Выжить на взлете [СИ]

Глава 12

Неожиданно болезненная реакция руководителя группы на рабочий, по сути, момент вначале обескуражила Павла — это же обычная практика, когда сотрудник предлагает свое видение задачи, возможно, в нем есть рациональное зерно. А так, не разбираясь, сразу отметать, не объясняя даже причины — по крайней мере, странно! После пришла мысль — вероятно, такой стиль работы Сергеева, можно сказать, авторитарный. Он просто не считается с мнением подчиненных, ставит себя выше других, только вот почему тот же Медведев не замечает такое порочное отношение к людям? Но как бы то ни было, Павел не стал раздувать конфликт из-за, собственно, незначительного повода, произнес умиротворяющим тоном:

— Хорошо, Валентин Игоревич, пусть будет так, продолжу исследования по вашему плану.

Как-то неожиданно быстро Сергеев успокоился, та злость, что еще минуту назад бушевала в его душе, вдруг исчезла и с каким-то непривычным благодушием он сказал:

— Правильно, так и поступайте дальше, мне лучше знать, что вам нужно делать, Павел Николаевич. Если будут еще вопросы, обращайтесь, помогу советом и делом.

Вновь поражаясь произошедшей с руководителем переменой, Павел вышел из кабинета, после еще долго раздумывал — что послужило причиной, почему бесчувственный сухарь, нетерпимый к чужому мнению, вдруг стал таким заботливым и внимательным? Внезапно пришла догадка — это он сам повлиял, как-то сумел внушить свои эмоции другому человеку, причем настроенному явно агрессивно. Прежде такого свойства в себе не замечал, да и, возможно, нет его вовсе, напридумал себе из одного факта! Позже не раз пытался транслировать свои чувства на окружающих или еще как-то внушить, но безуспешно. Даже те уроки гипноза, что проходил на курсах, не давали никакого результата, так что в конце концов смирился — ну нет у него такого дара! А с Сергеевым немного наладилось — сам проявлял доброжелательность при встрече с ним, а тот вольно или невольно (?) отвечал терпимостью, хоть как-то стал прислушиваться к мнению Павла.

Наверное, самым памятным событием этого года для всех в России стал выбор Сочи столицей Зимних Олимпийских игр 2014 года. При всем давлении на Международный Олимпийский комитет со стороны США и Евросоюза именно российский город выиграл в начале июля спор семи претендентов за право принимать у себя крупнейший спортивный праздник. Несомненно, на решение олимпийского комитета повлиял авторитет российского спорта, непременного лидера в командном первенстве на зимних соревнованиях, да и гарантии государства, способного на должном уровне провести дорогостоящие Игры — в том убедил Путин, сам приехавший на сессию МОК. Ликовала вся страна, получившая важное доказательство уважения со стороны мирового сообщества, даже незнакомые люди поздравляли друг друга с победой — по сути, не столько спортивной, а в большей мере политической и общенациональной.

Опять же нашлись те, кому любой успех России стоял костью поперек горла — на этот раз им помешал выбор Олимпиады в Сочи. Марши, пикеты и митинги, выступления в СМИ — сторонники оппозиции всеми путями пытались испортить праздник. Проявляли себя радетелями казны — мол, зачем выбрасывать деньги на ветер, когда они нужны для собственных нужд! К ним присоединились борцы за экологию, антиглобалисты, даже содомиты — дескать, в России преследуют гомосексуалистов, потому ей надо объявить всеобщее фи… Противники Олимпиады образовали свою коалицию общественных движений для координации общих действий, одним из ее лидеров стал небезызвестный Борис Немцов. Наверное, такой акцией рассчитывал пополнить ряды своих сторонников, которых с каждым годом становилось меньше, на последних выборах его партия — Союз правых сил, — не прошла в Думу, не дотянула до нужного процента голосов.

Никакие доводы чинов государства, экономистов, политологов о значимости Олимпиады для самой России не убеждали оппозицию — хоть кол на ее голове теши, а она против! При этом как-то странно выходило, что пела в унисон с противниками на Западе, критиковавшими МОК за выбор Сочи, выступавшими с русофобскими статьями и передачами в американских и европейских издательствах и телеканалах вроде New York Times, Eurosport, L'Express, социальных сетях. Тот же Александр Валов активно сотрудничал с либеральными каналами Дождь и «Эхо Москвы», имевших какие-то связи с западными агентствами — хотя они отрицали обвинения в том, — передавал им всю негативную информацию о строительстве олимпийских объектов, зачастую фейковую. Или Алексей Навальный, вначале поддержавший сочинский проект, а затем вдруг ставший ярым антагонистом, выступал с критическими материалами на сайте Института Современной России — русофобской организации, которую спонсировало ЦРУ.

Павел принял новость об Олимпиаде в России довольно ровно, не то что был против, но и особо бы не расстроился, если сложилось иначе. Впрочем, отдавал дань уважения той большой работе, которую выполнило руководство страны ради этой цели. Удивлялся его успеху — в условиях бойкота ведущих государств мира оно сделало практически невозможное, проломило стену недоверия и страха к непонятной для многих России. Понимал, то великая победа его родины, знак уважения спортивного мира, да и большинства народов, не побоявшихся диктата Запада. В какой-то части разделял утверждение оппонентов, что затраты на проведение олимпийских игр могут стать тяжким бременем для бюджета страны, лишь начинающим восстанавливаться в условиях санкций, а окупаемость представлялась под большим вопросом — чаще Олимпиады приносили хозяевам убытки. Да и риск «распила» бюджетных средств оставался существенным — коррупция и казнокрадство процветали во все времена, особенно, когда на кону огромные деньги!

Но все издержки перекрывались политическим капиталом — в уважаемую и сильную страну с гораздо большей охотой вкладывались инвестиции, оживлялся бизнес, люди получали новые рабочие места, так что социально-экономический эффект имел приоритетное значение в раскладе за и против. Да и все затраты выплачивались из резервного фонда, не сказывались на доходах граждан, поэтому какого-либо снижения уровня жизни не ожидалось, чем страшила оппозиция. Уже вскоре в горных предместьях Сочи начали строить олимпийские объекты — горнолыжные трассы на заснеженных склонах, трамплины, подъемники, крытые стадионы, деревню, — кроме того, принялись обустраивать город для приема туристов. Сама местность у подножья Кавказского хребта представляла настоящий рай для желающих отдохнуть — живописные горы, защищающие от ветра и шторма, на берегу теплого моря, недаром здесь разместился один из самых популярных курортов мира — Красная Поляна. Да и неспроста представители МОК, побывавшие здесь накануне выборов, рекомендовали Сочи как наиболее приспособленный для проведения соревнований и отдыха спортсменов и гостей.

Между тем в научной работе Павла выдавалось свободное время — успевал со своими помощниками справляться быстрее, чем предусматривалось утвержденной программой. Как-то сумел уговориться с Сергеевым заниматься своей темой не в ущерб основному плану — правда, тот отнесся скептически, хмыкнул еще: — И вы туда же — с этой мистикой! — но все же дал добро, впрочем, лишь после того, когда разрешил директор. Изучил все имевшиеся в институте материалы о прошлых исследованиях и экспериментах — о них подсказала Бехтерева, после нашел в архиве. Что-то из них представляло интерес, а больше отбраковывал — явно не вписывалось в здравые рамки. Особо внимательно разбирал сведения о людях с феноменальными способностями — телепатией, телекинезом, ясновидением и прочими аномальными данными, — чаще они оказывались ложными слухами или даже мошенничеством, но некоторые внушали хоть какое-то доверие. Человек-магнит, удерживающий на своем теле металлические предметы или люди, видящие насквозь, те же внутренние органы, а также с альтернативным зрением — с закрытыми глазами могли безошибочно назвать предметы, на которые им указывали.

С ними в лабораториях проводили эксперименты, замеряли психофизические параметры доступными в то время средствами, но реального научного подтверждения не смогли получить. Практически результаты оставались на уровне суеверий и предположений, не вытягивали даже на гипотезы, тем более логичную теорию. Но все же Павел, как ему казалось, нашел пару зацепок в старых записях — с той же интуицией и телепатией, в чем сродных тому, что сам переживал. Специально из-за них заезжал к Бехтеревой, вместе с ней подробно разобрали все возможные версии их природы, а также способы обнаружения и регистрации на контрольных приборах. Еще сознался о своих случаях, Наталья Петровна проявила неуемное любопытство, принялась расспрашивать о каждой мелочи в тех событиях, после же высказала мнение, довольно интересное и, возможно, заслуживающее отдельных исследований:

— Мне доводилось самой встречаться с такими фактами — тем же предчувствием. Однажды в детстве мне приснился сон об отце, исчезающем в огне, а через несколько дней пришли люди в форме и увели, больше я его не видела. Были и другие события, о которых узнавала в вещих снах, но вот так, наяву, как у тебя, не довелось сталкиваться. Думаю, тебе стоит заняться самим собой, изучить свои данные в лаборатории.

Что-то побудило Павла признаться о том случае с Сергеевым, хотя вроде бы сам отбросил возможность своего влияния. Бехтерева после его рассказа стала вдруг внимательно вглядываться в глаза, а потом проговорила:

— Не могу сказать, что сыграл феномен властной личности — ты же не давил на волю своего руководителя. Здесь другое, но что именно — для меня не совсем непонятно. Возможно, от тебя в тот момент пошла волна эмоции и она как-то вошла в резонанс с собственным полем Сергеева, вот он и отреагировал соответственно.

Последовал совету мудрой женщины, с той поры Павел сам стал подопытным объектом, с ним помощники проводили эксперименты по им же составленной программе. Тесты на интуицию зачастую сопровождались болевым эффектом за каждую ошибку, в конце концов доводя до стресса и помутнения сознания. И именно в полувменяемом состоянии результат выходил более успешным, хотя и не гарантированно верным, но с его регистрацией на контрольной аппаратуре — МРТ-томографе, ультразвуковом допплерографе, ЭЭГ, других приборах, отображающих характеристики головного мозга, — возникли проблемы из-за неотчетливости сигнала и помех. Примерно также обстояло с эмоциональной волной — ее аппаратура просто не замечала, да и не могли подобрать частотную характеристику для резонанса с биополем. Месяц за месяцем проходили исследования, перепробовали самые разные варианты, а результат выходил все тот же — практически нулевой.

Последнюю надежду Павел связывал с более совершенной аппаратурой зарубежного производства — за свой счет заказал комплекс диагностического оборудования в ведущей в этой области германской компании Siemens Healthcare. Потратил большую часть накоплений, правда, Медведев пообещал оплатить из фондов следующего года, ждать до той поры просто не хватило терпения. Ближе к концу года именно с применением новой аппаратуры появился крохотный сдвиг, уже более зримо — а не как прежде, практически наугад, — проводили эксперименты, отслеживая по показаниям приборов. О каком-либо прорыве речь еще не шла, но Павел почти не сомневался — он на правильном пути, рано или поздно добьется своего. Сам чувствовал перемены в себе — по-видимому, они стали следствием по сути шоковых опытов. Пусть еще слабые, едва заметные, но уже ощутимые, опробовал их в реальности. С тем же влиянием на эмоциональный фон — что-то получалось как с Сергеевым, так и с другими, если интуитивно чувствовал невидимую связь между ними.

Однажды эмоциональное влияние помогло Павлу избежать лишних неприятностей на акции сторонников «Другой России», недовольных только что прошедшими выборами в Государственную Думу. Победу ожидаемо одержала правящая партия «Единая Россия», возглавляемая Путиным — до того он дистанцировался от политических объединений, как бы демонстрируя внепартийность. На этот раз, в преддверии скорой отставки из-за окончания второго срока — а по Конституции третий срок подряд на президентском посту не допускался, — отошел от такого правила, а его партия с таким «паровозом» взяла абсолютное большинство голосов — почти две третьи. Разумеется, аутсайдеры — СПС, Яблоко, Аграрная и еще несколько других — выразили несогласие, к ним присоединились коммунисты, устроили митинги и пикеты против фальсификации итогов выборов. И вот именно в один из таких пикетов около кинотеатра «Художественный» в центре столицы случайно попал Павел, когда проезжал мимо по своим делам.

До этого случая избегал подобных сборищ, чертыхался, если из-за них перекрывали дорогу, но вот сейчас вдруг захотелось взглянуть в глаза этих предателей, хотя и понимал — здесь в основном запутавшиеся в своей вере в лучшую Россию рядовые исполнители, а вожаки в другом месте, в тепле и довольстве строят новые козни против власти. Оставил машину неподалеку, сам прошел ближе к группе пикетчиков, выстроившихся вдоль тротуара с баннерами и флагами «Другой России». Встал напротив и принялся разглядывать каждого, стараясь поймать взгляд и настроиться на волну. Кто-то отводил глаза, едва встретившись взором, другие смотрели с вызывающим видом, но ни с кем контакта не находил. Лишь одна девчонка, совсем еще юная, стоявшая во втором ряду, смотрела на него с любопытством, а когда заметила, что он обратил на нее внимание, засмущалась и опустила голову. А от нее почувствовал встречную волну эмоций — интерес, приязнь, какое-то детское удивление, как будто нежданно увидела доброго знакомого.

Аккуратно, чтобы не оборвать связь между ними и эмоциональный настрой, передал девушке волну доверия, а когда пришло понимание — она его приняла, — послал мысленный образ, как она выходит из строя пикетчиков, направляется к входу в кинотеатр и ждет его там. Через считанные мгновения пришел ответный сигнал, короткий, как импульс, будто сказала одно слово — да, после девушка повернулась, о чем-то шепнула соседке — та кивнула, — и направилась к зданию. Подобная двусторонняя связь произошла у Павла впервые, причем не только чувственным посылом, но и мыслью, пусть и образной. Постоял еще минуту, понаблюдав за подопечной, затем уже собрался идти к ней, как вдруг за спиной раздался скрип тормозов и останавливающихся шин по асфальту. Обернулся и увидел, как из нескольких подъехавших грузовиков-фургонов выскочили люди в защитной экипировке с надписью ОМОН и закрывающих лицо масках, в считанные секунды окружили пикетчиков.

Бойцы вырывали из строя протестующих и уводили в «воронки», не обращая внимания на возгласы, что на пикет получено разрешение от городских властей. Когда же взяли под руку девушку, стоявшую рядом с «подопечной», та вдруг закричала: — Не трогайте сестру, мы здесь случайно! — подбежала из-за оцепления и схватила за руку родственницу. Тут ее саму взяли в захват и уже было повели к машине, когда вмешался Павел — почему-то пришла мысль, что нельзя упускать эту девочку. Подошел к бойцам и спросил: — Кто у вас командир? — после добавил: — Эти девушки со мной, оставьте их, — на встречный вопрос: — Кто вы такой, гражданин? — показал удостоверение с двуглавым орлом и надписью на обложке — Федеральная служба безопасности.

Его сохранил со времен работы в спецЦентре, при увольнении по какой-то причине у него не забрали, вот и носил при себе на всякий случай. Боец, придерживавший младшую девушку, позвал: — Командир, тут к тебе!

Ему Павел вновь показал служебный документ, только в развернутом виде — тот внимательно прочитал, сличил его лицо с фотографией, потом проговорил:

— Я должен сообщить о вашем вмешательстве своему руководству, нам не давали указаний о привлечении вашей службы.

Вот такого варианта Павел вовсе не желал — вскрылась бы правда, что документ уже не действительный, да и пособничество нарушителям закона не красило бы его личное дело в спецотделе института. Снова открыл свой эмоциональный канал для контакта с командиром, с третьей попытки все же справился, а потом огромным напряжением удалось тому внушить — все в порядке, так и должно быть, никаких нарушений инструкций нет. За эту минуту выложился так, как за день своих экспериментов, наградой стали слова старшего омоновца: — Хорошо, забирайте этих гражданок.

Повел девушек к своему джипу, а они, безропотно выслушав приказ неизвестного спасителя: — Идите за мной! — следовали за ним, только на каждом шагу оглядывались, с заметным испугом следили за финальной сценой не такой уж безобидной тусовки. Сели молча в машину, на вопрос Павла: — Где вы живете, куда везти? — не сразу ответили, через некоторое время старшая из них, лет двадцати, выговорила, прерываясь, как будто дыхания не хватало: — Нам в Измайлово… на Никитинскую… возле Сиреневого бульвара…

Понятно было без слов, что девушки перепугались, не предполагали, что с виду невинная забава так обернется, с жесткой реакцией омоновцев — те не церемонились даже с женщинами. Да и последствия могли быть совсем не радостными — от немалого административного штрафа до отчисления из института, если они студентки, или увольнения. Наверное, только сейчас, когда немного отошли от стресса, осознали — во что они чуть не влипли и чем это могло им грозить. Сидели сзади тихо, как мышки, даже между собой не переговаривались, пока не подъехали к своему району. Здесь, в родных местах, почувствовали себя увереннее, старшая осмелела, сама заговорила, когда вышла из остановившейся машины:

— Спасибо вам большое, вы нас выручили от этих… — девушка замялась, подбирая выражение дипломатичнее, после продолжила: — … грубиянов. Простите, мы не назвались, я — Алина, моя сестра Катя, рады с вами познакомиться, — высказала последние слова с какой-то кокетливой улыбкой, но выглядевшей больше вымученной.

— Павел, — назвал себя девушкам, ждущим его ответа, после строгим голосом выговорил: — Алина, эти грубияны выполняют свою работу — следят за порядком, пресекают нарушения закона. Если ты ведешь себя нормально, никого не задеваешь, то они к тебе не пристанут. Но вы же сегодня в вашем пикете призывали людей считать выборы нечестными, а избранную Думу незаконной — это уже подпадает под серьезную статью о противодействии власти или даже экстремизм. Как-то можно было вас понять, если бы вы сами видели нарушения на выборах, но, думаю, это вам рассказали ваши лидеры и позвали на митинг или, как вас, на пикет, по сути, подставляя под государственную машину.

Прервался, давая время девушкам осмыслить сказанное им, да и сам понаблюдал за их реакцией — если Катя как-то смутилась, опуская взгляд, то старшая сестра явно оставалась на своих убеждениях — в ее глазах видел недоверие и даже злость на высказанные им слова. Обратился уже именно к ней:

— Алина, я не пытаюсь тебя переубедить, время само покажет, на чьей стороне правда. Но, пожалуйста, не тяни за собой Катю на подобные сборища, испортишь и ей и себе будущую жизнь.

После повернулся к младшей и сказал ей:

— Катя, извини, но ответь, если не трудно, на мой вопрос, в какой-то мере, личного характера — ты не замечала в себе какие-то особенности, когда общалась с другими? Я видел, еще там, у кинотеатра, ты что-то такое чувствовала, ведь так?

— Так, Павел, — девушка ответила, даже не удивившись вопросу. — Иногда я чувствую, как ко мне относятся, если тепло, то, значит, по доброму, а если зябко, холодно, то мне не рады. Но не всегда, чаще как обычно.

— Знаешь, Катя, я предполагал у тебя нечто такое, повышенную чувствительность к внешнему полю — можно назвать, эмоциональному или биоэнергетическому. Я сейчас занимаюсь исследованиями подобных свойств в Институте мозга, предлагаю тебе принять участие, конечно, с согласия родителей и оплатой — ее сумму оговорим в договоре, как и условия работы. Кстати, Катя, сколько тебе лет и где учишься — в школе или институте? Это нужно знать для оформления.

— Мне скоро будет семнадцать, я учусь в одиннадцатом классе. А с работой не знаю, надо с мамой и папой переговорить. Хотя деньги нам нужны, зарплата у родителей небольшая, да и за учебу Алены надо еще два года платить — она сейчас на третьем курсе иняза.

— Хорошо, посоветуйся с родителями или можешь дать им мой телефон — запиши, — Павел закончил разговор и, довольный, в предвидении удачи, отправился дальше, а девушка долго еще стояла на обочине и глядела вслед человеку, который, как она предчувствовала, окажется в ее жизни очень важным.

Уже позже, работая вместе с Катей, не раз благодарил свою интуицию, подсказавшую остановиться у того пикета. Она стала главной помощницей Павла в проводимых им экспериментах, ее восприимчивость к психосенсорной энергетике представлялась феноменальной, другие его ассистенты, которых нашел позже, даже близко не могли сравниться с нею. Кстати, платил ей из своих средств, пока не выбил ей ставку лаборанта, да и тогда выдавал собственную премию, чтобы помочь девушке и ее родителям в их расходах, заплатить за обучение старшей сестры. Правда, та долго не училась, в марте следующего года — после выборов президента, — попала в переделку вместе с другими активистами «Другой России», устроившими акции протеста. Алину арестовали на десять суток, а позже отчислили из института под благовидным предлогом, но эти карательные меры властей только больше разозлили девушку — вступила в «Национал-большевистскую партию», признанную судом экстремистской организацией.

В марте 2008 года прошли выборы президента, по сути, ставшие формальными — в первом же туре с подавляющим большинством — 70 процентов голосов, — выиграл Медведев, малоизвестный чин из команды Путина. Впервые в постсоветской России кандидатура претендента на высший государственный пост не имела значения, правящая верхушка, пользовавшаяся поддержкой подавляющей части населения, с тем же результатом могла выдвинуть любого — да хоть Ваську Пупкина. Все прекрасно понимали, что это тактический ход, все равно власть остается у самого Путина, только за спиной своего ставленника, а через четыре года снова вернется на круги своя. Сам же он возглавил Правительство — впрочем, не первый раз, если вспомнить недолгий срок в 99-м при Ельцине — меньше полугода, после принял обязанности президента. С тех пор правил довольно успешно — страна при нем оправилась от разрухи 90-х, приобрела уважение в мире, даже у недругов, — потому народ связывал именно с ним надежды на лучшее будущее.

Примерно в это же время у Павла произошел прорыв в его исследованиях — сумел выделить параметры и характеристики эмоциональной волны, позволяющей влиять на окружающих. Пусть в ограниченных пределах и далеко не на всех людей, но это уже не имело серьезного значения, представляло чисто техническую задачу. Главное — получил средство для генерации нужного воздействия, сначала сам выступал в этом качестве, а после и другие участники экспериментов, обладавшие даже зачатками психосенсорных данных. Конечно, сообщил руководству о первом успехе, результат сказался скоро — работы засекретили, его группу перевели в особую лабораторию и предоставили все возможности института. А дальше подключили небезызвестный Павлу спецЦентр, так что снова оказался на службе компетентного ведомства со всеми подписками и обязательствами. Так что об открытой публикации его трудов не могло быть и речи, для всех ученых, непосвященных в проводимые им исследования, психоэнергетика оставалась непризнанной наукой.

После подключения Центра работа двинулась гораздо скорее — уже через два месяца создали экспериментальную установку с усилителями и ретрансляторами, с ее помощью репродуцировали управляющий сигнал достаточной мощности, охватывающий значительную площадь и подавляющий волю практически любого человека. Дальнейшую судьбу своего изобретения не отслеживал — его просто передали в другие руки, лишь согласились учесть пожелания разработчика с той же системой защиты от постороннего вмешательства и дозировкой сигнала для безвредного его применения. Руководство дало еще добро на исследование других аспектов аномальных способностей, какими бы невероятными они не казались — наверное, заранее смирилось со всякой чертовщиной, если от нее будет толк, как с пси-генератором, так назвали первое устройство.

В распоряжение Павла передали особый отдел Центра с несколькими исследовательскими группами, практически неограниченные средства (в разумных пределах — так оговорило начальство, но решать — в каких именно, — позволило ему самому). Пообещало еще помочь с поиском нужного для планируемых исследований контингента — всяких чудодеев, экстрасенсов и предсказателей, естественно, после предварительной отбраковки явных мошенников. Кого-то из них привозили сопровождающие люди, к кому-то Павел отправлял своих сотрудников для первоначальной проверки по тестам — в ходе всех минувших работ отработали и их, с использованием аппаратуры и без нее. К осени группы собрали довольно большую выборку экспериментальных данных, на основании которых можно уже было строить гипотезы или хотя бы предпосылки к ним.

Первое применение пси-генератора Павел предположил во время августовской войны между Россией и Грузией. В Южной Осетии произошел военный конфликт после нападения грузинских войск на Цхинвали — столицу самопровозглашенной республики, впрочем, по подобию Новороссийской, признанной Россией — и окрестные села. Российская армия пришла на помощь осетинам, начала войсковую операцию «по принуждению Грузии к миру», уничтожая не только прорвавшиеся в Осетию силы противника, но и военные объекты на территории Грузии авиационными ударами. Примечательно, что новые хозяева такой же «демократической», как и Украина, державы, не пришли на помощь сателлиту, лишь призывали воюющие стороны прекратить боевые действия, когда уже всем был ясен исход войны.

На третий день войсковой операции окруженные близ Цхинвали грузинские подразделения сдались, хотя до последнего момента вели упорные бои по приказу командования из Тбилиси. Как позже давали показания свидетели, в самый разгар перестрелки грузины внезапно прекратили огонь, а потом их командир передал по рации на частоте атаковавшего их российского полка:

— Мы прекращаем сопротивление, готовы оставить оружие и технику, уйти на свою сторону. Прошу пропустить нас до границы, дать сопровождение от атак осетин — без вас они могут напасть.