Второе начало волшебства

Глава третья Экзамен

В течение следующих нескольких недель, мы с Алёнкой активно готовились к экзаменам — перечитали все книги, которые остались нам от отца, а также купили несколько новых. Почему-то, вступительное испытание нельзя было проходить без элементарных знаний математики и русского языка. Когда мне в очередной раз надоело повторять, как считается площадь круга, я отбросил книгу и раздражённо проворчал.

— Да, зачем мне вообще нужна эта математика⁈ Кому она сдалась. Я что, чудовищам буду рассказывать, каким образом посчитать расстояние от точки до точки? Или какую силу надо приложить, чтобы сдвинуть камень по наклонной поверхности⁈

Алёнка, не отрываясь от своих учебников, начала меня наставлять.

— Не кипятись. Вот смотри. Что ты сейчас учишь?

— Площадь круга.

— О, одно из самых применимых заклинаний математики.

— Ты о чём?

— Ну сам посуди. Какой самый используемый обряд, который позволяет сдерживать нечистую силу?

— Круг из соли, конечно.

— Вот. А разве ты не знаешь, что для разных существ, радиус круга разный?

— Знаю. Для чура — полутора метров хватит. А против вия, бывает, и пяти маловато. А площадь круга тут при чём?

— А при том. Площадь защитного круга должна быть прямо пропорционально равной силе магического существа в него заключённого. Опытным путём была выяснена закономерность, которая позволила классифицировать существ, обладающих магической силой. Их разделили по уровням, которые обозначали радиус круга, необходимого для сдерживания. Первый уровень существа — метровый радиус, пятый уровень — пятиметровый.

Алёнка всегда знала ответы на все вопросы. Даже на самые сложные. И даже на те, которые не требовали ответа. Математика нужна везде, в каждой работе. И дело храмовников тут не исключение. Радиус круга из соли — всего лишь частный случай. Взять хотя бы зельеваренье. Чтобы отмерить нужные пропорции ингредиентов для изготовления целебного зелья, нужно знать вес пациента. И уже исходя из этого брать нужное количество мякоти алоэ и листов подорожника.

— Ну а русский-то мне для чего?

— А тут ещё проще. Ты же знаешь, что заклятия бывают трёх видов? Какие они?

— Безмолвные, письменные и голосовые.

— Верно. Вот, в случае безмолвных, тебе не так уж и важно, как творимое представлять. Но для этого, во-первых, надо уметь это делать, а во-вторых, вообще не всем такое и дано. Говорят, один храмовник из ста такое умеет только. Заговоры же ты без слов правильных не прочтёшь. Слова нужно произносить чётко и без запинки. Если ты, к примеру, скажешь «евоный», вместо «его» в заговоре от болячки, то он вряд ли сработает. А если и сработает — то пиши пропало. Ну а письменные, рунические или словесные заклятия, и вовсе без русского языка хорошего использовать нельзя. Бумага, конечно, всё стерпит. Вот только она не стерпит неправильно написанного слова в навете. К примеру, на защитной дощечке, если напишешь «Осторожно, злая сабака» — то оно вообще не сработает. Любой вор спокойно такой дом обчистит, не боясь охранника. «Сабак»-то не существует. Собака есть. А «сабаки» — нет.

И снова, Алёнка была права. Я вздохнул, показывая, что совсем с ней не согласен. Но, на самом деле, это было не так. Алёнка очень любила читать. И не только обычные прикладные книжки, но и те, которые назывались научными трудами. Я пытался как-то освоить хоть одну. Но на первых же страницах столкнулся с кучей непонятных наименований, слов и выражений. Отчего всё желание, как рукой сняло. Но за математику, всё же, засел с двойным рвением. Мотивировать моя сестра умела.

Вот в таких посиделках, периодически перемешивающихся нашими перепалками и чаепитием с приходящим к нам Святославом, мы и провели целых три недели. Поселились мы у самого Святослава. Но выглядело это так, будто и не у него вовсе. Он постоянно куда-то уходил, редко бывал больше одного-двух дней в доме, а когда бывал — громко храпел на втором этаже. Казалось, будто он приходил к нам в гости, а не мы проводили дни и ночи у него. В одно из таких посещений, я не выдержал и спросил о причинах такого образа жизни нашего спасителя.

— Святослав Петрович, а почему вы так редко бываете дома? Где пропадаете? Неужели всё время на работе? У вас же собственная мастерская, неужели вам не хватает денег?

Святослав грустно посмотрел на меня. Казалось, что он хотел что-то сказать, и даже уже начал говорить, но тут к нам в комнату влетела Алёнка, и разговор не задался. А потом у меня и времени не было, чтобы ещё раз поднять эту тему.

Как-то раз, за обедом, Алёнка решила разузнать побольше о храмовниках. Святослав, как обычно, веселил нас историями, но тут Алёнка его перебила.

— Святослав Петрович, а вы близко папку нашего знали?

— Да, довольно близко. Правда он общительностью особо не отличался, но вечера мы с ним частенько проводили. Да и на задания храмовничьи вместе ходили. Бывало.

— А можете рассказать, какой он был?

Святослав задумался.

— Надёжный. Самое верное слово. Всегда прикрывал меня, жизнь мне спасал не один раз. Я, конечно, тоже в долгу не оставался, но то, как он бросался мне на выручку никогда не забуду. Уже на первом курсе он ходил на задания с третьекурсниками. Я же старше папки вашего. На два года. Вот его преподаватели с нами вместе гоняли. Поначалу не хотели его брать, думали обузой будет. Но Гордей в первом же рейде показал такое, что у нас напрочь желание отбилось решения преподов критиковать.

— А других наших родственников знаете? Мама рассказывала, что у папки нашего, и брат был, и родители. Вот только где они, что с ними случилось, я совсем не помню. Помню только, что они издалека откуда-то к нам приезжали. Но мы мелкие тогда были совсем.

— А вот тут сложно всё. Мы же всего год вместе проучились. Знай я его подольше, уверен, что мог бы вам и с этим помочь. Но видишь какое дело, мы были уверены, что вы погибли оба. Мы вас и найти не смогли, хоть и по следам потом долго шли. Все окрестности обыскали, вот только выходило, что сожрали вас мертвяки с потрохами. А брата Гордея я один раз только видел.

— А имя его знаете?

Святослав покачал головой.

— Вот тут не подскажу. Он тогда с папкой вашим поссорился крепко. Я застал только конец разговора. Батя ваш не шибко любил про родственников рассказывать. Он ему тогда крикнул что-то, да я плохо расслышал, то ли Панфил, то ли Поликарп. Помню только, что на «П» начинается, как фамилия Гордея. Созвучно, в общем. А уж почему они вас не искали, тут я даже не скажу. Может и искали, только я об этом ничего не знаю. А может, они до сих пор не знают, что Гордей помер. По крайней мере, в школу никто не приходил, и ко мне никто не обращался.

Наконец, наступил день вступительных испытаний. Желающих поступить в академию всегда довольно много и, обычно, длятся они целый день, начиная с первого крика петухов и заканчивая поздним вечером, когда последний претендент покажет свои знания в заданных предметах. Испытания всегда теоретические — никаких практических знаний показывать нельзя. Иначе, в лучшем случае, прогонять с экзамена и выпорют при всех, а в худшем могут и в дальние земли сослать на каторжные работы.

Учеников вызывают целой группой по несколько человек. Они входят в помещение и распределяются по столам, за которыми уже сидят принимающие. В качестве принимающих, обычно, выступают сами преподаватели академии, но иногда бывают и заезжие. Святослав как-то рассказывал, что даже он сидел за этим столом, но, увидев наши обрадованные лица, поспешил уверить, что на этот раз в приёмной комиссии его не будет.

Как я уже сказал, желающих поступить в ученики к храмовникам было хоть отбавляй. В основном, вокруг нас были кандидаты примерно нашего возраста — пятнадцать-семнадцать лет. Но некоторые были значительно моложе, а какие-то совсем в годах. Кажется, в нашем потоке был даже совсем старенький дедушка с длинной седой бородой и красивом вычурном одеянии, чем-то напоминавшем сюртук барина. На голове у него был нахлобучен белый чурбан и представлялся он всем он странным заморским именем «Гассан».

— Доброе утра, Ваня, доброе утро, Алёна. Здорово, что вы всё-таки решились поступить к нам в академию.

От неожиданности я вздрогнул. Я был готов поклясться, что рядом с нами, ещё десять секунд никого не было. А тут Всеволод оказался прямо, между нами. Я огляделся по сторонам, но, видимо, никого не удивило его неожиданное появление. На этот раз, Сева был одет в серый неприметный кафтан с застёжками и штаны, длины которых не хватало, чтобы покрыть его ноги полностью. Из-под них торчали оголённые лодыжки.

— Сева, ты прямо как из-под земли вырос. Откуда ты взялся?

— Я мимо проходил, знакомые лица увидел. Готовы к экзамену?

— Вроде бы. Страшновато немного.

— Это у всех так. Нормальное дело. Но вам волноваться не стоит. Что бы дальше ни случилось, у вас всё получится.

— Откуда такая уверенность?

— Я чувствую, что у вас всё будет хорошо. Удачи. Хотя стойте. Вы ведь никогда раньше не применяли заговоры без лицензии?

— Н… нет… — я немного поперхнулся, поскольку Сева вновь застал меня врасплох своим вопросом.

— Вот и славно. Но, на всякий случай. Возьмите вот эти две запонки и прикрепите к рукавам. Вдруг всё-таки, вы что-то забыли или, в детстве далёком барабашку прогоняли из дома. В комиссии сегодня сидит сам Митрофан Галицкий, один из последователей Феодора Студита. Он очень тяжело воспринимает кандидатов, которые ранее, без разрешения любой из видов волшебства применял. Говорят, у него врождённое чутьё на следы волшебной силы, ранее применённой. И может учуять даже тех, кто простой заговор от потерянной вещи недавно повторял. Знаете, ведь такой? «Чёртик-чёртик, поиграй, да отдай».

— Но он же давно не действует. Вроде как, сила иссякла лет сто назад. Маг, который его сочинил уже давно помер, а сила в заговоре держится только несколько поколений после смерти его создавшего.

Алёнка вновь не удержалась от нравоучения.

— Всё зависит от мага, который его впервые прочёл. Есть формула, которая позволяет вычислить силу остаточной магии в заговоре. И эта сила по формуле нулевой быть не может. Она может быть микроскопически маленькой. Но не нулевой. Спасибо тебе, Сева. Что бы мы без тебя делали!

Сева подмигнул моей сестре, пожал мне руку и отправился восвояси. Мы же просидели в приёмном зале ещё примерно полдня, перед тем как наши с Алёнкой и ещё дюжиной других экзаменующихся имена выкрикнули глашатаи, стоящие перед входом в класс.

— Пантелеева Алёна. Третий стол. Первый принимающий — Даниил Владимирович. Преподаватель русского языка. Пантелеев Иван. Седьмой стол. Леонтий Филиппович. Преподаватель математики. Пустоцветов Артём…

Дальше глашатай произнёс остальные имена, которые я даже не успел расслышать, поскольку лихорадочно вспоминал все известные мне формулы. Пока я разбирался в себе, глашатай уже закончил свой призыв.

— … После прохождения испытания, экзаменатор скажет вам, к кому идти дальше. Проходите в аудиторию!

Толпа двинулась внутрь помещения. Я обратил внимание, что вместе с нами зашёл и тот самый старик Гассан. В отличие от других, более молодых учеников, старик был в приподнятом настроении — он весело и задорно улыбался, подмигивал всем, с кем пересекался взглядом и, периодически, дёргал волоски у себя с бороды, что-то нашёптывая под нос. Я вежливо остановился перед дверью, собираясь пропустить старика вперёд, но тот лишь задорно рассмеялся и проскрипел.

— Спасибо, молодой человек. Но, пожалуйста, не стоит. Я зайду после вас.

Пожав плечами, я двинулся внутрь. За дверью было довольно темно — все окна были плотно занавешены, а к столам тянулись пути, освещённые редкими свечками. Столы друг от друга стояли достаточно далеко, настолько, что соседних экзаменаторов и экзаменующихся в свете слабого огня свечи рассмотреть было почти невозможно. Я направился к седьмому столу, за которым сидел тот самый Лаврентий Филиппович. К моему удивлению, это был вовсе не старец, которого я ожидал увидеть, а довольно молодой, красивый мужчина в красивом чёрном одеянии, состоящим из штанов и армяка.

— Здравствуйте.

— Добрый день. Представьтесь, пожалуйста.

— Пантелеев Иван Гордеевич.

— Замечательно. Ну так давайте начнём. Поскольку я ваш первый экзаменатор, то мне необходимо ввести вас немного в курс дела. Меня зовут Лаврентий Филиппович. Если вы пройдёте все вступительные испытания, то вы поступите на первый курс академии храмовников, где вы неизбежно будете осваивать более сложный математический курс, чем тот, который необходим вам сейчас. Преподавателем курса буду я. Вы готовы начать?

— Да.

— Озвучьте, пожалуйста, теорему Пифагора…

На протяжении следующего часа, Лаврентий Филиппович гонял меня по базовым математическим и геометрическим знаниям. На какие-то вопросы я отвечал сразу, а с какими-то, экзаменатор мне помогал. Лаврентий был очень доброжелательным преподавателем, и я сразу проникся к нему уважением. Он не валил, старался помочь и даже на некоторые мои огрехи закрывал глаза. В какой-то момент, он задал мне вопрос, на который я ответил с большим трудом. А спросил он меня про производную от скорости по времени. Я долго и честно пытался вспомнить, что это значит, но вспомнил только историю о том, как мы с Алёнкой тщетно пытались произвести заклинание левитации.

В учебнике было сказано о том, что для правильного применения этого заклятия, необходимо знать, что из себя представляет земное притяжение и преодолеть ускорение свободного падения за счёт подсчёта в уме производной от вертикальной скорости движения объекта по времени. Что это значило я не знал и тогда, но хорошо запомнил полученные ушибы ступней и копчика.

— Ускорение?

— Браво! Хороший ответ, Иван Гордеевич. Не ожидал, если честно. Такому учат только в старших классах гимназии, а вы мне рассказали, что даже в младших не учились. Кто же вам помогал?

— Сестра моя заниматься всегда заставляла. Она у меня умная, до жути.

— Очень интересно. Она тоже поступает?

— Да. Прямо сейчас с другим преподавателем общается.

— Ну что ж, поздравляю. У вас очень хорошая сестра. От меня вам оценка «отлично». Дальше идите к преподавателю русского языка — Петру Александровичу за девятый стол.

— Спасибо!

Настроение у меня взлетело до небес. Хотя это был всего лишь первый преподаватель. Подходя к нужному столу, я обратил внимание, что за ним никого не было. Я огляделся по сторонам — ученики в пол голоса разговаривали с принимающими экзамены. Я повертел головой вокруг, не понимая к кому мне обратиться с вопросом. А потом просто сел на стул, в ожидании преподавателя. И только после этого я понял, что со столом что-то было не так. Точнее не с самим столом, а с тем, что на нём находилось.

На столе лежал лист бумаги, по которому скользило перо, самопроизвольно рисуя какие-то каракули. Я округлил глаза, уставившись на самодвижущееся перо. А потом услышал голос, исходящий от противоположного стула. Голос был немного груб и раздражителен.

— Представьтесь.

— Пантелеев Иван Гордеевич.

— Иван Гордеевич, вы что, ни разу невидимку не видели?

— Н… ни разу.

— Ну вот теперь увидели. Приступаем к диктанту.

Голос надиктовывал мне разные предложения, а я торопился их записать, стараясь не обращать внимания на летающие в воздухе предметы. Пару раз я поставил жирные кляксы на бумаге и еле как сдержался, чтобы не чертыхнуться. По прошествии получаса, голос замолчал, и бумага самопроизвольно выскочила у меня из-под руки. Какое-то время она повисела в воздухе, на уровне моих глаз, а потом голос вздохнул, после чего бумага опустилась на стол, а перо поставило свою оценку. «Хорошо». И на том спасибо.

— Идите к Митрофану Михайловичу за первый стол. Сегодня он принимает всех заклинателей. Для поступления в академию, вам необходимо получить оценку «хорошо» или выше. Иначе, следующую попытку можно будет совершить не раньше, чем через год.

Я отправился к последнему экзаменатору. На этот раз я довольно сильно волновался, припомнив слова Севы. Я подошёл к столу и попытался сесть за него. Но Митрофан Михайлович прервал моё действие властным голосом.

— Вам не разрешали садиться. Представьтесь.

— Пантелеев Иван Гордеевич.

— Гордеевич, значит… Помню, был у нас Гордей Пантелеев. Родственник?

— Отец.

— Решили пойти по его стопам? Жить надоело?

— Надеюсь, до этого не дойдёт.

— Отнюдь. Почему решили поступить?

— Хочу с нежитью бороться.

— Половину балла с вас снимаю. В храмовники идут не для того, чтобы бороться с кем-то или против кого-то. Храмовников готовят только для защиты. Защиты от нежити, но не для её истребления. Садитесь.

После того, как я сел, Митрофан Михайлович начал забрасывать меня разнообразными каверзными вопросами. Сначала он пошёл по самым, казалось бы, безобидным вещам — спросил какие виды бывают домашних существ, как их задабривать и как бороться, если задобрить не получилось. Но затем, его понесло в болота и леса. Вопросы были всё сложнее и сложнее. В какой-то момент, он перешёл на вопросы, ответы на которые мог знать только студент второго курса. Но я тоже знал на них ответы, поскольку последние пять лет моим основным чтением были книжки отца.

— Какое у кикиморы самое основное слабое место? Чем отличается заговор от заклятия? Куда нужно бить полевого беса, чтобы обездвижить? Каким образом можно избавиться от Лиха? Как освободиться от хвата Водяного?

Скорость задаваемых вопросов, а также повышающийся тон экзаменатора привлёк внимание других экзаменующихся и даже преподавателей. На один из вопросов, я всё же не смог ответить. За что получил ещё минус половину балла.

— Ну что ж. Теперь пришла пора оценить ваш боевой потенциал. Произнесите какой-нибудь заговор.

Вопрос был явно с подвохом.

— Н… не могу. Запрещено без лицензии.

— В стенах академии, ученикам и экзаменующимся разрешено продемонстрировать практические умения по просьбе преподавателя. Действуйте.

— Какой заговор произнести?

— Удивите меня.

Я лихорадочно соображал, каким заговором я могу удивить такого именитого храмовника. И не придумал ничего лучше, кроме как произнесения заклинания укрощения огня.

— Именем огня, силы мне предай, дым вокруг оставь, только не сжигай.

Я подумал, что после произнесения моих слов, на нашем столе погаснет свеча. Но результат превзошёл все мои ожидания. Сила, поднятая моим голосом, резко взмыла ввысь, в центр комнаты, а затем обрушилась резким ветром на все свечи в комнате. Ветер, не найдя, где вырваться наружу, также заколыхал все занавески и сорвал все бумажки, лежащие на столах. В шуме ветра, который навёл этот беспорядок, я расслышал свои слова, перемешавшиеся с чьими-то ещё. Мне даже показалось, что я почти понял, что за слова звучали вместе с моими. Но затем, в зале на несколько мгновений стало темно и тихо. Был слышен лишь шелест бумаги, опадающей на пол. После чего, словно по чьей-то воле, все свечи вновь зажглись. Я же всё это время ошеломлённо оглядывался по сторонам. Такого никогда раньше не было.

— И… извините.

— Сила в стенах нашей школы значительно увеличивает способности учеников. Она даёт ученикам понять, до какой степени может развиться их умение в мирской жизни. Снаружи вы так не сможете сделать. Точнее сможете, но не сразу. Но скажите, пожалуйста, неужели, вы раньше никогда не применяли это заклятие?

— Н… никогда.

— А другие?

— Тоже нет.

От его пристального взгляда я весь покрылся потом. Запонка Севы внезапно сильно похолодела. Настолько, что начала обжигать. Я с трудом сдержался, чтобы не снять её с рукава и выкинуть. Митрофан, пристально глядящий мне в глаза, заметно расслабился. Но затем схватил меня прямо за рукав и притянул меня ближе.

— Я не почувствовал никаких следов колдовства. И это очень странно. Такого быть не может. Многие заговоры люди используют веками, даже не подозревая об этом. Потому что они давно вплелись в нашу культуру. Неужели, вы за весь прошедший год ни разу не произнесли ни одного?

— Я… я не знаю. Не помню. Простите.

А потом произошло то, чего я никак не ожидал. Старик Гассан вдруг на весь зал крикнул какое-то заклятие на незнакомом языке, после чего, его голос стал таким громоподобным, что, я готов поклясться, испугался даже Митрофан.

— Такой демонстрации вам достаточно для прохождения испытания⁈

Оказалось, что дедушку попросили произнести какой-нибудь заговор, и он не нашёл ничего лучше, кроме как в значительной мере усилить свой голос. Настолько, что всем пришлось зажать уши. Все уставились на старика, а тот, как ни в чём не бывало, опять выдернул какой-то волосок из бороды, что-то пробормотал так, что слышали все в зале, после чего его голос стал прежним.

— Прошу меня простить. Продолжайте экзамены.

Митрофан покачал головой.

— Ох уж эти обмены студентами. Старик приехал к нам откуда-то издалека. По договору с местным князем, он обязан пройти годовое обучение в нашей школе, чтобы продолжить заниматься своей деятельностью на территории Руси. Ну что ж. С трудом, но вынужден вам поставить отметку «Хорошо». Вы свободны, завтра приходите за вступительными документами. Судя по тому, что у остальных вы получили высокие отметки, вам удалось пройти в школу. Но будьте осторожны со своими умениями. Сила достаточно велика. Не такая, конечно, как у старика Гассана. Но всё равно довольно ощутима.

Холодок пробежал по всему моему телу от пяток, до макушки. Неужели, у меня когда-нибудь получится вытворять что-то такое. Нет, конечно, иногда у меня получались неплохие заговоры и заклятия. Но такой эффект от простых произнесённых слов, ввёл меня в небольшой ступор.

— С…спасибо, я очень рад. Скажите, а что за слова вплелись в мой заговор?

Митрофан улыбнулся, посмотрев на меня.

— Думаю, что тебе просто показалось. Я ничего не слышал.

— Наверное.

Я забрал свой лист оценок и услышал громкий возглас Алёнки, возвестивший всех вокруг, что она тоже прошла вступительные экзамены.