Выживут только волшебники

Глава 6

Кир взмахнул веткой и с чувством проговорил: «Чистота и красота!». Одеяло пришло в движение. Медленно, словно нехотя, оно сложилось вдвое и растянулось на кровати. Синее тканое покрывало так же лениво сползло со стула, развернулось в воздухе и плавно опустилось. Сверху шмякнулась подушка. Идеально ровно и аккуратно, увы, не получилось, так что пришлось приглаживать одеяльные волны руками. Сегодня – самую малость, так что это уже почти победа.

Первый месяц на Альтаре пролетел быстро. Кир учился. Он бы, конечно, хотел, чтобы в его еженедельных отчетах было побольше сообщений об успехах и свершениях, но увы. Бытовая магия давалась ему с трудом, а о том, чтобы перейти к изучению какой-нибудь другой, пока и речи не шло.

Если с «чистотой и красотой» все было более или менее терпимо, то освоить заклинание «красота и чистота» пока не получалось вообще, поэтому свою одежду Кир тайком от Махагрона стирал руками и сушил на подоконнике. К счастью, майская погода это позволяла.

С наполнением ванны дела тоже шли не очень. Весьма тонкий процесс. Горячей водой управляло заклинание «Течет вода – чудо как горяча», а холодной – «Течет вода – чудо как холодна». Температура регулировалась так: одно заклинание произносилось чуть эмоциональнее, чем другое. Хочешь потеплее – с большим чувством скажи «горячее» заклинание и без особых эмоций – «холодное». Нужна летняя водица – сделай наоборот.

Вот это было по-настоящему трудно. Как ни старался Кир читать заклинания с правильным выражением, вкладывать в них именно ту силу, что хотел вложить, – безрезультатно. Обычно получалось значительно холоднее, чем хотелось бы. Поначалу после водных процедур зубы энергично обивали дробь, а кожа покрывалась пупырышками. Впрочем, со временем Кир стал хитрить: наполнял ванну только горячей водой и ждал, пока та остынет…

Он провел рукой по щеке. Колется! И игнорировать этот факт уже нельзя. Кир поплелся в ванную, тоскливо глянул в зеркало и начал намыливать щеки.

Даже с простейшими бытовыми заклинаниями все шло ни шатко ни валко, а уж формула для трансформации бороды ему не давалась совсем. Ничего удивительного: бытовую магию с легкостью осваивали малые дети, а бриться им, и это очевидно, было ни к чему. Бритье требовалось уже совершенно взрослым волшебникам. Надо сказать, что и среди них далеко не все владели этим заковыристым заклинанием: многие предпочитали отращивать бороду.

Для Кира битва с бородой обернулась чередой бесславных поражений. То все лицо покрывалось пятнами, причем всякий раз – разными, что немало веселило Раду. Она даже пыталась угадывать, чем Кир порадует сегодня: синими квадратами или красными полосками. Особенно ей понравились зеленые точки – над ними она хохотала долго и заливисто.

Ближе всего к желаемому результату Кир подобрался в тот день, когда остался при щетине, зато совершенно без бровей. Но даже это не поколебало его воли к победе: он продолжал работать с заклинанием.

Закончилось всё бесславно. После очередной попытки справиться с напастью он обзавелся ярко-рыжей бородой до пояса. Она росла неровно, клоками и, кажется, даже пыталась шевелиться. Тут уж Махагрон велел прекратить эксперименты и выделил Киру острый нож. Если хорошенько намылить лицо и приноровиться, непослушные щетинки можно было аккуратненько срезать…

Ну опять же, если уметь. В первый раз Кир просто порезал щеку. Прибежавшая на крики Рада быстро заговорила сначала рану, а потом и нож. Она, конечно, всю дорогу ворчала и вспоминала пещерных людей, зато после ее вмешательства нож уже щеки не резал, ограничиваясь волосками.

Умытый и чисто выбритый Кир спустился в столовую. Сегодня можно было никуда не спешить. Занятий не будет. Рада улетела в университет, у нее сегодня самый главный, переводной экзамен. Махагрон же отправился туда еще три дня назад: экзамены были не только у Рады.

Девушка так нервничала перед отъездом, что забыла дать Киру задание на день, чему тот обрадовался несказанно. Если кто-то думает, что изучать магию слов – это интересно, весело и чудо как увлекательно, он ошибается. Дни напролет Кир проводил, читая стихи. И не просто читая, а выбирая из текста метафоры, аллитерации, перифразы и прочие синекдохи. А к вечеру ему предстояло отвечать на страшный вопрос: «Что хотел сказать автор?». И ладно бы только отвечать! В конце концов, автор с большой долей вероятности преставился лет двести назад, а потому уличить во лжи незадачливого исследователя никак не может. Так нет же, нужно было еще и аргументировать! Объяснять, почему именно это слово поэту приспичило вставить именно сюда, а еще искать во всем глубинные смыслы. И со смыслами тоже было непросто. В некоторых стихах этих смыслов было – за год не переберешь. А в некоторых, как ни ищи, не то что глубинного, даже самого обычного не найдешь. Тонкая материя, в общем.

На этом гуманитарные трудности не заканчивались. Недавно Рада пообещала, что еще чуть-чуть – и они отправятся вглубь слова. Иначе говоря, займутся расчлененкой: фонетика, морфология, этимология и прочие радости жизни. Этого Кир ждал с благоговейным ужасом.

Наскоро перекусив, он вышел из дому. Погода была настолько хороша, насколько она вообще может быть хороша в конце мая. В голову сразу пришел десяток метафор, которые образно и эмоционально описывали прелести природы в эту пору, но Кир, тряхнув головой, отогнал их прочь. У него не было никакого плана, он не собирался ничего обдумывать или исследовать, он просто шел гулять.

Витая тропинка привела к лесу. Кир остановился. За все время он ходил туда лишь однажды: когда искал свою ветку. Больше не пришлось. Рада готовилась к экзаменам и на прогулки была не настроена, а когда он сказал, что сходил бы туда и один, сделала круглые глаза и замахала руками: заблудишься. Это он-то, Кир, заблудится! Она и не представляла, как смешно звучало ее предположение. Компас может сломаться, но его, Кира, внутреннее чутье никогда не подводило.

Впрочем, возмущался он молча: лишний раз распространяться о своих талантах не хотелось. Про внезапно открывшуюся способность подслушивать и подглядывать он тоже никому не сказал. Да и была ли она – эта способность? Проявившись дважды – в подвале у похитителей да в первый вечер на Альтаре, – она больше никак не желала давать о себе знать. Все попытки Кира взглянуть, к примеру, на Аэрис или выяснить, о чем шушукаются Рада с дедом, до сих пор оставались безрезультатными.

Кир вошел в лес и с удовольствием вдохнул прохладный сыроватый воздух. Солнечный свет едва пробивался сквозь густые кроны и пятнами ложился на траву. То ли из-за слишком яркой зелени, то ли из-за чего-то еще, связанного с магией, лес казался нарисованным – дружелюбным, уютным, добрым. Птичий хор пел приветственную песню, цветы ковром ложились под ноги, и Кир чувствовал себя частью всего этого.

Словно завороженный, он уходил все глубже и глубже в чащу.

Отвлечься от мыслей и остановиться его заставило странное зрелище. За ветками и деревьями на высоте двух метров, извиваясь, ползла (нет, наверное, все-таки летела, вряд ли можно ползти в воздухе) огромная красная змея.

Кир осторожно приблизился. Сделал несколько шагов, присмотрелся. Да нет же, это не змея! Это ягоды. Самая обычная малина. Хотя, может, и не совсем обычная. Ягоды срывались с веток и, сбившись в ручей, текли куда-то вглубь леса. В воздухе стоял сладкий малиновый аромат.

Кир уже привык то и дело сталкиваться с чем-то необычным, но это зрелище настолько его захватило, что он, не раздумывая, пошел по течению малиновой реки. Долго идти не пришлось: вскоре река замедлила свой ход, затем начала спускаться и вот уже тонким ручейком устремилась в плетеную корзину.

Поодаль сидела белокурая девочка лет пяти в платьице жизнерадостного розового цвета – вероятно, хозяйка корзины. Она что-то тихо напевала себе под нос и, кажется, совсем не обращала внимания на ягодный поток.

Такая маленькая, в такой глубокой чаще, да еще и при таких необычных обстоятельствах… Кир похолодел от нехорошего предчувствия. Прикинул объем корзинки, величину и скорость малиновой реки – только с тех пор, как он, ошарашенный, остановился возле девочки, емкость должна была наполниться трижды, но ягоды все еще свободно сыпались. Что у нее там? Портал? И что она вообще такое?

Девочка повернулась, и Кир вздрогнул. С миловидного детского личика, обрамленного золотистыми кудряшками, на него смотрели неживые, пустые глаза.

Она заговорила:

– Ты странный. В обморок не падаешь. Сломя голову не бежишь… Может, ты из тех, кто столбенеет и слова вымолвить не может?

Голос ее был самым обычным, девчоночьим – звонким, похожим на щебетание. Но это не могло обмануть Кира. С первых же слов он понял, что разговаривает далеко не с младенцем. Этому существу много, очень много лет. Он почувствовал, что ответить нужно. И не в вежливости дело, просто нужно и все тут.

– Отчего же, могу, – скорее пробормотал, чем сказал он.

Девочка вмиг оказалась на ногах, непостижимо быстро преодолела разделявшее их расстояние (три метра восемьдесят шесть сантиметров) и дважды обошла вокруг Кира. В мертвых глазах на мгновение мелькнуло что-то вроде любопытства и на то же мгновение затормозила ягодная река. Но после все снова пришло в движение.

– Да ты не знаешь, кто я! – догадалась девочка.

Плохо дело. Значит, если бы знал, непременно хлопнулся бы в обморок, аки барышня, или пустился бы наутек? Что же ты за чудище такое невиданное?

– Не знаю, – понуро согласился Кир. Интересно, незнание сортов местной нечисти освобождает от перспективы быть съеденным?

– Из какого же ты из такого далека прибыл, что обо мне не слышал?

– Из другого мира, – сразу нашелся он. Кто знает, вдруг, если не конкретизировать, это чудо-юдо решит, что он из загробного мира или какого-нибудь местечка похуже, и не станет связываться. А что, может и сработать! В душе затеплилась надежда.

В глазах девочки снова мелькнуло что-то похожее на интерес, и снова пропало.

– Ты издалека. Но силы в тебе мало. Меньше, чем в местных.

Кир молчал. Крыть было нечем.

– Назови свое имя, раз мое ты зна… – она запнулась. В мертвых глазах промелькнуло что-то похожее на растерянность. – Ты мое не знаешь…

– Значит, и свое я называть не буду! – Кир не очень понимал, о чем они сейчас говорят, но старался держаться как можно уверенней. Может, у них тут незнакомцев трескать не принято. Тогда имело смысл держать свое имя в секрете до упора.

– Джарра! – проревела девочка. И этот «голосок» был совсем не детским.

– Кир, очень приятно, – он мог поклясться, что слова эти вырвались сами собой, без его участия.

– И мне приятно, – снова вернулась к детской версии голоса девочка. – Давно мне не приходилось самой называться. В честь знакомства будет тебе подарок. Когда выберешься из леса.

Пока они разговаривали, поток малины иссяк, последние несколько ягод юркнули в корзину. Девочка потеряла интерес к новому знакомому, легко подхватила корзину, словно та была пуста, и зашагала в чащу.

– Счастливого пути! – крикнула она не оборачиваясь, и Кир с ужасом понял, что путь домой вряд ли будет таким уж счастливым.

Джарра – кем бы ни было это существо – уже скрылась в лесной чаще, но он долго еще стоял и смотрел ей вслед. Наконец, сбросил оцепенение и огляделся. Вроде, пока ничего страшного не произошло, лишь солнце больше не светило так ярко сквозь ветки деревьев. Кир присмотрелся. Окружающая действительность и правда заметно помрачнела.

Объяснений могло быть сколько угодно. Может, погода портилась – весной это запросто. А может, все гораздо хуже. Например, пока он беседовал с очаровательной барышней, незаметно пролетел весь день или и того веселее – целый год. А может, смеркалось точечно – только в лесу, и это означало что-нибудь совсем зловещее. Или вообще происходило что-то настолько ужасное, что даже его подстегнутое страхом воображение не могло такого представить. А что, с этого насквозь магического мира станется. Как бы то ни было, двигаться в сторону дома следовало как можно быстрее.

Кир мысленно пробежался по проделанному пути, вспомнил все отрезки, каждый поворот, мгновенно и безошибочно определил, где сейчас находится. Ого! Далековато он отошел. Семь с небольшим километров. По лесу, да еще в сумерках – это как минимум два часа ходьбы. Как бы за это время совсем не стемнело!

Он торопливо зашагал в сторону дома, то и дело спотыкаясь о коряги, наскакивая на ветки и перепрыгивая ручьи. Откуда это всё вообще взялось? Где аккуратные тропинки, где цветочный ковер под ногами? Веселенького щебета птиц тоже уже не было. Лес наполнили совсем другие звуки – уханье, скрипы, завывания… И не угадаешь же – то ли это ветер гудит в дупле дерева, то ли зверь какой плотоядный поет свою предобеденную песню, почуяв близкую добычу.

От этой мысли Кир и вовсе сник. И вот почему, отправляясь на прогулку, он не сообразил, что лес может быть заселен не только пушистыми зайчиками, сладкоголосыми птичками да шустрыми белочками, но и кем-нибудь менее привлекательным. Воображение уже рисовало оскаленные пасти, острые клыки, горящие глаза и мощные когтистые лапы. А он с пустыми руками – ни ножа, ни…

Стоило Киру подумать о пустых руках, в правую привычно легла ольховая ветка. Да-а… Будь он настоящим магом, лучшего оружия и придумать было бы невозможно. Только он им не был. И при встрече со свирепым зверем мог попытаться разве что аккуратно заправить или постирать его. Ну или наполнить горячей водой, но вряд ли это сработает. Впрочем, от заклинания бритья противник, конечно, может всерьез пострадать.

Все эти размышления энтузиазма не добавляли. Чем больше Кир торопился, тем больше препятствий встречалось на пути. Он весь превратился в слух, обоняние и страх. Нужно было смотреть под ноги, оглядываться по сторонам и идти, идти, идти – быстро, но производя как можно меньше шума.

Чем дальше он шел, тем больше нарастала тревога. По его подсчетам выход из леса был уже совсем рядом – через полтора километра. А значит – местность должна быть знакомой – кудрявые кусты, раскидистые и не слишком частые деревья… Но нет! Вместо этого Кир с трудом пробирался сквозь чащу, а впереди маячили долговязые ели, которых – и это он помнил совершенно точно – на входе в лес просто не было! Что за чушь? Он преодолел положенные (последние!) пару сотен метров, обогнув непроходимые заросли, но это было уже лишним… Именно здесь должен заканчиваться лес и начинаться зеленый луг с высокой травой с пестрыми вкраплениями цветов. Но реальность была неумолима: вокруг стеной стояли деревья. Случилось невозможное – он заблудился.

Рада нервно крутила ожерелье. Крупные рельефные бусины словно горели огнем. Сильный талисман. Таким даже среди солидных магов мало кто мог похвастаться. Ей же, студентке-первокурснице, он достался в наследство. Только на экзамене по теории ни он, ни ветка, ни все волшебство мира помочь ничем не могли. Тут можно полагаться исключительно на собственные знания. И вот как раз со знаниями что-то было не так.

Девушка уже в который раз перечитывала билет и понимала: она не помнит ничего. Просто вот ничегошеньки. Это было невероятно. Весь прошедший месяц, сидя над книгами и тетрадками, Рада тихо радовалась: учить было практически нечего. Все сто вопросов были хорошо знакомы и понятны. Каждому известно: если не пропускать лекции, добросовестно готовиться к семинарам, да в свободное время почитывать литературу по теме – перед экзаменом нужно будет лишь повторить, освежить знания в памяти и идти покорять сердца строгого жюри. Каждому известно – только мало кто это делает: у студентов есть куда более привлекательные занятия, чем зубрежка. Рада – делала.

И вот теперь она едва узнает буквы, которыми исписан билет. Термины, вместо того чтобы быть знакомыми и понятными, лишь вызывают смутное ощущение: где-то я уже что-то похожее встречала.

Рада обернулась. Конечно, применять магию на теоретическом экзамене строжайше запрещено. Но вдруг! Вдруг это чья-то неумная шутка или, на худой конец, происки недоброжелателей. Нет. Ничего подобного. Просто какой-то провал в памяти…

В аудитории было свежо: работало заклинание холодного воздуха, но Раде казалось, что она сейчас задохнется. Ну как такое может быть? Она подготовилась блестяще – и не могла ответить ни на один из трех вопросов. Словно кто-то вырвал страничку с надписью «Учеба» и теперь на ее месте зияла пустота.

И сейчас ей придется предстать пред светлые очи экзаменаторов – магов, к каждому из которых она относилась с огромным уважением и почтением, – и либо нести чушь и пытаться сказать хоть что-нибудь, либо просто признать, что она не готова… Она, которую считали одной из лучших студенток курса! Как это унизительно!

На глаза навернулись слезы.

Кир без сил опустился на землю и прислонился к стволу дерева. Он снова начал «раскручивать» свой путь – от того момента, когда вошел в лес. Вспомнилось легко – как он вошел, в каком направлении прогуливался, как увидел малиновую реку и последовал за ней. Как после встречи с девочкой по имени Джарра определил, куда идти, собрался с силами и… пошел в противоположную сторону. Великий интеграл! Как такое вообще могло случиться! И что с этим делать?

До дома теперь уже было почти пятнадцать километров. Кир устал и вымотался, он был голоден, а главное – даже не представлял, который час и когда совсем стемнеет. Даже по самым оптимистичным подсчетам выходило, что ночь наступит скоро, и оказаться в это время в лесу – идея не из лучших.

Что же, Джарра запросто могла обещать путникам какие угодно дары на выходе из леса, поскольку выход этот не планировался…

Ну уж нет! Не на того напала, юная леди! То, что для других обитателей этого мира – беда, для Кира всего лишь задача. Решение пришло быстро. Нужно просто учесть погрешность, принять во внимание ошибку.

Он глубоко вздохнул. Еще раз высчитал, сколько и в какую сторону нужно пройти, встал, развернулся и двинулся в строго противоположном направлении.

Это было трудно. Даже не потому, что он был вымотан, истощен и напуган. И не потому, что теперь лес буквально бросался ему под ноги корягами и кустами, словно злой пес, защищающий свои владения. Нет, главное, что мешало идти, – ощущение, что он уходит все дальше и дальше от цели, и это было невыносимо.

Он вдруг понял, что именно этим и занимался в последние недели – шел вперед, несмотря на то, что все инстинкты, все его прежние убеждения просто кричали: остановись, не туда, вернись! Но все-таки он продолжал движение. Это было неприятно, непривычно, но правильно. По крайней мере, он надеялся, что правильно.

Кир остановился и снова присел на землю. Прикинул расстояние. Да, получилось! Он был на два километра ближе к дому. Ну что, съела, кроха? Не такая уж эта и сложная задача.

Он поднялся и зашагал уже куда бодрее. Выберется, обязательно выберется!

Писк? Или стон? Кир вгляделся в темноту. Он шел уже почти на ощупь, но старался не сбавлять темп: темнело быстро, а путь был далеким. Он обратился в слух. И действительно – кто-то тихонько скулил неподалеку.

Первой мыслью было ускорить шаг и проскочить мимо того, что издает звуки. Жалобный писк не казался опасным. Только и девочка в розовом платьице в обыденной жизни – явление безобидное, а в этом лесу… Кир все еще рассуждал о том, что ему не следовало ввязываться – что бы там ни происходило, – но уже шел на голос. Несколько шагов, отодвинутые ветки – и он увидел зверушку. Щенок! Крупный, черный, с непропорционально большой головой и оттопыренными ушами – значит, совсем еще малыш. Недели три от силы. Но глаза уже открыты… Каким же ты вырастешь, дружище, если уже сейчас – размером с небольшую собаку? Щенок пополз навстречу, но почти сразу же остановился, бессильно уронив большую голову на лапы, и снова заскулил.

Никого из «взрослых» поблизости не было. Это Кира, скорее, обрадовало. Глядя на отпрыска, он приблизительно представлял, как могут выглядеть его родители, и совсем не горел желанием с ними встречаться.

– Что, бросили тебя? – звук собственного голоса почему-то звучал успокаивающе.

Щенок пискнул в ответ. Глазенки-бусины смотрели на Кира с надеждой. Ну не оставишь же его здесь – умрет ведь от голода животинка! С другой стороны, если семья этого малыша, или хуже того – стая, не потерялась, а бродит где-то рядом, лучше убираться отсюда и как можно быстрее.

Щенок снова сделал попытку ползти навстречу и снова рухнул. Кир вздохнул, снял куртку, оставшись в рубахе с короткими рукавами. Завернул дрожащего щенка в тонкую, но теплую ткань. Поднял – и присвистнул:

– Ну ты и тяжел!

А потом, отгоняя мысли о длине клыков взрослых особей этого вида, продолжил идти, как ему казалось, в самую гущу леса.

К дому Махагрона он пришел поздно ночью, когда на небо взобралась огромная круглая луна. Уставший, чуть живой. Руки ныли нестерпимо – зверушка, которую он уволок из леса, с каждым шагом, казалось, становилась все тяжелее. Дойдя до крыльца, Кир осторожно опустил на землю свою ношу и рухнул рядом. Сил на то, чтобы открыть дверь, уже не было.

Легкие шаги. Рада! Никогда еще ее появление не доставляло ему столько положительных эмоций. Честно говоря, оно вообще никогда не доставляло положительных эмоций, поскольку означало одно из двух: или ему дадут новое задание, или выдадут серию колких шуточек по поводу того, как он справился с прежним.

Девушка осторожно приоткрыла дверь. Полоска света упала на ее лицо – такое растерянное, что Киру даже стало ее немного жаль. Припухшие, покрасневшие глаза. Неужели плакала? Кир сомневался, что она вообще знает, что это такое.

– Ты? Где ты пропа… – она не договорила, обернулась и прокричала в дверь, – дед, он явился!

На душе у Кира вдруг стало удивительно хорошо и тепло. Видимо, оттого, что он наконец понял: добрался. И сейчас его покормят, потом он примет ванну и наконец упадет в мягкую и чистую постель. Да, именно из-за этого. Исключительно. В конце концов, не мог же он расплыться только потому, что совершенно посторонняя магичка с дурным характером, оказывается, о нем беспокоилась!

Щенок пискнул и пошевелился. Рада вскрикнула, а ее миндалевидные глаза вдруг стали широкими как блюдца.

– Где ты его взял? – чуть слышно проговорила она.

– Да вот привязался в лесу. Да ты не бойся, он еще совсем маленький, хоть и здоровый… Покормить бы его.

– Покормить! Нуты скажешь, – хохотнул появившийся в дверях Махагрон. – Этот зверь прокормится и сам. А вот тебе, похоже, не помешает подкрепиться.

Старик помог Киру подняться.

– А щенка? Вы хотите оставить его здесь?

Стоило тащить бедолагу через пол-леса, чтобы вот так вот бросить во дворе! Днем, конечно, стояла жара, но ночью-то на улице было довольно зябко.

– Оставишь его, как же, – усмехнулся Махагрон.

Рада молчала и смотрела на зверушку полными ужаса глазами. И Кира осенила запоздалая догадка: кажется, он приволок из лесу что-то не то. Щенок между тем довольно уверенно поднялся на лапы и всем своим видом показывал готовность следовать за Киром. Странно, какой-то час назад этот малыш еле ползал, а тут – такая прыть.

Он послушно потрусил за Киром наверх, терпеливо дождался, пока тот умоется. Затем, неуклюже скатываясь по ступенькам, спустился следом за ним в столовую и улегся у ног.

Кир набросился на еду. Он, конечно, ожидал, что Рада устроит ему скандал, да и Махагрон хорошенько выговорит за самовольную отлучку. И в общем-то был готов к неприятному разговору: в конце концов, сам виноват и отрицать это глупо.

Но старик лишь спросил, применяется ли в Сарегоне такой восхитительный и во всех отношениях полезный метод воспитания, как розги. Кир ответил, что не имеет понятия, что это такое, а потому – маловероятно. Махагрон же на это сказал, что очень жаль.

А потом внимательно выслушал подробный рассказ Кира о его замечательной прогулке. Рада в разговор не вмешивалась, так и сидела – белее мела. Молчала, что уже само по себе было странно.

– А зачем тебя вообще понесло в лес?

– Просто хотел прогуляться…

– Но Рада должна была тебя предупредить, – старик зыркнул на внучку.

– Она предупредила! – поспешно заговорил Кир. – Предупредила! Это я… Просто я думал, что она беспокоится о том, что я заблужусь… А я ориентируюсь, и хорошо…

Махагрон заговорил – и в голосе его Кир, как ни старался, не услышал ни гнева, ни недовольства:

– Ты еще слишком мало знаешь об этом мире. И пока ты в нем хорошо не освоишься, запомни правило. Если тебе говорят: этого нельзя, то, будь добр, к тем возможным неприятностям, о которых ты догадываешься, мысленно добавь те, которые тебе и в страшном сне не привидятся. Для наглядности – представь, что Рада прогуливается по атомному реактору. И думает, что в худшем случае она заблудится.

Кир опустил голову.

– Ладно, похоже, мы кое-что упустили в твоем образовании. Вот, ознакомься.

Махагрон протянул книжку. «С ними лучше не встречаться: книга для непослушных малышей», – прочитал Кир.

Он взял книгу и уже собрался пожелать всем светлых снов и уйти, как вдруг вспомнил. Ну как, как можно быть таким растяпой! Ну да ладно, лучше поздно, чем еще позднее:

– Как прошел экзамен? Высший балл, как обычно?

Рада не ответила. Одарила Кира ненавидящим взглядом, резко поднялась и вышла из столовой, громко хлопнув дверью.

Кир вопросительно уставился на Махагрона.

– Экзамен она не сдала. Переживает. Так что ты того… Поосторожней. Лучше в ближайшие несколько дней не показывайся ей на глаза.

Ну вот. Теперь все встало на свои места. И покрасневшим от слез глазам нашлось куда более правдоподобное объяснение, чем переживания из-за Кира. Почему-то настроение упало – рухнуло, словно в пропасть с обрыва. Устал, наверное. Денек выдался тот еще.

– Как такое может быть? Она же знала всё…

– Не знаю. Все были удивлены.

«Знает!» – мысль проскользнула и пропала, оставив твердую уверенность: что-то с Радиным экзаменом было не так.

– И что теперь будет? Ее отчислят?

– Не совсем. Она начнет обучение с самого начала – с первого курса.

Чудовищно! Он попытался представить себя на месте Рады. Остаться на второй год и каждый день встречаться с однокашниками, которые благополучно перешли на новый уровень обучения? Уж лучше бы отчислили, наверное.

Кир догадывался, что внезапный провал Рады каким-то образом связан с ним. Как старик-магик это провернул, он не представлял, но уверенность в том, что это было сделано нарочно, крепла. Пожалуй, и правда лучше не мозолить ей глаза в ближайшие дни. Она и так-то Киру не слишком благоволила, а теперь наверняка его ненавидит. Сталкиваться с разгневанной ведьмой – себе дороже.

Щенок громко засопел и перевернулся, обняв ногу Кира мохнатыми лапами. Махагрон с любопытством разглядывал зверя.

– Кто это? И как он питается? И почему ходит за мной?

– Беркерк. Лунный волк. Питается, как ему и положено, лунным светом. А за тобой он и будет ходить – это теперь твой магический питомец. Друг на всю жизнь.

– Это хорошо или плохо? – вопрос, может, и дурацкий, но сил на умные разговоры не было, а выяснить, чем ему грозит появление такого необычного друга, следовало.

– С одной стороны, хорошо. Твои собственные магические силы и умения, прямо скажем, слабоваты. А с этим зверем ты еще многих удивишь и сам удивишься. Правда, только на растущую и полную луну. На сходе он слабеет, а в новолуние будет нуждаться в твоей поддержке…

– А с другой?

– С другой, ты станешь слишком заметным… Твоя биография и без того шита белыми нитками. Тебе бы затеряться среди студентов, быть тише воды, ниже травы. С беркерком это невозможно.

– Редкий зверь? – Кир ласково потрепал щенка по голове. Шерсть была мягкой и теплой…

– Не то слово. Такого зверя в питомцах уже столетия ни у кого не было. Принято считать, что это и вовсе сказки.

– И за что же мне выпала такая честь?

– А ты не понял? Это и есть твой подарок от Джарры. Тетка она вредная, но слово обычно держит. – Махагрон взмахнул веткой и убрал остатки ужина со стола. – Иди, отсыпайся!

Из книги «С ними лучше не встречаться: книга для непослушных малышей»:

Джарра живет в лесу. Она может встретиться в любом лесу, да-да и в том самом, что начинается прямо за твоим домом.

По преданиям, она никогда и ни при каких обстоятельствах не показывается людям, которые приходят в лес вдвоем, втроем, вчетвером или большой компанией. Она страшна лишь тому, кто отправляется туда в одиночку.

Джарра может являться в образе маленькой девочки, красивой девушки или горбатой старухи, но в любом обличии узнать ее можно по глазам – нет в них жизни…

В древних преданиях говорится, что встретивший Джарру может уйти от нее с подарком, но в них же говорится, что встретивший Джарру из лесу не вернется.

О возвращениях с подарками нам неизвестно, а вот о многих безрассудных юнцах, ушедших в лес в одиночку, мы слыхали – и они не возвращались, это совершенно точно.

Так что, отправляясь в лес, убедись, что с тобой есть кто-то из старших, в лесу не отходи от него далеко, а лучше крепко держи за руку.