Выздоровление

Глава 2

Боль в висках, мир вертится перед глазами, желудок… взбивает коктейль. Лея вернулась.

Кто-то надрывается. Хан, конечно.

Гудит голова.

Тихо!

Хан продолжал кричать, и кто-то рявкал в ответ. Лея открыла глаза и обнаружила, что смотрит прямо на солнце. На которое из них, она не знала, но оно было слепяще-синим и двигалось от одного глаза к другому.

Тихие голоса… мужской голос… сказал, что она приходит в сознание. Где это — «сознание»?

Ее окружают силуэты. Сбоку стоит мужчина, к его лбу приклеплен голубой диск лампы. Женщина за лотком с медицинскими инструментами. Хан и еще кто-то в мешковатом комбинезоне продолжали спорить у окна. Другой мужчина забрался в шкаф в углу палаты и, повернувшись боком, рылся в предмете, в котором Лея узнала свою дорожную сумку.

— У хрр… — даже самой Лее слова показались слабыми и бессвязными. — Аштанафите…

— Все хорошо, Лея, — сказал человек с лампой. — Я доктор Нимби. Скоро вам станет лучше.

— Надеюшь, — Лея попыталась показать пальцем, но рука была тяжелой, как дюрастальная балка. — Аштанафите фора.

Лампа убралась, и вместо нее появилось сероглазое лицо с фамильярной улыбкой.

— Так лучше?

Лея увидела, что на нем халат доктора, на лацкане которого вышито: ДЖАСПЕР НИМБИ. Ассистентка, полная женщина, которая по возрасту годилась доктору в матери, была одета в поношенный костюм медсестры. Человек, рывшийся в ее сумке, носил на комбинезоне нашивки агента Коррелианской Службы Безопасности, так же как и офицер, с которым спорил Хан.

… отпустили его? — недоверчиво переспросил Хан. — Он же убийца!

— Все, кто здесь умер, были убиты вами, Соло, — отвечал офицер. — Его удостоверение личности признано настоящим. Если нужно будет еще раз допросить Гада Слаггинса, мы знаем, где его искать.

— И я знаю, — заявил Хан. — В ближайшей конторе Бригады Мира.

— На Кореллии политическая принадлежность больше не является преступлением, Соло.

В углу агент, сидевший в шкафу, достал из Леиной сумки деку, быстро огляделся и сунул ее в карман комбинезона. Лея опять попыталась показать на него пальцем. На этот раз ее усилие закончилось металлическим звоном — рука, охваченная фиксатором и подсоединенная к путанице трубок сразу от нескольких капельниц, ударилась о поручень кровати. Лея довольствовалась тем, что подняла голову и посмотрела в сторону вора.

— Оштановите! — на этот раз она произнесла это почти отчетливо. — Вор!

Хан тут же перестал спорить с офицером КорБеза и подошел к ней. Запавшие щеки, синяки под глазами — он выглядел совершенно изможденным.

— Ты очнулась, — сказал Хан; возможно, он преувеличивал. — Как себя чувствуешь?

— Ужасно, — отвечала Лея. Все болело, и было такое ощущение, будто вокруг ее ног обмотан раскаленный энерговвод. — Вон тот агент — вор.

Она обвиняюще вытянула палец, но офицер встал перед кроватью, и получилось, что она показывает на него. Хан и остальные переглянулись. У них был озабоченный вид.

— Фармацевтическая иллюзия, — сказал доктор Нимби. — Ее восприятие прояснится в течение часа.

— Это не галлюцинации, — Лея продолжала тыкать пальцем в направлении невидимого шкафа. — Не этот, другой. Потрошит…

Офицер бысро обернулся, и все увидели, что шкф закрыт, а подчиненный стоит возле него с невинным видом.

Хан сжал плечо жены.

— Забудь, Лея. У нас есть проблемы поважней того, что кто-то копался в твоем белье.

— Ей сейчас незачем это знать, Хан, — сказал доктор. Он повернулся к Лее с успокаивающей улыбкой: — Как ваши ноги? Не лучше?

Лея проигнорировала вопрос и спросила: — Что за проблемы?

Хан смутился. Он поглядел на доктора Нимби и сказал: — Ничего, я справлюсь. Не волнуйся.

— Когда ты говоришь мне не волноваться, я начинаю волноваться, — сказала Лея. Хан всегда был одним из тех, кто прокладывал свой жизненный курс, руководствуясь больше инстинктом, чем картой — то была одна из черт, которые ей нравились в нем больше всего — но после смерти Чубакки инстинкты вели его в весьма опасные места. Хотя, возможно, эти территории лишь казались опасными, потому что лежали все дальше и дальше от Леи.

— Что стряслось?

Хан все еще имел обеспокоенный вид, но по крайней мере ему хватило ума проигнорировать предостерегающий кивок доктора Нимби.

— Ну, — начал он. — Ты помнишь, где мы?

Лея посмотрела на эмблему на комбинезоне агента КорБеза: — Разве я могу забыть?

И тут до нее дошло. Кореллианцы называли их истинными именами. В ее палате находилось двое агентов КорБеза, а доктор Нимби — который симпатизировал джедаям и был достаточно опытен, чтобы не дать этой информации выйти наружу — он называл Лею ее настоящим именем. Их убежище было раскрыто.

За кроватью запищал какой-то прибор. Доктор Нимби провел сканнером над сердцем Леи: — Лея, вам нужно успокоиться. Стресс лишь сокращает шансы на то, что ваше тело одолеет инфекцию.

Аппаратура продолжала пищать, и медсестра достала из своего лотка шприц: — Приготовить..?

— Не нужно, — Лея потянулась с помощью Силы и оттолкнула шприц — грубо, но достаточно убедительно.

— Ясно?

Пораженная медсестра уронила шприц в лоток, буркнула что-то о нахальных джедайских ведьмах, задрала голову и шагнула к двери… где ее встретил нарастающий гомон возбужденных голосов. МД-дроид грозился позвать охрану и заявлял, что голожурналистам вход в изолятор воспрещен, но никто не обращал на него внимания. Вдруг за дверью что-то вспыхнуло — коридор осветился огнями голокамер, и встревоженная медсестра быстро отступила обратно в палату.

— Великолепно, — пробормотал Хан. — Трэкен.

Бородатый мужчина, который — за исключением седых волос — был больше похож на Хана, чем сам Хан, ворвался в палату, оставив в коридоре стайку помощников и голожурналистов.

Мужчина, Ханов кузен Трэкен Сал-Соло, быстро огляделся, увидел, что он стоит между Леей и дверью, и шагнул вперед, чтобы голокамеры увидели ее лицо. Лея пригнулась и попыталась спрятаться за доктором Нимби; тот, поняв ее желание, молча встал перед кроватью.

Сал-Соло наградил доктора сердитым взглядом, посмотрел на Хана с Леей и кивнул офицеру КорБеза: — Это они. Хорошая работа, капитан.

— Спасибо, генерал-губернатор.

— Генерал-губернатор? — повторил Хан, силясь не улыбаться; это ему не удалось, по крайней мере на взгляд Леи. — Ты высоко поднялся в галактике, кузен.

— Пять Братьев ценят тех, кто их защищает, — ответил Сал-Соло.

— Да… кажется, рикот всегда падает на ноги, — сказала Лея.

Менее десяти лет назад Сал-Соло взял ее семью в заложники во время неудавшейся попытки сделать Кореллианский сектор независимым государством.

В более позднее время он по небрежности уничтожил весь боевой флот Хэйпа, использовав древний артефакт под названием Балансирная Станция, чтобы атаковать враждебную армаду йуужань-вонгов. Если учесть, что хэйпанцев в войну втянула Лея, она была, вероятно, единственным человеком в галактике, кто презирал Ханова кузена больше, чем сам Хан. И ей было до лампочки, что СалСоло за его дурацкие поступки провозгласили героем и в конце концов избрали генерал-губернатором всего Кореллианского сектора.

— И что дальше? — Лея продолжала пристально смотреть на Сал-Соло. Хан скорчил рожу и провел пальцем по горлу, но Лея проигнорировала его жест.

— Проиграешь войну и сделаешься государственным руководителем Новой Республики?

Сал-Соло повернулся к голокамере за дверью.

— Я предан одной лишь Кореллианской системе, — чопорно и самоуверенно произнес он. — А вам бы лучше придержать ваш язычок-светомечик, принцесса Лея. Оскорбляя меня, вы оскорбляете мой пост.

— Вот как? — Лея приподнялась на локте, чтобы ее лицо попало в голокамеры. — В таком случае следует полагать, что оскорбление — это сам занимающий пост.

Сал-Соло недоверчиво посмотрел на нее, затем бросился к двери и просунул голову в коридор: — Очистить помещение! Вы что, не видите — здесь изолятор!

Голокамеры на миг осветили его лицо, прежде чем он взмахом ладони активировал панель и дверь закрылась. Сал-Соло стоял перед стеной до тех пор, пок коридор не опустел, затем снова повернулся к Лее. Глаза его были темными, как черные дыры.

— Умереть не терпиться? — спросил он.

— Ты сам захотел разыграть это перед камерами, — сказала Лея. — Не сваливай на нас вину, если не можешь справиться. Не легче ли было не поднимать шума и не обращать на нас внимания?

— Ничто бы меня так не устроило — — разве что отослать вас с бригадой йуужань-вонгских агентов, — ответил Сал-Соло. — К сожалению, у меня не было выбора. Я не знал, что кто-то из вас здесь, пока не увидел в новостях, что Хан Соло только что убил троих граждан Кореллии.

— Мне очень жаль, — сказал Хан без тени сожаления.

Сал-Соло мрачно взглянул на него и вновь повернулся к Лее: — Не будет никаких исков, при условии, что вы тоже не станете подавать в суд.

— Исков? — воскликнул Хан. Даже Лея не могла сказать, был ли он рассержен или удивлен, они так долго были в разлуке — и оба через столько прошли — что ей казалось, будто она теперь его совсем не знает.

— Об убийстве банды бригадников?

— Они не состояли в бригаде Мира, — сказал Сал-Соло. — Разведка КорБеза утверждает, что они были местными.

— Это не значит, что они не были бригадниками, — возразил Хан.

— Они не были бригадниками, — повторил Сал-Соло. — Рокси Барл — независимый агент. Ей не нравились порядки, царящие в Бригаде Мира и в прочих организациях, связанных с йуужань-вонгами. По крайней мере, так сообщает разведка.

— На кого же она тогда работала? — спросил Хан.

Трэкен пожал плечами.

— Хороший вопрос. По счастью, один из тех, которые через час не будут меня заботить.

Хан нахмурился: — Не будут?

— Потому что к тому времени вы улетите, — пояснил Трэкен.

— Улетим? — Хан покачал головой. — Мы никуда не улетим, пока Лея не сможет ходить.

Лея помрачнела. Их лица показывали в новостях по всей системе, а Хан еще говорит, что они остануться здесь, пока она не сможет ходить. Что за горючку он хлестал, пока ее не было?

— Хан, — мягко сказала Лея. — Мы уже об этом говорили. Ты знаешь, что я могу… Я буду…

Хан резко обернулся к ней: — Пока ты не сможешь ходить, Лея.

Лея отпрянула, и Хан навис над кроватью, глядя в ее глаза, не мигая, не дыша, не шевелясь, как будто он пытался одной лишь силой воли изменить то, что произошло на Дуро — а может, даже раньше.

— Хан, мы не можем, — сказала наконец Лея. — Прямо сейчас к медцентру сползаются наемники и бригадники со всей системы. И даже если бы Трэкен хотел нас защитить, он не сможет этого сделать. Это даст йуужань-вонгам слишком хороший повод сходить посмотреть, работает ли еще Балансир.

— И поэтому он отпрваляет нас восвояси? — фыркнул Хан. — Прямо навстречу йуужань-вонгскому патрулю — вот куда он нас посылает.

— Нет, Хан, — возразила Лея. — Ему нельзя не учитывать, что мы можем сломаться под пытками и сказать им, что Балансир не работает.

Хан подумал над ее словами и повернулся к кузену.

— Если вам от этого легче, я всегда могу вас убить, — дружески предложил Сал-Соло. — Мне, знаете, легче.

— А как, по-твоему, это понравиться Энакину? — ответила Лея. Их сын Энакин был единственным, кто мог полностью активировать Балансирную Станцию, и его отсутствие являлось одной из причин, почему древнее супероружие теперь не работало. — Ему и так до тебя нет дела, Трэкен. Я сомневаюсь, что он много чем поможет, если ты организуешь смерть его родителей.

Глаза Сал-Соло сузились, но он лишь кивнул: — Значит, как договорились. Вы улетаете в течение часа.

— Хан, — заботливо сказал доктор Нимби. — Она перенесет путешествие, если вы по пути будете делать остановки в бактолечебницах…

Он на миг заколебался и продолжил: — С Леей все будет хорошо. Я больше беспокоюсь о вашей… э… подруге.

Хан удивленно взглянул на него: — Подруге?

— В резервуаре три, — сказал доктор Нимби. — Я не думаю, что ее следует оставить здесь, раз уж сюда идут все эти наемнмки с бригадниками.

— О… правда. Наша подруга.

Хан поглядел на Лею, и в его глазах мелькнуло что-то плутовато-озорное, что-то веселое и заговорщицкое, чего Лея не видела с тех пор, как умер Чубакка. Он повернулся к Сал-Соло и вздохнул: — Послушай, я не хочу быть тебе в тягость, но мы не можем улететь без Джайны.

— Джайна? Здесь Джайна?

Лея думала, что это она выпалила вопрос, но поняла, что это не так, когда все глаза повернулись к Сал-Соло. По крайней мере теперь она знала, почему Хан вел себя так странно. Она смутно помнила встречу в глубоком космосе с «Тенью Джейд», помнила, как поцеловала на прощанье брата и каждого из детей, сказав им: «до встречи на Корусканте». Значит, что-то случилось. Возможно, Джайна была нужна Хану, чтобы помочь ему вести «Сокола», а может, Люк и Мара влипли в неприятности, и им пришлось свернуть в сторону. Возможно, все ее дети были хдесь, на Кореллии.

Она надеялась, что это не так. Она надеялась, что Джесин и Энакин в безопасности на Корусканте… но увидеть их тоже было бы хорошо. Так хорошо…

— … Энакин? — спросил Сал-Соло. — Он отоже здесь?

— Только Джайна, — твердо сказал Хан. — Энакин и Джесин на Корусканте.

— Конечно, ты по-другому и не скажешь, — вслух подумал Сал-Соло.

Если бы ему удалось заставит Энакина реактивировать Балансир, он мог бы не бояться ни йуужань-вонгов, ни Новую Республику. Он смог бы изолировать всю Кореллианскую систему и сделать ее своей персональной империей.

— Но я могу узнать. У меня есть свои методы.

— Ага… позвони им на Корускант, — сказал Хан. — Не стесняйся, закажи звонок по Голонету за их счет… Я же знаю, вам тут на Кореллии туго приходится.

— Погоди… что там насчет резервуара три? — спросила Лея, не обращая внимания на пикировку между Ханом и Сал-Соло. — Джайна в бактокамере? Что случилось?

— Помнишь, — Хан опять странно посмотрел на нее. — Ее ранили на Дуро… это оказалось серьезнее, чем мы думали.

За кроватью снова запищал сигнализатор стресса.

— Будьте добры, отключите этот звон, — потребовала Лея. Что бы ни произошло — что бы не пытался ей сказать Хан — она не хотела, чтобы машина выдала их.

— И дайте мне репульсорное кресло. Я хочу посмотреть на мою дочь.

— Да, — Сал-Соло хмурился и изучающе смотрел на Хана, очевидно, недоумевая, почему это у Леи такой удивленный вид. — Почему бы нам всем туда не пойти?

Доктор Нимби распорядился, чтобы подогнали репульсорную каталку, затем отстегнул Леину руку от поручня, повесил трубки капельниц на крючок и помог ей сойти с кровати.

Едва Лея спустила ноги, как они начали дико болеть — боль была в сотни раз сильнее, чем при родах. Это ощущение было не похоже ни на что — сверлящее, пульсирующее, жгучее страдание, которое заставило ее пожалеть, что йуужаньвонги не закончили работу и не оттяпали их напрчь. Она заметила, что Сал-Соло уставился на нее, и посмотрела на две раздутые хаттовы колоды, торчавшие на месте, где полагалось быть ее ногам.

— Если уж пялишься, — сказала Лея, — то хотя бы не смейся.

Сал-Соло прикрыл рот, хотя он вовсе не улыбался, и отвернулся. В сопровождении корбезовцев, Сал-Соло и даже медсестры доктор Нимби повел их мимо наблюдательного поста, где дежурил дроид, в противоположный коридор. Сердце Леи тут же забилось. Дверь бактового зала была изрисована черными цветками выстрелов. Полуразрушенная стеночка отделяла зал от приемной. Они были решительные ребята, эти наемники, и Лея содрогнулась, подумав, как близко они подошли к тому, чтобы похитить ее единственную дочь.

Когда они вошли в бактовый зал, Лея обратила внимание, что в одном из немногих уцелевших кресел сидит плоскоголовый арконец. Он встретился с ней взглядом, кивнул и снова принялся изучать свои ноги. Лея вслед за Ханом, медсестрой и остальными направила свое кресло в бактовый зал.

Они остановились перед резервуаром три, внутри которого плавала израненная женщина лет тридцати. Она была на несколько сантиметров выше Леи и довольно мускулистая, и, хотя в ее лице было что-то смутно знакомое, она не напоминала ни Хана, ни Лею. Главным образом потому, что ее голову окружало облако шелковистых волос; как и Лея, Джайна оставила свои волосы в дезинфекционной камере на Дуро.

Лея вытянула шею, высматривая в других резервуарах кого-то более похожего на ее дочь. Но больше не было никого, кроме селонианки с ампутированным хвостом.

— Это Джайна? — спросил Сал-Соло, очевидно, так же охваченный сомнениями, как и сама Лея. — Как на твою дочь, она что-то слишком уж взрослая, Хан.

— Она пилот Разбойного Эскадрона, — сказал Хан. — Ты представить себе не можешь, как сражения в космосе старят девчонок.

И тут Лея наконец поняла: по какой-то причине, которой она пока не знает, Хан и доктор Нимби пытаются забрать эту женщину с Кореллии. Джайны здесь не было и в помине, и никого из остальных детей тоже. По идее, Лея должна была бы испытать облегчение, но вместо этого она вдруг почувствовала себя опустошенной и ужасно одинокой.

— … так ведь, Лея? — спросил Хан.

— Да, конечно, — ответила Лея без малейшего понятия, с чем она соглашается. — Это правда.

Хан довольно кивнул: — Вот видишь?

— А что, сражения в космосе меняют и цвет глаз тоже? — спросила медсестра, изучая данные на дисплее, подсоединенном к резервуару таинственной женщины. — Я как будто припоминаю, что у Джайны глаза карие, как у матери. А у этой пациентки указаны зеленые глаза.

— Косметическая перекраска, — обьяснила Лея. Даже если ее сердце не лежало к этому, она знала, чего хочет от нее Хан. — Чтобы ее было труднее опознать.

Сал-Соло все еще сомневался.

— Чего ты добиваешься, кузен? Эта женщина не может быть твоей дочерью.

— Я могу подтвердить ее личность с помощью простого генетического теста, — предложил доктор Нимби. — Результаты будут известны через… э… два дня.

Сал-Соло бросил взгляд на доктора и повернулся к медсестре: — Проверьте запись приема. Кто за нее заплатил?

За прошедшее время Хан не настолько изменился, чтобы Лея не могла проникнуть за его лицо игрока в сабакк. Он ждал ответа медсестры с притворным безразличием, но глаза его были прикованы к точке за ее спиной, где на поверхности резервуара номер два отражались данные, пробегавшие по дисплею. Когда прокрутка наконец закончилась, отражение показало несколько пустых полей. Взгляд Хана тут же вернулся к медсестре.

— Ее приняли анонимно, — сказал он, как будто и так это знал. — Ни имени, ни контактной информации.

У медсестры упала челюсть, но она только кивнула головой: — Нет даже записи об обстоятельствах поступления!

Хан с самодовольной улыбкой повернулся к Сал-Соло.

— Вот и все доказательства, которые вам требовались, генерал-губернатор. — Он стукнул пальцем по резервуару, и зеленые глаза женщины распахнулись. — Она улетает с нами… или я проинформирую все медиа-станции в системе, что вы удерживаете нашу дочь против ее воли.

Сал-Соло уставился на него: — Я могу доказать, что ты лжешь.

— Точно, — сказал Хан. — Но сумеешь ли ты доказать это йуужань-вонгам?

Лицо Сал-Соло сделалось еще более свирепым, и он повернулся к доктору: — Ее можно перемещать… сейчас?

— Мы можем одолжить им временную бактокамеру, — сказал доктор Нимби. — Если они будут менять жидкость каждый раз, когда будут делать то же самое для Леи, то с этой пациенткой тоже все будет хорошо.

Сал-Соло рассматривал резервуар, без сомнения, пытаясь так же лихорадочно, как и Лея, разгадать, что же общего эта женщина имеет с семейством Соло, и для чего она понадобилась тем, кто послал Рокси Барл.

Наконец, спустя целую минуту после того, как Лея сдалась, он с кислым лицом повернулся к доктору Нимби.

— Мне кажется, я вижу определенное семейное сходство, — сказал Сал-Соло. — Но вы продадите им камеру, а не одолжите. Я не хочу, чтобы кто-нибудь потом за ней летел.