Вспомни меня. Книга 1

Глава 3. Собрание

Небо. Яркая, слепящая синева. Солнце практически в зените. Я поднимаюсь, смотрю на свои руки, потом на песок. И вспоминаю… что ничего не помню. Ничего, кроме мучительной ночи и странных, пугающих людей.

На мои плечи что-то наброшено. Стягиваю с себя – это толстовка светло серого цвета на молнии и с капюшоном. По кромке капюшона протянут белый шнурок, прочный, как маленькая верёвка. Концы не завязаны в узел, а обшиты тёмно-синей тканью с надписью «Marco». Рукава намного длиннее моих рук, а край толстовки достаёт почти до колен. Уже жарко, но бросать такую ценную вещь не разумно – ночью было очень холодно. Обвязываю её вокруг талии – кто знает, сколько ещё таких ночей мне предстоит пережить.

Трогаю себя за волосы. Они средней длины, немного ниже плеч, так что я беру прядь в ладонь, и мне виден их цвет – светлые. Не белые, не жёлтые, а такие же, как высохшая трава. Ногти обрезаны коротко и совсем недавно. На одном из пальцев виднеется полоска более светлой кожи – как если бы что-то продолговатое долго защищало её от солнца, и пока всё остальное темнело, она была надёжно укрыта, защищена. На моих ногах узкие джинсы и белые кроссовки с жёлтой вставкой. На мне белая футболка без надписей.

Очень странное ощущение – быть собой, быть внутри себя и не иметь представления, кто ты. Страх вперемешку с тревогой, нескончаемые усилия ухватить за хвост хотя бы одно воспоминание и за ним вытянуть из сознания остальные.

Неопределённость порождает неукротимый тремор внутри. И ты… переключаешься на то, что происходит с тобой прямо сейчас, не подозревая, что это и есть твой инстинкт самосохранения.

С прошлым когда-нибудь разберёмся, о будущем подумаем чуть позже, а прямо сейчас мне жутко хочется пить. И это единственное, что требует неотложного внимания.

Вдалеке слышится приглушённый гомон.

Я осторожно выглядываю из-за каменного выступа, торчащего из песка, и вижу довольно широкий пляж, на другой стороне которого торчат такие же камни, как мой. Ближе к лесу пляж заканчивается довольно резким подъёмом, покрытым сухой белёсой травой. На этой траве, в тени сосен сидят, лежат и полулежат люди.

Прямо посередине пляжа виднеются два чёрных пятна и рядом с ними ещё человек.

Некоторое время я так и стою, соображая, что для меня безопаснее – оставаться в укрытии или приблизиться к людям и попросить воды. Вода – это первое, главное и единственное, что в данный момент занимает все мои мысли.

В итоге, принимаю решение начать с человека на пляже. Это парень. Молодой, коренастый. Волосы каштановые, короткие и очень кудрявые. На подбородке фигурная маленькая борода.

– Эй! – окликаю его пересохшими губами и подхожу ближе. – Здравствуй!

– О, осьнулась! Ну наконесь-то. Ты посьледняя.

– Последняя?

– Да, ись всех.

Наверное, он имеет в виду группу людей под соснами. Говор у него как… как акцент. Как если бы он говорил не на своём языке.

– Как тебя зовут? – спрашиваю.

Прикрыв на мгновение глаза, он качает головой.

У меня мурашки, и мир вокруг ходит ходуном, но что странно –становится капитально легче. Тремор и тошнота на месте (может, от жажды?) но страх теперь не такой острый – я не одна в этой ситуации. Есть ещё как минимум один человек, не знающий своего имени, а значит так же точно ничего не помнящий, как и я. Нас двое. Я не одинока. И от этого у меня даже плечи немного расслабляются.

– Слушай, у тебя нет воды? Попить?

Он протягивает руку к одному из чёрных сооружений – это бывший в прошлом чёрный пластиковый пакет, накрывающий углубление в песке. С той стороны, которая была обращена к яме, на нём образовались капельки испарений.

– Вот. Есьли прямо сильно надо – то вот. А так… все хотят, – он поворачивается и кивает в сторону людей на пляже.

Я снова смотрю на них, на этот раз чуть внимательнее. Все молчат, кроме одного. Он единственный говорит, остальные внимают. Даже то, как они распределились вокруг него, рисует некую систему, в которого он – центр. Его голый череп словно маяк для других, ориентир.

– Мы разделимся на группы, – негромко, но каким-то безапелляционным тоном сообщает он, когда я к ним приближаюсь. – Цель – найти источник пресной воды. Остальное после.

При дневном свете Демон оказывается молодым человеком лет двадцати – двадцати двух, просто очень высоким. Его бритая голова имеет такие идеальные пропорции, что мне хочется всё бросить и рисовать её. Я даже мысленно уже делю её на сектора и переношу набросок на бумагу.

– А если нас хотят убить? – беспокоится девушка рядом с ним.

– Если в самое ближайшее время не найдём воду – им не придётся этого делать.

Его голос спокойный, но уверенный. Мне это не нравится. И я замечаю кое-что: у всех людей, сидящих на песке в той или иной мере обожжены лица и руки. Кроме бритого. Все выглядят подавленными и растерянными, кроме одного – бритого.

– Девушки остаются тут, с ними двое парней. Остальные расходятся в разных направлениях по двое. Ты, – тут он кивает в сторону другого уже знакомого мне лица – разбитого, – идёшь со мной.

– А какого… ты тут командуешь, а? Типа главный, что ли? – подскакивает тот.

– Лучше заткнись.

Его взгляд из-под чёрных бровей даже не суровый, он угрожающий. Обещающий уничтожение.

В моей памяти всплывают десятки картинок того, как зверски, безжалостно он избивает человека. Все они нечёткие, но с таким множеством деталей и подробностей, будто я видела это в реальности. Но… я не могу сказать точно. Точно я помню только то, как он вчера запрещал мне помочь избитому.

– А правда, на каком основании ты тут раздаёшь указания? – вмешиваюсь я.

Взгляды переключаются на моё лицо, и мне тут же хочется вжать голову в шею и спрятаться обратно за камень. Но почему-то я делаю обратное: расправляю плечи, вытягиваюсь, чтобы казаться выше, и выставляю ногу вперёд.

– Тоже мне, «альфа» тут нашёлся!

И что странно, взгляд его вместо того, чтобы стать ещё зловещее, внезапно становится нормальным. Он не спеша оглядывает меня с головы до ног, и когда его глаза задерживаются на моей талии, обвязанной толстовкой, мне кажется, его губы меняют форму на нечто отдалённо напоминающее зародыш улыбки.

– О, последняя очнулась! – объявляет другой парень.

Этот высокий, красивый, и очень кудрявый. Он умеет улыбаться. Глядя на него, я чувствую, как мой собственный взгляд смягчается.

– Я повторю для тебя вкратце всё, что пропустила, – предлагает он с нормальной, человеческой улыбкой. – Нас двадцать: десять мальчиков и десять девочек. Один инвалид.

Он кивает на девицу с квадратным лицом и жидковатыми волосами. У её ног лежат две конструкции из добротно скрученных между собой палок. Я не могу вспомнить, как они называются, но почему-то знаю, для чего предназначены – для вспоможения ходьбе.

– Почти все пришли в себя вчера, – продолжает парень, – некоторые очнулись этой ночью. Ты последняя. Всех нас объединяет одно. Есть предположения, что именно?

Есть ли у меня догадки? На нас смотрят напуганные, растерянные лица.

– Память?

– Точнее, её отсутствие, – кивает кудрявый. – Сейчас мы пытаемся понять, что делать дальше. Первое – все хотят пить. Ты хочешь?

– Да.

Очень хочу. Так сильно, что даже думать тяжело.

– Почему я не могу пойти на поиски воды вместе со всеми? – интересуюсь.

– Почему она не может? – повторяет мой вопрос кудрявый и смотрит на бритого.

– Потому что мы не знаем, что ждёт нас за десятком вон тех деревьев. Но если она прямо рвётся – пожалуйста. Бери её в свой отряд. Остальные девочки остаются здесь.

– Кто-нибудь ещё хочет пойти на поиски воды? – спрашиваю я, очевидно, у «девочек».

В ответ тишина. Вернее, вначале тишина, а потом красноречивая ухмылка бритого. С ней же он поднимается и, больше не проронив ни слова, разворачивается спиной и направляется в лес.

Следом за ним как-то нехорошо устремляется и избитый. Чтобы догнать вожака, ему приходится бежать, и он делает это прихрамывая. Как только достигает цели, получает то, что я почему-то ожидаю:

– Пошёл вон!

Избитый пару мгновений стоит в недоумении, его плечи и руки опущены.

– Ты же сказал….

– Я передумал!

Он больше не оборачивается. Его большая спина и лысый череп через пару мгновений исчезают за барханами песчаных дюн у кромки леса.

– Я пойду! – вдруг говорит кто-то негромко, но возле самого моего уха. – Хочешь, я пойду с тобой?

Это девушка. У неё так коротко острижены волосы, что я не сразу это понимаю. Они светлые и так забавно торчат во все стороны, что я сразу нарекаю её Цыплёнком.