Вторая Попытка. Дилогия (СИ)

Вступление

Молодой человек, почти юноша, крепкий розовощёкий, облачённый в просторный, не по росту, чёрный плащ с широкими рукавами, схваченный застёжками в виде бабочек, дописал текст, прицелился было поставить точку, как неожиданно с расщепленного конца гусиного пера сорвалась капля и шлёпнулась на пергамент чуть ниже начертанного, образовав обширную кляксу. Молодой человек досадливо поморщился, смежил круглые, вишнёвого цвета глаза, и некоторое время сидел неподвижно, нехотя размышляя, что делать с чернильным пятном: оставить или удалить. Так ничего и не решив, он скорбно вздохнул, покатал перо меж пальцами, аккуратно вытер об губку и убрал в рукав. Туда же последовала массивная чернильница в виде жука скарабея.

Юноша отложил в сторону дощечку для письма, поднялся с огромного тёплого камня, свернул пергамент и ещё раз глубоко вздохнул. Он стоял на краю титанического утёса, а вокруг простиралась кромешная тьма с россыпью неисчислимого количества звёзд. Лёгкий ветерок лениво шевелил короткие, слегка вьющиеся каштановые волосы. Молодой человек насупил брови. Взгляд сделался колючим и решительным. Тьма раздалась в стороны, и перед ним появилась голубая планета. Она будто капля росы искрилась и переливалась в лучах невидимого светила. Юноша медленно обернулся и посмотрел вверх. Там, в чёрной, ледяной пустоте, висели многочисленные массивные параллелепипеды. Бледный, неровный свет озарял их изнутри. Молодой человек сокрушённо покачал головой и едва слышно произнёс, чуть шевеля полными, красиво очерченными, губами:

— Действующие лица уже готовы к представлению. Дело осталось за малым — безумию возобладать над разумом. И это не заставит себя долго ждать! Правда, я до сих пор не понял — удалось ли мне вдохнуть в них искру мою. А, собственно, куда ты запропастилась?

В тот же миг появилась маленькая, озорная искорка.

— Ага, вот значит и ты, и как всегда со мной не согласна?

Конечно, мигнула искорка, я с тобой всегда не согласна. Мало того, нехорошо выглядеть столь легкомысленно перед ликом вечности. Она любит степенных, умудрённых мудростью мудрых старцев.

— До чего же ты не сговорчивая, — сказал юноша. — Мне никак не удаётся убедить тебя в своей правоте. Почему ты постоянно пытаешься меня учить, когда и как я должен выглядеть? Неужели хоть что-то изменится, если я превращусь в немощную развалину и примусь тебе на радость бряцать на всю округу сколиозным позвоночником. Тебе лучше чем кому-либо известно — не внешность определяет содержание, а совсем наоборот! Впредь не советую испытывать моё терпение…

Конечно, снова мигнула искорка, у меня и в мыслях не было учить тебя, просто я привыкла иметь своё, отличное от некоторых, мнение по широчайшему спектру вопросов.

— Каждое существо в моём многообразном, хлопотном хозяйстве, включая тебя, — пояснил молодой человек, — само выбирает свой путь в жизни. И нечего пенять на других! Привыкли валить вину за свою глупость, на кого не попадя…

Лично я, возбуждённо замигала искорка, никогда не поступаю подоб-ным образом.

— В ином случае тебя здесь не было бы, — усмехнулся юноша. — Однако мы заболтались. Пора начинать. Да, отнеси на планету предостережение. К сожалению, они его не поймут, ибо уже потеряли разум. Нужно чудо, чтобы произошло чудо. Увы, их не переделать, не перекроить. Тут даже я бессилен. Пьеса должна продолжаться не смотря ни на что! Сколько их сошло в небытие, так и не преодолев даже пятой части пути? Там, между прочим, на пергаменте, клякса случайно образовалась. Ликвидируй. А то неопрятно как-то получается…

Посланец подхватил свиток и умчался в сторону голубой планеты. Молодой человек повернулся и, по основательно утоптанной тропинке, стал медленно спускаться с утёса прямо в чёрную бездну космоса, из которой и выросла скала, возникнув, словно мираж, в центре Вселенной. Он вошёл в пустоту, будто в воду, погрузился в неё без страха и колебаний пока не исчез полностью. В тот же миг пропал и утёс, словно его никогда и не существовало, что, если говорить честно, соответствовало истине.

Глава ╧ 1

Германия. Роковые тридцатые годы. Коричневые рубашки. Еврейские погромы. Повальные аресты коммунистов и сочувствующих им. Факельные шествия. Пивные праздники. Горы сожранных сарделек. От нескончаемых парадов во всей Европе шёл гул с многократным эхом. Гинденбург торжественно подарил место рейхсканцлера Адольфу Шикльгруберу. Поджёг Рейхстага. Показательные судебные процессы. Военная машина стремительно набирала обороты. Нацисты запустили пробный шар — Испания умылась кровью. На заводах Крупа день и ночь штамповали тяжёлые орудия. Мессершмит запустил в серию новый истребитель. Со стапелей регулярно сходили под и надводные корабли. Фюрер охрип от многочасовых выступлений, в которых призывал арийскую нацию к тотальному уничтожению и порабощению низших рас.

В воздухе запахло войной и большой кровью. Прожорливое, кровожадное чудовище медленно поднимало голову, широко зевало клыкастой пастью, лениво скребло скрюченными когтями землю. В животе страшилища призывно бурчало. Близился час обильной трапезы. Скоро, очень скоро в ненасытную утробу посыпятся тысячи трупов, города и страны, а из ноздрей огненным факелом вырвутся, напоённые безумием, воины, переполненные жаждой убивать. Европа судорожно вздохнула, а выдохнуть забыла. Всех пугал и одновременно гипнотизировал, подавляя волю, размах приготовлений к мировой бойне. Мир трепетал. Он верил и не верил в неизбежное…

Пока накалялись страсти, фюрер с упоением нюхал свою подмышку, и тень чудовища накрывала собой всё больше и больше стран, из Виль-гельмсхофена утлое рыбацкое судёнышко уносило пятерых мужчин. Они не принадлежали к партии национал-социалистов, они не были агентами Канариса или Мюллера, они не числились коммунистами, они просто хотели жить. Ко всему прочему, беглецы являлись прямыми потомками древних, хоть и основательно обнищавших, рыцарских родов и гордились славным прошлым. Дух предков наполнял сердца мужчин гордостью и презрением. Никого из пятёрки не прельщала перспектива встать под ефрейторские знамена и пасть на поле брани во имя бредовых идей вульгарного выскочки. Жизнь слишком хороша, чтобы выкидывать её, словно не нужную вещь, на помойку!

В Амстердаме пятёрка пересела на океанский лайнер, уходящий в далёкую Америку. На борту пакетбота пятёрка разделилась. Раз и навсегда. Во избежание лишних вопросов и разбирательств со стороны правительственных органов США.

Так в Соединённые Штаты попал Рудольф Лабер, двадцати лет от роду, холостой, без средств к существованию, без знания языка, но живой, здоровый, энергичный и основательно переполненный оптимизмом.

Увы, мечтам и надеждам не суждено было сбыться. Туго пришлось Лаберу на чужбине. Рудольф угодил из огня да в полымя. В стране бушевал экономический кризис невиданной силы. Банки, компании, от самых мелких до гигантов, рушились сотнями, тысячами. Миллионы людей оказались выброшенными на улицу и остались без средств к существованию. Все без исключения, пропитанные отчаянием, соглашались на любой труд, лишь бы он хоть немного оплачивался. Поэтому свирепствовала тотальная безработица. Страну лихорадило. Политики, экономисты, бизнесмены судорожно искали пути выхода из тяжкого положения.

Крошечные запасы денег выветрились из кармана Лабера со скоростью необыкновенной, а восполнить их количество не представлялось возможным. Становилось голодно. Очень… Ситуация усугублялась незнанием языка. Собственно, переезд Лабер представлял себе несколько иначе, но кризис спутал все планы. Требовалось принимать срочные меры к улучшению бедственного положения. Рудольф после непродолжительного раздумья принял, пожалуй, единственно верное решение — ему срочно требовалось уйти в глубину страны в исконно сельскохозяйственные районы. Там могла найтись работа, да и с продуктами было несколько легче. Он не стал откладывать переселение в долгий ящик, обменял единственный костюм на пакет с продуктами и без тени сомнения отправился в путь. Язык он пытался изучать на ходу: по вывескам, рекламе, старым газетам, прислушивался к разговорам… и почти ничего не понимал.

Странного юношу, изъяснявшегося с чудовищным акцентом старались обойти стороной. Им несколько раз, по заявлению особо бдительных граждан, занималась полиция и один раз ФБР, но, к счастью, без особых последствий. Однако Лабер не унывал. Он твёрдо верил в свою звезду.

За восемь месяцев бесконечных странствий Рудольф побывал в семна-дцати городах трёх штатов. Передвигаться приходилось в основном на попутках, а то и просто пешком, ночевать, где попало. Молодой человек не брезговал никакой, пусть даже самой тяжёлой и грязной, работой. Расчёт получал, как правило, продуктами. Иногда его выгоняли на улицу с пустыми руками, били чем попадя, если паршивый немец пытался сопротивляться, а иногда травили собаками ради развлечения. Но не смотря ни на что эмигрант стоически переносил все лишения, унижения, с невероятным упорством и несгибаемой верой в удачу продолжал поиски своего счастья. Он нигде не мог осесть основательно и надолго. Везде, где побывал молодой человек, отсутствовало главное — постоянная работа.

И всё же капризная судьба не оставила юношу. Ему сказочно повезло в Мальсдее — небольшом городке, который располагался в шестистах километрах от западного побережья. До Портленда он не дотянул — сказалась нехватка денег. Как-то так получилось, что именно в тот день, когда Лабер попал в Мальсдей, мяснику понадобился рассыльный. Торговец просто вышел на улицу и остановил первого попавшегося, пусть несколько оборванного и чумазого, крепкого парня. Им оказался Рудольф. С тех пор молодой человек стал разносить филе, вырезку, окорок, ливер, кости и требуху. Хозяин, для начала, разрешил работнику ночевать в одной из кладовок лавки, некоторое время присматривался к нему, а затем, совершенно неожиданно, уступил комнату в своём доме за чисто символическую плату.

Вскоре кризис пошёл на убыль, и дела у Лабера поправились оконча-тельно. Днём он прилежно трудился, а вечером посещал преподавателя, который помогал молодому человеку овладеть разговорной речью.

Почти два года, по настоятельной рекомендации работодателя, Лабер откладывал деньги, свирепо экономил, отказывая себе буквально во всём. Зато набранной суммы хватило для внесения половины требуемого взноса, необходимого для приобретения небольшого домика. Рудольф воспрянул духом. Наконец-то жизнь улыбнулась ему по-настоящему!

В Мальсдее, как и в любом провинциальном городке, к пришлым людям всегда относились насторожено, с недоверием, особенно если они являлись иностранцами, а посему разительно отличались от аборигенов: привычками, языком, поведением и могли вольно или невольно нарушить неторопливое течение жизни, не менявшееся веками. А Лабер вообще поражал воображение аборигенов. Немецкая аккуратность, обязательность даже в мелочах, идиотическая пунктуальность до глубины души уязвляли окружающих. Жилище возмутителя спокойствия являлся эталоном чистоты. В комнатах, подвале, чердаке, гараже, кладовках и других помещениях всё лежало, стояло, висело на строго отведённых местах. Везде царил идеальный порядок, и всегда приятно пахло. На дорожках, пересекающих безукоризненно подстриженный газон, нельзя было найти даже песчинку. Кусты, словно солдаты в строю, стояли выровненные по линеечке. В цветнике не было ни одного сорняка. Даже лепестки цветов, не взирая на размер, тщательно убирались. На флагштоке гордо реяло знамя Соединённых Штатов.

Окружающие никак не могли понять, разве возможно было жить вот так, по расписанию? А как тогда быть со свободой личности и прочими демократическими институтами? Вдруг подобное ведение хозяйства заразно, и их мирной и размерной жизни придёт конец?

Рудольфу было глубоко и искренне наплевать на бесконечные пересуды, насмешки и косые взгляды. Он никогда не позволял себе отвлекаться на ничего не значащие мелочи. Со временем шероховатости и острые углы несколько сгладились, но неприязнь осталась. С ней ничего сделать было невозможно.

Хозяин мясной лавки тщательно скрывал от окружающих, что болен раком желудка. Его сильно угнетало сознание того, что некому будет передать дело по причине полного отсутствия наследников и родственников. Только поэтому он позаботился о Лабере. Рудольф напомнил ему его самого много лет назад: брошенного в младенчестве родителями, в полной мере вкусившего все «прелести» бродячей жизни. Перед самой смертью хозяин переписал всё имущество и невеликие сбережения на работника, и с лёгким сердцем отошёл в мир иной. Так Вилли, нежданно-негаданно сделался обладателем солидного, по его понятиям, состояния. Неожиданный взлёт противного эмигрантишки не остался не замеченным широкими кругами общественности Мальсдея, и многократно увеличил подозрения любителей сплетен в том, что пришелец сделал всё, чтобы приблизить кончину владельца мясного бизнеса.

Рудольфу некогда было выслушивать откровенный вздор местных ку-мушек. Он работал: много, с упоением, самозабвенно, вследствие чего дело несколько расширилось и продолжало это делать с завидным постоянством. Штат предприятия медленно и неукоснительно рос. Вновь принятые в фирму, вначале многого не понимали, роптали, противились полувоенному укладу организации, но вскоре на собственной шкуре убеждались в правильности курса, которым вёл их Лабер, в чём не последнюю роль играл заработок. Чем лучше и слаженнее трудилась команда, тем большие средства оседали в её карманах. Так Рудольф на наглядном примере доказал верность своих принципов в бизнесе.

Вскоре в судьбе молодого человека произошли серьёзные изменения. Он познакомился с Ольгой — русской по происхождению, потомком эмигрантов, бежавших из России в 1917 году от красного террора. Как они могли сойтись — не знал никто. Скорее всего, это находилось в компетенции Создателя. Следующая новость буквально застрелила наповал всех жителей благословенного Мальсдея! Известие о свадьбе антиподов затмило все прочие сплетни и сенсации. Подумать только, судачили на каждом углу, разве способен складной метр, циркуль, журавль, вышагивающий, словно на нацистском параде на не сгибающихся ногах, жить рядом с трепетной ланью, тонко организованной натурой, ранимой, нежной, несколько жеманной девушкой. За что небеса поступили с ней столь жестоко? Или она оказалась такой глупой, что позволила уговорить себя несуразному созданию, дезертиру из далёкой и злобной Германии! Скандал вселенского масштаба! Но судьбе было угодно, чтобы они соединились, а кто способен устоять против её властного приказа?

Через две недели совместной жизни с молодой женой сделалась истерика. Ольга взбунтовалась. Ей весьма не хотелось провести остаток дней по строго оговоренному графику, будто в тюрьме. Однако супруг быстро ликвидировал, начавшие было разгораться, страсти. Он посадил Ольгу на диван и спокойно, доходчиво, сдержанно объяснил, что пунктуальность и стремление к порядку во всём, сэкономит её время. Она будет больше успевать, научится правильно распределять силы и сообразит, сколько времени требуется затратить на то или иное дело. У неё появится лишнее время для занятий семьёй, собой, мужем и ещё бог знает чем! Нет! Он ни в коей мере не посягает на её свободу, образ мыслей и желание модно одеваться. Он просто собирается довести до её сведения, до чего ей будет хорошо, если она станет следовать его скромным просьбам и поддерживать идеальный прядок во всём. Долго и убедительно говорил Рудольф. Молодая жена не могла не согласиться с суровой логикой доводов супруга и с тех пор, просто из любопытства, стала подражать мужу. Соседи, старые друзья, немногочисленная родня вначале жалели несчастную — дескать, попалась уточка в силок. Самые сердобольные пробовали помогать, но потихоньку клеймо придурка, которым много лет назад снабдили эмигранта внимательные соседи, перекочевало и на Ольгу. Круг замкнулся.

Через пять лет после свадьбы, в заранее оговоренный и рассчитанный срок у супругов родилась двойня: мальчик и девочка. Девочка при родах получила инфекцию и прожила всего неделю. И всю любовь родители обратили на маленького Вилли. Мальчик с рождения отличался крепким телосложением, отменным здоровьем, несокрушимым аппетитом и способностью спать сутками напролёт. Лабер, гордо осмотрел горизонты своей непростой жизни и решил, что, наконец-то достиг полного счастья.

Глава ╧ 2

Отец всегда говорил, что необходимо уметь добиваться своего. Отец всегда говорил, что порядок, аккуратность, организованность и честность во всём — основа основ. Отец всегда говорил, что пустое времяпрепровождение губит человека в человеке. Отец всегда говорил, что секунда деятельности важнее месяца болтовни. Отец всегда говорил, что ошибка — непременный и обязательный элемент человеческой жизни, её нужно и должно спокойно проанализировать, сделать правильные выводы и уверенно двигаться вперёд. Не ошибается только бездельник и лоботряс, потому, что сам является ошибкой природы. Отец всегда говорил, что гнев и вспыльчивость — удел глупцов, а трезвый анализ, глубоко продуманные действия — достояние настоящего мужчины. Отец всегда говорил, что на таких, как он держится государство и очень важно уметь осознать себя его частицей. Отец всегда говорил, что он есть и с этим необходимо считаться.

Эти и многие другие наставления и поучения Вилли запомнил с глубокого детства, раз и навсегда. Этому способствовало поведение отца, у которого слова никогда не расходились с делом. Личный пример — сильная штука.

Наша жизнь — бесконечная череда неприятностей. Для Лабера — младшего они начались с детского сада. Клеймо придурка и к нему приросло навек. Как говорится — яблоко от яблоньки. Некоторые родители настоятельно требовали изолировать своих возлюбленных чад, от более чем странного ребёнка. Неприязнь перекинулась даже на обслуживающий персонал…

После детского сада Вилли пошёл в школу. Именно там он в полной мере познал всю несправедливость жизни. Его постоянно били старшие. Одноклассники строили всевозможные гадости. Издевались… Мальчишка никому, никогда не жаловался, но и обидчиков не прощал, чем ещё больше раздражал учеников. Вилли всегда дрался до последнего, и ни при каких обстоятельствах не просил пощады. Подобное поведение не способствовало популярности Лабера в школе, а тут ещё учителя… Замкнутый от природы Вилли ещё больше ушёл в себя. Спрятался подобно устрице в скорлупу холодного молчания. Он стал напоминать окружающим затравленного, загнанного, но не сломленного медвежонка. Вот тогда к нему и прилипла кличка — Гриз!

Несколько раз школьный совет под давлением узких масс общественности пытался вытолкнуть его в заведение для малоразвитых, с психическими отклонениями, детей. К всеобщему удивлению и недоумению комиссия всякий раз убеждалась, после всесторонних тестов, что всеми презираемое существо, оказывалось на порядок умней сверстников. Это только подливало масла в огонь.

В старших классах бить Вилли уже остерегались. Рост в 197 см, большие кулаки и несгибаемый характер человека, не признающего поражений, ставили на место самых наглых и распоясавшихся. Однако мелкие пакости не прекращались ни на миг. Особенно со стороны девочек.

У Вилли, как это не парадоксально звучит, никогда не было друзей или подружки. Их с огромным успехом заменяли книги. Он жил, в никому не неведомом мире, не допуская туда посторонних. Временами казалось — юноша просто не нуждается в дружбе и любви. Странный, загадочный человек. Пришелец из неведомых миров и времён, пугающий окружающих непонятной логикой, следующий неведомым принципам, идущий только к одному ему известной цели! Ах! Если бы одноклассники имели возможность прочесть его мысли, они бы непременно лопнули от злобы и досады. А Вилли, чем больше смотрел на них, тем больше удивлялся глупости и бестолковости, неумению распределять силы по дистанции, добиваться желаемого результата с наименьшими потерями. И каждый новый день подтверждал верность отцовских слов, его непоколебимую правоту, и тем упорнее Вилли следовал законам, царящим в семье, доводя тем самым окружающих до белого каления. Он даже стал находить в этом некоторое удовольствие. Если бы Лабер — младший задался целью стать президентом — он стал бы им. Просто Вилли никогда не ставил перед собой подобной задачи.

Особым предметом для шуток являлись, так называемые, ежедневные вечерние семейные советы. На них планировался следующий день каждого члена семьи, причём в мельчайших подробностях. Отклонение от утверждённого графика считалось крайней степенью расхлябанности. Опоздания были немыслимы, как и досрочное завершение дел. Ели ты сделал работу быстрее, чем рассчитывал, любил говаривать Рудольф, значит сделал всё плохо, не качественно или не в запланированном объёме, не достаточно глубоко разобрался в проблеме. Короче — все сделал спустя рукава. Ну а если провозился дольше запланированного срока, то этому вообще оправдания и прощения не было. Нарушение раз и навсегда установленного порядка не допускалось ни под каким предлогом. Не существовало на свете сколь-нибудь веских причин, способных изменить течение жизни в доме Лабер. Немногие друзья шутили, что если к Рудольфу придёт смерть, то ей придётся подождать семейного совета и только на нём предъявить права на своего избранника, и если основания окажутся не достаточно вескими, то костлявой могли и отказать. Естественно, подобное поведение вызывало праведное негодование сограждан, правда, оно ни коим образом не влияло на странное семейство и это, в свою очередь, подпитывало раз-дражение и раздувало угли недоверия.

После более чем успешного окончания школы Гриз без раздумий подал документы в лётное училище. Его всегда интересовали вертолёты. Медицинскую комиссию и вступительные экзамены преодолел с лёгкостью, сдал все положенные анализы и тесты, пошёл статистический отдел.

Новоиспечённый курсант с головой окунулся в занятия. Ему не терпе-лось овладеть многочисленными премудростями пилотирования сложной винтокрылой машиной. Вскоре он на много обогнал своих сокурсников. Робкие попытки со стороны курсантов напакостить лично ему, Лабер пресёк решительно и круто, так что ни у кого более не возникало желания ставить ему палки в колёса. С другой стороны преподаватели и инструкторы не могли нарадоваться появлению столь усердного слушателя. Гриз ни перед кем никогда не унижался, не просил снисхождения, чем заслужил уважение преподавательского состава. Вскоре пришло время практических занятий. Первый полёт потряс не только Лабера, но и его наставников, потому, что второй он мог выполнять самостоятельно. Директор училища, по традиции, лично присутствовал при этом. Именно он, ветеран Вьетнама, настоял, чтобы первым в воздух поднялся Вилли. Именно он лично поздравил курсанта с блестящим выполнением поставленной задачи — факт, не имеющий до селе места!

Время учёбы, практических занятий и тренировок прошло быстро. После окончания лётного училища Вилли, по настоятельному совету отца, завербовался в армию. Так начались бесконечные скитания по миру. Где он только не побывал: Гранада и Африка, «Буря в пустыне» и Югославия. Какие задачи не выполнял: вывозил раненых и кормил голодных, завозил медикаменты и переправлял убитых, забрасывал десанты и эвакуировал спецподразделения. Все эти годы рядом с ним находился его единственный друг — вертолёт «Одинокий скиталец».

За годы службы Лабер насмотрелся всякого. Впечатлений могло хватить на десятерых. Кровь, смерть, подлость, героизм, трусость, предательство, верность долгу сплелись в страшный клубок. И вновь, в который раз, Гриз убедился в правоте отцовских слов. Рудольф утверждал, что во всех ситуациях и во все времена необходимо оставаться человеком, а приказ — не повод для убийства. Основа жизни — переговоры, война — удел глупцов, бесполезная трата денег, ресурсов и времени.

По окончании контракта Вилли выкупил списанный вертолёт, приобрел домик недалеко от родителей и зажил тихо, уединёно, спокойно. Но надолго его не хватило. Гриз чувствовал, что его богатый опыт необходим людям, что он может и обязан многим помочь, уберечь от гибели, протянуть руку помощи. Лаберы всегда презирали праздность, она расхолаживала, усыпляла разум, высасывала силы, делала пустым сердце. Поэтому Вилли нанялся в Службу Спасения. Он находил её цели благородными и возвышенными.

И тут произошло событие, которое по значимости можно было смело прировнять к пришествию инопланетян в Мальсдей. Гриз имел несчастье смертельно влюбиться и скоропостижно жениться. Он удивлялся сам себе. Но ничего не мог поделать с чувством, захватившим его целиком и полностью. Любовь с первого взгляда! Стихийное бедствие! Кошмар! Хрустальный замок любви рухнул ровно через три дня, придавив и ранив осколками душу молодого человека. Жена не могла и не хотела мириться с жизненными принципами избранника. Она, конечно, слышала, будто их семейка немного не того, но не до такой же степени, заявила она! Любая цивилизованная и самостоятельная, независимая и самодостаточная женщина, коей, кстати, являюсь я, никогда не смирится с попранием личных прав и свобод, заявила она. Накиданные фантики от вкусных конфет в гостиной, нижнее бельё, брошенное на спинку кресла и не помытая посуда — ещё не повод для унизительных замечаний и нравоучений, заявила она. Я не по-корюсь. Я уезжаю к маме, заявила она. И уехала!..

На их ссору прибежало полюбоваться всё население штата, включая парализованных стариков и грудных младенцев. Никогда Вилли не получал такого удара. Первая и последняя любовь в его жизни промелькнула на небосклоне судьбы, подобно метеориту, и исчезла, оставив в душе кровоточащий рубец. Месяц Гриз ходил, словно в воду опущенный. Всё валилось из рук. Сердце нестерпимо щемило оттого, что возлюбленная даже не попыталась понять его, разобраться во всём. Боже! Как он любил её! Но время, внутренняя самодисциплина, многолетняя привычка стойко переносить боль и удары судьбы, сделали своё дело. Жизнь постепенно вошла в привычное русло.

Однако история с женитьбой имела продолжение, неожиданное и весьма приятное. Через шестнадцать месяцев экс жена вернулась, всё ещё кипя негодованием, чтобы вручить экс супругу ребёнка, девчушку семи месяцев от роду. Вы все придурки на генетическом уровне, вопила она. Я с этой дрянью извелась окончательно и совершенно, рыдала она. С ней ничего невозможно сделать, она не управляема, поставила точку она. Хлопнула дверью и исчезла уже навсегда. Большое, ни с чем не сравнимое счастье наполнило угрюмую и сумрачную душу Вилли. У него вдруг появился маленький кусочек его самого. Оказывается, это непередаваемо приятно — чувствовать, что ты не один в мире. А кусочек счастья лежал в пелёнках и сладко спал, сложив бантиком розовые губки.

Внучку забрали к себе дедушка с бабушкой. Самый замечательный ребёнок в мире, констатировала бабушка на следующий день. Наша кровь — подтвердил дед. Гриз с ними полностью согласился.

Глава ╧ 3

Утро выдалось тихое, безветренное, солнечное. Гриз проснулся, как всегда разом, с неудовольствием посмотрел на часы. Он проспал лишних пять минут. Включил радио. Нет, всё в порядке, просто часы спешили. Шарлатан ремонтник уже дважды пробовал починить строптивый механизм, но тот продолжал упорно врать, чем напоминал соседского мальчишку. Того сколько не драли за уши — но так и не отучили лгать.

Вилли встал, энергично покрутил головой и сладко потянулся. Отпуск закончился. Сегодня он выходил на работу. Гриз подошёл к окну, отдёрнул тяжёлую штору. За окном струилась робкая осень. Листья на деревьях ещё не начали желтеть, воздух был чист, свеж, прозрачен. На кустах роз трепетали капельки росы. Соседский кот сидел на каменном столбике забора и что-то высматривал в глубине двора. Где-то тренькала синичка и ссорились воробьи.

Лабер аккуратно свернул постель, убрал в шкаф, поднял кровать в стену. До автобуса оставалось ровно сорок две минуты. Конечно, можно было поехать на своей машине, но спасатели чтили традиции, а они предписывали добираться на работу на транспорте Службы. Руководство считало, что так укрепляется командный дух.

Вилли пошёл в душ, по дороге включил кофеварку и насыпал Дракону питания в миску. Дракон — двухлетний, дерзкий сиамский кот, выглянул из коридора и крадучись, словно змей, просочился к кормушке, захрустел едой. Через пять минут Гриз появился на кухне. Кот сосредоточенно жевал, повернувшись к миру спиной.

— Зачем вчера синиц гонял? — поинтересовался Вилли. — Что это за фокусы? Ещё раз увижу, посажу в клетку на хлеб и воду. Будешь строгим постом искупать прегрешения.

Дракон, продолжая насыщаться, два раза стегнул по полу хвостом. Так он абсолютно бесстрашно демонстрировал полное презрение угрозам, но настороженное и напряжённое ухо повернулось в сторону хозяина. На всякий случай. Кот не терял бдительности из-за возможных репрессий, хотя его ни разу не наказывали. Вилли некоторое время рассеяно смотрел на нахала, затем занялся завтраком.

Убрав грязную посуду, он пошёл одеваться, затем взял со стола вчерашнюю газету и рассеяно полистал. Реклама предлагала универсальный убиватель жучков древоточцев. Кинозвёзды разводились и шумно делили имущество. Тайвань готовился к объединению с Китаем. В Детройте маньяк задушил трёх девочек. Школьники устроили бойню в своём классе. Транспортный корабль русских таранил станцию «Мир». НЛО совсем обнаглели, как мелкие воришки тащили всё, что плохо лежит. В районе пирамид Гизы нашли монолитный блок. Он был сделан из неизвестного материала, а рядом с ним обнаружили свиток с непонятным пророчеством. Ведутся интенсивные исследования. Тут же на сцене появился известный экстрессенс, он же по совместительству провидец и с хода заявил, будто намедни с ним связался вселенский разум и пояснил, что в контейнере содержатся важнейшие сведения и предназначены они персонально землянам. Добрые эфироразумцы решили бескорыстно облагодетельствовать человечество, и что код замка контейнера придётся разгадывать триста лет! Гриз скептически хмыкнул. Газетчики явно перестарались и с радостью договорились до неизвестных материалов и добродетельных дядьках из космоса. Так, ниже приводился полный текст пергамента. Странно, почему удалось так быстро расшифровать неизвестные письмена? Интересно «… и падут люди и государства, и опустеют острова, страны, континенты…» Вилли с досадой швырнул газету на столик. Ни разу, ни в какие времена, ни один древний прорицатель не обещал человечеству ничего хорошего. Всех их без исключения преследовала какая-то маниакальная тяга к предсказанию гибели мира. Гриз попробовал представить себе облик первобытного пророка. Конечно же, то был полусумасшедший старец, обожравшийся сушёных мухоморов и с пеной у рта призывающий смерть на головы потомков. Хотя нет! Мухоморы употребляли шаманы севера, некоторые индейские племена и те, кто хотел угробить тёщу, а здесь всё же Египет, крокодилы, пирамиды, ибисы и всё такое, да и с грибами напряженка. Скорее всего, он пользовался сушёным и тщательно измельчённым верблюжьим навозом, смоченным для эффективности мочой пожилого ишака. После подобной гадости ещё не такое взбредёт в голову. Вилли живо, словно наяву, представил, как жрец после возлияния колдовской жидкости, взгромоздившись на сфинкса или ещё куда, ревел, словно полоумный верблюд, а фараон, подперев ладошкой щёку, с удовольствием слушал…

Да ну их к лешему, обозлился Лабер, у него нет других дел, как читать всякие глупости. Пора выходить. Гриз запер двери, спустился к дороге и с удовольствием посмотрел по сторонам. В Мальсдее все улицы засаживали исключительно липой. Лично Вилли она нравилась безумно, пчёлам, между прочим, тоже…

Городок просыпался. Мимо промчался фургон старикана Колмана — вёз продукты в супермаркет. На боку машины блестела свежая надпись — «Только у Фреда Колмана самые высококачественные и экологически чистые продукты». Ниже глянцевых букв сияла необыкновенным счастьем поросячья морда, издали похожая на грязно-розовую кляксу. За это фургоны Фреда получили прозвище «кляксовоз».

Соседка пошла за клубникой. Она держала парализованного племянника на тибетской диете и искренне надеялась на улучшение здоровья бедного мальчика.

С горы спускался бензовоз. Высоко в небе самолёт чертил абсолютно ровную, белую линию. Из-за коттеджа Ганимеда выполз автобус Службы и, отвратительно чадя надорванным двигателем, стал взбираться к дому Гриза. Мир мгновенно посерел. Птицы разом умолкли и умчались на край света. Липы поникли. Лабер на ходу запрыгнул в открытую дверь и в тот же миг дьявольский аппарат задёргался, выпустил целое облако сизого дыма, злобно зафыркал и взял курс на базу.

В автобусе помимо водителя сидели трое. Дейв Липчински трудился главным авиадиспетчером. Расхлябанный, смазливый малый. Работал хорошо, но был суетливым, косноязычным, падким до женского пола. Ко всему прочему прослыл отъявленным лгуном — выдавал себя за родственника Бернгарда Гржимека. Ганимед — грек, горячий, темпераментный, гордый. Скалолаз, подводник, парашютист, подрывник и восхитительный кулинар. Абсолютно бескорыстная личность, чем откровенно пользовались отдельные не сознательные личности. Его любили все. Рони Поплмайзер — огромный, рыхлый, косолапый, испробовавший на себе все мыслимые и немыслимые диеты и средства для похудания. В результате испортил поджелудочную и добавил к уже имеющимся килограммам ещё с десяток. Гриз сел на своё место.

— Когда нам заменят автобус? — спросил он вместо приветствия.

— Гони десятку, — обрадовался Ганимед и принялся толкать толстяка в бок.

— А вы всё развлекаетесь, никак не наспоритесь. Устроили тотализатор, — недовольно скривился Вилли.

— Последний рейс! — крикнул не знакомый прыщеватый парень, согнувшийся над баранкой. — Завтра получим новый.

— Давно пора, — буркнул Лабер.

— С выходом, — похлопал его по плечу Рони рукой, в которой держал надкушенный бутерброд. — Как там Россия?

— Много рыбы привёз? — поинтересовался Ганимед. — Давай вечерком ко мне. Такое сделаю — пальчики оближешь…

— Он не сможет. Его кот не отпустит. А в Россию он не за рыбой ездит, — пояснил не состоявшийся родственник Гржимека. — Мы все знаем. Точильный камень…

Липчински понимающе ухмыльнулся, в нарушение инструкции закурил и стал демонстративно смотреть в окно. Он терпеть не мог Лабера.

— Заткнись, — хрюкнул Рони с полным ртом. — Гриз, если привёз рыбки, поделись. Представляешь: маслице, малосольная лососина, а сверху, сверху….- толстяк не нашёл, что придумать, зажмурился, тяжело вздохнул и откусил от бутерброда.

— Да что вы раскудахтались, в самом деле? — выпустил клуб дыма авиадиспетчер. — В любом магазине этой самой рыбы хоть жопой ешь! Рассюсюкались — даже смотреть противно!

— Всё правильно, — согласился Рони, — только у Гриза особый посол. Аборигенный называется. Такого нигде не найти. А у рыбы, выросшей на воле, присутствует ни с чем не сравнимый вкус и аромат, а также полностью отсутствуют антибиотики и паразиты. И именно ты, Вилли, обязан помнить о страждущих друзьях. Не дай нам захлебнуться слюной!

— Поделюсь, поделюсь, не переживай, — успокоил Вилли Поплмайзера.

— А мне, а мне… — заёрзал на месте Ганимед.

— И тебе перепадёт. Не как в прошлый раз, но всё же рыба будет.

— Почему так? Таможня не пропустила?

— Дело не в этом. Вот, пощупай… — Лабер наклонил голову, подставляя затылок для осмотра. Ганимед осторожно прикоснулся тонкими сильными пальцами.

— Хорош шишак! — восхитился грек.

— Это уже жалкие остатки, — пояснил Вилли. — Раньше он был размером с Эверест.

— На тебя напали? — спросил Рони. — Рыбоотнимающая мафия?

Лабер вкратце рассказал.

— Ну и ну, — пропыхтел толстяк. — Сейчас-то как?

— Придётся посетить белого рыцаря, а там посмотрим…

Автобус остановился. Приехали…

Вилли отправился к начальству доложить о выходе и провериться в медицинском отсеке. Рони потопал в гараж, он работал автомехаником. Ганимед с диспетчером удалился в башню. Следящая аппаратура барахлила последние два дня. Грек согласился посмотреть, в чём дело. Сослуживцы не сомневались — не существовало проблем технического плана, в которых Ганимед не смог бы разобраться.

Перед входом в административное здание пилот остановился. База располагалась на старом аэродроме, где некогда дислоцировалась бригада быстрого реагирования. Казармы демонтировали, оставив несколько подсобных строений, полосу препятствий разровняли бульдозерами, плац превратили в стоянку спецтехники, колючую проволоку с периметра сняли и база сразу приняла вид загородного аэроклуба. Скучное, пыльное место. За время отпуска ничего не изменилось, хотя нет… Лабер рассмотрел за башней на запасной взлетно-посадочной полосе новенькие вездеходы, два автокрана и пожарную машину. Их там поставили, в нарушение всех правил и предписаний, по распоряжению чиновников из главного офиса. Такое случалось и раньше, так что на отклонения от устава все смотрели сквозь пальцы.

Гриз вошёл в здание. Внутри шла напряжённая работа. В компьютерном зале мигали экраны, бесшумно сновали операторы, тихо щёлкали клавиатуры. В соседнем помещении трещали телетайпы, из факсов вылезали длинные ленты бумаги. Девочки не успевали. Вилли не стал им мешать, только помахал рукой. У телефонистов стоял ровный гул приглушённых голосов. В комнате напротив, сидела аналитическая группа. Она отбирала всю информацию, что поступала на базу. Самое важное отправляли в головное учреждение, а из второстепенных формировали банк данных.

Лабер улыбнулся секретарю и прошёл в кабинет начальника.

— Здравствуйте, Вилли, — встал ему навстречу шеф. — Как отдохнули? Что-то вы осунулись, постарели. Вижу по настроению — готовы приступить к работе. Сегодня основная часть личного состава занимается ликвидацией последствий торнадо, но ребята скоро заканчивают и на днях вернутся. Пока помогите Поплмайзеру. У него не получается с ремонтом. Если потребуется — подключите Ганимеда.

Гриз с удовольствием пожал потянутую руку. Шеф был одного роста с Вилли, только более сутулый, сухой, с длинным костистым лицом, одетый в неизменный серый костюм, голубую рубашку и вишнёвый галстук. Он всю жизнь проработал в Службе и являлся одним из лучших спасателей, но после несчастного случая в горах оставил оперативную деятельность и пошёл по административной линии. Два года назад занял кресло руководителя регионального отделения.

— Спасибо, шеф, всё в порядке, — ответил Гриз. — Небольшое приключе-ние на рыбалке. Лёгкая травма. Сейчас покажусь доктору Перкинсу, потом найду Рони и вплотную займусь ремонтом.

— Хорошо, — поморщился шеф. Искалеченная рука ныла перед переменой погоды. — Не особо затягивайте с осмотром.

Вилли отправился в медицинский отсек…

Старый, тощий, закованный в белые доспехи, доктор Перкинс перебирал картотеку. Он принципиально не признавал компьютеров и всегда работал по старинке, но никто не осмеливался шутить по поводу небольшой странности доктора, потому, что года за два до появления Лабера в Службе сумасшедший хакер проник в базу данных медицинского отсека и ради шутки поменял местами истории болезни у нескольких пациентов, в результате чего два человека погибли. С тех пор белый рыцарь охладел к оргтехнике. Все отчёты по работе он составлял на бумаге, хоть подобное уже не практиковалось, и, не смотря на довольно резкие замечания руководства, не собирался менять стиль работы. Увольнять доктора не решались, он всё же был высококлассным специалистом.

— Кто там ещё? — недовольно кашлянул белый рыцарь, отрываясь от любимого дела. — Что, Гриз, уральский комарик в попку укусил?

— Несчастный случай на рыбалке, — отрапортовал Вилли, вытянувшись в струнку. — Поскользнулся, упал, потерял сознание, получил страшную травму, позвоночник сломан в девяти местах, через пару минут умру, сэр!

Старик улыбнулся краешком рта. Он любил оперативников.

— Я думаю — ничего страшного не произошло. Гематома — максимум, на что можно рассчитывать в твоём случае. Давай проведём небольшой осмотр. Раздевайся!

— Но я ударился головой!..

Доктор невозмутимо молчал. Пришлось подчиниться.

— Иди сюда, ковбой…

Доктор Перкинс схватил Гриза холодным, как у смерти, пальцами и повернул спиной к свету.

— Так, хорошо, понятно, — ворковал белый рыцарь, ощупывая спину Вилли. Прикосновение пальцев было неприятно.

— Сэр, я ударился головой, — ещё раз напомнил пилот, но его слова остались без ответа, ибо доктор Перкинс уже стоял возле стола и копался в картотеке. Вот он достал нужную папку, полистал, нашёл нужное место, подошёл к Гризу и снова принялся рассматривать спину.

— Что случилось? — забеспокоился лётчик.

Вместо ответа белый рыцарь подтолкнул его к зеркалу.

— Откуда это у тебя? — спросил он.

Лабер хотел сострить, но передумал и посмотрел через плечё. В зеркале он увидел отражение могучей и необъятной спины. Там, куда показывал доктор, имели место три шрама, каждый размером с жёлудь. Они располагались правильным треугольником несколько правей позвоночника на пояснице. От вершины треугольника шла борозда глубиной в палец и шириной в дюйм через всю спину, оканчиваясь возле левой лопатки.

— Что это ещё за наскальная живопись? Раньше тут ничего не было, — сообщил белый рыцарь, скользя ладонью по шрамам. — Я точно помню!

— Чего не было? — удивился Гриз.

— Дичь какая-то! Рафинированный нонсенс! — воскликнул доктор Пер-кинс. — Ты понимаешь? Нет, ты ничего не понимаешь!.. И я тоже…

Он схватил папку и ещё раз тщательно просмотрел несколько страниц. После этого подошёл к столу и включил селекторную связь. А пациент вертелся перед зеркалом, заглядывая то с одного бока, то с другого.

— Шеф, я попрошу вас зайти ко мне, — надтреснутым голосом говорил доктор Перкинс. — Да, обязательно сейчас…по делу Лабера…нет…я сам ещё ни в чём не разобрался… вам желательно взглянуть лично…хорошо… жду…

— Док, что вы так переполошились? — удивился Гриз. — Мне кажется…

— Подожди, сынок, не торопись, я…

Белый рыцарь не успел договорить. В отсек вошёл шеф.

— Что у вас стряслось, Перкинс? Вы же знаете, я жду звонка из Портленда, — недовольно сказал он с порога.

— Подойдите сюда, — позвал доктор. — Смотрите…

Он с удивительным проворством подскочил к Вилли и повернул спиной к руководству.

— Впечатляюще… У мужчин такое иногда случается. Насколько мне известно, наш доблестный пилот принимал участие в нескольких военных конфликтах, два раза был сбит, лежал в госпитале. Вы ничего нового не открыли.

— Вы бы были полностью правы, если бы не одно маленькое но. Сейчас вы всё поймёте, — доктор Перкинс схватил папку и, тыча в неё извилистым пальцем, объявил. — У меня в руках медицинская карта Лабера. Официальный документ. Вот результаты комплексных осмотров за несколько лет. Он пилот, а к их брату у нас повышенные требования. Малыш должен быть в форме. Ровно три месяца назад, причём день в день, шрамы отсутствовали. Гриз у нас ровный и красивый мальчик. Был… Лично я ничего не понимаю. По всем признакам этим художествам на спине не менее двух лет. У меня всё зафиксировано. Понимаете — всё! А тут, мы имеем удовольствие видеть то, чего видеть не можем!

Шеф в задумчивости смотрел то на одного, то на другого.

— Раздевайся, — неожиданно приказал белый рыцарь. — Полностью. Мы не девки, не откусим…

Лабер нехотя подчинился.

Доктор бессильно опустился на стул и в недоумении развёл руками. Левое бедро Вилли украшал ещё один безобразный шрам, а на правой ноге не хватало среднего пальца.

— Идиотизм! — в полной растерянности замахал очками белый рыцарь. — Этого тоже не было!

— А вы что скажете? — спросил у лётчика шеф.

— Ничего не понимаю. Чувствую себя прекрасно. Ничего не беспокоит, разве что желвак на голове и отсутствие прибавки к жалованию. Доктор говорит два года. Ничего не могу сказать. Всё так неожиданно. Надо сообразить. — Вилли искренне удивлялся происходящему. Первый раз в жизни он не знал, как поступить.

— До выяснения всех обстоятельств данного дела я отстраняю пилота Вилли Лабера от работы. А вы Вилли, после осмотра, потрудитесь доковылять до моего кабинета, — шеф покинул отсек.

Белый рыцарь уже взял себя в руки и принялся действовать методично и хладнокровно. Он тщательно измерил все шрамы, описал, занёс в медицинскую карту, достал из сейфа видеокамеру и минут двадцать кружил около Вилли, словно акула возле раненого кита, затем извлёк кассету, опечатал и тоже убрал. Следующим этапом следовал рентген. Доктор Перкинс сделал ворох снимков и, наконец, отпустил растерянного пилота.

Когда Гриз зашёл к шефу, тот разговаривал по телефону, но, увидев Лабера, сразу положил трубку. Предложил сесть. Вилли настороженно опустился на стул.

— Я звонил в ФБР. Так надо. Пойми меня правильно. Слишком непонятно всё получается. Слишком… Ты в отпуск в Россию ездишь?

— Вы на что намекаете? — вспыхнул Лабер.

— Я ни на что не намекаю, но пока тебе лучше никуда из города не отлучаться. Пойми, это в твоих интересах. Завтра сюда приедут три человека и поговорят с тобой. Если потребуется, ты уедешь с ними.

— Шеф, мне понятно ваше беспокойство, но моя жизнь прошла в Мальсдее. Меня здесь знает каждая собака.

— Успокойся и рассуди здраво. Уехал один человек, а приехал другой: повзрослевший, в шрамах один страшней другого, — шеф помолчал, затем добавил. — Спешка здесь ни к чему. Сейчас автобус пойдёт в город. Поезжай. Посиди дома. Успокойся. Может, что и вспомнишь. И не спорь. Иди…

Гриз молча вышел. Возражать и сопротивляться не имело смысла. Автобус стоял под парами. Вилли свистнул и махнул рукой. Дверь со скрипом открылась, и он вошёл внутрь.

Дома Гриз первым делом запер дверь, выключил телефон и налил пива. Дракон на полусогнутых проскользнул и исчез. Странно, подумал Вилли, кот себя так раньше не вёл. Он начал сторониться хозяина после отпуска. Опять отпуск! Гриз выпил, налил ещё и начал медленно раздеваться. Аккуратно сложил одежду, поднялся на второй этаж, где стояло большое зеркало, встал к нему вплотную и долго, тщательно изучал лицо. Такое знакомое с детства и дорогое бесконечно. Его лицо! Невероятно близкое и родное. Ничего интересного или необычного он не увидел, поэтому без лишних проволочек приступил к дальнейшим исследованиям. Рубленый шрам на бедре, словно ударили саблей, и этот ужас через всю спину. И никаких воспоминаний. Ни — ка — ких! Не мог же он, в самом деле, родиться с ними. Кретинизм какой-то… Вилли не привык к неопределённости с детства. Вся его жизнь была расписана по секундам, и в ней не имелось места неясностям, тайнам и прочим глупостям.

Гриз поставил ногу на тумбочку, пошевелил пальцами. Явно пришло время сделать переучёт. Он потрогал маленькую культю и опять никаких воспоминаний. Вот мизинец на левой руке Вилли помнил, где потерял. Он глубоко вздохнул, повернулся спиной, взглянул через плечо, ещё раз вздохнул и спустился вниз. Пиво степлилось. Гриз выплеснул его в мойку, достал из холодильника новую бутылку и стал пить прямо из горлышка, затем оделся, включил телефон и отправился на кухню перекусить. Дракон уже пасся возле миски. Он хрустел кормом, и вновь напряжённое ухо следило за хозяином. Киса, нежно подумал Гриз, киса моя хорошая, но киса бдительности не теряла. Она изогнулась коромыслом, зашипела и, сделав гигантский прыжок, исчезла в комнате. Киса! Тоже мне… В душе шевельнулась тревога. Любимый кот шарахается, будто от прокажённого, шеф смотрит, словно он шпион, доктор испугался. Боже, что происходит? Сейчас кожа лопнет и выскочит чёрт с рогами. Бред! На всякий случай, больше из баловства, пилот пощипал себя за руку. Кожа вроде не отслаивалась.

Гриз поел и вернулся в комнату, лёг на диван. Надо попытаться всё вспомнить, подумал он, надо! Паника вещь хорошая, но не стоит ей пока поддаваться.

Итак — злополучный отпуск!

Лабер получил в Службе деньги и нанёс визит в рыболовный магазин. Там он долго ковырялся в мушках, крючках, блёснах, лесках, перебрал кучу удилищ и нахлыстовых шнуров, долго спорил с Вуди Горбеком о достоинствах углепластиковых материалов перед борными и стекловолокнистыми. Через два часа, нагруженный целым ворохом снастей, Вилли торжественно отбыл домой. На следующий день Гриз добрался до Российского посольства, где оформил визу, приобрёл в агентстве авиабилет, собрал вещи и поздно вечером улетел в Екатеринбург. Спасибо отцу. Дома у Лаберов говорили на трёх языках. Два дня в неделю на русском, два на немецком и три на английском. Рудольф шутил — у них три государственный языка: немецкий — потому, что он немец, русский — потому, что его любимая жена русская, английский — потому, что это язык страны в которой они живут. Так что трудностей с общением не возникало.

В столице Урала его встретили родственники по материнской линии, которым Лабер сообщил о приезде заранее. В маленькую квартирку в центре города набилась масса родни, и начались бесконечные расспросы, обязательные пельмени, ледяная водка и разговоры, разговоры, разговоры. И так несколько дней к ряду. За это время перемывали кости политикам с обеих сторон, разбирали до мелочей все конфликты и происшествия. Действия правительств подверглись жесточайшей критике. В конце каждого вечера не обходилось без хватаний за грудки и попыток решить некоторые спорные и особо острые вопросы силовыми методами. Правда, до кровопролития не доходило. Затем Вилли на маленьком самолёте из Арамильского аэ-ропорта вылетел в Ивдель. Оттуда добирался вертолётом, и в самом конце шёл пешком почти пять километров до реки.

Лабер всегда останавливался в одном и том же месте. Его он выбрал по трем причинам: удалённости от населённых пунктов, полным отсутствием туристов, обилием рыбы. На берегу стремительного потока возвышался титанический валун, а рядом с ним небольшая скала. Они составляли уютный закуток, надёжно укрывая его с двух сторон. Гриз разобрал рюкзак, разложил вещи по местам. Он колдовал, совершал ритуал, священнодействовал. За десять лет ни разу не был нарушен порядок расположения предметов на стоянке. В самом конце Вилли извлёк из бокового кармана коротенький полог с вшитыми по углам кольцами и прикрепил к специальным штырям, вбитым в скалу и валун. Рыболов с гордостью осмотрел лагерь, полной грудью вдохнул ароматный, чистый, хмельной воздух и счастливо засмеялся. Ему нравилась подобная жизнь. Она позволяла почувствовать себя, пусть не на долго, свободным и независимым от сумасшедшего мира, в котором шли бесконечные войны, поднимал голову терроризм, царствовали боль и предательство.

А теперь можно заняться делом. Гриз отстегнул от каркаса рюкзака тубус с удилищами, достал из верхнего кармана жилета коробку с приманками и снастями. После недолгого раздумья остановился на нахлысте. Спиннинг подождёт, спиннинг будет завтра, а сегодня… Он быстро собрал удилище, поставил катушку, зарядил её шнуром, привязал сухую мушку, надел жилет, вытряхнул из пакета вейдерсы, бейсболку, поляризационные очки и телескопический дюралюминиевый забродный шест. Вроде всё. Нет, не всё! Нашёл в сумке коробку и открыл… Гриз поморщился. Ах ты, русская водка, что же ты натворила? Он забыл взять кошки. Берег зарос мхом, камни — тиной, ходить по ним без специальных приспособлений — пытка! Что ж, придётся терпеть и проявлять крайнюю осторожность.

Рыболов забрался на валун и обозрел окрестности. Река в этом месте, после нескольких спокойных, маленьких плёсов и мелких перекатов сжи-малась берегами и обрушивалась вниз, образуя каскад водопадов, вливаясь в конце в большой глубины яму — цели экспедиции Вилли. А вокруг простиралась лесотундра. Корявые берёзки и лиственницы торчали во все стороны, навевая невесёлые мысли о бренности всего земного.

Вилли спрыгнул на землю, расчехлил топорик и отправился на заготовку дров. В этом году на них был неурожай, поэтому пришлось потратить много времени и усилий, чтобы набрать необходимое количество сушняка на первые два дня. Вот теперь можно было приступить к главному — тому, ради чего затевались все эти поездки. В мрачных глубинах омута обитали могучие таймени. Именно за ними приезжал сюда Лабер за многие тысячи миль. Игра стоила свеч. Нигде не видел он подобной рыбы. Самый большой экземпляр стоил рыбаку сорока минут изнурительной борьбы, оторванного мизинца и перелома левого локтевого сустава. Зверь потянул на 67 кг. Рыбу Вилли отпустил, рука не поднялась на доблестного бойца. Пять лет минуло с того дня. Что было, то было. А сегодня нахлыст. Индикатор, лакмусовая бумажка. Так гурман вдыхает запах и аромат изысканного блюда, пробует закуски, с каждой минутой разжигая в себе всё более и более страстное желание отведать вожделённый деликатес, так и Лабер не торопился с налёта поймать тайменя. Пусть пока будет мелочь. Он соскучился по настоящей ухе.

Рыболов спустился к яме, привязал мушку из меха барсука, надел очки и сделал первый заброс поперёк течения в то место, где поток врывался в яму. Вилли хорошо видел, как из голубой глубины появилась рыба. По всей видимости ленок. Без долгих раздумий он ринулся вперёд, последовала сильная потяжка, Гриз подсёк, с непривычки слишком сильно, последовал мощный рывок, и леска обвисла. Рыба осталась в реке, а человек на берегу с пустыми руками.

Гриз поднялся с дивана, сходил на кухню, достал из холодильника бутылку пива и вернулся на место. До этого момента в воспоминаниях ничего интересного не наблюдалось. Всё было кристально чисто, даже зацепиться не за что. Вилли с неудовольствием поморщился. Пока он не нашёл ни малейшей лазейки куда могли спрятаться воспоминания о происшедшем, той отдушины, которая могла привести к нужному ответу на проклятый вопрос о происхождении шрамов. Значит, будем двигаться вперёд.

У реки Лабер провёл ровно неделю, и всего за сутки до оговорённого срока прибытия вертолёта случилось несчастье. Большое несчастье…

За семь дней рыболов поймал всего четырёх приличных тайменей и два десятка упитанных ленков, хариусы в счёт не шли. Времени, чтобы добыть рекордную рыбину, оставалось очень мало. Тогда Гриз пустил в ход главный козырь — поставил на спиннинг секретное оружие — блесну из серебряной ложки. Она не знала поражений. Таймени буквально сходили с ума при виде полудрагоценного изделия. Вилли не хотел пользоваться слабостью противника и прибегал к помощи заманчивой обманки только в исключительных случаях. На втором забросе последовала мощная хватка. Царь — таймень не выдержал и в неимоверном броске схватил железку. Тут же последовал грубый и резкий рывок. Лабер подсёк, но он забыл кошки! Нога сорвалась с камня, Вилли потерял равновесие и упал, хлёстко ударившись затылком о гладыш. Из глаз брызнул фонтан искр, и всё провалилось в пустоту.

Кровь бросилась в виски. Гриз снова встал с дивана, достал из бара бутылку водки. Желвак на затылке пульсировал. Вилли налил половину стакана, выпил и лёг.

В чувство его привёл холод. Рыбак открыл глаза. По небу бежали редкие облака, где-то коротко и зло крякала утка. Лабер не ощущал ног. Они онемели от ледяной воды. Гриз выбросил руки назад и попробовал подтянуться. Мир завертелся перед глазами. Нет, так дело не пойдёт. Вилли напрягся и перевернулся на живот. В голове перекатился, ударив в лобную часть, утыканный иголками свинцовый шар. Тяжёлая и тупая боль билась в мозгу, выдавливала слёзы, перехватывала дыхание. Гриз ощерился, вцепился в скользкие камни скрюченными пальцами и подтянулся, затем снова и снова. Так он с огромным трудом выбрался из воды. Теперь желательно было добраться до лагеря, тогда всё будет в порядке. Там есть смена белья, спирт, горячий кофе живительный костёр. Вилли приподнялся на левом локте и огляделся. Река невозмутимо продолжала бег, как и тысячи лет назад. Удилище и очки исчезли. Он попробовал встать. Ватные, чужие ноги ломались во всех направлениях, не считаясь с интересами хозяина. На глаза попался забродный шест. Вилли дотянулся до него, вставил в щель между камнями, некоторое время, проклиная всё на свете, пытался его согнуть, наконец, справился со строптивым приспособлением и снова попытался встать. Дело пошло на лад. Рыболов кое-как доковылял до лагеря и принялся лихорадочно раздеваться. Вода затекла в порванные вейдерсы, одежда разбухла, и он здорово помучился, прежде чем содрал с себя проклятые резиновые оковы. Зато потом дело пошло быстрей. Лабер стянул ледяное бельё, достал спирт и принялся растирать посиневшие ноги, не забыв хлебнуть для прогрева.

Стоп! Гриз напрягся и попробовал вспомнить — был ли шрам на ноге или нет. Помучившись около пяти минут, так и оставшись в неведении, он снова окунулся в воспоминания.

Через час всё было закончено. Было ещё выпито спирту, одета сухая одежда, горел костёр. Рыбак задремал, но тут же встряхнулся. Он не знал, сколько времени пробыл без сознания. Часы разбились при падении. Если сон возьмёт верх, то можно проспать вертолёт, а это чревато самыми неприятными последствиями. Конечно, его будут искать, но время окажется упущенным, срок действия визы истечёт, и его непременно расстреляют на месте, а может четвертуют, или гильотинируют… Короче — ничего хорошего.

Гриз начал собираться, превозмогая боль в голове. Она перекатывалась под черепом при малейшем движении. Рыбак заталкивал в рюкзак всё подряд, затем умял вещи коленом, а сверху уложил засоленную рыбу. С большим трудом продел руки в лямки и встал, скрипнув от натуги зубами.

Земля колыхалась под ногами. Вилли шёл словно робот, не обращая внимания на окружающее, и лишь одна мысль не давала покоя всю дорогу, умножая и без того чудовищную головную боль. Я обязан дойти, обязан!

Лабер едва успел к вертолёту, и всё закрутилось в обратном порядке. В Ивделе Лаберу оказали первую медицинскую помощь и отправили в Екатеринбург, где ждали неизменные пельмени и водка и, наконец, после недельной пельменно водочной терапии, вернулся в родной дом, где на пороге с букетом цветов ждал хозяина зараза Дракон. Придраться, в сущности, не к чему. Правда, несколько беспокоило падение с потерей сознания, но вокруг, на много километров, никого, кто бы мог нанести подобные увечья и заживить их, не было. Головоломка ещё та!

Гриз выпил водки, пожевал консервированных сосисок, но и это радикальное средство не помогло. Результат оставался равным нулю. Да что такое происходит!? Вилли разозлился. Пусть во всём разбираются специалисты, им за это деньги платят, а с него хватит! Лабер помылся и лёг спать. Разбудил Дракон. Коварное животное укусило хозяина за ногу. Он придавил хвост.

Гриз проснулся, убрал постель, кровать, привёл себя в порядок и занялся уборкой. В двери позвонили. Кот помчался встречать гостей. На пороге стояла целая делегация. Она состояла из: белого рыцаря, шефа, миловидной дамы лет тридцати — шестидесяти и двух типов: одного пожилого, другого молодого. Оба типа имели стандартные лица, костюмы, улыбки. Особенно Гризу понравились улыбки. Глаза типов уже зло прищурились, руки приготовились хватать, мышцы напряглись, видимо чисто рефлекторно, а ниже колючих глаз и выше готового ко всему подбородка сияли белоснежные зубы и губы, растянутые до ушей. Маски злых добряков. Чтобы не рассмеяться Вилли притворно закашлялся и пригласил всех в дом. Гости вежливо извинились за вторжение. Шеф всех представил. Старшего типа звали Уилиам Давид — он командовал бандой. Младший тип носил гордое имя Кен Стентон и являлся ярко выраженным боевиком с отчётливо поставленным хватательным рефлексом. Дама — Ева Стодняк оказалась секретарём регистратором. Оба типа носили одинаковые костюмы с отливом, серые рубашки, плоские галстуки и тупоносые ботинки. Дама являлась приятным исключением. Бежевая блузка выгодно подчёркивала высокую грудь, узкая синяя юбка плотно облегала красивую фигуру. Шеф и доктор были в своих обычных нарядах.

Посетители прошли в гостиную. Чинно расселись. Шеф сел рядом с Гризом на диван, доктор устроился напротив, в кресле, придвинутом к книжному шкафу, старший тип уселся во второе кресло возле телевизора, хватательный молодец расположился у двери и с видом сторожевого пса принялся буровить Вилли вызывающим взглядом. Дама элегантно угнездилась в третьем кресле, стоящим по другую сторону от телевизора. Дракон забрался на каминную полку и оттуда щурился на гостей. У Лабера сделалось пакостно на душе. Наверняка приезжие просмотрели все материалы и видеокассету. А он там голый! Ну, доктор, ну удружил!..

Первым нарушил молчание старший тип.

— Мы ещё раз просим прощения за столь ранний визит. После звонка вашего руководства у нас подняли архивы, навели справки, насколько это возможно, проанализировали ситуацию. Хочу честно признаться, задали вы нам задачку. Сплошные неизвестные. Начнём со стандартного обвинения — шпионаж. К сожалению или к счастью вы оказались не русским разведчиком.

— Подождите, — развеселился Вилли. — Почему я не могу быть коварным соглядатаем?

— Шпионаж подразумевает сбор секретной информации о новейших технологиях, изобретениях, вооружениях, дислокации частей и военных объектов и многое другое, что касается безопасности государства. Для этого вы должны работать с секретными материалами или иметь широкий круг знакомых, имеющих доступ к оным. В любом случае вы обязаны сидеть достаточно высоко, иначе какой от вас прок? Как мы видим ни того, ни другого у вас нет. За последние годы вы общались: с родителями, дочерью, вертолётом, котом. Плюс поездки в Россию. На работе вы замкнуты, нелюдимы и на контакт с посторонними идёте крайне неохотно. Жена, простите, сбежала от вас на третьи сутки совместного проживания. Горе вы, а не шпион, — старший тип засмеялся, но глаза остались холодными и внимательными.

— У вас всё со знаком минус, — подала голос Ева. — Не тот тип психиче-ской организации. Но всё же мы не жалеем, что приехали. Вы — феномен. Доктор Перкинс взял пробу на генетическую идентификацию, и она убе-дительно подтвердила — вы это вы и никто другой, не инопланетянин и не русский двойник нашего Вилли.

— Появление шрамов вообще не объяснимо, — снова заговорил старший тип. — Я попрошу вас раздеться. Плёнка — одно, натура — другое.

Лабер нехотя разоблачился до плавок и встал посередине комнаты. По улицам слона водили, вспомнил он.

В дело вступил белый рыцарь.

— Давайте рассмотрим нашего пациента с чисто медицинской точки зрения, — он встал, подошёл к пилоту и коснулся шрама на ноге. — Мышечная ткань рассечена глубоко. Ранения подобного типа заживают очень долго. Требуется полная неподвижность, в крайнем случае, кресло каталка, гипс — обязательно. Бедро — самая рабочая часть тела человека, кроме мозгов конечно. Там расположены, не в голове, мощные мышцы. Даже после длительного лечения достаточно хорошей и продолжительной нагрузки, чтобы порез разошёлся. А у нас есть в запасе спина и почка. Хочу подчеркнуть особо — бедро ничто по сравнению с ними. Тут, как говорится, без комментариев, — доктор Перкинс в полной тишине извлёк из белого дипломата рентгеновские снимки. — Представьте себе двуручный меч, к концу которого шарнирно прикреплёно варварское устройство с тремя шипами. Представили?.. Отлично… И сим приспособлением нашего друга ударили по спине вот в этом направлении, — белый рыцарь показал в каком именно. — Устройство с шипами вонзилось вот сюда, — доктор Перкинс показал куда. — А затем меч, вместе с гнусным дополнением, вырвали из тела жертвы. Конечно, прошу извинить меня, но я позволил провести аналогию с мечём для большей наглядности, дабы подчеркнуть серьёзность момента.

— С ума сойти легче, — прошептала Ева.

У младшего типа отвалилась челюсть. Старший достал сигарету и закурил. Шеф сидел с каменным лицом. Дракон хладнокровно лизал заднюю лапу, его вообще трудно было напугать чем-либо.

— Вот снимки, — не унимался белый рыцарь. — На них отчётливо видно: два шипа из трёх пробили почку навылет. Кто способен выжить после подобного без немедленной, высококвалифицированной, длительной, медицинской помощи? Да насчёт почки далеко не всё в порядке. Мы можем видеть, что поражённый участок заменён неким биопротезом, умело срощенным с оставшимся фрагментом. Мне не ведомо кто и как сделал столь сложную, не побоюсь этого слова — фантастическую операцию, но факт на лицо. Снимки не способны лгать. Каким образом проведено оперативное вмешательство? Через задницу? Нигде нет и намёка на швы! Потрясающая техника. И никаких отторжений инородных тканей. Никакой несовместимости… Теперь давайте поговорим относительно того, когда могли возникнуть шрамы. Я утверждал, утверждаю и буду утверждать — им не менее двух лет! Но плановый медосмотр, проведённый лично мной три месяца назад, свидетельствует об ином! Никаких травм на теле Гриза не наблюдалось. Лично я нахожусь в полном замешательстве и недоумении, думаю, как и вы все.

— В личном деле Лабера нет ни одной серьёзной зацепки, — грустно произнёс старший тип. — А на поездках на рыбную ловлю можно смело поставить крест. Там нет ни кого, кто мог бы бегать по тундре с мечами. Разве что Кристофер Ламберт…

Вилли отказывался верить своим ушам. Гости смотрели на него, как на чудовище. Неожиданно белый рыцарь снова ринулся в атаку.

— Прошу прощения, но я упустил из виду одно немаловажное обстоя-тельство. На бедре тоже нет намёка на швы. В детстве Лаберу удалили аппендикс. Прошло много лет, но мы можем отчётливо видеть следы швов, а тут ими и близко не пахнет, не смотря на то, — позволю себе повториться, — что ранения проходят по очень сильным группам мышц. Создаётся впечатление, будто раны заполнили неизвестным веществом, оно благополучно отвердело в порезах, где и преобразовалось в мышечную ткань. Я не в состоянии ничего объяснить, потому, что такими методами у нас не лечат!

— Меня больше удивляет другое, особенно после того, что рассказал уважаемый доктор, — заговорила Ева. — Вы, господин Лабер, говорили, будто не помните, откуда у вас появились шрамы.

— Могу повторить, — вздохнул Вилли. — Не имею ни малейшего понятия. Вчера вечером я много думал, пытался хоть что-нибудь вспомнить, но так ничего не сообразил.

— Это боле чем странно, — продолжала Ева. — Людям с малых лет памятны: боль, испуг, обида, несправедливость и они никогда о них не забывают. Меня в детстве, в трёхлетнем возрасте укусила соседская собачка, и я об этом не забыла. А тут далеко не собачьи укусы, а Вилли понятия не имеет об их происхождении. Вы прекрасно понимаете — такого быть не может. Его жизнь прошла среди людей, у всех на виду. Только на рыбалке, в течение десяти дней он находился в полном одиночестве. Тогда возникает естественный вопрос: что произошло на самом деле, где и главное кто заставил Лабера забыть о случившемся.

— Я настоятельно прошу — забудьте о рыбной ловле, — белый рыцарь за малым не подпрыгивал на месте от возмущения. — Умоляю всех сосредоточиться и понять основное. Первое, никто на свете меня не убедит в том, что при падении можно получить подобные травмы. Их можно нанести либо умышленно, либо они могут появиться в результате катаклизма или аварии. Второе, лечение на месте практически и теоретически невозможно. Для этого потребуется масса специального оборудования, медики высочайшей квалификации и пара грузовых вертолётов. Туда можно добраться только на них. Так что в этой версии масса слабых мест и абсолютно ничего не срастается. Да и дороговато встанет операция. И вся эта возня предпринята с единственной целью — чтобы искалечить несчастного рыбака? Даже вариант с пришельцами не выдерживает критики. Так называемые контактёры, когда их, якобы, забирали на борт космического корабля, рассказывали об отборе проб из различных частей тела, но наши гости из космоса никогда, никого не пытались искалечить. С другой стороны официальной медицине неизвестны случаи протезирования внутренних органов инородными биологическими материалами. Поэтому, я думаю, главные вопросы останутся без ответа.

— Уважаемый доктор любезно пояснил, — задумчиво произнёс старший тип, — у нас такими методами не лечат, а где тогда, скажите на милость, может практиковаться такая страсть — без швов, с протезированием ливера, без отпечатков в памяти?

— Понятия не имею, — ответил белый рыцарь. — Я ни разу не слышал, ни о чём подобном.

— Я всё понимаю, но не имею права не спросить, Вилли, вас пришельцы не похищали?

— К счастью не доводилось…

— Вы уверены?

— Абсолютно…

— А жаль. Вы могли бы заработать неплохие деньги на всей этой исто-рии, а рентген только подтвердил вашу правоту. Ныне пришельцы — тема модная и прибыльная, если её правильно эксплуатировать.

Неожиданно Гриз вспомнил, как несостоявшийся родственник Бернгарда Гржимека надоедал всем душещипательным рассказом о невероятном происшествии — его брали к себе инопланетяне, показывал свежий шрам на том месте, куда ему вживили таинственный приборчик, хвастался, будто благодаря ему, может устанавливать прямую телепатическую связь с таинственными существами. Чуть позже выяснилось, что, находясь в крутом подпитии, Липчински начал приставать в баре к даме, в результате чего получил бутылкой пониже спины, так на его заднице появилась отметина и родился вышеупомянутый рассказ о похищении. Липчински впоследствии трижды пожалел о своей затее, так как остряки из Службы немедленно распустили слух о том, что именно подсчитывает внедрённый в мягкое место аппарат, и для чего конкретно это потребовалось пришельцам. Но тут в очередной раз всех удивил доктор Перкинс. Он встал, подошёл к бару, достал початую бутылку водки, налил почти полный стакан и залпом выпил.

— Извините, господа, — спохватился Вилли. — Я, с вашего разрешения, оденусь, а пока прошу вас…

— Секунду, сынок, — остановил его белый рыцарь. — Я хочу сообщить нечто крайне неприятное. Крайне…

В комнате воцарила напряжённая тишина.

— Вся эта фантасмагория несколько вывела меня из равновесия. Поэтому я как-то упустил из виду главное, не рассмотрел основное. Как я, старый дурак, раньше не понял очевидное?!

— Простите, чего вы раньше не поняли? — вежливо, будто у тяжелобольного, спросил старший тип. Он, да и все собравшиеся, был готов к чему угодно.

— Мне страшно говорить, но отметина на спине много старше раны на бедре. Любой травматолог скажет то же самое.

— Значит, вот какая штука получается, — старший тип не пояснил, что он этим хотел сказать, а собравшиеся не стали уточнять.

В абсолютной тишине Лабер оделся, сходил за бокалами, достал из бара несколько бутылок, откупорил, налил себе из первой попавшейся и механически, как лекарство, выпил.

Гости поняли основное — им не дано вот так с наскока разобраться в феномене, и они зря тратят время. Ни допрос с пристрастием, ни запугивание, ни гадание на кофейной гуще не помогут. Тут требуются более эффективные методы, чтобы попытаться приподнять полог тайны. Первым нарушил молчание феномен.

— Шеф говорит, будто я постарел. Как с этим быть?

— Тут проще, — встрепенулся старший тип. Он почувствовал боле твёр-дую почву под ногами. — Вы слышали о теории мира Альберта Вейника?

— Понятия не имею…

— Не буду пересказывать весь труд, а вот касательно вас. Каждый человек живёт в своём личном времени, которое, пусть не на много, но отличается от других. Наш организм в стрессовых ситуациях способен ускорять или замедлять его ход. Некий катаклизм воздействовал на ваш организм, и он немедленно ответил ускорением личного времени. Может данный эффект спас вам жизнь. Кто знает?

— Не понял?.. — удивился Вилли.

— У меня нет желания и времени вдаваться в подробности. Почитайте Вейника. Вы же владеете русским… Он это связывает с хрональными из-лучениями, что, естественно, не объясняет появление шрамов.

— А другие теории нам не смогут помочь?

— Не иронизируйте. По долгу службы мы обязаны отслеживать появление самых бредовых идей. Любое мало-мальски необыкновенное изобретение или теория, попавшие в поле нашего зрения, по истечении определённого отрезка времени могут дать непредсказуемый и крайне не желательный для всех результат. Таким образом, непризнанные гении из разных стран здорово отравляют нам жизнь. Вы только представьте себе. Мы получаем информацию о появлении очередного технического или ещё какого мессии, обрабатываем данные о его деятельности, анализируем, создаём множество моделей и сценариев развития событий, а потом на протяжении многих лет корректируем эту бредятину применительно к нашему моменту времени. Изредка приходится рассматривать несколько работ одновременно в виду их совместной опасности, вот когда начинается настоящий дурдом!

— Интересная у вас работа, — улыбнулся Вилли.

— Здесь всё надо делать по-другому, — неожиданно оживился белый рыцарь. — Я свяжусь с профессором Крупье из Центра Исследования Мозга. Он мой старинный приятель. Ключ ко всему находится в голове у Лабера. Луи мастер своего дела, он поможет. Небольшое обследование не повредит, правильно, малыш. Процедура не обременительная и совершенно безвредная.

— Хорошо, я подумаю…

— Вот и прекрасно, — поднялся с кресла старший тип. — Мы тоже подумаем, обсудим ситуацию, но Центр посетить необходимо. Не уверен, что наш визит изменит хоть что-то, и мы всё тут же поймём, но с мёртвой точки дело может сдвинуться.

— Глубокое сканирование — штука хорошая, — подала голос Ева. — Но я бы предпочла опрос под внушением. Только так появится что-нибудь конкретное.

— Насколько мне известно в ЦИМе имеется врач владеющий гипнозом, — пояснил доктор Перкинс. — Если понадобится, попросим Луи провести пару сеансов.

На этом и порешили…

Визит делегации оставил у Гриза тягостное впечатление. Он явственно осознал — внутри него притаилась страшная тайна, то, что не дано знать даже ему. Словно злые силы схватили его, искалечили, вычеркнули из памяти воспоминания и бросили, будто в насмешку, назад, домой. Впервые в жизни ему сделалось не по себе. Какие подвиги или преступления он совершил, через какие горнила прошёл, кому принёс радость, а может горе и бездонную боль? Кто он теперь? А вдруг неизвестные шутники заложили программу, которая заставит совершить ужасное преступление? И как человек не может знать, что с ним произошло? Непонятно… Лабер помнил всю свою жизнь в мельчайших подробностях и где-то за ясными и чёткими воспоминаниями притаилось нечто необъяснимое и пугающее. Словно волчья яма на ровной и утоптанной тропе жизни. Только в ней он уже побывал. И ещё беспокойство от ощущения надвигающейся опасности, грозящей лично ему. Источник её — посетители. Гриз отчётливо понимал — его жизнь с сегодняшнего дня необратимо изменилась и это не последний сюрприз в обозримом будущем. Спецслужбы уже никогда не выпустят объект из-под колпака. Уже сегодня они могли увезти Лабера с собой, но к счастью у агентов не было на руках соответствующих бумаг, да и послали, по всей видимости, не самых компетентных, а просто первых попавшихся. Но сейчас они скорректируют действия, выдадут старшему типу чёткие, конкретные инструкции. Поэтому результаты посещения ЦИМа могли быть губительны для Вилли. Если в нём найдут что-нибудь интересное — он пропал. Его сгноят в лабораториях в надежде докопаться до истины. Им только дай повод, расстроено думал Гриз, и тогда пиши пропало. У Лабера уже имелся опыт общения со спецами. Однажды ему никак не удавалось эвакуировать спасательный отряд. Только шестая попытка оказалась удачной. После завершения операции пилота обвинили в не компетентности, трусости и отсутствии чувства долга. Кто-то в штабе напортачил и срочно искал стрелочника. Жирный боров, проводивший дознание, непрерывно блеял о напрасно потраченных деньгах налогоплательщиков, о цинковых гробах, которые шли, по вине таких как Вилли, нескончаемым потоком в страну, о выплаканных глазах матерей и вдов, безутешном горе маленьких детишек, тщетно и бестолково пытался связать воедино нити заговора и преступной халатности. Короче — нёс полную ахинею. Вилли вначале растерялся от подобной наглости и несправедливости, но быстро пришёл в себя и не мудрствуя лукаво дал, причём от души, по шее следователю. Неизвестно, чем тогда могла закончиться для Лабера та история, не заступись за него полковник Штраус, но пилота оставили в покое и больше не донимали глупыми вопросами.

Вилли вспомнил старшего типа и всё возрастающий блеск в его глазах, по мере того, как развивались события. Скорее всего, предводитель банды — законченная сволочь и ждет только удобного момента, чтобы уволочь Лабера к себе, утолив тем самым служебное рвение. Гриз с досадой грохнул кулаком об стол. Здесь не защитит не шеф, ни тем более доктор Перкинс. Они просто честные исполнители, работники среднего звена, не обладающие, к сожалению, сколь-нибудь большим влиянием и связями в высших эшелонах власти. А вот от медицинского светила Луи Крулье уже не отмахнёшься — это, братцы, не мелкая сошка. Отец всегда говорил, что нельзя недооценивать опасность и терять бдительность. В мире существует множество людей, которые так и норовят сожрать тебя с потрохами. Так что необходимо постоянно находиться на чеку. Ограничение его свободы — вопрос времени. Они найдут предлог, отыщут лазейку, обзаведутся множеством бумаг, ордеров, разрешений, спрячутся за пресловутыми националь-ными интересами, заручатся поддержкой своих людей в правительстве, оболгут, извратят ситуацию, повернут всё как им надо, состряпают из него монстра, и тогда Вилли не отвертеться. Итог в любом случае будет один — он неизбежно загремит в спецлабораторию, за тысячи дверей и запоров, где угодит в ласковые и не знающие сомнений руки докторов. Они, чувствуя себя в полной безопасности, за широкими спинами покровителей и руководства, со всей страстью предадутся исследованию феномена всеми доступными методами. Ибо они тоже блюдут государственные интересы и находятся на передней линии обороны. Безотказный аргумент, с которым очень трудно спорить. Попробуй, возрази, подними шум. Немедленно, орава адвокатов примется за дело и так всё запутает, что в мешанине из правды и лжи сам чёрт ногу сломит. Гады! Но не надо раньше времени предаваться отчаянию. Лабер решил сходить к доктору Перкинсу и поделиться с ним опасениями. Старик всегда хорошо к нему относился, хоть и ворчал при каждой встрече.

Вилли быстро оделся, подошёл к дверям и осторожно выглянул в окно. Напротив его дома стояла чёрная машина. В ней сидела парочка и довольно бесцеремонно, нисколько не заботясь о конспирации, разглядывала жильё подопечного. Началось, подумал Гриз, вот они, голубчики, уже бдят, аж слюни капают с языка от усердия. Ладно, не будем искушать судьбу…

Через два часа позвонил доктор Перкинс. Он сообщил, договорённость о консультации достигнута. На них заготовят пропуск. Завтра в восемь утра он заедет за Лабером, и к десяти они будут на месте. Вот такие пироги, подумал Вилли, по дороге и поговорим, а пока необходимо было разобраться с личной безопасностью. Кто знает, что взбредёт в голову спецам? Бережёного бог бережёт. Первым делом Лабер забаррикадировал чёрный ход тяжёлым шкафом, приготовил помповое ружьё, осмотрел окна первого этажа и… успокоился. Правда, в его распоряжении имелось секретное оружие — Дракон. Неизвестно почему, но с наступлением темноты кот на дух не переносил присутствие посторонних в доме. Он принимался истошно вопить, бить посуду и ронять мебель. Маленькое голубоглазое животное всего за один час производило разрушения такого масштаба, какие смогла бы осу-ществить стая взбешённых бабуинов, в тысячу голов, за сутки. Поэтому ночью можно было спать спокойно, не опасаясь вероломного нападения.

Автомобиль доктора Перкинса тоже оказался закованным во всё белое: белые сиденья, белая обивка, белая панель, белая краска, белые диски, белый водитель. Экзотическое зрелище. Мистер Белоснежк… Вилли оглянулся. Сзади на небольшом расстоянии следовали его гномы. Правда, всего двое, но зато такие прилипчивые!

Лабер первый раз видел белого рыцаря за рулём и всю дорогу пробовал определить кто старше — водитель или машина. Угадать было сложно — спрашивать неудобно. Ко всему прочему мистер Белоснежк оказался водителем дисциплинированным, чему способствовал почтенный возраст авто и, руководствуясь какими-то доисторическими правилами дорожного движения, катил со скоростью спешащего пешехода.

Доктор Перкинс сосредоточенно управлял. Гриз решил воспользоваться удобным моментом и поделился с ним своими опасениями. Белый рыцарь молча выслушал исповедь лётчика и лишь вскользь заметил, что уже подумал о такой напасти и взял на себя смелость сообщить о ней профессору. Луи обещал помочь. На него можно положиться. Он хоть и со странностями, но дядька порядочный и к тому же известен по всему миру. Если понадобится, Крулье нажмёт на нужные клавиши, благо нити от них идут куда надо.

Центр Изучения Мозга оказался зданием скромным, двухэтажным, захваченным в плотное кольцо акациями и вишнями. Незаметный вход, простенький вестибюль, поперёк — барьер. Около него стояли старший тип и Ева. Всюду охрана. В стороне установлен квадрат металлоискателя. Чуть дальше — установка рентгеновского контроля, а ещё дальше ничего видно не было, коридор резко уходил вправо. Появился дежурный офицер, проверил документы посетителей, сверил их данные с компьютером и распорядился пропустить.

До приёмной профессора гостей проводил молодой охранник в строгом, чёрном костюме. Под пиджаком угадывался пистолет. Секретарь пригласила в кабинет. В апартаментах светила медицины почти физически ощущалась небывалая концентрация бодрости, оптимизма, жизнелюбия и радости. На компанию это подействовало подобно вспышке. Постепенно они пришли в себя и начали различать отдельные детали окружающего пространства.

Помещение оказалось неожиданно большим. Справа от входа стоял массивный стол. На нём, на самом краю, покоилась вычурная статуэтка очень похожая на вирус полиомиелита, под ней красовалась ажурная надпись, выполненная готическим шрифтом. За статуэткой раскинулось громоздкое сооружение селектора с множеством кнопок и клавиш. Чуть отступя от чуда внутренней связи, сверкала и переливалась идеальная лысина господина Крулье. Слева от входа сиял умытыми стёклами витраж во всю стену. Напротив располагался уютный кожаный диван. Над ним красовался почти подлинник — картина Казимира Малевича «Чёрный квадрат».

Профессор, словно его кольнули шилом пониже спины, вскочил с места, и тут же концентрация бодрости стала почти невыносимой. Мировое светило оказалось маленьким ртутным шариком. Оно, неуловимо выкатилось из-за стола и, полыхая радостной улыбкой, бросилось к доктору Перкинсу. Вилли подивился выкрутасам судьбы. Эти двое ничем не походили друг на друга. Полная противоположности во всём.

— А- а!.. Старина!.. — профессор с такой силой принялся трясти руку белого рыцаря, словно хотел оторвать. — Бесконечно, бесконечно рад! Просто слов нет, до чего ты осчастливил меня! — и посетителям. — Простите, господа, просто мы долго не виделись с Пронырой.

Высокие гости чинно уселись на диван, а кладезь медицинской мудрости продолжал порхать вокруг несчастного доктора, который судорожно пытался придать своему бескровному, не ведающему, что такое эмоция, лицу некоторое подобие улыбки. Но из благой затеи ничего хорошего не получилось. С таким же успехом можно было заставить улыбаться черепаху.

— Почему ты меня совсем забыл? — извиваясь от обиды всем телом, жаловался профессор. — Вот Джексон изредка заглядывает, Кроу звонит, правда редко. Фон Кубикин посылает весточки по электронной почте, а ты вечно где-то прячешься. Не хорошо, не хорошо!

Хозяин кабинета подарил гостям лучезарную улыбку и укатился за стол, но вдруг материализовался перед Лабером.

— Вы наш загадочный человек? — всплеснул он ручками от умиления. Светило смотрело на Гриза, как на новую игрушку. — Любопытно, загадочно, необъяснимо, — профессор появился возле селектора, что-то пропел и снова возник рядом с Вилли. — Значит, ничего не помните, ничего не знаете, ничего не понимаете, полностью загнаны в угол неразрешимыми вопросами. Я немного в курсе вашего дела. Несоответствия разительные. Таинственная операция по трансплантации, произведённая неведомо кем. Страшные шрамы, что появились в результате ужасной аварии. Сплошные загадки и таинственности.

Лабер смотрел на Крулье словно кролик на питона. У него невольно похолодело внутри, противно защекотало в носу. Необъяснимый страх охватил пилота. Зря, ох зря он поддался на уговоры и согласился на визит в Центр…

— Вот одного я никак не могу уяснить, почему ваше руководство обратилось в ФБР, а не к нам? Случай из области медицины. Вы же не предатель, не изменник и не шпион! Ох уж эти фобии и перестраховка! Ну да ладно. Вы уже здесь и это хорошо. Вот я вспоминаю аналогичный случай происшедший в 1977 году. Тогда разведка привезла к нам одного больного на голову человека, вы понимаете, это наш профиль. Между прочим, наш мозг — штука пре интереснейшая. Ели разобраться по большому счёту, то можно увидеть…

— К сожалению, у нас мало времени, — кашлянул доктор. — Давай ближе к теме.

— Мы к вашему сведению… — открыл было рот старший тип.

— А вот вам я слова не давал, — оборвал его Крулье. — Хочу заметить особо — вы здесь находитесь в порядке исключения, по личной просьбе руководства из Вашингтона. Цените это и уважайте присутствующих. В ином случае мы продолжим без вас!

В кабинет вошла крошечная, пухленькая, эдакая девочка с голубыми волосами, одетая в нежно-жёлтый брючный костюм и белые босоножки на высоком каблуке, женщина.

— Прошу любить и жаловать — доктор Фани Сессон. Она проводит вас на место и даст необходимые пояснения. Это наш переводчик со специального — на нормальный язык. Желаю удачи. Я с вами не прощаюсь. До встречи, — профессор вылетел и кабинета подобно бомбе.

Когда гости вышли из приёмной, то увидели только его спину в конце коридора. Халат развивался за учёным, словно бурка атакующего кавалериста.

Посетители понесли ещё одну потерю. Вилли увели с собой два моло-дых человека. Остальных доктор Сессон пригласила в комнату для посетителей.

— У нас не курят, — предупредила она ледяным тоном, когда увидела, что старший тип достал пачку сигарет. — Вот по этому монитору, — продолжила она, — Мы будем наблюдать за ходом обследования.

— Извините, — вмешался старший тип, — мы не можем получить видеокассету с записью процедуры, чтобы, так сказать, на досуге детально просмотреть и обдумать?

— Вынос любых материалов из здания Центра категорически запрещён, — бесконечно вежливо пояснила доктор Сессон. — Если вам потребуется, заказывайте пропуск, приходите и детально обдумывайте. Других вариантов нет.

В глубине глаз старшего типа загорелись упрямые, злые огоньки.

— Для нас вы можете сделать исключение, — приказным тоном объявил он. — Надеюсь, вам известно интересы какого ведомства я имею честь представлять?

К большому разочарованию ведомства, воинственная речь его представителя не произвела никакого впечатления на крошечного доктора. По всей видимости, ей приходилось отказывать организациям и покруче.

— Для нас не имеет принципиального значения, откуда вы прибыли, — спокойно сказала она. — Порядок есть порядок. Нарушать его не позволительно никому.

— Скажите пожалуйста, — Ева явно хотела разрядить обстановку и поэтому спросила первое, что пришло в голову. — На сколько это опасно — сканирование?

— Надеюсь, вам известен порядок обследования беременных женщин. Мы имеем возможность видеть плод, в состоянии определить пол зародыша, проследить за работой сердца, выявить возможные патологии. С мозгом, примерно, то же самое.

— Как вы думаете, доктор, что мы там обнаружим?

— Ничего особенного. Мозг не книга. Нам удастся выявить, если таковые имеют место, нейроблокировки, физиологические изменения, омертвения, закупорки, ну а дальнейшее решат наши знания и интуиция.

— Получается, обследование только подтвердит, но не даст прямого ответа на наши предположения и не более того? — спросил старший тип. В нём ещё клокотала обида за ведомство.

— Минутку терпения и мы всё увидим.

— А какое оборудование вы используете? — поинтересовалась Ева.

— Функциональный магнитно-резонансный томограф, со встроенным асинхронным преобразователем Ван Бейкена.

— Спасибо, — поблагодарила Ева.

— Пожалуйста, — ответила доктор Сессон.

Засветился экран. На нём появилось изображение человеческого мозга. Разные области светились разными цветами. По бокам изображения бежали колонки цифр и слов.

— Прошу внимания, — возвысила голос доктор. — Посмотрите на вот эту часть ярко — зелёного цвета.

Белая стрелочка курсора уткнулась в требуемое место. Тут же на экране возник вертикальный разрез мозга. На зелёном фоне выделенного участка четко обозначилась алая клякса.

— Мы видим, — пояснила Фани Сессон, — так называемый гиппокамп. В нём хранятся воспоминания. Цветная нашлёпка — блокировка. Попробуем выяснить, каким образом она установлена.

Раздался лёгкий шелест клавиатуры. Под изображением появилась бе-гущая строка.

— Предположительно — эмоциональная блокада, — сообщила доктор.

— Блокада эмоций? — спросила Ева. — Уж, не по тому ли Лабер всегда спокоен, словно корова?

— По всей видимости, вы не внимательно меня слушали. Не блокада эмоций, а эмоциональная блокада определённой зоны памяти, — уточнила Фани Сессон. — Эмоциями у нас ведает миндалина, а мы, позволю ещё раз повториться, рассматриваем гиппокамп! Так вот, существует много способов кодирования и блокировки. Они существуют для передачи или сохранения в неприкосновенности определённого рода информации, доступ к которой может быть открыт исключительно посредством тайного шифра, пароля, гипнотического внушения. Здесь мы видим нечто принципиально новое. В мозгу выстроен многоступенчатый барьер. Он служит надёжной защитой для спрятанных за ним данных. Чтобы их высвободить, объекту потребуется испытать сильный эмоциональный стресс, вызванный неизвестными нам обстоятельствами. Они и только они в состоянии снять барьер.

— А почему вы считаете, будто ступеней много? — спросил белый рыцарь.

— Площадь блокады достаточно обширна, поэтому разовое высвобождение огромного количества информации неминуемо приведёт к сумасшествию, половинный объём — к шизофрении. Гиппокамп поставляет воспоминания для осмысления в лобную часть, отвечающую за логическое мышление. Лавина сведений нарушит их связь, и мозг начнёт воспринимать действительность неправильно, искажённо, уродливо.

— А если Вилли не испытает необходимого воздействия? — поинтересовалась Ева.

— Значит, информация умрёт вместе с ним.

— Русские могут владеть технологиями подобного рода? — вклинился в разговор старший тип, он ни на секунду не терял бдительности.

— Я слышала о теоретических разработках. Они производились в Израиле, но даже не надеялась увидеть что-либо подобное.

— Сколько потребуется времени, чтобы овладеть вот такими методами обработки мозга? — спросила Ева.

— Думаю лет двадцать, не менее. Только к чему?

— Простите, может вы что-то путаете? — недобро сощурился старший тип. — Согласно моим сведениям во многих странах готовили специально кодируемых убийц, которые жили, ничего не подозревали, но, попадая в определённые обстоятельства, просыпались и выполняли приказ — ликвидировали намеченную жертву. И именно такого индивидуума мы имеем честь видеть перед собой. Раньше я сомневался, а теперь нет!

— Вы ошибаетесь и вот почему — площадь под блокадой слишком велика. Там скрывается нечто более серьёзное, чем команда на убийство. Для меня вывод однозначен — Лабера специально изолировали от той части воспоминаний, которые способны нанести непоправимый вред владельцу, или данные могут пригодиться, а могут и нет. Я готова поклясться — всё, что лежит в голове у Вилли, адресовано только ему, поэтому более не собираюсь комментировать происходящее.

— Всё равно, потенциально, Лабер представляет угрозу окружающим? — старший тип стоял в стойке собаки учуявшей дичь.

— По всей видимости — нет! Тот, кто ставил блокировку этого и добивался, чтобы сведения, сокрытые в мозгу, не были доступны ему в повседневной жизни…

— Но всё же, теоретически, он может представлять угрозу стране? — старший тип почуял родное.

— Мы все в определённые моменты своей жизни становимся опасными для окружающих, — возразила доктор Сессон. — Хотя, после здравого размышления…

— Вот именно! — воспламенился старший тип. — Всех нас обязано насто-рожить происшедшее. Нельзя закрывать глаза на очевидное — уже завтра произойдёт то, что позволит Лаберу овладеть неведомыми способностями. К чему он будет готов в новом качестве? Какой силой овладеет? Это должно тревожить нас всех — истинных патриотов своей великой Родины.

— Не стоит сгущать краски и переоценивать возможности тех, кто поработал над нашим пациентом, — вмешался доктор Перкинс.

— Но кто мог сотворить подобное? — задумчиво сказала Ева. — Кто?..

— В мои обязанности, — раздулся от сознания собственной значимости старший тип, — входит определение степени опасности, которую может представлять объект. Мы не имеем права рисковать. Даже если возмож-ность нанесения вреда минимальна. Нам просто необходимо, я бы даже сказал — жизненно необходимо, знать всё! Доктор, мы не можем прямо сейчас извлечь хотя бы часть информации и на её основе попробовать спрогнозировать возможное развитие событий. Я не хочу впадать в панику, но ситуация уникальная и взрывоопасная.

— Что вы предлагаете предпринять?

— Можно путём создания виртуальной реальности вызвать стресс и Вилли вспомнит сокрытое за цветной кляксой, — сказала Ева.

— Снова позволю себе повториться — только события определённого рода в состоянии нам помочь. Пока найдём нужное, пройдут годы или Гриз угодит с нашей лёгкой руки в дом скорби.

— Тогда введите ему в мозг препарат и активируйте зону страха, — настаивал старший тип.

— Это вам необходимо ввести, но не в голову, а в другое место и не препарат, а ведро слабительного, — в голосе крошечного доктора появились металлические нотки. — Мы опыты на людях не проводим. Здесь, если мне не изменяет память, исследовательский центр, а не подпольная лаборатория по вивисекции. И зарубите на носу! С этого момента мы берём Вилли под своё наблюдение. Случай уникальный. Об этом будут сегодня же уведомлены соответствующие органы, во избежание недоразумений.

— В силу своих полномочий вынужден настаивать на полной изоляции Вилли, как человека способного на неординарные действия. Он опасен со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Первое, каким образом вы собираетесь это сделать. Заковать его к кандалы, бросить в одиночную камеру, приковать цепями к стене, бесконечно держать на успокоительном? Не сходите с ума. Мы имеем дело с человеком, а не с бешеным псом. Второе, для изоляции Вилли оснований нет. Наши скромные догадки гипотезы в расчет брать не стоит, — мстительно усмехнулась Фани Сессон. — Любой захудалый адвокат не оставит от вас камня на камне. Так что даже не пробуйте воплотить в жизнь свой коварный план. Он неизбежно заведёт в тупик. На моей памяти ваше ведомство трижды предпринимало попытки к изоляции людей с нестандартными результатами исследования мозга. Тогда у вас ничего не получилось и сейчас не получится. Не тратьте зря силы и время, но если вы все же не прислушаетесь к голосу разума и пойдёте напролом, игнорируя наше мнение и рекомендации, знайте, всего один звонок профессора в канцелярию президента расставит всё по своим местам.

— У вас сложилось неправильное мнение о нас, — обиделась Ева.

— Какое есть! — отрубила доктор и выключила монитор. Все поняли — разговор окончен.

В коридоре их ждал Лабер, и вся компания отправилась в кабинет психотерапевта, но сеанс гипноза, на который возлагались особые надежды, не внёс ясности в ситуацию. Обойти блокировку не удалось. Её ставили всерьёз и надолго. Тогда старший тип, всё ещё изнывая от нетерпения, предложил провести комплексное обследование. Гипноз совместить с химиотерапией, сканированием и электронным воздействием непосредственно на закрытый участок. Видимо он видел перед собой не человека, а некий биологический сейф, от которого потеряли ключи, а по сему старались всеми доступными средствами попасть внутрь. Но сейф тут же пообещал свернуть шею старшему типу, что значительно охладило пыл медвежатника.

Похождения компании закончились в кабинете, где, восторженно сияя лысиной, ждал профессор.

Только через час посетителям удалось вырваться из ЦИМа. Доктор Перкинс искренне жалел, что привёз сюда Лабера, а тот смотрел на всех волком. Старший тип непрерывно крутил головой, словно его стукнули подушкой, бессознательно бормотал что-то о непомерной ответственности, какая ложилась, стараниями окружающих, на его хрупкие плечи, неугасимом чувстве долга и прочих страшных вещах. Ева поминутно оглядывалась на здание Центра, непроизвольно одёргивала кофточку и облизывала губы.

Поэтому, не смотря на разногласия, компания безумно радовалась возможности в целости и сохранности покинуть сияющие чертоги профессора Луи Крулье и несгибаемой Фани Сессон.

Глава ╧ 4

Плюнуть на всё, так решил Вилли. Он резко пресёк робкое предложение старшего типа о прохождении дополнительного, более углублённого, обследования непосредственно в стенах его родного заведения, и с разрешения шефа вышел на работу.

У меня в голове, думал Гриз, построена кем-то загородка, а за ней мирно спят неведомые мысли. Ну и пусть. Не буди лихо. Плохо мне от них или хорошо? Мне от них никак, а раз так, то и беспокоиться нечего. Вилли по опыту знал — придёт время и все решится само собой. Вопросы получат исчерпывающие ответы.

Однако, старший тип, не теряя надежды со временем заполучить Гриза в своё единоличное пользование, выговорил право наблюдать за пилотом, дабы вовремя отреагировать на изменение поведения подопечного.

Ровно через двое суток после описываемых событий шеф откомандировал Вилли на западное побережье. Паром «Англия» выбросило штормом на рифы. Береговая охрана не справлялась, у ребят не хватало сил, опыта и снаряжения.

Паром сел так крепко, что даже разбушевавшаяся стихия не могла ничего с ним поделать. Двое суток команда «Англии» не имела возможности покинуть терпящее бедствие судно. Только на исходе третьего дня спасатели смогли добраться до искалеченной громады парома. Экипаж, к счастью, не пострадал. Когда шторм утих окончательно, появилась возможность приступить к эвакуации груза, находящегося на борту. Паром лежал на правом боку. Нос задрался, корма скрылась под водой. Левый бок лопнул поперёк, ширина разлома достигала восьми метров. Через него спасатели пытались вертолётами извлечь содержимое трюма. Там находилось уникальное оборудование баснословной стоимости для экспериментальной атомной станции. Поэтому Службу Спасения завалили требованиями работать особенно тщательно. Так что Гриз появился вовремя.

Люди трудились по двенадцать часов, затем заступала вторая смена. Прогноз погоды внушал серьёзные опасения. Руководство не хотело рисковать. Каждый ящик осторожно, могучими лебёдками подтягивали к трещине, у которой ждал вертолёт. Затем груз извлекали из чрева парома и переносили на берег. Там его устанавливали на специальные платформы и тягачи доставляли контейнеры на промежуточный склад, где их вскрывали и проводили тщательную ревизию содержимого. Если всё было в порядке, или поломки оказывались незначительными, оборудование увозили к месту назначения. Фирма изготовитель производила мелкий ремонт на месте. То, что не подлежало восстановлению, запаковывали и готовили к отправке на завод. Люди трудились сверхаккуратно, и кропотливая, изматывающая работа отбирала последние силы. Спасатели падали от изнеможения, забывались тяжёлым сном, вставали угрюмыми и разбитыми, а впереди ждали двенадцать часов каторжного труда.

На восьмые сутки все работы завершились. И вовремя… Надвигался новый шторм.

Последним рейсом Лабер вывез штабель контейнеров высшей защиты с тройной свинцовой рубашкой и хитроумной системой вентиляции. На берегу выяснилось — грузовиков не хватило, а фирма настаивала на немедленной доставке всех оставшихся грузов. Связались с шефом, тот дал добро на воздушную транспортировку. Вилли дозаправил вертолёт, решительно пресёк попытку наблюдателя лететь с ним, проверил крепление и поднял машину в воздух. Он имел удовольствие наблюдать, как агент с проворством лани кинулся к своей машине и принялся выбираться на дрогу, ведущую к складам.

«Одинокий скиталец» плавно оторвал контейнеры от земли, поднялся на двадцать метров и пошёл вдоль трассы. Ветер крепчал. Гриз знал, что бывает с торопливыми и не форсировал события. Он поддерживал постоянный контакт с авиадиспетчером. Тот давал метеосводки каждые пять минут. Данные вселяли тревогу. Вилли принял решение садиться. В ином случае можно было потерять машину и груз. Пилот сообщил свои координаты, испросил разрешение на «организацию промежуточного лагеря» и принялся искать удобное место. Справа от дороги появился неглубокий овраг. Лабер осторожно поставил на дно контейнеры, прошёл чуть вперёд, но сесть не успел. Налетевший шквал швырнул вертолёт вправо и вниз. «Одинокий скиталец» не полетел кувырком только потому, что трос сыграл роль якоря и вертолёт упал на склон оврага. Гриз вылетел из кабины и покатился вниз, через мгновение он достиг дна. Могучий порыв ветра остановил, начавший было сползать вертолёт, оторвал от земли, рывком, словно нитку, оборвал трос, и машина исчезла за краем обрыва. Блеснула вспышка. Звука взрыва Вилли не услышал.

С небес обрушилась целая лавина гальки. Пилот попытался спрятаться за расползшийся штабель контейнеров. Не получилось, тогда он открыл верхний, влез внутрь и захлопнул крышку. Защёлки стояли двухсторонние, поэтому Лабер не боялся оказаться в ловушке. Рубашка из трёх мощных слоёв свинца прекрасно гасила звук. Вилли извлёк из внутреннего кармана витамины, проглотил несколько штук и запил из фляжки. Через пять минут он крепко спал. Снаружи бесновалась стихия, а в овраге, в свинцовом саркофаге, спал Вилли Лабер по прозвищу Гриз.

Глава ╧ 5

Вилли открыл глаза. Его окружала полная тьма и тишина. Он сразу вспомнил, где он, как сюда попал и почему, протянул руку и… на лицо посыпалась труха. Она немедленно залезла в рот, нос, уши, за воротник. Гриз чертыхнулся, повернулся на бок, и целая лавина трухи обрушилась на него. Сразу стало нечем дышать. Пилот нащупал защёлку, откинул крышку и выбрался наружу. Ураган умчался в неведомые дали. Покой и радость царили в природе: светило солнышко, голубело бездонное небо, в траве трещали кузнечики, пели птицы, веяло теплом. Но где-то притаился его соглядатай. Покрытый тоннами гальки, не потерявший служебного рвения, он наверняка прорыл дырочку для обзора и по рации докладывал старшему типу, что объект хорошо виден и уже почти превратился в неведомую бяку, недаром сделался каким-то тёмным и с него сыплется, и что старший тип был абсолютно прав — Лабера надобно хватать и немедля волочить на предмет детального изучения, вскрытия, трепанации и ещё чего-нибудь. По сему агенту срочно требуется подмога, и он, срывающимся от волнения голосом, просил разрешения лично руководить захватом! Придурки!

Вилли удивлённо отряхивался и отплёвывался. Откуда взялась эта га-дость? Он наклонился и провёл ладонью по внутренней стороне контейнера. Верхняя часть трёхслойной свинцовой рубашки рассыпалась в прах, но днище оказалось в порядке. Лабер испугался. Он лежал на спине. Неужели старший тип оказался прав и Вилли начал трансформироваться и мутировать. От его ядовитого дыхания испорошился даже металл! Гриз сорвал цветок и опасливо подул. Вроде всё в порядке, а если попробовать зажигалку…и тут ничего интересного. Хорошо, отложим исследования на будущее.

Всё ещё отряхиваясь, подобно собаке, всем телом, пилот выбрался из оврага. Искорёженные станки вертолёта валялись в трёхстах метрах от него. Чуть левей журчал ручей. Вилли с удовольствием умылся, напился и снова задумался. Интересно, сколько он проспал? Гриз посмотрел на часы и не поверил своим глазам. Увы, они не могли лгать. Получалось невероятное — он проторчал в контейнере почти шесть суток! Лабер на мгновение опешил, затем вынул упаковку витаминов и вытряхнул содержимое на ладонь. Таблетки заменили на плоские ампулы. Шутники хреновы! В ампулах содержалось сильное снотворное. Подобная шутка в отряде называлась «сделать сурка». И тут до Вилли дошла простая мысль. За шесть суток его не могли не хватиться. Маршрут известен. Шеф никогда ничего не забывал, он не мог его бросить ни под каким видом! В это невозможно поверить! А может, всё же старший тип добрался до него. И Гриз сейчас сидит, пришпиленный к креслу, в подземном бункере, и добряки доктора вводят ему электроды в мозг, инициируя по очереди тот или иной участок, в надежде добиться желаемого, но тогда ситуация должна была постоянно меняться, один сюжет не помог — перейдём к другому и так далее, пока не произойдёт…что?..

Нет! Так не пойдёт! А ну-ка, возьми себя в руки! Не раскисай!

Напившись впрок и наполнив фляжку, пилот вышел на шоссе. Может, подвернётся попутка? Дорога, на сколько хватало глаз, оказалась пустынной. Ждать не имело смысла. Если кто и нагонит, он постарается остановить, чтобы добраться до ближайшего населённого пункта. Оттуда можно позвонить шефу.

Под ногами противно скрипела галька, где-то за холмами мерно дышал океан, кричали чайки, пахло водорослями. И ни души вокруг. Побережье обезлюдело совершенно. Скорее всего, на дорогах образовались завалы, но «Одинокий Скиталец» в Службе не единственный вертолёт. Тогда почему его не искали? Неожиданно Лабер почувствовал противный привкус страха во рту. Так не пойдёт, снова разозлился он. Раз никого нет, он должен идти: день, неделю, месяц и, если потребуется, год! Только куда он придёт, и что увидит там, куда придёт? Гризу очень не нравились такие мысли, но они постоянно роились в голове, увеличивая беспокойство, которое не переставая глодало Вилли.

Минут через сорок попался автомобиль. Легковушка стояла метрах в двадцати от дороги. Краска с крыши, капота, багажника и левого бока была обита. Лобовое и стёкла левого борта отсутствовали. Некогда элегантный форд сильно смахивал на ощипанную курицу. Это же машина наблюдателя, неожиданно сообразил Вилли, именно на ней он бросился в погоню за вертолётом. Любопытно… Гриз заглянул в салон. Ключи торчали в замке зажигания, из бардачка вывалился пистолет, на сидении пассажира лежал пакет с провизией. У Лабера засосало в животе. Всё же не ел шесть суток. Он открыл дверь, достал пакет. Оттуда пахнуло кислятиной. Его обед сожрали бактерии на пару с грибками, да и агента, по всей видимости, тоже. А может бедолага сбежал от страха, или погиб, или провалился сквозь землю, или рыщет аки дикий зверь в поисках его. Неизвестно… Пока он выслеживает да вынюхивает целесообразно воспользоваться подвернувшейся возможностью облегчить движение. Надоело топать пешком. Приеду домой, сообщу в полицию, решил Гриз, тогда машину передадут вла-дельцам. Он с чистой совестью смахнул с сиденья битое стекло, сел за руль. Двигатель завёлся с четвёртой попытки. Ну, милая, не подведи. Форд осторожно выбрался на дорогу и, не торопясь, поехал…

Ураган натворил больших бед. Поваленные деревья, целые барханы гальки то и дело перегораживали трассу. Иногда приходилось выходить из машины и расчищать завалы. Вскоре он добрался до развилки. Ему, согласно указателю, направо. До Мальсдея оставалось около шестисот километров. Не мешало бы заправиться и перекусить. От голода слегка подташнивало. Здесь ураган не так сильно напакостил. Дорога ровной лентой убегала вдаль. Тут началось страшное, необъяснимое. Вилли попался грузовик с прицепом. Он лежал в стороне от дороги вверх колёсами. Повсюду валялись коробки с видеоаппаратурой. Гриз остановился. Видимо водитель заснул за рулём, а может виновата техническая неисправность. Он даже не успел затормозить. Машина с разгона вылетела с трассы, взрыла бампером землю и перевернулась. Хорошо ещё не загорелась! Пилот подошёл к расплющенной кабине. Из неё торчали ноги одетые в джинсы и стоптанные ботинки. И тут Лабер почувствовал удушливый запах разлагающейся человеческой плоти. Он хорошо знал его по армии. Боже, сморщился Вилли, что творится в мире? Труп лежит несколько дней, и никто за всё время не пришёл на помощь, не сообщил в полицию! Ураган ураганом, но не все же вымерли в округе? На крайний случай с недавних пор дальнобойщиков стали снабжать аппаратурой космического слежения. Вот и у этого отломленная антенна валяется. Через два часа после аварии полиция неминуемо появится на месте крушения. А тут…?

Гриз вернулся в машину. Что же стряслось? Взгляд упал на приёмник. Как он раньше не догадался его включить? Вилли щёлкнул ручкой настройки — полная тишина, лишь лёгкое потрескивание небесных сфер. А здесь, между прочим, должно вещать не менее дюжины станций. Пилот закрыл глаза с такой силой, что вспыхнули яркие круги. Спокойно, спокойно, уговаривал он сем себя, я хочу унять поднимающуюся дрожь в руках и ледяной холод внутри. Ничего страшного не произошло, просто небеса рухнули с плеч местного Атланта и раздавили людей. Он отходил пописать, а теперь вернулся на место. Ладно, не будем торопиться, и делать скоропалительные выводы. Доберусь до дома, Службы, а там и до сути происходящего. Может быть…

Лабер некоторое время сидел и ровно дышал, а затем медленно двинулся дальше. Вскоре попалась маленькая заправка. Вилли подрулил к колонке, открыл бак, вставил туда пистолет заправочного шланга и пошёл в конторку. Там никого не оказалось. Он заглянул в прилегающие помещения — тоже пусто. Ладно…

Вилли попробовал включить насос, но электричество отсутствовало. Тогда он вышел из помещения, вскрыл колонку, нашёл ручку, закрепил на нижнем маховике и принялся усердно крутить. Вскоре бензин весело полился в бак. Гриз работал и соображал одновременно. До дома далеко, по дороге может случиться всякое, поэтому крайне желателен аварийный запас топлива, на всякий случай. Он перестал крутить и отправился в гараж. Там нашлась вместительная канистра. Гриз закончил заправку, убрал полную ёмкость в багажник и снова посетил конторку. В углу приютился холодильник. Там всё растаяло. Из-под дверцы набежала изрядная лужа. Что могло испортиться — испортилось, а вот консервы сохранились и хлеб в вакуумной упаковке тоже. Ну, приступим…

Через двадцать минут стало лучше. Пилот оставил деньги и визитку на столе, забрал оставшиеся продукты, погрузил в машину и двинулся дальше. Вскоре он увидел микроавтобус. Он лежал на боку далеко в поле. Вилли не стал останавливаться, чутьё спасателя подсказывало, что это на сегодня не последняя трагедия на дороге, и он тут ничем помочь не сможет. Ему просто необходимо без задержек двигаться вперёд, не смотря ни на что!

Начало смеркаться. Лабер остановил машину, вышел, потянулся, попил воды, прислушался. Пересвистывались редкие пичужки. Неведомый зверёк пробирался в траве, шмель стукнулся о заднее стекло и, на ходу потирая ушибленное место, улетел восвояси. И больше ничего. Ладно… Вилли допил воду, выбросил бутылку в кювет и тронулся дальше. Но беспокойство не проходило, оно не позволяло сосредоточиться, рисовало в голове одну картину страшней другой. Гриз притормозил. Так не пойдёт! Где найти карман для глупых мыслей, которые не давали покоя. В ином случае истерика гарантирована. Трезвая голова — вот, что крайне необходимо сейчас. Трезвая голова! Но беспокойство, не смотря ни на что, уже запустило в мозг тоненькие, дрожащие ручки и тихонько скулило, навевая смертную тоску, вселяя неуверенность в сердце и образуя пустоту в животе.

Стемнело, посвежело. Пилот замёрз. Холодный ветер беспрепятственно разгуливал по салону. Гриз остановился на вершине холма, выключил свет, вышел из машины и принялся бегать, желая согреться. А вокруг простиралось мёртвое пространство. На многие мили окрест ни огонька, ни звука. Такого не может быть, едва не закричал Лабер! Здесь достаточно густонаселённый район. Ну — у… отключили электричество, так у каждого фермера, во всех посёлках, городках имеются автономные генераторы, но то пол беды, машин же нет ни одной. Вилли задрал голову и посмотрел на небо. Там оказалось всё в порядке. Он различил два спутника — светящиеся точки бежали по звёздному полю. Значит, жизнь продолжается! Лабер постоял ещё немного, в сердцах плюнул и сел в машину. Главное не терять головы, уговаривал он себя, попробуем мыслить трезво, здраво и не торопясь. Эмоции отодвинем в сторону, они на данный момент плохие советчики. Сейчас добраться до города. Там всё прояснится, всё…

Гриз ехал всю ночь, изредка останавливаясь, чтобы согреться. Словно в кошмарном сне в свете уцелевшей фары возникали и таяли в темноте разбитые, искорёженные, перевёрнутые, сгоревшие машины. Два или три раза он объезжал исковерканные трупы. Последний, оказался наполовину объеденным. Изредка вдоль трассы вспыхивали глаза зверей, пирующих возле дарового угощения. Гриза мутило. Он явно слышал чавканье окровавленных пастей, хруст перемалываемых костей и ощущал зловонное дыхание пожирателей падали. Воображение явно разыгралось. Нет, так не пойдёт, уже не в первый раз, со всё возрастающей злостью, думал он. Сейчас рассветёт, и жуткие видения исчезнут, растают под лучами утреннего солнца. Но наступившее утро не принесло облегчения. Наоборот — стали видны подробности каждой катастрофы. Вилли уже не смотрел по сторонам, а только исступлённо гнал автомобиль вперёд. Он уже всё понял, но не хотел признаться в этом самому себе. Разум говорил одно, сердце — другое. Пока голос сердца перевешивал все аргументы разума.

Наконец появился Мальсдей. Лабер остановился, достал канистру, залил в бак остатки бензина, уложил пустую ёмкость в багажник. Перед ним лежал мёртвый город. Над домами, улицами шапкой висело вороньё. Даже отсюда явно слышался гул голосов тысяч любителей лёгкой поживы. Гриз стоял и тянул время. Он знал, что увидит на улицах и боялся этого. На короткий миг город показался ему притаившимся чудовищем. Оно поглотило семьдесят две тысячи человек и теперь ждало его, чтобы так же, как и остальных, хладнокровно и равнодушно уничтожить. Оно наблюдало за ним пустыми глазницами окон, готовило паутину улиц, чтобы жертва не вырвалась из цепких объятий. Вилли упрямо тряхнул головой, видение исчезло, и тогда он решился.

Его дом находился недалеко от окраины. Едва Гриз вышел из машины, как на него накатила тошнотворная волна. Кашляя и ругаясь на чём свет стоит, он вбежал в дом. Там ничего не изменилось. Правда, электричество отсутствовало, телефон тоже не работал. Сумасшедшее мяу заставило вздрогнуть. Дракон в невероятном прыжке упал хозяину на грудь и не замурлыкал, не заурчал — дико и страшно зарычал, вздрагивая всем телом. Не существовало в мире силы, которая могла оторвать кота от Лабера. И тут Вилли услышал такое, от чего волосы на голове зашевелились. Дракон заикался. Непередаваемо больно было слышать его мь — мь — мь — мь — ау! Вилли ласково погладил любимца, поцеловал в мокрый нос и попробовал снять, но тот намертво вкогтился в куртку и вдруг посмотрел такими сумасшедшими глазами, что Гриз растерялся. Через секунду он сообразил — его друг смертельно голоден. Вилли, не медля, отправился на кухню, открыл консервы и навалил полную миску. Кот рванулся к еде. Лабер смотрел, как он жадно глотает куски консервированного мяса и перед его мысленным взором предстала многотысячная армия собак и кошек, оставшаяся без хозяев. На помойках иссякли запасы объедков и, сжигаемые дьявольским го-лодом, не приученные добывать пищу самостоятельно, они превратились в массу неуправляемых, взбесившихся бестий. Гриза передёрнуло от отвращения. Он тревожно посмотрел на Дракона. Нет, его любимец не мог, хищно визжа от наслаждения, рвать трупное мясо, набивая иссушенный голодом желудок. Хорошо! Он не мог! А остальные, уже вкусившие вместе с вороньём мертвежатинки? Об этом необходимо постоянно помнить и всегда иметь при себе оружие. Иначе сожрут и не подавятся, глазом не моргнут! Вилли тяжело вздохнул, достал бутылку водки, две банки консервированных сосисок, налил половину стакана, выпил, пожевал кусок сыра и только тогда решился. Он спустился в подвал, вскрыл металлический ящик, достал помповое ружьё, порвал одну коробку с патронами, набил магазин, взял две про запас, поднялся наверх, перелил водку во фляжку, прицепил к поясу, пошёл в гараж, положил ружьё в джип, засунул туда банку сосисок и Дракона, вывел машину на улицу, из облупленного форда извлёк остатки еды, пустую канистру, уложил их в машину и, скрепя сердце, поехал к родителям.

Лабер кусал губы от боли и неугасимого огня, испепеляющего душу изнутри, пытался успокоиться, но не мог ничего с собой поделать. Он уже знал, что увидит, но вопреки здравому смыслу микроскопическая искорка надежды жила и билась в мозгу. А вдруг… Он же выжил! Чем ближе Вилли подъезжал к дому, тем сильней хотелось вернуться назад. На дороге творился бедлам. Машины, как и на шоссе, внезапно потеряв управление, врезались в дома, деревья, сталкивались друг с другом. Хорошо ещё городок маленький, движение не такое интенсивное, в большом городе сейчас наверное не проехать. И всюду трупы, вздувшиеся, источающие омерзительное зловонье. Объезжая школьный автобус Гриз отвернулся. Внутри вились тучи мух. Конец света, день триффидов! И ещё одно заметил Лабер. Паники не было. Смерть настигла людей в момент их обычных занятий: кто-то спешил по делам, вон те на скамейке мирно беседовали, на земле валялись клубки с пряжей, мусоросборщик стоял возле пакетов с отходами. Получается, всё произошло мгновенно, неожиданно, тихо, обыденно. Это говорит о том, что люди не пали жертвой агрессии сопредельных стран, их бы успела предупредить служба оповещения, и тогда многие имели реальный шанс спрятаться в специальных укрытиях и тем спастись. Нет, здесь произошло нечто другое, из ряда вон выходящее, а вот что именно Лабер не знал!

Вилли подъехал к дому родителей и тут же увидел мать. Она лежала на дорожке возле опрокинутой сумки, с которой ходила за продуктами. Неожиданно Вилли потерял чувство реальности, ему начало казаться, что всё происходит не с ним, а с кем-то другим, в скверном, бездарном фарсе. Гриз словно во сне прошёл в дом. Смерть застала отца за полировкой мебели, рука так и не отпустила тряпочку с раствором. Здесь же лежала дочка, кремовое платье шевелилось от червей. Тут нервы Лабера не выдержали. С диким воплем он вылетел из дома, упал в машину, тщетно пытаясь попасть в замок зажигания, как вдруг в голове начало тяжко пульсировать, сознание стало медленно тухнуть. Вилли дёрнулся вперёд, больно ударился о лобовое стекло. Окружающее принялось со страшной скоростью менять цвет. Асфальт колыхался. Чёрное небо расцвечивалось багряными сполохами и зарницами. Воздух сделался плотным и мягким как резина. Вилли судорожно рванул фляжку, отвинтил пробку и сделал несколько больших глотков, поперхнулся, закашлялся. Из носа закапала бледно-розовая жидкость. Спиртное обожгло горячей волной, выдавило слёзы. Гриз разом пришёл в себя и немедленно ощутил в себе нечто новое, и оно с каждым мгновением всё отчётливее проступало в памяти и, наконец, Лабер вспомнил, что пряталось в голове. Оно терпеливо дожидалось своего часа. Вот и дождалось…

Глава ╧ 6

Темнота оказалась полной и всеобъемлющей. Безысходная, тоскливая, всепроникающая, она простиралась до краёв Вселенной. В самом центре темноты располагался стол. Над ним, на расстоянии полуметра, парили четыре лица жёлтого цвета, а может это были просто маски с пустыми глазницами и чёрными провалами ртов. Под каждым лицом-маской на столе лежали по две руки, вернее четырёхпалые кисти рук, у которых два пальца противостояли двум другим. Лица-маски принадлежали созданиям безмерно старым, дряхлым и утомлённым жизнью. Они говорили, с трудом открывая кособокие рты. Глазницы, расположенные треугольником над широким носом с одной ноздрёй, попеременно подёргивались. Слова шелестели подобно опавшим листьям, перекатываемым ветром.

— Мы рады видеть тебя у нас, — вещало левое крайнее существо. — За тобой долго наблюдали. Мы многое знаем о тебе.

— Очень хороший материал, — вставил второй справа.

— Не удивляйся и ничего не бойся, — продолжал левый. — Но времени мало, очень мало и мы можем не успеть.

— Подождите! — пришёл в себя Вилли. — Вы хоть поясните где я, кто вы? Я ничего не понимаю. Откуда вы взялись?

— Постарайся вспомнить, что ты делал в последнее время, последние часы…

— Я находился на рыбалке, разбил лагерь, рыба клевала, а затем…

— Что затем? — спросил правый.

— Я поскользнулся и упал. Больше ничего не помню.

— А дальше мы забрали тебя сюда, к себе.

— Но ад я представлял несколько иначе, да и рай тоже, а вы не похожи ни на чертей, ни на ангелов, — буркнул обескураженный Гриз.

— В данный момент ты находишься на Экте, — сказало правое существо. — Экта — планета, расположенная в двадцати световых годах от Земли.

— Так вы пришельцы! — догадался Вилли. — Я у вас на корабле. В космосе. Меня похитили!

— Ты находишься на нашей родной планете под названием Экта. Мы, лично, никогда не прилетали в Солнечную Систему.

— А как тогда я очутился здесь?

— Мы внимательно наблюдали за тобой посредством микроразведчиков, и когда наступил удобный момент, произвели изъятие. Остальное — детали…

— А по-человечески это никак сделать нельзя было?

— Нам не нужна реклама, да и тебе лишние неприятности не к чему. Начнутся нежелательные расспросы, нездоровый ажиотаж и прочий вздор. В конце концов, тебя объявят шарлатаном и обольют грязью с ног до головы. Поэтому пришлось ждать…

— Это не важно, — сказало правое существо. — Важно другое! Ты здесь! Четвёртый и последний представитель Земли, побывавший у нас.

— Расскажите о предыдущих трёх…

— Воздержись пока от вопросов и просто слушай. Не будем терять драгоценное время на всякую ерунду и отвлекаться на мелочи. Энергии мало и с каждым мгновением становится всё меньше и меньше.

— Хорошо, — согласился Вилли, он решил выждать. — Тогда последнее. Что вам от меня надо?

— Скоро узнаешь. Всему своё время, — прошелестел левый. — Слушай внимательно и запоминай. Мы — экты. Наша цивилизация несравненно старше вашей. Задолго до того, как у вас появились питекантропы, мы уже умели передвигаться в пространстве на большие расстояния. Технологии были высоки, тела молоды, дух крепок, устремления благородны, головы кружились от открывающихся перспектив. Казалось, перед нами не существовало преград, которые не возможно преодолеть. Самоуверенность молодости…Чем умней и сильней мы становились, тем больше совершали ошибок. Сегодня многое встало на свои места, но только не тогда. Тогда победам не было числа. Цивилизация буквально купалась в лучах славы и удачи. Но не всё шло так, как хотелось. По обществу пробежали трещинки раскола, и чем триумфальнее становилось шествие, тем более они ширились.

— Что за ерунда? Разве может такое случиться в благополучном и бурно развивающемся обществе?

— Каждая отдельно взятая цивилизация подчиняется общим для всех разумных миров, законам. Хотим мы того или нет. Нарушать их можно, но это ни к чему хорошему не приведёт. И в результате роковых ошибок, потрясений, большой крови, всё вернётся на круги своя. Если будет кому возвращаться! Ошибки сопутствуют всем нам всегда и всюду — идёшь ты вперёд или топчешься на месте. Нужно научиться вовремя их распознавать, делать правильные выводы и, с учётом исправленного, двигаться дальше.

— И много вы натворили?

— Достаточно, чтобы просмотреть основное. Представь ребёнка в утробе матери. Он развивается девять месяцев. В ином случае может родиться не нормальный ребёнок — организм с серьёзными отклонениями от нормы. Так и цивилизация зреет в материнском биополе планеты, но только до определённого момента, и когда он приходит, люди покидают мать-планету, но далеко, на первых порах, не уходят, помогая ей восстановить силы для нового зачатия.

— А как тогда вообще возникает разумная жизнь?

— Во Вселенной развеян провирус, с непередаваемо сложной програм-мой. Он ориентирует организм, в котором укореняется на появление разума. В упрощённом виде он играет роль сперматозоида, живой организм — яйцеклетки.

— Значит, провирус в состоянии проникнуть в чёрвя или в моль?

— Программа действует избирательно. Сперматозоид не в состоянии внедриться в мышечную ткань, он ищет то, для чего предназначен. Так и в нашем случае. Организм должен находиться на высокой стадии развития.

— А у нас на Земле кто станет после нас обладателем разума?

— Вам даже думать об этом рано. Тем более, наверняка случится так, что и некому…

— Не понял? — встревожился Вилли.

— Терпение, всему своё время.

— Тогда маленький вопрос. Откуда взялся провирус?

— Этого мы не знаем. Имеются только смутные догадки и предположе-ния. Одни говорят, будто существует генератор, синтезирующий провирус и запущен он мифической сверхцивилизацией. Вторые уверены, что он появился вместе с рождением Вселенной согласно замыслу Творца. Третьи вообще договорились до абсурда… Лично мы склоняемся к первому варианту и думаем наш проказник появился на свет в результате эволюции разума.

— А вы видели сам провирус?

— И не единожды. Он всегда предпочитает пускать корни в веществе, преобладающем в организме избранника. В вашем случае это вода. Он и управляет вами посредством воды. К сожалению, провирус не поддаётся обработке. Мощные охранные системы уничтожают объект при первой попытке проникнуть в его тайны. Никакая, даже самая суперсовременная техника, не позволяет заглянуть за черту неизведанного. Однако вернёмся к нашему случаю. Мысль о возможном уходе с планеты расколола общество пополам. Одни говорили — рано, другие — пора. Обстановка накалялась с каждым днём, и вот около восьмисот лет назад мы разделились. Болезненно, на грани гражданской войны. Так родилось понятие о Первой и Второй силах. Вторая Сила покинула Экту, Первая — осталась. И то и другое было роковой ошибкой. Вторая Сила ушла слишком рано, Первая Сила и не по-мышляла об уходе, замкнулась в себе, как бы окуклилась, не допуская мысли о возможности внепланетного развития. Начало конца для всех. По прошествии ряда лет обе стороны осознали ошибку, но исправить её, увы, было не дано никому. И в порыве отчаяния все понаделали кучу глупостей.

— Скажите, а как тогда определить тот момент, когда придёт время со-вершить переход от одного цикла к другому?

— Всё живое стремится к совершенству, а того, кто имеет честь находиться на вершине биологической пирамиды, активно подталкивает провирус. Позволим себе аналогию. Планета подобна яйцу. Человечество растёт, потребляет заранее созданные запасы, мужает. Ресурсов, по замыслу Создателя, должно с избытком хватить до того момента, когда цивилизация созреет, и дай бог поумнеет. Если такого не случится — яйцо протухнет.

— То есть, если развитие пойдёт по правильному пути…

— Люди покинут планету и…

— Заселят Вселенную!..

— Попадут в новое яйцо под названием Солнечная Система, где условия выживания гораздо жёстче, ресурсов меньше. То есть с каждым этапом становится интересней жить.

— Я понял! — воскликнул Гриз. — Следующим будет яйцо — Галактика!

— Всё правильно. Поэтому никуда специально бежать не надо. Всё произойдёт само собой в положенный срок.

— Но в вашем случае подобного не случилось!

— А по иному и не могло быть. Мы, и следует в этом признаться, на пути развития утеряли что-то важное, отбросили за ненадобностью то, что, по мнению наших предков, мешало неудержимому движении вперёд. Например: духовность, нравственность… И теперь пожинаем плоды своей глупости и недальновидности. Но не будем отвлекаться! Именно тогда Вторая Сила нашла Землю, и именно тогда ею овладела бредовая идея о проведении широкомасштабного эксперимента. Наши родичи выбрали звезду с двумя планетами и принялись заселять их людьми, похищенными с Земли. Одновременно сооружались лаборатории, где украденные подвергались сложнейшей обработке. Тончайшие манипуляции с мозгом, направленные генетические мутации. Таким образом Вторая Сила намеревалась в ускоренном темпе вычислить конечный результат планетарного цикла развития общества, так сказать создать рабочую модель, и на основе полученных данных подкорректировать свой путь. Сумасшествие! Мы не могли не вмешаться. Так развился вооружённый конфликт.

— Почему они выбрали такой сложный вариант? Не проще ли было са-мим вернуться на планету?

— Зачем рисковать собой, когда имеется возможность поупражняться на других. Страх — великая сила. Обжёгшись на молоке дуют на воду! Не будем отвлекаться. Тем временем, незаметно для всех сформировалась Третья Сила. Землянам на двух планетах предоставили технику, обеспечили высокий научный потенциал. В этом имеется рациональное зерно. Иначе, как подопытные смогли бы подойти к моменту, соответствующему исходу с планеты? Наше вмешательство несколько отвлекло Вторую Силу от эксперимента, она невольно ослабила контроль и тогда Третья Сила ударила по обидчикам! С тех пор она не даёт своим визави покоя. Она жестока и не знает пощады. Их около двух миллионов. Они мобильны и бесстрашны.

— Похищенные сильно отличаются от нас? — спросил Гриз.

— Да, разница ощутимая, — ответил правый. — Обработка генных структур не прошла даром. Сейчас это уродливые чудовища не знающие пощады.

— Но история на этом не закончилась, — продолжал левый. — Потерпев неудачу в моделировании, вторая Сила решилась на сногсшибательное — она захотела вернуться в биополе молодой планеты, на которой имеется разумная жизнь. Наши родичи не желали понять одного — невозможно родившееся дитя, каким бы оно не оказалось, поместить назад. Дело, как говорится, сделано. Так вот, выбор пал на многострадальную Землю. Вторая Сила решила провести санитарную обработку планеты. Когда и чем — можем только догадываться.

— Какую ещё там обработку! — взвыл Вилли. — Что ещё за глупости!

— Подавление разумной жизни путём полного уничтожения её носителей.

— Такого допустить никак нельзя! Придумайте что-нибудь!

— У нас катастрофически не хватает энергии, все ресурсы истощены. Мы люди-тени. Нас хватило лишь на одно — обнаружить самых пригодных, доставить сюда, оказать информационную помощь.

— Но это же полный абсурд. Это равносильно тому, что вы дали уми-рающему от голода понюхать, как пахнет еда, для поддержания сил, — возмутился Гриз. — Подумайте! Нас шесть миллиардов, а вы так спокойно говорите о какой-то чёртовой обработке! Должно же быть что-то, что предотвратит беду?

— К огромному сожалению выбора нет. Ты забыл. Мы воюем много лет, поэтому измотаны окончательно.

— Но без вашей помощи, причём максимально активной, я не смогу ничего предпринять! Иначе мой мир обречён! Понимаете — обречён!!! — выкрикнул Лабер.

— Повторяю, мы делаем, что можем. Ты даже не представляешь — во что обошлась для нас твоя доставка сюда.

— Но четырёх до смешного мало. О подобной помощи стыдно говорить. Нам не остановить врага, а на уговоры, причём абсолютно бездоказательные, военных и правительства уйдёт уйма времени. Нам просто не поверят, слушать никто не станет. Только вы в состоянии предоставить неопровержимые сведения о готовящейся агрессии.

Второй справа повернулся к соседу.

— Скажи ему, он обязан знать…

— Вся информация относительно посещения Экты и данные о Второй Силе мы закроем строго ориентированной эмоциональной блокадой. Только сильный стресс, вызванный определёнными событиями, откроет доступ к ней. У нас может случиться всякое. Вдруг в последнюю минуту здравый смысл возобладает и Вторая Сила передумает. А нам очень не хочется, чтобы ты вооружённый нашими биороботами появился на Земле. Тут и до катастрофы не далеко.

— Подождите… — растерялся Вилли. — Так я ничего помнить не буду, ничего не буду знать? Даже предупредить никого не смогу? Так чем вы, в таком случае, лучше Второй Силы? Вы умышленно лишаете мой мир последнего, крошечного шанса выжить!

— Пойми нас правильно. Мы не имеем права рисковать. Вместе с тобой мы переправим два искусственных организма: биоробота А-17 и зародыш робота нового поколения, а с ними ты станешь практически неуязвимым для своих сородичей. Поэтому предосторожность необходима. Теперь насчёт предупреждения. Земляне просто не в состоянии помешать пришествию наших родичей, ибо находятся на более низкой ступени развития. Не тот уровень техники, науки. Вы обречены на поражение в любом случае. Прими это как бы болезненны не были наши слова. Конечно, если бы у нас было больше энергии и времени, то тогда после переброски нашего оружия, обучения людей мы бы оказали достойное сопротивление агрессору, но…это всего лишь мечты!

Лабер молчал, потрясённый услышанным, раздавленный открывшейся перспективой. Он отчётливо понял — не он здесь диктует правила игры, и ему требуется сообразить, как эффективней использовать имеющиеся в его распоряжении средства. И как можно больше данных о враге, способах ведения боевых действий. Пусть сведения закроют, но если Вторая Сила нанесёт удар и он выживет — информация пригодится.

— Расскажите о роботе А — 17. Почему у него такой индекс?

— Потому, что их выпустили всего семнадцать штук.

— Так мало?

— Процесс создания одного робота занимает порядка двадцати лет.

— Я где-то читал, что на такое потребуется всего несколько месяцев.

— Не скажи… Состряпать железного дурака или биологического болвана не сложно, а биоробота при вашем уровне науки и техники — дело совершенно бесперспективное. Уж очень там всё запутано и сложно. В наших архивах сохранился отчёт, происхождение которого так и не удалось выяснить, о нескольких гениальных биоинженерах, которые появились на Земле из неведомых миров. Они забрались в самую глушь, в надежде обрести покой и в тишине воплотить свои замыслы в жизнь, и без помех повозиться с биосистемами. Они ухитрились за тридцать лет, причём в поле тяготения, собрать действующий образец биоробота. Его максимально адаптировали к местным условиям, придали облик бородатого детины и нарекли модным именем — Илья! По окончании работ его выпустили в свет. Робот покинул родное Карачарово и устремился в столицу. По дороге, походя, Илюша перебил множество всякого народу, не очень разбираясь, кто прав, а кто виноват. В граде Киеве он поразил, видавших виды, обпивал и объедал потрясающей способностью за один присест поглотить неимоверное количество алкоголя в комплексе с горячими и холодными закусками. В промежутках между пирами робот много дрался, причём со всеми подряд: как с удельными князьками, так и с многочисленными захватчиками. Несколько раз его тщетно пытались женить, но герой всякий раз благополучно избегал уз Гименея, и отправился шататься по России, колошматя и правого и неправого. Свои подвиги он закончил где-то в Муромских болотах, куда услал беспокойного вояку один хитрец. Дескать, там угнездился Змей Горыныч и его требуется срочно изничтожить. Робот сломя голову ринулся в вековые трясины, долго бродил по ним, утопая по ноздри в зловонной жиже, маша мечём, и гнусно сквернословя, потерял много энергии и прекратил существование. В данном случае ничего поделать было нельзя — модель получилась довольно примитивная. Таким образом, смелый эксперимент благополучно провалился, наглядно доказав, до чего сложно построить биоробота. Инженеры плюнули на всё и канули в недра Вселенной. С другой стороны существует понятие — киборг. Некий синтез человека с машиной. К сожалению, человеческий мозг невозможно сориентировать, или запрограммировать на абсолютное повиновение или определённые действия. Потому, что, как это ни парадоксально звучит, существует понятие о душе. Душа — субстанция загадочная и обработке не поддаётся. Вторая Сила уже обожглась на этом, родив на свет Третью Силу. Поэтому, для того, чтобы вырастить настоящего, полноценного биоробота требуются долгие годы кропотливого труда на уровне внутриатомной бионики. С искусственным интеллектом шутки плохи — он создаётся вне культурной среды, вне национальных традиций, вне биополя планеты.

— Почему вне биополя?

— Роботы выращиваются в космосе, в специальной лаборатории. В поле тяготения, в атмосфере просто невозможно получит материалы требуемой чистоты.

— А зародыш нового робота, что с ним делать?

— Это новейшая разработка, экспериментальный, уникальный экземпляр. Многофункциональная, широкого диапазона действия, адаптированная к самым неблагоприятным и агрессивным средам, машина. Мы даже не успели придумать ей внешность.

— Что ещё будет у меня?

— Два оперативных разведчика и кое-какое оружие. Всё…

— Что сможет предпринять пара пусть даже безумно способных роботов против нашествия Второй Силы?

— Если ты в результате нападения останешься, жив, они сделают так, что противнику будет бесконечно трудно добраться до тебя.

Вилли решил зайти с другого конца.

— Вы говорили об ошибках Второй Силы, но умолчали о своих!

— Наши просчёты и промахи стали для нас настоящим кошмаром. Отчаяние способно творить чудеса, злые чудеса, заставляет кидаться в крайности, не оставляет поля для манёвра, а потом, задним числом, удивляешься содеянному.

— Я согласен с вами, но всё же…

— Мы захотели жить долго, чтобы успеть сделать по возможности много и попали в одну из самых страшных ловушек, которые постоянно расставляет Вселенная мыслящим существам. Мы решили стать бессмертными.

— Разве такое возможно? — удивился Вилли.

— Результат ты видишь перед собой. Бессмертие — лакомый кусочек, дьявольское искушение. Перед ним невозможно устоять. Перспективы невообразимы, горизонты достижимы и энтузиазма полные штаны. И мы не устояли, не смотря на предостережения отдельных учёных, которые потонули в хоре ликования толпы. Расплата не заставила себя долго ждать.

— В принципе, жить долго здорово. Можно многое успеть, узнать, исправить.

— Мы тоже так думали, но реалии быстро охладили пыл. Когда все же-лающие прошли соответствующее лечение, произошёл демографический взрыв, а затем наступила обратная реакция. Рождаемость упала до нуля и больше никогда не поднималась. Так на Экте перестали появляться дети.

— Вы поняли, в чём дело?

— Конечно. Экты в том виде, в каком существовали на тот момент, не были рассчитаны на вечную жизнь. Их биоресурс был ограничен, все внутренние органы без исключения не предназначались для непрерывной регенерации. Как это не парадоксально звучит — бессмертие существует всегда, бессмертие общества, той основной мысли, идеи, которую люди, словно эстафетную палочку, передают от поколения к поколению. Может быть, в далёком будущем, когда созреют все условия, можно достигнуть вечной жизни, но… вернёмся к нашему случаю. Скорее всего, в дело вступил провирус. Он прекратил безобразия самым решительным образом.

— Но наверняка остались те, кто не захотел проходить обработку. Не поддались общему ослеплению. Что случилось с ними?

— Их было мало, и они ничего не решали. Так и исчезли без следа. Мироздание не терпит и не прощает стратегических ошибок. Слишком высокую цену пришлось нам заплатить за бессмертие.

— И какова она?

— Цивилизация остановилась в развитии, почти прекратилось поступа-тельное движение. Мы практически топчемся на месте. Мы начали выми-рать, в конце концов.

— Биоресурсы, да?

— Здесь всё очень сложно и мы много не понимаем. Если разобраться по большому счёту, бессмертие порождает сон интеллекта, возникает губительная иллюзия — не стоит торопиться, времени хватит на всё. Какая разница, сегодня ты решишь пошевелить пальцем или через тысячу лет? Общество сразу становится вялым, дряблым, сонным. Возникают глубокие противоречия между инстинктами, биологией и разумной составляющей. Жуткий конфликт, плодородная почва для взращивания самоубийц, потому, что пропадает единственный стимул для продления жизни.

— О чём идёт речь?

— О смерти!

— Костлявая — стимул?

— Самый могучий из всех существующих! Природа, Вселенная и провирус мудры. Нам никогда не обойти, ни обмануть, ни перехитрить их. По всей видимости они родили этого погонщика миров и цивилизаций.

— Логика бытия, — сказало правое существо. — Не бессмертия должны жаждать люди, а глубокой, наполненной высокой духовностью, жизни. Жизни исполненной сострадания, любви к ближнему. Изо всех сил лелеять и беречь ростки добра и справедливости. Всё иное, в конечном счёте, низвергает общество в пучину забвения, и тогда на пустой планете снова заработает провирус и новый разум начнёт восхождение по раскалённым углям действительности к заоблачным вершинам духовных ценностей, и далеко не каждый мир достигает их. Многие, слишком многие срываются в пропасть, унося с собой боли, надежды, чаяния тысяч поколений, которые наивно верили, будто потомки окажутся умнее и благороднее их! Рухнувшая цивилизация оставляет после себя страшную память, отпечатанную в биополе планеты. Даже после кончины она продолжает калечить всё разумное, что имеет несчастье идти за ней. И в атмосфере удушья, ущербной наслед-ственности, рождается новая жизнь. До чего тяжко ей будет, до чего больно. Вновь появившийся разум примется страдать, героически преодолевать неизвестно откуда взявшиеся трудности, не сознавая, что это наследство порочного мира!

— Одно мгновение. Я не понял относительно ресурсов и яиц. Цивилизация выгребает до нитки руду, нефть, газ, а потом отдаёт концы. Последующим ничего не остаётся! Неужели создатели провируса этого не понимали?

— Разум в состоянии принимать такие формы, о каких вы даже не подозреваете, и пользоваться тем, чем вы пренебрегали или не принимали в расчёт.

— Я об этом никогда не думал. — признался Вилли. — Вы говорите страшные вещи. Что, по-вашему, губит цивилизации?

— Не соответствие, размером с пропасть, между духовным содержанием общества и научно — техническим прогрессом. Мы упиваемся бурным развитием науки и техники, и с нескрываемым презрением взираем на горстку чудаков, которые вечно носятся с какими-то там заповедями и талдычат на каждом углу о необходимости любить всех без разбора. Пустота уже иссушила души, сделала чёрствыми сердца, затуманила разум, вбила в тупые головы непреложную истину — самое главное на свете то, что ты делаешь для себя. Остальное — ерунда! На самом деле всё должно быть наоборот!

— Но тотальная, принудительная, насаждаемая искусственно духовность, неминуемо потеряет своё изначальное значение, извратится, выродится, войдёт в привычку, превратится в пустой звук, избитый лозунг!

— В привычку может войти лень, чревоугодие, ложь и иже с ними, а высокая духовность требует постоянного, неусыпного усилия души, напряжения всех человеческих сил.

— Возможно, вы правы, — задумался Гриз. — Интересная штука жизнь. Скажите, а как вам удалось достигнуть бессмертия?

— Пока мы не владели технологиями, позволяющими передвигаться за короткое время на большие расстояния — всё было хорошо и замечательно. Но как только нам стали доступны далёкие звёзды — ситуация резко изменилась. Видишь ли! Длительные полёты никому не нужны. Результаты экспедиции ничего нового не принесут обществу, так как ждать их придётся слишком долго. Любые данные непременно устареют. Совсем другое дело, когда корабль оборачивается за месяц или год и привозит целый ворох чудес и диковин. Так вот. Сверхдальние полёты принесли удивительные результаты: знания оказались буквально распылёнными в пространстве. Каждый атом, нейтрино, фотон несли разнообразную и крайне ценную информацию, а на многочисленных планетах лежали обломки погибших миров, среди которых витали мысли неведомых существ. Естественно, у нас возникло непреодолимое желание протянуть руку и взять никому не нужное, брошенное, а потом попробовать приспособить для своих нужд, попытаться осмыслить чужой опыт, чужие чувства, чужие знания.

— Здорово! — восхитился Вилли. — Вот бы нам попасть туда!

— Мы потеряли голову от фантастической перспективы и… не желая того открыли шкатулку Пандоры. Первым оттуда выпало бессмертие, а за ним и все беды, что преследуют нас и поныне. Поэтому запомни, заруби на носу простую и жизненно важную истину — ничего, что не принадлежит тебе, трогать нельзя, ни под каким видом! Ни за какие коврижки. Потому, что никому, никогда, ни в какие времена не дано разобраться до конца в чужой культуре, жизненном опыте, технике, технологиях, научных достижениях и неизвестно к какому результату это приведёт в конечном итоге. Мы имеем право со всей определённостью заявить — ты наверняка уподобишься ребёнку в песочнице, который вместо совочка играется дискетой от компьютера, не подозревая о тех ценностях, какие хранятся в её памяти.

— И всё-таки я никак не пойму, почему нельзя воспользоваться чужими изобретениями? Можно сразу продвинуться в развитии далеко вперёд!

— Или задвинуться далеко назад…

— Не согласен. Риск всегда есть, однако нельзя пренебрегать любой возможностью сделать большой прорыв во всех направлениях.

— Обратись к здравому смыслу, посмотри на нас. Поверь, мы далеко не единичный случай. Тем более, что ваш мир ещё бесконечно далёк от высокой духовности и не достигнет её в обозримом будущем. А по сему обязательно найдётся маньяк или группа убийц, которые постараются использовать заимствованное у погибших миров в своих корыстных целях. Соблазн — великая сила. Так хочется покомандовать планетой, вытереть ноги о миллиарды соплеменников.

— Незачем драматизировать ситуацию, — возразил Гриз. — Вы всё видите в чёрном свете. Почему найденное обязано попасть именно к злодеям! У нас есть глубоко порядочный люди.

— Хорошо. Тогда представь себе такую ситуацию. Ноу-хау, добытое в пространстве, окажется в руках великого мыслителя и гуманиста, обладателя высочайших моральных качеств! Что произойдёт тогда?

— Я думаю, он ни за что на свете не отдаст секретные сведения в чужие руки. Его не сломят ни шантаж, ни угрозы!

— На самом деле произойдёт следующее. Террористов мы пока оставим в покое, как и их методы добывания информации. Пойдём самым мягким путём. Как ты думаешь, зачем на свете существуют спецслужбы? Там, между прочим, трудятся высокие профессионалы и мастера своего дела. Они пойдут к цели окружным путём. Пусть наиболее длинным, но зато самым надёжным. Остальное дело техники.

— Какой ещё техники?

— Ты постоянно забываешь о соблазнах, а этого делать никак нельзя.

— Вы уже комплексуете на них…

— Ты лучше послушай, а потом язви. Зачем спецам сражаться с благостным старцем — обладателем несгибаемой веры. Они обратят взоры на его окружение: друзей, учеников, родственников — молодых людей, ещё не утвердившихся в жизненных принципах.

— Думаю, вы перегибаете палку.

— Вспомни поцелуй Иуды и его серебренники. Намёк яснее трудно придумать. Обязательно кто-нибудь из означенной группы купится на сладкие посулы, тем более, что профессионалы будут действовать осторожно, тихо, умно, постепенно оплетая жертву паутиной сладких обещаний и лести. Ненавязчиво, целеустремлённо, неумолимо приближаясь к цели. И дрогнет юное сердечко. Постепенно в его сознании укрепится и проявится чарующая картина — личная яхта, вилла, шикарная машина с неотразимым представителем противоположного пола внутри, солидный счёт в банке. И чтобы реализовать мечты и воплотить их в жизнь требуется сделать сущую безделицу — взять спрятанное и передать новым лучшим друзьям, получив взамен горстку уже упомянутых серебренников. Но самое интересное начнётся дальше. Каким образом поведёт себя правительство страны, заполучив нечто, обеспечивающее тотальное превосходство над всеми?

— Трудный вопрос…

— Соблазны и мы бы добавили, иллюзии. Правительство постарается подмять под себя слабых, держа в постоянном напряжении несговорчивых, выставив жёсткий ультиматум непокорным. Те, в свою очередь, в надежде сообразить, что происходит, примутся лебезить и заискивать перед мировым диктатором, запустив одновременно разведывательные сети на полную мощность. В конце концов, и в стане врага не все идеальны и тоже стремятся жить лучше. Короче, повторится всё та же избитая история с Иудой. И вот, продолжая унижаться и преданно заглядывать в глаза, одна из стран проведёт стрельбы, пуски, облучения… не важно… Тут все, как один, снова бросятся в неведомые дали в надежде первыми обнаружить тот микроскоп, каким можно без лишних хлопот раскроить башку соседу. Итог будет печальным. Когда-нибудь, кто-нибудь натолкнётся на нечто неописуемое, и у него не выдержат нервы. Ужасный конец. Но на самом деле всё будет развиваться не так! Группа борцов за чего-то там приедет к старцу на двух джипах, перестреляет жидкую охрану, ворвётся в дом, соберёт всех обитателей и в ультимативной форме потребует предоставить им секретную штуковину. Перед гуманистом встанет тяжкий выбор: или смерть всех родных, включая грудных детей, или уничтожение нескольких государств, которые по некоторым причинам не нравятся борцам. Фанатикам всё равно кого и в каких количествах убивать, лишь бы заявить о себе! И дрогнет наш гуманист, после того как двум или трём внукам прямо перед ним вспорют животы, и отдаст негодяям требуемое. Вот когда начнётся настоящий кошмар!

— Вам бы только страшилки писать. Я думаю — коллективный разум всё же возобладает, и катастрофа пройдёт стороной.

— Пойми, можно говорить и спорить о чём угодно, сколько угодно и как угодно. Разговор всегда бесконечен. Конечно только действие. Истина от этого не изменится. Она существует независимо ни от чьего желания или каприза. Её невозможно изменить или переделать по указанию руководства. На неё нельзя влиять или делать вид, будто её не существует. Можно убеждать себя в чём угодно. Истина останется истиной и она, как правило, совсем не то, что мы о ней думаем. К огромному сожалению, все мы охотно идём на поводу у своих желаний, обид, амбиций и капризов. Они нам всегда кажутся гораздо важней общечеловеческих истин. Наше Я, размером с Годзиллу, способно поглотить всех, не моргнув взглядом.

— Неужели мы такие тёмные, беспросветные, безнадёжные, обречённые? — потерянно произнёс Гриз.

— К большому сожалению, в данный момент сложно говорить о радужных перспективах, хотя надежда, пусть даже крошечная, существует всегда.

— Главное не всё потеряно. Остальное — детали, — вдохновился Вилли. — Мы наверняка справимся со всеми трудностями.

— Полно! Посмотри вокруг! Разве способен разум на подобное. Вами правит алчность и жажда наживы, личная выгода и местнические интересы. Найди рациональное звено в ваших поступках. Все без исключения преследуют некие свои интересы, которые, как правило, не совпадают с интересами других стран и народов, всей цивилизации в целом. Лебедь, рак и щука. Ни у кого не хватает ума, дальновидности и духа, чтобы отказаться от личных притязаний, гордости, гипертрофированного эгоизма. В вашем случае подобное просто невозможно. Вы ещё не переболели. Общая глупость, граничащая с преступлением, незрелость общества, корыстный интерес, ложная гордость сводят на нет ещё в зародыше все хорошие начинания. Тут чётко прослеживается наследие ваших предков — полуживотных, полулюдей! Все болезни, все беды, периодически сотрясающие об-щество, напрямую связаны с уровнем духовного развития всех, и каждого в отдельности человека. Высокая духовность — вот тот щит, что надёжно прикрывает нас от любых неожиданностей, поджидающих на жизненном пути. Чем меньше щит, тем уязвимее человек, а вовсе без оного становится одной кровоточащей раной, и пропитанный болью, муками задушенной совести, начнёт крушить всё подряд, старясь заглушить их голос в растерзанном сердце, душе, мыслях, поступках. Перспектива лишиться благостной защиты должна повергать в ужас всех и каждого! Но что же мы видим на самом деле? Люди словно нарочно отвергают и насмехаются над единственной возможностью вновь обрести надежду на спасение — искренним раскаянием и признанием ошибок. Без них нельзя двигаться дальше, оставаться человеком. В конечном счёте, несчастные трансформируются в без-душных садистов, которые крушат всех подряд, а себя в первую очередь. Мы никогда не могли предположить, что глумление над окружающим миром может достигать размеров стихийного бедствия. А человечеству хоть бы что! Оно с упоением продолжает бомбить, стрелять, производить бесконечные ядерные испытания, травить наркотиками, безудержно пьянствовать, чахнуть в табачном угаре, насиловать, вешаться, растлевать, куражиться над немощными и исступлённо выдавать на гора всё новые виды вооружений. Принимается с непонятным рвением за более губительные разработки, словно некуда больше потратить колоссальные средства, будто всё вокруг благополучно, счастливо, радостно! Но планета не намерена терпеть бесконечные безобразия и в ответ на хамское отношение к себе уже начала крестовый поход против своих неразумных и пакостливых детей. Землетрясения, наводнения, ураганы, жуткие вирусные инфекции, против которых нет, и не может быть лекарств — только первые шаги Земли в попытке образумить бестолковое дитя. Дальше будет хуже, если вы не возьмётесь за ум.

— Но мы не такой уж пропащий народ, как вы говорите, — отбивался из последних сил Гриз. — В нас есть много хорошего. К тому же у нас довольно развитое общество с высоким уровнем образования.

— Образование и высокая духовность, к сожалению, не тождественны. Человек привык стремиться к тому, что он видит, может пощупать руками, принести домой, поставить на полку и любоваться сколько душе угодно. Образование необходимо для того, чтобы получить престижную работу, купить дорогую машину, большой дом, заработать кучу денег, зацарапаться как можно выше по пирамиде власти. С другой стороны путь к вершинам духовности подразумевает отказ от многих «благ общества». Вот тут мы имеем удовольствие наблюдать разительное несоответствие вроде бы родственных величин — образования и духовности. Первое позволяет многое приобрести, второе от многого отказаться. Так по какому пути пойдёт человек, отягощённый так называемой, общественной моралью? Естественно, он выберет образование, ибо у вас существует стереотип — ты обязан содержать семью! А если кто-то так не делает — он плохой, не похожий на всех. В этом случае от него отвернутся все, даже родственники, потому, что он не умеет жить. Оказывается, чтобы тебя уважали и ты сделался достойным членом общества, необходимо отрастить особые присоски и хоботки, которые помогут извлекать из окружающего пространства всевозможные блага. И почему-то никто не желает признать, что любое мыслящее существо, в любом обществе должно идти своим путём. Именно из содержанок вырастают носители порочной морали, извращённой этики, кастрированной духовности. Бездонная душевная пустота неизбежно породит цепную реакцию. В результате её миллионы семей, внешне благопристойных, правильных, зажиточных, каждую неделю выполняющих обязательный ритуал посещения церкви, понесут по жизни представление о мире, как о большой лохани, наполненной по края благами, в которую положено залезть с ногами и постараться сожрать кто сколько успеет, не забывая, с обворожительной улыбкой, отталкивать более слабых от самых жирных кусков!

— Неужели нищий в состоянии стать корифеем духа?!

— Мать Тереза — нищая? Богатство и бедность — понятия относительные, и определяются не количеством наличности, а внутренним содержанием человека. Вы обязаны научиться по капле выдавливать из себя животное, бороться со звериным наследием. А это требует поистине титанических усилий, перестройки психологии, ломки общественных догм и стереотипов, уклада жизни, сформированного на неверном представлении о задачах общества, его целях.

— Из всего услышанного я делаю единственно правильный вывод: при-шествие Второй Силы для нас просто спасение! — снова возмутился Вилли. — Вы что, хотите оправдать то, что грядёт?

— Поступки наших бывших соплеменников, вообще не лезут ни в какие ворота. Ты должен осознать главное — так, как живёте вы — жить нельзя! Мироздание не терпит насилия, тогда как им пропитано ваше общество сверху донизу. Вы катитесь вниз, судорожно цепляясь отдельными личностями за стены пропасти, воображая, будто неудержимо мчитесь вверх. Запомни раз и навсегда! Цивилизация в своём развитии напоминает перевёрнутый конус и острым концом опирается на провирус. Он всему голова! Чем выше общество поднимается в развитии, тем знаний и ответственности больше, тем массивней он, тем круче тропа.

— Такое положение крайне неустойчиво. Достаточно лёгкого толчка и всё рухнет!

— Абсолютно правильно! Здесь опять возникает тема соблазнов. Их вокруг нас не счесть. Они окружают людей плотной толпой со всех сторон, становятся на цыпочки и, повизгивая от нетерпения, ждут, когда вы обратите на них внимание. Они любому в состоянии вскружить голову и, приятно улыбаясь, увести в сторону от основной линии движения. Тогда всё опрокинется, на землю выльется кровавая каша.

— Вы пытаетесь внушить, будто рост и развитие цивилизации дело почти не подъёмное? — горько произнёс Лабер.

— Вот именно, почти…

— А если несколько миров объединятся и пойдут вперёд сообща?

— Вы не научились доверять самим себе, не в состоянии договориться о пустяках, так о каком совместном пути может идти речь? Нельзя нескольким женщинам вынашивать одно на всех дитя. Каждый мир, с первого и до последнего дня, обречён нести свой крест. Вначале он будет с песчинку, но по мере роста и возмужания общества тяжелеет и груз. Надо не раз подумать, куда поставить ногу, чтобы не уронить накопленное. Здесь не сработает принцип Сизифа, или лозунг типа обгоним и перегоним, или одолеем, навалясь всем скопом! Если произойдёт непоправимое, восхождение начнут другие и это будут не люди. Мы все, без исключения, без ссылок на прежние заслуги, движемся по минному полю, да ещё с непосильной ношей, в гору, без права на ошибку. Поднимаешься, а вокруг лежат погибшие миры, те, кто шёл до тебя. Они отвлеклись, направились не туда, соблазнились возможностью проскочить несколько сот метров на лифте. Их останки послужат для тех, кто пойдёт следом, указанием и предупреждением, куда вступать не надо. Остаётся только она, скрытая за плотной пеленой будущего, спасительная тропа, и чем выше, тем опасней — ориентиры попадаются реже. Но существует, для всех без исключения, ловушка, ко-торую миновать крайне трудно. Каким бы ни был мир, он неминуемо угодит в неё, ибо сам, без чьей-либо помощи, добровольно, с великой радостью и охотой, выроет у себя на пути, рухнет в неё с разгона и только потом примется соображать, каким образом спастись из тупиковой ситуации.

— О чём, собственно, идёт речь?

— О гибели цивилизации, о чём ещё. Как ты думаешь, что способно уничтожить население Земли в скором будущем? Вторую Силу пока исключаем.

— Ядерное оружие, а может вирусные инфекции?

— Существует нечто, гораздо более мощное, чем какие-то там бомбы и бактерии. Медицина! Вот опасность, от которой нет спасения! И чем выше её уровень, тем разрушительней последствия.

— Ничего не понимаю, — растерялся Гриз. — Медицина-то здесь причём? Чем она вам помешала?

— Постараемся объяснить, хоть времени практически уже нет. Медицина сводит на нет то, что позволяет выжить любому живому организму, не предоставив взамен альтернативы. Она отменила, причём в одностороннем порядке, естественный отбор. Поверь нам на слово — только он позволяет продолжить род сильнейшим и передать потомству здоровые жизнеспособные гены! Слабые идут на корм хищникам, позволяя тем самым популяции выжить. Мы проводили исследования и знаем точно, раньше много детей гибло в силу различных воздействий и патологий, но и рождалось их тоже много. Сегодня те, кому предназначено судьбой умереть, выживают благодаря активному вмешательству медиков. В силу определённых факторов таких детей становится всё больше и больше. Они, по достижении определённого возраста передают свои ущербные гены потомкам. Это начало лавинообразного процесса вырождения человечества как биологиче-ского вида. Конечно, существует выход из этой ситуации, однако он крайне болезненный и неприятный. Он потребует пересмотра многих устоев и моральных канонов, заставит перешагнуть через массовое горе матерей и недовольство общественности. Вам придётся принимать крайне трудные и не популярные решения, в ином случае всё рухнет гораздо раньше, чем вы ожидаете. Люди по нашим наблюдениям ни разу не задумывались всерьёз о данной проблеме. Вам не до этого! Вы увлечены развлечениями, и стараетесь, как говориться, оттянуться по полной программе, взять от жизни всё!

— Вы затронули крайне интересную тему. Но с другой стороны, почему мы должны отказывать себе в удовольствиях, радостях и активном отдыхе? Всё хорошо в гармонии. А вы говорите — выход в ригоризме!

— Точно… Исключительно в нём и не в чём больше!

— Так нельзя! Расслабляться полезно, в ином случае можно превратиться в фанатика, доктринёра и ещё чёрт знает что!

— Удовольствия, радости и отдых могут не походить на те, к каким привыкли вы. Они неразрывно связны с трудом, самосовершенствованием!

— Но это не жизнь — отказаться от всего! — перебил Гриз.

— А вы вообще знаете, что такое жизнь? Учёный целыми днями сходя-щий с ума над труднейшей задачей. Он не спит, не ест, ничего вокруг не видит кроме проблемы, которую никак не может решить. Вы говорите — так жить нельзя. Почему? Вот монах, давший обет работать в лепрозории и поводящий там всё время. Вы говорите, что так поступает только идиот! Почему? Вот великий мыслитель, который пытался найти смысл жизни и умер в нищете, не заработав даже на гроб. Вы говорите — он был не от мира сего! Почему? И так до бесконечности. Так что такое, по-вашему, жизнь? Вы сами не знаете, а в оправдание создали некий усреднённый вариант добропорядочного гражданина: не пьёт, не курит, работает, примерный семьянин, богобоязнен. Вот он — ваш идеал.

Вилли решил не вдаваться в подробности и сменил тему.

— Так кто должен изменить существующее положение вещей: правительство, общественные организации, религиозные деятели, всезнающий пророк? Или Вселенная сделает всё сама?

— Вселенная необъятна. Она вокруг нас. Она за пределом предела. Она внутри нас. Она в каждом атоме, в каждой клетке, из которых собран наш организм. Чтобы попытаться изменить окружающий мир и получить надежду на помощь, постарайтесь понять себя, разберитесь в чувствах, мыслях, поступках, желаниях, устремлениях, страстях, мечтах, наклонностях, в душе и сердце. Дайте всему объективную, честную, искреннюю оценку. И только после этого появится шанс стать лучше, умней, чище. Появится возможность что-то изменить в самом себе, в людях, окружающих тебя, в мире, простирающемся в невообразимые дали. Только так и никак иначе можно изменить существующее положение вещей. Но на Земле стремятся к одному — указывать другим куда идти, выдавая себя за миссию.

— А что тут плохого?

— Повторяем. Начинать надо не с окружающих, а с себя. Только человек, непрерывно сражающийся со своими недостатками, неусыпно стремящийся к постижению глубин духовности, умеющий сопереживать и понимать боль ближнего, старающийся что-то изменить в себе, имеет право на личном примере показать людям, куда следует двигаться. У вас так поступает один из ста миллионов, остальные жаждут, взгромоздившись на трибуну, поучать, указывать путь, спасать нацию, требовать от других того, что угодно им. А ещё лучше, чтобы при этом внизу, по брусчатке мостовой маршировали их любимые помощники, проводники идей, одетые в кованые сапоги, с касками до бровей, стройными рядами, с автоматами на перевес, с одинаковыми лицами, не ведающими жалости, выражающими готовность умереть за вождя. Они ненавидят умных, потому, что ум — производная интеллекта, а интеллект- результат упорной многолетней учёбы и раздумий. А зачем долгие годы исступлённо напрягать заплывший жиром мозг, когда гораздо проще и эффективней доказывать своё превосходство над неугодными простым выстрелом в затылок, демонстрируя тем самым простую и доступную истину — я умней, так как сильней!

— У нас осталось мало времени, — напомнило второе слева существо.

— А к чему был весь наш разговор? — спросил расстроенный Вилли.

— Вдруг произойдёт чудо, и часть землян выживет. В таком случае кто-нибудь из избранных сможет повлиять на ход развития нового общества, подскажет правильный путь движения, станет опорой для оставшихся. Ошибки… Их осознаешь только в ретроспективе. Они гнетут и не позволяют трезво оценить ситуацию.

— Какое вооружение использует Вторая Сила?

— В основном боевые действия ведутся беспилотными аппаратами. Они стреляют ампулами с антивеществом. Широко используются боевые роботы камикадзе. Их устанавливают в специальных укрытиях в пространстве, и зачастую просто нет времени уйти от столкновения. Штурмовые корабли и роботы запускаются с кораблей носителей. Кстати, у Третьей Силы вооружение приблизительно то же, только все аппараты пилотируют люди. Носители Второй Силы оснащены двигателями скольжения.

— Что это такое?

— Они позволяют перемещаться под углом к потоку времени.

У Вилли всё перемешалось в сознании. Он стоял и с бестолковым видом мотал головой.

— Под углом к потоку времени, — прошептал он. — Как это?..

— Не будем отвлекаться на мелочи. Сейчас главное другое. Если останется время мы объясним подробнее.

— А почему они не используют подпространство?

— Ни под, ни над, ни других ипостасей пространства не существует. Параллельные миры — да! Иное — нет! По крайней мере, нам о подобном явлении ничего не известно. Поверь, мы искали с пристрастием. Пространство не однородно. До такой степени не однородно, что мы видим не то, что видим. Словно наблюдатель находится в комнате кривых зеркал — всё искажено, смещено, запутано. Только познавший законы и структуру строения Вселенной, её особенности, линейные искажения потока времени, гравитационные течения, магнитные ловушки, нейтринные ямы и скопления чёрной пыли, сможет передвигаться на большие расстояния, сведя к минимуму возможные неожиданности.

— Каким образом роботы прячутся в пространстве?

— На них монтируются микростанции по преобразованию всех видов энергии. Так создаётся магнитное поле большой напряжённости, которое искривляет лучи света. Создаётся своеобразный кокон. В нём и поджидает жертву камикадзе.

— Какое личное оружие используется?

— Винтовки, стреляющие ампулами с антивеществом. Есть лазерные излучатели.

— Как от них защищаться?

— Антиматерия аннигилирует при столкновении с любым объектом на-шего мира. Взрыв разносит всё на куски.

— Наше оружие способно конкурировать с винтовками?

— Пулевое — нет. Лучше не пробовать.

— А если из гранатомёта?..

— Давай не будем гадать. Время беседы, к сожалению, истекло. Она прошла несколько сумбурно и путано, не дала ответы на многие вопросы, но что есть, то есть. Скоро ты вернёшься домой.

— Вы не можете на время оставить меня здесь. Так охота подучиться. Лишние знания не помешают.

— Энергия иссякает. Нам всё труднее контролировать коридор. Если не поторопимся — застрянешь у нас навсегда.

— А если я…

— Всё, — сказал левый. — Мы закончили. Сейчас медики обследуют тебя.

Стол и маски исчезли. Вилли почувствовал, как принимает горизонтальное положение. Из пустоты выдвинулась большая труба и начала опускаться. Она пульсировала, принимая очертания его тела, и, наконец, словно крышкой, накрыла Лабера. Но одно Вилли запомнил твёрдо — с ногами у него было всё в порядке.

Сердце тяжко стукнуло. Гриз разом вышел из оцепенения недоумённо огляделся. Он сидел за рулём джипа, кот дремал на сидении пассажира, а вокруг, на многие тысячи миль, простирался мёртвый мир, его Родина, превращённая злым гением Второй Силы в братскую могилу. И теперь осталось только одно — дождаться появления врага. Экты предупреждали о затухании биополя, поэтому Вторая Сила рисковать не осмелится, а поспешит занять освободившийся плацкарт. И тут их встретит он — могучий и непобедимый. Гриз горько засмеялся. Мститель несчастный в намоченных подгузниках.

Следующие два дня Лабер провёл дома. Он пил. Пил и плакал, выскакивал из дома и палил в небо из винтовки, страшно ругаясь при этом матом. Временами спиртное одерживало верх, тогда Вилли падал куда попало и забывался тяжёлым пьяным сном. Но всему прекрасному приходит конец. Однажды Гриз увидел себя в зеркале и ужаснулся. На него взирало обрюзгшее, заросшее дикой щетиной, чудовище с красными безумными глазами. И он решил — хватит! Пора браться за ум.

Лабер взял мыло, бритву, чистое бельё и поехал на речку. Там он яростно принялся за дело. Вернувшись домой, установил в гараже походный очаг, нажарил сосисок, сварил кофе и плотно поел. Затем занялся обустройством жизни в новых условиях. Первым делом он разжился холодильниками с автономным питанием. Сосед наискосок торговал ими со странами Африки, и на складе всегда находилось несколько штук. Гриз взял восемь, из имеющихся в наличии, но домой не повёз, а уехал на ферму к Джеки Монтано. У него стоял прекрасный деревянный дом с обширными хозяйственными постройками. Монтано любил натуральные материалы в строительстве. Смерть настигла хозяев далеко в поле. Чего греха таить, Гриз обрадовался этому, он не смог бы сделать уборку в доме.

Расставив холодильники в большом сарае, он подключил их к рампе с двумя моторами, и система заработала. Следующим рейсом Лабер перевёз из дома всё необходимое и близкое сердцу. Затем совершил налёт на универсальный магазин старикана Колмана. Основательный запас продовольствия был крайне необходим. К вечеру все холодильные мощности оказались загруженными копчёной колбасой, сыром, консервами, хлебом и многим другим, что могло длительно храниться. Один холодильник заняли медикаменты, перевязочные материалы, шприцы. Наконец пришёл черёд топлива. В ангар для техники Гриз загнал два заправщика по 52 тонны солярки каждый. Рискованно иметь под боком такую бомбу, но иного выхода не было.

Вскоре во дворе появился грузовик, джип с дизельным двигателем и бронетранспортёр с мелкокалиберной пушкой на турели. За ангаром стоял боевой вертолёт с навесными ракетными установками. Пятьдесят ракет к ним Вилли спрятал в подвал.

Гриз продумал всё до мелочей. Даже хозяйские собаки Доки и Боки были приняты в команду. Они несли круглосуточную караульную службу под началом строгого, ответственного и неподкупного его сиятельства и высокопревосходительства Дракона.

Таким образом, подготовительный период можно было считать законченным. Сейчас стоило заняться основным видом программы — стратегическими ядерными вооружениями. Именно им Лабер отводил основную роль в борьбе с врагом. Конечно, победить ему было не дано, но нанести ощутимый урон мог, и собирался это сделать, во что бы то ни стало. По роду своей службы Вилли знал, где находится Пункт управления ракетами их округа. Он, чтобы не привлекать постороннего внимания, сел на велосипед и покатил к бункеру. Там его ждала первая неприятность. Охранная система блокировала входные двери. Пришлось здорово повозиться, прежде чем он проник внутрь. Ракеты находились на боевом дежурстве. Все двенадцать штук. Аппаратура функционировала в аварийном режиме. И всюду ощущался запах тления, и лежали останки обслуживающего персонала. Хочешь — не — хочешь, пришлось заниматься уборкой. Через не могу…

Гриз стоял возле главного пульта и с тоской размышлял о своей фатальной ограниченности и бескрайней глупости. Он почти сразу осознал, что в органах управления не разобраться и за десять лет, а раз так, то нечего и голову ломать. Лабер собрал всю документацию, инструкции и наставления какие смог найти и уехал домой, где основательно занялся их изучением, но, к сожалению, ему мало что удалось почерпнуть из вороха бумаг. Сказалась нехватка знаний. Эх, сокрушался Вилли, ну зачем я пошёл учиться на пилота, лучше бы отправился служить в ракетные войска! Но одно Лабер усвоил твёрдо — перенацелить ракеты самостоятельно он не в состоянии, потому, что подобная операция находилась исключительно в компетенции военного руководства штата. Только там, в неведомом подземелье, располагался управляющий компьютер. Координаты его отсутствовали. Поэтому Вилли решил отложить рассмотрение непосильного вопроса до лучших времён, хотя неистребимое желание шарахнуть по космодромам, которые со временем неизбежно появятся на орбите, осталось и многократно усилилось. Лабер решил передохнуть и совершить ещё один набег на магазины. Он уселся в джип и тронулся в поход.

Нагрузив машину всякой всячиной, Гриз решил ещё раз проехать через центр города. Он управлял и размышлял одновременно, пока неожиданно не осознал, что вокруг произошли значительные перемены. На улицах царил непривычный порядок. Исчезли все машины, останки людей, мусор. Водитель сбросил скорость и медленно покатил посередине дороги, повысив бдительность и внимание. Ему очень не хотелось, чтобы его застали врасплох. Пока ничего интересного не наблюдалось. Ветерок весело трепал волосы, двигатель едва урчал. Внезапно посторонний звук нарушил тишину. Протяжный скип сминаемого металла заставил вздрогнуть. Началось, подумал Вилли. Сейчас мы посмотрим, какие вы из себя, несокрушимые победители беззащитных людей. Лабер свернул направо и сразу увидел, как над тротуаром двигалось нечто отдалённо напоминающие огромный матрас размером эдак шесть на восемь метров и толщиной около полуметра, сиреневого цвета. Чуть сзади и в стороне летела ещё одна штуковина, своеобразный лист бумаги вдвое меньше матраса, чёрного цвета. Лист почти весь оказался заставлен ровными, аккуратными, серебристыми брикетами. Между тем, матрас подлетел к легковушке припаркованной возле коттеджа, поднялся над ней и стал сворачиваться в трубу, охватывая автомобиль с двух сторон. Раздался хлопок и повторился звук сминаемого металла. Пахнуло озоном. Матрас трансформировался в куб, под него подлетел лист. В нижней грани куба открылось отверстие, оттуда выпал уже знакомый брикет и занял место рядом с остальными. Куб принял прежний вид и двинулся дальше. Когда он проходил рядом с останками людей или пакетами с мусором из него вылетали почти невидимые разряды, и всё исчезало в неяркой вспышке. Сильно пахло озоном. Это же уборщики, наконец, сообразил Гриз. Они начали приводить в порядок квартиру для дорогих гостей. Выметают мусор и прочий не нужный хлам. Ну ладно, рассвирепел Лабер, посмотрим… Он высунулся из люка, вскинул винтовку и сделал четыре выстрела. Он не промахнулся, места попадания почернели, набухли и оттуда ударила молния. Стрелок провалился в салон, а стоящую сзади липу срезало словно ножом. Вилли проворно развернул машину и рванул на форсаже. Погони не было.

Псих! Дурак! Кретин! Корил он себя. Не выдержал! Сорвался! Едва не погиб по глупости! Нельзя так рисковать! Он не имеет права на подобные авантюры! А оружие слабовато. Предупреждали экты — Вторую Силу из винтовок не взять. Да и зачем трогать уборщиков. Пусть занимаются полезным делом, кому от этого плохо? Одно ясно — скоро нагрянут хозяева. Они примутся деловито расставлять мебель, приколачивать шторы, сделают будку для любимой собаки и непременно заглянут к соседям посмотреть, как те устроились.

Дома Вилли серьёзно пересмотрел арсенал. Винтовку убрал с глаз долой, вместо неё положил в джип два гранатомёта и ящик зарядов к ним. Морской бинокль и прибор ночного видения завершили комплект.

Вскоре он нанёс второй визит в Пункт управления. Лабер сразу сел к пульту, включил и, руководствуясь тем немногим, что удалось выудить из документации, активизировал восемь спутников слежения и перевёл их в режим поиска. На панорамном экране возникла развёртка земной поверхности. Тут же пошла информация о появлении сверхкрупных объектов, стали высвечиваться большие белые кляксы, пошли параметры их орбит. Всего Гриз насчитал четыре штуки. Вилли вспомнил, чему его учили экты. Вторая Сила начала переброску и монтаж принимающих космопортов. Значит, в его распоряжении имеется около двух недель до подхода основных сил.

Лабер выключил компьютер и поднялся на поверхность. У него осталось ещё одно весьма важное дело, не терпящее отлагательств. Срочно требовалось забрать посылку, которую прислала Первая Сила. Лабер знал, где её обнаружили. Он совсем недавно читал о находке загадочного монолита, а вот куда его дели не помнил. Джеки Монтано, слава Всевышнему, выписывал те же газеты, что и Гриз. Отыскать нужный экземпляр не составляло труда. Всё сходилось. Корреспондент сообщал о параллелепипеде двух метров в длину, метре в ширину и полуметре в толщину, изготовленного из пористого металла серебристого цвета. Рентгеноскопия и эхолокация ничего не дали. Ко всему прочему находка оказалась неимоверно тяжёлой и имела отпечаток пятипалой руки с торца блока. Взять образцы материала не представлялось возможным. Все попытки исследователей приподнять завесу тайны не увенчались успехом. Поэтому находку перевезли в Еги-петский археологический музей, расположенный в Каире, где поместили в лабораторию. Там группа молодых энтузиастов тщетно пыталась решить непростую задачу.

На подготовку к автопробегу Мальсдей — Норфолк ушло, без малого, восемь часов. Вилли тщательно запер дверь, установил в сарае большой бак с керосином и подсоединил его к рампе. Этого количества горючего должно было хватить на весь срок его отсутствия. Лететь на вертолёте Лабер не рискнул. Маршрут путешествия был крайне труден: требовалось пересечь всю страну с запада на восток, переплыть Атлантический океан, пройти Средиземное море, подняться по Нилу и найти музей. Но жребий брошен. Только вперёд без страха, сомнений, мобилизовав все силы, инстинкты, осторожность, ненависть.

Джип, загруженный по крышу топливом, продуктами, оружием, собаками и Драконом, тронулся в путь. Уборщики очистили автострады, поэтому ничто не мешало двигаться с максимальной скоростью. Воздух ревел в обтекателях. Мимо с головокружительной скоростью пролетали посёлки, ранчо, города. Лабер останавливался только для дозаправки и еды. Всё остальное время проводил за рулём.

Первый крупный город, который попался ему на пути — был Омаха. Вилли умышленно не поехал по объездной, а двинулся через центр. Сюда уборщики ещё не добрались. Дороги забили пробки из тысяч машин. Они громоздились одна на другую, образуя непреодолимые завалы, но по тротуару пробраться было можно.

Гриз закрывал глаза и, не разбирая дороги, ехал по всему подряд, бормоча ругательства. Так он попал на маленькую площадь с памятником посередине. У подножья его лежали останки мужчины, а рядом с ним видеокамера. Вилли остановил машину, поднял камеру и попробовал просмотреть отснятый материал. Батарейки сели. Гриз осмотрелся, заскочил в магазинчик, что приютился между зданием банка и стильным небоскрёбом, поставил новые элементы питания и включил воспроизведение. Чета японцев снимала всё подряд, но вот они попали на площадь. Женщина встала у памятника и, жеманно улыбаясь, обмахивалась соломенной шляпкой. Неожиданно небо вспыхнуло на короткий миг, изображение завертелось, подпрыгнуло, камера упала, продолжая снимать. Небо полыхало нестерпимым светом ещё дважды. В самом углу картинки Вилли увидел, как сталкивались потерявшие управление машины, падали люди и больше не поднимались. Случайно попавший в кадр полицейский вертолёт резко клюнул носом и, вращаясь вокруг своей оси, рухнул куда-то за дома. Обработка прошла тихо, безболезненно, мгновенно, эффективно, горько подумал Лабер. Никто ничего не понял. Цивилизация вымерла разом. Внезапно Гриза посетила удивительная мысль. Он укрылся в контейнере с мощной тройной свинцовой защитой. Небо вспыхивало трижды. Когда он очнулся, верхние слои рассыпались в прах от первого прикосновения. А если бы вспышек было четыре? Тогда бы он присоединился к соплеменникам на том свете! Невероятное стечение обстоятельств, фантастическое! Но раз так получилось, значит он обязан отомстить Второй Силе за хладнокровное убийство миллионов людей. Да — мы порочны, да — не совершенны, да — мы полузвери, да — мы коварны и агрессивны, да — мы склонны к насилию, но никому не позволено вот так безжалостно лишать человечество шанса исправить положение, стать лучше. Это не делается за один день. Экты говорили — путь труден, долог, тернист. Почему Вторая Сила решила за них их судьбу, вынесла суровый приговор, или им было всё равно кого убивать? Дотянулись до первых попавшихся, обрадовались, что сильней и к ногтю! Ну нет! Мы ещё посмотрим, чья возьмёт. Один в поле не воин, да и враг силён неимоверно, но Лабер не собирался сдаваться. Он сел в машину и поехал дальше.

Следующим на пути оказался Сент-Луис. Гриз не стал в него заезжать, а рванул по кольцевой.

В Кингспорте уже побывали уборщики. Компания проехала через город и продолжила путь.

Вскоре появился Норфолк. Запахло океаном. Вилли двинулся прямо в порт. Остановился. Собаки с радостью покинули джип. Дракон сидел на плече хозяина и щурил на них голубые лаза. Лабер огляделся. На рейде толпилось множество кораблей. Несколько левее стоянки катеров, возле частного причала дремала красавица-яхта. Команда решительно направилась к ней. Выбор оказался верным. Корабль находился в прекрасном состоянии, баки залиты горючим под завязку, продуктов и воды вдоволь. Вилли погрузил на борт оружие и распорядился отчаливать. Доки и Боки были произведены в матросы. Дракону за особые заслуги и служебное рвение присвоили звание старшего помощника с соответствующим денежным содержанием и дополнительными обязанностями вахтенного офицера. Гриз стал, естественно, адмиралом. Господин адмирал мобилизовал все знания по навигации и кораблевождению, которые приблизительно равнялись нулю, и тронулся в путь.

Несмотря на сомнения и волнения, вопреки тревожным предчувствиям матросов и вещим снам старшего помощника, путешествие прошло на удивление спокойно. Океан мерно дышал пологой войной, на небе ни облачка — ну ни дать, ни взять круиз по экзотическим странам. Но расслабляться нельзя. Враг мог появиться в любой момент.

Яхта немного промахнулась и уткнулась в южную часть Португалии. Пришлось приставать к берегу и разбираться что к чему. Лишь когда Лабер попал в Кадис, понял, что он на верном пути. Гибралтар миновали ранним утром. Когда яхта проходила в виду Сардинии, адмирал увидел такое, что не могло привидеться и в кошмарном сне. Вначале, слева по борту появилось несколько сиреневых пятен. Они двигались в направлении корабля. Вилли невольно сбросил ход. Через некоторое время он узнал уборщиков. Их было много, около трёх или четырёх сотен. Не доходя до яхты порядка трёх миль, они зависли над поверхностью, а затем начали сходиться. Вскоре под солнцем колыхалось огромное одеяло. Внезапно один край загнулся и бесшумно ушёл под воду. Через секунду всё одеяло скрылось под поверхностью. Прошло десять томительных минут, затем море вспучилось, оттуда вынырнула огромная труба. С двух её концов низвергались водопады и потоки. Раздался страшный грохот, словно разверзлись небеса, скрип и визг раздираемого металла. Затем края трубы загнулись, и сиреневая колбаса превратилась в куб. Появилась платформа. Она приняла на себя объёмистый брикет и ушла в сторону Италии. Куб развалился на отдельных уборщиков, и они разлетелись в разные стороны. У адмирала зашевелились волосы на голове. Пожалуй, только сейчас, он со всей ясностью осознал, с какой мощью имеет дело. Вилли ощутил себя микроскопической песчинкой, бессильной, никчёмной. Что можно противопоставить вот этому, сминающему корабли подобно спичечной коробке, уничтожающему население целой планеты только из прихоти, мимоходом…

Гриз круто затосковал от острого чувства безысходности и обречённости. Он не видел перспективы своего дерзкого предприятия. Всё тщетно, обречено на неудачу в зародыше, даже с дивизией роботов. Но мёртвый мир взывал к мщению и Лабер, скрепя сердце, продолжил путешествие.

Через двадцать часов яхта вошла в Александрийский порт. На водной глади виднелись десятки кораблей: сухогрузы, контейнеровозы, танкеры и прочие поменьше. Вилли задерживаться не стал, только пополнил запас топлива, и немедленно вошёл в Нил, раз двадцать ошибаясь, на ощупь, медленно, дважды чуть не сев на мель, поднялся до Каира. Там, в портовых лавчонках адмирал отыскал путеводитель для туристов, нашёл на нём археологический музей, погрузил команду и всё необходимое в первую попавшуюся машину и отправился на поиски. Всюду хозяйничали уборщики. Лабер насчитал их около тридцати, а потом сбился со счёта, махнул рукой на бесполезное занятие, а лишь осторожно проезжал мимо. Здание музея он увидел издалека. Перед ним раскинулась площадь. Едва машина выехала на неё, как из проулка справа выдвинулся матрас с неизменной платформой. Боки надрывно залаял. Вилли обернулся. Ещё одна сладкая парочка подкрадывалась сзади. Она шла к машине. Малейшее промедление неизбежно вело к гибели. Первый находился ближе и закрывал собою дорогу к цели экспедиции. Адмирал резко затормозил, выхватил гранатомёт и выстрелил навскидку. Снаряд попал в середину уборщика. Лабер от-чётливо видел чёрное пятно взрыва, и матрас сложило пополам. Вторая граната разорвала его на куски. Адмирал не стал дожидаться, чем всё закончится, и с места рванул к главному входу, взлетел по пологим ступеням прямо к двери, и тут площадь озарила яркая вспышка. Гриз сгрёб в охапку гранатомёт, господина старшего помощника и на максимальной скорости влетел в здание. Внутри царили гул и запах. Вот этого Лабер никак не ожидал! Залы заполняли почти полностью разложившиеся трупы посетителей. Меж ними, в чёрных лужах копошились груды белых, жирных, самодовольных червей, а под потолком роились мириады отвратительных, блестящих, упитанных зелёных мух. Собаки застыли на пороге. Дракон с диким мявом вцепился в хозяина и страшно, утробно заурчал. У Вилли комок подкатил к горлу, и его вывернуло со страшной силой наизнанку от могучей тошнотворной волны. Но раздумывать и колебаться не приходилось — сзади наседал враг. И господин адмирал кинулся вперёд, будто на амбразуру пулемёта. Эдакий бесконечный тройной прыжок. Сзади, отчаянно визжа, мчались собаки.

В мгновение ока Гриз пролетел через два зала, вломился через служебный ход в лабораторию со строгой табличкой насчёт посторонних и с разгона, едва ли не носом, упёрся в искомое. Посылка лежала на низком столике, а на ней, судя по одежде, находились останки женщины. Лабер наклонился к контейнеру и приложил ладонь к отпечатку на торце. Блок изменил цвет, с него сползла наружная пористая оболочка, скидывая посторонние предметы на пол. Под ней находился ящик с двумя створками. Адмирал отворил большую. Под ней, в углублении лежал мужчина лет тридцати. Он не подавал признаков жизни, но едва дверца открылась полностью, А-17 сел, протёр глаза и со словами «как долго я спала» одним рывком выпрыгнул из контейнера и открыл узкую половину. Там в одной большой и двух маленьких ячейках покоилась пара крупных шмелей и медленно пульсирующее яйцо размером со страусиное. Шмели зашевелили лапками, выбрались из гнёзд, и с низким гудением уселись мужчине на левое плечо. Вилли с интересом рассматривал робота. Среднего роста, коренастый, одет в тёмно-серый удобный комбинезон, который плавно переходил в добротные, высокие ботинки армейского образца. Взгляд карих глаз насмешлив, волосы длинные, слегка вьющиеся, непривычного бежевого оттенка. Лабер улыбнулся и попытался взять яйцо, но А-17 жестом остановил его, осторожно извлёк биозародыш и хитрым захватом прикрепил к поясу, потом из прорезей вытащил две винтовки и несколько сменных магазинов к ним.

Неожиданно Боки поджал лапу и протяжно завыл. Робот обернулся. К ним, через зал, в обрамлении молний, направлялся уборщик. А — 17 вставил обойму, прицелился и выстрелил. Страшный грохот потряс музей. Лиловая вспышка ослепила. Компания спешно ретировалась через служебный ход.

Они выскочили в кривой переулок. Перевели дух. Шмели мгновенно умчались на разведку.

— Давай знакомиться, — протянул руку адмирал, — моё имя…

— Я в курсе, — перебил мужчина. — В меня заложено много из того, что знаешь ты. Я умею управлять машиной, пользоваться ножом и вилкой. Могу приготовить яичницу с беконом, наложить повязку, позвонить по телефону, оформить документы на недвижимость, сочинять кляузы и доносы на соседей, сослуживцев. Так что не утруждай себя разъяснениями.

— Тогда закончим официальную часть. Лучше подумаем, как выбраться отсюда. Нам желательно остаться живыми, хотя бы частично. В порту ждёт яхта.

— Подожди, — набычился робот. — Предлагаю присвоить мне человеческое имя. Я абсолютно против этого гадкого номера А-17!

— Думаю, пока не время. Вот когда доберёмся до дома, тогда решим сей маленький вопрос. К тому же ты не человек.

— Ой, ой, ой… чьё бы мычало… Гриз, неужели ты думаешь, будто я бездушная железяка? Начитался всяких глупостей.

— Но ты робот — искусственный организм. Я не виноват. Тебя таким создали.

— А вот тут я могу с тобой поспорить. Тебя сотворили за девять месяцев, а меня почти за двадцать лет! Так кто, в таком случае, из нас больше человек — ты, или я!?

— Да, за девять месяцев, но тому предшествовали миллионы лет эволю-ции!

— А у меня миллиарды! Экты много старше вас.

— Ладно, ладно…. Согласен. Ты — человек, я — робот, — развеселился Лабер. — Давай уходить.

— А имя? — не уступал А-17.

— Вот приспичило! Обязательно сейчас? Может позже?..

— Ни в коем случае!

— Хорошо. Тебе какое нравится?

— Вишвонатанградамахпутра!..

Вилли счастливо засмеялся. Он устал от одиночества. Теперь он не один — это главное!

— Я буду звать тебя Лоу!

— Лоу, — робот мечтательно закатил глаза. — Я буду зваться Лоу! Какое счастье!

В воздухе промелькнул шмель. Он описал мёртвую петлю и с разгона уселся на плечо А-17.

— Почему они всё время льнут к тебе? — поинтересовался Гриз.

— Передают информацию и подзаряжаются. Не забывай! Я всё же немного робот!

В этот момент появился второй разведчик и повторил манёвр первого.

— А они не могут летать нормально, как все культурные насекомые?

— Хорохорятся, — ответил Лоу. — Внимание! Разведка доносит — уборщики ликвидируют здания. Рвём когти, иначе зависнем.

— Транспорт…. Я тут видел подземный гараж. Нам вон по той улочке.

Собаки побежали первыми, за ними адмирал с Драконом, замыкал шествие А-17. Команда спешно без происшествий пересекла площадь и нырнула в подвальное помещение. Там нашёлся джип: вместительный, удобный, мощный. Гриз сел за руль, робот устроился рядом, состроил зверскую морду, и изготовился к стрельбе. Собаки с котом прыгали сзади, устроив потасовку. Вилли прикрикнул на них и осторожно вывел машину на улицу. Пока всё было тихо. Джип ходко катил к порту. И тут Гриз увидел, что конкретно имел в виду Лоу, когда говорил о домах. Несколько матрасов зависли над небоскрёбом. Из них посыпались искры. Здание принялось плавиться словно свеча, оседая на глазах. Лабер поднажал. Примчались шмели.

— Скорее в порт! — заорал робот. — Они добрались до кораблей! Я хочу домой, в родной Мальсдей!

Гриз выдавил из машины всё возможное. Слава богу, до яхты уборщики не дотянулись, но зато предприняли попытку нападения. Неизвестно откуда взявшийся матрас преградил дорогу и принялся стремительно темнеть. А-17 выстрелил. Блеснула вспышка, коротко грохнуло. Вилли вдавил педаль газа в полик. Джип завизжал резиной и в считанные секунды долетел до корабля.

Команда погрузилась на борт и без промедления отчалила. Путь до Александрии прошёл беспокойно. Двадцатью милями ниже Каира река оказалась перегороженной всё теми же вездесущими уборщиками. Они усердно фильтровали воду. Стрелять пришлось в две винтовки. Ещё не-сколько раз матрасы пытались уничтожить дерзкую команду, но всякий раз Лоу спокойно и без промаха поражал цели. Появилась новая напасть. Платформы!.. Тонкие, будто лезвие бритвы, абсолютно жёсткие, вращающиеся вокруг вертикальной оси с чудовищной скоростью, похожие на сверкающие дьявольские бумеранги, с лёгкостью рассекающие всё на своём пути, налетали на бреющем полёте и тут Лоу оказался просто незаменим. Он блеснул снайперскими способностями. Хорошо быть роботом! Адмирал потел, дрожал, его бросало то в жар, то в холод, во рту пересохло, как в пустыне, в ушах стоял шум, а робот, словно в тире, выщёлкивал одну мишень за другой. После Александрии обстановка нормализовалась. Отчаянную команду оставили в покое.

Небо над Средиземным морем поражало девственной чистотой, глубиной, нежно-голубым цветом. Яхта бодро рассекала острым носом бирюзовые воды. Вокруг весело резвились дельфины. Гортанно кричали чайки. А-17 сидел и задумчиво смотрел не пенный след, который тянулся за кормой. Лабер подошёл, устроился рядом и, некоторое время, молча предавался созерцанию.

Сразу после того, как они прошли Александрию, Вилли ввёл Лоу в курс дела, подробно объяснил ситуацию, и что их могло ждать дальше.

— Когда я был маленьким, — наконец заговорил адмирал, — то отчаянно мечтал о большом приключении где-нибудь в дебрях Амазонки. До судорог зачитывался Буссенаром и Конан Дойлом. Я даже начал строить воздушный шар, чтобы добраться до затерянного мира. Мало кто мог заподозрить во мне романтическую натуру. Я всегда умел скрывать свои мысли и чувства. Но отец всё знал и поддерживал во всех начинаниях.

— Ну а с воздушным шаром-то, что получилось?

— Мы его соорудили, и после некоторых раздумий решили-таки отправить в полёт. Отец съездил в магазин, купил плюшевого зайца — бесстрашного астронавта. Затем мы вложили в него письмо, и он улетел в заоблачные выси. Я тогда очень переживал, чем закончится героический перелёт, хоть и был уверен — пилот не подведёт. Всё же он имел отважное сердце.

— В детстве всё сложней и проще одновременно, — вздохнул А-17. — Жаль, я оказался, в силу определённых причин, лишённым его. Хорошо ещё экты догадались ввести в память часть твоих воспоминаний, и то лишь те, какие посчитали необходимыми. Интересно, чем они руководствовались? Скажи, Вилли, почему люди не хотят сберечь в себе детскую чистоту? Почему вы торопитесь стать взрослыми, стыдливо пряча всё хорошее куда подальше? У вас не престижно прослыть добрым, отзывчивым, душевным. Все любят волевых, энергичных, удачливых, не сомневающихся, холодных прагматиков.

— Мир не справедлив и жесток.

— Неправда. Люди делают его таким.

— Может быть, — вздохнул адмирал. — Вполне может быть. Давай поговорим о том, как ты видишь дальнейшее. Меня интересует твоё мнение.

— Думаю, нас не ждёт ничего хорошего. Придётся много драться. Про-тивник силён, мы — слабы. Он не даст нам толком сорганизоваться. Нужда заставит импровизировать, придумывать всякие трюки, прятаться по норам и изображать из себя суперменов.

— Постараемся продумать тактику борьбы, пути отступления, основные и второстепенные объекты нападения. Транспорт…

— Если бы мы знали, с чем конкретно, на данный момент, имеем дело, каким оружием располагает неприятель, какого уровня аппаратуру слежения они успели перетащить к Земле, тогда бы можно было с большей долей уверенности прогнозировать наши контрдействия. Давай, не будем толочь воду в ступе и гадать на кофейной гуще. Вскоре всё выяснится. А теперь насчёт транспорта: имеющийся в наличии не годится. Уж очень он уязвим, неповоротлив, медлителен и жрёт много топлива. Попробуем захватить аппарат противника, тогда будет легче.

— Захватить их аппарат…. Мечтать не вредно, — улыбнулся Вилли.

— Успокойся! Не всё так безнадёжно. Если подойдём к делу с правильной стороны, то… А пока нам желательно выяснить, где у Второй Силы самое больное и слабое место, и постараться треснуть по нему со всей мощью, на какую способны. А на какую мощь мы способны?

— Мне посчастливилось добраться до командного Пункта управления стратегическими ракетами. Их можно перенацелить на объекты космиче-ского базирования и разом атаковать принимающие космопорты. Я насчитал четыре штуки.

— Не волнуйся, их скоро будет гораздо больше. Для этого нам желательно выждать. А то грохнем эту несчастную четвёрку, а противник оперативно подтянет остальные и получится, что мы зря израсходуем драгоценные заряды. Между прочим, сколько боеголовок в нашем распоряжении?

— Двенадцать штук, но желательно поискать региональное Управление, которому подчиняются шесть командных Пунктов. Кстати, нам всё равно туда надо попасть. Только там можно изменить программу управляющего компьютера. Тогда в нашем распоряжении окажутся семьдесят две ядерные игрушки. К сожалению, я не могу победить электронику.

— Зато мне это раз плюнуть, — улыбнулся робот. — А вот сей фрукт, тот, что в яйце, вообще виртуоз. Одно слово — супер!

— И на том спасибо, — обрадовался адмирал. — Правда, здесь имеется один скользкий момент. Вторая Сила может ликвидировать спутники слежения, а может, и нет. В любом случае ими не желательно пользоваться. Перехватят сигнал — и тогда пиши пропало, а нам светиться нет резона. В памяти компьютера содержатся координаты четырёх существующих космопортов. За несколько часов до нанесения удара постараемся путём кратковременного включения спутников, выяснить координаты новых объектов.

— Отлично! Пошли в каюту. Есть дело.

Лоу спустился вниз, Лабер последовал за ним. Робот сел на кровать, поставил перед собой тумбочку, положил на неё правую руку и с силой нажал на ноготь большого пальца. Он повернулся вокруг своей оси, открывая углубление. В нём лежал чёрный шарик. Лоу вытряхнул его на тумбочку, и ноготь встал на место. Шарик мягко засветился. Над ним возникло слегка колышущееся объёмное изображение предмета, отдалённо напоминающего трапецию.

— Сия бяка зовётся штурмовик, — объявил робот. — Вооружён двумя тяжёлыми пулемётами, пушкой, способен нести двенадцать бомб на бомбозахватах, четыре ракеты в кормовом отсеке. Скорость 500 км/сек. Дальность — четверть парсека.

Изображение штурмовика исчезло. На его месте образовался яйцеобразный предмет с двумя шарами по бокам.

— Истребитель, — хмыкнул А-17. — Модель «Стервятник». Вооружение: два пулемёта, суперприцел, антирадарная защита высшего класса. Ско-рость 825 в секунду, дальность одна сороковая парсека.

На месте истребителя возник аппарат, который с первого взгляда сильно смахивал на утюг с бачком отпаривателя.

— Его величество носитель, — вздохнул Лоу. — Двигатели скольжения. Вооружение — один лазерный излучатель с большим углом раскрываемости луча. Вместимость: шестнадцать истребителей, десять штурмовиков и шесть тяжёлых бомбардировщиков. Скорость 110 в секунду. Команда — 250 оболтусов разной степени агрессивности.

Следующая штука походила на штангу с толстым грифом.

— Робот камикадзе. В первом отсеке расположены форсированные двигатели и энергостанция, во втором — контейнер с антивеществом, система неведения на цель и автовзрыватель.

Очередной аппарат напоминал очертаниями «Боинг 707» только с двумя фюзеляжами.

— Тяжёлый претяжелый бомбардировщик. Солидная сволочь. Вооружение: двадцать четыре ракеты с делящимися боеголовками. Две спаренных пушки. Скорость 220 в секунду, дальность четверть парсека. Вот, по большому счёту, и всё, — закончил краткий обзор А-17. — Всё остальное — ничего не значащие мелочи.

Пока шла демонстрация вооружений, Лабера не покидала одна мысль. Она назойливым комаром звенела в мозгу, мешая сосредоточиться.

— Подожди, — наконец не выдержал он. — Выслушай меня внимательно. Всё, что ты мне показал, приспособлено к войне в пространстве. Вторая Сила ведёт боевые действия много лет, но ни разу не дралась в атмосфере, в поле тяготения, за рычагами боевых кораблей.

— Ты прав! — у робота округлились глаза. — Кому в голову могло придти, что на планете, после троекратного облучения, способна уцелеть разумная жизнь! Это наш шанс, и могу заверить, очень большой и толстый. Когда нас обнаружат, а такое непременно когда-нибудь произойдёт, противнику, хочешь — не — хочешь, придётся переделывать боевые корабли, менять систему наведения, модифицировать управление и многое другое. На всё это потребуется время, парочка заводов и некоторые специфические организации и предприятия. Но и доводка техники не гарантирует её полную при-годность для операций против нас. Вторая Сила всё равно что-то не учтёт. И вновь время играет на нас. На орбите — другой разговор. Там только держись! Спуску не дадут. А пока живём!..

За разговором друзья не заметили, как подошли к Гибралтару. В маленьком рыбацком посёлке пополнили запасы продовольствия, воды, топлива и без передышки отправились дальше. Свободного времени было вдоволь. Уборщики не тревожили и Вилли развлекался разговором с Лоу. Его память поражала ёмкостью и знанием земной жизни, а о Третьей Силе имелись только отрывочные данные, похожие скорей на сказки, чем на правду. Общие фразы типа «модернизированные люди — кошмарные чудовища, без перерыва на обед жаждущие смерти своих мучителей» уже не устраивали Лабера. Он хотел знать больше. В жизни всякое может случиться. Враг моего врага…

Вот, что удалось выудить из памяти робота. Третья Сила, вооружённая высокими технологиями и солидным научным потенциалом, в кротчайшие сроки создала на основе кораблей противника свои аппараты, с их помощью разгромила орбитальные лаборатории, смяла невыразительную охрану, засеяла всё прилегающее к родным планетам, пространство миллионами мин со сверхсложным лабиринтом проходов. Одновременно мины несли хитроумную программу опознания свой чужой. Коды менялись каждый месяц. Обе планеты мчались в пространстве окутанные минным туманом, пробиться через который не было никакой возможности. Затем Третья Сила вплотную занялась своими обидчиками. Мобильные отряды рыскали в космосе, выискивая врага, но ничего существенного не попадалось. Не-счастные не подозревали о существовании двигателей скольжения, поэтому для них всегда являлось загадкой, откуда появляются корабли мучителей. Так что за всё время противостояния никаких серьёзных результатов достигнуто не было. Постоянные стычки, в которых с одной стороны гибли беспилотные машины, а с другой — люди и драгоценные корабли, которых катастрофически не хватало, отнюдь не приближали сладостный миг победы. Не равноценные потери, но иного не дано.

Не густо. Ладно. Будет день и будет пища…

Недалеко от побережья Америки, яхту захватил жестокий шторм. Он снёс её к берегам Кубы. Пришлось идти в Хьюстон. Топлива хватило в обрез. Разведчики донесли — южная часть города уже исчезла.

Друзьям везло. Они довольно быстро нашли машину, погрузились и со всеми возможными предосторожностями тронулись в путь, но далеко им уйти не дали. Улицы блокировали уборщики. Они вели себя крайне агрессивно и плевались во все стороны молниями. Пришлось принимать бой. Адмирал загнал машину прямо в витрину магазина. Лоу пробкой вылетел из автомобиля и с винтовкой наперевес бросился к разбитому проёму. Гриз поспешил ему на помощь. Уборщики приближались. Робот видел тех, кто поднимался по улице, а Вилли тех, кто шёл им навстречу.

— Не спеши! — крикнул Лоу. — Стреляй только наверняка. Сколько их у тебя?

— Три, а у тебя?

— Два! Будь внимателен. Ну, с Богом!

Лабер спокойно прицелился и выстрелил. Ближайший матрас вспучился и разом разлетелся на сверкающие нестерпимым светом куски. Ещё одна вспышка озарила улицу — это выстрелил робот. В тот же миг два уцелевших уборщика слились в один, и оттуда брызнула молния. Лабер упал на пол, а стена за ним разлетелась в пыль. А-17 высунулся и выстрелил в сдвоенный матрас. Полыхнула вспышка. Лоу развернулся и выстрелил ещё раз.

— Ложись! — заорал он не своим голосом.

Свист, визг, скрип слились в один звук. Мелькнуло что-то стремитель-ное, чёрное. Машину рассекло вдоль ровно пополам, брызнуло масло, обдало пылью, запахом бензина. В мозг воткнулись тысячи крошечных иголок. Вилли, чертыхаясь, отплёвываясь, поднялся на четвереньки, посмотрел на друга. Али лежал на полу и судорожно перебирал ногами. Он явно ничего не соображал и смотрел на всё стеклянными, пустыми, кукольными глазами. Гриз сжал виски ладонями и случайно глянул вверх. Над ними висело около десятка уборщиков. Развалины магазина таяли, иголки всё глубже впивались в мозг. Из последних сил Лабер сгрёб робота за шиворот и поволок к канализационному люку. С трудом открыл крышку, сунул туда друга и принялся осторожно спускаться, цепляясь одной рукой за скользкие скобы, а другой с трудом удерживая тяжёлого, словно куль с мукой, робота. Но тут сверху упали собаки и безумно орущий Дракон. Рука соскользнула с очередной опоры и вся компания бесформенным комом провалилась в пустоту.

Из глаз брызнули искры. Они осветили пространство на три метра во все стороны. Вилли зарычал от боли, столкнул с себя неизвестно как очутившегося сверху товарища. Собаки уже пришли в себя и бодро виляли хвостами. Кот нежно лизал щёку хозяина. Гриз по стенке, на подгибающихся ногах, медленно встал, схватил Лоу за ногу и потащил прочь от шахты колодца. Нога задёргалась…

— Чёрт подери всех вонючих идиотов на свете. Чтоб им, гадам, на том свете всю задницу перцовыми клизмами измучили. Кто надоумил этих тварей травить и калечить приличную публику. Скоты космические. Я их всех натыкаю в кошачьи какашки, заставлю жрать тухлых крыс и ползти на брюхе по разложившимся выкидышам панцирных рыб сто световых лет. Тысячу лет! — злобно прохрипел робот. — Им это так просто не сойдёт с рук. Эта последняя капля переполнила чашу терпения. Я иду. Трепещите, негодяи! Винтовки… — всполошился робот, пытаясь освободиться. — Да пусти, наконец! Чего вцепился… я сам пойду. Грубый ты человек. Никакой в тебе обходительности. Чуть что — сразу в канализацию. В самое раздерьмовое дерьмо мордой! Хам!

— Ожил. Я за тебя здорово испугался. Ты сделался, синим, страшным, аки вурдалак, насосавшийся гнилой крови. Думал, каюк напарнику. А ты молодец, крепкий парень.

— Где разведка? — всполошился А-17. — На месте? Ну и хорошо, ну и ладненько. Хоть это радует. Бежим…

Что-то щёлкнуло. Желтоватый свет озарил сводчатый ход.

— Нам вон туда, — объявил Лоу. — Не волнуйся, я природный компас, не заблудимся…

Постоянно спотыкаясь, дыша застоявшимися испарениями, распугивая стайки облезших крыс, компания бесконечно долго пробиралась по лабиринту канализационных ходов, и, наконец, упёрлась в отсекающую решётку. Их устанавливали перед отстойниками, а те в свою очередь, сооружались за чертой города. Значит, пришло время подниматься наверх.

— Наконец-то мы достигли цели нашего путешествия — огромной ёмкости с отходами, — торжественно объявил робот. — Интересно, во что ещё придётся окунуться, желательно с головой, для достижения квинтэссенции нашего существования — помещения Второй Силы в ароматическую ванну, подобной той, что в данный момент простирается перед нами, источая из своих недр умопомрачительные зловонья. Кто бы нам сказал, какая тут глубина. Вилли, ты успел прихватить плавки для купания?

— Вопрос, конечно, интересный, — почесал затылок Лабер. — Вопрос о глубине весьма актуален. Чем бы её измерить?

— О, мой господин и повелитель, не найдётся ли у тебя в кармане свин-цовой гирьки с мотком шпагата?

— Не успел прихватить…

— Хреново…

— Да пропади всё пропадом! Держи меня за руку. Крепко держи. Не хочу преждевременно закончить жизнь в говённой пучине.

Лабер медленно, с нескрываемым отвращением погрузился в крайне неаппетитную кашу. Лоу страховал. На самом деле оказалось не так уж и глубоко. Всего по грудь. Гриз чертыхнулся и поманил собак. Они упёрлись. Кот перебрался хозяину на голову и с брезгливым видом тряс задней лапой. Вилли повернулся, схватил Доки за шкирку, прижал к груди, визжащего от ужаса пса, и побрёл, с трудом раздвигая желеобразную массу. Лоу обречённо вздохнул и последовал за адмиралом. Ему было по подбородок.

Когда они выбрались из системы очистных сооружений, то напоминали собой два смердящих комка грязи. Гриз тихо матерился, обещая утопить Вторую Силу в фекалиях. Робот стоически переносил лишения и от комментариев воздерживался. Собаки страшно обрадовались, когда их отпустили на твёрдую землю и тут же принялись отряхиваться и вылизываться.

Тем временем разведка донесла, что в сорока метрах прямо по курсу течёт ручей с чистой, хорошей водой. Пока добрались до него, стемнело окончательно. Гриз не раздеваясь, рухнул в воду. Рядом шлёпнулся робот. Собаки жадно лакали.

— Куда мы сейчас? — спросил Лоу, отфыркиваясь, подобно моржу, вы-нырнувшему из полыньи.

— Нам на северо-запад, — пояснил Вилли. — Это вон туда, но сейчас требуется хорошенько отдохнуть, подкрепиться, подумать.

Минут через двадцать друзья вылезли из ручья. Лабер вылил воду из ботинок.

— Ты что, так и будешь хлюпать и сморкаться? Смотри, твоя щегольская обувка скоро превратится в лохмотья. Вода — коварная штука!

— Это не ботинки… — ответил А-17.

Вилли удивлённо хмыкнул, но промолчал. Не спеша, тронулись в путь. Впереди вышагивал робот. Он заявил, будто прекрасно видит ночью. Собаки шныряли вокруг, но далеко не убегали. Шмели вели наблюдение. Дракон намаялся и крепко спал на руках. Вскоре Али сообщил, слева от них находится одноэтажное здание. Разведка не нашла ничего подозрительного. Свернули туда в надежде переночевать. Никого не вдохновляла перспектива спать под открытым небом, а тут хоть какая-то крыша над головой. Строениями оказались: покосившийся дом и каменный сарай. Их давно бросили, сквозь половицы кое-где проросла трава. Через дыры в крыше проглядывали звёзды. Гнилые доски жалобно стонали, гнулись, предательски трещали, стоило наступить на пол.

Лоу осторожно обошёл дом и с другого конца позвал напарника. Там нашлась маленькая комнатка, в которой, по всей видимости, ютился ни-щий или бродяга. В углу прела куча тряпья. Пол устилали сплющенные картонные коробки, гремели и перекатывались пустые консервные банки. Пока Лабер устраивался, выбрасывал хлам, робот сходил к сараю. Он сохранился лучше. Кирпичная коробка, крытая железом, стояла прочно, а внутри всё рассыпалось в прах. А так ничего интересного.

Поспать удалось около трёх часов. Разбудили собаки. Они стояли у окна и рычали. Адмирал спросонья соображал плохо, а робот уже сидел на корточках возле сторожей и пытался их успокоить. На улице ликвидировали сарай. С близкого расстояния, да ещё ночью, зрелище впечатляло. Множество тончайших молний, впились в кладку, и она исчезала на глазах. Пахло озоном, дул тёплый ветерок. Самих уборщиков видно не было. Над строением висела сияющая корона, которая оседала на глазах. Ещё немного и она коснулась земли. В тот же миг сияние погасло, и темнота поглотила видение. Друзья боялись дышать и разговаривать. Они не знали что предпринять. Однако ничего страшного не происходило. Ночь дышала безмятежным покоем, в траве шуршали зверюшки, сонно перекликались птицы. В томительном ожидании прошло около десяти минут. Первым не выдержал Вилли.

— Похоже, убрались, — срывающимся шёпотом выдохнул он.

— Скорее всего… — Лоу высунулся в окно и осмотрелся. — Странно, они действительно ушли.

Гриз поковырял ногтем стену.

— Дерево, — сообщил он.

— Натуральный материал, — согласился робот. — Матрасы не связываются со всем, изготовленным из натуральных материалов. Скорее всего, так составлена программа.

— Ладно, давай спать, — зевнул Лабер, и снова растянулся на полу.

Остаток ночи прошёл спокойно. Утром компания продолжила путь. Через два часа набрели ещё на один дом. На счастье машина стояла в деревянном сарае. Древний, разбитый грузовичок, вихляясь и кашляя, выбрался на дорогу, которая вела в Форт-Уайт. За рулём гордо восседал адмирал в роскошном, драном одеянии. Рядом, с Драконом на руках, его верный «Пятница» робот А-17. В кузове, высунув на полметра языки от усердия, преданные Доки и Боки.

Увы, капризная судьба отпустила грузовику всего четыре часа жизни. Двигатель закипел от невероятного усилия, затем внутри него что-то звонко лязгнуло, и он успокоился навеки. Снова пришлось идти пешком. Шмели контролировали обстановку. Отчёты поступали каждые пятнадцать минут. Странная компания шла просёлочными дорогами, а вокруг кипела жизнь: весело бегали кролики, в высоте кружились птицы. Вскоре попался маленький городок. Вернее то, что от него осталось. Среди молодой травки, поднявшейся подозрительно быстро, вызывающе торчали редкие деревянные постройки. Словно и не жили здесь люди, будто не мечтали о лучшем, не влюблялись, не разочаровывались, не ошибались, не строили планы на будущее. Сердце Вилли сжалось от страшного горя. Пожалуй, только сейчас Гриз полностью осознал ужас происшедшего. В грохоте выстрелов, хронической спешке некогда было подумать. Сознание того, что про-изошло медленно зрело в глубинах разума и вдруг, в момент затишья, вынырнуло, разбив последние иллюзии и надежды. Цивилизацию не просто уничтожили в одночасье, но и стёрли память о ней. Всю! Просто так!

Гриз сел на горячий асфальт и неумело заплакал. Слёзы текли по щекам, а он даже не пытался их вытереть. К чему их жалкие потуги и усилия, когда нет будущего? К чему приведёт месть и кровь? Куда заведёт? Может, хватит смертей и крахов? Его мир не вернуть никогда. Тогда кому станет лучше, если за ним последует ещё один? Кто от этого выиграет? Что-то надломилось в Лабере. Воля ослабла, пропало желание думать, шевелиться. Он уронил голову на грудь, в висках сильно сдавило, сердце гулко стукнуло, в глазах всё поплыло. Вилл впал в транс.

Глава ╧ 7

Поверхность казалась на ощупь шершавой и необыкновенно холодной. Лабера бил сильный озноб. Он попробовал плотней завернуться в куртку, но закоченевшие пальцы больно скребанули по голым бокам. Где он? Как попал в сумасшедший холод? Куда делась одежда? А в голове царили абсолютный туман и сосульки.

Гриз перевернулся на живот и зашипел от боли. Ледяные иглы впились в кожу. Он проворно встал на четвереньки и попробовал подняться во весь рост, больно ударился макушкой о прозрачный свод, упал на колени, помотал головой и огляделся. Вилли находился внутри капсулы, полностью голый. Куда-то подевались удочки, речка, одиночество. Два на три на полтора — вот и весь его мир на сегодня. А холод жёг неимоверно, терзал, тряс, не давая сосредоточиться. Вместе с телом прыгали заледенелые мысли.

Гриз пополз по периметру капсулы и вскоре натолкнулся на некое подобие двери. Через прозрачные стены он с трудом разглядел, что она закрыта снаружи. Обыкновенный засов, ржавый с паутинкой на ручке. Им давно не пользовались. Тогда как он сюда попал? Вот выбраться бы отсюда, потом согреться и только после этого обдумать ситуацию. До чего же здесь холодно, так и сдохнуть не долго!

Лабер, что было силы, навалился плечом на дверцу, та неожиданно легко подалась и Вилли, не успев даже вскрикнуть, вывалился наружу. Он выбросил вперёд руки в надежде смягчить падение, но они от холода потеряли гибкость, и адмирал упал на пол, словно деревянная кукла, неуклюже ломаясь в суставах, ухитрившись удариться всем, чем только можно. В следующий миг он пожалел о своём опрометчивом поступке. Снаружи было ещё холодней. На полу, стенах и самой капсуле сверкал иней. Только сейчас Лабер понял, почему ничего толком не смог рассмотреть. Мешала изморозь.

Вилли запрыгал на месте, желая хоть чуть-чуть согреться, и одновре-менно пытаясь разглядеть, где очутился. Помещение не на много превы-шало по объёму капсулу. Пол кусался. Ноги начали примерзать к металлу. Оставалось только прыгать как заведённому болванчику. Скакать и пытаться хоть как-то привести в порядок смёрзшиеся мысли.

— Хочу большой костёр! — неожиданно заорал Лабер, что было сил. — Кружку огненного кофе, горячий душ и меховой комбинезон с подогре-вом!

Заклинание не помогло. Вокруг ничего не изменилось. На многие тысячи километров царили холод и тишина. Только мохнатый иней хрустел при каждом прыжке. Тогда Лабер двинулся вокруг капсулы.

— Где я?! Где я?! — в такт прыжкам завопил он. — Хватит шуток! Я вам не белая мышь для опытов! Довольно! Я провалился в подземный бункер, в вечную мерзлоту?! Я хороший! Господа русские, отпустите меня! Я рыбак! Я не шпион!

Ни ответа, ни привета…

Лабер в бешенстве принялся стучать по стенам комнаты. Посыпалась снежная пыль, но пленник всё продолжал и продолжал бить сцепленными руками, прыгая вдоль стены. В одном месте она подалась. Вилли удвоил усилия и в конце концов выбрался из помещения. Он попал в полный мрак. Лишь квадрат выхода слабо освещал небольшое пространство перед собой. Неизменно оставалось только одно — холод. Гриз снова запрыгал. Но так не могло продолжаться бесконечно. Когда-нибудь придётся остановиться, а это неминуемая смерть. Американский генерал Карбышев! Идиотизм!

— Люди! — вне себя заорал Вилли. — Люди! Хрен вам в пятку! Да что это такое делается?! Изверги! Сволота вонючая! Садисты поганые!

Темнота молча съела и задушила крик. Ни эха, ни шороха, ни движения вокруг. Ватное, безразличное безмолвие.

Лабер протянул руки и попрыгал вперёд. В недрах темноты что-то щёлкнуло, мигнул красный огонёк и пространство залил мягкий, неяркий свет. Лёгкое гудение нарушило гробовую тишину. На Гриза хлынули потоки тёплого воздуха. Пол мгновенно нагрелся. Грянула капель…

Лабер по инерции попрыгал ещё немного и успокоился. Он стоял посредине большого зала, представляющего собой половину шара метров тридцати в диаметре. Вдоль стены тянулся один нескончаемый пульт. Зал имел три двери. Гриз, всё ещё сотрясаемый ознобом, пошёл вдоль пульта. Некоторые органы управления заржавели. Экраны, смонтированные на шарнирах, не поворачивались. От всего веяло запустением. На секретную базу это явно не тянуло. Вилли, будучи в армии, несколько раз попадал на закрытые объекты и чётко представлял их устройство, а здесь всё было какое-то неправильное, неудобное в пользовании и везде незнакомые надписи, значки и символы. Лабер знал русский, немецкий, естественно английский, немного итальянский, но ими здесь и близко не пахло. Вдоль пульта стояли некие подобия стульев на колёсиках. Именно подобия. Похоже, их делали не для нормальных людей, а для каких-то уродов. Гриз с усилием втиснулся в одно. Нужно иметь фигурную задницу, чтобы нормально сидеть в них!

Вилли попробовал сообразить, куда всё же попал. Он рыбачил, по-скользнулся, упал, а очнулся неизвестно где, голышом, в сугробах инея, голодный… Что это за место? Бункер русских? Абсурд! Резиденция инопланетян? Но почему тогда здесь можно дышать? К тому же здесь всё заброшено много лет назад. Полная абракадабра в голове и кишмя кишат глупые вопросы.

Лабер решил посмотреть, что находится за дверями, подошёл и попробовал открыть одну. Его взору предстал коридор, который плавно уходил влево. Пахло сыростью, ржавчиной, плесенью. Вилли проверил вторую. Коридор за ней как две капли воды походил на первый. Третья выходила в высокий проход, из которого влево и вправо вели несколько дверных проёмов. Гриз взял стул, подпёр им на всякий случай дверь и медленно пошёл по левой стороне. Все двери, по шесть с каждой стороны, оказались открытыми. Первая комната, по все видимости, являлась подсобкой, где на стеллажах лежало множество непонятных предметов. Каждый на своём месте, под каждым свой символ. Здесь ничего интересного не наблюдалось.

Во втором помещении стояли три камеры. Подобные применялись в лабораториях или производствах, где требовалась особая чистота работ. Внутри них находились манипуляторы и длинные перчатки, прилаженные к стенкам. Сложное оборудование светилось разными огнями.

В третьем зале, на самой середине стоял овальный стол с многочисленными зажимами по периметру. Над ним располагалось нечто отдалённо напоминающее осьминога. Многочисленные щупальца свисали безжизненными рукавами. Вилли обошёл вокруг стола и осторожно коснулся бархатистой поверхности. Внутри спрута зажглись огни. Рукава вздрогнули. Зажимы гостеприимно раскрылись. Система изготовилась к работе. Лабер решил не искушать судьбу и тихонько вышел в коридор.

В четвёртой комнате… Гриз невольно попятился. Прямо перед ним в плоской колбе, на растяжках, в бледно-розовой жидкости плавал человек. Мужчина, аккуратно разделанный от подбородка до паха. Внутренности располагались отдельно. Лабер несколько раз глубоко вздохнул и обошёл вокруг экспоната. Задняя часть головы отсутствовала, мозг тоже. Вилли осмотрелся. Все столы, что стояли по периметру комнаты, оказались заставленными ёмкостями с фрагментами человеческих тел и органов. Здесь же находились тончайшие срезы мозга, запечатанные в герметическую упаковку и тщательно пронумерованные.

Лабер с замиранием сердца ходил меж столов, колб, реторт, ёмкостей, банок, и вакуумных упаковок. В них находились десятки органов от сотен людей. Несчастных разделывал тот резиновый осьминог, а всё необходимое для исследований поступало сюда. Вилли, с тяжёлым сердцем, обогнул установку, смахивающую на электронный микроскоп, и покинул лабораторию.

Пятая и шестая, по всей видимости, являлись госпитальными отсеками. Здесь стояли ровные ряды кроватей, намертво привинченных к полу. Гриз вышел в коридор и пошёл по другой стороне. Там было то же самое, минус комната с человеческими органами. В последнем помещении Вилли ждал сюрприз. Оно почти всё было завалено одеждой: женской, мужской, детской, выходцев из разных стран и народов. Сотни комплектов. Лабер сразу представил, как сюда на крытых грузовиках подвозили арестантов, раздевали и начинали проводить опыты, некоторых зачем-то распускали на куски, а остальных… Что конкретно делали с остальными, Гриз не придумал, но видимо ничего хорошего!

Вилли выбрал себе одежду, обувь и сразу почувствовал уверенность. Так, где он всё-таки находится? К чему русским расчленять людей? Для массового производства Франкенштейнов? В том нет надобности! Коммунистическая идеология поставляла их в необходимых количествах. Тогда остаются пришельцы, будь они не ладны! Но опять концы не сходятся с концами, потому, что всё давно брошено к чёртовой матери. Ко всему прочему его никто не ждал, не встречал и не стремился перекрутить на колбасу. Заколдованный круг! И всё же, как он сюда попал? И где находится всё это? Под водой? Под землёй? В преисподней, но там не может быть так холодно! Вилли попробовал взять себя в руки и решил продолжить исследования. В его распоряжении находились два коридора. Он выломал кусок трубы, несколько раз угрожающе махнул им дабы предать себе уверенности и решительно двинулся в путь.

Слабо освещённый коридор плавно уходил влево. По обеим сторонам его на высоте полутора метров, ритмично располагались квадратные щиты. Лабер остановился возле одного, внимательно осмотрел и попробовал сдвинуть. За ним могло находиться окно, которое бы дало ответы на многие вопросы, да и проветрить помещения не мешало бы…. Щит с тихим скрипом ушёл вниз. Вилли остолбенел. Если глаза не лгали, он находился в космосе. Множество звёзд сияли в чёрной пустоте, а слева выползал бок огромной планеты: жёлтой, яркой, пугающей. Через минуту она заняла весь иллюминатор. Гриз помнил географию и начальный курс астрономии, знал расположение и очертания континентов, морей, как на Земле, так и на Луне. А тут ничего похожего! Лабер интенсивно потряс головой. Видение не исчезало. Незнакомая планета во всей своей красе проходила перед ним. Чужие материки, чужие океаны, чужие облака… Полнейшее сумасшествие!.. Вилли припал к стеклу и попробовал осмотреться. Удалось только рассмотреть часть гофрированных рукавов-переходов. Тогда Лабер принялся открывать иллюминаторы с противоположной стороны. Последние сомнения исчезли. Он находился на огромной базе, которая обращалась вокруг незнакомой планеты, а несколько дальше виднелась ещё одна.

База состояла из двенадцати огромных кубов, соединённых галереями, а немного в стороне висели два сверкающих шара, утыканных длинными иглами. И ещё одно углядел Гриз. Вокруг базы располагались многочисленные объекты, похожие на катушки из-под ниток.

Вилли долгими часами бродил из помещения в помещение. Он нашёл обширный жилой отсек. Столовую с большим количеством замороженных продуктов и очень им обрадовался. Четыре огромные цистерны заполнял лёд. Продукты и вода — это здорово, но зачем они в таком объёме. Какую цель преследовали те, кто исследовал здесь землян? Вернутся ли они назад? И каким образом сюда переправили его, многострадального…

Лабер устроился в маленькой комнатке со всеми возможными удобствами и стал привыкать к новым обстоятельствам.

В два блока Гриз никак не мог проникнуть, двери заблокировало наглухо, а со смотровой площадки можно было рассмотреть рваные отверстия, словно по блокам стреляли в упор. Лабер с детства не привык к неопределённости, и его ужасно раздражали вопросы, на которые не было ответов. К сожалению, их не убывало, а с каждым днём становилось всё больше и больше. Они точили Вилли, словно ржа железо, не давая передышки ни на секунду.

Через некоторое время он освоился и довольно свободно ориентировался в хитросплетениях коридоров и переходов. Где смог, открыл иллюминаторы, смотровые площадки. Как долго продлится его заточение, Лабер не знал, не знал он и другое — обитаема ли планета, приютившая станцию. Если да, то свет мог привлечь к себе внимание хозяев или ещё кого. Да, Вилли рисковал, но это было лучше пассивного ожидания и полного одиночества, какие могли затянуться на неопределённое время. Уж лучше так…

Минуло два месяца. Одиночество начало тяготить Гриза. Он в тоске бродил из отсека в отсек, не обращая ни на что внимания. Будь ты хоть трижды нелюдим, но человек не способен долго жить без себе подобных. А на воспоминаниях, без живого общения, долго не протянешь. Человек — животное общественное, рождающееся в обществе, растущее в обществе, мужающее в обществе, стареющее в обществе, умирающее в обществе. Иного не дано. В противном случае — полное одичание с безвозвратной утерей интеллекта. Замечательная перспектива для изолированного от всего мира Лабера. Конечно, он не собирался сдаваться, но физиология когда-нибудь обязательно возьмёт своё. Она всегда брала своё, когда человек оказывался в полной изоляции.

Однажды Вилли стоял на смотровой площадке и в глубокой задумчивости рассматривал станцию, планеты, звёзды, как вдруг заметил маленькую искорку. Она двигалась в его сторону. С холодным спокойствием Гриз наблюдал за ней, а искорка тем временем, увеличившись в размерах, превратилась в чёрную, сложную конструкцию довольно внушительных размеров.

Вилли будто током ударило. Это же летели законные владельцы. Летели к нему, чтобы выловить напрошенного гостя и разделать на пособия по анатомии. А он оказался не готов к встрече, хоть и обыгрывал её много раз.

Тем временем корабль причалил к соседнему кубику, из него вы двинулась труба и присосалась к входному шлюзу. Вилли сорвался с места, помчался вниз, в зал, куда попал в первый раз, вооружился куском трубы и спрятался за колпаком, внутри которого стояла капсула. Почти тут же послышались голоса, шаги. Они приближались. Лабера била крупная дрожь. Ладони вспотели. От волнения кружилась голова. Вилли решил дорого отдать свою жизнь. Ещё мгновение и он увидит врага.

Дверь отворилась, пропуская в зал троих. Гриз опешил. На пороге стояли люди, но только на первый взгляд, и чем пристальней присматривался к ним Лабер, тем больше различий замечал. Гости были одного с ним роста, сутулые, с обвисшими лицами, большой, скошенной назад головой и редкими длинными волосами. Движения уверенные, спокойные. Но самое поразительное заключалось в другом. Пришельцы говорили на несколько искажённом английском языке!

— Неужели они набрались наглости и вернулись в лабораторию, — произнёс облачённый, в сиреневое трико. — Если это так, то я лично разорву мерзавцев на мелкие кусочки!

— Если тебе до этого рвало не отшибут. Только здесь всё крайне подозрительно, — сказал одетый в белый плащ. — Враг прекрасно осведомлён — объект на его направлении блокирован и попасть в лабораторию практически невозможно. Мы демонтировали почти все силовое оборудование, кроме приёмного блока, функционирующего в автоматическом режиме. Ума не приложу, почему Главный Стратег распорядился ни под каким видом не обесточивать блок. Но если предположить самое невероятное — райберам по какой-то причине стал известен код нашей установки, от чего все они одновременно сошли с ума, что было бы для нас весьма кстати, и послали разведку, то лазутчик ни за что на свете не станет открывать окна и смотровые площадки. Это для него смерти подобно! Он же придёт голый, прак-тически без оружия!..

— Ещё не известно, какую дрянь они смогли изобрести! — возразил сиреневый. — Их логику постичь невозможно. Хотя в твоих словах имеется рациональное звено. Я думаю, здесь просто сработала автоматика. Тогда кого она перехватила? Откуда шёл сигнал? Кто рыщет по лаборатории аки дикий зверь? Предлагаю разделиться. Я осмотрю жилой и управляющий блок…

— Проверю-ка я технические помещения, — сказал белый.

— Я обойду, всё остальное, — буркнул третий.

— Действуйте осторожно. Держите винтовки заряженными. Детекторы движения, биодатчики и переговорные устройства не отключать, — распорядился сиреневый. По всей видимости он командовал группой. — Всё! Работаем…

Команда разошлась. Сиреневый посмотрел вслед товарищам, беззвучно пожевал губами, извлёк из-за спины плоскую коробочку, что-то в ней нажал и удивленно вскинул брови. Гриз мгновенно сообразил — его засекли. Сиреневый стал медленно снимать винтовку с плеча. Дело стало принимать серьёзный оборот. Нельзя было медлить ни секунды. Вилли стиснул зубы и вышел из-за укрытия. Сиреневый среагировал мгновенно. Он сделал два шага к дверному проёму и вскинул оружие.

— Я друг. Не надо меня убивать, — очень спокойно, дружелюбно, широко улыбаясь, произнёс Лабер. — Пожалуйста, не стреляйте. Я ничего не понимаю, и полностью запутался…

Сиреневый несколько опешил, опустил ствол и пристально впился в незнакомца взглядом.

— Ты кто такой? — наконец произнёс он хриплым, низким от волнения голосом.

— Разве не видишь — человек. Имя — Вилли Лабер. Гражданин Соединённых Штатов. Находился в отпуске в России, рыбачил, потерял сознание и очутился здесь.

— Как ты ухитрился угодить к нам?

— Не знаю. Просто наваждение какое-то! Полнейший идиотизм…

— Где, в таком случае находятся эти самые Соединённые Штаты?

— В Северной Америке, на планете под названием Земля, — ответил Гриз.

Сиреневый смертельно побледнел без сил прислонился к стене и выронил винтовку из рук. Вилли совсем растерялся. Голова у него и без этого шла кругом, а поведение сиреневого совсем выбило его из колеи. Он боялся тронуться с места, не решался заговорить, и поэтому в полной растерянности топтался на месте.

— Ты со Светлого Мира, — наконец начал приходить в себя сиреневый. Он потряс головой, поднял с пола оружие и вновь повторил, — Ты со Светлого Мира. — Он неожиданно всхлипнул и судорожно вздохнул, — Так вот как мы выглядели. Вот какими должны были быть. Иди сюда, и, пожалуйста, положи эту страшную трубу. Она совершенно ни к чему, хоть и имеет достаточно грозный вид. Я не сделаю тебе ничего плохого. Иди, не бойся…

Вилли отбросил железяку в сторону и осторожно приблизился к сиреневому. По всей видимости, так выходили папуасы к белым людям из глубины джунглей. А сиреневый тем временем уже полностью взял себя в руки и что-то напряжённо соображал. Даже лицо исказилось от усилия…

— Мне бы хотелось знать, кто вы такие… — заговорил было Вилли, но сиреневый прервал его решительным жестом и начал говорить чётко, жёстко, быстро:

— Пока воздержись от каких-либо вопросов. Ты получишь на них ответы, только несколько позже. А теперь молчи и слушай. Сейчас мы пойдём к кораблю, поднимемся на борт, и ты спрячешься в маленькой нише. Она находится возле технического помещения. Настоятельно рекомендую вести себя крайне осмотрительно и никому не попадаться на глаза. Поверь, от этого выиграют все.

— Твои спутники принадлежат к противоборствующему лагерю?

— У нас нет, и никогда не существовало противостояния между жителями планет. Мы едины и монолитны на протяжении сотен лет. Дело совсем в другом. Мне сейчас некогда объяснять, в чём именно. Более обстоятельно поговорим позже. Молчи, не перебивай. После того, как мы совершим посадку на планету, и экипаж сойдёт на берег, пройдёт некоторое время, потом я проведу тебя в укрытие, где ты сможешь отдохнуть, придти в себя и получить необходимые пояснения…

— К чему такая секретность? Мне никак…

— Помолчи, меня вызывают товарищи. Кстати, ты на станции один?..

— Естественно…

Сиреневый выдвинул из-за уха тонкий прутик микрофона, отошёл в сторону и вступил в переговоры со спутниками. О чём конкретно шла речь, Лабер не слышал, да, собственно, ему было не до этого. Он пробовал разобраться с кашей, колышущейся в голове.

Переговоры закончились быстро. Сиреневый подошёл, молча сцапал Гриза за руку и потащил за собой. Лабер не сопротивлялся…

Они прошли коридором и через соединительный рукав попали на корму корабля. Сиреневый без промедления нагнулся, оттянул низ переборки и почти силой затолкал Вилли в образовавшуюся пазуху, затем установил панель на место. Гриз, стараясь не особо шуметь, поворочался, устроился поудобней и неожиданно задремал от тепла, исходящего от пола.

Сиреневый с большим трудом растолкал гостя. Он с нескрываемым удивлением смотрел на Лабера.

— Ну, и силён же ты спать! Я едва тебя добудился. Пошли, у нас не так много времени…

Гриз, зевая и почёсываясь, последовал за командиром отряда. Они быстро вышли из корабля. Снаружи царила беспросветная темень, однако поводырь прекрасно ориентировался в обстановке и уверенно шёл вперёд. Наконец впереди забрезжил слабый свет. Его источником оказалась тусклая лампочка, освещающая вход в подземный бункер. Массивная дверь оказалась открытой. Тандем проворно нырнул в неё, долго двигался тесным коридором, несколько раз спускался по пологим лестницам и наконец оказался в небольшом помещении, оборудованном всем необходимым для проживания. Гриз совершенно обессиленный уселся в изрядно потрепанное кресло, и устало смежил глаза. Он уже сообразил — никто не собирается его убивать. Этим занимался кто-то другой, тот, кого его новые знакомые ненавидели изо всех сил. Затем Лабер решил осмотреться, выждать и только потом решить, каким образом ему следует поступить дальше. Будущее покажет, правильно ли он сделал, когда устроил иллюминацию на базе, или лаборатории, как называли её эти странные создания, говорящие на его языке и называющие Землю Светлым Миром.

— Располагайся, отдыхай, — сказал сиреневый. — Тебе придётся побыть здесь некоторое время.

Вилли остался один. Он посидел ещё немного, встал и неожиданно заметил плотно пригнанную дверь, открыл её и едва не зарычал от наслаждения. Он попал в ванную комнату, сверкающую, манящую нереальной чистотой, желанную, словно невеста… Гриз содрал с себя вонючую, опостылевшую одежду и ринулся в бой. Многомесячная грязь не желала сдаваться, но всё равно была вынуждена уступить под мощным напором мочалки и позорно капитулировала. Когда Вилли вышел из ванной, то не обнаружил своего ароматного одеяния, зато на кровати лежал новый наряд, абсолютно совпадающий по размеру и фасону с исчезнувшим. Лабер с удовольствием облачился и решил на секундочку прилечь, дабы испытать чистоту и мягкость постели. Он уснул мгновенно, провалившись в сладкую пучину освежающего сна.

Когда Вилли проснулся, то долго не мог сообразить, где находится. События последних дней несколько выбили из колеи, но постепенно всё встало на свои места. Пожалуй, не стоило подниматься и с глупым видом звать маму. Гриз сел, с чувством почесал короткую бородку, жаль до неё не дошли руки, а то зарос, словно гамадрил, потянулся, взгляд натолкнулся на большое зеркало. Вчера его здесь не было, а может было? Вилли не обратил внимания. Не до зеркал ему было вчера, а может не вчера? Гриз не знал, сколько времени проспал, а может не проспал? Он принялся рассматривать себя. Отощал, осунулся, одичал, в глазах появилась пугающая пустота и растерянность.

Дверь бесшумно открылась, и в комнату въехало нечто, отдалённо на-поминающее сервировочный столик, накрытый куском чистой материи. Запахло вкусным. Вилли чуть не подавился набежавшей слюной, приподнял салфетку. Под ней стояли шесть тарелок и стакан с бледно-голубой жидкостью. Вилли быстро управился с содержимым подноса. Еда вкусом напоминала мясо. Напиток — берёзовый сок. Он вытер салфеткой рот, и в тот же миг хитрое устройство, нагруженное грязной посудой, и проворно удалилось. Немедленно появился сиреневый. Он с достоинством склонил голову.

— Как отдохнул? — спросил он. — Хорошо ли спалось на новом месте?

— Спасибо. Всё в порядке. Вот только хочу побриться, а то я такой страшный…

У сиреневого округлились глаза.

— Ты хочешь уничтожить такую красоту? Разве можно?

— Какая это красота? Так, божье недоразумение. Ощипанный веник. Видел бы ты меня тремя днями раньше…

— А ты молодец, — улыбнулся сиреневый. — Держишься на уровне. Я бы на твоём месте давно уже скис, а ты ведёшь себя так, будто только вчера гостил у нас. Я завидую твоему самообладанию.

— Нет смысла закатывать истерику. Всё равно не поможет. Она не даст сосредоточиться и трезво мыслить. Мне не выгодно биться в конвульсиях.

Сиреневый захохотал, хлопая ладонями себя по ляжкам.

— Ты мне определённо нравишься, — наконец сказал он. — Давай знако-миться. Меня зовут Джон. А тебя? Прости, я не запомнил…

— Вилли Лабер.

— Очень приятно. Я думаю, Вилли Лабер, тебя крайне интересует, что происходит, куда ты попал. Смена декораций произошла стремительно, пугающе, ничего не поясняя, вселяя невольный страх, смятение и душев-ные муки. Я постараюсь удовлетворить твоё любопытство.

— Я сгораю от нетерпения…

— Тогда слушай… — Джон уселся в кресло и начал рассказ. — Нам, к ог-ромному сожалению, не ведомо, в результате чего возник наш мир, какими соображениями руководствовались его создатели, но факт остаётся фактом — очень давно, те, кто называет себя райберами, начали похищать людей с Земли и переносить сюда, на восемь орбитальных лабораторий по четыре возле каждой планеты. На них люди подвергались сложной обработке. Ты сам видел, правда, далеко не всё, оборудование для этого. По-первости основная часть материала шла на исследования. Какие только монстры не выходили из-под руки мучителей! Их плодили сотнями и тут же уничтожали на месте. Количество умерщвленных подопытных не имело значения! Под рукой находилась планета полная до краёв полудикими созданиями. Долго длились исследования и, наконец, райберам удалось создать необходимое. Планеты начали заселять преобразованными людьми. Но, к большому разочарованию похитителей, дела на планетах пошли не так, как планировалось. Учёные где-то допустили серьёзный просчёт, или допустили ряд ошибок в ходе работ по причине торопливости их проведения. Лично я думаю — виной всему была память. Её старались вытравить всеми доступными методами, без содрогания уничтожали воспоминания о родном мире, но они возникали в самых неожиданных местах, чем вводили наших предков в сильное смущение, заставляли посмотреть на свою жизнь под другим углом. Люди начали задумываться…

— Неужели такое возможно? — удивился Вилли. — Память стёрли, а она раз — и появилась незнамо откуда во всей красе…

— Шила в мешке не утаишь. Каким образом его не положи, всё равно вылезет наружу. Память неразрывно связана со всеми аспектами нашей жизни. Каждое движение, каждое слово пропитано ей, ибо именно память формирует наши действия, поступки, слова и мысли, придаёт объём и смысл жизни. Поэтому её невозможно просто вытравить, подобно ненужной надписи. Так вот. Шло время. На планетах сформировалось общество самого дикого и архаичного вида. Райберы по мере сил пытались корректировать развитие и становление новоиспечённого мира, но жестоко просчитались! Недовольство и протест, появившиеся с самого начала, с течением времени переросли в неистребимое желание отомстить. Так родилось движение сопротивления. Оно крепло, ширилось, и в один прекрасный момент выплеснулось в едином восстании планет. Люди захватили суда райберов, научились пользоваться аппаратурой, в опьянении жаждой мести разнесли в пыль шесть лабораторий из восьми, но вовремя остановились. Они могли ещё пригодиться. На спешно созданных производствах соорудили множество мин, которыми засеяли все пространство возле планет, построили корабли и создали грандиозную систему дальнего оповещения и многое, многое другое. Однако наши мучители тоже не дремали и не думали оставлять свои творения в покое. Планомерно, целеустремлённо они вели охоту за каждым нашим кораблём. В ответ мы наращивали флот, модернизировали оружие. Это помогло с переменным успехом отбиваться от противника. К сожалению, нам так и не удалось, не смотря на все усилия, выяснить, откуда приходили боевые суда врага. Райберы появлялись внезапно в случае смертельной опасности уходили в никуда. Главный Стратег, командующий нашими вооружёнными силами, организовал круг-лосуточное патрулирование, разослал во все стороны примитивных раз-ведчиков, но… воз и ныне там!

Одно время через импульсную систему к нам засылали биороботов — тупых болванов, умеющих только убивать. Они успели устроить несколько серьёзных диверсий, прежде чем учёным удалось разобраться в управляющей аппаратуре, и они сумели перевести её в автоматический режим перехвата и убрали принимающие модули большой мощности.

И вот в лаборатории появляешься ты. Мы заметили свет не сразу и попробовали сообразить, кто там может хозяйничать. В первый момент у военного руководства возникло непреодолимое желание прихлопнуть станцию от греха подальше. Им энергично противостояли специалисты по электронике. Они клятвенно заверяли — аппаратура перехватила случайный сигнал. Но, в таком случае, настаивали военные, кого он принёс на орбиту? После длительных и достаточно бестолковых дискуссий мы решились на вылазку и в результате обнаружили тебя. Мне сделалось интересно, откуда и по какой надобности ты следовал. Я, пока ты отдыхал, проверил управляющий компьютер установки и выяснил удивительную штуку. Ты летел от родственников райберов — эктов в сторону Земли. По-нашему — Светлого Мира. Более того, для подтверждения твоих слов, я сделал забор биологического материала и провёл небольшое исследование. Благо бункер укомплектован всем необходимым. Оно полностью подтвердило твои слова. Ко всему прочему, мне посчастливилось при сканировании обнаружить в твоей голове блокированную зону. Экты очень не хотели, чтобы ты раньше времени узнал о визите к ним…

— Я ни у кого не был, — твёрдо заявил Гриз. — Я точно помню!..

— Был, поверь мне. Импульс был зафиксирован до миллиметра, а мощ-ность его была поистине огромна…

— О чём это говорит?..

— С помощью сверхмощного импульса достигается весьма ощутимый выигрыш во времени. То есть, твоё отсутствие на Земле продлится всего краткий миг. Ты исчезнешь и возникнешь внутри одежды, которая не ус-пеет даже опасть, а вот помнить ты ничего не будешь. Для этого и по-строена блокада. Ловко, правда? Но самое главное во всей этой истории заключается в том, что мы получили то, о чём даже не могли мечтать — координаты Светлого Мира! Событие, не имеющее аналогов! Только я не понял одного — экты умышленно так поступили, или виной всему элементарная случайность? Я не очень верю в столь откровенные совпадения, но и родственникам райберов не очень доверяю…

— Подождите, подождите, — взволнованно заговорил Вилли. — Прошу вас. Постарайтесь извлечь хотя бы небольшую часть информации из-под блокады. Она будет полезна всем!..

— Зачем? Какой смысл подвергать тебя чудовищным мучениям? Мы в своё время прошли обработку, к чему повторять наш скорбный путь? Да ещё добровольно!..

— Но я бы хотел знать…

— Не надо, друг мой, не надо. Поверь мне. Тем более на подбор ключа могут уйти годы. У нас есть более важные дела. Давай, лучше обратим внимание и направим усилия именно на них.

— Хорошо, — взял себя в руки Гриз. — Мы вплотную и немедленно займёмся другими проблемами, но когда-нибудь обязательно вернёмся к моей просьбе и попробуем снять блокировку.

— Непременно. Даю слово…

— На какие важные дела, конкретно, мы бросим взор. Что вам или нам предстоит преодолеть, побороть, победить?

— Мне нравится твоя ирония, но, к сожалению, она происходит от незнания и непонимания ситуации, создавшей нам сложнейшую проблему. Проблему, возникшую неожиданно, несущую нам смертельную опасность и, если мы не предпримем срочные меры по её разрешению, способную разрушить наше общество, воздвигнутое с огромным трудом и окроплённое кровью тысяч людей!

— Если требуется моя помощь, я готов! Можете располагать мной, моими знаниями. Однако хотелось бы знать, что на данный момент представляет для вас вышеупомянутую смертельную опасность, раз райберы для вас не так страшны?

— Ты!

Лабер с испугом воззрился на собеседника.

— Ты ничего не путаешь?! Какую угрозу могу представлять для населения двух планет я — ваш прямой родственник! Если всё так страшно, тогда почему меня не убили на месте, а притащили сюда. Нет человека — нет проблемы!

— Тут несколько иное… — Джон встал, прошёлся по комнате, остановился, решительно сжал губы и заговорил глухим, надтреснутым голосом. — У нас на планетах с течением времени развилось религиозное учение о Светлом Мире и Силах Страха и Боли. Долгими годами, тайно, воспоминания о Земле собирались воедино. Особая группа, набранная из самых уважаемых и образованных членов общества, тщательно систематизировала и выстраивала из разрозненных кусочков удобоваримое целое. Так на свет появилась Священная Книга. Со временем ей придали силу закона, обязательного к неукоснительному исполнению. Она регламентирует все аспекты нашей жизни. Все страстно хотели оставаться людьми, не смотря ни на что. Поэтому каждый житель планет с детства знает, каким образом себя вести в той или иной ситуации. Ибо именно так поступали наши далёкие предки со Светлого Мира. Отступать от указаний и наставлений запрещается под страхом смерти. Поэтому строгие ограничения позволили сохранить общество в неприкосновенности, подвигли людей на борьбу, позволили выжить, сплотили население планет вокруг идеи возвращения на пра-родину. И вот появляешься ты… — Джон сел и выразительно посмотрел на Вилли. — Я далеко не фанатик, но даже мне становится не по себе, когда смотрю на тебя. Ты всё делаешь не так, как описано в нашей святыне: ешь, спишь, ходишь, говоришь, смеёшься, дышишь. Ты спал двое суток. Всё это время я напряжённо размышлял. Скорее всего, составители Священной Книги выдавали мечты за действительность, и наше общество покоится на законе, основанном на заблуждениях. Но кто посмеет упрекнуть их в этом!? Между прочим — это огромная удача, что первым на тебя натолкнулся я, а не мои спутники.

— Ты про лабораторию…

— Конечно. Слава Светлому Миру, не смотря на важность момента, мне удалось обуздать эмоции и сообразить, чем грозит твоё не подготовленное появление на планетах. Оно неминуемо расшатает устои нашего общества, вызовет всеобщее замешательство, смуту и приведёт в конечном итоге к краху всего мира. Ибо вся наша жизнь покоится на вере — этом столпе мироздания. Она даёт нам силы самозабвенно трудиться, исключает шатания и брожения, даёт силу воинам отдавать во имя соплеменников без сомнений и колебаний самое дорогое — жизнь. Благодаря вере, мы едины! Наитие подсказало единственно верный путь. Я спрятал тебя и немедленно вернулся в зал управления, где в срочном порядке внёс небольшое изменение в базу данных управляющего компьютера и только после этого позвал ребят.

— И что ты им рассказал?..

— Командование из радиоперехватов знает — экты никогда не поддерживали затею райберов относительно землян, и в какой-то мере являлись нашими косвенными союзниками. Моя интерпретация событий выглядела приблизительно так. Экты за долгие годы противостояния выдохлись и решили напоследок сделать нам небольшой подарок — послали несчастным координаты Светлого Мира. А чтобы мы обратили внимание на лабораторию, ввели в компьютер программу по активизации систем жизнеобеспечения. Вот и всё. Так что, на борту станции нет посторонних. Я не боялся разоблачения, так как видеозапись не велась. Ко всему прочему у нас полностью изжита ложь. Поэтому никто из моих коллег не усомнился в моих действиях и словах…

— Благодаря мне ты стал преступником?..

— Не остри! Я совершил страшный проступок — умышленно, без всякого давления со стороны, гнусно соврал близким друзьям, соратникам, тем, с кем ходил в бой, неоднократно рисковал жизнью, кто заслонял меня от пуль противника своей грудью! Благодаря моему поступку ложь может метастазами распространиться в обществе. Она затронет всех: военное руководство, научные организации и поползёт по планетам подобно эпидемии. Я создал крайне опасный прецедент. Наше единство с незапамятных времён являло собой образец незапятнанности и искренности. Они помогали выжить, не позволяли поставить людей на колени перед коварным врагом. Единственное, что оправдывает мои деяния — стремление сохранить общество. А тебя я спрятал в заброшенном бункере, где некогда располагался Командный пункт. Так что о твоём пришествии не знает никто на планетах.

— Неужели я способен только одним видом уничтожить ваше общество? Почему? Я этого никак не пойму…

— Тогда попробуем зайти с другой стороны. После того, как восстание победило, мы провели ревизию подземных хранилищ, куда райберы сваливали всё, что ухитрились прихватить с собой земляне во время похищения. Там мне посчастливилось найти крайне интересную книжку. В ней говорилось о вашем боге. Для меня многое осталось непонятным, но главное уловить удалось — Господь сотворил людей по своему образу и подобию. Я правильно излагаю?

— Конечно…

— Замечательно! А сейчас представь себе следующую ситуацию — на Земле появляется бог и, оказывается, у него четыре ноги, две головы, одна рука и длинный хобот вместо носа! К тому же он не такой хороший и добрый, каким представлялся на протяжении веков. Ответь мне со всей прямотой и откровением, — каким образом отреагируют на столь скандальное происшествие, нет, не религиозные фанатики, но простые граждане?

— Наверняка крайне отрицательно. Наверняка воцарит хаос, возникнут кровопролитные войны между последователями различных религий.

— То же самое произойдёт и у нас. Ибо ты — наш бог! Уразумел?

— Так каков выход? Мне ни разу не доводилось выступать в роли Все-вышнего. Даже боязно…

— Мы обязаны сделать следующее. Тебе придётся выучить Священную Книгу наизусть, от корки до корки. Научиться вести себя согласно правилам и наставления в ней содержащимся.

У Лабера вылезли глаза на лоб. Он никак не ожидал услышать подобное. Тем временем Джон невозмутимо продолжал.

— Пойми меня правильно и займи соответствующую позицию. Не надо добавлять нам проблем. Поверь, их и так предостаточно.

— А если я не соглашусь?

— Тогда ты многого не увидишь, многому не научишься, много не пой-мёшь. Нам придётся, как это не прискорбно, отправить тебя на Землю. Твоё появление пройдёт незамеченным нашим миром. А ты бы мог помочь сплотиться населению планет вокруг единой цели. Ты бы вдохновил нас на борьбу. Но в любом случае решать тебе.

— Можно посмотреть Священную Книгу…

— Секунду… — Джон вышел и тут же вернулся с объёмистым фолиантом в руках. — Читай, вникай, только отнесись к её содержимому со всей ответственностью. Удачи тебе…

— Подожди, — остановил Вилли Джона. — Я не понимаю одного — почему ты одеваешься только в сиреневое трико? У тебя нет другой одежды?

— Традиция. Она уходит корнями в глубину веков, — улыбнулся Джон. — Каждая семья из поколения в поколение носит одно и то же одеяние, я имею в виду фасон, не меняя в ней ни малейших деталей. Поэтому я одет так, а не иначе. Именно поэтому моя прабабушка одевалась так же. Поэтому сиреневое трико станут носить мои внуки. А у вас разве не так?

Вместо ответа Гриз промычал что-то невразумительное…

Джон ушёл…

Лабер принялся за изучение основной книги его хозяев и чем дольше читал, тем больше понимал тревогу Джона. Видимо Вторая Сила здорово поработала над мозгами несчастных. Воспоминания о Земле оказались самыми неожиданными, ассоциации удивительными. Земляне, если верить начертанному, сильно смахивали на безгрешных существ, витающих днями напролёт в небесах. Описание жизни на Светлом Мире напоминало рай. Почти каждая строчка поражала воображение, вызывала невольную улыбку, а порою откровенное недоумение и смех. Одновременно содержимое книги представлялось чем-то неизменным, непоколебимым веками, не подверженным эволюции. Гранитная скала веры. Железобетонные заблуждения, возведённые в ранг утверждений, не подвергающихся обсуждению.

Лабер читал запоем, не в силах оторваться и под конец утвердился в мысли о той опасности, какую несло его появление на планетах. Джон был трижды прав. Нельзя разрушать веру общества, на чём бы она ни зиждилась. Не ему решать судьбы миров и планет. Пусть всё идёт своим чередом. Он вызубрит Священную Книгу, какой бы абсурдной она не казалась на первый взгляд. Да и не стоит отказываться от возможности узнать много нового, полезного. Гриз заснул с книгой в руках, не дочитав всего несколько страниц.

Его разбудил Джон. Лабер, ещё толком не пришедший в себя, хмурый и недовольный, сел на кровать, с силой потёр шею и широко зевнул…

— Как настроение? — поинтересовался Джон.

— Вроде нормально. Только голова чуть-чуть болит, — буркнул Вилли. — Вот угодил в переделку…

— Ничего, скоро всё пройдёт. Что ты решил?

— Я согласен на спектакль. Надо — значит надо!

— Замечательно…

— У меня есть один маленький вопрос.

— Я весь внимание…

— Скажи, Джон. Я тебя не спрашивал, а ты не говорил. Кто ты по должности, званию, положению, если они у вас существуют?

— На данный момент я являюсь главой Особого Комитета по наблюде-нию за неукоснительным соблюдением заветов, поучений и прочая, что содержатся в Священной Книге, и являюсь одним из руководителей мира двух планет.

Вот такие пироги с котятами, подумал Лабер, поднялся с кровати и, неуклюже шлёпая босыми ногами, отправился умываться.

С этого момента для гостя начались дни золотые. Скрупулёзно, до мелочей соблюдая тончайшие нюансы, часами не отходя от зеркала, порою доходя до истерики, учил он Священную Книгу, запоминал толкования непонятных мест, учился правильно есть, дышать, разговаривать, здороваться, прощаться и так далее. В первое время его разбирал смех, до того нелепыми оказались многие толкования Джона и Книги, но видя, как серьёзно относится ко всему глава Особого Комитета, Гриз перестал хихикать и стал вести себя гораздо сдержанней. Его встретили с уважением, обласкали, накормили, напоили и, не имело смысла вести себя легкомысленно и вызывающе.

Почти всё написанное в Книге ставило в тупик Лабера. Например, как прикажите понимать следующее утверждение: «…и умел Человек дышать способом особым — глубоко, полной грудью, словно птица в полёте, наполняясь тем самым радостью из окружающего пространства…». Или, «… при ходьбе Человек высоко поднимал ноги, дабы случайно не наступить на братьев меньших, которые могли случайно оказаться на его пути. При этом Человек несколько откидывался назад, вследствие чего видел далеко…». Или, «…с лица Человека никогда не сходила счастливая улыбка, из-за того, что весь он был пропитан радостью и счастьем…». Или, «… выражался Человек кратко, глубоко обдумывая каждое слово с тем, чтобы не оскорбить окружающих неосмотрительно брошенным словом…» Или, «…общество, составной частью которого являлся Человек, трепетно заботилось о процветании каждого, отдельно взятого индивидуума. С почтением и уважением, высшие руководители, обходили дома и квартиры, и опрашивали жильцов, что тех беспокоит, и чем им можно помочь…». Или, «…пищу Человек принимал простую и одновременно изысканную. Кушал спокойно, вдумчиво, с огромным чувством самоуважения…». Или, «…и безмерно уважал Человек братьев своих и тех, кто жил рядом, и вдали, и за морем, и относился он к ним с нежностью…». Или «… и любил Человек землю свою беззаветно, и хозяйничал на ней рачительно, грамотно, и содержал её в чистоте необыкновенной…». После подобных изречений у Гриза опускались руки.

Обучение затягивалось. У Вилли ничего не получалось. Он начал замечать, что как-то незаметно стал превращаться круглого идиота. Улыбка не желала оставаться на угрюмом лице, и всё время норовила сбежать. Руки не могли благообразно покоиться на груди, а норовили гневно хватать Джона за грудки. Ноги охамели до такой степени, что не стремились задираться до подбородка, а норовили гнусно косолапить. Джон начинал терять терпение и стал подумывать об отправке гостя домой. Однако, постепенно, длительные тренировки начали приносить положительные плоды. Гриз стал неумолимо приближаться к идеалу. Вскоре он по хитрым взглядам Джона понял, что тот затеял нечто необыкновенное. Так и оказалось. В один прекрасный момент Джон торжественно объявил:

— Сегодня у нас ответственный день. Я оповестил о твоём появлении.

— Интересно, а как ты его обосновал?..

— До чего легко оказалось обманывать. Мне не ведомо, как далеко протянется цепочка лжи, каким образом повлияет на будущее, но сегодня она позволяет нормализовать обстановку. И это не так уж и плохо. Хотя не могу не признать — я напуган…

— Будем надеяться, мероприятие пройдёт без особых осложнений…

— С твоего разрешения я продолжу. Все взволнованы. Жаждут лицезреть посланца Светлого Мира. Через два часа ты предстанешь перед группой высокопоставленных деятелей. Держись. Не ударь в грязь лицом. Они будут подмечать даже незначительные отклонения от канонического текста. Постараемся исключить даже малейшую ошибку. От сегодняшней встречи зависит слишком многое. Потом ошибаться можно, сегодня — нельзя! Готовься. Мне тоже не помешает привести нервы в порядок. Не грусти, скоро приду…

Лабер разволновался, но сразу взял себя в руки. Все жесты отшлифованы, слова продуманы, интонации отточены. Так к чему лишний раз дёргать нервы?

В назначенный срок Джон пришёл за гостем и принёс красивое светло — серое одеяние: куртку, широкие брюки, мягкие короткие сапоги и решительно пресёк попытку Гриза сбрить бороду. Вилли переоделся, надул щёки и торжественно, впервые за много дней, покинул комнату. Он прошёл длинным, извилистым коридором, спустился по мрачной бетонной лестнице, долго брёл по сырому проходу и вскоре очутился в низком, плохо освещённом закутке, перед массивной дверью, украшенной искусной резьбой. Дверь приоткрылась, и из неё вынырнул Джон.

— Вилли, — просительно прошептал он. — Вилли, я умоляю тебя, не подведи, соберись это не на долго…

Гриз гневно сверкнул глазами, откинулся назад, нацепил на лицо бла-женную улыбку и, выбрасывая ноги подобно журавлю, устремился в открывшийся проём.

Двадцать четыре человека, важные и настороженные, ожидали его в небольшом, скромно обставленном, зале. В одежде гостей наблюдалось пёстрое разнообразие. Впоследствии Лабер встречался со многими людьми и в разной обстановке, но этот фуршет запомнил навсегда. В стороне стояли накрытые столы. Ожидающие тихо переговаривались. Когда Вилли вошёл, воцарила напряжённая тишина. Двадцать четыре пары глаз с интересом впились в него. Лабер почти физически ощутил, как они ощупывают каждый миллиметр его лица, насторожено следят за мимикой, манерой держаться и многим другим. Сейчас Гриз полностью разделял опасения Джона — ошибаться нельзя. Встреча заняла около двух часов. За всё время люди не сказали ничего существенного, потому, что слушателям было важно знать, не что он говорит, а как. Напряжение не спадало ни на миг. Оно висело в воздухе, неприятно щекотало нервы, электрилизовало обстановку. Высокое собрание немного поговорило с гостем, отведало изысканных блюд, оказавшихся на вкус весьма посредственными, слегка посмеялось. Наконец Вилли получил возможность вернуться в свою каюту. Он устал неимоверно. Всё тело болело, будто он целый день колол дрова. Если сказать честно, Гриз никогда так не уставал. Временами, в течение встречи, ему хотелось плюнуть на всё, сбросить опостылевшую личину идеального человека, и стать самим собой. Уж очень происходящее напоминало пошлую, бездарную пьесу. Однако всякий раз натыкался на умоляющий взгляд Джона. И вот он остался один, проворно сбросил одежду, залез под душ, потом перекусил и с нескрываемым облегчением, словно сбросил с плеч непосильную ношу, улёгся на кровать. Его разбудил сияющий Джон.

— Могу поздравить тебя, друг мой! — обнял он Гриза за плечи. — Всё прошло прекрасно, замечательно. Сегодня ты встречался с самыми авторитетными толкователями и знатоками Священной Книги. Я бы даже сказал популяризаторами. Никто лучше них не разбирается в канонических текстах. Ты их потряс, вдохновил, осчастливил! Уже сейчас наши гости несут слово правды в народ. Они клятвенно заверят население, что ты — именно тот, за кого тебя выдают. Твой генетический код только подтвердил увиденное и услышанное ими. Пусть нам простят наш маленький фарс — истина от этого не меняется. Ты — действительно посланец Светлого Мира, и я горжусь, что первым встретил тебя. Понимаешь, друг мой, я не спал несколько ночей после того, как ты попал к нам…

— Почему?..

— Уж очень многое было поставлено на кон. Любая, пусть даже незначительная ошибка, неминуемо вела к самым неприятным последствиям. К счастью провидение оказалось на нашей стороне, и всё получилось — лучше не придумаешь! Согласись, иногда весьма полезно оказаться в нужное время в нужном месте. Предлагаю устроить по данному поводу маленький пир. Я тут приготовил кое-что, на всякий случай…

Джон проворно застелил стол чистой скатертью, принёс поднос, уставленный тарелками с различными яствами. Заговорщики много смеялись, много ели. Вилли рассказывал о Земле. Джон прилежно внимал. Временами, забывая жевать. Так закончился, пожалуй, самый знаменательный день для Гриза в мире двух планет.

На следующее утро Джон предложил совершить экскурсию по его миру. Лабер страшно обрадовался и побежал собираться. Вылетели немедля. Гостю так не терпелось, что он отказался от завтрака. Невзрачный аппарат, чем-то похожий на маленький дирижабль, принял на борт повенчанную случаем парочку, и отправился в полёт.

Лабер не отрываясь, смотрел в огромные иллюминаторы. Однако, пейзажи, простирающиеся перед ним, не оправдали надежд. Гриз помнил слова Джона о многолетнем противостоянии сторон, о множестве погибших, и трудно восполняемых потерях боевой техники. Поэтому Вилли думал, будто перед его взглядом предстанут обезображенные развалины городов, сиротливо торчащие печные трубы на пожарищах в деревнях и могилы, огромное количество могил: заросшие бурьяном, с покосившимися, грубо сколоченными крестами. И непременно большое число оборванных, голодных, потерянных беженцев, понуро бредущих куда глаза глядят, которых никто не мог накормить, и негде было разместить. А вокруг простиралась, на сколько хватало глаз, удивительная по красоте панорама. Величественные горы, увенчанные снежными шапками. Бурные океаны полные диковинными рыбами. Девственные леса с непугаными животными. Грандиозные пустыни, саванны, альпийские пастбища.

Обе планеты оказались практически не заселёнными. На каждой из них проживало порядка двадцати миллионов человек. Промышленные предприятия являлись центрами редких городов и располагались на огромном расстоянии друг от друга. В них поддерживалась идеальная чистота и образцовый порядок. Вилли давал максимальное увеличение, всё внимательно рассматривал и не мог не восхититься отношением людей к природе. Над всем, что бы они ни делали, незримо витал лозунг «Мы не свиньи!» Населения с невыразимой нежностью относилось к окружающему. Реки, которые протекали через города, дышали свежестью. Леса манили сумраком, таинственностью, влажной глубиной. Луга поражали обилием цветов. Воздух, даже над производственными монстрами, отличался исключительной прозрачностью. В нём полностью отсутствовали посторонние запахи, пыль, грязь. Удивительно чистый, экологически благополучный мир. Обратная сторона медали. Безграничная ненависть к врагу, бесконечная любовь к дому.

После окончания экскурсии гостю дали сутки на отдых, а потом он от-правился в турне по планетам. За неполные два месяца он увидел и понял многое. Первым делом ему показали военные лагеря, где выращивались и проходили обучение пилоты. Они там жили с рождения, учились драться с пелёнок, проводили бесконечные тренировки, стрельбы, приобретали способность превозмогать нечеловеческую боль. Два обстоятельства поразили Лабера. Первое — все воины походили, друг на друга, как две капли воды. Джон показал посланцу Светлого Мира подземные лаборатории, в которых клонировали солдат. Холодных, безжалостных, готовых пожертвовать собой в любой момент, не сомневающихся, не колеблющихся, умеющих стрелять первыми. Штамповали десятками. Производство воинов было поставлено на поток. До двадцати лет клонов содержали в специальных саркофагах, затем их извлекали на свет божий и они приступали к занятиям. Второе — Вилли сам проходил обучение, различные курсы и сборы и его поразило, до чего поверхностно и наспех готовили солдат и пилотов.

Гриз побывал на колоссальных и, на удивление, допотопных заводах. На них, в страшных мучениях, производили несметное количество мин, винтовок, фугасов, собирали вручную боевые корабли. Люди работали словно автоматы, и автоматы трудились будто люди. Гость постоянно удивлялся, почему везде, куда ни плюнь, использовалось так много ручного труда. На этот простой вопрос никто не мог дать вразумительного ответа. Традиция, охотно пояснял Джон, она уходила конями в незапамятные времена…

Лабер посетил исследовательские центры, в которых сотни учёных корпели над созданием новых видов вооружений. В основном получалось нечто корявое, громоздкое, неуклюжее, мало эффективное. Однако, все без исключения, страшно гордились созданным.

Гостя возили на рудники и комбинаты по добыче и выпуску сырья для оружейных заводов. Там тоже кипела, не прекращаясь ни на миг, дружная работа.

И так происходило везде. Дети, юноши, девушки, взрослые, старики: все подчинялись одной цели — уничтожению ненавистного врага. Уже в середине турне, Лабера удивило то, насколько все вокруг примитивно, не взирая на большое количество ультрасовременной техники, находящейся в совершенном запустении. На недоумённые вопросы высокого гостя Джон сдержанно ответил — никто не умеет работать на инопланетном оборудовании. Раньше, много лет назад, согласно хроникам, его запускали в производство, но потом, в силу объективных причин, пренебрегли. С тех пор сложные станки вкупе с управляющими компьютерами к ним пылятся без всякого толку. Даже в работе с импульсной установкой мы руководствуемся старинными разработками и рекомендациями, пояснил Джон. По всей видимости, с грустью подумал Вилли, эволюция не предполагает скачкообразного развития. И жизнь гораздо более сложная штука, чем принято о ней думать.

Вскоре Гризу суждено было сделать ещё одно открытие. Он постоянно недоумевал, но не решался спросить, почему в мире двух планет не употребляли спиртного, не принимали наркотики, не знали табака. Потом он понял — в них просто не возникало потребности. Война — вот та зараза, без которой никто уже не мог существовать. Вилли ужаснулся. Перед ним открылась жуткая картина. Обе планеты представляли собой слаженную, неудержимо раскручивающуюся, военную машину. Здесь ничего не знали кроме войны; ничего не любили кроме войны; не представлял иной жизни кроме войны, ничего не умели кроме войны. Сотни лет, не взирая на трудности и потери, мир двух планет стремился к своей цели. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять одну простую и очевидную истину: неизбежно наступит тот счастливый миг, когда враг падёт. Или ему надоест бесконечная драка, и он уйдёт в недосягаемые дали, и тогда этот гармоничный аппарат уничтожения, разладится, примется давать сбои, и людям, чтобы вернуть всё на круги своя придётся искать врага, или придумы-вать оного! А если ничего подходящего не подвернётся? Тогда внутреннее напряжение и целеустремлённый труд неминуемо взорвёт общество изнутри. Люди кинутся друг на друга, подобно стае голодных псов. У Вилли невольно сработал рефлекс спасателя — надо срочно что-то предпринять, иначе могло произойти непоправимое. Но катастрофа, на самом деле, подобралась гораздо ближе к Третьей Силе, чем думал Гриз. Просто Вторая Сила не удосужилась поставить в известность своих подопытных кроликов насчёт планов, касающихся Земли. Что тогда он мог реально сделать против многовековой, застарелой злобы въевшейся в гены, против снежного кома, мчавшегося с крутой горы? Пока ничего конкретного в голову не приходило, и Лабер решил не торопить события. Непродуманные действия никому не принесут пользы. Вряд ли люди просто так откажутся от борьбы, даже если он попросит их од этом.

Во время путешествия по планетам Вилли и Джон много говорили, но только они одни. Никто из сопровождающих и многочисленных гостей не задали посланцу Светлого Мира ни единого вопроса. Казалось, на общение с ним наложено страшное табу.

Встречи с людьми: жителями городов, посёлков, работниками фабрик и заводов проходили более чем странно. Вилли наивно думал, что столь неординарное событие — появление на планетах посланца Светлого Мира обязано было вызвать в обществе небывалый ажиотаж. Толпы восхищённых жителей должны были дённо и нощно, вооружившись разномастными флажками и транспарантами, осаждать жилище Лабера. На худой конец, пылающие энтузиазмом рабочие могли украсить предприятие плакатами, цветами и прочей ерундой. На самом деле всё происходило совсем по иному. Люди тихо, организованно, без всяких телячьих восторгов и бурных выражений чувств, приходили на встречи, с тихим обожанием смотрели на своё божество, до краёв наполнялись безграничным счастьем и тихо уходили, чтобы с утроенной энергией громить врага. Ничего не скажешь! На планетах поддерживалась железная дисциплина. Сам того не желая, Лабер начал подталкивать людей к краю пропасти, из которой уже не будет возврата…

Наконец турне закончилось. Гриз устал неимоверно. Личина представителя Светлого Мира никак не подходила мрачному и нелюдимому, от природы, Лаберу. Он так и не смог полностью вжиться в роль. А может это было к лучшему? Кто знает? Отец Вилли всегда говорил, что нельзя терять индивидуальность. В ином случае общество превратится в стадо, с которым любой прохвост мог сделать всё, что только пожелает. На двух планетах, ещё со времён заселения, личности не поощрялись. Вторая Сила при обработке похищенных старалась привести всех к общему знаменателю, уничтожить человека, как обособленную единицу. Привели себе на беду. Создали монолитный кулак, взвели пружину, которую с течением времени разъела ржавчина ненависти.

В один из дней Лабер посетил космическую лабораторию. Ему объяснили принцип работы биологических генераторов, операционных, импульсной системы, и как через неё происходила транспортировка исходного материала. Тогда Вилли узнал весьма интересную штуку, вернее труднообъяснимый эффект. Импульсная система — всегда являлась загадкой для преобразованных людей. И те, кто занимался её эксплуатацией на данном отрезке времени, крайне смутно представляли принцип действия сложной аппаратуры. Она разбирала живое существо на атомы и в виде компактного сигнала отсылала в намеченную точку. Чем короче был импульс, тем больше получался выигрыш во времени. То есть при помощи сверхкороткого импульса человека можно было отослать в прошлое. Таким образом Лабер мог находиться в мире Третьей Силы ровно полтора года, и не секундой больше. В течение этого срока всегда существовала возможность переправить Гриза в ту точку времени, из которой его извлекли. Но чтобы не произошло наслоения привнесённых знаний на то, чем он владел в момент изъятия, необходимо было их надежно блокировать. В ином случае человек сходил с ума. Уж очень велики были эмоциональные перегрузки. Конечно, информация могла быть извлечена из-под блокады, но только после солидного промежутка времени и, естественно, в контексте с определёнными событиями. Тогда человеческий мозг имел реальный шанс справиться с огромной массой информации без серьёзных последствий. Экты это знали и решили убить сразу двух зайцев. Поэтому, пояснил Джон, когда придёт время расставания, наши медики поступят так же.

После всех треволнений, встреч, экскурсий, перелётов дорогому гостю решили дать отдохнуть. Гриз и Джон с максимальным комфортом расположились в крошечном домике, приютившемся на берегу тихого лесного озера. Хрустальной чистоты вода, пьянящий воздух, тишина удивительно успокаивали расшатавшиеся нервы. Никто их не беспокоил. Подобные уголки покоя культивировались на обеих планетах. Друзья пробыли в уединении почти неделю. Они бродили по лесу в поисках съедобных грибов, а потом пекли их на углях, и с аппетитом уминали сочную, ароматную, слегка горьковатую мякоть, купались в маленьком озерке и загорали на мягкой, шелковистой, стелющейся траве. Вилли соорудил примитивную удочку и с азартом таскал упитанных рыбок, отдалённо напоминающих пескарей, используя в качестве наживки всё те же грибы. Наваристая уха приятно разнообразила стол…

И целых шесть дней нескончаемых разговоров: о Земле, о мире двух планет, о религии, райберах, смысле жизни и многом другом…

Джон слушал рассказы о Светлом Мире, до предела распахнув глаза. Его повергло в ужас повествование о чудовищных войнах, которые низводили в могилу целые народы. О расовой ненависти, которая время от времени захлёстывала страны. О бескрайней жестокости и злобе, которые люди питали друг к другу. О миллионах, позволяющих безропотно гнать себя на бойню, в лагеря, чёрту на рога. О нескончаемых ядерных испытаниях, которые рвали Землю — мать на куски и спекали в комок её внутренности. Очень часто Джон не выдерживал и принимался упрекать Вилли в том, что он слишком много придумывает и наговаривает, видимо от большой обиды, на свою Родину, потому, что никакие разумные существа не могут вести себя подобным образом по отношению к себе и окружающему их миру. Лабер клялся памятью дочери в том, что говорит чистую правду! Тогда Джон приходил в неистовство, бегал по домику, брызжа слюной во все стороны, орал о судьбе, которая уготовила им лучший жребий, не смотря на все мучения и потери, выпавшие на долю его соплеменников, и что он ни за какие сокровища Вселенной не согласится перебраться на Землю.

Особенно бурно Джон реагировал на рассказ Вилли о брошенных детях, детях наркоманах, детях алкоголиках, детях проститутках, детях, умирающих от голода. Его убивало повествование о том, как взрослым, респектабельным, находящимся на вершине властной пирамиды, людям общество безропотно позволяло зарабатывать сумасшедшие деньги на своих отпрысках! Джону стало плохо от чудовищной повести о маленьких поставщиках внутренних органов для обладателей тугих кошельков. У него, привыкшего к трепетному отношению к подрастающему поколению, не укладывалось в голове слова гостя. Джон никак не мог представить себе сам процесс. Врачи, призванные беречь и всячески охранять жизнь и здоровье, не колеблясь ни секунды, спокойно, словно лягушонка, разрезали на части, маленького донора, выбирали из него необходимые органы, упаковывали их в специальные контейнеры, а остальное? Выбрасывали на помойку? Скармливали собакам? Делали колбасу? Джон хватался за сердце, бледнел, краснел, потел, глотал пригоршнями таблетки, пил стаканами микстуру, но верить словам гостя не хотел! Гриз особо не настаивал. Он прекрасно понимал товарища. Основным условием выживания мира двух планет было полное единство и сплочённость во всём. Шатания, метания в разные стороны, а тем более разлад в обществе вели к неминуемой гибели. А дети вообще занимали привилегированное положение, ибо являлись продолжателями дела отцов!

Гриз, дабы успокоить собеседника, принимался рассказывать о хороших, честных людях: гуманистах, правозащитниках, которые, не взирая на многочисленные преграды, происки злопыхателей, преследование властей, отдавали себя служению обществу. О бескорыстных подвижниках, избравших тяжкий путь служения немощным и обездоленным.

Тогда Джон успокаивался. Он был готов часами слушать собеседника, порой смахивал, невольные слёзы умиления и подозрительно шмыгал носом. Такой Светлый Мир нравился ему несравненно больше, и он радовался, когда находил что-нибудь общее между ним и собой.

За день до отъезда у Лабера с Джоном состоялся очень важный разговор. Друзья сидели у камина. Потрескивали дрова. Только что отужинали. Благостная истома охватила Вилли. Ему уже не верилось, что где-то в пространстве шла кровопролитная война, гибли сотни бойцов, кипели страсти. Джон в неизменном сиреневом наряде наклонился в кресле и помешал полешки. Огонь вспыхнул с новой силой.

— Вот так и нам приходится время от времени ворошить наше общество, чтобы не угасло пламя ненависти. Боевой дух должен неизменно находиться на высоком уровне.

— Война не может продолжаться вечно. Всему приходит конец. Что то-гда? По какому пути пойдёт мир двух планет? Кого отправится воевать? А если никто не подвернётся под руку? Тогда как?

— То, что ты сейчас говоришь — государственная измена. Не вздумай никому, никогда, ни при каких обстоятельствах задавать подобные вопросы. Но если сказать откровенно, я ждал, когда ты об этом спросишь. Мне тоже придётся пойти по пути государственной измены и попробовать ответить на них. Ты прав! Война длится слишком долго. К сожалению, мне неведомо, с какой целью создан наш мир. Я не думаю, будто райберы пытались умышленно заработать себе лишнюю головную боль. К чему они стремились? А-а… — Джон с досадой махнул рукой. — Не это главное. Меня тоже волнует будущее моей цивилизации. Сомнения губительны, колебания недопустимы, но они неотъемлемая часть нашей жизни. Поэтому с ними приходится считаться. Кстати, не я один мучаюсь над проклятым вопросом — что нас ждёт впереди. У тебя свежий глаз. Ты всё увидел. Самая большая опасность для нас заключена в нас. Я не завидую потомкам. Им, хочешь, не хочешь, придётся решать сложную задачу, рубить гордиев узел, координально менять курс, и может случиться так, что цена манёвра будет через чур, высока.

— Давай не будем заглядывать вдаль, — улыбнулся Гриз. — Спустимся с небес на землю.

— Ты появился как нельзя вовремя. Лучшего развития событий трудно желать, и мы не имеем права упустить реальный шанс сделать определённые шаги для спасения моего общества. Нам требуется твоя помощь. Мы обязаны воспользоваться фантастически выгодным стечением обстоятельств.

— В чём она будет выражаться? В принципе, я сделал что мог.

— Ты ещё ничего не сделал. Ты только сыграл роль. Явил миру лик. Исходный образец. Подтвердил правоту истин, отображённых в Священной Книге, правда, после некоторой коррекции с моей стороны…

— Смотри, доизменяешься на свою голову.

— Я сделал всё с благими намерениями, а не для личной выгоды.

— На Земле говорят — благими намерениями вымощена дорога в ад!

— Вполне может быть…

— Так каких действий ты ждёшь от меня?

— Ты возглавишь нашу борьбу. Поведёшь отряды в бой!

Гриз повернулся к собеседнику и внимательно посмотрел ему в лицо. Нет! Джон явно не шутил.

— Из меня плохой вдохновитель, — наконец сказал он.

— Зато хороший воин.

— Подожди. Ты серьёзно хочешь, чтобы я…

— А почему бы и нет?

— Одно дело притворяться идеалом, другое с оружием в руках драться неизвестно за что…

— Райберы наступают. Мой мир сражается ни ради удовольствия.

— Вот тут ты прав! Твой, но не мой!

— Мы братья по крови, по происхождению и твоя прямая обязанность — помочь нам. Неужели ты сможешь равнодушно взирать на гибель своих соплеменников и ничего не предпринять для спасения населения планет?

— Ты бьёшь ниже пояса. Так не честно. Давай лучше начнём с начала. Я попал сюда случайно. Меня не убедили рассказы о мифических эктах, импульсной системе, кровожадных райберах и прочей белиберде. Но даже если предположить, будто всё это правда, то ради чего я должен идти на верную смерть?

— А вот ради чего! — Джон встал, прошёлся по комнате, взял с полки Священную Книгу и снова сел в кресло. — Ты не достаточно внимательно читал нашу святыню. А у меня пока не было времени, да и желания рас-сказать одну легенду. Если проанализировать окончание текста, то даже не посвящённому становится ясно — Книга не завершена. Так вот. Если верить преданию — существует вторая часть. Только она спрятана нашими предками.

— Где?

— Этого не знает никто. А я даже и не хочу…

— Почему?

— После долгих поисков и раздумий я пришёл к выводу — наши пращуры уже тогда видели опасность подобного развития событий.

— Какого такого? Непрерывной войны или…

— Вот именно — или! Наш мир в таком виде, в каком существует на сегодняшний день, не имеет будущего. Поэтому родилась легенда о втором томе Священной Книги — той отдушине, той спасительной лазейке, посредством которой можно избежать неминуемой гибели после падения врага. Предки были мудры и дальновидны, потому, что мифы и предания относительно прошлого быстро забываются, а вот всё связанное с нашей святыней сохранится века. На это и рассчитывали предки.

Вилли задумчиво глядел на угасающее пламя.

— Ты хочешь легенду превратить в быль?

— Да. Я напишу второй том Книги сам и в нём укажу выход из тупика, в который неизбежно попадём все мы. Столетиями Священная Книга, словно путеводная звезда, освещала нам дорогу, указывала направление движения. Если, предположим, отыщется, совсем случайно, вторая часть, её появление неизбежно свяжут с твоим пришествием, а это многократно усилит воздействие на сознание моих сограждан. Только так и никак иначе можно изменить многовековую, въевшуюся до мозга костей, убежденность, будто непрерывная война — единственно правильный путь, а всё остальное от лукавого. Вот почему ты мне необходим, и я прошу, умоляю тебя ещё раз хорошенько подумать. Не дай угаснуть моему многострадальному миру. В ином случае ты будешь всю оставшуюся жизнь терзаться от мук совести. Ты, и только ты окажешься повинным в гибели миллионов твоих бывших соплеменников. Так по какому пути мы пойдём?

— Ты со вторым томом Книги здорово придумал, — сказал Вилли. — Однако всё необходимо сделать без сучка и задоринки. Ни тени сомнения не должно возникнуть у специалистов в его подлинности. Самый трудный момент — приведение нового текста в соответствие по всем параметрам со старым. В нём не должно быть никаких современных оборотов, никаких вольностей. Всё, вплоть до мелочей, требует глубочайшего обдумывания, обширных знаний, умения преподнести материал в требуемом контексте. Ты делаешь очень серьёзный шаг в жизни, поэтому хочется исключить даже малейшую возможность ошибки. В ином случае всё пойдёт прахом…

— Конечно, я отдаю себе полный отчет, и понимаю, на что замахнулся. Однако у меня есть несколько надёжных людей, да и я немного разбира-юсь в предмете разговора. Пойми, это дело уже решённое и механизм запущен. Надеюсь, всё пройдёт гладко.

Лабер не долго думал над предложением Джона. Он сознавал, что тот прав — оставаться сторонним наблюдателем было бы большой подлостью с его стороны. Честный человек не может спокойно взирать на то, как мир двух планет катится в тартарары. Ко всему прочему он являлся пилотом Службы Спасения, призванной протягивать руку помощи попавшим в беду и не имел права смотреть, как гибнут ни в чём не повинные люди. Вывод…

На следующий день они выехали в лагерь, где происходили занятия будущих руководителей штурмовых отрядов. Они, после достаточно длительного обучения, становились впоследствии командирами кораблей, начальниками баз — одним словом, высшим командным составом мира двух планет. Лабера встретили с восторгом. Он прошёл тесты по физической подготовке и определению уровня интеллекта. Результаты поразили даже Гриза. Неизвестно какими критериями руководствовались его экзаменаторы, но по силе ему было мало равных, а по способности мыслить он мог хоть сейчас занять одно из ведущих мест на планетах. Джон ходил довольный. Он не ошибся в друге. Лабер абсолютно подходил для его далеко идущих планов.

Собственно, подготовка для Вилли свелась к овладению техникой пилотирования в космосе. Тут пришлось изрядно повозиться. Управлять вертолётом — одно, а летать в пространстве, где нет ничего кроме звёзд — бесконечно трудно. Нет ориентиров. Не ощущаешь скорости. Да и стрелять, когда всё вертится перед глазами — занятие неблагодарное. Конечно, автоматическое наведение, компьютеры, курсовые стабилизаторы, автопилот, силовые корректоры — всё здорово, но они имеют обыкновение ломаться, а в боевых условиях желательно рассчитывать на худшее, поэтому Вилли, с непонятным для учителей упорством, проводил стрельбы и пилотирование в ручном режиме. Очень долго он не мог добиться положительных результатов, но учение и труд всё перетрут, а терпения и настойчивости Лаберу было не занимать. Почти месяц, каждый день, по шесть часов к ряду не выходил он из-за пульта управления штурмовика, находя его подходящим для своих габаритов. Когда Джон собрал экспертов и военное руководство для демонстрационного показа, всех поразило, с какой лёгкостью, из не-мыслимых положений, в нарушение всех инструкций и предписаний, штурмовик Гриза поражал стационарные мишени, движущиеся цели, объекты, появляющиеся внезапно, корабли не видимые на экранах радаров. Невидимки буквально сводили с ума пилотов. Обнаружить их можно было только визуально и никак иначе, а сбивать — дело практически безнадёжное. Ни один прицел, сопряжённый со сканером, не подходил для такого вида ведения огня. Лабер изобрёл нехитрое приспособление, при помощи которого вероятность попадания в цель приближалась к 50 %.

Так Вилли Лабер волею судьбы вовлечённый в невероятные события, похищенный с Земли одними, перехваченный другими и подготовленный драться против третьих, стал начальником специального отряда, состоящего из двенадцати боевых единиц.

Гриз принял командование и без промедления занялся переобучением личного состава. И тогда он сделал довольно неприятное открытие. Доблестные бойцы Третьей Силы, наводящие ужас на противника своей неустрашимостью, жестокостью, яростью и силой, оказались на поверку достаточно уязвимыми. Они плохо переносили перегрузку, скоро утомлялись и не могли быстро ориентироваться в сложной обстановке. Лишь исключительная ненависть и ярость, да готовность в любой момент отдать жизнь не за грош, а так же клонирование помогали Третьей Силе поддерживать шаткое равновесие в вооружённом конфликте. Сколько Вилли не бился, он так и не смог изменить положение вещей.

Как-то раз Гриза навестил Джон. Они сидели в одной из кают на космической лаборатории, и пили горячий душистый напиток, который Вилли про себя называл чаем.

— Мне кажется, — говорил Гриз, с наслаждением отхлёбывая из чашки. — Ваши хвалёные воины слишком слабы для длительного ведения боевых действий.

— Мы возьмём количеством, раз нет иной возможности, — твёрдо произнёс Джон. — Это единственное, что спасает нас от агрессии райберов и полного уничтожения. Собственно, отступать нам некуда.

— Насчёт количества ты прав! Все ваши вояки какие-то одноразовые, но может быть существует иной выход.

— Сдаться на милость врагу?

— Нет.

— Пойти с райберами на переговоры и заключить мир?

— Опять не угадал!

— Так что ты придумал?

— У вас сохранилось оборудование, я узнавал, посредством которого проводили обработку людей.

— Ты к чему клонишь?

— Нельзя проделать обратную операцию?

— С тех пор, как нас изменили, прошло много времени. Результаты за-крепились в потомках. Мы эволюционировали, претерпев тем самым, хотим мы того или нет, определённые изменения. Я думаю, что проводить новый цикл экспериментов не реально. Результат может быть абсолютно не предсказуемым. В научном плане райберы много сильнее нас, и то они бились для получения желаемого годы. У нас уйдут столетия. А война не ждёт. Мы просто не в состоянии отрядить на исследования необходимые ресурсы. К чему лукавить, нам, как биологическому виду, и так хорошо.

— Всё же стоит попытаться, — настаивал Вилли. — Хотя бы теоретически просчитать варианты.

— У нас нет даже такой науки. Её ещё требуется создать, да и предрас-судки не позволят пойти по такому пути.

— Боишься повторить ошибки врага?

— Конэчно. Тем более — здесь присутствует ещё один неприятный мо-мент. Все страшатся наследия райберов на генетическом уровне. В своё время мне стоило большого труда взойти на борт лаборатории. Мы же их просто расстреливали из пространства.

— Я думаю, игра стоит свеч.

— Хорошо. Я подумаю над твоими словами, — вздохнул Джон. — Проконсультируюсь со специалистами и только потом, может быть…

— Ладно. Пока оставим всё как есть.

— Расскажи лучше об обучении команды, — сменил тему Джон.

— Плохо. Особенно с перегрузками. Даже не знаю что делать.

— Всё не так страшно. Жажда победы, ярость в бою, всё компенсирует.

— На одной жажде далеко не ускачешь. А ваша хвалёная ярость вообще никуда не годится. Сегодня в тренировочном секторе Эдгар впал в бешенство, и принялся палить, куда попало. Инструкторы растаяли от умиления. А чего ради?..

— Ты хочешь сказать, будто наша система подготовки…

— Нет у вас никакой системы! — оборвал Гриз. — Вы наскоро обучаете пилотов, показываете, как давить на гашетку и вперёд! Идиотизм!..

— У нас нет времени на более углублённое обучение.

— Ерунда! Противника должно бить влёт, с первого залпа, а не палить в белый свет, как в копеечку! Ваши идиоты инструкторы вбивают в новобранца мысль, что завтра он пойдёт в рейд и там сложит голову во имя родного мира!

— Это плохо?

— Да не на копья он должен бросаться, а вернуться домой с победой, живым и невредимым. Сложить голову не сложно, для этого большой доблести и ума не требуется. Да что я тебя уговариваю!? Будем всё менять. Координально!..

— Ну, разошёлся. У тебя есть конкретные предложения? Тогда говори… Если нет — молчи. Наша система ему, видите ли, не нравится! А чем она плоха? Согласен, пилоты гибнут, но они уничтожают аппараты противника, тем самым, ослабляя его.

— Не противника они ликвидируют, дорогой Джон, а беспилотные железяки. Райберы практически не несут потерь в живой силе. Надо бить по кораблям, с которых снимаются автоматы, а вы, вместо этого, гоняетесь за консервными банками.

— Хорошо, — поставил точку Джон. — Дрессируй свою команду, а там посмотрим. Докажи свою правоту на деле.

— Согласен. Слова — всего лишь слова. Через месяцок посмотрим.

Но судьбе не угодно идти на поводу у людских желаний. Она своевольна и капризна.

Через две недели после исторического разговора штурмовики райберов вошли в дальний сектор и разнесли в клочья пограничный форпост Третьей Силы. Ударили в набат. Наспех сколотили четыре двойки, но Гриз взбунтовался. Пилоты только начали делать первые шаги по овладению тонкостями пилотирования и едва могли самостоятельно стартовать, а там, как бог на душу положит. Получалось — их посылали на верную смерть. Но что было самое поразительное — юнцы с пеной у рта рвались в бой и с кулаками набросились на Лабера, когда тот потребовал отменить их вылет. Примчался Джон и успокоил, начавшего выходить из себя, Вилли, при-крикнул на молодёжь. Начали серьёзный разговор. На импровизированном совещании присутствовали трое военных из Генерального Штаба.

— Вам известно лучше, чем кому-либо, — говорил глухим голосом Главный Стратег. — На данном направлении наш фронт оголён. Потребуется не менее суток, чтобы подтянуть основные силы. За это время неприятель продвинется на значительное расстояние и нанесёт нам существенный, трудновосполнимый урон. Вывод: нам просто необходимо заткнуть брешь, причём любым способом. Хотим мы того или нет, но нам в любом случае придётся пожертвовать добровольцами. Поймите, нам некого больше послать. Промедление смерти подобно. Никогда враг не подходил так близко, и не действовал столь дерзко.

— Ну, уж нет — перебил его Гриз. У него от бешенства подёргивалась левая щека. — А вы на что? Вы разве не военные? Все считают за честь отдать живот свой за родные планеты! Так в чём дело? Вперёд, за славой и вечной благодарностью потомков!..

Военачальники смутились. Подобные вещи Джон видел впервые. Он сам немного растерялся.

— Мы осуществляем общее руководство, — неуверенно заговорил Второй Стратег. — Разрабатываем перспективные планы, корректируем деятельность подчинённых. Кому-то надо управлять действиями вооружённых сил. Только мы владеем полной информацией.

— Получается, вам легче посылать на смерть бестолковых мальчишек, чем самим идти в бой за правое дело? То, что вы творите, координированием назвать нельзя. Вы постоянно занимаетесь латанием дыр. Будь я на стороне противника, то раздолбал бы вас за неделю.

Главный Стратег в ужасе отпрянул. Джон испуганно замигал.

— Что, не нравится? — наступал на них Гриз. — Хорьки! Окопались тут. Наотъедали рожи, за неделю не обсерешь! Я вам спокойно жить не дам! Придётся жирок-то растрясти! Слушай мою команду! Вылетаем немедленно! Военные с Джоном пойдут на тяжёлом бомбардировщике, но пилотировать его я доверю только своему парню. Ваши истерички ни на что не способны. Как увидят цель, так сразу норовят погибнуть. Сумасшедший дом!

— Кто вам позволил говорить так о наших детях, отдающих за Родину самое дорогое — жизнь, — не выдержал Второй Стратег. — Да кто вы такой!?..

— Значит, говорить нельзя, а посылать можно. Ловко у вас получается!

— Я не позволю…

Договорить Второй Стратег не успел. Вилли сгрёб его за грудки одно рукой, оторвал от пола и впервые в жизни рявкнул во всё глотку.

— Я вам покажу детей! Мясники! Дух вышибу!

Джон еле успокоил расходившегося гостя.

Гриз, бормоча ругательства и проклятья, отправился готовиться к рейду. Военные, всё ещё бледные от перенесённого потрясения, поспешили к причалу, где высилась громада бомбардировщика. Сейчас представители Штаба испытали настоящий шок. Они даже в кошмарном сне не могли предположить, что посланец Светлого Мира способен на подобное. Священная Книга говорила об ином…

Через двенадцать часов стартовали. Лабер принялся командовать:

— Эдгар, Боб, Джон. Поднимайтесь относительно основного направления на тридцать километров и двигайтесь параллельным курсом. Ни во что не ввязывайтесь. Полное радиомолчание. Действовать по обстановке. Боб второй, Лука, Златко. Работаете по варианту «Калека». Полное радиомолчание. Даже если план не сработает — умрите с достоинством. Вы — первые! Гордитесь этим. На вас основная надежда. По мелким целям огонь не открывать. Ждать через не могу. Даже если железяки райберов пройдут в метре от вас. Ни звука, ни движения. Затаитесь, как мыши. Руди, держись за нами. В драку не лезь. У тебя на борту большое начальство. В районе силового контакта включай глушилки на полную мощность. Никто на свете не должен узнать, в случае нашего успеха, что здесь произошло. И ещё… Что бы ни говорили тебе сановные особы, какие бы приказы не от-давали — запомни, я здесь царь и бог. Моё слово — закон! Они просто на-блюдатели, не больше и не меньше. Усвоил? Отлично… Пьер, Иван, Ганс, Ньямба, Ликки! Наша шестёрка образует ударный кулак. Атакуем только по моей команде. Никакой самодеятельности! Убью! Понятно? Стреляем только наверняка. Одиночными! В крайнем случае — короткими очередями. И последнее. Всем без исключения. Помните, чему я вас учил? Ни на секунду не расслабляйтесь! Всё! Поехали!

— Вилли, — Лабер узнал голос Джона. — Что это ещё за вариант «Калека»? Ты мне о нём ничего не говорил.

— Так, маленький, ничего не значащий, эксперимент. Если всё заладится, мы им разом вправим мозги.

Штурмовики построились, зацепили три разбитых в дробадан машины, и отправились на поиски противника.

— Вилли, зачем тебе старый хлам? — спросил Главный Стратег. — Пункт приёма вторсырья в другой стороне.

— Я знаю, — ответил Лабер, — но райберы дороже дают…

Через четыре часа локаторы показали появление автоматов врага. Они шли встречным курсом.

— Начали! — скомандовал Гриз.

С борта тяжёлого бомбардировщика, на панорамном, объёмном экране были хорошо видны все нюансы схватки. Передовые штурмовики, ведомые Лабером, почти остановились, разблокировали сцепку и три разбитые машины, медленно кувыркаясь, продолжили движение в сторону противника. Три истребителя, которые держались выше, неожиданно расплылись, потеряли очертания, и через мгновение на их месте обозначилось бесформенное облако. Военные недоумевали. Джон молчал. Тем временем три разбитых штурмовика поравнялись с неприятелем. Один из райберов обошёл крайнюю развалину и выстрелил. Полетели обломки. Нападающий сделал ещё один облёт целей и примкнул к остальным.

Корабли сближались. Первым открыл огонь противник. Светящиеся трассы прошли много ниже. Шестёрка Гриза не отвечала. Джон испугался. Такого никогда не было. Обычно шквал огня обрушивался на врага, а тут полное молчание. Военные заволновались. В этот критический момент шестёрка произвела дружный залп. Его результаты потрясли! Из девяти автоматов на ходу остался один. Остальные разлетелись подобно шрапнели. Последний заложил глубокий вираж, но Лабер развернулся на месте и одиночным выстрелом разнёс ему носовую часть.

Ожило облако, в котором прятались истребители. Три нескончаемые очереди ударили влево и вниз. Блеснули яркие вспышки, и на экране появились обломки кораблей — невидимок. И снова шестёрка сделала залп, и ещё четыре невидимки превратились в рой обломков. Но самое захватывающее ожидало впереди. Разбитые машины, о существовании которых все забыли, неожиданно стабилизировались и открыли огонь по цели, которая находилась за пределами видимости локаторов, из всех видов оружия. Огромная, словно новогодний фейерверк, вспышка озарила на мгновение черное пространство, и вдруг что-то лопнуло, блеснув нестерпимым светом, и горящие куски полетели во все стороны, образовав фантастический цветок, вдруг расцветший в космосе.

— Они добрались до носителя! — воскликнул поражённый Джон. — Неве-роятно!

— Всем кораблям. Возвращаемся. Истребители, заберите оставшихся невидимок. Главный Стратег, распорядитесь насчёт транспортного корабля. Необходимо собрать обломки носителя. Пусть их внимательно осмотрят специалисты. Ньямба, отбуксируй ребят. На сегодня всё!

Военные сияли. Джон взволнованно расхаживал по рубке бомбардировщика, заложив руки за спину. Одиннадцать пилотов стояли вдоль стены по стойке вольно. Вилли сидел в кресле первого пилота лицом к публике. Стояла радостная тишина.

— Так что, всё-таки, представляет собой вариант «Калека»? — наконец спросил Джон. — Не томи…

— Я говорил с теми немногими, кто остался жив после встречи с райбе-рами и выяснил, что автоматы неприятеля не обращают внимания на подбитые корабли, в редких случаях производят по ним, как бы тренировочные стрельбы. Поэтому, после длительных раздумий и расчётов я решил рискнуть, ребята меня поддержали. Мы подремонтировали списанные штурмовики, посадили в них добровольцев, дали им по обойме на каждый ствол, и по крупице горючего для коррекции. Райберы ни в коем случае не должны были заподозрить подвоха. Я знал — неподалёку от истребителей находится носитель. Именно он являлся целью «неисправных» машин. К счастью, уловка сработала, и противник пренебрёг разбитыми машинами неприятеля, но для пробы ударил по одной. Результат подтвердил визуальный осмотр — развалюхи не представляли никакой опасности. Их оставили в покое…

— Но биодатчики противника… — заикнулся, было, Джон.

— Мы обманули их. Пришлось идти по болезненному пути. Добровольцев, конечно с их согласия, охладили до критического уровня. Поэтому сканеры приняли их за трупы! — пояснил Гриз и спокойно продолжал. — Три истребителя я поместил в засаду. Но как их спрятать? Специалисты быстро нашли выход. Они обтянули корпуса пластиком и порекомендовали выбросить в пространство полторы тонны металлической дроби. Результат превзошёл все ожидания. Локатор перестал их брать. На экране красовалась лишь бесформенная клякса.

— К чему устраивать засаду? Истребителям через шарики ничего не видно. Они слепы.

— Вы не правы. Пилоты вывели за пределы облака панорамные камеры и ждали появления основной ударной силы противника — кораблей — невидимок. И они дождались. Те спокойно стояли в стороне и выбирали удобный момент, чтобы повеселиться, но тут в дело вступили истребители, мы добавили и разбили почти всех.

— Но два остались невредимыми…

— Они могли натворить бед, однако наши калеки вышли на носитель. Остальное, вы видели.

— Где трофеи?

— На первой базе. Я жду результаты осмотра с минуты на минуту, хотя почти наверняка знаю ответ.

— Извини, какой именно…

Включилась установка дальней космической связи. На экране появился инженер технической службы, аналитический отдел.

— Вы были правы, — слегка растягивая слова, произнёс он. — Ваша догадка полностью подтвердилась. Трофеи оказались на удивление примитивными и снабжены дистанционным управлением. Это не автономные системы…

— Отлично, — Гриз потёр довольно руки. — Превосходно. Замечательно.

— Получается, у райберов нет боевых машин, оборудованных кибермозгом, — вспыхнул Главный Стратег. — Значит, нам нет надобности гоняться за всякой мелочью. Будем бить сразу по носителю. Потом только останется собрать обездвиженные машины.

— Вот именно!.. — обрадовался Джон.

— У нас могут возникнуть некоторые проблемы, — подал голос Второй Стратег.

— Сейчас всё детали, — улыбнулся Гриз. — Меня удивляет совсем другое — как вы не догадались до этого сами?

— Долгие годы мы вели боевые действия на пределе возможностей. Медленно, постепенно ситуация меняется не в нашу пользу. Ты сам видишь — враг подошёл слишком близко. Нам не дают передышки, не позволяют, как следует, подумать. Несомненно, здесь сказываются результаты обработки. Чтобы изменить ход событий понадобился ты. Я уверен, у тебя в жизни тоже были подобные моменты. Бьёшься, бьёшься над чем-нибудь, никак не получается, хоть плачь, но тут приходит посторонний и легко, играючи раскладывает всё по полочкам. Ты помог решить больной вопрос…

Джон устало улыбнулся и добавил:

— Всем моя личная благодарность. Отдыхайте, а завтра начнём всё ме-нять. Это наш шанс. Главный Стратег, подготовьте приказ по поводу ге-ройской смерти Луки. Зачитайте его по вооружённым силам. Поставьте в известность гражданское население.

Через четыре дня Вилли принял участие в первом и, едва не ставшим для него, последним, поиске. Его штурмовик нарвался на робота камикадзе. Видимо, его установили с уничтоженного носителя. Всё произошло мгновенно. Гриз не успел даже вскрикнуть. Робот вынырнул, будто чёртик из коробочки. Блеснула вспышка, и свет померк в его глазах.

Очнулся Лабер на больничной койке. Он лежал на животе, абсолютно голый. Руки, ноги, голова оказались зафиксированными мягкими зажимами. В палате царил полумрак. В глубоком кресле, рядом с раненым дремал врач. Что-то мягко гудело. Гриз попробовал пошевелить конечностями, но они не слушались. Тело полностью онемело от головы до кончиков пальцев. Препротивное чувство. Тем временем тон гудения изменился. Врач немедленно открыл глаза и внимательно посмотрел на больного.

— Не волнуйся, — сказал он. — Самое неприятное позади. Через три дня мы вернём тебе подвижность. Ты пробыл без сознания ровно неделю. Большая потеря крови. Пришлось ампутировать палец на ноге. Сильно покалечило спину. Глубокая рубленая рана, но позвоночник не задело. К счастью. Регулятором сидения пробило почку в двух местах. Пришлось ставить биопротез. Жить будешь. А сейчас спать…

Проснулся Лабер у себя в комнате. Тело слушалось отвратительно. Спина не гнулась, словно он проглотил лом. Боль отсутствовала. Однако больной испытывал большую слабость.

Пришла сестра, улыбнулась, забрала пробирки с разноцветными жидкостями и вышла. Появился врач.

— Ну, как самочувствие? — осведомился с порога он.

— Я бы хотел взглянуть на себя с тыла.

Врач взял зеркало и встал перед пациентом. Лабер увидел страшный, отвратительного вида рубец. Он простирался от левой лопатки до поясницы. Его заполняло вещество, похожее на клюквенный кисель. Гриз хотел потрогать борозду рукой, но не решился. Врач поставил зеркало на место. В комнату вошёл Джон.

— Наш герой глядит орлом, полон сил и энтузиазма! — нарочито бодро возвестил он. — Выглядишь замечательно…

— Первое впечатление обманчиво. Я ощущаю себя сушёной воблой, или как говорят в России — не богу свеча, не чёрту кочерга.

— Ты нас здорово напугал, — признался Джон. — Думали, не выкарабка-ешься. Это было бы настоящей трагедией. К счастью организм у тебя удивительный. Такое перенести и остаться живым!..

— А что собственно стряслось?

— Ты налетел на камикадзе. Штурмовик разворотило. Кабину отбросило в сторону. Хорошо ещё техники догадались установить дополнительную броню. Обшивка выдержала, но внутри!.. Пока выловили кабину, пока доставили её на флагман, пока вскрыли — надежды практически не осталось. Ты выглядел ужасно: весь в крови, комбинезон на спине вспорот, из поясницы торчит фрагмент кресла, носок у ботинка оторван, оттуда тоже льётся! Ужасающей силы кошмар! Медики оказали первую помощь и срочно увезли в госпиталь. Там сразу подключили к аппаратуре жизнеобеспечения, и пока готовили консервант для заполнения раны, сделали операцию по извлечению инородных предметов из почки.

— Из чего изготовили консервант?

— Там компонентов уйма, всего не упомнишь, — уклончиво ответил Джон. — Пойми, сегодня не это главное. Главное — ты жив, курилка! Посланец Светлого Мира победил смерть! Люди ликуют и с утроенной энергией трудятся каждый на своём месте.

— Долго мне ещё валяться?

— Можешь хоть сейчас в бой, но спина требует ежедневной, неустанной разработки по шесть часов в день, в течение двух недель, иначе заполнитель не преобразуется в мышечную ткань, застынет, превратится в резиновый жгут, и ты не сможешь ни согнуться, ни разогнуться, ни сесть, ни встать.

— За мной не заржавеет, — успокоил его Лабер. — Сегодня и начну.

Так посланец Светлого Мира снова встал в строй. Сейчас многое изменилось. Благодаря новой тактике ведения боя, повышению эффективности атак, удалось заняться более углублённой подготовкой пилотов. Главный Стратег создал четыре учебных центра, в которых молодёжь проходила серьёзный курс обучения. Лабер внимательно следил за ходом занятий. Лозунг «Пойти в бой, чтобы умереть!», заменили на другой — «Победить врага, чтобы сохранить жизнь!». Успешные действия Вилли, его новшества, не прошли даром. Они словно сняли тормоза с мышленья людей. Началась серьёзная работа. Все виды вооружений срочно модернизировались, создавались оригинальные системы наведения. Корабли — невидимки подверглись тщательному изучению. В итоге родились рентгеновские радары. От их бдительного ока уже не могли спрятаться ни невидимки, ни носители, ни роботы камикадзе. Война вступила в новую фазу.

Райберы быстро почувствовали перемену, происшедшую с их подопытными кроликами. Они не стали откладывать дела в долгий ящик и всерьёз взялись за переоснащение флота. Но они явно не успевали за Третьей Силой. Окрылённая первыми серьёзными победами, она неудержимо рвалась вперёд, оттесняя врага всё дальше и дальше от родных планет.

Лабер задумал небывалое предприятие — захватить носитель. Его давно мучил вопрос, каким образом передвигаются в пространстве райберы. Джон откопал в архиве древнюю легенду, которая гласила, будто враг приходил сквозь время. Гриз сколько не ломал голову, так ничего и не понял. Как прикажите понимать — сквозь время! Ерунда! Но как-то они всё же летают? Глубокие поиски не дали положительных результатов. Загадка не на шутку раззадорила Вилли. Он нутром чувствовал, что если он её решит, то Второй Силе несдобровать, а если это действительно так, то райберы будут хранить секрет до последнего вздоха. Гриз задёргал Джона и военных требованиями усилить патрулирование с целью обнаружения скопления сил противника. Руководство вначале пыталось сопротивляться, потому, что поиски предполагали огромные энергозатраты, но Лабер убедил их, уговорил, соблазнил перспективами, какие могли открыться перед миром двух планет, если удастся узнать тайну передвижения противника меж звёзд. Так появился на свет специальный отряд из двадцати штурмовиков, в который вошли все пилоты, что проходили некогда подготовку под руководством Вилли. Лучшие из лучших.

Но и райберы не дремали. Охранные системы носителей довели до со-вершенства. Их программировали таким образом, что в случае появления боевых аппаратов Третьей Силы ближе десяти километров, носитель бесследно исчезал. Подобное поведение неприятеля ещё больше распаляло любопытство Гриза. Ох, было, что скрывать райберам! Было!.. Тогда в ход прошли примитивные работы, собранные наспех, и умеющие лишь одно — работать с информсистемами врага. Но даже самый настырный из них не мог просочиться на носитель. И ещё одно удивило Гриза. Он сколько не старался, но так и не смог выяснить, как выглядят райберы. Его друзей никогда не интересовала внешность противника. Для них он являлся древним врагом и не более того. Поэтому Вилли решил взять языка, но пока ничего не получалось, так как никто не мог проникнуть на носители. Заколдованный круг. А если посмотреть на орбитальной лаборатории? Вдруг там что обнаружится? Джон вызвался сопровождать гостя, прихватив для верности четырёх помощников.

Лабер стоял посередине знакомого зала. Он вспомнил холод, боль, испуг, которые испытал очутившись в капсуле и невольный озноб пробежал по спине. Надо же, какой пассаж!

Поиски начались с медицинских отсеков, потом перешли в жилые блоки и закончили управляющим модулем. К сожалению, ничего существенного в памяти компьютеров не попадалось. В основном проскакивала всякая мелочь, ерунда, не заслуживающая внимания. Лабер не желал сдаваться. Он снова и снова углублялся, на сколько мог, в базу данных, шаг за шагом просматривал сохранившиеся файлы и программы. Увы, всё было тщетно…

Компания собралась в сферическом зале. Мрачная, злая. Говорить не хотелось. Гриз тяжело вздохнул, поднял голову и вдруг толкнул Джона в бок. У одного из помощников глаза расширились до невозможных пределов. Он силился что-то сказать, но не мог, а только тыкал рукой за спину Лабера. Все обернулись. Защитный колпак принимающей капсулы остался с открытой дверью, а внутри, на столе лежало обнажённое, уродливое в своей наготе, существо. Из двух рваных ран на груди струилась густая тёмно-фиолетовая кровь и тяжёлыми каплями стекала на пол. Существо скребло по столу руками и тихо стонало. Кто-то инстинктивно схватился за оружие. Джон поспешил к раненому. Он на ходу прихватил аптечку, достал оттуда несколько тампонов и эластичный бинт.

Пришелец умирал. Три глаза, расположенные треугольником над плоским носом с одной ноздрёй, попеременно открывались и закрывались. Синие губы судорожно вздрагивали, обнажая жёлтые, пластинчатые зубы. Руки с четырьмя пальцами на каждой всё тише совершали непроизвольные движения. Незнакомец имел туловище с куриной грудью, трёхсоставные ноги с двумя коленками, трёхпалые ступни с когтем на пятке.

Джон ловко наложил тампоны на раны и плотно перехватил бинтом. Существо хрипло взрыкнуло и открыло глаза.

— Вилли, уходи скорей домой… — странным, лязгающим голосом сказал раненый. — Они собираются послать люрминсов. Новейшая разработка. Уходи…иначе навсегда…здесь…

Пришелец замолчал. У него начались судороги.

— Он знает тебя, твой язык, ему подходит наша атмосфера! — удивился Джон. — Он, что, очередной землянин?

— Уходи Вилли, — снова забормотал раненый. — Люрминсы уничтожат всё. Скорей…плохо…стреляют без сожаления…

— Не умирай. Подожди! — взмолился Гриз. — Кто ты? Что хочешь рассказать?

— Ты был у нас. Мы — экты. Узнали — сигнал перехвачен, а вот кем? Разведчики донесли, ты не появился дома. Вскоре выяснили — ты в мире Третьей Силы. Недавно удалось узнать планы наших родственников относительно всех вас. Пришлось сдаваться в плен, чтобы попытаться выяснить код лаборатории. Двоих убили. Я прорвался. Уходи. Люрминсы придут через приёмники или с носителей и всё разрушат. Более того — импульсную установку собираются блокировать. В твоём распоряжении совсем мало времени. У тебя всего один шанс. Вам удастся произвести не более одного пуска. Скорее… всех убить…

— Кого убить, где убить? — почти закричал Джон. — Держись, врачи скоро будут!

Экт резко вскинулся, вцепился Гризу в плечё и горячее забормотал:

— Наш срок вышел. Ради всего святого. Добудьте двигатели скольжения. Остановите их…

— Что за двигатели скольжения? Кого остановить? — взмолился Лабер.

— Уходи…. люрминсы… идут…. код изменён…. скоро восстановят… вторая лаборатория… скоро там… — Пришелец с хлюпом вздохнул, по телу пробежали судороги, он разом обмяк и принялся сереть на глазах, тихо, будто при замедленной съёмке, оседая на пол.

— Ты успел всё зафиксировать? — повернулся Джон к сопровождающим.

Один из них утвердительно кивнул.

Появились врачи и занялись раненым. Компания не на шутку растревожилась. Ситуация принимала неожиданный оборот. Над миром двух планет нависла серьёзная опасность и заключалась она в пришествии каких-то там люрминсов. Непонятных созданий, способных проходить через импульсную систему и несущих с собой неминуемую гибель всему живому. По всей видимости, положение было более чем серьёзно, раз экты пожертвовали жизнью, чтобы предупредить Третью Силу.

— Нам пора возвращаться, — распорядился Джон. — Главный Стратег, поднимайте всех пилотов без исключения. Продумайте план мероприятий по мобилизации резервистов. Приготовьтесь к всеобщей мобилизации. Прошу всех занять места по тревожному расписанию.

Однако времени на подготовку к отражению агрессии не осталось. Дальнейшие события развивались стремительно. Со второй лаборатории сообщили о появлении странных сгустков розового цвета, и связь с объектом оборвалась. Джон немедленно вылетел на планету, а Лабер с двумя помощниками умчался к принимающей установке импульсной системы. Там он в экстренном порядке отключил всю аппаратуру и перевёл её в режим ожидания. Сейчас можно было быть более-менее уверенным, что неведомый враг не сможет воспользоваться импульсной системой для проникновения на первую лабораторию. Тем временем, по направлению ко второй прошли четыре тяжёлых бомбардировщика, а навстречу им, никем не замеченные, проплыли два пульсирующих объекта около полутора метров в диаметре каждый, поминутно меняющие форму.

Вилли мчался в отсек связи, когда его остановил дикий вопль одного из помощников. В нём соединились: боль, ужас и предсмертный хрип. Гриз схватил винтовку и побежал по переходу туда, где ждала неизвестность. Схватка с люрминсами закончилась рассечённым бедром на левой ноге и знакомой больничной койкой. Далее последовал процесс заживления с последующей реабилитацией.

Несколько раз Лабер совещался с Джоном и Главным Стратегом, и всякий раз они приходили к мнению, что Вилли необходимо срочно уходить. Райберы непременно выбросят в пространство тысячи люрминсов — сгустков хищной биомассы, и они в два счёта уничтожат обе лаборатории, а за ними… Страшно было подумать, что могло произойти дальше. Поэтому отправка на Родину представителя Светлого Мира должна была состояться по возможности скорей. Нам не нужны лишние переживания, заявил Главный Стратег. Мы будем драться с врагом и одновременно переживать за тебя, за твоё будущее, за нашу прародину. Вилли буквально силой затолкали в медицинский отсек, и через четыре часа он был готов к транспортировке. Его специально не выводили из состояния транса, во избежание возможных инцидентов, и послали прямо так…

Глава ╧ 8

Вилли медленно выныривал из небытия. Из носа струилась кровь. Тупая боль перекатывалась в затылке. В ушах гудело. Гриз с трудом приходил в себя. Первое, что он увидел — испуганное лицо Лоу. Он держал его за руки и что-то быстро говорил. Дракон сидел на плече и шершавым языком лизал щёку. Собаки спали в стороне. В голове Лабера всё смешалось: лаборатории, станции, экты, уборщики, биороботы, яхты, носители, миры и звёзды сплавились вместе. Плюс в мозгу играли оркестры, шли колонны тяжёлых танков, вела огонь артиллерия крупного калибра, ревели боевые слоны. Лабер не понимал, где находится, кто перед ним. Он сумасшедшими глазами смотрел на Лоу и тихо что-то лопотал непослушными, запёкшимися губами.

Однако, постепенно, незаметно боль утихла, слоны отправились на водопой, музыканты притомились и принялись пить пиво. Начала возвращаться трезвость мысли. Каша в голове развалилась на отдельные фрагменты. Они расползлись по местам. Взгляд сделался осмысленным. Лабер отстегнул от пояса фляжку с водой и принялся жадно, с нескрываемым наслаждением, пить.

— Гриз, очнись, — робот дрожал от возбуждения. — Я никак не могу привести тебя в чувство. Ты словно закостенел. Нам нельзя долго оставаться на месте, а ты целых полтора часа не приходил в себя. Что случилось?

— Доктор Перкинс ошибся насчёт давности шрамов, — с трудом произнёс Вилли.

— Каких шрамов? Какой доктор? Нам уходить надо! — взмолился робот. — Ты в состоянии идти?

Гриз с трудом поднялся и на подгибающихся ногах устремился к остаткам города. По дороге он вкратце рассказал Лоу о приключениях в мире двух планет. Тем временем собаки исследовали окрестности, между делом гоняли кроликов, и вскоре так увлеклись, что напрочь забыли о своих прямых обязанностях, о чём Дракон немедленно доложил хозяину. Лабер лишь усмехнулся в ответ и лично занялся осмотром уцелевших строений. Друзьям повезло в четвёртом доме. Там нашлись консервы и пикап с полным баком. Погрузились и тронулись немедля. За рулём сидел А-17. Гриз не мог управлять. Его переполняли воспоминания. Наконец он не выдержал и принялся рассказывать всё по порядку. Лоу вздыхал, сочувственно кивал, удивлённо присвистывал и скептически приподнимал левую бровь. Неожиданно он затормозил и выскочил из машины.

— Смотри, смотри! — закричал он. — У нас гости!

Вилли нехотя открыл дверцу и посмотрел вверх. Там, в вышине, на большой скорости, двигался летательный аппарат. За ним тянулся инверсионный след.

— Штурмовик. Прёт на маршевых, — обронил Лабер. — Садиться не собирается. Слишком велика скорость. Сука…

— Может автомат?..

— Вряд ли. Райберам нет смысла рисковать в атмосфере. Пилотируемая штучка.

Тем временем штурмовик стал подниматься и исчез из поля зрения.

— Тренируются, — констатировал Лоу. — Пробуют бесстрашно бороздить воздушный океан. Надеюсь, им это скоро весьма пригодится…

Друзья продолжили путь. Стали возникать трудности с горючим. Его добывали с огромным трудом. Осматривали редкие подземные гаражи и сливали с машин. С них же снимали колёса про запас. В дороге могло произойти всякое… По случаю раздобыли примитивный насос. Собаки находили места, где когда-то стояли заправки, и компания выкачивала из подземных резервуаров столько, сколько могла. С продуктами становилось совсем плохо. Время от времени удавалось раздобыть консервы. В основном жили впроголодь, перехватывали, чем бог пошлёт. Изредка выручали собаки. Они ловили кроликов, сурков, чем здорово поддерживали компанию. Лоу несколько раз порывался отправиться на охоту, но Гриз останавливал его, говоря, что не время. Их ждут большие дела…

Вот так и продвигалась странная компания, уже не таясь, потому, что устала бояться и вздрагивать от каждого шороха. Пуэбло, Солт — Лейк — Сити… От городов не осталось даже вывесок. Там, где некогда гордо высились величавые здания из стекла и бетона — простиралась бескрайняя степь, и лишь в пригороде сиротливо торчали одинокие деревянные постройки. Движение затруднилось неимоверно. Дорожное покрытие исчезло, и дороги с трудом угадывались под бесконечным морем травы. Уборщики поработали на славу. Передвигаться приходилось буквально на ощупь, преимущественно по компасу, полагаясь на интуицию, разведчиков и русский авось. Впереди ждала неизвестность. Удастся ли достать топливо, еду? А если сломается машина? Где её можно починить? Несколько простых проколов можно было смело приравнять к катастрофе. Лабера глодали сомнения. Сможет ли он узнать то место, где стоял родной Мальсдей? Не проедет ли мимо? Всё так изменилось, заросло проклятой травой по самые ноздри, того и гляди — увязнешь в ней и сгинешь без следа. А тут ещё шары какие-то полупрозрачные появились. Летают, подглядывают, притворяются, будто ни при чём. Лоу долго наблюдал за новыми дейст-вующими лицами и сообщил результаты исследований.

— Корректировщики, — с умным видом доложил он. — Собирают информацию, докладывают и вообще. Жаль нам до них не добраться. Слишком уж они подвижны, а то бы постреляли…

Микроавтобус, которым они разжились совершенно случайно, стоял под огромным тополем. Пикап приказал долго жить, у него заклинила помпа. Компания отдыхала…

— Значит, ты думаешь?.. — устало спросил Вилли.

— Я предполагаю, — жевал травинку робот. — Что сие может быть иначе? Уборщики, худо-бедно, выполнили первый этап зачистки и убраны на склад. Сейчас раздолбаи, засевшие на орбите, пытаются провести глубокий анализ обстановки на планете и придумать, что делать дальше. Чуть позже они изменят программу уборщиков, погладят по головке и те доведут начатое дело до логического конца.

— Значит, ты думаешь?..

— Несомненно…

— Тогда они доберутся до командного пункта.

— Со временем — обязательно, но не сейчас…

— Они спешат?

— Конечно! Биополе не должно угаснуть, иначе их бредовая затея теряет всякий смысл. К тому же у райберов своих дел невпроворот: требуется принять сотни кораблей, разместить уйму народа, а для этого начать строительство временного жилья, параллельно небожители займутся монтажом импульсной системы и только после этого примутся за капитальную уборку. Вот когда наступит очередь подземных сооружений. А мы, не дожидаясь, пока нам поджарят пятки, попробуем нанести упреждающий удар по космодромам. Причём всё должно получиться с первой попытки.

— Ты прав. Зря рисковать, не имеет смысла. Раз у нас есть фора во времени глупо не использовать её с толком.

К Мальсдею команда добралась на рассвете, вернее к тому, что от него осталось. У Лабера защемило сердце. Родной город, родная страна, родной мир растаяли без следа. Его дочь, мать, соседи, сослуживцы, миллионы людей канули в Лету. Вилли тяжело вздохнул и повернул на ферму Монтано. Дом и хозяйственные постройки оказались целыми. Ангар с заправщиками исчезли, пропал и вертолёт, но холодильники работали, в цистерне оставалось достаточное количество горючего.

Гриз спустился в подвал. Запас оружия сохранился. После осмотра имущества он отправился в спецхранилище Службы за вездеходом, а Лоу занялся сборами. Друзья решили изменить место дислокации. На командном Пункте было безопаснее. Когда Лабер вернулся, то застал робота за странным занятием. Он что-то мастерил в недрах микроавтобуса.

— Ты готов!? — крикнул Гриз.

Задние двери машины открылись, оттуда высунулась чумазая физиономия друга, он энергично покивал и закрыл дверцу. Вилли подошёл, заглянул через боковое стекло и увидел, что весь запас боеприпасов перекочевал из подвала в салон, а робот прилаживал к ящику с гранатами маятниковый взрыватель.

— Ты с ума сошёл, тут же всё, что мы располагаем!..

— Сюрприз, — пояснил Лоу, с удовольствием рассматривая свою работу. — От чистого сердца. На кой хрен нам куча ненужного хлама. Набрал всякой ерунды и гордо обозвал — арсенал! Есть винтовки, ну и будет с нас. На всякий пожарный я отложил несколько экземпляров пулевого оружия, наверняка пригодиться в будущем.

— Ты всё приготовил к отъезду? — наступал на робота Гриз.

— Разве не видно? — изумился Лоу. — Протри глаза, дружище!

Он указал на два чемодана, которые сиротливо стояли возле холодильников.

— Ты что, издеваешься надо мной?! Это всё?..

— А тебе надо набить барахлом два грузовика, а потом торговать тряпками и сувенирами на блошином рынке? Товарищи захватчики! — неожиданно возопил робот, — приобретайте в память об уконтропупленной вами цивилизации раритеты! Вот мои трусики с маленькой дыркой. Вот моя старая зубная щётка. Вот обмылок, ещё вкусно пахнет. Вот почти целое зеркальце. Оно приносит удачу всем убивцам и душегубам. Вот рулончик туалетной бумаги. Вот неработающая зажигалка в комплекте с окурком сигары. Торопитесь! Налетайте! И помните, часть средств, вырученных от распродажи будут использованы в благотворительных целях! Я приготовил одежду, туалетные принадлежности и хватит с тебя.

— Микроавтобус ещё пригодится!

— Не смеши. Дорог нет, запчастей тоже, ходовая часть разбита. Нам крайне желательно разжиться чем-нибудь по круче, если хотим протянуть подольше.

— Хорошо, а продукты? Мы же не можем их бросить.

— Жратву погрузим в последнюю очередь, а пока предлагаю приостановить эвакуацию. У нас, похоже, намечается прибавление. Прошу, сэр…

Робот провёл друга в сарай. Там, на земляном полу, лежал биозародыш суперробота. Он сильно увеличился в объёме и достиг почти полутора метров. По его поверхности пробегала лёгкая рябь.

— Птенчик скоро вылупится. Судя по размерам, цыпленочек будет ещё тот. На него продуктов не напасёшься. Пока не поздно надо набрать червяков, наловить мух. Яичко вот-вот лопнет.

— Ты не знаешь, что там внутри?

— Понятия не имею. Я ни разу не имел чести лицезреть представителей серии супер. Поживём — увидим!

Вилли подогнал вездеход к хозяйственным постройкам и занялся по-грузкой продуктов, всё оборудование было решено бросить — командный бункер располагал своими холодильными мощностями и автономным питанием. Затем он свистнул собак. Те мгновенно примчались и залезли в машину, где немедленно получили нагоняй за разгильдяйство от Дракона. Лабер закончил погрузку и решил навестить Лоу.

Биозародыш прорвало. На земле, в чёрной, маслянистой луже барахталось нечто похожее на собаку средних размеров. Создание имело шесть ног. На лысой, цилиндрической голове блестели четыре глаза. Они равномерно располагались по периметру. Рот — крестообразное безгубое отверстие. Нос и уши отсутствовали. Тело новорожденного покрывали кожистые пластинки бледно-розового цвета. Короткие ноги оканчивались присосками, очень похожими на вантуз, каким прочищают раковины. Лоу суетился вокруг, пытаясь засунуть жирного червяка в открытое отверстие рта. Супер судорожно отбивался…

Ну и ну, подумал Вилли, вот так птенчик. Как мы его повезём? Это чудо-юдо нам всё перепачкает. В тот же миг странное создание оттолкнуло собрата по искусственному интеллекту, выпрыгнуло из лужи и принялось яростно отряхиваться.

— Что нам с ним делать? — жаловался Лоу. — Я всё перепробовал: мух не жрёт, от гусениц отказывается, червяками брезгует!

— Ты когда-нибудь отвяжешься от меня со своими глупостями, — возроптал новорожденный приятным голосом. — А то наш господин и повелитель, наисветлейший Вилли подумает, будто я птицеробот. Отстань!

— Интересно, интересно… — чесал затылок Лабер.

— Наверняка экты ошиблись, — Лоу с сомнением рассматривал нового члена коллектива. — Неужели вот эта безобразь и есть суперробот? Не впечатляет…

— А ты надеялся увидеть сторукого монстра ростом с мамонта? По-вашему супер — это нечто напоминающее дьявола во плоти, способное умерщвлять всеми мыслимыми и немыслимыми методами, умеющее трансформироваться в любой предмет или живое существо. Не думал, что вы страдаете скудоумием. Насмотрелись всякой бредятины и рады до усрачки. Я всегда говорил — телевидение отрицательно и даже губительно влияет на ваши примитивные мозги. Нельзя, братцы, опускаться до банальных штампов! Учитесь, пока не поздно, мыслить глубоко, широко и всяко разно…

— Мамонта, не мамонта, но, по крайней мере, что-нибудь более солидное. И не надо обзываться и зубоскалить. Умник выискался!..

— Дело не в солидности, а в функциональности, — не сдавался супер. — Но в одном вы, пожалуй, правы. Вот, извольте полюбоваться, до чего несправедливо со мной поступили, — он проворно уселся на землю и, ловко балансируя, замахал в воздухе конечностями. — Соблаговолите убедиться! Меня снабдили шестью ногами и не удосужились присобачить ни одной руки. Да и ноги у меня, если сказать честно, крайне подозрительные! И если кто-нибудь из вас, не сознательных, не предпримет решительных шагов к изменению форменного безобразия, то я буду вынужден подать жалобу в международную организацию по защите прав роботов. Тогда вам несдобровать. Замучаетесь писать объяснительные и давать показания многочисленным комиссиям, подкомиссиям и единичным дознатчикам.

— Вот, пожалуйста, свалился нам на голову склочник, — развёл руками Лоу. — Жили, не тужили. Интриган!

— Насколько мне известно, серию «А» снабжали простеньким аналитическим блоком, поэтому они зачастую болтали всякие глупости…

— Прекратите, — улыбнулся Вилли. — Разве у нас нет иных дел, как пререкаться и выдумывать всякие глупости.

Лоу полез за руль, что не мешало ему тихонько ворчать и огрызаться. Новичок с удивительной ловкостью вскарабкался в кузов. Собаки немедленно принялись обнюхивать новенького. Гриз огляделся, вздохнул и занял место рядом с водителем. Поехали…

Бункер командного Пункта располагался в сорока пяти километрах к западу от владений Монтано. Друзья не проехали и десяти, как сзади загрохотало. Лоу затормозил. Над лесом взметнулся столб дыма.

— Похоже, начался второй этап зачистки, — сообщил он. — Сюрприз сработал. Надеюсь, несколькими уборщиками стало меньше. Мир их праху…

Через четыре часа банда прибыла на место. Собаки быстро отыскали заросший вход. Разгрузились, запустили генераторы, перенесли вещи в лифт и спустили на жилой этаж. Лоу развернул вездеход, поставил на ручной газ и присоединился к компании. Машина, добродушно урча двигателем, пошла в свой последний путь.

Около трёх часов размещались и обустраивались на новом месте, затем занялись управляющей аппаратурой. Электроника работала прекрасно. Лабер было сел к пульту, но его бесцеремонно отстранил суперробот.

— Уступите место профессионалу, — сказал он. — Что требуется разузнать? Да! Едва не забыл! Прежде чем я приступлю к плодотворному и самоотверженному труду, не соблаговолите ли вы присвоить мне имя? Я требую определённости! У меня есть права! По судам затаскаю! В той вонючей, тряской, железной коробушке не было времени поговорить по душам. Тут тихо, спокойно и получеловек под ногами не путается.

— Это ты обо мне?! — крикнул Лоу из дальнего конца зала.

— О тебе, голубь, о тебе! О ком ещё…

— Иди сюда, — засмеялся Гриз. — Будем придумывать имя нашему това-рищу.

— Наречём его Джеком и делу конец! — снова крикнул Лоу. — И давайте заниматься делом, нечего болтать без толку!

— Ну уж дудки! Эта чучундра незаконно присвоила себе такое прекрасное, благородное, благозвучное имя — Лоу! По какому, спрашивается, праву?! Предлагаю, дабы предотвратить возможность рукопашной схватки, поножовщины и перестрелки, компромиссный вариант — вы называете меня Лоу, а его Джеком! Ну, не молодец ли я?

— Размечтался, — вскипел А-17, возникая рядом с супером. — Моё имя уже овеяно ветрами многих славных побед. Я с гордостью и достоинством пронёс его через горечь безвременных утрат, разочарований, кровь и не запятнал имя своё ни трусостью, ни малодушием, ни подлостью, ни предательством. Полчища свирепых врагов позорно бежали только при упоминании его. Поэтому я категорически против обмена.

— Ишь, какой герой выискался! А вот я бы овевал твоё имя, которое неминуемо должно стать моим, ещё большими и славными подвигами, — упорствовал новорожденный. — И буду овевать изо всех сил всю остав-шуюся жизнь!

— Нет, вы посмотрите на этого прохвоста и авантюриста! Какой-то вы-скочка, подозрительное создание, вылупившееся, словно воробей, из яйца, ещё не оперившееся, пробует диктовать нам, многоопытным, воинам, опалённым пламенем тяжких невзгод, лишений, битв свои наглые условия.

— В данный момент в тебе звучит обыкновенная ревность низшего к высшему. Собственно, тут и говорить не о чем! Ставлю вопрос ребром и требую вынести его на общее голосование. Кто за моё предложение прошу поднять руки или лапы. Короче, что у кого имеется в наличии…

— Хватит, — оборвал роботов Вилли, — У нас совершенно нет времени препираться и спорить из-за пустяков. Лоу дал тебе имя, и закончим на этом!

— Какое счастье, какая радость, какой трогательный момент и историческое событие. Меня окрестили Джеком. И кто?.. Мой друг, собрат по оружию, соплеменник, искусственный человек, взращённый на неведомых эссенциях и окроплённый потом сотен биоинженеров, — восхитился супер. — Так что нам предстоит сделать? Какие трудности преодолеть? Располагайте мной целиком и полностью. Не щадите живота моего. Пусть я паду на поле брани, но зато с чувством исполненного долга. Не принимайте мои переживания в расчёт. Итак, господа, супер — Джек к вашим услугам!

— Недавно я обнаружил на орбите четыре крупных объекта. Нам жела-тельно выяснить, целы ли спутники; по каким траекториям движутся орбитальные сооружения; имеет ли смысл произвести кратковременное включение спутников для дальнейшего прояснения ситуации; появились ли новые принимающие и временные жилые блоки…

— О роковой день! О несчастливое мгновение! За какие прегрешения меня терзают напасти, беды и огорчения, — неожиданно всхлипнул Джек. — Чем я заслужил подобное унижение и наплевательское отношение к…

— Чем ты опять недоволен? — перебил Гриз.

— Мои таланты неисчислимы. Я, наивный, думал будто мне доверят провести сложнейший анализ, пробиться сквозь тысячи преград, а тут оказывается, — супер изменил голос и процитировал, — узнай-ка, братец, чего там болтается на орбите, да просчитай уравнение из двух цифр! И не моги ошибиться ни в одной из них! Спешу вас обрадовать — для этого я не требуюсь. С подобными мелочами и Лоу управится за милую душу. Нахожу целесообразным впасть в анабиоз до того момента, пока мои уникальные возможности не потребуются для настоящего дела.

— Ты когда-нибудь уймешься, — начал сердиться Лабер. — Последний раз говорю — займись делом!

— А я что! Я ничего. У меня всё готово, — пропел ангельским голосом Джек. — Наши скромные труженики засекли шестнадцать крупногабарит-ных бяк. Между прочим, из восьми спутников функционируют только три. Остальные не реагируют на сигнал. Итак! Основная цель определена! Именно их мы попробуем расстрелять в первую очередь. Более мелкими объектами рекомендую пренебречь.

— Надеюсь, нас не засекли? — спросил Лоу.

— Вероятность сего трагического события крайне мала. Однако полно-стью исключить подобную возможность нельзя. К счастью земная техника не столь совершенна, как у райберов. Вы не пользуетесь пучковыми сигналами, а по рассеянному нас можно искать до бесконечности.

— Хорошо. Что дальше? — поинтересовался Вилли.

— Я не хочу рисковать. Поэтому не стал полностью отслеживать новые орбитальные сооружения. Лучше просчитать возможные параметры, чем засветиться раньше времени. Если райберы заподозрят неладное, то немедленно переведут своё барахло и недвижимость на нестабильные, плавающие орбиты и наша атака потеряет всякий смысл. А так мы без особого риска, исходя из размеров, вероятной массы и необходимой скорости обращения вокруг Земли, сможем сделать правильные, хоть и приблизительные выводы.

— Я всё понял, — вздохнул Лабер. — Умножай, дели, возводи в степень… У нас тоже имеются дела. Лоу, ты сможешь взломать секретный файл, в котором содержатся координаты Центра управления ракетами всего региона. Нам жизненно необходимо задействовать все до единой боеголовки. Гулять, так гулять!

— Господа, убедительно прошу всех успокоиться. Перестаньте, в конце концов, брякать отмычками и вырезать полумаски из старых колготок. Мне мимоходом удалось узнать, где запрятан ваш Центр…

— Умница ты наша наисовершеннейшая! — восхитился Лоу. — Кладезь знаний ты наш незамутнённый!

— Ага, молодец всё же я. Правда?

— Поясни, как тебе удалось…

— Управление спутниками осуществляется исключительно через Центр. У нас в бункере отсутствует соответствующая аппаратура. Ваши компьютеры просты и незамысловаты. С ними можно творить всё, что угодно. Каменный век, ничего не поделаешь. Стоило мне всего один раз колупнуть клавиатуру, как компьютер во всём сознался. Так вот! Центр раскинулся в живописной долине, возле журчащего ручейка, в тени смоковниц. По прямой до него ровно триста двадцать вёрст. Центр контролирует семьдесят две ракеты. Все они нацелены на объекты наземного базирования. Мы сгоняем туда, чтобы произвести перенаведение. Я понятно излагаю?

— Только обосновались и снова в дорогу, — проворчал Лоу. — Опять собирать вещи…

— Нам не зачем уходить насовсем. Здесь более безопасное место. Центр энергонасыщен до предела и его вычислят быстрее. Мы съездим туда, переадресуем право пуска сюда и на полусогнутых назад. Всё легко и просто.

— Осталось только начать и кончить, — усмехнулся Гриз. — У нас мало времени. Нет транспорта. Оружие никудышное. Зато в нашем коллективе завёлся большой прожектёр и создатель воздушных замков…

— Что-нибудь стреляющее — летающее не помешало бы, — задумчиво из-рёк Лоу. — А то лазаем словно тараканы…

— Давайте устроим ловушку! — вдруг выпалил Лабер.

— Вот, учитесь, как надо подходить к решению сложного вопроса. Оказывается всё легко и просто. Мы возьмём лопату и выкопаем яму, — хихикнул Лоу, — а когда она наполнится до краёв любопытствующими райберами, выроем рядом ещё одну и так до бесконечности. В самом конце за их освобождение потребуем такую махину с пушками, пулемётами, мортирами, ракетами на борту!

— Я имел в виду световое шоу. Аккумуляторы есть, лампочек хоть отбавляй, прерыватель выдернем из какого-нибудь шкафа. Вон их здесь сколько. Когда всё будет готово, отойдём подальше и устоим маленькую иллюминацию. А вдруг райберы клюнут?

— Эт ты здорово придумал. Свежее решение. А может, для пущей важности, постреляем осветительными ракетами, зажжём шутихи, сами напялим маскарадные костюмы, ударим в бубны, вострубим в дудки, вознесём к небесам хвалебные дифирамбы, устоим хоровод. Райберы снизойдут с орбиты и упекут нас в дурдом. Интересно, как ты до этого додумался?

— Не — е — ет… — протянул Джек. — Любопытство — сильная штука. Ты прав. Затея с лампочками может сработать.

— Всё это ерунда на постном масле, — вздохнул Вилли. — Из моей ребячьей затеи ничего хорошего не выйдет. Корректировщики просканируют убогое сооружение и на орбите поумирают со смеху. Забудьте о моём предложении. Я погорячился…

— Друг мой, — возразил Лоу. — Ты упустил из виду ряд весьма значительных обстоятельств. На орбиту в данный момент прибывает большое количество транспортных кораблей с переселенцами, оборудованием и прочим барахлом. Пребывание в гостях у Третьей Силы окончательно и бесповоротно сбило тебя с панталыку. Как же — монолитное общество, единый коллектив, сплочённые товарищи по оружию… Райберы — естественно развивающееся общество. Значит, у них могут и обязаны существовать противники переселения на Землю. Просто недовольные. Самые отчаянные могли в суматохе, под шумок высадиться на поверхность с целью проведения акции протеста и привлечения внимания широкой общественности к неправильному поведению руководства, вождей, правительства и иже с ними. Так вот, корректировщики донесут о подозрительной активности. Наверху пошушукаются и решат пока ограничиться лёгким кораблём с не-большим экипажем, составленным из переговорщиков, дабы те попробовали уговорить неразумных сограждан вернуться в родные пенаты и покаяться в грехах публично, пока не поздно… Поэтому идея насчёт иллюминации имеет право на существование.

— Хорошо. Уговорили, — позволил себе согласиться Лоу. — Ах! Как всё должно получиться хорошо, замечательно, впечатляюще. Сердца райберов дрогнут, они не выдержат и словно мухи… ну не важно на что слетятся в нашу примитивную западню. Главное не переборщить, иначе гостей припрётся не меряно. Мы просто не успеем всех перестрелять.

— А если пошлют штурмовики, — упорствовал Вилли. — Или уборщиков…

— Сомневаюсь, — супер хитро закатил все четыре глаза. — Я кое-что предприму, чтобы наши лучшие друзья лично снизошли с небес и осмотрели всё. Кстати, придётся работать вашим стрелковым оружием. Взрывы ампул неминуемо всё испортят, будет послано подкрепление и нам придётся жарко. Вилли приготовь автоматы, почисть их, смажь, заряди…

— Но мы уже пользовались винтовками и довольно интенсивно. Не ду-маю, будто наши действия остались незамеченными, — возразил Гриз.

— Может да, а может нет, — сказал Лоу. — Запомни… Нельзя объять необъятное. Передовому отряду было не до наблюдений за поверхностью. Исчезновение нескольких уборщиков, скорее всего, со свойственной райберам самоуверенностью, спишут на некие, пока не выясненные, обстоятельства. Само собой, на сегодня постоянное наблюдение наверняка установлено. Слава богу, этим есть кому заниматься. Численность лоботрясов не орбите возрастает с каждым днём.

— С большим прискорбием хочу согласиться с коллегой по искусствен-ному интеллекту. Он, скорее всего, прав. Значит, нам следует умножить осторожность с каждым днём. Придётся терпеть некоторые неудобства, связанные с использованием того или иного вида оружия. А теперь о главном, — Джек возбуждённо перебрал ногами, — Операцию необходимо провести на одном дыхании, без перекуров, перерывов на обед и сытой дрёмы в тени акаций. Захватили, посетили Центр, вернулись домой…а там видно будет. С другой стороны велика опасность, что нас долбанут ещё на полпути. В нашем положении всякое может быть.

— Тогда имеет смысл разделиться, — предложил Гриз.

— Не получится. Мы хороши и максимально эффективны в комплексе, — ответил Лоу. — Не стоит распылять силы. Порознь нам не выжить. Если гибнуть — то всем. Если выжить — то в полном составе. Иного не дано…

— Тогда за дело, — поднялся с места Лабер. — По коням…

Лоу принялся паять гирлянды. Супер с брезгливым видом, оттопырив все четыре губы, проверял исправность аккумуляторов. Вилли собирал прерыватель. Дракон лежал на тёплом мониторе и устало щурился. Он явно не одобрял затею с иллюминацией, и если бы ему доверили командование маленьким, бесстрашным гарнизоном, то распорядился просто зацарапать врага до смерти. Доки и Боки отсыпались впрок.

Приготовления закончили быстро. На сборы ушло полчаса. Гриз нашёл рюкзак, погрузил в него припасы, с натугой одел, и компания отправилась в путь. Собаки бежали впереди. Лоу запустил разведчиков. Рядом беззвучно скользил супер. Он всю дорогу плакал, скулил и жаловался на то, что ему не досталось оружия! Ему — лучшему стрелку по движущимся, стационарным и лежачим мишеням, потенциальному Олимпийскому чемпиону! Он не собирается драться голыми руками, и если ему немедленно не вручат винтовку, пистолет, базуку, пищаль или на худой конец копьё с каменным наконечником, то он категорически отказывается принимать участие в этой авантюре! Сегодня он в полной мере познал, что такое дискриминация, несправедливость и ущемление прав: любимое имя отобрали, оружие не доверяют, словно он робот второго сорта. Коварные… Даже лампочки не дали понести!..

На супера никто не обращал внимания.

Шли долго. Вилли устал неимоверно. Рюкзак стопудовой гирей давил на плечи. Все молчали. Гриз всё чаще посматривал на часы. Приближались сумерки. Наконец компания остановилась. Лоу наломал веток, воткнул их в намеченные углы квадрата со стороной в пятнадцать метров.

— Маловат, но разведка донесла, что корректировщики во множестве кружат над землёй. По идее должны заметить…

— Посмотрим… Джек, распакуй рюкзак. Лоу, добавь ещё веток и привяжи к ним лампочки с таким расчётом, чтобы они светили вверх. Надо до темноты собрать и опробовать систему.

Монтаж закончили быстро. Включили. Лампочки весело мигали. Лабер занялся изготовлением укрытий. Нарвал травы, принёс охапку хвороста, в двух местах снял дёрн и соорудил скрадки с таким расчётом, чтобы можно было спрятаться одному стрелку. Джек наотрез отказался играть в Робин Гуда.

— Вы, наверное, собрались охотиться на куропаток? — язвил супер, собрав вместе все четыре глаза. — Любой идиот засечёт вас за парсек.

— Ты можешь хоть немного помолчать, — не выдержал Вилли. — Что ворчишь, бабуля? Висишь над душой и мешаешь работать.

— Ну вот, пристали к несчастному. Я всё равно не желаю участвовать в детсадовской самодеятельности.

— Совсем недавно ты говорил совсем иное. Значит — ты попросту болтун!

— Зато талантливый, — ввернул супер.

— Ты ошибка биологического монтажа. Я бы тебя на дух не подпускал к приличным людям и роботам.

— Утро вечера мудренее, — таинственно произнёс Джек. — Скоро всё увидите. Я гордый, я не снизойду к вашим мольбам и жалким стенаниям, когда райберы примутся коваными сапогами пинать вас в живот, и затаптывать куцые мечты о светлом будущем в грязь.

Стемнело. Зажглись звёзды. На мир снизошли тишина и покой. Гирлянда работала исправно. Два часа она посылала сигналы, но пока на них никто не отзывался, хотя разведка доложила, что соглядатаи противника многократно зависали непосредственно над квадратом. Лабер невольно задремал. Ему привиделся родной город, пустой, страшный. По нему бродили люди одетые в саван, со свечами в руках. Над землёй стлалось душное марево, делая видения неверными, колеблющимися, ускользающими. Укол в бок привёл его в чувство. Рядом с квадратом находился летательный аппарат. Дымчатый треугольник парил в полуметре над землёй. Вход открыт. Перед ним стояли трое и словно загипнотизированные смотрели в сторону от засады.

— Нанесём удар прямо сейчас, — услышал тихий шёпот Лабер. — Не медли. Я не могу бесконечно блокировать их датчики. Внимание. Сейчас Доки и Боки предпримут отвлекающий манёвр. Другого случая не представится…

В темноте свирепо зарычали, завозились, во все стороны полетели клочья земли. Райберы разом повернулись на звук. Вилли и Лоу выстрелили одновременно. Автоматы грохнули коротко и приглушённо. Пришельцы упали в траву.

— Нам пора сматываться. Часы тикают против нас. Быстрей…

Компания, стараясь не смотреть на трупы, погрузилась в транспортник. Правда, возникла небольшая заминка. Собаки ни под каким видом не желали подниматься на борт. Пришлось применить силу.

Гриз с размаха втиснулся в кресло пилота. Лоу занял место возле дверей. Джек расположился вместе с собаками прямо на полу. Лабер летал на кораблях Третьей Силы, а они в свою очередь являлись аналогами машин Второй Силы. Изменения органов управления произошли, но не такие, чтобы не разобраться в пульте. Лабер осторожно поднял транспортник и сделал два круга. Корабль прекрасно отзывался на малейшие действия пилота. Лоу включил антирадарную защиту. Супер проворно ввёл в бортовой компьютер координаты Центра и аппарат с набором высоты заскользил к цели.

Джек не стал терять времени даром, залез в блок управления и через пять минут знал всё, что там содержалось. К сожалению, им не повезло. Компании достался скромный гражданский корабль, рассчитанный на перевозку двадцати пассажиров и полутоны груза. Оружия не предусматривалось. Транспортник отличался от вожделённого штурмовика, как велосипед от танка. Ну и пусть. Ему всё равно не долго осталось жить.

— Объясни, почему райберы соблаговолили снизойти с орбиты. Они, что, лампочек не видели, — поинтересовался Гриз. — Я всё понимаю — демонстрации протеста и прочие вещи способствовали бы этому. Однако корректировщики далеко не дураки, и прекрасно во всём разобрались. Тогда, что они увидели на самом деле?

— Если говорить честно, наблюдатели вряд ли бы бросили неотложные дела ради созерцания нашего убогого творения. Эка невидаль! Но идея о хороводе натолкнула меня на простую и очевидную мысль — а что если поместить внутрь квадрата несколько фантомов. Пусть себе спокойно занимаются возведением таинственного, слегка пугающего устройства. А для пущей убедительности я создал плохо прослушиваемый высокочастотный фон. Эдакий отражённый шёпот мыслей…

— Значит всё-таки любопытство, — горько констатировал Лабер. — Ничто не ново под Луной. Джек, ты у нас просто герой. Буду жив, обязательно состряпаю тебе медаль и приколю на грудь в торжественной обстановке. Между прочим последние десять минут пульт как-то странно бубнит и взрыкивает. Кто-нибудь из гениев в состоянии объяснить, что происходит?

— Так…ага…всё…понятно… — бормотал супер, скользя передними ко-нечностями по пульту связи. — На орбите широкие райберовские массы сходят с ума от любопытства и на коленях умоляют не томить и сообщить, что нашла поисковая группа. Нам молчать не резон. Попробую-ка я погуторить с ребятами.

Джек быстро забормотал, забулькал, заскрипел, прослушал ответ, выключил связь, покрутил головой и сообщил…

— Плохи, братцы, наши дела! Эти, наверху, никак не успокоятся. Мой вялый и скучный доклад никого ни в чём не убедил. Нас заподозрили в преступном утаивании интересных данных. Нас примутся бесконечно долбить, будто дятел сухую лесину, нудными вопросами. Похоже, мы начали влипать. Советую поторопиться.

— Ты научился лопотать по-ихнему? — удивился Вилли.

— Не говори глупости. Лучше дави на газ. У нас не так много времени.

Региональный Центр располагался в скале. Бронированный ворота перекрывали вход. Лабер посадил транспортник на вертолётную площадку, и команда высадилась. Внутрь попали с большим трудом. Лабер долго колдовал над замком, но так и не смог его осилить. Пришлось прибегнуть к помощи магнитной мины. Аварийная система поработала на славу. Она заблокировала все уровни. Их брали с боем. Лифты не удалось оживить. До зала управления добирались почти три часа. Когда Лоу включил оборудование, то Гриз невольно испугался. Основная масса информации оказалась стёртой. В дополнение ко всему почти все диски и дискеты, которые хранились в специальном сейфе, спеклись. По всей видимости, кто-то случайно активизировал программу по защите от постороннего вторжения. И всюду истлевшие останки персонала, застоявшийся запах смерти… Он смешался с другими запахами и составил причудливый букет не похожий ни на что на свете.

— Хорошо ещё, что подобное не произошло в нашем бункере, — радостно сообщил Лоу. — Иначе на атаке можно было поставить жирный крест.

Минуту спустя роботы уже колдовали над пультом, бесшумно перемещаясь по помещению, и вдруг командный Центр разом ожил. Засветились мониторы, панорамный экран, пульты.

— Загружаю данные о противнике, — объявил Джек. — Что там у тебя, Лоу?

— У меня всё в порядке. Я уже закончил. Сейчас пойду, уберу корабль. Над подсобным помещением сооружён небольшой ангар. Лишняя предосторожность не помешает.

— Что делать мне? — спросил Вилли.

— Воспитывай кота, — последовал ответ. — Ну, вот и всё готово. Начинаю перенаведение ракет. Получается почти по шесть штук на объект. Лоу, а ты куда намылился?

— Хочу подышать свежим воздухом, а вы пока развлекайтесь…

— Когда проведём пуск?

— Если следовать расчётам — приблизительно через сутки.

— Разве нельзя раньше?

— Помнишь, я проводил кратковременное включение спутников и сделал это в половине восьмого вечера. Орбиты четырёх просчитаны, остальных — нет. Судя по размерам, массы их различны и периоды обращения вокруг планеты могут составлять от трёх до восьми часов. Самое удобное положение для нападения на цели займут только через сутки, считая от данного момента. Если мы ударим немножечко раньше, или капельку позже, то это не принесёт желаемого результата. Многие объекты уцелеют. А нам капризной судьбой предоставлен всего один шанс, и даже при благоприятном стечении обстоятельств он не так уж велик, потому, что расчёты довольно приблизительны и ошибка практически неизбежна. Да и ресурсы наши, чего греха таить, не впечатляют. Активировать бы Мёртвую Руку — тогда было бы совсем другое дело! Но чего нет — того нет. Поэтому нам необходимо достигнуть максимального эффекта. Не так ли?..

— Уговорил…

Где-то наверху раздался дикий грохот. Посыпались куски металличе-ских конструкций.

— Он что там, с ума сошёл!? — прорычал Лабер. — Нашёл место для стрельбы. Стендовик хренов!

Снова грохнули три выстрела. Снова дождём хлынули обломки. Гриз схватил винтовку и выскочил из зала. Сверху скачками мчался Лоу. Сосредоточенный, решительный. Губы поджаты, глаза полыхают пламенем.

— Там три или четыре люрминса! — заорал он на бегу. — Нас вычислили! Необходимо проверить все уровни. Не дай бог мы уйдём, а здесь останемся хотя бы один. Тогда всем нашим усилиям — труба!

— Где твоя хвалёная разведка? Нектар собирает?! — взревел Вилли. — Я сейчас! Я помогу!

— Они и предупредили! Я уже возвращался, когда эта гадость вломилась на верхний этаж.

— Секунду! Я скажу Джеку!

— Я всё слышал! Через час закончу, а потом уберёмся в свою берлогу. Скалу взорвём, чтобы никто сюда не добрался раньше времени. Иди, Гриз, я управлюсь!

Вилли помчался, прыгая через три ступеньки, вслед за Лоу.

На третьем уровне Гриз наткнулся на одинокого люрминса. Он блестел маслянистой поверхностью в свете аварийного освещения. Наверху загрохотало. У Гриза зачесался шрам на ноге. Он невольно вспомнил бой на орбитальной лаборатории.

Люрминс двигался медленно и нерешительно, поминутно натыкаясь на стены. Вилли встал на колено, прицелился и выстрелил. Враг мгновенно растёкся по полу, превратившись в плоскую лепёшку. Лабер выстрелил ещё дважды. Полетели клочья. От грохота заложило уши. Люрминс горел жарким пламенем. Стрельба наверху стихла. Вскоре подошёл Лоу, и они занялись осмотром помещений и переходов.

— Надеюсь, встреча со старым знакомцем прошла в атмосфере полного взаимопонимания? — осведомился Лоу, когда друзья возвращались.

— Люрминсы, гадкий студень… Видимо райберов не удовлетворили наши отговорки. Транспортник исчез с экранов радаров, но со связи не ушёл. Загадочный факт. С другой стороны за нами ухитрились проследить, иначе чем можно объяснить появление люрминсов?

— А может у райберов так принято шутить? — сообщил Лоу.

— Это вряд ли…

— У меня нет времени ломать голову над всякой ерундой. Гибель на-хальных люрминсов насторожит захватчиков. Они непременно снарядят поисковую партию, сильную, хорошо оснащённую. Если мои предположения подтвердятся — мы пропали. Ты только представь картину: тяжёлые бомбардировщики, пропасть штурмовиков, множество базук и пушек, а мы крошечные и беззащитные бегаем с жалобными воплями, заламывая в отчаянии руки, моля о лёгкой смерти, а потом…

— Суп с котом, — оборвал Лоу. — У нас нет времени. Посмотри, что там супер натворил.

Джек присосался четырьмя конечностями к пульту управления и не реагировал ни на что.

— Отомри, — приказал Гриз.

Супер чуть заметно дёрнул головой и снова замер.

— Оставь его, не мешай, — попросил Лоу. — Он давно всё сделал, но во избежание ошибки проверяет программы на сто раз. Нам тоже нечего рассиживаться. Подготовим-ка бункер к взрыву. Сделаем всё аккуратно. Основное помещение и кабельные линии не должны пострадать. Мощность я уже посчитал.

На складе нашлась взрывчатка. Начали закладку. Работали быстро, но без излишней торопливости. Тем временем Джек завершил работу. Он выбрался наверх, уселся в тени и принялся насвистывать бравурный маршик. Когда Лоу обернулся, чтобы сказать очередную колкость, супер исчез. Он отправился готовить корабль к полёту.

Разведчики постоянно барражировали в поисках неприятеля. Пока горизонт оставался чистым. Лоу и Лабер погрузился на борт. Джек взгромоздился в кресло пилота и лязгающим, неприятным голосом пролаял:

— Всем внимание! Курс 1–2 — 7–9 Альфа! Направление 0–0 — 0–9 — 4 дробь 7 относительно основного курса. Ускорение 7–3 — 6 Зет, Бета, Гамма! Порядок движения обычный! Формула отхода стандартная. Не забудьте, засранцы, пристегнуться! Иначе от рывка ваши вонючие кишки вылетят через уши! Тогда я с вас шкуру спущу и засуну вам её в глотку! Мозги вышибу! Оттарабаню по полной программе!..

— Что с тобой стряслось? — испугался Гриз.

— Ничего… — фыркнул супер. — Так говорят крутые командиры в ваших дерьмовых боевиках. А я что, хуже их. Да? Опять беспочвенные придирки. Видимо мне на роду написано умереть с клеймом второсортного члена общества.

— Вытряхивайся с моего места, — засмеялся Лабер. — Не смотря ни на что, я лучше умею рулить. Если возникнут осложнения — от меня будет больше проку. Пошевеливайся!..

— Опять дискриминация, — пробурчал Джек, нехотя освобождая кресло пилота. — Ещё немного и мне не доверят подметать улицы.

После старта дали команду на взрыв. Ахнуло так, что Вилли невольно испугался, уж не переборщили ли они? Жаль, Джек выключил кормовой обзор. Вся энергия ушла на экранирование. Не прошли и половины пути, как ударил сигнал тревоги.

— К нам слева приближается штурмовик. Правда, на вид дохлый, некрупный. Видимо в детстве много болел, — объявил Лоу. — Вот, пожалуйста, уже идёт параллельным курсом на два километра выше и левей. Никаких агрессивных действий не предпринимает. Нас, скорее всего, не видит, но возможно его ведёт космическая станция слежения. У неё вполне хватит мощности преодолеть нашу защиту.

— Защиту… — фыркнул Джек. — У нас горе, а не экран. Его не пробьёт только ленивый.

— Внимание, — возвысил голос Лоу. — Штурмовик начинает разворот со снижением в нашу сторону. Началась передача. Он делает запрос. Отве-чать?

— Давайте запудрим ему мозги, — скривился Вилли. — Он ничего не пой-мёт. Пошли абракадабру. Пусть поломает голову…

— Штурмовик выходит на линию огня. Пилот уверенно и твёрдо положил натруженные руки на гашетку и наводит оружие на мятежный транспортник. Он делает рутинную, привычную работу и, уверенный в неуязвимости грозной боевой машины, спокоен и непоколебим, — прокомментировал Лоу. — Как говорил классик «Пустое сердце бьётся ровно. В руке не дрогнет пистолет.» Эта сволочь снова делает запрос. И чего ему от нас надо? Вот привязался!..

— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — злобно процедил Гриз. — Мы манёвренней. Держитесь…

Транспортник сделал свечу. У Джека подкатил комок к горлу, в глазах пошли круги. Лоу странно хрюкнул и закатил глаза. Лабер включил круговой обзор. Уже не имело смысла соблюдать маскировку. Штурмовик остался далеко внизу и начал медленный набор высоты. На нём знали — у беглецов нет оружия и не торопили события. Преследователь медлил, но в любой момент мог перейти к решительным действиям. Вилли бросил транспортник в резкое пикирование прямо на неприятеля. Тот испугался и круто забрал вправо, в результате чего потерял скорость. Транспортник наоборот разогнался. Расстояние между ними стремительно увеличивалось. Райбер бросился в погоню. Гриз мчался на бреющем полёте так низко, что роботы, казалось, забыли дышать. Пилот штурмовика не обладал ни реакцией, ни опытом Лабера и видимо не рассчитал, или компьютер дал сбой в поле тяготения, но преследователь клюнул носом и с разгона врезался в землю, взметнув целую стену дыма, огня, пыли.

— Это вам не за полусонными эктами гоняться, — прорычал Лабер и грубо выругался.

— Мы под ударом, — объявил Лоу. — Надо срочно бросать нашу посудину и уходить пешком. В следующий раз они не станут миндальничать и терзаться над решением загадки, а просто шарахнут, не мудрствуя лукаво, чем-нибудь экзотическим и от нас останется мокрое место…

— Садимся! — крикнул Джек. — Приготовиться к беспорядочному и паническому бегству!

Корабль резко затормозил и через пару минут приземлился. Команда поспешно покинула борт.

— Нам вон туда, — указал направление движения Лоу. — До Пункта около десяти километров. Прошу соблюдать предельную осторожность и внимание во время движения.

Через десять минут в небе появился штурмовик. Настоящий, грозный… Он прошёл, вернулся, сделал боевой разворот и резко нырнул вниз. Ударил залп. Промах! Лишь с четвёртого раза попал. Лабер автоматически зажал уши, потому, что в следующий миг грохнуло так, будто опрокинулся мир. Земля вздрогнула. Полетели горящие обломки.

— Упокой душу его, — вздохнул Лоу. — До чего тупой народ. Неужели они не сообразили, что транспортник пуст? Варвары. Гробят технику почём зря. Бог им судья. Уносим ноги…

— Уходим плотной группой, — распорядился Джек. — Иначе мне трудно экранировать каждого в отдельности.

Через тир часа беглецы достигли бункера. Собаки, натерпевшиеся за день, улеглись спать на свежем воздухе. Дракон, оставшийся за охранника, обиженно шипел и не давался в руки.

Солнце всходило. В кронах деревьев гомонили в зал, но сил не осталось. Бурные приключения двух последних дней основательно вымотали всю компанию. Вилли едва добрался до своей койки и провалился в пучину сна.

Он проснулся от мучительного чувства голода. С момента последней трапезы прошли сутки. Роботов не было видно. Дракон посапывал рядом. Лабер поднялся, попил воды, достал из холодильника хлеб, кольцо копчёной колбасы и, жуя на ходу, отправился искать Джека. Супер сидел в зале управления. Рядом с ним на пульте лежали колбаса и хлеб. Робот сосредоточено откусывал, разглядывая мониторы. По ним бежали колонки цифр.

— До пуска осталось два часа, — сообщил он.

— Нас не засекли?

— Не стоит переоценивать возможности райберов, — поучительно сооб-щил супер, назидательно размахивая передней левой конечностью. — Они в цейтноте. Энергии катастрофически не хватает. Вторая Сила задыхается. Сейчас райберы напоминают мне трапецеидального придурка, который задумал совершить самоубийство, но не рассчитал высоту, спрыгнул с подставки и стоит на цыпочках, не в силах снять петлю или позвать на помощь. Так и болтается, бедолага, вращая выпученными глазами, хрипя предсмертную молитву без надежды на улучшение своего бедственного положения.

— Ты уверен? — усомнился Вилли. — Мне кажется, никакие нехватки не помешают отрядить пару бомбардировщиков по наши души.

— Давай начнём всё с начала. Райберы произвели обработку Земли. Энергетические затраты необходимые для этого, колоссальны. Ты только представь себе — они смогли пробить излучением целую планету, три раза! Какие мощности они задействовали? Наверняка не один год копили силёнки и ухлопали на облучение все ресурсы. Затем, без передышки запустили уборщиков. А это, как ни крути, расход дай бог каждому. Параллельно Третья Сила начала прокладывать трассу, и скорее всего не одну, для пропуска большого числа пассажирских кораблей, продовольственных танкеров и прочая… Затем монтаж принимающих жилых блоков. Плюс импульсная система. Райберы идут ва-банк. Но если посмотреть правде в глаза, у них есть на это основания! Чего им опасаться? Планета лишилась разумных обитателей. И вдруг мы со своей беготнёй, пальбой, взрывами. Бесконечно трудно, принимая во внимание выше сказанное, при катастрофическом лимите энергоресурсов, обнаружить с орбиты трёх психов, постоянно нарывающихся на неприятности. Сумасшедший кот и пара собак не в счёт. Разведчиков тоже можно исключить.

— Нам удастся выкрутиться?

— В жизни всякое случается. Но спешка необходима только при ловле блох. Райберы наделали ошибок, а тут мы с суковатой дубиной. Вот мы их…

— Не хвались, молодец, на рать едучи, — сказал с порога Лоу. — Как бы плакать не пришлось!

— Получеловек страдает отсутствием оптимизма, — печально вздохнул Джек. — Он не верит в наши могучие силы. Прискорбно! Разве допустимо идти в бой за правое дело с подобными настроениями? О каких победах и свершениях может идти речь? Видишь, Гриз, с каким контингентом приходится работать!

— По-моему ты начал заговариваться, — огрызнулся Лоу. — Статус супера не даёт права задирать нос и смотреть на всех свысока.

— У меня нет носа, — ввернул Джек. — И я физически не могу смотреть на всех сверху из-за маленького роста. Разве что на Дракона…

— Ты нам зубы не заговаривай, — кипятился А-17. — Мы не нуждаемся во всезнайках и всеумейках. Тоже мне — кентавр шестиприсосочный выискался…

— Попрошу не оскорблять! — возмутился Джек. — Я бы мог испепелить тебя своим презрением. Но разве достойно подобному мне вступать в полемику с подобным тебе. Да я таких обормотов в упор не вижу. Мне кажется, экты перемудрили с серией «А». Нет, чтобы создать прилежный бытовой механизм, ну… там веничек, тряпочка, пылесосик, котлетки и прочие незатейливости. Так нет — наделили болвана интеллектом, не соответствующим его возможностям, а к чему, спрашивается… козе баян?..

— Ты не заговаривайся! Какой ещё веничек, котлетки? Совсем обалдел? Ты что мелешь? — раскалился от обиды Лоу. — Наша серия долгие годы весьма достойно представляла искусственных людей на Экте, но тут появился ты: не собака, не корова, не жираф, а чёрт знает что! Гибрид сороконожки с Гуффи. Да тебя в приличном обществе на порог не пустят, наверняка примут за голограмму, сделанную ради шутки. И надо думать…

— Прекратите! — не выдержал Лабер. — Ишь, раздухорились! Уймитесь пока не поздно…

— Хватит, так хватит, — разочарованно вздохнул Джек. — Будем безропотно тянуть лямку, и помалкивать в тряпочку.

Лоу почесал затылок и философски заметил:

— Всему хорошему когда-нибудь приходит конец. Доругаемся в другой раз.

— Внимание, — объявил супер. — До пуска осталось ровно десять минут. Даю отсчёт. Свистать всех наверх! Не знаю как вы, а лично я жажду убе-диться в триумфе сил добра. В их отеческом отношении к противнику. А по сему поспешу насладиться плодами деятельности своих ру… — он скептически посмотрел на присоски. — Ну, это не столь важно… Главное они делают всё правильно. Мои родненькие…

Он выскочил из-за пульта и стремглав вылетел из зала. Гриз и Лоу нехотя последовали за ним. Наверху царила ночь: прохладная, тихая, звёздная. Лабер сплюнул и задрал голову. Там, в бездонной вышине, спокойно светились яркие точки принимающих и жилых блоков. Через пару минут для них многое могло измениться.

Далеко в стороне прошёл, судя по звуку, бомбардировщик, грохоча двигателем на весь мир. Джек переминался на месте, его глодало нетерпение. И вдруг началось!.. Пространство, на сколько хватало глаз, осветилось вспышками. Взрывы, открывающие крышки шахт, слились в единый, грозный гул. Из пламенеотводов ударили фонтаны огня. Ракеты пошли. Десятки огненных болидов устремились к цели. Зрелище ни с чем не сравнимое.

Чем выше поднимались ракеты, тем больше расходились в разные стороны. Ещё немного и Вилли увидел рождение новых звёзд. Вспышки возникали по всему небосклону. Там, на орбите, рушились космопорты и корабли, жилые блоки и не полностью смонтированная импульсная система, гибли сотни тысяч райберов, испаряясь в ядерном пламени. Те, кто предал смерти миллиарды людей ради бредовой затеи, пожинал плоды своей авантюры. Удар застал врага врасплох. Он создал почти непреодолимую преграду для заселения Земли. Самоуверенность сыграла злую шутку со Второй Силой. Они упустили из виду то, что никому нельзя полностью полагаться на своё всесилие…

— Почти финита ля комедия, — сказал Джек, пытаясь сделать реверанс. — Много, много не покою принесём мы вам с собою. Прошу всех вниз. Мне интересно узнать результаты нашей милой шалости.

— Неужели спутники уцелели?

— Уверен. Райберам не до мелочей. Что поделаешь — мания величия! А мелочи, и это известно даже круглым идиотам, решают всё, и не обращать на них внимания — смерти подобно!

Компания спустилась в зал управления.

— Я же говорил! — гордо сообщил супер. — Две штуки живы. Сейчас по-смотрим, так сказать, окинем заинтересованным взглядом поле брани.

Через некоторое время пошли данные.

— Совсем не плохо для первого раза. Тринадцать из шестнадцати, — потёр руки Лоу. — Ну и молодцы же мы.

— Во-первых молодец я, а не вы. Во-вторых ваша радость, сэр, несколько преждевременна, что говорит о катастрофической нехватке серого вещества в твоём аналитическом блоке. Даже трёх оставшихся блоков для нас многовато будет. Справедливости ради хочу заметить — мы не знаем, что конкретно уцелело. Со временем, когда райберы оправятся от удара, они восстановят утраченные сооружения, и тогда нам несдобровать. Вторая Сила перепашет всю Землю в поисках пусковых и приложит максимум усилий для обнаружения и уничтожения виновников происшествия.

— Значит, будем ждать гостей… — вздохнул Вилли. — А у нас даже велосипедов нет.

— Я думаю, мы поступим так… — начал было Лоу.

— Он думает, — скривился Джек. — Микелеанжело на транзисторах!

— Отстань! Вилли давай заминируем всё что можно: вход, коридоры, переходы, лестницы… Если возможно, установим самострелы.

— Для люрминсов твои игрушки — пустое место, — сказал супер.

— Лично я думаю иначе. В командном центре биомасса не справилась с поставленной задачей. Поэтому райберы пойдут сами. Они сейчас взбешены и очертя голову кинутся на поиски мерзавцев, дерзнувших поднять руку на хозяев Вселенной.

— У Второй Силы нет боевых роботов?

— Гриз, ты никак не поймёшь… — вмешался Лоу. — Райберы в родном мире бросили всё: лаборатории, институты, сырьевые базы, заводы… Всё! Их поступками движет суровая логика — если потащат за собой накопленное веками барахло, то на переезд уйдут столетия. Тогда, как их основная задача не сегодня — оперативно перебросить население к Земле и по возможности быстрей адаптировать его к местным условиям. Без сомнения всех пропустят через импульсную систему, перепрограммируют сигнал и в путь. Иначе придётся до скончания века носить скафандры. Такая перспектива вряд ли кого-нибудь вдохновит. Так что наши лучшие друзья будут вынуждены действовать сами и только лично, без всяких там железяк и хитро-мудрых штучек. Нашим гордецам придётся делать черновую работу собственноручно, а они этого так не любят. Стыд! Срам! Позор! А если бы они узнали, кто им противостоит, удавились бы от злобы.

— Они могут модернизировать уборщиков, — возразил Гриз.

— На доводку любых устройств и механизмов потребуется время и простенький завод. Но у райберов нет ни того, ни другого. На орбите сейчас братская могила. О чём мы вообще говорим…

Вилли принялся командовать.

— Лоу, беги на склад за взрывчаткой и детонаторами. Да!.. Прихвати изоленту и тонкую сталистую проволоку. Если взрывчатки мало бери всё: мины, гранаты, бомбы… Джек найди план сооружения. Посмотри, удастся ли нам уйти, в случае непредвиденных обстоятельств, другим путём. Если да, продумай меры безопасности. Если что надо — скажи…Наверняка придётся быстро бежать. Заминки не должно быть!

— Можно удрать через систему вентиляции. Правда, там много смотровых площадок, фильтров, решёток, отстойников…

— Займись ими немедленно. Чтобы всё было в ажуре.

Супер ускакал. Появился Лоу, навьюченный словно мул. Он подошёл к столу и принялся осторожно раскладывать припасы.

— Что дальше? — спросил он.

— Смотри и делай как я…

Лабер доставал из упаковок бруски взрывчатки, зачерпывал из ведра болты и втыкал их в мягкий пластик.

— Для увеличения поражающей способности, — пояснил он.

Затем изоляционной лентой к каждому ёжику осторожно приматывал ручную гранату. Бомба готова. Лоу делал тоже самое… Закончив, Вилли принялся откусывать от бухты большие куски проволоки.

— Отлично! Этого вполне хватит. Складывай всё в мешок, только акку-ратно. Наши фугасики не терпят небрежности. Я заберу противопехотные мины. Где коробка с детонаторами? Что ещё осталось на складе?

— Пистолеты, винтовки, два гранатомёта…

— Лоу, не сочти за труд, сбегай, принеси оба. Пригодятся…

Робот ушёл. Вилли убрал детонаторы, вытряхнул из аптечки резиновый жгут и засунул в рюкзак. Подошёл Лоу, и они отправились наверх.

Светало… Трава сверкала и переливалась от обильной росы, что предвещало хорошую погоду. Всё пространство перед входом в бункер прочерчивали тёмные извилистые линии — это бегали собаки, сбивая с высокой травы влагу. Лабер громко свистнул. Доки и Боки, будто пловцы, ныряя и появляясь на поверхности травяного моря, примчались на зов. Мокрые, весёлые, ласковые… И тут же принялись отряхиваться, разбрасывая вокруг мириады брызг, сверкающих, словно маленькие бриллианты. Псам очень не хотелось уходить в тёмный и скучный бункер, но они понимали, что являются солдатами могучей армии и подчинялись команде беспрекословно. Надо — значит надо! Только Боки малодушно оглянулся в надежде, что командир передумает и позволит ещё немного побыть наверху. Но надеждам не суждено было сбыться.

Лабер начал минирование. Он располагал заряды по радиусу, в несколько рядов. Долго маскировал каждый, а потом занялся входом. Напротив дверей, изнутри, Гриз установил гранатомёт. От спускового крючка протянул проволоку к ручке двери, затем вытряхнул из рюкзака резиновый жгут, зацепил его за спусковое устройство, а второй конец закрепил на прикладе. Теперь стоило ослабить проволоку — резина нажимала но гашетку и…

После занялись проходами. Проволоку натягивали над полом, цепляли за чеку гранаты и шли дальше. Заряды прижимали швабрами, подпирали дверные ручки… Короче — выдумывали кто во что горазд…

Вскоре компания собралась в зале управления.

— Какой же я идиот! — неожиданно всполошился Лоу. — В нашем распо-ряжении находятся камеры наружного наблюдения. Джек, поковыряйся в компьютере, а то сидим, будто слепые котята!

— А разведчики?

— Потеряем камеры — ну и хрен с ними! А шмелей ничем заменить нельзя. Они нам ещё ой как пригодятся…

Супер сел к пульту и через несколько секунд на панорамном экране возникло изображение. Одна камера следила за входом в бункер. Вторая, медленно вращаясь, давала развёрнутое изображение. Светило солнышко, пели птицы. В густой траве пробиралось стадо одичавших, необыкновенно похудевших свиней. На объектив уселась муха и принялась чесать задние ноги. Что-то пролетело в самом углу картинки. Камера повернулась назад.

— Десантный корабль райберов, собственной персоной, — пояснил супер.

Серое полушарие медленно скользило над лесом и наконец, описав широкий круг, мягко село на три выдвинувшихся опоры, метрах в тридцати от входа. На землю выползли четыре желеобразных сгустка.

— Люрминсы, — прошептал Лоу.

За ними вышли шестеро. Джек дал максимальное увеличение. В прин-ципе, райберы мало чем отличались от эктов. На их головах красовались дыхательные маски. Плотные, рубчатые комбинезоны сидели словно влитые. Четверо из них были вооружены винтовками, двое — лазерными излучателями. Из корабля высунулся пилот. Он принялся что-то быстро говорить, делая частые отмашки левой рукой. Его не слушали и с интересом осматривали окрестности.

— Они оставили сторожа. Плохо. Если дело дойдёт до драки, корабль просто улетит. А без транспорта нам — труба. Не протянем и суток, — констатировал супер.

— Может, зря мы всё заминировали, — Лабер почесал затылок. — Гости насторожатся, не полезут выколупывать нас из берлоги.

— Не будем гадать, — вмешался Лоу. — Посмотрим, крепкие ли у них нервы.

Тем временем люрминсы выстроились во фронт и двинулись вперёд. Почти тут же хлопнул взрыв. Первый сгусток разлетелся на несколько кусков и вспыхнул ярким, голубоватым пламенем. Остальные, не обращая ни на что внимания, ползли дальше и вскоре ещё один прекратил существование.

— Почему они так сильно горят? — удивился Вилли. — Они, что? Делают их из нефти?

— Кислород — сильный окислитель. Скорее всего, люрминсы не рассчитаны на действия в агрессивных средах. Райберы проектировали их для работы в пространстве, и просто не успели, или поленились подогнать биомассу под наши условия.

— Братцы, я вот о чём подумал… — начал было Гриз, но ещё один взрыв оборвал его речь.

Последний люрминс остановился. Один из райберов вскинул излучатель и выстрелил в землю перед входом. Целый пласт грунта взметнулся вверх. Когда осела пыль, райбер полоснул по входу в бункер.

— Идиот, — выдохнул Вилли.

К огромному удивлению, опрометчивый поступок обладателя излучателя имел весьма неожиданные, но самое главное, положительные последствия для отчаянной команды. Не успели упасть обломки, как из образовавшейся дыры ударил гранатомёт. Снаряд угодил в опору десантного корабля. Осколками задело стрелявшего, а тому, кто стоял рядом с ним отсекло руку по плечё. Корабль тряхнуло, и он упал на бок. Дверь сорвалась с магнитных захватов и повредила уплотнители входного кессона. Из него с лёгким свистом стал вытекать герметик.

— Они не смогут взлететь, — подался вперёд Джек. — Бортовой компьютер, это я знаю точно, блокирует силовые установки и такое положение сохранится до тех пор, пока не устранят поломку, а на ремонт потребуется много времени или они пригонят грузовик и в нём увезут транспортник на орбиту. Нам везёт, везёт, везёт…

— Смотри, чтобы она копыта не стоптала…

— Кто конкретно?

— Та, которая везёт.

— Не каркай, — сморщился Джек, — Вилли, пристрели получеловека, а то он всё время путается под ногами…

Райберы суетились вокруг поверженных товарищей. По всей видимости, среди них не было медиков, или их хватило лишь на то, чтобы попробовать остановить кровь. Наконец солдаты пришли в себя и принялись возбуждённо размахивать руками, призывая кого-то на помощь. Супер развернул камеру. В стороне стояли ещё два корабля.

— Вот тебе, бабушка, и юрьев день… — прошептал Лоу.

Оттуда уже бежало десятка два райберов.

Последний, оставшийся в живых, люрминс трансформировался в нечто напоминающее корыто. В него осторожно положили пострадавших, и биомасса плавно заскользила к десантным кораблям.

Перед бункером шло совещание. Райберы стояли плотной группой и что-то бубнили через маски. По всей видимости, они не могли решиться на штурм.

— Скорее всего, они запрашивают бомбардировщик на подмогу. Он прилетит, и всё тут раздолбает, — забеспокоился Лабер. — Не пора ли нам уносить ноги?..

— Райберы не уверены, есть ли ещё лиса в норе. Биодатчики нас не берут. В любом случае они не станут рисковать и сделают всё возможное, чтобы захватить мятежников врасплох, живыми. У переселенцев первый блин вышел комом, огромным, кровоточащим… И теперь они постараются не допустить ошибки, разобраться, кто им противостоит, уничтожить возможную оппозицию, чтобы обезопаситься на ближайшее будущее.

— Может быть, — согласился Лабер. — Но на их месте я бы не стал мин-дальничать…

— Мне нравится, что ты не на их месте, — усмехнулся Джек.

Через некоторое время люрминс вернулся с чёрным контейнером. Из него извлекли устройство, напоминающее маленькую спутниковую антенну, и тут же второй обладатель лазерного излучателя указал на камеры.

— Нас засекли, — с досадой сказал Гриз.

Излучатель блеснул, и по экрану побежала рябь. Через секунду то же самое произошло со второй камерой.

— Лоу, отзови разведчиков. Их тоже вычислят… — забеспокоился супер.

— Они давно здесь…

— Джек, включи камеры внутреннего слежения. Будем знать, когда они нагрянут.

Панорамный экран раздробился на множество квадратиков. На них возникло изображения коридоров, лестниц, лифтов, переходов, тамбуров…

— Каков порядок наблюдения? — спросил Вилли.

— Слева направо, сверху вниз…

— Понятно, — сказал Лабер и стал смотреть на верхний ряд.

— А я вижу швабру, — сообщил Лоу.

— А я райберов, — подхватил Вилли.

Противник неуверенно продвигался вперёд. В авангарде шествовал владелец излучателя. На голове у него красовалось нечто, напоминающее прибор ночного видения. Он осторожно обогнул швабру. За ним последовал второй. Ведущий поднял руку и указал на камеру. Третий на мгновение отвлёкся и зацепился за швабру. Изображение вздрогнуло и прыгнуло в сторону. Стал виден кусок потолка. На следующей картинке из-под двери выбило полосу пыли и дыма.

Собаки зарычали. Дракон изогнулся и, вздыбив шерсть, зашипел. На пороге зала поблёскивал глянцевой поверхностью его величество люрминс. Из него вылетела молния. Кусок пульта вырвало с корнем. Обрывки проводов и облицовки брызнули во все стороны. Лоу выстрелил навскидку. Гость загорелся. По полу потёк ядовитый дым. Собаки в ужасе завизжали и запрыгнули на остатки пульта. Лабер, кашляя и чихая, глухо матерился…

— Как он попал в вентиляционную шахту? — крикнул Лоу, зажимая нос.

— Проморгали… — сокрушался Джек. — Уходим, а то задохнёмся…

Помещение быстро наполнялось едким дымом. Вилли схватил сумку с медикаментами и винтовку. Лоу накинул на одно плечо рюкзак с продуктами, на другое два автомата. Джек подцепил баул, сгрёб кота…

Супер хорошо поработал. Через двадцать минут троица выбралась на поверхность. А-17 запустил разведчиков. Джек схватил за шиворот собак, чтобы не убежали… Отдышались…

— Зачем нам автоматы? — удивился Лабер. — От них проку, как от козла молока.

— Если не удастся захватить корабль — придётся уходить в лес. Что мы будем есть? Стрелять ампулами нельзя, разрывы неминуемо привлекут к себе внимание, да и от дичи ничего не останется…

— Молодец, — похвалил Гриз. — Я об этом не подумал.

— Я установил часовую мину на складе боеприпасов, — сообщил Джек. — Через двадцать одну минуту от командного Пункта останутся рожки да ножки. А пока давайте осмотримся. Я тут, между делом, кое-что приготовил.

— Предлагаю пошевеливаться. Думаю, скоро прибудет подмога. Если мы хотим убраться подобру-поздорову, то необходимо нанести удар немедленно. — Лоу вставил в автомат магазин. — И, пожалуйста, поменьше жалости.

Шахта вентиляции выходила в овраг, где найти её мог только специально подготовленный человек. Лабер проворно поднялся по склону, нырнул в низкорослый кустарник и очутился в хитроумно изготовленном укрытии. Из него открывался великолепный обзор. Перед входом лежало ещё шестеро. Возле них хлопотали двое. Один корабль улетел. На второй собирались грузить раненых и убитых.

— По всей видимости, они увезли первую партию, — прошептал сзади Джек. — Даю голову на отсечение — подкрепление в пути. Лоу прав. Сейчас самое время произвести захват, ибо в нашем распоряжении почти нет времени. Дай мне винтовку. Я попробую подстрелить исправный корабль, а вы постарайтесь прикончить всех. Нам не нужны свидетели. Пусть райберы некоторое время побудут в неведении. Это будет нам на руку. И не надо морщиться. Мы не в бирюльки играем. Золотой середины нет и быть не может. Или мы — или они…

Вилли всё понимал, но вот так хладнокровно убивать было выше его понимания. Да, райберы уничтожили население планеты, но всё же… Гриз шмыгнул носом и посмотрел на неприятеля. Около двери покалеченного корабля копошился пилот. Видимо пытался исправить повреждение.

— А если они изменят программу и смогут стартовать с не закрывающейся дверью? — спросил Вилли в пустоту.

— Это же техники, пилоты, боевики. Убогие создания. Они компьютер от счётных палочек отличают с трудом. Не шути так с несчастными…

— Хорошо! Зови Лоу.

— Я давно здесь — послышалось из соседних кустов.

— Бери на себя тех, кто возле раненых и их тоже. Я займусь остальными, — распорядился Гриз. — Стреляем на счёт три…

Вилли тщательно прицелился, кивнул головой. Джек начал отсчёт. Автоматы грохнули коротко и почти не слышно. Пилота убило на месте. Двоих у входа, имевших несчастье стоять рядом, поразило одной очере-дью. Исправный корабль покачнуло на опорах от мощного разрыва ампулы, и почти тут же из дверей повалил густой дым.

Гриз вскочил и, что было сил, помчался к искалеченному кораблю. За ним огромными скачками неслись Лоу и Джек. Доки и Боки, оскалившиеся, с пеной, срывающейся с клыков, с прижатыми ушами, стлались над землёй, способные вселить ужас в любое живое существо. Дракон, вкогтившись в спину суперу, распушил хвост и выл словно демон, а его голубые глаза полыхали необыкновенной злобой и ненавистью. Скорее всего, бесстрашной команде не было нужды стрелять. Любого врага неминуемо бы хватил разрыв сердца при виде чудовищных созданий, пришедших из кошмарных снов душевнобольного райбера.

Джек из винтовки выстрелил несколько раз в рваное отверстие входа командного Пункта. Внутри загромыхало. Земля просела, видимо рухнули перекрытия. Неожиданно ожил пилот. Он приподнялся, выхватил из-за пояса изогнутую серебристую трубку и… Боки вцепился ему в руку, а Доки в горло. Пилот попробовал освободиться, но Доки вдруг так страшно зарычал, что у того мгновенно пропала всякая охота сопротивляться. Вилли отобрал у пленного оружие и с огромным трудом оттащил собак. Они нехотя подчинились, но продолжали низко рычать, пошатываясь на подрагивающих лапах. Но больше всех удивил кот. Он, шипя и хлеща себя по бокам хвостом, подкрался к райберу, который с ужасом взирал на злобное животное, развернулся и… описал ему лицо.

— Давайте грузиться! — крикнул Вилли. — Джек, нам удастся взлететь?

— Ты меня перепутал с этими баранами? Обижаешь…

Гриз рывком поднял с земли пленного и швырнул в дверной проём. Собаки мгновенно последовали следом. Лабер устроился за пультом управления, остальные уселись кто куда. Райбера намертво привязали к креслу. Супер обнял собак и кота. Десантник плавно поднялся на сто метров и пошёл на юго-восток.

— А куда мы собственно летим? — поинтересовался Лоу.

— Лично я не в курсе, — ответил Джек. — Какая разница…. Летим и ле-тим… Лишь бы отсюда подальше…

— Постараемся отыскать укрытие, где можно исправить повреждение! — крикнул Гриз. — Я знаю одно такое место, но до него далековато… Придётся двигаться вприглядку. Можем проскочить мимо, но попробовать стоит. В любом случае у нас нет выхода.

Холодный ветер упругой струёй хлестал в открытую дверь. Вилли начал мёрзнуть. Собаки сбились в плотный, лохматый клубок, из которого торчал хвост Дракона.

— Справа по борту появился истребитель, — сообщил Гриз. — Лоу, займись пулемётом. Не торопись. Действуй по обстоятельствам. Джек, держись крепче. Сейчас начнётся цирк.

Неприятель приближался. Пошла трансляция. Пленный задёргался и что-то быстро залопотал. Лабер, не глядя, лягнул его ногой, и райбер немедленно утих.

— Он почему-то не стреляет! — удивился Лоу. — Даже прицел не активировал. Мы же находимся в зоне поражения. Джек, что нужно от нас вояке?

— Включи громкую связь…

Корабль наполнился странными, ни на что не похожими звуками.

— Скорее всего, неприятель пользуется кодом, — сказал супер после ми-нутной паузы. — Ничего не понимаю.

— Задействуй декодер, — посоветовал Лоу Гризу.

Лабер потыкал в пульт пальцем. Однако его усилия не принесли желаемого результата. Звуки остались без изменения…

— Вот аники воины, — восхитился Вилли. — Захватчики — покорители! Навыдумывали всякой хренотени столько, что уже перестали понимать друг друга. Такими методами райберами будут колонизировать Землю сто лет, не меньше. За это время я успею выковать из своей ярости меч мщения и отсеку всем агрессорам головы к чёртовой матери!

— Джек, растормоши пленного, — сказал Лоу. — Ты знаешь язык, вдруг он поможет?

Райбер неожиданно громко захрипел, повалился на бок, схватился руками за горло и разом обмяк.

— Вот незадача, — расстроился супер. — Помощничек помер. Ну и балбес же я — забыл бедолагу подключить к бортовой системе жизнеобеспечения. По всей видимости, автономная рассчитана на короткий промежуток времени. Он просто задохнулся! Серьёзная потеря для нас.

Пилот истребителя наконец сообразил, что с ним не хотят, или, скорее всего, не могут разговаривать, развернулся и убрался восвояси.

— Вилли, как там наш эскорт? — спросил Джек.

— Он ровно минуту назад скрылся в голубой дали, — ответил Гриз.

— Позвольте! — возмутился супер. — Как это улетел! Кто разрешил?! Вернуть немедля! Иначе с кем мы будем биться насмерть!?

— Не переживай. Гость ушёл за подмогой. Ещё навоюемся! — успокоил Лоу. — И вообще, я думаю — райберы, на данный момент, пребывают в смятении, ничего не понимают, недоумённо переглядываются, разводят в растерянности руками, ломают голову над страшной загадкой — кто на планете, прошедшей троекратную обработку, сумел выжить, каким-то невероятным образом выучился управлять чужим летательным аппаратом и учинил безобразную бойню на орбите.

— Позволю себе не согласиться с уважаемым коллегой, — задумчиво произнёс Джек. — Не думаю, будто Вторая Сила очертя голову бросилась завоёвывать Землю. Подобное не в её характере и чревато потерей энергоресурсов. Наверняка была проведена тщательная разведка, с последующим скрупулёзным анализом данных.

— Вторая Сила посещала Землю на протяжении веков. Она отбирала материал для опытов. Поэтому, не смотря на достаточно внушительный перерыв, не имело смысла тратить драгоценное время на разведку.

— Не знаю, о чём ты говоришь, но раз существовал перерыв — то осто-рожность не помешает, — огрызнулся супер. — И попрошу впредь меня не перебивать! А то взяли манеру… Так вот. Пришельцы провели облучение. Затем на планете началось непонятное. Наверняка странную возню приписали появлению противников переселения. Чуть позже последовал ядерный удар. В данный момент неприятель находится в злобном недоумении. Он приложит все силы, чтобы разобраться, что явилось причиной трагедии: роковое стечение обстоятельств, элементарная халатность, или злой умысел. Наверняка среди заговорщиков имеются достаточно высокопоставленные райберы. Их не арестуешь на основании досужих измышлений. Тут потребуются веские основания. Только они смогут изничтожить оппозицию. А пока они колеблются. Ну и пусть колебаютя сколько в жопу влезет.

— Наш нерешительный гость возвращается, — доложил Лабер. — Слева подходят ещё двое. Кого будем мочить первым?

Тем временем истребитель повёл себя крайне странно — ни с того, ни с сего принялся палить по своим. Один взорвался, второй сделал разворот, но угодил под очередь Лоу и последовал за первым.

— Вот перед нами наглядное подтверждение моей гениальной мысли! — вскричал Джек. — Он тоже принадлежит к противникам переселения. У райберов наверняка существует глубоко законспирированная оппозиционная организация. На это указывает наличие специального кода. Ради нашего спасения несчастный рассекретил себя, хотя прекрасно сознавал, что начальство обязательно начистит ему зубы, спустит три шкуры, всыплет по первое число и расстреляет за невыполнение приказа. Виват героям — одиночкам! Слава тем, кто находит в себе мужество противостоять мнению большинства и идёт наперекор судьбе, обстоятельствам, здравому смыслу! Давайте не будем его убивать. Ему и так не жить!..

— Вижу ещё троих, — сказал Лабер. — Идут со снижением, с севера. На-строены решительно. Лоу, не спи…

Транспортник и истребитель одновременно открыли огонь. В результате скоротечного боя райберы погибли.

— Жаль, — констатировал Вилли. — Мы лишились союзника. Он помог бы нам добраться до расположения Третьей Силы.

— Да, не повезло, — проводил взглядом горящие обломки Лоу. — В любом случае не стоило рассчитывать на его помощь. Он ведь не знал, кто находится в транспортнике. В ином случае немедленно бы превратился из заступника во врага. Я всегда говорил — знание не всегда благо!

— Нам ещё долго тащиться? — поинтересовался Джек. — А то обстановка становится слишком оживлённой. У меня нет желания искать убежище в сопровождении кого-либо.

— Немного терпения и всё станет ясно, — ответил Гриз.

Поверхность земли сильно изменилась. Появились каньоны, отдельно стоящие горы, обширные пустоши.

— Попробую сориентироваться, — заявил Лабер. — Я был здесь достаточно давно, но благодаря своей профессии прекрасно знаю карту этой местности. В район Мамонтовой пещеры идёт одна единственная дорога. Найдём её и тогда достаточно безопасный приют нам гарантирован.

Друзьям повезло. Дорогу нашли быстро. Транспортник пошёл прямо над ней. Вскоре корабль угодил в живописный, огромной глубины, каньон. Перед беглецами открылась обширная пещера. Вилли поспешно сбросил скорость и медленно ввёл корабль внутрь. Включил свет. Стали видны стены, пол, вытоптанный тысячами туристов. С потолка сорвалась туча летучих мышей. Десантник сел на ровную площадку и накренился на левый бок. Экипаж вышел наружу. Вынесли труп пилота. Собаки убежали обследовать окрестности. Дракон спал на тёплом пульте и ни на что не реагировал. Разведчики улетели. Компания прошла ближе к выходу и расселась на земле. Вилли с наслаждением потянулся, помассировал затёкшую шею и томно произнёс:

— Сейчас бы рюмку коньяку, сигару и запечённого на углях страуса…

— Нам некуда идти, мы потеряли всё: кров, еду, частично уверенность в своих силах, а ты мечтаешь о всяких глупостях, — Лоу облокотился на плоский камень и осуждающе посмотрел на друга. — Ты лучше ответь нам, своим боевым товарищам, каким тебе видится будущее? Долго мы ещё протянем? Неделю? Год? Надеюсь, ты взрослый человек и отчётливо понимаешь — рано или поздно нам все равно прищемят хвост. Особенно после того, что мы ухитрились сотворить на орбите. По большому счёту, нас уже загнали в угол. Думаешь, у нас имеется шанс выжить.

— На что это вы, сэр, намекаете? Уж, не на то ли, что у нас есть всего один выход — не начав толком борьбу сдаться на милость захватчиков? Чего мы, в самом деле, ерепенимся и строим из себя чёрте что!

— Не кидайся в крайности. Сложная ситуация требует от всех полной мобилизации сил, беспредельного мужества, решительности и наглости, — торжественно произнёс Джек. — Между прочим, получеловек поднял крайне животрепещущий вопрос. Наша трагическая и безвременная гибель лишь вопрос времени. Не стоит себя обманывать. Слишком не равны силы. Хотя не могу не признать — момент нам благоприятствует и даже очень. Но так не может продолжаться бесконечно, и в ближайшем будущем нам остаётся сделать только одно — гордо и уверенно протаранить принимающий или носитель. Хотя нам этого не позволят. Зашибут на подлёте. Конечно, никто никому сдаваться без боя не собирается. Однако в нашем положении на вещи желательно смотреть трезво, здраво, и потихоньку начинать колотить три гробика. На всякий случай… Хотя, даже похоронить наши обугленные останки будет некому. Ко всему прочему нас до смешного мало. Нам бы попросить помощи, да оружия побольше, вот тогда от нас было бы гораздо больше толку!

— Если ты намекаешь на эктов, то знай — это пустой номер. Они не в состоянии противостоять родне. Да и что взять с полутрупов? В нашем положении имеются два слабых момента. Первый из них — мы даже не подозреваем, где могут обитать эти самые союзники. Второй — каким образом мы сумеем добраться туда, не знаем куда. Тут нам не помешал бы некий барон Мюнхгаузен. Ничего не скажешь — мощный мужик был. Титан находчивости!

— Хватит бес толку чесать языки. Под союзниками я имел в виду Третью Силу. Могучую и несокрушимую.

— Ты совсем повредился от голода мозгами, — усмехнулся Джек. — Нельзя вступать в союз с безжалостными убийцами. Нас выловят, насадят на вертел, изжарят и слопают. А Драконом закусят!

— Мыслить стереотипами не хорошо. Не ожидал от тебя, не ожидал. Суперзаячий хвост. Я рассказывал Лоу о визите в мир двух планет. Там живут мои прямые родичи.

— Всё равно, я бы не стал связываться с мутантами, — упорствовал супер. — Неизвестно, к чему приведёт подобный альянс в будущем.

— Ты говоришь так, будто у нас есть выбор, — сказал Гриз. — Пойми! Во Вселенной нет других цивилизаций, способных почти на равных драться со Второй Силой. Иной возможности выжить я не вижу.

— Мне всё равно не по душе твоя затея…

— Всё это хорошо и здорово, — подал голос Лоу. — Лично я не услышал ответа на основополагающий вопрос — каким образом мы достигнем владений Третьей Силы? Из твоего эмоционального повествования, прозвучавшего в начале нашего знакомства, я понял — в мире двух планет понятия не имели, каким образом к ним прилетали супостаты. Обобщив все сведения, данные и бестолковые заявления некоторых не сознательных граждан, я родил на свет следующее. Нам, для спасения своих трусливых душ, требуется сделать самую малость, как то: отремонтировать десантник, подняться на нём на орбиту, там перестрелять кучу мощных кораблей, овладеть, как минимум, носителем или пассажирским звездолётом, взломать бортовой компьютер и начать движение по цепочке станций — накопителей в сторону основного поселения неприятеля до тех пор, пока не обнаружим ту, с которой осуществлялись визиты к двум планетам. Вас ничего не смущает в моих словах?

— Будущее покажет, каким образом нам следует поступить. Чесать за-тылки будем потом. Жизнь постоянно предоставляет шансы реализовать задуманное. Постараемся не упустить свой.

— Весёленькие дела нас ожидают, — обрадовался супер. — Просто обхохочешься. Нам могут представиться несколько возможностей покинуть Солнечную Систему, а может и не одной. Слава богу, удача пока от нас не отворачивалась. Однако ставить не неё слишком много не стоит. Фортуна капризна, своевольна, способна в любой момент повернуться к нам спиной.

— Ох, и влипли же мы, братцы, по самые пищекрякала, — сказал Вилли и широко зевнул. — Положеньице — хуже не придумаешь. А жрать-то до чего хочется. Просто беда!

— Всё. Поговорили, порадовались, насладились отдыхом. Пора и за работу, — поднялся Лоу. — Джек, попробуй разобраться с защитой. Я займусь дверями…

— Похороню-ка я пилота, — поднялся Гриз. — Он всё же существо разум-ное, а не какой-нибудь босяк или бродяга с окраины Галактики.

Вилли прошёлся по пещере, присмотрел удобное место и принялся усердно рыть могилу. Через час погребение завершилось. На Лабера накатила неведомая ранее грусть. Он сидел над свежим холмиком и не мог собрать вместе разбегающиеся мысли. Зачем ты пришёл на мою землю, вёл он немой разговор с покойным, сознательно, по принуждению, или из страха перед будущим? О чём думал, о чём мечтал, кого любил, если был способен на глубокое чувство? Мне этого никогда не узнать. Но к чему бы ты ни стремился, чего бы ни желал — итог оказался печальным. Ты обрёл вечный покой в чужой земле, на чужой планете, в чужой планетной системе, так ничего и не добившись, утратив ни за грош, навсегда, самое дорогое и драгоценное, что существует на свете — себя. У меня нет к тебе ненависти, но не я развязал войну, не я пришёл в твой дом и не начал морить всех, будто тараканов. Не я возжелал занять твоё место. Поэтому извини, мы никогда не станем друзьями.

Лабер с тяжёлым сердцем пошёл помогать Лоу. К вечеру ремонт завершился. Двери плотно становились на место. А вот Джек не мог похвастаться особыми успехами. Он перепробовал все варианты увеличения мощности вспомогательных генераторов, долго копался в электронных схемах и в конце концов плюнул на бесполезное занятие…

После трудов великих, в преддверии решительных действий компания решила основательно отдохнуть. Друзья расположились в корабле со всеми возможными удобствами. Лабер с грустью извлёк из сумки остатки съестных припасов, честно поделил на шестерых и команда молча проглотила свои порции. Джек слизнул крошечный кусочек, обречённо почесался и с раздражением заявил:

— Войну я представлял себе несколько иначе. Противостояние интеллектов, битва разумов, хитрость против хитрости, добро с кулаками против зла с кулаками. На худой конец кто кому первый преподнесёт фигу с маслом под самый нос. А как развиваются события на самом деле? К чему мы пришли в конечном итоге? А к тому, что я сижу в пещере, на сыром полу, в кромешной тьме, в сомнительной компании, состоящей из собак, наглого кота, серворобота — мутанта и мрачного мужика, которого в нашем мире дальше порога не пустили бы. Мало того! Я — венец творения, рыча от удовольствия, пожираю полусухие продукты не установленного происхождения. Меня начинают одолевать сомнения, а вдруг я не суперорганизм, и ни на что, кроме как охотиться на блох, да постоянно пререкаться с Лоу, не способен. Докатился — одним словом! Ещё немного и я впаду в кому от общего разочарования.

— Пещерные роботы — вот мы кто! — подхватил А-17. — Это же надо так опуститься! Я имею в виду Джека. Жрёт за троих, брюзжит за четверых, умничает за десятерых. Скоро он всех нас сведёт с ума своими псевдоразмышлизмами и плоскими, неуместными шуточками. Но грозное сегодня жёстко диктует правила игры. Предлагаю радикальный вариант. Мы строим большой мощности пушку и выстреливаемся из неё к чёртовой матери. Бог даст — угодим в объятья Третьей Силы.

— Мне почему-то кажется — с десантным кораблём нам не светит, — за-думчиво произнёс супер. — Довести до совершенства защиту не удалось. А без этого не прорваться. С другой стороны ситуация не позволяет слишком долго рассиживаться в сём замечательном месте. Неумолимое время играет против нас. С ним никому не удастся договориться. Поэтому предлагаю шевелить мозгами. Я понимаю, мы устали, напуганы, болтаем откровенный вздор, но давайте возьмём себя в руки и выкуем железный стержень поведения на ближайшие тридцать — семьдесят лет!

— Предлагаю плюнуть на всё и вообще не пользоваться защитой, — глубокомысленно произнёс Вилли. — Райберы вывернутся наизнанку, но любой ценой наладят наблюдение за планетой. Даже в ущерб другим, более животрепещущим делам. Они постараются отслеживать все подозрительные и слабо просматриваемые объекты, по обнаружении которых примутся палить прямо с орбиты со всех стволов. Мы же пойдем в наглую! Примажемся к какой-нибудь поисковой группе. Предварительно поручим суперу разобраться в их сигналах опознания, паролях и прочей абракадабре. Хотя я лично сильно сомневаюсь, а по силам ли нашему гению столь сложное задание?

— Нет на свете задачи проще и примитивней. По сути дела я — кошмарное чудовище. Экты переплюнули самих себя. Они породили на свет монстра. Подробности опустим. Так вот!..

— Ты ничего не путаешь?

— Прошу не перебивать. Я страшно волнуюсь, выступая в столь ответственный момент, перед столь изысканной аудиторией. Я запущу разведчиков. Лоу, перестань идиотски улыбаться и оставь в покое Дракона. А ты, киса, куси его чтобы не приставал. Потом установлю на преобладающих высотах ретрансляторы. Шмели займутся перехватом переговоров пилотов между собой и базой. По мере накопления данных ситуация несколько прояснится, а потом я приведу всё к общему знаменателю…

— Всё это хорошо и здорово. Мистер монстр сегодня на удивление красноречив и убедителен, — произнёс Лоу. — Однако, даже обладая всеми сведениями о противнике нам будет неимоверно трудно что-либо сделать. Райберы далеко не дураки и наверняка умеют считать. Лишний корабль неминуемо вызовет подозрения, и нам отвинтят головы. Поэтому придётся не примазаться, а заменить собой одного из членов группы. Для этого она обязана состоять из точно таких же десантников, как и наш. То есть, должны совпасть несколько условий, которые позволят вырваться на оперативный простор. Только в этом случае у нас появится реальный шанс, причём весьма сомнительный, покинуть планету. Предположим, удача нам улыбнётся вновь! Что из того? Самое сложное ждёт на орбите. Именно там начинаются сплошные неопределённости.

— Там, наверху, будет менее опасно, чем здесь, — возразил супер. — Сейчас туда нескончаемым потоком пребывают корабли, модули станций и прочее. В суматохе будет легко затеряться, но не более того. Одним словом — куда не кинь, всюду клин.

— Мне понятно твоё беспокойство, — улыбнулся Гриз. — Всё! Хватит разговоров! Предлагаю организованно отойти ко сну. Утро вечера мудренее. Думать на свежую голову эффективней.

— Отлично! — согласился Лоу. — Будущее покажет, по какому пути лучше идти.

На утро Вилли проснулся в отвратительном настроении и с головной болью. Сомнения крайне редко посещали его, потому, что он всегда был человеком дела. Сегодня они полностью завладели Лабером. Он с особой отчётливостью осознавал — их жизни положены на шаткие весы судьбы, и всё зависело от случая, мимолётного дыхания удачи. Это внушало неуверенность и злило. Гриз с детства привык сам формировать события, активно влиять на их ход. А тут его заставляли плясать под дудку чьей-то блажи и минутного каприза. Конечно! Пока они являлись для противника неизвестной величиной — шанс имелся! Пока на орбите ломают голову, тыкаются в открытые двери, и подозревают друг друга в измене — всё в порядке! Правда, долго так продолжаться не будет. Правы его друзья, необходимо срочно сматывать удочки…

Лабер повернулся на бок и с тоской пошарил в сумке из-под продуктов. В животе вызывающе забурчало. В воздухе запахло каннибализмом. Интересно, подумал Вилли, а каковы на вкус биороботы, и что из них можно состряпать на скорую руку?

— Я бы сейчас не отказался откушать чего-нибудь, — сообщил Джек, вылазя из корабля. — Например: запечённого в глине Боки, или фаршированного щавелем Дракона. Друг мой, там нигде случайно не завалялось три корочки хлеба? Меня не прельщает перспектива питаться помётом летучих мышей.

— Тоже мне, звёздные воины, — неожиданно взбунтовался Лоу. — Сдохнем с голоду, прежде чем одолеем зло. Или обессилим до того, что сюда припрыгает на одной ножке райберёнок в коротких штанишках и палкой угонит в плен, где нас примутся мучить и пытать. Что это ещё за война, если героям жрать нечего? Я так драться не желаю! Даешь свиную отбивную! Вилли, ты нас сюда заманил — с тебя и спрос. Не придумаешь где взять продукты — слопаем! Между прочим, как в этих краях обстоят дела с охотой?

— Лоу, возьми один автомат и биодатчик. Раз ты у нас самый голодный — тебе карты в руки. Поброди по горам и постарайся, подстрелись нечто жирненькое, крупненькое, сочненькое. Я займусь дровами. Джек — водой. В глубине пещеры должно быть озерцо. Принеси полный котелок.

Друзья молча разошлись в разные стороны. Вилли долго искал верёвку, плюнул на бесполезное занятие и отправился на поиски топлива. По самому дну каньона в особо дождливые годы, текла мутная, извилистая, порожистая речка. Она несла с собой поваленные деревца, вырванные с корнем кусты, валежник и просто мусор. Этим летом река пересохла из-за недостатка осадков. Гриз бродил по затвердевшему илу и собирал в кучу всё пригодное для разведения огня. Вязанка росла очень медленно, что бесконечно злило Лабера. Наконец его терпение лопнуло, он взвалил на спину дрова, связанные подкладкой от куртки, и принялся карабкаться по крутому склону к пещере.

Там шёл пир горой. Лоу посчастливилось добыть горного барана. Его быстро освежевали и разделали на куски. Банда насыщалась. Собаки с упоением хрустели костями. Дракон жадно глотал парное мясо. Роботы, перемазанные кровью, будто пара вурдалаков, уминали за обе щёки переднюю часть несчастного животного, нисколько не заботясь о внешнем виде и статусе разумного существа.

— Варвары, — простонал Лабер, с досадой хряпнув жидкой вязанкой об пол. — Дикари! Башибузуки! Разве нельзя было дождаться меня и цивилизовано вкусить пищу, приготовленную по всем правилам кулинарного искусства?! Глаза бы мои на вас не смотрели!..

— Я тебе популярно объяснял, — возразил Лоу с набитым ртом. — Нам абсолютно всё равно, в каком виде пребывают продукты. Главное не форма, а энергетическая ценность. Всё остальное — предрассудки! Так что прошу не впадать маразм. Лучше присоединяйся к нам. Мы для такого торжественного случая приберегли во какую упитанную задницу!

— Чудовища, — не унимался Вилли. — Посмотрите на себя! В темноте, голыми руками и лапами, гнусно чавкая. Уйдите с глаз моих! Будь моя воля, я бы вас, при большом стечении народа, разжаловал в недороботов! А потом расстрелял!

— Сосисками, — вякнул Джек.

— А-а! Ещё и острим! — Гриз сплюнул. — Тьфу, на вас, уродов!

Лабер выбрал уютный закуточек, сложил из камней некоторое подобие очага, развёл огонь, сходил за мясом, нарезал его небольшими кусочками, насадил на прутики и принялся сосредоточено обжаривать. По пещере разлился дразнящий аромат жаркого.

— Пахнет вкусно, — заявил во весь голос Лоу, вытирая кровавые усы с лица.

— Замолчи, питекантроп, — огрызнулся Лабер. — Ничего не дам. Лучше лопну, но съем всё сам.

— Как хочешь, — равнодушно отвернулся Лоу. — Мы уже сытые. Просто хотелось проверить, с кем мы имеем дело. И вообще, так настоящие друзья не поступают. Мы неприятно удивлены. Ладно бы так сделал Джек, но ты!.. Я потрясён, унижен, раздавлен. Вот и верь после этого людям!..

— Мне однажды доводилось где-то читать, — вкрадчиво начал супер, — как один умирающий от голода друг, отдал другому умирающему от голода другу иссохшую лапку, умершей от голода белки, чтобы умирающий от голода друг не умер от голода. И когда умирающий от голода друг, в смысле тот, которому отдал иссохшую лапку умершей от голода белки, умирающий от голода друг, вкусил бескорыстный дар умирающего от голода друга, то потерял от последнего усилия силы. И оба умирающих от голода друга умерли от голода. Вот, что значит настоящая дружба. А тебе жалко мизерного шматочка, от убиенного Лоу животного. Из сказанного делаю малоутешительный вывод: ты непроходимый жмот и зануда. Подавись своим обугленным и несъедобным мясом.

Лабер молча ел. Он глотал куски, почти не жуя. После ужина Вилли пережарил оставшееся мясо, убрал в сумку и спрятал её в корабль. Компания погрузилась в сытый сон. Проспали до следующего утра. После пробуждения сразу запустили разведчиков. Роботы мастерили необходимые приборы из пульта силовой защиты, выдранного с корнем из рубки. Собаки, наскоро перекусив остатками, ссорились с Драконом, который тщетно пытался призвать их к порядку. Гриз набрал воды в пластиковый кожух, нагрел её на костре и устроил банный день. Джек, ловко лазая по стенам, установил два ретранслятора, подключил их к силовой установке корабля и активировал систему. Оставалось набраться терпения и ждать результатов. Только к полудню удалось перехватить первые переговоры. Джек попросил не беспокоить его и отключился. Вилли вопросительно посмотрел на Лоу.

— Наш собакоподобный друг входит в курс дела, запоминает имена пилотов поисковой группы, наблюдателей на орбите, тембр их голосов, манеру разговаривать. Это нам позволит, при уже оговорённых условиях, просочиться на орбиту, а там видно будет. Супера снабдили огромным количеством талантов. О многих из них не догадываюсь даже я. Пусть всё развивается своим чередом…

Сами райберы появились только на следующий день. Восемь десантных кораблей в сопровождении большого числа шаров корректировщиков шли широкой цепью с востока на запад. Двигались медленно. С орбиты указали только приблизительный район исчезновения беглеца. В эфире стоял настоящий тарарам. База пыталась направлять действия поисковиков. Те ничего толком не понимали и требовали боле точных инструкций.

— Вот тебе и сверхцивилизация, — злорадствовал Лоу. — Разве так завоёвывают планеты? Никакой организации. Всё происходит бестолково, путано, без царя в голове! Даже противно смотреть.

— Не цепляйся к несчастным, — вмешался Джек. — Они привыкли решать глобальные вопросы, как минимум галактического масштаба, а всякие мелочи не достойны их царственного внимания. Они оскорбляют их достоинство. Думаю, при таком положении вещей, с нами ничего серьёзного не произойдёт. Ох и сложно им будет нас отловить.

— В последнее время ты стал каким-то болтливым, косноязычным. Не ходи по этой дорожке.

— Успокойся. Они уже рядом, — переходя на шёпот сообщил Вилли.

— Нас никто не услышит. Зачем быть тише? — хмыкнул супер.

— Вот бы заманить одного сюда, — вспыхнул Гриз. — Джек, потревожь вон того, крайнего. Вдруг клюнет на твои мерзкие штучки.

Супер ловко подбежал к выходу, напрягся…

— Смелей, смелей, ребята, — неожиданно заговорил он глухим голосом. — Мы тут, рядом. Ты, крайний, загляни к нам на огонёк. Обними своих лучших друзей. Твои позывные просты и незамысловаты. Мы их воспроизведём с лёгкостью. Так приди же в наши тёплые, слегка братские объятия.

По всей видимости, заклинание возымело действие и крайний корабль, после коротких переговоров с руководством, повернул в их сторону.

Команда срочно погрузилась на борт и подняла десантник под самый потолок.

— Внимание, — подал голос Лоу. — Едва они войдут в пещеру, я установлю экран. Отлично, они уже у порога. Вот, пожалуйста, выпустили разведчика. Джек, попробуй его отсечь…

— Нет ничего проще, — отозвался супер. — Я перехвачу настырный механизм. Ишь, разогнался. Вот и всё. Куда бы он сейчас не отправился, его хозяева будут знать только то, что хотим мы.

— Разведчик под нами, — сообщил Лоу.

— Пусть себе шагает, — хмыкнул Джек.

— В Багдаде всё спокойно, — пропел Вилли, не отрываясь от пульта управления.

— Скоро, очень скоро райберы приблизятся к той черте, которая разделяет жизнь и смерть, — с серьёзным видом заявил супер. — А теперь слушайте внимательно. Мы поступим так. Едва десантник появится под нами, Лоу выставит защиту, а ты, Гриз, выстрелишь. Я хочу, чтобы из пещеры не вылетела даже пылинка или завиток дыма. Ни к чему привлекать лишнее внимание…

— А если после залпа рухнет свод? — спросил Лабер.

— Тогда приготовь верёвки. Будем вязать, — усмехнулся Джек. — Запомни, у тебя максимум два выстрела. Первым пробьёшь корпус, а вторым… уразумел? И никакой самодеятельности! Всё! Внимание! Вот они!..

Неприятель медленно, осторожно крался над самым полом. Его сканеры работали в половину мощности, а под самым потолком висели те, кого он искал. Лоу выставил экран. Гриз выстрелил. Мощный удар швырнул райбера на землю. Следующий разворотил корабль изнутри.

— Нам необходимо выждать, пока осядет пыль, — сказал супер. — Лоу, включи аэрозольную установку. Она поможет замести следы. Я пообща-юсь с пилотами остальных поисковиков. Они ничего не должны заподоз-рить.

Через двадцать минут атмосфера в пещере очистилась.

— Снимаю экран, — сказал Лоу. — Нам нет резона задерживаться дольше. Ладно сработали. Гриз, подбери разведчика, пригодится. Выходим. Медленно, уверено. Мы ничего интересного не нашли и разочарованные возвращаемся в строй, чтобы продолжить поиски еретиков и прочей шантрапы.

Лабер вывел корабль из пещеры, занял место в строю. Джек хладно-кровно, запросто общался с соседями и орбитальными объектами. Он острил, препирался, говорил разными голосами и даже пробовал петь дребезжащим, неприятным, горловым голосом. Так продолжалось около трёх часов. За это время группа обшарила все окрестности каньона, но безрезультатно. Поступил приказ возвращаться.

— Сейчас наступает очень важный момент в нашей эпопее. Другого шанса пробраться в стан врага может не представиться. Соберите всё мужество, сколько у кого осталось. Мы идём навстречу неизвестности, — торжественно произнёс Джек. — Руководству райберов надоели безрезультатные поиски. Оно что-то затеяло на орбите. Чем бы дитя ни тешилось — лишь бы не плакало!

— Это всё хорошо и здорово. Только одним пулемётом много не навоевать, — вздохнул Гриз. — Боеприпасов мало…

— Лоу, немедленно свяжи Вилли, — распорядился супер. — А то он действительно примется палить в кого не попадя, тогда как нам необходимо вести себя ниже травы, тише воды. Перед нами стоят две задачи. Задача минимум — произвести разведку, насколько позволит обстановка, и попробовать вернуться назад живыми и невредимыми. Задача максимум — если случай будет благоволить нам, а в жизни всякое случается, попробуем пробраться на корабль, оборудованный двигателями скольжения, чтобы на нём отправиться на поиски мира двух планет. Оценивать ситуацию придётся по месту. Что поделаешь! Видимо нам на роду написано идти на поводу у обстоятельств. К сожалению, они пока выше нас. Опять сообщение. Руководство приказало держаться плотной группой и взяло управление на себя. Неприятный момент. На такое мы не рассчитывали.

— Попробуй выключить автопилот, — подсказал Гриз.

— Ничего не выйдет. Для этого придётся ломать пульт. Времени не хватит. Наши планы накрылись медным тазом. Такой подлости я от них не ожидал.

— Вернуться назад не получится? — неуверенно произнёс Лабер.

— Не паникуй. Пусть всё идёт своим чередом. Может это и к лучшему!..

— Не видать нам звездолёта, как своих ушей, — буркнул Лоу. — Сопляки мы по сравнению со Второй Силой раз такую мелочь просчитать не смогли!

Пока роботы с видимым удовольствием бичевали себя и посыпали головы пеплом, группа набирала высоту. Небо быстро темнело. Земля пропадала в голубой дымке. Нервы напряглись до предела. Волнение передалось собакам. Они лежали на полу, положив морды на вытянутые лапы, и следили за происходящим одними глазами. Дракон всегда презирал опасность. Он предпочитал не упускать инициативу и контролировать ход событий. В данный момент кот сидел на пульте ведения огня и демонстративно лизал заднюю лапу.

— Куда мы идём? — спросил Лоу.

— Скорее всего, на носитель, — ответил супер.

— А почему не на принимающий? — повернулся в кресле Лабер. — Мог бы договориться. Пообещай взятку, припугни на худой конец…

— Пробовал, не получилось. Диспетчер попался тупой, несговорчивый. Ко всему прочему там всё забито прибывающими кораблями. Космодромы перегружены сверх всякой меры. Вы должны понимать — у райберов сейчас острейший дефицит, после некоторых наших действий, жилых, бытовых и производственных помещений. Но наше место всё-таки на носителе. Приказ абсолютно ясен! Пришвартоваться и ждать дальнейших распоряжений! А если кому-то что-то не понятно — то он может вытряхиваться в пространство вместе со шмотками к чёртовой матери!

— Братцы! — спохватился Гриз. — Если придётся высаживаться, то чем я буду дышать? У райберов другая атмосфера!

— Всё под контролем, — успокоил супер. — Для беспокойства нет причин. Я приготовил нечто на первое время. Нам с Лоу всё равно, а для тебя вот — кислородная маска.

— Но она не налезет на животных. Как с ними быть?

Лоу смущённо замялся. Супер собрал вместе глаза и прикинулся страшно занятым.

— Я не слышу?

— Попробуем соорудить камеру из стандартного контейнера. Это не сложно. Погрузим их в анабиоз. Дёшево и сердито…

— Это нам подойдёт, — согласился Лабер. — Под ногами путаться никто не будет. Действуйте!

Роботы вооружились инструментами и принялись энергично потрошить пульт ведения огня.

Вилли включил обзорное устройство, уселся поудобнее и принялся созерцать. Десантник неторопливо двигался к громаде носителя. По левому борту виднелась красавица Земля. По Атлантическому океану бежали волны. Величественные облака гордо парили в белесой дымке. На их фоне были хорошо различимы два огромных жилых блока, скрученные в штопор. В стороне медленно вращался обезображенный принимающий. Изредка пролетали странные аппараты. Некоторые из них тащили на буксире сложные конструкции, предназначенные для ремонта и монтажа новых объектов. Справа простиралась бездонная мгла, нафаршированная колючими, немигающими звёздами. Много ниже и дальше носителя виднелось сооружение необычных очертаний. Вилли не успел его толком рассмотреть. Носитель скрыл странный объект за собой.

С левого борта появились переливающиеся огни. Они стремительно приближались. Вскоре Гриз узнал штурмовик. Боевая машина, после интенсивного торможения, погасила скорость и аккуратно пристыковалась к верхним палубам носителя. Лабер с холодным равнодушием некоторое время рассматривал штурмовик, но супер не дал в полной мере насладиться захватывающим зрелищем.

— Большая шишка из подозрительного Координационного Центра распорядилась всем маломерным судам соблюдать дисциплину, порядок, приказала причалить к носителю, экипажам сойти на борт, а свои суда предоставить в распоряжение монтажников. Начали в большом количестве поступать детали и секции для строительства всякой всячины. Поэтому все ресурсы направляют туда. Из экипажей, сошедших на носитель, сформируют рабочие бригады и тоже бросят в бой. Кто хочет поработать на ударной комсомольской стройке? Очень плохо, что нет желающих! Сознательности в вас ни на грош! Тогда хватайте и тащите сюда собаков и кошков.

Доки и Боки учуяли неладное и учинили форменный дебош. Они скакали подобно кенгуру, выли, будто волки и проявляли чудеса изворотливости. А тут ещё Дракон!.. В конце концов животных отловили, скрутили, усыпили и упаковали в контейнер. Гриз поцеловал кота в мокрый нос и захлопнул крышку. Лоу установил регулятор, закрепил кислородный пакет.

— Вилли, а может и тебя того…. чтоб не мешался под ногами? — невинно спросил супер.

— Я тебе дам «того» так, что забудешь, где лево, а где право, — рассвирепел Лабер. — Занимайся делом и не мели ерунды!

— Не стоит обращать внимание на простую шутку, — всплеснул конечностями Джек. — Я больше не буду…

Поисковая группа подошла к носителю и расположилась в отведенной зоне. Рядом виднелась уйма разномастных, мелких судов. Троица лихорадочно готовилась к эвакуации. Гриз проверял и заряжал пулевое оружие. Лоу паковал дыхательные смеси и заполнял ими поясные ёмкости на комбинезоне Вилли.

— Други мои, — подал голос Лабер. — А не разделиться ли нам? Я с собаками останусь на транспортнике, а вы постараетесь добраться до штурмовика. В случае чего я всегда успею забрать вас с носителя. По крайне мере нам удастся бежать на Землю. Если же вам посчастливиться завладеть штурмовиком, то вы просто поднимете нас на борт, и дело с концом. В крайнем случае, я могу отвлечь внимание на себя, пока вы там будете шарабориться.

— Если мы разбежимся, то станем в два раза слабее. Это на руку врагу, — возразил Лоу. — Транспортником управляют с носителя, более того — у причальной галереи его поставят на внешние захваты. Расстыковаться тебе удастся только после того, как поступит добро из рубки. Естественно, его ты не дождешься ни под каким видом. Наши шансы уцелеть без тебя, минимальны. В ином месте, при иных обстоятельствах мы бы имели право на некоторый риск. Только не сейчас. Давайте лучше сконцентрируемся на главном, а всё остальное отодвинем на второй план, по возможности дальше, чтобы даже в бинокль рассмотреть невозможно было!

Ожила связь. Супер внимательно выслушал сообщение, ответил и вы-ключил блок.

— Нас приглашают к центральному причалу. Там назначен общий сбор всякой шушеры. Настоятельно просят не расползаться по кораблю, и не мешать экипажу плодотворно трудиться. Скоро должен прибыть некто со списками личного состава. Он постарается объяснить особо тупым, кто к какому объекту приписан. Уяснили? Трогаем!..

— А кто будет нас ловить, хватать и волочить? — обиделся Лабер. — Я так не играю! Мы достойны самого серьёзного преследования…

— Происшедшее на планете приказано временно забыть, — хихикнул Джек. — Нами займутся позже! Между прочим — грамотное решение. У заговорщиков неминуемо закончатся ресурсы жизнеобеспеченья, и они непременно поднимутся к своим сообщникам для их пополнения. Вот тут отщепенцам придёт конец!

— Профессиональные рабочие займутся основным — восстановлением и окончательной доводкой импульсной системы, — вздохнул Лоу. — Без неё райберам нельзя будет в полной мере насладиться плодами победы.

Десантник плавно оторвался от носителя и пошёл к причальным галереям, где уже стояли два корабля.

— Ура! — вскрикнул Гриз. — Нам передали управление. Давайте сматываться…

— Не дури, — прошипел супер. — Нам просто выделили коридор для причаливания. Ты лучше не зевай. Видишь, шесть баранов начинают маневрировать перед стыковкой. Уходи левей, оттесняй вон того, с развесистыми ушами, болвана от нашего места. Нам жизненно важно высадиться именно туда. По левому проходу нам удастся добраться до верхней палубы, а оттуда, вон по тому коридору, к нашей ласточке. Это кратчайший путь. Он многократно снизит риск провалить дело.

— Ты лучше поработай с пилотами. Пусть пропустят страждущих!

Супер включил связь и принялся быстро, визгливым голосом что-то вопить, не обращая внимания на ответный взрыв эмоций. Наконец он добился своего. Десантнику дали причалить к нужному месту.

— Всем внимание! Через минуту выходим. Будьте бдительны! — принялся командовать Лабер. — Джек, займись контейнером. Под твою полную ответственность. Ни на секунду не теряй контроль. Лоу, выходишь первым. Супер идёт вторым. Я замыкаю шествие! Двигаемся спокойно, как ни в чём не бывало. Ни на что не обращаем внимания. Мило улыбаемся…

— Там сейчас много всякого народу. Разгрузка одним словом. Толчея… Сразу стрелять не будут. Пока сообразят, пока примут решение, пока просчитают варианты, пока сообразят, что нам надо — мы должны уже сидеть в штурмовике, — согласился Лоу. — А там дай бог ноги!

— Я постараюсь внести свою лепту в дезориентации неприятеля, — вмешался в разговор титанов Джек. — Мне посчастливилось кое-что сварга-нить. Пусть ребятки повоюют с моим скромным подарком. Одевай маску. Быстро, пошли!

Лоу спокойно и уверенно двинулся к выходу. Средние конечности су-пера вывернулись наружу. Гриз положил ему на спину контейнер. Конечности обхватили его крест-накрест и присосались к противоположным бокам. Новоявленный верблюд мягко скользнул за товарищем. Лабер последним покинул десантный корабль. Его била нервная дрожь. Пальцы, впившиеся в рубчатую рукоять пистолета, свело судорогой.

Причал — длинное узкое сооружение, перекрытое полукруглой ажурной крышей, с десятком входов, которые вели на многочисленные палубы, лифты, вспомогательные причалы носителя, заполняли ящики, контейнеры, коробки. Между ними сновали погрузчики, транспортные платформы и ещё что-то, отдалённо напоминающее пауков на пяти ногах, размером со стол. Остальное свободное пространство занимали райберы — сутулые, медлительные, усталые, молчаливые. Лоу пришлось буквально протискиваться к крайнему левому проходу, бесцеремонно расталкивая встречных, ловко огибая вспомогательные механизмы, протискиваясь бочком между штабелями грузов. Ему раздражённо делали замечания, он спокойно отвечал, кого-то хлопал по плечу, шутил…Вслед странной команде оборачивались, долго смотрели, а потом продолжали заниматься неотложными делами.

У входа в коридор их ждал первый неприятный сюрприз — проход перекрывала дверь. Вилли непроизвольно потянул из-за спины винтовку. У него начала подёргиваться левая щека. Лоу остановил друга движением руки, быстро нашёл запорное устройство, мгновение поколдовал над ним и дверь, лопнув посередине, разошлась в стороны. Троица на максимальной скорости промчалась в галерею. Лишь Джек на мгновение задержался и прилепил к переговорному устройству маленькую коробочку. Двери немедленно закрылись.

— Проскочили, — выдохнул Лабер и смахнул липкий пот со лба. — Что дальше?

— Не болтай! — оборвал его супер. — Шевели ногами…

Компания продвигалась мелкой рысью. Дверей на выходе не оказалось. На палубе, примыкающей к доку, царил полумрак. Слабо мерцали экраны внутреннего наблюдения. Здесь райберы попадались реже, но ящики и контейнеры — буквально на каждом шагу.

Лоу уверенно и спокойно, словно бывал здесь не раз, шёл, огибая препятствия. За ним шлёпал Джек. Гриз семенил последним. Он невольно задержался у очередного экрана и страшно удивился. На мониторах происходило чёрт те что. Сквозь серую пелену ряби смутно просматривались чьи-то дьявольские хари, мелькали розовые пятна, смахивающие очертаниями на голые задницы, пролетали неведомые тени, раздавался приглушённый хруст, мерзкое чавканье, звучало монотонное бормотание то ли унитаза, то ли кипящего котла с прыгающей крышкой. Компьютерщики, техники и программисты пробовали исправить положение. Изображение дёргалось, на мгновение почти прояснялось, но тут же всё вставало на свои места и продолжало булькать, рябить и чавкать…

Лабер в два прыжка догнал супера и с удивлением сообщил:

— Джек, ты видел? В видеосистеме поселилось стадо поросят!

— Потом, потом не сейчас, — прошипел тот с плохо скрываемым раздражением. — Быстрей, ради всего святого, быстрей. Если они сообразят, что наша цель — штурмовик, то всё пропало. Его просто расстыкуют, а пока пусть повоюют с моими вирусами. Они им слопают все программы, до каких смогут дотянуться.

Друзья мчались по коридору целеустремлённые, беспощадные, готовые ко всему. Им, как и Второй Силе было некуда деться.

Когда он попали в док, то их взгляду открылась чудесная картина. Штурмовик и не думал стартовать. Соединительный кессон, по которому двигались погрузчики, гостеприимно мигал посадочными огнями. Несколько райберов из обслуживающего персонала стояли возле мониторов и с интересом наблюдали за взбесившемся изображением.

Лоу двинулся к штурмовику. Его окликнули. Джек разразился длинной тирадой и коротко бросил Лаберу:

— Обернись и стреляй. Живей!..

Гриз, будто автомат, развернулся и принялся палить в группу охранников, спешащих к ним с противоположного конца дока. Помещение осветилось от вспышек. Гулко загрохотало. Лоу тоже открыл огонь. Стоящих у экранов, рвало в куски. Охранники испуганно бросились назад. Вилли, продолжая исступлённо жать на курок, отступал с максимальной скоростью.

— Хватит! — рявкнул над ухом Лоу. — Рвём когти! Не дай бог, продырявим обшивку!

— Где Джек?! — на бегу выкрикнул Гриз.

— Он уже на борту!

Сзади грохнули выстрелы. Вспышки, пары металла, куски конструкций встали перед Лабером стеной. Он невольно затормозил.

— Вперёд! — зарычал робот. — Смотри, кессон расстыковывается! Джек всё сделал! Вперёд!

Блеснула ещё одна вспышка. Лоу долго и страшно закричал. На пол упал странно изогнутый предмет. Вилли автоматически подхватил его и через секунду оказался в штурмовике. Он посмотрел на то, что подобрал и в испуге отбросил в сторону. Это оказался фрагмент руки, сжимающий винтовку. Немного в стороне корчился на полу робот.

— Гриз, помоги, — хрипел Лоу, пережимая правую руку в локте. Ниже ничего не было. — Позови Джека! Скорей!..

Супер немедленно примчался и принялся хлопотать возле раненого.

— Вилли, садись к пульту, — бросил Джек. — Я управлюсь. Нам пора уходить. Сейчас до них дойдёт и нам придётся туго. Тут ты не заменим.

Лабер упал в кресло пилота и сразу почувствовал уверенность. Прошла проклятая дрожь в руках, сухость во рту. Ну, держитесь, злобно подумал он. Сейчас я вам всыплю по первое число. Гриз включил экраны, активировал систему прицеливания, запустил основные и вспомогательные двигатели. Слева подходили два истребителя и один тяжёлый бомбардировщик.

— Как вы там!? — крикнул пилот. — Мне необходимо маневрировать!

— Всё в порядке, — отозвался супер. — Лоу зафиксирован, а мне всё равно.

Штурмовик сделал кульбит на месте и выстрелил из пушек. Истребители разлетелись на куски. Бомбардировщик принялся неуклюже разворачиваться, когда его настиг второй залп. Он лопнул пополам, ракеты сорвались с захватов и врезались в жилой отсек носителя. Мощным взрывом от него оторвало изрядный кусок и он отлетел в сторону принимающего, громадой поднимающегося в отдалении. Лабер развернул боевую машину и дал задний ход.

— А теперь держитесь, — процедил он сквозь зубы и открыл огонь из всех видов оружия.

Взрывы слились в единый полыхающий факел. Плавился металл, пластмассы испарялись, проседали конструкции. По обшивке побежали трещины. Из них сыпались искры. Гриз развернулся на месте и рванул к принимающему.

— Туда не надо! — крикнул Джек. — Уходи к Земле! Нам на перехват идет порядка тридцати боевых машин разных весовых категорий! Ещё десяток штурмовиков заходят в лоб. Нам не пробиться. Слишком не равны силы!..

Лабер сделал разворот в сторону планеты. Перед ним предстало восемь штук бомбардировщиков. Гриз проворно включил круговой обзор и вывел на все экраны данные прицела. Неожиданно он ощутил небывалый прилив сил и вдохновения.

— Я вам сейчас вправлю мозги. Со мной шутить нельзя, и мешаться под ногами тоже. Ишь, идут как на параде. Размечтались…

— Подпусти их поближе!

— Они тоже на это рассчитывают. Я их и так достану… — Вилли закусил губу и выстрелил с упреждением. У головного бомбардировщика оторвало носовую часть. Она, вращаясь с бешеной скоростью, врезалась в соседний. Двое, уходя от залпа, столкнулись. Троих поразили осколки, от взрыва предыдущих. Последнего неожиданно обуял приступ небывалой отваги, и он бросился в бой, выпустив разом все ракеты. Гриз спокойно уклонился от снарядов и убил негодяя одиночным выстрелом.

Сзади полыхнуло так, что Вилли невольно вздрогнул. Там, где минуту назад находился носитель, крутился огненный вихрь.

— Вот так и никак иначе, — процедил сквозь зубы пилот.

— Твоя подготовка впечатляет. Тебя хорошо выдрессировала Третья Сила. А теперь сматываемся. Нам вот-вот прищемят хвост. Грамотные, гады. Смотри, что творят!

Нападающие почти одновременно открыли заградительный огонь, от-тесняя мятежный корабль к атмосфере. Там его уже ждали…

— В коробочку берут! — гаркнул супер.

— Смотри за Лоу и контейнером, — усмехнулся Лабер. — Ну, гады, держитесь! Шутки закончились. Началась настоящая работа для настоящих мужчин! Наше дело правое. Победа будет за нами!

Джек даже в самых радужных мечтах не мог себе представить, что его скромный друг способен на подобное. Робот полностью потерял ориентацию. Вокруг всё вертелось и крутилось. Земля, Солнце, Луна выписывали на экранах замысловатые кривые. Вражеские корабли мелькали с необыкновенной скоростью. Бесконечные очереди сплелись в смертельное кружево. Супер никак не мог сообразить, почему они до сих пор живы. А Вилли, спокойно и уверенно маневрировал, стрелял залпами и вразнобой, причём, как из кормовых, так и из носовых орудий. Иногда вёл огонь одновременно с кормы и носа в разных плоскостях и под разными углами, демонстрируя тем самым недюжинное самообладание и невероятную координацию.

Райберы, похоже, не успели даже испугаться. Они просто ничего не поняли, а через секунду их охватил суеверный ужас. По всем канонам военного искусства противник должен был поспешно ретироваться перед лицом превосходящих сил, а этот не только не собирался бежать, а крушил всех налево и направо, оставаясь невредимым. Казалось, за рычагами мятежника сидел сам дьявол, потому, что никакому живому существу не по силам было так пилотировать и точно поражать цели!

— Дружище! — в совершенном восторге взвыл супер. — Поступил строжайший приказ — взять нас живыми и невредимыми, не смотря ни на какие потери. Тому, кто это сделает обещан земельный участок на планете, медаль в полпуда на грудь, самую красивую девушку во Вселенной и три метра ассигнациями. Поэтому я страшно горжусь нами. Угнетает одно! Лишь бы нашими чучелами не украсили музей райберовской доблести!

— Хорошо жить не запретишь, — засмеялся Вилли. — Из них ещё не выветрился романтизм юности, а могли бы и повзрослеть…

Схватка продолжалась в том же ключе. Вскоре даже круглый идиот сообразил, что захват беглеца являлся делом практически бесперспективным. Но в один из моментов всем показалось, будто удача, наконец, улыбнулась охотникам. Двум звеньям бомбардировщиков посчастливилось зажать между собой наглеца. Все было вздохнули с облегчением, но тут пилот пленённого штурмовика сделал такое, от чего у преследователей перехватило дух. Вместо того, чтобы сдаться, мятежник отстрелил бомбозахваты левого борта и его развернуло в горизонтальной плоскости на 90 * и в тот же миг он отстрелил правые… и произвёл совместный залп кормовых и носовых орудий, чем открыл себе путь к спасительной атмосфере.

Лабер бросил машину вниз. Появился гул. Пилот плавно снизил скорость. Корабль шёл по нисходящей траектории…

Глава ╧ 9

Мерно потрескивал костёр, разливая вокруг живительное тепло. Переливающийся свет выхватывал из темноты лица и морды сидевших возле огня, играл на броне штурмовика. Над костром, насаженные на стальной прут, жарились два кролика. Компания в полном составе, будто заправские дикари, сидела, глотала слюнки и ждала когда приготовится дичь. Все молчали. События последнего месяца наложили отпечаток на каждого члена группы. Они понимали — противостояние вошло в новую фазу. После захвата грозной боевой машины их почти три недели не выпускали на орбиту, гоняли подобно крысе в надежде загнать в угол. Однако наглая крыса оказалась умной и кусачей. Она грамотно, бесстрашно, и с ощутимым уроном для неприятеля отбивалась от назойливых преследователей. Будто фантом возникала в самых неожиданных местах и не оставляла никаких шансов, отважившимся на поединок с ней. Три недели непрерывных стычек и не секунды отдыха! Вот когда пригодились многочисленные таланты роботов. Они не дали Гризу сойти с ума, погружая время от времени в транс, который приносил долгожданный отдых истерзанным нервам, ус-талому телу. Но силы Лоу и Джека казались неиссякаемыми. Супер обнаружил запасы продовольствия, что-то сделал с ними и благодаря этому Лабер не умер с голоду. Но все понимали, что так долго не набегаешь. Необходимо было срочно прорываться в космос и там искать возможность добраться до Третьей Силы, ибо с каждым днём становится всё трудней уходить от погони. Охота велась серьёзно и планомерно. Орбитальные объекты росли подобно грибам после дождя, что позволяло отряжать на поимку мятежника всё новые и новые силы. И здесь отчаянной команде повезло. Они случайно наткнулись на подземный ангар, который располагался среди диких и неприступных гор. В нём некогда хранились боеголовки стратегических ракет, а после подписания соответствующих договоров их оттуда вывезли, а помещение бросили на произвол судьбы. В нём и укрылся штурмовик.

Четверо суток компания отсыпалась, отъедалась, отдыхала и, насколько позволяли обстоятельства, приводила себя в порядок. Вилли из старого кабеля надёргал медной проволоки, сделал силки и расставил в близлежащих кустах. На большее его талантов не хватило. К всеобщему удивлению в ловушки попадало много кроликов, что позволяло большую часть дня проводить в праздности.

Наконец дичинка изжарилась. Её честно разделили на равные порции и неторопливо съели. За кроликами последовали куропатки запечённые в глине. Собаки подчистили объедки.

— Скажите мне, братцы, — лениво ковыряясь в зубах, заговорил Лабер. — Я хочу вас спросить, но всё время было некогда, да и не решался…

— Какой он у нас стеснительный, — изрёк супер.

— Вот, что значит настоящее воспитание, — подхватил Лоу. — Оно подразумевает стыдливость, такт, смирение, умеренность и терпение. Сие достойно всяческих похвал, наград и уважения. Лично я тронут до глубины души…

— Так что ты хотел узнать? — блеснул глазами Джек.

— Каким образом вы устроены внутри. Похожи на нас, или нет?

— Вопрос, конечно, интересный. Как бы ответить тебе полегче, чтобы не травмировать твою ранимую психику.

— Началось, — обречено вздохнул Гриз. Он приготовился выслушать лекцию о своей полной биологической, физиологической и социальной несостоятельности.

— Мои обширнейшие знания о человечестве склоняют к мысли — земную цивилизацию породил на свет двоечник, недотёпа и лоботряс. Всё происходило приблизительно так: в школе для начинающих богов шли практические занятия по созданию разума. Ученикам предлагалось из заранее подобранных миров выбрать достойный объект, соответствующий жёстким параметрам и вдохнуть в него искру божью. Наш тунеядец, не мудрствуя лукаво, ткнул пальцем в первое попавшееся животное. Так появились люди! Существо, доложу тебе — хуже не придумаешь: никаких ресурсов и резервов, возможности ограничены до минимума. Границы, определяющие условия выживания жесточайшие: без кислорода не более двух минут, без воды не более недели и то при благоприятных условиях, без пищи не более двух недель. Без одежды ни шагу! Малейшее изменение в организме консистенции целого сонма элементов — и ты урод на всю жизнь. Причём неизлечимый! Срок жизни минимальный и глупости полные штаны. А вот мы — совсем другое дело. Мы, о — го — го!..

— Ну, спасибо, утешили! Так приятно услышать ласковое слово после трудного дня. Не скрою — порадовали!

— Не стоит обижаться на нас только за то, что мы не сумели скрыть правды. Вернёмся к твоему вопросу. Мы кардинально отличаемся от вас. У нас нет внутренних органов в вашем понимании.

— Однако вы потребляете пищу, причём с прекрасным аппетитом, дышите, пьёте, но я ни разу не видел, чтобы вы ходили, пардон, в туалет. Разве такое может быть — затяжной запор?

— А он кусается — значит жив курилка! Собственно, мы представляем из себя универсальный преобразователь, совмещённый с биокомпьютером приличной мощности. Преобразователь расщепляет всё, что попадает в поле его деятельности. КПД 100 %. Вы устроены, если принять во внимание вышесказанное, крайне примитивно, но по-своему рационально. Природа кормит людей, но и требует восполнить потери в виде удобрений.

— Получается вы нам не чета…

— К сожалению, этот так!

— Меня начинает терзать зависть…

— И очень зря. Мы, волею конструкторов, лишены возможности воспроизводить себе подобных естественным путём. У нас отсутствуют репродуктивные органы. Не смотри на меня так. Лоу снабдили всего лишь жалкой имитацией. Нас лишили радости отцовства и много другого, чем наделены вы. Ты взрослый человек и прекрасно понимаешь, о чём я говорю.

— Давайте сначала разберёмся, что такое естественный путь воспроизводства, — улыбнулся Вилли.

— Очень интересно, — подпёр ладошкой щёку Лоу. — Мы наивнимательнейшим образом слушаем тебя.

— Вы появились на свет не так, как приходим в этот мир мы, — сказал Гриз. — Значит, для роботов это нормально и является естественным. Я бы весьма удивился, если бы вы стали размножаться подобно нам, грешным.

— В твоих словах присутствует рациональное зерно, — задумчиво изрёк Джек. — Скорее всего, ты прав, правда, не во всём, но в чём-то определённо. Тогда твоя зависть имеет под собой серьёзные основания. Только не стоит отчаиваться. Через пару сотен тысяч лет ты станешь почти таким же, как мы.

— С моей души свалился огромный камень. Я ведь чуть было не расстроился! Хорошо иметь друзей, которые утешат в трудную минуту. Рад и даже капельку счастлив. Тогда последний вопрос. Каким образом в вас затолкали разум и самое жизнь! Не хочу никого обидеть, но у меня просто свербит в носу от любопытства.

— Насчёт жизни всё легко и просто, а вот с разумом дело обстоит гораздо сложней. Это тайна за семью печатями.

— Тогда давайте плюнем на бесполезный разговор, и не будем забивать голову всякой ерундой. У меня пропала охота углубляться в неведомые дали. Давайте вернёмся к нашим делам.

Лабер никогда больше не возвращался к щекотливому разговору и не возобновлял попыток выяснить, из каких материалов слеплены его друзья. Собственно, к чему это надо? Разве так уж важно, что находится внутри хорошего человека? Тут главное совсем другое и именно это необходимо любить и уважать в окружающих.

— Сегодня днём пришёл ещё один пассажирский звездолёт. Он пока находится на карантине. Два новых принимающих и четыре жилых блока почти готовы, — доложил Лоу. Он подбросил дровишек и спокойно продолжал. — С каждым днём противник всё больше и больше укрепляется на орбите. У них заминка с монтажом импульсной системы. Надо думать райберы решат возникшие проблемы достаточно быстро. Надо что-то предпринимать, иначе зависнем. Нас буквально принуждают к активным действиям. Мы вынуждены играть по их правилам, хоть такое развитие событий нам крайне не выгодно.

— А как у них обстоят дела с поисками? — спросил Гриз.

— Нас потеряли всерьёз и надолго. Если сказать честно на орбите не очень и напрягаются. Видимо хотят, чтобы мы проявили себя первыми. Подобное положение им выгодно. А так работают в основном сканерами и мобильными разведгруппами. Они так и кишат вокруг. Райберы готовы к последней схватке.

— Хорошо, какие у нас соображения? — спросил Вилли.

— Думаю, стоит повторить финт с десантным кораблём, — ответил Джек.

— Райберы вряд ли купятся второй раз на одно и то же!

— Ещё как купятся, — возразил супер. — Будем их дурить до бесконечно-сти. Только делать всё необходимо грамотно, с фантазией. Конец нам придёт только тогда, когда они поймут, каким образом некто, безнаказанно шастает у них под самым носом и никак не даётся в руки.

— Ты намекаешь на то, что райберы не разобрались, кто оказался виновником большой драки на орбите?

— Более чем уверен. На носителе я установил устройство, внедрившее в компьютерную систему крайне живучих и прожорливых вирусов, поэтому экипаж не имел возможности сбросить информацию на другие потребители. Так вот, у меня созрел коварный план.

— Поделись с коллективом.

— Всё должно произойти приблизительно так, — Джек солидно поёрзал задом, кашлянул и продолжал. — Мы активируем на штурмовике автоматическую систему ведения огня и перепрограммируем бортовой компьютер, усложнив тем самым действия автопилота. Затем несколько ослабим антирадарную защиту и будем ждать удобного случая, чтобы овладеть мелким судном, осуществляющим розыскные мероприятия в компании себе подобных. Если нам удастся задуманное, постараемся органично и незаметно включиться в общественно полезный труд. Но тут стартует наш малыш! Он будет умело маневрировать, точно стрелять, чем введёт в заблуждение врага. Поднимется большой шум. Всех сразу отзовут на орбиту, чтобы в суматохе не зашибить своего. Там, наверху, у принимающего, стоит пассажирский корабль и проторчит у порта около трёх дней. Нам желательно успеть на борт к отлёту. Только надо не забыть зарезервировать билеты в первый класс.

— Твои соображения, Лоу?

— В принципе, я согласен с Джеком. В идеале хотелось бы действовать наверняка, а в предложенном плане имеется одно уязвимое место. Мы ослабим защиту штурмовика для того, чтобы после старта его можно было быстро засечь. Но сканеры не обнаружат на борту живых существ. Какие шаги предпримут райберы? Они собьют наглеца, а все поисковые корабли сгруппируют в одном месте. Затем блокируют их несколькими бомбардировщиками и начнут проверять по одному. Тогда мы пропали. Но если нам всё же удастся сбежать до проверки, то придётся прятаться где-нибудь в Гималаях, в срочном порядке залезать в нагольные тулупы и активно изображать йети.

— Чтобы этого не произошло, на борт требуется посадить две или три активные биологические единицы. Всё легко и просто.

— План хорош, но риск велик, — задумчиво сказал Гриз.

— Предложи свой, более безопасный, — хмыкнул Лоу.

— Пока ничего в голову не лезет, — признался Вилли.

— Повторяю в сотый раз. Райберов можно переиграть только нестандартными ходами. Спокойное развитие событий не руку им, а не нам. Вторая Сила веками сражалась по одной и той же схеме, одним и тем же оружием, не меняющимся веками. Они так привыкли.

— Годится, — согласился Лабер. — Перейдём к вопросу о захвате средства передвижения.

— Компьютерная система, которая имела честь обслуживать наше жилище, еле жива и не способна на большие подвиги, а нам многого и не потребуется. В тридцати километрах от нас расположена пусковая ПВО. Поступим следующим образом. Выставим на поверхность радиомаяк и в нужный момент тихонько всего один раз пискнем. Нас засекут. Когда поисковая группа приблизится к ангару я смогу вывести из строя на некоторое время систему навигации или электронный контроль двигателя ближайшего к нам. Команда сообщит о возникшей неприятности, потом я возьму бедолагу под полный контроль и последующие переговоры пойдут через меня. На орбите ничего не заподозрят. Остальное — дело техники.

— Переговоры пойдут через тебя, но рядом с пострадавшим расположатся другие корабли. Как быть с ними?

— Я не зря упомянул о заброшенной пусковой. Остальные уйдут к источнику второго сигнала. Он будет, в отличие от первого, продолжительным, сильным, сложным. Пока райберы будут летать, разбираться, мы проведём захват.

— У нас по-любому не хватит времени изловить и посадить в штурмовик кого-нибудь вместо себя. На поимку живности уйдёт уйма времени, а оно тикает против нас. Так кто будет находиться в корабле?

— Гриз, нам придётся пожертвовать Доки и Боки, — тяжело вздохнул супер.

— Ты с ума сошёл! — взорвался Лабер. — Думай, что говоришь!

— Мы тебя понимаем, — спокойно ответил Лоу. — Не надо кричать. Собак жалко безумно. Только они солдаты и погибнут не просто так, а во имя великого дела. Каждому из нас в жизни приходится принимать сложные и крайне болезненные решения. От этой жертвы зависит многое: успех или не успех предприятия, будущее Третьей Силы. На карту поставлено то, ради чего мы боремся. Колебаться недопустимо. Слишком высоки ставки.

— Давайте подождём ещё немного. Поохотимся, вдруг выловим кандидатов?

— В рубку требуется посадить нечто солидное. Присутствие мышей никого ни в чём не убедит. Кролики тоже не годятся. За более крупными придётся долго гоняться. Они нужны живыми. Наша возня неминуемо привлечёт внимание противника. Вывод…

— Минутку внимания! — прервал их Джек. — Разведка донесла — группа из шести десантных кораблей движется в нашем направлении. Я только-только успею покопаться в бортовом компьютере и выставить маяк. Ре-шай, брат, решай скорей!

Вилли сидел, обхватив голову руками, и смотрел на собак. Те, словно понимали, что решается их судьба и беспокойно повизгивали, переминаясь на месте. У Гриза защемило сердце. На глаза навернулись слёзы. Умом он понимал необходимость подобного шага. Джек прав, нужно уметь ловить миг удачи. Но сердце! Сердце не желало мириться с неизбежным. Его трудно уговорить.

Лабер встал и принялся бесцельно бродить по ангару. Вот супер протопал в штурмовик. Лоу мастерил что-то из кучи деталей и блоков, надёрганных отовсюду.

Они уже всё решили, думал Гриз, печально глядя на роботов. Интересно, они вообще сомневаются, переживают, испытывают угрызения совести? Искусственные творения. Чудо генетического и киберганического моделирования. Безупречные создания с широкими возможностями, способные играючи взламывать сложнейшие охранные системы и программы, брать под колпаки, генерировать ложные сигналы, создавать более чем реальные голограммы и фантомов, и ещё чёрт знает что. А способны ли они на элементарное сострадание, умеют ли сопереживать? Неизвестно…

А может так и надо жить — без сомнений, рассуждений, глупой жалости и бесповоротно делать своё дело: стрелять, взрывать, казнить, жертвовать друзьями во имя высших идеалов, которые придумал не ты, и тогда мироздание получит не одну, а две погибшие цивилизации. И кто-то там, наверху, один из бесконечно мудрых, в канцелярии высших сил, подивится нашей глупости, и понимающе улыбаясь, поставит галочки в графе «отсутствуют» против бестолково пропавших миров.

Тогда лучше оставить райберов в покое. Судьба накажет их сама, без посторонней помощи. А с другой стороны получается совсем глупо и неубедительно. Почему всяким гадам дозволено уничтожать население целых планет и не нести за это никакой ответственности? Почему всё так устроено? Кем? Почему мы должны изображать из себя бесконечно добродетельных и понятливых, объясняя в трудах и фолиантах, что зло порождает только зло и нельзя причинять зло злу, иначе оно обидится и сотворит ещё большую бяку? Нам не к лицу опускаться до вульгарного мщения, а получив по морде, требуется подставить другую щёку. Кто так решил? Ради чего мудрый учитель заставляет Нас подставлять Нашу щёку? Очень хотелось бы знать, поступал ли он так хоть раз? Или учить и наставлять других легче, проще и безопасней, чем лично окунаться в бездну боли и горя? Даже искупать грехи человеческие Создатель послал своего сына.

Если следовать подобной логике, я должен был дать убить вторую дочь. Если бы она у меня была. Для равновесия, так сказать. А затем, в продолжение темы, для пущей убедительности, поцеловать, из чисто непротивленческих побуждений, зло в, заросшую буйной шерстью, задницу. И тогда непременно настанет тот долгожданный час и мгновение, когда ему надоест убивать, терзать, глумиться, насиловать, растлевать, жечь, топить в дерьме, унижать, пить кровь невинных младенцев, и зло возьмёт посох странника и уйдёт в неведомые дали, а над миром немедленно взойдёт солнце мира, заря добродетели, рассвет счастья. Сами собой исчезнут проблемы, и хроническая головная боль, и все без исключения будут ходить, аки идиотики. Ох, и здорово же будет тогда!..

Нет! Я так не умею, рассвирепел Гриз. Пусть его лобзает тот, кому это нравится! А он станет злом для зла и приложит все силы, знания, чтобы восстановить попранную справедливость, и пусть его потом судят, пусть выставляют оценку его действиям, поступкам. Он ответит за всё сполна. Возьмёт на себя ответственность. Пройдёт через потери, боль, горе, раз-очарования. А сейчас он соберёт в кулак всю силу воли, простится с собаками, отдаст им последнее мясо, приласкает в последний раз, поцелует каждого пса в нос и уйдёт не оборачиваясь. Иначе не выдержит, и полетит с ними сам. А на такой шаг он просто не имеет права.

Вилли, не в силах более сдерживаться, спрятался за тормозные двигатели. Он не хотел, чтобы друзья видели его слабость, а тем более слёзы. Гризу потребовалось некоторое время для приведения нервов в порядок. Он не торопясь поднялся на борт. Джек колдовал за пультом.

— Мне никогда не приходилось делать ничего подобного, — сокрушённо признался Лабер.

— Мне тоже. Давай не будем вдаваться в подробности. Рыдания на плече друг у друга излишни. Поверь, не стоит копаться в кровоточащей ране и заниматься самобичеванием. От этого никому лучше не станет. Но одно я понимаю отчётливо — после подобного поступка нельзя оставаться прежним. Каждый серьёзный шаг отнимает то нас что-то, но и прибавляет одновременно. Странная штука жизнь, правда?

Вилли посидел, повздыхал и вышел наружу. Лоу нигде не было видно. По всей видимости, он отправился устанавливать маяк.

Прошло три томительных часа. Поисковая группа проходила в сорока километрах от логова мятежников, когда, как метко выразился супер, маяк «пискнул». Корабли резко сбросили скорость и осторожно, крадучись, направились к месту выхода сигнала. Лоу за шнур проворно затянул передатчик в заранее подготовленную дыру. Друзья затаились — ни звука, ни движения. Корабли сели.

— Эти уроды никогда не научатся воевать, — буркнул Лоу. — Разве допустимо поступать столь опрометчиво и легкомысленно? Хоть бы выставили охранение. Джек, а ты не умеешь, подобно мутантам из фильмов, излучать из ладоней направленные потоки энергии? Если — да, то давай, поизлучай! Быстрей управимся. У нас на такое способен только Гриз после обеда. Он излучает, но не из рук, а из задницы, и не энергию, а вульгарный газ. Попроси его. Пусть задушит мерзавцев…

— Тьфу на вас, уродов. Только и умеете, что молоть языками без передыху. Лучше займитесь делом. Один устроился прямо над нами.

Джек легко взбежал по стене, сделал несколько шагов по потолку и замер на месте.

— Капитан отправил донесение на базу, — комментировал Лоу. — У них обнаружились неполадки в системе навигации. Отлично! Супер взял всё под свой контроль. Гриз, быстро, нажми вон ту кнопку! Скорей!

Лабер метнулся и ударил ладонью.

— Пошёл второй сигнал, — потёр руки Лоу. — Всех срочно перебрасывают туда. Им в помощь придают звено штурмовиков. Наш — остался. А куда он денется?..

Супер проворно спустился на землю и быстро заговорил:

— Лоу, подготовь машину к старту. Гриз, возьми пистолеты. Будем работать ими. Внутри десантника соблюдать крайнюю осторожность. Не повредите аппаратуру. Стрелять только не поражение. Никаких ковбойских замашек. Захват произведём через двадцать минут. Необходимо уложиться в означенный срок. Нельзя возбуждать излишние подозрения без особой надобности. А ещё через двадцать минут сработает часовой механизм и штурмовик пойдёт в последний путь. Будет жарко, ну а дальше… Не будем загадывать. Пора…

Гриз осмотрел пистолеты. Лоу вышел из штурмовика, закрыл дверь, тяжело вздохнул и подошёл к Вилли. Ждать пришлось не долго. Двери ангара распахнулись. Сладкая парочка выскочила из-под земли, словно два демона. Четыре пилота и шесть пассажиров умерли почти одновременно. Лоу связался с Джеком. Он примчался через пять минут, крепко прижимая к себе визжащего от ярости Дракона.

— Вот ещё сволочь царапучая выискалась на мою голову! — борясь с рассвирепевшим животным, ругался супер. — Уймись, зараза, я же свой! Стартуем! — крикнул он и отпустил кота, который незамедлительно залез на плечо хозяина и укусил его за ухо. — Я сообщил — дальнейший поиск производить не могу. В помощи не нуждаюсь. До ремонтных доков доберусь сам. После тестирования выяснил — поломка оказалась не такой серьёзной, как ожидалось. Специалисты из сервисной службы подсказали, как справиться с дефектом самим.

— А как быть с видео? — поинтересовался Лабер.

— Не переживай, нет ничего проще. Я им такой спектакль устрою — комар носа не подточит! — успокоил супер.

— Но в прошлый раз ты тоже говорил за всех членов экипажа. Райберы могли заподозрить неладное.

— До чего у некоторых короткая память. Я популярно пояснил — лично мной приняты весьма эффективные меры для введения неприятеля в заблуждение. С этой стороны нам ничего не угрожает.

Вилли поднял корабль и спокойно отправился на ремонт. На экранах мелькали трёхглазые физиономии. Все на одно лицо. Однако Джек пре-красно ориентировался в сложной обстановке, шутил, ворчал, делал замечания. Вдруг всё изменилось. Райберы забегали, посыпались команды. Обзорные экраны показали — с носителя сорвалось не менее дюжины бомбардировщиков и целый рой истребителей.

— Клюнули, — ликовал Лоу. — Ну, пусть повоюют…

— Нам приказано со своими болячками на носитель не соваться, — сооб-щил Джек. — Не до нас там. Им лишние рты ни к чему. Они уже приготовились делить награды и премии за поимку, или уничтожение гнусного предателя и изменника. Количество знаков отличия ограничено. Нас ждут на принимающем. Другой бы спорить стал, а мы люди скромные, дисциплинированные. Им же хуже.

На орбите царила деловая обстановка. Множество кораблей сновали во всех направлениях. Лабер аккуратно обогнул наполовину смонтированный жилой блок, прибавил скорость, и вскоре на экранах появилась конечная цель путешествия — принимающий космодром с изящным пассажирским звездолётом, пришвартованным с внешней стороны. Лабер опять почувствовал противную дрожь в руках и сухость во рту. Слегка кружилась голова. Удача, крайне нужна удача!

— Успокойся, — Лоу обнял Гриза за плечи. — Расслабься. Двум смертям не бывать, одной не миновать. Жребий брошен. Кто способен противиться настойчивому зову судьбы? Так зачем страшиться того, что ещё не произошло? Бояться необходимо содеянного: подлости, глупости, трусости.

— Нам необходимо забрать со звездолёта эксперта по ведению боевых действий с Третьей Силой. Твои фортеля и приёмы стрельбы напомнили райберам их заклятых подопытных. Поэтому они в срочном порядке вызвали специалиста. Вот его-то мы и должны принять на борт и доставить в некий Координационный Центр.

— Им займусь я, — сказал Вилли и принялся навинчивать глушитель на пистолет.

— Лучше пользоваться винтовкой, — вмешался Лоу.

— Нам не надо больших отверстий в стенах и выгоревший изнутри звездолёт, — сказал супер.

Причалили. Джек оставил аппаратуру в готовности № 1, на случай не-предвиденных обстоятельств, и открыл вход. Там, за чёрной мембраной кессона их ждала неизвестность. Наученный горьким опытом, противник утроил охрану. Стрелять пришлось сразу. Гриз, шедший первым, выстрелил в голову встречающему. Он старался оттеснить противника от входа в рубку. Лоу едва успевал менять обоймы. На первых порах это почти удалось, но тут пошли люрминсы. Делать было нечего. Пришлось взяться за винтовки. Биомасса не горела от первого выстрела, как на Земле. Приходилось тратить несколько ампул, чтобы полностью нейтрализовать хищное желе.

Уничтожив около двух десятков райберов семь люрминсов, нападающие пробрались-таки в рубку. Джек немедленно присосался к пульту. Лоу и Вилли заняли круговую оборону.

— Объявлена общая тревога! — крикнул супер. — К нам идёт ближайший носитель. С него снялась куча штурмовой техники. Через полчаса неприятель будет здесь. Бежим. Двигатели скольжения запущены. Они скоро прогреются. Я включил маршевые. Раскрутим космопорт. Так в нас будет сложней попасть. Ах, дьявол! — через минуту взвыл Джек не своим голосом. — Нас привязали к принимающему причальными штангами! Нам не оторваться, нет запаса хода! Нам необходимо срочно что-то предпринять! Думайте! Думайте быстрей!

— Я сейчас! — крикнул Лоу.

— Ты куда?! — повернулся в кресле Лабер.

На панорамном экране появился десантный корабль, на котором друзья прилетели. Он развернулся, завис напротив причальных штанг и выстрелил. Мимо! Ещё залп! Опять промах! Вращение конструкции не давало толком прицелиться, к тому же робот не обладал достаточным опытом стрельбы в пространстве.

— Лоу, уходи! — заорал супер. — Противник сзади.

— Если я уйду — всем не жить! — возразил робот. — Тогда зря погибли мои любимые, доблестные Доки и Боки. Но я тоже солдат, а по сему…

Десантник начал разгон.

— Лоу, не вздумай! — крикнул Вилли. — Мы непременно что-нибудь придумаем!

Робот не отвечал. Через секунду корабль врезался в штанги. Взрывом их не порвало, а выдернуло с корнем из принимающего. Десантник развернуло, и он вспорол бок космодрома.

Пространство изогнулось. Звёзды превратились в волнистые линии. Пустота из чёрной сделалась серой. Это супер включил режим скольже-ния.

Глава ╧ 10

— Я не мог представить себе даже на миг, что станции — накопители ав-томатические, — сказал Лабер.

— Тебя что-то смущает?

— Не знаю. Мне в последнее время вообще не по себе. Зачем он так по-ступил? У меня душа болит, лучше бы я так сделал.

— Легче, не значит лучше, — философски заметил Джек.

Беглецы находились на третьей станции. Первые две, опасаясь погони, они взорвали. Друзья решили не задерживаться на каждом перевалочном пункте, а тратить времени ровно столько, сколько требуется для дозаправки и подготовки к взрыву очередного космического яма. Это диктовалось простыми и очевидными соображениями. В распоряжении неприятеля находились ещё три трассы, по которым группы захвата могли начать движение навстречу угнанному кораблю. На борту звездолёта начисто отсутствовали дыхательные смеси и продукты питания. Имеющиеся, даже после преобразования, могли со временем вызвать нежелательные побочные явления с непредсказуемыми последствиями. Именно поэтому супер всё время порывался погрузить друга в анабиоз, но всякий раз получал категорический отказ.

Друзьям сыграла на руку чрезмерная загруженность космопортов возле Земли. По этой причине райберы временно прекратили движение по двум трассам из четырёх. Одной из них воспользовались беглецы. В ином случае они бы непременно пересеклись с кораблями противника, идущими навстречу. Тогда могли возникнуть большие проблемы…

По прибытии на очередную станцию робот тщательно изучал данные управляющих компьютеров, в надежде обнаружить координаты Третьей Силы. Увы, все его усилия пока не давали положительного результата.

Вилли, практически, остался не у дел и мог целиком и полностью предаваться грусти и воспоминаниям. Из глубин памяти всплыл разговор с эктами о биороботах, и почему их так долго делают. Тогда Лабер подумал, будто над ним немножко подшутили, а действительность оказалась просто непостижимой для понимания. Какими неведомыми путями Первой Силе удалось вложить разум в бесформенную груду биомассы, и сделать так, что она стала способной мыслить, чувствовать подобно человеку? Сколько лет ушло на исследования и разработку искусственного организма? Какие ошибки были допущены в процессе невероятно сложных работ? И вот на свет появилось то, к чему стремились многие поколения учёных. Они по-родили на свет существо, умеющее принимать ответственные решения, уважающее окружающих, снабжённое добрым сердцем и способностью идти на верную смерть ради спасения других. Наделили его спокойствием, небольшим сарказмом, лёгким чувством юмора, лишили зависти, злости, подлости. Гриз мог поклясться чем угодно — Лоу пожертвовал собой не потому, что так требовала сложная программа, заложенная в него от рождения. Это было бы слишком просто. Нет! Он провёл с роботом много времени и был твёрдо уверен — поступком его друга руководило чувство, эмоция, понимание необходимости подобного шага. Если обобщить все сведения и умозаключения, то получалась невероятная штука — экты создали идеального человека! Лоу ни разу, ни в чём не упрекнул его, не сделал замечания, не высмеял, не посмотрел свысока. Добрый, хороший друг, надёжный товарищ, а не ехидна, утыканная ядовитыми иглами, и всё время ищущая выгоды для себя, и считающаяся исключительно со своими желаниями. Вот почему с роботом было так легко и просто. Лабер всю жизнь мечтал иметь такого напарника и просто близкого друга. И это случилось, незаметно, без помпы и торжественных речей, органично, естественно. И вдруг произошла преинтереснейшая штука. Гриз оказался не готовым в полной мере, с открытым сердцем, принять щедрый дар. А всё потому, что его предложил робот. Странное создание, современный Франкенштейн, смонтированный из кусков биомассы, немножко ущербное, чуть-чуть не полноценное существо. Стереотипы наложили свой отпечаток на их отношения. Постепенно, с большим скрипом, у Вилли менялось отношение к роботу, но полностью преодолеть барьер личной серости, вот так, с первого раза, не смог. Лоу чувствовал это и не торопил события, предоставив Гризу самому дойти до истины. Сегодня Лабер достиг её, но, увы, поздно. Хотя почему поздно? Капризная судьба подарила ему ещё одного надёжного товарища, странное порождение невероятного гения эктов — Джека! Интересно, за кого он принимает меня, думал Гриз? А за кого бы принимал он сам, предположим, синантропа? Как бы к нему относился? Свысока, с долей превосходства, снисходительного покровительства, или, как супер к нему: ровно, с лёгким юмором, доверительно, будто к равному! Вот влип! Со всех сторон получается, что он ещё не дорос до своих друзей, а они, не обращая внимания на его переживания, делали дело и делили с ним последний кусок хлеба.

А вдруг цель провируса — создание цивилизации биороботов? Зачем ему такие бестолочи, тупицы и дремучие идиоты, как мы. К чему ему допотопные неучи, движимые первобытными инстинктами, не способные видеть дальше собственного носа, не ставящие ни в грош чужую жизнь, воображающие себя венцом творения? Смешно… И смех этот сквозь кровавые слёзы. Слёзы разочарования и боли, непонимания и бессилия, горечи безвременных утрат и бескрайнего унижения меньшинством большинства, которого земляне добивались всеми доступными средствами и методами. Возродись сегодня Земля, восстань из пепла население, чем оно займутся в первую очередь? Вначале с азартом примется делить власть, затем лихорадочно начнёт строгать оружие, а затем сделает акцент на усмирении всех, до кого сможет дотянуться и всё снова встанет на круги своя. Проклятое время, проклятая алчность, проклятая выгода, проклятая жизнь. И ощущение полного бессилия и невозможности изменить что-либо, абсолютная безысходность и космическая пустота в сердце.

Станция — накопитель представляла собой сложное устройство, способное собирать, аккумулировать и преобразовывать все виды энергии, начиная от световой и заканчивая плотностью потока времени. Неуклюжее нагромождение сфер, кубов с грандиозной сетью уловителей, отдалённо напоминающих паутину, внушало невольное восхищение. Каждая последующая станция в точности повторяла предыдущую. Лишь на девятой их ждала удача. Именно с неё уходили носители для ведения боевых действий с Третьей Силой. Джек изменил программу. Вилли заминировал станцию. Таким образом, все пути к отступлению оказались отрезанными. Никто уже не сможет вернуться назад.

Наконец друзья достигли цели своего путешествия. Звездолёт висел в пустоте. Никто не знал куда двигаться. Тогда Вилли включил передатчик на полную мощность и начал вещание:

— Говорит Вилли Лабер. Говорит Вилли Лабер. Я вызываю Джона. Джон, отзовись, это я — Гриз!

— Достаточно, — сказал робот. — Включаю запись на непрерывный повтор и ввожу режим ожидания. Когда придёт ответ, узнаем сразу…

В томительном ожидании прошло восемнадцать часов, как вдруг…

— Гриз, я Джон, ответь мне, — прозвучало в рубке.

Лабер едва не вывалился из кресла. У Джека все глаза сбежались в кучу. Вилли включил вызов.

— Джон, это Гриз. Я слышу тебя. Хорошо, что ты ответил так быстро, а то у нас, право, заканчиваются: вода, пища, дыхательные смеси.

— Мы вас видим. Скоро будем рядом, и если ты не докажешь, что ты тот, за кого себя выдаёшь, то я за твою жизнь не дам и гроша ломаного. Понял, Гриз, или как тебя там…

— Я их тоже вижу, — сообщил супер. — Они достаточно далеко, но всё равно нам не уйти. Так что давай, приводи веские доказательства, если они у тебя имеются, ну, и всё такое…

— Джон…

— Да, друг мой. Я к твоим услугам.

— Кто ещё слушает нас?

— У меня ни от кого нет секретов…

— Сделай так, чтобы мы могли поговорить без свидетелей.

— К чему подобная секретность?

— Подумай хорошенько, всё ли должны знать твои соплеменники?

Некоторое время в эфире висела напряжённая тишина.

— Даю тебе десять секунд. Извини. Большего не могу…

— Ты хотел написать второй том Книги…

Молчание. Лабер ждал. Ждал Джек. Дракон ждал, хоть и сидел в кислородном контейнере.

— Рад снова слышать тебя, — наконец раздался голос Джона. — Какими судьбами? Ты не один?

— Со мной суперробот по имени Джек и сиамский кот Дракон. Я на пассажирском звездолёте.

— Значит мы сможем передвигаться в пространстве подобно райберам?

— Обязательно…

— Мы не станем подниматься на борт. Следуйте за нами. Встретимся позже. До скорого…

Связь выключилась. Джек развернул корабль и двинулся вдогонку, за уходящими штурмовиками.

Звездолёт причалил к недавно смонтированной орбитальной станции. Её построили для облегчения координирования боевых действий. Одновременно она являлась портом для мелких транспортных кораблей, правительственных челноков, исследовательских шатлов.

Не успели установить переходной кессон, как Гриз оказался в объятьях Джона. Вилли даже не ожидал, что может так соскучиться по кому-либо. Он едва не всплакнул. То же самое можно было сказать о Джоне. Супер тактично стоял в стороне и лицемерно ковырял передней левой присоской пол. Приведённый в чувство Дракон подозрительно принюхивался, приглядывался, но агрессивности не проявлял. Он чутко реагировал на все настроения хозяина, и раз тот не сердился на окружающих, значит, вокруг находились друзья.

Вилли и Джон были сильными людьми и быстро взяли себя в руки. Они прекрасно помнили, кем являлся Гриз для Третьей Силы. Прибывших торжественно проводили в удобную каюту, накормили. Первым делом, по настоятельному требованию супера, Лабера и кота подвергли тщательному медицинскому осмотру. В крови обоих обнаружили множество токсинов, способных дестабилизировать работу сердца, печени, почек и других внутренних органов. Пришлось в срочном порядке пропускать её через каскад фильтров. Джек крутился рядом и пытался помочь советом. После длительных и весьма утомительных процедур, троица навалилась на съестное, поставив перед собой задачу истребить всё запасы провизии на станции, а затем… Лабер залез под душ. Он фыркал, кряхтел, стонал от наслаждения, с остервенением сдирая многонедельную грязь. Джек с огромным трудом вытащил товарища из-под благостной струи и сам уже было нацелился в душевую, как туда просочился…Дракон. Он, правда, не стал долго пле-скаться и просить, чтобы ему потёрли спинку, вышел, напитавшись водой словно губка, и, оставляя за собой мокрую дорожку, взгромоздился на чистую постель, в самый центр белоснежной подушки. Однако угнездиться там не успел. Его схватили, завёрнули в огромное мохнатое полотенце и вытерли насухо самым тщательным образом. Из полотенца кот выбрался хмурым: шерсть торчком во все стороны, усы слиплись, хвост — тонкая верёвочка. Он укусил хозяина и со свойственным ему упорством залез на кровать.

Вскоре компания чистая, умиротворённая чинно сидела за столом и пила ароматный напиток, окрещённый когда-то чаем. Кот демонстративно ел мясо, искоса посматривал не водохлёбов, ухмылялся в усы и время от времени с наслаждением лакал из большой кружки.

Когда гости отдохнули, их навестил Джон. Он, как всегда, пришёл один. Некоторое время сидели молча.

— Ты сильно изменился, друг мой, — наконец заговорил Джон. — Тебя специально морили голодом? Одна кожа да кости…

— Нам пришлось туго. Есть приходилось периодически и в основном всякую гадость. Так получилось…

— Не переживай. Мы вас откормим.

— Вы на это мастера.

— У меня такое ощущение, что в этот раз вы к нам надолго, — сменил тему Джон. — Мне очень не хочется ошибиться.

— Пожалуй, навсегда, — грустно сказал Лабер.

— А ты, Джек? — повернулся Координатор к роботу.

— Честь имею, — склонил голову супер.

— Если бы не он, нам вряд ли удалось свидеться, — вздохнул Гриз.

Джон присел на краешек кровати и неуверенно погладил кота. Дракон приоткрыл один глаз и довольно заурчал, одновременно раздражённо подёргивая кончиком хвоста. Джон ещё несколько раз провёл рукой по бежевой шубке и пересел в кресло.

— Я думаю — тебе есть что рассказать, — обратился он к Лаберу. — В твоих глазах появилась пустота и обречённость. Не пугай меня, облегчи душу…

— Скажи, друг мой, всё происходящее в каюте не записывается?

— Нет, можешь не опасаться. — Джон спохватился. — Неужели всё так плохо?

— Слушай и решай сам…

Четыре часа длился рассказ. Ничто не прерывало его течение. Спокойно, без взрывов эмоций, вёл повествование Вилли. Всё перегорело и уже не причиняло большой боли. Происшедшее казалось страшным сном, случившимся с кем-то другим, в ином мире, за миллион световых лет отсюда.

Четыре часа молчал Джон. Ни реплик, ни замечаний, ни хватания за голову. Неестественное понимание. Но оно пугало больше, чем бурная реакция. Временами казалось, будто Джон знал всё заранее и рассказ Гриза просто подтвердил его самые худшие опасения.

Четыре часа супер не двигался наподобие истукана. Ни единый мускул не дрогнул на его странной, цилиндрической физиономии, ни разу не мигнули круглые, неопределённого цвета, глаза. Никакой реакции.

Четыре часа Дракон, будто приклеенный лежал на кровати, и только одно ухо, напряжённое и внимательное, подрагивало в такт повествова-нию.

После окончания горестного рассказа в комнате повисла обречённая тишина. Затем Джон встал, прошёлся по мягкому ковру, остановился напротив Лабера и произнёс глухим, незнакомым голосом:

— Милый Вилли, во имя нашей дружбы, во имя всего святого — умоляю, заклинаю никому, никогда, ни намёком, ни полусловом, ни взглядом, не говори о гибели Светлого Мира. Уважаемого Джека прошу о том же…

— Джон, правда, всё равно выплывет. Теперь у вас есть двигатели скольжения и рано или поздно вы достигнете Земли. Что будет тогда?

— Извините, мне необходимо подумать. Простите, я удаляюсь…

Джон направился к двери.

— Ты не рассказал, что произошло в моё отсутствие, — остановил его Вилли.

— Потом, всё потом. Чуть позже… — он вышел.

— Наверняка его хватит удар, — констатировал робот. — Не нужно было вот так, в лоб вываливать правду. Безжалостный ты всё-таки…

— Джон умный человек. С ним не надо притворяться. Он обязан знать всё, как есть.

— А кто он такой?

— Высокопоставленный религиозный деятель…

— Знаешь что. Раньше было как-то некогда… расскажи о мире двух планет.

Гриз вкратце поведал о прошлом визите, выделив лишь основные мо-менты, которые имели важное значение.

— Значит вот как дела обстоят на самом деле, — размахивая передними конечностями, сказал супер. — Тогда Джон прав. Ты привёз страшную весть. Кто мы такие, чтобы разрушать их мир, заблуждения и веру! Придётся молчать в тряпочку. Иного выхода нет.

— Джону понадобится поддержка…

— Поясни мне ещё одно, — попросил робот. — Что там ещё за история с какой-то Священной Книгой?

Лабер рассказал.

— До чего трагично, интересно, захватывающе, — восхитился супер. — Прямо как в жизни.

Двое суток отсутствовал Джон. Вилли начал беспокоиться. Может действительно не стоило вот так сразу рассказывать о катастрофе. У Координатора могли не выдержать нервы. С другой стороны лгать другу или играть с ним в кошки — мышки не имело смысла, и было крайне не порядочно. Правда должна была быть озвучена, какой бы горькой она ни была.

Джек, томимый бездельем, слонялся по станции, ни во что не ввязывался, вёл себя на удивление корректно, разговаривал исключительно на отвлечённые темы, искусно уворачивался от каверзных вопросов и часами пропадал на смотровой площадке. Супер грустил по Лоу, собакам, хоть и не признавался в этом другу. Что он думал при этом — не знал никто, но печальный вид робота говорил о том, что думы его были невеселы и тоскливы.

Лабер не трогал товарища, так как сам находился не в лучшем состоя-нии. Ему везде мерещились Доки и Боки. Они выглядывали отовсюду, где-то весело лаяли и гонялись наперегонки с Лоу. Гриз тайно даже всплакнул пару раз, до того ему было жалко собак и робота.

Дракон наоборот приобрёл уверенность. Он царственно вышагивал по коридорам, не обращая ни на кого внимания, точил когти где вздумается и метил, не взирая на протесты сервороботов, новую территорию. Трёхразовое усиленное питание воспринимал как должное и всякий раз, наступив могучей лапой на миску, нагло требовал добавки.

Гостей не отпускали со станции под различными благовидными предлогами, да они особо и не настаивали…

Джон появился на третий день. Осунувшийся, с кругами под глазами, но по-прежнему энергичный и невозмутимый. Он прямо с порога заявил — гостю придётся показаться на людях, дабы укрепить веру в их сердцах. Впереди ждала неизвестность. Поэтому общество обязано быть сплочённым как никогда. Население жаждало лицезреть героя, который в своё время смог придать борьбе новое звучание, вдохнул надежду в сердца, уже почти готовые разувериться. Правда, пояснил Джон, с нежностью почёсывая горло Дракону, на этот раз путешествие займёт не очень много времени. На это существовали свои причины. Лабер понял — от поездки ему не отвертеться. Координатор присел на стул и тихо сказал:

— Прежде чем мы отправимся в путь, ты должен знать, что произошло здесь за время твоего отсутствия, — он недобро прищурился, потянулся, минутку помолчал, словно не знал с чего начать. У Лабера защемило сердце от нехороших предчувствий. — Ты ушёл во время, — наконец нарушил тягостное молчание Джон. — Вторая Сила решила больше не церемониться с нами и пустила в дело люрминсов. Тысячи, десятки тысяч!.. Их выбрасывали в пространство постоянно, будто из бездонной бочки. Они затмили звёзды и шли вал за валом, не давая передышки, времени сорганизоваться и обдумать ситуацию. Мы в панике отступали: сумбурно, бестолково, не эффективно, находясь в ужасе от сознания собственного бессилия. Мир двух планет не скатился в бездну небытия в первые же часы нападения, только благодаря минному облаку, принявшему на себя первый, самый страшный удар. Всего за три дня мы исчерпали весь минный арсенал, включая склады, находящиеся на консервации. Неизбежно стали оголяться отдельные участки фронта. Заводы работали на пределе своих возможностей, но так и не смогли заткнуть все бреши в обороне! Словно вода сквозь промоины во льду, люрминсы хлынули на планеты, где произвели невероятные опустошения, сметая всё на своём пути. Люрминсовый сель!..

Пилоты не выходили из-за рычагов боевых машин. Некоторые из них сходили с ума, единицы умирали от перенапряжения, но никто не роптал — на карту было поставлено всё, чем мы дорожили, что было создано ценой неимоверных усилий и невосполнимых утрат.

И в тот роковой миг, когда мы балансировали на грани жизни и смерти, Главный Стратег вспомнил, чему учил нас ты, и вдруг долгожданная уверенность и спокойствие снизошли на нас. Командование поняло очевидное — необходимо в срочном порядке обратить внимание на противника, когда он находится в космосе. Там биомасса не могла стрелять разрядами. Это давало определённые преимущества. Постепенно мы приноровились к ситуации и дела пошли на поправку. Где-то на горизонте забрезжил день победы, но Вторая Сила не дремала. Она немедленно придала неисчислимым стадам хищных слизней солидное охранение из штурмовиков и кораблей-невидимок. Подобные действия многократно затруднили уничтожение основных сил райберов.

Дальше было ещё хуже. В люрминсов стали вживлять ампулы с какой-то гадостью, которая становилась смертельно опасной в атмосферах наших планет для всего живого. Эдакие почти прозрачные червячки, длиной около десяти сантиметров. Мы их пытались уничтожать, но вскоре поняли, что именно на это рассчитывал враг, так как стоило повредить нежную оболочку страшного существа, как содержимое выливалось и из капелек немедленно вырастали тысячи новых. Таким образом в результате наших не продуманных действий смертельные организмы размножились лавинообразно. Невероятно, но факт — мы сами вырыли себе могилу.

Действовали червяки до смешного просто. Стоило одному только кос-нуться человека и уже ничто не могло его спасти. Учёные провели краткое исследование и выяснили следующее: червяки оказались сплошь покрытыми стрекательными клетками, в которых содержался коктейль из десятков сильнейших вирусов и бактерий, от которого не существовало противоядия. После попадания в организм, маленькие убийцы начинали свою разрушительную работу. Самые крепкие мужчины выдерживали не более трёх суток, и умирали в страшных мучениях. Женщины и дети погибали за десять часов от множественных внутренних кровотечений, благодаря чему население одной планеты оказалось уничтоженным всего за полторы недели.

Мы предприняли поистине титанические усилия по спасению второй планеты. Были задействованы все ресурсы. Параллельно женщины заня-лись изготовлением лёгких костюмов из плотной ткани. Они надёжно за-щищали от смертельной опасности, но к сожалению их невозможно было одеть на домашних животных.

Вскоре, нам прошлось почти полностью перейти на искусственную пищу. Морепродукты какое-то время вносили приятное разнообразие в меню, но вскоре червяки добрались и до них.

Печаль опустилась на наш мир. У нас не было ни сил ни времени оплакивать павших, необходимо было позаботиться о живых, да и люрминсы не позволяли расслабиться. Мы бились с ними на последнем издыхании, и даже неисправимые оптимисты понимали — конец близок, слишком близок, и никакие сверхусилия не могли переломить ход событий и изменить ситуацию в нашу пользу. Как вдруг, около двух недель назад нашествие прекратилось — резко, необъяснимо, пугающе. Люрминсы и боевые аппараты исчезли, будто в воду канули. На нас обрушилось затишье. Однако мы не потеряли голову от страха и попробовали восстановить минное облако. Не удалось. Слишком многого не хватало…

Уцелевшее население затаилось в ожидании новых, ещё более тяжких ужасов. Я с Главным Стратегом в срочном порядке провёл реорганизацию космического флота, пересчитал оставшиеся на ходу боевые корабли, составили списки пилотов и командного состава, а затем распорядился провести срочную перепись населения. Требовалось выяснить, кто уцелел, какими человеческими ресурсами мы располагаем на данный момент. Ко всему прочему большинство заводов простаивало из-за нехватки квалифицированных рабочих. И так везде, куда ни сунься. Нас попросту раздавили. Наше общество агонизировало. У многих опустились руки от безысходности. Давно забытый страх проснулся в душах.

С огромным трудом Главному Стратегу удалось восстановить патрулирование в две смены. На большее не хватило силёнок. Я волевым решением остановил все работы на планете и открыл курсы ускоренного обучения необходимым профессиям. Никакие возражения в расчёт не принимались. К станку должны были встать даже научные работники, кроме некоторых крупных специалистов. И вдруг мы перехватили твой сигнал. Естественно, его посчитали провокацией, своеобразной увертюрой к ещё более тяжким испытаниям. Положение наше более чем отчаянное, — закончил скорбное повествование Джон. — Я бы даже сказал, катастрофическое: не достаёт работников во всех отраслях промышленности, солдат, пилотов, боевых машин, продуктов питания. У нас тотальные нехватки повсюду, куда не сунься. Ещё немного — и мы бы сдались, но тут появился ты и снова вдохнул смысл в нашу жизнь, борьбу, будущее…

— Не паникуйте, всё поправимо, — сказал Гриз.

— Мы вначале тоже так думали и даже подсчитали за какое время сможем восстановить экономику и довести военный потенциал до первоначального уровня. Однако посланцы райберов внесли существенные коррективы в наши планы и расставили все точки над «и». Червяки принялись увеличиваться в размерах. Их рост происходил за счёт активного поглощения кислорода из атмосферы. Так, зимой гниющие водоросли вызывают замор в водоёмах. В скором времени планета превратится в огромную душегубку.

— Сколько времени нам осталось? — мрачно поинтересовался Джек.

— Точного ответа на этот вопрос не существует. Данных мало. Мы не в состоянии спрогнозировать поведение червяков. Лично я думаю — не более трёх лет. В любом случае эвакуация неизбежна. Нам требуется бросить все силы на постройку мощного флота, сборку двигателей скольжения, синтезаторов питания, утилизаторов отходов жизнедеятельности, сооружение станций — накопителей. Мы обязаны вернуться на свою прародину и выбить оттуда ненавистного врага, во что бы то ни стало! Даже ценой гибели всех от мала, до велика! А пока собирайся. Нам пора в дорогу. Скрепи сердце. Тебе предстоит увидеть много страшного. Будь готов к неприятному зрелищу. Даже меня всякий раз бросает в дрожь при виде… — Координатор махнул рукой, — приготовься пройти через кошмар!

Гризу выдали защитный костюм, усадили в шатл и увезли на планету.

Увиденное на поверхности подтвердило самые худшие опасения. От двух третей заводов остались только руины. Основная масса городов оказалась стёртой с лица земли. Гризу уже приходилось видеть подобные пейзажи. Во время службы в армии ему доводилось любоваться «прелестями войны». У оставшихся в живых, не было времени и возможности восстановить разорённые поселения. Несчастные ютились в диких времянках, сооружённых из чего попало. Некоторые выкопали землянки. Все без исключения жилища были соединены между собой системой крытых переходов и примитивных шлюзов, для выхода наружу.

Люди жили впроголодь. Много детей гибло от отсутствия полноценного питания, витаминов и достойного медицинского обслуживания. Дистрофия, рахиты, цинга — стали обычным явлением.

Взрослое население занималось производством продуктов питания. Создавалась сложная система изолированных помещений, в которых содержали домашних животных. Подростки следили, чтобы не один червяк не просочился в святая святых. Весь скот был пронумерован, занесён в специальный реестр и люди внимательно следили за ростом, физическим состоянием подопечных. От этого зависело очень многое.

Производство синтетической пищи было сопряжено с большими труд-ностями. Добыча угля, газа, нефти, — только на них работали синтезаторы, — велась из рук вон плохо. С этим приходилось мириться и довольствоваться малым.

Лабер на лёгкой шлюпке поднялся на три километра над поверхностью. Ему открылась удручающая панорама. Везде, куда ни кинь взгляд, лежали руины. Чудом уцелевшие посёлки и городки только усиливали впечатление о размерах бедствия. И повсюду в воздухе, влекомые ветром, плавали полупрозрачные червяки — проклятье человечества.

Джон, не теряя ни секунды, через информационную сеть обратился к населению. Он призвал людей делать всё возможное для достижения основной цели — Светлого Мира. Координатор сделал акцент на сложности поставленной задачи. О необходимости мобилизовать весь научный потенциал, имеющийся в наличии, резервы рабочей силы. Придётся пройти через головокружительные трудности, создать, практически на пустом месте, новые отрасли производства, науки, сопутствующие им организации, учреждения, воздвигнуть заводы по производству материалов, которые ещё необходимо было придумать.

Долго и убедительно говорил Джон. Он словно опытный кормчий вёл корабль своей мысли через море людских страхов, сомнений, суеверий к сверкающему и переливающемуся всеми цветами радуги, будущему.

Однако, не стоит особо поддаваться эйфории, предостерегал оратор. На трудном пути может произойти всякое. Очень велика вероятность гибели людей. Не части населения, а всех без исключения! Грядут жестокие битвы, в которых один из противников обязан исчезнуть навсегда. Каждый гражданин должен осознать это с особой ясностью. Но лучше пасть на поле брани во имя великой цели, чем сгинуть без славы! Разве можно позволить узурпаторам, которые долгими годами глумились над невинными людьми, хладнокровно уничтожая лучших из лучших, наслаждаться сладкой жизнью на их прародине — Светлом Мире! Да! Да! Да! Вилли Лабер принёс страшную новость — райберы готовят поход к Земле. Подобное допустить нельзя ни под каким видом!

Нет! Никто не покроет свою голову позором! За дело, друзья! Сегодня нам выпал уникальный шанс сделать всё правильно, потому, что к нам вновь присоединился Вилли Лабер, а вместе с ним удивительный и способный на многое Джек!

Вперёд! Только вперёд, отбросив сомнения и колебания! Цель достижима, а это самое главное в жизни! За работу, товарищи!

То, что последовало за обращением Джона к народу, Гриз видел всего один раз в жизни. Тогда, когда смотрел хронику Второй Мировой войны. Жители мира двух планет как один ринулись в атаку. Дети, повзрослевшие до срока и разучившиеся улыбаться, встали к станкам и не отходили от них ни на шаг. Женщины спустились в забои, где практически голыми руками, добывали полезные ископаемые, впрягались в огромные вагонетки с рудой, углем, и синея от натуги, вытаскивали их нагора. Учёные в лабораториях часто падали в голодные обмороки, так как отдавали львиную долю продуктов женщинам и детям. На голом месте возникали производства, укрытые от стихии лишь наскоро установленными навесами. Старики, не способные ходить, пристёгивались к специальным подпоркам на колёсиках и делали всё от них зависящее. Вилли долго не понимал, как им удаётся такое, и был поражён, когда ему, причём совершенно случайно, открылись истоки активности немощных старцев. Им, втихаря, делали инъекции синтетических тонизирующих средств, а попросту говоря — наркотиков. Гриз примчался к ветеранам и в приказном порядке распорядился срочно отменить порочную практику, а виновных жестоко наказать. Ответ стариков поразил его. Нам всё равно не жить. Ни один из нас не перенесёт тяжёлого перелёта. Мы только будем занимать место и потреблять драгоценные ресурсы. А так мы принесём пользу и внесём свою, пусть небольшую, лепту в общее дело. Постарайтесь понять нас правильно. С этими словами старики разошлись по рабочим местам.

Лабер даже не представлял, что так можно вкалывать. Происходящее находилось выше всякого понимания. А тут ещё Джон «нашёл» вторую часть Священной Книги, что произвело эффект разорвавшейся бомбы. Жизнь наполнилась смыслом. Люди обрели твёрдую почву под ногами.

Тем временем Джек, угнездившийся на орбите, при активной поддержке Дракона, творил чудеса. Он разрабатывал новые технологии, делал подробнейший анализ не виданных до селе материалов. Описывал технологические цепочки необходимые для их производства, создавал проекты тяжёлых кораблей типа носитель. Супер присвоил серии романтическое название «Каравелла». Далее робот принялся за чертежи станций — накопителей. Он упрощал, модифицировал, придумывал новые компоновки. Казалось, ничто на свете не могло оборвать полёт его фантазии. Короче, всего за месяц непрерывного труда Джек сделал то, на что Третьей Силе могли потребоваться десятилетия сложнейших изысканий.

В один прекрасный момент супер обратил внимание на сохранившееся оборудование разрушенных заводов. Он редко и неохотно посещал планету, но тем не менее ухитрился всё увидеть и понять. В один из визитов, кстати Джек категорически отказался пользоваться защитным комбинезоном сшитым специально для него, он долго бродил по разрушенным цехам, перелетая от одного завода к другому, рассматривал диковинные станки, с упоением ковырялся в управляющей аппаратуре, что-то прикидывал, просчитывал. Вернувшись на орбиту, робот долго колдовал с компьютером, составляя хитроумную схему размещения оборудования. Вскоре он обратился к Джону с просьбой выделить три тягача и двадцать человек в помощь. Согласно разработанному плану, в заранее определённые места стали свозить оборудование. Его монтировали в заранее оговоренном порядке. Робот бегал, командовал и распоряжался своим маленьким отрядом. И вскоре новые производства заработали так, что жители мира двух планет на мгновение потеряли дар речи!

Таким образом Джеку удалось в крайне сжатые сроки наладить выпуск необходимых материалов, которые, в свою очередь, позволили существенно ускорить строительство каравелл, транспортных кораблей большой вместимости и много другого…

Когда Вилли увидел и осознал, что сотворил его друг, ему захотелось поставить памятник актам за столь щедрый дар. А супер, как ни в чём не бывало, ни капельки не возгордившись, скромно, с неистребимым упорством, трудился, умножая и без того весомый вклад в дело разгрома ненавистного врага.

Все окружающие, не исключая Джона и Главного Стратега, с всё возрастающим страхом смотрели на робота. Невольно вздрагивали всякий раз, когда он к ним обращался. Координатор как-то признался Лаберу, что боится Джека, его необъятных знаний, удивительных способностей, невероятной работоспособности. Джон признавал, что это смешно, глупо, но ничего поделать с собой не мог.

Именно тогда, в самом начале приготовлений к Великому Походу, Гриза навестил Главный Стратег. Вилли много раз встречался с ним и всякий раз удивлялся его рассудительности, хладнокровию, умению мыслить независимо и смело, способности принимать нестандартные решения и брать на себя всю полноту ответственности.

Лаберу никогда не доводилось видеть порознь Главного Стратега и его голубой, шитый золотом, мундир. Они всегда были вместе, но сегодня, по всей видимости, был особый случай. Старик появился в каюте Лабера, облачённым в лёгкую, бежевою пижаму, у которой, всё же чуточку, не хватало погон. Она несколько смягчала его решительные черты лица, делая гостя похожим на учителя литературы на пенсии.

— Здравствуйте, Вилли, — печально произнёс он с порога и грустно по-смотрел на свои не первой молодости шлёпанцы, — Можно к вам? Надеюсь, я не помешал?

— Конечно, конечно, Главный Стратег. Заходите. Всегда рад вас видеть, — встал навстречу гостю Лабер. Он только отужинал и с огромным интересом читал вторую часть Священной Книги, а Дракон сосредоточенно слюнявил когти и переворачивал страницы.

— Зовите меня просто — Алекс. Обстановка неофициальная. К чему громкие слова и звания. Мне кажется, они для вас не очень много значат.

— Проходите, Алекс. Чаю хотите?

— Спасибо, не откажусь. Говорят, вы умеете его готовить каким-то диковинным образом.

— Что привело вас в мою скромную обитель?

— Захотелось просто поговорить. Мы с вами, если не изменяет память, ещё ни разу не общались вот так, с глазу на глаз. Надеюсь, вы не возражаете?

— Нет конечно. Я наоборот очень рад!

Гость мягко прошёл и присел на диван. Гриз достал из тумбочки чашку, блюдце, налил ароматного напитка, поставил на столик рядом с Главным Стратегом и расположился напротив в кресле. Дракон повернулся к военному и вызывающе, во всю пасть зевнул.

— Понимаете, Вилли, — заговорил старик, отхлёбывая мелкими глоточками из чашки. — Вас ничего не смущает в последнее время?

— Что вы конкретно имеете в виду?

— Всё!..

— Я вас не понимаю. Загадками говорить изволите?

— Иногда нужно уметь остановиться и взглянуть на происходящее трезвыми глазами. Порой открываются захватывающие вещи. Особенно полезно подобное нам — людям, которым доверено управлять человеческими жизнями. Наше общество слишком увлеклось военными приготовлениями, бесконечными баталиями, производством оружия и взращиванием солдат.

— И что вы, Алекс, увидели во всём этом? — вежливо спросил Гриз.

— Очевидное… Мне кажется наши титанические усилия, жертвы, потери и лишения абсолютно напрасны. Нам никогда не выиграть битвы за Светлый Мир!

— А вдруг вы заблуждаетесь?

— Заблуждается тот, кто идёт на поводу у иллюзий, несбыточных мечтаний, основанных на умопомрачительном невежестве и чрезвычайной переоценке возможностей. Умный человек опирается, и обязан всегда это делать, на реалии, трезвый расчёт и объективную, а главное, правдивую информацию, какой бы не неприятной она ни была. А ура-патриотизм, как и истошные вопли профанов, никогда не приводил к добру.

— С чего вдруг, Алекс, вы пришли к такому неординарному выводу?

— Лабораторная крыса, пусть даже вооружённая ножом не в состоянии причинить серьёзного вреда тем, кто проводил над ней опыты. В распоряжении экспериментаторов наверняка имеется более действенное оружие и тысячи возможностей умертвить распоясавшееся животное. Райберы на многие столетия обошли нас по всем параметрам и наверняка обладают непостижимым техническим и научным потенциалом. Это известно всем, но люди предпочитают закрывать на реалии, предаваться мечтам и фантазиям. Я окончательно утвердился в этой мысли, когда увидел Джека. Он из той же обоймы. Не только меня повергли в растерянность его фантастические возможности. Многих это откровенно напугало. Наши ведущие специалисты, в особенности технический персонал, клятвенно заверяют — робот способен на большее. Вам, Вилли, известен уровень наших знаний. Они не выдерживают серьёзной критики. Стоит райберам выставить против нас роту таких, как Джек, и миру двух планет придёт конец.

— Почему тогда Вторая Сила тянула так долго и не предпринимала ак-тивных действий по ликвидации своих подопытных? Райберы никогда не страдали особой жалостливостью. А тут долгими годами тянули резину, и расходовали на бесполезную войну ресурсы и время. Концы не сходятся с концами…

Гость неожиданно рассмеялся и залпом выпил свой чай.

— Вы, подобно моим коллегам, высшему религиозному руководству, учёным и иже с ними ничего не пожелали понять. Никто не удосужился пошевелить мозгами и трезво посмотреть на происходящее. А ведь ситуация — проще не придумаешь! Просто требуется свести воедино несколько фактов, и всё встанет на свои места. Итак…

Вилли не мог сообразить, куда клонит старик.

— Судя по косвенным данным, эксперимент райберов с треском прова-лился. Тогда возник вполне логичный вопрос, а куда девать огромное количество подопытных? В итоге после, скорее всего, продолжительных дебатов выход бал найден, — гость сделал эффектную паузу. — Из мира двух планет сделали Луна-парк, полигон развлечений, аттракцион для шалопаев, жаждущих поиграть в войнушку и пощекотать нервишки. Для этих целей выделили пару списанных носителей и целый парк устаревших истребителей, которые снабдили установками дистанционного управления. И, добро пожаловать — приходи, садись за рычаги и развлекайся для опупения.

— Вас оставили в живых на потеху честной публике?

— Вот именно.

— Признаюсь, мне никогда не приходило в голову ничего подобного. Не до раздумий было. Алекс, вы не могли ошибиться? Столь революционное заявление требует серьёзного анализа и правдивой информации.

— Вы молоды и импульсивны. На раздумья хронически не хватает времени. Дай бог справиться с текущими делами. Я же не вчера это придумал, — спокойно отозвался старик. — Вначале меня едва не сожрали с потрохами. На аргументы и доводы не обращали внимания. Оскорблённая гордость не позволяла согласиться с моими аргументами и признать многострадальное общество несгибаемых воинов банальной игрушкой в чьих-то руках! Но к доводам, правда достаточно весомым, пусть и не сразу, стали прислушиваться, хоть и сегодня скептиков не перечесть.

— Тогда первый вопрос по теме. Спору нет. Райберам было проще прихлопнуть, ставшими ненужными, планеты? Надавил на кнопку — и делу конец.

— Я тоже много думал об этом. И вот к какому выводу пришёл в итоге. Райберы не проходили обработку подобно нам, а по сему, у них было не однородное общество. Как это не странно звучит, у наших оппонентов имелись свои гуманисты и глубоко порядочные особи. Они протестовали против хладнокровного убийства подопытных. Скорее всего, власти пошли на компромисс. В результате родилась идея об аттракционе. К тому же существует ещё одно крайне важное соображение. Наш враг, вне всяких сомнений, достиг невероятных вершин в развитии. Хочу подчеркнуть особо — технических, но не духовных. А бездуховное общество быстро пресыщается любыми новинками и развлечениями. В связи с чем требуется постоянно выдумывать новые и новые игрушки. Идём далее. Долгое время никто не обращал внимания на очевидный факт. Количество изменённых землян на двух планетах всегда находилось на одном уровне. С небольшими колебаниями в ту или иную сторону. Даже смертельные эпидемии были не в силах нанести нам сколь-нибудь существенный урон. Ибо непременно словно бы ниоткуда появлялись чудодейственные лекарства и в мгновение ока укрощали свирепую инфекцию. С превышением лимита возрастала интенсивность боевых действий, возвращая жизнь на круги своя. Поверьте, мне совершенно не хочется утомлять вас другими аргументами, но всё же приведу последний. И вы тому свидетель. Во всех баталиях в основном гибнут возрастные пилоты, а молодёжи удаётся выкручиваться. Правда и юнцы несут потери, но не в угрожающих масштабах. Селекционная работа налицо…

— Вполне может быть, что вы правы. Однако, хороши гуманисты! Со-орудили из двух планет игровые автоматы!

— Пусть так, но нам предоставили шанс выжить в сложной ситуации, сохранить детей, попробовать хотя бы частично перехватить инициативу. Пути Господни неисповедимы. К сожалению, соотношение сил изменилось. Шаткое равновесие было нарушено. Мы показали зубки — добрались до носителей. Тогда за нас взялись всерьёз!

— Но виновником последних трагических событий стал я! — вздохнул Гриз. — Значит, я несу прямую ответственность за происшедшее?

— Частично — да! С другой стороны, не сегодня, так завтра неминуемо должно было произойти нечто неординарное с уже известными последствиями. Давай лучше вернёмся к нашим делам…

— Хорошо. Только позволю себе заметить — не смотря ни на что у вас странный взгляд на противника, хотя в чём-то вы абсолютно правы, — улыбнулся Лабер.

— Вот видите, и вы успели пропитаться нашей ненавистью и однобоким подходом к ситуации, что весьма странно. Вы, как никто другой, были обязаны понять простую и очевидную истину. Я неприятно удивлён, и абсолютно не понимаю вас…

Действительно! Гриз не задумывался над тем, чем живут райберы, чем занимаются, каково устройство их общества. Но кто бы осмелился упрекнуть Вилли в подобном после трагических событий на Земле. Вторая Сила для всех и для Лабера в частности являлась злобной, смертельно опасной цивилизацией. Стопудовой гирей, грозящей немедленным уничтожением всего мыслящего, более слабого, беззащитного. Лабер никогда не допускал мысли, что у Второй Силы могут быть поэты, художники, артисты. Нет! Исключено! Только нескончаемые легионы солдат и вожди, увешанные до пупка орденами.

— Я поражаюсь вашему спокойствию, — помрачнел Вилли.

— Если я примусь вопить, что есть силы и кататься по полу в истерике ничего не изменится. Крайне важно уметь осознать своё место в мире, спокойно взглянуть правде в глаза, какой бы она горькой не оказалась.

Только сейчас Гриз понял, почему Алекса назначили на столь высокую должность. Серьёзный дядька!

— Так может, стоит прекратить борьбу? Смерть раз и навсегда избавит от глупых мыслей, — спросил Лабер.

— Мы обречены в любом случае, поэтому терять нам нечего. Уж лучше пасть в пламени войны, чем покорно идти на бойню. Тем более, нами движет безумная мечта, пусть несбыточная, пусть эфемерная, но наполняющая смыслом жизнь. Уж так устроен наш мир: прекрасный, жестокий, чарующий.

— Тогда, оставляя, всё как есть, мы умышленно обрекаем на гибель со-граждан в бессмысленной борьбе. Не честнее ли будет открыть всю правду населению?

— Иного выхода нет и быть не может. Мы все предпочитаем жить в плену иллюзий и надеемся на лучшее, не смотря ни на что! Если примемся переубеждать граждан, то нас просто не поймут, не поверят, не послушают. Слишком долго длится противостояние, слишком сильны стереотипы. В конечном итоге мы останемся виноватыми. Нам не преодолеть общественный эгоизм, ненависть. Люди инстинктивно страшатся нового, в каком бы виде оно не существовало. Оно ведёт к изменению веками устоявшегося уклада жизни, мысли, поведения, межличностных отношений. Что принесут изменения никому не известно. Перспективы туманны, пугающие, тогда как серая действительность привычна, не смотря на очевидные изъяны. Человек наделён от природы уникальным механизмом самосохранения, который позволяет ему приспособиться ко всему: боли, постоянному унижению, злобе, бесправию, хамству и возвести все в ранг общественной морали. А будущее… — Алекс плавно положил одну ногу на другую и тихо продолжал. — Мы склонны идеализировать то, что происходило раньше. Лично я, глядя на вас, не склонен думать, будто Светлый Мир был таким уж светлым. Вы знакомы со Священной Книгой. Когда вы появились у нас в первый раз, то внешне почти полностью соответствовали описанному в ней, но по мере общения с передовым отрядом стали проявляться различия с эталоном. А вот внутренне вы не менялись никогда и всегда оставались самим собой. Вы недоверчивы, замкнуты, немногословны. Я сразу заметил. Наша святыня говорил об ином. Джон — старый лис! Он мгновенно понял опасность появления в нашем обществе неподготовленного человека. Я внимательно следил за тем, как он дрессировал вас и был полностью согласен с подобной тактикой. Но с вашим внутренним я он не справился. Вы оказались сильным человеком с несгибаемым волевым стержнем внутри. Об него мог обломать зубы не только Джон. — Алекс немного помолчал и тихо продолжил. — Правда — неприятная штука. Она бродит по Вселенной в белых одеждах и всегда строга, горька, неподкупна, безапелляционна. Ложь с таких позиций выглядит гораздо привлекательней. Кривда — ма-тушка ласкова, угодлива, у неё прекрасный гибкий позвоночник и ни с чем не сравнимое умение заглядывать в глаза собеседника снизу вверх, виляя при этом преданно хвостом. Я думаю, не всё было хорошо и счастливо в Светлом Мире. Видимо и там… да что говорить!..

— Вы проницательный человек, — сказал несколько обиженный такой характеристикой Лабер. — Да, на Земле существовало много отрицательных моментов.

— Скажите, Вилли, только честно, — прервал его старик. — Почему вы во второй раз появились у нас? Видимо не от хорошей жизни? Ваши действия очень походили на бегство.

— Почему вы так решили?

— Первый раз вас перехватила импульсная система, причём абсолютно случайно. Помнится, вы тогда проявили завидное самообладание. Во второй раз вы пришли к нам сознательно, как говорится в трезвом уме и здравой памяти, на корабле противника, вместе с роботом, от возможностей которого бросает в дрожь. Вывод — там, в непостижимой дали, что-то произошло, причём крайне неприятное. Причём, если мне не изменяет память, овладеть звездолётом вам удалось ценой гибели второго робота и двух благородных животных, которыми вы весьма дорожили. Поэтому подобный полёт кроме как бегством назвать нельзя. Прошу вас, проясните ситуацию.

— Райберы провели санитарную обработку Земли. Я — единственный кто уцелел. Светлого Мира, уважаемый Алекс, более не существует.

— Неужели всё население уничтожено?

— Под корень. Полностью и бесповоротно. Без жалости и сострадания. Я спасся благодаря нелепой случайности и помощи двух роботов, посланных мне в помощь эктами. В ином случае легенда о Светлом Мире для вас так и осталась навсегда легендой.

— Я так и подумал, — скорбно вздохнул Главный Стратег. — Если говорить честно, я всегда скептически относился к мифу о нашей прародине. Меня часто упрекали в неверии, но никакие слова не могли меня убедить в обратном. Ваше появление всё изменило. Пожалуй, первый раз за последние годы я испытал нечто, напоминающее счастье. К сожалению, оно длилось не долго. Вы разбили замок моей мечты. Видимо судьба. У меня к вам ещё одна просьба. Расскажите вкратце каким образом всё произошло на Земле.

Горестное повествование не заняло много времени. Старик чуть-чуть помолчал, а потом медленно произнёс:

— Странная штука жизнь. Ваше первое появление спровоцировало массированное нападение на нас. С другой стороны, активные действия у Земли заставили неприятеля обратить всё внимание на вас. Мир двух планет оставили в покое — медленно умирать. Получается, вы спасли нас. Удивительно, не так ли?

— Скажите честно, Алекс, зачем вы ко мне пришли?

— Когда вы убыли домой, люрминсы уничтожили лабораторию, но не-много раньше я взял на себя смелость сохранить импульсную установку. Многие пытались протестовать, обвиняли меня в кощунстве, в поклонении приборам противника, помогавшим истязать людей. Мне с огромным трудом удалось настоять на своём. Когда построили станцию, я перетащил туда установку и смонтировал с соблюдением всех параметров.

— Ну и?..

— Я предлагаю вам отправиться в командировку, которая обещает нам весьма занимательное приключение и серьёзные находки технического плана. Другими словами — мы могли бы разжиться оружием, не уступающим по эффективности райберовскому.

— На Землю?

— К чему считать трупы и горевать о безвозвратно утраченном. За полтора — два месяца до вашего появления некоторые горячие головы в довольно категоричной форме требовали предоставить в их распоряжение импульсную установку. Они настаивали на немедленной переброске всех желающих на Землю. Настало время объединения в одну дружную семью. Мне пришлось в довольно резкой форме пристыдить соотечественников. Неужели, сказал я, вы хотите опозорить всех тех, кто в муках создавал и сохранял накопленное в веках. Разве мы босяки, разве мы голь перекатная, разве мы дикари, если собираемся в голом виде, будто шуты гороховые, появиться перед безгрешными людьми — нашими великими родственниками. Нам не подобает, подобно ворам, тайком, без приглашения, через дыру в заборе пробираться в покои господина. Нет! Такого допустить никак нельзя! А вот если наши корабли с достоинством прибудут на орбиту Светлого Мира и торжественно сообщат о себе — тогда другое дело. Нас встретят, как и подобает уважаемым и любимым родственникам. Я тогда нутром почуял неладное и оказался совершенно прав. Однако история с импульсной установкой заставила меня призадуматься и немного пофантазировать. Сегодня пришло время воплотить некоторые задумки в жизнь. Предлагаю обратить внимание на эктов. Они не уступают по уровню развития райберам и тоже участвуют в конфликте. Так что враг моего врага… Их координаты сохранились в памяти компьютера. Не стоит пренебрегать возможностью заполучить оружие, способное помочь в войне.

— Вы несколько преувеличиваете военную мощь райберов. Мы дрались с ними на орбите Земли и остались живы. Они не важные солдаты и отвратительные пилоты.

— Вы умело использовали фактор неожиданности и огромную занятость противника на тот момент. Второй раз подобный финт не пройдёт. Одно дело вступить в контакт с передовым отрядом, у которого ко всему прочему забот полон рот, а другое — с великолепно организованными силами, выстроенными в несколько эшелонов.

— Давайте вернёмся к командировке…

— Я уже переговорил с Джеком. Он не возражает.

— Вы прекрасно знаете, через импульсную систему проходит только органика. Мне не удастся доставить сюда образцы или чертежи вооружений. Так какой смысл в поездке? Просто развеяться?

— Вы, Вилли, будете у эктов не один. С вами пошлют робота. Уж он с гарантией всё запомнит и правильно разберётся в чём угодно. На него можно положиться, не так ли?

— Получается, дело уже решённое?

— Именно так. Я взял на себя смелость сделать всё за вас. Всем знаком ваш характер. Вы бы ни за что не упустили шанс побывать на планете эктов.

— Когда мне отправляться?

— Вслед за Джеком. Он уже отбыл и на месте подготовит всё необходи-мое для вас, — Алекс посмотрел на часы, удивлённо поднял брови и произнёс. — Заболтались мы с вами, однако. Не держите зла на старика. Мы делаем одно дело. Разрешите откланяться…

Главный Стратег покинул каюту.

Через час к Гризу заглянул Джон.

— Ты уже знаешь насчёт визита в мир Первой Силы. Наш грозный вояка уже побывал у тебя?

— Ах ты, интриган! — скрестил руки на груди Вилли. — Спрятался за спину старика. У самого не хватило смелости придти ко мне. Признавайся, это ты придумал отфутболить меня на Экту.

— Клянусь памятью матери — инициативу проявил Главный Стратег. Я со своей стороны поддержал полезное начинание, — пояснил Джон. — Я думал, наивный, ты поймёшь причины, которые движут нами…

— Что ж, двум смертям не бывать — одной не миновать, — обречено вздохнул Лабер. — Что у нас со строительством последнего завода?

Друзья занялись текущими делами…

Лабера отправили через трое суток. Джон не пытался скрыть волнение. Второй Стратег всё время молчал, смотрел куда-то в сторону и тихонько шмыгал носом. Только Главный Стратег оставался невозмутимым. Вилли опять позавидовал выдержке этого человека. Он разделся, залез в знакомую камеру и закрыл глаза.

Глава ╧ 11

Вилли похлопали по плечу. Он осторожно приоткрыл один глаз и увидел невозмутимую физиономию Джека.

— Как самочувствие? — поинтересовался супер. — Не думал, что ты такой хлипкий. Давай, поднимайся. Нечего разлёживаться. У нас море дел. Я по случаю приготовил для тебя кое-какую одежонку. Пассажирский челнок уже готов.

Гриз с интересом огляделся. Он находился в точно такой же капсуле, что и на орбитальной станции. Помещение, где она располагалась, было абсолютно пустым, без намёка на аппаратуру. Стены испускали мягкий рассеянный свет. Лёгкая прохлада покусывала кожу. Лабер поёжился, сел, почесал затылок и спрыгнул на пол. Робот протянул ему в несколько раз свёрнутую тряпку.

— Оденься. Здесь несколько свежо.

Гриз развернул одеяние и его начал душить смех. Одеждой оказался обыкновенный мешок с тремя дырками для головы и рук.

— Это всё, что тебе удалось раздобыть за трое суток? — дёргая за грубую ткань, спросил он. — А может ты сам соткал сей роскошный наряд? А может, обшарил близлежащие огороды и злодейски ограбил чучело? Покайся в преступлениях публично!

— Скажи спасибо, что хоть это удалось отыскать. А то бы щеголял голышом. Хватит болтовни. Шевели ногами, нам пора в путь.

Гриз, всё ещё хихикая, последовал за товарищем. За ними на пыльном полу осталась цепочка следов. Друзья прошли длинным коридором, и вышли наружу. У Лабера гулко стукнуло сердце. Он смотрел вокруг расширенными до предела глазами и словно ребёнок, попавший в волшебную страну, жаждал чудес.

Друзья находились на вершине огромного, правильной конусообразной формы, кургана. Его склоны поросли чахлым кустарником. Над ними простиралось почти фиолетовое небо, по которому лениво ползли розоватые облака. Перед Вилли открылась довольно унылая панорама. До самого горизонта простиралась степь, покрытая полусухой травой. Небольшие рощицы лохматых деревьев несколько скрашивали монотонность пейзажа. На некотором удалении виднелась извилистая река. У самого подножья кургана приютился небольшой городок. Лучи заходящего светила скользили по матовым поверхностям, отражались в многочисленных изломах конструкций. К сожалению, ничего конкретного рассмотреть не удалось. Населённый пункт находился слишком далеко.

Супер не дал в полной мере утолить любопытство, схватил за дерюгу и потащил на другую сторону кургана. Там стоял прозрачный шар диаметром около трёх метров с сидениями по внутреннему периметру и управляющей колонкой в центре. Друзья уселись, и шар мягко оторвался от земли.

Джек поднял аппарат очень высоко. Сверху степь отливала охрой. Изредка попадались городки отнюдь не сверзцивилизационного вида. Всякий раз, стоило появиться новому населённому пункту, Вилли охватывало волнение. Он слёзно умолял робота сесть, осмотреть строения, пообщаться с жителями, но всякий раз получал категорический отказ. Быстро темнело. Друзья летели на восток.

— Джек! — в десятый раз просил Гриз. — Давай сделаем остановку. К чему так спешить? Зачем торопиться? Думаю, эктам тоже интересно будет узнать, что произошло с нами за последнее годы. У нас уйма времени. Сожмём сигнал — и делу конец!..

— Мы не на экскурсии. Перед нами поставлена конкретная задача, от успешного выполнения которой зависит очень многое. Сконцентрируемся на ней. Тебе прекрасно известно: укорачивание сигнала требует обязательной блокировки памяти. В ином случае путешествие для нас закончится в дурдоме, где мы благополучно потеряем последние крохи разума.

— Мне бы очень хотелось встретиться с теми, кто некогда перенёс меня с Земли.

— Вилли, мы находимся в мёртвом мире. На всей Экте не осталось ни единой живой души. Население вымерло аки динозавры!

— Точно? Ты не шутишь?

— У меня было достаточно времени. Я подключился к информационной сети. Ошибка исключена! Ребята доигрались с бессмертием до ручки, и оно поглотило всех! Даже тел не оставило!

— А куда они в таком случае делись? Не могли все исчезнуть бесследно?

— Я же говорю — умерли! Ты что — глухой! Сейчас мы направляемся на военную базу и постараемся разобраться с электроникой.

— Ты сможешь?

— Попробую. Пойми, здесь всё неизмеримо сложнее, чем в мире двух планет, не говоря о допотопной Земле. Придётся основательно поломать голову. В принципе, я в состоянии работать с системами любой сложности.

— Джек!? — вдруг всполошился Гриз. — Почему я могу спокойно дышать, не прибегая к кислородной маске? А ну сознавайся во всём, подлый трус! Что опять придумал?

— Перепрограммировал импульсную систему, и она адаптировала тебя к новым условиям. Всё легко и просто.

— А на основе каких данных ты это сделал?

— Я же создан здесь! Во мне информации непочатый край и можно смело добавить — кладезь! Не забывай — я супер! Вот мы и прибыли. Недаром люди говорят, что лучший способ скоротать время — беседа!

База располагалась в сине-фиолетовом лесу, и состояла из нескольких более чем скромных зданий. Они напоминали собой складские модули, стоящие впритык друг к другу. Пугающая простота. Ни дорожек, ни спутниковых антенн, ни охраны, ни колючей проволоки. Шар плавно спикировал на самое большое сооружение. Крыша раскрылась и путешественники оказались внутри. Естественно, они попали не на саму базу. Та располагалась где-то на орбите и представляла из себя огромное строение, до отказа набитое различными боевыми машинами и прочими штучками-дрючками. На планете находился всего лишь промежуточный пункт управления, укомплектованный наисовременнейшими суперкомпьютерами со сложнейшей системой блокировки информации. Придётся изрядно повозиться, чтобы выудить необходимые сведения из сложной системы военного ведомства.

Супер стоял посредине зала и, по-хозяйски уперев средние конечности в бока, вещал:

— Экты были ещё теми вояками, но в электронике мыслили на уровне! В самом начале конфликта они воспринимали боевые действия, как своеобразную терапию от скуки. Им очень не хотелось раньше времени покрываться плесенью. Но когда Первая Сила разнюхала планы родственников относительно Земли, она попыталась взяться за дело всерьёз. Увы! Из благой затеи ничего хорошего не получилось. В дело вмешалось бессмертие. Оно им всем жилы вымотало. Горцы из эктов хреновые получились. Не тот темперамент, не тот!.. У эктов кровь была без запаха адреналина. Бессмертие, друг мой Вилли, енто такое болото, огромное, бездушное, холодное. Эдакая нирвана без конца и края. Она засасывает жертву медленно, неумолимо, полностью, без остатка.

— Скажи, Джек, а ты бы хотел жить вечно?

— К чему мне такая страсть? — удивился робот. — Бесконечно созерцать твою постную физиономию. Ну, уж уволь…

— Так с чего мы начнём наши исследования? — поинтересовался Вилли. — Здесь столько всякого добра…

— Вон к тем компьютерам, которые стоят в левом углу, я боюсь даже подойти. На них полностью отсутствуют органы управления. Оставим их в покое. Справа находятся вспомогательные машины. Они включаются вот этим монстром, который торчит в середине. С него и начнём.

— Уж очень он страшный на вид, — хмыкнул Гриз, с опаской рассматривая сложный аппарат.

— И не на вид тоже, — робот странно сверкнул глазами. — Если бы не личная просьба Главного Стратега, я бы с удовольствием плюнул на затею и вернулся назад. Но раз назвался груздем… попробую войти в контакт.

Лабер с огромным интересом наблюдал за работой супера. Робот некоторое время опасливо ходил возле компьютера и, наконец, решился. Его левая передняя конечность трансформировалась в сложную кубическую фигуру. Джек приложил её к пульту и с силой нажал. Ангар наполнился переливающимся всеми цветами радуги, светом. Из компьютера брызнул фонтан тончайших светящихся нитей. Передние четыре конечности супера превратились в множество волосоподобных игл. Он погрузил их в фонтан, и тут же зазвучала музыка. Казалось, будто десятки нежнейших серебряных колокольчиков разных тонов были привязаны к световым нитям. Робот осторожно перебирал иглами, и немедленно возникали замысловатые мелодии. Они то угасали, то вспыхивали с новой силой, сплетаясь в единое, гармоничное, музыкальное произведение. Иногда от неверного дви-жения, рождались уродливые звуки. Они ломали и калечили стройную мелодию, вываливались из партитуры. Тогда по Джеку пробегали волны раздражения. Он на мгновение менял цвет от досады, и всё начиналось сначала.

Наконец супер добился своего. Вся мелодия была проиграна от начала до конца без единой ошибки. Фонтан иссяк. Робот дымился от напряжения и ни на что не реагировал. Временами внутри него начинало тикать, тихо скрипеть, приглушённо булькать. Постепенно посторонние звуки стихли. Джек перестал хаотически менять цвет.

Лабер убедился, что с его другом всё в порядке и решил осмотрелся. Он расхаживал по огромному помещению и с интересом рассматривал непонятные приборы, могучие пульты без единой кнопки. И вообще, он начал испытывать разочарование и невольное раздражение. Увиденное жестоко обмануло его ожидание. Нет, братцы! Сверхцивилизация есть сверхцивилизация, и обязана высоко и гордо нести сверхцивилизационное знамя. Она призвана внушать невольное уважение и чтобы при этом слегка перехватывало дыхание, чуть-чуть кружилась голова и непроизвольные слёзы, робкие и неумелые, наворачивались на глаза, туманя взор. Пришелец должен осознавать свою полную козявочность перед гением могущественных существ, ползая перед оными на том, у кого что имеется в наличии и интенсивно посыпать голову прахом, пеплом и песком мелких фракций, признавая тем самым своё катастрофическое бессилие и тотальную глупость. Окружающее пространство в высшем мире, без вариантов, обязано быть непостижимым, загадочным, непонятным и немножко пугающим. И переливающийся таинственный свет, льющийся неизвестно откуда, бросающий фантастические тени на сложные приборы и футуристические сооружения. И музыка, рождающаяся из ничего, тихая, вкрадчивая, пленяющая, навевающая чего-то там и робкая, одинокая слеза… Хотя нет! Слеза уже была. Ладно! Пусть на худой конец пленяет и навевает. А здесь пыль в нос лезет! Разве может у сверцивилизации, в самой её колыбели пыль лезть в нос! Хамство какое-то! Здесь даже трепетать не от чего и не перед чем, не то, что испытывать сладкое защемление сердца. Горько мне, горько!

Подошёл супер и не своим голосом объявил.

— Я всё выяснил. Новые виды вооружений разрабатывались на особо секретной лаборатории, расположенной у чёрта на куличках. Экспериментальные образцы испытывались на специальном полигоне. Нам туда. Но сначала доберёмся до орбитальной базы. Нам потребуется надёжный корабль. А там посмотрим…

— Подожди, не спеши. Я настаиваю на экскурсии.

— Да что это с тобой? — удивился робот. — Я тебя не понимаю…

— Если мы на пару часов оторвёмся от поисков и совершим лёгкую прогулку, то кому сделается от этого плохо? Что, мир рухнет?

— Хорошо. Ты силой вынудил меня совершить служебное преступление. Хотя мне тоже интересно посмотреть…

— Давно бы так!

Друзья торопливо погрузились в шар, приняли заинтересованный вид и отчалили.

Путешествие тоже разочаровало Вилли. Мегаполисов по дороге не попадалось. По поверхности планеты равномерно располагались среднего размера поселения. В первую очередь Лабера удивило отсутствие промышленных предприятий, дорог, труб, дыма, небоскрёбов, кораблей, ревущих самолётов, вонючих машин и прочих «спутников развитой цивилизации».

Шар несколько раз опускался и Гриз осматривал строения. Дома поражали простотой, мягкими не раздражающими красками. В комнатах царила грустная тишина и пустота. Через три часа Гризу до чёртиков надоело однообразие городов, ландшафта. Он тихонько ругался, расстроенный увиденным. Робот всё время хихикал в присоску, затем не выдержал.

— Пойми, чудила, величие цивилизации заключается не в циклопических постройках и необъятных помойках, а в глубине познания себя. Нам потребуется много времени, чтобы осознать, что здесь произошло на самом деле. А когда долгожданное понимание придёт, всем станет тошно за свою разностороннюю ограниченность и беспробудную серость организма. Иногда лучше не знать, почему окружающие умней тебя. Не так ли?

— Ты думаешь?

— Нет сомнений. Мы наверняка многого не поймём и не найдём ничего интересного. Даже на орбите нас ожидает нечто напоминающее музей. Всё ультрасовременное, значимое, заботливо спрятано или уничтожено…

— Тогда какой смысл в наших поисках?

— Тут не всё так просто. Экты были достаточно умны и умели выстраи-вать долгосрочные прогнозы. Они просчитали вариант с нашим появлением на планете. Хотя это было не так трудно — предвидеть визит искателей оружия. Только вот кем они будут? Первая Сила предприняла определённые меры предосторожности, дабы посторонние не могли воспользоваться мощными арсеналами. Ты не думай, будто это так просто — запустить светоносный гроб и беспрепятственно шастать по брошенному дому. Специальные охранные системы запрограммированы на ДНК тех, кто побывал здесь, а он есть во мне и Лоу тоже! Хитро придумано? Любой из четырёх, кого привозили сюда, мог проникнуть на планету только в сопровождении роботов и никак иначе. Предусмотрительные черти….

— Даже так!

— Обязательно и непременно…

— Знаешь, я всё-таки надеялся увидеть нечто более впечатляющее…

— Развитие любого разума идёт волнообразно. Его представители в неистребимом желании ублажить стремительно распухающие амбиции, воздвигают, нагромождают всё более и более крупные, сложные сооружения. Но по достижения определённого уровня знаний и интеллекта начинается обратный процесс — количество органично переходит в качество. Цивилизация примется развиваться вглубь, а не вширь. Благо наука позволяет минимизировать всё без исключения. Возникает своеобразный парадокс: сложную простоту сменяет простая сложность. Именно поэтому мир эктов выглядит скучным, пыльным, провинциальным. На самом деле это всего лишь ширма, скрывающая непередаваемо многоуровневый организм, непонятный для непосвящённых.

— Мародёрам здесь делать нечего!

— Когда я прибыл сюда и пошарил в информационной сети, то не раз перекрестился. Никто из нас не мог и подозревать о существовании пароля на ДНК. Первый случайный гость, просто любопытствующий неминуемо приводил в действие механизм уничтожения планеты.

— Чёрт меня подери! — вскричал Вилли. — Ничего себе шуточки. Импульс мог уйти в никуда!

— Конечно! Сначала я, а потом ты могли умчаться в бездну и там разрушиться от недостатка энергии. Главному Стратегу осталось бы только гадать куда мы подевались.

— Надеюсь, мы прямо сейчас отправимся на орбитальную базу?

— Непременно. Осмотрим экспозицию, выберем экспонат позабористей и отправимся на полигон.

— Тогда давай, жми на орбиту…

— Какой ты шустрый, — засмеялся робот. — На тебя не угодишь…

— Давай, давай, не разговаривай! Рули куда сказано…

Друзья резво погрузились, засунули под сиденье пакет с продовольствием, добытым Джеком неизвестно где, и стартовали.

Супер оказался прав. Объект действительно напоминал музей или вы-ставку вышедшей из употребления техники. Выбирали не долго. Взяли штурмовик — и тронулись в путь!

Лабер уютно расположился в кресле первого пилота и невольно задремал. Ему привиделась какая-то фантасмагория. Всё происшедшее за последнее время перепуталось совершенно. Гриз очнулся в безобразном настроении, долго и тупо смотрел в пустоту, а потом длинно и витиевато выматерился.

Джек неутомимо нёс вахту и ни на секунду не отходил от пульта.

— Долго нам ещё тащиться? — глухо осведомился Вилли.

— Думаю, через пару часов будем на месте…

— Скажи, дружище, а лаборатория, где создали тебя далеко от полигона?

— Понятия не имею. Сведений по данному вопросу во мне нет, и в ин-формационной системе тоже. Экты умышленно скрыли местоположение ея!

— Ах, какие они мерзавцы. Нет, чтобы выставить указатели и транспа-ранты. Всё попрятали, морды плюшкинские! — Лабер лениво потянулся. — Как ты думаешь? У нас есть шанс её найти? Там можно здорово поживиться!

— Не очень обольщайся на этот счёт, — пробубнил из-за пульта робот. — Нам, из того, что там собрано, многого просто не удастся осмыслить. А для освоения крошечной толики разработок потребуются годы напряжённого труда, и это только для того, чтобы создать инфраструктуру для их производства. Для других… Что тут говорить! Ясно одно — об оперативности не может быть и речи. Мы завязнем в новейших разработках, и будем барахтаться в этом болоте бесконечно долго.

— Зачем ты меня так сильно пугаешь? Ты же у нас супер. Напряги свои гениальные мозги…

— Супер, пупер! Соображать надо, батенька, в чём я способен помочь, а в чём нет! Всякому пониманию и умению существует предел. Пойми — я робот практик и в высоких материях разбираюсь плохо. Меня создавали долго. За столь продолжительное время наука успела уйти далеко вперед. Я ведь не кургала. То чудо — мастер на все руки.

— Шо це за гусь?

— Так, одно мифологическое существо, якобы способное жить вне времени и пространства. Брехня конечно…

— «и соединившись с кургала, уничтожит рыцарь зло», — неожиданно продекламировал Лабер.

— Ты что, белены объелся? — страшно удивился робот.

— Ещё до облучения Земли я читал в газетах, совершенно случайно, о твоём хвалёном кургале, только не помню, что именно. Просто одна фраза застряла в мозгу, а сейчас сама собой выскочила.

— Не может быть! — едва не подавился робот. — Это даже теоретически невозможно. Кургала никогда, за редчайшим исключением, не посещает низко развитые миры и старается нигде не следить. Ему там скучно. Развернуться негде. Похвастаться своей силой и молодечеством не перед кем. Он считает ниже своего достоинства, и не без оснований, связываться со слабыми и немощными.

— По-твоему, я всё выдумал? — прищурился Вилли. — Ты меня уличил во лжи!? Я, между прочим, за свою жизнь никого не обманул!..

— Не придирайся к мелочам, — фыркнул Джек. — Рассказывай, рассказы-вай…

— Так вот, о твоём кургала я лично читал. Когда нашли контейнер с Лоу, то рядом с ним валялся свиток с идиотскими стихами, а может предсказаниями, как раз в нём и упоминался твой молодчик.

— Вот так дела! Ты, случаем, не помнишь текст? — взмолился супер, с надеждой рассматривая кислую физиономию друга.

— Стандартное пророчество, с традиционным набором кошмаров и ужасов, какие ожидают человечество в будущем. Ничего оригинального.

— Ох, не спроста это! Ох, не спроста! — робот глубоко задумался. — Я бы тебе порекомендовал, настоятельно порекомендовал, вспомнить, о чем говорили буковки в том документе содержащиеся!

— Тебе-то зачем это? Там какой-то псих изгалялся, а ты и обрадовался!..

— Поверь мне! Даже с одним упоминанием кургала шутить нельзя. Он — сила и умение, уровень которых нам не дано оценить даже приблизительно. Экты знали о нём потому, что кургала навещал их, и оставил крайне отрицательные воспоминания. Он напоминает мне землетрясение — о нём слышали все, но когда оно приходит, остаётся только молиться или бежать куда глаза глядят. Так вот. После визита нашего проказника Первая Сила лет двести вздрагивала и покрывалась липким потом с головы до пят. Кургала кого угодно в бантики завяжет. У эктов, я не знаю откуда они взялись, содержались сведения о необыкновенно могучей и до безобразия умной цивилизации. Скорее всего, они набрели на неё во время бесконечных скитаний по космосу. Гиганты мысли решили изловить кургала и посадить в клетку на потеху честной публике. Не мудрствуя лукаво, они разработали систему мер по реализации коварного плана, приволокли к логову жертвы некие расщепители пространства, временные преобразователи с целой кучей прочего добра, и дружно принялись за дело. Так им кургала такую ко-зью морду соорудил, что повелители галактики до сих пор бегают в звериных шкурах и питаются сухим бизоньим говном.

— С твоих слов получается — сей могучий тип и есть Всевышний!

— Бог есть любовь! А кургала и наполовину не наделён сим святым чувством. С другой стороны он не причислен к свите князя тьмы. Одно слово — пакостник, но не лишённый сострадания и стремления протянуть руку помощи страждущим.

— Свежо предание, да верится с трудом, — буркнул Гриз.

— А теперь насчёт психа, который сочинил предсказание, — не обратил внимания на слова товарища Джек. — Здесь ситуация ещё интересней. Ты в состоянии представить себе существо, способное прогнозировать действия неуловимого, будто эхо, создания. И скорее всего — контролировать его поступки. Мне уже сделалось страшно. У меня возникли нехорошие предчувствия. Давай закончим этот разговор. Иначе мы своей безответственной болтовнёй неминуемо навлечём на себя серьёзные неприятности. Ты лучше поясни, почему последнее время ходишь какой-то смурной?

— Подожди! Кто всё-таки сочинил свиток? — встрепенулся Лабер. — Создатель? Тогда кто такой этот самый кургала?

— Не знаю, не помню, не в курсе, — простонал супер. — Просто поверь старому другу на слово — не стоит ворошить эту тему. Она непременно заведёт не туда и принесёт нам всем неисчислимые беды и огорчения.

— Хорошо. Меня пугает одиночество. Я последний из своего племени. Понимаешь — последний. Подобное не укладывается в голове. Я обречён. В спокойной ситуации у меня голова лопается от безумных мыслей. Слишком много смертей я видел за последнее время. Слишком многое перенёс. У меня нет сил оплакивать павших, но и возродить их из небытия нет возможности. Прошлое терзает душу. Всякий раз я бегу от воспоминаний, но разве можно скрыться от самого себя? Сколько ещё удастся балансировать на грани — не знаю! Лишь в одном я уверен твёрдо — мне не дано продолжить свой род, жить в кругу себе подобных!

— Мир двух планет населён твоими прямыми родственниками. Они боготворят тебя — посланца Светлого Мира! Выбери фигуристую дамочку и принимайся за дело…

— А кто меня уполномочивал им быть? Изменённые люди на сегодня так же далеки от меня, как пингвины. Мне не дано, ты слышишь, не дано поцеловать жену подержать на руках ребёнка, выпить с друзьями пива. Не дано! — Вилли схватился за голову и застонал.

— Давай клонируем сотню таких как ты…

— Мужиков!? Не впадай в маразм!

— Медицина эктов шагнула далеко и способна из твоего биологического материала вырастить особи женского пола.

— Вот так порадовал, так порадовал! — восхитился Гриз. — Спать с самим собой — слуга покорный!

— Вилли, я ни в чём не уверен. Однако факты указывают на то, что не всё так уж безнадёжно…

— Ты на что намекаешь?

— Подлетаем к полигону, — прервал неприятный разговор Джек. — Приготовиться к стыковке.

Лабер посмотрел на экран. Три шара диаметром до пятисот метров каждый образовывали треугольник, соприкасаясь боками. В одном открылся вход, и штурмовик вошёл внутрь.

Глава ╧ 12

— Нет! Всё бесполезно, — Джек раздражённо развернулся в кресле. — Здесь можно сидеть до скончания века. Я двенадцать часов к ряду просматривал память компьютера. Абсолютно ничего интересного! Соорудили перевалочную базу, сопряжённую со складскими помещениями и строго охраняемым сектором выборочной проверки перевозимых грузов, и назвали — полигон! Смех да и только! Представь себе. Компьютер забит сведениями о транзитных кораблях, результатах проверок, экспертиз, отчётах, запросах на поставку различных материалов и прочей дребедени, от которой голова идёт кругом.

— А ты покопайся в архиве…

— Программа стратегических исследований не содержит раздела «архив», — возразил робот. — Хотя идея хороша, я о ней не подумал.

— Что будем делать дальше?

— Возвращаться на Экту и там пробовать отыскать координаты, пароли, сигналы идентификации секретной лаборатории, где создали меня. В покинутом нами помещении располагаются вспомогательные информационные модули, в простонародье называемые архивом. Почему ты не сказал об этом сразу? Задурил мне голову своими переживаниями…

— Не ворчи. Пошли назад исправлять ошибку. Нас ждут ценнейшие сведения. Они дрожат от нетерпения и повизгивают от счастья, что наконец-то их обнаружили и используют по назначению. Даёшь штурмовик!

Друзья быстро собрались и отбыли на Экту. Всё повторилось в обратном порядке. Штурмовик оставили на орбитальной базе и на шаре спустились в исходную точку.

Робот не стал отвлекаться на светомузыкальный ящик, а сразу остано-вился возле маленького, невзрачного пультика с сереньким овальным экраном. Монитор засветился и тут же погас.

— Сломался? — испугался Лабер.

— Всё нормально, — успокоил робот. — Я считываю информацию напря-мую.

— Ну и как?

— Похоже, ты был прав. В базе данных пропасть всякой всячины. Даже ты упоминаешься!

— Оружие, ищи оружие! — едва не прыгал от возбуждения Гриз. — Там оно должно быть: старое, никому не нужное, мало эффективное, списанное за ненадобностью, но так необходимое для нас!

— Кое-что есть, правде не густо.

— И на том спасибо…

— Не мешай! Так, посмотрим…

— Я сейчас погибну смертью храбрых от нетерпения, — взвыл Лабер. — Не томи душу!

— Всё, слушай. Итак! Нейтронная винтовка. Поражает живую силу противника, не нанося ущерба материальной части. Лёгкая, удобная, долговечная. Дальность стрельбы весьма приличная, плотность пучка слабовата, время использования источника нейтронов удовлетворительное. Разработан вариант для боевых кораблей.

Микроволновая пушка. Разносит в пыль всё, что не попадя. Громоздкая, особенно генератор. В эксплуатации не удобна. Предназначена для установки на стационарные объекты. Нам не подойдёт.

Холодный лазер. Эффективно выводит из строя бортовую аппаратуру кораблей, наземных целей. Интересная штуковина. Полезная в хозяйстве. Им хорошо придавливать кадку с квашеной капустой…

Фугасы времени. Тот кому посчастливится угодить в зону их действия, теряет подвижность на некоторое время. Подлетай и стреляй, пока не надоест. Их производство наукоёмко, требует специальных материалов, но весьма перспективно.

Орудия, стреляющие делящимися зарядами. Внешне напоминает фейерверк. Один выстрел поражает множественные цели. В изготовлении просты. Ценное приобретение для нас. На этом можно остановиться… Переходим ко второй части исследований — изучению материальных отчётов, заявок.

— К чему они нам? — удивился Лабер.

— Лаборатория, где создали меня, строго засекречена. Прямые сведения о её местоположении отсутствуют, но я постарался отыскать косвенные. В вышеупомянутых отчётах постоянно фигурируют требования о неукоснительных поставках материалов, на некую таинственную площадку, расположенную в квадрате 25–12. В основном запрашиваются: биомасса, нейронные соединения высшего порядка, сверхлёгкие сплавы повышенной прочности и многое другое, крайне необходимое для монтажа роботов категории супер и серии «А». Нам просто необходимо попасть туда, в этот самый квадрат 25–12. Там и только там находится только разработанное вооружение и всё, что душе угодно.

— Воспроизведи координатную сетку. Посмотрим, далеко ли до него?

— Один момент…

Робот проворной сороконожкой перебежал к основному компьютеру. Снова заработал световой фонтан и над пультом, прямо в воздухе возникла объёмная сетка с мерцающими точками звёзд и планет.

— Странно, — Джек принялся с остервенением чесаться подобно помой-ному коту. — Нет квадрата с такой маркировкой! Двадцать пятый расположен непосредственно за двенадцатым.

— Получается, орбита лаборатории проходит через оба.

— Точно, — подхватил супер. — Смотри, там имеется планета — гигант, а у нёё пояс астероидов. Идеальное прикрытие. Есть где спрятаться….

— Всё правильно. В любом крупном обломке легко расположить исследовательский центр, или замаскировать его под таковой, — улыбнулся Вилли.

— Гений! — восхитился Джек. — Дай я тебя расцелую!

— Попрошу без телячьих нежностей. Лучше подумай, каким образом мы сможем обнаружить среди тысяч астероидов нужный? Каким образом проникнем внутрь? Наверняка там установлены множественные охранные системы, биоблокировки, установки залпового ведения огня и всё такое…

— Нет сомнений! Придётся опять залазить в этого монстра. До чего он мне надоел!

Джек со страхом покосился на пульт и одним движением ликвидировал изображение. Его передние присоски превратились в иглы и погрузились в фонтан. На этот раз поиски заняли больше часа. Мелодии: грустные, торжественные, грозные, тревожные плавно сменяли одна другую, наслаивались одна на другую, догоняли одна другую. Супер несколько раз менял цвет, два раза от него пахнуло палёной органикой. Вилли вновь пожалел, что они связались с поисками секретного объекта. Он опять не знал, каким образом ему следовало поступить, чтобы спасти товарища. Если просто оторвать его от пульта — то он мог повредиться мозгами, а если оставить всё как есть, то робот мог умереть! Неизвестность томила, невозможность сделать что-либо угнетала, страх за судьбу друга парализовала волю. И не потому, что без помощи супера Вилли не суждено было вернуться назад. Нет! Он просто безумно боялся потерять дорогого ему робота.

Наконец мелодии затихли. Джек отвалился, будто клоп, насосавшийся крови, от пульта. Конечности отказались ему служить, и он завалился на левый бок, беспомощно моргая бесцветными глазами. Гриз ринулся на помощь, поднял, усадил, принялся обмахивать полою своего экзотического одеяния. Робот на ощупь оказался горячим и жёстким, словно подошва сапога. От него пахло плавленой изоляцией. Вилли долго маялся возле супера. Что предпринять? Куда кинуться? Можно ли его отливать водой или требуется лечить электричеством? Но робот оправился сам. Он принялся мотать цилиндрической головой. Передние конечности непроизвольно превращались то в руки, то в хитрые захваты, то в трезубые вилки, то в пористые губки. Наконец он пришёл в норму и обрёл дар речи.

— Если когда-нибудь, кто-нибудь хоть раз попросит меня подключиться к сему чудовищному устройству — убью мерзавца на месте. Кем бы он ни был!

— Я за тебя здорово переживал. Думал — ты уже не выкрутишься!

— Пропасть была рядом. Бездонная пустота манила, звала окунуться в неё без оглядки. Пока ещё рано, час не пробил.

— Всё хорошо, что хорошо кончается. Ты узнал, то, что нам надо?

— Естественно, шеф, — окончательно ожил супер. — Будем готовиться к экспедиции. Я позабочусь о пропитании.

На орбитальной базе друзья выбрали скоростной корабль, погрузили в него все необходимые припасы и стартовали. Полет занял шесть дней. Говорить было не о чем. Гриз мрачнел день ото дня. Воспоминания снова принялись грызть Вилли, умножая и без того безысходную пустоту, поселившуюся в сердце в день гибели родной Земли. Неисчислимые зачем и почему, отчего, кому это надо кружились в голове.

Планета, к которой приближались друзья, росла, будто на дрожжах и наконец заняла почти весь обзорный экран. Она будто кровавый глаз висела в пространстве, приводя в смятение только видом своим. Наконец корабль занял геостационарную орбиту, несколько выше пояса астероидов. Вилли испытывал странное чувство. Он не мог отделаться от ощущения, будто планета наблюдает за ним.

Секретный объект отозвался на кодированный сигнал через восемна-дцать часов. Он активировал приводной маяк. Джек назвал пароли входа и повёл корабль на стыковку. Бесформенный, длиной около километра и шестисот метров в поперечнике, кусок базальта, мчался в поясе астероидов, плотно окружённый более мелкими обломками. Поэтому пробираться к нему пришлось буквально на цыпочках. Малейшее неверное движение неминуемо вело к серьёзным последствиям. За управление взялся лично Лабер и блестяще справился с труднейшей задачей. Едва путешественники приблизились к астероиду, как он перехватил управление на себя и втянул пришельца внутрь.

Док оказался маленьким, рассчитанным всего на одного визитёра. Автоматические захваты намертво привязали корабль к упорным стойкам. Из стены выдвинулся переходной тоннель и пристыковался к пассажирскому выходу. Команда сошла на берег.

Причал отделялся от внутренних помещений перламутровой перегородкой, полупрозрачной и слегка колеблющейся. Друзья в недоумении остановились перед ней.

— Ну и что дальше? — осведомился в пространство Гриз. — Я не вижу ни кнопки, ни ручки, ни верёвочки. Наверное, следует крикнуть — сим — сим откройся! А?..

— Понятия не имею, — признался супер. Он гарцевал на месте, будто скакун перед заездом. — Предположим, я сделаю так!..

Джек ткнул конечностью в перегородку. Она плотно обхватила присоску. Тогда робот боднул стенку головой. Вилли с живейшим интересом наблюдал за его действиями. Джек извлёк голову из объятий перегородки и радостно сообщил.

— Ты только посмотри. Это чудо какое-то. Не нужно ничего придумы-вать. Просто входишь и плёнка обволакивает тебя наподобие скафандра. Там, внутри всё заполнено биомассой от потолка до пола. Пошли, сам всё увидишь!

Лабер охнуть не успел, а супер уже исчез за перламутровой перегородкой. Только плёнка счмокала. Тогда Гриз отважно зажмурил глаза, задержал дыхание и сделал осторожный шаг навстречу неизвестности. Ничего страшного не произошло. Он только почувствовал, как его плотно обхватил тончайший, эластичный комбинезон. Попробовал робко вздохнуть. Дышалось легко и свободно. Вилли приоткрыл один глаз. Он находился внутри ёмкости, наполненной киселём розового цвета. В его толще плавали куски неизвестного вещества. Каждое движение давалось с некоторым усилием. Неожиданно всё вокруг заколебалось, и перед Лабером возник робот, непередаваемо смешной в защитном одеянии. Вилли не выдержал и расхохотался.

— Ты что — взбесился? — недовольно буркнул робот.

— Ой, не могу, — ещё больше разошёлся Гриз. — Джек в презервативе!

— Лучше на себя посмотри, — огрызнулся супер, — тогда сразу отшибёт охоту зубы скалить. Не стой на месте. Там очень много интересного. Следи за указателями. Иначе заблудишься. Кстати, указатели расположены на полу.

Супер ускакал. Вилли посмотрел вниз и увидел светящиеся сдвоенные стрелки. Медленно и неуверенно побрёл вперед. Вскоре слева по курсу обозначилось светящееся пятно и через несколько секунд Гриз достиг перламутрового пузыря, протянул руку и коснулся поверхности. Его схватили за пальцы и грубо вдёрнули внутрь.

— Ты что там копаешься? — вилял задом от нетерпения робот. — Пойми! Это мой дом! Я вернулся на Родину! В этих стенах меня произвели на свет. Некогда в биологическом киселе плавали частички моего тела. Отсюда вышли мои братья. Все семнадцать штук! Включая геройски погибшего Лоу. А ты лазишь где-то, улитка-переросток, даже стыдно становится. Никогда не предполагал, что ты такой робкий. Не бойся, нам ничего не угрожает!

Внутри пузыря стоял стол. На нём лежала бесформенная масса, а рядом, в специальных зажимах, конструкция, похожая на человеческий скелет. Робот бегал вокруг стола, заглядывал в управляющую колонку, что-то нажимал, тихо ругался и вообще проявлял необычную активность.

— Что происходит? — спросил Лабер.

— Перед нами находится заготовка последнего робота серии «А». Мозг и анализатор сформированы полностью. Я ввёл команду на окончательный монтаж. У нас скоро будет пополнение. Всё, уходим. Дальнейшее пребывание в помещении не целесообразно. Для окончательной доводки требуются жёсткие излучения, опасные для здоровья.

— За какое время его испекут?

— Часика за три, — задумчиво произнёс робот. — У нас море дел. Пошли!

Наконец Вилли получил материальное подтверждение своим представлениям о сверхцивилизации. Он полностью утолил любопытство и испытал удовлетворение от увиденного. А супер?.. Он бродил по лаборатории с открытым ртом и никак не мог наглядеться…

Бесконечные помещения в виде перламутровых пузырей различных размеров, располагались в строгом порядке. Стоило друзьям попасть внутрь одного из них — обволакивающая плёнка сливалась со стенами, но когда они покидали полусферу, она вновь плотно обхватывала путешественников, надёжно изолируя от биологических смесей.

— Экты, и этого у них не отнять, были гениальны, — разглагольствовал робот, протискиваясь сквозь исходный материал. — Даже я не могу полностью понять всего происходящего. Но идея — блеск! Оригинально решена проблема складских помещений. Танкер подходил снаружи и сливал массу внутрь. Всё!.. Те, кто занимался монтажом, просто протягивал руку, брал горсть материала и расходовал по мере надобности. Ты только посмотри, — супер проворно забрался в очередной пузырь, а Гриз просунул только голову, чтобы всё видеть и слышать. Джек выставил наружу конечность, зачерпнул пригоршню киселя и положил на стол, напоминающий операционный. Масса оказалась запечатанной в перламутровый контейнер. — Потрясающе! Полная изоляция от внешней среды. Делай что хочешь. Безопасность и стерильность гарантированы, — он схватил пульсирующий сгусток и швырнул в стену. Чмок!.. И он вернулся в родную стихию. — С ума сойти можно, — Джека била крупная дрожь. — Я потрясён. Представь себе. Большинство компьютеров комплекса управляются телепатически! Ма-разм!

Друзья принялись развлекаться. Они вламывались в помещения и принимались кидаться шариками изолированной биомассы, затем мчались дальше. Так они добрались до зала управления. И вот тут робот зашёл в тупик. Гриз хохотал до слёз, глядя, как супер расхаживал возле компьютеров, словно кот у клетки с мышью. Сколько не крутись — добраться до неё невозможно. Неизвестно, чем могла закончиться попытка добыть информацию, если бы не маленькое происшествие. В самый разгар хождения по кругу, сзади гостей тихо прошелестело и раздалось вежливое покашливание.

— Разрешите войти, — послышался до боли знакомый голос.

Перед ними стоял…Лоу, собственной персоной, только полностью го-лый.

— Привет, привет, — в восторге замахал передними конечностями супер, — рады тебя видеть!

— Кто вы? — заикаясь спросил Лабер.

— Я, последний робот серии «А». Вы — Вилли Лабер с планеты Земля. Ваш спутник — экспериментальная модель суперробота без номера или буквенного обозначения. Знания заложены при монтаже. Я тоже ориентирован на землянина.

— Проходи, проходи, — ворковал Джек. — Мы тебе рады до бесконечности!

— Счастлив с вами познакомиться. Признаюсь — тоскливо было лежать здесь, одному, пришпиленному к противному столу и мечтать о том дне, когда появится бесстрашный витязь и вырвет меня из холодных лап зажимов. Наконец прибыли вы, и моя мечта сбылась…

— Меня вот что интересует, — неожиданно спросил Джек. — Ты в состоя-нии справиться с управляющим компьютером? Нам никак не удаётся включить его, не то что считать данные. Помоги! Вилли, не плохо бы одеть нашего нового товарища, а то ходит, всех смущает. К чему, спрашивается, такое детальное копирование?

— Что конкретно вас интересует? — спросил А -18.

— Оружие, новейшие разработки или то, что можно использовать как оружие.

— Один секунд! — робот подошёл к пульту и положил на него руки. Через минуту он спокойно повернулся и заговорил. — Я многого не понял. Техника за гранью фантастики. Скручивание физических и временных полей. Прокалывание пространства с созданием вихревых воронок, засасывающих, будто зыбучие пески, все материальные тела без возврата, и ещё много всякой всячины. Непонятные величины и понятия так и кишат. Все разработки находятся в начальной стадии. Ни одного действующего образца. Сплошные теоретические выкладки, формулы, расчёты, сложнейшие объемные чертежи. Я не понимаю с какой стороны даже подступиться к ним, их чего можно изготовить установки, способные на такие подвиги. Экты придумали материалы, о каких вам, даже при поддержке Джека, не приходится мечтать. Нанотехнологии нанотехнологий! Так что, братцы, нам тут не светит.

— Какие действия нам следует предпринять в подобной ситуации?

— Сматываться отсюда с максимальной скоростью! — сообщил новорожденный. — Проникновение в компьютер является командой на уничтожение лаборатории. В нашем распоряжении около трёх часов. Собрать манатки успеем. Только желательно уйти подальше.

— Даже так?

— Здесь произойдёт не просто взрыв. В действие будет приведён мощный расщепитель материи.

— Тоже новая разработка?

— Вроде того. Поверьте, времени на разговоры нет!

— К чему спешка. Давайте обезвредим мину и продолжим исследования, — упорствовал супер. — Мы ещё не всё осмотрели. Жалко бросать лакомый кусок из-за глупой угрозы. Неужели всё сгинет без всякой пользы?

— Джек прав, — поддержал друга Гриз. — Разве мы не в состоянии втроём разобраться за столь продолжительное время в часовом механизме?

— Бомбы, в вашем понимании, не существует. Лаборатория целиком и полностью изготовлена из ограниченно разумной биомассы. Она и есть взрывчатое вещество!

— И корпус тоже органика?

— Конечно! Он искусно замаскирован под скальные породы. Оригинальное решение. Биомасса питается всеми видами энергии, поэтому её невозможно обнаружить с помощью радаров, сканеров и локаторов.

— Но мы видели лабораторию на экранах!

— Она просканировала корабль и убедилась с помощью выносных разведчиков, что на борту присутствуют существа со знакомым ей ДНК. И не стала прятаться. В ином случае вы ничего бы не нашли. Но если предположить невероятное — вы в результате фантастического стечения обстоятельств найдете объект, то дальше внешнего периметра никому проникнуть не удастся!

— Ерунда всё это! Два выстрела из винтовки порвут всё в клочья. Смотри! — супер легкомысленно ударил конечностью в стену. Неожиданно она обрела прочность стали и робот испуганно отскочил в сторону.

— Все ограничивающие поверхности, не зависимо от толщины, выдерживают прямое попадание двухсот килограммовых ампул тяжёлых орудий носителей, — пояснил А-18. — Станция просто поглотит энергию взрыва, съест её. Нам только что наглядно продемонстрировали, во что способно превращаться тончайшее вещество. Не стоит искушать судьбу и лишний раз злить лабораторию. Она нам дала фору в три часа. И на том спасибо…

Пока троица пробиралась к кораблю, Лабер испытал много неприятных минут. А вдруг биомасса передумает, и то, что в данный момент плотно облегает тело, закостенеет, как там, в комнате управления? И будет он стоять, вопя от ужаса, словно муха в куске янтаря, не в силах что-либо предпринять, а в недрах станции будет спокойно идти отсчёт времени. Гриз ёжился и ускорял шаг.

Друзья в темпе вальса промчались к кораблю, расстыковались и стартовали.

Первую половину пути Джек никак не мог успокоиться. Его переполняли воспоминания о родном доме. Он всё время приставал к Вилли.

— Изобретению эктов нет цены. Если затея с освобождением Земли лопнет…

— То уже никому, ничего не понадобится, — продолжил Гриз. — Мы все будем мертвы, или большая часть из нас. Вернуться назад никому не удастся.

— Всё правильно! Ты как всегда прав. Я легкомысленно размечтался и забылся. Спасибо, вернул меня, бестолкового, на землю из мира грёз…

— Полно тебе, — сказал Вилли. — Давай лучше подумаем, какое оружие из найденного мы способны создать.

— Мне очень нравятся: делящиеся заряды, фугасы времени и холодный лазер. Всё остальное ерунда…

— Скорее всего, ты прав. Полученные данные только подтверждают это. Позиции, названные тобой, легче всего запустить в производство. Наши заводы, оснащённые оборудованием райберов, уже сегодня готовы для этого. Разработка документации займёт много времени?

— Не более месяца, — ответил робот. — В сущности, она уже почти готова. Осталось только перенести всё на бумагу и можно приступать к работе. Монтаж и сборка тоже не проблема.

— Мне нравятся такие темпы…

— Мне тоже. Когда вернёмся в мир двух планет, Джон непременно, под сенью развёрнутых знамён, при большом стечении народа, в торжественной обстановке, вручит мне орден за выдающиеся заслуги перед обществом.

Вторую половину пути робот непрерывно шептался с А-18, таинственно умолкая всякий раз, когда Вилли проходил мимо. Несколько раз Лабер под разными предлогами пытался выяснить у заговорщиков, о чём они секретничали, но оба молчали, как партизаны на допросе. Однако стоило Гризу удалиться, как снова начинались прежние разговорчики, настороженные взгляды в его сторону, и бесконечные шу — шу — шу, бу — бу — бу…

Вилли потерял сон и аппетит. Он изнывал от любопытства и начисто забыл о своих думах и переживаниях. Лишь одно интересовало его на данный момент — о чём говорили роботы!

Наконец они наболтались всласть и решили снизойти до общения с простым смертным. Джек, будто ничего не произошло, вскарабкался в кресло пилота и принялся сосредоточенно управлять кораблём, словно он нуждался в помощи супера. Автопилот прекрасно справлялся без посторонней помощи.

— Мне никто ничего не хочет сказать? — сухо поинтересовался Вилли.

— Нет, — ответил Джек.

— Я думал — мы друг другу доверяем…

— То, о чём шла речь, не имеет к тебе ни малейшего отношения, — ответил супер. — Ты все равно не понял бы и половины. Не переживай. Мы не собираемся продать тебя в рабство или бросить на произвол судьбы. Ты наверное забыл — у меня тоже существует личная жизнь, в которую я не собираюсь посвящать существ не одного с собой происхождения. Вот и всё…

Вилли счёл необходимым промолчать.

Неожиданно роботы заспорили насчёт имени А-18. Опять повторялась старая история.

— Делайте со мной что хотите, — кипятился робот, — но я абсолютно против этого отвратительного, никому не нужного, не благозвучного имени Пит. И как это у тебя язык повернулся придумать такое, — обратился он к Джеку. — У меня, в связи с этим возникают собачьи ассоциации. Ещё немного и меня посадят на цепь, поставят перед мордой мятую алюминиевую миску с баландой и заставят выть на Луну. Форменное безобразие…

— Вилли, посмотри на него. До чего нынче капризный робот пошёл. Едва выцарапался из киселя, а уже гонор показывает. Того и гляди — скоро примется стучать по трибуне ботинком…

— Подожди, — махнул рукой Гриз. — Вечно ты высовываешься со своими инициативами. Нет, чтобы поинтересоваться у человека, какое имя ему больше нравится. Тебе дай волю — ты и меня переименуешь…

— Я бы не возражал против Али, — скромно произнёс А-18.

— Смотрите, какие мы из себя восточные! — не утерпел супер. — У нас, понимаешь, на складе чалмов, нет чалм, тьфу, зараза! Короче тюрбаны закончились. А зачем они тебе, раз ты у нас Али — без — штанов! Так вот, милый мой, заруби у себя на носу раз и навсегда. Мы, в данный момент, находимся в состоянии войны и подчиняемся законам военного времени, а они гласят: чтобы тебе не сказали командиры и старшие товарищи — прими с благодарностью и молча неси свой крест…

К всеобщему удивлению новобранец проявил удивительную твёрдость и решительно заявил, что ни на какое другое имя отзываться не собирается. После получасовой ругани, супер решил уступить, а под конец попросил нового члена коллектива запомнить этот момент, чтобы в будущем быть более сговорчивым тогда, когда его попросят о чём-либо. Лабер понял одно — роботы специально затеяли всю эту котовасию, дабы отвлечь его от тяжких дум, за что Вилли был им благодарен несказанно!

На орбитальной базе команда погрузилась в шар и без промедления отправилась к импульсной установке. Гриз не удержался и решил в последний раз сделать облёт планеты. На прощанье…

Вокруг всё дышало грустью. Печальное небо скорбно взирало на осиротевшую планету. Ленивый ветер осторожно теребил листочки увядающих деревьев. Медленно, будто во сне, колыхались золотистые травы. На этот раз друзьям повезло. Посредине почти чёрного океана, на огромном острове возвышался величавый город. Он появился из-за горизонта неожиданно, словно вынырнул на мгновение из мрачной пучины. Вилли даже забыл дышать, до того его поразило увиденное. Лабер не мог налюбоваться на немыслимое по красоте сочетание сложных геометрических форм, мягкую игру насыщенных, переливающихся, успокаивающих красок. Невольный трепет внушала идеальная гармония строений. Город лежал подобно заснувшему, прекрасному хищнику, по шкуре которого пробегали волны чарующего света. От волшебного зрелища перехватывало дыхание, в голове звучали торжественные гимны. Лабер не посмел приземлиться. Он только позволил себе сделать несколько кругов, и всякий раз город представлялся в новом ракурсе, каждый раз поражал соразмерностью форм, законченностью линий, совершенством пропорций. Создавалось впечатление, будто он сам вырос из земли, являлся её органичным продолжением, а не творением рук разумных существ, до того естественно смотрелся он на фоне моря, скал, растительности.

Когда шар улетал, Гриз, отдавший управления суперу, долго смотрел на тающий вдали город и чувствовал, как умирает дивная сказка, рождённая гением архитектора, и остаётся только пыль веков, обречённое безмолвие и светлая грусть о чём-то не сбывшемся, не оправдавшим надежд, от чего на сердце становилось легко и печально одновременно.

Супер как всегда оказался прав. Здесь было чему удивляться. Гриз вдел свет. Слышал музыку. И ещё одно он понял и осознал с болезненной остротой — Экта умирала спокойно, с чувством выполненного долга. Она угасала без обречённости и безумной надежды на скорое спасение. Планета сделала всё от неё зависящее, и не её вина в том, что дети оказались глупыми и предпочитали любить исключительно себя. Экта исчерпала все ресурсы до дна и была уже не в состоянии дать начало новой жизни, разуму. Скоро, очень скоро всё превратится в прах, и одинокий ветер начнёт переносить с бархана на бархан эхо детского смеха, тень человеческой мечты, жалкие остатки несбывшихся надежд и запах горечи, подтверждая своим примером тезис — всё тщетно в мире нашем. Суета сует…

— В моём сердце поселилась грусть, — вздохнул Гриз. — Для чего мы живём, мучаемся, страдаем, убиваем, гибнем? Чтобы в конечном итоге придти вот к такому печальному концу? Если бы у меня имелись силы и возможности, то я непременно сделал из Экты заповедник и возил сюда всех жителей Вселенной. В обязательном порядке. Пусть на наглядном примере убедятся к чему приводят поспешные, не продуманные, руководимые исключительно эмоциями действия.

— К сожалению, из твоего благого начинания ничего не получится по многим и многим причинам. А самое главное заключается в следующем — никто не захочет учиться на чужом примере, потому, что будут считать себя умней всех на свете, и быстро убедят себя — уж с ними такого не случится никогда!

— Как ты думаешь, провирус ещё здесь?

— Нет. Скорей всего он покинул планету. Ему не хочется, чтобы она напрасно мучилась в бессмысленных потугах родить ещё одно дитя. Гуманизм, прах его дери! Провирус умеет не только лаптем щи хлебать. Он подарил планете покой.

Через четыре часа компания отбыла в мир двух планет.

Глава ╧ 13

Героям устроили встречу по высшему разряду. Джек, наскоро проглотив изрядный кусок запечённого мяса, отправился разрабатывать техническую документацию на новые виды вооружений. Вилли пришлось отдуваться за всех, и он с большим пиететом поведал о похождениях в мёртвом мире. Али с нескрываемым интересом присматривался к окружающим, а те в свою очередь тоже не обходили вниманием нового члена команды.

После окончания повествования даже великий скептик Главный Стратег, воспрянул духом. Джон, наполненный до краёв оптимизмом, который на крутых поворотах перехлёстывал через край, ходил кругами по каюте. Весть об удачном завершении экспедиции распространилась среди людей, подобно молнии, многократно умножив решимость и жажду победить. Вскоре заводы заработали на полную мощность. В сборочных цехах шла дружная работа под руководством супера. Уже смонтированные каравеллы переоснащались новым оружием. На орбите собирали станции — накопители. Их строительство курировал Али. Вилли занимался созданием запасов продовольствия. На орбите второй планеты находилось множество рефрижераторов, сооружённых из списанных грузовых кораблей. Джон в сопровождении Второго Стратега, мотался с завода на завод, с фабрик синтетического питания на планету и снова на заводы. Жизнь бурлила ключом. Корабли на стапелях росли подобно грибам. Джек лично осматривал все каравеллы, вникал во все мелочи, настраивал прицелы, помогал с регулировкой двигателей скольжения. К этому времени Али возглавил специальный отряд по прокладке трассы к Светлому Миру. Для этого потребовалось двенадцать станций — накопителей. Когда их зафиксировали в заранее рассчитанных точках, готовые каравеллы начали движение по цепочке.

Таким образом в крайне сжатые сроки, благодаря дружным усилиям подготовка к штурму завершилась. Всё население мира двух планет переправили на последнюю станцию, где образовался огромный космический лагерь.

А чем всё это время занимался его высочество Дракон? Какой вклад в дело разгрома врага сделало благородное животное? Кот разгуливал по орбитальной станции будто фон-барон. Правая рука, вернее — лапа, посланца Светлого Мира. Баловень судьбы, деливший с хозяином, на протяжении долгих лет, все тяготы и лишения походной жизни. Герой, выстоявший в кровавых сражениях. Несгибаемый воин, на которого можно было положиться в трудную минуту. Непререкаемый авторитет в вопросах ведения боя с грызунами любых размеров и численности. Маленький представитель всех животных, населяющих Светлый Мир, а по сему наделённый неограниченными полномочиями. Всесильный. Каждый обитатель мира двух планет мечтал просто прикоснуться к суровому ветерану и угостить чем-нибудь вкусненьким. Поэтому на орбитальную станцию ежечасно прибывали посланцы трудовых коллективов, гружёные тюками с провизией. И сердце кота дрогнуло. Дракон не выдержал испытания медными трубами и распоясался до невозможности. Характер его испортился окончательно и бесповоротно. Дракон неприкрыто помыкал всеми. Он залазил на пульт управления, на котором имел обыкновение почивать, и орал не своим голосом до тех пор, пока ему не давали очередное лакомство, которое он тут же брезгливо отвергал и неистово требовал нового. Кот по поводу и без оного шипел, пушил хвост, вздыбливал шерсть на загривке, царапался и кусался. Баловень судьбы сделался капризным, привередливым, наглым. Обслуживающий персонал сбился с ног, вытирая за ним мочу, подбирая помёт, меняя разодранные в клочья панели и утилизируя вытошненную пищу.

Дракон вламывался на совещания и не давал никому открыть рта, оглашая окрестности безумными воплями. Он срывал важнейшие заседания, не считаясь с интересами солидных людей. Ещё немного и кот наверняка бы совершил государственный переворот, узурпировал власть и объявил себя самодержцем, фюрером, богом и ещё неизвестно кем! Но, слава Богу, дело не дошло до кровопролития и гражданской войны, потому, что… в один прекрасный момент Гриз появился на станции, мгновенно во всём разобрался, решительно и круто поставил на место зарвавшееся животное. Наглец попробовал спастись бегством. Но в виду того, что за последнее время вес его утроился от неумеренного питания, а говоря проще — обжорства, он не смог развить достойную скорость, был схвачен, примерно наказан, лишен гражданских прав и посажен на диету. Дракон по инерции пытался сопротивляться, требовал адвоката, пробовал апеллировать к международным правозащитным организациям, выгибал спину коромыслом, сверкал глазами, но никакие ухищрения и увертки не помогли. Коту решительно урезали паёк и держали на нём до тех пор, пока непомерно распухшая морда дебошира не приобрела довоенные габариты. Со временем, когда жизнь кота вошла в прежнее русло, он смирил аппетиты, хоть время от времени заносчивость проскакивала в отношении к окружающим.

В преддверии Великого похода к Светлому Миру, Дракону изготовили персональный скафандр, в котором он себя прекрасно чувствовал, и испытывал неудобство только в том, что не мог точить когти, где вздумается. Главный Стратег лично проинспектировал флот, остался довольным увиденным и распорядился немедленно собирать расширенный военный совет.

В кают-компанию Доки набилось множество всякого народа: командиры каравелл, медики, высшее военное руководство, религиозные деятели, представители власти, эксперты. Также присутствовали оба робота и Вилли. Приглашённые еле-еле разместились. Самым последним появился Их Сиятельство. Он солидно, вразвалку, прошествовал через почтительно расступившуюся толпу, зацарапался хозяину на плечо, сощурил голубые глаза и соизволил задремать.

Первым взял слово Главный Стратег. Впоследствии Гриз охарактеризовал основную мысль его выступления одной фразой. Нас мало — но мы в тельняшках!

— Я собрал вас здесь, дорогие друзья, для того, чтобы сообщить о решении военного командования. Подготовительный период закончился. Мы выступаем! Все, что мы смогли построить — построили и переправили сюда. По моим данным через сорок восемь часов энергоёмкости всех кораблей наполнятся. Нам нет резона медлить. Пришло время решительных действий.

— Последнее время люди работали на пределе своих возможностей. Очень многие истощены сверх всякой меры, особенно гражданское насе-ление, — подал голос Главный санитарный инспектор. — Отдых, пусть даже кратковременный, крайне необходим. Вы сказали — грядёт время решительных действий. Мы не имеем права рисковать…

— Вот именно… — оборвал его Главный Стратег. — Решительных и немедленных! Если затормозим, остановимся — пиши пропало! Мы обязаны всё сделать на одном дыхании, не снижая темпа!

— Тем более отдых необходим, — упёрся инспектор.

— Никаких передышек, к огромному сожалению, мы позволить себе не в праве, — мотая толстым пальцем, пробасил Начальник Снабжения. — У нас всё на пределе.

— Прошу прощения, — возвысил голос Лабер, — О чём, собственно, идёт речь?

— Ситуация элементарная, — пояснил Начальник Снабжения. — Синтезаторы искусственного питания работают на трёх видах сырья: нефти, газе, угле. Выбор пал на последний, по вполне определённым причинам. Мы постарались забить им все пригодные для этого корабли. Однако расчёты говорят — только свирепая экономия позволит обеспечить флот продуктами на расчётный период времени. Поэтому отдых для нас недопустимая роскошь! В случае неблагоприятного развития событий всех ожидает голодная смерть. Между прочим с водой дела обстоят ещё хуже. С водой вообще беда…

— Какими ресурсами мы обладаем на данный момент? — поинтересовался старший эксперт. Он непрерывно занимался регулировкой охладителей на кораблях и был немного не в курсе.

— Двадцать одна каравелла, — принялся перечислять Второй Стратег. — Четыре брандёра. Сто двадцать шесть тяжёлых бомбардировщиков. Пятьсот три истребителя. Полтора миллиона мин. Шестьсот фугасов времени. Двенадцать грузовиков с углем. Восемь танкеров с водой. Четыре рефрижератора с НЗ. Завод по производству синтетической пищи. Завод по регенерации отходов. Двадцать шесть крупногабаритных транспортов с гражданским населением.

— Кошмар! — схватился за голову эксперт.

У Вилли пробежал холодок по спине. Последнее время он без отдыха мотался по обширному стойбищу. Ему некогда было остановиться и по-смотреть вокруг. Бесконечные вопросы, требующие немедленного реше-ния, не позволяли спокойно вздохнуть. Но сегодня он осознал, какая страшная армада скопилась на последней станции. Ему стало не по себе. Двадцать шесть чудовищных, неуклюжих, построенных из первого, что подвернулось под руку, транспортов, перегруженных сверх всякой меры в нарушение многочисленных инструкций и правил. Они производили сотни тонн отходов, с которыми не в силах были справиться самые мощные фильтры и преобразователи. Благодаря этому из круговорота питания, переработки и восстановления безвозвратно выпадали многие тонны ценнейшего биологического вещества.

— Сейчас мой заместитель расскажет, — продолжал Главный Стратег, — каким образом будут развиваться дальнейшие события. Прошу вас…

Второй Стратег робко встал, извлёк из папки несколько листочков и принялся внятно, чётко, тихо читать:

— В трёхдневный срок всем командирам каравелл и более мелких боевых кораблей надлежит предоставить полные списки личного состава. Затем, после получения соответствующей команды, мы поступим следующим образом. Доки и ещё пять каравелл уходят в Солнечную Систему. Там они делятся на две группы. Две каравеллы остаются охранять район перехода. Противник наверняка сканирует пространство и сразу обнаружит появление нашего передового отряда. Поэтому нам жизненно необходимо сохранить район перехода в неприкосновенности. Мы не имеем права позволить неприятелю проникнуть в основной лагерь. Тогда погибнут все, ни за грош. Вторая группа из четырёх каравелл произведёт глубокий поиск, а если говорить точнее — разведку боем. Только она даст нам правдивую информацию о происходящем в Солнечной Системе, и чем располагает Вторая Сила. На сегодня мы знаем о враге то, что рассказал уважаемый всеми Вилли. И не более того… А воспринимать всерьёз те аппараты, какими воевали с нами райберы не стоит. Прошу понять! Шутки закончились! Мы находимся всего в одном шаге от смерти или победы. Первая стережёт нас повсюду: в покинутой Родине, здесь, во вновь обретённом доме. Вторая достижима только при условии полной мобилизации мужества, помноженного на информацию, информацию и ещё раз информацию.

— Скажите, Второй Стратег, к чему понадобились списки экипажей боевых кораблей? — спросил кто-то из собравшихся.

— Тех, кто пойдёт в поиск мы укомплектуем лучшими из лучших, и поведёт их уважаемый Вилли.

— Есть ли смысл рисковать самыми подготовленными кадрами в пред-дверии решающих битв? Не будем себя обманывать. Они пойдут на вер-ную смерть.

— Авангард обязан продержаться сколько сможет и ещё чуть-чуть. Только в этом случае райберы пустят в действие всё оружие, каким располагают. Это то, что нам нужно.

— Неприятель наверняка догадается, что имеет дело не с основными си-лами, — сказал Али. — Он постарается не открывать всех карт. Самое интересное враги приберегут до того момента, когда появятся основные силы.

— Четыре мощных, оснащённых могучим оружием, каравеллы не предмет для шуток и экспериментов, — возразил Второй Стратег. — Не забывайте. Райберы понятия не имеют, с кем имеют дело. Они не станут рисковать. Противнику отступать некуда. Однако предлагаю вернуться к плану боевых действий.

— Тогда какой смысл осторожничать и играть в прятки? — вмешался кто-то из инженерного состава. — Гораздо разумнее нанести один мощный удар всеми имеющимися силами. Разведка насторожит противника, позволит сгруппироваться, мобилизовать резервы, укрепить оборону.

— Как раз этого мы и добиваемся, — пояснил докладчик. — Одна из целей разведки — сгруппировать неприятеля в одном месте. Подобный манёвр позволит не распылять силы и даст возможность ограничиться одним ударом, а пока попрошу подождать с вопросами и выслушать нас до конца. Далее события могут развиваться по двум направлениям. Первый вариант. Райберы оперативно разворачивают силы и уничтожают передовые каравеллы одним махом. Две оставшиеся в районе перехода предупреждают нас, и если потребуется, противостоят неприятелю. За это время, все корабли, и в первую очередь гражданские, успеют уйти. В таком случае флот будет вынужден вернуться к планетам. Когда последний корабль покинул Родину, он, из предосторожности, уничтожил первую станцию — накопитель. Тем самым мы исключили вероятность удара в спину. Поэтому нам потребуется забрать с собой конечную станцию. На это потребуется некоторое время и уйма энергии. Здесь пригодятся запасы продовольствия. Таким образом, мы сводим риск к минимуму, что позволяет повторить попытку с возвращением к Земле.

— Не начав наступления, вы думаете о бегстве! — вспылил командир флагмана. — С подобными настроениями нам никогда не победить!

— Я попрошу всех держать себя в руках и не оскорблять присутствую-щих. Сдерживайте эмоции, — встал Главный Стратег. — Нашими действиями движет суровая необходимость. То, чем мы занимаемся в данный момент можно назвать одним словом — шаг отчаяния. Умный человек обязан просчитать все варианты, а не зацикливаться на одном. Прошу не забывать! У нас на руках гражданское население. В транспортниках, словно сельди в бочках, наши жёны, матери, отцы, дети. На нас лежит тяжкий груз ответственности за их жизни, за идею, что наполняет сердца решимостью, за будущее, если оно у нас будет! Вам известно. Я был категорически против присутствия пассажирских кораблей. К сожалению обстоятельства вынудили пойти на столь рискованный шаг. Хочу ещё раз напомнить — я командую вооружёнными силами и не позволю вмешиваться в мои действия. Если потребуется — пойду на самые жёсткие меры, но сохраню порядок и дисциплину. Уважаемые друзья. Я готов выслушать разумные предложения, но только разумные! И попрошу впредь воздержаться от резких и непродуманных заявлений, и не дай Бог — ультиматумов, — Главный Стратег сел.

— Так вот, — невозмутимо продолжил докладчик. — С первым вариантом мы разобрались. Перейдём ко второму. Если от передового отряда поступит добро на ввод основных сил, они немедля присоединятся к разведке. Там весь флот делится, как и в первом варианте, на две разновеликие группы. Более многочисленная команда, оттянет на себя основные силы противника. Вторая совершит обходной манёвр и ударит по принимающим, жилым блокам. Но их основная цель — трассы, которые соединяют два лагеря: старый и новый. Мы отрежем Вторую Силу от сырьевых баз, заводов и многого другого. Её поведёт Джек. Только он способен справиться с поставленной задачей. Первой группе придаются все мины и брандёры. Вторую группу составят корабли, изготовленные по технологии кораблей — невидимок.

— Что такое брандёры? — спросил старший эксперт.

— Ничего серьёзного, — улыбнулся Вилли. — Старинный морской термин. Раньше делали так: брали корпус старого корабля, начиняли порохом, бочками со смолой, поджигали и таранили им неприятеля. Мы несколько усовершенствовали конструкцию. Монтажники подготовили списанные корабли и устроили им раздвижной нос. Свободное пространство заполнили минами. В нужный момент мы активируем запорное устройство, и минное облако устремляется на врага.

— Мины, покинув борт, пойдут струёй, но никак не облаком. Противнику не составит труда уклониться от неё, — возразил эксперт.

— Здесь присутствует маленькая хитрость. Мы сообщим их корпусам отрицательный заряд. Он в считанные секунды разбросает мины в разные стороны.

— Подождите, — оживился кто-то из учёных. — Корпус любого корабля в пространстве приобретает устойчивый положительный заряд.

— Вот именно… — улыбнулся Лабер.

— По достижения противника, — невозмутимо продолжал Второй Стратег, — каравеллы выпускают минное облако. Брандёры идут под его прикрытием. Далее действуем по обстоятельствам…

— Кто персонально будет осуществлять командование группами на всех этапах?

— Мы уже говорили на эту тему. Повторяться не стоит, — ответил Глав-ный Стратег.

— Когда отбывает передовой отряд? — спросили из дверей.

— Приблизительно через пять дней, — ответил Гриз.

В течение двух часов оба стратега подробным образом отвечали на многочисленные вопросы. Особое внимание уделялось порядку дозаправки и пополнения боекомплекта во время активных боевых действий. Атмосфера в кают-компании накалялась в прямом и переносном смысле. Наконец Главный Стратег решительно отчеканил:

— Мелкие вопросы будем решать в рабочем порядке. А теперь прошу всех разойтись. Техники сообщили, что вентиляция и поглотители работают на пределе. Не будем испытывать судьбу. Совещание закончилось. Я буду на флагмане постоянно. В случае непредвиденных обстоятельств — связывайтесь немедленно…

Последние дни прошли в лихорадочных сборах. Грузовики метались по стойбищу во множестве. В суматохе приготовлений происходила страшная путаница. Часть грузов доставлялась не по назначению, и приходилось тратить много времени, чтобы исправить ошибку. Главный Стратег, потеряв самообладание, орал на капитанов, которые, не смотря на все усилия, не могли наладить учёт прибывающих грузов. Они пробовали неубедительно огрызаться, проверяли документацию и ещё больше всё запутывали. Лабер вернулся с периферии, где хранились боеприпасы и положил конец беспорядку. Он выстроил корабли передового отряда в одну шеренгу и заставил экипажи провести полную ревизию. Когда Вилли получил отчёты, то сразу стало ясно куда кому и какое количество грузов требуется довести. А у кого образовались излишки подлежащие изъятию. Порядок в снабжении был восстановлен.

Наконец настал он — долгожданный день, который мог положить начало новой жизни или привести к гибели.

Авангард отбыл. Без громких речей, крепких объятий. Никто не хотел накручивать себе нервы перед походом.

Доки вынырнул в районе Марса. Красная планета гостеприимно посматривала на гостя, посмевшего нарушить её многовековой покой. Солнце, размером с пятак, блистало в чёрной пустоте. Многострадальная Земля казалась крошечной искоркой. Лабер приказал включить обзорный экран и распорядился вывести на него данные узкополосных сканеров, привести всё оружие в боевую готовность. Второй Стратег старательно обрабатывал поступающие сведения. Пока ничего опасного не наблюдалось. Засеять огромное пространство спутниками слежения было не под силу даже райберам. Зато существовала вполне реальная возможность натолкнуться на единичного разведчика.

В течение двух часов появились остальные корабли отряда. Согласно разработанному плану они без промедления разделились на две группы. Вилли хотел оставить Второго Стратега охранять район перехода, но он наотрез отказался повиноваться, как он выразился «этому гражданскому хлыщу», и остался на флагмане. Решительный, бескомпромиссный, чем-то отдалённо напоминающий зайца, жующего кусок коры.

Корабли медленно тронулись вперёд. Через сорок минут левая каравелла доложила о появлении двух объектов, диаметром около трёх метров каждый, лохматых из себя. Почти тут же блеснула вспышка, за ней вторая.

— Что там у вас?! — гаркнул Второй Стратег.

— Нас атаковали с кормы, — доложил капитан. — Шары неожиданно изменили курс и таранили верхнюю палубу. Корпус повреждён в трёх местах. Пострадали два истребителя, тяжело ранен техник. Ведутся восстановительные работы. Короче — ничего серьёзного. Размеры шаров были недостаточны, для причинения ощутимого ущерба.

— Дело не в размерах, — строго сказал Второй Стратег. — Противник мог использовать пресловутые распылители материи. Приказываю соблюдать крайнюю осторожность. Если по чьей-нибудь милости погибнет хоть один человек — лично спущу шкуру!

Лабер удивлённо воззрился на заместителя Алекса. Тот без команды не мог даже пукнуть, а возражать и командовать было для него вещью, практически, невозможной. А тут откуда что взялось? Тем не менее Гриз счёл необходимым поддержать новоявленного командующего.

— Перед тем, как выступить, всем без исключения был дан чёткий и не двусмысленный приказ: любое тело невыясненного происхождения под-лежит немедленному уничтожению. Руди, почему ты пренебрёг распоря-жением высшего командования?

— Не знаю, — честно признался капитан. Он, в своё время, одним из первых прошёл подготовку под руководством Лабера и пользовался его безграничным доверием. — В голове царит полная неразбериха. Вилли, пойми, мы находимся на пороге нашей прародине. У меня руки дрожат и сердце подкатывает к горлу. Просто наваждение какое-то…

— Всем кораблям — стоп! — неожиданно распорядился Гриз.

— Почему мы остановились? — поднял бесцветные брови Второй Стратег. — По какому праву нарушен мой приказ?

— Мы едва не совершили страшную ошибку, — ответил Лабер. Он был весьма зол на себя, потому, что в хронической спешке едва не упустил весьма важный психологический момент. — Легенда о Светлом Мире жила в сердцах сотен поколений жителей мира двух планет. Они долгими годами мечтали попасть сюда, жаждали воссоединиться с его обитателями. Наконец, в результате тяжких испытаний корабли достигли окрестностей Земли. Мои друзья неминуемо придут в трепет, суеверный восторг и непременно забудут обо всём на свете. Надо дать им время придти в себя.

— И сколько ты предлагаешь здесь висеть, — осведомился Второй Стратег.

— Пока экипажи не обретут способность действовать. Кстати, а как ты себя чувствуешь?

— Отвратительно. Мы выбиваемся из графика, преступно медлим и по-пусту теряем уйму времени. Я в бешенстве…

Странно, подумал Гриз, он сегодня сам не свой.

Девятнадцать часов с небольшими перерывами Вилли беседовал с членами команды по громкой связи, и они постепенно начали приходить в себя.

Каравеллы осторожно двинулись дальше. Все дозоры по пути следования уничтожались. Через восемь часов появились первые признаки противника. Его зонды крутились на пределе радарной видимости, но ближе не подходили. Перед передовым отрядом простиралась абсолютная пустота. Никаких носителей, никаких роботов камикадзе — ровным счётом ничего! Лабер приказал остановиться. Он нутром чуял неладное. Что-то было не так. Райберы знали об их приближении, но ничего не предпринимали. Странно…

По личному распоряжению Второго Стратега выслали пустую шлюпку на автопилоте. Не успела она пройти и трёхсот километров, как пространство вокруг неё изогнулось, шлюпку свернуло штопором и выплюнуло назад. Лабер срочно пересел на бомбардировщик, подлетел к месту катастрофы на сто километров и выстрелил фугасом времени. Ракета с разгона уткнулась в пустоту, будто в стену и взорвалась. Немедленно проявились сложные аппараты, отдалёно напоминающие медуз с растопыренными щупальцами. Двадцать четыре штуки образовывали кольцо диаметром около девятисот километров. Видение продолжалось не более двадцати минут. Затем медузы медленно растаяли в пустоте. Вилли выстрелил ещё раз. Медузы появились. Подоспевшие штурмовики в считанные секунды ликвидировали засаду. Двинулись дальше, используя шлюпки в качестве щупа. Вскоре обнаружили ещё одну ловушку, а потом появились райберы. Они шли плотной группой силами до восьми носителей. Перед ними находилось нечто, что вначале приняли за минное облако. Но это не было минным облаком. Сотни люрминсов плыли в пустоте, неотвратимые, плохо различимые на экранах радаров. Второй Стратег приказал открыть огонь делящимися зарядами совместно с фугасами времени. Все прекрасно знали, на что способна хищная биомасса, сколько хлопот она доставила в мире двух планет, пока с ней не научились эффективно бороться. На этот раз с люрминсами покончили на удивление быстро. Каравеллы отстрелялись и выпустили штурмовую технику. Бомбардировщики немедленно ушли под защиту истребителей и изготовились к стрельбе. Штурмовики развернулись веером, готовые в любой момент открыть плотный заградительный огонь.

Райберы даже не притормозили. Они принялись маневрировать, стараясь охватить незваных гостей со всех сторон. Флагман ударил холодным лазер по ближнему носителю. Мгновенно проявилось его губительное действие. Носитель, вопреки здравому смыслу, повернулся к неприятелю бортом. Каравеллы произвели залп и почти метровые ампулы с антиматерией врезались в верхние палубы боевого корабля. Через мгновение он развалился на множество кусков, горящих голубым, яростным пламенем. Второй носитель принялся лихорадочно выпускать мелкие суда. В суматохе некоторые сталкивались. Образовалась пробка. Поэтому его постигла та же участь, что и предыдущего.

Потеряв два носителя, противник и не помышлял об отступлении. Це-лый рой истребителей и штурмовиков налетел на людей. Ох, не даром в своё время Гриз тренировал пилотов. Первую атаку отразили спокойно, умело, хладнокровно. Пилоты вертелись на месте и вели огонь из всех орудий. Истребители затянули райберов в немыслимый хоровод, методично отстреливая одного за другим.

Вторая Сила попыталась изменить тактику. Первый контакт их явно обескуражил. Никто не ожидал подобного отпора. И тут, по всей видимости, райберы сообразили, что их больше, и им нет никакого резона заниматься единоборствами, а требуется лупить всеми силами по тяжёлым кораблям, так как их уничтожение гарантировало автоматическую гибель маломерных судов. Носители всем скопом ринулись в атаку, сделавшись прекрасной целью для делящихся зарядов. Несколько дружных залпов уничтожили почти половину кораблей райберов. Оставшиеся в замешательстве отступили.

Второй Стратег распорядился двигаться дальше. Вилли пытался протестовать, но великий полководец непоколебимо вёл флот вперёд. Гриз вновь удивился. Он никак не ожидал от него подобной решимости.

Дерзкий отряд понёс минимальные потери и уверенно развивал успех. Всех вдохновила первая победа. Однако Второй Стратег был строг и не давал никому расслабиться. Вскоре разведка доложила, что превосходящие силы противника подходили со стороны Земли. Всего двенадцать носителей. Шутки закончились, начиналась серьёзная работа.

Второй Стратег собрал краткое совещание. Медлить нельзя, сказал он, ударим первыми. Неприятель не ожидает подобной наглости. Ракет не жалеть. Фугасов времени тоже. Нечего стесняться. Пусть враг познает силу нашей ярости!

Резкое выступление заместителя Алекса встретило всеобщую поддержку и одобрение. Возражал один Лабер. Ему немедленно указали на недопустимость распространений упаднических настроений, которые открыто играют на руку врагу. А может, так называемый, посланец Светлого Мира этого и добивается!? Может он совсем не стремится вернуться на родную планету, с которой, по всей видимости, его с позором изгнали!? Пусть честно скажет правду. Ему дадут штурмовик, и пусть мотает на все четыре стороны!

Вилли не верил своим ушам. Никто из жителей мира двух планет не осмеливался разговаривать с ним в столь вызывающем тоне. Окончание воинствующей речи Второго Стратега смутило присутствующих. Но оратор выказывал необычайную твердость и извиняться не собирался. Гриз взял его за плечо, отвёл в сторону, нагнулся и сказал в оттопыренное ухо.

— Я не пойму, какая муха укусила, и почему ты взбесился. Пока не поздно, пойми основное — ты ничего не сможешь сделать, если не будешь опираться на здравый смысл и верных товарищей! Понимаю, первые победы вскружили голову, опьянили и вселили опасную иллюзию, будто ты в состоянии сдвинуть горы. Очнись пока не поздно. Реальная жизнь не имеет ничего общего с миром грёз!

И снова реакция Второго Стратега поразила Лабера. Он улыбнулся бескровными губами и, хитро скосив глаза на сторону, тихо выдохнул:

— Поживём — увидим…

Райберы приближались. На каравеллах начался сбой всех электронных систем. Немедленно включили защиту. И здесь люди допустили роковую ошибку. Они дали противнику рассредоточиться. Это резко снизило эффективность первой атаки. Фугасы времени смогли нейтрализовать только незначительную часть нападающих. Остальные прорвались в мёртвую зону. Второй Стратег бесновался и визжал, будто мартышка увидевшая змею, топал ногами и орал на всех не своим голосом, брызжа на три метра слюной. Подобный взрыв эмоций Лабер имел удовольствие наблюдать всего один раз в жизни. Тогда, когда магазин старикана Колмана ограбили за день восемь раз подряд.

Немедленно был отдан приказ: всеми силами атаковать неприятеля. Решили прорывать фронт в одном месте, а потом мобильными группами нейтрализовать носители. Люди ринулись в атаку, но райберы не дремали. Они открыли беглый огонь. Пошли люрминсы. Шесть штурмовиков погибли мгновенно. Каравеллы не могли стрелять делящимися зарядами. Противник находился слишком близко. Можно было задеть своих. Из тридцати истребителей, бросившихся на выручку, уцелело только три. Каравеллы открыли бешеный огонь, что помогло-таки пробить брешь и люди сумели вывести технику из-под огня. Штурмовики сделали разворот и обрушились на левый фланг Второй Силы. Уж лучше бы они этого не делали. Опрометчивый манёвр дал возможность люрминсам добраться до одной из каравелл. В следующую минуту всё смешалось в пространстве. Противники потеряли голову. Ими овладела безграничная ненависть. Корабли таранили друг друга, сбивали своих. Бомбардировщики, забыв о приказе заниматься исключительно носителями, принялись гоняться за истребителями. Второй Стратег плакал на пульте от бессилия. Он не мог остановить безумие. Вилли отбросил его в сторону и упал в кресло пилота. Но и он ошибся. Гриз привык к габаритам штурмовика и не справился с медлительной и неповоротливой каравеллой. Холодный лазер, запущенный на полную мощность, ещё больше усложнил обстановку. Обе стороны несли большие потери.

Неожиданно, оставшиеся на ходу корабли райберов, вышли из боя и на большой скорости ушли в сторону Земли. Второй Стратег от преследования отказался и приказал подсчитать потери. В результате двух схваток из двадцати семи бомбардировщиков осталось восемь. Из сорока двух штурмовиков — двенадцать. Из ста двадцати истребителей — пятнадцать. Потери были угнетающими, но они ни в коей мере не поколебали уверенность Второго Стратега. Даже на потерю двух каравелл он смотрел сквозь пальцы. Затем решили обсудить ситуацию. Мнения немедленно разделились. Вилли требовал вызвать подкрепление, или вернуться назад для проведения глубокого анализа последних событий. Второй Стратег настаивал на дальнейшем движении к Земле. Наша миссия, напомнил он, состроит в выяснении возможностей неприятеля. Основные силы обязаны знать всё! Вряд ли райберы полностью раскрыли свой потенциал. Они тоже прощупывают гостей на прочность. Решающие схватки впереди. К ним необходимо отнестись со всей ответственностью. Да, сил маловато, но передовой отряд не имеет права, не доведя дело до конца, повернуть назад. Возможно, мы погибнем, но тем самым спасём тысячи других жизней. Большинство членов команды с ним согласилось.

Медленно двинулись вперёд. Горизонт был чист. Это пугало и радовало одновременно. Каравеллы, в окружении хлипкой охраны, начали разгон. Флагман замыкал караван. Появились два маломерных корабля райберов, выпустили несколько ракет и поспешно скрылись. Люди сделали манёвр уклонения. Ракеты лопнули, выбросив в пространство огромное число мелких предметов размером не более швейной иглы. Они быстро достигли первой каравеллы и вдруг произошло невероятное. Корпус корабля рассыпался в прах. Экипаж пробовал спастись на шлюпках. Не получилось. Их тоже поразили иглы. Второй Стратег торжествовал. Он бегал кругами по рубке и быстро тараторил:

— Вот, видишь! Я оказался прав. Райберы не выдержали и прибегли к новому виду вооружения, весьма опасному для нас. Пора посылать весточку нашим. Мощности системы связи не хватит, чтобы вести прямой разговор. Отрядим истребитель. Пусть отвезёт информацию. Её ждут с нетерпением.

— Наверное ты и прав. Но какой ценой мы этого добились?

— Сие не существенно, если принять во внимание большое количество судов с гражданским населением. Они неминуемо оттянут на себя некую часть основных сил. Это значительно ослабит нашу огневую мощь, и в этом контексте…

— Эк тебя растащило. Смотри, не натри мозоли на языке. Нам пора до-мой! Мы перевыполнили свою миссию.

— Вряд ли нам дадут уйти. Хотя в жизни всякое бывает. Техники говорили, в нас было два попадания. Предлагаю несколько развеяться и на штурмовике осмотреть корпус снаружи.

Вилли не стал спорить и попросил подготовить свой личный корабль к старту. Осмотр не выявил серьёзных повреждений и Второй Стратег решил подняться на борт. Вдруг ударил сигнал общей тревоги. Враг наступал широким фронтом в несметном количестве. Ещё на подходе райберы открыли шквальный огонь и выпустили уйму игл вперемешку с люрминсами. Люди сопротивлялись отчаянно, но ничего поделать не смогли против массированной атаки. Второй Стратег дрался до последнего патрона, потом виртуозно вывел штурмовик из боя и на форсаже рванул к Земле. Гриз не выдержал.

— Ты куда собрался?! — крикнул он. — Тебе что, жить надоело?! Нас на планете разом вычислят! Лучше вернуться к своим! Прятаться нам не к лицу!

— До каравелл охранения у нас не хватит горючего, — прокаркал Второй Стратег. — Мы не протянем и десяти минут. Наш единственный шанс — спрятаться под прикрытием атмосферы.

— Всё равно нас найдут. Мы в своё время уцелели благодаря случаю. Второй раз такой финт не пройдёт.

— Для начала предлагаю оторваться от преследователей. Думать будем потом.

Штурмовик сделал неожиданный пируэт, увернулся от луча лазера, прошёл в метре от последнего носителя и вырвался на оперативный про-стор.

Когда они почти вошли в атмосферу, то подверглись атаке звена истребителей. Второй Стратег и в этом эпизоде блеснул мастерством пилотажа, и вышел из под обстрела с минимальными потерями. На Землю они уже не садились, а падали. Каким-то невероятным образом пилоту всё же удалось посадить израненный корабль где-то на Апеннинском полуострове. Так один из представителей Третьей Силы очутился на своей прародине…

Глава ╧ 14

Они сидели на тёплой броне штурмовика, свесив ноги. Вокруг высились горы, увенчанные белыми шапками ледников. Корабль лежал на брюхе в живописной долине рядом с голубым озером. Воздух наполнял аромат альпийских лугов. Пели птицы, сияло солнце. У Лабера на душе было покойно и светло. Он наслаждался чудесным воздухом, ласковым солнцем, и что греха таить, тем, что остался живым. Второй Стратег взирал на окружающие красоты, будто только вчера покинул места обетованные.

— Тысячу лет не испытывал ничего подобного. Однако, перед смертью не надышишься.

— От чего так?

— Сейчас придут райберы и нам крышка. Я уже явственно слышу их тяжкую поступь…

— У тебя слуховые галлюцинации. Мой внутренний голос подсказывает — о нас уже забыли. Поиски обломков непременно организуют, только несколько позже…

— А он не слишком много на себя берёт? — усмехнулся Гриз. — Уж очень самоуверенный у тебя внутренний голос.

— Какой есть. Я здесь не причём. Тем более он у меня опирается исключительно на факты, а они неопровержимо гласят — мы мертвы для врага. Имитация взрыва должна была убедить их в этом.

— Будем надеяться, будем надеяться. Твои речи, да Богу в уши. Как ты думаешь? Для наших мы тоже…того?..

— Вне всякого сомнения…

— С Джеком наверняка сделается плохо.

— Наверняка…

— Джон страшно будет переживать…

— Будет…

— Люди сильно расстроятся…

— Расстроятся…

— Ты почему всё время передразниваешь меня? — возмутился Вилли. — Там наши друзья сходят с ума, а ты устроил балаган! Сам ведь всё заварил!

— Успокойся и не кричи так громко, а то не приведи Господь, на орбите услышат. Давай лучше посмотрим, каким образом будут развиваться события.

— Похоже, нам только это и осталось, — Лабер сплюнул. — Что мы сможем сделать сидючи у разбитого корыта, без надежды на возвращение, в миллионах милях от своих, окружённые неисчислимыми полчищами жутких космических монстров? Любой наш шаг приведёт к неминуемой гибели, потому, что никто из нас не обладает гениальностью супера.

— Вот тут ты прав. Чего в нас нет — того нет и не предвидится…

— Тогда какие действия мы предпримем?

— Постараемся отремонтировать штурмовик. Если не получится, попытаемся захватить бомбардировщик или носитель. Пленим экипаж и в путь. Будет не просто, но мы преодолеем все трудности, если понадобится — форсируем Вселенную, изничтожим любого супостата и в конечном итоге, под развёрнутыми знамёнами справедливости достигнем желанной цели.

Гриз подавился от удивления. Он никогда не видел, чтобы Второй Стратег говорил так вдохновенно и безрассудно. Вилли ничего не понимал. Он не знал истоков подобного оптимизма и никак не мог сообразить, почему с тихим, пришибленным, невзрачным чиновником военного ведомства вдруг произошла такая разительная перемена. Может он жаждал власти и искусно скрывал это от окружающих, а может, выполнял указание Главного Стратега любым путями спасти посланца Светлого Мира. А заместитель Алекса разошёлся не на шутку. Он успел договориться до возможности улететь вместе с Землёй в мир двух планет, забрать там одну отравленную и таранит ею врага, а потом… Здесь терпению Гриза пришёл конец. И он грубо и бесцеремонно оборвал господина прожектёра:

— Не мели ерунды. У меня разболелась голова от твоих глупостей. Я больше чем уверен — ты что-то скрываешь за пустой болтовнёй, и это что-то невольно меня пугает.

— Ты не прав, трусливый ты мой. Мне ровным счётом нечего скрывать от тебя. Долгие годы я занимаю пост Второго Стратега и стараюсь честно исполнять свои служебные обязанности. Ты лучше ответь мне — кто знает моё имя? Вот ты, великий Вилли, хоть раз поинтересовался моим именем. Нет! Вы все гордецы, себялюбцы, карьеристы, интриганы! Кто из вашей сволочной братии хоть раз снизошёл до общения со мной, недостойным. Мною пользовались без зазрения совести, будто авторучкой о которой можно забыть через мгновение. И вообще… — Второй Стратег смахнул набежавшую слезу, трагически дёрнул подбородком и стал смотреть с непередаваемо гордым видом влево и вверх.

— Никогда не предполагал, что ты такой прекрасный артист, — восхитился Гриз. — Чудесный спектакль, достойный Оскара, только я не услышал ответ на мой вопрос. Каким образом мы поступим дальше? Ты у нас герой — тебе и карты в руки.

— Я уже пояснил — не сдаваться, надеяться на лучшее, твёрдо идти к намеченной цели. Интересно было бы услышать и твои соображения. Если они, конечно, имеются.

— Об этом нужно было спрашивать раньше, тогда, когда шёл последний бой. Мы имели реальный шанс добраться до каравелл охранения. Однако ты решил всё сам, никого не спрося. Ты хоть соображал, что делал? Или жажда славы затмила разумную осторожность и чувство ответственности перед подчинёнными?

— Давай не будем спорить. Поздновато… Лучше смирись…

Неожиданно у Лабера словно пелена спала с глаз. Он решительно прищурился, посмотрел на товарища по несчастью и медленно произнёс:

— До меня только сейчас дошло — ты совершенно не похож на себя. Концы не сходятся с концами. Какой ты, к чёртовой матери, Второй Стратег!

— Не заговаривайся. Я понимаю — ситуация патовая, нервишки на взводе. Прошу, возьми себя в руки. В ином случае мы плохо кончим…

— Ты мне зубы не заговаривай, — упорствовал Вилли. — Со мной всё в порядке, а вот насчёт тебя я в большом сомнении.

— Ну, пошло-поехало. Кто же я тогда? Сорок два года меня звали Линном Гарбункински. И вдруг — измена!

— Пока не знаю, — вздохнул Гриз. — Надеюсь, ты сам прояснишь ситуа-цию.

— С чего ты взял?

— А вот с чего. Я заметил ещё в штурмовике, но сначала не придал большого значения. Однако, компас продолжает до сих пор вести себя странным образом. Полюбуйся…

Лабер указал на прибор. Его стрелка вертелась словно сумасшедшая. Второй Стратег с огромным интересом смотрел и слушал. Его явно интриговало происходящее.

— У тебя компас такой же психованный, как и ты. Всему виной магне-тизм. Я точно знаю.

— Хорошо. Почему магнетизм прекращается в твоё отсутствие?

— Тогда это аномальное явление…

— Пусть так. Пойдём дальше. Второй Стратег совершенно не умел управлять штурмовиком, сколько я над ним не биться. Он никак не мог запомнить на что требуется давить, чтобы запустить главные и вспомогательные двигатели!

— Всё меняется с течением времени и под давлением обстоятельств. Во мне открылось второе дыхание. К тому же я тщательно скрывал умение управлять кораблём, чтобы не ущемить твоё самолюбие.

— Дыхание говоришь? А вот как ты сможешь объяснить тот факт, что у настоящего Второго Стратега родинка находилась между большим и указательным пальцами левой руки, а не правой, как у тебя?

— А ты молодец. Наблюдательный, паршивец. Другие не соблаговолили заметить, — заместитель Алекса встряхнулся, неуловимо вывернулся и перед изумлённым Лабером появился эдакий залихвацкий стрекозиный кентавр, только на трёх ногах. Он переминался на месте, с явным неудовольствием посматривая единственную переднюю конечность.

— Бог ты мой! — удивился Вилли. — Что это ещё за фокусы?

— Трансформация, — недовольно буркнула стрекоза. — Невинное хобби.

— Я не дурак. На свете существуют всякие хитрые штучки: гипноз, голограммы, галлюциногенные препараты, отравленные аэрозоли…

— Не хорошо обо мне так плохо думать! — крикнул мутант, раздувшись от обиды. — Не люблю, когда меня принимают за шарлатана…

— Тогда, кто ты такой?

Пропел приятным голосом бывший Второй Стратег.

— А если серьёзно?

— Кургала. А что, не нравится?

— Тот, который из сказок, — улыбнулся Лабер. — Мифическое существо ничем и никем не связанное. Брось шутить…

— Обижаешь, начальник, — фыркнул кентавр. — Если не доверяешь собственным глазам можешь пощупать. А ещё лучше, давай для пущей убедительности я дам тебе пару раз меж глаз, в челюсть, в поддых? Так надёжней. Ты не находишь? Да и мне так сподручней объясниться, вернее сподлапней.

— Попрошу без рук. У тебя всё равно их нет. Я сам кому хочешь, выбью бубну, — ощетинился Вилли. — Предположим, я тебе поверю. Тогда зачем ты здесь?

— Мне интересно. Происходят драматические события, а я обожаю находиться на острие и быть в курсе всего происходящего во Вселенной. Всё не так скучно жить. Да и ваши соседи недовольны. Их тоже коснулась обработка, правда не так, как землян, но всё же… Вот они и попросили меня. Слетай, дескать, братец, разберись, что к чему. А мы тебе, по завершении расследования, заплатим тридцать рублей с денежкой. Я не смог отказаться от столь выгодного предложения, поспешно собрал чемоданчик, испросил небольшой аванс на текущие расходы и немедля тронулся в долгий путь.

— Хватит! — оборвал его Гриз. — Довольно!

— Подожди, подожди, — удивился кентавр. — Ты же стремишься всё знать. Поэтому я стараюсь рассказать историю моего появления здесь по порядку. А ты, вместо того, чтобы прилежно внимать моим словам, принимаешься, ни с того ни с сего, зеленеть, синеть, сереть, желтеть, покрываться пупырями от досады, рвать когтями землю, будто только что помочившаяся собака и бешено вращать налитыми кровью глазами. Я отказываюсь тебя понимать.

— Ладно. Продолжай. О каких таких соседях идёт речь? О лунатиках?

— Балбес ты всё-таки. Видимо зря я с тобой связался. Мне умные люди говорили — опрометчивые решения не доведут до добра. Вот видишь — не послушался дельного совета и в который раз стал заложником своего доброго сердца.

— Беру свои слова назад.

— Слова взять назад невозможно. Они, согласно пословице, не воробей, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Не цепляйся к мелочам. Говори по существу.

— Тогда постараюсь объяснить.

Кентавр всосался внутрь самого себя и перед Гризом возник маленький, старенький, лысенький, согбенный человечек с массивным пенсне, нацепленным на самый кончик длинного носа, одетый в основательно изношенную тройку бежевого цвета. Он плавно прошёлся по подкрылку, основательно прокашлялся и тихо, словно читал лекцию дошкольной аудитории, принялся вещать.

— Природа — сиречь всё то, что имеет честь окружать нас, не терпит пустоты. Такое для неё не позволительная роскошь — предоставлять ограниченному числу живых существ индивидуальную жилплощадь. Дабы ты в полной мере смог осознать глубину изреченного, позволю привести маленький пример. Надеюсь, он поможет разобраться в сути проблемы. Возьмём абсолютно произвольный участок земной поверхности. Квартал леса. Он является местом обитания муравьёв. Они, естественно, считают его исключительно своим. Но на нём живёт и охотится сова. Лисица, понимаете, уверена, что он её и ничей больше. А если мы спросим стадо кабанов, то они клятвенно подтвердят со свойственной им самоуверенностью — лес существует исключительно для них. То же самое говорят на каждом углу волки…Отсюда следует следующее…

— Мы жили на Земле не одни, — подхватил Вилли. — Наверняка разумные существа и по сей день населяют планету.

— Я удовлетворён. Моя краткая лекция достигла цели. Быстро схватываешь. Не прошло и часа. — Старичок остановился и одобрительно посмотрел на Лабера поверх пенсне.

— Тогда почему пострадали только мы?

— Райберы охотились выборочно, не догадываясь о соседях. Если травят тараканов, выживают клопы. Увы, не всем дано мыслить глобально, масштабно, широко, глубоко и всяко разно…

— Почему ты не вмешался?

— Я не могу одновременно находиться во всех местах. Был, понимаешь, занят в других пределах важными делами.

— Какими делами, если не секрет?..

— Относил обувку в починку. Она прохудилась от долгого скитания по пыльным дорожкам Мироздания. Потом ринулся на планету, где мерзавцы кованными сапогами наступили на травинку и сломали её в шести местах. Требовалось срочно воздать негодяям по заслугам и восстановить справедливость — наложить гипс на искалеченное растение!

— Ладно, пусть не ты конкретно. Наверняка есть другие из твоей братии.

— Я бесконечно долго брожу в пространстве, и ни разу не встречал себе подобных. Конечно, до меня доходили слухи будто где-то, кто-то встречал ещё одного кургала, но я мало верю подобной чепухе. Наговорить можно всякого…

— Каким образом ты появилась на свет? Что тебя породило, причём в единственном экземпляре?

— Появился, а не появилась, ибо я самец, зубр, гигант!

— Но всё же…

— О-о…Это самая необычная и захватывающая история во всей Вселенной. Она настолько невероятна и фантастична, что в неё трудно поверить с первого, второго и последующих разов. Только представь себе, если хватит воображения, — старичок возбуждённо взмахнул короткими ручками, — миллиарды лет назад мой папа, естественно кургала, встретился с мамой, соблазнил несчастную где-то в районе Млечного Пути и через положенное время появился я! Впечатляющая история, не правда ли?..

Гриз в сердцах выругался. Его собеседник развлекался. Пока ничего интересного из него выудить не удалось. Интересно, подумал Вилли, почему кургала пошёл на контакт с ним, ничтожным. Однако этот папуас не скажет, отшутится, извернётся, придумает какую-нибудь гадость. Скорее всего правда находится за гранью понимания, или работает на такую далёкую перспективу, что не хватит и тысячи жизней, чтобы до конца разобраться во всём, что движет им на самом деле. Наверняка мифы не лгали на счёт невероятных умственных способностей кургала…

— Скажи честно. Наверное, ты легко можешь принять любой облик?

— Нет ничего проще…

— А какая внешность у тебя настоящая?

— Кургала сущность, а не форма.

— Что позволяет тебе изменяться…

— Обязательно и непременно. Вообще-то я никогда не придавал этому большого значения. Я просто пользуюсь ею, как ты умением ходить, не вникая в суть процесса.

— Но каким образом в тебе сохраняется способность мыслить, если ты постоянно рассыпаешься подобно песочному домику? В чём прячется у тебя разум?

— А ты не задумывался об этом, когда путешествовал через импульсную систему? Она тоже демонтировала тебя до основания, а потом собирала из атомов вновь!..

— Действительно, — смутился Гриз. — Я как-то не придавал этому большого значения. Но даже если бы я задал этот вопрос кому-нибудь из специалистов, то наверняка не получил вразумительного ответа. Знаний маловато… Только ты-то нам не чета! Ты обязан знать ответ на непростой вопрос…

— Вы ничего не знаете о разуме. Мои скромные пояснения останутся не понятыми, — горько констатировал кургала.

— Вот тут ты ошибаешься! — гордо парировал Вилли. — Мы о разуме знаем всё!

— Мамочки! — взвизгнул старичок, и воздел руки к небу. — Люди! — заорал он дребезжащим фальцетом. — Внемлите! Наконец после долгих и безрезультатных поисков мне посчастливилось найти того, кто знает всё! — кургала упал на колени, молитвенно сложил руки на груди и благоговейно прошептал. — Учитель, не разъяснишь ли мне, убогому, где, конкретно, прячется разум у человека? Понимаешь, в наших не образованных кургальих кругах ходят упорные слухи, будто он нашёл прибежище в заднице. Если не хочешь открывать страшную тайну — то хотя бы намекни.

Лабер сообразил — он сморозил глупость, но отступать не хотел. Проклятая гордость…

— В голове, — ляпнул он.

— Не может быть! — вылупил бесстыжие глаза кургала. — Тебя ввели в заблуждение. Там находятся мозги. Я точно знаю.

— Значит в мозгу, — поправил себя Гриз.

— Дорогие друзья, — с жаром обратился к воображаемой аудитории старичок. — Прошу всех обратить внимание на бестолковое существо, не отягощённое способностью мыслить, которое в результате потрясения потеряло последние крохи вышеупомянутого разума. Сия неосязаемая субстанция улетучилась из его воспалённых мозгов всерьёз и надолго.

— Не паясничай, — обиделся Лабер. — Тоже мне — лего супермудрое.

— Обзываться не хорошо. Разве не этому учила тебя маменька в детстве? — кургала спрыгнул на землю. — Вы не осознали и малой толики того, чем располагает Вселенная. И соответственно разум представляет из себя совсем не то, что принято о нем думать в ваших отягощённых знаниями научных кругах. Конечно, я могу прочесть краткий курс лекций по интересующему тебя предмету, только к нему необходимо серьёзно подготовиться. Иначе мои мудрые речи влетят тебе в одно ухо, а вылетят в другое. И не отсутствие надлежащего образования будет тому причиной — личная гордость не позволит принять истину. Лучше оставайся в неведении. Проще будет жить…

— Неужели всё так страшно? — насторожился Гриз. — Или ты просто из вредности пугаешь меня, примитивного?..

— Рановато ещё мне открывать тебе правду относительно одной из ос-новных тайн Мироздания. Придёт время, и они сами постучатся к тебе в двери…

— Пусть будет по-твоему. Тогда ответь — у тебя есть дом? Я имею в виду место, где ты отдыхаешь, собираешься с мыслями, встречаешься с друзьями, если таковые существуют?

— Мой дом — Вселенная. Я не так примитивен, как её обитатели. Мой удел — парить меж звёзд и превращаться во все живые разумные формы, какие попадутся на пути. Мне уютно в пространстве. Я греюсь в свете звёзд, питаюсь энергией материи, отдыхаю на скоплениях пыли, а кометы таскают мне тапочки, готовят обед и стерегут сон.

— Покажи ещё разок, как ты изменяешься, — не выдержал Вилли.

Старичок сжался и сделался маленькой девочкой с воздушным шариком в руке. Шарик медленно втянулся в кулачёк и превратился в эскимо.

— Ну, как? — басом поинтересовалась кроха.

— Впечатляет, — признался Лабер. — Я потрясён. Аж внутри мурашки бегают…

— Будет, будет, — примирительно пробасила девочка. — Я и не такое мо-гу…

— Что конкретно?

— Зачем так много вопросов? — спросил кургала.

Мороженое мгновенно превратилось в винтовку. Девочка прицелилась и выстрелила. Вилли не успел испугаться. Палочка с присоской смачно чмокнула, прилипнув ко лбу. Кургала хихикнул и потянул за верёвку. Гриз потерял равновесие и упал со штурмовика. Правая рука девочки неестественно вытянулась, обернулась безобразным щупальцем, с которого капала невероятно вонючая слизь, и ласково обняла Лабера. На комбинезоне образовались отвратительные потёки. Вилли едва не вытошнило. Кургала развлекался.

— Зачем так много вопросов? — снова проворковала девочка.

— Я стремлюсь понять всё…

— Это не дано никому.

— Даже тебе?

— Мне тем более. А к чему тебе понадобилось знать всё?

— Понимание — оружие!

— Непонимание — тоже!

Лабер в сердцах сплюнул и попробовал встать, но его штаны намертво приросли к земле. Тем временем девочка перевоплотилась в многоножку с четырьмя ртами. Они сразу же принялись ожесточённо спорить друг и другом.

— Довольно! — не выдержал Вилли. — Зафиксируйся в чём-нибудь одном. Как мне с тобой иметь дело, если ты всё время разный.

Многоножка встряхнулась и приняла вид пожилого, несколько неопрятного мужчины в мятом черном комбинезоне, добротных, армейского образца, ботинках, и бейсболке с надорванным козырьком. За ухом мужчины торчал окурок дешёвой сигары.

— Вот смотрю я на тебя и всё равно не верю, что ты мифический кургала. Нет, то есть… Короче, я совсем запутался, — признался Лабер.

— А ты чего ожидал? Чтобы перед тобой появился прыщавый долдон в розовой тунике, с лирой или кифарой, гитарой, или балалайкой в руках. Мудрыми и добрыми глазами, лысым в веснушках черепом, обрамленным чахлым венком из пожухлых ландышей. И чтобы он поставил кривую, волосатую ножку на камень вечности, и принялся вещать под звон расстроенного инструмента в безмолвное пространство: курить, дети, плохо, не курить — хорошо. Ходить в школу хорошо, а не ходить — плохо. Пить водку плохо, а не пить — хорошо. Говорить неправду плохо, а правду — хорошо. Употреблять наркотики плохо, а не употреблять — хорошо… Если хочешь, могу устроить. Существует второй вариант! Могу представить седовласого старца с серебряной бородой до пупка, в черном плаще до земли, усыпанном звёздочками и коническом колпаке в окружении почтительных учени-ков. Он будет плавным шагом дни напролёт, опираясь на суковатый по-сох, таскаться по оливковым аллеям и втолковывать благодарным слушателям принципы устройства демократического общества, основанного на рабовладении. Иногда, ради разнообразия, он бы переходил на строение окружающего мира, космоса, Вселенной, которые имели честь вращаться вокруг Земли. А в конце каждого урока он бы непременно переключался на философскую тарабарщину, похожую на бред умалишенного. Её старец может изливать часами, так как псевдонаучные рассусоливания не имеют ни малейшего смысла. Он, собственно, и знаменит способность часами говорить совершенно ни о чём! На закуску могу познакомить с гениальным учёным, неоднократным обладателем Нобелевской премии а-ля эйнштейновского вида, растрёпанного до невозможности, с лёгкой сумасшедшинкой в глазах. Он прочтёт тебе краткую лекцию по проблемам химии, физики, остановится на вопросах развития личности и углубится в тонкости от-ношений между странами и континентами. Доклад не займёт много времени — часов тридцать — не более. Да, чуть не забыл! В нём будет использована терминология на перевод которой потребуется не менее месяца. Какой вариант предпочитаешь? По особой просьбе устрою комбинированное обсуждение. Истин в мире множество. У каждого персонажа своё видение предмета. Они не успокоятся, пока не вывалят их тебе на многострадальную голову.

— Нет, нет, нет! — замахал руками Лабер. — Я имел в виду совсем другое. Всемогущее существо я представлял себе несколько иначе. Как на яву вижу картину — вот сижу я здесь, на природе, пахнет цветами, светит солнышко, поют птички и вдруг трах, бах!.. молния, и из клубов дыма возникает здоровенная бяка с клыками, множественными рогами, в чешуе, липкой слизи, горящими от ненависти глазами и кожистыми крыльями в полнеба. И чтобы эта тварь зарычала так, чтобы со всех звёзд во Вселенной посыпалась окалина. А ты вон какой маленький, невзрачный, кривоногий…

— Если ты настаиваешь — могу устроить и крылья, и рога, и даже, если пожелаешь, присобачу куда-нибудь пропеллер, а потом слегка порычу. Конечно, дождь из окалины не гарантирую, но Млечный путь поредеет изрядно…

— Я всё понял, — пошёл на попятную Вилли. — Обойдёмся без дикого рыка, когтей, не чищеных клыков. Тогда ещё один вопрос — ты бывал раньше не Земле?

— И не единожды, — признался мужчина, дохнув застаревшим перегаром. — Такая дыра, да и пойло разбавляют, заразы! — Он раздражённо вытащил окурок из-за уха и принялся усердно раскуривать от огонька, выскочившего из пальца.

— И чем ты занимался у нас? — поинтересовался Лабер.

— А — а… — махнул рукой кургала. — В основном всякой ерундой. Большей частью я прилетал сюда отдохнуть, развеяться после важных дел. Что ещё можно было делать в вашем примитивном и убогом мире?

И вдруг до Гриза дошло. Его будто кипятком окатило. Он только сейчас понял с кем его свела судьба. Что для кургала миры и планеты? Он способен в считанные недели разрушить любое общество, перевоплотиться в президента, запустить ракеты, свести с ума холодных аналитиков, спутать любые планы, вывернуть наизнанку аксиомы и представления, расшатать устои, извратить понятия и духовные ценности, опорочить и дискредитировать религии. И поднимет руку брат на брата, мать на дитя, сосед вцепится в горло соседу. Никто и ничто не в состоянии ему помешать. Даже убить эту гадину не получится. Кургала растает туманом, просочится в другие измерения и примется оттуда корчить рожи и показывать незадачливым преследователям язык. Интересно, чем руководствуется в своих действиях его визави? Каким моральным критериям следует? С его спо-собностями можно запросто превратиться в садиста, убийцу, ни в грош не ставящего чужие жизни, если ему изначально гарантирована полная безнаказанность. Никому и ничему не подвластное чудовище. А чудовище спокойно сидело рядом и сосредоточено сосало никак не разжигающуюся сигару. Она отчаянно воняла, чадила, крошилась, но раскуриваться не желала.

— У тебя нет настоящей? — спросил в пространство кургала. — А то как-то неудобно курить самого себя.

— Никотин вреден для здоровья. Будешь всю оставшуюся жизнь работать на лекарства.

— Здоровье, как и всё в мире относительно. Лекарства не исключение. То, что спасает от недуга одних, убивает других и наоборот. Я существую вне этой системы. Мои составляющие не могут страдать никаким недугом. Такое даже теоретически невозможно…

Мужчина грустно вздохнул и засунул окурок за ухо.

Гриза всё больше и больше разбирало любопытство, вытесняя собой тревогу и беспокойство. Он словно ребёнок тянулся к огню, хоть и пони-мал, что тот может обжечь. Вилли не знал каким образом вести себя с кургала. Каков он в гневе. Какие подвиги заставит совершить Лабера. Куда поведёт. Через что принудит переступить. Какими моральными принципами прикажет поступиться. Космический пакостник. Эх! Заглянуть бы ему в голову. Понять чего он хочет, к чему стремиться, ради чего живёт, какой идее служит, каким богам молится.

— Легенды гласят, будто ты не связан временем?

— Время не наручники и не верёвка.

— Не цепляйся к словам…

— В пространстве всякое случается.

— Значит ты бывал в будущем?

— В чьём конкретно? — спросил кургала.

— Как тебя понять?

— Для кого-то далёкое будущее уже прошло. Для кого-то наступило сегодня, для кого-то не настанет никогда. Естественно, мои слова действительны для ситуации, в которой присутствует стационарная точка отсчёта. А вообще-то грядущее напоминает линию горизонта. Сколько к нему не стремись — оно так и остаётся не достижимым. Так вот! Я побывал везде. Тебя какое, конкретно, интересует?

— То, в котором цивилизация достигает небывалых высот!

— Крепко сказано — небывалых высот, — всплеснул руками кургала. — Бывалые высоты никому не интересны. Кому они нужны: посредственные, серые, неубедительные. Нам подавай нечто эдакое, с перчиком. Чтоб захватывало дух!

— А если серьёзно…

— Я уже говорил…

— Ну и как там?

— Ничего интересного. Все бродят бледныя, худосочныя, аппатичныя. Сами росточка малого, ножонки кривенькие, ангромадныя головёнки отягощённыя распухшими от всеразличнейших знаний мозгами, тилипаются на тонюсеньких шейках, и всё время норовят парить в облаках: свободно, плавно, величаво, самозабвенно. Нанотехнологии там достигли совершенства — нанобифштекс кушают нановилкой и наноножом под наномикроскопом, но зато вкусно необыкновенно! Там даже конфликтовать некому и не с кем, ибо шаблю вострую уже поднять сил нет. Скукотища!..

— Опять твои шуточки?..

— Поверь, там всё правильно до тошноты. Каждый норовит поучать, даже тараканы. Везде, куда ни кинь взгляд, развешены плакатики, транспарантики с указаниями, наставлениями, поучениями, изречениями гигантов мысли.

— Не может такого быть!

— Шутка. Простая и незатейливая. Конечно, там все повально, избегая резких движений, плавно играют на арфах, причём исключительно ногами, ибо руками любой дурак сможет. Выглядит весьма впечатляюще. Только представь себе — сводный оркестр арфистов Галактики! От его даже черные дыры тошнить начинает…

Вилли понял. Над ним снова издеваются. В самой разнузданной форме. Он упрямо тряхнул головой и попробовал зайти с другой стороны.

— Я слышал — ты всесилен…

— Кто же в наше просвещённое время верит легендам и сказкам! Всё гнусная ложь! Мои возможности сильно ограничены жесткими рамками обыденности, этическими нормами, моральными принципами строителя Вселенной и глубокомысленными заявлениями типа — этого не может быть потому, что не может быть. Но кое-что могём…

— Тогда почему бы тебе не помочь флоту двух планет выбить райберов с Земли? С твоими возможностями это пара пустяков. Только пошевели пальчиком, и дело в шляпе!

— Какие мы хитрые и сообразительные, пронырливые и расторопные! Ничего не скажешь — тонкая тактика. Ой — ой — ой! Так, понимаешь, незаметно, хитроумно, подвёл меня, наивного, к желаемому! Увы. Я тебя раскусил. Категорически против! И не подумаю! Пусть выкручиваются сами! Спасай тут всяких!

— Неужели тебе не жалко людей? Их усилий, жертв, страданий? — возмутился Вилли. — Ты словно прилипала, будто паразит жил среди нас, подглядывал, хихикал, показывал про себя язык, баламутил умы, провоцировал на безумные шаги, внушал надежды, короче — вёл себя крайне подло по отношению к обречённым людям!

— Жалость здесь совершенно ни при чём. Она, как говорил классик, унижает, развращает и прочая… Идею необходимо выстрадать, пройти для её достижения через муки, потери, боль. Если всё в жизни даётся легко, то и легко теряется. Вы вообще сложите лапки, а я буду аки бобик бегать на побегушках, и приносить в зубах апорт, усердно виляя хвостом. Очень быстро вы разжиреете, обленитесь в доску, сделаетесь мнительными, подозрительными, недоверчивыми. Особо наглые примутся вопить на каждом шагу, будто ими преступно пренебрегают и пытаются бросить на произвол судьбы. Под конец меня, несчастненького, посадят в лампу, чтобы я, уподобясь джину, таскал каштаны из огня. Не дождётесь…

— Ты бросаешься в крайности…

— Нет! Это вы недостаточно разумны, чтобы принять, а главное, пра-вильно распорядиться помощью. Все будут надеяться на меня, а не на свои силы. В мои планы не входит плодить иждивенцев!

— Не могу и не хочу с тобой согласиться. Разумная помощь никогда не помешает. Мне кажется, тебе просто лень спуститься с высот своего величия до нас — ничтожных.

— Давай не будем хамить, а для начала определимся, что ты имеешь в виду под словами — разумная помощь?

— Ненавязчивая, незаметная, являющаяся как бы логическим продолжением отчаянной эпопеи по освобождению Светлого Мира. Так почему нельзя, просто из любопытства, ради разнообразия, поддержать моих соратников, но сделать всё тихо, чтобы о твоём существовании просто не догадались! А сидеть, язвить по поводу и без такового, способен любой идиот.

— Ах, мой единственный и бескомпромиссный борец за справедливость. Я тебе не перестаю удивляться. Поясни, а чем, по-твоему, я занимаюсь в данный момент? Отдыхаю на курорте? Кто тебя вытащил из последней заварушки?

— На сколько я помню, ты сам, не взирая на мои энергичные протесты, вверг нас в неравный бой и фактически являешься виновником смерти отряда! Забавно у тебя получается — помогать не хочешь, а вот толкать на погибель — сколько угодно.

— Ты, по непонятным причинам, всеми силами стараешься не вспоминать о строжайшем приказе Главного Стратега, — кургала превратился в Алекса и надтреснутым голосом провозгласил. — Уважаемый Вилли. Я лично прошу вас сделать всё возможное для выяснения военного потенциала райберов. Для нас эти сведения жизненно необходимы. Надеюсь на вас, на ваше упорство и умение ориентироваться в сложной обстановке. Уверен, вы доведёте дело до конца, во что бы то ни стало…

— Тогда мог спасти хотя бы часть передового отряда.

— Опять за рыбу деньги…

— Странно. Почему у такого всемогущего создания начисто отсутствует жалость и сострадание?

— Земляне, на протяжении веков, стоило в вас зародиться разуму, методично, планомерно, с непонятной жестокостью сводили в могилу всех, начиная от грудных младенцев и кончая ветхими стариками. И чем дальше продвигались твои соплеменники по пути эволюции, тем совершеннее становились средства уничтожения. Вы не хотели жалеть самих себя, так почему ты ждешь подобного от меня? Что ж вы за уроды были такие, если строили лестницу эволюции из трупов человеческих! Такое даже моему разуму недоступно.

Лабер пропустил последние слова мимо ушей. У него от волнения вспотели ладони. Он жаждал узнать как можно больше, потому, что второй такой возможности поговорить с великим не представится. Кургала мог в любой момент, согласно своим грандиозным планам, исчезнуть, раствориться без следа. Тогда многое из того, что хотел узнать Лабер, останется без ответа. Пока Вилли мучился над тем, о чём спросить в первую очередь, кургала с интересом наблюдал за его потугами. Наконец Гриз выбрал.

— Скажи пожалуйста, ты знал цивилизацию эктов раньше?

— Я знал, знаю и буду знать обо всём происходящем в нашей Вселенной.

— Расскажи о них…

— Экты, до того, как разделились, являлись довольно забавным миром. Они подобно пчёлам, с похвальным усердием строили будущее из всякого хлама и недоброкачественных материалов, скрепляя их чем попало, будто дети на игровой площадке, сооружающие шалаш. Жить в нём, конечно, нельзя, но выглядит впечатляюще. Экты воздвигли незнамо что, и из неуклюжего сооружения немедленно повываливалось всё самое ценное и необходимое для дальнейшего успешного движения вперёд. Тогда они перепугались и срочно выдумали идею о внепланетном этапе развития. Она им до того понравилась, до того взбудоражила, что экты тут же решили воплотить её в жизнь, неожиданно перессорились из-за приоритетов друг с другом. Одни вдруг испугались своей смелости, другие, содрогаясь от жалости к себе, решились… Обеим силам даже в голову не пришло, что переход от одного цикла к другому происходит совсем не так, как они себе это представляли. На самом деле всё происходит несколько иначе. Но это уже другая история…

Так вот. Вторая Сила принялась с энтузиазмом сооружать в пространстве жилые блоки и страшно этому радовались, будто их нельзя было сделать не уходя в космос. Основная беда эктов заключалась в том, что они не умели двигаться в нескольких направлениях. Они бросались всем скопом в одну сторону и вдохновенно, с невероятным упорством старались довести начатое до логического конца. Поэтому райберы, ко всему прочему, отягощённые непомерной гордостью за свою небывалую отвагу, не пожелали признать очевидную ошибку, ничем не обоснованные амбиции, гордо отвергли единственно верное решение.

Я долгие годы брожу по Вселенной и очень редко вижу серьёзное отношение к жизни. В подавляющем большинстве случаев все занимаются самоистязанием, воздвигают на пути смертоубийственные преграды, а потом героически их преодолевают. Идут в обход или пробиваются напролом, теряя силы, веру, ресурсы, время…

— Тогда в какой момент райберы стали превращаться в цивилизацию, жаждущую чужой крови? Как такое могло произойти?

— Хочу внести некоторые коррективы в твою позицию по больному вопросу. Вы все, и тому есть веские причины, считаете Вторую Силу чудовищными и кровожадными монстрами.

— В данной ситуации двух мнений быть не может! — воспламенился Гриз.

— Ошибаешься, друг мой, глубоко ошибаешься. Твоё незнание происходит от нехватки полной информации по данному предмету.

— Какой ещё информации к чёртовой матери! Они не твой мир пустили по ветру. Что тебе известно о боли утрат, горечи поражений, о ненависти, выжигающей изнутри? Ты же всесилен, и никому на свете не позволишь насмехаться, издеваться и глумиться над собой! Ты в состоянии любому обидчику дать отпор, после которого он уже никогда не оправится.

— Между прочим, я не договорил, — перебил его кургала. — Когда Вторая Сила нашла Землю, она не сразу решилась на уничтожение населения. Отбор биологического материала не в счёт. К вам заслали множество лазутчиков, прослушивали выпуски новостей, аналитические программы ведущих телекомпаний мира, изучали литературу, кино, театр, брали образцы почвы, воды, воздуха, тестировали выбросы промышленных предприятий, оценивали запасы полезных ископаемых. В результате пришли к неутешительному выводу — человечество без чьей-либо помощи, уничтожит само себя в ближайшие сто — сто пятьдесят лет. Агония будет ужасной и продолжительной. При этом жизнь почти полностью исчезнет. Тогда райберы решились на обработку. Они убивали двух зайцев: прервали страдания человечества и спасали Землю от страшных катаклизмов.

— Но они явно ошиблись!

— Скорее всего — нет! Если ты спокойно взвесишь все за и против, то согласишься со мной.

— Конечно. Некоторые загрязнения, крупномасштабные ошибки имели место, но…

— Вот видишь, ты оказывается в курсе…

— Получается, райберы на самом деле облагодетельствовали человечество тем, что убили его? Ты в своём уме?

— Вы сами во всём виноваты. Человечеству было наплевать на собственный мир, на будущее своих детей!

— Тут ты не прав! Мы об этом всегда думали и нечего на нас наговари-вать. Однако в мире кроме личных желаний и мечтаний, существуют государственные интересы, интересы нации, стратегия развития стран и прочие глобальные процессы. Они не предполагают копания в мелочах, поэтому издержки неизбежны. Отклонение от основной линии поведения неминуемо замедлит движение вперёд и нас обязательно кто-нибудь обгонит.

— Вот вы и мчитесь, высунув языки, вылупив глаза, все в пене, пугаясь собственной тени…

— Ты не пожелал снизойти с высот своего могущества и боле внимательно присмотреться к нашей непростой и динамичной жизни. А зря!.. Ты бы непременно понял, что моя страна обязана идти в авангарде передового человечества. Иначе произойдёт непоправимое — международный терроризм поднимет голову и тогда в мире воцарит хаос, анархия! Волна наркотиков захлестнёт планету! Разразятся локальные войны, так как местные царьки постараются под шумок расширить свои владения, укрепят влияние на международной арене! Именно поэтому в мире обязано существовать государство, способное решать глобальные вопросы планетарной безопасности, и если потребуется, применить силу, для предотвращения ещё большего кровопролития. Так надо во имя мира и прогресса. Иного не дано. Кто-то обязан нести бремя ответственности за судьбы стран и континентов. Международные организации не способны оперативно решать вопросы защиты населения экономически развитых стран…

— Дурак ты! Неужели трудно понять — никому не позволено диктовать с позиции силы какие-либо условия. А тем более слабому! Это путь в никуда…

— Ну, а ты сам? На сколько мне известно некто кургала весьма активно вмешивался в чужую жизнь…

— Я не лезу со своим уставом в чужой монастырь. Я стараюсь исправить, в силу своих скромных возможностей, ошибки и промахи, допущенные сознательно или по незнанию. Не больше и не меньше. И не моя вина, если все без разбору пытаются использовать меня тем или иным способом. Низко развитые создания неустанно клянчат — помоги, пожалей, протяни руку с пачкой денег, яви акт милосердия, поддержи. Мы тебе, кургалушка, бросим палочку, а ты принеси… Могучие цивилизации идут другим путём. Они принимаются с азартом рыть ловчие ямы, ставят капканы и силки в надежде выловить пришельца с тем, чтобы властной рукой засунуть ему в пасть удила, и посредством уздечки направлять строптивца куда заблагорассудится хозяину. В этом и заключается общая для всех ошибка. Приходится проводить разъяснительную работу разной степени тяжести. Одним достаточно погрозить пальчиком, и они всё поймут. К другим требуется более серьёзный подход. И тогда, как говорится, кто не спрятался — я не виноват! Однако мы несколько отвлеклись. Так вот, друг мой. Чем кивать на других, лучше посмотри на своё благородное государство, погрязшее в насилии, заполонённое полчищами проституток, занесённое сугробами героина, утопающее в море алкоголя, задушено табачным смогом, наполненное одинокими безработными людьми. Почему-то всем вам не интересно и скучно жить в благополучном мире. На такое способен любой болван. Вот война — совсем другое дело. Суперприключение для настоящих мужчин и прекрасный рычаг давления на инакомыслящих! Прикинь, какую радость, какое неизгладимое счастье вы испытаете, когда забросаете друг друга разнокалиберными бомбами, ракетами с более чем смертоносной начин-кой. Вот когда начнётся полнокровная жизнь! Вот когда, наконец, исполнится ваша давнишняя мечта — жить в выгребной яме. На свежем воздухе, при благополучной экологической обстановке, любой дурак выдюжит, а ты попробуй так — в клоаке, и непременно на цыпочках, а нечистоты по ноздри, и шевелиться нельзя, волна не даст дышать! Половина в гробу, а другая в дерьме. Ну чем не рай!? А ещё лучше, когда в угоду сиюминутной прихоти одного человека, или группы шибко умных, которые считают будто они непогрешимы, вы начинаете рвать друг другу глотки, потому, что так надо! И миллионы счастливых идиотов бросаются на миллионы других счастливых идиотов, и тогда по странам и континентам покатится кровавый ком войны, соря обезображенными трупами, в основном гражданского населения, оставляя после себя плодородные земли, обильно политые кровью, разрушенные до основания города и неизгладимый ужас в застывших детских глазах!

Странные вы существа — люди. Чтобы вас расшевелить требуется нечто крупномасштабное, с горами трупов в итоге. Тогда вы не на долго приходите в себя, недоумённо мотаете головой, сбрасывая дьявольское наваждение, спешно сооружаете мемориалы, памятники и обелиски, и всякий раз, проходя мимо, лицемерно опускаете глаза и скорбно поджимаете губы, радуясь про себя, что вас минула чаша сия. А в это время ваши дети во всю играют в войну, а крепкие, бритоголовые юноши бьют всех, кто хоть чем-то не похож на них, и вместо Библии поклоняются бестселлеру современности — «Майн кампф». Ты лучше ответь мне, аника воин, у вас на благословенной Земле существует памятник детской слезе? Есть, я спрашиваю?..

— Я о таком не слышал, — честно признался Гриз. — В конце концов наш мир…

— Наш мир, ваш мир, их мир! Всё пропитано варварством, скрытым под личиной благородства! Массовое невежество возведённое в ранг общественной морали! Вы, подобно сомнамбулам, не реагируете на голос сердца, но постоянно находите самый простой выход для своих звериных инстинктов! Людей словно магнит притягивает любая трагедия. У столкнувшихся машин немедленно собирается огромная толпа! А от рухнувшего дома никакими силами невозможно отогнать сотни зевак!

— Почему ты воспринимаешь наш мир сквозь призму всеобщей чёрствости. Вначале экты, а затем ты говоришь одно и то же! Поверь, Земля была не так уж плоха…

— Я тебя прекрасно понимаю. Ты был и остаёшься порождением своего общества. Согласен — это сложно, чертовски больно сказать о родном очаге — он подобен бездонной пучине, засасывающей без остатка всё хорошее. На поверхности остаётся только грязь и накипь…

— Не правда! — не выдержал Лабер. — У нас было много умных, добрых людей. Они умели чувствовать боль других и приходили на помощь страждущим…

— Благодаря чему их осмеивали в глаза, за глаза и всяко разно, — подхватил кургала. — Корифеи духа, в подавляющем большинстве случаев, кончали дни свои в нищете и забвении. Несчастным позволяли разоблачать и срывать маски только до тех пор, пока они не переходили дорогу политическим или экономическим тяжеловесам. Итог, как правило, был печален. Продажная и алчная пресса вкупе с юридической саранчой дело знали. Ты же прекрасно знаешь — убить не так интересно, как облить грязью с ног до головы, а потом наблюдать за мучениями жертвы. Поэтому не лги себе. А теперь давай отбросим в сторону миллионы жертв последних мировых войн, массовые расстрелы мирного населения, Майданек с Саласпилсом, канализационные колодцы, забитые обезглавленными грудными детьми. Опустим подобные мелочи. Вспомни, что твои соплеменники сотворили с самим сыном божьим! Вспомни и ужаснись! Они присобачили его ржавыми гвоздями к кресту! Оригинальное выражение любви не к ближнему своему, но к богу, пришедшему спасти вас, уродов, и взять на себя грехи людские!

— Но люди не знали, что он сын божий!

— Ага, если ты не принадлежишь в когорте высших существ, то тебя можно четвертовать, линчевать, поджаривать на костре? К тому же, согласись, очень удобно жить ничего не зная. Удобно и спокойно. Чуть что случись — я не я, и хата не моя. Я, дескать, не догадывался, что покойный являлся таким большим вельможей, но если бы мне открыли глаза на его сущность, то я бы непременно закрыл его грудью от нехороших людей. Причём не своей грудью, а грудью ближнего своего! Пусть её протыкают стрелы и кинжалы. А я опять останусь целым и невредимым. Кругом одни плюсы и никаких тебе минусов.

— Зачем же ты так утрируешь?..

— А вот зачем! Будь я на его месте — вы бы хапнули горя по самые ноздри! А он не пожелал мстить. У него просто не возникало подобной мысли. А ведь наверняка знал, к чему это приведёт в конечном итоге, и всё же пошёл, сколько я его не отговаривал плюнуть на вас и забыть ваш порочный мир.

— Ты знал!?..

— Да, мы воспитывались вместе и, помню, игрывали в гостиной на ковре хоросан, глядя на гобелен «Пастушка»… Хорошее было время, золотое детство…

Вилли был готов отдать голову на отсечение, что где-то уже слышал или читал эту фразу, но никак не мог вспомнить где. А кургала невозмутимо продолжал:

— Затем наши жизненные пути разошлись. Я так и остался подмастерьем пьянчужки — сапожника, а он ушёл в недосягаемые выси в канцелярию папеньки, где получил прямо-таки божественное образование. К моему великому удивлению сынуля нисколько не возгордился. Он в перерывах между творением добрых дел спускаясь иногда ко мне с графинчиком ржаного виски с содовой, или коробочкой дешёвых питсбургских сигар. Мы вели долгие беседы на морально — этические темы и в конце встречи всегда приходили к единому мнению, что алкоголь — зло!

— Ты видел самого бога? — простонал Гриз.

— А почему бы и нет!? Между прочим — весьма вздорный старик, — ус-мехнулся кургала. — Я записался к нему на приём ещё две тысячи лет назад. Так бюрократы, окопавшиеся в канцелярии, уже в который раз положили мою бумажонку под сукно. А вместо меня, по блату, пропустили совсем другого! Сидят там целыми днями, перекладывают папки из одной стопки в другую, считают перья в крыльях и молятся до ломоты в костях — изгоняют грехи из себя, с тем, чтобы освободить место для новых! Большинство так разжирело, что уже не может летать. Только бегают словно курицы, распушив перья, мягко топоча босыми ногами, блестя лоснящимися от жира мордами, с объёмными отчётами о проделанной работе наперевес. Тогда я решил дать взятку для ускорения процесса. Так эти сквалыги столько запросили, что у меня руки опустились. Расценки у них просто фантастические. Я не стал поддаваться унынию и задействовал альтернативный вариант — решил пролезть через щель под забором, так собаки всю задницу разодрали. Попытался перелезть, есть там удобное место, так этот мутант с четырьмя ликами припорхал и принялся мечами перед носом размахивать. Пока я придумывал в какой из восьми глаз вдарить, прискакала подмога. Пришлось срочно уносить ноги, или щупальца. Не помню каким тогда был…Так что нелегально прорваться не удалось… Придётся дожидаться официального вызова. Только времени на это уйдёт уйма. Уж очень длинная очередь…

Вилли не знал, смеяться ему или плакать. Он никак не мог сообразить когда его собеседник говорил серьёзно, а когда откровенно развлекался.

— Ты хоть когда-нибудь бываешь серьёзным? — не выдержал Лабер. — У тебя, как я погляжу, одни хихоньки да хахоньки на уме.

— Друг мой сердечный, — ответил кургала. — Я просто не в состоянии изображать из себя на протяжении тысяч лет шибко умного. В жизни должно быть место шутке. Она позволяет расслабиться и обрести душевное равновесие.

— Странный у тебя юмор. Злой какой-то. Ты всё без разбора подвергаешь осмеянию…

— Прошу прощения. Над основным я не шучу никогда!

— Над чем именно?

— Над собой, естественно!

Лабер с досадой сплюнул. Его угнетало сознание своего полного бессилия перед лицом кургала. Но неуёмное желание узнать по возможности больше затмевало все чувства и эмоции…

— Скажи пожалуйста, а во Вселенной много цивилизаций?

— Хоть пруд пруди. Куда ни плюнь — обязательно угодишь в заселенную планету!

— И ты все их знаешь?

— Как свои пять пальцев. Однако смею со всей ответственностью заве-рить — у тебя не хватит и тысячи жизней увидеть малую толику оных.

— Двигатели скольжения открывают головокружительные перспективы и позволят нам передвигаться на огромные расстояния.

— Не стоит сильно на них надеяться.

— Почему? Мы летали на каравеллах и всякий раз удачно. Так в чём проблема?

— Расстояния в космосе огромны. Меж галактиками лежит пропасть в миллионы световых лет. Для преодоления её потребуется невероятное количество станций-накопителей, для сооружения которых понадобится много материала и времени, рабочих рук и производственных площадей. Не говоря уже о беспрецедентно точных расчётах! Длиннейшие цепочки станций будут отличаться крайней нестабильностью. По очень многим причинам…

— Загадками говорить изводите?

— Движение материи, энергетические сносы, неоднородные магнитные поля неравномерных напряжённостей, сильнейшие проникающие излучения, наэлектрилизованные облака пыли, взаимное расхождение всех объектов во Вселенной не позволят, ни при каких условиях, выстроить стабильную трассу. Она выйдет из строя еще перед началом эксплуатации…

— Получается, нам никогда не войти в контакт с иным разумом?

— Почему не войти? Ты, например, уже встречался с его представителями. Явление, доложу тебе, редчайшее. С другой стороны встреча двух миров не принесёт желаемого результата.

— Ты так думаешь?

— Две цивилизации, приблизительно равные по развитию, ничего принципиально нового дать друг другу не смогут. Торговать и обмениваться всякой мелочью выгодно, но не так интересно, как казалось на первый взгляд. Очень быстро на смену любопытству придёт подозрительность, недоверие и всё встанет на круги своя. Вновь повторится старая история с проникновениями, шпионажем, дешёвой рабочей силой и прочим дерьмом.

— А вдруг они совместными усилиями создадут нечто выдающееся?

— Вряд ли… Две посредственности не способны родить ничего перспективного. Вы с соседом по лестничной клетке договориться не в состоянии, а претендуете на понимание инопланетянами. Это нереально. Рассмотрим другой вариант. Вы встречаете более развитый мир. Земляне уже столкнулись с одним. Результат не лицо… А скорее всего сильный не пойдёт на прямой контакт. К чему им это. Оковы на ногах…

— Более умный в состоянии помочь…

— В таком случае слабый фигурант контакта лишится своего пути развития. Он быстро приспособится и привыкнет к постоянным подачкам и объедкам с барского стола, и всеми силами постарается сохранить такое положение вещей. До чего это удобно и соблазнительно — ничего толком не делать, а получить всё!

— По твоим словам получается, контакт интересен только с чисто познавательной точки зрения.

— Надеяться необходимо только на себя, а не на доброго дядю, который придёт и сделает всё за тебя…

— Мне всё представлялось несколько в ином свете…

— Рад, что внёс коррективы в твои убеждения.

— Тогда скажи, ты хоть раз встречал цивилизацию, достигшую статуса супер?

— Обязательно и непременно, — торжественно заявил кургала. — Только для начала давай сразу разберёмся, что есть такое сверхцивилизация по своей сути. В мире всё относительно. Если мы не определимся с точкой отсчёта, то обязательно запутаемся. И вот почему. Для примера возьмём кроманьонцев. Земляне по отношению к ним — супер. Если взять эктов, то они по отношению к вам — супер. Если взять меня, то экты по отношению ко мне — кроманьонцы. Так о чём мы вообще говорим?..

— У тебя странная манера выворачивать всё наизнанку…

— Не цепляйся к словам, — ухмыльнулся кургала. — Продолжаем разговор. Так вот, великие непрерывно сражаются с бесконечными проблемами.

— Откуда они берутся на Олимпе?

— Ну-у, жизнь диктует, а иногда я загляну для разнообразия. Всё веселей становится…

— Наверное, после твоих визитов они бьются головой об стол, — улыбнулся Вилли.

— Головой, не головой, а сгустком энергии о параболически искривлённое пространство — непременно…

Гриз обречено вздохнул. Он ничего не мог поделать с собеседником.

— Легенды гласят, будто ты бессмертен?

— Какая сволочь сочиняет всякие бредни насчёт меня! Вот бы этого бу-магомараку… На самом деле я уязвим. И даже очень… — горько признался кургала.

— От чего ты можешь погибнуть? — внутренне напрягся Вилли.

— Смерть моя находится на конце иглы. Игла заточена в яйцо. Яйцо покоится в утке. Утка томится в брюхе у зайца. Заяц рулит гиперсветовым кораблём…

— Хватит, — оборвал его Лабер. — Я всё понял!

— Ну и хорошо! Дело твоё! — обрадовался кургала. — А всё же здорово здесь, — неожиданно сказал он. — Построю-ка я вон там избушку, и буду приезжать сюда на кратковременный отдых. Иногда до чёртиков надоедает шататься во времени и проводить среди несознательных цивилизаций воспитательную работу. У меня никогда не было собственной недвижимости. Наступила пора подумать о старости.

— Подожди, — Гриз даже задохнулся о волнения. — Получается, ты без особого труда сможешь попасть в прошлое Земли?

— Началось, — кургала принялся обречено смотреть в небо. — Чёрт меня потянул за язык, — он щёлкнул пальцами. Немедленно около штурмовика возникло горбатое, всклокоченное существо со свиным пятачком вместо носа, козьими копытцами на ногах. В одной руке гость держал кривую, всю в ржавчине кочергу, другой яростно чесал живот, покрытый свалявшейся рыжей шерстью.

— Ты зачем потянул меня за язык?

— Работа такая, — хрипло ответил чёрт, обнажив гнилые зубы в подобострастной улыбке.

— Сгинь, прохвост! — рявкнул на него кургала. Гость мгновенно испарился.

— Нет, ты постой! — стал закипать Вилли. — Речь идёт о преднамеренном убийстве миллионов ни в чём не повинных землян. Раз ты способен передвигаться во времени, предупреди людей о надвигающейся катастрофе. А лучше перенеси меня туда! Я постараюсь достучаться до высоких кабинетов, переговорю со знакомыми военными…

— Поясняю для непосвящённых, — вздохнул кургала. — Перенести в про-шлое, а тем паче в будущее, ни тебя, ни кого другого не смогу. Такое просто невозможно. От объекта в самом начале движения останется только облачко атомов.

— Я тебе не верю. Ты что-то темнишь, парниша. Хочу напомнить — когда в импульсной системе сжимают сигнал, то получается весьма ощутимый выигрыш во времени!

— Тоже мне — выигрыш! Ты на этот счёт не очень обольщайся! Время — штука серьезная и никому шутить с собой не позволяет. К тому же никто не в состоянии сжать сигнал. Он и так спрессован до предела.

— Тогда в чём здесь дело?

— Не в чём, а в ком! Всё замкнуто на меня! Великолепного!

— В этом месте поподробней пожалуйста…

— Что ж, изволь. Представь себе следующую ситуацию: тебе надо пройти от одного пункта до другого. А расстояние между ними около пяти световых лет. Твои действия?..

— Я бы воспользовался кораблём или импульсной системой.

— А ты знаешь принцип её работы? Хоть раз удосужился полистать паспорт или техническую документацию?

— Никто из моих знакомых о такой не слыхивал. Правда, ходили здесь непроверенные слухи, будто некто весьма настырный пытался разыскать сведения о ней, только безуспешно…

— Значит не там искал. Так вот. Поясняю последний раз и только персонально для тебя. Возьмём предыдущий пример. Лично я поступаю следующим образом — беру пространство раскинувшееся между пунктами, собираю его в гармошку, протыкаю в нём дыру, делаю уверенный шаг — и я на месте. Дело сделано. Поэтому сжать можно пространство, а не время, и за счёт этого получить некий выигрыш в скорости прохождения намеченного пути. Вот и всё…

— Понятненько. Ты у нас и здесь преуспел…

— Я везде преуспел и отличился. Нет такого раздела знаний где бы я не оставил свой весьма весомый след. Только запомни одно — если будете и далее пробовать сжать сигнал, то печальные результаты не замедлят сказаться. Они будут иметь катастрофические последствия для любителей мгновенно передвигаться в пространстве. При прохождении компактного сигнала происходит весьма ощутимое завихрение временных полей, на стабилизацию которых потребуется достаточно продолжительный период времени. Использование прямого перехода сводит риск к минимуму, но осторожность никогда не повредит…

— Хорошо, нянюшка ты наша, тогда сам предупреди…

— Ты хоть немного представляешь, как это будет выглядеть? Тогда слушай! Я появляюсь на Земле и начинаю бить в набат, проповедовать, ломиться в высокие инстанции, обивать пороги солидных кабинетов, сочинять письма во все редакции ведущих изданий мира с предупреждением о грядущей вселенской катастрофе. Жёлтая пресса не упустит случая и превратит мои предупреждения в фарс! А великие учёные с толстыми животами с превеликой лёгкостью уличат меня во лжи и во всеуслышание назовут шарлатаном! После этого ни один высокопоставленный чиновник не прислушается к воплям безумца. А если я стану настаивать и не внемлю голосу рассудка, то очень быстро окажусь в психушке. Там я и закончу свой жизненный путь. Одним захудалым пророком станет меньше…

— Тогда перевоплотись в президента, загипнотизируй правительство или примени один из своих неотразимых приёмчиков…

— В президента — это хорошо, а вот как с законно избранным быть?..

— Точно так же, как и с настоящим Вторым Стратегом. Я до сих пор не уверен — жив он или нет…

— С ним всё в порядке. Дрыхнет без задних ног в одном из гражданских дредноутов. Придёт время — очнётся, — спокойно ответил кургала. — Всё, о чём ты говорил — хорошо и здорово. Только существует одно но! Оно и портит общую картину. Если я уйду в прошлое или будущее, то изменяться, а тем более перевоплощаться не смогу.

— Отчего так?

— Трансформация забирает много энергии, но неизменно больших затрат требует движение против потока времени. Такое даже сравнить не с чем. Восстановить утраченное позволяет возврат в исходную точку. То же самое, только в обратном порядке, происходит при перемещении в будущее. Туда — накапливаешь, обратно — тратишь. Иного не дано…

— Давай сделаем по-другому, — не сдавался Лабер. — Ты мчишься в про-шлое, там перевоплощаешься в кого сочтёшь необходимым, делаешь своё дело и с чувством выполненного долга остаёшься жить среди землян до того времени, пока уровень энергии не восстановится полностью!

— План хорош, только абсолютно не реален…

— Я ничего не понимаю. Какая разница, где ты появишься?

— Поясняю для непосвящённых. Я, как это не прискорбно звучит, тоже подчиняюсь общим правилам игры, — разом помрачнел кургала. — Моя база, да и база любого материального тела в нашем мире, жёстко зафиксирована во времени. И я, помимо своего желания, вынужден всякий раз возвращаться к ней. Мы все, подобно бычку на привязи, ходим влево, бродим вправо, но наша свобода ограничена длиной верёвки и мерзким колышком, не позволяющим бегать по лугу, взбрыкивая от радости. Именно поэтому импульсная система создаёт иллюзию путешествия во времени. Но!.. Возврат возможен только и исключительно в момент изъятия и ни на секунду позже. Уразумел?

— Почему так?

— Эта сволочь провирус контролирует всё! Вот уж воистину кто всеси-лен. Хотел бы я знать — кому взбрело в голову создать его!

— Даже ты ничего не знаешь…

— А ты вообразил, будто мне всё известно? Как бы не так! Я тоже живу во тьме неведения и аки слепой котёнок тычусь во все углы, стенаю, ры-даю, заламываю руки и рву волосы на голове.

— Если ты котёнок, тогда кто я?

Кургала задумчиво склонил голову и посмотрел на Лабера, — ну, что-то вроде инфузории — туфельки…

— Спасибо…

— Всегда рад услужить…

— Давай вернёмся к провирусу.

— Начнём с того, что он не совсем вирус. Точнее — совсем не вирус. Он мне напоминает контейнер, в котором хранятся ещё более мелкие капсулы. В каждой из них запечатано нечто отдалённо напоминающее собой гены, напичканные информацией. Своего рода командными директивами, не подчиниться которым не в силах ни одно живое существо во Вселенной! Вот так, и никак иначе…

Вилли впервые увидел, как его собеседник смутился. Ему очень не хотелось, чтобы какой-то там совсем не вирус, презренная мелюзга, командовала столь независимым и самостоятельным созданием, как кургала.

— Наша Вселенная напоминает по форме колбу, — резко и зло бросил кургала. — Внутри её находимся все мы, планеты, солнца, пульсары, квазары, чёрные дыры и прочий вздор. Наша колба стоит на бесконечном стеллаже в неведомой лаборатории. Через определённый промежуток времени к ней подходит смотритель, эдакое прыщавой существо в мятом халате и капает из пипетки всякую гадость: катализаторы, депрессанты, и ещё чёрт знает что! Это бесит меня больше всего. Я им не подопытная крыса.

— С чего ты решил, что мы находимся в колбе?

— Я в состоянии передвигаться на неограниченные расстояния, используя принцип одновременности происходящего во Вселенной. Всякий раз, путешествуя по неотложным делам, я натыкаюсь на нечто, напоминающее прозрачную сферическую поверхность, по которой я способен только скользить, но ни коим образом просочиться за несокрушимую твердь! И только в одном месте я не могу даже скользить, словно там стоит резиновая пробка. Иногда, когда я особенно злюсь на своё бессилие, я катаюсь по ограничивающей поверхности. Разгонюсь, бывало, закрою глаза и бесконечно долго качусь, пока не вернусь в исходную позицию, совершив тем самым полный круг. Так что, друг мой, мы все являемся подопытными кроликами на чужом празднике жизни. Нас рассматривают через микро-скоп, проводят опыты, наблюдают, как мы боремся за место под солнцем, вмешиваются в ход развития Вселенной. Гады! Я с ума схожу от одной мысли, что я простая марионетка, а лаборант-очкарик, высунув язык от усердия, дёргает за верёвочки, записывает в пухлый журнал результаты наблюдений, потом засовывает его под мышку и, недовольно ворча на несоответствие нищенского оклада и трудозатрат, тащится к начальству на доклад. Там ему выдают новые вводные, и начинается очередная серия экспериментов. А в это время безумный, крошечный котёнок по имени кургала бьётся бестолковой башкой об пробку, пытаясь самоутвердиться. Я всё равно доживу до того момента, когда проклятый лаборант забудет плотно закрыть колбу, и я, наконец, вырвусь на свободу. Может там меня ждёт смерть. Сторожевой пёс провирус строго блюдёт интересы хозяев. Он не разрешит своевольничать всякой мелюзге, но я никому не позволю ставить над собой опыты! Запомни, заруби у себя на носу, мы не живём. Мы играем в чужой пьесе, с заранее расписанными ролями, воображая себя свободными во всех проявлениях, а на поверку оказываемся заводными куклами, китайскими болванчиками.

Кургала с нескрываемой злобой сплюнул, вытащил из подсумка бутылку коньяка, молодецким ударом вышиб пробку и прямо из горлышка, не отрываясь, выпил. В следующее мгновение из его ушей повалил густой ярко-жёлтый дым. Кургала задёргался, у него отпала лева рука, затем правая, следом за ними последовали ноги. Они разом вспыхнули и в мгновение ока превратились в пепел.

Вилли испугался. Его выбивали из колеи шуточки собеседника.

Легкий ветерок сдул с подкрылка остатки бестолкового котёнка. Они закружились в воздухе, подобно столбу комаров-толкунцов и постепенно приняли очертания человеческого тела. Через секунду Второй Стратег стоял рядом с Лабером весёлый и энергичный, улыбаясь во весь рот.

Гриз откинулся на траву и некоторое время молчал. Он честно пытался переварить услышанное.

— Я одного понять не могу, — наконец сказал он. — Сколько добра ты бы мог принести всем. А вместо этого некий мистер Вселенная сидит и над всем насмехается…

— Ты сейчас напоминаешь юродивого на паперти. Тот тоже всё время просит милостыню и постоянно норовит что-нибудь своровать. Не стоит с такой настойчивостью взывать к моим лучшим качествам. Может быть, их у меня нет. Может в душе я — старая, хромая свинья с большим и грязным пятачком. Сколько раз нужно повторять? Я не собираюсь никому помогать!

— Мне всегда казалось, что это в высшей степени благородно — протянуть руку помощи брату своему, просто слабому, обиженному, униженному, угнетённому…

— Дорогой мой, мы далеко не родственники и никогда ими не будем. Я не собираюсь за вас делать вашу работу! Почему вы сами не любили свой мир? Тогда вы не надеялись на доброго дядю. Пакостили от души. А когда беда клюнула в жопу — кинулись ко мне. Помоги, спаси, повоюй за нас. Лично мне, например, интересно знать: помог ли ты сам кому-нибудь?..

— Конечно! Очень многим…

— Конкретней…

— В детстве мне удалось спасти лягушонка. Помню, здорово этим гор-дился, но никому не говорил, боялся — засмеют…

— Вот видишь! Ты помог несчастному земноводному, а я тебе. Равновесие достигнуто!

Гриз заскрипел зубами от злобы. Он никому не позволит проводить унизительные аналогии. Пусть даже всесильному безобразнику…

— И ещё одного я никак понять не могу, — тем временем разглагольствовал Второй Стратег. — Что означает фраза — нести добро! Оно какое: кристаллическое, жидкое, твёрдое, газообразное, гель? Опять же в чём его нести? Я нигде не видел в продаже ёмкостей для транспортировки данного чувства. Пойми, нет и не будет в мире рафинированного добра и зла. Ибо эти понятия проистекают одно из другого. Однако, опираясь на твои мудрые изречения я живо представляю интереснейшую картину. Экскурсия детей дошкольного возраста в одном из исследовательских институтов! Перед ними держит речь самый умный из младших научных сотрудников. Слегка волнуясь и заикаясь он вещает! Вот детки, пробирочка. Извольте обозреть…В ней находится добро. Его мы оставим себе. Пригодится. А вот реторточка. В ней заточено зло. Мы сейчас вскроем пробирочку и добро в ней содержащееся наполнит нас по маковку. А реторточку мы привинтим к ракете и пальнём по нехорошей планете. Пусть попляшут и в полной мере насладятся щедрым подарком. Поэтому, детки, поступайте подобным образом всегда и везде. Лучшее берите себе, а всё остальное — врагу! Усвоили?

— Давай говорить серьёзно, — невольно улыбнулся Вилли.

— Я не шучу. Ты не желаешь понять и принять то, о чём долгие годы говорили ваши философы, мыслители и прочие труженики интеллектуального фронта. Добро и зло — сиамские близнецы. Каждый наш шаг, каждый поступок несёт кому-то добро, а кому-то зло. Они необходимы миру. Без них никак нельзя!

— Нельзя без зла?

— Умгу…

— А ты случайно ничего не перепутал? Усталость даёт себя знать. Оди-ночество отрицательно сказалось на психике…

— Ты не замечаешь, что постоянно и упорно, не взирая на мои прозрачные намёки, говоришь откровенные глупости? — разочаровано вздохнул кургала. — В тебе наверняка теплится искорка разума. Так инициируй то, что хлюпает в голове. Напрягись… Я понимаю — бегать, стрелять проще, чем усиленно морщить лоб. Но хоть раз в жизни, в беседе с таким, как я прояви лучшие качества, блесни полётом мысли, порази нестандартной логикой, выдай зрелое суждение. А под занавес нашей содержательной беседы хочу поведать тебе одну коротенькую, но необычайно поучительную историю. В конце двадцатого века я посетил Землю с неофициальным и далеко не дружественным визитом. Мне захотелось проверить на практике одну оригинальную мыслишку. Я обосновался во Франции, где открыл маленькую фирму и дал рекламу во все ведущие газеты мира и Интернет, приблизительно следующего содержания: «Расскажу правду обо всём: людях, происшествиях, загадках природы за последнюю тысячу лет». И стал ждать реакции человечества. Вначале ничего интересного не происходило. Читающая и сплетничающая публика не обратила внимания на наглое объявление. Скорее всего не поверила. Мало ли психов в мире! Наконец меня почтил вниманием захудалый корреспондентишка из провинциальной га-зетёнки, годовой тираж которой позволял упаковать около центнера колбасы. Посланец печатной империи вяло и нудно изложил свои вопросы и долго ковырялся с диктофоном, которому давным-давно было пора на свалку. Я с самого начала встречи изменил план разговора и решил взбодрить его, а для этого выдал всё о его прошлом, причём в мельчайших подробностях. Корреспондент очнулся от дрёмы. В глазах появился блеск. Борзописцу первый раз в жизни крупно повезло. Ему в виде меня улыбнулась её величество фортуна…

После трёхчасовой беседы (ранее на неё планировалось отвести пятна-дцать минут) посетитель, окрылённый до невозможности, умчался в ре-дакцию, а через несколько дней началось нашествие представителей цен-тральной прессы. После соответствующих публикаций и пары интервью на телевидении ко мне потянулись посетители. В скором времени людской поток увеличился многократно. Редких учёных и искателей истины быстро оттёрли в сторону, а их место заняли агенты спецслужб, мафиози, шарлатаны, шантажисты, вымогатели, правительственные чиновники и прочий сброд. Визитёры походили друг на друга словно близнецы. Разговор начинался по одной и той же схеме. Хитрецы подходили издалека, изъяснялись полунамёками, туманными, округлыми фразами и начинали интенсивно прощупывать почву. Затем, хитроумно, исподволь меня подводили к желаемому, оплетали паутиной льстивых речей и усыпляли бдительность…

К огромному удивлению никого из них не интересовала правда о себе — только о других, чтобы в самый подходящий момент воспользоваться компроматом в своих корыстных целях. В основном, для устранения конкурентов: экономических, политических. Причём гостей интересовало всё: гаденькие тайны, подленькие поступки, ошибки молодости, вплоть до отказа пить молоко в годовалом возрасте. И все в один голос, будто сговорившись, предлагали за конфиденциальные сведения все земные блага, только с одним условием — если я переберусь жить к ним. Навсегда! Мои робкие предложения рассказать о тайнах истории, загадках природы, нетленных деяниях выдающихся людей, пресекались решительно и круто, в зародыше. А стоило мне заикнуться о прошлом самих посетителей, или их родственников, как они страшно суживали глаза, злобно цедили угрозы сквозь стиснутые зубы и настоятельно рекомендовали помалкивать в тряпочку. Если же я забуду об осторожности и хоть кому-нибудь вякну о некоторых эпизодах их славной биографии, то мне крупно не поздоровится, ибо связи их, и их покровителей, в различных структурах: властных, силовых, криминальных, неисчислимы, и стоит им только глазом моргнуть, как… В этом месте визитёры таинственно замолкали и принимались смотреть прямо в глаза стальным взглядом. Я всякий раз так пугался!..

Получалась странная штука — все без исключения стремились посредством меня управлять другими и старались всеми силами выяснить, кому, что известно об их проделках и секретах. Кое-кто, особо недоверчивый и предусмотрительный, решил подстраховаться, в результате чего мне удалось счастливо пережить двадцать семь покушений, хоть каждый раз я находился на волосок от смерти. Раз двадцать меня арестовывали по вздорным обвинениям, по несколько дней мариновали в полицейском участке, а потом отпускали на все четыре стороны. Обстановка накалялась с каждой минутой. Наконец у меня в офисе появились шестеро крепких парней и с порога объявили — я, оказывается, являюсь собственностью некой могущественной страны и обязан немедленно убыть на новое местожительство. Представляешь, живого человека, без его согласия, в нарушение всех юридических, а так же демократических норм и правил, собрались забрать в рабство. Некто наверху посчитал — ставки слишком велики, чтобы церемониться со всякой мелюзгой и отдал приказ. Ничего не поделаешь! И у президентов бывает множество грехов. Я с огромной скорбью в сердце убедился, что человечество бесконечно далеко от совершенства и без промедления удалился.

— У тебя талант пакостить, где попало, — усмехнулся Лабер. — Скажи, во Вселенной существуют миры, у которых, с твоей точки зрения, всё благополучно?

— Я пока не встречал таких. Эволюцию, эту продажную девку империализма, вкупе с провирусом и очкариком лаборантом не устраивает спокойное развитие событий. Они любят рассматривать события в динамике. Давай не будем залазить в дебри сложнейших понятий, отношений и тенденций, а вернёмся к нашим делам. Так, когда мы начнём принудительно сеять добро? Когда мы обрушим на головы злокозненных райберов лавину добродетели? Заболтались мы с тобой однако. Пора в дорогу. Туманное будущее завёт нас. Я не собираюсь сидеть здесь вечно. Вперёд на ненавистного врага. Покажем ему кузькину мать. Вправим мозги. Зададим перцу. Вдарим по сопатке. Выбьем бубну. Вложим по первое число. Накрутим хвоста. Устроим козью морду.

— Прежде чем мы отправимся в героический поход, ответь на последний вопрос, — улыбнулся Лабер.

— Что такое? Кто осмелился меня перебивать? — удивился кургала. — А-а, это опять ты. Слушаю…

— Давным-давно, ещё до того, как райберы напали на Землю, нашим археологам посчастливилось откопать свиток с пророчеством, в котором упоминался ты.

— Не вижу ничего удивительного в том, что меня знают во всей Вселен-ной, — раздулся от важности кургала. — Популярность моя не знает границ. Скоро, очень скоро благодарные жители тысяч миров воздвигнут мне памятник. Ты только представь себе: я стою и попираю ногами провирус! Красота!..

— Не уходи в сторону. Меня интересует, кто написал документ…

— Какой-нибудь жрец, наверное. Я имел неосторожность время от времени пить в их компании домашнее пиво, и рассказывать скабрезные анекдоты…

— Я в этом сильно сомневаюсь. Анализ показал — ни бумага, ни чернила не могли быть изготовлены в Египте, да и других странах тоже. Тогда отсутствовали соответствующие технологии. Логично предположить — свиток имел внеземное происхождение…

— Быть того не может, — скептически хмыкнул кургала. — Ни в жизть не поверю…

— Что-то ты крутишь, друг мой. Отвечай прямо и без увёрток — кто на самом деле автор пророчества?

— Понятия не имею, — отвёл в сторону глаза кургала. — Скорее всего, мне задумали тонко отомстить. У злопыхателя не дрогнет рука очернить кого угодно…

Неожиданно Вилли почувствовал неуверенность и растерянность собеседника. Он явно что-то недоговаривал. Кургала не мог не знать, чьему перу принадлежит древний текст. По всей видимости, супер был прав. В пространстве существовал некто, способный полностью контролировать разухабистого гуляку и проходимца. Но вот кто?..

— Меня гложет любопытство, — продолжал наседать на собеседника Гриз. — Развей мои сомнения, а то я сдохну на месте от нетерпения.

Однако кургала уже взял себя в руки и с предельной искренностью произнёс:

— Я сам не в курсе. Никому не дано уследить за всем происходящим во Вселенной. И не приставай ко мне больше с глупыми вопросами. Нам воевать пора, лить кровь налево и направо, а ты ко мне лезешь с какой-то бумажонкой вшивой! Там всякие балбесы изгаляются, а ты, подобно дурачку, веришь. Стыдно, батенька, стыдно. И вообще, нам пора возвращаться. Нас ждут большие дела, — кургала полез в штурмовик. — Ты идёшь? Или ждёшь особого приглашения?

К огромному удивлению, корабль оказался полностью исправен, будто и не попадал под обстрел. Гриз не стал вдаваться в подробности, опасаясь очередного сногсшибательного монолога, и молча занял своё место. Кургала сосредоточенно пытался запустить двигатели. Наконец штурмовик ожил.

— Сейчас доберёмся до наших. Мне не нравится долго оставаться мёртвым. Наши друзья и верные соратники сейчас безутешно оплакивают мою скоропостижную кончину. Над символической могилой павшего героя реют траурные знамёна, играют оркестры и прекрасная, безутешная вдова горько рыдает, поддерживаемая под руки близкими, друзьями, родственниками, торжествующими завистниками. Лично я предпочитаю быть живым павшим героем…

— Мы когда-нибудь полетим или нет? — не выдержал Вилли. — Ты что там копаешься? Там делов на пять минут, а ты развёл канитель…

— Сколько раз говорил механикам — зарядите аккумулятор, залейте свежего масла в коробку передач, отрегулируёте сцепление — корзину наверняка перекосило, а им хоть бы хны! Надо было поставить коробку-автомат…

— Ты совсем мозгами повредился? — страшно удивился Лабер. — Какая ещё коробка?..

Второй Стратег коротко хихикнул и рванул с места. Через минуту они вышли за пределы атмосферы. Там царило большое оживление. Много-численные корабли сновали между принимающими и носителями. Вторая Сила активно готовилась к решительным баталиям.

— Мне надоело тащиться, — объявил кургала. — Сейчас пронзим пространство и время. Держись.

Всё вокруг не мгновение померкло и на лобовом экране возникли корабли Третьей Силы, построенные в боевые порядки…

Когда до основных сил дошла скорбная весть о гибели передового отряда, то крайняя растерянность овладела людьми. Никто точно не знал, каким образом поступить дальше. Мрачная тень неотвратимой беды накрыла своим чёрным крылом огромный космический лагерь. Вера в благополучный исход предприятия мгновенно улетучилась из сердец неустрашимых воинов, подобно парам эфира. Некогда монолитные ряды дрогнули, дали основательную трещину, усомнились. Да, все прекрасно знали и отчетливо понимали — разведка идёт на верную смерть, но никто даже в мыслях не мог допустить гибель посланца Светлого Мира. Остальные были обречены, но великий Вилли обязан был, подобно легендарному герою древности Драгомиру Бессмертному, разметать полчища врагов и вернуться живым и здоровым. Увы, к огромному удивлению и бесконечному разочарованию предположения жителей мира двух планет не подтвердились.

Когда первая растерянность улеглась, возник стихийный митинг. Ог-ромное количество народа, не смотря на решительные протесты медиков, набилось в госпитальный корабль. И началось! Кто-то горько сожалел о пропавших ни за грош титанических усилиях; кто-то тихонько плакал, обхватив голову руками; кто-то молился, тупо уставившись в потолок; кто-то кого-то хватал за грудки и переходил на крик, плюясь во все стороны пеной; кто-то с абсолютным равнодушием взирал на бурю эмоций, выплеснувшуюся из собравшихся; кто-то скрипел зубами от решимости немедленно ринуться в бой и тем самым подвести черту под всеми сомнениями; кто-то настаивал на немедленном возвращении назад; кто-то заходился в истерике, катался по полу и вопил не своим голосом нечто непонятное…

Джон сорвал голос в стремлении утихомирить соплеменников и навести хоть какое-нибудь подобие порядка. Главный Стратег пожалуй впервые в жизни вышел из себя, срочно вызвал охрану и распорядился стрелять в тех, кто станет орать громче всех, затем дал указание выпустить с головной каравеллы восемь штурмовиков и пообещал уничтожить без всякой жалости любого, кто попытается повернуть вспять, или попробует воспрепятствовать движению вперёд. После таких решительных действий удалось восстановить некоторое подобие порядка.

Джон, отягощённый чудовищной головной болью, с которой не смогли совладать никакие препараты, в сопровождении Главного Стратега и двух правительственных чиновника, без устали переходил с корабля на корабль и где уговорами, где угрозами, приводил экипажи в чувство.

Обстановка не позволяла расслабляться. Сводки начальника Службы Снабжения начинали откровенно пугать. Ресурсов оставалось в обрез. Требовалось срочно уходить к Земле. Главный Стратег дал команду на переход в Солнечную Систему. Огромное стойбище пришло в движение. Первыми пошли боевые корабли, за ними суда технического обеспечения, арсенал, последними — грузовики с мирным населением.

Почти две недели длился переход. Всё это время каравеллы чётко от-слеживали ситуацию и были готовы в любой момент открыть беглый огонь по неприятелю, если бы тому пришло в голову устроить поиски точки перехода. Но самое замечательное заключалось в том, что каждому кораблю, появившемуся в открытом пространстве, сообщали радостную, удивительную новость — Вилли Лабер спасся в пламени кровопролитных сражений вместе со Вторым Стратегом. Они на последних крохах энергии, чудом удерживая на нужном курсе повреждённую машину, добрались-таки до своих. Небывалое событие согрело сердца людей, озарило путь, сердца забились чаще, глаза загорелись пламенем надежды. Отчаянный поход уже не казался таким безнадёжным. Всё-таки правы оказались старинные предания — настоящего героя убить невозможно! Он всегда найдёт выход из сложной ситуации и непременно приведёт к победе.

Вновь прибывшие умоляли Джона рассказать, каким образом произошло чудесное возвращение штурмовика с Лабером на борту. И он уже в который раз повторял одно и тоже. Когда основная часть боевых судов заняла места по расписанию, радар флагмана засёк объект, идущий на малой скорости и непрерывно подающий пароль узнавания. Джон решил выждать и посмотреть, кто находится на борту штурмовика. Когда Вилли поднялся на «Доки», то команду едва не хватил удар. На этом рассказчик заканчивал повествование. Не мог же он рассказать, как тискал Гриза в объятиях почти час и не стеснялся слёз, текущих ручейками по щекам. Как Джек, подобно большой собаке тёрся возле друга и тихонько повизгивал от счастья, а Главный Стратег…

Когда эмоции улеглись, все пошли посмотреть на разбитую машину. Вилли с удивлением таращился на развороченную корму, деформированные двигатели. Второй Стратег сразу ушёл в тень, предоставив тем самым Гризу единолично выкручиваться из крайне щекотливого положения. Ему пришлось на ходу сочинять достаточно правдоподобную сказочку о спасении из лап кровожадного врага. Кургала всё это время скромно стоял в стороне, недоумённо разводил руки, словно был не в силах объяснить происшедшее. На него быстро махнули рукой и основательно насели на Вилли.

Главный Стратег собрал краткое совещание и выдал конкретные задания каждому кораблю. Второй этап начался. События вошли в решающую фазу.

Первыми выступили пять каравелл под командованием Джека. Для совершения обходного манёвра требовалось время.

Вторыми следовали пятнадцать боевых кораблей основных сил под руководством Главного Стратега. За ними двигались остальные корабли, под охраной трех каравелл. Присутствие обременительного, неповоротливого обоза бесконечно злило Главного Стратега. Он с самого начала возражал против полной эвакуации, но спорить с выводами экспертов не посмел, а по сему смирился с тяжкой обузой, хоть и ворчал время от времени. После долгих раздумий главнокомандующий решил усилить огневую мощь транспортников, причём весьма неожиданным способом. Технические службы вырезали в их корпусах тысячи бойниц, в которых на примитивных турелях закрепили обыкновенные винтовки. Одна игла, говорил по этому поводу старик, не в состоянии причинить неприятелю большого вреда, но тысячи разят насмерть.

Для друзей настала тягостная минута расставания. Они стояли на мостике флагмана второй группы и молчали. Слова уже ничего не значили, ибо утеряли всякий смысл. Да и могли ли товарищи передать те чувства, что в данный момент клокотали у каждого в душе? Они многое перенесли вместе, много выстрадали. Гриз успел привязаться к суперу и теперь остро переживал предстоящую разлуку. За последние годы он потерял слишком много близких, а теперь жизнь требовала ещё одной жертвы. Вилли отчётливо сознавал — они более не увидятся. Слишком жестокой обещала быть схватка, слишком многие падут на поле кровавой сечи, и было бы наивно полагать, будто оба непременно выживут к завершению похода.

Так и стояли друзья никем не тревожимые, думая каждый о своём, и одновременно об одном и том же, не в силах разойтись, и не в силах остаться. И только когда дали часовую готовность, робот и человек, не глядя друг на друга, медленно побрели в разные стороны. Они шли, и сильнейшая боль стискивала сердца, и начинали предательски подрагивать губы. Гризу стоило немалых усилий взять себя в руки, но ещё долго он отвечал невпопад и не понимал, чем занимается. Однако работа и время лечат всё. Постепенно круговерть приготовлений затянула Лабера полностью, не давая передышки ни на секунду. Множество вопросов, требующих немедленного решения, вытеснили боль из души, и только где-то в самом уголке сознания жило воспоминание о невосполнимой утрате. Она притаилось в неведомом укрытии, но Вилли прекрасно знал, что ещё долго в минуты случайных передышек, боль разлуки будет напоминать о себе, принося тихую грусть о чём-то светлом, чему никогда не суждено повториться. Так уж сложилось — все, кого он любил, ушли один за другим в небытие: семья, родители, друзья по работе, собаки, Лоу, а теперь и супер…

Джек увёл свой отряд, и вскоре настала очередь основных сил. Лабер вместе с Али, Драконом и Вторым Стратегом погрузился на «Боки» и поход начался…

В первые часы движения в рубке находилась уйма народа. Велись ин-тенсивные переговоры с остальными кораблями. Вилли вместе со Вторым Стратегом стояли возле панорамного экрана и внимательно наблюдали за тем, как корабли разворачиваются в боевой порядок…

— Да, они знают о нашем приближении, — неожиданно заговорил кургала, отвечая на немой вопрос Гриза, — и спешно укрепляют рвы, наполняют их водой, выставляют дополнительные рогатки, поднимают на крепостные стены чаны с кипящей смолой и багры для отталкивания штурмовых лестниц. Канониры закатывают в жерла орудий чугунные ядра и нервно раздувают фитили, тревожно вглядываясь в туманную даль. Мирное население взламывает мостовые и таскают камень на стены. Тяжёлые кирасиры гарцуют перед воротами в ожидании контрверзии. А самый главный райбер — Придурок 12, взгромоздившись на самую высокую башню, смотрит единственным уцелевшим глазом в ржавую подзорную трубу и в ожидании кровавой потехи непроизвольно притопывает ножкой. Два других он потерял в славных баталиях и от возбуждения пустые глазницы страшно чешутся под повязками, крест на крест перехватывающими убеленную сединами голову. Скоро, очень скоро неприятели сплетутся в смертельных объятиях, примутся колоть багинетами налево и направо, рубить алебардами и метать каменные топоры. И зайдутся безумные сердца от лютой злобы, и наполнятся жаждой убивать всех без разбора, и восстанет над полем брани пожирательница жизней и взмахнёт окровавленной косой…

— Ты не боишься засветиться? — спросил Лабер. — Мне показалось, тебе хочется сохранить инкогнито…

— Присмотрись повнимательней… — хмыкнул кургала.

Гриз огляделся и неожиданно увидел — они со Вторым Стратегом как бы раздвоились. Первая пара принимала активное участие в управлении флотилией, а вторая вела неторопливую беседу.

— Опять твои и штучки?

— А ты как думал? — ответил кургала.

— Смотрю я на тебя, и всякий раз удивляюсь — вот летишь ты с нами, практически обречёнными на верную смерть, хотя тебе это и не грозит, и пальцем пошевелить не хочешь для изменения ситуации. Тебе не совестно?..

— По молодости лет, неопытности и наивности я пробовал несколько раз вмешаться в конфликты различной степени тяжести. Урезонивал одних, запугивал других, с увлечением копался в их безумных мозгах, добивался неплохих результатов и вроде бы всё делалось хорошо и правильно, но с течением времени всё неизменно возвращалось на круги своя и конфликты разгорались с новой силой. Здравый смысл уходил на второй план, и начиналась бесконечная война. Тех, кого я программировал, уничтожали в первую очередь, открыто пользуясь их беззащитностью и не способностью активно противостоять натиску агрессора. С течением времени я убедился — вмешиваться не имеет смысла. Да, противостояние прекратится, но непременно ударит с огромной силой по сыновьям и внукам, потому, что общая концепция развития Вселенной сильнее всех моих бестолковых потуг. Никому не под силу остановить голыми руками Ниагарский водопад. Пойми, необходимо в корне менять всё без исключения, и начинать надо с того самого лаборанта, вернее его шефа. А такое не то, что мне, дивизии, по-добных мне не по силам.

— Только сохраняется шанс повлиять на потомков участников конфликта.

— Противоречия, изначально заложенные в каждом разумном существе, с течением времени накопятся и взорвут изнутри спокойную, добытую искусственным путём, жизнь. Ты постоянно путаешь дешёвые трюки и серьёзную работу. Для меня не составляет труда выкинуть фортель, от которого вы все непременно обалдеете и примете меня за всесильного и всемогущего гиганта. Предположим, мне не составит труда свернуть пространство в трубочку, остановить время, погасить звезду на глазах у восторженной публики. Пускать пыль в глаза способен любой дурак, а вот глубоко преобразовывать поведение живых существ, понять мотивы движущие ими, сломать заложенную в них программу, необратимо изменить общество, повлиять на ход истории способен, и это мне доподлинно известно, исключительно начальник нашего лаборанта. Мы все по сравнению с ним, ничтожества…

— Ну а он?..

— Я постоянно думаю об этом, и не нахожу ответа по одной весьма простой причине — мне совершенно непонятны мотивы, которые движут им. Цели, к каким он стремится. Результат, которого он старается достигнуть. Так что угадать никак не получится. Ладно, поговорили и хватит. Дела зовут…

Отряд осторожно двигался, растянувшись во фронт. Напряжение нарастало с каждой минутой. Главный Стратег на тяжёлом бомбардировщике облетал корабли и своим несокрушимым спокойствием несколько разряжал нервную обстановку. Вскоре стали попадаться роботы камикадзе. Их расстреливали на подлёте, не позволяя даже активизироваться. Несколько раз встречались пространственные ловушки, но люди не теряли бдительности.

До Земли оставалось сорок часов ходу, когда появились носители Второй Силы. Они сразу выпустили всю штурмовую технику, а сами тихим ходом шли под её прикрытием. Главный Стратег приказал запускать мины и брандёры. Противник немедленно открыл по ним огонь и сделал попытку разойтись в стороны, но тут же натолкнулся на заградительный огонь каравелл. Немедленно пошли люрминсы. Много. Очень много. За ними следовали ракеты с иглами. Минное облако и хищная биомасса поглотили друг друга. В пламени непрерывных взрывов сгорела основная масса игл. Тогда в дело вступили брандёры и фугасы времени. Сотни тысяч кассетных бомб неудержимо ринулись на обездвижимого неприятеля. Чёрная пустота озарилась многочисленными вспышками — бомбы достигли цели. Брандёры пошли на таран. В общем, атака развивалась успешно. Но так продолжалось не долго. Райберы подтянули подкрепление, и сразу стало жарко.

Поступил приказ от Главного Стратега — снарядов не жалеть, технику беречь, дракой не увлекаться, действовать по возможности трезво, здраво, соблюдать полное спокойствие, дисциплину, с начальством не пререкаться и не пропускать корабли врага ни под каким видом. Иначе погибнут гражданские суда.

Райберы наседали. Всё новые и новые резервы подтягивались со стороны Земли. Они пробовали обхватить каравеллы, но они яростным огнём делящихся зарядов в комбинации с фугасами времени, пресекали все попытки зайти себе в тыл. Неприятель не дремал, умело маневрировал по всему фронту, точно стрелял. Бой вошёл в новую фазу. Волнение улеглось, на смену ему пришёл трезвый расчёт и понимание ситуации. Действия с обеих сторон стали менее сумбурными, более осмысленными, результативными…

Штурмовики, истребители, бомбардировщики непрерывно подходили за боекомплектом к арсеналу, и с каждым разом их становилось всё меньше и меньше. Силы таяли не по дням, а по часам. Главный Стратег после недолгих раздумий вызвал на подмогу две из трёх каравелл, охраняющих транспортные корабли. Райберы немедленно воспользовались ошибкой и нанесли удар с тыла. Неуклюжие и неповоротливые, почти лишённые вооружения, тихоходные гражданские суда пробовали сопротивляться, однако их смяли в считанные секунды. Каравелла, оставшаяся в полном одиночестве, ничем помочь не смогла. Когда подоспели основные силы — всё было кончено. Никто не уцелел. Третью Силу обуяла небывалая ярость, и каравеллы сломя голову ринулись в бой. Если бы у них были зубы, они бы незамедлительно вцепились противнику в горло! Обе стороны понесли огромные потери. Глупо и нелепо погиб Джон. Он категорически отказался надеть скафандр и поплатился за это. Дурацкая гордость! Рубку пробили осколки, и через пролом Координатора выбросило наружу. Закоченевший его труп некоторое время плыл рядом с флагманом.

Неожиданно райберы разом вышли из боя и на предельной скорости устремились к Земле! Это могло означать только одно — в дело вступил отряд Джека. Люди бросились в погоню…

У супера хватило ума и терпения дождаться отхода всех сил, и только после этого робот отдал приказ об атаке. Каравеллы, будто снег на голову, обрушились на принимающие, жилые корпуса и всё, что находилось на орбите планеты. Каждый снаряд попадал в цель. Чахлая охрана погибла в одночасье. Людям было где утолить чувство ненависти. Группу штурмовиков, ринувшихся было на помощь с поверхности Земли, не выпустили даже из атмосферы. Их расстреляли делящимися зарядами. Ими же уничтожили огромную базу в центре Европы.

Корабли Второй Силы, подоспевшие к месту бойни, ужаснулись уви-денному. На орбите плавали сплющенные, вспоротые, обезображенные, оплавленные останки некогда большого лагеря. Тысячи трупов, фрагментов тел рассеялись в пространстве. И никаких признаков врага. Только сейчас райберы поняли, какую злую шутку сыграли с ними их подопытные мыши. Не успела Вторая Сила вытереть слёзы и осмотреться, как на неё обрушился, дрожащий от ярости, Главный Стратег с остатками флота. Противники окончательно потеряли голову. Ни о какой тактике и стратегии боя не могло быть и речи. Два больных и старых пса вцепились друг другу в глотку без всякой надежды на победу, без возможности продолжить свой род. В глазах налитых злобой, в сердцах, пропитанных безысходностью, в душах, закостеневших от лютой ненависти, жила твёрдая уверенность, граничащая с безумием, что именно его ждёт удача, светлое будущее и радужные перспективы, а его враг и мучитель не достоин влачить даже нищенское существование где-нибудь на задворках Вселенной. Только смерть могла рассудить их многовековой спор. Одному из псов не было места в мире живых.

На орбите творилось невообразимое. Доходило до того, что люди хватали мины и выпрыгивали из шлюзов в надежде поразить противника. Пилоты кораблей позабыли обо всём на свете. Они палили во всё подряд без разбору, захлёбываясь бешенством. Битва превратилась в неуправляемую стихию. Эфир полностью забила ругань, визг, вопли ужаса и предсмертный хрип. Ничего нельзя было разобрать в страшной мешанине. Многие бойцы с обеих сторон в припадке безумия кончали с собой. Кто-то, находясь в состоянии аффекта, активизировал систему обороны, которую по непонятным причинам так и не удосужились довести до ума. Четыреста восемь установок залпового огня, изготовленных по технологии кораблей-невидимок, открыли беглый огонь, не разбирая где свой, а где чужой. Огненный смерч пронёсся под планетой, сметая всё на своём пути. Через двадцать минут всё было закончено. Среди мириадов обломков, в пустоте, где незримо витал запах смерти, боли и страдания, друг против друга, на расстоянии сотни метров стояли каравелла и носитель. Ни у того, ни у другого не осталось боеприпасов. Последние из могикан не знали, что предпринять, каким образом поступить далее. Туман ненависти рассеялся. Жажда убивать иссякла. Их сменили боль и сожаление о глупо, ни за понюшку табака, сгинувших мирах, о которых уже никто никогда не вспомнит и не узнает об их существовании. Али подошёл к пульту, включил связь и вызвал носитель. Он немедленно отозвался.

— Что будем делать дальше? — спросил робот. — Ждём ваших предложе-ний. Можно сойтись стенка на стенку…

Капитан ответил. Али переводил:

— Я думаю нам требуется достойно завершить этот фарс. Глупость должна быть наказана. У нас нет сил жить далее. Предпочитаем достойно умереть.

Израненная громада носителя медленно отошла от каравеллы и взорвалась. Главный Стратег с перевязанной головой, осунувшийся, опустошённый, но не сломленный появился в рубке, опираясь на плечо врача.

— Мы поступим таким же образом, — прохрипел он. — Приказываю! Подготовить «Боки» к взрыву. Предлагаю проститься…

Второй Стратег подхватил Дракона, обнял за плечо Али и подмигнул Вилли. Полыхнула вспышка, и всё провалилось в пустоту…

Глава ╧ 15

Гриз открыл глаза. Его окружал белёсый туман. Вот в нём обозначилось тёмное пятно. Оно медленно приближалось. Вилли замер от ужаса, потому, что из сгустка на него глянули жуткие голубые глаза, высунулось что-то красное и…лизнуло в нос. Атмосфера мгновенно прояснилась. Дракон, живой и здоровый сидел у хозяина на груди и старательно вылизывал его лицо. Лабер испуганно огляделся. Он лежал на кровати в небольшой каюте. Причём весьма знакомой. Открылась дверь. Кто-то вошёл спиной, повернулся… Второй Стратег во всей своей красе стоял на пороге с подносом в руках и улыбался во весь рот. На подносе дымились тарелки и кружка. Пахло вкусно. Гриз сел. В животе вызывающе забурчало. Вдруг всё вокруг заколебалось и начало расплываться. Кургала быстро поставил еду на тумбочку, присел на кровать и взял голову Вилли одной рукой за затылок, другой за лобную часть. Сразу вернулась трезвость мысли. Окружающее приняло нормальные очертания.

— Я не предполагал, что ты такой нежный. Двенадцать часов валялся без сознания. Вот Дракон — молодец, крепкий мужик. Через десять минут был как огурчик!

— Подожди, — остановил его Лабер. — Я совершенно ничего не понимаю. Мы взорвались, я куда-то падал, и вдруг очутился здесь…

— Сейчас от тебя никто не требует понимания. Твоя основная работа на сегодня — полностью очухаться, собраться с мыслями и выработать дальнейший план действий.

— Куда подевался флот? Что со Второй Силой?

— Никого уже нет. Все отошли в мир иной. Прискорбно конечно, только уже ничего исправить невозможною. Судьба!..

— Какая ещё к чёрту судьба? Опять твои шуточки? Какой от тебя толк, от такого всесильного? Одним горе, а другим забава! Что ты за создание такое поганое? На всё тебе наплевать!

— Ладно, я плохой, но и ты свинья ещё та! Я мучился, тащил его на себе будто куль с мукой, всю холку сбил, а он только глаза продрал, сразу принялся лаяться и лить горючие слёзы. Опять на переживания потянуло? Вот и спасай после этого всяких…

Вилли обречено махнул рукой и принялся за еду. После завтрака силы вернулись окончательно. Он встал и побрёл в командный отсек. Кургала шёл за ним и что-то тихонько насвистывал. Дракон замыкал шествие, прикрывая тылы. В рубке Лабер уселся в кресло, включил обзорный экран, сцепил пальцы на животе и вопросительно воззрился на Второго Стратега.

— Почему ты так поступил? — наконец спросил он. Гриз устал от проделок странного существа, его непредсказуемых действий, которые совершенно не поддавались осмыслению.

— Я тебе говорил не раз и ещё раз повторю — мои возможности сильно ограничены. Мне не дано изменить течение событий. Активное вмеша-тельство только навредит. Поэтому я больше на подхвате…

— Пожалуй ты прав. Осторожность нам крайне необходима, а то с нашими мирами непременно произойдёт что-нибудь нехорошее. Какой ты предусмотрительный и дальновидный…

— Опять язвишь, — усмехнулся кургала. — Почему вы все думаете, будто виноват во всём кто угодно, но только не вы сами? Прости, у меня больше нет сил повторять одно и то же!

— Хорошо, я всё понял. Тогда проясни последний момент. Я давно хотел спросить, но времени не хватало. Через импульсную установку проходит исключительно биомасса, с другой стороны ты контролируешь её работу. Зачем великому понадобилось вводить ограничения на транспортировку материальных тел? Мог бы сделать жест доброй воли, явить акт милосердия.

— Я устал повторять, — сладко потянулся Второй Стратег. — В мои планы не входит плодить бездельников. Принеси, подай, закуй в цепи, приведи к нам, мы будем их пинать ногами в живот. Победа, полученная даром, не приносит радости и морального удовлетворения. Она откровенно развращает. Возникает иллюзия личного всесилия и безграничных возможностей. Я понимаю на что ты намекаешь! Ах! Если бы переправить через импульсную систему всё оружие из мира эктов! Кучу всякой смертоубийственной гадости. Вот бы тогда пошла потеха! Райберов в лепёшку, а потом бы принялись друг за друга при дележе власти. Будя! Лучше больше вкалывайте и поменьше надейтесь на доброго дядю! А то начитались Булгакова«…никогда ничего не проси, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами всё предложат и сами всё дадут…» Размечтались. У-у, лоботрясы. Больше мне таких вопросов не задавай.

— И что ты намерен предпринять дальше?

— Ничего. Я сделал что мог. Теперь твоя очередь. Моя миссия завершена. Я и так задержался. Дела, ничего не поделаешь…

— Значит, ты бросаешь меня?

— А ты думал, будто я пущу у вас корни навсегда?

— Что мне делать? Сегодня я остался один на один с четырьмя мёртвыми мирами. Куда кинуться? Зачем ты спас меня?

— Не тебя одного. Напряги память. Сделай сверхусилие…

— Али тоже где-то здесь?

— Наконец-то дошло. Он в госпитальном отсеке дрыхнет без задних ног. Всё, мне пора, пока…

— Так что мне всё-таки делать. Почковаться?

— Думать! Из любой, пусть на первый взгляд, безвыходной ситуации существует выход. Ищи. Я уже опаздываю…

Кургала стал медленно таять. Вилли с нескрываемой грустью наблюдал, как исчезало это странное существо, непонятно почему протянувшее ему руку помощи. Значит, у него сохранилось внутреннее благородство, жалость к нему, ничтожному и непреодолимое желание принять участие в его судьбе. А может всё гораздо проще. Вдруг кургала поступает так наперекор желаниям провируса, течению истории, в пику всем, назло обстоятельствам в непреодолимом стремлении самоутвердиться?

— Рад был познакомиться, — прошелестел Второй Стратег и исчез.

Вилли невольно прослезился, удержал себя в руках и отправился в госпитальный отсек. Там на первой кровати лежал робот. Гриз осторожно подкрался к нему и хлопнул по левому плечу. Али перевернулся на бок, глянул на товарища заспанными глазами, сел, зевнул и произнёс хриплым голосом:

— Привет. Где мы?

— Засоня! — обрадовался Лабер.

— Ты прекрасно знаешь — роботы не спят, а только занимают статичное положение с целью экономии энергии. Но, честно говоря, я в недоумении. Что произошло после взрыва?

— Это дело рук кургала…

— Ты веришь в сказки? Не ожидал…

— Подумай хорошенько — каравелла взорвалась, все погибли, а мы живые и невредимые оказались здесь, на орбите одной из планет без единой царапины. Второй Стратег и есть кургала! Он спас меня в разведывательном рейде.

— То-то я смотрю — он какой-то странный, не похож сам на себя. Вот язва какая! Смотри-ка ты, ловко!..

— Ловко, не ловко, а выкручиваться придётся в одиночку. Нам жизненно необходимо найти разгадку проклятого ребуса. Вокруг нас на многие тысячи световых лет простирается пустыня, где нет, и не предвидится ни одной живой души. Мы здорово поработали. Нам только подручными у смерти служить. Цены бы нам не было в базарный день!

— Успокойся, — грустно улыбнулся Али. — Запомни, кургала ничего просто так не делает. В нашем спасении заложен глубокий смысл. Помнишь, мы возвращались с лаборатории эктов? Тогда Джек рассказал мне всё, что знал о кургала. Его насторожил тот факт, что ты читал о нём в каком-то там свитке. Наш спаситель зря никогда не светится, да и с самим свитком не так всё просто. Вспомни текст…

— Я тогда не придал публикации большого значения. Их печатали по пять штук на дню, и все тексты совпадали до запятой. Поэтому я не стал вникать в подробности. Решил — очередное занудство и не более того. Или трюк главного редактора для повышения тиража.

— На нет — и суда нет, — сказал Али. — Кургала, по преданию, страшно умный и просчитывает ситуацию на много ходов вперёд. Он наверняка что-то задумал. Не в его правилах давать готовые решения.

— Я помню. Он говорил…

— Давай, для начала, применим метод исключения. У Земли мы были. У двух планет тоже не осталось ничего интересного. Об эктах и речи нет. Остаётся мир райберов. Только там мы ещё не побывали. Вывод: постараемся просочиться туда. Возражения, пожелания…

— В любом случае оставаться здесь нельзя. Ты сможешь перепрограммировать… — Вилли на мгновение замолчал. Его осенило. — Подожди, подожди! Кургала не стал бы ставить задачу, которую мне не по силам решить. Он прекрасно осведомлён — я не в состоянии самостоятельно пробраться в мир Второй Силы. Я ничего не понимаю в импульсной установке. Но биороботу она — детская игрушка. Вот почему ты попал в список живых! Ты — мой пропуск на другую сторону!

— Похоже на правду, и даже очень. Я попробую совладать с программой. Может не получиться. Не боишься?

— Нам кроме цепей терять нечего! Дерзай…

Трое суток провозился Али с аппаратурой, сосредоточено колдовал над блоками линейных распадов, тяжело вздыхал, чесал затылок и после долгого, недоверчивого осмотра всей установки дал добро на транспортировку.

Импульсная установка Второй Силы абсолютно, в деталях походила на орбитальную. Робот некоторое время присматривался к пульту управления, затем уверенно включил круговой обзор. Друзья находились в верхней части огромного жилого блока. Вокруг него располагалось большое количество аналогичных корпусов. Али дал увеличение. Лабер невольно охнул. Каравеллы поработали не славу. Они в упор расстреливали блоки. Разрушения не оставляли сомнений — после подобной обработки никто не мог выжить.

— Вот чем заканчивается жизненный путь тех, кто стремился, пренебрегая здравым смыслом, изменить ход эволюции и поставить себя выше понимания пути развития миров и цивилизаций.

Али схватил товарища за руку.

— Обрати внимание на дальний блок. Видишь, тот, что медленно вращается. Бог ты мой!

Из середины огромного параллелепипеда торчал флагман второй группы, на котором летел супер. По всей видимости, у него закончились боеприпасы, и он таранил врага.

— Есть кто живой?

— Пусто. Словно Мамай войной прошёл…

— Пошарь в памяти компьютера, — не отрываясь от грандиозного по своему трагизму зрелища, попросил Гриз. — Посмотрим, что там есть интересного. Вскрывай всё подряд. Тщательно просматривай данные. Не торопись. Времени у нас сколько угодно.

Через десять минут робот сообщил об окончании считывания сведений.

— Ну и как?

— Не густо. Я отбирал всё необычное, оригинальное. Мы ищем непонятно что, поэтому резонно сделать акцент на чем-нибудь эдаком! Первое. Координаты двух лабораторий. Одна осуществляла биологический монтаж. Другая — по потолок набита совершенно непонятными, дурацкими укрупнителями. Второе! Местонахождение военной базы с динамическими ускорителями. Третье. Не дублированные преобразователи материи с асимметричными биполярными модуляторами. Крайне подозрительная штука. Четвёртое. Завод по производству взаимопроникающих материалов. Пятое. Складские помещения, хранилища, запасники отработавшей техники, невостребованных материалов и всего чего душе угодно. Шестое. Монтажные конвейеры. У них, между прочим, супер охрана, ловушки, плавающие коды доступа. На этом можно закончить. Остальное — откро-венная ерунда…

— Отлично. Осмотрим отобранные тобой объекты. Дальше что?

— Понятия не имею. Давай прокатимся, заглянем за горизонт, а потом примемся напряжённо думать.

Нельзя сказать, будто маленькую компанию вдохновляла перспектива носиться, словно угорелым, по космосу и решать головоломку, состряпанную каким-то всезнайкой и всеумейкой. И в результате получить, что?.. Как не крути, а друзья всякий раз натыкались на проклятый вопрос — что они, собственно, ищут? Какой подарок приготовил кургала в конце лабиринта? Будет ли он соответствовать тем жертвам и усилиям, которые понесли целых три мира? Друзья долго спорили по этому поводу, но ни к какому выводу не пришли. Масла в огонь подлил Али. Он неожиданно заявил — ещё находясь в лагере перед последним переходом в Солнечную Систему, у него состоялся краткий и весьма интересный разговор со Вторым Стратегом. Тогда он не придал большого значения его болтовне, а вот сегодня беседа всплыла в памяти. Собственно, сам разговор ничего экстраординарного в себе не содержал, а вот концовка откровенно удивила. Второй Стратег упомянул о том, что райберы долгое время занимались проблемой передвижения во времени. Они даже, якобы, собрали эксперимен-тальную установку, которая находилась на солидном удалении от поселения. Робот тогда вяло поинтересовался источником столь удивительных сведений. Второй Стратег прозрачно намекнул на сороку, её хвост и поторопился удалиться. Лабер страшно удивился сообщению друга. Попробовал сообразить, что к чему и распорядился занести информацию о машине времени в список под номером 7. Сведения о мифической установке подлежат обязательной проверке. Кургала не даром рассказал о ней роботу, хоть и наплёл Вилли о невозможности передвижения в прошлое и будущее.

Вначале Гриз, Али и Дракон посетили секретную лабораторию. Там они нашли много интересного, познавательного, загадочного. На ней производились незабвенные люрминсы, причём в несметных количествах. Правда, все они были не больше миллиметра в диаметре. Маленькие, но неизменно агрессивные. Робот долго рассматривал бесконечные ёмкости с зародышами люрминсов и сообщил результат своих наблюдений:

— Я думаю, на второй лаборатории их увеличивали до необходимых кондиций. Всё — поехали дальше.

Военная база откровенно разочаровала. Вилли долго бродил по гулким коридорам и рассматривал диковины, которые уже успели изрядно надоесть. И вообще, всё утомляло неимоверно. Он плюнул, и отправился искать Али, которого застал за вытаскиванием кота из соединительной вентиляционной шахты.

Третьими по списку шли склады и хранилища, заброшенные много лет назад. Эдакая свалка без конца и края, простирающаяся до границ мироздания и местами свешивающаяся за них. Видимо, придётся испить чашу до дна и тщательно осмотреть все помойки, выгребные ямы и отвалы райберовского королевства. Надо — значит надо! Только там за долгие годы наверняка всё давно сгнило и обратилось в прах.

Команда погрузилась в штурмовик и тронулась в путь. До складов оказалось восемнадцать часов лёту. Почти всю дорогу Лабер дремал. Ему снились огромные, запущенные терминалы набитые всяким хламом. В перепревшем тряпье копошились розовые крысята. Под потолком роились тучи мух. Вилли брёл по колено в каше из сгнивших отходов, задыхаясь от смрада, поднимающегося удушливой волной при каждом шаге. Гриз очнулся с испорченным настроением и долго в полголоса ругался.

— Выспался? — поинтересовался Али, с интересом рассматривая мятую физиономию товарища.

— Какой к чёрту сон в этом дурацком приспособлении, — раздражённо буркнул Лабер, выбираясь из кресла пилота. — Разве нормальному человеку можно сидеть в подобном устройстве?

— Бери пример с меня. Мне везде хорошо.

— А-а!.. — с досадой отмахнулся Гриз.

Склады тоже не оправдали возложенного на них доверия. Абсолютно ничего интересного. Вилли после утомительного осмотра вернулся совсем потерянным и разочарованным. У него почти не осталось сил. Даже коту надоели бесконечные скитания. Он осунулся, усы поникли. Дракон бродил по штурмовику и не проявлял ни к чему интереса.

Убитые общим непониманием происходящего, опустошённые долгими приключениями, не поддающимися учёту потерями, смертями, уставшие от загадок, друзья молча сносили удары судьбы. И снова штурмовик тронулся в бесконечный путь. Он словно гнался за эфемерной мечтой, за фантомом, который постоянно ускользал из рук. Их манил неуловимый мираж, воздвигнутый этой сволочью, которая запутала всё до неузнаваемости, испугалась содеянного и удрала через время в иные миры и, нежась на неведомых пляжах, под чужим солнцем, рассказывала очередному дураку о своих славных подвигах.

Али от нечего делать с неиссякаемым терпением просматривал инфор-мационные блоки, предусмотрительно прихваченные из поселения. Он пробовал обнаружить хоть что-то, что подтвердит или опровергнет ин-формацию о существовании установки, позволяющей передвигаться во времени. Изредка проскакивали косвенные данные. Они ни в коей мере не устраивали робота, и он продолжал путешествие по бесконечным лабиринтам компьютерной памяти.

Корабль не торопясь двигался к следующей цели — заводу по производству взаимопроникающих материалов. Компания, обессиленная безрезультатными поисками, молча сидела в рубке и флегматично взирала на пустой экран. Неожиданно ударил сигнал тревоги. Гриз пружиной взвился из кресла. Али обрабатывал данные. Даже Дракон напружинился. С него мгновенно слетела хандра.

— Нам навстречу, тридцать градусов относительно курса, движется мелкий объект, — сообщил робот. — Ещё немного и проведём опознание.

То, что через несколько минут Вилли увидел на экране, удивило и обрадовало одновременно. Это был истребитель. Судя по номеру, он принадлежал к головной каравелле, той, которая таранила блок. Али даже вспомнил имя пилота, быстро набрал сообщение на кодированной частоте и включил непрерывный вызов. Истребитель молча шёл на сближение.

— Посмотри, — указал на экран Лабер. — Он нас просто не слышит. Бедолаге крупно не повезло. Ему угодили прямо в середину передающего блока. Придётся брать собрата на борт. Разворачивайся, он скоро подойдёт. Штурмовик не приспособлен для стыковки со столь мелким объектом, но мы что-нибудь придумаем.

— Странно! Нас взяли на прицел. Ну и дурак же я! Мы же идём на корабле райберов! Пилоту даже в голову не может придти абсурдная мысль, что внутри находятся товарищи по оружию. Сейчас выстрелит! Держитесь!

Вилли одной рукой вцепился в подлокотники кресла, а другой прижал к себе кота. В следующий миг штурмовик сделал свечу, но залп всё же задел вторичную обмотку левого двигателя. Пришлось в срочном порядке его сбрасывать. Двигатель отлетел почти на километр и взорвался. По кораблю хлестанула струя осколков. Где-то противно зашипело, засвистело, давление в рубке стало падать. Но и истребителю досталось. Он не успел среагировать и взорвался, разлетевшись на множество кусочков. Вот воистину — судьба слепа! В результате нелепого стечения обстоятельств, произошло чудовищное недоразумение. Свой, не ведая того, стрелял по своему. Страшная трагедия и новая боль для израненного сердца. Лабер устал оплакивать павших, но очередная смерть огненной каплей прожгла душу насквозь.

Тем временем Али запустил программу авторемонта и включил диагностику. Более всего пострадал основной двигатель. Требовался весьма сложный ремонт. В ином случае мог произойти самопроизвольный, не контролируемый выброс горючего в полости, расположенные в непосредственной близости от двигателей. Тогда катастрофы было не избежать…

— Я поймал сигнал приводного маяка! — крикнул робот. Он успел вер-нуться в рубку и внимательно рассматривал данные о повреждениях. — Странно. В памяти компьютера нет никаких данных о находке. Нам посчастливилось встретиться с космическим «Летучим голландцем». Попробуем приспособить его под базу. Будем садиться.

Вскоре друзья увидели таинственное сооружение. Оно представляло собой довольно сложную конструкцию из нескольких замысловатых секций. Некоторые из них носили следы нападения. Закопченные пробоины вносили приятное разнообразие в облик космического скитальца.

— Сдаётся мне — здесь воевали и, причём, не так давно, — удивился Лабер. — По всей видимости, наш истребитель в пылу схватки погнался за неприятелем и натолкнулся на эту штуковину. Произошла перестрелка. Результаты её налицо…

— Причём, весьма избирательная перестрелка, — подхватил робот. — Уничтожена только охранная система. Видишь три левых пробоины. Стоило взять чуть ниже, и тогда было бы задето реакторное кольцо. Получается, нападающий не хотел смерти «Летучему голландцу». Что заставило его так поступить? Почему он пренебрег приказом и не стал уничтожать противника? Странная тактика, не правда ли?

— Меня удивляет другое. С момента перехода группы под началом Джека в стан врага прошло много времени, что наводит на определённые размышления! Истребитель болтался здесь достаточно долго! Меня начинает интриговать его поведение. А вдруг нам посчастливилось натолкнуться на легендарную машину времени? Было бы очень здорово. Между прочим, вон те два орудия отслеживают нас, мы, по всей видимости, находимся в зоне поражения, но у них закончились снаряды.

— Живых, конечно, нет.

— Естественно. На борту наличествует лишь слабая электронная актив-ность и довольно ощутимый силовой фон.

— Мне надоело ломать голову над всякими глупостями. Они уже сидят в печёнках! — не выдержал Гриз и включил торможение. — Хватит играть в угадайку. Скоро всё станет ясно…

Как только штурмовик причалил, робот вплотную занялся ремонтом, а Вилли решил осмотреться. Он прошёл узкой причальной галереей и очутился в зале управления, где принялся с интересом рассматривать старое, ветхое оборудование, покрытое толстенным слоем пыли. Интересно, откуда её столько налетело? В одном месте Гриз не выдержал и написал своё имя. Плохо освещённый ход привёл к смотровой площадке. Там он заметил нечто, прилипшее снаружи к бронированному стеклу. Вилли рассеяно потёр ладонью холодную твердь, будто намеревался смахнуть предмет, мешающий обзору, и вдруг до него дошло! Это была конечность с фрагментом предплечья, и принадлежал он суперу! Лабер захотел вздохнуть, но горло перехватила спазма, и он несколько секунд беспомощно хватал воздух широко раскрытым ртом. До чего страшно получается в жизни. Слепой случай свёл друзей только для того, чтобы один из них погиб. И уже не осталось сил скорбеть. Тугодумие, бесконечную тупость и не умение быстро ориентироваться в нестандартной обстановке проявил он в истории с истребителем. Ему бы сообразить, идиоту, что никому не под силу, кроме Джека, протянуть столько времени на скудном пайке. Только супер мог преобразовывать продукты и дышать в любой атмосфере. С другой стороны невозможно было постоянно находиться на чеку после длинной цепи драматических событий, когда усталость делала мозги тупыми и неповоротливыми. Неожиданно ватное, гнетущее безразличие овладело Лабером. К чему жить дальше? Почему нет справедливости не свете? Где она прячется? Сегодня Гриз с особой остротой осознал себя вульгарной марионеткой с ярко накрашенными губами, в пёстром шутовском балахоне. Он был игрушкой в чьих-то могущественных руках. Видимо всё-таки прав кургала — расстраивайся не расстраивайся, испереживайся хоть до почечных колик, всё будет идти своим чередом. Можно отстраниться и с вершины своего величия равнодушно взирать на действо, разворачивающееся вокруг. Можно с головой окунуться в самую гущу событий — всё равно никому не дано изменить ход событий. А вдруг дано? Наверняка существует в мире понимание сути всего происходящего, квинтэссенция хода истории и развития общества. Стоит только получше напрячь мозги, отбросить всё наносное, корыстное, выделив единственно правильное, каким бы странным оно не показалось на первый взгляд и тогда всё встанет на свои места. Наконец совпадут две почти никогда не пересекающиеся линии: пути развития и логика бытия. До чего сложно сделать подобный шаг. Сколько перекатов, порогов и водопадов потребуется преодолеть на сложном пути? Вилли отчётливо, до боли в глазах, увидел, что конкретно, следует совершить разуму, чтобы не сгинуть без следа и славы на тяжком пути. Слишком многое требуется изменить в людях, в себе, отказаться оттого, что веками казалось самым важным, правильным, незыблемым. А ещё потребуется преодолеть чудовищные инерции и стереотипы. Задача практически невыполнимая, однако, ничего поделать здесь нельзя. Именно это являлось единственным путём к спасению. Всё иное вело к трагическому и бесславному концу.

Лабер коротко глянул на останки друга и отправился заканчивать ос-мотр. За двадцать минут он прошёл почти все комнаты и помещения. Его уже ничего не волновало. Вскоре Гризу попалась дверь. Она располагалась с другого конца «Летучего голландца». Это не походило на шлюзовую камеру. Здесь Вилли увидел цепочку следов. Они вели вдоль стены и терялись за дверью. Странные, между прочим, следы: круглые, чёткие, свежие. Здесь был Джек, наконец, сообразил Гриз! Он побывал в загадочном помещении, видел содержимое и под его влиянием решил… Лабер не стал гадать, что придумал его товарищ, а просто пошёл по следам и вскоре натолкнулся на неприметный закуток, из которого можно было попасть в крошечную каюту. В ней Джек и жил. Он соорудил небольшой пультик, с которого осуществлял наблюдение за близлежащим пространством. В углу на низком столе громоздилось неуклюжее сооружение, собранное из допотопных деталей. Супер пытался сделать передающий блок, но не успел. Ему помешал внезапно появившийся штурмовик противника. Джек, есте-ственно, не знал, кто находится на его борту, и без оглядки ринулся в неравный бой, не смотря на почти полное отсутствие боеприпасов. Но даже роботу с его феноменальными способностями не совладать с могучим штурмовиком. К тому же у супера начисто отсутствовал опыт ведения огня в пространстве, да и в атмосфере тоже. Тогда что он стремился защитить пусть даже ценой своей жизни? Какие неведомые ценности он обнаружил на борту древнего, полуразвалившегося, затянутого тоннами пыли, пришедшего из мглы веков, аппарата, раз не воспользовался импульсной системой, чтобы разыскать своих друзей? Значит, здесь находится что-то более важное, чем всё, что он знал до этого! А разгадка находилась за обшарпанной и скрипучей дверью, и Лаберу осталось только открыть её и посмотреть…

Вилли осторожно заглянул внутрь. Там царила полная темнота. Лишь в глубине помещения горел неяркий огонёк. Его неверные отблески играли на полированных поверхностях абсолютно чёрных прямоугольников. Лабер вошёл, плотно прикрыл дверь и, соблюдая крайнюю осторожность, двинулся на свет. Он крался бесконечно долго и чем ближе приближался к его источнику, тем острее ощущал невольное беспокойство.

Вначале Вилли увидел стол, на нём лампу с желтым абажуром. За столом сидела пожилая женщина. Седые волосы собраны на затылке в тугой пучок, на носу — роговая оправа. Женщина быстро писала в толстенной книге. Лабер подошёл вплотную и остановился, поражённый экзотическим зрелищем. Он отказывался верить своим глазам. Пожалуй, на сегодня потрясений было явно многовато. Старушка дописала, поставила жирную точку, положила авторучку с обгрызенным концом и вопросительно посмотрела на посетителя поверх очков.

— Кто вы, и что здесь вообще?.. — заикаясь, спросил Гриз.

— Инвентаризация, разве не видите, — удивилась женщина. — Чем ещё, по-вашему, я могу здесь заниматься? Кстати! Вы появились вовремя. Распишитесь в получении… — женщина развернула книгу и протянула ручку.

Вилли, будто во сне, наклонился, взял дрожащими пальцами перо и поставил подпись напротив своей фамилии. Сзади послышались шаги. Лабер невольно сжался не в силах обернуться, волосы зашевелились на голове. Однако ничего страшного не произошло. Просто это подошёл Али. Он молчал и лишь испуганно стрелял глазами по сторонам.

Старушка внимательно осмотрела подпись, подула на листок и захлопнула книгу.

— Всё правильно, — сказала она. — Желаю удачи. Я сейчас включу свет.

Она нагнулась, щёлкнула невидимым выключателем. На друзей обру-шилось голубое сияние. Гриз обернулся, чтобы осмотреть своё приобретение. В первый момент он подумал, будто угодил в аквариум… а потом…В огромном помещении, поделённом ажурными перегородками на небольшие секции, стояли аккуратные параллелепипеды, тысячи параллелепипедов. Внутри каждого из них находилось по одному человеку.

— Когда райберы закончили комплектование планет преобразованными людьми, они на всякий случай запаслись исходным материалом. Мало ли что может случиться! — услышал Лабер знакомый голос. — Предусмотрительные были, шельмы! К счастью, с годами о хранилище забыли, за невостребованностью. В результате регулярных чисток компьютерных программ, сведения о людях удалили. Я, в силу своих скромных способностей, помогал райберам в их стремлении избавиться от лишних, ничего не значащих сведений…

Вилли повернул голову. Стол исчез. На его месте стоял Второй Стратег и улыбался во весь рот.

— На сей раз моя миссия, действительно, завершена. Я покидаю тебя. За последнее время ты многое перенес, достаточно выстрадал, и к тебе пришло долгожданное понимание. Перед вами, друзья, открыты тысячи дорог и возможностей. Сейчас ты, Вилли, знаешь настоящую цену жизни, смерти, ошибок. Поэтому персонально тебе предоставлена вторая попытка. Случай, смею доложить, уникальный!

— И ради этого ты протащил меня сквозь сумасшедшие катаклизмы?

— А ты планировал всю жизнь скитаться по курортам и кушать крем-брюле в вафельных стаканчиках? Так, дружище, не познаешь истину. Жизнь нужно изучать в самой её гуще, в круговерти событий и только на личном опыте. Тем более вы виноваты во всем сами. Предлагаю проститься…

— Подожди! Почему именно я? Разве на Земле было мало учёных, философов, мыслителей?

— Не задавай глупых вопросов. Судьба выбрала тебя. А она ничего не делает просто так. Гордись этим. Проникнись важностью момента. Имей смелость и мужество взять на себя ответственность. Взвали на плечи не-померное бремя, ибо нет в мире более неблагодарной доли, чем принять в руки бразды правления созданного лично тобой государства и идти к цели, которую не могут различить за пеленой времени даже самые прозорливые. Но ты знаешь, к чему стремишься. Удачи тебе, хоть я почти не верю в успех затеи с цивилизацией-фениксом, но зато могу доверять только тебе. Попробуй вычерпать море людских пороков, предрассудков и глупости. Только сразу возьми ведро побольше!

— Прости, а кто мне предоставил вторую попытку?

— Не говори глупостей, а сконцентрируйся на основном, отдайся ему полностью и всегда помни о прошлом.

Второй Стратег прощально помахал рукой и пропал окончательно. Вилли вздохнул и повернулся. У него непроизвольно закружилась голова. Он поспешно опёрся о стену, чтобы не упасть. Вот оно, свершилось! Сердце гулко, будто колокол, стукнуло в груди. Гриз скрипнул зубами и подошёл к ближнему параллелепипеду.

— Эммануил Гарсиа, — прочитал сзади Али. — 1487 год.

Лабер медленно двинулся по проходу, а робот читал:

— Патриция Димитреску, 1830 год. Мария Иванова 1649 год. Инга Ильючене, 1728 год. Абдулла Карим 1538 год. Иммамамуи Фьонгора 1441 год. Масгут Имамахметов 1670 год. Луиза-Мария Контильяк 1800 год. Анри де Ги 1703 год. Михаил Скоробогатов 1766 год. Энрике Мантилья 1477 год. Гриз всё шёл и шёл вдоль бесконечных параллелепипедов с замурованными в них людьми и молился, чего не делал никогда в жизни. Он был счастлив. Его мир, его Земля возродится. Он переправит всех людей, и цивилизация восстанет из праха, и Лабер больше не будет один. Он не мог отвести взгляда от огромного количества соплеменников. Али монотонно читал имена и годы. Его пустой и бесцветный голос звучал слаще самой прекрасной в мире музыки. Но одновременно Вилли начал осознавать то, что предстояло совершить. Ему требовалось повторить подвиги Геракла: переправить тысячи людей в мир двух планет, а оттуда на Землю, оживить, придумать новые законы, построить города, создать общество, которое должно было соответствовать его представлениям о гуманизме, доброте и общечеловеческих ценностях. Но всё это будет потом, а пока Вилли Лабер по прозвищу Гриз был счастлив, счастлив, как никогда в жизни. И это небывалое чувство осветило его сумрачную душу, согрело сердце, и он запел. Первый раз в жизни, страшно фальшивя, на ходу сочиняя слова, но сейчас главным являлось то, что он просто пел, шёл и пел, плакал и пел, пел и пел…