Глава 25

Чем дальше они углублялись в джунгли, тем больше казалось, что попали в какие-то доисторические времена.

Какая-то поросль на стволах, делавшая деревья пушистыми, придавала им в тумане жутковатый вид. Белки, которых она видела, были не серыми, а рыжими, а листья на кустах имели какие-то невероятно большие размеры.

Корни высоких тонких деревьев, выступающие над поверхностью земли, напоминали вены, которыми, в сущности, и являлись. У огромных деревьев сейбы корни, начинавшиеся выше ее роста, были толще ее стола в Андуане.

Вдруг в куще над ними раздались голоса обезьян-ревунов и испугали Мари.

– Пригнись.

Макрив перерубил нависающую сверху ветку. Он энергичнее других работал мачете, расчищая для нее в два раза больше пространства, чем требовалось.

– Неужели у меня такие широкие бедра?

– Не хочу, чтобы рядом с тобой оказалась какая-нибудь ужасная тварь. Здесь множество всяких опасностей. А что касается твоих бедер, то они безупречны.

Его комплемент слегка порадовал ее и вызвал желание повилять перед ним «хвостом». Но Мари быстро переборола искушение и сосредоточилась на дороге. Ручьи размывали почву, деревья падали, и в результате по берегу хаотично громоздились стволы. Между ними пробивался подлесок, бурно разрастаясь в своем стремлении отвоевать место под солнцем.

Постепенно Мари и Макрив отстали от остальных. Ридстром бодро продирался сквозь чащу, сразу за ним следовала Тера. Кейд шагал далеко впереди, проводя разведку. Тирни то и дело исчезал и нырял в гущу в поисках еды. Это Макрива вполне устраивало. Он пользовался любой возможностью прикоснуться к Мари: то смахнет каплю пота со щеки, то листок с волос.

Когда дорогу перегородил очередной лесоповал, Макрив просто подхватил Мари на руки и понес. Потом сделал то же самое, чтобы перенести через речушку. Это повторялось каждый раз, когда на пути возникала какая-либо преграда, требовавшая особых усилий для ее преодоления.

Над, под или через… В какой-то момент он посадил ее на высокий ствол, чтобы ее лицо оказалось на уровне его головы.

– Есть ли у меня шанс украсть у тебя поцелуй?

Его белая рубашка была наполовину расстегнута, и мускулистая грудь поблескивала от пота. После первой ночи Мари знала, какое у него потрясающее в своей привлекательности тело, каждый его дюйм.

И все же ответила:

– Ноль целых ноль десятых. Я не желаю, чтобы ты меня целовал.

– А мне кажется, хочешь. Чуть-чуть.

Откинув с ее лба влажный локон, он тут же убрал руку, пока она не успела ее оттолкнуть.

– Я хочу одного – как можно быстрее попасть домой, вернуться к прежней жизни, где нет оборотней. А теперь опусти меня на землю.

– Не спущу. Без поцелуя.

Он медленно приближался к ней, как к настороженному зверьку, которого не хотел спугнуть. И хотя Мари боялась потерять свой эфемерный контроль над сверхстимуляцией, все же испытала искушение закрыть глаза и позволить ему прикоснуться губами к ее губам.

– Вот так, девочка, – проворковал он, нежно обнимая своей большой ладонью ее затылок.

В последний момент Мари выхватила из рюкзака яблоко и сунула между ними.

Его глаза сначала расширились, потом он прищурился.

– Не смей, – сказал он.

Но она, естественно, не послушалась. Когда ее зубы вгрызлись в яблоко, он с трудом пересилил дрожь отвращения…

– Я думала, ты хотел меня поцеловать!

Он неловко опустил ее на землю и продолжил путь. От сочного плода Мари даже зажмурилась. Похоже, что такого вкусного и ароматного яблока она еще в жизни не ела. Ей даже показалось, что сил у нее прибавилось. Едва она доела фрукт, как тут же захотела еще и задумалась, сможет ли снова поговорить с отражением.

Когда она выбросила огрызок, Макрив оглянулся. Упавшая ему на глаза черная прядь вызвала у нее какое-то нежное чувство. Мари вдруг остро почувствовала, что хочет, чтобы он ее поцеловал. И после всего, что случилось, ее все равно влекло к нему с прежней силой. Макрив, надо отдать ему должное, обладал сексуальностью, но она не собиралась поддаваться его обаянию и прощать отвратительные слова, сказанные ночью. Он признался, что готов забыть ее ради некой идеальной принцессы фей. А Мари ненавидела, когда ее отвергали. Но с ней это каждый раз случалось.

«А как же я?» – спрашивала она себя в тысячный раз.

Оба ее родителя, вместо того чтобы растить ее и заниматься ее воспитанием, нашли себе другие занятия. И ведь не потому, что она была капризной дочерью. Черт, если бы ее отец не умер, то мог бы вернуться в любое время, и она простила бы его. Например, мог бы появиться на ее пятнадцатый день рождения с каким-нибудь непритязательным подарком вроде чайного сервиза или плитки для Барби.

Мари была бы ему так благодарна, что воздержалась бы от получения ученического разрешения на выпечку тортов с помощью электролампочки.

Но он не вернулся. И даже не позвонил ей. Ни разу. Будто вообще исчез с лица земли. Сначала у нее был отец, а потом его не стало.

Но измена Джиллиан задела ее сильнее. Если бы у них с Джиллиан были плохие отношения, то ее уход не подействовал бы на Мари столь опустошительно. Но у них была чудесная жизнь.

Она вспомнила, как мать с завязанными глазами, расставив руки, пыталась поймать ее на пляже. А Мари захлебывалась от смеха. «Где моя маленькая ведьмочка?» – ворковала она, и ее рыжие волосы горели на солнце, как огонь. Когда Мари поддалась Джиллиан, она покружила ее, и они вместе со смехом завалились на песок.

Элиана объяснила, что ее родители – Важные Персоны и должны делать Важные Вещи…

Эктон, первый возлюбленный Мари, тоже бросил ее. Много лет молодой демон был ее другом. Он начал ухаживать за ней, когда ей было четырнадцать, в шестнадцать овладел ею, а потом на протяжении трех лет она занималась с ним сексом при каждой возможности.

Мари была счастлива с ним, пока он не бросил ее ради высокой гибкой нимфы с летящими золотыми локонами. Из-за того, что у демонов Бури нет единственной, предназначенной судьбой суженой, они зачастую держат гаремы. Он и сейчас хотел бы параллельно продолжать отношения с Мари и с нимфой. Это было плохо само по себе, и Мари ясно сознавала, что если бы осталась в игре, то наверняка сидела бы на скамейке запасных.

Она, разумеется, не осталась. Но потерю переживала болезненно, даже очень. Он был ее первой любовью, и его уход едва не убил ее.

Похоже, Мари суждено вечно сидеть на скамейке запасных. Неужели это ее судьба?

Она сверкнула глазами в сторону Макрива. Десять против одного, что его принцесса фей была высокой блондинкой.

И оборотень не просто выбирал вместо нее другую женщину, но отдавал предпочтение другому ее воплощению.

Словно прочитав ее мысли, Макрив сказал:

– Я все думаю насчет того вопроса, что ты задала мне прошлой ночью.

– О, я тоже, – ответила она настороженно, чувствуя, как вскипает внутри ярость.

Оборотень не подозревал, что ходит по лезвию бритвы.

– И что же ты надумала?

– Нет, сначала ты скажи. – Когда он не ответил, добавила: – Я настаиваю.

– Сомневаюсь, что сейчас сказал бы то же самое, – произнес он, наконец. – Чем больше я с тобой, тем лучше ты мне кажешься… даже в обличье ведьмы.

«Обходительный оборотень, растопи мое сердце».

– А теперь ты скажи. Она поймала его взгляд.

– Я думала, что если ты не придешь к иному выводу, то мне придется как-то защищаться.

Он молчал, услышав совсем не тот ответ, на который рассчитывал.

– Это простой вопрос самосохранения, Макрив. Если реинкарнация и в самом деле имела место, то я ни при каких обстоятельствах не позволю тебе вернуться и стереть меня. Я первая уничтожу тебя.

– Сможешь ли? Вчера ты не смогла меня убить.

– Вчера ты не собирался меня стирать. – Она озарила его угрожающей улыбкой, ощущая себя до мозга костей ведьмой. – Кроме того, я уже выполнила свою квоту убийств на тот день.

Загрузка...