Все звёзды и клыки

Глава 9

Я никогда не спала крепче, чем в первую ночь в открытом море. Мне не снились сны о казни или о меняющих цвет глазах тети Клеи, как я боялась. Впервые за долгое время мне не снилась моя магия или корона Визидии.

На самом деле, мне вообще ничего не снилось. Всю ночь я спала как младенец, несмотря на все неудобства подвесной койки.

В моей каюте темно, и нет ни одного окна. Когда я прижимаю руку к деревянной поверхности, по моей коже пробегает холодок. Я не знаю, сколько времени, и все же я чувствую себя хорошо отдохнувшей, и мой мозг начинает работать все быстрее. Маленькая каюта больше не кажется уютной, и стены давят на меня со всех сторон. Мне хочется поскорее вдохнуть соленый воздух.

Я утягиваю ремень, чтобы удержать штаны, натягиваю сапоги и набрасываю на плечи алый плащ Бастиана, а затем поднимаюсь наверх по скрипучим ступеням. Моя кровь пульсирует от непонятного мне возбуждения: я должна сосредоточиться на том, чтобы попасть на Зудо и найти Кавена до конца лета. Вместо этого я искренне радуюсь, что мне наконец удалось отправиться в путешествие на корабле. Стоит ступить на палубу, как мои легкие наполняет холодный воздух. Он подернулся тонкой завесой утренней дымки, которая ласкает мою кожу, нежно касаясь лица и приветствуя меня, словно старинный друг. Нос щекочет сильный запах соли и водорослей. Это подсказывает мне, что мы находимся за пределами залива Ариды, и я еще никогда не заплывала так далеко. По моей коже бегут мурашки, но вовсе не от страха.

Это восторг. Возможно, при других обстоятельствах мои ощущения были бы еще ярче, но я жаждала этого много лет и не собираюсь отказывать себе в удовольствии.

Я добираюсь до носа корабля, перегибаюсь через бортик и делаю такой глубокий вдох, что легкие, кажется, вот-вот разорвутся. Над моей головой кричат чайки: они ныряют в воду, хватая рыбу острыми когтями, проглатывают свою добычу и возвращаются обратно к стае. Ранний солнечный свет с трудом пробивается сквозь серые тучи, и соленые брызги на моих щеках все еще совсем холодные. Несмотря на это, мою грудь наполняет расслабляющее тепло, и я тону в этом приятном ощущении.

– Доброе утро, принцесса, – Бастиан стоит позади меня с буханкой хлеба в руках. Он разламывает ее посередине и протягивает мне половину. – Еще у меня есть немного вяленого мяса, но, боюсь, еда на «Смертной Казни» не сравнится с изысканной кухней Ариды, – корабль грохочет, столкнувшись с большой волной, и Бастиан нежно хлопает его по белоснежному борту. – Прости, дорогая, но ты сама знаешь, что это правда.

Я никогда не видела Бастиана при свете дня, и теперь он похож на опытного путешественника еще больше, чем отец. От постоянного пребывания на солнце его смуглая кожа приобрела золотистый оттенок, а глаза сияют так ярко, словно впитали весь звездный свет: они карие, с ярко-желтыми прожилками, а под нижними веками рассыпаны веснушки. Прежде мне не доводилось встречать людей, сформированных самим миром, закаленных в путешествиях и приключениях. Глаза Бастиана хранят множество захватывающих историй, но я не собираюсь так легко поддаваться его небрежному очарованию.

Я беру у него из рук ломоть хлеба.

– Доброе утро, пират, – я откусываю кусок хлеба и с удивлением обнаруживаю, что он все еще мягкий. Словно прочитав мое выражение, Бастиан изображает на своем лице глубокую удрученность и лезет в свой нагрудный карман. С наигранной драматичностью он медленно достает что-то завернутое в расшитый платок, но я слишком заинтригована для того, чтобы оценить его актерскую игру. Вытянув ладонь, он медленно разворачивает платок второй рукой.

Это джиннада, и я чувствую, как мой рот наполняется слюной.

– Ты украл это на Ариде, – мои слова звучат отчасти утвердительно, отчасти вопросительно.

– Я не считаю это воровством, – он притворяется, что снова заворачивает пирожное в платок, но, заметив мой отчаянный взгляд, останавливается со смешком. – Я просто пополнил запасы провизии, чтобы кормить голодную принцессу и ее друга-нахлебника. Кстати говоря, тебе повезло, что я такой предусмотрительный. Иначе нам пришлось бы питаться черствым хлебом и вином вплоть до следующей остановки, – он запускает пальцы в свои темно-каштановые волосы, и я впервые замечаю в них выцветшие на солнце песочные прядки.

– Ты хотел сказать «до следующего места, которое ты мог бы ограбить»? – с улыбкой спрашиваю я.

Бастиан фыркает.

– Просто возьми пирожное. Я видел, с каким аппетитом ты уминала их прошлой ночью.

– Значит, ты следил за мной всю ночь? – в ответ на мой вопрос он закатывает глаза.

– Не льсти себе. В такой огромной короне тебя было сложно не заметить.

Этот пират чересчур остер на язык, и я даже не собираюсь утруждать себя, придумывая какой-нибудь остроумный ответ. Вместо этого я выхватываю пирожное у него из рук и откусываю большой кусок. С моих губ срывается стон удовольствия, когда сладкий миндаль и сахарная корочка начинают таять у меня во рту.

– Хорошо, что я припас еще несколько, – смеется Бастиан, наблюдая за тем, с какой жадностью я доедаю остатки джиннады. – Такие огромные фестивали с бесплатной едой – настоящая редкость, поэтому я решил воспользоваться этим удачным обстоятельством.

Еще одна чайка издает истошный крик, прежде чем нырнуть за рыбой. Я смотрю на нее, доедая свой завтрак, а Бастиан облокачивается на борт и устремляет взгляд куда-то в море. В сиянии звезд он казался привлекательным, но в лучах солнца он просто великолепен, потому что это – его стихия. Наверняка он знает каждую мелочь о «Смертной Казни».

– «Смертная казнь» – волшебный корабль, не так ли? – спрашиваю я.

Его плечи напрягаются, но он не сводит глаз с чаек. Две птицы парят над водой в поисках рыбы: их крылья бьются о волны, а воздух наполняют их недовольные крики.

– Можно и так сказать, – соглашается он. – Это не тот корабль, которому требуется команда.

Значит, он бороздит моря благодаря магии. Я никогда такого не видела. Даже самым талантливым магам с Курманы приходится путешествовать группами, чтобы управлять тяжелыми кораблями с помощью разума. К тому же это не похоже на защитную магию проклятий с Зудо, хотя я знаю о ней совсем немного.

Я наблюдаю за Бастианом краем глаза в надежде, что он разъяснит смысл своих слов, но парень молчит. Вместо этого он отщипывает кусочек от своего ломтя и бросает его в море. Огромная рыба поднимается к поверхности воды и проглатывает хлеб, прежде чем его успевают схватить чайки.

Я откусываю еще кусок от своего куска хлеба.

– Ладно, если не хочешь говорить о корабле – расскажи мне, насколько хорошо ты знаешь Кавена. Если жители Зудо забаррикадировались на острове, как ты выбрался оттуда?

Плечи Бастиана замирают от напряжения. Он кидает в воду еще несколько крошек хлеба, а затем доедает свой кусок.

– Я уплыл оттуда много лет назад, но уже тогда я знал Кавена. В те годы этот бардак еще только начал зарождаться. Он украл мою магию, и я хочу вернуть ее себе.

Видимо туман наконец пробрался сквозь мой плащ и впитался в кожу. Его холод пробирает меня до костей.

– Что значит «украл твою магию»? – я обнимаю себя руками, а мои слова звучат почти бессвязно. Магия – часть человеческого существа, она есть у всех. Ты можешь обучиться ей, вырасти с ней, но стоит заполучить ее однажды, и она уже никогда тебя не покинет. Даже если ты никогда ее не используешь, она все равно останется с тобой. – Я никогда о таком не слышала. Это невозможно.

– Знаешь, о чем еще ты никогда не слышала? О волшебных кораблях. А теперь оглянись вокруг, – Бастиан взмахивает рукой, обводя палубу «Смертной Казни». – Мир состоит не только из тех вещей, которые ты можешь увидеть своими глазами, принцесса. Правда – это нечто большее, ее не всегда можно увидеть с помощью обычного зрения.

Я снова облокачиваюсь на борт «Смертной Казни». Лучи солнца начинают пробиваться сквозь плотный слой облаков. Они согревают мои руки, и я сжимаю ладони в кулаки.

После того как я увидела частичку его чистой души, мое чутье подсказывает, что Бастиан говорит правду. К тому же зачем ему врать о чем-то настолько личном? Если я и научилась чему-то за свои восемнадцать лет – так это доверять своим инстинктам. Значит, если Бастиан не лжет и Кавен действительно украл его магию, то все мы в гораздо большей опасности, чем я думала.

Почему я об этом не знала? Почему никто не знает?

– Как Кавен ее украл? – спрашиваю я. – И если в тебе не осталось магии, то как твой корабль продолжает плыть?

Бастиан качает головой.

– Не забывай, что я видел, как ты убила человека, – по его тону я понимаю, что он просто озвучивает очевидный факт, а не пытается меня задеть. – А потом ты угрожала мне кинжалом – причем не единожды – и обещала украсть мой корабль. Так что прости, но я не доверяю тебе ровно настолько же, насколько ты не доверяешь мне.

– Он правда так опасен? – тихо спрашиваю я.

По лицу Бастиана пробегает тень.

– Ты знаешь еще кого-то, способного украсть чужую магию?

Я качаю головой. Мне даже не хочется представлять каково это – остаться без своей магии. Я бы чувствовала себя так, словно у меня украли частичку души. Но моя магия привязана не только к моей душе, но и к моей крови. Сомневаюсь, что ее возможно украсть.

Бастиан поднимает голову, чтобы посмотреть на Феррика, который идет к нам по палубе. Он одет так же, как и вчера, а его рука немного отросла за ночь, хотя у него все еще нет кисти.

– Доброе утро, женишок, – кричит ему Бастиан, быстро меняя тему разговора. – Если ты голоден – в кладовой осталось немного хлеба и вяленого мяса.

При упоминании еды Феррик прижимает руку к животу и тихо стонет. Он выглядит еще хуже, чем вчера вечером. Теперь цвет его кожи может посоревноваться с его изумрудным мундиром. В здоровой ладони бедолага сжимает один из носовых платков Бастиана и время от времени тянется к лицу, чтобы промокнуть пот.

– Нет, спасибо, – сдавленно отвечает Феррик. – Я никогда не пойму, как люди живут на кораблях. Всю ночь я чувствовал себя так, словно меня носит по волнам.

– Потому что так и было, – говорю я.

Бастиан смеется и отталкивается от борта, чтобы с улыбкой похлопать Феррика по плечу.

– Жизнь моряка явно не по тебе, дружище. Не переживай, у некоторых адаптация проходит чуть дольше, чем у других. Потерпи еще немного и со временем привыкнешь к качке. Но пока, если тебя вдруг начнет тошнить, постарайся не запачкать мне палубу.

Феррик покачивается из стороны в сторону. Похоже, его действительно тошнит.

– Как ты себя чувствуешь, Амора? – спрашивает он, поглядывая на хлеб у меня в руках. Когда я закидываю в рот последний кусочек, лицо Феррика зеленеет еще сильнее.

– Со мной все в порядке, – коротко отвечаю я, потому что не могу сказать ему правды. Как мне признаться, что на этом корабле мне дышится так легко, как никогда прежде? Что первым делом после пробуждения я подумала не о своей возможной казни, а о предстоящем путешествии. О мореплавании. И хотя я представляла все немного иначе – это моя мечта, которая не дает мне покоя с тех самых пор, как я впервые увидела море.

– Ты – прирожденный мореход, – говорит Бастиан. – Даже проснулась с восходом солнца.

Я с улыбкой принимаю этот комплимент. Между нами все еще висит легкое напряжение, но я решаю отложить разговор до следующего раза. Возможно, некоторые воспоминания слишком болезненны, чтобы ими делиться.

– Значит, ты научишь меня управлять кораблем?

– Отличная попытка, но твое прирожденное умение держаться в море еще не значит, что ты справишься со «Смертной Казнью». Твой энтузиазм просто очарователен, но отложим это на потом, – его голос искрится удовольствием, мягким и сладким, как мед. – Кроме того, тебе стоит вернуться в каюту и заняться своим маленьким ампутированным подарком. Прежде чем он начнет гнить.

Феррик садится и опускает голову между коленей. Несмотря на отвратительное самочувствие, ему хватает сил на то, чтобы громко фыркнуть.

– Будет много крови, – говорю я, обращаясь к Бастиану, и он морщит нос. Палуба «Смертной Казни» блестит чистотой, а это значит, что он потратил несколько часов, отмывая весь тот беспорядок, который сам же и устроил прошлой ночью.

– Слей всю кровь в океан, а потом спустимся в трюм. У меня есть несколько мешков, которые можно использовать в качестве подстилки.

Я киваю, инстинктивно касаясь своей сумки. Во время казни я использовала почти все кости. Как только мои запасы снова пополнятся – я буду чувствовать себя гораздо увереннее.

– И ты будешь не против, если я запачкаю одежду? – спрашиваю я.

Какое-то время пират обдумывает мои слова. В конце концов – наверное, потому, что все эти вещи больше ему не подходят – он смягчается.

– Просто… сними плащ перед тем, как приступать к работе, – Бастиан поворачивается к Феррику. – Старайся не спускаться на нижнюю палубу. Подними голову и смотри на горизонт. Договорились, дружище? Глаза на линию горизонта.

Феррик медленно поднимает голову, но вместо того, чтобы снова опустить ее между колен, подпирает подбородок руками и со стоном поднимает глаза на линию горизонта.

Бастиан принимает это движение за согласие и поворачивается ко мне.

– Покажешь мне, что ты собираешься делать с этой рукой?

Мои пальцы еле заметно дергаются, и я колеблюсь, вспоминая испуганные лица зрителей казни. Магия души должна была впечатлить моих людей, а вместо этого вселила в них ужас.

Многие годы я тренировалась за закрытыми дверями, готовясь стать наследником трона Визидии. Но теперь мне совсем не хочется демонстрировать свою магию. От одной мысли, что Бастиан будет наблюдать за этим процессом, по моей коже пробегают неприятные мурашки.

Наверняка он подумает, что моя магия слишком грязная. Слишком жестокая. Но, может, он поймет, что я всего лишь выполняю свой долг и делаю все необходимое для выживания королевства?

Бастиан следует за мной в мою каюту, где я подбираю отрубленную руку с пола, а затем снова поднимаюсь на палубу, чтобы развернуть ее. В нос тут же ударяет прогорклый запах тухлого мяса с примесью чего-то сладкого, словно кто-то пытался замаскировать зловоние смерти с помощью мерзкого парфюма. За ночь кожа руки посинела. Все это выглядит по-настоящему отвратительно, но Бастиан не отводит взгляда, даже когда я достаю кинжал.

Я привыкла работать с руками. Они небольшие по размеру, и их легко разделять на части. Я провожу лезвием по лучевой артерии, и под голубоватой кожей начинает собираться густая кровь, похожая на желе. Не желая запачкать корабль, я осторожно поднимаю руку над водой и выливаю окислившуюся кровь за борт.

Мы снова спускаемся на нижнюю палубу, и Бастиан приносит два грубых мешка из кладовой.

– Помоги мне кое-что понять, – говорит он, расстилая их на полу. – Если ты используешь кости Феррика – или даже всю его руку, – твоя магия не навредит ему? Почему она приносит боль другим людям, а не обладателям тех частей тела, которые ты используешь?

– Логичный вопрос, – я встаю на мешковину и опускаюсь на колени, чтобы не упасть. На нижней палубе раскачивает куда сильнее, чем на верхней. – Я могла бы причинить боль Феррику, но я могу выбирать, с кем мне связать свою магию, и эта связь требует осмысленного усилия. Для начала мне нужно оказаться рядом с выбранным человеком и заглянуть ему в душу. Так что я использую кости Феррика как основу для своих чар, но не связываю с ним свою магию, – разрезая посиневшую ладонь, я стараюсь не думать о том, насколько Феррик доверяет мне, позволяя оставить его отрубленную руку. Крови почти нет, и я отделяю кожу от тонкого слоя жира, добираясь до мышц. Мои руки покрываются частичками тканей вперемешку со слизью. Сзади раздается приглушенный стон: Бастиан с трудом сдерживает тошноту.

Я замираю.

– Это весьма… интересно, – говорит он сдавленным голосом. Нахмурившись, я поднимаю голову, чтобы увидеть, как он бросает последний взгляд на рассеченную конечность и падает в обморок.

Мое тело вспыхивает от стыда. Жар зарождается в моем животе и мгновенно распространяется по телу, делая мои движения резче. Быстрее. Я пытаюсь прикрыть руку, но корабль кренится набок, столкнувшись с сильным течением. Он издает гулкий звук, наполненный скрипом деревянных досок, и я падаю на пол. Схватившись за тяжелую бочку с вином, я выжидаю, пока «Смертная Казнь» не встанет на ровный киль, и мысленно благодарю Феррика, который наверняка взялся за руль, несмотря на свою морскую болезнь.