Глава шестая ПАРЕНЕК ОТ СОХИ

Люди, бежавшие к ним от ворот, вдруг стали крошечными, с жуткой быстротой проваливаясь вниз вместе с землей и травой. Кажется, они стреляли на бегу, ну да, их окутал пороховой дым… Мелькнули и исчезли башенки, увенчанные жестяными конями в облупившейся позолоте, сады слились в пухлую зелено-желтую массу, улицы стали узкими, дома игрушечными, все казалось с высоты чистеньким и аккуратным, как будто там и в самом деле не было ни грязи, ни беспорядка…

За спиной слышались оханье и визг — Сварог мог и ошибиться, но особенно звонко визжала в восторженном ужасе некая принцесса. Сделав широкий разворот, он вновь пролетел над ипподромом, дернул красную рукоятку, потом вторую. Оглянулся — но различил лишь верхушки разрывов, бурых фонтанов вздыбленной земли и не смог определить, насколько удачно сбросил бомбы. Глянул на компас, поднял машину выше и вошел в разворот. Равена медленно уплывала назад, а с нею — все связанные с этим прекрасным городом печали и тревоги, освобождая тем самым место для новых, что не замедлят явиться, да и наверняка нагрянули уже… Отбросил совершенно неуместное сейчас желание высмотреть сверху особняк Маргилены, вывел газ на максимум.

Иллюзий он не питал и не полагал себя лучшим бомбометателем континента. Вскоре же все уцелевшие самолеты взовьются в воздух. Даже если и нет соответствующего приказа. Чести снольдерской армии нанесена оглушительная оплеуха из разряда тех, что смываются только кровью — угнан самолет, да вдобавок злодейски похищен командир полка…

Хорошо, что за гулом моторов невозможен вдумчивый разговор, да его команда и не рискнет отвлекать его разговорами в такой момент. Но кто-то из них наверняка уже сейчас понял, в каком направлении движется самолет — траверсом к тракту, ведущему к харланской границе. Вопросы непременно прозвучат — но позже. А сейчас, слава богу, не нужно объяснять им, что все его прежние планы исхода из Равены были рассчитаны на спокойный потаенный уход — а не на эффектный, привлекший внимание всей столицы лихой прорыв. Даже если везение будет невероятным и до харланской границы самолет долетит беспрепятственно, там все будет готово к встрече, и бомбардировщик нос к носу столкнется с парочкой свежих эскадрилий. Камень по прозвищу таш ничем не уступит рации. На месте снольдерцев Сварог, наплевав бы на все договоры, преследовал бы беглый аэроплан над харланской территорией. Значит, они именно так и поступят. Харлан отпадает. Тянуть нужно в противоположную сторону — к границам Вольных Майоров. К отрогам Каталаунского Хребта. Тогда противник будет один — ронерские пограничные войска. Зато места там малонаселенные, диковатые, почти сплошь горы да леса… А если возникнет крайняя необходимость… Не хотелось и думать о том, что он понимал под «крайней необходимостью», — но, в конце концов, однажды он уже вернулся оттуда, и, что характерно, живым. Да еще щенка вынес…

Утекали минуты, как песок сквозь пальцы. Бомбардировщик летел над желтыми сжатыми полями, буро-зелеными равнинами, лесами, трактами и городками. Порой Сварог оглядывался, но погони не усматривал. Странная Компания уже привыкла немного к экзотическому для них (и для Сварога, впрочем, тоже — нынешнего Сварога, разумеется) средству передвижения. Мара исчезла в хвосте, заняла место у третьего пулемета, стрелявшего назад и вверх, а капрал Шедарис с бравым видом обходил бортовые огневые точки, проверяя, удобно ли будет стрелять из столь непривычной позиции. Полковник давно пришел в себя, перестал уже биться и дергаться, но таращился исключительно свирепо. Сварог мельком посочувствовал ему — и резко обернулся.

В монотонно-ровное гудение моторов вдруг вплелись пулеметные очереди, короткие, явно пристрелочные, раздалось несколько длинных, за спиной, и в кабину потянуло тухлой гарью дымного пороха.

Леверлин показал Сварогу три пальца. Сварог глянул в окно. Черная полоса густого дыма дугой выгибалась к земле, и на конце ее алел истребитель. Работа Мары. Два других, смущенные столь профессиональной встречей, торопливо разомкнули строй, уходя в стороны, но вовсе не отказавшись от погони…

Справа показались еще два. Истребители обладали явным преимуществом в скорости, да и в маневренности, понятно, но ни один из четырех пока что не стрелял. Сварог спохватился, что не знает, сколько на каждом пулеметов, — но это опять-таки из разряда несущественных подробностей…

Леверлин с Шедарисом палили из бортовых пулеметов — в белый свет, как в копеечку. Сварог им не препятствовал — пусть считают себя при деле, чем меньше праздности в такой ситуации, тем лучше… Пулемет Мары изредка огрызался короткими очередями, но вся эта пальба, и умелая, и дилетантская, пропадала втуне — истребители держались на безопасном расстоянии. Какой у них запас хода? Радиус действия? Приказ? Они обязательно предпримут что-то, когда поймут, что вскоре придется поворачивать восвояси… или будут преследовать, пока не выжгут горючее, оставив каплю для посадки? Как-никак, в отличие от Сварога, они летят над официально дружественной территорией…

Оставалось одно — лететь в избранном направлении, каждый миг ожидая атаки. Мелькнула идея уходить на бреющем, но Сварог тут же отбросил ее, как волюнтаристскую — разрыв в скорости не так уж и велик, они его не потеряют, а вот расстреливать его сверху им будет даже удобнее…

Как всегда, подлости начались в самый неожиданный момент. Истребители вдруг рванулись к нему со всех сторон, со всем проворством и виражами, какие только позволяла конструкция. Сдвоенные желтые вспышки очередей тускло замерцали над тупорылыми капотами, пороховой дым тут же сносило ветром назад, так что они могли лупить длинными. Сварог всем телом ощущал, как содрогается тяжелая машина под ударами пуль, стекло справа — беззвучно за гулом моторов — разлетелось, осколки брызнули по кабине, все кинулись на пол, кроме Леверлина с Шедарисом, навалившихся всем телом на приклады пулеметов…

Сварог бросил самолет вниз. Маневр был далек от изящества и грациозности, остро ощущалось, как огромен и неуклюж этот патриарх авиации, способный лишь на самые примитивные пируэты. Но и лететь, как по ниточке, было нестерпимо, да и опасно. Еще один преследователь угодил под пулемет Мары — новый чадный шлейф потянулся к земле. Три оставшихся висели на хвосте. По кабине они больше не били, но фюзеляж содрогался от частых попаданий. Сварог не понял сначала, куда они так старательно метят, а потом догадался — когда самолет стал вдруг хуже слушаться рулей, а столбик бензина в стеклянной трубочке с ужасающей быстротой пополз вниз, вниз, вниз…

Они пробили бензобак. И задели тросы управления. Будет ли пожар? Судя по двум вспыхнувшим истребителям, будет, и скоро.

Сварог решительно повел самолет к земле, гася скорость. Истребители сгоряча проскочили вперед, возвращались по широкой дуге. Сбивая их с толку, Сварог резко отвернул с потерей высоты. Верхние ветки деревьев дернулись вверх, словно норовя выцарапать глаза. Уровень бензина падал, падал, падал. В пробоинах туго посвистывал ветер, земля летела навстречу, то и дело вздыбливаясь, кренясь, — это самолет мотался вправо-влево, неслись навстречу кроны деревьев, лес казался бесконечным, и уже крепко припахивало гарью. Сварог увидел испуганное лицо Делии, Паколета, обеими руками пытавшегося вцепиться в гладкий дощатый пол и обжигавшего пальцы о россыпи катавшихся по кабине горячих гильз. Краем глаза заметил алое пятно — промелькнувший наискосок истребитель.

И сосредоточился на одной цели — посадить машину. Глаза ломило от напряжения, он немигающим взглядом уставился вниз. И решительно сбросил газ, усмотрев обширную прогалину посреди темно-зеленых сосен, повел самолет туда.

Он должен, он обязан посадить машину так, чтобы все уцелели.

Винты из туманных дисков вновь стали лопастями, беспомощно дергавшимися в тщетных попытках совершить хотя бы один полный оборот, уцепиться за воздух. Рассекаемый ими воздух упруго гудел, Сварог отжал рычаги так резко, что в обычных условиях самолет камнем рухнул бы на верхушки сосен, но на борту был лар, и бомбардировщик шел вниз по отлогой кривой, и пулеметов больше не слышно, ни своих, ни чужих…

Вот теперь разрыв в скорости стал разительным. Истребители исчезли — заложили чересчур размашистый вираж и проскочили мимо. Правый мотор уже дымил вовсю. Толчок последовал такой, что Сварог едва не вылетел из кресла, — колеса коснулись земли. Лар обязан уцелеть при падении, но нигде не заповедано, что он обязан уцелеть с максимальным комфортом для своей драгоценной персоны… Сварога трясло и подбрасывало, но он, по крайней мере, сидел и мог цепляться за рычаги, вот другим пришлось худо, их перекатывало по полу, пока навстречу бежала заросшая земля. Наконец колесо угодило в яму. Самолет завалился на правый борт. Хрустнуло и отвалилось крыло с дымящимся мотором.

Самолет остановился. Сварог вскочил:

— Уходим, быстро! Мара, пулемет! Пахло бензином, гарью, пороховым дымом. Правое крыло уже полыхало вовсю, и от него занимался фюзеляж. Сварог выхватил кинжал, разрезал кушак на ногах полковника, поднял его за шиворот, толкнул к двери. Показал на него пальцем Леверлину, чтобы присматривал.

Шедарис пытался извлечь из гнезда второй пулемет, но у него никак не получалось. Сварог подхватил свой топор, подтолкнул капрала к выходу, вышвырнув пинком мешок с боевыми пожитками Вольного Топора. Стоял у двери и смотрел, как они один за другим спрыгивают на землю и бегут что есть мочи. Выпустил Мару с пулеметом на плече, спрыгнул последним сам, пошатываясь после всей этой воздушной акробатики. Глянул вверх.

Над лесом показался истребитель — алая изящная игрушка, удивительно медленно, на взгляд привыкшего к другим скоростям Сварога, плывший над клочковатыми верхушками сосен.

— К лесу! — заорал Сварог.

Отобрал у Мары пулемет, задрал к небу тупорылое дуло и давил на спуск, пока не окутался клубами дыма. Очередь получилась неприцельной, но должный эффект возымела: истребитель шарахнулся вправо и ушел за лес как раз в тот момент, когда у Сварога кончились патроны.

Он с облегчением отшвырнул эту бандуру, вдвое длиннее и тяжелее обычных пехотных, от которой больше не предвиделось никакой пользы. Не спеша направился к лесу, где пряталась под деревьями его команда. Все бдительно косились на полковника, даже со связанными руками сохранявшего гордый и непреклонный вид.

— Ну, что вы скажете о моем искусстве водить самолет? — спросил Сварог не без капли тщеславия. — Даже колеса не подломил, садясь…

Слышно было, как где-то в отдалении кружат истребители. Бомбардировщик вовсю пылал, охваченный огнем от стеклянной кабины до кончика хвоста.

— Ты был великолепен, — сказала Мара голосом восторженной школьницы, серьезным до полной иронии.

— Вы тоже, — великодушно признал Сварог. — Ни одного обморока, и раненых не видно. Орлы вы у меня, орлицы и орлята…

На поляне идиллически догорал бомбардировщик. Громыхнули взорвавшиеся наконец бензобаки. Пленный полковник стал громко требовать, чтобы ему развязали руки и дали меч — если, конечно, среди пленивших его (следовала гирлянда сочных эпитетов) и в самом деле есть дворяне, с которыми благородному графу не зазорно скрестить клинок. Сварог хмуро сказал Шедарису:

— Дай его сиятельству по шее. Но тактично, со всем уважением.

Шедарис тактично размахнулся раскрытой ладонью, но Леверлин перехватил его локоть:

— Командир, это все-таки пленный и дворянин!

— Тогда отставить, — кивнул Сварог капралу.

Шедарис угрюмо проворчал что-то насчет того, что он и графьев вешал на воротах и не обязательно за шею, но кулак убрал. Тем временем Сварог критически оценивал ситуацию: свободы у них было столько, что даже чересчур, а вот из средств передвижения оказались только собственные ноги. Была у них и карта, довольно подробная, — вот только они не представляли, где именно ухитрились приземлиться. Следовало продвигаться к ближайшим населенным пунктам, где найдутся продажные лошади, — а также полиция, солдаты и прочие прелести цивилизации. Таши работают мгновенно, а погода прекрасная, и вдобавок к переговорным камням уже, несомненно, дрыгают суставчатыми лапами все телеграфные башни — и сообщение опередит даже всадника, не говоря уж о пеших…

И все же это лучше, чем уныло сидеть в городе. Гонишься ты за кем-то или сам бежишь от погони — жизнь в обоих случаях обретает смысл и ясность…

— Кто-нибудь представляет, где мы находимся? — спросил Сварог.

Все молчали.

— Похоже, Горталан, — сказал наконец Леверлин. — Горталанская провинция. По-моему, я сверху видел Горт, очень уж характерная архитектура губернаторского дворца, ни с чем не спутаешь. Но, миновав Горт, мы еще долго летели…

— Восходные области Горталана, — кивнула и Делия. — Или уже начались закатные области Селона.

Сварог развернул карту. Чтобы не тратить зря времени, ища глазами незнакомые названия, попросил:

— Ткните кто-нибудь пальцем в Горт.

Леверлин ткнул пальцем. Сварог удовлетворенно хмыкнул. Места довольно обитаемые, хватает населенных пунктов, отмеченных как города. А истребителей уже не слышно, подались восвояси на последних каплях…

— Ну, так, — сказал он. — Прикинем начерно. Если подумать, мы все в одинаковом положении — и дичь, и погоня. Гнались за нами чужеземные летчики, которые вряд ли знают эти места. Они в азарте вниз не смотрели, им самим предстоит определяться на местности… И объясняться с властями там, где сядут. А в столице какое-то время будут прикидывать, как лучше организовать облаву местными силами и какую легенду местным властям подбросить… Словом, я уверен, что несколько часов у нас есть. А может, и больше. У беглецов сто дорог, а у погони одна. Тут им не Равена… Учитывая, что мы можем и…

Он осекся, покосившись на пленного: тот кипел от злости, но уши навострил. Следовало сначала разобраться с этим балластом — убивать его было бы подло, но и таскать с собой глупо.

Сварог повернулся к нему:

— Как думаете, если попадете к своим, вам сразу отрубят голову или сначала устроят допрос с пристрастием на предмет возможного соучастия? Обстоятельства против вас…

Судя по взгляду полковника, тот не ждал от родной юстиции ни беспристрастности, ни гуманизма.

190

— В любом случае карьера ваша напрочь погибла, — сказал Сварог. — Мне очень жаль, что так получилось, но у нас не было выбора… Будете сдаваться погоне или предпочтете новые бумаги — дворянские, заметьте, — новую одежду и возможность начать жизнь сначала? Вы старший сын или ронин?

— Ронин, — глядя в землю, сказал полковник. Выждал положенное время, чтобы сохранить лицо и гонор, потом процедил с таким видом, словно оказывал величайшее одолжение: — Давайте бумаги. Ясно уже, что вы не обычный шпион, тут пахнет чем-то посложнее. Но я все равно вас когда-нибудь найду, и тогда мы поговорим как надлежит…

— Поговорим, — сказал Сварог легкомысленно. — А сейчас будет вам дворянская грамота, уедете куда-нибудь на Острова, если голова у вас на месте, сделаете карьеру… До сих пор, признайтесь, карьеру делали благодаря древности рода, а? Что?!

Резко обернулся. Прямо на него двигалась Делия, странно задрав голову, шагая походкой механической куклы.

— Что?! — встревожился Сварог.

Она явственно закатывала глаза, побледнела, но все же нашла силы произнести с неподражаемым аристократизмом:

— Простите, граф, после всех этих воздушных кувырканий неудержимо тянет блевать…

После чего шумно вломилась в кусты, скрывшись из глаз, и, судя по звукам, деликатно приглушенным, впрочем, обрела покой и нервную разрядку. Успокоившись, Сварог спросил:

— Еще кто-нибудь хочет? Валяйте, пока есть время…

Паколет, словно только и ждал разрешения, кинулся за ближайшее дерево. Остальные держались. Тетка Чари даже гордо подбоченилась, что воздушные кувыркания — мелочь в сравнении со штормягами, пережитыми в качестве как жены боцмана, так и вдовы такового. Сварог показал Маре взглядом на полковника и сказал вслух:

— На полчасика.

Милая девочка понятливо кивнула, упруго шагнула вперед и неуловимым взмахом руки отправила полковника в беспамятство.

— А теперь — рассыпаться, смотреть в оба за окрестностями и не мешать, — приказал Сварог. — Если кто-нибудь заберется на дерево, вообще прекрасно.

Он снял пояс, уселся поудобнее, прислонившись спиной к дереву, положил пальцы на пряжку-компьютер и мысленно вошел в его память, отрешившись от всего окружающего. Вокруг сразу стало холодно, даже снежинки запорхали, тут же тая. Невольно постукивая зубами от холода, Сварог работал, как машина.

Он изготовил на всю компанию дорожную дворянскую одежду с легким уклоном в милитаризм. Черные перья на шляпах, камзолы с широкими рукавами, которые легко закатать перед рубкой, сапоги армейского образца: скроены без различия на правый и левый, чтобы не терять ни секунды при побудке, а напяливать первый подвернувшийся на любую ногу. Сделал соответствующее количество кусков пергамента и пустил кататься по ним «волшебную палочку», имевшую вид пистолетного шомпола — на сей раз она штамповала паспорта отдаленного княжества Памрод, дворянские грамоты и отпускные свидетельства. При таком наборе подорожных благородных лаурам не требовалось. Внешне все выглядело совершенно благолепно: дворяне из небогатого Памрода, отслужив свое в одном из ронерских полков (он выбрал для пущей надежности прочно застрявший на харланской границе Седьмой драгунский), возвращались домой. Полковника, правда, он сделал лоранским дворянином, согласно подорожной направлявшимся в Балонг, — а там пусть выкручивается сам, не дитя малое.

Замерз ужасно. Собрав своих орлов, роздал одежду и отправил в разные стороны переодеваться. Оставшись один, сначала попрыгал вдоволь, махая руками и ухая. Согревшись и, бормоча: «У нас лакеев нет, знаете ли, принцессы и те сами переодеваются», — сложил рядом с полковником новую одежду, меч, свернул бумаги трубочкой и сунул тому, все еще бесчувственному, за отворот кафтана. Не без сожаления положил рядом один из своих кошельков, какой полегче. Хотя — чего жадничать-то, серебра в пистолете-шауре не убавляется, сколько ни стреляй…

Старую одежду они отнесли к обгоревшему остову бомбардировщика, все еще тлевшему и дымившему, кинули на угли. После чего, не дожидаясь команды, все сомкнулись в шеренгу, вопросительно глядя на Сварога, и он отметил, что его орлы-орлицы начинают проявлять известную сыгранность, превращаясь в настоящую воинскую команду. Он прошелся перед строем — не особенно увлекаясь, два шага влево, два шага вправо — и сказал:

— Прекрасное зрелище. Семь дворян — и ни одного коня. Ну, что нам врать по этому поводу, придумаем на ходу, а теперь — форсированным маршем движемся вперед. До ближайшего населенного пункта, где можно купить или украсть лошадей. Первое предпочтительнее, не стоит шуметь, да и опытных конокрадов среди нас не вижу… Марш!

И первым направился на полночный закат, держа курс на ладонь правее клонившегося к горизонту солнца. Вскоре Мара спросила, держась рядом и не обгоняя:

— А почему — туда?

— А потому что никакой разницы, — мудро сказал Сварог.

Возражений и дискуссий не последовало. Минут десять они шагали по лесу, становившемуся то гуще, то реже. Близости цивилизации пока что не замечалось, но отчаиваться не стоило.

Сварог поймал себя на мысли, что ожидает увидеть вскоре телеграфные провода, рельсы и асфальт, — и плюнул беззлобно, посмеявшись над собой.

Мара бесшумно догнала его, сказала тихо:

— Такое впечатление, что за нами следят…

— Ничего я что-то не чувствую, — сказал Сварог. — Может, полковник очухался и прет следом, кипя местью? Поглядывай назад.

Но тут же оказалось, что смотреть следует вперед — кусты впереди вдруг затрещали, колыхнулись, и из них вылез здоровенный детина с румяной физиономией сельского жителя. Видно было, что двигается он нарочито медленно, дабы сгоряча не влепили пулю. На плече он без усилий держал одной рукой пулемет — стволом назад, с примкнутым магазином.

Сварог аккуратно взял его на мушку. Остальные ощетинились во все стороны пистолетами и мечами. Но вокруг стояла тишина. Сварог мог бы поклясться, что верзила был один.

Незнакомец ухмылялся напряженно-примирительно. Сварог рассмотрел его повнимательнее. Совсем молодой, в темно-зеленом крестьянском платье с фригольдерской бляхой и кожаной каталане, украшенной зубами небольшого зверя, — какого именно, Сварог не брался с ходу определить. Из оружия, кроме пулемета, только скрамасакс на поясе (на ношение коего крестьянину требовалось особое разрешение). Откуда у крестьянина пулемет?

Молчание затягивалось, время не терпело, и Сварог спросил:

— Ну?

— Пулемет не купите? — осведомился детина. — Без подначки, всерьез.

— Проходи, — сказал Сварог. — Не подаем. И не покупаем ничего. Не сезон.

— Тогда по-другому, — сказал тот. — Может, вам нужен компаньон с пулеметом? Согласен и за харчи.

— Самим жрать нечего, — прищурилась Мара.

— Не с тобой разговаривают, сопля, — сказал верзила.

— Молчать, — сказал Сварог подавшейся вперед Маре. — А скажи, голубь, как это ты на нас набрел?

— Гулял по лесу и увидел, как вы тут развлекаетесь. — Он показал пальцем в небо. — Шуму наделали на всю округу. Давно хотел посмотреть на эти штуки. А что, завлекательно… Только падать оттуда, должно быть, невесело…

— Деревни поблизости есть? Или города?

— Гутиорс, — верзила показал пальцем направление. — Минут сорок шагать, если быстро.

— Деревня?

— Город. Королевский. Дыра, конечно, в сотню домов, но что касается статуса — полноправный королевский город. Аж три кабака и бургомистр.

— А лошадей там достать можно?

— Смотря каких. И смотря сколько.

— Верховых. Хороших. На всю компанию. И желательно бы еще заводных.

— Вряд ли у них столько наберется на продажу. Разве что поискать по окрестным поместьям, тут многие конные заводы держат, и ярмарка была месяца полтора назад, а до новой еще месяц, так что имеет смысл…

— Понятно, — сказал Сварог. — Ну что ж, в указанном направлении — шагом марш. А ты, найденыш, шагай рядом и подробно рассказывай. Откуда пулемет, отчего ты завел столь барские привычки — гулять по лесу… И почему корона на бляхе у тебя отнюдь не ронерская. Постарайся произвести на меня хорошее впечатление, тебе же лучше…

Он взглянул на Мару, и та понятливо опустила веки, взяв нежданного спутника под чуткую ненавязчивую опеку. Сварог размашисто шагал, чуть петляя меж деревьев, слушая верзилу и частенько поглядывая на него, — чтобы проверить искренность.

Верзила звался Бони Скатур Дерс (Сварог уже знал эту систему)[6] и происходил из карликового королевства Арир, принадлежавшего к Вольным Манорам и славного лишь тремя достопримечательностями: королевской коллекцией штопоров для винных бутылок, единственным в Вольных Манорах фригольдерским селом Скатур и редким консерватизмом монархов в выборе имен — вот уже почти шестьсот лет на престоле восседали исключительно Арсары, вплоть до нынешнего Сорок Второго.

А дней десять назад Арсар Сорок Второй решил, что с его королевства довольно и двух достопримечательностей… Как и в большинстве Маноров, хорошей пахотной земли там было мало, а со Скатура, обладавшего многими старинными привилегиями, никак нельзя было драть три шкуры. Но хотелось ужасно. Очень уж богатые были угодья. Маленькие тираны, как известно, в сто раз хуже больших — в крошечном королевстве не в пример труднее уберечься от алчного взора монарха…

И была задумана ловушка, в которую Скатур не замедлил угодить, прямо-таки влетел на полном ходу. В один далеко не прекрасный день туда нагрянул один из королевских камергеров. Для начала он отказался соблюсти ритуал вежливости и уважения к статусу фригольдеров, затем, объявив, что желает осчастливить Скатур своим пребыванием, выступил с кучей оскорбительных и совершенно неприемлемых для фригольдеров требований вроде девок на ночь для себя и своих сержантов и мытья ног в доме старосты.

Камергеру вежливо напомнили о статусе села. Камергер совсем невежливо оскорбил статус. Возникла перепалка, в ходе которой старосту съездили плетью по голове. Фригольдеры сгоряча ударили в набат, благо у Скатура имелось и право на колокол. Королевские сержанты из эскорта камергера начали палить во все стороны — как теперь понятно, не сгоряча, а во исполнение строгого приказа, — убив и ранив несколько человек. Двоим из сержантов удалось ускакать, а остальным выдали сполна. Самого господина камергера, надежно привязав, стали опускать в колодец вместо ведра, чтобы поостыл малость. То ли купавшие чересчур увлеклись, то ли сердце у старика не выдержало — после очередного подъема обнаружилось, что сановник не подает признаков жизни. Его добросовестно попытались откачать, но камергер оживать отказался. После чего его бесславно кинули под забор и, немного опамятовавшись, пришли к выводу, что самое время запирать ворота и садиться в осаду. Во взаимоотношениях королей и фригольдеров такое случалось далеко не впервые, процедура была отработана. Происшедшее сулило долгие неудобства, но было злом привычным, как град или бешеные волки в окрестных лесах. Согласно освященному столетиями опыту, все должно было кончиться парой недель осады, кое-какой кровью, неизбежным выкупом и очередным подтверждением вольностей. В конце концов, камергер нарывался сам.

Но не прошло и получаса, как стало ясно, что игра идет по непредвиденному раскладу — ворота уже горели, полыхали первые дома, а в село ворвались дворянская дружина, панцирная королевская пехота и самый страшный враг, все уничтожавший на пути, — ополчение из крепостных крестьян. Сроду не слышавшие о классовой солидарности, они люто ненавидели фригольдеров, поскольку те были как бы свободными, а они сами — насквозь подневольными…

Скатурцы дрались хорошо, быстро сообразив, что драка пошла на уничтожение, но они оказались застигнутыми врасплох и совершенно не готовыми к бойне. А противник планомерно выжигал все перед собой, уничтожая все живое… Угодья и скот виделись не в пример лучшей добычей, нежели отнюдь не бедные крестьянские дома…

Верзила Бони был гуртовщиком, повидал свет, гоняя скот на продажу и в Ронеро, и в Снольдер, и в Харлан, возил оттуда потребные товары, видел море, бывал на иллюзорских пастбищах, единожды проезжал даже через Ямурлак, а однажды чуть не улетел с купцами на Сильвану. Тяги к плугу он не испытывал ровным счетом никакой, наоборот, предпочитал бродячую жизнь в седле и шумную жизнь в сопредельных великих державах, проявляя живой интерес к достижениям технического прогресса (хотя о существовании таких терминов, понятно, и не подозревал). Когда старейшины решили тайком, на всякий случай приобрести пулемет, именно Бони выполнил эту деликатную миссию и обучился стрельбе. Это искусство он и продемонстрировал, насколько мог, на улицах горящего Скатура. У него еще оставалось полтора магазина, когда стало ясно, что все кончено. Никого не осталось в живых, кроме горстки успевших прорваться в лес (в одном месте подступавший вплотную к окружавшей село стене). Расстреляв еще полмагазина, Бони пробился сквозь оцепление, поймал коня и помчался в полную неизвестность.

У Волчьих Голов[7] он остаться не захотел, перешел ронерскую границу, лишившись по дороге коня, и положение у него стало — хуже не придумаешь. Во-первых, бумаг с собой не было ровным счетом никаких, а те, кто мог бы под присягой засвидетельствовать его личность, обитали слишком далеко отсюда, и добраться до них было трудновато. Горстку беглецов из Скатура Арсар Сорок Второй вполне мог объявить даже и не скатурцами вовсе, каковые поголовно полегли в результате развязанного ими самими мятежа, а королевскими крепостными или беглыми каторжниками. Кто взял бы на себя труд проверять, как там обстояло на самом деле? До имперского наместника тоже нужно сначала добраться…

Во-вторых, беспаспортный, безденежный, бесправный бродяга, незаконно перешедший границу чужой страны, заведомо обречен на неисчислимые неприятности, но если у него при себе имеется пулемет, положение становится и вовсе погибельным. Безопаснее, пожалуй, носить с собой алмаз величиной с кулак. Любой встречный, располагавший влиянием или попросту преданной охраной, моментально попытался бы завладеть столь ценной в хозяйстве вещью, как пулемет, приняв самые крайние и незамысловатые меры к тому, чтобы нынешний владелец сокровища замолк навсегда… И потому Бони решил прибираться в Пограничье — там хватает опасностей, но и законов не особенно-то много, что позволяет отвечать ударом на удар, не опасаясь полиции и судейских крючков. Оказавшись невольным свидетелем лихого приземления самолета, беглец рассудил с крестьянской сметкой — кем бы ни была эта странная компания, она наверняка сама находится в положении дичи и потому не горит желанием строить козни против беззащитного путника, который может оказаться и полезным…

Парень не врал, Сварог мог утверждать это со всей уверенностью. Разве что умалчивал об иных деталях, но это-то вполне простительно в его положении. Вреда от него в ближайшее время не предвидится, а пользу и в самом деле принести может — парень неглупый, видавший виды, точно так же оказался вне закона, да и пулемет, пусть с единственным магазином, им не помешает…

— Ну, а почему именно в Пограничье? — спросил Сварог. — Можно было наняться и к ганзейцам…

— В Пограничье еще остались вольные эрлы. Они же ярлы — кому как больше нравится. А мне позарез нужно дворянство. Отслужил бы, как мог, со всем прилежанием. Хватило времени кое о чем подумать, пока метался по лесам. Будь я дворянином, на законном основании устроил бы Сорок Второму роскошный ваганум, так что никакого Сорок Третьего не было бы и в помине.

— Так на это нужны деньги, — сказал Сварог. — И немалые. Арир — это… гм, это не Готар какой-нибудь…

Бони покосился на него:

— Да знаю я парочку «придорожных банков»…

— Это еще что?

Шагавший слева от Сварога Шедарис пояснил:

— У гуртовщиков с купцами концы отмахивать приходится длинные, и не всегда по цивилизованным местностям. Вот они и прячут денежки в подходящих местах неподалеку от дороги. Придорожный банк, она же «пыльная казна».

— Точно, — сказал Бони, и его простецкое лицо на миг стало хищным. — Все равно теперь денежки эти бесхозные. Чтобы нанять хороший отряд, может, и не хватит, да я бы из шкуры вывернулся, чтоб подработать…

— Если бы раньше не прикончили, — хмуро сказал Шедарис. — Или возьмет ярл у тебя пулемет, а вместо дворянства отблагодарит кордом[8] в спину…

— Риск, конечно, есть, — согласился Бони. — А что делать? Я ему, суке, за Скатур… Ладно. Теперь вроде бы ваша очередь? Вы-то кто?

— Странная Компания, — хмыкнула Мара.

— Это я и сам вижу. А поточнее можно? Сварог промолчал, кивнув Маре. Она наставительно сказала:

— А поточнее, прелестное дите природы, — прикончить нас стремятся чуть ли не все вокруг, а вот друзей что-то не наблюдается…

От любопытства Бони даже не обиделся за «дите»:

— Не тяни кота за хвост, лауретта, душевно тебя прошу. А то нечестно получается — я-то вам все выложил…

— Ты читать умеешь?

— По-печатному. И от руки, если не коряво. Я человек бывалый, писать бы еще обучиться…

— А сказки и пророчества читал?

— Больше слушал, — признался Бони. — У нас в Скатуре старики мастера… — Он помрачнел. — Были…

— Про Серого Ферзя слышал?

— Доводилось. Это которого еще кличут Серым Рыцарем и который должен извести Буркалы Сатаны? Занятьице-то не для трусов…

— Так вот, — скучным голосом сказала Мара. — Это — Серый Рыцарь. Это — его верные сподвижники. И все они держат путь в три королевства. И либо ты присоединяешься к этому увлекательному предприятию, либо скромно делаешь в штанишки и пускаешься восвояси, потому что забот и без тебя хватает…

— Шутишь?

— Только у меня и хлопот — с тобой шутить. Всю жизнь мечтала, повизгивая от нетерпения…

— Да не шутит она, не шутит, — мрачно подтвердил Шедарис. — Вот тебе и Серый Ферзь, и прочие семью семь удовольствий… Может, и в самом деле проще тебе будет податься восвояси?

Бони смерил его гордым взглядом:

— Что? Я, значит, трус, а ты, выходит, рыцарь Шугута с Семью Мечами?[9] Топорик, а ты про Вурдалачью Ночь не забыл?[10]

Шедарис, скрипнув зубами, схватился за меч.

— Отставить, — бросил Сварог. — Не до шуток.

Бони даже остановился от удивления:

— Нет, серьезно? Слушайте, тогда ведь и принцесса должна быть… — Он оторопело переводил взгляд с Мары на Делию, пытаясь угадать. — Ваше высочество… — Взгляд его окончательно остановился на Делии.

— А может, это не она, а я — принцесса? — спросила Мара.

— У тебя, уж прости, вид не тот… — отмахнулся Бони. — Постойте, так ведь Серый Ферзь — оттуда… — Он невольно глянул в небо. — И будущий король вроде Дорана, старики говорили, а они знают такое, что нигде не прочтешь, очень уж старая у нас деревня… — И он вдруг широко ухмыльнулся с бравым видом. — Похоже, подворачивается прекрасный случай насчет дворянства…

— Ты его заработай сначала, — криво усмехнулся Сварог.

— Наизнанку вывернусь, — истово сказал Бони. — Все. Гоните — не уйду. Три королевства там или четыре… Весь ваш, до печенки. То-то вы к харланской границе, чтобы через Ямурлак и Пограничье…

Сварог помрачнел — верзила ухитрился затронуть больное место. Впрямую об этом еще не говорили, но подразумевалось, что у него есть точный план, как попасть в три королевства. А плана как раз не было, вернее, его приходилось срочно менять, потому что старый ничего случившегося не предусматривал…

Чтобы сменить тему, Сварог быстро сказал, положив пальцы на пряжку:

— Ладно. Насколько я понимаю, ты все осознал, все прикинул и понимаешь, на что идешь?

— Понимаю. — Бони расстегнул камзол и вытащил висевшую на шнурке бесформенную фигурку. — Могу поклясться Великой Матерью. В наших местах Великую Мать почитают, не псину какую-нибудь.

Сварог махнул рукой:

— Без церемоний. Верю. Но если что…

— То — еще как, — подхватила Мара.

— И моментально, — пообещал Шедарис, на лету ухвативший оскорбительный для него намек на крылатого пса Симаргла, но сдержавшийся.

— Хватит вам, — рявкнул Сварог. — Если еще хоть раз придется вас разнимать — обоих вышвырну без отпускного свидетельства! Усекли?

Определив на глазок рост Бони, он принялся на глазах у всех мастерить соответствующую одежду. Бони зачарованно уставился на него:

— Ну ничего себе… А лошадей, значит, вы этак не можете?

— Увы, — сказал Сварог с искренним сожалением. — Зато пароход твердо обещаю, как только доберемся до реки. — Он бросил Бони охапку одежды. — Но насчет лошадей самим придется озаботиться.

— Проезжал я в Харлан по этим местам. Окрестные дворяне приторговывают… Да, а погоня за вами есть? По земле, я имею в виду. Как это у вас обстоит в небе, я уже видел…

— Если погони нет, наверняка будет, — сказал Сварог. — Поэтому из Гутиорса нам следует убраться как можно скорее. До наступления ночи отыскать лошадиного барышника…

— Да знаю я тут одного, — сказал Бони. — У самого-то денег не было, вот я и нацеливался, когда стемнеет, разжиться коняшкой возле кабака. На мне и без того грехов достаточно, чего бояться… Одному-то это провернуть легко, а вот восьмерым потруднее. Придется честно покупать.

И полез в кусты переодеваться. Остальные обступили Сварога, глядя вопросительно.

— Он не врет, — сказал Сварог. — Возьмем. Правда, первое время придется присматривать…

— Присмотрим, — заверила Мара.

А тетка Чари мечтательно сказала:

— Поскорее бы добраться до Итела и сесть на пароход. На воде как-то спокойнее…

«И любой там, наверху, при некоторой сноровке сможет нас рано или поздно вычислить», — мысленно добавил Сварог. Мысленно же чертыхнулся, сказал:

— Предложите светлую идею. Как так вышло, что восемь благородных дворян и дворянок путешествуют пешком?

Странная Компания прилежно погрузилась в раздумье. Первой отозвалась Делия:

— Означенные дворяне ввязались в некое пари с другими дворянами, поставив на кон лошадей. И проиграли. Подробностей выдумывать не стоит — нет нужды растолковывать их каждому встречному-поперечному. Главное, никто не удивится. Все в духе Ронеро, встречались пари и диковиннее…

— Великолепно, — искренне сказал Сварог. — Кроме того, у нас в запасе есть прием, великолепно сработавший нынче же утром. Вы, принцесса, всегда можете изображать в этих местах себя самое. Вы на охоте, далеко забрались…

— К вашим услугам, — серьезно сказала Делия. — Если только нам не приготовят какого-нибудь пакостного сюрприза…

— Будьте уверены, — сказал Сварог. — У меня стойкое впечатление, что пакостных сюрпризов нам приготовят кучу. Но и мы, как показали последние события, способны на сюрпризы. Это немного утешает, вам не кажется?

Она слабо улыбнулась:

— Пожалуй…

Загрузка...