Вторжение

ГЛАВА 1

Никогда не курил и даже не пробовал, постоянно оставаясь приверженцем здорового образа жизни, но сейчас с удовольствием затянулся бы сигаретой, как это делают заядлые курильщики, выравнивая свою нервную систему, после неожиданно выскочившего препятствия в плавном течении жизни. Нет, слышать о том, что Москва — это большая деревня, мне приходилось, правда в основном от лиц не проживающих в столице нашего государства, но чтобы это спорное высказывание оказалось настолько точным и предположить не мог. Некоторое время назад я пришёл на встречу, назначенную мне в телефонном разговоре, точно по указанному адресу, нажал кнопку звонка, дождался, когда откроют и остолбенел, увидев, кто это сделал. Сколько длилось моё примитивное сумасшествие, предположить не берусь, но отчётливо помню, что случилось после того, когда высокие двери со стоном закрылись. Медленно приходя в сознание я пулей спустился вниз, вышел из подъезда и чуть ли не бегом проследовал до угла дома, где висела табличка с указанием улицы и номера постройки. Ничего с той поры, как увидел её впервые, не изменилось. Улица таже и номер с двумя одинаковыми цифрами прежний, ну хотя бы с этим всё в порядке. Продолжая испытывать влияние экстремально нестабильного состояния, зашёл в крохотный сквер, там уселся на ближайшую скамейку, не обращая внимания на присыпавший её снег и именно в те самые мгновения подумал о сигарете, как об успокоительном средстве, не более того.

И вот, сижу здесь уже минут пятнадцать, так и не закурив, и не приняв окончательного решения по неожиданности, встретившейся на пути. Как поступить с тем, что «свалилось» на меня из квартиры? Уйти по английски? Но я пока ни с кем, толком и не поздоровался. Снова ломиться в запертую дверь и вновь получить порцию ненависти, выплеснувшейся на меня из глаз знакомой особы? Удовольствие, надо заметить, мало привлекательное. Нет, сам по себе, эпизод для меня даром не прошёл. Теперь я точно знаю, что подразумевают умные люди под выражением: «Куда не кинь — всюду клин», но знание это, к сожалению, лишь усугубляет возникшую проблему. Я не могу не появиться в этом доме и точно также, не могу туда идти. Во всяком случае без предварительной подготовки, на которую времени нет. Тяжело вздохнул, впуская в лёгкие глоток свежего, морозного воздуха, выдохнул наружу вредный, углекислый газ, мешавший голове сосредоточиться, затем резко встал на озябшие ноги и уверенно зашагал к подъезду, один раз уже принявшему меня в свои недобрые объятия. Резать всё равно придётся по живому, как говорит один мой знакомый, терапевтическими методами, в данном случае, не обойдёшься.

Поднялся на третий этаж, с твёрдой уверенностью, что справлюсь с собственным волнением, кто бы мне не открыл. Жёстко вдавил кнопку мелодичного звонка, сделал физиономию по дружелюбнее, в ожидании точно такой же ответной реакции, но когда двери интересующей меня квартиры вновь широко распахнулись, я снова откровенно поплыл.

— Чего тебе надо? — глядя в мои бегающие глаза, спросила девушка Лиля, выглядевшая ещё лучше, чем почти полгода назад.

— Я к Алексею Сергеевичу — прикрылся бронёй мужчины, по всей видимости не без основания, носившего в этом доме звание отца.

— К папе? — чуть мягче, чем ожидал, вновь спросила дочь моего знакомого.

— К нему. Мы позавчера, по телефону, о встрече договорились — выглядывая из-за мысленно сооружённой, железобетонной стены, ответил я и попытался улыбнуться.

— Пап! — громко выкрикнула девушка в длинный коридор. — Тут к тебе какой то проходимец просится! Пустить!?

— Чего так сразу — проходимец? — еле слышно вставил я крохотный вопрос, но тут же заткнулся, от брошенного в мою сторону свирепого взгляда.

— Кто там!? — вынудил дочь обернуться, спокойный мужской голос.

— Не знаю! — с усмешкой сказала она в ответ и повернувшись ко мне лицом, злобно прошипела: — Подойди и сам увидишь.

Пока отец собирался, «радушная» хозяйка мысленно превратила моё лицо в боксёрскую грушу и тут же использовав её по назначению, заставив меня мгновенно покраснеть, словно перезрелый помидор, избавиться от жалкого подобия лучезарной улыбки и ощутить на собственной спине табун мелких мурашек, стремительно бежавших к перегретой голове. Не требовалось даже и пробовать приоткрывать кипящий разум разгневанной фурии, тем более слово мной было уже дано, чтобы почувствовать насколько здесь мне не рады.

— Лиля — собравшись с духом, жалобно промямлил я.

— Скоро семнадцать лет, как Лиля — мгновенно заткнули мой рот и с ещё большей иронией напомнили о главных моих прегрешениях. — Или ты и об этом, тоже забыл?

Хотел сказать, что не забыл и помню всё, что между нами было, но тут в коридоре появился отец. Я не успел и рта открыть, а он уже заговорил:

— Антон!? Ну, ничего себе метаморфозы. Вырос, возмужал. На улице бы встретил, не узнал.

— Дылда — в противовес ему, тихо сказала Лиля, глядя на меня снизу вверх.

Изменился я действительно прилично, за время что мы с ней не виделись, но это не помешало девушке с первого взгляда распознать, кто перед ней стоит, что на мой взгляд достаточно странно. Хотя…

— Проходи, чего стоишь в дверях? — перебил мои размышления Алексей Сергеевич и тут же отодвинул дочь. — Подвинься, видишь гость пришёл.

— Кому то может он и гость? А для меня пустое место — еле слышно прошептала девушка, но всё же отошла.

— Чего ругаешься? А ну ка, марш к себе — в шутливой форме, отругал её отец и улыбнувшись мне, добавил: — Ребёнок ещё.

Попав в просторную квартиру я быстро скинул сапоги, сунул ноги в предложенные хозяином тапки, затем снял кепку, пальто и не решившись повесить сумку на вешалку, поставил её на пол.

— Сюда проходи — пригласил меня старый знакомый, сделав недвусмысленный жест крепкой рукой.

Следом за ним, через открытые, двустворчатые двери, попал в огромную гостиную, обставленную в соответствии с положением и должностью хозяина.

— Присаживайся — кивком головы, указал он мне на кресло, а сам занял место напротив, на огромном французком диване. — Да, много чего видел на свете, но чтобы люди вот так менялись, за пол года…

— Я не специально — улыбнувшись в ответ, поддержал я разговор.

— Да я понимаю — засмеялся Алексей Сергеевич. — Специально, такого результата, даже если очень захочешь, не добьёшься. Я вон, третий месяц на диете сижу. И что? Два килограмма сбросил и всё, дальше ни в какую. Хоть ты тресни. Это брат, кому, как с генами повезло. Вот у тебя в родне, были великаны?

— Не помню — захотел я сказать, но озвучил совсем другую фразу: — Не знаю.

— Ах да, извини. Запамятовал. Ты же у нас сирота. Прости, не хотел тебя обидеть — извинился мужчина и тут же перевёл разговор на собственную персону: — А я вот своих знаю, чуть ли не до пятого колена и все мужики, в нашем роду, что со стороны отца, что у мамы, были такие, как я. Широкоплечие, объёмные и сильные. А всё почему? Да потому, что с утра до ночи трудились в поте лица. А мне достался кабинет и вместе с ним вот это.

Мужчина легонько ударил себя по животу и весело засмеялся.

— Напрасно вы на себя наговариваете, Алексей Сергеевич. Вы очень даже в приличной форме — не согласился с ним я.

Привычки раздавать беспочвенные комплименты мужчинам, у меня никогда не было. Живот у хозяина, шикарной московской квартиры и в самом деле имелся, но был вполне терпимым, для его почтенного возраста.

— Ну ладно, ладно, нечего тебе записываться в отряд моих личных прихлебателей. Рано ещё — весело отреагировал на моё заявление, работник серьёзного министерства. — Я про себя и сам всё понимаю. Ты мне лучше вот что расскажи, как сам добился таких сногсшибательных результатов. Корни и гены, это понятно, но если честно, я никогда не поверю, что дело только в них.

— Да ничего нового — придумывая на ходу оправдания своим, внезапно развившимся габаритам, начал я врать. — Плаваю три раза в неделю, не меньше трёх часов. Штангу тягаю, гирей занимаюсь, ну и питание, само собой, сбалансированное. Жиры, белки и углеводы.

— Ты прямо, как жена моя. Она тоже мне каждый день про правильное питание твердит, но ей простительно, она врач. А ты, вроде бы, у нас будущий журналист. Ладно, не хочешь, не говори, сами прорвёмся. «Сяду» на солёные огурцы и помидоры, в них, говорят, каллорий нет вообще и похудею на зло всем врагам мировой революции. Но это чуть позже, а сейчас давай лучше перейдём к более насущным вопросам, пока никто от разговора не отвлёк. Скрывать не стану, рад тебе, но время для встречи ты выбрал не очень подходящее. Говорил же, приедешь в Москву, сразу позвони. А ты чего?

— Да не удобно как то было — сделав вид, что застеснялся, скромно ответил я. — Вы для меня тогда, в Анапе и так много сделали.

— Э брат. Не удобно спать на потолке, а в жизни всё по другому. Ну ничего, с возрастом это пройдёт. Надеюсь. А не пройдёт, ты уж извини меня, значит дурак — наставительно проговорил хозяин уютной квартиры и тут же, резко сменил тему разговора. — Так, ну это всё лирика. Давай ка всё же на актуальные темы поговорим. Ты сейчас, по какому то конкретному вопросу хотел встретиться или просто пришёл, старика проведать и, как говорят мои подчинённые, засвидетельствовать?

— Да, какой же вы старик? — искренне возмутился я.

— Старик, старик. Знаю. Кто бы что не говорил. Сорок шесть лет это тебе не тридцать пять и тем более не сорок. Тут, каждый следующий год за два идёт, прямо, как на фронте. А с учётом моей нервной работы, к ним легко можно ещё годик приплюсовать. Но сейчас не об этом. Ты давай, если есть просьбы какие, выкладывай не стесняйся. Последний месяц ко мне с этим только и приходят. У нас перед Новым годом самое горячее время. Тому дай дефицит, этому выдели сверх фондов. Только успеваю указания раздавать. Так что, если и у тебя план горит, рассказывай. Помогу чем смогу.

— Да, вроде, не горит — улыбнулся я интересному предложению. — Так, есть небольшая просьба, но с ней можно и позже порешать.

— Говори, может вопрос твой и яйца выеденного не стоит. Чего тогда бегать вокруг него будем? Решим сходу и забудем.

— Предложение от знакомого мне поступило — снова начал я выворачивать собственные извилины. — Бизнес у него есть, предлагает и мне в долю войти. Ну, вот я и подумал…

— Понятно, а так бы ещё лет пять не позвонил. Да? — игриво перебил меня Алексей Сергеевич, но тут же, серьёзно спросил: — С торговлей что то связано?

— Да, с торговлей — зацепился я за последний вопрос. — Точка у него, по реализации импортного ширпотреба, имеется. Место проходное, выручка приличная, но ему и этого мало, хочет расширяться, а возможности в поставках ограничены, особенно после определённых событий. Раньше он с Новороссийском работал, а сейчас там нет почти ничего.

— Понятно — снова перебил меня хозяин. — Порт закрыли, контрабанда встала. Всё решаемо, но, как я тебе и говорил, не сейчас. Ты человек проверенный, вместе кашу из одного котелка хлебали, так что ходить кругами не буду. Помочь твоему горю можно, даже больше того, я готов и сам в вашем деле поучаствовать. Но, что такое одна точка? Это так, приобрести опыт в деле реализации дефицита и всё. Мыслить надо масштабнее. На сегодняшний день, на себя работать, закон разрешает только самостоятельно, без привлечения персонала. Но скоро всё изменится. И, что тогда? Так и будете топтаться на месте.

— А, что изменится? — спросил я, вспомнив предупреждение Аркадия.

— Правительство готовит новое постановление. Только давай так, чтобы дальше этого дома информация не уходила. Так вот, месяца через три оно выйдет в печати и тогда можно будет организовывать, небольшие частные предприятия, с привлечением наёмных работников. Цифры пока обсуждают, но десять человек — это будет минимум, который уже, можно считать, утверждён. Ты, кстати, вовремя объявился. Мы, вопрос о создании чего то подобного, с товарищами уже давно обсуждаем, а вот подходящей кандидатуры, для общего руководства, пока не нашли. Если проявишь себя и не завалишь своё дело, может сложиться так, что мы поручим тебе руководить нашими активами. Понимаешь о чём я?

— Понимаю — ответил я, мысленно усмехнувшись.

Это ещё посмотреть надо, у кого тут, какие активы и кто, чего завалить может. Хотя, о чём это я? Какие активы, какая торговля? Если Аркаша ничего не наврал, то в скором времени нас ждут такие перемены, что ни о какой торговле и речи быть не может.

— Вот и молодец. Тогда договоримся следующим образом. Числа так… десятого, звонишь мне. Лучше сюда, домой. Встретимся, определимся со всем, что вам требуется. Дашь координаты точки, где будет проходить реализация…

— Она не в Москве — перебил я собеседника.

— Не в Москве? А где? — удивившись моему ответу, спросил он.

— В Анапе.

— В Анапе? Так, это же заштатный городишко. Какая там торговля? Хотя, может это даже и лучше. Ладно, там видно будет. Товар ты получишь, мой человек прокатится к вам, поглядит, что у вас там и как. А через месяц напишешь отчёт по движению…

— Отчёт? Какой отчёт? — теперь пришла моя очередь удивляться.

— Ну, а как по твоему я смогу узнать, какой из тебя бизнесмен или ты всю жизнь собираешься сам торговать за прилавком? Я тебе о чём толкую? Мне нужен человек для масштабных проектов и этим человеком можешь стать ты. Но прежде я должен понимать, что ты из себя представляешь. Месяц, конечно, мало, но первые прикидки можно сделать и по результатам его.

— Но у меня нет ни торгового, ни даже экономического образования.

— Аттестат об окончании школы есть?

— Да — соврал я.

— В университете учишься?

— Учусь — чувствуя, как моя физиономия начинает приобретать румяный вид, уклонился я от правдивого ответа.

Скатываюсь всё ниже и ниже, уже по уши погряз в собственной безнравственности.

— Пока и этого достаточно — подбодрил меня старший товарищ. — Фактура у тебя подходящая, можно хоть прямо сейчас на обложку заграничного журнала выставлять, а это, поверь мне, уже не мало.

Алексей Сергеевич хотел ещё что то сказать, но в коридоре зазвонил телефон. Мужчина извинился, встал, в несколько шагов преодолел расстояние, отделяющее его от трубки, взял её в руки и сказал:

— Слушаю.

Глядя на меня, он кому то невидимому кивал головой, изредка вставлял какое нибудь слово, но минут через пять остановил говорившего.

— Подожди, я сейчас в кабинет перейду. Разговор долгий — и тут же обратился ко мне: — Антон, извини, но на сегодня всё. Это надолго. Жду твоего звонка десятого января.

Подобравшийся и внезапно помолодевший мужчина, повернулся в сторону закрытой двери, одной из комнат собственной квартиры и громко сказал в неё:

— Лиля, проводи гостя, у меня срочный разговор!

Потом он вернулся в гостинную пожал мне руку, по отцовски похлопал по плечу и уже на ходу, бросил:

— Не теряйся.

Я стоял в небольшой растерянности, разглядывая импортный, хозяйский телевизор и пытаясь осознать, что разговор уже закончен. Неожиданно, конечно, но на самом деле дальше и говорить то было больше не о чем. Цель и перспективы обозначены, а мелочи… они никогда не кончаются. Что сказать, рассчитывал я совсем на другое, но предложение ответственного работника министерства торговли мне всё равно понравилось. За ним виделись серьёзные перспективы. Как там люди из телевизора говорят: — «Это тебе не мелочь по карманам тырить». Одно меня смущает, будет ли оно актуально в ближайшей перспективе или ему суждено навечно, так и остаться заманчивым. Аркаша, просто так, выдавать секретную информацию не стал бы. Если он сказал, что инопланетяне уже здесь, значит так оно и есть. Свершилось. Ладно, думаю недолго нам осталось ждать. Если уж он, с Петром Сергеивичем, себе отход из города подготовил, то значит времени у всех нас не так много осталось. Поживём — увидим, что будет дальше. А сейчас мне куда, на выход? Лиля, провожать нежданного гостя, я так понимаю, не собирается, хозяин квартиры попрощался и ушёл, по делам. Что ж, я не гордый, входную дверь могу и сам закрыть.

Вышел в коридор, напялил кепку, накинул на плечи кожаное пальто и только собрался одевать сапоги, как прямо печёнкой почувствовал, тяжёлый, недобрый взгляд, скользивший по моей широкой спине. Разогнулся, в попытке прояснить, что происходит и сходу наткнулся на огромные, серые глаза, с ненавистью глядевшие на меня. Похоже, просто так, уйти из этого дома, мне не удасться и объясниться, кое с кем, всё же придётся. Нет, сейчас не время извиняться и думать о том, что повинную голову меч не сечёт, случай не тот. А вот нарушить собственное обещание можно. Моё оно, что хочу с ним, то и делаю, тем более и применять то своё умение я собираюсь с благими намерениями. Попробую мысленно намекнуть не на шутку распалившейся девушке, что прежде, чем принимать окончательное решение по поводу меня и наших с ней отношений, имеет смысл, как следует подумать и, возможно, дать мне шанс реабилитироваться в её обворожительных глазах. Только это, на большее даже не претендую. Она и испугаться не успеет, от перемен в собственном сознании, а я уже покину его, не оставив в нём и намёка на требование симпатизировать мне ещё больше, чем это было летом. Будем считать, что действия мои будут осуществляться в терапевтических целях и с желанием привести в норму, временно пошатнувшуюся, нервную систему симпатичной блондинки. Как решил, так и сделал. И почти сразу же получил видимый результат.

— Завтра позвони. А я пока подумаю, стоит ли на твой звонок отвечать — быстро сменив гнев на милость, тихо сказала Лиля и не прощаясь, грациозно проследовала в комнату, из которой так незаметно вышла, снова оставив меня один на один с массивной дверью, обитой, между прочим, настоящей кожей.

Глотнув свежего воздуха, быстро отмёл всё ненужное, накопленное в голове за последний час. Помогло, так как осталась там одна, на мой взгляд, самая достойная мысль, соответствующая моему теперешнему положению: — «Надо прямо сегодня же, не теряя ни одной минуты, со всеми делами в этом городе закругляться и отправляться домой». Скоро праздник и оснований для того, чтобы отмечать его одному, сидя в заштатной гостинице, нет никаких. Позвонить по известному мне номеру телефона я смогу и по дороге. На любом из крупных вокзалов, нашей огромной страны, междугородних телефонов-автоматов достаточно. А всё остальное, включая налаживание отношений с Лилей и запланированную, одним из моих знакомых, встречу с инопланетянами, можно осуществить чуть позже. Вот провожу старый год, в кругу старых друзей, встречу с ними новый, а там видно будет с кем дальше общаться.

Такси на дороге отыскалось почти сразу, правда его водитель ехать так далеко не захотел, но потом, после более плотного знакомства с потенциальным клиентом, он резко поменял своё, ничем необоснованное, первоначальное решение и довёз меня до места с ветерком, на ходу рассказывая смешные, шофёрские байки. Затем постоял у гостиницы, минут тридцать, спокойно поглядывая на мерно тикающий счётчик, пока я собирал вещи и сдавал номер, а после вынужденного простоя снова отправился в путь, на этот раз на вокзал, Курский. Далеко, но надо. Понимаю — в аэропорт было бы лучше, но в моём случае там появляться, категорически запрещено. Аэрофлот не очень охотно пропускает на борт своих летающих кораблей, пассажиров с чёрными пистолетами, аккуратно припрятанными на дне ручной клади, даже представленной в виде красивой, кожаной сумки вишнёвого цвета. А влиять на сознание его сотрудников я сам не хочу. Кто его знает, что у них там за аппараты стоят, может они в лёгкую все мои способности нивелируют.

Если верить рассписанию, висевшему чуть ли не под самым потолком огромного зала ожидания, то интересующий меня поезд давно встал на широкие рельсы и уже какое то время успешно осваивает указанный в нём маршрут, но до отправления другого состава, следующего из Москвы в Краснодар, оставался ещё целый час и пару десятков драгоценных, в моём понимании, минут, чем я и не применул моментально воспользоваться. Быстрым шагом добрался до ближайшей кассы, с длиннющей очередью в три ряда, собравшейся у её крохотного окошка, вырезанного в толстом, почти прозрачном стекле. Там, искренне сожалея и сильно извиняясь, убедил большую часть добросердечных, но очень доверчивых людей, войти в моё безвыходное положение и снизойти до того, чтобы в виде крайнего исключения из общепринятых правил, пропустить вперёд скромного молодого человека, опаздывающего в родные края, по очень неотложному делу. Легко добившись успеха в первой части, своего многоходового плана, обрадованно сунулся дальше и сразу же получил отрицательный ответ от загрустившей кассирши, средних лет и внушительного телосложения. Оказалось, что свободных мест и на этот поезд, нет, уже очень давно. Не сдался и через мгновение ухватился, как утопающий за соломинку, за её дельный совет — не отсвечивать тут и быстро топать на платформу, прямиком к вагону, со скромной надписью «штабной» и уже там договариваться, так как от неё я всё равно ничего добиться не сумею. Ещё через секунду, горячо поблагодарив скромную труженицу великих железных дорог, вежливо раскланялся с очередью и скорым шагом, можно сказать почти бегом, ломанулся к огромной стоянке, приспособленной для краткосрочного отдыха предновогодних поездов.

Пятьдесят рублей, белозубая улыбка и безграничная уверенность в силе собственных чар, позволили без особых хлопот получить так нужный мне, искомый результат. И вот я, уже целых два с половиной часа, подогнув уставшие колени, лежу на верхней полке, пока полностью свободного, купе и безмятежно разглядываю сгущающиеся за окном сумерки, неумолимо стремящиеся добраться до полной, почти кромешной темноты. Смотреть за ним особо не на что и чем дальше, тем больше занятие это напоминает бесполезную трату времени, но я упорно пялюсь в стекло, не отвлекаясь ни на что другое и упорно думаю о Лиле. А о чём ещё должна беспокоиться моя голова? О предложении её отца, о собственной работе или о мистических инопланетянах, которых, как и крохотные вирусы, безжалостно атакующие население нашей страны, мало кто видел живьём? По поводу предложения, раньше десятого и заморачиваться не стоит. Работа. Так она, как известно, никуда не убежит, а нервничать из-за инопланетян… Да, я вас умоляю. Сначала пускай обозначаться, а уж потом мы будем решать, чего с ними делать, прятаться, убегать или морды бить их, зелёные.

— Не спишь? Сосед — поинтересовался моим состоянием, один из законных жильцов оккупированного мной купе, размыв своим вопросом, так и стоящий перед глазами образ симпатичной москвички.

— Нет — повернув голову в его сторону, ответил я и прекратил мысленно общаться с Лилей.

— А зря. Может так статься, что ночью тебе, в коридоре придётся немножко потоптаться.

— Это с какого перепуга? — приняв самую решительную позу, возмутился я.

Пятьдесят рублей уплачены, начальник просьбу мою внял, одобрил и даже сам сюда привёл. И вдруг, такое несерьезное предложение. Разочарование, да и только.

— Ну, ты же пятым членом, в купе к нам прописался, а значит числишься, как временный жилец с ограниченными правами — серьёзно ответил парень, но тут же, улыбнувшись, лихо дал обратный ход: — Да ладно, не дёргайся. Лежи спокойно. Это я так, плоско шучу. Рустик к нам ночевать никогда не приходит, когда попадает в одну смену с женой. Так что полку его, за тобой законно закрепили. Кстати, ты сколько за неё Михалычу дал? Сорок, тридцать рублей?

Рассказывать малознакомому парню о собственной расточительности, мне не хотелось, поэтому я промолчал, но вниз всё же спустился. Почему бы и не поговорить с не в меру любознательным человеком, даже если и знаю его всего ничего.

— Ты как, ужинать с нами будешь? — сместившись к двери, спросил он меня.

— Можно — пробасил я, вставая на ноги и расправляя могучие плечи. — Чего то конкретное предлагаешь или так, желание пытаешься узнать?

— Слушай? — искоса поглядывая на меня снизу в верх, спросил молодой мужчина, ещё плотнее прижавшись к зеркальному стеклу. — А мы с тобой раньше нигде не встречались? Ты случайно за «Динамо» не выступал, в прошлом году.

— Нет, в «Динамо» никогда не был — обнажив идеально белые зубы, скромно ответил я.

— А на первенство края, в этом году, заявлялся?

— Нет. За край, меня тоже не звали. И вообще, я давно не в строю.

— Странно. Лицо мне твоё знакомо. Так и кажется, что видел, как ты молот, где то метал.

Дожился. Вот я уже и молот кидаю. Солнце на меня так влияет, что ли или действительно пора начать худеть? Когда считали за пловца, приятней всё же было.

— Ты там, чего то про ужин начал говорить? — решил я уточнить, а заодно и сойти с обидной темы.

— Да. Прости. Отвлёкся — сказал «спортсмен» и мигом сел на нижнюю полку, толкнув меня нечаянно бедром. — Не разойдёшься тут с тобой.

— Я то здесь при чём. Это у вас тут узко — выразил я своё отношение к комфортабельности купейных вагонов.

— Ладно, оба виноваты — протянув ладонь, закрыл вопрос нечаянный знакомый. — Женя. Буфетчик и очень редко — официант.

— Антон — садясь напротив, пожал я его руку и добавил: — Бандитский сын, контрабандист и владелец трёх видеосалонов.

— Чё, правда? — не поверил мне парень и улыбнувшись, погрозил пальцем. — Шутишь.

Ужин Евгений назначил на двадцать три сорок, в помещении ресторана, находившегося сразу за вагоном номер семь. К этому времени два наших соседа по купе, должны будут освободиться от нескончаемой рутины, связанной с кормлением вечно голодных пассажиров, жителей двух столичных городов и прилегающих к ним окресностей, и приступить к обдумыванию перспектив на завтрак. Обычно, занимаются они этим делом не торопясь, в узком кругу, в окружении деликатесов, оригинальных напитков и дополнительные мозги на помощь, практически, никогда не привлекают. Но раз уж начальник поезда так решил, что спать мы сегодня будем вместе, то и ужин провести должны непременно вчетвером, по старой, давно установившейся, железнодорожной традиции. Я был не против, тем более пообедать так и не успел, продуктами в дорогу не озаботился, а ужинать в одиночестве, под неизбежно заинтересованными взглядами работающих в ресторане попутчиков, перспектива не на много лучше, чем трапезничать с незнакомыми людьми, почти в двенадцать ночи.

Моя способность обзаводиться полезными знакомыми, меня давно не удивляет, но тот факт, что среди них, по большому счёту, нет ни одного человека желающего мне хотя бы чем то навредить, до сих пор продолжаю воспринимать, как подарок свыше. Абсолютно идеальных людей не бывает — это понятно. И эти, два серьёзных мужчины и весёлый парень, лет двадцати пяти от роду, тоже были, как говорится, не без греха. Одни «космические» чаевые, без стеснения подсчитываемые ими при мне, чего только стоят. Я уже не говорю про алкоголь, закупленный кем то из них в московском гастрономе и реализуемый гостям общепита на колёсах, за три цены. Но в остальном, все они, очень приятные люди, полные огромной, почти нескончаемой доброты и любви ко всем окружающим, независимо от их статуса и размера кошелька.

— Даже и не думай — крепко сдавив мою широкую ладонь, потребовал Никита Валерьянович, шеф повар ресторана, поезда Москва-Краснодар. — Ты гость. А гостей обычно угощают. Что же это за хозяева такие, если деньги с них начнут брать?

— Ну, я хотя бы за коньяк, давайте рассчитаюсь — попробовал я снова сунуть двадцать пять рублей, излишне полноватому мужчине.

— Не хулигань. Обижусь — погрозил мне мощным кулаком дядя Миша, помощник шефа у плиты. — Мясо лучше лопай. Подкрепляйся. Жека говорил, что ты штангист. А у них еда на первом месте. Я тоже, раньше… Занимался… Но, правда, вес был у меня… Да и потом, рука.

— Он не штангист. Он молот крутит. Вот так берёт… И над башкой — внес пояснение, буфетчик Женя. — Я ж говорил. Ты перепутал.

— Молот? А зачем? Он что, кузнец? — не сдался дядя и сделал характерный жест рукой.

Не знаю, что там за завтрак ожидает пассажиров нашего поезда, после такого возлияния основных действующих лиц этого пищеблока, но ужин мне очень понравился. Давно я не сидел в такой тёплой компании, за таким хлебосольным столом.

Проснулся от лёгкого тычка в бок. Открыл глаза, но ещё долго не мог понять, где нахожусь и почему прямо перед моими зрачками находится стенка, оклеенная странными рельефными обоями, зелёного цвета.

— Мы ушли. Свет гасить или встанешь — услышал я за спиной, совершенно незнакомый голос.

— Не надо. Встану — не поворачиваясь сказал я в ответ, больше для затяжки времени, чем от желания поговорить.

Входная дверь захлопнулась, я повернулся на спину и сразу всё вспомнил. Поезд Москва-Краснодар, вагон для своих, купе номер восемь, затем ресторан, а дальше… Дальше события маячили одним мутным пятном, изредка выпускающим наружу, громкий смех, звон стеклянной посуды, смелые тосты и здравицы, адресованные непонятно кому. В общем ужас и, как следствие, дикое похмелье. Скинул вниз затёкшие ноги, приподнялся, присел.

— Пить надо меньше — выдал я затасканную фразу и рывком опустился на нижнюю кровать.

Посмотрел на часы — без минуты пять сорок. И зачем меня тогда подняли, в такую рань? Спал то совсем ничего. Снова завалиться или сходить ещё чего нибудь попить? Может полегчает?

— Да. Не пил никогда и начинать даже не стоило — высказал я себе скромный упрёк и тяжело вздохнув, поднялся.

Перед выходом в коридор оценил свой внешний вид, присев, чтобы рассмотреть лицо. Отражение в зеркале выглядело кошмарно и я тут же ему об этом поведал:

— Пьянь ты подзаборная. Смотреть на тебя противно. А ещё культурный человек.

Жёстко? Да. Но абсолютно справедливо. А человек, смотрящий на меня с той стороны, всё равно обиделся. Сначала он нервно дёрнулся, а затем быстро поехал прочь, вслед за открывающейся дверью и вскоре вовсе исчез. Опа, а я похоже, поторопился с выводами, по поводу своего отражения. Увиденное в коридоре выглядело ещё хуже. Маленький человечек, с длинным, как у лошади лицом, испещрённым крупными морщинами, красными от недосыпа глазами и тремя волосинками, рыжего цвета, плотно обнимавшими лысину с левой стороны, смотрелся куда экстравагантнее.

— Ты кто? — поинтересовался я у кошмара, стоявшего напротив меня.

— Рустик. А ты?

— Алёхин. Вчера сюда поселился.

— Помню. Мужики про тебя говорили — сказал несостоявшийся сосед и попытался просунуть руку в помещение.

— Подожди — остановил я его, мысленно зацепившись за выскочившее в моей голове разногласие. — А, где это мы стоим? По графику станция ещё не скоро.

— В чистом поле околачиваемся. Почти два часа — ответил он и вновь попробовал пробиться вперёд.

— А, чего мы тут забыли? — так и продолжая стоять, словно стена, потребовал я более чётких разъяснений.

— А я знаю. Симофор горит, вот и не едем. Да подвинься ты. Мне инструменты взять надо.