Выпаданка (не) обыкновенная ◉

⭐ Перед балом

Горничная закончила укладку.

— Будет держаться до утра, юная леди. — с гордостью она еще раз осмотрела результат своей работы и спешно отправилась на помощь к другим дамам.

Ну вот, я готова к балу.

Прикрыла дверь за горничной и осталась наедине со своим отражением в зеркале.

На меня смотрела худенькая девушка с тонкими руками и шеей, большими глазами, чуть тронутыми краской. Немного, только чтобы подчеркнуть густоту ресниц.

Нежный цвет платья оттеняет легкий загар на коже. Раньше я его не замечала. Но на контрасте с нежным атласом корсета оттенок рук стал более насыщенным. 

Горничная перед уходом натерла мои руки и часть открытой спины кремом с мерцающей золотистой пылью и сейчас, в лучах солнышка, я едва заметно сияла.

Ночью, в ярком магическом свете этот эффект усилится.

Отражение в зеркале мне нравилось, но камни на корсете были настоящими. Тяжелыми. Давящими на грудь и спину. 

А мне нужно быть на ногах всю ночь, танцевать и прогуливаться с гостями. 

Я поплотнее закрыла дверь и сделала то, что страстно хотела сделать в тот же момент, как на мне затянули этот богато расшитый топазами лиф.

Закрыла глаза и пропустила сквозь себя силу. Потянула за нити, направляя их прямо сквозь свое тело на платье. 

Стало легче. Камни стремительно теряли вес, никак, впрочем, не меняясь внешне. 

Поток воздуха прикоснулся к моему лицу. Я открыла глаза и увидела летуна, зависшего в дюйме от моего носа. 

Что ж, я уже сняла весь лишний вес с камней и платье почти не ощущается на теле.

Протянула руку и летун упал в ладонь маленьким кусочком бумаги. Буквы сложились в знакомый почерк. 

В будуарном зеркале отразилась счастливо улыбающаяся девушка в шикарном платье.

Николя нашел время, чтобы отправить записку, раз уж не удалось поговорить с утра.

«Джин, ты прекрасна.»

В массивной шкатулке на потайном артефактном замочке пришлось покопаться. На самом дне, под множеством массивных золотых цепей и колец, нашлась та самая пара серёжек, подходящая к моему наряду. 

Простая форма, крупные бриллианты. То, что нужно моему королевскому платью, похожему на лепесток ириса в каплях дождя на закате.

Осталось что-то сделать с запахом сельдере этих очень ценных для молодости и привлекательности притираний. Именно сегодня этот запах преследовал меня особенно навязчиво. Кому-то он кажется свежим, но меня доводит до легкой тошноты.

Обычно я не пользуюсь духами, потому что их не жалует моя Эрмин. Но придется немного потерпеть, малышка. 

Задумавшись, выбрала на столике подходящий флакон духов. 

Обыкновенно пары капель на шее было достаточно, чтобы все вокруг почувствовали аромат апельсиновых цветов и миндаля. Но сегодня, чтобы избавиться от ненавистного запаха, я добавила еще несколько капель за запястья, волосы, за ушами и немного на груди. 

Мелькнула соблазнительная мысль, что стоило бы снять платье и протереться надушенной тряпочкой. Однако после этого я точно не смогу надеть его сама. А на помощь звать некого — количество гостей в доме превышает количество горничных. Так что все они сейчас заняты другими дамами. 

Торжественный вечер у Гаро начинается в семь. И я на нем буду в качестве гостьи. Здесь я — гарнир. Но меня ждет другой бал, где меня заявили как основное блюдо. И будут помпезно презентовать.

⭐ Глава 1. Ненависть с ароматом сельдерея

Отвечаю на твой вопрос: да, Эрмин может пойти с тобой. 
Я надеюсь, что встречу тебя не одна.
С любовью, любящая мать Франческа Бизо

Кстати, ты начала пользоваться притиранием
из проскрипа и сельдерея?
Дорогая, морщины сами себя не изведут,
ты почти совершеннолетняя!
Пора следить за собой, а то уже к шестидесяти
превратишься в фунт изюму.
Я молчу о том, как будешь выглядеть
на своем столетнем дне рождения!

Из письма матушки Бизо

ДВУМЯ НЕДЕЛЯМИ РАНЕЕ

Не знаю, что я ненавижу больше, — лицемерие или сельдерей. В данный момент, наверное, больше сельдерей, которым, кажется, пропахла вся карета.

Эрмин спала, потешно вытянувшись на бархатной подушке напротив. Какая же она забавная! Жаль, что так и не сменила шубку на зимнюю. Хотя может оно и к лучшему. Думаю, белый горностай, спящий мягким пузиком вверх и шевелящий коротенькими лапками во сне, надолго выведет меня из строя. Буду тискать до умопомрачения! 

А мне сейчас, как никогда, нужна свежая холодная голова и ясность мыслей. До Лоусона ещё пара часов, у меня есть немного времени.

Я еще раз прокрутила в памяти письмо матери. Как она и просила, я сожгла его сразу, как только удостоверилась — каждое слово, каждая строчка крепко держатся в памяти. Но лишний раз проверить, не забыла ли я чего-то важного, стоило.

С тех пор, как пропал отец, а меня сослали в загородное имение к бабушке, я виделась с ней нечасто.

Она не давала мне забыть о родительнице — раз в неделю писала. Неизменно приезжала раз в год — на мой день рождения. 

Десять лет — десять дней рождения. Одиннадцатый, через полгода, возможно мы тоже встретим вместе. 

Карету тряхнуло, Эрмин приоткрыла правый глаз, но увидела, что ничего страшного не произошло, и благополучно продолжила умильно спать. 

— Спи, крошка, мы еще едем, — успокоила я самое близкое мне существо. Случись с ней что и я останусь совсем, совсем одна.

Уезжая, я сердечно попрощалась с любимой бабушкой. Быть может, мы с ней больше не увидимся, хоть она и думает, что успеет к моему совершеннолетию подготовить какой-то особенный сюрприз. Дорогая, это я приготовлю всем сюрприз. Надеюсь, он не сильно тебя огорчит...

Бабушка воспитывала меня с десяти лет и я всю дорогу мучилась, что не могу рассказать ей о истинной цели своего визита в Лоусон.

Джиневра Бизо... Мое имя означает «белая волшебница», однако в отдаленном имении я не получила должного магического образования. Максимум, что я сейчас могу — заряжать несложные артефакты и воздействовать на них чистыми потоками силы. Да и этому я научилась ещё когда отец был рядом. 

Мой отец — знаменитый Леонгард Бизо. Несмотря на большую занятость, всегда находил время показать маленькой крохе забавные «игрушки» в своей лаборатории и не стеснялся рассказывать, над какими изобретениями он работает. Как бы мне хотелось, чтобы он был рядом!

Я вздохнула. В жестком корсете это оказалось проблематично. Бабушка настояла, чтобы в город я прибыла в «пристойном леди наряде». И душегубочный корсет был этого наряда ключевым элементом. В отличие от перчаток, снять его без помощи горничной не представлялось возможным, потому я терпела. 

Эрмин, привыкшая залезать в просторное платье или рубашку, в которых я имела обыкновение рисовать или читать, забившись куда-нибудь под крышу, также была недовольна корсетом. 

Хорошо еще, что бабушкина портниха учла мои пожелания и вшила во все платья глубокие кармашки для моей любимой горностаечки. Смогу брать ее с собой. Раньше я часто носила Эрмин в обычной холщовой сумке, но в столичном городе леди с сумкой — немыслимо! Вот я и решила прятать малышку в кармашках, затерянных среди пышных юбок.

О чем это я рассказывала? Ах да...

Отец пропал внезапно. Потом, когда я подросла, мама говорила, что мистер Тайгер, его партнер, рвал и метал в день исчезновения Лео Бизо.

А после стал ласковым и добрым. Приносил мне игрушки и сладости, часто приходил в наш дом. Но мама почему-то не поддалась на его очарование. Мистер Тайгер старался, как мог, целый месяц, но без результата. И сорвался.

Он не верил, что мама не знает, где отец.

«Представляешь, бегал бешено по кабинету и кричал «Он сбежал и ты мне расскажешь, куда, тупая ты кукла!» — рассказывала она позднее.

Тогда он в первый раз ее жестоко избил. И не только. Я видела, как мама украдкой выходит из собственной гостиной, придерживая на груди домашнее платье, разорванное по швам. Медленно, придерживаясь за стену, она неслышно прокралась в ванную и долго, очень долго оттуда не выходила. 

Тайгер — оборотень, и ему все в итоге сошло с рук. Даже штраф не заплатил. Штраф в таких случаях выплачивается семье потерпевшей. Но!

Семья отвернулась от мамы с папой еще до моего рождения! Еще бы, женился на дальней родственнице из семьи Козо. Не спросив разрешения у родителей, не представив обществу!

Когда бабушка приехала и забрала меня, я впервые видела, как мама плачет. Позже, много позже я узнала, что от счастья. Тогда она поняла, что я буду жить подальше от того ужаса. Она поняла, что спасла меня. А сама осталась. Ведь мистер Тайгер отпустил меня, но не её.

— Ты остаешься, Эстер. — Мистер Джереми вышел тогда на порог нашего дома, будто это уже был его дом. — До совершеннолетия девчонка мне ни к чему.

Огромный широкоплечий, когда-то он казался мне прекрасным и таким своим. С исчезновением отца я его возненавидела — так быстро он изменился, стал жестким, грубым и равнодушным. 

Он назвал маму Эстер. Впрочем, все зовут мою маму Эстер, даже я. Но только мы с папой знали, что ее настоящее имя — Франческа.

И она вовсе не моя мать.

___________

История Джинервы рассказывает об одной из семей, которые встречаются в цикле «Мир Двуликих» Светланы Субботы. Если вы читали весь цикл, то уже догадались, в каком из романов вы можете встретить героев, связанных в семьей Бизо. 

⭐ Глава 2. Птицы одного полета

Birds of a feather (англ.) Птицы одного полета

В нашем мире все пользуются летунами. Это несложные механизмы, созданные с помощью магии. Используются для переноса посланий по воздуху: писем, записок, каких-то легких посылок. 

Однажды, когда я была совсем маленькой, я спросила, почему мама никогда не отправляет папе ответ с летуном.

Мы сидели в саду, прямо на траве. 

Мама разрешала: «Пока никто не видит, можно». И мы с радостным смехом бегали по зеленой лужайке со скоростью, совсем не подобающей двум леди.

— Ева, — только мама звала меня Евой, хотя никто и слыхом не слыхал о таком имени. Впрочем, она — мать, как хочет, так и зовет свою единственную дочь. — Дорогая, ты уже взрослая и я вижу, умеешь хранить тайны.

Мама шкодливо подмигнула мне и на ее лице расцвела хитрая улыбка. Какая же она красивая, когда улыбается!

Да, я уже хранила одну тайну. Тайну моей любимой Эрмин, маленькой ласковой горностаечки. Она была рядом, сколько себя помню. И, когда в четыре года родители впервые собирали меня на большой прием у соседей, я с удивлением узнала, что Эрмин мы с собой взять не можем. И вообще, никто, кроме домашних не должен о ней знать. Почему? 

«Вырастешь — узнаешь» — мягко сказал отец. Я начала было скандалить. Где это видано — никогда мне ничего не запрещали — и вот начали. Беспредел да и только! 

Тогда моя любимая мамочка объяснила, что на приеме будут оборотни. А Эрмин — не просто горностай. Она — необычный зверь. Разумный. Если оборотни увидят Эрмин, то отберут ее. И мы с ней никогда не увидимся. Совсем-совсем никогда. 

Последней каплей стало то, что сама Эрмин, снующая вокруг, вдруг замерла, посмотрела на меня внимательно и кивнула. Я бросилась к ней, чтобы вытереть выступившую на гладкой шоколадной мордочке слезинку. 

«Эрмин, я никому тебя не отдам! Честно-честно! Никто не узнает твою тайну!» — пообещала я ей, и свое обещание, кстати, выполняю до сих пор. 

Жаль, что до конца я так и не узнала ее тайну. Но ведь иногда не нужно знать абсолютно всё о родном существе, которое ты любишь?

В тот день, под шелест деревьев и пение птиц в нашем саду я узнала вторую тайну нашей семьи.

— Никому-никому не говори, обещаешь?

— Обещаю, что никому не скажу, даже Николя!

— Даже Николя, — мама рассмеялась, — Я уверена, что ты сохранишь тайну, моя малышка.

Николя Гаро был моим единственным, наверное, другом. Они жили в большом доме с красивыми каменными львами вниз по улице. Иногда мамуля отпускала меня поиграть с ним и парой его кузенов.

— Ты, наверное, замечала, что настоящие леди почти никогда не изучают магию? Если нет, то обрати внимание. Максимум, что могут магини без образования — слепить кривенького летуна, но некоторым даже это недоступно. 

Признаться честно, ни тогда, ни сейчас в моей голове не укладывалось, почему женщины, которым доступны все блага нашего мира, обладающие семейным даром и склонностью к магии, не учатся им управлять. Это же сколько всего интересного можно сделать!

— Мамуль, им кто-то запрещает? Да? — пришла мне тогда в голову страшная догадка.

— Ну что ты, не стоит во всем теперь видеть заговор! — мама весело рассмеялась. — Они не учатся магии, потому что могут себе позволить. 

Я решительно не понимала.

— Дорогая, их отцы и мужья хорошо зарабатывают, содержат их и ни в чем не отказывают. Зачем им десятки лет напрягать мозги для управления собственной магией, проводить дни и ночи в медитациях и упражнениях, когда можно покупать готовые артефакты и таскаться по балам и приемам?

— Какими глупостями они занимаются. — разочарованно протянула я тогда. — Я надеюсь, мне не придется таскаться по балам?

— Кто знает, кто знает...

Она сорвала колосок, каким-то чудом скрывшийся от нашего дотошного садовника, подравнивающего итак идеально ровный ершик зелени перед домом чуть ли не маникюрными ножничками, лишь бы придать ему безупречный вид. 

Его стараниями нашу лужайку можно было размещать на обложках буклетов с рекламой «Самых лучших в Лоусоне семян газонной травы», которые ловкие мальчишки иногда засовывали под очищающие усики папиного мобиля. 

— То есть ты не стала учиться магии, да, мамочка? — если честно, я слабо представляла ее, порхающей по балам и приемам, даже тогда, в детстве, когда о этих самых балах и приемах знала из обрывков разговоров взрослых.

— Я очень хотела бы учиться магии, малышка. — она грустно вздохнула. — Но там, откуда я родом, не учат магии, потому что ее там попросту нет и не было.

Я, конечно, знала, что мамочка приехала из далекой Визии, но неужели там нет магии? Верилось с трудом. Она посмотрела в мои широко раскрытые глаза и я увидела, что на ее лице нет ни единого намека на улыбку. Мамочка была абсолютно серьезна. 

— Потому я не могу создать летуна, Ева. Я вообще ничего не могу. Потому мы так мало общаемся с другими семьями. Изредка я могу появляться в гостях, но я не могу ни с кем сближаться, иначе кто-то заметит, что во мне совершенно нет магии, ни капельки. 

— Но как это возможно, ведь ты из семьи Козо? 

— Нет, милая, из семьи Козо была твоя мать. По крайней мере она так утверждала. 

В свои восемь с половиной лет, одетая в пышное «взрослое» платьице я считала себя умудренной годами леди. Но к такому оказалась не готова, подскочила и села, нервно теребя край кружевной юбочки.

— Мамочка, то есть ты не моя мама! — очень хотелось, чтобы сейчас она прозвенела колокольчиком, смеясь над моей доверчивостью, но мамочка все еще была серьезна.

— Тише, малыш! Конечно же я твоя мама, ведь я воспитала тебя и я тебя ужасно люблю!

Мамуля осталась лежать на траве. В ее зеленых глазах отражались мясистые листья дутового дерева, в тени которого мы прятались от солнца. 

В тот день мамочка рассказала мне, как мой отец, тогда еще дружный со своей семьей, начал в семейной лаборатории Бизо разработку теории межмировых пространственных перемещений. И в момент, когда он приступил к практике и первым испытаниям, внезапно появилась Эстер Козо, дальняя родственница, очаровавшая Леонгарда. 

⭐ Глава 3. Разлука укрепляет чувства

Absence makes the heart grow fonder (английская поговорка).

***

Тебе понадобится одно бальное платье, один мужской костюм,
удобный для верховой езды и быстрого бега,
шуба и меховая шапка, остальное — на твое усмотрение. 

Возьми мои подарки!

Поезжай в город к Зимнему Солнцестоянию,
у Тайгера будет большой прием, это твой шанс.

Из письма матушки Бизо

Однажды, когда мы еще жили в Лоусоне всей семьей, я пришла в гости к Николя вместе с мамой. Пока родители пили чай, мы играли под ветками празднично украшенных деревьев. На Солнцестояние их расставляют прямо в доме, украшают большими шарами и золотистыми дисками с изогнутыми волной лучами. Мама рассказывала, что диски с лучиками обозначают солнышко, а шары — луну. Вешая их на одну ветку, мы отдаем дань природе и вечной связи дневного и ночного светил. Одновременно таких далеких и неотделимых друг от друга. 

Мы тогда расшалились. Залезли на одну особо крупную ветку, зацепленную за массивный шкаф. На ней, слишком высоко, чтобы мы могли достать, висел красивый резной диск-шестеренка. 

Полезли вдвоем, соревнуясь, кто же достанет её быстрее: Николя или я. Хотя он был в штанишках, а я в по-празничному пышном платьице... Я оказалась ловчее и проскользнула вперед! Он схватил меня за ноги, но остался с туфельками в руках. Я победоносно вздернула носик, держа ритуальное украшение в руке, но тут ветка не выдержала наших шальных игр и... обломилась! Там нас и нашли: меня в порванном платьице с диском, Николя с моими башмачками в руках. Посреди разгромленного парадного холла семьи Гаро. 

В тот день нестрогие в общем-то родители Николя были явно расстроены. Может, играй он один, ему бы и сошло с рук, но при соседях! 

Родителям Ники пришлось наказать его. Ужасом я же узнала, что в этом году он лишился всех подарков. Что может быть ужаснее — остаться без подарков на Зимнее? Когда само Солнышко и его лучи приносят тебе коробочки со сладостями и желанные игрушки? 

Когда мама рассказала мне об этом, я не смогла сдержать слёз! Убежала в сад и прорыдала там весь вечер. Ведь его наказали из-за моей шалости! Ники даже не скривился, ни словом не упомянул, кто первым полез на установленные в холле ветки. Всю вину взял на себя...

На следующий день я тщательно выбрала самую пышную юбочку в моем уже немалом гардеробе. Спрятала под слоями ткани те из подарков, которые могли бы понравиться Ники: сладости, кулек с орехами и набор юного артефактора. Чтобы они не выпали, я привязала их лентами и пошла в гости. 

Хорошо, что никого не было дома — Ники с родителями были с визитом в гостях! 

Меня впустила горничная. Удивилась, конечно, что маленькая мисс пришла без родителей. Мне повезло — она куда-то спешила по делам и не задала мне вопросов. Пришла соседская девочка — что в том такого?

Меня встретила предпраздничная суета.

Бешено носились слуги, наводя лоск в доме, готовом принять к вечеру родственников, коллег мистера Гаро и друзей семьи. 

Никто и не подумал меня остановить, когда я мышкой шмыгнула вверх по лестнице. 

Я знала, где комната Николя. Быстро управилась — положила подарки ему под подушку. Сверху оставила собственноручно составленное послание — у меня с детства округлый аккуратный почерк, за который хвалили учителя. Так что я гордо вывела традиционное праздничное пожелание «В подарок от Солнца» на нежном листочке бумаги, который обыкновенно вкладывают в фантики моих любимых конфет. Также незаметно вышла из дома и, довольная, побежала к себе.

Через неделю пропал отец, меня отправили в имение бабушки... и больше я не видела Николя. Но каждый год неизменно отправляла ему подарки. Также — без подписи, анонимно. С неизменной ритуальной фразой «В подарок от Солнца». 

Я выглянула в окно, вдали темнела полоска города. Мы подъезжаем к Лоусону. А значит в этом году, если Николя в городе... В этом году я смогу подарить ему подарок лично. 

Оборотни ни Зимнее, ни Летнее Солнцестояние не празднуют. Это исключительно людская традиция.

Для кого-то традиции — возможность сплотить семью, для кого-то — дань истории, но мистер Тайгер — делец, хватке которого позавидует глава семьи лис-оборотней. 

Мистер Тайгер, даже будучи оборотнем, с удовольствием использовал человеческие праздники как стоящий повод... как возможностью собрать весь цвет Лоусона у себя дважды в год, посмотреть на свеженьких девиц, буде таковые появятся. Но главное — обсудить на месте и сразу со всеми нужными ему людьми, магами и оборотнями дела бизнеса. 

Почему на Зимнее или Летнее? Большинство торговцев артефактами, исследователей и магов, а также просто деловых людей в течение года путешествовали или инспектировали отдаленные филиалы. И только к семейным праздникам дважды в год все возвращались домой, в Лоусон: обнять жен, подарить детям подарки, и, конечно же, сходить на Ежегодный Бал Мистера Тайгера.

Обсудить новости, заключить сделки, перемыть кости конкурентам, а уже за сигарой получасом позднее — ударить с этими самыми конкурентами по рукам. 

Бал у Тайгера интересовал не только людей, радующихся уважению, оказываемому оборотнем человеческим традициям, но и других оборотней и даже вампиров. Они быстро смекнули, что к чему и если первые годы на балы у Тайгера приезжали в основном люди, то последние годы под его крышей собирается все больше оборотней и вампиров.

Правящий совет только радовался этой инициативе Тайгера. Его даже ставили в пример другим оборотням как «вкладывающего неоценимый вклад в развитие мирных торговый межрасовых отношений». Неизвестно, какую пользу от этих балов получает, собственно, совет, но с десяток лет назад Тайгер получил от них именную медаль и орден именно с такой пафосной формулировкой. 

⭐ Глава 4. Мистер Дудль

Никогда не думала, что меня взволнует Николя, севший ко мне так близко. 

Между нами была только ткань нашей одежды. Недостаточно плотная, чтобы мы не чувствовали идущее друг от друга тепло. 

Я с ужасом поняла, что не смогу ни слова ему сказать.

Особенно — глядя в глаза. Ведь тогда его лицо окажется совсем близко и в полумраке кареты мы... С неменьшем ужасом я поняла, что была бы не против такого поворота. 

Николя уткнулся в мою прическу, окончательно потерявшую товарный вид. Шумно выдохнул воздух и вдруг обнял, мягко прижимая к себе.

Сильными руками молодого человека, не упускающего возможность заняться физической подготовкой. Хотя уж в его-то магически одаренной и финансово обеспеченной семье мог лежать на софе день деньской.

— Что ты сказал кучеру? — я решила, что в столь двусмысленной ситуации имеет смысл немного перевести тему. — По контракту до Лоусона он работает на меня. И в контракте возможность уплотнения пассажиров не предусмотрена. 

Николя усмехнулся.

— Джин, я же сказал — все будет хорошо. — он ненароком погладил меня по растрепанным волосам. Не иначе как поправляет прическу, там, наверное, уже метла дворницкая... — Я подрабатываю в Лоусоне помощником следователя, вот и воспользовался служебным положением. Имею право пользоваться любым транспортом. Даже... с пассажирами!

Я уперлась руками шитый золотом сюртук у него на груди, устраиваясь поудобнее.

Он только тихо охнул. Но промолчал. 

— Ники, доедешь со мной до гостиницы? — как и думала, подняв голову встретилась с Николя взглядом.

Так близко, что его лицо расплылось в пространстве. Я видела только его тёмные, почти черные, с редкими золотыми искринками, глаза.

Он снова вдруг напрягся, как в первые секунды встречи. И... прижал ближе, крепко обнимая.

Невольно пришлось отпустить голову ему на грудь. Фамильный медальон Гаро приятно охладил пылающую щеку. 

— Никаких гостиниц, — хрипло проговорил Николя, — твоя бабушка прислала летуна пару часов назад. Родителей не было дома, так что я принял послание. Она просила мою матушку присмотреть за тобой. Поскольку ее на месте не оказалось, я взял на себя эту обязанность. Даже не думай о других вариантах, Джини. Ты будешь жить у нас, и я лично побеспокоюсь о твоей безопасности.

О, бабуля все же решила подстраховаться. Но знала бы она, чем закончился ее благое начинание! Очень сомневаюсь, что она планировала часть моей поездки на груди широкоплечего и, что скрывать, крайне привлекательного юноши из влиятельнейшей семьи в городе...

Мы так и сидели, обнявшись, до самого Лоусона. За всю дорогу не проронив ни слова. У самого города Ники задернул шторку нанятой кареты, игриво расшитую мелкими полевыми цветочками. 

В самом начале пути я представляла, как прилипну к окну тонкого визийского стекла и буду смотреть на город своего детства.

Увижу, как изменились улицы, площади. Как выросли новые дома и магазины.

Но сейчас сидела в карете, доверчиво прижалась к широкой груди Ники. Ноздри щекотал приятный пряный авромат. 

Впервые за долгие годы я почувствовала себя такой... маленькой, слабой, защищенной. 

«Все будет хорошо» — сказал он и я как-то сразу поверила.

Растеклась в этом ощущении безопасности, поглаживая иногда его спину. В ответ на поглаживание, даже легкое прикосновение мальчиком, спина у Ники мгновенно напрягалась до жестко-каменного состояния, секунда — и вот он уже снова расслаблен.

Мы были заняты этим тихим изучением друг друга, привыкая к запахам и прикосновениям, наслаждаясь этим безмятежным состоянием.

Карета ехала плавно, по пути в городе почти не предвиделось поворотов. Только у гостиницы, куда я направлялась изначально, кучер притормозил, спрыгнул со своего сиденья и уже побежал к каретной двери, как вдруг вспомнил об изменении маршрута. Хлопнул себя незадачливо по голове и вернулся на рабочее место. После чего вывернул со двора на улицу — в общий поток повозок.

Ники, не отпуская меня, приоткрыл ткань занавеси на дверце и тут же ее опустил. Я смотрела в противоположную сторону и заметила только, что в карете вдруг резко посветлело. После — снова полумрак.

Но тут карету качнуло — кучер разворачивался. Занавеси на противоположной дверце приоткрыли мне кусок улицы и крыльцо самой дорогой в городе гостиницы. 

На крыльце, сверкая серебром вышивки и темным порочным золотом волос, слушал рассказ активно жестикулирующего привратника мой любимый враг — мистер Джерими Тайгер собственной персоной.

Он никак не мог увидеть меня ни сквозь застекленную дверцу кареты, ни сквозь шторку. Да если и увидел — то что? Какая-то юная девица в объятиях красивого мага. Последний раз он видел меня десятилетней девчонкой!

Но всё равно стало как-то не по себе. Я дернулась назад, пряча лицо на груди у Николя. Он успокаивающе погладил меня по спине, задерживаясь на долю секунды мягкими пальцами на полоске голой кожи на шее.

Я вздрогнула от неожиданности, он — тоже. 

— Джин, — он прервал молчание. — У нас в доме гостит Катарина, жена моего кузена Ларри. 

Я обрадовалась. Ларри — самый веселый из кузенов Ники, мне в детстве нравился больше всех.

— Она тебе понравится. — продолжил он. — Уверен, вы подружитесь. Я часто на службе, она поможет тебе освоится.

Я, конечно же, была согласна. Ларри был старше меня максимум лет на пять, а значит, где жена — молодая девушка. 

Это не строгая дама из местных бабушкиных кузин, и даже не либерально настроенная хохотушка — мама Ники. Меня оставляют с подружкой, а не надсмотрщиком! Ники, какой же ты милый! И я в очередной раз прижалась к его плечу, а он в очередной раз тяжко вздохнул.

Карета в последний раз качнулась — мы приехали. С некоторым сожалением пришлось покинуть это внезапно ставшее таким уютным место. 

На крыльце семейного особняка нас уже ожидали.

— Катарина Гаро, — манерно представилась юная девушка. Насладилась моим немного испуганным видом, звонко рассмеялась и добавила, — Ката, для своих я просто Ката!

⭐ Глава 5. Золотой ключик может открыть любую дверь

A golden key can open any door (англ. поговорка)

Найди способ попасть в отцовский кабинет.
В кабинете есть потайная дверь, она закрыта замком на крови. 

В хранилище лежат портальные рамки.
Возьми столько, сколько нужно.

Из письма матушки Бизо

Мистер Дудль заехал за мной после обеда.

— Мисс, вы неподражаемы, — поцеловал кончики моих пальцев, стянутые шелковой перчаткой.

Мне сразу понравился этот серьезный мужчина. Было в его лучистых глазах что-то располагающее. А уж многочисленные артефакты и загадочные приспособления, висящие не только на его шее, но и в ушах, на жилете и даже свисающие с полей щегольского цилиндра... 

Этому человеку я улыбалась искренне. 

Николя проводил меня крыльца и еще раз уточнил у Дудля, не нужна ли помощь. 

После чего сел в мобиль и отправился в офис, работать с какими-то бумагами.

Так что в карете я осталась один на один с загадочным и, насколько я поняла, крайне влиятельным мужчиной. Мистер Дудль, явно наслаждаясь произведенным эффектом галантного кавалера, показывал мне достопримечательности Лоусона. Конечно, кое-что я помнила, но многие успели появиться в мое отсутствие и были мнев новинку.

Многие старые здания оказались снесены, какие-то — перестроены. Магазинчики моего детства — какие-то закрылись, какие-то переехали. Я почти не узнавала город. Вот и сейчас приходилось сделать большой крюк. Посреди дороги потеряла колесо большая повозка, груженая камнями. образовалась пробка из экипажей и недовольно гудящих мобилистов.

— Еще одна стройка. — отметил Дудль. — Влиятельные дамы города затеяли благотворительный прожект.

Я приподняла вопросительно бровь, надеясь получить более подробную информацию.

— Строят лечебницу, для... — он запнулся. — О, простите, мисс, я совсем забываю о вашей матери.

Внутри все мгновенно сжалось. Неужели этот человек меня жалеет? И как это связано с моей мамой?

— Что вы, мистер Дудль, говорите открыто, я выросла в деревне и не такая уж обидчивая, как вы можете подумать. 

Я постаралась собраться. Улыбнулась доброжелательно, но не слишком вызывающе. В самый раз, чтобы этот серьезный мистер понял — я спокойна и его словами нисколько не задета.

— Видите ли, мисс. Это будет лечебница для женщин, пострадавших от оборотней. — Он выглянул в окно и показал на полупустую стройку. — Будет, когда закончат. Но пока, знаете ли, не многие готовы жертвовать деньги на это благое дело.

«Строят лечебницу для блошек...» — вот что он хотел сказать. Но удержался в рамках приличий. Ну конечно, кто же будет открыто жертвовать деньги на лечебницу для женщин, ставших зависимыми от оборотней? 

Страстные любовники, неутомимые в постели. Оборотни источают феромоны, вызывающие привыкание. Женщина, попробовавшая такой любви раз, становится неуправляема. Сходит с ума, мечтая лишь ободном — провести с обожаемым полузверем получеловеком ночь, день и любое другое удобное ему время. 

Увы, оборотни ветрены. Часто меняют партнеров. Тем более — людей! Брошенные женщины с такой зависимостью... Жалкое зрелище! Готовы лечь под любого! И ложатся... А что оборотни? Это их природа и закон обычно на их стороне...

Семьи пострадавших и те стараются делать вид, что ничего не произошло. В первую очередь, чтобы не вступать в конфликт с сильными и влиятельными кланами двуликих. 

А женщины? Такие, как моя мать, которая после смерти отца сперва горевала, а после, под давлением мистера Тайгера, пристрастилась к нему, стала его вещью, его рабыней. 

Все об этом знали, но никто за нее не заступился. Родные моего отца никогда ее не любили. Ее «родственники» — Козо, сделали вид, что и знать не знают «эту блошку». 

Много лет позже она писала мне, что только мои письма и мысли о том, что где-то живет ее дочь, связывали ее с реальностью и дали возможность преодолеть эту зависимость. 

Впрочем, о последнем никто, кроме меня не знает. Она до последнего скрывала ото всех, включая Тайгера. Потому что, как говорится, кто владеет информацией, тот владеет миром.

А сколько женщин становятся жертвами оборотней и не находят в себе сил для сопротивления? Почти все!

Я поежилась от этой мысли. Еще раз взглянула на куски фундамента, местами уже поросшего травой. 

Да, такими темпами все развалится до того, как будет возведен первый этаж! 

— Позвольте посмотреть поближе. — От избытка чувств я прижала руки к груди, едва прикрытой легким шелковым шарфом. Он вроде бы должен был скрывать то, что открывало декольте, а по факту оказался почти прозрачным и, кажется, ничего и не прикрывал.

На мостовой была ужасная грязь — соседство со стройкой сказывалось. Мистер Дудль, подумав мгновение, подхватил меня на руки, чтобы перенести на деревянный настил для пешеходов.

Пришлось обхватить его за шею и я сразу почувствовала, что и под одеждой, на шее и груди, под камзолом, на нем также надеты твердые пластины артефактов. 

Да он, наверное, непробиваемый!

— Ох, что вы, не стоило.

Мне и правда стало неловко. Взрослый мужчина нес меня на руках на глазах всей улицы добрую дюжину метров!

— Красивую девушку приятно держать на руках, — Дудль задорно улыбнулся. — Мы уже задерживаемся, но не могу вам отказать в паре минут. Осматривайте стройку и поедем!

На улице, помимо немногочисленных строителей и мальчишки, занятого продажей газеты «Лоусон Трибьюн», я заметила даму в скромном черном платье, спешащую к нам со стороны стройки.

Времени было действительно мало, так что я успела познакомиться с ней и пройтись до конца деревянного настила. Дальше в длинном платье тоже можно было передвигаться, но, боюсь, оно восстановлению подлежать не будет. 

Дама в черном представилась Джессикой Сардж и оказалась управляющей стройки и заведующей клиникой. Собственно, клиники пока не было. И судя по всему, еще не скоро будет по причине ужасного финансирования. То есть, практически полного его отсутствия. 

⭐ Глава 6. Артефактория

Два удара сердца Мистер Тайгер смотрел на меня непонимающе. Только на третьем лицо его переменилось. Кардинально. 

Порочная улыбка растаяла на губах, желтые глаза округлились, густые светлые ресницы дрогнули. На его хищном лице проступило осознание. 

Осознающий ситуацию Джерими Тайгер больше всего был похож на домашнего кота, который почти влез в бочонок со сметанкой и тут же получил полотенцем по носу от проходящей мимо хозяйки.

Вроде бы не больно, но эмоциональный ущерб нанесен. Очевидно, что сметаны ему сейчас недостанется. А очень, очень хочется. Вот она — сметанка, прямо здесь, и как вкусно пахнет — бери да ешь. Но нет, нельзя! Быть может позже, когда хозяйка уйдет или отвернется?..

— Мистер Дудль хотел сказать, — я постаралась улыбнуться нежно, — что работать я буду в артефактории, а не в следствии. Но я планировала работать не на вас, а с вами. По праву наследницы и совладельцы. 

Лицо мистера Тайгера удивленно вытянулось, он бросил на Дудля взгляд, в котором без всяких слов читался вопрос «Эта кукла что, умеет говорить?». 

Может и не стоило показывать ему свое умение складывать звуки в слова, а слова в предложения... Но как же приятно смотреть на его искренне (такое вряд ли можно изобразить нарочно) удивленное лицо!

— Леди Джиневра прибыла вчера, — начал Дудль, постепенно продвигаясь ко входу и увлекая меня за собой, — и высказала желание посетить семейную артефакторию. Мне как раз было по пути, так что я с радостью составил ей компанию!

Мистер Джереми как-то нервно дернулся, когда Дудль сказал про мой вчерашний приезд. Его глаза будто разом потемнели, а нос чуть сморщился. 

О, тигр Тайгер злится! Видимо знал, что я приеду, ждал у гостиницы и не дождался! Ники его опередил! Встретил меня на подъездах к городу и спутал все его планы. 

Наверняка Джерими сейчас гадает, где же я провела ночь. Кто знает, что было бы, встреть он меня первым? Где бы я проснулась? В каком состоянии? Не понадобилась бы мне помощь Джессики Сардж и ее пока не существующего госпиталя для блошек. Бррр!

— Я хотела бы, — Мистер Дудль и Джереми Тайгер посмотрели на меня: один — внимательно, другой — все с тем же выражением удивления при виде женщины, которая чего-то хочет, желает и говорит об этом. — Хотела бы посетить свой кабинет.

Дудль нервно кашлянул. Лицо Тайгера вытянулось до невозможности. Он покраснел и тихо порыкивая ответил: 

— Насколько я помню, леди. — его глаза потемнели до золотисто-янтарных. — Вы еще не уступили в право наследования. А значит, у вас здесь нет своего кабинета.

— Но будет. — я улыбнулась, сглаживая нажим, с которым произнесла фразу. — И совсем скоро. Знаете, мистер Тайгер, я хотела бы обустроиться в кабинете своего отца.

Джереми с силой сжал кулаки, но поднял на меня взгляд и вдруг расслабил руки. Он сделал шаг вперед. Я опустила глаза, боясь возможности смотреть в его бестыжие глаза. И как результат — почти уткнулась в его плечо. Меня тут же окружили запахи прелой листвы, вчерашнего дыма и мокрой шерсти. 

— Хм. — Мистер Дудль напомнил о том, что мы не одни. — Мистер Тайгер, напомню, я к вам по одному важному делу. И мое время ограничено. Впрочем, ваше, я думаю, вообще на вес золота.

Джереми Тайгер, не замечая следователя, зачарованно поднес мою руку к лицу. Его пальцы, сухие и горячие, обожги запястье. От его лица я также почувствовала тепло, вдруг передавшееся и мне. Я почувствовала, как это тепло обволакивает меня, манит и просит подойти ближе, прикоснуться к этому золотоволосому богу, погладить его щеке. 

Он шумно вдохнул и еще более шумно выдохнул, раздувая изящные крылья носа. Тонкое кружево рукава пошло волнами и защекотало нежную чувствительную полоску кожи наруке между браслетами и тканью платья. 

— Да, пойдемте. — вынырнул он из небытия и отпустил мое запястье. — Кабинет в твоем распоряжении, малышка. Надеюсь, помнишь где он. Там немного не прибрано, но разве тебя это остановит?

Голос Джереми стал еще более глухим и хриплым. Наваждение спало. 

Меня будто окатило водой. 

Впервые в жизни я почувствовала, насколько сильно могут действовать на человека феромоны двуликого...

Да что он себе позволяет, я же даже несовершеннолетняя! Впрочем, что взять с оборотня...

Когда они скрылись за углом, я была, кажется, почти счастлива. 

Приходя в себя, очень обрадовалась, что Дудль увел его. 

Теперь я смогу спокойно дойти до кабинета отца и осмотреться. Ну что за чудесный человек, этот следователь! Страшно представить, что было бы без него. Уверена, мистер полосатая шкура не стал бы отпускать мою руку, а может быть даже уже и не руку вовсе...

Я быстро привела себя в порядок. Парадное зеркало во всю стену было тем же, разве что в моем детстве богатая резная рама была цвета морёного дуба. Тайгер и его переиначил на свой вкус — покрыл завитки искусной резьбы жирным слоем позолоты. 

Даже в опошленной раме, вмиг превратившейся из лаконично-изысканной в вычурно-помпезную, зеркало оставалось тем же, его суть не изменилась.

Изменилась маленькая девочка, которая когда-то нерешительно стояла перед ним в день перед отъездом из города. 

Было страшно и одиноко, непонятно и пусто внутри. Я не понимала тогда, что мне делать и почему я должна уехать от мамы к малознакомой дальней родственнице. И где папа?

Нет, той девочки больше нет. Есть я, Джиневра Леонгард Бизо, дочь гениального изобретателя и почти совершеннолетняя единственная наследница артефактории.

В зеркале отразилась немного бледная девушка, с большими голубыми глазами и золотистыми волосами, уложенными в простую, но элегантную прическу. Нежно-персиковое платье до пола снизу, сверху — прикрывает грудь, не скрывая ее наличие. В ушах — капельки жемчуга, на груди приколота камея из кости морского змея, на руках из-под рукавов виднеются браслеты с маленькими жемчужными бусинами. Скромно и со вкусом, как и должна выглядеть юная леди из приличной семьи.