Роберт Вардеман Очищение

Теодрик Фаренгельд остановился в нерешительности, наклонил голову и напряжённо прислушался. Его преследовали. Рёв реки, беснующейся у него за спиной, почти заглушал тихий звук царапающих камень когтей на ногах охотника, почти. Он вгляделся в предгорья Краесветных гор, пытаясь уловить движение, блеск солнечного луча на стали, хоть что-нибудь, что угодно. Теодрик глубоко вдохнул бритвенно-острый холодный воздух, и только это предупредило его о противнике. Быстрым движением он выхватил меч, повернулся и уставился в щурящиеся, налитые кровью глаза скавена. Первым свирепым ударом Теодрик отсёк руку, державшую кинжал. Из обрубка тут же липким красным фонтаном хлынула кровь, пятная землю под ним. Обезумев от ярости, он ударил снова и отсёк вторую руку, вцепившуюся в наточенный обоюдоострый меч.

Скавен, с которым он столкнулся, зарычал, оскалил обломанные жёлтые резцы и замахнулся на него обеими кровоточащими культями. На этот раз Теодрик расставил ноги пошире, покрепче ухватил обеими руками рукоять меча и направил затупленное, покрытое зазубринами лезвие прямо в тощее горло крысолюда. Почувствовав, как лезвие ткнулось в позвоночник, Теодрик сделал шаг назад, высвобождая меч, лишь частично обезглавив своего смертельного врага.

Потребовался ещё один удар, чтобы окончательно отделить голову от тела. Тощая крысиная тушка дёрнулась и взбрыкнула лапами в смертельной агонии.

На мгновение, всё, что мог делать Теодрик, — это судорожно вдыхать морозный воздух и смотреть на труп. А затем боль вонзилась ему в мозг и его глаза полыхнули дьявольской яростью. Он хлопнул по правому глазу и попытался выковырять его, чтобы избавиться от мучительной боли.

+ Нет, нет. Ты должен разбросать приманку. +

Голос в его голове вибрировал и угрожал выбить те немногие крупицы здравого смысла, что он ещё сохранил. У него не было иного выбора, кроме как подчиниться. Яростно моргнув, он открыл оба глаза и огляделся. Картинка в его правом глазу была слегка размыта из-за демонической личинки, что вгрызлась в него.

Теперь он не мог сопротивляться приходящим приказам.

+ Ты не подведёшь меня. Я позволил тебе прикончить это ничтожество лишь потому, что ты пока ещё не выполнил того, что мне от тебя нужно. +

— Я ненавижу тебя! — закричал Теодрик, вытаскивая нож и направляя его в собственное сердце, целясь в прорехи кольчуги. Лучше умереть трусом от собственного клинка, чем предать свой город, свою возлюбленную жену Зигни и их двух дочерей — Кару, которой ещё не исполнилось и пяти, Гретхен, которой оставались какие-то жалкие несколько недель до трёхлетия. Если он сделает, что приказала личинка, то они умрут вместе с его городом и его честью. Теодрик нёс тяжкое бремя, ведь он был капитаном стражи, ему было поручено защищать Хохвальд от врагов, и он не предаст его.

Его рука дрожала, пока он приближал клинок к своей груди, но каждая мысль, которую он думал, каждый шаг, который он сделал, были внимательно изучены проклятой личинкой, что проникла в его глаз. Оттивелл, колдун Хохвальда, одним ранним утром восемь дней назад, закричал, что ведьмин свет жгёт его разум. Что-то новое и страшное начало опутывать город. И ясно стало, что, сколько бы патрулей зелёных юнцов не было отправлено, чтобы встретиться с этой опасностью за городскими стенами — этого будет мало. И посему во главе отряда из четырёх своих самых надёжных солдат-ветеранов, Теодрик покинул город и нашёл колдуна, занимавшегося некими тайными деяниями. Он сразу понял, что именно это и было источником страданий Оттивелла. Кожа чародея кишела насекомыми, и Теодрик ощутил, как к горлу подкатила тошнота.

Когда сидевший на корточках в центре песчаной косы человек поднял глаза, Теодрик познал страх. В глазах, что впились в него, было больше ненависти, чем он думал, что могло быть во всём мире.

Он не помнил, отдавал ли приказ атаковать, но его люди ринулись в атаку, прямо в заклинание этого колдуна Нургла, Владыки Чумы. Крик сорвался с губ Норберта, бежавшего справа от Теодрика, когда чернильная завеса изверглась из колдуна и окутала человека, прорезая глубокие, кровоточащие язвы в его теле. Мгновение спустя, прядь сей ужасной сети коснулась его красивого лица, тут же начавшего мертветь. Плоть распадалась на вязкие серые куски мяса, пока не остались лишь белые кости черепа. У Бурника, что был слева, дела обстояли не намного лучше. Скользкая змея вырвалась из земли рядом со злобным колдующим чародеем. Её пасть раскрылась невероятно широко, и Бурник был проглочен целиком. Теодрик не слышал его предсмертного крика, но глубоко внутри своей души он ощутил его. В течение нескольких секунд из клыкастой пасти змея вытекала лишь вязкая коричневая мокрота, видом напоминавшая сточные воды. Но Теодрик уже злобно полоснул клинком по шее твари, срубив змеиную голову.

По щиколотку в грязи, в которую превратилась обезглавленная змея, Теодрик беспомощно наблюдал, как Арьенн и Вильем умерли от следующего заклинания колдуна. Их животы вздулись, а затем разорвались. Только благодаря броне их тела не развалились сразу. Но это лишь на какие-то секунды отсрочило момент, когда их кишки вывалились наружу в отвратительной волне из крови и внутренностей.

Пусть это была лишь сталь против колдовства, но Теодрик обрушился на человека, ныне ослабленного после столь ужасных заклинаний, что он вызвал к жизни для своей защиты. Проклятый колдун умело отбился сперва кинжалом, а затем заклятьем. Четверо, пришедшие с Теодриком, были мертвы — и Теодрик завидовал им.

Прежде чем миньон Нургла наконец погиб, уступив безжалостному клинку Теодрика, он успел наложить на него последнее заклинание, швырнув колдовского червя в рот воина. Теодрик пытался выплюнуть его, вырезать и выжечь раскалённой головнёй. Но всё было тщетно. Он медленно проел себе путь через нёбо Теодрика и поселился в его правом глазу. Какие демонические приказания или рискованные миссии он нёс, было менее важно для Теодрика, чем те мучения, которые личинка причиняла как его телу, так и душе, когда капитан пытался ослушаться её приказов. Она видела, что видел он, и знала всё, что он собирался сделать. Она читала его мысли и постоянно пыталась подчинить его действия. Если уговоры не помогали, то в игру вступала боль, разрушающая душу боль.

Теодрик не смог убить себя. Вместо этого он отбросил кинжал и открыл запечатанный кувшин, как ему и было приказано. После чего начал раскидывать порченое мясо вдоль стены на северо-восточном углу Хохвальда, где не было патрулей стражи. Река Воющая неслась мимо северной стены города, оставляя лишь небольшой участок земли между неприступной стеной и обманчиво медленно текущей водой.

Ни один человек не мог атаковать с этой стороны, но скавен не был человеком. Если бы они выбрали это место, то могли бы забраться на восточную стену в достаточном количестве, чтобы расправиться с городскими часовыми. Перед тем, как Оттивеллом было наложено уничтожающее насекомых заклятье, годы были потрачены на распространение различных болезней, которые прореживали ряды стражи, которые, в свою очередь, оттягивали силы на стены, глядящие на равнины на юге и сельскохозяйственные угодья на западе, на те места, откуда были наиболее вероятны нападения противников-людей. Северные воды и восточные предгорья лишь изредка обращали на себя пристальное внимание. В этом и заключался план личинки: выманить скавенов из их подземного логова и приманить к самой беззащитной части города.

Демонический червь узнал об этом слабом участке обороны Хохвальда от Теодрика, прочитав его мысли, когда заставил свою жертву подумать о том, как бы он мог победить своих людей. Он закрыл правый глаз и пристально посмотрел на отброшенный кинжал, но знал — что никогда не сможет убить себя. Червь узнавал о его намерении в тот же миг, кок оно приходило ему в голову, и каждый раз не давал ему этого сделать.

Как только он разбросал сгнившие потроха, то услышал верещание скавенских разведчиков, пришедшее с холмов недалеко на востоке. Он предавал свой город, свою семью и свой род. Атака крысолюдей будет успешной, потому что Теодрик не мог делать ничего, кроме как подчиняться демонической личинке-посланнику Нургла, что поселилась в его глазу.

С рыком отвращения он отшвырнул остатки гнилого мяса в бассейн, вырубленный в берегу около стены. Его меч выскользнул из ножен, когда он увидел пару скавенов, что уже напали на пахучий след, ведущий в сердце города, защищать который он клялся собственной честью.

+ Нет-нет, пусти их…. +

Волевым усилием, Теодрик проигнорировал команду. Охватившая его ярость берсерка, лишила демоническую личинку контроля. Он был слеп на правый глаз, но это его не волновало. Ярость, подобной которой он никогда не испытывал, даже в приснопамятную битву при Мидденхайме, полностью захватила его. И, взмахнув мечом, он бросился вперёд. Где-то в голове он слышал эхо далёких слов, приказывающих ему остановиться, но ярость подавила его ощущения.

Клинок Теодрика блеснул яркой, смертоносной дугой и глубоко вонзился в тело скавенского воина. Хлынула порченая кровь, и крысолюд испустил бьющий по ушам визг. Поставив ногу на облачённое в хлипкую броню грубое тело, Теодрик рывком высвободил меч из его новообретённых кожаных ножен, и тут же крутанув его вокруг, выпотрошил другую огромную крысу.

Он успел ткнуть мечом в третьего крысолюда, который уже успел к тому времени отскочить подальше, прежде чем ярость, охватившая его, сошла на нет, и демоническая личинка вернула себе контроль. Скавенский разведчик дал дёру на восток, в горы. Теодрик же опустился на колени и выпустил запачканный нечистой кровью клинок. Он ждал смерти.

Однако её не было. Чувство триумфа охватило его, но это была не его победа.

+ Я запечатлел в разуме крысолюда, что священная реликвия, коготь их великого повелителя Скролка, в настоящее время подвергается поруганию внутри городских стен. Ничто не сможет помешать крысолюдам взобраться на городские стены! +

Теодрик тяжело зарыдал. Он потерпел неудачу. Демоническая личинка выиграла. В ближайшие дни скавенская орда неостановимой волной вырвется из гор и захлестнёт его город.


— Уходи, — взмолился Теодрик. Он видел Зигни, одетую в тонкое стёганое пальто, которое он подарил ей, когда был назначен капитаном городской стражи. Его супруга шла вверх по извилистой тропе, но он надеялся, что ей не удастся обнаружить его. Она была почти столь же хорошим охотником, как и он, да к тому же сосредоточена на том, чтобы отыскать его. Он сидел на корточках в скалистом углублении, вцепившись в меч. Он боялся того, что демонический червь в его глазу сможет найти применение и ей. Все кости Теодрика болели от противостояния мерзкому отродью все эти последние три дня. Тварь ждала чего-то, и человек боялся, что знает чего. Скавены собирались в пещере над городом, из которой открывался весь Хохвальд. С ложью, посаженной личинкой в злобный разум скавенского разведчика, вскоре весь крысиный клан обрушится на ничего не подозревающий город.

— Даже не подумаю, Тео. Иди сюда, — Зигни топнула крошечной ступнёй и упёрла руки в бока. Таким же тоном, каким она обратилась к своему мужу и капитану городской стражи, она могла приказывать их маленьким дочерям. — Все в городе думают, что ты мёртв. Но я знала, что это не так.

— Откуда?

— Я… Я не почувствовала этого, — ответила она. — Теперь сделай милость, выйди так, чтобы я могла тебя увидеть.

Он вышел из своего укрытия, и она резко выдохнула и невольно сделала шаг назад, когда увидела своего мужа.

— Уходи. Быстрее. Ты должна предупредить всех в городе о готовящейся атаке скавенов.

— Скавены? Это же сказки, чтобы пугать непослушных детей, — она глубоко вдохнула запах, исходящий от него, и едва не задохнулась. Прежде, он был словно точёная скульптура героя в своей униформе. Прежде. Но не сейчас. Его шлем был помят, а знаки отличия оторваны и давно выброшены прочь. Его поведение вполне соответствовало длинному грязному пальто, в которое он был одет. — Я боюсь за тебя, Тео. Пожалуйста, вернись со мной.

— На мне их запах, — сказал Теодрик, подняв руки. Их по-прежнему покрывала мерзкая вонючая кровь крысоподобных тварей. Червь не позволил ему смыть её с себя. Его кольчуга гремела и звякала при каждом движении, кольца тёрлись друг о друга, счищая отвратную мерзость, но его плоть была по-прежнему раздражена после контакта со скавенской кровью.

— Я… — замялась Зигни. Она пристально вгляделась в его лицо, и узрела правду. — Они реальны?

— Это именно то, что показал ведьмин взгляд Оттивела.

— Тем более возвращайся, Тео. Ты сможешь сплотить стражу. Любовь моя, с тех пор как ты пропал, в их рядах полная неразбериха.

— Хорст не лучший командир, — ответил он. Его главный помощник был политическим назначенцем, хотя иногда и показывал проблески мастерства в бою. Но как лидер он оставлял желать лучшего.

— Пойдём. Мы сможем отмыть тебя и…

— Нет.

Она смотрела на него ясными, как небо, глазами. Её рот открылся, но затем её губы плотно сжались. Зигни начала было говорить, но вдруг затряслась всем телом.

— Нет, нет, остановись, прекрати! — закричал Теодрик, молотя себя по голове в попытке остановить демонического червя. Ему угрожало безумие, но лучше это, чем позволить твари завладеть Зигни.

+ Она теперь моя, + самодовольно хихикнула личинка. + Она подчиняется мне. +

— Пока ты её видишь. Я подрежу себе сухожилия, и ты не сможешь заставить меня пойти за ней.

Червь не ответил. В этом не было необходимости. Теодрик знал, что не успеет нанести себе столь сильные повреждения, до того, как создание Нургла остановит его.

— С кем ты разговариваешь? — Зигни была бледна, а её голос — слаб, но она, казалось, ничего не помнила о случившемся с ней приступе.

— Беги, Зигни. Вернись в город и предупреди их о готовящейся с восточного направления атаке скавенов. Даже Хорст сможет подготовить оборону при наличии достаточного времени.

— Я… Что я должна сказать им? — замешательство исказило её лицо, пока она пыталась вспомнить слова Теодрика.

— Скавены. Крысолюди собираются атаковать.

— Что?

+ Она не сможет предупредить их. Я приказал ей забыть. +

Червь резко расхохотался. Звук резонировал в голове Теодрика, пока боль не стала настолько сильной, что он хотел кричать.

— Где Черный Ветер?

— Наш ворон? Он где-то выше, — Зигни засунула пальцы в рот и пронзительно свистнула. В высоте появилась чёрная точка, которая ринулась вниз, с пугающей скоростью увеличиваясь в размерах. В последний момент ворон распрямил крылья, притормаживая, и легко опустился на подбитое плечо её тёплого пальто.

— Скавены собираются атаковать, — быстро проговорил Теодрик. — Предупреди стражу от моего имени.

+ Это не поможет, + хмыкнула личинка. + Ворон, конечно, довольно умная птица, а его язык позволяет имитировать человеческую речь, но он, всё равно не сможет предупредить город. +

— Будь ты проклят, будь ты проклят, — воскликнул Теодрик, падая на колени. Он посмотрел на жену и на птицу, которая махала крыльями, удерживая равновесие на её плече. Он надеялся, что червь не узнает о способности ворона к речи, но червь знал всё, что знал он. Как Теодрик мог перехитрить самого себя?

+ Действительно, как? + довольно хихикнула тварь. + Ты послужишь Нурглу. Твой город и всё в нём умрёт. Скавены обглодают косточки твоей семьи. +

— Уходи, возвращайся в Хохвальд, — сказал Теодрик. Он хотел крикнуть: «беги, забирай дочерей и беги из города, пока скавены не атаковали его», но его устами завладела демоническая тварь, а эти слова не входили в её планы. И всё же, где-то на обочине его сознания скользнула мысль: червь не мог проникнуть в Хохвальд самостоятельно.

Оттивелл! Весь город был под защитой заклинания мага. После нашествия саранчи, которая угрожала пожрать всё их зерно, Оттивелл наложил заклятье, которое изгнало всех насекомых. Заклинание должно быть всё ещё действует, иначе личика уже давно бы была в городе, войдя в него вместе с Теодриком, и завершила бы всё, что было ей поручено Отцом Чумы, что бы это ни было.

— Прощай, Тео, — сказала Зигни. Она взяла Чёрного Ветра со своего плеча, посадив его на руку, словно кречета перед тем, как спустить его на голубей.

Он попытался попросить её передать привет Оттивеллу. С его ведьминым зрением колдун мог бы почувствовать отвратную вонь магии Нургла, исходящую от неё, и отреагировать должным образом. Но ни слова не сорвалось с его губ под воздействием демонического присутствия в его глазу. Теодрик смотрел ей вслед, зная, что на неё было наложено магическое заклятье не говорить о предупреждении, и не было никакого смысла искать Оттивелла. Хохвальд погибнет, и его семья погибнет вместе с ним. Чёловек плакал, не скрывая слёз, чем доставил личинке изрядное удовольствие.


* * *


Их количество не поддавалось исчислению. Скавены носились по пещере в предгорьях над Хохвальдом, скрытые тенью, вызванной солнцем, светившим под углом внутрь, но выдающие себя зловонием. Теодрик стоял, слегка пригнувшись, и думал, а не была бы смерть от корявой скавенской лапы наилучшим выходом. Немного опустить меч в en garde, пропустить высокий удар и позволить клинку окончить его жизнь. Это избавит его от чувства вины за приманивание скавенов к городу, за открытие им наилучшего способа прорыва обороны и — его сердце забилось так сильно, что едва не вырвалось из груди — за неизбежную смерть его семьи.

+ Я не позволю им причинить тебе вред, + проговорила личинка. + Они простодушны и легко контролируемы. +

— Тогда ты больше не нуждаешься во мне. Дай мне умереть.

+ Я хочу, чтобы ты страдал. +

Теодрик знал, что есть ещё одна причина, кроме этой, по которой червяк оставлял его в живых. Неважно, сколько магической энергии наполнило личинку после убийства колдуна, она всё равно не могла перемещаться с той же скоростью, что и человек. Теодорик мог пройти тридцать миль в день, если в этом была необходимость. Червь же, пусть даже червь демонический, мог произвиваться лишь тридцать футов. Единственным утешением для него было то, что демонический червяк был вынужден призвать скавенскую армию, ибо заклинание Оттивелла не пускало в Хохвальд ни червей, ни личинок, и не важно, были ли они обычными тварями или созданиями Нургла.

+ Заканчивай думать об этом, + резко приказала личинка. + Ты всё равно никогда не сможешь даже попытаться войти в Хохвальд. +

— Заклинание убьёт тебя, не так ли?

+ Ты тоже сдохнешь. +

Теодрик ничего не ответил. Он желал оказаться у ворот своего города, чтобы броситься вперёд, чтобы позволить заклинанию чародея вытащить личинку из его головы. Так ли было важно, даже если он умрёт при этом? Мог ли он не пытаться убить себя, чтобы не страдать от стыда за то, что совершил по приказу демонической твари?

+ Ты будешь жить, чтобы узреть, как скавены сдирают плоть с ещё живых тел твоих дочерей, + продолжила веселиться личинка.

Рука Теодрика дрожала, когда он схватился за рукоять меча. Он вгляделся в тускло освещённую пещеру, задумавшись, а могла ли даже отлично вооружённая и полностью готовая армия отразить их нападение. Крысолюдей было так много, что это казалось маловероятным.

+ Их нужно подтолкнуть, + встряла в его раздумья личинка. + Они собрались, но не рискуют идти вперёд. +

Теодрик споткнулся, когда, повинуясь приказу личинки, развернулся и пошёл прочь от раззявленной пасти пещеры. Подъём по крутому склону не прошёл для него бесследно. Он не ел нормально с того дня, как червь вторгся к нему в глаз — тварь не позволяла этого. Теодрик тащился вперёд — невольный соучастник любой новой схемы, что взбредала в голову червяку. Отойдя от пещеры, тварь направила его к тому месту, где он прикончил колдуна Нургла. В Теодрике вновь затеплилась надежда. Там, среди вещей покойника, могло найтись что-то полезное.

+ Ты всё равно ничего не смыслишь в магии, + холодно заметил червь. + Ты должен будешь найти яму с искривляющим камнем. +

— Я не смогу справиться с этим. Это прикончит меня. Даже малейшее прикосновение лишит меня рассудка!

+ Как же всё-таки в вас сильна воля к жизни, + заметил червяк. + Ты же всё равно хочешь умереть, не так ли? Так почему ты боишься прикоснуться к искривляющему камню? +

Теодрик не нашёлся с ответом. Всю жизнь он боялся вещей, связанных с волшебством. Хотя Оттивелл и защищал Хохвальд, а иногда использовал свои силы и для того, чтобы даровать надежду на исцеление людям города, Теодрик всё равно желал иметь столь мало общего с Тёмными Силами, как это только было возможно. Если человеку суждено умереть, то пусть это будет в бою, с мечом в руке. Арбалетный болт или стрела в сердце были всяко лучше, чем заживо сгнить под воздействием какого-нибудь мерзкого заклинания. Теодрик понятия не имел, что с ним произойдёт после прикосновения к искривляющему камню, но это однозначно будет нечто ужасное.

— Что ты собираешься делать с искривляющим камнем? — это вряд ли можно было назвать справедливым, что личинка могла читать его мысли, а он понятия не имел, о чём думает демоническая тварь. От этой мысли он резко рассмеялся. Ничто не было справедливым после того, как он прикончил миньона Нургла.

Скавенам необходим стимул, чтобы атаковать Хохвальд, ответила личинка. Это даст его им.

— Может ли это убить их?

Теодрику показалось, что он уловил отголосок плана личинки. Скавены были жестоким бойцами, но им не хватало управления. Искривляющий камень, закинутый в их толпу, заставил бы скавенов сфокусироваться на атаке на Хохвальд так, как этого бы не смогли сделать несколько фунтов гнилого мяса или пара фраз, запечатлённых колдовством в их разуме.

+ Они пойдут на всё, вступят в любую битву, чтобы вернуть свой артефакт. +

— Несуществующий коготь их героя, — сказал Теодрик. — Почему ты хочешь уничтожить Хохвальд? Из-за заклинания Оттивелла? Всё, что тебе нужно, это избегать города, — даже пока он говорил, Теодрик знал, что личинка была вызвана к жизни уже после того, как её создатель подошёл к стенам города. Неважно, какая была необходимость в уничтожении Хохвальда ранее — она умерла вместе с колдуном Нургла. Теперь в этой игре ставки стали куда более высокими.

+ Я такая же пешка, как и ты, + в неожиданном приступе откровения ответила личинка. + Теперь копай. Копай! +

Теодрик дёрнулся вперёд, споткнулся и упал на колени. Он увидел, что нечто было скрыто под грудой камней. После того, как он откинул мелочь, остались три гигантских каменюки, которые он едва мог обхватить, не то что сдвинуть. Червь заставлял его работать, и так и эдак пытаясь приноровиться и скинуть камни. В конце концов, он нашёл длинную ветку и, используя её как рычаг, смог сдвинуть один из камней. Наконец, откатив камень прочь, Теодрик отбросил ветку и поднял руку, чтобы прикрыть глаза.

+ Посмотри в лицо преисподней, + торжественно промолвил червь.

Мощь, излучаемая осколком искривляющего камня размером с череп, была видна невооружённым взглядом. Теодрик крепко зажмурил левый глаз, но в правый, в котором поселилась нурглова тварь, ударило отблескивающее зелёное свечение, которое обволакивало искривляющий камень и приглушало его тёмную силу.

+ Заверни камень в ткань, + приказала личинка.

С тяжёлым сердцем Теодрик сделал, как ему было приказано. Червь лишь два раза использовал свою власть над ним, послав разряд острой боли в пах, чтобы гарантировать его послушание. Замотав тяжёлый кусок искривляющего камня в плащ мёртвого колдуна, Теодрик закинул получившийся куль за плечо и двинулся в обратный путь к пещере, где собирались скавены.

Мир безостановочно крутился вокруг него, пока он шёл. Теодрик сглотнул и попытался удержать равновесие.

+ Не подведи меня, + предупредил червь. + Искривляющий камень воздействует на твои чувства. Продолжай идти. Доберись до скавенской армии и брось этот кусок посреди них! +

Теодрик знал, что за этим последует. Крысоюди обезумеют. Кусающаяся, рычащая волна выльется из пещеры и хлынет вниз по склонам к Хохвальду. В отсутствии надлежащей охраны на восточной стене, они смогут взобраться на неё и проникнуть в город. И тогда стены, что столь долго и успешно защищали город, превратят его в тюрьму. Скавены вырежут людей, как бы упорно и умело те не защищались.

+ Пошевеливайся! Ожидание делает меня весьма нетерпеливым. +

— Почему? — спросил Теодрик. — Что же такое есть в Хохвальде, что так сильно влечёт тебя?

Он дёрнул плечом, подбросив куль с камнем так, что он ударился ему по голове. И как только он прикоснулся к черепу Теодрика — личинка отреагировала. Теодрик ощутил возбуждение большее, чем половое, большее, чем физическое, большее, чем духовное. В этот момент червь позволил просочиться небольшой мысли, которую удалось перехватить Теодрику.

У него перехватило дыхание. В городе, в коконах из шёлковой нити лежали многочисленные личинки. Заклятье Оттивелла не воздействовало на них, потому что они всё ещё были в состоянии покоя. В случае если заклинание Оттивелла будет снято, и проточерви будут оплодотворены, то они выберутся из своих коконов и расползутся по всему городу. Когда все черви найдут себе человека-носителя, то они покинут город и расползутся по всему Скверноземелью и дальше на юг, в Тилею, и на север, в Империю. Теодрик споткнулся и едва устоял на ногах, пока червь упивался силой искривляющего камня.

Чтобы скрыть мимолётную мысль, которую он разделил со своим пленителем, Теодрик взмахнул над головой плащом с завёрнутым в него искривляющим камнем. Словно метатель молота, он раскрутился всем телом и швырнул куль с его тяжёлым грузом в воздух. На краткий миг сверкание камня затмило солнце. Или это червь в его глазах так реагировал на искривляющий камень? Ослеплённый, он вскрикнул и попятился назад, когда камень врезался в землю и взорвался в сияющем облаке пыли. Каждая частица пылала, словно новое солнце, и невероятно искривлялась, прежде чем исчезнуть, чтобы в тот же миг замениться новым фрагментом.

+Прочь, прочь, атакуйте человеческий город! +

Ослепший, ощущающий, как его пихают со всех сторон скавены, лавиной хлынувшие из пасти пещеры на Хохвальд, Теодрик скорчился на земле. Он не понял, что пришёл именно к тому месту, куда и требовалось личинке, его чувство времени было искажено и неверно. Теодрик вцепился в рукоять меча, хоть по-прежнему был слеп. Он думал выхватить его и, не задумываясь ни о чём, просто дико крутануть вокруг, но масса крысоюдей сместилась слишком быстро. Сначала они бросились из пещеры к его городу, но теперь хлынули назад. Теодрик открыл глаза, но остался слеп.

+ В город! + демоническая личинка пыталась сплотить скавенов и направить их движение, но искривляющий камень сделал намного больше, чем просто подхлестнул их бешеную активность. Он запутал их так же, как и Теодрика чуть раньше.

С трудом проморгавшись, он смог уловить смутные образы, и, наконец, прозрел. Червь был взбудоражен искривляющим камнем и всё ещё пытался, как контролировать свои бурные мысли, так и направлять скавенскую орду.

Прижавшись спиной к скале, Теодрик увидел, то лишь немногие скавены решились атаковать Хохвальд. Но эта заминка будет недолгой, стоит лишь личинке вновь взять свои мысли под контроль. Он закрыл пальцами глаза и побежал так быстро, как только мог. Проходя, он ударял каждого скавена мечом. Иногда он попадал, иногда нет, но с каждым шагом, что приближал его к Хохвальду, он чувствовал, как червь постепенно восстанавливает над ним контроль. Отсрочка, предоставленная искривляющим камнем, заканчивалась.

+ Стой. Не атакуй крысолюдов. Позволь им найти свой путь к твоему городу. Сегодня они попируют человеческой плотью! +

Теодрик упал на колени, рыдая от гнева и разочарования. Червь вновь властвовал над ним. Его меч с грохотом упал на землю. Кругом он слышал возбуждённый писк крыс, пока демоническая личинка призывала их вперёд. Неожиданно где-то вдалеке раздался звук и Теодрик поднял глаза, внимательно осматривая небо в поисках его источника, пока не увидел маленькое чёрное пятнышко. Он смотрел, недоумевая. Потом он понял. Червь в тот же миг осознал опасность, но было уже поздно.

Чёрный Ветер, ворон Теодрика, спикировал, подобно пернатой стреле. Теодрик вскрикнул, когда птица со всей силы ударила его и отшвырнула на спину. А затем он издал крик истинной боли, когда птица клюнула его в правый глаз. Острый кончик клюва сначала ударился ему в лоб, и кровь из раны потекла вниз, в глазницу, ослепив поселившуюся в глазу личинку. Найдя свою истинную цель, ворон вцепился для равновесия когтями в шею Теодрика. Его клюв опустился, разрезая веко, а затем Теодрик ощутил хватку на своём глазу. Раздался мокрый хлопающий звук, за которым последовала вспышка острой боли, охватившей Теодрика и заставившей задеревенеть всё его тело. Онемение быстро миновало, и он дёрнулся со слабым вскриком. Стерев кровь с единственного оставшегося глаза, он увидел, как ворон запрокинул голову, раскрыл клюв, а затем проглотил его глаз целиком, вместе с демоническим червём, что по-прежнему засел внутри.

— Чёрный Ветер, — выдохнул он. Теодрик прижал руку к своей пустой глазнице. — Спасибо.

Ворон повернул к нему голову, понимающе посмотрел на него, а затем взлетел в воздух. Несколько секунд спустя птица исчезла.

Теодрик расправил плечи, бросил последний взгляд на безоблачное небо, зная, что только что потерял товарища и верного друга. Чтобы птичья жертва не была принесена понапрасну, Теодрик должен был вернуться в Хохвальд и сплотить его защитников. Даже Хорст бы увидел угрозу, нависшую над городом, когда первая волна скавенов, излившаяся из их подземного логова, добралась бы до стен.

Обессилевший, истощённый, он двигался лишь единственно силой воли. Образы Зигни и дочерей, вставшие перед его внутренним взором, придали ему сил. Необходимость исправить ошибку, привёдшую к указанию пути скавенам (пусть она и была совершена по приказу демонического создания) подгоняла его ещё сильнее. После пути, казалось, занявшего целую вечность, он наткнулся на ревущую реку и, наконец, увидел впереди каменные стены и главные ворота своего города.

— Тревога! — выкрикнул он. — Предупредите стражу! Атака! На город готовится нападение

— Это вы, кэп? — юнец, едва ли старше шестнадцати, прищурившись смотрел на него из сторожевой башни.

— Скавены, — выдохнул он. — Там армия скавенов, наступающая мне на пятки. Мы должны отразить их. Они будут атаковать по восточной стене.

— Но у нас там никого нет, — растерянно ответил парень.

— Открой ворота, впусти меня. Это приказ, солдат.

Теодорик с некоторым удовлетворением увидел, что ещё какая-то дисциплина оставалась. Юнец бросился вниз, чтобы лично отворить ворота командиру.

— Мы думали, что вы умерли. Вас никто не видел несколько недель, кап`тан Фаренгельд.

— Труби тревогу и немедленно отправь гонца к Оттивеллу. Предупреди его, что в деле замешано вражеское заклинание.

У Теодрика едва нашлись силы, чтобы запереть тяжёлые ворота, но он всё-таки смог это сделать. Затем он опустил на место тяжёлый запирающий засов. Конечно, сперва скавены не будут атаковать здесь, но после, когда их атака на восточной стене захлебнётся, они будут пытаться найти другие дороги внутрь города. Личинка вытравила ложное сообщение в разуме достаточного количества крысолюдей, а искривляющий камень лишь подливал масла в огонь.

Колокол громко звякнул, и по всему городу разнёсся тревожный набат, собирая солдат и предупреждая жителей.

— Какая… подняла тревогу?! — Хорст вылез из своего командного пункта у ворот, а затем остановился, с открытым ртом глядя на Теодрика. — Это ты, капитан? На самом деле ты?

— Немедленно усиль охрану восточной стены. Затем удвой стражу. Там должно быть достаточно оружия и стрел для длительного боя. И немедленно вызови сюда Оттивелла, немедленно.

— Это ты! Под всей этой грязью и кровью, это действительно ты! — ликующе закричал Хорст. Он сцапал Теодрика за плечи и начал поворачивать его из стороны в сторону, словно чтобы удостовериться в том, что это действительно был он. — Ни у кого более нет такой ауры командира…

— Выполняй! — Теодрик сумел вырваться из его объятий на изгибающейся спиральной лестнице, ведущей на стены. Он был рад увидеть, как Хорст встаёт по стойке смирно, даже больше, чем слышать его безостановочную болтовню.

— Сей секунд, капитан! — крикнул Хорст. Он повернулся и заорал во всю глотку. — Сотня к восточной стене! — оглянулся на командира и мгновенно изменил приказ. — Двести! Две сотни к восточным укреплениям!

Теодрик похлопал Хорста по плечу, скорее чтобы самому не упасть, чем поддержать своего заместителя.

— Иди, — выдохнул Теодрик. — Возьми на себя командование, пока я добираюсь. Это будет битва за наши жизни! — он увидел, как Хорст побледнел, а затем кивнул. — Будь мужественным, — добавил Теодрик. Этот простой приказ укрепил решимость Хорста и офицер со всех ног умчался прочь, чтобы расставить стражников на стене и укрепить их ряды, если это было необходимо. Теодрик надеялся, что этого хватит. Он знал, с какой опасностью они столкнутся. Хорст — нет.

С опухшими ногами и налившимися свинцом руками, Теодрик поднялся на вершину стены. Подняв руку, он положил её на пустую глазницу, из которой всё ещё сочилась кровь. Его пространственное зрение исчезло. На расстоянии всё выглядело одинаково далеко. Впрочем, это было не важно. Он вцепился в рукоять меча и направился на восточную стену.

Он видел, как страх волной распространяется по рядам воинов, которые уже откликнулись на приказы Хорста. Теодрик знал, что было тому причиной.

— Лучники, огонь! — взревел он. — Ни один крысолюд не должен добраться до верха. Убивайте их стрелами, кромсайте их мечами! Если они подберутся ещё ближе, убивайте их ножами! Ни один не должен войти в мой город!

Вид их капитана укрепил их решимость и придал точность их выстрелам. К тому времени, как Теодрик добрался до стены, у её подножия валялись груды дохлых скавенов, ставшие ступенями для новых сотен. Десятки и сотни крысолюдов уже нашли свою смерть, но это не остановило их.

Теодрик отрубил рыло первого крысиного воина, показавшегося из-за зубца стены. Он завизжал от боли и ярости и свалился на своих сородичей, ползших следом. Стрелы свистели мимо ушей Теодрика, и его мир заполнился бесконечным потоком мелькающих мечей и подыхающих скавенов. Он старался не думать о том, сколь много его людей погибает сейчас под мечами скавенской орды.

Когда он чувствовал, что больше уже не может сражаться, то продержался ещё минуту, а затем ещё несколько секунд. Затем он закричал, воодушевляя своих солдат, хрипло, пока больше не мог слышать свой собственный голос. Вонь пролитой крови и страха постепенно исчезала, пока Теодрик погружался в бессознательное состояние.


Он грезил. Это наверняка были грёзы, потому что они были столь сладостны.

— Любимый, — сказала Зигни и поцеловала его.

— Любимая, — ответил он. Мёртвые руки воскресли, чтобы обнять её. Потом он понял, что это был не сон. Его глаз был открыт и сфокусировался на прекрасном лице жены, склонившейся над ним. — Ты жива?

— Конечно, и ты тоже.

— Кара и Гретхен?

— Они невредимы. Все невредимы благодаря тебе. Скавены были разбиты.

— Отброшены, не побеждены, — мрачно ответил он, после чего встал, используя Зигни, как костыль. Он пошёл по стене, шлёпая по щиколотку в крови. Его люди приветствовали его, и он по мере сил выражал им признательность.

— Давай я отведу тебя к лекарю, — проговорила Зигни, уводя его с места боя.

Теодрик был восхищён тем, что крысы были отброшены, но какой ценой! Сто, если не больше, его солдат так же нашли свою смерть в этой схватке. У него перехватило дыхание. Юнец, что впустил его в город и поднял тревогу по его приказу, был мёртв и частично обгрызен.

— Ты герой Хохвальда, — раздался глубокий звучный голос.

Теодрик повернул голову и попытался сфокусировать взгляд. Теперь, оставшись лишь с одним глазом, это требовало от него определённой сноровки. Ему удалось разглядеть мешанину цветов мантии Оттивелла: пурпура и зеленого, перемежаемых пятнами красного и жёлтого.

— Оттивелл, — сказал он, его голова склонилась перед уродливым колдуном. — Я должен поблагодарить тебя за очищающее заклинание. Оно не пустило в город червя Нургла, — у него перехватило дыхание, когда он неожиданно вспомнил. — Здесь где-то кладка яиц. Я должен…

— Сие было найдено и сожжено, — заверил его колдун.

Теодрик посмотрел на колдуна и улыбка, впервые за последние дни, появилась на его лице.

— Наш мастер даёт нам надежду.

— Силы порчи были разбиты, — сказал Оттивелл. — Того, что было, больше не будет. Владыка Перемен одержал победу!

Радостный крик последовал за его словами, и с высоты раздалось громкое карканье. Теодрик скосил голову набок и увидел, как над ними кружится Чёрный Ветер. Он протянул руку. Ворон спиралью нырнул вниз, но затем внезапно свернул в сторону. Защитное заклинание Оттивелла, отгонявшее всех насекомых, по-прежнему действовало и на червя Нургла, покоившегося в кишечнике птицы. Теодрик оплакивал потерю ворона, даже когда радовался спасению всех остальных.

— Я хотел бы увидеть наших детей, — проговорил он.

Зигни помогла ему спуститься по каменным ступеням, ведущим в город, чествовавший его доблесть.

Загрузка...