Вы умеете мечтать? (СИ)

Глава 5

В день вынесения приговора, мне впервые за всё это время позволили привести себя в порядок и надеть свою военную форму со всеми уставными регалиями. Здесь присутствовали все те, с кем мы ни один год служили вместе, те, чья жизнь зачастую зависела от моего умения и расторопности, те, кто легко отрекся от меня, как только им понадобился козел отпущения. Пусть смотрят и помнят, что завтра на моем месте может оказаться любой из них.

Я стояла, расправив плечи, и не обращая внимания на зрителей и автоматические видеоробы принадлежащие прессе, прямо смотрела в глаза военному судье. Тот в свою очередь совершенно ровным голосом и ничего не говорящим выражением лица, зачитывал обвинительный приговор. Слушая его монотонные слова, я сверлила его взглядом, злясь на затянувшуюся процедуру.

Пусть все и было закономерно, и меня осудили за измену, но я все равно не понимала жестокости, с которой все это было сделано. Один из участников заседания, подойдя ко мне с явным удовольствием, рывком сорвал мои пагоны, бросив их мне под ноги. Я не только лишилась звания и была с позоров изгнана из военного флота, но так как я являлась собственностью военной структуры, меня лишили свободы и любых гражданских прав. Теперь я никто, и никакие конвенции по правам человека на меня больше не распространялись. С этого момента даже роботы с частичным искусственным разумом были больше гражданами Галактического союза, чем я. Конечно, было понятно, что ничем хорошим это не грозит, но до конца я не осознавала, чем именно это обернется для меня. Неведенье блаженно.

В первую очередь меня перевили в подвальные застенки, которые смутно напоминали казематы средневековья со своими каменными сырыми стенами, земельным полом и запахом сырости и плесени. Удивительный организм, ведь века эволюции меняют все, но эта живучая гадость тысячелетиями заставляет все гнить и превращаться в тлен. Как человечество, неистребима, хоть и приносит лишь разруху. После мерцающего освещения карцера, полумрак был гораздо предпочтительней, да и чувствительные после ультразвука уши с большей симпатией относились к неясным шорохам и скрежетам. Позже я узнала, что все эти звуки рождались моими новыми соседями: тараканами и крысами. Такое соседство было гораздо предпочтительней, чем людская компания. Ненавижу людей.

Меня месяц допрашивали дознаватели, задавая миллионы вопросов, пытаясь выяснить то, чего я не знала. Убеждали, уговаривали, угрожали, просили и обещали, словом пытались добиться от меня того что так и не удалось вызнать во время допросов при трибунале. Когда это не принесло своих результатов, они сменили тактику и внедрили в нервную систему жучки, фиксируя их реакцию на мои показания. По сравнению с этой технологией банальный детектор лжи, детская забава. Вот только итог подобного изъятия информации их тоже не устроил, ведь по определению я уже виновна и то, что прибор утверждал, что я говорю правду, расценили как способность влиять на аппарат, ведь я же программист-техник, а значит, знаю как воздействовать на прибор и заставить его выдавать ложный результат. Такой совершенно невероятный вывод меня даже позабавил.

Мои права больше не защищались и потому мои тюремщики не сочли нарушением использование различных препаратов. Толи это был аналог сыворотки правды или они просто опасались, что я могу каким-то не известным им способом связываться со скандинавами, не знаю, но затуманенный разум вообще перестал воспринимать действительность.

В очередной раз не получив продвижения, они перешли к самому банальному методу добычи информации — пробовали бить, но и это бесполезно, что можно добиться, если для меня самой все это тайна. Возможно, под подобным давлением я бы рассказала даже то, чего не знаю и напридумывала бы с три короба, да вот только они сами поставили себе подножку, не подозревая об этом. Благодаря примененному ими средству, я не чувствовала боли, вернее не воспринимала её так остро как они надеялись.

В итоге я, и так от природы бледная, превратилась в тень. Дни и ночи слились в одну серую массу. И только вера в то, что я жду не зря, давала сил не сломаться.

Поняв, наконец, что ничего не добьются, меня сослали в заключение на одну из отдаленных планет, известную своим беспощадным климатом. Тогда я и поняла, что судьба имеет скверное чувство юмора. Кто мог предположить, что имея в детстве обидное прозвище «сосулька» попаду в конечном итоге на одноименную планету, доживать остаток своих недолгих дней. В том, что это мое последнее пристанище я даже не сомневалась. Это место было исконным конечным пунктом всех осужденных на смерть. Здесь протянуть долго не могли даже закалённые суровыми условиями, ни бывшие военные, ни привычные к холоду жители Новой Венеры. В то, что я смогу там выжить я не верила и не смела надеяться.

Единственным моментом приятным для моего эго, стала неожиданная встреча во время моего конвоирования на тюремный перевозчик, который должен был меня доставить на Сосульку. В толпе сопровождающих я встретилась взглядом с Владом Струдовым. Раскаяние в его глазах меня не тронуло, но от того что он наконец осознал что натворил, из-за задетой гордости, заставило меня ему улыбнуться. Нет, я его не подбадривала, я это сделала с четким расчетом на то, что эта моя единственная подаренная ему улыбка будет мешать ему, спать по ночам. Он не выдержал моего взгляда и виновато опустил голову, не в состоянии смотреть на то, что натворил собственными руками. Наврядли пытаясь меня наказать, он рассчитывал на то, что в итоге я умру. Да и мой вид после месяца допросов и истязаний рассказал ему больше, чем принято говорить за стенами казематов. Ты сам все это сотворил. От чего же не смотришь на дело рук своих?

Только на пути к месту моей неминуемой гибели, меня перестали пичкать всякой дрянью и впервые за этот месяц я спала своим сном. Мне снился Ирван. Он смотрел на меня печально и виновато. Мягко поглаживал блеклые белые волосы, пальчики с выпирающими от недоедания костяшками, маленький шрам над бровью, оставшийся после одного из особо яростных допросов, потрескавшиеся губы, синяки под глазами и с каждым новым доказательством моего далеко не благополучно пребывания среди людей хмурился все больше.

— Прости меня, милая. Потерпи совсем чуть-чуть, теперь я знаю, где тебя искать и уже в пути.

Поймав его руку в свою, я сжала ее ослабевшими пальцами, и сипло сказала:

— Ты не успеешь. Уже завтра утром я буду на Сосульке и…

Ивран прикоснулся к моим губам не давая договорить.

— Риана, ты справишься, я помогу. Главное доверься мне и обещай потерпеть.

— Зачем тебе это? — задала вопрос, который давно меня мучил.

Спрашивая его об этом, я честно говоря, ожидала того, что он отмолчится или сменит тему и потому даже немного удивилась, услышав в ответ:

— У каждого антура есть только одна жизнь, я свою нашел и не позволю никому и ничему ее отнять.

— Я не понимаю, — призналась я.

— Не страшно, я все расскажу тебе позже, когда ты будешь в безопасности, а сейчас чтобы справиться со всем, тебе нужно отдохнуть. Спи.

— Ирван, не уходи, мне страшно одной, — предательские слезы сдержать не удалось. Я впервые плакала за все это время, потому что теперь можно, потому, что теперь не обязательно проявлять силу, с ним я могла быть собой, со всеми своими страхами и слабостями. Откуда такое безграничное доверие я не знала, но была уверена, что он его достоин.

Измученная событиями последних недель я все же уснула. Последнее что я помню, перед тем как провалиться в темноту, это его руки, поглаживающие меня по голове и его тихие слова, что он больше никому не позволит сделать мне больно. Я ему поверила.

Утро встретило меня пинком армейских ботинок под ребра. Скатившись от удара с жесткого лежака, обхватила себя руками, опасаясь новых побоев.

— Вставай, моль, мы прибыли в твой новый дом, уверен тебе понравиться тут, — противно скалясь, заговорил охранник, ударивший меня. Невысокого роста, худощавый с неприятным острым лицом, он откровенно наслаждался чужой болью и страхом.

Подойдя ближе и наклонившись надо мной, он резко схватил прядь моих волос, сжимая их в кулак.

— Бледная тварь, — прошипел он мне в лицо.

— Оставь ее, Ривз, — раздался голос откуда-то сбоку.

Тот, которого назвали Ривзом, отпустил меня, напоследок еще раз дернув волосы.

— Да, ладно тебе, босс, хуже ей все равно уже не будет, — развел руками мой мучитель, не забывая при этом «случайно» наступить мне на пальцы.

Растирая поврежденную руку я через иллюминатор наблюдала за приближением нашего судна к поверхности Сосульки. Негостеприимные просторы, покрытые ледяной крошкой и острыми обдуваемыми ветрами скалы. Даже отсюда я уже ощущала холодное дыхание этой планеты, обещающей смерть.

Оказалось, что это даже не ссылка, а просто могила, так как правительство не давало не единого шанса, чтобы выжить. Взять с собой хоть что-нибудь не позволили. Меня просто-напросто подвели к краю разгрузочной платформы и, позволив пару минут насладиться пейзажем грубо толкнули в спину. Сбросив

меня вниз, наблюдали как, пролетев пару метров я упала в сугроб, состоящий из мелкой ледяной крошки, в том, что было на мне, а было не много.

— Слушай, моль, — раздался голос охранника Ривза, стоявшего на платформе. — Ты когда здесь сдохнешь, даже пейзаж не испортишь, так как сливаешься с обстановкой, кто-нибудь наступит и не заметит.

Его шутку сочли забавной, учитывая количество засмеявшихся конвойных. Только мне было не до смеха, ледяные кристаллы при падении расцарапали кожу и забились под одежду, и все не прикрытые места уже начали коченеть. Если дело пойдет так дальше, эти звери станут свидетелями не только падения, но и непосредственно смерти. Только из чистого упрямства я поднялась и, превозмогая сильную дрожь, направилась подальше от них. Не позволю им глумиться над собой и не доставлю им такого удовольствия, наблюдать за моими мучениями. Но видимо порывы холодного ветра заставил их убраться поскорее, потому что спустя совсем короткое время я перестала слышать в спину смех и жестокие шуточки. Удаляющийся звук турбинных ускорителей, оповестил меня о том, что я осталась одна.

Я двигалась к выпирающей остроконечной скале, надеясь спрятаться там от жестокого ветра, по пути растирая порядком задубевшие руки и по возможности запахивая не хитрое одеяние, состоящее из футболки, рубашки с рукавами, армейских штанов и легких ботинок. Совсем уж не зимний комплект. Скользя непредназначенными для зимних прогулок ботинками по ледяному насту, как по катку, я упрямо двигалась к островку надежды, хоть и не очень — то верила, что там мне будет лучше. В данный момент мне просто нужна была цель, и эта нисколько не хуже какой-либо другой. Яркое солнце, отсвечивая от белоснежной поверхности, слепила глаза, не позволяя смотреть под ноги, из-за чего я несколько раз упала, сбивая себе колени и раня ладони. Колючий ветер царапал кожу на лице и заставлял вздрагивать при каждом новом порыве, а также выжимал слезинки, который маленькими твердыми камешками подали на лед. Это на первый взгляд не большое расстояние преодолеть получилось только спустя минут десять, которые показались вечностью.

К моменту когда я наконец оказалась под защитой каменной глыбы я уже не чувствовала кончиков ушей и пальцев как на руках так и на ногах. Да действительно ветра здесь было меньше, но это мало чем помогало. Идти отсюда было решительно некуда. Когда я осмотрелась, стало ясно, что этот маяк среди заснеженного поля подманил к себе уже многих до меня. Обещая смутную защиту, стал могилой для тех, кто был обречен остаться в этом ледяном аду. Местами изо льда торчали фрагменты человеческих тел: лица с приоткрытыми губами, застывшими в безмолвном крике; ноги, вмерзшие в снег который не отпускал своих пленников даже после смерти; руки, тянущиеся к небу в мольбе о помощи. Бедолаги замерзали прямо на этом месте, осознавая свою беспомощность перед стихией. Неужели это ждет и меня? Неприкрытая могила с ледяным памятником самой себе.

И куда интересно делась моя брезгливость, когда я одеревеневшими руками срывала одежду с трупов, не знаю. Да и о каких моральных принципах может идти речь, если чувство самосохранения всегда доминирует. Добыть получилось не многое. Слишком сильно были вморожены тела, составляя собой цельную ледяную глыбу. Там где вещь не желала полностью сниматься, приходилось ее рвать, помогая себе зубами. Главной моей находкой стали уже снятые кем — то мужские ботинки, которые оказались такого размера, что я смогла их натянуть прямо на свою обувь. Замотав голову куском чьей-то рубашки, прикрывая уши и лицо. На себя натянула какие-то лохмотья, и остатками тряпок замотала уже почти полностью потерявшие чувствительность руки. Я сделала все, что могла в данной ситуации, теперь оставалось только ждать. То, что Ирван обязательно придет за мной я знала наверняка, но не будет ли поздно?

Я создала себе стратегию поведения на ближайшее время. Программа максимум состояла в том, чтобы по возможности сохранить все части своего тела: я постоянно двигалась, растирала немеющие руки, ног, нос и пыталась не позволять упаднеческим настояниям одолеть меня. Программа минимум: не уснуть. Чем дольше я продержусь, тем больше вероятность, что Ирвану достанется не только ледяная скульптура, но и возможность это произведение местного мастера оттаять с минимальными последствиями для меня.

Я не знаю, сколько времени прошло, но моя надежда замерзала вместе со мной. Все чаще замечала, что перестаю чувствовать тело, что сознание теряет четкость. Неужели это конец? Вот такой холодный и одинокий.

К моему невероятному удивлению, уже случившееся со мной оказалась еще не самым страшным. Новое открытие даже заставило меня очнуться, чтобы сполна насладиться ужасом происходящего. По небу в моем направлении двигалась дождевая туча. Именно дождевая, так как я уже от сюда могла видеть потоки воды, ниспадающие с жестоких небес этой проклятой планеты. Откуда, черт подери, в таком климате вода? Теперь вопрос, почему не Снежинка, а Сосулька отпал сам собой. Бежать не куда, спрятаться негде, молиться бесполезно.

Поток воды пришел очень быстро и такой плотной волной, что я чуть не захлебнулась, пытаясь вздохнуть. Вода оказалась теплой, от чего тело на несколько мгновений расслабилось и получило удовольствие. И пока мое тело расслаблялось, я замерла от ужаса. Вот теперь точно конец, ведь я вымокла до нитки и стоит только уйти тучи, как вернется мои убийцы — холод и ветер. Они не заставили себя долго ждать. Две минуты теплого дождя прошли, и я осталась один на один со смертью. Первый же порыв ледяного ветра превратил мою одежду в корку льда. Инеем покрылась кожа на лице, а реснички стали замерзшими стрелочками, сцепляя веки и не позволяя держать глаза открытыми.

Оказалось, что замерзать, не так уж страшно, как я думала. Не выносимый холод быстро превратился в озноб, а потом по телу начали расходиться волны тепла. По крайней мери они мне казались теплом, хотя мозгом я понимала, что это потеря чувствительности, но мне было уже все равно. Я так устала, и мне так сильно хотелось спать, что я даже забыла о причинах, которые заставляли меня бороться. Тело больше не желало двигаться, глаза уже не открывались и темнота, подкрадывающаяся к сознанию, была желанным отдыхом.

Никогда раньше не задумывалась о том, что тишина тоже имеет звук. Это гулкое однонотное, монотонное гудение, эхом раздающееся в голове. Я внимательно прислушивалась к ней, находя покой и негу. Эта внутренняя песня убаюкивала, и только появление какого-то постороннего жужжания мешало окончательно уснуть. Я пыталась не обращать на него внимания, но он становился все отчетливей и навязчивей, вытаскивая меня из глубины на поверхность.

— Риана!!! — сквозь шум в ушах раздался такой знакомый голос, но я никак не могла вспомнить, кому он принадлежал.

В местах, где к моей коже прикасались чужие руки, кололо и ломило. Эти ужасно неприятные ощущения и упрямство, с которым кто-то пытался пробиться через помутившееся сознание, нервировали.

— Риана!!! — раздалось вновь.

Это слово что-то будоражило внутри. Что это? Что говорит этот голос? Почему мне кажется, что я должна знать это? Жаль только, что нет сил, вспоминать.

— Риана!!! — голос стал громче и отчаяннее.

Он мешал мне спать и заставлял выныривать из блаженной темноты, поэтому я решила ответить, чтобы от меня, наконец, отстали.

Так как ни губы, ни язык не хотели меня слушаться, все, что мне удалось сделать, это выразить свое участие тяжелым вздохом и едва уловимым кивком головы.

— Риана!!!

Ах, да, это же мое имя. Это я вспомнила, но, ни капли не приблизилась к ответу, что от меня хотят?

— Риана, очнись милая. Тебе нельзя спать.

Да кто он такой чтобы что-то запрещать мне. Я хочу спать, и никто не смеет мной командовать. Сильная волна злости заставила с трудом разлепить веки и взглянуть на этого нахала. Смерзшиеся ресницы мешали, но и того что я видела было достаточно чтобы узнать мужчину стоящего подле меня на коленях. Ирван гладил меня по лицу, заглядывая с мольбой в мои глаза. И с каким — то нервным нетерпением оглядывался себе за спину. Я, скосив глаза, насколько позволяло мое положение, посмотрела туда же. К нам приближался транспорт, который видимо должен был нас забрать. Как только, незнакомая мне платформа приблизилась, Ирван подхватив меня на руки, направился к ней, не забывая при этом говорить со мной, не позволяя отключаться. Каждый его шаг отзывался болью в одеревеневших мышцах, и я отчетливо слышала, как хрустят обледеневшие волосы, ломаясь от каждого неосторожно движения. Отстраненно подумав о том, что эта планета все же собрала свою дань, пусть и в виде отколовшихся прядей. Держаться на плаву сознания сил больше не было и, не смотря на уговоры Ирвана, я тихо утонула в небытие. Последнее, что успело уловить потухающее сознание, это отчаянный зов:

— Элгал!