Глава 1

Я посмотрел наверх, на угол дома… точно, это он. Тот самый дом. Припарковал свою «девятку», благо что места предостаточно – это вам не Москва, это, можно сказать, окраина цивилизации. Шучу, конечно, но в каждой шутке есть доля… шутки. Неспокойно на Кавказе, так что до нормальной цивилизации ему далеко.

Чистенько на улице, на удивление. Почему-то я ждал, что в городишке на окраине страны будет мусорно и грязно. Стереотипы, наверное. Мол, самое лучшее – в Москве! Или в Питере. А остальное – мусорные города с мусорными людишками.

Волнуюсь. Почему-то волнуюсь. Вот сейчас я войду в дом, скажу, кто я такой, и мне сообщат: «Тебя тут искала одна женщина, говорит – мать! Адрес оставила». Нет, я не про мою маму – про другую женщину. Про биологическую мать.

Глупо звучит, да: «биологическая мать»! Ну а как еще называть? Я считал и считаю настоящей своей матерью… маму. А как может быть иначе? Если бы меня в школе не просветили насчет того, что я ей не родной, – до сих пор бы не знал. Жил бы поживал да добра наживал!

Кстати, насчет «добра» – пришлось еще пару месяцев ждать, пока закончу последний курс тренировок. Больше учеников набирать не стал. Сказал, что уезжаю в отпуск. Вот когда приеду, тогда… видно будет.

Варя расстроилась. Она хотела ехать со мной, но я настоял, чтобы жена осталась и присмотрела за моим названым братом – за Петькой, которого я некогда вытащил из детдома. В котором с ним обращались очень и очень плохо. Нет, не «сокамерники» – персонал. Пришлось мне пойти и поучить их уму-разуму. Теперь это лучший персонал детского дома во всей стране, а возможно – во всем мире. Я подсадил им по Твари, настроив ее на подчинение себе. Тварь управляет человеком, я управляю Тварью – гармония, однако! Если при этом задать Твари верные жизненные установки – все получится очень хорошо. И получилось.

Петька за эти два года отъелся, вымахал в рост, и в свои пятнадцать лет выглядел совсем уже взрослым парнем. Мама его усыновила, хотя и стоило это большого труда – использования связей и серьезных взяток, но закончилось все очень хорошо. Петька остался с нами. Он тренировался, ходил в школу, помогал мне в работе и навещал бывший свой детдом, где на добровольных началах стал для детей кем-то вроде учителя физкультуры. Воспитывал, так сказать, своих соратников. Обучал их почти всему, чему научился у меня. Кроме особо злостных боевых приемов, конечно.

Завершив дела, удостоверившись, что мои близкие будут жить вполне себе безбедно, я отправился в дорогу. Не с легким сердцем. Накануне Варя закатила мне сцену, со слезами, причитаниями и успокоилась только к ночи, проведенной нами бурно и яростно. И сладко. Так что уснули мы только под утро, и выезжать мне пришлось не на рассвете, как я планировал, а гораздо, гораздо позже – к обеду, если быть точным. Пока поспал, пока позавтракал – Варя без завтрака отпускать категорически отказалась.

Тут же ошивался и Петька, который официально жил в бывшей моей комнате, в маминой квартире. Петька сидел хмурый и на меня не смотрел. Он тоже просился со мной, тем более что занятия в школе окончились – каникулы, так почему бы не прогуляться с названым братом и не поиграть в сыщиков?

Честно сказать, была у меня мысль взять его с собой, но потом я от нее отказался. Мало ли что мне предстоит, а подвергать Петьку опасности будет в корне неверно. Парень и так хватанул горя, только-только начал жить по-человечески. Втягивать его в неприятности – это надо быть последним негодяем.

Нет, так-то мне совсем не помешал бы в машине спутник, с которым можно поговорить обо всем на свете, – Петька был живым, умненьким парнишкой, он много читал и много знал. Настолько много, что я иногда даже удивлялся: взрослые люди знали меньше, чем он! Впрочем, дело ведь не в том, сколько тебе лет. Дело в том, хочешь ли ты знать. А Петька хотел. И знал.

Когда машина уже катилась по загородной трассе, я вдруг остро ощутил отсутствие близких, с которыми не расставался все последние годы даже на неделю. И у меня испортилось настроение. Даже странно, каким домоседом я стал! А ведь раньше, в юности, спокойно уезжал на соревнования по боксу, на сборы – и ничего! Уехал – приехал, «Пока, мам!», «Привет, мам!».

Как-то об этом раньше и не задумывался. Глупый был, наверное. Теперь – взрослый и мудрый.

Я ехал до самой ночи, а потом еще несколько часов, до тех пор пока на дороге не остались самые упертые дальнобои… да безумцы вроде меня, которые вечно несутся вперед, будто надеясь догнать упущенное время. Я бы мог ехать беспрерывно сутки, двое, трое – в конце концов, я же Альфа. Могу не спать неделю напролет, могу сбрасывать усталость, не замечать ее. Но вот только зачем? Часа три-четыре сна мне вполне достаточно для того, чтобы восстановиться, и не будет лишнего расхода энергии.

Вообще-то ее надо беречь. Мой организм тратит энергию быстрее, чем обычный человек, так что мне нужно питаться чаще и обильней (долой диеты!). Скорость, сила из ничего не возьмутся. На них нужно тратить энергию. А потому – каждые три часа (примерно) я останавливался у придорожных кафешек, как следует ел, до отказа набивая желудок, и ехал дальше, пришпоривая свою красную «лошадку».

Вообще-то я мог бы очень долго прожить и впроголодь (со слов Белокопытова), но при этом в конце концов выглядел бы как мумия фараона, стал бы таким же молчаливым, сухим и бестолковым. Но в отличие от мумии, оставался бы живым. Если бы нашелся знающий человек, который поместил бы мой хладный «труп» в ванну, наполненную чем-то вроде бульона, то я бы в конце концов ожил, получив питание и воду прямо через кожу.

Вот такое я странное и даже страшное существо. Убить которое можно только одним способом – раздробив мне голову и разбросав мозги по сторонам. Или отрубив голову и раздробив ее на кусочки – что, впрочем, почти одно и то же. Не знаю, верить в этом вопросе Белокопытову или нет, но даже моя отрубленная голова будет жить бесконечно долго! И может отрастить себе новое тело! Смешно, конечно: откуда голова возьмет питание? Как ее кормить? Для построения тела нужны «стройматериалы», так где их взять?

Если, опять же, верить Белокопытову, стройматериалы при желании можно получить напрямую, не используя «посредников» в виде растений и животных. Ведь те же растения получают элементы непосредственно из почвы! Растения поедаются животными, ну и, само собой, людьми. Люди поедают животных, которые поедают растения, которые добывают питание из земли. Так вот – если исключить всю цепочку и дать возможность существу получать питание напрямую из земли, то… Нет, я не собираюсь жрать грязь вместо котлеты и картошки пюре. Пусть землю жрет Белокопытов, если он уверен, что ему это не повредит. Честно сказать, я тоже уверен, что мне это не повредит, однако отказываюсь жрать чернозем, как поганый дождевой червяк! Поверю Учителю на слово.

Меня не берут болезни, меня не берут раны – даже неинтересно! Хе-хе… шучу, конечно. Приятно чувствовать себя Вечным! И опять – не надо про струльдбругов! Я вечно молодой! И у меня вечно молодая мама, вечно молодая жена! А когда родится ребенок – он тоже будет вечно молодым! И внуки! И так мы постепенно заполоним всю Землю! Род Карповых – целый народ бессмертных! Мы можем путешествовать к звездам, можем улучшать жизнь людей, проникнув во все сферы управления. Ведь мы умные! За нами будет весь опыт поколений!

Главное, чтобы о нас знало как можно меньше сторонних людей. Увы, наша неуязвимость и долгожительство может очень кому-то не понравиться. Или наоборот – понравится, и нас попробуют разобрать на кусочки, чтобы найти причину нашего долголетия и здоровья. А когда выяснится, что сделать это могу только я или подобные мне, нас будут искать, на нас будут охотиться, чтобы заставить сделать вечными избранных и сделать так, чтобы никто, кроме избранных, не стал вечным.

Не зря Белокопытов время от времени исчезает – меняет документы, меняет жизнь. Вот только почему он никогда не активирует своих жен и детей – этого понять я так и не смог. Философствует, рассуждает о том, что не вправе делать их такими, как он сам, что не все выдерживают испытание подселенными к ним Тварями, и все такое прочее.

Я читал все это в его тетрадях. Вот только не понял – почему он не может сделать так, чтобы подсаженные им сущности пошли по «правильной дорожке»? Я-то могу это делать! Нет, ну я понимаю: если просто так взять и подсадить Тварь, то человек запросто может скурвиться, если в нем есть гнильца. Если в душе его есть зло, то с помощью Твари это зло разовьется в настоящее Зло! Это ясно как божий день!

Твари по большому счету все равно чем питаться – положительными эмоциями или отрицательными, только сдается мне, что отрицательные эмоции питательнее для энергетических вампиров. Вкуснее. Сытнее. И потому Твари, если их не взнуздать, превратят человека в монстра, негодяя и убийцу, в настоящего маньяка. Что совсем не редко бывает.

Так что я какой-то особый. КТО я?! Вот теперь и узнаю – кто. Наверное, узнаю.

Ночь проспал без приключений. Остановился возле автозаправки, на свету, рядом с десятком мирно спящих фур. Откинул спинку пассажирского сиденья, снял подголовник, застелил спальным мешком, улегся и блаженно вытянул ноги. Хорошо быть суперменом, но комфорт ведь никто не отменял! Вообще-то хотелось бы лечь в настоящую кровать, где-нибудь в придорожном мотеле. Но оформляться, заморачиваться ради трех-четырех часов?

Или я совсем уж из нищебродов (что так и есть по большому счету), или ленив без меры (что тоже частично правда), но только мне проще улечься вот так, в своей машинке, и блаженно вытянуть ноги. Даром что они упираются в панель и приходится совать их под нее. Ну что теперь сделаешь – такой вымахал, отрастил ножищи!

Тронулся в путь, когда солнце уже поднялось над горизонтом. Вокруг – поля, поля, поля… Кубань! Житница, или как там ее? Жарко. Очень жарко! Калмыкию прошел ночью – душно, да, но все-таки сильной жары не было. А вот теперь… солнце просто-таки вбивает сияющие гвозди в крышу машины!

Приеду – куплю иномарку! В конце концов, я что, нищий? Не могу себе позволить купить машину с кондиционером?!

Замучила эта жара! Горячий воздух не остужает, а ветер за окном приносит пыль, тут же осаждающуюся на потной коже. Отвратительное ощущение!

На место прибыл уже глубокой ночью. Опять же – из-за того, что приходилось часто останавливаться на перекус. М-да. Трудно жить на свете пионеру Пете… сидит в нем Тварь, которая хочет, чтобы ее носитель жрал, жрал и жрал. А если этих Тварей три? А если больше? Я улей какой-то, а не человек! Монстр!

Пришлось пристроиться на окраине, возле какого-то забора промбазы и улечься спать. Ну не ночью же искать гостиницу в незнакомом городе?

Искомое нашлось утром, когда я немножко злой и мечтающий о горячем душе и фаянсовых удобствах проехался по центру городка. Обычная провинциальная гостиница, но с претенциозным названием «Гранд-отель». Небось раньше называлась «Кубань» либо «Дом колхозника». А теперь вон оно что! Гранд!

И цена, кстати, я бы не сказал, чтобы особенно маленькая. Не по заслугам цена, точно!

Впрочем, то, что мне нужно, здесь все-таки имелось. Горячий душ и даже ванна, вполне приличная двуспальная кровать (как бы намекающая и зовущая), даже импортный телевизор «Голдстар», под которым не было гнезда тараканов. Не было и следа от клопов, и даже унитаз сиял белизной снега на вершинах Кавказских гор. Вот такое сочетание провинциальности, цены и чистоты. Вполне меня устраивавшее – на сто десять процентов.

Я с наслаждением помылся, приняв душ, – ванну решил оставить на вечер, когда набегаюсь по городу. Переоделся, сняв с себя запыленное, пропотевшее барахло, и, уже чистый, благостный, отправился завтракать в кафе, замеченное мной по соседству с «Гранд-отелем». Кормили здесь очень хорошо, и я бы не сказал, что дорого. Взял дагестанские пельмени с бараниной (они называются курзе), чашку борща, горячего чаю и с наслаждением все съел, выпил, решив взять себе на заметку это заведение и нагрянуть в него вечером, когда освобожусь. Давно таких вкусных пельменей не ел! Люблю баранину – сам не знаю почему. Вот мама терпеть ее не может, говорит – воняет! А мне нравится. А сало терпеть не могу, жареное и вареное. Соленое вполне по вкусу.

Занятый гастрономическими мыслями, открыл дверцу моей «девятки», притулившейся возле входа в гостиницу, и едва не ахнул – из салона давануло такой жуткой жарой, будто это была не машина, а настоящая духовка! Поскорее открыл все окна, подождал, чтобы вышел горячий воздух, и уселся за руль, обжигаясь о него, как о горячий пирог, шипя и торжественно обещая себе купить приличную машину.

На ходу немного обдуло ветерком, и дальше поездка стала вполне терпимой. Путь мой лежал по адресу, где некогда жила фельдшерица, которая отвозила меня, младенца, в больницу. Я не знаю – жива она сейчас или нет, живет там или переехала, но другого адреса у меня все равно не имеется. Так что вначале – туда. А потом уже – и в больницу, поговорить с врачами, и в милицию – тут у мамы какой-то знакомый майор, она с ним познакомилась, когда была в командировке. Тогда он был обычным летехой. Впрочем, и сейчас не особо приподнялся, почти за двадцать лет службы – и только майор! Хотя что я знаю о местных реалиях? Может, здесь подпол или целый полковник стоят огромное состояние! А то, что все здесь продается и покупается (а особенно должности), – это не секрет. Кавказ, однако. Тут свои законы и свои правила.

Как проехать до нужного места, я узнал в кафе. У официантки. Девушка восточной внешности с густым кавказским акцентом вполне себе умело рассказала, как проехать до названного ей адреса, и даже не перепутала право и лево, как это делают многие женщины (факт!). Я всегда опасался и опасаюсь брать в провожатые женщин, по причине их абсолютной географической импотенции, но это было редкое исключение. Пришлось оставить приличные чаевые – просто от неожиданности и нечаянной радости. На что официантка едва не обиделась, настолько была удивлена. Ей-ей, на окраинах страны еще встречаются приличные люди, которые не хотят жить на халяву. Ну… по крайней мере я на то надеюсь.

Когда припарковал «девятку» возле дома на окраине города, сразу обратил внимание на добротность строения. Хороший домик. Покруче, чем у Белокопытова. Впрочем, Белокопытов строил так, чтобы дом не бросался в глаза, здесь же, на Кавказе, принято жить так, чтобы все видели – ты умеешь зарабатывать деньги и умеешь жить. А значит, ты чего-то добился, значит, ты уважаемый человек. Понты раньше их родились, как говорится. Я не раз и не два встречал в своей жизни кавказцев, и с некоторыми дружил, потому могу сказать с полной ответственностью: бахвалиться, то есть «понтоваться», это их стиль жизни. И делают они это не ради того, чтобы осмысленно чего-то добиться. Просто они такие. И не важно, кто они. Дагестанцы, армяне, чеченцы или русские, прожившие в этих краях всю свою жизнь. Они – вот такие.

Высокий забор, ворота, украшенные узором из металла (у всех такие! Даже при самых убогих домиках!), двор, накрытый навесом, два этажа – кстати, вокруг одноэтажные домишки. Зажиточные люди в двухэтажке, точно. Фельдшерица из «Скорой помощи»? Как это она заработала такие деньги, работая простым фельдшером «Скорой помощи»? Удивительно. И подозрительно. Почему подозрительно? Сам не знаю. Все, что отличается от среднего уровня, вызывает у меня подозрение.

Позвонил в звонок, приделанный рядом с воротами. Долго никто не откликался, и я некоторое время наслаждался запахом цветов и солнечными лучами, которые ласкали мою макушку. Наконец через пять минут ожидания калитка в воротах приоткрылась, из нее выглянула молодая девушка, лет восемнадцати на вид. А может, и помоложе – кавказские женщины всегда выглядят старше своих лет, национальная черта. Рано созревают, рано старятся.

– Вам кого? – девушка была мила и улыбчива, что тут же и доказала, обнажив все тридцать два великолепных белых зуба. Ну… может, и не тридцать два я сумел увидеть, но то, что увидел, выглядело великолепно. С зубами у девицы явно все было в порядке. Здоровая, ухоженная девушка из обеспеченной семьи. По всему видно.

Я уже привычно мгновенно просканировал девушку на содержание в ней Твари, ничего такого не обнаружил и тут же пояснил причину моего визита:

– Здравствуйте. Мне нужна Асият Балоева. Это ваша мама? Я могу с ней поговорить?

– Мама. Вы пройдите, я сейчас ее позову. Пройдите во двор. Только недалеко, тут у нас собачка, как бы не укусила. Я сейчас!

Девушка исчезла за калиткой, а я осторожно, помня предупреждение о любительнице кусать гостей – собачке, – просочился во двор. Так-то я собачек не боюсь и, скорее всего, успею принять меры и разбить башку агрессивной псине, угрожающей моей жизни, но начинать общение с того, что ты прибьешь собаку хозяев, будет как-то не очень этично. Ну, мне так кажется.

Собачка?! Цербер! Я люблю больших собак, большие машины, большой бутерброд. Но эта собака была не просто большой – это монстр! Кавказская овчарка весом килограммов в сто! Какие там питбули?! Какие там американские бойцовые собаки?! Эта может жрать их, как таблетки! И не дай бог порвется цепь, на которой она сидит, – справлюсь, да, но потом придется восстанавливаться после глубоких разрывов и отрывов. Не хочется, однако!

Собака смотрела на меня молча, почти молча: кроме клекота в могучей бочкообразой груди – никаких звуков. Только хриплое, полное сдерживаемой ярости и ненависти клекочущее рычание.

Попробуйте, супостаты, пройти мимо этого чудовища! Не удивлюсь, если узнаю, что его спускают на ночь… С такой охраной и автомата не надо!

Не знаю, что меня дернуло, но я вдруг сделал несколько шагов вперед, подойдя почти к самой границе пространства, по которому передвигалась овчарка, и вперился взглядом в ее глаза. В маленькие бесцветные глазки, в них билось адово пламя. В глаза убийцы на четырех ногах.

И собака сдалась. Рычание затихло, псина вдруг села на задние лапы и тихо, едва слышно заскулила. Огромная «гончая Ада» сидела передо мной, как щенок, ожидающий ласки!

Я – Альфа. А значит – все, кто не Альфа, имеют шанс попасть под воздействие моей личности. С людьми это сложнее – все-таки они более высокоорганизованные существа, притом индивидуалисты. Собаки – стайные животные. И если приходит вожак стаи, альфа-самец, они или кидаются в драку, или подчиняются. Этот кобель – подчинился.

Я подошел ближе, совсем вплотную, и погладил огромную лобастую башку. Пахло горячей псиной, из собачьей пасти несло какой-то тухлятиной (только что покушала собачка, точно!), а серый лохматый хвост шевельнулся и сделал несколько движений туда-сюда, явно поощряя ласку Вожака.

– Ай! – раздался вскрик. Я поднял голову и увидел женщину лет пятидесяти, которая схватилась руками за щеки в немой сцене удивления. – Отойди от него, скорее! Порвет! Он злой!

– Да не порву я никого, – я ухмыльнулся своей шутке, – добрый я! Совсем не злой!

– Я про собаку говорю! – не приняла или не поняла шутку женщина. – На днях соседский пес зашел, так он его разорвал! Все боятся! Я сама иногда боюсь – мимо проходишь, когда он кость грызет, так как зарычит – у меня аж ноги трясутся! Если бы не муж, я бы его давно в горы отдала, в отару! Пусть там бегает! Волков дерет! Зачем дома такой огромный?! Так ты к кому пришел? Дочка говорит, меня искал.

Я еще раз погладил голову пса и, шагнув к женщине, представился:

– Анатолий меня зовут. Карпов. Поговорить с вами хочу. Вы же работали фельдшером в семидесятые годы, так? На машине «Скорой помощи»?

Женщина явно насторожилась, брови ее сошлись вместе, и она внимательно осмотрела меня сверху донизу:

– Работала. И что?

– Вы возили в больницу ребенка, грудного ребенка, что нашли на обочине после аварии. Ну, тогда, когда сгорела машина! Бензовоз, «КрАЗ», ее раздавил, а потом и загорелся. Вы выезжали на место. Вспомнили?

– Зачем тебе это? Ты кто вообще такой? – женщина внезапно рассердилась, и мне было совершенно непонятно почему. – Уходи! Ничего тебе не скажу! Вон отсюда! Сейчас мужа позову, он тебе покажет! И сына! Он в милиции работает! Уходи отсюда!

Я не был ошеломлен напором, хотя и не ожидал чего-то подобного. Мама популярно мне рассказала, что было во время ее визита к фельдшеру. Ее встретили примерно так же, притом что мать тогда служила в милиции, ходила в форме, а люди Кавказа вообще-то уважают власть.

– Подождите! Я не желаю вам ничего плохого! Я тот самый мальчик, которого вы отвезли в больницу! Просто расскажите мне, что видели, и все! Больше ничего не требуется!

Женщина замолчала, пристально посмотрела мне в глаза, пожала плечами:

– Да что я видела-то? Ну да, мальчик лежал на обочине. Да, мы отвезли его в больницу. Здоровый, ухоженный мальчик. Никаких примет не было. Все! Больше ничего! Уходи, пожалуйста, нам нельзя говорить ни с кем, кто придет…

Женщина осеклась и махнула на меня рукой:

– Уходи!

– Да хотя бы скажите, кто еще может что-то пояснить! – взмолился я. – Ну хоть кто-то! Кто в милиции работал в то время, кто был на месте!

– Не знаю ничего! Никого не знаю! – Женщина поджала губы и снова махнула на меня рукой: – Уходи! Ну что мне, сына позвать? Чтобы он тебя выгнал?!

– Позовите, – пожал плечами я. – Вдруг он подскажет, кто может еще что-то рассказать, кто работал в милиции в то время.

Женщина молча смотрела на меня. Я не отводил взгляда. Видно было, что она на что-то решается. Потом женщина помотала головой и тихо бросила:

– Через три дома от нас, там, где зеленая водяная колонка, живет Ахмед Сатоев. Вот к нему зайди. Только он тоже ничего не скажет. Почему? У него спросишь.

Женщина повернулась и пошла в дом, а я несолоно хлебавши поплелся на выход со двора. Впрочем, разве несолоно? Вполне себе приличный результат – цепочка-то потянулась! И правда, а почему я расспрашиваю только медработника? Милиция-то раньше приехала! Может, сотрудники милиции что-то видели? Или знают?

Дом Сатоева был, конечно, пониже и пожиже, чем тот дом, в котором я только что был, но вполне крепок, ухожен и построен по всем кавказским канонам – как и предыдущий. Те же ворота с узором, почему-то сразу наводящие на мысль о кладбищенских воротах, тот же накрытый навесом двор, пышные виноградные лозы, бетонированный пол под навесом. Только кавказской овчарки нет. То ли не любит хозяин собак, то ли не завел после смерти предыдущей – проволока, по которой та бегала, и цепь с будкой имеются. Здоровая такая будка, не под болонку, точно.

Хозяину дома лет под шестьдесят. Если он работал в то время в милиции, тогда, наверное, в звании не меньше капитана – что и выяснилось буквально после первых же минут разговора.

– Пойдем! Чай пить будем! – Хозяин дома, крепкий, жилистый мужик, повел меня за собой. Через пять минут я уже сидел за столиком в саду, в тени виноградных плетей, а замотанная в платок молодая женщина (то ли жена, то ли дочь, то ли невестка) разливала по кружкам чай и гремела на кухне чашками и плошками. Буквально через пять минут она выставила на стол сковороду, в которой оранжевыми островками среди белого моря торчали яичные желтки. Я знал, что это жареная на сметане яичница, на Кавказе любят такое блюдо. Я не был голоден – всего час назад поел в кафе, – но, чтобы не обидеть хозяина, согласился съесть пару кусочков. А потом мы пили чай. Хозяин предлагал выпить водки, он явно был любитель этого дела, но я отказался, сославшись, что приехал за рулем и никогда не сажусь за руль пьяным. Что хозяин воспринял очень одобрительно.

Кстати, всегда удивлялся хитрости человеческой. Вот угощавший меня хозяин: он считает, что пить вино Коран запрещает, а водку пить – не запрещает! Ведь водка-то не вино! Про водку в Коране ничего не сказано! Ну чем не хитрость? Даже Аллаха обмануть хотят, чего уж говорить о людях?

– Да, правильно не пьешь. Пьяный за рулем – преступник! – одобрительно бросил хозяин дома и утвердительно покивал. – Вот, говорят, и шофер на «КрАЗе» был пьяный. Выскочил на трассу – и раздавил твоих родителей, да! Проклятый… Я тогда дежурил в ГАИ, выезжал на аварии. Звонят с ноль-два, мол, высылайте на трассу; позвонили с заправки, что чуть дальше на перекрестке – авария страшная! Я и еду! А там все уже горит! Кипит – аж подойти нельзя! Потом смотрели – от «Жигулей» почти ничего и не осталось. И как ты уцелел – только Аллаху ведомо. Пламя тебя на тронуло, до тебя не дошло. Ну вот и все. Больше и сказать ничего не могу. Я на пенсии уже давно, по выслуге лет. Как только выслужил, тут же меня и отправили.

– А к вам не приходили насчет этой аварии? Ну… кто-нибудь? Мол, не рассказывать никому?

– Приходили. Я обещал не рассказывать, да. Только сколько времени-то прошло? Двадцать лет почти! Того и государства уже нет! Развалили, подлецы! Да и плевал я на них! Что они мне сделают? Я пенсионер, а пенсию у меня никто не отнимет! Заработал!

– А что скажете насчет «Скорой помощи»? – внезапно спросил я, прервав поток обличений на тех, кто развалил государство. – Насчет врачей? Ну вот фельдшерица, соседка ваша, что о ней скажете? Она меня к вам и отправила, а сама ни слова не сказала. Прогоняла меня! Говорит – запретили ей про меня рассказывать!

– Может, и запретили. Мне-то тоже запретили! Но только мне плевать, а ей – нет. У нее сын в милиции работает. А знаешь, как у нас сложно в милицию попасть? Сколько надо денег отдать? В советское время все-таки было легче. Можно было даже просто так – взять и устроиться в милицию! Без взятки! Без подарков! Главное, чтобы армию отслужил, а оттуда уже и можно. А теперь что устроили? На работу простым постовым милиционером попробуй устройся – такую взятку спрашивают, аж глаза на лоб лезут! Сына хотел устроить, так они столько запросили – это просто совести нет! Сталина на них нет! И Берия!

Я оставил без внимания ностальгически-сталинистские высказывания и вернул беседу в нужное русло:

– Ну так что насчет фельдшерицы? Что она скрывает?

– Видно, есть что ей скрывать! – прищурился бывший гаишник, явно недолюбливающий семейку бывшей фельдшерицы. Хотя бы за то, что она нашла денег на взятку, а он, гаишник, пусть и бывший, – нет! Несправедливо, однако! – Странно с ней все… – пожевал губами мужчина. – Нищие ведь были. А потом как-то и разжились. Клад нашли? Сына устроила в милицию, дом построили. На какие деньги? Откуда?

– Может, что-то еще вспомните? Откуда ехали на «Жигулях», к примеру! Может, что-то странное в это время случалось в округе?

Хозяин дома задумался, потом брови его поднялись:

– Знаешь, а ведь было. Я потом разговаривал с одним человеком, вместе тогда мы работали в райотделе, старший участковый он был. Так вот, рассказал он, что выезжал на происшествие. Двух мужчин нашли – без сознания. В лесу. И странные они были люди – в несовременной одежде, вроде как вырядились для кино. И оружия у них была куча – да только все старинное. И такое, какого у нас на Кавказе не куют. А он разбирается в оружии – коллекционирует. Он тоже уже на пенсии, и бояться ему нечего. Поговори с ним, может, он чего тебе расскажет. Асланбек Миржоев. Я тебе адрес его дам, он на другом конце города живет. Вот с ним и поговоришь, может, что и расскажет. Еще чаю налить? Давай еще! Посиди, отдохни – успеешь к Асланбеку. Все равно он после обеда спит – терпеть не может, когда его будят. Посиди, чаю попей, о международном положении поговорим. Вот ведь что Америка делает! Секир башка ей надо! И в землю зарыть! Лучше – живьем.

Еле вырвался. Пенсионеру было скучно, не с кем поговорить (ну не с женщинами же обсуждать политику!). Я это понял и решил чуть-чуть подыграть злому дедку, о чем потом сильно пожалел – никак не мог закончить беседу и вырваться. Но уйти без разговора было бы невежливо, это обидело бы хозяина, дед этого не заслужил, а как не уйти – время-то идет, дела надо делать, а не обсуждать «мерзких америкашек» и гнусную Европу.

Наконец, отбившись от дополнительного угощения в виде второй порции яичницы, которая явно была фирменным блюдом в этом доме, я все-таки покинул гостеприимного хозяина и отправился на другой конец города, к Асланбеку Миржоеву.

Да, это не Москва. И даже не Саратов. До другого конца города – меньше получаса. Ни пробок, ни заторов. Пенсионер рассказал, как проехать, – гаишник, ну что еще скажешь, умеет выстраивать маршрут! Даже нарисовал, так что я выскочил к дому бывшего участкового вообще без проблем, даже искать особо не пришлось. Опять же – был ориентир, эдакая круглая башенка на крыше дома. Зачем он эту башенку приделал, не знаю. Единственное, что приходит в голову, – для установки пулемета. С этой башни, больше похожей на сторожевую вышку, можно видеть все подходы к дому – даже через соседские участки. Очень удобно простреливать всю эту территорию.

Кстати, тут есть некая тенденция: чуть человек приподнялся, занял «хлебную» должность – строит дом. В пятиэтажках живут только совсем нищие. По крайней мере, мне так показалось. Кавказ!

Асланбек был полной противоположностью бывшему гаишнику – внешне. Полный, бочкообразный, задыхающийся на жаре, в отличие от гаишника – сухого, кряжистого, жилистого. Но насчет гостеприимства – никаких отличий. Узнал, что направил меня к нему старый знакомый, можно сказать товарищ, и, не слушая моих возражений, потащил за стол. Кавказ, однако! Дагестанец не может отпустить гостя без стола! Пусть даже и незваного гостя. Опять же – скучно. На пенсии – какие дела? Только телевизор, но там ведь все врут, лучше услышать от человека, который только что приехал из России!

Пришлось полчаса проговорить ни о чем, прежде чем перейти к настоящему делу. Поговорили о политике, поругали продажных политиков, портящих страну, поговорили о разгуле бандитизма в контексте того, что прежняя власть никогда бы этого не допустила. Расспросил меня, чем занимаюсь, и, когда узнал, что я окончил юридический и хочу устроиться в милицию, уважительно зацокал языком и поощрительно похлопал по плечу, мол, молодец! Спрашивать, сколько стоит у нас устроиться в милицию, он не стал. Хотя явно хотелось. Кавказ, тут по-другому и не бывает! Не подмажешь – не поедешь. Интересно же, как это все делается у других!

Когда я наконец-то перешел к основному вопросу, бывший участковый нахмурился:

– Еще бы я не помнил! Меня подняли посреди ночи – давай езжай! Там бойня какая-то! Начальства еще наехало – целая куча! Всех, кого нашли, всех собрали! Приезжаю – пока доехал, пока что… «уазик» у меня старый, пердит, не едет! Свеча не работала, потом узнал. Ну и вот – приезжаю, а там местный бежит, пастух, кричит: «Убитых много!» Я думаю – каких убитых?! А я пистолет не взял! Кто ж знал?! Тогда ведь как было – ребенок ходит по горам, никто не тронет! Девочка ходит – никто не тронет! А теперь?! Вот что со страной сделали, бараны!

Еще минуты три бывший милиционер рассказывал о нетрадиционной ориентации нынешних руководителей страны, потом снова перешел к делу. Я не торопил. Надо человеку дать выговориться, пусть выдаст то, что знает. А потом помочь ему наводящими вопросами – вспомнить то, что подзабылось. Но только не так, чтобы вместо получения информации внедрить ему в голову свои мысли. Ну, например, если показать не уверенному в своих показаниях свидетелю фото человека, которого вы подозреваете, и сказать, что, вероятно, это и есть преступник, да еще и нажать: «Узнаете?!» – то скорее всего он и на самом деле «узнает». И грош цена тогда такому свидетелю.

Поругавшись, бывший милиционер снова перешел к делу:

– Видим – трупы валяются! Зарубленные! Заколотые! Крови – море! Куски мяса! Кишки! Уж сколько я перевидал трупов – и то меня чуть не вырвало! И лежат двое живых – два мужчины! Один безоружный, сильно пораненный, но дышит. И второй – с саблей в руках – тоже раненый, весь изрезанный, но тоже живой. А! И еще младенец. В пеленку завернутый, смотрит, глаза таращит! И знаешь, что скажу? Думаю – это они младенца защищали. Трупы все – как ниндзя. Видел в кино ниндзя? Ну, черные такие, глаза одни видно? Вот! И эти такие, только морды не закрыты, а разрисованы. И с ножами все. Длинные такие ножи, как кинжалы! У каждого по два ножа! А! Еще третий был мужчина, только мертвый. Накрошил он ниндзей – целую кучу, но они его все равно зарезали. Кучей навалились, точно.

Мужчина задумался, видимо вспоминая, замолчал. Взглянул на меня, помотал головой:

– Ох и трупов было! Полсотни, точно! Или сотня! Сосчитать нам не дали. Забыл! Ох, забыл самое главное! Женщины были! Девушки! В старинной одежде, сейчас так не ходят. Сейчас все ляжки показывают, совсем стыд потеряли! А эти были одеты, как настоящие кавказские женщины, – головы покрыты, юбки длинные, до земли! Одна младенца-то и держала. Так что получается – мужчины не только младенца защищали, но и женщин! Настоящие мужчины! Только без памяти они лежали. Досталось им. А один живой странный был такой – я, когда смотрел его раны, обратил внимание, что он весь в шрамах. Ну весь! Как будто его нарочно резали ножом, а потом все зажило. Давно зажило. И лицо все в шрамах. И под бородой шрамы. И на голове. И на шее. Я щупал, знаю. И одежда – тоже странная! Представляешь, у них все на завязках! Ни пуговиц, ни молний – все на завязках!

– Они что-то говорили? – не выдержал я, направляя в нужную сторону. – Кто они, откуда?

– Кто, трупы? Хе-хе-хе… шучу! Тут странное дело было. Женщины стоят – и ничего не понимают. Я им что-то говорю, а они только таращатся! В ребенка вцепилась и стоит! Что делать? Ну я и сказал, что надо отвезти их в больницу. В город. Сажаю в «уазик», везу. Со мной дежурный опер из РОВД. И только выехали на трассу – этот шайтан сдох! Нет, не опер! «Уазик»! Заглох и не заводится! А ребенок плачет! Бабы эти сидят, как куклы, таращатся, ни слова не говорят! И что делать? Я торможу на дороге «Жигули», сажаю опера, баб с ребенком и отправляю в город. А дальше уже сам знаешь – погибли все. Жалко так – опер молодой совсем, я его отца знал. Потом узнал – ребенок-то и выжил! И говоришь, это ты? Вот чудо! Парень как парень! Жалко, что рассказать не можешь, откуда взялся.

– А эти мужчины, куда они делись? Живые. Они ничего не сказали?

– Я «уазик» наладил, завел все-таки, вернулся на место бойни. Один парень так и лежит без памяти, второй вроде очнулся. Я ему водички из бутылки в рот полил, на лицо – вроде немного отошел. Вопросы задаю – не отвечает, таращится, как те бабы. Вроде как не понимает слов. И вообще ничего не понимает. А потом приехали комитетчики, нас всех оттуда поперли. Место оцепили солдаты, больше ничего не знаю. Вот такая история!

– Совсем ничего? А куда мужчин тех потом дели? Неужели вы, такой опытный, такой знающий сыщик, и ничего не узнали? Да ни в жизнь не поверю!

Толстяк довольно усмехнулся, подмигнул:

– Узнал. Случайно. Подсказали. Отвезли их в дурдом – в Краснодар. В психбольницу, если говорить точно. А больше уже и не знаю. Ну что, еще чайку? Или покушать чего?

Покушать я не пожелал, чаю во мне за сегодняшний день побывало столько, что можно наполнить им целый ров. Потому я быстренько, почти с содроганием отказался и покинул гостеприимного хозяина, слегка опечаленного исчезновением интересного собеседника. Интересность моя, видимо, заключалась в том, что я молчу и не перебиваю излияния партнера.

День склонялся к вечеру, а в городе по большому счету делать мне было уже и нечего. Заехать в гостиницу, забрать вещи да и валить отсюда – в ночь. К утру я буду уже в Краснодаре. В больницу ехать, думаю, без толку, в милицию – тоже. Ничего они там не знают. Если комитетчики поработали – ловить здесь больше нечего.

Доехал до гостиницы, припарковался… и внезапно решил не пороть горячку, а как следует отдохнуть и обдумать то, что мне предстоит. Решив, набрал себе ванну и отмокал в ней два часа, слушая новости, несущиеся из включенного телевизора, и разбирая варианты дальнейших действий.

Потом пошел в кафе, благо оно еще работало – лето, темнеет поздно, а вечер – это самое лучшее время, чтобы посидеть за столиком в кафе. Днем жарко, солнце печет, а вечером обдувает ветерок и жизнь становится гораздо, гораздо лучше!

Но явно не у всех, потому что кафе полупустое, и это очень странно, помня о том, что кормят здесь недорого и очень вкусно. Разговорился с той самой официанткой, что этим утром направила меня по верному пути. И девушка мне рассказала, что такие кафе, как у них, в большинстве своем прогорают. Вот если бы оно стояло где-то на трассе, тогда да. А так, в провинциальном городке, – кто сюда пойдет? Местные? Так они дома едят. А выпивать и развратничать ходят в другие места. Хотя это у них очень даже не поощряется. У местных мусульман, коих в городе большинство. Особо злостным гулякам могут и башку отрезать. Времена такие пошли. Влияние ислама усилилось, молодежь стала истово верующей, если где-то и пьют, хулиганят – так только не у себя на родине, не здесь.

«Ага! – подумалось мне. – К нам приезжают гадить! Как будто Аллах не видит, когда они барагозят где-нибудь в Москве или в Саратове». Впрочем – вслух этого не сказал. Зачем? И так все ясно, а разрушать тишину вечера этим негативом мне совершенно не хотелось.

После ужина потащился в номер и лег спать. Хотел пройтись по городу, посмотреть, как живут люди и нет ли среди них Тварей, но передумал – на кой черт они мне сейчас сдались? Пусть со своми Тварями справляются сами. Мне лучше не светиться. А то – приехал некий чужак, русак, и после его приезда в городе случилась пара неприятностей. Челюсть сломали или вообще наповал убили – кто бы это мог сделать? Ну не местный, точно! Чужак! Лови его!

Нет уж, отсижусь в номере и завтра спозаранку поеду. Ехать не так уж далеко по российским меркам, часа за три-четыре доскачу. Как раз к полудню и буду на месте.

Так и вышло. Утром немного волновался, осталась ли на месте моя машинка. Все-таки Кавказ, горячие люди! Но меня в гостинице заверили, что с машиной ничего не будет – у них в городе не воруют. Можно машину оставить даже незапертой – никто ничего не тронет. Не верится, конечно, но я не раз видел оставленные на улице машины с приспущенным стеклом – чтобы в салоне не застаивался горячий воздух. Любой автолюбитель знает: стоит машине постоять на солнцепеке, некоторое время в салон сесть нельзя – уши сворачиваются в трубочку, натуральная духовка!

Рассчитался за гостиницу, погрузился в не успевшую как следует нагреться на утреннем солнце вишневую «коляску» да и покатил прочь из города.

На посту ГАИ, на выезде, меня проводили любопытным взглядом, но остановить не попытались – номера чужие, центральной России, так что вряд ли я легко и свободно дам денег «за уважение». Жмот! А значит, незачем и тратить время – лень, по начинающейся жаре. Все равно у этого москвича точно с документами все в порядке. Да и пересменка, домой пора…

Доехал до Краснодара небыстро, сам не ожидал, что будут такие задержки. Добрался после полудня, преодолевая препятствия в виде бесконечных верениц семейных авто, двигающихся в сторону моря и обратно, как лемминги в свой последний поход. А еще – задолбали эти чертовы ремонты дорог, когда перекрывается одна полоса трассы и по второй идет вся армия хомячков, которую июнь сорвал со своего насиженного места.

«Море! Мы хотим к морю!» – так и читалось на лицах тех, кто двигался в сторону Сочи. «Нам надоела эта чертова соленая лужа!» – на скучных лицах тех, кто оставил все свои деньги позади и теперь добирался назад, мечтая о прохладе дачного участка и о шашлыке по случаю прибытия в дом обетованный.

И только я, как торпеда, выпущенная много лет назад, искал свою цель – непонятно зачем и непонятно, какую именно цель. Только знал – мне нужно разобраться в моем прошлом. Нужно, и все тут! Мания, наверное. Но я ничего не мог и не хотел с собой поделать.

Первым делом опять поиски гостиницы. Пришлось задействовать таксиста, который уныло таращился в пространство, стоя на углу, у перекрестка оживленных улиц. Увидев мои номера, он оживился и тут же заломил мне непотребную цену за то, чтобы проводить меня до ближайшей недорогой и приличной гостиницы. В центр я ехать не собирался – во-первых, дорого, во-вторых, что главное, там машину не припаркуешь на ночь. Да и днем в центре с парковкой проблемы. Бедный наш народ, страдающий от нехватки денег, накупил столько машин, что протолкаться через крупный город давно уже стало проблемой. Пробки, пробки, пробки…

В конце концов мы с таксистом пришли к консенсусу, и водила потащился впереди, повиливая задом своей ржавой «шохи», для которой новые задние амортизаторы были бы не роскошью, а настоящим спасением – так страшно подпрыгивал на кочках и рытвинах этот рыдван. А рытвин на дороге было больше чем достаточно – и это в крупном краевом городе! Где и морозов-то настоящих не бывает. Налицо – явное воровство средств бюджета, когда нерадивые дорожники недокладывают в полотно дороги все то, что может потребоваться им самим. После чего тонкий слой асфальта слезает с не менее тонкой подушки щебня, как сладкая глазировка с пасхального кулича. Безобразники! Твари. Нет, не те Твари, но твари.

До гостиницы, именуемой без всяких там изысков «Гостиница», добрались быстро; таксист, жила, мог бы и поменьше взять. Говорить об этой гостинице нет смысла совершенно никакого – кто видел одну провинциальную гостиницу, видел их все. Советский стандарт строительства объектов обезличил и предприятия общепита, и кинотеатры, и школы, и гостиницы – все они братья-близнецы. Или сестры.

Заполнил бланк анкеты и с наслаждением вытянулся на кровати, благо в номере было прохладно – стены толстые, каменные уберегали от летней жары, набрав прохладу за недолгие осенне-зимне-весенние месяцы. Кондиционер бы сюда, но пока такая роскошь провинции недоступна. Да и не провинции – тоже. Советские бакинские кондиционеры, которые ревут, как самолеты, идущие в бомбовый налет, в большинстве своем передохли, импортные же стоили таких денег, что гостиницам, в большинстве своем недавно приватизированным, денег на новое оборудование пока не хватало.

Еще примета времени – как только улегся на кровать, позвонил телефон. Снял трубку, уже зная, что услышу, и не ошибся:

– Отдохнуть не хотите? Есть очень хорошие девушки!

Сообщив, что еще не устал, и потребовав, чтобы меня больше не беспокоили, выдернул телефон из розетки, приготовившись отбиваться от прямых контактов – через входную дверь. Уже знаю, так просто от этого навязчивого сервиса не отобьешься. Придется попотеть. Ясное дело, дежурная по этажу в курсе и получает от фирм досуга свою мзду. Я так-то не возражаю – пусть что хотят делают, хоть друг другу себя продают, но на кой черт портить мне отдых и ломиться в номер? Явный расчет на то, что я все-таки сдамся и возьму одну из этих пахнущих луком, селедкой и дешевой косметикой крокодилиц. Ну пусть не крокодилиц, но на кой черт мне эти девки, когда у меня есть Варя – само совершенство, а при этом еще и Альфа-Суккуба, способная одним движением своих длиннющих ресниц вызвать у любого мужика приступ сексуального возбуждения такой силы, что это вообще может перейти в приапизм!

Я хихикнул, представив себя заболевшим приапизмом, и пришел к выводу, что управлять автомобилем, а пуще того беседовать с людьми было бы очень неудобно. Даже физически. Хотя и морально тоже.

Посмотрел время – уже к вечеру. Сейчас в больнице делать скорее всего нечего – врачи разбежались по своим делам, чтобы скучковаться утром, на планерке. Или как там у них называется? Обход? Ну, я не врач, мне все равно, как назвать. Главное, что сейчас почти никого уже на рабочем месте и нет.

Но ведь есть и дежурные врачи? Опять же – медсестры. И мне не обязательно лезть к первым лицам. Мне нужно найти того, кто работал почти двадцать лет назад. Непростое дело, да. Но и не такое сложное, как найти убийцу Кеннеди. По крайней мере, мне так кажется.

Итак, стандартная процедура – помылся, переоделся в чистое, не пропыленное-пропотевшее, благо что с собой Варя мне надавала кучу летних штанов, рубашек, носков и трусов, с напутствием: «Если ты посмеешь мне там изменить – я все равно узнаю и в следующий раз намажу трусы ядом! Как геракловы подштанники!» Сомневаюсь, что у Геракла были подштанники, но то, что погиб он ни за грош, убитый собственной женой, отравившей его одежду, я знал. И судьбу его несчастную повторять не хотел.

Шутка, конечно, что она – зверюга какая-то? Простила бы… но крови бы попила будь здоров! Сто раз заречешься, прежде чем даже подумаешь об измене!

Расспросил дорогу на рецепшене гостиницы, чем вызвал подозрительные взгляды милой девушки, явно тут же вычеркнувшей меня из числа объектов ее домогательства на предмет брачного союза. Сумасшедший в качестве жениха не котируется. А также имеющий в родне сумасшедших. Впрочем, если у жениха есть пара сотен миллионов долларов – какая разница, сумасшедший он или нормальный? В первом случае его назовут просто и со вкусом: «Эксцентричный миллионер».

Ехать далеко, почти на самую окраину города, да и Краснодар не районный городишко, так что, когда я добрался, конец рабочего дня обрушился на меня со всей своей мощью и неотвратимостью. Стоило заикнуться на проходной больницы, что мне нужно попасть в отдел кадров, меня едва не высмеяли. Какой отдел?! Какие кадры?! Все уж по домам разбежались! Однако хрустящая бумажка соответствующего номинала быстро сменила недоумение и гнев на лице охранника на доброжелательно-участливое выражение оного. И я был допущен в святая святых – административный корпус, с подробным рассказом о том, как проникнуть в логово кадровиков.

В комнате, дверь в которую я тихонько приоткрыл, сидела только одна представительница славного рода кадровиков – женщина лет пятидесяти с жестким, властным лицом человека, привыкшего к тому, что его приказы всегда исполняются. Эдакая королева британская местного ро́злива. На меня она глянула так, что, если бы на моем месте был некий претендент на работу в этой больнице, он бы тут же напрудил в штаны от страха. Или как минимум громко пукнул и покраснел.

Стальной взгляд! Взгляд – гиря!

– Вам что нужно, молодой человек?! Рабочий день уже закончился! – дама еще раз победно посмотрела на меня и отвела взгляд, чтобы зацепить рукой ремень сумочки, лежавшей рядом, на столе. – Приходите завтра, если нужно, конечно! Сегодня – все!

Она сказала «все» с таким выражением, что это прозвучало приговором. Мол, Мойра сейчас обрежет нить твоей судьбы, и ты умрешь!

– А я за вами! – и я улыбнулся самой своей невинной, широкой и белозубой улыбкой. Варя всегда говорила, что главное мое оружие – это не кулаки, а именно обаяние, способное вскружить голову многим и многим женщинам. Если я этого захочу, конечно. И при этом больно щипала меня за различные части тела, чтобы я помнил, что она всегда рядом! И не дай бог я что-то такое… Собственница! Демоница!

– Как это за мной?! – глаза женщины широко раскрылись, она замерла, и я тут же поправился, улыбнувшись еще шире (хотя куда шире, еще-то?):

– Нет-нет, не подумайте ничего плохого! Я имел в виду – хочу вас подвезти до дома! Раз уж я не смог побеседовать с вами на рабочем месте. А ждать до завтра очень не хочется. И мне подумалось – почему бы мне не подвезти эту симпатичную женщину до дома, а попутно с ней и поговорить! Мое имя Анатолий, фамилия – Карпов. Не бойтесь, я паспорт могу показать!

– Да я и не боюсь… – женщина опустилась на стул и, посмотрев снизу вверх, вдруг улыбнулась и недоверчиво помотала головой. – Вот ты чудак… Толя! Бабушку чуть кондратий не хватил! Думаю: ну все, дождалась! Возьмут меня под белы рученьки, да и… отправят, куда Макар телят не гонял! Время-то вон какое… странное время.

– Да какая вы бабушка?! – как можно искреннее возмутился я, некогда получивший хорошую практику в самодеятельном театре-студии. – Да вы еще в самом соку! Женщина! С большой буквы!

– Вот только альфонсов мне тут не хватало! – женщина широко улыбнулась, и мы вместе захохотали. Отсмеявшись, женщина добавила: – Мария Михайловна Прозорова. Ну что же… пошли, ухажер! За сочной женщиной! Вываливайся, я дверь закрою… а то ходят тут всякие… топчут! Только меня далеко везти, через весь город. А еще в магазин надо зайти. Поможешь сумку-то донести?

– Да я и вас донесу! Хотите, прям щас! – я изобразил попытку схватить женщину и поднять ее на руки, она ойкнула, дернулась назад и снова залилась смехом:

– Мерзавец! Ладно, всегда питала слабость к обаятельным мерзавцам. Но только охраннику паспорт покажешь, и пусть запишет. Мало ли – может, ты маньяк! Снасильничаешь бабушку, а потом разошлешь в посылках на север, юг, запад и восток!

– Обижаете, Марь Михална! Снасильничать – это куда ни шло, а вот в посылках – это же надо на почту идти! В очереди стоять! Ненавижу очереди!

– Тьфу, поганец! – Мария Михайловна совсем развеселилась и шлепнула меня по затылку пухлой ладонью. И надо сказать – ручка у нее была довольно-таки крепкой, совсем не старческой.

На проходной и в самом деле она потребовала предъявить паспорт, охранник записал и фамилию, и мой адрес, и номер машины, на которой мы поедем (пришлось показать и техпаспорт машины). Важно прошествовала рядом со мной, а когда спускалась по ступенькам, ничуть не стесняясь, оперлась на мою руку, тихо шепнув:

– Скажу – будущий зять! Мол, приехал из Москвы, в Кремле работает! Пусть эти овцы потом кости перемывают! Хе-хе-хе…

В машине разговаривать по делу Мария Михайловна не дала. Сказала – сейчас вот зайдем в магазин, купим что надо, а потом она меня чаем напоит. И никаких возражений! Иначе – ни слова не скажет!

Я немного притух – а если она и правда ничего не знает? Ну – вообще ничего, из того, что мне нужно! Так я только время тогда потрачу! Впрочем, а что мне это время? Я что, куда-то спешу?

Увязался за ней в магазин, а когда пришли к кассе, я, не слушая возражений Марии Михайловны, оплатил ее покупки. Их было вообще-то немного – масло, колбасы кусок, конфеты, чай, какие-то печенья, хлеб. К ним я добавил банку красной икры, огурчиков, шампанского, конфет в коробке, постаравшись взять конфеты подороже, ну и еще всякой всячины, которую люди позволяют себе в основном на праздники. Или по случаю встречи со старым желанным другом. Гулять так гулять! Я не нищий, и деньжонки у меня есть.

Минут через сорок (она и правда жила довольно далеко от больницы) мы были возле ее дома – каменного, крепкого, построенного, вероятно, лет двадцать назад. Как она пояснила, строил муж, начальник строительного управления. Муж лет десять как умер, и с тех пор она живет одна – если не считать дочку с ребенком, перебравшуюся к ней после неудачного замужества с совершеннейшим негодяем. Остальные дочки разъехались кто куда – одна за границей, где-то в Сан-Франциско, вышла замуж за ученого и с ним уехала. Другая в Москве – тоже удачно пристроилась, замужем за неким бизнесменом. Не из олигархов, но вполне себе успешным и обеспеченным. Они ей и денег присылают, просят бросить работу, только куда она пойдет? Сидеть дома? Тошно и скучно. В больнице хоть движуха, люди вокруг, есть с кем поговорить. А дома только дочка, которая все ноет, жалуется на судьбу и постоянно просит денег – то одеться надо как следует, то на косметику, то сходить в клуб – а вдруг там кого подцепит?

Вот так мы с ней и ехали, и с каждым километром дороги во мне крепло ощущение того, что внезапно я оказался жертвенным агнцем, и за воротами дома Марии Михайловны меня ждет жрец, вернее жрица, с ритуальным кинжалом – для заклания. Так что, выходя из машины, я собрался и приготовился к нешуточному штурму своей белозубой персоны. Кстати, обручальное кольцо я не носил, так что… кое-кто явно считал, что шансы у них имеются.

Загрузка...