Вынужденная посадка

5

Целый час они тщетно бродили по лесу, выкрикивая: «Марко! Марко!», и в конце концов нашли Забала — уже окоченевшего, вытянувшегося, как струна, у сероватых корней неизвестного дерева. Легкий снег присыпал его тонким саваном, невесомым слоем не толще четверти дюйма; а рядом с ним на коленях застыла Джудит Ловат, недвижная и мертвенно-белая за пеленой неторопливо кружащих в воздухе снежинок. В первое мгновение у них мелькнула ужасная мысль, что и Джудит тоже мертва.

Но тут она шевельнулась, подняла на них затуманенный взгляд — и к ней бросилась Хедер, укутала плечи теплым покрывалом, стала что-то шептать на ухо, пытаясь привлечь внимание. Но за все время, что Юэн и Мак-Леод тащили Марко назад, к поляне, Джудит не проронила ни слова, и Хедер пришлось направлять ее шаги, словно бы та была одурманена или в трансе.

И пока маленькая скорбная процессия петляла между деревьями сквозь мельтешащий снег, Хедер казалось — или, правильней сказать, грезилось — что в голове у нее по-прежнему вихрятся чужие мысли; беспросветное отчаяние Юэна: «Хорошенький же я врач, валяю дурака, а тем временем пациент у меня на глазах впадает в буйное помешательство, сбегает и умирает…» Конфуз и смятение Мак-Леода, странным образом переплетающиеся с ее собственной фантазией, старой сказкой о лесном народце, что запомнилась ей с детства… «не должно герою брать женщину или жену из рода человеческого или эльфийского, и соткали для него женщину из цветов… это меня, соткали из цветов…»

Оказавшись в палатке, Юэн опустился на корточки и недвижно замер, буравя взглядом оранжевый шелк. Джудит же продолжала пребывать в трансе.

— Юэн! — тряхнула его за плечо Хедер. — Марко уже ничем не поможешь, но Джудит-то жива! Пойди, посмотри, может, у тебя получится вывести ее из ступора.

Устало подволакивая ногу («Господи, — промелькнуло в голове у Хедер, — такое впечатление, что черные мысли так и роятся вокруг него»), Юэн склонился над Джудит, посчитал пульс, выслушал стетоскопом.

— Джуди, — негромко произнес он, посветив ей в глаза маленьким фонариком, — это вы уложили Марко так, как мы нашли его?

— Нет, — прошептала она, — не я. Это был один из Прекрасных. Сначала мне показалось, что это женщина… пение, словно птичье… и глаза… его глаза…

— Она все еще бредит, — отрывисто произнес Юэн и, безнадежно махнув рукой, повернулся к Хедер. — Приготовь ей поесть — и, главное, заставь хоть что-нибудь проглотить. Нам всем надо бы подкрепиться, и чем основательней, тем лучше — подозреваю, с сахаром крови у нас все не лучшим образом… и если бы только с сахаром крови.

— Как-то раз, — кривовато усмехнулся Мак-Леод, — я закинулся хорошей дозой альфианского эйфорического сока. Ощущение было очень похожее. Так что с нами все-таки случилось, Юэн? Вы врач, вам виднее.

— Бог свидетель, не имею ни малейшего представления, — отозвался Юэн. — Сначала я думал, что все дело во фруктах, но мы же принялись за них только после того. А воду мы берем из ручья вот уже три дня, и все было нормально. Да и в любом случае, ни Джуди, ни Марко к фруктам и не притрагивались.

Хедер вручила ему миску горячего супа и устроилась рядом с Джудит, попеременно то кормя ее с ложечки, то прикладываясь к собственной порции.

— Ума не приложу, с чего все началось, — произнес Мак-Леод. — Мне показалось… я не уверен, но было такое ощущение, словно… словно бы налетел порыв ледяного ветра, и меня затряс озноб… и я будто открылся, до самого дна. Тогда я и понял вдруг, что фрукты годятся в пищу, и попробовал один…

— Безрассудство, — пробормотал Юэн.

Но зоолог, все еще открытый чужим эмоциям, понимал, что на самом-то деле молодой доктор клянет себя за преступную халатность.

— Почему? — спросил Мак-Леод. — Фрукты ведь действительно годятся в пищу, иначе мы давно заболели бы.

— У меня не проходит ощущение, — нерешительно протянула Хедер, — что все дело в погоде. Что-то изменилось…

— Психоделический ветер! — фыркнул Юэн. — Призрачный ветер, навеявший временное помешательство!

— Ну, это еще не самое странное, что могло бы случиться, — отозвалась Хедер и ловко скормила Джудит очередную ложку супа.

Доктор Ловат неожиданно вздрогнула, тряхнула головой и непонимающе огляделась.

— Хедер? — неуверенно проговорила она. — Как… как я сюда попала?

— Это мы привели тебя, родная. Успокойся, все в порядке.

— Марко… я видела Марко…

— Он умер, — тихо произнес Юэн, — убежал в лес, пока мы сходили с ума; больше мы его не видели. Должно быть, не выдержало сердце — я ведь предупреждал, что ему даже садиться опасно.

— Значит, это сердце? Ты уверен?

— Насколько я вообще могу быть уверен без вскрытия — да. — Юэн проглотил остатки супа; в голове у него постепенно прояснялось, но ощущение вины лежало на душе тяжелым грузом. И он понимал, что никогда от этой тяжести-полностью не освободится. — Послушайте, давайте сравним, кто что помнит, пока воспоминания еще свежи. Должен ведь быть какой-то общий фактор; что-то, что делали мы все. Съели или выпили…

— Или вдохнули, — добавила Хедер. — Наверняка это было что-то в воздухе, Юэн. Фрукты, например, ели только мы втроем. Джуди, ты ведь ни к чему не притрагивалась в лесу?

— Нет, почему — я пробовала какой-то сероватый древесный гриб…

— Но из нас троих, — продолжил Юэн, — древесный гриб не пробовал никто, кроме Мак-Леода; мы ели фрукты, но ни Марко, ни Джуди к фруктам и не притрагивались. Джуди нюхала цветы, а Мак-Леод раскладывал их по контейнерам, но ни Хедер, ни я цветов не трогали — пока все не началось. Мы с Мак-Леодом лежали в траве… — краем глаза Юэн заметил, что лицо Хедер заливается краской, но продолжал тем же тоном, — и по очереди занимались любовью с Хедер, и все трое галлюцинировали. Если Марко встал и убежал в лес, то могу предположить только одно: ему тоже что-то померещилось. Джудит, а с чего все началось у вас?

— Не знаю, — покачала та головой. — Я помню только… что цветы стали ярче, а небо, небо расщепилось, словно бы на множество радуг. Радуг и призм. Потом я услышала пение; наверно, птичье, хотя точно не уверена. Я отправилась в самую гущу теней, и они были абсолютно сиреневые, лилово-сиреневые и синие. Потом появился он…

— Марко?

— Нет. Он был очень высокий и с серебряными волосами…

— Джуди, это же галлюцинация, — врач с жалостью посмотрел на нее. — Мне, например, казалось, будто Хедер соткана из цветов.

— Четыре луны… — продолжала Джуди, — …я видела их, несмотря на то, что был день. Он не говорил ни слова, но я слышала его мысли.

— Ну, нам всем мерещилось, что мы вдруг стали телепатами, — произнес Мак-Леод. — Не уверен, правда, что мерещилось…

— Наверняка мерещилось, — отрезал Юэн. — Никаких следов разумной жизни нам здесь обнаружить не удалось. Хватит, Джуди, — уже помягче добавил он, — тебе надо поспать. Когда мы вернемся к кораблю… ну, наверняка же будет какое-нибудь расследование.

«Преступная халатность, пренебрежение служебным долгом — вот что, в лучшем случае, на меня повесят; или мне удастся сослаться на временное помешательство?» Пока он так размышлял, Хедер помогала Джуди устроиться в спальном мешке.

— Надо похоронить Марко, — устало произнес Юэн, когда Джуди наконец заснула. — Хорошо бы, конечно, сделать вскрытие — но тогда придется тащить тело обратно к кораблю.

— Преглупый будет у нас, должно быть, вид, — проговорил зоолог, — когда мы вернемся и станем утверждать, будто все одновременно сошли с ума… Я чувствую себя круглым идиотом, — робко добавил он, избегая смотреть на Хедер или Юэна, — как-то никогда особенно не увлекался групповым сексом…

— Мы все должны друг друга простить, — твердо сказала Хедер, — и забыть о том, что произошло. Что было, то было. Откуда нам знать, может, и у них тоже… — Она осеклась, и глаза у нее расширились от ужаса. — Представьте только, если то же самое случилось с двумястами людьми…

— Подумать страшно, — вздрогнул Мак-Леод.

— Ну, вообще-то, — успокоил Юэн, — в массовом безумии нет ничего особенно нового. В средние века хорея поражала целые деревни; или отравления спорыньей — от хлеба, выпеченного из недоброкачественной ржи.

— Мне кажется, — предположила Хедер, — что бы это ни было… оно поразило только высокогорье.

— Опять твое знаменитое предчувствие? — усмехнулся Юэн, на этот раз добродушно. — По крайней мере, в данный момент нам всем не остается ничего, кроме как верить предчувствию. Давайте не будем больше заниматься голым теоретизированием и подождем, пока не появится больше фактов.

— А это годится как факт? — неожиданно взметнулась Джуди; все думали, что она спит. Та уселась, пошарила за надорванным воротом рубашки и извлекла что-то, завернутое в листья. — Вот… и вот… — Она вручила Юэну маленький голубой камешек, похожий на звездчатый сапфир.

— Какой красивый камень, — медленно проговорил Юэн. — Но вы могли найти его в лесу…

— Верно, — согласилась Джуди. — И вот это я тоже нашла.

Она разжала ладонь, и в первое мгновение остальные трое не могли поверить своим глазам.

То, что лежало у нее на ладони, было дюймов шести, не больше, в длину, с рукояткой резной кости, изысканной формы, но без единого узора. Что это такое, не могло быть ни малейшего сомнения.

Это был маленький кремневый нож.