Высшие буржуа

Роберт Янг Высшие буржуа

- Мне кажется, Старфайндер, - заметила как-то вечером Кили Блю, расположившись в салоне кита и не сводя своих васильковых глаз с временнóго экрана, - что огромная часть истории Земли связана с людьми, так или иначе пересекающими или преодолевающими что-то. Моисей пересек Красное Море, Александр Великий пересек Геллиспонт, Ганнибал пересек Альпы, Юлий Цезарь пересек Рубикон, Колумб пересек Атлантический океан, Балбоа пересек Истмус в Панаме, и вот, смотри, Самюэль Джонсон пересекает Иннер-Темпл Лэйн.

- Не тебе ворчать и жаловаться, используя такую невероятную возможность, - ответил Старфайндер. - Какая еще девочка с Ренессанса, да и с любой другой планеты земного типа, когда-нибудь имела возможность изучать историю Земли глазами космического кита?

- А я и не жалуюсь. Я лишь подвожу итог своим проницательным наблюдениям.

Позже.

- Эй, смотри! доктор Джонсон чуть не упал!

- С ним будет все в порядке, - заверил Кили Старфайндер. - Еще пара-тройка ступеней, и он доберется до входной двери.

- Он считает ступени про себя. Я уверена.

- Не сомневаюсь.

Судя по схематичной, словно составленной из спичек фигурке, появившейся в их сознании, кит, общавшийся со своими пассажирами путем телепатическо-иероглифическим, был весьма невысокого мнения об алкогольных пристрастиях доктора Джонсона:

- Не слишком-то вежливо, Чарли, - заметила Кили.

"Чарли" - это кличка, которую Кили дала киту.

- Как бы там ни было, но доктор Джонсон составил первый английский словарь, а этот сноб, лорд Честерфильд, ему никакой особенной помощи не оказывал. Как бы там ни было, но доктор Джонсон заслужил право на временную отставку от своей социальной активности, а также немного отдыха любым способом, каким бы странным он нам ни казался. Вот мое мнение!

- Как бы там ни было, домой он все-таки добрался, - сообщил Старфайндер, после того как дверь дома номер 1 по Иннер-Темпл Лэйн затворилась за объектом их наблюдения. - Еще несколько минут, и наш доктор окажется в полной безопасности в объятиях своей постели. Кстати, о постели...

Печаль затенила тонкие черты лица Кили, затуманила ее васильковые глаза.

- Ну пожалуйста, Старфайндер, можем мы настроиться еще на одну временную координату? Ты же знаешь, что сегодня моя последняя ночь на борту космического кита.

- Ты обещала мне, что Иннер-Темпл Лэйн будет последней картинкой.

- Я знаю. Но люди склонны обещать все что угодно, когда находятся на грани отчаяния. Тем более, что совершенно не важно, во сколько я завтра утром встану. Ты сам говорил, что собираешься попросить Чарли выйти в пространство в районе Ренессанса ровно через три недели после того, как я украла... через три недели после моего исчезновения. Так что безразлично, сколько мы теперь будем пребывать в Океане Времени, все равно будущее каким было для нас, таким и останется.

- Может быть и так, но в будущем ты считалась без вести пропавшей в течение трех недель, и твои родители уже с ума сошли от горя.

- Но они не расстроятся ни на капельку больше, если мы еще немножко побудем в прошлом. Конечно, если они вообще расстраиваются.

Старфайндер вздохнул.

- Хорошо, но только одна картинка. Что ты хочешь посмотреть?

- Не что. А кого. Я хочу увидеть Элизабет Баррет в ту пору, когда она еще жила в доме номер 50 на Сент-Вимпол стрит. Перед тем как она вышла замуж за Роберта. Когда она сочиняла свои "Сонеты".

- И в каком же это было году?

- В 1845 от Рождества Христова, - ответила Кили. - Весной, так мне кажется.

Старфайндер снова вздохнул.

- Трудновато будет настроиться, но я попробую.

Старфайндер был странным человеком. Странным хотя бы потому, что из всех возможных жизненных путей избрал многолетнее странствование во чреве переоборудованного космического кита. Разве это не странно? Космического кита, который, вопреки своей возможности пронизывать Океан Пространства и Времени, видеть и слышать на миллионы миль, одновременно видя и слыша все, что происходит в его внутренностях, нестись в обычном пространстве со скоростью, во много раз превышающей скорость обычного космического кита (то есть, мертвого), несмотря на устроенные внутри его туловища отсеки - хорошо оборудованные и освещенные человеческие обиталища, с прекрасной системой жизнеобеспечения, с горячей и холодной водой, с прочными и надежными трапами и переходами, с роскошно обставленным капитанским салоном, с ценностями, содержащимися внутри; несмотря на высокий уровень интеллекта и тонкость чувств и даже чувство юмора - несмотря на все эти способности, эти чудесные и волшебные качества, этот космический кит являл собой, как и все обычные киты, не более чем древний самодвижущийся астероид.

Старфайндер вышел из салона и, пройдя по главному коридору к переднему трапу-эскалатору, спустился на капитанский мостик. Там он включил аудио-визуальный "лепесток" на подобном розовому бутону просторном нервном центре кита, соединив его при помощи электромагнитной связи с визуальным экраном в салоне. После этого Старфайндер подключил бортовой компьютер (установленный, кстати, конвертировщиками в доках планеты Альтаир 4) к нервному центру кита, или, по сути дела, мыслительному центру. Кит был способен выйти на пространственно-временную поверхность в любой указанной точке наблюдения, предполагая, что данная точка не совпадает с точкой входа, однако обычные указания Старфайндера, произнесенные вслух: "Дом 50 по улице Сент-Вимполь, Лондон, Англия, планета Земля, весна 1845-го года от Рождества Христова", ничего для кита не значили, хотя за долгие годы общения кит все-таки сумел осознанно усвоить многие понятия из словарного запаса Старфайндера. Поэтому Старфайндер ввел задание в компьютер, который и перевел координаты в выражение, более понятное киту, следуя которому тот нырнул в пространственно-временной океан и почти мгновенно вышел на поверхность в указанной четырехмерной точке. Переход был практически мгновенным, и Земля, лишь на долю мига словно подернувшаяся туманом, снова появилась в виде шара в центре смотрового экрана мостика. Единственной разницей был иной рисунок созвездий, положение луны и Венеры (и, конечно же, других планет Солнечной системы, которые находились за границей поля зрения экрана), и только это являлось подтверждением тому, что кит предоставил теперь другую точку наблюдения и что половина века осталась позади.

Старфайндер вернулся в салон, где Кили Блю, подавшись в кресле к наблюдательному экрану, пожирала его глазами, рассматривая старый Лондон, пришедший на смену новому. На экране по-прежнему была Иннер-Темпл стрит. Улица изменилась, хотя и не очень заметно. Теперь им предстояло добраться от Иннер-Темпл до Сент-Вимпол - проблема состояла в том, что кит, впрочем как и сам Старфайндер, разбирался в Лондоне девятнадцатого века ровно столько же, сколько в балете и музыке.

Вздохнув, Старфайндер опустился на колени перед экраном и принялся крутить расположенные под экраном целую дюжину регуляторов со шкалами, взяв на себя роль настройщика-радиолюбителя, ибо кит был неспособен к столь тонкой ориентировке. С Иннер-Темпл можно было пройти на Уайт-Чапел - место, где когда-то свирепствовал Джек Потрошитель. Старфайндер терпеливо продолжал настройку. Бэкингем Плэйс, Бэйкер-стрит (Бэйкер-стрит, дом 7), Банхилл Роу... Только по случайности он наконец наткнулся на нужную улицу, после чего ему уже не составило труда настроиться на дом номер 50.

Кили в своем кресле наклонилась вперед ближе к экрану. Была вторая половина дня, и по улице то и дело проезжали кэбы и кареты. Старфайндер продолжал вращать регуляторы точной настройки. Постепенно в поле экрана появилась кухня (стены не были препятствием для телеглаз кита). В кухне дородная кухарка готовила что-то в огромной гротескного вида чугунной сковороде, рядом на плите в чугунном же горшке кипело и варилось какое-то кушанье (определить, что именно готовилось в горшке, было невозможно, - как по причине ограниченности силы кита в приближении и увеличении предметов, так и по причине состояния содержимого горшка, далекого от готовности). Далее Старфайндер настроил экран на хозяйский кабинет, где за письменным столом сидел пожилой мужчина весьма сурового и аскетичного вида, разбирающий пачку каких-то бумаг; потом на экране появилась гостиная, где о чем-то весело разговаривали двое молодых людей. Потом, неожиданно на экране появилась спальня, где в кресле сидела красивая женщина около тридцати лет, ее ноги были укрыты пледом.

- Это она, Старфайндер! - воскликнула Кили. - Это Бет. Ты нашел ее, Старфайндер. Ты нашел ее!

Старфайндер прошел к своему креслу и уселся перед обзорным экраном. Кили сидела, все так же напряженно подавшись вперед.

- Но она ничего не сочиняет, Старфайндер, - заметила Кили, - просто сидит в кресле и ничего не делает. Ну почему она не сочиняет свои "Португальские сонеты"?

Старфайндер испытал соблазн ответить, что женщина со средним или даже более среднего достатком, сколько бы ей лет ни было, как правило не обременяет себя лишним трудом, и по большей части как раз-таки не занимается ничем, то есть сидит и ничего не делает, но промолчал и не сказал ничего. Как бы там ни было, Элизабет Баррет была инвалид; с другой стороны, не стоило своим цинизмом портить настроение ясноглазому ребенку, никакой практической пользы от этого не будет.

Приглядевшись, они обнаружили, что глаза Элизабет Баррет закрыты. Более того, ее грудь опускалась и поднималась в ритме размеренного дыхания. У ее ног в пятне полуденного солнечного света лежала, обложкой вверх, раскрытая книга, явно выскользнувшая у Элизабет из рук, когда та заснула.

- Знаешь, что мне кажется? - подал голос Старфайндер. - Мне кажется, что Элизабет спит.

- Но этого не может быть! Как ты мог подумать такое! Разве может Элизабет заснуть над книгой стихов Робертса?

- Почему ты решила, что это книга стихов именно Робертса?

- А чьи еще стихи она может читать в эту пору, как не его? Ведь через год она выйдет за него замуж!

Кит был того же мнения, что и Старфайндер.

сообщил кит.

- Эх вы! - воскликнула Кили.

- Хорошо, спит Элизабет или нет, это сейчас не так важно, - подытожил Старфайндер. - Зато я отлично знаю кое-кого другого, кому следует идти спать.

Кили медленно поднялась из кресла. Поглядев на Старфайндера долго и со значением, она подчеркнуто повернулась к нему спиной и ушла с мостика. Потом, внезапно обернувшись, она стрелой подлетела к нему, поцеловала в щеку и, шепнув на ухо: "Спокойной ночи", убежала в свою каюту, которую называла "моя комната", расположенную рядом с каютой Старфайндера.

После ухода Кили Старфайндер еще довольно долго ощущал на щеке ее поцелуй, хотя и не позволял чувствам взять над собой верх. Он не мог позволить себе оказаться хоть на малую толику тронутым чувствами, потревоженными поцелуем юной невинной девочки, до краев полной любви и преданности, ввиду того, что стоящая перед ним задача требовала холодной сосредоточенности мысли, которую нельзя было нарушать непозволительными для него теперь глупыми сантиментами.

Некоторым образом корни его проблемы восходили к тем временам, когда Старфайндер еще служил обычным конвертировщиком в орбитальных доках на Альтаире 4, к тем временам, которые кит описывал так:

имея в виду, что если бы Старфайндер теперь отремонтировал до конца его вспомогательный мыслительный центр, о котором Иона, разрушивший главный центр, ничего не знал, то кит повиновался бы Старфайндеру весь остаток своей долгой жизни, доставляя его, по пожеланию, куда бы и когда бы то ни было, то есть в любую точку

(пространства) и

(времени).

И тем не менее корни проблемы могли быть прослежены и даже еще дальше в прошлое - до тех времен, когда сам он еще звался Иона и убивал космических китов, как считалось, для того чтобы заработать себе на жизнь, но на самом деле потому, что хотел отомстить китам за то, что один из них ослепил его, хоть и временно, за те шрамы, что остались у него на всю жизнь. Он убивал китов до тех пор, пока однажды не увидел в одном из них свое лицо и понял, что убивать китов дальше просто не может.

Конечно же, не ново под луной, что проблемы никогда не бывают простыми, а всегда сложными, но сложность его проблемы все-таки была уникальной. Кили Блю, дитя постпролетарского общества, развившегося на планете Ренессанс (Андромеда 9), составляющих которое членов она называла "высшими буржуа" из-за их привязанности к ценностям среднего класса и затхлой атмосфере взаимных отношений, похитила у своих сородичей звездного угря, проходящего экспериментальную конверсию в орбитальных доках Ренессанса (где отец Кили работал конвертировщиком). Угорь был похищен Кили исключительно ради того, чтобы "освободить его от рабства". Три недели спустя (по времени Ренессанса), угорь, которого Кили назвала "Паша" и которого очень сильно любила, прилепился к киту Старфайндера, после чего принялся активно потреблять жизненную субстанцию кита, вещество типа "2-омикрон-ви". Старфайндер проник на борт угря, уговорил Кили перейти с ним вместе на кита, где, после продолжения уговоров, ему удалось убедить Кили приказать угрю отлепиться. Сразу же после этого кит, действуя под влиянием инстинктов, протаранил и уничтожил угря. Старфайндеру следовало бы предвидеть такой исход, явившийся для него полной неожиданностью.

Угорь, несмотря на свой огромный размер, был питомцем Кили, она считала себя его хозяйкой, и горе от потери питомца поглотило ее с головой. Резюмируя текущее состояние дел, кит сообщил, что:

"говоря" тем самым, что с этих пор он, Кили и Старфайндер являются друзьями навеки в Океане

(пространства) и

(времени). Прошло несколько дней, и Кили так же полюбила кита "Чарли", как раньше была влюблена в "Пашу". Задачей же Старфайндера был вернуть Кили к ее родителям из "высших буржуа".

На первый взгляд, это не представляло собой никакой проблемы. Без сомнения предстояло пережить большое количество слез и слов прощаний; но не стоило сомневаться, что со временем Кили забудет и Старфайндера и космического кита и снова полюбит своих "высших буржуа", несмотря на то, что сейчас, как ей казалось, она презирает их. Единственной проблемой были финансовые и юридические компенсации, которые предстояли на Ренессансе. Украденный Кили угорь принадлежал орбитальным докам Ренессанса ("Орбитальные Доки Корпорейшн") и по самым скромным подсчетам стоимость угря составляла около 10 миллиардов долларов. Даже по законам Ренессанса казалось маловероятным, чтобы двенадцатилетнюю девочку привлекли к уголовной ответственности за угон угря; но тем не менее кто-то должен был заплатить десять миллиардов.

Старфайндер был беден как церковная мышь. Даже кит - собственный корабль - и тот официально ему не принадлежал.

Он также сомневался, что родители Кили были настолько обеспеченными люди и имели необходимую сумму на счету в банке города Кирт, являющегося аналогом Нью-Бедфорда в создании звездных угрей и штаб-квартирой Орбитальных Доков. Но как бы там ни было, родителям Кили предстоит найти 10 миллиардов долларов. Непонятно, как они смогут это сделать. В случае если их дочь все же окажется подпадающей под уголовное наказание, хватит ли у ее родителей денег на то, чтобы нанять адвоката, достаточно ловкого и опытного, чтобы избавить Кили от тюрьмы?

Проблема? Нет, это была не проблема. Это была настоящая кирпичная стена. Четырехмерная кирпичная стена, которая прихлопнет тебя, стоит только попытаться забраться на нее, обойти ее, или сделать под ней подкоп, или даже в том случае, если ты попытаешься пробить ее насквозь, протаранив.

Но на счастье Старфайндера, в его распоряжении имелась необходимая четырехмерная кувалда под названием "космический кит".

Выключив обзорный экран в салоне, он отправился в свою каюту и облачился в костюм, который, по его предварительным наблюдениям, не должен был привлекать особого внимания там, куда он собирался отправиться. Из секретного ящичка своего письменного стола он извлек пару телекинетических костей и засунул в карман своего "не привлекающего внимания" костюма. В другой карман он засунул мимикрирующую банкноту, которая имела свойство легко обращаться в любой вид местной валюты. После этого вышел из своей кабины и спустился по трапу на мостик. Там, при помощи компьютера, он дал киту указание выйти на поверхность в пяти сотнях миль от побережья Кирта (на достаточно большом расстоянии от обращающихся вокруг планеты мертвых звездных угрей, конверсионных доков и орбитальных станций Корпорации) в момент времени, когда Кирт был еще маленьким городком, а конверсия звездных угрей еще только зарождалась, после чего запрограммировал космического кита так, чтобы тот, как только шлюпка со Старфайндером отчалит в направлении Ренессанса, снова нырнул во время и снова появился на поверхности месяц спустя. Закончив приготовления, Старфайндер усмехнулся над самим собой и отправился в отсек космических шлюпок. Впереди, пока не закончится эта ночь, его ожидало очень много дел.

- Старфайндер, да на тебе лица нет, как ты измучен, - сказала ему Кили, усаживаясь за стол, чтобы съесть тарелку кукурузных хлопьев на завтрак. - Ты что, не спал всю ночь?

Подкрепившись парой чашек кофе, Старфайндер заказал себе тост и омлет из синтетических яиц. В обзорном экране висели звезды Андромеды, напоминающие Рождественские гирлянды на черных ветвях космической ели. Ниже, под их ногами, медленно и величественно обращался вокруг своей оси Ренессанс, его дневная сторона была залита зеленовато-золотистым, с искрами синевы, светом. Орбитальные Доки, видимые поблизости от ночной стороны, напоминали мерцающие брелоки в форме половинок круга.

- И откуда эти "куриные лапки", что появились в уголках твоих глаз? - спросила затем Кили, после того как Старфайндер ничего ей не ответил. - Вчера вечером их не было.

- Понятия не имею, что за курица прошлась по углам моих глаз.

- Тем не менее, это так.

Старфайндер не стал спорить. Вместо этого воздал должное своему тосту и омлету из синтетических яиц. На нем уже красовалась капитанская форма. Форма была белая с золотым шитьем. На левой стороне груди его куртки имелось семь рядов разноцветных ленточек, к каждой ленточке была прикреплена ничего не значащая, но весьма эффектно выглядящая медаль. Эполеты вполне соответствовали остальной позолоте и стилю как в блеске, так и во всем прочем. Довершением всему была белоснежная фуражка, сейчас покоившаяся на столе слева от Старфайндера, близ его локтя. Околыш фуражки цветом был очень близок к омлету из синтетических яиц, который Старфайндер в настоящий момент поглощал. Белые отлично отутюженные брюки с тройной стрелкой были аккуратно заправлены в черные высокие сапоги из искусственной кожи, начищенные до такого блеска, что в них запросто можно было увидеть собственное отражение. Форма досталась Старфайндеру вместе с китом.

Кили вгляделась в обзорный экран. На ней было неопределенного покроя платье цвета хаки, вылинявшее от многочисленных стирок и выдающее прибавку в весе, которую Кили приобрела за время совместных со Старфайндером путешествий во чреве кита.

- Ты будешь навещать меня, после того как меня посадят в тюрьму, Старфайндер?

- Никто никуда тебя не посадит, Кили. Обо всем уже позаботились.

Она словно бы и не слышала его.

- По крайней мере мне сохранят жизнь. То-то мои мать и отец потешатся. "Значит, стащила 10 миллиардов?" - "Прекрасно, ты получила по заслугам".

- Кили, еще раз повторяю, никто не посадит тебя в тюрьму.

- Но мои "высшие буржуа" - они все именно такие, понимаешь? Им наплевать на своих детей. Все, о чем они могут думать - это полторы ставки в субботу и двойная ставка в воскресенье.

- Кили, послушай меня...

- Мой отец так алчен, что выходит на работу каждое воскресенье и субботу, когда только это возможно. И он так угождает начальству... На каждое Рождество он отвозит начальнику смены ящик скотча.

- Кили, у меня нет другого выбора, я должен отвезти тебя домой.

- Я знаю. Мой долг перед обществом должен быть оплачен.

- Это не имеет никакого отношения к твоему долгу перед обществом. Тем более, что ни о каком долге речи больше не идет. Но я все равно должен доставить тебя домой. Ты должна жить со своими родителями и общаться с детьми своего возраста. Ты не можешь расти и взрослеть на космическом ките, где некому составить тебе компанию, кроме тридцатитрехлетнего старика.

Кили начала плакать. Забытая ложка продолжала торчать из ее чашки с хлопьями. Ее стакан молока стоял нетронутый рядом с сахарницей, полной искусственного сахара.

Старфайндер всегда славился своим умением успокаивать расстроенных детей. Но сейчас этот великий мастер обращения с детьми застыл столбом в своей ослепительно белой капитанской униформе, словно увешанный медалями чурбан.

Разрядил ситуацию не кто иной, как кит. С обычной своей прямотой и откровенностью, он сотворил следующее:

означающее, по последовательности взаимоположения - "он сам" (*), Кили (

) и

(пространство-время) - примерно следующее: он и Кили навсегда останутся друзьями, как бы далеко в пространстве и времени не разбросала их судьба.

- Я знаю, Чарли, - прошептала Кили. Потом утерла платком глаза и поднялась из-за стола. - Я готова, Старфайндер. Я люблю тебя, Чарли, - добавила она в заключение. - Прощай.

Их шлюпка опустилась на просторном заднем дворе загородного дома рядом с открытым плавательным бассейном. Утро еще не наступило, и в воздухе стоял отчетливый запах скошенной травы.

- Где это мы, Старфайндер? Чей это дом?

- Мой, - ответил Старфайндер.

Кили уставилась на него, широко распахнув глаза. Потом повернулась к дому. Трехэтажный, с крышей куполами, с бессчетным количеством окон. Рядом с домом гараж на две машины. Вокруг дома - подъездная дорожка, через большой луг устремляющаяся к недалекой роще, где впадает в главное шоссе. На несколько миль вокруг не было никакого другого дома - только поля и деревья. В отдалении горизонт горел заревом большого города.

Старфайндер открыл ворота гаража и отбуксировал внутрь шлюпку, устроив ее рядом с парой больших черных лимузинов. Кили по-возможности помогала ему.

- Как я понимаю, ты сейчас скажешь мне, что эти машины тоже твои?

- Одна из них сейчас полностью в моем распоряжении. Другую я на время одолжил своему адвокату.

- Ты сводишь меня с ума, Старфайндер. Каким образом оказалось, что у тебя есть собственный загородный дом, да еще и два лимузина в придачу? И это при том, что ты первый раз ступил на землю Ренессанса только пять минут назад?

- А почему ты решила, что я ступил на эту землю впервые?

Кили охнула.

- Ты был здесь в прошлом?

Старфайндер кивнул.

- И не один раз. Я пытался рассказать тебе все за завтраком, но ты не хотела слушать. Пошли, посмотрим дом внутри.

Как только они подошли ближе к дому, внизу автоматически зажглись фонари, подсвечивающие ступени. Высокий плечистый мужчина, в пижаме, халате и шлепанцах, встретил их на пороге задней двери, через которую они вошли в просторную, отлично освещенную кухню.

- Это Артур, мой механик, - представил мужчину Старфайндер. - Артур, это моя племянница, Кили Блю.

Артур кивнул. Потом зевнул.

- Я услышал, как кто-то открыл дверь гаража, и решил, что это, наверное, вы.

Он снова зевнул.

- Пойду досыпать.

- С каких это пор я стала твоей племянницей? - прошипела ему Кили, после того как Артур вышел из кухни.

- Ты стала ею две недели назад, после того как я породнился с твоей семьей.

- Старфайндер, ну ты и родственничков ты себе приобрел, пирожок к пирожку.

- Кстати о пирогах. Я просил Артура купить нам к завтраку пирог.

Старфайндер взглянул на висящие на стене кухни часы.

- Господи, всего только пять утра. Я ошибся, и мы явились слишком рано. Ну ладно.

- О чем это ты говоришь? Какая разница, рано мы прилетели или нет?

Старфайндер ничего не ответил. Он разыскал пирог в одном из кухонных шкафов и поставил пирог посреди стола. Из холодильника достал пакет молока и установил на кухонном столе рядом с тарелкой, добавив ко всему этому пару вилок и ножей. Он и Кили уселись за стол друг напротив друга. Пирог был шоколадный с сахарной глазурью. Кили отрезала себе огромный кусок и перенесла его на свою тарелку.

- А ты, Старфайндер, ты что, не будешь есть?

- Нет.

Старфайндер принялся задумчиво смотреть в большое французское окно, находящееся прямо перед кухонным столом. На востоке горизонт уже окрашивался розовыми пастельными цветами рассвета. Город Кирт вырисовывался зубчатым силуэтом на розовом фоне. Некоторое время Старфайндер смотрел на город, потом перевел взгляд на Кили, которая как раз принялась за второй кусок пирога.

- Прежде всего, Кили, начиная с сего момента ты можешь называть меня "дядя Джон". Как ты наверное уже знаешь, на планете Ренессанс человек с достаточными средствами и без своей собственной семьи может породниться с другой семьей, если со стороны этой семьи нет возражений, в результате чего породнившийся приобретает статус "дяди". Две недели назад, через моего адвоката, я породнился с твоей семьей. Соответственно говоря, мой адвокат известил твою маму и отца, что я являюсь владельцем угря, который был тобой похищен, и что, преследуя тебя на другом своем корабле, космическом ките, я случайно врезался в угря и уничтожил его, подвергнув огромной опасности твою жизнь. Якобы мне удалось тебя спасти. Некоторую часть мне пришлось выдумать, но в основном тут все правда, и это позволило мне породниться с твоей семьей, что теперь выглядело как акт возмещения непредумышленных моральных убытков и имело вид вполне достоверный. Тот же самый случай столкновения в космосе делал объяснимым тот факт, что я отказался выдвигать против тебя обвинения в воровстве, несмотря на то, что в данных обстоятельствах Орбитальные Доки наверняка откажутся выплатить мне страховку.

Кроме того, мой адвокат проинформировал твоих отца и мать, что в данный момент ты находишься в полном здравии и что очень скоро я доставлю тебя домой. Все эти приготовления я загодя произвел еще из космоса, перемещаясь в пространстве с отрицательной световой скоростью; по сути дела, я заготовил все эти сообщения во время своих перемещений в прошлое.

Кили смотрела на Старфайндера во все глаза.

- Значит, Паша был твоим угрем?

Старфайндер кивнул.

- Да, но только со вчерашнего вечера. Прежде я ни о чем подобном понятия не имел.

- Но каким образом тебе удалось приобрести звездного угря стоимостью в десять миллиардов долларов?

- Начало своему состоянию я положил броском пары телекинетических костей. Весь свой выигрыш я вложил в Орбитальные Доки, при этом организовал дело таким образом, чтобы дивиденды были выплачены специальному трастовому фонду, владельцем которого являлся мой "сын". Мне удалось все это устроить, потому что на Кирте нет закона против наследования текущей доли в компании. После этого через двадцать лет я появился вновь, уже в качестве собственного "сына", снова повторил свой ход и инвестировал прибыль в еще большее количество акций Орбитальных Доков, а также и в другие области промышленности, связанные с производством звездных угрей, потом основал новый трастовый фонд для следующего своего "сына", ну и так далее. В самый первый раз, для того чтобы объяснить современникам свое исчезновение, я выдал себя за профессионального космического моряка. Потом я принял роль капитана космического кита. В настоящее время мое имя не просто "Джон Старфайндер", а "Джон Старфайндер IV". Этот дом принадлежит семье Старфайндеров в течение нескольких поколений. Артур - последний в долгой череде механиков, где должность также передавалась из поколения в поколение. Я нанял Артура тогда же, когда нанял Ральфа.

- Ральфа?

- Это мой шофер. Ты не находишь, что забавно было бы, имея пару лимузинов, не иметь при этом шофера?

- Да, я согласна, это было бы странно, - слабым голосом ответила Кили. Потом глубоко вздохнула. - Послушай, Старфайндер...

- Дядя Джон, - поправил ее он.

- Дядя Джон, ты проделал все эти фантастические вещи, столько времени провел в прошлом, и это только ради того, чтобы избавить меня от тюрьмы?

- Просто мне не хотелось, чтобы ты попала в тюрьму, Кили.

- Значит ты все-таки сделал все это потому, что думал, что я все же могу угодить в тюрьму?

- Конечно, я допускал это.

- Но если тебе удалось все это проделать, Старфайндер...

- Дядя Джон.

- Но если тебе удалось все это проделать, дядя Джон, то почему ты просто не устроил все так, чтобы я вообще не крала Пашу? Чтобы он по-прежнему был жив и здоров?

Старфайндер печально покачал головой.

- Это невозможно, Кили. К прошлому можно добавить свое, но от прошлого невозможно избавиться. Смерть кого-то или чего-то невозможно вычеркнуть из прошлого.

Старфайндер взглянул в окно на нарождающийся день. Интенсивный розовый свет, заливающий восточную часть горизонта, побледнел и распространился по всему небу. Материализовавшись из-за горизонта, место розового свечения заняла шафраново-желтая полоса. Зазубренные силуэты Кирта стали более различимы, одновременно приобретя зловещий вид.

Старфайндер мысленно связался с китом, обращающимся вокруг планеты по стационарной орбите. "Как дела, кит, все в порядке?"

Ответ пришел почти в тот же миг:

Да, все было в порядке.

- Пойдем, Кили, я покажу тебе дом. Потом, как только завтрак у тебя в животе немного уляжется, мы можем пойти искупаться в бассейне, по утрам это так приятно. Потом ты можешь примерить и посмотреть новую одежду, которую я тебе приготовил, кое-что наденешь, остальное упакуешь в чемодан. Когда Ральф проснется, я попрошу его подогнать машину к парадным дверям, и мы выедем пораньше.

Протискиваясь в пригородном потоке машин, большой черный лимузин сначала свернул направо, потом налево. Потом еще раз направо. В большой степени сообщество Ренессанса являлось атавизмом - эдаким желанием вернуться обратно к Северной Америке двадцатого века. Подобные атавизмы встречались весьма часто среди колонизаторов-землян и причиной этого, по сути, являлась схожесть возраста и ощущения начала большого пути. Ни для кого не было секретом, что на Ренессансе не было индейцев, с которыми можно было бы вступить в вооруженный конфликт, однако прочие природные трудности имелись, хотя в настоящее время и были в подавляющем большинстве - как того и следовало ожидать - покорены.

Ральф еще раз повернул направо.

- Ты уверена, что дала Ральфу правильный адрес? - спросил девочку Старфайндер. - Мне кажется, мы ездим кругами.

Кили была в лазурном платье, голубом беретике с белым помпоном и сандалиях на платформе. На коленях она держала маленькую белую сумочку.

- Мы едем правильно, дядя Джон, - тихо ответила она. Потом заглянула через плечо Ральфа. - А вот и мой дом, дядя Джон. Прямо впереди. Такой веселенький.

Объяснение ее не исправило положение, потому что все дома на улице были "веселеньких" цветов. Но Ральф понял ее без труда, верно выбрал подъездную дорожку, въехал на нее и припарковался перед круглым домом темно-бежевого цвета под красной крышей. Если и были в голове Старфайндера еще какие-то сомнения по поводу того, верную или нет они выбрали подъездную дорожку, то литой алюминиевый знак на колышке, воткнутый в землю лужайки в заметном месте недалеко от подъездной дорожки, однозначно объявлял:

Узкая бетонная дорожка вела от подъездной дороги мимо просторной клумбы к переднему крыльцу. На крыльце стояли только что появившиеся из дома мужчина и женщина. Обоим было примерно столько же лет, как и Старфайндеру. Мужчина был приземистый и широкоплечий и имел небольшую бородку. Одет он был в рабочую одежду. Женщина была стройнее, и на первый взгляд ее глаза как две капли воды были похожи на глаза Кили. Женщина была одета в домашнее платье с горшочками и сковородами, нарисованными по всему платью тут и там.

Кили, которая с тех самых пор, как они отъехали от загородного дома Старфайндера, впервые открыла рот всего несколько минут назад, коротко охнула, выскочила из машины и бросилась через лужайку. Мужчина и женщина бросились ей навстречу, и еще через мгновение они все втроем обнимались.

Старфайндер ощутил легкую зависть, которая тем не менее быстро прошла. Выдержав вежливую паузу, он выбрался из лимузина, достал чемодан Кили и с чемоданом в руках, огибая клумбу, огороженную низкой сетчатой изгородью, выкрашенной белой краской, направился туда, где стояло трио, и представился. Его первым впечатлением от мистера и миссис Блю было то, что оба отличались глазами навыкате. Только потом он вспомнил, что на нем по-прежнему белоснежная униформа, а эти люди наверняка никогда не видели настоящего космического капитана.

В обе стороны вдоль улицы на порогах своих домов стояли люди и глазели на них во все глаза. На одной или двух лужайках играли малыши; старшие дети, понятно, в это время дня находились в школе.

Миссис Блю поцеловала Старфайндера в щеку. Мистер Блю долго тряс его руку.

- Мы очень благодарны вам за то, что вы решили породниться с нами и доставили нашу дочь обратно в целости и сохранности, - важно произнес мистер Блю.

- Благодарю от всего сердца, - добавила миссис Блю.

- Я только что вернулся с работы, - объявил мистер Блю. - На этой неделе я в ночную. После смены я обычно всасываю по паре пивка. Вчера этот кретин Скичи Клодзов накапал, что я слишком много работаю сверхурочно, и начальник смены велел мне взять один денек выходной, так что сейчас я собираюсь пропустить побольше, чем парочку. Не составите мне компанию, дядя Джон?

- Конечно, я с удовольствием выпью с вами пива, - ответил Старфайндер.

- Милдред, открой-ка нам пару больших бутылок, и похолоднее.

- Я сделаю кое-что получше, - отозвалась Милдред. - Я открою три бутылки.

Она повернулась и отправилась в дом, мистер Блю и Старфайндер двинулись за ней, и Кили, оставшаяся одна на лужайке, побежала следом. Старфайндер уже собирался подняться по ступенькам крыльца, когда кто-то сзади тронул его за плечо. Повернувшись, он увидел, что это Ральф, его шофер.

- Да, Ральф?

- Вы забыли пригласить меня, сэр.

- Пригласить тебя? Пригласить тебя куда?

- С собой.

- Он имеет в виду, - объяснил мистер Блю, - что согласно правилам и постановлениям профсоюза личных шоферов, в случае, если шоферу приходится ожидать дольше пяти минут, он должен рассматриваться в социальном статусе на равном положении со своим нанимателем.

- Но я не могу пригласить его в ваш дом, - возразил Старфайндер.

- Как это вы не можете пригласить его? А как еще вы можете поступить, дядя Джон?

Старфайндер понял, что попал впросак. Во время путешествий в прошлое он был слишком занят тем, что изображал из себя биржевика, чтобы вникать в суть деятельности и правил профсоюзов, а также и в социальное устройство планеты. Теперь же, как видно, было уже слишком поздно.

Кили поторопилась прийти к нему на помощь.

- Стар... дядя Джон очень много времени проводит в космосе. Как вы знаете, он капитан космического кита. И вряд ли можно ожидать, что он сможет следить за всеми нововведениями в привилегиях наемных шоферов и прочем такого рода.

- Да, наверное, уследить за этим непросто, - задумчиво проговорил мистер Блю.

- Ральф, вы не хотите выпить с нами пива? - спросил Старфайндер.

- Ничего не имею против.

- Милдред! - заорал с крыльца мистер Блю, - открывай еще одну бутылку, большую и похолоднее - для нашего нового друга Ральфа!

Трое сидят в гостиной Блю: мистер Блю в удобном кресле, Старфайндер на диване, Ральф - на десятифутовой софе. В комнате довольно мило, на окнах кружевные занавески, наверх ведет винтовая лестница. В дополнение к уже упомянутым предметам меблировки, в комнате еще есть длинный приземистый кофейный столик, пара журнальных столиков, небольшой бар на колесиках, пара торшеров и пуфик. Огромный голографический экран занимает почти всю стену. Над чугунными завитками электрокамина на стене висит выполненная в романтическом духе картина, изображающая Армстронга, совершающего тот самый маленький шаг по поверхность Луны. По непонятной для него самого причине, Старфайндер вспомнил старинную картину, которую он когда-то видел, называющуюся: "Вашингтон переходит реку Делавэр".

На сцене, справа, появляется миссис Блю, с четырьмя бутылками пива в руках. Она передает одну бутылку Ральфу, другую - Старфайндеру, третью - мужу, после чего, оставив четвертую бутылку себе, присаживается на софу недалеко от Ральфа. Все это время в гостиной в уголке стоит Кили. Сначала она смотрит на отца, потом на мать, но, как видно, ни один из них не обращает на нее внимания, словно забыли. По прошествии недолгого времени она берет в руку свой чемодан, который принес сюда и поставил у дивана Старфайндер, и поднимается по винтовой лестнице наверх.

Старфайндер хочет спросить у миссис Блю стакан, но потом видит, что чета Блю и Ральф пьют пиво прямо из бутылок. Вспомнив свой промах несколько минут назад, он торопливо делает глоток из горлышка своей бутылки. С тех самых пор, как они устроились в гостиной, Старфайндер ждет, когда кто-нибудь обратит внимание на шрам от 2-омикрон-ви на его щеке. Мистер Блю наконец замечает шрам и спрашивает о нем Старфайндера.

МИСТЕР БЛЮ. Откуда это у вас такой большой шрам на щеке, дядя Джон? Ножевая рана?

СТАРФАЙНДЕР. Много лет назад, когда я служил юнгой на космическом ките, я попал в аварию, горел и частично ослеп. Оказалось, что на нашем ките плохо налажена система управления. Я называю свой шрам "сувениром, оставшимся мне от тех времен".

МИСТЕР БЛЮ. Нельзя доверять этим чертовым китам, я всегда так считал. В нашей части космоса китов почти не встретишь. Все, на что они могут сгодиться - это грузовые перевозки, и только. Советую вам, возьмите себе угря. Это отличные пассажирские корабли, и к тому же практичные в грузовых перевозках, а самое главное - они безопасны. Я знаю, что говорю, потому что работаю в доках. Работаю вот уже семнадцать лет - с тех самых пор, как впервые подписал контракт и вступил в профсоюз.

РАЛЬФ (обращается к Старфайндеру). А почему вы стали капитаном именно кита, а не угря? Мне кажется, что каждый лояльный гражданин Ренессанса должен использовать продукцию, производимую на родной планете, а не где-то еще.

СТАРФАЙНДЕР. Ренессанс не моя родина - я родился на планете китов. Я с Терральтаир - с Альтаир 4.

РАЛЬФ. Но Альтаир 4 на другой стороне галактики. Один перелет оттуда займет больше лет, чем вам теперь.

СТАРФАЙНДЕР. У меня особый кит. Его скорость значительно превышает скорость обычных кораблей.

РАЛЬФ. В самом деле?

СТАРФАЙНДЕР. Да.

Ральф донышком своей пустой бутылки тихонько выстукивает марш по столешнице кофейного столика, после чего миссис Блю поднимается с места и прогулявшись на кухню, приносит ему и всем остальным еще пива. Сверху спускается Кили и молча принимается собирать пустые бутылки.

КИТ

.

СТАРФАЙНДЕР. "Не обращай внимания, кит".

МИСТЕР БЛЮ (сначала тихонько отрыгнув). Я знаю, что это, вероятней всего, не мое дело, дядя Джон, но этот ваш угорь, который столкнулся с вашим китом, угнанный моей легкомысленной дочерью, должно быть стоил вам немалых денег, еще раз простите меня за наглость, за то, что я решаюсь задавать такие вопросы.

СТАРФАЙНДЕР. Он стоил что-то около десяти миллиардов. Да, около того.

МИСТЕР БЛЮ (благоговейным шепотом). Десять миллиардов!

РАЛЬФ (таким же благоговейным шепотом). Десять миллиардов!

МИССИС БЛЮ. А угорь был застрахован?

СТАРФАЙНДЕР. Естественно.

МИССИС БЛЮ. И страховку вам заплатят?

СТАРФАЙНДЕР. Сомневаюсь. Скорее всего, происшедшее будет расценено, как "Божий Промысел".

МИСТЕР БЛЮ. Десять миллиардов спустить в унитаз?

СТАРФАЙНДЕР. Ну и что, что десять миллиардов?

РАЛЬФ. Грязная капиталистическая свинья! (Обращается к миссис Блю.) Принеси мне еще пива, Милдред! (Миссис Блю отправляется на кухню.)

СТАРФАЙНДЕР (кричит в спину миссис Блю). Мадам, пропустите меня на этот раз, пожалуйста.

РАЛЬФ. Что, Старфайндер, зазорно пить с нами, с простыми трудягами?

КИЛИ (снова собирает пустые бутылки). Он слишком хороший человек, чтобы пить с такими придурковатыми халявщиками, как ты, это уж точно. Ты и ботинки чистить ему не сгодишься.

МИСТЕР БЛЮ. Кили!

МИССИС БЛЮ (возвращается с кухни с тремя бутылками пива). Извинись перед нашим гостем сию же минуту, ты маленькая грубая сучка!

КИЛИ. Он ваш гость, а не мой. (Выбегает на улицу).

МИССИС БЛЮ (усаживается обратно на софу). Просто не знаю, что нам с нею делать, просто не знаю.

РАЛЬФ (закидывает ноги на кофейный столик и располагается на софе поудобней). Будь она моя дочь, я бы знал, как с ней разобраться!

МИСТЕР БЛЮ. Да, Кили упрямая девочка.

МИССИС БЛЮ. Что мы только с ней ни делали. Уменьшали ей карманные деньги. Запирали ее в комнату. Мазали ей рот мылом. Но она все равно продолжает грубить и читать эти свои, как их там, кники.

СТАРФАЙНДЕР. Кники?

МИССИС БЛЮ. Да, это такие самодельные штуки со словами.

СТАРФАЙНДЕР. Но разве в школе ее учат не по книгам?

МИССИС БЛЮ. Вы, наверное, говорите про кники с инструкциями? А я имею в виду те кники, которые хранятся в подземных библио.

МИСТЕР БЛЮ. Милдред, кажется у Ральфа опять кончилось пиво. Пока ты еще держишься на ногах, принеси ему еще. И мне тоже. Да, и захвати дяде Джону бутылочку.

СТАРФАЙНДЕР. Извините, мадам, но я снова пропускаю.

РАЛЬФ. Грязная капиталистическая свинья!

СТАРФАЙНДЕР. Думаю, мне нужно подышать воздухом.

Оказавшись на улице под лучами яркого утреннего солнца, он утер лоб форменным носовым платком, который полагался к его костюму, и надел на голову капитанскую фуражку. Потом глубоко вздохнул... Еще минута, и он бы мог...

Ладно, лучше об этом не думать.

Старфайндер оглянулся по сторонам, вверх и вниз квартала. Кили нигде не было видно.

Несколько в отдалении, в стороне от улицы, начинались какие-то зеленые кущи, вероятно, парк. Скорее всего, Кили прячется именно там.

Он нашел Кили в парке, она сидела на скамейке, кольцом опоясывающей высокое раскидистое и тенистое дерево. В руках Кили вертела маленькую веточку, растирая пальцами зеленые листы в светлых прожилках. В своем лазурном платье она напоминала кусочек неба, оторвавшийся и опустившийся на землю.

Хрустя гравием, он подошел к скамейке и уселся рядом с Кили. Некоторое время он сидел рядом с глупым видом, не в силах сообразить, что сказать. Довольно долгое время Кили тоже молчала. Потом, не глядя на Старфайндера, она сказала:

- Ну и что ты думаешь о моих любимых родителях, Старфайндер?

- Цинизм тебе не к лицу, Кили.

- Я знаю. А тебе не к лицу давать уклончивые ответы.

Тогда он попытался прибегнуть к помощи научных объяснений.

- Главная составляющая любой культуры - тенденция мыслить единообразно и единообразно вести себя, одновременно подчеркнуто превознося собственное невежество. Ведущие себя так люди образуют основу любого стабильного общества. Без них цивилизация немыслима.

- Но ты не понимаешь, Старфайндер. Ты так ничего и не понял. Ты сделал свои деньги, пока все остальные упорно протаптывали дорогу к экономическому процветанию и безопасности, и все равно ничего не понял.

Кили повернулась к нему и взглянула прямо в глаза. Изучающе.

- Если "высшие буржуа" просто составляют основу, то все в порядке и волноваться не о чем. Но они - это и стены и потолок и крыша. Их профсоюзы настолько сильны, что как они скажут, так и будет. Это как если бы рабы свергли феодальное право, но при этом все равно остались рабами, как если бы батраки прогнали землевладельца, но все равно после этого остались батраками; как если бы моряки завладели кораблем, но все равно после этого остались на нем обычными моряками.

- Без моряков корабль бы утонул.

- Пусть уж лучше утонет.

Старфайндер вздохнул.

- Я не уверен, что этот разговор нас куда-нибудь приведет, Кили.

Она кивнула. Очень печально.

- Я знаю. Это все равно что говорить о помидорах, тогда как разговор про картошку.

- Я оставил свой загородный дом твоим родителям, с условием, что они завещают его тебе. Кроме того, я учредил трастовый фонд для тебя, без каких-либо ограничений или условий, так что когда ты подрастешь, то сможешь стать кем захочешь, "высшим буржуа" или не "высшим буржуа", без разницы. Можешь, например, писать стихи, если почувствуешь к этому склонность. Я дал распоряжение моему адвокату продать оба лимузина и положить все деньги, за вычетом его комиссионных, на счет в банке на твое имя.

Кили снова принялась вертеть веточку в руках. Старфайндер подождал, когда Кили скажет что-нибудь еще, но та молчала, и тишину в парке нарушал только пронзительный голос женщины, сидящей на соседней скамейке и покрикивающей на свое непослушное дитя.

Он почувствовал боль в основании грудины, имеющую определенное сходство, по всем признакам, с язвой двенадцатиперстной кишки, хотя ничем таким никогда не страдал. И снова он обратился за помощью к научным объяснениям:

- В любом демократическом обществе рано или поздно образуется правящая верхушка, истеблишмент, и ценности этого истеблишмента создают особую приправу социальному супу. Истеблишмент Ренессанса - это рабочий класс; но, поверь мне, если бы истеблишмент состоял из буржуазии, то ситуация была немногим лучше, а может и хуже.

Его слова отдавали гулкой пустотой, даже для его собственных ушей.

- Ты снова говоришь о помидорах, дядя Джон.

Кили отбросила в сторону свою ветку и поднялась со скамейки.

- Думаю, что нам пора вернуться обратно. Мои родители, отец и мама, наверное, уже волнуются, куда это я подевалась. Как ты, наверное, успел заметить, они только и думают обо мне, и днем, и ночью, целый день.

Они вышли из парка и отправились обратно мимо приземистых домиков, шагая по тротуару бок о бок, но при этом совершенно порознь. У маленькой дорожки, что вела к крыльцу Блю, они наконец остановились. Вокруг царило утреннее многоцветие: свет солнца Андромеды и множества бутонов на клумбе перед домом семейства Блю. Лужайка и клумба перед домом Блю были в точности такие же, как лужайка и клумба перед соседним домом. По сути дела, все лужайки перед всеми парадными входами на этой улице были похожи друг на друга, как братья-близнецы.

- Ты зайдешь, дядя Джон?

Старфайндер покачал головой.

- От этого не будет никакой пользы. Попрощайся от меня со своими родителями, и скажи Ральфу, что я уже готов ехать.

- Хорошо.

Несколько секунд она молча стояла перед ним, внимательно глядя ему в глаза. Она немного поправилась и больше не была уже такой худенькой, как тогда, когда он впервые достал ее из недр звездного угря, совершенно хрупкую на вид. И тем не менее казалось, что Кили слабо покачивается на утреннем ветерке.

- Прощай, дядя Джон. Передай Чарли, что я попрощаюсь с ним попозже.

- Хорошо.

Потом, через миг, она, рыдающая, оказалась в его объятиях.

- Ох, Старфайндер, я была такая злая, я не хотела быть такой - честно! Я знаю, что ты должен был привезти меня домой, я знаю, что ты не можешь позволить себе оставить на руках такую двенадцатилетную нескладуху, как я, и я ни в чем тебя не виню. Я знаю, что ты сделал для меня, и знаю, что никогда, даже за тысячу лет, тебе за это не отплачу. Я знаю, знаю, знаю, Старфайндер, и все равно я люблю и тебя, и Чарли, и пожалуйста, когда я вырасту, пожалуйста, прилетите за мной и заберите меня с собой!

Быстро повернувшись, Кили взбежала вверх по ступенькам, толкнула дверь и скрылась в доме. Язва Старфайндера давала о себе знать так, что ему стало трудно дышать. Он почти согнулся от боли пополам. По сторонам, периферийным зрением, он заметил как трава, и небольшие холмы, и деревья на холмах, все зеленое и сочное - все это медленно поплыло прочь и растворилось вдали, побледнело и постепенно исчезло, оставив после себя только голую и неприметную безжизненную землю.

Из дома появился Ральф, чуть покачиваясь спустился по ступенькам крыльца, пересек лужайку и осторожно стал забираться в лимузин. Старфайндер хлопнул Ральфа по плечу:

- Вы слишком пьяны, чтобы вести машину, Ральф, - сказал он.

Повернувшись к Старфайндеру, Ральф смерил его мутным взглядом.

- От пива невозможно опьянеть. Пиво - это слабоалкогольный напиток, почти без градусов.

- Мне не нравятся пьяные, - сказал тогда Старфайндер. - И в особенности мне не нравится, когда пьяны от пива. Люди, перебравшие пива, невыносимы, потому что болтливы, заносчивы и неряшливы.

- Грязная капиталистическая свинья! - выкрикнул Ральф и, размахнувшись, сделал слабую попытку ударить Старфайндера.

Увернувшись, Старфайндер схватил Ральфа за руку, вытащил его из машины на лужайку, толкнул на траву и припечатал к земле, пнув башмаком в зад, так что Ральф ткнулся лицом прямо в цветы на клумбе семейства Блю. После этого Старфайндер возвратился к лимузину, сел за руль, задним ходом выкатился на подъездную дорожку и поехал в сторону своего загородного дома, где ему еще предстояло закончить свои дела.

На душе у него немного полегчало, но не слишком.

"Уходим с орбиты, кит", - скомандовал Старфайндер, стоящий посреди мостика. "Отправляемся в прошлое".

Кит ничего не ответил.

Это могло означать только одно: кит спит и не слышит его команд.

"Уходим с орбиты, кит", - снова "повторил" Старфайндер, усилив мысленное напряжение своей телепатической команды. "Отправляемся в прошлое!"

Кит даже не шелохнулся.

Старфайндер приготовился повторить команду в третий раз, когда в сознании его возник иероглиф:

"Кит, ты прекрасно знаешь, где она сейчас находится. Она остается на Ренессансе. А теперь сойди с орбиты, прекрати играть в игры!"

"Что сделано, то сделано, кит. Теперь мы остались только вдвоем. Два товарища, вместо трех. Сходи с орбиты!"

"Ты не можешь бросить меня, кит! Вспомни наш договор!"

"Черт тебя дери, кит! Ты что же, хочешь, чтобы я похитил ее?"

Молчание.

"Даже если я решусь на это, одного только отца ей недостаточно. Ей еще нужна мать".

Старфайндер швырнул капитанскую фуражку себе под ноги. Теперь он не просто сходит с ума от ярости - язва двенадцатиперстной кишки совсем его доконала! "Ну хорошо, кит, договорились! Раз уж так случилось, что у меня есть там внизу загородный дом и половина акций компаний Ренессанса принадлежит мне..." Потом он внезапно вспомнил, что завещал загородный дом семейству Блю и что все свои акции обратил в деньги, чтобы купить звездного угря и основать трастовый фонд в пользу Кили, и что теперь он так же беден, как и раньше - беден, словно церковная мышь.

Более того, без помощи кита он не сможет заработать себе новое состояние.

А станет ли он зарабатывать, если даже у него будет такая возможность?

Станет ли он покупать, если у него будет такая возможность, новый загородный дом, для того чтобы обосноваться в нем и всю свою жизнь прожить среди "высших буржуа"?

Скорее уж он согласится обосноваться и прожить свою жизнь среди Великих Обезьян на Тау Кита 4.

Кили принимать во внимание не приходится. По крайней мере, до тех пор пока она не повзрослеет.

Но к тому времени будет уже слишком поздно. К тому времени она сама может стать Великой Обезьяной.

И ничего, что ее родители не Великие Обезьяны. Им до них остался всего один шаг.

Почему он отказывается смотреть в глаза правде, которая сияет перед ним? Почему он так упорно отворачивается от огромного и неуклюжего, как слон, факта, что они ни на миг не задумались о Кили, никогда не думали прежде и не собирались думать о ней в будущем?

Потому ли, что избавлением от этого было только ее похищение?

Вряд ли. У него за плечами уже есть пара преступлений. В его послужном списке хватит места и еще для одного.

Потому ли, что внутри кита им двоим не хватит места?

Вряд ли. Внутри кита хватит места ему и еще целой школе маленьких девочек.

Потому ли, что житие внутри кита, в Океане Пространства и Времени, лишит Кили возможности получить нормальное образование?

Вряд ли. Только не рядом со всеми богатствами прошлого, с его музыкой, живописью, литературой, драмой, философией, науками, всем этим, брошенным к ее ногам.

Потому ли, что внутри кита она останется без общества детей своего возраста?

Вряд ли. По ее выбору, он может поселиться в любой части прошлого, где Кили сможет ходить в школу, став частью местного сообщества на столь долгое время, как ей того захочется. Все, что ему для этого нужно, это деньги, но с помощью кита он сможет заработать неограниченное состояние в любой момент.

Панорама того, что он и кит смогут сделать для нее, развернувшись перед ним, поразила его до глубины души. Вся эта панорама находилась тут уже давно, неизвестно сколько времени, просто он упорно отказывался смотреть в эту сторону.

Но почему?

Почему он так упорно притворялся, что этого будущего просто не существует? Почему он решил, что бросить Кили среди ее "высших буржуа" будет самым лучшим, что он может для нее сделать?

Ответ, который пришел, пронзил его эго словно булавка воздушный шарик.

Он поступил так, потому потому что знал, что свобода, которую он выкрал для себя, когда украл кита, теперь находится в опасности. Потому что когда сравнивал вес этой свободы с весом любви маленькой девочки, всегда придавливал чашу весов пальцем. Свободный, ничем не связанный, он всегда страшился перейти свое Красное море, свой Геллиспонт, свои Альпы, свой Рубикон, свой Атлантический океан и свой Исмус.

Что ж, теперь он этого больше не боится.

Он опустил шлюпку во дворе Блю, придавив претенциозный алюминиевый знак и поломав ограду клумбы. Затем заколотил во входную дверь с такой силой, что стены дома едва не обрушились, и когда перепуганная миссис Блю наконец отворила, ворвался внутрь, бегом пересек гостиную и помчался по лестнице на второй этаж. Он без труда отыскал комнату Кили. Она спала на своей узкой кровати. Ее подушка была мокра от слез. Старфайндер подхватил ее на руки, вытащил из шкафа охапку платьев и прямо в пижаме пронес ее по лестнице вниз, через гостиную на крыльцо, через разоренную клумбу к своей шлюпке. За его спиной полусонный мистер Блю заорал:

- Эй, космический бродяга, верни мне мою дочь!

- Вор! - взвизгнула миссис Блю.

Отчего-то казалось, что оба притворяются.

Старфайндер вывел шлюпку на орбиту. Поразительно, но его "язву" словно рукой сняло. Кили открыла глаза только тогда, когда они уже были на полпути к небесам.

- Старфайндер, ты вернулся!

Еще через несколько минут над ними появился кит. Огромный силуэт на фоне звезд. Старфайндер завел шлюпку в док, и очень скоро они вдвоем уже стояли на мостике.

"Ну что, кит, теперь мы наконец можем сойти с орбиты? Теперь мы можем отправиться в прошлое?"

В огромном теле совершилось могучее пробуждение энергии 2-омикрон-ви. Туловище кита заскрипело, когда его масса сошла с орбиты планеты Ренессанс. Пиктограмма в головах Старфайндера и Кили описывала его действия:

Кит вырвался на свободу из объятий планеты. Еще через мгновения он был уже вдвойне свободен, нырнув в Океан Времени.

- Мне кажется, - проговорил Старфайндер, как будто между прочим, когда они шли с мостика в салон, - неплохо бы нам выпить апельсинового сока. И мы можем посмотреть, как там обстоят дела у старушки Элизабет с ее "Сонетами".

предположил кит.

- Эх вы, - вздохнула Кили.