Вторая попытка

Глава 13

Через несколько часов после памятного заседания Совета, где раскрылись весьма интересные подробности, произошел еще один важный и судьбоносный разговор. Для конфиденциального общения снова использовалась аппаратура для видеоконференций, но в ней участвовало только два человека, и для обеспечения максимального уровня секретности использовали несколько уровней шифрования видеопотоков.

Глава ФСБ генерал-полковник Сипягин немного на нервах не то чтобы набросился, но с некоторым вызовом спросил старого знакомого, генерала Ростовцева, главу объединенного совета начальников штабов остатков частей МО РФ:

— Максим, что вообще за херня творится?

Ростовцев тоже был на взводе.

— Игорь, я хотел спросить то же самое. Что творится, ты можешь объяснить?

Оба зло смотрели друг на друга, но прекрасно понимали, что ситуацию нужно быстро и спокойно разрулить и принять какие-то решения.

— Максим, давай по порядку. Скажи, Оргулов прав насчет саботажа поставок? Как мне кажется, он не тот человек, что будет вот так открыто без реальных доказательств устраивать столь жесткий наезд.

Ростовцев невесело хмыкнул.

— Да прав, и еще как прав. У меня подряд четыре каравана, которые везли к аэродрому нужные грузы, были просто уничтожены. То есть их не грабили, а именно уничтожали, вот в чем дело.

— Так чего молчал и мне ничего не сказал?

Пауза. Сипягин нехорошо усмехнулся.

— Или на меня подумал?

Ростовцев пожал плечами, и главе ФСБ всё сразу стало понятно без особых объяснений.

— Н-да, веселые дела. Почему же тогда эти происшествия в сводки не попали? Мои же аналитики эти происшествия сразу бы подвязали к каким-нибудь другим событиям, чтоб выявить закономерность.

— Да я хотел сначала сам разобраться. У меня там спецназ всё прочесывает и выискивает, кто сработал караваны.

— И каковы результаты?

— Да ничего особенного. Стандартное армейское оружие, гранатометы, мины. Привязаться не к чему. Там даже тела убитых нападавших убрали и пролитую кровь какой-то дрянью облили, чтоб ДНК не взяли.

— Хм. Если прятали ДНК, значит, исполнители могут быть в наших картотеках.

— Вот и я так подумал.

— Зря не сказал, видно, что очень хорошие спецы работали, а так время потеряли.

— А что мне оставалось делать? Сам понимаешь, мои аналитики как раз в твою сторону и кивать начали. Вот ждал, когда что-то определенное нароют, прежде чем жаловаться или предъяву делать. А теперь рассказывай, что это за приколы с неустановленной установкой перемещения во времени? Реально технология только у тебя была.

— Да, была. Но продвижения почти никакого, ученые работают по архивным данным первого эксперимента и с теми крохами, что удалось у Оргулова выведать. Хотя учитывая, как он уже научился каналы и в другие миры отлавливать, то ясно, что догнать в нынешних условиях его почти не получится. Мне мои ученые в один голос тонко намекают, что было бы неплохо и опытом обменяться со столь продвинутыми специалистами, и наотрез отказываются верить, что теорию так вперед двинул простой отмороженный на всю голову капитан-морпех.

— Это что, твой знаменитый Кульчицкий лапки вверх поднял?

— Хрен там. Профессор Кульчицкий и трое человек из его команды убиты больше двух недель назад.

— Как так?

— А вот так. Тоже ехала колонна и попала в засаду. Всех перебили и свалили. Я как раз на тебя думать стал или на твоего Семенова, который с Оргуловым снюхался. Думал, по заказу крымчан нашу программу остановить захотели.

— Да нет, я бы знал. Не тот случай. Но Сталин держится за Оргулова не просто так и прекрасно осознает, что тот весьма вменяемый и без особой необходимости не разобравшись на подлянки не идет.

— Да не скажи. У него в наших рядах уже образовалась достаточно разветвленная сеть информаторов и просто сочувствующих, и сформировано чуть ли не боевое крыло, которое будет готово вмешаться, если мы, руководство, начнем играть в свои игры.

— Да, конечно, знаю, устроили там тайную масонскую организацию, типа думают, что мы ничего не видим и не слышим. Даже у тебя кого-то завербовали.

— И ты терпел?

— А смысл войну устраивать? И так стоящих людей, кто не опустился и не превратился в быдло, мало осталось, и многих Семенов увлек. Вот я решил, что пусть ребятишки в свое удовольствие с огоньком делают нужное всем дело, играют в шпионов, а я это всё проконтролирую. Сам знаешь: если не можешь предотвратить, то нужно возглавить. Я у них в организации что-то типа темного, никому не известного пахана, который находится где-то возле генерала Ростовцева, и у него, у такого простофили, пробивает нужные им решения.

Сипягин усмехнулся, оценив изворотливость и юмор коллеги.

— Лихо ты всё обставил. И как тогда быть с нашими баранами, я ведь думал, что это твои заговорщики по заданию Оргулова всё устроили, чтоб он нас кинул, а те поднимут восстание и изберут других руководителей, выгодных крымчанам.

— Нет, однозначно нет. Они сами как кроты роют, ищут концы, и сейчас, по моим сведениям, считают, что это прямой заговор администрации президента, направленный на захват или уничтожение крымской установки путешествий во времени. Тем более сейчас, когда те нашли выход в другое время, мои заговорщики буквально с ума сошли, чуть ли не прыгают от радости.

— Хорошо, Максим, что ты об этом думаешь? И вопрос этот нужно разрешить в ближайшее время. К Оргулову выстроилась уже целая очередь возможных союзников, и не исключаю, что через некоторое время в наших услугах просто прекратят нуждаться, и какие будут последствия, ты можешь сам представить.

— Представляю, только мне кажется, что Оргулов пойдет на этот шаг в самом крайнем случае, все-таки у нас есть, чем его удивить.

— И что это тебе даст? Вон, американская «Дельта» пыталась его прощупать — и огребла. А ты что можешь сделать? Раскатать Симферополь ядерным ударом — так это будет не так уж и просто, они там снюхались с белорусами и стягивают в Крым всё, что можно, формируя мощную ПВО, которую уже сейчас будет очень трудно взломать.

— Половина комплексов наша, и мы можем в любой момент их вывести из строя.

— Твои же люди тебя не поймут, и те же летчики откажутся бомбить. Ты что, не отслеживаешь состояние своих людей?

— Да отслеживаю, и правду ты, Игорь, говоришь. Но что нам сейчас делать? Оргулов выставил по сути дела ультиматум, и нам нельзя просто так это спускать.

— Да согласен, но по большому счету он в своем праве. На фоне слива информации немцам в 1942-м вся эта история выглядит очень гаденько.

— Мы так ни к чему и не пришли. Что будем делать?

— С Оргуловым ссориться нельзя. Нас не поймут свои же. После того как летуны стали привозить в бункеры свежие фрукты и овощи, началось настоящее сумасшествие. Люди собирают книги, восстанавливают знания, изучают вспомогательные специальности и отправляют свои резюме в Крым, в надежде получить оттуда вызов, и ведь получают, и контрабандой летят на транспортных самолетах всеми семьями.

— Это понятно. Добрый царь Оргулов, который продает надежду. Что дальше?

— Давай по пунктам. Ты готовишь полный отчет о разгроме колонн, я — по смерти Кульчицкого и о состоянии нашего проекта путешествия во времени. Всё это отправляем в Крым, пусть тоже репу чешут.

— Согласен.

— Что там с Семеновым?

— Тяжело ранен. Он начал копать по этим колоннам, и его попытались ликвидировать, естественно, это всё было сразу засекречено.

— Понятно. Это тоже в отчет. Что думаешь по утечке информации к немцам?

— Если всё так, как говорит Оргулов, и кто-то мотается в прошлое, то отследить может только он — у него есть такие технологии, и утечка пошла тогда этим путем. Но пока нет других возможностей, будем искать обычными оперативно-розыскными методами.

— Согласен. Я своих подключу. Завтра создадим единую следственную комиссию и обязательно потребуем включения в нее кого-то из приближенных Оргулова.

— Думаешь, стоит?

— Еще как стоит. Сам эту бучу поднял, вот пусть и берет на себя часть головной боли. А вот что делать по поводу угрозы вывода из строя установок крымчан? Есть мысли?

— Варианта два: диверсия или авиаудар. Думаю, оба варианта они предусмотрели, но не исключаю применение малогабаритного ядерного фугаса. Учитывая очень высокий радиационный фон, отследить такое устройство будет невозможно, тут только организационные меры помогут и обязательная проверка всех приезжающих. Но это уже проблемы Оргулова.

— Нет, это уже давно и наши проблемы, раз мы поставили на этого морпеха.

— Как тогда отнесемся к его прорыву в другое время? Как я понял, он и там чудить начал, и по моим данным, уже вовсю контактирует с членами императорской семьи, реализуя какой-то свой стратегический план.

— Мешать не будет, даже поможем, поднимая все архивы.

— Семенов и так ему помогал как мог, используя наши ресурсы. Объем запросов в архивы по Первой мировой войне, революции и Гражданской войне увеличился в разы, что сразу привлекло внимание моих аналитиков.

— Тогда, если не можем помешать, надо возглавить. Мир 1914 года для переселения более интересен, чем мир 1942-го, где, возможно, скоро начнется глобальное противостояние с применением ОМП.

— Согласен.

Они помолчали, и Ростовцев, чуть прищурившись, спросил:

— Игорь, а как ты сам думаешь, кто нас так вставил?

Сипягин скептически улыбнулся.

— Ты знаешь, я перед нашим разговором прочитал последний доклад из научного центра, где занимаются работами по проблеме путешествий во времени.

— И что?

— Неудачи заключаются в том, что после аварийных схлопываний, что устраивал наш общий знакомый, и постоянной работы установки в Крыму, канал становится настолько зашумленным и нестабильным, что нашим ученым просто не удается настроиться. Но, по их словам, буквально пару суток назад в канале появились мощные и, главное, случайные помехи, которые не дают возможности вообще настроиться на канал. По характеру этих помех они сделали вывод об их искусственном происхождении, и значит, кто-то принудительно закрывает канал.

— Но ведь Оргулов продолжает шататься в прошлое, как к себе в туалет.

— Вот и я про то. Оказывается, если знать порядок и амплитуду появления помех, то настройка на канал становится не такой уж сложной.

— Значит, наш общий крымский знакомый сам решил подстраховаться и просто осложнил жизнь возможному противнику.

— Вот и я про то. Оргулов, как всегда, на высоте.

— Игорь, а ты не думал, что это твои там шатаются втихаря?

— Нет. Там очень жесткий многоуровневый контроль, это исключено.

— Тогда можно сделать хоть какие-то выводы?

— А ты сам как думаешь?

— В нападениях участвовали люди, которые, вероятно, должны быть в наших картотеках, иначе бы не уничтожали так тщательно все следы. К тому же понятно, что пользовались явно ворованной у Оргулова технологией, и он где-то рядом, чтоб оперативно реагировать и зачищать ненужные хвосты.

— Может, кто-то из среднего командного звена?

— Может, но там шерстят в первую очередь. Мне представляется другой вариант, но это бездоказательно, и если это правда, то хвостов не будет — только трупы. Как сам думаешь?

И Сипягин пристально посмотрел на Ростовцева.

— Наверно, так, как и ты. Терещенко, сучара, он всегда всё знает, но остается в тени.

— И я так думаю, но…

Ростовцев как-то странно поглядел на коллегу и спросил:

— А чего ты Мартова не позвал? — и тут же осекся: — Думаешь, он в теме?

— Нет, Максим, он не в теме, — но от того, как это было бодро и веско сказано, Ростовцев понял, что, скорее всего, давний друг и соратник главы ФСБ переметнулся на другую сторону. Жизнь, бывает, преподносит и более неприятные сюрпризы. Наверно, именно поэтому сейчас за спиной Сипягина был не отделанный дорогими сортами дерева кабинет, в котором сам Ростовцев не раз был, а какая-то комната с голыми бетонными стенами и стандартным освещением дешевыми лампами-экономками. Значит, глава ФСБ пользуется совершенно секретными резервными средствами связи, и это только подтвердило подозрения генерала в том, что большая игра за прорыв к предкам уже идет вовсю, и они пока проигрывают. Ну, даже если не проигрывают, то отстают от противника на несколько ходов.

Ростовцев, помолчав несколько секунд, подал голос:

— Тогда надо кому-то из нас обязательно лететь в Симферополь, обговаривать все эти вопросы.

— Наверно, тебе надо лететь, заодно повезешь запчасти к «Белому лебедю». Я как почитал в докладах, что летчики вытворяли в небе над Германией, и особенно как днем прямо над Берлином взяли звуковой барьер, то понял, почему Сталин больше всего обижается за простой этого бомбардировщика.

— Да уж. Тут ты прав, придется и мне вспомнить молодость и поработать экспедитором.

За сутки, что прошли после памятного заседания Совета, ничего серьезного не произошло, ну разве что пришлось в мире 1942 года отправить радиограмму на «Гепард», что появились их знакомые, и запросить всю информацию по личному составу, чтобы можно было идентифицировать прибывших делегатов. Несмотря на ухудшение погоды, караван успел пересечь перевал, и пока мы точно не разобрались, пятерых моряков на время изолировали в бункере в Перевальном.

Благо на «Гепарде» на всякий случай был оставлен маяк с энергокартриджами на три включения, и капитан 1-го ранга Григорьев смог перейти к нам в бункер для прояснения ситуации. Осталось в ближайшее время организовать сам переход — лодка уже была в Северной Атлантике, и с учетом мощного шторма это было не так просто сделать.

Пока всё это происходило, система наблюдения зафиксировала несколько попыток подключиться к каналу, но постановщик помех самым наглым образом мешал неким неизвестным личностям пользоваться протоптанной нами дорожкой в прошлое. То, что это были не орлы Кульчицкого, я и так знал — у их установки были немного другого принципа, и робкие и безрезультатные попытки подключиться к каналу уже давно фиксировались. А вот те, другие, точно работали с украденной у меня информацией, поэтому за двое суток на базе заготовок для маяков были смонтированы еще три постановщика помех, налажены и запущены в работу, чтоб неведомому противнику жизнь медом не казалась.

Каждый из постановщиков помех был оборудован своим генератором и вывезен за границы города и тщательно спрятан. Для экономии топлива и поддержания общей работоспособности системы контроля за пространственно-временным порталом, постановщики помех работали поочередно, и всё было настроено так, что одновременно работали две установки. Оставленных запасов топлива должно было хватить месяца на полтора работы такой автономной системы, и, в принципе, можно было вздохнуть спокойно.

Одновременно несколько раз переходил в мир 1914 года, где события развивались установленным порядком. Благодаря деятельности штабс-капитана Мещерского и капитана Марченко и солдат из их группы, которых мы в свое время спасли в Восточной Пруссии, в окрестностях Петрограда сняли склад, где разместили маяк. Там стоял в полной готовности один из легких вертолетов А600 «Коготь» с подвешенным маяком, чтоб вывезти в нужное место для организации высадки штурмовой группы, на случай если кто-либо попытается захватить нашу делегацию.

Но, по информации самой Кати, которая регулярно сбрасывала видеофайлы и сообщения о проделанной работе, и по докладам капитана Марченко, постоянно находящегося при вдовствующей императрице, всё пока шло по плану, и даже совсем удачно прошла вербовка Александры Федоровны. Узнав реальное положение вещей и кто мы на самом деле, та впала в ступор и закатила настоящую истерику, но Мария Федоровна всё держала на контроле и достаточно жестко обошлась с невесткой, вроде как вправив ей на время мозги, хотя куда Алису заведет ее буйная истеричная фантазия, одному богу было известно.

Но, несмотря на всё, узнав много нового, Алиса вполне благосклонно отнеслась к нашему предложению в качестве компенсационного подарка выполнить одно из ее пожеланий — убрать с политического небосвода Российской империи Гучкова. Получив отмашку, я сильно-то и не колебался и дал команду Олегу Дегтяреву, который всегда был рад устроить пакость какому-нибудь зажравшемуся коту, проработать операцию.

Но тем не менее главной проблемой сейчас была организация нашего эффектного появления в том мире. Чем это лучше получится, чем больше мы смутим умы простых обывателей, тем будет проще потом сначала набрать абсолютный авторитет, а потом манипулировать общественным мнением. Но подумав, решили сильно не усердствовать и ограничиться образом профессиональных военных, которые многое умеют и обладают немыслимыми возможностями настучать по голове любому, кто не любит Россию. Учитывая держащийся пока в империи патриотический дух, это было неплохо, но вот потом нужно будет менять всё это, чтобы вытянуть страну из пропасти, куда она скатывается.

Для организации нашего безопасного появления, командовать всем по протекции вдовствующей императрицы, которую, к всеобщему удивлению, поддержала и действующая — Александра Федоровна, отрядили простого кавалерийского офицера, генерала графа Келлера, который был известен как лихой рубака, а вот в придворных делах был не силен. Но тем не менее он со всей энергией взялся за дело, продумал и нашел прекрасное поле под Петроградом, где неплохо будет пришельцам организовать свой лагерь, и принялся оборудовать места для зрителей и расчищать будущую зону безопасности.

Узнав, где точно будет представление, штабс-капитан Мещерский в сопровождении Паши Ненашева отвез на то самое поле и хорошо замаскировал пространственно-временной маяк. Теперь дело осталось за малым — выйти, показаться, помахать ручкой и подписать с Николаем парочку договоров.

Когда всё было почти готово и мы передали соответствующее сообщение вдовствующей императрице, меня самым наглым образом оторвали от подготовки к шоу в 1914 году. На видеоконференц-связь напросились генерал-полковник Ростовцев и его коллега, глава ФСБ генерал-полковник Сипягин, причем вдвоем, что не то чтобы не радовало, но наводило на определенные мысли.

Для выяснения отношений времени прошло достаточно, и они вполне могли обменяться информацией и выработать какую-то определенную общую стратегию поведения в нынешней ситуации.

К моему удивлению, разговор был короткий, и всё сводилось к нескольким тезисам: «Мы не виноваты, готовы сотрудничать, лицо, как и власть, терять не хотим, давай дружить и договариваться — Земля круглая, еще пригодимся друг другу». Больше ничего существенного не сказали, разве что вопрос восстановления Ту-160 и тоже ставшего на прикол Ту-95 решен, и лично сам Ростовцев прилетит, чтоб на месте обговорить сложившуюся ситуацию.

Вот почему не присутствовал генерал Мартов да их третий олигарх, Терещенко, вызывало вопросы, но раньше времени дергаться я не стал: судя по тону разговора и общей обстановке, биг-боссы с лампасами — весьма и весьма мудрые мужики и просчитали ситуацию. Намек про постановщик помех я понял, значит, и это они вычислили и, проанализировав ситуацию, решили дружить. Окончательных выводов я раньше времени делать не стал и, посоветовавшись с Дегтяревым и Васильевым, решил подождать до прилета Ростовцева, тем более что он ожидался завтра днем, как раз перед самым нашим торжественным выходом в 1914 год.

А работы было много: подготовили боевую технику и личный состав, изучили план местности, фотоснимки и видеозаписи, сделанные капитаном Ненашевым. Но помимо этого пришлось заниматься заготовкой бетонных блоков для организации блокпостов, мотков колючей проволоки «егоза», надувных эмчеэсовских палаток, искать и приводить в порядок полевую кухню, мощный дизельный генератор и, главное, грузовики для перевозки всего этого. На закуску в ангар загнали автокран и тоже стали красить, белить и натирать, чтоб всё блестело и производило впечатление новизны и основательности техники из будущего.

Помимо этого встал острый вопрос разведывательной работы в том мире, а с учетом и совершенно другой моды и манеры поведения и разговора, пришлось заниматься тем, что организовывать настоящую пошивочную мастерскую. Женщин сюда отбирали, как всегда, очень тщательно, с учетом соблюдения режима секретности. Стаскивали, откуда только можно, швейные машинки, оверлоки, расходные материалы, а в том мире осмелевший и освоившийся Ненашев, помимо выполнения некоторых оперативных заданий, мотался по лавкам и скупал ткани для пошива костюмов и платьев. При этом тщательно фотографировали людей разных сословий, чтобы примерно знать, кто как выглядит и ведет себя.

Но время шло и подходило к отметке, когда нам нужно будет выйти на люди во всей красе. Портал регулярно включался, и мы несколько раз в гражданской одежде выходили на ту сторону, осматривали место нашего будущего лагеря, потом выезжали в Киев и в Петроград и гуляли, изучая на местности возможные места будущих событий.

В один из таких выходов, благодаря жуткому прессингу, я взял с собой супругу с сыном, да и Дегтярев наконец-то решил отвлечься от спецопераций и прихватил свою Татьяну с сыном Серегой. Наши предприимчивые жены, оказывается, уже давно готовились к такого рода выходу и, пользуясь тем, что являются членами семей высшего командного состава колонии, уже напрягли женщин из швейного цеха и подготовили несколько комплектов платья и на себя, и на детей. Результат — после совещания перед выходом, где обсуждали последние новости, плюнув на всё, переоделись и через портал на складе, где хранился вертолет, вышли в этот мир. Наняв извозчика, мы тихо, по меркам нашего мира, мирно поехали в центр города с намерением погулять и подышать свежим воздухом с Балтики. Сзади на некотором расстоянии гулял Паша Ненашев и его двое бойцов, которые вроде как занимались своим делом и рассматривали витрины, облака на небе и девушек в необычных для нашего времени закрытых платьях, хотя они не в первый раз уже выходили в этот мир и работали под местных. Но тем не менее они четко отслеживали наше окружение, да и мы не просто так надели броники скрытого ношения, и подмышками висели пистолеты и короткоствольные автоматы, любой супостат сразу огребет, если попробует кому-либо причинить вред.

Нашу компанию попробовали повести какие-то местные гопники, но быстро отстали, сразу определив в нас весьма и весьма опасных людей, которые при первой возможности готовы пустить кровь. Бандюки, которые сами не чураются пограбить с тяжкими телесными повреждениями, как зубастые крысы сразу почувствовали хищников пострашнее и, не привлекая внимания, тихо растворились в толпе, не зная, что их физиономии были засняты нашей наружной и забиты в архив для будущего УБОПа.

Прогулкой все остались довольны. Чувствовалась какая-то основательность в этом городе, но со своей размеренностью жизни, он сильно отличался от Питера будущего, где мне не раз приходилось бывать. Тут всё было другое.

Если ехать по Невскому проспекту Питера нашего времени, то в череде исторических домов видны свободные места, занятые кафешками или какими-то нестандартными для общего стиля строениями. Это во время блокады Ленинграда немецкие бомбы и снаряды разрушали дома, и после войны их не стали восстанавливать. А тут всё было настоящее, делавшееся по особым проектам, чтоб не нарушать общие правила застройки проспекта, но так, чтоб у каждого строения было свое лицо и какие-то уникальные, но весьма изящные отличия. Этот город еще не прошел через революцию, где всё, что было связано с прошлой жизнью, крушилось и разбивалось; не испытал на себе удары немецкой артиллерии и авиации; не перенес бум типовых застроек поствоенных времен и дикую постсоветскую капиталистическую истерию, отличавшуюся гигантскими роскошными зданиями в стиле хайтек, блистающими стеклом огромных окон и металлом силовых конструкций. Действительно, после глухих казематов и галерей бункеров здесь всё завораживало и вызывало желание еще раз сюда вернуться и пройтись по этим чистым улицам, где каждый камень буквально дышит историей.

Одним словом, мы хорошо провели время, выгуляв заскучавших жен и детей, что избавило нас с Олегом от домашних лесопилок и выноса мозга на пару недель.

Поэтому к началу второй фазы операции по официальному внедрению в мир 1914 года мы были отдохнувшими и полными сил, и даже визит генерал-полковника Ростовцева и постоянные попытки неизвестной установки подключиться к каналу не могли испортить нам настроение.