Я гладиатор

Глава 35

Глава 35. Продолжаем исследовать.

Прошло еще несколько минут. Аппаратный гул все продолжался и продолжался, затягивая в сон. Конечно, сейчас точно не время для сна, вот только сопротивляться становится все тяжелей и тяжелее. И как тут быть?

Немного пораскинув мозгами, которые уже стали ватными, пришел к выводу, что лучше провалиться в подобие медитации. Очисти разум от мыслей. Погрузись в себя. Раскрой то, что гложет тебя изнутри.

Уже через несколько секунд я ощутил подобие полета. Только, по ощущения, я потерял свое тело. Значит погружение в медитацию прошло успешно. Осталось только поплыть по подсознанию, найти то, что пытаюсь искать. А что же я ищу?

- …рей, приготовьтесь, - вырвал меня из медитации голос, - сейчас введем контраст.

Я машинально пошевелил рукой с катетером. По-хорошему, надо стараться как можно меньше двигаться. Но это достаточно сложно.

И тут у меня сильно обожгло руку. Словно пожар. Причем все сильнее и сильнее распространяясь вверх по руке. А вот такого я точно не ожидал.

- Чуть потерпите, - поддерживал меня голос Баранова, - контраст очень неприятен, но не смертелен. Скоро пройдет.

- Вы в это уверены? - сдерживая крик, я ответил на заявление профессора, - у меня рука горит огнем. Еще чуть-чуть и я потеряю над ней контроль.

И в тот момент рука начала дергаться в конвульсиях. Не смотря на все мои усилия, ее брейк-данс набирал обороты. Недолго думая, я остановил ее второй рукой. Это было достаточно тяжело в стесненном пространстве аппарата.

- Секунду, не двигайтесь, - поступали новые указания, - сейчас все будет.

- Что будет? – опять сдержал я крик, - облегчение? Вот же… срань

Последние слова я фактически прошипел. Боль становилась уже невыносимой. Судороги тоже усиливались. Такими темпами я не смогу удержать себя в руках. Очень хотелось ударить по чему-то.

И тут наступило… облегчение? Или боль притупилась? Не понимаю! Рука стала двигаться медленнее, другая стала справляться с ее удерживанием. В один момент я обрел некий контроль над ситуацией. Но как?

Бросив взгляд на руку, что было достаточно тяжело в стеснённых условиях, я увидел нечто странное. Цвета как будто померкли. И рука все замедлялась и замедлялась. Причем я ее не чувствовал. Словно она не моя, но при этом все еще часть моего тела. Опять странности.

- Еееее…..щщщ….ееее сссс…ееее…кккк….ууууу.ннннн..ддддууууу, - прозвучал очень медленный голос профессора.

Теперь хоть что-то встало на свои места. Время замедлилось для меня, как в кабинете у Нонны Альбертовны. Это позволяет мне контролировать ситуацию. Опять новая способность? Или развитие?

Постепенно время стало приходить в норму. Боль отступала, судороги прекратились. Я потихоньку стал чувствовать руку. Вот движение вверх, вниз, влево и вправо. Осталось лишь онемение.

- Все хорошо? - раздался из динамиков голос Баранова, - Опишите, что случилось.

- Уже все хорошо, - сказал я спокойным голосом, - только небольшое онемение осталось.

- Онемение? – удивился профессор, - такое бывает. Что-то еще?

- Нет. Сейчас нет.

- А тогда?

- Тогда было нехорошо.

- Опишите.

- Как только вы ввели в меня это, у меня рука горела огнем. Причём все это пошло вверх по руке.

- Распространялось быстро?

- Достаточно быстро, хотя, мне не с чем сравнить. Если описывать, то за несколько секунд распространилось до середины плеча.

- Что было дальше, - и один сплошной научный интерес, так и сквозит.

- Потом я полностью потерял контроль над рукой. После чего, ее сковала судорога. Не найдя лучшего варианта, я решил второй рукой остановить другую.

- Это было видно, но у вас по началу не получалось. Как вы смогли совладать в данной ситуации?

- Не могу сказать вам точно, лишь описать ощущения. В один момент у меня притупилась боль, замедлилось время. Благодаря этому я смог обуздать судорогу. А потом и вовсе все прошло.

- Мы вовремя ввели нейтрализатор, - подтвердил мои внутренние догадки профессор, - видимо, этот тип контраста вам не подходит. Печально.

- Печально? – не понял я смысл последней фразы.- Я, возможно, чуть не потерял руку или, может быть, и еще чего похуже.

- Печально не в этом смысле, - осадил меня Баранов, - это был самый лучший препарат, насколько нам известно, гипоаллергенный. Но вы, как оказалось, особенный. Аллергия – спонтанно возникает, чаще всего, когда ее не ждешь.

- Мне не легче от этого факта, - все еще не сбавлял я оборот своего негодования, - по факту, мне очень повезло. По ощущениям, я мог дать анафилактический шок. Надеюсь, я правильно обрисовал возможную ситуацию развития событий?

- Верно, - не стал спорить профессор, - но давайте это останется только в теории и в прошлом. Сейчас все хорошо, мы продолжим. В конце концов, других вариантов у вас нет.

Профессор сделал акцент на «вас». Он прав. Я здесь никто. Почти никто. Лабораторная крыса, без права голоса. Я важен лишь как материал. Благо, точно нерасходный. Остается только надеяться, что я выживу и останусь в здравии.

Тем временем, снова загудел аппарат, исследование продолжалось.

- Профессор, - решил я задать вопрос, - я так понимаю, что исследование пошло немного не по плану. Что же мы будем делать.

- Не беспокойтесь, - успокаивал меня Баранов, - видов контраста очень много, мы просто подберем новый. Сейчас приготовьтесь, мы введем новый через несколько секунд.

Легко сказать. Как теперь можно быть уверенным, что ничего не случится. Конечно, можно верить, что все у ученых под контролем, все-таки, приступ купирован, но… Думать поздно. По ощущениям мне вводят уже новую порцию чего-то там.

***

Вставая с аппарата КТ, я облегченно вздохнул. В этот раз все обошлось. На новый контраст не было никакой реакции. Это очень хорошо для меня. По крайней мере, я смог чуть-чуть успокоится.

- Теперь, - обратилась ко мне Елизавета Васильевна, - прошу вас к аппарату МРТ. Это сюда

Фактически я передвинулся на пять-десять метров левее. Предо мной оказался точно такой же прибор. И в чем же отличие? Я не настолько обширно знаю все эти научные тонкости.

- Ложитесь, - ассистентка профессора заканчивала последние приготовления к исследованию, - сейчас от вас требуется тоже самое, что и на предыдущем месте.

- Лежать и ничего не делать достаточно скучно, - отметил я свои ощущения. На прошлом аппарате я пролежал достаточно долго.

- Ничем с этим не смогу помочь. Все зависит от профессора.

- Я вас понял, спасибо за заботу, - «если так можно назвать». Но это уже мысленно.

Елизавета Васильевна ушла. Кушетка двинулась в «бублик». Я немного напрягся. Надеюсь, ничего похожего на прошлое исследование не произойдет.

- Игорь Сергеевич, вы сможете пояснить, чем отличается эти два исследования? – мне, действительно, стало интересно, - По мне эти аппараты ничем не отличаются.

- Не соглашусь с вами, - раздался голос профессора, - на вид, они одинаковые, но разные по направлению использования. Например, МРТ поможет нам чуть более детально осмотреть процессы. Приготовьтесь, сейчас будет контраст.

- Тогда вопрос в другом, - я решил продолжить разговор, - почему нельзя было сразу на МРТ все осмотреть? Цццсссс…

Я так попытался сдержать вскрик. Опять по руке пошел огнь, но в этот раз намного меньше. Терпеть можно.

- Профессор, - мой голос изменился, - опять рука горит.

- Сейчас исправим, - обеспокоенно ответил Баранов, - странно, реакция проявилась не сразу.

- Сейчас не до этого, - отрезал я, - сделайте уже что-нибудь. Терпеть сил у меня маловато.

- Да-да, конечно, антидот уже введен. Пара секунд.

Эти парочка секунд мне показались минутами. Почти вечности. Но, все постепенно улеглось. Рука не горела, слушалась. Что же они в меня вливают? Вот на этот вопрос я, явно, не получу ответа. А очень хочется. И очень в сон тянет. Побочный эффект?

- Профессор, - решил я рассказать свое состояние, - в руке все хорошо, но наваливается какая-то сонливость. Это нормально?

- В некоторых случаях – да, - обычным тоном ответил Баранов, - один из эффектов – небольшая сонливость. Пройдет через некоторое время.

- Игорь Сергеевич, - обратился я к профессору, решив получить, наконец ответ на высказанный ранее вопрос, - вы не ответили на мой вопрос.

- Это какой? – настолько удивился профессор, что мне показалось как я услышал звук шестеренок в его голове. Но, вспомнив, он мне ответил, - Почему мы проводим исследования на разных приборах? Ответ прост – другая точка зрения. Поверхностное исследования, порой может показать другое, чем более детальное.

- А смысл?

- Комплексное исследование позволяет открыть новую суть вещей и процессов. Однако, и времени уходит намного больше. Но, как известно, быстро только кролики родятся. Ваш случай имеет значение для науки.

- А можно подробнее, - перебил я монолог профессора, в надежде выдернуть информацию, - чем я так полезен для науки?

- Это достаточно секретная информация, - отвечал мне Баранов, - и я не могу ее разглашать, даже вам. Уровень секретности высокий настолько, что даже этот разговор не должен у нас с вами быть. Но…

- Но? – выдержал я паузы, сделанной профессором.

- Но, я могу вам сказать, что вы выжили там, где любой другой умер. Подчеркиваю, любой другой.

- Стало быть, - решил я пошевелить все-еще ватными от сонливости мозгами – вы пытаетесь найти причину моей сверх живучести.

- Я вам этого не говорил…

- Я сам догадался, - осадил я панику профессору, - смог сложить у себя один плюс один. Нонна Альбертовна может подтвердить мои способность к оценке разных ситуаций.

- Но…

- Никаких «но» нет, слишком много переменных у меня на руках. Я САМ смог провести их анализ. В итоге смог прийти к неким СВОИМ выводам. А ВЫ не стали их критиковать из-за секретности. Так?

- Все верно, - в голосе профессора послышались, - вы обратились ко мне со СВОИМИ умозаключениями, а я не дал никакой оценки.

- Все так и было, - облегченно выдохнул я, - вы не оценили мои умозаключения, эффектно уйдя от ответа.

На грани. Это было на грани. Но хоть что-то да вытянул. Значит, я очень живучий. И этот феномен так интересует. Опять мне повезло, что профессор проговорился.

Однако, паника Баранова заставляет задумываться, насколько опасно рассказывать информацию про меня. Даже такую, в которой я участвую косвенно. Надо будет уточнить у Лукаша про степень секретности относительно меня, при случае.

А эксперимент с исследованием продолжался. Сонливость ушла. Но монотонный гул все продолжался. Я решил больше не тревожить, итак, изрядно испуганного профессора, и попытался войти в медитацию.