока передо мной за столом, держа чашку между ладоней, сидит бывшая кошка.

— Я сегодня смотрела телевизор и увидела... — Мура подняла взгляд к потолку и развела ушами, пытаясь придумать продолжение фразы. — Там было очень много людей, а посередине ходили девушки в такой странной одежде...

— Показ моделей от кутюр?

— Точно! — навостряет она ушки.

— Надеюсь — тебе ничего из этого не захотелось?

— Да ну... — её ушки презрительно отвернулись. — Я даже представила, как в этом неудобно. Ни на диване поваляться, ни поиграть...

Чувствую, как она касается под столом моей ноги.

— Мы же сейчас поиграем?

Теперь я понимаю, почему к моему приходу она переоделась в свои короткие штаны и майку.

* * *

В конце постельной борьбы позволил Мурысе оказаться сверху. У неё довольная мордашка и на кончике носа покачивается капелька пота. Тяжело дыша, она плюхается на меня и лижет в щеку. Её хвост торчит вверх, и кончик покачивается из стороны в сторону, как знамя победы. Приподняв на ней майку, кладу руку ей на спину и слегка поглаживаю. Моя киса мурчит с утроенной силой. Шепчу еле слышно:

— Мурыся, ты самая лучшая кошка.

Она поднимает голову и смотрит мне в лицо.

— Женя, а если бы я осталась просто кошкой?

— Ты просто была бы моей любимой кошечкой.

— А ты называл некоторых подружек, как меня — киса.

— Это потому, что для меня "киса" — это очень ласковое слово.

Киса прижимается ко мне щекой и её довольное урчание — кажется — становится ещё громче.

* * *

Днём вспоминал, как моя котейка теперь потягивается и — видать — не выдержал — заулыбался. Даже Михалыч заметил. Хмыкнул и посоветовал:

— Подари ей что-нибудь. Они это любят.

— Чего? — очнулся я.

— Ну там — хоть помаду какую-нибудь, или расческу.

— Это с какого перепугу?

— Да уж очень у тебя с утра рожа довольная.

* * *

Вечером застаю свою котейку грустно глядящей в окно. Подхожу и обнаруживаю, что она тихо шмыгает носом и глаза у неё на мокром месте.

— Что-то случилось?

— Почему Том не может съесть этого мышонка?

Вопрос ненадолго вгоняет меня в ступор. Потом соображаю — моя хвостатая телезрительница щелкала каналами и попала на "Том и Джерри". Мура поворачивается ко мне и, чуть не плача, сообщает:

— Этот мышонок так издевался над котом...

Глажу её по голове и начинаю объяснять:

— Ну ты понимаешь... Это как бы о том, что сильный не всегда побеждает. И слабый не должен сдаваться — тогда он может и победить.

— А я смотрела и ждала, когда же кот его съест... А он... А он...

Тут Мура не выдерживает и с натуральным девичьим рёвом повисает у меня на шее. Шепчу ей на ухо:

— Перестань. Ты ведь уже большая. Взрослая кошечка не должна плакать над глупым мультиком.

Она утираёт слёзы рукой и соглашается.

— Да — это просто глупый мультик. Настоящий кот давно бы его съел.

— Но тогда не получилось бы длинного мультика. Не плачь. Смотри — что я тебе принес.

Получив в руки расческу, Мура улыбнулась и... Почти весь вечер я учил её расчесываться.

* * *

Утром проснулся с мыслью о том, что сегодня ровно неделя, как Мурыся превратилась в то, что она есть сейчас. На всякий случай ущипнул себя за ухо, но нет — не сон. Рядом со мной лежит в постели девушка-кошка в ночной рубашке. По направленному на меня уху и чуть приоткрытому глазу вижу, что она уже проснулась.

— Чего смотришь так хитро?

— Жду.

— Завтрака?

— Мрр...

Интересно — она когда-нибудь научится готовить?

* * *

Вот уж не думал, что Ксения из отдела закупок окажется такой глазастой. Сняла у меня с плеча волосину и долго крутила перед своими круглыми очками.

— Оригинальный цвет. Я такой краски никогда даже не видела.

Ксения Анатольевна постарше меня и недавно вошла в возраст, когда девушки ищут "где он?!" В нашей конторе она больше всех подходит под классической образ деловой мымры, но с осторожным интересом поглядывает на всю мужскую часть коллектива. Разве что — кроме директора и Михалыча.

— Серый? — уточняю я, глядя на неё искоса. — Так это с моей кошки.

— Довольно длинный... Ты не говорил, что у тебя ангорская. Хотя... Для них такой цвет тоже не характерен.

Ну да — она ведь заядлая кошатница-теоретик. По одной шерстинке может целую философию развить. Внимательно обследовав мою спину, она удаляется, прихватив трофей с собой. Пашка отрывается от монитора, наклоняется и шепчет:

— Ну так что — с кем ночевал?

— Говорю же — с кошкой.

Михалыч хмыкает с другого бока.

— Доиграетесь вы, парни, что будут вам на старости лет кошки воды подносить.

Пашка презрительно фыркает. Я погружаюсь в размышления.

* * *

У Мурыси победа: она первый раз сумела оставить прямым указательный палец, согнув все остальные. По этому случаю сварил ей внеочередную сосиску. Моя киса демонстративно взяла её двумя пальчиками и медленно счавкала, будто выкурила сигару. Где она такое увидала? Хотя что я — у неё-то в распоряжении всё содержимое телеящика. А потом, когда я уселся смотреть новости бизнеса, Мура взяла мой подарок — расческу — и принялась прихорашиваться. Долго и тщательно — как кошки моются. Особенно долго возилась с хвостом. Не удержался и тронул пушистый кончик. Она отдёрнула хвост и хитро улыбнулась. Я медленно потянулся пальцем за убежавшим кончиком хвоста... За этой игрой я не заметил, как передача окончилась.

* * *

В пятницу побрился с особой тщательностью. Проверяю свой вид перед зеркалом. Мура влезает впереди меня со своей расческой.

— Мурыся, не мешай.

Она игриво обхватывает мою ногу хвостом и продолжает елозить расческой между ушей, хотя там и так уже всё в порядке. Я беру её за плечи.

— Я сегодня — наверно — приду не один. Обещай, что не будешь лезть ко мне на колени. И вообще — мешать. Обещаешь?

— Обещаю, — мурлыкает моя киса.

— Сама поужинаешь?

Она отвечает кивком.

— Гуд кэт. Бай.

— Бай-бай, — отвечает Мурыся и машет кончиком хвоста.

* * *

Наша с Пашкой охотничья удача в этот раз не подвела. Две такие шикарные блондинки... Я почему-то сразу выбрал ту, что пониже, хотя обычно мы с Пашкой делим подружек согласно нашему росту. Так что Пашкина добыча выше него. Правда — и каблучищи у неё — будь здоров. Пашка сыпет бородатыми анекдотами, я поддерживаю свежими приколами с интернет-цитатника — девки ржут, как две кобылы. Похоже — вечер удался. Едем по домам. Ещё в пути Лизавета начинает ловить меня за руку, когда я переключаю передачи. Вот и заветный диван. Блондиночка уже пристроилась у меня на коленях...

— Мяу... — тихо доносится до моих ушей.

— Мурыся, я же просил.

— Ну я целый день одна, я соскучилась.

Лизавета медленно поворачивает голову, и её взгляд упирается в торчащие из-за диванного подлокотника серые кошачьи ушки и пару любопытных глаз.

— Э... К... Т... Оэто... — выдавливает блондинка.

— Моя кошка. Она не будет мешать. Правда, Мура?

Мурыся кивает ушами. Блондинка медленно переводит взгляд на меня и с расстановкой произносит:

— Чувак, а ты не охренел? Я чо те — ваще дура? Какая нахрен кошка?

— Ну порода такая. Человекообразная. Из Японии завезена, — выпаливаю я первое, что приходит в голову.

Лиза вскакивает с моих колен и таращится на личность, сидящую по-кошачьи на корточках и шевелящую хвостом. Мура сидит молча и, не мигая, глядит снизу вверх.

— Не вешай мне лапшу! Из Японии тачки криворульные завозят, а не кошек! — выпаливает гостья на прощание.

Дверь хлопает так, что из-за стены доносится сонное:

— Твою мать! Час ночи!

— Мурка, вот что ты опять натворила, а?

Слово "Мурка" — одно из ключевых в наших отношениях с Мурысей. Когда я так её называю — она уже знает: я рассердился не на шутку. Хвостатая девчонка сжимается комочком и суёт голову под диван. Наклоняюсь и слегка дёргаю её за пушистый хвост, торчащий из штанов.

— Не собирай пыль. Вылезай.

Она поднимается на ноги, бесшумно обходит и присаживается рядом на краешек.

— Мурка, ты меня огорчила. Сильно.

— Ты сердишься?

— Да.

— Прости... Я только хотела посидеть рядом. Как обычно...

Наклоняюсь и вижу, что она тихо плачет. Её уши грустно опущены. Не удерживаюсь, и глажу её по спине. Мурыся всхлипывает, встаёт и усаживается мне на колени. Туда, где только что сидела блондинка. Хитрая. Знает, что я не умею долго сердиться на неё. Жмется ко мне и её уши настороженно ждут. А я молчу и осторожно держу её за пушистый хвост. И хвост начинает подрагивать. Тогда я отпускаю хвост и обнимаю его обладательницу. Она трётся головой о моё плечо и начинает тихо мурлыкать.

* * *

Проснувшись утром, обнаруживаю, что лежу один. Уже непривычно. Вскакиваю. На стуле лежит её ночнушка. Сарафана нет.

— Мура, — зову я негромко. — Кс-кс...

Тишина. Не могла же она убежать? Выглядываю на кухню — и сразу вижу её. Мурыся сидит за кухонным столом и что-то сосредоточенно делает. Стараюсь подкрасться тихо, но куда там! Кошачье ухо оборачивается, как локатор, и Мура быстро прячет руки под стол.

— Мура, что у тебя в руках?

— Ничего.

Прижатые уши и поджатый хвост выдают мою кису с головой.

— Что ты прячешь?

— Ничего.

Сажусь рядом и хмурю брови.

— Мурка!

Она сжимается и я понимаю — ещё немного, и она зашипит и выпустит... Хотя да — когтей у неё теперь нет. Но — тем не менее — требую:

— Покажи руки.

На стол ложатся две пустые ладошки. Заглядываю под стол и ощупываю её плотно сжатые колени. Действительно — ничего. Мура глядит в стол, берёт себя за палец и начинает медленно сгибать-разгибать остальные. Вот чёрт... Это же... Да я же так помогал ей тренировать руки. Она просто занималась.

— Мурыся, — произношу я ласково.

Она резко поднимает на меня глаза и её зрачки расширяются.

— Ты просто тренировала руки? — уточняю я.

Она кивает.

— А чего пряталась?

— Не знаю... Но я думала — ты будешь меня ругать.

— Я же тебя уже простил. Только больше так не делай. Ладно?

— Но мне же правда было так грустно... Я уже и выспалась, и телевизор посмотрела, а тебя всё нет... А завтракать мы будем?