Время теней

1

Свое новое тысячелетие он встретил в одиночестве на Трубе Джонса. Окна ресторана «Гнездовище», прилепившегося к западной стене, выходили на Поднебесные Сектора. Под прозрачным полом клубились облака. Здесь преобладала атлантическая кухня, что не могло не радовать гурмана со стажем.

Шану был одет в шелковую рубашку с неплохим набором цветовых гамм и обыкновенные бриджи. На ногах сланцы.

Как у большинства.

– Лангусты.

Шану кивнул.

Официант небрежно поставил блюдо на стол и замер, ожидая указаний.

– Еще вина, – сказал Шану.

Слуга исчез.

Общество Трубы имело жесткую кастовую структуру. Рожденный Слугой мог стать официантом, но никогда – торговцем или пилотом. К социальным барьерам со временем добавились генетические. Из поколения в поколение местные жители специализировались, прибегая к помощи биотехнологий.

Шану проводил взглядом фигуру совершенного слуги. Никто лучше него не справился бы с обслуживанием клиентов «Гнездовища». За исключением такого же раба. Впрочем, насколько мог судить Шану, в этом мире отсутствовали понятия «безработица» и «биржа труда». Безукоризненный контроль над рождаемостью.

За окном промелькнул силуэт птицы.

Шану отставил пустой бокал и занялся лангустами под сейдрским соусом. Старинный рецепт, чудом сохранившийся в этом закапсулированном анахронизме…

Баклажанный салат. Твоя очередь.

Подумать только: этот мир практически его ровесник. Как летят годы… Он давно пережил период резиновых дней, когда окружающее хоронило мысли в унылом, тупом однообразии. Такие периоды наступают словно ледники – сковывают медленным холодом и погружают в анабиоз безразличия. Затем наступает весна.

А сегодня…

Просто праздник.

Скучный праздник чужого.

Шану усмехнулся.

– Ваше вино, господин.

Официант вклинился в поток сознания. Вместе с бутылкой «зеленого мускуса».

– Да. Можете идти.

Прикоснувшись к поверхности стола, Шану высветил циферблат. Часы показывали стандартные деления.

Полдень.

Обе стрелки на двенадцати.

Телефон-клипса мягко завибрировал. Тотчас вокруг столика соткалась акустическая завеса – шумы ресторана отсекло невидимой рукой. Полимерная улитка, всосавшаяся в ухо Шану, произнесла: «Триста семьдесят девять, сорок четыре…»

– Принять, – сказал Шану. – Громкая связь. Изображение.

Над столом оформились контуры. Мультипликационная картинка, какой-то забавный зверек, содранный с Мегасети.

– Посредник Данхен?

– Здравствуйте, Шану.

Посредники – самая малочисленная и обособленная из каст Трубы. Они редко раскрывают себя, дела ведут дистанционно. Люди-тени. Однако их репутация серьезна, Посредников уважают во всех частях изведанного космоса. Шану доверял Данхену. Пока.

– Хочу сообщить, – вновь заговорил зверек, – обнадеживающее известие. Предмет торга, столь интересующий вас, завтра прибудет на Джонс. Возникло непредвиденное обстоятельство: мой клиент желает лично встретиться с вами.

– Это не планировалось, – Шану нахмурился. – И, насколько мне известно, личные контакты не в традициях вашей касты.

– Мои услуги оплачены сполна.

Шану колебался.

– Что я должен знать о вашем клиенте?

– Он из венерианских торговцев. Это все, что мне позволено сказать.

Шану задумчиво покрутил вилку.

– Данхен, надеюсь, вы понимаете, что я иду на некоторый риск. Что он знает обо мне?

– Ничего.

– Вы гарантируете?

– Вопрос некорректен. Я ценю протекцию касты.

Шану кивнул.

– Хорошо. Его условия?

– Завтра утром станет известно место встречи. Корабль будет там.

Шану улыбнулся.

– Нет. Я пришлю оценщика. Он осмотрит корабль. И только затем – личная встреча.

Зверек поморщился.

– Вы создаете лишние проблемы.

– Мне решать, – отрезал Шану.

– Договорились. Перезвоню вечером.

Данхен отключился. Специфическое поле, создаваемое работающим телефоном, перестало существовать, и автоматика сняла завесу.

Волной нахлынули звуки.

Приглушенные голоса, звяканье столовых приборов, ничего не выражающая музыка. Птица, задев крылом невидимое силовое поле, прочертила синий вектор.

День рождения – на краю галактики.

«Труба Джонса» представляла собой замкнутый веретенообразный хабитат, странствующий в космической бездне. Царство Кориолиса, здешняя жалкая гравитация обеспечивалась вращением. Однако в привилегированных районах и заведениях наподобие «Гнездовища» были установлены дорогие генераторы, позволяющие варьировать силу притяжения в довольно широком диапазоне. Ресторан, кстати, был жестко зафиксирован на 1 «g». В гостиничных кварталах для иномирян повсюду торчали предупредительные знаки, сообщающие о завышенных гравистандартах. Обозначать невесомостные зоны на Трубе не принято… Точных размеров веретена Шану не знал. Около тысячи километров по оси и примерно сорок в поперечнике (центральная часть). Хабитат сопровождала флотилия из летающих крепостей, боевых кораблей эскорта и коммуникационных спутников, обеспечивающих, помимо прочего, постоянную связь с Мегасетью. Сейчас весь этот архипелаг дрейфовал на периферии, между Млечным Путем и Магеллановыми Облаками. Суверенный, неподвластный Федерации клочок человечества, эдакая староземная Швейцария. Место, где заключаются сделки, проворачиваются теневые финансовые операции и, разумеется, отмываются деньги. Веретено обладало всем необходимым для жизни – собственной экосистемой, промышленностью, рядом запатентованных научных разработок, валютой, флотом, дееспособной экономикой. Что избавляло от необходимости пресмыкаться перед Рэнгтором. Труба охотно вступала в контакты с регионами Федерации, малоизученными чужими расами и крупными корпорациями, но весьма редко и неохотно – с официальным правительством Ла-Харта. Координаты Джонса были изменчивы, архипелаг часто совершал непредсказуемые прыжки. Вероятно, лишь внешняя разведка Федерации владела ограниченным знанием того, где в данный момент пребывает веретено. Тем не менее политика Трубы была неагрессивна, и поводов к оккупации не давала. Впрочем, Ла-Харт и не стремился к оккупации – его базовые интересы лежали в несколько иных плоскостях.

А вот Шану считал необходимым посещение хабитата.

Расплатившись, он покинул ресторан.

2

Вторая Империя пожирала миры.

Планеты, познавшие свободу в краткий период медленных скоростей, столкнулись с карающей военной машиной Земли. В ту пору не было Мегасети. Бюрократический аппарат нынешнего типа лишь зарождался. Зато вселенную бороздили терранские звездолеты, оборудованные гиперприводами. К власти пришел император Манкур. Все силы расы он бросил на создание величайшего в истории Космофлота.

Шану рос в захудалой окраинной заднице под названием Парагвайская Страта. Цепочка орбитальных станций, перерабатывающих модулей и автоматических заводов вращалась, подобно мусору, вокруг газового гиганта (у безымянного солнца с порядковым номером 3900001100163). Саму планету неведомый шутник окрестил Мешком. По объективным причинам там никто не жил, зато активно разрабатывались жидководородные недра. Большинство тогдашних кораблей разгонялись до субсвета именно на водороде, что, казалось, могло бы принести несметные богатства промышленникам Страты. Технология добычи оставалась классической. По поверхности тяжелого океана плавали комплексы, непрестанно качающие топливо. Водород нагнетался в специальные резервуары, защищенные изнутри силовыми полями. Резервуары выдвигались на внешний периметр комплекса, откуда их забирали дистанционно управляемые челноки. Топливо доставлялось на высокую орбиту, там выгружалось, подвергалось переработке и «расфасовывалось». Затем руководство Компании – через посредников – снабжало товаром окрестные государства и дюжину чужих рас. Парадокс: собственного военного или торгового флота Компания не имела. Естественно, посредники устанавливали свои цены и имели львиную долю прибыли. Позже Шану понял: аристократия Страты панически боялась звезд. Боялась выделиться – и стать объектом интереса…

Его отец работал оператором на челночном терминексе. Шесть часов его тело лежало в автономной капсуле, опутанное кабелями и шлангами жизнеобеспечения. В подрубе. Сознание оператора управляло стартом, путешествием сквозь атмосферные вихри, стыковкой с плавучим комплексом, погрузкой и разгрузкой. Эти шесть часов подключки в сленге операторов характеризовались емкой идиомой – «нырнуть в мешок». Иногда отец пилотировал пассажирские корабли (каждый комплекс обслуживал персонал из нескольких сотен человек, отдыхающих преимущественно на Снежной Луне). После рейса отец гулял. Четыре-пять стандартных дней. По графику.

Шану был предоставлен самому себе. Мать эмигрировала на Бритпойнт – унылый сельскохозяйственный мирок в шести с половиной парсеках от Страты. Шану знал о ней немного – только то, что рассказывал отец. Мать прилетела с последней партией земных колонистов, в анабиозной ячейке, со свежими воспоминаниями о траве, ветре и солнце, о жизни, не скованной стальными переборками. Так и не смогла привыкнуть…

Денег вечно не хватало. Отец тратил заработанное на коммунальные платежи (их квартира размещалась в одном из лучших секторов терминекса, на внешнем ободе), еду, алкоголь и наркотики. Когда Шану исполнилось двенадцать по терранскому стандарту, он устроился сборщиком в гидропонную оранжерею. Особых трудностей при сборе генетически измененных огурцов он не испытывал – оранжереи были разбиты во внутренних секторах, неподалеку от ядра станции. Шану плавал в полной невесомости, среди бледно-зеленых стеблей и рвал огромные, с руку, огурцы. Складывал их в целлофановый пакет, запечатывал и отправлял куда-то по вакуумной трубе. Что с ними происходило дальше, мальчика не волновало… В память врезались ряды пластиковых баков с питательной жидкостью, укрытых слабыми полевыми пленками, сквозь которые прорастали стебли. Если нечаянно прорвать такую пленку, жидкость соберется в шар где-нибудь под потолком, а бригадир начнет грязно ругаться.

Однажды Шану уволили.

Обдолбанный отец ловил образы в ванной, и ему было на все насрать. Шану присоединился к банде малолеток, кочующих по Страте на допотопном катере с первого ковчега. Они грабили робозаводы, охотились за космическим мусором и почтовыми ракетами, изредка схлестывались с такими же стервятниками. Слишком рано Шану познал смерть, научился драться и убивать. В то же время ему довелось купить билет (по ломаной степени допуска) на один из плавучих комплексов Мешка. Метановая атмосфера гиганта раскручивала колоссальные вихревороты, давила и плющила человеческие поселения, озаряла сумрачные слои ломаными кривыми страшнейших молний… Челнок класса «зевс», защищенный лучше любого имперского крейсера, маневрировал в этом аду с легкостью камикадзе. Позже Шану узнал, что аналогичные корабли применялись на Юпитере и некоторых других мирах. Сверхпрочные сплавы и мощные силовые поля, удаленное пилотирование, лучшая (на тот момент) система навигации.

Плавучие города-комплексы пребывали в кромешной тьме. Операторы воспринимали окружающее в цифровом построении, основанном на информации со сверхчувствительных тепло-, эхолокационных и прочих датчиков. Шану видел на обзорных экранах тускло мерцающую, укутанную энергетическим коконом громаду искусственного айсберга. Полоцк-2… Именно там он впервые встретился с гравитацией. Неимоверно дорогой, регулируемой. Детский разум отказывался понимать, что там, снаружи, царит притяжение в сотни раз большее, чем это, что стоит оказаться за стеной, и твое тело превратится в лужицу розового желе. А здесь мышцы и кости ныли от невыносимой терранской… Шану отсиделся на челноке и отбыл обратным рейсом. Организм словно пропустили через мясорубку.

Шану выдержал.

Он много чего выдерживал – и до, и после.

Страхи Компании сбылись, когда ему было восемнадцать. Привычный уклад рухнул – раз и навсегда. Из гипера вынырнула эскадра ударных эсминцев и тяжелых крейсеров, возглавляемая жуткой махиной линкора «Дрезден». Парагвайской Страте предъявили ультиматум: немедленная интеграция в пространство Империи, введение временного военного положения, отставка ключевых руководящих фигур, выплата репарации, санкция на строительство опорной базы Космофлота.

Прелюдией к оккупации послужила война со скринглами. Первый по-настоящему крупный конфликт с чужими. Страта оказалась экономическим камнем преткновения. Скринглы не умели прыгать, все ресурсы они тратили на разработку новых видов вооружения, и неплохо преуспели в этом. В частности, именно они создали экспериментальные образцы трансов. И плазменные торпеды. И много чего еще. Но вот прыгать они не умели. А потому закупались топливом на Мешке. Опять же через посредника. Помимо этою существовал тайный блок окраинных систем (в который входило большинство соседей Страты), декларировавший бойкот метрополии. Юпитерианские добытчики жидкого водорода сдали позиции. Послали делегацию на Землю. Манкур решил не развязывать узел – он ею разрубил.

На обширных галактических просторах мощное оружие – не решающий фактор. С изобретением гипердвигателя Терра получила преимущество на доске. Сочетая скорость и грамотную стратегию, Манкур добился своего. Какими бы совершенными ни были корабли скринглов, они уступали звездолетам Империи. Терранские эскадры могли вынырнуть где угодно. В любой точке изведанного космоса. Вынырнуть, нанести молниеносный удар и бесследно исчезнуть. Или захватить плацдарм, как в случае с Мешком, и заставить экономику поверженного мира включиться в механизм. На ответную реакцию оппонентов уходили месяцы и годы объективного времени. Сами законы физики обернулись против скринглов.

Естественно, Компания принята условия.

Новые порядки не заставили себя долго ждать. В облаке Оорта началось возведение базы. Боевые корабли продолжали прибывать – по неофициальным сведениям из системы Шиинх выдвинулась чужая эскадра. Согласно прогнозам штабных экспертов, через семь месяцев враг осуществил бы вторжение. Но своевременные контрмеры…

Опорные укрепления смонтировали за полгода. Спустя еще один месяц эскадра чужих была уничтожена превосходящими силами землян. По этому поводу действие военного положения приостановили на сутки ч устроили праздник. По всем видеоканалам транслировались ролики, запечатлевшие пылающие звездолеты скринглов, а также обращение Манкура к жителям миров, входящих в состав Империи. Шану запомнил владыку сухощавым, средних лет брюнетом в строгом классическом костюме. Зачесанные на пробор волосы, сдержанные манеры… Император производил впечатление человека серьезного, не склонного бросать слова на ветер. Разумеется, его тогдашний облик был слегка подредактирован косметической программой.

Шану провел ночь в прокуренном баре на одной из радиальных спиц Колеса Буду. Утром он сел на рейсовый шаттл и отправился домой. Впервые за много лет. Путь был непростым. У него трижды проверяли и-карт – в посадочном блоке Колеса, после стыковки и на входе в жилой сектор.

Отец отсутствовал, но код на двери не изменился. Теперь операторы трудились сверхурочно – пилотировали строительные модули в Оорте и перегоняли челноки с водородом к титаническим тушам транспортников. Забив трюмы, те ныряли в гипер, эскортируемые сигарообразными эсминцами. Со стороны переход в иное измерение выглядел не очень эффектно: звездолет разгонялся, резко уменьшаясь в размерах до светящейся точки, затем эта искорка гасла. Лицезреть начало прыжка вблизи Шану не доводилось…

Он активировал домовой компьютер и стал просматривать почту. На повестку наткнулся почти сразу. В тот день аналогичные послания пришли многим – молодым парням и девушкам, достигшим совершеннолетия. Всеобщая мобилизация. Тотальный призыв. Шану надлежало явиться в приписной пункт в течение пяти дней. В случае отказа по месту его проживания вышлют патруль. И, конечно, объявят розыск. За уклонение от воинской обязанности – уголовное преследование. Вплоть до заключения в виртуальной тюрьме. Сроком…

Дальше Шану не читал.

Ему не нравилась нынешняя Страта. Где-то за складками пространства-времени вершилась история. Звезды уже не казались столь недосягаемыми. Сотни, тысячи новых впечатлений…

Он не хотел тихой старости в вечном мраке Мешка.

Не хотел часами, неделями, годами валяться в подрубе, подобно отцу, а затем висеть в баре и пускать слюни в ванной.

Он хотел полноценности.

Оставив на компе короткую записку, Шану покинул квартиру.

И направился к приписному пункту.

3

Россыпи созвездий вклинились в мозг через зрительный нерв. Капитан Джерар вознесся над плоскостью эклиптики. Зеленая монета Домена сияла по правую руку. Он чувствовал других: первого помощника Иванцевича, Гирма, дежурного навигатора, группу техов и отделение наводчиков. Все они жили в сверхреальности прямого нейровывода. Джерар чувствовал себя гибридом человека и полубожественной машины, готовой отразить нападение. Его пронизало древнее спокойствие.

Агрессоры находились на расстоянии двух астрономических единиц. Их намерения были очевидны: линейный корабль, не отвечающий на стандартные запросы и звено истребителей класса «рысь» в авангарде. Опознать принадлежность не представлялось возможным.

Пираты, презрительно хмыкнул Гирм.

Джерар не ответил.

«Астарта» только что завершила прыжок. Члены команды, в том числе и наводчики, несли вахту по обычному расписанию.

Джерар наблюдал за приближающейся группировкой. Данный участок пространства подпадал под юрисдикцию Трубы (пока), и капитан был удивлен.

Они выскочили десять минут назад, – сообщил Иванцевич, – прямо перед нами.

Стервятники. Просто глупые стервятники.

Звено «рысей» рассыпалось на отдельные точки. Крайние ускорились, заходя с флангов.

Больше ждать не имело смысла.

Джерар взмахнул рукой.

Волна аннигиляции пропахала континуум. Часть истребителей мгновенно превратилась в ничто. Линейник выставил силовой щит. Мысленным усилием Джерар раздвинул энергетическую сферу, окутывающую «Астарту». Поле противника было поглощено.

И вновь – искажение окружающего.

Схватка заняла секунды.

После чего торговцы остались в одиночестве.

Спасибо, – Джерар переключился на общий канал. – Всем отбой. Навигатор, проложите курс к архипелагу.

Капитан, радары засекли судно, – сказал Иванцевич.

Еще?

Да.

Расстояние?

Шесть астроединиц. Похоже, это эсминец с Трубы… Поступило сообщение. Желаете просмотреть?

Само собой.

На фоне звездного неба распахнулось окно. Контуры рубки управления, огни индикаторов за спиной человека в коричневой форме с нашивками… ничего не говорящими венерианскому торговцу.

– Доброе утро, господин Джерар. С вами имеет честь разговаривать капитан первого ранга Нивейн. Приношу извинения за неприятный инцидент – мы обязаны были встретить вас раньше. К сожалению, от подобных неприятностей никто не застрахован. Моя задача – доставить «Астарту» в подконтрольный хабитату сектор.

Лицо застыло в паузе.

Какого класса судно? – поинтересовался Джерар.

Иванцевич послал запрос системам дальнего наблюдения.

Списанный ударный эсминец. Такие делали еще до образования Федерации.

Джерар хмыкнул.

Эскорт…

Передай, что мы благодарны за внимание и… не имеем претензий. «Астарта» готова к полету, повреждений нет. Пусть загружают курс и конечные координаты.

Главная заповедь торговца – будь вежлив.

Джерар мог бы, в случае необходимости, включить флюонный генератор – и «Астарта» оказалась бы во всех точках вселенной сразу. Он не знал, как это работает и не хотел испытывать. Он мог бы превратить в пыль весь архипелаг. На борту его корабля имелось оружие забытой расы, Джерар даже не представлял себе толком последствий его применения…

Он прилетел не воевать.

Много лет назад Джерар, стартовав с Венеры, ушел в далекий прыжок на стареньком транспорте и вынырнул не там. А точнее – в нейтральных приграничных секторах. На планете, не отмеченной в атласах, он напал на останки поселения древней расы. Очень древней. Настолько древней, что представить страшно. Джерар не представлял. Он просто взял лучший в галактике корабль.

Вот он идет по дороге, вымощенной каменными плитами, по бокам – колонны, они помнят времена, когда Земля была лишь облаком пыли, и времена, когда она вернулась в исходное состояние. Красный карлик в небе, тысячелетние сумерки. Камень, пурпур и звезды у горизонта…

Закат.

Экран сжался в точку и слился с тьмой.

Разум капитана Джерара вернулся в тело. Бездна отступила, спряталась за призрачные переборки.

Джерар парил на ложе в центре пятигранной комнаты. Тьма смотрела на него – мириадами глаз.

Теперь – снаружи.

Вне.

4

Сосновый бор шумел на ветру.

То было странное зрелище – узоры трещин на поверхности глиняного стола и неуместный здесь лес. Кусок леса. С мертвой, полузабытой планеты.

Пустыня, зеленое солнце и вживленный биоценоз.

Внутри бора – другой свет.

Свет солнца под именем Солнце. Просто желтое блюдце, затянутое облаками.

Пахнет дождем.

Повисшая в вязком воздухе формация, ежесекундно меняющая очертания. Куб, шар, пирамида, тессеракт, запустивший корни в четыре измерения…

Станция.

Пункт.

Все эти метаморфозы – не более чем программа-скринсейвер, ждущий режим погруженного в кому сознания. Но стоит ему пробудиться – и наступит стабильность. Ведь разум несовместим с хаосом. Пусть даже разум не совсем человеческий.

Яйцо.

…Женщина открыла глаза и обнаружила себя плавающей в стеклянной сфере, за стенами которой хмурилось обычное земное небо. Ее память хранила эпизоды прошлого, которое теперь являлось будущим.

Нагота не смущала ее.

У женщины было красивое, заново смоделированное в этой эпохе тело. Средний рост, пышная грудь, плоский живот.

Перед ней возникло зеркало.

Ноги коснулись пола. Вокруг быстро формировались контуры помещения. Нечто вроде зала для конференций с круговым обзором. С полным отсутствием мебели.

– Мне нравится лицо, – сказала женщина.

Зеркало рассыпалось.

– Ваша любимая вариация.

Голос принадлежал хроностанции.

В следующий миг перед обнаженной женщиной появилась маленькая девочка в синих шортах и футболке.

– Привет.

Женщина села в сгустившееся кресло.

– Тебе приятно ходить босиком?

Девочка кивнула.

– Я люблю просыпаться, натягивать одежду и встречать гостей.

Натягивать одежду.

– Как тебя зовут?

– Я не придумала.

– Меня – Мелисса.

– Знаю. Из уведомления.

Мелисса кивнула.

Прежде чем переслать в прошлое (или будущее) образцы ДНК и заархивированную психоматрицу, станция-отправитель обязана выслать уведомление. С прилагающимися инструкциями и заданием, если таковое имеется.

Мелисса не знала, зачем она здесь. И, самое главное, не догадывалась ГДЕ и КОГДА пребывает.

– Как насчет одежды?

Девочка провела рукой.

Рядом собрался деревянный, покрытый лаком стул с изогнутой спинкой, на которой висели разноцветные тряпки. Блузка-хамелеон с примитивным сенсорным переключением, длинная юбка с шикарным разрезом и… серая бесформенная роба со множеством карманов. Под стулом оформились две пары обуви: черные туфли на шпильке и грубые, с рубчатой подошвой, башмаки. Шнурованные к тому же.

– Рекомендую робу и ботинки, – проговорила девочка, шагнув к журнальному столику, которого раньше не было и взяв стакан, наполненный чем-то зеленым. – Остальное упакуйте в рюкзак – пригодится в городе.

Рюкзак вывалился из ниоткуда – прямо на сиденье стула.

– Мы на Земле, – догадалась Мелисса. – До экспансии. Древняя Терра.

– Нет, – девочка покачала головой. – Земля уничтожена несколько столетий назад. Во время Чарторского Конфликта. Четвертая Империя рухнула, и этим сектором галактики правит Федерация.

В помещение ворвался порыв ветра.

На улице моросил дождь.

– Хотите сока?

Мелисса поспешно натянула робу и ботинки. Носки, похоже, не требовались – обувь в этом времени изготавливали неплохую… Приблизившись к столику, она взяла второй стакан. Дико хотелось пить. Авокадо или что-то наподобие. Станция способна синтезировать любой продукт.

– Мы на Отре, – сообщила девочка. – 704-й год Космической Федерации.

Мелисса напрягла память. Ее эпоха отстояла от этой примерно на двадцать тысяч лет. Все, что она знала – Мегион потерпел здесь незначительное поражение. Официальное правительство зависит от противника. Не лучшее из времен.

– Некоторые Пункты по-прежнему действуют, – девочка наблюдала, как Мелисса, допив сок, складывает в рюкзак вещи. – В левом нагрудном кармане робы ты найдешь кусочек пластика. Это кредитная карта.

– Деньги, – уточнила Мелисса. Об этом она слышала.

– Верно. Когда доберешься до Астерехона, советую зашиться в какую-нибудь нору и войти в Мегасеть.

Мелисса изогнула бровь.

– Местный информаторий.

Тяжело.

Последнее, что она помнила – прорыв периметра на Земле-205. Вражеские коммандос, штурмующие крепость Сферы за орбитой Плутона. Авангард, атакующий Московию в десятиминутном интервале… Потом, очевидно, смерть. Впрочем, воины Мегиона воскресают. Если сохранена психоматрица, а наличие дубликата личности бойца в интеллектуальной среде Мегиона – непременное условие найма.

Она не была простым воином. Элитный корпус Хронокольца, подразделения, работающие по делам особой важности. Порой миссия агента настолько засекречена, что он сам не ведает о ней. Даже не догадывается о связи с Мегионом. Программа раскручивается в определенный момент и…

Мелиссе повезло.

Она помнила все.

Кроме задания.

– Отра – часть Федерации, – продолжала девочка. – Окраинный мир. Выжженная пустыня, пристанище одичавших потомков первых колонистов. Астерехон – единственный город на планете. Расположен к северу отсюда.

– Дыра, – подытожила Мелисса.

– Не совсем. Именно здесь начнется восстание против Ла-Харта, впоследствии оно перерастет в затяжную войну и расколет державу. Образуется сильное, независимое государство, просуществовавшее около пятисот лет. Затем оно падет.

– Конечно, – Мелисса усмехнулась. – Федерация в этом срезе развалится нескоро.

Внедренные в подсознание исторические факты всплывали по мере надобности. Ла-Харт, Город-Система, резиденция Совета Федерации, Погибшая Земля. Безусловный и самый долгосрочный триумф чартора.

– Я должна отправиться в Астерехон?

– Да. Твое задание делится на несколько этапов. Завершив очередную миссию, ты получаешь инструкции относительно следующей.

– Каков первый этап? – Мелисса расстегнула рюкзак. Там нашлись документы – идентификационная карта, необычная штуковина, похожая на кристалл, и двуствольный матово-черный пистолет размером с ладонь.

– Внедрение в город, – ответила девочка – Знакомство с местной историей и культурой. Твоя «легенда» и прочая необходимая информация содержатся на оптокристалле.

Значит, странная штуковина – накопитель данных.

– Что-нибудь еще? – Мелисса забросила рюкзак на плечо.

Девочка-станция посерьезнела.

– Ты должна справиться за двадцать четыре стандартных часа. Это важно, Мелисса. Не забывай, мы находимся в изначальной вселенной, реальности, где возник Мегион. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит.

Мелисса кивнула.

Любая ошибка непростительна. Событийный поток пластичен, но узловые моменты всегда остаются таковыми. Будущее обладает определенным иммунитетом, но и под ним, будущим, есть фундамент. Который можно расшатать и обрушить.

– Возле станции ты найдешь флаер, – сказала девочка. – Он доставит тебя в город.

Дождь снаружи усилился.

Запах сырости.

– Я свободна?

– Тебя никто не держит, – девочка захихикала. – Я всего лишь ребенок, маленький послушный ребенок.

Мелисса закрыла глаза.

Спеши. Скоро ты воспользуешься своими способностями – это будет интересно.

Она почувствовала, как дождь касается кожи, забирается в волосы, стекает за шиворот. Биоценоз жил своей жизнью, выдранной из прошлого мертвой и пока не воскресшей планеты.

Мелисса направилась к флаеру.

Обтекаемой формы машина зависла неподалеку, в десятке сантиметров над покрытой мхом поляной. Капли барабанили по пластиковому корпусу и прозрачному куполу, где превращались в тонкие водяные дорожки. Мелисса вспомнила, что хроностанции обычно окружают себя полем, нейтрализующим всякую технику в радиусе до десяти километров.

Поле выключено. Сейчас нам ничто не угрожает.

Мелисса приложила палец к папиллярному замку, и в боковой части кабины образовалось отверстие.

5

Шану сидел в салоне такси, внизу проносились ландшафты Трубы. Вогнутый мир со своими реками, озерами, лесами и парками, дачными поселками, вмонтированными в схему мегаполиса. С облаками, дождевыми тучами и солнцем. Сквозь прозрачную крышу можно было наблюдать за пестрой стайкой дельтапланеристов, ловцов восходящих потоков. И уж совсем далеко, за белесой дымкой – контуры административных и деловых секторов, представляющих сейчас «крышу».

Машина летела к югу, вдоль условной оси хабитата. Туда, где в гостинице «Травинцаль» на имя Николаса Войскунски был забронирован одноместный номер. В режиме автопилота.

Шану связался с головным офисом касты оценщиков. Приятный женский голос шепнул в ухо:

– Приемная.

– Я хочу нанять оценщика. Профиль – космические корабли малого тоннажа, гибридные конструкции, эксклюзив.

Пауза. Девушка посылает запрос.

– Сожалею, но свободных специалистов по данному профилю нет. Звоните позже.

– Когда?

– Один из оценщиков освобождается через двенадцать часов…

– Меня это не устраивает. Плачу по тройному тарифу.

Он не включал изображения, но чувствовал, что девушка колеблется. Возможно, подрубается к спецканалам начальства.

Наконец телефон ожил.

– У нас есть незадействованный оценщик в соседней системе. Вы согласны оплатить его прыжок сюда?

– Разумеется.

– Он прибудет через шесть стандартных часов. И с этого момента поступит в ваше полное распоряжение. Оплата поминутная. Вложите кредитную карту в ридер, чтобы перевести задаток в размере…

Шану воткнул карточку в щель ридера, встроенного в дверцу.

– Счет номер…

Деньги он перебросил за пару секунд. Достаточно солидная сумма, впрочем – по меркам Трубы.

– Спасибо.

Голос приемной потеплел.

– Я хочу поговорить с оценщиком. Предварительные инструкции.

– Через Мегасеть. Вам придется подождать.

В наушнике заиграла смутно знакомая мелодия.

Гайдн.

Мимо промчался частный флаер – сплюснутый с двух сторон эллипсоид черного цвета. За ним еще один – красный.

– Оценщик Гворн слушает.

– Здравствуйте, оценщик, – приветствовал Шану. – Меня зовут Николас Войскунски, можно просто Николас. Сейчас я не стану обсуждать предмет торга. Мы встретимся вечером, как только вы прилетите на Джонс. «Травинцаль», номер шестьсот восемь. Это в южной части веретена…

– Я знаю, где это, – перебил оценщик. – Не забудьте предупредить портье. Еще что-нибудь?

– Нет. До встречи.

Шану отключился.

Похоже, Гворн пытается произвести впечатление крутого спеца, которому насрать на деньги. Этакий повидавший жизнь скептик лет пятидесяти, не привыкший зря терять время…

К югу Труба сужается. Не то чтобы сильно, но деловые корпуса на небе проступили четче. А прямо по курсу уже просматривался круг горизонта – сомкнутые стены металлической скорлупы.

Флаер пошел на посадку. Странное ощущение – ты направляешься к вздыбленной вертикальной плоскости, расчерченной улицами и каналами, как вдруг она превращается в обычную земную поверхность, лоскутный городок с домами, дорогами, фонарями, тротуарами, движущимися машинами, людьми, чужими…

Шану хмыкнул.

«Земная» поверхность.

Само понятие отодвинулось в историю. Страшную историю выздоравливающего человечества. Десятилетним мальчишкой, еще на Страте, Шану изучал обязательный курс под названием «Исторические сведения о Земле и первых колониях». Там упоминались техногенные катастрофы вроде Чернобыля, Хиросимы и Флориды, надолго изменившие миропонимание тогдашнего населения планеты. В памяти Шану отложились эпитеты «незаживающая рана», «боль», «тяжелые последствия»… Вряд ли все это сопоставимо с тем, что случилось позже.

Такси опустилось на крышу «Травинцаля», выбрав свободный пятачок между белым коптером и двухэтажным пассажирским аэробусом с эмблемой касты Экскурсоводов.

Шану достал карточку из ридера, и дверца скользнула влево.

Он шагнул в зону единичной гравитации. Внимание привлекла парящая в вышине крылатая фигура – мутант, из тех, что каста Техов использует для починки солнца, луны и звезд.

Едва закрыв за собой дверь номера, Шану подключился к Мегасети. За сотни лет ее существования он научился многому, в том числе и проникновению за барьеры. Владения Транспортной Службы в виртуальности выглядели как заброшенная хибара на неосвоенной планете-равнине с табличкой на дубовой двери: «Только для служебного пользования». Протянув руку, аватар Шану сорвал табличку и бросил в траву. Дверь рассыпалась серым пеплом. На самом деле полчища программных тварей за доли секунды сломали пароль, отбили атаку фагоцитов и принялись пожирать дублирующие блоки. Операторы воспринимали происходящее как незначительный системный сбой… Похоже, ребята с Трубы отстают в развитии.

Шану интересовали корабли, прибывшие за последние сутки. Выбрав в критериях поиска «порт приписки», он набрал «Венера». Судя по данным Службы, сорок минут назад венерианский звездолет «Астарта» под командованием капитана Джерара состыковался со шлюзом «центрального астродрома» (так здесь называли порты). Совершить посадку корабль не смог по причине негабаритных размеров. Негабаритных размеров? Это что, федеральный линкор?

Не сомневаясь, что нашел своего продавца, Шану покинул локальное пространство транспортников. Можно порыться в сетевом хламе, поспрашивать на чатах, но зачем? С легендами освоенного космоса Шану знаком превосходно. «Астарта» – легендарный артефакт неведомой расы, исчезнувшей миллионы лет назад. По галактике в избытке бродят противоречивые слухи про ее ходовые характеристики и боевую мощь. Поговаривают, что корабль даже не исследован полностью.

Что же касается владельца, капитана Джерара, упоминания о нем в Мегасети отсутствовали. Правильно, если ты владеешь такой вещью, лучше держаться в тени. Особенно учитывая болезненный интерес Ла-Харта к подобным реликтам.

Шану вернулся в реал.

Негабаритные размеры…

Да, если верить опубликованным стереоснимкам, «Астарта» заполнила бы собой треть веретена. Серьезный гость пожаловал. А ведь, пожалуй, архипелаг не способен обеспечить «Астарте» надлежащую защиту. В случае рейда федералов, например. Значит, Джерар сознательно подставляется. Ради того, чтобы продать кому-то один, хоть и не дешевый, звездолет. Сомнительный бизнес.

Оценщик появился в семь вечера.

Джонс накрыли сумерки. В окне проступил серп искусственной луны. Точки «звезд» загорались на фоне городских огней. Сюрреалистическое зрелище.

Образ, нарисованный Шану, разнесло на кусочки. Гворн даже не был человеком. Существо, отдаленно напоминающее сумчатую обезьяну с Монобара, покрытое короткой черной шерстью. Голова оценщика напомнила о древнем земном празднике Хэллоуин и выставляемых перед домами жутких тыквах с треугольными глазами и кривыми, зубчатыми оскалами ртов.

– Николас Войскунски?

Шану кивнул и посторонился, пропуская оценщика. Судя по всему, тот разговаривал при помощи вживленного голосового эмулятора.

– Мне казалось, в кастах веретена состоят исключительно люди, – сказал Шану, едва дверь закрылась. Чудовищная бестактность по отношению к чужому. Но и Гворн не отличался хорошими манерами. – Я ошибался?

– Нет, – Гворн присел в кресло у окна. Какие-либо признаки одежды на нем отсутствовали. Впрочем, как и гениталии. – Всем известен принцип формирования здешних каст. Но для меня сделали исключение. Никто из оценщиков Трубы не разбирается в эксклюзивных звездолетах. Их базы данных примитивны и безнадежно устарели. Кстати, мы общаемся уже сорок секунд.

Поминутная оплата, вспомнил Шану.

– Тогда к делу, – он остановился в метре от Гворна. – Меня интересует двухместный корабль внедрения класса «молния». Венерианские торговцы доставили его сегодня.

– «Молния», – нараспев произнес Гворн. – Таких уже не производят.

– Этот собрали после Конфликта.

Гворн издал кашляющий звук.

– Уважаемый Николас. Каждый корабль класса «молния» служил определенной цели. Космофлот использовал их для разовых, повторяю, разовых, операций повышенной сложности. И затем, после выполнения задачи, демонтировал. Шансы, что подобная конструкция могла уцелеть – ничтожны.

– Тем не менее один экземпляр сохранился. Агенты, пилотировавшие его, погибли, и звездолет попал в руки контрабандистов.

– Расскажите подробнее, – оценщик принял сосредоточенный вид.

– Агенты охотились за Миком Сардонисом, военным преступником эпохи Конфликта. Расследование привело их на Отру. Что там произошло, и где их тела – неизвестно. Я знаю, что «молнию» вывезли незадолго до блокады, продали какой-то фирме, после корабль захватили вольники… Несущественно. Путь прослеживается на десятках миров…

– Технология по-прежнему уникальна, – перебил Гворн.

– Да. Они скрестили транс, истребитель и десантный шлюп. Плюс еще несколько передовых разработок. По тем временам – верх совершенства.

– По этим – тоже. Федерация топчется на месте. Чего вы хотите, Николас?

– Я жду звонка от посредника. Он назначит место и время. Вы, Гворн, отправитесь туда. Осмотрите звездолет. Если это действительно «молния», я встречусь с торговцами и куплю ее.

– Лично? – изумился Гворн. – Сделку может совершить посредник. Или я, например.

– Их капитан жаждет непосредственного общения.

Тыква деформировалась. То ли оценщик улыбался, то ли хмурился.

– Вы чего-то боитесь, Николас.

– Нормальная осторожность.

– Конечно. Правильно.

Данхен позвонил около девяти. Тот же мульт, но теперь еще и в кепочке с пропеллером.

Гворн хмыкнул.

– Мой клиент согласен на свидание с оценщиком, – пропищал Данхен. – Если не возражаете, через час. В доке номер семь. Этот док закрыли по причине реконструкции, и нам никто не помешает. Корабль уже там, шлюзовые врата функционируют. Вы можете забрать его в любой момент. Итак?

– Разрешите представить оценщика Гворна, эксперта по гибридным конструкциям, – Шану указал на безмолвного чужого. Данхен вежливо кивнул. – Он прибудет в указанное место.

Данхен снова кивнул и прервал связь.

Гворн поднялся.

– Когда прислать отчет?

Шану покачал головой.

– Никаких присланных отчетов. Сразу после осмотра вы возвращаетесь сюда. Я буду ждать. Сколько потребуется.

Створки двери сомкнулись за спиной чужого.

Шану набрал номер сервисной службы и заказал ужин.

6

Его зачислили в штурмовики и отправили в тренировочный лагерь на Жесть. Никто из новобранцев радости по этому поводу не испытывал. В отличие от Шану – он впервые увидел другой мир…

Пусть даже такой.

Планета-полигон, разбитая на зоны с отличными природными условиями, рельефом, атмосферой, гравитацией и многими другими факторами, смоделированными лучшими учеными Империи. Ячейки Жести укрывали силовые купола высотой от сотни до нескольких тысяч метров. Площади зон также колебались в обширном диапазоне. Что касается солнц и лун, то их изображения выводились прямо на поверхность куполов, они были динамичны – в соответствии с «местными» условиями. Восходы и закаты, смены лунных фаз, движение созвездий. С наступлением условной ночи поверхность затемнялась, проступали далекие огоньки… Кое-где затянутые тучами либо пылевыми бурями. Куски пустынь, гор, джунглей, океанов. Заполненный водородной жижей гигантский котлован с плавающей уменьшенной копией добывающего комплекса – имитация Мешка, а, возможно, Юпитера. На орбите – учебные станции и списанные корабли, целые и с вывороченными потрохами, напрочь разгерметизированные – для отработки схваток в открытом космосе. Внушительный парк наземных и воздушных транспортных средств, управление которыми предстояло освоить.

Год на Жести растянулся в вечность. Изнурительную, непереносимую резину. Было тяжело. Реально тяжело. Странные шутки дедов, нездоровый диктат офицеров (и все это после стратовской вольницы), тренажеры и перестройка организма, отсутствие личного пространства и времени, бесконечные высадки и бои с мнимым противником, курсы вождения и пилотирования… В качестве вражьей силы выступали киберы, принимавшие облик скринглов, данлоков, кризов, нивейцев и люди, такие же рекруты, как Шану. Десантирование, захват и удержание Смена ролей – противостояние вторжению. Их учили выживать в вакууме, пустыне и горах, драться со зверями и машинами… Вести себя подобно зверям и машинам.

Дважды Шану оказывался в изоляторе за «конфликт» со старослужащими. В первый раз избили его, во второй – он покалечил парня с Атлантики, заставлявшего его петь дурацкие песни после отбоя.

И опять – тренажеры, спарринги, виртуальные сюжеты. Тесные кабины коптеров, краулеров, раскаленная от полуденного солнца броня…

Тактический модуль стал родным домом, штурмовой скафандр – второй кожей.

Шану терпел.

Он хотел отвоевать, распрощаться с армией и приобрести статус свободного гражданина Империи. Со всеми вытекающими.

Присягу приняли там же, на Жести. А на следующий день взвод Шану перебросили на орбиту вместе с сотнями сослуживцев и расквартировали на десантном корабле-матке «Святослав». Под эскортом двух тяжелых крейсеров «Святослав» ушел в гипер. Никто из молодых штурмовиков до самого прыжка не знал, куда летит.

Летели на Колорадо, гористый промышленный мир, оккупированный скринглами. Восемьдесят пять световых лет от Жести.

За год, проведенный Шану в тренировочном лагере, война с чужими достигла апогея. Скринглы и земляне обменялись несколькими сокрушительными ударами. Первые внедрили громадный флот в систему Веги и выжгли ряд человеческих поселений. Вторые планомерно распылили Финнерион, Зебб и Шавуун – ключевые форпосты иномирян. Скринглы также лишились систем Птицы и Кармана – ранее отнятых у Империи и теперь исполнявших роль сырьевых придатков противника. Иными словами, Земля победила. Падение Темного Вихря, материнской планеты скринглов, было лишь делом времени. Сказал же кто-то из древних: для войны нужны деньги, деньги и еще раз деньги… Вот только флот чужих продолжат бесчинствовать в центральных секторах Терры. Медленный, не умеющий прыгать флот, но представляющий серьезную опасность для неповоротливых земных крепостей и слабеньких планетарных укреплений. Оснащенный гораздо лучше имперских сил.

– Значит так говнюки, – коренастый бритоголовый сержант загородил собой допотопный люк. Солдаты валялись на двухъярусных противоперегрузочных койках, привинченных к переборкам. Кто-то сидел, скрестив ноги, и тупо вертел в руках штык-нож. Шану тестировал механизмы скафандра. – Внимание сюда. Жабы захватили Колорадо и оба спутника, держат астероиды. Передовые соединения разберутся с ними в космосе, а мы – на зачистку. Вопросы?

Угрюмое молчание.

Страх.

Боялись все, даже Шану, привыкший к криминальным разборкам на Страте. Он понимал, что никакие тренировки не подготовят к примитивной бойне, где ты или тебя, где фортуна не менее важна, чем вбитые за минувший год навыки.

После завершения прыжка взвыла сирена. Взвод оделся в штурмовые скафы, подключился к тактическому каналу. Шану отрегулировал системы наведения и распознавания. В руках он сжимал плаз-мер с подствольным гранатометом и лазерным прицелом.

– Все базары – на внутренней частоте, – раздался в шлемофоне голос сержанта, – на общую без разрешения не соваться.

К правому бедру пристегнута кобура с пистолетом, к левой голени – нож. Движений ничто не сковывает. Норма.

Они бегут по тускло освещенным коридорам и трапам к десантному шлюзу. По очереди – в узкий люк модуля.

Обратный отсчет.

Отстыковка.

Корабль-матка, выплевывающий модули, словно выбитые зубы. Ослепительное белое сияние местного солнца. Буро-зеленый диск планеты. Цветы беззвучных взрывов… Там, в каньонах Колорадо, под мрачным дождливым небом, Шану наткнулся на чужого. Гуманоид среднего роста, с шестью пальцами на руках, в плотно прилегающем к телу экзоскелете. Вытянутый череп, впалые глаза, лицо в ритуальной раскраске. Секунду они изучали друг друга. Потом Шану нажал спуск. Граната разнесла скрингла кровавыми ошметками. Впервые в жизни Шану убил представителя иного разума.

Шахты, грохочущие лифтовые клети, инфракрасное и цифровое восприятие, предсмертный мат сержанта… Трупы. Шахтеры, техи в оранжевых спецовках, затянутые титанокерамикой штурмовики, чьих лиц не было видно за матовыми забралами шлемов. Примерзшие к монорельсам гусеницы товарных поездов. Разрушенные погрузчики и заторы гравитационных платформ. Позже, в кубрике «Святослава», Шану будет слушать рассказы тех, кого бросили на астероиды – в замкнутую мясорубку. Тоннели обреченности. Жабы бросались на нас со своими вибромечами, эти штуки режут скафы, как картон. В виртуальной школе Шану изучал земноводных. Так вот, скринглы с жабами ничего общего не имели.

Прыжки и выбросы слились в нескончаемую череду. Менялись люди, корабли, звездные системы. Неизменным оставался Шану. Его пропускали через все круги ада, восстанавливали в регенерационных камерах, давали краткосрочные увольнительные и снова…

Снова.

Апофеозом войны было уничтожение Темного Вихря. Материнской планеты скринглов. Дважды в год их мир погружался в сезон смерчей. Население пряталось в подземных городах, и черные воронки бродили по некрасивым мегаполисам чужих. Скринглам были чужды всякие понятия об эстетике. Их архитектура придерживалась незатейливых геометрических форм, дома с высоты птичьего полета смотрелись, как коллекция кубиков-пирамидок из детского конструктора. В интерьерах – та же функциональность. Материал, из которого строились жилища, напоминал шлакобетон – серые пузырчатые блоки, плотно подогнанные друг к другу.

Эскадра землян прибыла в разгар сезона смерчей. Высадку отложили до лучших времен, планету взяли в блокадное кольцо и принялись утюжить с орбиты. Лучами, бомбами, плазмой. Приказ императора – ликвидация. Ксеноцид, если угодно. По возможности – сохранение техники… За пять недель на поверхности Темного Вихря не осталось даже руин. Пустыни покрылись стеклянной коркой. Горы сравнялись с землей. Реки, моря, океаны испарились. Обширные территории светились по ночам от радиации. Изменился сам ландшафт, лик мира изрыли чаши кратеров.

Но скринглы, как и раньше, таились глубоко в недрах. Укрепленный термитник, разраставшийся веками. Тогда по колодцу спустились Шану и ему подобные. Направленными взрывами продолбили полсотни шахт. Пустили газ. Затем – роботов. И, наконец, полезли сами… И опять – оцифрованные мишени, залы и пещеры, коридоры, разделенные шлюзами на секции, тошнотворные схватки с озверевшими смертниками… Скафандры штурмовиков модифицировали, использовав украденную вибротехнологию: из боевых перчаток выдвигались короткие полупрозрачные клинки. Ими Шану и разделывал жаб – резкими, без замаха, ударами. Колющими и режущими. Война дарит богатую практику.

Когда пал Вихрь, остатки флота чужих сдались. Последних скринглов согнали в ковчеги и депортировали куда-то на окраину, в тщательно охраняемую резервацию. Все сведения об их расе засекретили и похоронили в государственных архивах.

Контракт Шану истек.

Уволившись, он попрощался с парнями, среди которых не было друзей, сел на шаттл, и тот доставил его в астропорт Мозамбика – захолустной дыры, колонизированной выходцами из Африки.

В Мозамбике Шану застрял на долгих пять лет. Империя переваривала отхваченный кусок и усиленно восстанавливала веганский сектор. Шану валил лес, охранял дальнобойщиков и трахал дешевых проституток, стекавшихся в местную столицу из окрестных деревень. Аграрная задница…

Он зависал в стрип-клубе с незамысловатым названием «Девочки», когда ему позвонил забытый знакомый и рассказал о наборе в Личную Гвардию Императора. Гвардия представляла собой элитный дивизион скрупулезно проверенных коммандос, охранявших Манкура и выполнявших его особые поручения. Этакая карманная армия. С неограниченными полномочиями и ресурсами. Наборы «проводятся в атмосфере строгой секретности» и далеко не на всех мирах. «А как же Земля?» – спросил тогда Шану. «Ты что, идиот, – последовал ответ, – там же сплошь управленцы». Ему посоветовали лететь на Канабис. И он полетел. Истратил большую часть сбережений на билет, с трудом нашел контору, занимавшуюся кандидатами, подал заявку и перетерпел все положенные осмотры, тесты, дознания, испытания. Душевно пообщался с телепатами Тагора. Поболтался по укуренным трущобам Канабис-сити в ожидании решения. Подписал контракт, изобилующий массой непонятных сносок и оговорок. Сроком на четыре года. С перспективой продления. И прыгнул на Академ-Кластер Гриира. Роскошным пассажирским лайнером, первым классом. Не задумываясь об оплате. Будущее приветливо раскрывало объятия…

Шесть месяцев дополнительного обучения на самой невероятной из планет, виденных им. Сверхурбанизированный Гриир, заселенный десятками рас, дружественных Империи, планета-агломерат, разбитая на секции влияния, подконтрольные, однако, правительству, в составе которого преобладали офицеры Космофлота… Улей, заполнивший пространство от поверхности до ядра. Сверкающие ленты солнечных батарей на экваторе… Человеческие Кластеры, среди них и Академия ДБЗ – Департамента Безопасности Земли, чьим подразделением формально считалась Гвардия. Курсы пилотирования истребителей и космических кораблей малого тоннажа, работа с холодным оружием, виртуальные спарринги и тактические модели, ксенопсихология, тренинги по самодисциплине, этикет. Всего не перечислишь. Самыми волнующими для Шану были подключения к планетарной матрице. Конструкты реальностей. Потоки информации…

Его ждала Земля.

Родина.

Легенда.

Диплом, звание младшего лейтенанта, вечеринка, переросшая в оргию…

Три прыжка и рвущееся в обзорные экраны Солнце.

То самое Солнце.

7

Свободный Период наступает ежегодно.

В небе разворачивается полотно информационного экрана, по его плоскости бегут строчки предупреждения:

ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ В СОЮЗЫ И ОТРЯДЫ. ПРОСЬБА СОБЛЮДАТЬ ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ ГУМАНИЗМА.

Подобные тексты никто не читал. Когда надвигается Свободный Период, люди достают припрятанные стволы и собираются в небольшие ополчения. Чаще всего по месту жительства. В обычное время в Астерехоне царит относительный порядок. Жить в автоматизированном до крайности городе трудно, и иногда требуется дать выход эмоциям. Правительство подарило Отре ночь. Ночь, под покровом которой не действуют федеральные законы, и каждый творит все что заблагорассудится. Полиция исчезает с улиц, предоставляя их бесчинствующим бандам маньяков, легальным преступникам. Недавние скромные граждане обнаруживают в себе дремавшие прежде садистские наклонности и нереализованные желания, громят магазины и супермаркеты, насилуют, калечат и убивают друг друга. На целую ночь Город Утренних Туманов становится самодостаточным адом, озаряемым всполохами пожарищ и энергетическими выстрелами. Отрейская ночь длится две стандартных недели. Чтобы дотянуть до утра, нужно иметь нервы-канаты, крепкие мускулы, отменную реакцию и, разумеется, мощную пушку.

Свободный Период привлекает толпы ублюдков со всей галактики. Конечно, их просеивают миграторы… но совершенных структур не бывает. Назовите это праздником, безумием, социальным экспериментом. Для жителей Астерехона это – обыденность.

Мелисса попала в Город вечером, накануне праздника. В полете она подключилась к Мегасети и просмотрела доступные данные по истории Отры, политической и экономической географии, этнике, нравам, обычаям. Поверхностно прошлась по лентам новостей и чатам. Распространенный на территории Федерации язык, эспер, станция вложила в подсознание Мелиссы перед пробуждением.

Механический остров Города лениво ворочался над пустыней, разгораясь электрическими звездными скоплениями. Мерцали посадочные огни астропорта, башни, сферы и блюдца отдыхающих кораблей, фары тысяч воздушных аппаратов – флаеров, челноков, самолетов, коптеров…

Веселая карусель.

С черного карнавала.

Свободный Период действовал лишь в Астерехоне. Не распространяясь на пустыню за барьером и прочие селения. Что уж говорить о фолнарах, племенах аборигенов, обитающих в эпохе не то средневековья, не то первобытнообщинного строя, как следовало из энциклопедических статей.

Искры машин, взметнувшийся к небу костер… цивилизованности. Впрочем, изменилось ли что-нибудь за века мнимого развития? Мелисса так не думала. Культурное общество не нуждается в праздниках наподобие Периода. Культурному обществу чужда сама идея такой эмоциональной разгрузки. Преподнеси составляющим Мегиона эту ночь – ничего не произойдет. Привычный ход вещей не нарушится. Потому что Мегион – принципиально иная ступень. Уже сейчас раса Тагора страдает, переживая чужие смерти… Мелисса жалела, что не является компонентом Мегиона. Своеобразного Абсолюта, мечты о грядущем. Только ступень. Низшее создание, допущенное к сотрудничеству.

Мелисса посадила флаер в одном из ангаров Центрического Стержня, на уровнях гостиницы «Зааран». Призмы соседних зданий тонули основаниями в неоновых реках нижних горизонтов.

Ангар плавно перетекал в вестибюль. За гранями стеклянного куба скрывался портье, уткнувшийся в компьютерный терминал. Лысеющий мужчина лет пятидесяти. Неизменное окошечко. Ковры, мягкий уголок, привинченный болтами к стене плазменный экран, транслирующий… соревнования по пляжному волейболу. Песок, сетка, лазурное небо, загорелые девушки. Ретро, скрещенное с модерном.

Она приблизилась к конторке.

– Добрый вечер, – заулыбался портье. – Желаете снять номер?

Приятно. В большинстве гостиниц индустриальных миров еще три тысячелетия назад людей заменили бездушные регистрационные таблоиды со встроенными карт-ридерами. Встроенной вежливостью и инсталлированными улыбками.

– Желаю, – подтвердила Мелисса. – Одноместный.

– Без вопросов, – портье коснулся пальцами клавиатуры. Сенсорика. – Особые требования?

– Никаких.

– Тысяча восемнадцатый. Вашу карточку.

Мелисса достала из рюкзака пластиковый прямоугольник и протянула портье.

– Надолго?

– Ночь.

– У нас федеральные стандарты. Четырнадцать суток.

– Я поняла.

Портье провел картой по считывающей полосе.

– Держите. Ключ у коридорного, следуйте за красными указателями.

Забрав кредитку, Мелисса направилась к лифтам. Под ее ногами пульсировал ориентировочный пунктир.

Коридорный оказался женщиной-мутантом с Кетчера, наполовину киборгизированной особой лет тридцати. Ее черепные слоты были выполнены в нарочито грубом стиле, и Мелисса догадалась, что это часть антуража.

Женщина дала ей чип.

– Налево, в конец коридора.

Мелисса повертела чип в пальцах.

– Это ключ?

– Да.

– Спасибо.

Слова кетчера догнали ее у дверного проема:

– Вы с нами?

Мелисса обернулась.

– В смысле?

– Традиционный вопрос. – Пояснила женщина. – Период легализуется через пять с половиной часов. Мы объединяемся в бригады по уровневому принципу. Выбор за вами – держать оборону гостиницы или уйти к тем.

– К тем? – глупо переспросила Мелисса.

– Кто на улице.

Она обдумала ситуацию. В гостинице удобнее выполнить начальный этап миссии – изучение эпохи. Да и базовое преимущество всегда на стороне обороняющихся.

– Я с вами.

Кетчер довольно кивнула.

– Правда, у меня нет оружия, – Мелисса виновато развела руки. – Какие типы у вас преобладают? Энергетическое? Полевое? Торсионное? Ментальное?

Женщина взглянула на нее, как на отсталого ребенка.

– Ладно, забудьте, – Мелисса шагнула к двери.

– Энергетическое, – буркнула женщина. – Пулевое. Холодное и вибро. Всякое. На территории гостиницы вы найдете официально зарегистрированных торговцев.

– Они отмечены в информатории?

– В Сети, – поправила кетчер. – Конечно.

– Спасибо, – повторила Мелисса.

У двери с номером 1018 она замешкалась. Достала из кармана чип – белый шестигранник с выгравированными на нем цифрами. Совпадающими, естественно, с теми, что на двери. Поднесла чип к светящемуся кружку.

Металлическая дверь с шипением вдвинулась в стену. Неужели, гидравлика? Атмосфера…

Номер включал в себя довольно просторную комнату, обставленную скромно, но со вкусом (настенный полимерный экран, выдвижные консоль и ящик с виртуальным оборудованием, встроенная мебель, окно с функцией затемнения) и санузел. Мелисса разделась и с удовольствием приняла сначала водяной, затем ионный душ. В комнате автоматика подчинялась сенсорам и голосовым командам. Это Мелиссе понравилось. Она вытащила из пола перед экраном удобное саморегулирующееся кресло, села в него и внимательно изучила консоль с вирт-прибамбасами. Клавиатура рассчитана на широкий круг пользователей и оснащена простыми пиктограммами. Их значение в Мелиссу загрузили. В ящике нашлись «маска», контактные дуги, биосетевые кабели и связка переходников. Бесполезный хлам, в девушке не было ни капли «железа».

Она активировала консоль. Настроила под себя ряд параметров. И нырнула в Мегасеть – усилием воли, безо всякой подключки. Комната «Заарана» растворилась в цифровом омуте.

Через шестнадцать часов Мелисса вытолкнула себя в реальность. Желудок сводило от голода. Она заказала быстрый ужин по пневмопроводу, наспех поела, сходила в туалет и снова уселась за консоль. Воткнула оптокристалл в приемный паз. Вывела изображение на экран. Прогулялась по легенде. Коммивояжер с Торонто, продажа холодильников. Имя, образование, место жительства. Семья. Друзья. Увлечения. Прошлое, которого не было…

Она кликнула по иконке «1 этап».

Девочка в шортах и футболке.

– Привет, – девочка помахала рукой. – Это интерактивная запись, так что на некоторые, запрограммированные вопросы, я смогу ответить. Начнем?

Мелисса, не глядя, тронула сенсор «ввод».

– Итак, – продолжила девочка, – ты выяснила, где находишься. Твое задание заключается в том, чтобы дождаться человека по имени Шану. Он прилетит на Отру в ближайшую неделю. Плюс-минус пара дней. Регулярно проверяй списки пассажиров рейсовых лайнеров. Не забывай о частных звездолетах. Шану доставит тебя и других на орбиту.

– Других?

– Ты поймешь. Ваша встреча предопределена.

Девочка замолчала.

– Какова роль Шану? – спросила Мелисса.

– Он работает на Мегион здесь.

– Работает?

– Очень давно Мегион оказал ему услугу. За все надо платить. Он наемник. Но его связь с Мегионом и Землей гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Ваши пути пересекутся – до поры. Ты передашь ему этот кристалл – на нем хранится информация, предназначенная для него. Только для него.

– Что потом?

– Я найду способ связаться с вами.

Картинка окостенела.

В небе поселилась свежая надпись.

ЧАС НАСТАЛ.

Мелисса вспомнила о полученном на станции пистолете.

Снаружи зверела ночь.

8

Потолок терялся где-то в пыльном сумраке, галогенные панели едва справлялись с сумрачным доком. Свисали лианы оборванных кабелей, гофрированные кишки шлангов. Груды металлического лома оккупировали углы. Слева прорисовывался остов допотопного межпланетного лайнера с облупившейся юпитерианской маркировкой. Выпотрошенная стальная рыбина… Пространство дока наводило на мысли об утробе гниющего великана из рассказа Балларда.

Звездолет покоился в центре, на круге стартовой площадки. С трех сторон его освещали мощные лучи прожекторов. Серый диск, конус рубки, раструбы ходовых дюз, все обтекаемо, никаких намеков на вооружение. Шану знал, что «молния» способна мимикрировать, поглощать и отражать свет, изменять очертания. Сейчас корабль законсервирован. Он спит. А его сон охраняют трое. Люди, если верить первому впечатлению.

Шану двинулся к ним.

Гворн побывал здесь накануне, осмотрел звездолет, протестировал бодрствующие, в том числе и сторожевые системы, просканировал сквозь обшивку базовые схемы. И подтвердил подлинность. Кроме того, он предоставил электронную копию сертификата и видеозаписи, в том числе съемку внутренностей седьмого дока.

Поэтому Джерара Шану узнал сразу. Высокий, молодой, цепкий взгляд, серое пальто…

А ведь в доке холодно, сообразил Шану. Морозильная камера, а не док. Особенно, если ты в бриджах, синтетическом свитере и кроссовках.

Джерар протянул руку.

Шану ее пожал.

– Рад знакомству, – торговец надел маску доброжелательности. – Капитан Джерар.

Затем он указал на кряжистого мужика в меховой куртке:

– Старший помощник Иванцевич.

Имена ничего не значили. Шану приветливо кивнул.

Третьего – невзрачного паренька лет двадцати пяти с карими глазами и стрижкой ежиком – Джерар не представил.

– Я доволен анализом, – сказал Шану. – Цена меня тоже устраивает. Деньги я переведу после активации корабельного ИскИна и передачи кода распознавания.

Нулевая реакция.

– Отлично, – Джерар по-прежнему улыбался. – Для удобства я установил кодовое слово. Но вы можете настроить распознавание по запаху, голосу, сетчатке, папилляру, внешности, ДНК. Как только я произнесу слово, навигационный ИскИн оживет. И примется за тестирование. Доверие.

Внешне корабль не изменился.

Двадцатиметровый в поперечнике диск, непроницаемая для взгляда рубка. Вся конструкция – в полуметре над полом. Не поддерживаемая ничем, кроме генератора антигравитации.

– Чем открыть люк? – поинтересовался Шану.

– Тем же.

– Доверие, – произнес Шану.

В боковой части диска образовалась складка, растянулась в полутораметровое отверстие. Наружу хлынул мягкий свет.

– Расположение входа варьируется, – заверили Шану. – Прежний владелец помещал его в днище.

Шану удержался от того, чтобы спросить о прежнем владельце. Корабль тянул его к себе.

Шану сделал шаг.

Остановился.

– Послушайте, – он посмотрел Джерару в глаза. – Личная встреча… Зачем это?

– Перевод, – напомнил торговец. Его голос стал жестче.

Шану позвонил Гворну, и тот перекинул девятизначное число на счет, указанный Данхеном. По Мегасети, в далекий венерианский банк. Иванцевич проверил факт перевода по карманной консоли.

– Благодарю, – сказал Джерар. – Ситуация проста. Космофлот Федерации ищет таких, как вы, Шану. Странных разумных со странными возможностями. Мне заплатили за поимку и доставку. Гораздо больше, чем стоит «молния».

Шану подобрался.

– Мы отправляемся в Ла-Харт.

Из кабельных переплетений над головой выскользнули силуэты. Они падали неспешно – сказывалась половинная сила тяжести. И – нуль-гравные пояса. Четверо людей, костлявый дэз-воин, очевидно, изгнанник, и парочка гуманоидов, чье происхождение Шану затруднился определить. Эти последние зависли в нескольких метрах над полом. Прочие мягко приземлились и обступили Шану. У каждого ствол: армейские лучеметы, плазмеры, иглострелы. Шану зафиксировал диспозицию, отметил дистанции и линии огня.

– В стыковочном порте, – сказал Джерар, – нас ждет шаттл. Что же касается «молнии», то вы ее законный хозяин. Она побудет здесь. До вашего повторного визита.

Повторного визита…

Паренек с ежиком приблизился к Шану. В его руке возник парализующий обруч.

Впоследствии Шану решил, что решающим фактором, позволившим ему вырваться, стала жадность торговцев. Они действительно хотели продать ему звездолет. И они вовсе не предполагали, что Шану сумеет до него добраться.

Он выхватил из рук паренька обруч и метнул в лицо дэзу. Тот легко уклонился, но Шану уже был рядом – сворачивал ему шею и водил обмякшей рукой с иглометом. Справа налево. Шипы скосили троих, в том числе и мужиков в воздухе. Джерар отвернулся и втянул голову в плечи, иглы вонзились в пальто и застряли в ткани. Иванцевич вжался в пол… Шану сместился левее. Туда, где он стоял в прошедшей секунде, устремились лучи, плазменные сгустки и пули. Он перекатился к гуманоидам и серией быстрых ударов вырубил обоих. Расстрелял из трофейного плазмера камуфлированного здоровяка, превратив его в облако пара. Парнишка-торговец прыгнул, выставив перед собой ногу, но движение получилось медленным, неуклюжим. Шану перехватил его в полете и швырнул на ребристое покрытие. Не давая прийти в себя, добил коленом. Шагнул к Джерару и схватил торговца за горло.

Схватка заняла около пятнадцати секунд. Видимо, наемники не привыкли сражаться в условиях средней и малой гравитации.

– Мы найдем тебя, – пообещал Джерар.

Шану ткнул в болевую точку. Капитан «Астарты» окостенел, его мышцы свело судорогой.

– Поживи с моё, мальчик.

Иванцевич так и не поднялся.

Люка Шану достиг в три прыжка.

– Корабль?

– Да, хозяин.

– Системы в порядке?

– Заканчиваю проверку.

– Мы стартуем. Как попасть в рубку?

Входное отверстие затянулось. Без следа. Конечно, технология скринглов…

Перед Шану распахнулась диафрагма. Он побежал по коридору, с удовольствием ощущая норму «же».

– Проверка завершена. К старту готов.

Свет, словно источаемый самим материалом корабля. Еще одна заглушка – и роскошный салон рубки. «Роскошный» – в смысле предела мечтаний. Ничего лишнего, функциональность и качество. Два кресла. Минимализм терминала. Вся площадь конуса – большой обзорный экран. При желании делимый на сегменты.

Шану сел в кресло.

И решил довериться автоматике.

– Покидаем док. Разгон. И в гипер. К ближайшей звезде.

Заброшенный мусоросборник ушел вверх. «Молния»» провалилась в пасть разомкнувшейся площадки. Дыру мгновенно накрыл силовой купол.

Шану обступил космос. А еще давила масса Трубы, выпуклое стальное небо, озаренное мириадами огней, стыки обшивки, лабиринт антенн и надстроек, едва заметный флер защитного поля… Восходящий над неправильным горизонтом коммуникационный спутник. И пристыкованный нарост «Астарты». Невообразимый драгоценный камень, тысячи зеркальных граней, отражающих и Джонс, и звезды, и микроскопическую точку «молнии».

Шану был уверен, что торговцы не посмеют атаковать вблизи Трубы. И что Джерар не отдаст подобный приказ.

Он не ошибся.

Вселенную размазало.

9

В умеренных широтах наступала весна. Он шатался по извилистым улочкам старинных европейских городов, сохраненных в качестве музейных экспонатов, дышал ветром, напоенным запахами оттаивающей жизни и практически не замечал климат-контроля, фильтрующего заморозки. Лазил по горам, парил на дельтаплане, напивался в пабах и реконструированных трактирах. Катался на велосипеде, рубил озерные воды лопастями катамарана. Его первое земное увольнение…

Потом он встретил ее.

И мир перевернулся.

Весна…

Накануне затяжной, пожирающей века, зимы.

Ее звали Верой, она была двадцатилетней девушкой из будущего. Из неосуществимого будущего. Запакованного в горькое прошлое. Она пришла с Земли, кружащей по галактике за год до Чарторского Конфликта. Она назвала год, месяц и день. Там, у них, начали экспериментировать со временем, построили машину, действующую по принципу маятника – запускающего человека в ту или иную эпоху (на краткий срок) и выдергивающего затем обратно. Вера исследовала эпоху Второй Империи, период правления Манкура. Писала научные статьи и доклады. Шану спросил ее о сроке, и она ответила, что исчезнет через трое суток. Ее выдернут из настоящего щупальца причинно-следственных связей. Вернется ли она? Возможно. Тема открыта.

Теперь они странствовали вместе.

Отправились на индонезийские острова, чуть позже перебрались в утопический рай Карфагена. Провели там незабываемую ночь, любили, бросали монеты в фонтаны… Шану прежде не видел железных денег, только бумажные и кредитки. Он сказал об этом Вере. Та засмеялась и пояснила, что это мода, монеты не имеют реальной цены и продаются исключительно в курортных зонах – для того, чтобы оседать на дне искусственных водоемов.

Она ушла вечером, как и предсказывала.

Шану сел в самолет и покинул Карфаген. Вера, казалось, унесла частицу его души.

Лучшую.

И снова – комфортабельные казармы Личной Гвардии, дежурства во дворце и окрестностях, пересдача нормативов по стрельбе и рукопашному бою, досмотры инопланетных делегаций, отвратительные зачистки оппозиционных ячеек, тайно собиравшихся на орбитальных хабитатах и спутниках Юпитера.

Как и любой тиран, Манкур имел врагов. Пятая колонна, он их так любил называть. Оппозицию император безжалостно уничтожал. Люди и чужие пропадали, сведения о них стирались. Суды не занимались политикой. Этим дерьмом заведовали элитные убийцы. Вроде Шану. К тому времени он дослужился до чина старшего лейтенанта и неоднократно выполнял конфиденциальные поручения владыки. Убирал неугодных субъектов, договаривался с конклавами чужих в приграничных секторах, шпионил, руководил промышленными диверсиями за пределами человеческого космоса, способствовал урегулированию придворных склок… И очень редко отдыхал.

Манкур неуклонно расширял границы. Все его действия подчинялись единственной цели – тотальному господству Земли на просторах Галактики. Он говорил о величии расы. Шану читал про фашизм, но император вызывал у него симпатию. Манкур не преследовал иномирян, он их подчинял и интегрировал в структуру своей системы. Ксеноцид не приветствовался, но и не исключался. Во главе угла – рационализм, жесткая логика метрополии и колониальных территорий. Самоуправление каралось, в состав подчиненных правительств вводились доверенные фигуры – как правило, земляне. Часто Шану командировали в такие миры – для подтверждения лояльности. Он жил там неделями, общался с гражданами, устраивал дознания с применением сывороток правды и разнообразных детекторов, собирал информацию в сетях и выносил вердикт.

Специалист широкого профиля.

Когорта «серых кардиналов», так они шутили, говоря о себе – избранных манипуляторах тирана. Звания ни о чем не говорили. Шану знал сержанта, негласно командовавшего эскадрой вторжения.

Почему так получилось?

Каким образом Шану занял эту нишу? Он прокручивал в памяти события последних десяти лет, задания, повышения, аудиенции… И не мог выделить поворотный момент. Просто был путь, и он шел этим путем.

Манкур пригласил его в четверг.

Шану запомнил дождь, барабанящий в стекла дворца. Мокрая снежинка… Дед императора родился зимой, на побережье Финского залива. И пронес любовь к декабрю через всю жизнь. Именно он, Вениамин Донато, спроектировал резиденцию. Манкур лишь внес незначительные поправки – вроде гипердвигателя.

Дождь рисовал дорожки.

Стены представлялись зыбкими, иллюзорными, как сама действительность. Император смотрел на статуи предков, слушал, как скрипят деревья в парке. Он всегда снимал внешнюю звукоизоляцию.

Император горбился.

Он был стар.

– Мне не хватает ветра, – процитировал Манкур. Его голос стал надтреснутым. – Ветра в водосточных трубах моего детства.

– Октавио Пас?

– Нет. Эмиль Эльве. Он прилетел на Атлантику в первом ковчеге. Так и не смог повидать родину.

Шану промолчал.

– Ты не рассказал мне о Вере, дружище. Ты ведь знаешь, я обожаю все необычное.

Шану почти не удивился. Об осведомленности императора ходили легенды.

– Она вернулась в свое время.

– Да, Время… Время, мой мальчик, судит без свидетелей.

Пауза.

Каждый думал о своем.

– У нас проблема, мальчик мой. Данлоки. Их наука развивается в геометрической прогрессии, и амбиции, замечу, не отстают. Пока мы с ними в мире. Но интересы уже пересекаются.

– Данлоки – сильная раса, – осторожно заметил Шану.

– Разумеется. Их пространство растет, нереальные темпы экспансии. В состав Империи входить отказываются.

– А им предлагали?

– Предлагали.

– Планируете войну, владыка?

– Война неизбежна. В галактике ограниченное число звезд, и лучше решить этот вопрос сейчас, чем разбиться о него спустя сотню-другую лет. Когда данлоки поднимутся на ступень выше.

– Меня поражает ваша дальновидность.

– Не льсти. Ты понимаешь ситуацию не хуже меня. С чего, по твоему мнению, нужно начать?

Шану ждал подобного вопроса.

– С Клинрана, владыка. Между людьми и данлоками – системы дэз-воинов Боевые действия непременно зацепят их. Мы приобретем бескомпромиссного врага, готового идти до конца. В альянсе с данлоками они раздавят нас.

– Чудно, – император просиял. Так учитель радуется успехам ученика. – Ты летишь на Клинран. Перетянешь дэзов на нашу сторону.

Шану покачал головой.

– У них свои принципы.

– Ты справишься.

Четыре прыжка. Ему предоставили яхту, на деле не уступающую скоростными характеристиками, защитой и вооружением легкому крейсеру пограничных сил. Вдобавок на борту установили целый арсенал устройств для промышленного шпионажа, диверсий и «экстренных вариантов». Манкур и члены правительства проработали помимо прочего сценарий с терактом, якобы организованным недружественной расой. Теракт был тщательно спланирован и в процессе расследования приводил дэзов к данлокам. Но это – в «крайнем случае».

На протяжении всей своей истории воинственные жители Клинрана делились на кланы и устраивали резню по малейшему поводу. Их цивилизация никогда бы не вылезла из феодальной ямы, не родись мифический Ке-чо-Фра, создатель кланового кодекса – свода законов, действующего уже полтора тысячелетия. Дэзы объединились, совершили культурный скачок, и вышли в космос.

Собственно, законы у клинранцев таковыми не являлись. Заповеди, ритуалы, регламентированные нормы поведения и понятия чести, но никак не законы. Кодекс постепенно обрел и религиозный смысл – с обрядами, служителями-законниками и поклонением Ке-чо-Фра, которого признали великим пророком и основателем расы. Ведь, как известно, в эпоху раздробленности клинранцы даже не имели термина, идентифицирующего их вид. Люди всегда были людьми, скринглы – скринглами. А дэзы понимали себя как частицу рода, клана. Не шире.

Шану рассматривал на обзорных экранах солнце дэз-воинов, как две капли воды похожее на земное.

Правящие кланы менялись по графику – раз в десятилетие. Если перевести в земные единицы – восемнадцать с четвертью лет. Планетой и колониями правил лидер, выдвигаемый кланом. Лидер обладал определенными душевными качествами и избирался после ряда испытаний. Если он не соответствовал занимаемой должности, его снимали – опять же члены клана. Управляя сорока шестью обитаемыми мирами (золотой век Клинрана), лидер не был властен над личным имуществом других кланов. А некоторые из них владели астропортами, заводами, городами и даже транснациональными корпорациями. Не говоря уже о боевых кораблях, станциях и армейских подразделениях. Исключение – война. Тогда лидер приобретал полномочия, достаточные, чтобы крутить шестеренки в общем направлении.

Поэтому политические отношения с Клинраном – вещь недолговечная и непростая.

За время полета Шану выучил кодекс наизусть.

Яхту перехватили за орбитой Пура, седьмой планеты системы. Узнав о посольской миссии, эскортировали до Клинрана. Задержали на пересадочной станции – до выяснения обстоятельств. Экипаж корабля подвергли досмотру. Шану боялся, что таможенники обнаружат левые навороты, но страхи оказались напрасными – технологии чужих от имперских пока отставали.

Наконец, Шану получил разрешение сесть в столичном астропорту с труднопроизносимым названием. Впрочем, он загнал себе в память язык дэзов, и для него не составило проблемы выговорить – Ватороа-тенна-зе-то-ксхо. Место, где опускаются гости.

Поселились в отеле, выстроенном специально для иномирян. В земном крыле. Жилища клинранцев были слишком аскетичны, если не сказать большего. Открытые террасы, защищенные от непогоды полимерными куполами. Прозрачными. Лишь ночью включалось затемнение. Отсутствие мебели. За последующие века быт клинранцев мало изменился – разве что полимерные пленки уступили силовым.

Шестиконечный Зал, помещение, где собирались представители правящего клана, был именно залом. Огромным, вместительным, но без претензий. Никаких административных корпусов, коридоров власти, кабинетов и приемных. Регламент упрощен до предела. Бюрократия на Клинране не приветствовалась, законники вели дела при помощи портативных компьютеров, объединенных в подобие сети.

Совет собирался на будущей неделе. Шану любезно предоставили право свободного перемещения по миру.

Следующей ночью с ним связалась станция.

Есть ошибочное мнение, что Пункты – атрибуты Конфликта, и что чартора забрали их, уходя из нашего измерения. Пункты установили вовсе не чартора, они принадлежат Мегиону – грядущей сверхцивилизации, покинувшей рамки своего пространства-времени. Чартора – исконный враг Мегиона. Данность. Христиане верят, что есть бог и дьявол, они противостоят друг другу. Они антагоничны. То же и здесь. А реальность Империи/Федерации – один из полигонов для игр, недоступных разумению смертного. Все, что понял Шану – чартора уничтожают человеческие Земли. Мегион же, наоборот, стирает миры, принадлежащие чартора. Змея, пожирающая собственный хвост… Пункт, как ему растолковали, – хроностанция, находящаяся одновременно во всех временах.

С ним контактировали во сне. В бессвязный сюжетный хаос внедрилась симпатичная старушка и наделила Шану знанием. Кастрированным, адаптированным знанием о Мегионе, его целях и возможностях, пути, ведущем к станции. Предложила сотрудничество.

Шану проснулся на рассвете.

Выкатил из подземного гаража мобиль и поехал прочь из города по смутно знакомой трассе. Ему не препятствовали.

С трассы Шану свернул на двухрядное шоссе, затем – на аналог проселочной дороги, правда, мощенный булыжником. Потом машина заглохла. Остаток пути Шану преодолел пешком. Накрылись часы, не функционировал пистолет, вырубились боевые импланты.

Он увидел Землю.

Мангровый лес, утробно рыкающих, но не нападающих зверей, пробивающееся сквозь широкую листву и переплетение лиан Солнце. Что-то подсказывало – это не одна из многочисленных, перестроенных глобальными инженерами колоний. Земля, вживленная в Клинран.

На очищенном от растительности пятачке парила станция – ржавая цистерна, снятая с межзвездного танкера и украшенная варварским орнаментом.

Внезапно Шану перенесся внутрь.

Мгновенный переход. Вот он здесь, в парилке джунглей – и вот он там, в уютной гостиной, застланной коврами, с креслами, кубическим столиком и панорамным окном, демонстрирующим живописные окрестности.

Старушка пила чай.

И покачивалась в плетеном кресле.

Так могла бы сейчас выглядеть его мать, живущая в степях гребаного Бритпойнта.

– Ты согласился, – констатировала старушка. Знание любезно подсказало, что перед ним – проекция станционного ИскИна.

– Пока нет, – уверенности в голосе Шану не наблюдалось.

– Иначе не пришел бы, – любезно заметила старушка. И, после паузы, добавила: – Отныне ты работаешь с Мегионом. Это не отразится на твоем основном занятии. Существенно.

– Что взамен?

– Вечная жизнь. Твое ДНК уже преобразуется.

Шану переварил услышанное.

– Почему я должен верить?

Старушка закашлялась. Или засмеялась.

– Мы найдем тебя через сто восемьдесят лет. Дадим поручение. Пока отдыхай.

Шану покинул Пункт.

Бессмертным.

Переговоры в Шестиконечном Зале затянулись на три дня. Экипаж яхты слонялся по промзоне и верфям, вынюхивая, высматривая, сканируя. Шану практически исчерпал аргументы, убеждая Совет заключить с Империей хотя бы военный союз. Помогли варварские племена чеммиуков, окраинных кочевников, неожиданно атаковавших дэзский флот у Звезды Нхе. Известие об оккупации Нхе-7, мира, где дэзы добывали уран, пришло утром третьего дня. А к полудню поступили примерные данные о численности вторгшейся армады. Клинранцы не обладали гипердвигателем, и возмездие отодвигалось на полгода субъективного времени, а если вспомнить теорию относительности… «Земля поможет, – сказал Шану лидеру клана. – Но вы пойдете с нами против данлоков». Лидер склонил голову в знак согласия. Совет не возражал. Шану распрощался с союзниками и вечером стартовал с Клинрана. Прыжок к военной базе в системе Черчилля занял пять с четвертью часов. На свой страх и риск Шану принял командование эскадрой и перебросил ее к Нхе. В течение стандартных суток пятерка линкоров, десяток тяжелых крейсеров и дюжина ударных эсминцев чистили систему. За это время успел вернуться посланный к императору курьер. Манкур одобрил действия Шану и представил его к повышению…

Спустя месяц владыка умер.

Не оставив после себя наследника.

Новость застала Шану в окрестностях астропорта Индиго, заштатного мирка, где ему назначил встречу агент контрразведки дэзов. Шану отменил рандеву и полетел на Землю.

Здание рушилось.

Правительство назначило исполняющего обязанности, сенатора, не представляющего, за что он взялся. Оппозиционные фракции сплотились и на каждом углу призывали к мятежу.

Шану позвонила Вера.

– Привет, милый. Я в Бомбее.

Он бросил все.

Сел на трансконтинентальный челнок и помчался к ней.

10

Над бескрайней сеткой глиняной пустыни занималась заря. Зеленая заря. Изумрудные лучи далекого солнца отбросили тьму за горизонт и окрасили истресканную поверхность в бутылочный цвет. Когда мрак схлынул, забрав звезды, луны и призрачное сияние туманности, из его чрева вышел человек Он был один, на многие километры окрест – безлюдье.

Рауль направлялся в Город Утренних Туманов. Достигнуть его нелегко – пустыня наказывает слабаков. Мало кто из пришлых знает, что между племенами фолнаров днем и ночью, век за веком, идет непримиримая вражда. Жесткий мир, жесткие правила. Живи по этим правилам. Или умри.

По местному исчислению Раулю исполнилось шесть лет. Земляне сказали бы – семнадцать. Мифы так повествовали о землянах: они явились давным-давно и построили Город. Затем на небе произошла грандиозная битва, и Земля погибла. Ее дети, разбросанные по всей галактике, создали государство со странным названием – Космическая Федерация. В его состав, как оказалось, включена и Отра.

Пустыня растит воинов.

Город производит непостижимых полубогов.

Чуждые культуры существуют параллельно, не интересуясь соседом. Горожане считают фолнаров дикарями, в которых нет ничего человеческого.

За спиной Рауля – тугой лук и колчан со стрелами. Его куртка, скроенная из шкуры радужной ящерицы, переливается семицветьем спектра. Одежда пустынного воина содержит массу сюрпризов. В этом могут убедиться враги Рауля, когда он взмахом руки пошлет в цель острый клинок, прикрепленный к рукаву и почти сливающийся с ним. Стрелы Рауля разят за тысячу шагов…

Он идет убивать.

Его деревню сожгли, его семью вырезали. Наемники, прилетевшие на механических птицах. Рауль выследил одного из них в горном поселке у плато Щита. Перед смертью тот рассказал, что остальные живут в Астерехоне, назвал несколько адресов. Вы сбили достаточно птиц… они перевозят важные грузы… дорогие грузы. Выродков нанял директор авиакомпании, на чьи самолеты охотились фолнары. Его можно найти в полости искусственной луны, на пересадочном терминале. В небе.

Рауль двинулся в город.

Дни на Отре тянутся долго. Солнце медленно ползет к зениту, а потом – так же нехотя – к горизонту. Но Рауль родился и вырос в этом мире. Он привык к его тоске.

Старейшины предупреждали: Астерехон чужд, его нельзя понять, то, что там происходит – туман.

На закате Рауль столкнулся с ним.

Вернее, не с ним, а с силовым барьером. Изредка, когда в невидимую стену ударяла песчинка, подгоняемая ветром, или глупое насекомое тыкалось в преграду, но сотканной из воздуха плоскости пробегала дрожь, ухо улавливало зловещий гул.

Ничто из Внешних Пределов не проникало за стену. Рауль пошел вдоль нее, но проема не было. Железные птицы, они ведь как-то попадают внутрь.

За барьером простиралось безупречно ровное каменное поле. За барьером творились чудеса, Рауль с восторгом наблюдал, как в небе появляются черные точки, как они превращаются в грозные корабли землян, садятся на пламенеющих лезвиях. А еще дальше, за суетой посадочного поля, высится Астерехон. К нему ведут петлистые ленты, а сам он парит в воздухе со всеми своими башнями, стоэтажными домами, энергетическими станциями и скоростными автострадами, а под брюхом колосса вихрятся незримые магнитные поля. Бастионы Города, чудовищные пальцы великана, упираются в облака, скопившиеся под воздействием неведомых сил. Поэтому над Астерехоном часто проливается дождь, а когда восходит яркое зеленое светило, испарения окутывают улицы. Утренние Туманы. На Отре нет сезонов, и туманы накрывают Астерехон ежедневно в течение столетий. Так гласят легенды.

Некогда пришельцев считали божествами – смертному не под силу воздвигнуть сооружение, подобное Городу. Иллюзия разрушилась, когда на берегу высыхающего моря нашли стылый труп землянина.

…Рауль ждал.

Спала жара, незаметно подкрались сумерки.

Из пустыни явился летающий аппарат. Он завис в двухстах шагах от Рауля и послал в эфир просьбу открыть проход. На плоскости стены заплясали красные всполохи. Образовалась широкая щель, пропуская гостя из Внешних Пределов.

Рауль вскочил.

Побежал.

В этот решающий бросок он вложился целиком. Земной аппарат лениво стронулся с места, вплыл в разомкнутую «дверь», которая тотчас начала стягиваться.

Рауль прыгнул.

Его ноги коснулись уже бетонной поверхности.

11

Спрятанный в газопылевом облаке желтый карлик. Без планет. Астероидный пояс и пересадочная станция с ремонтными доками, болтающаяся на периферии.

Прыжок.

Белая двойная звезда в системе Гизы. Три мира, один недавно колонизирован. Отношения с Федерацией не налажены. Ла-Харт заинтересуется ими лет через двести.

Прыжок.

Голубой гигант, двенадцать непригодных для жизни миров: раскаленных до трехсот-четырехсот градусов по Цельсию, замороженных в вечной ночи дальних орбит, с аммиачной или хлорной атмосферой, с чудовищной гравитацией и давлением… Заселенных дружественной расой фэш – панцирными негуманоидами, приспосабливающимися к любой среде обитания. Их экспансия протекает неторопливо и затрагивает в основном миры, ненужные человеку. Что делает фэш симпатичными соседями.

Бегство.

Шану тщательно выбирал точки выхода – вдали от густонаселенных федеральных систем и известных ему баз Космофлота. Об охоте на паранормов и вербовке их спецслужбами Шану доводилось слышать. Но при чем здесь он? Не телепат, не пирокинетик, даже не импат. Напрашивался единственно возможный вывод. В Ла-Харте знают о его договоре с Мегионом. Возможно, Хорак получил доступ к секретным архивам ДБЗ, к информации отдела внутренних расследований. Тогда почему не прислали профессионалов? Не хотели светиться? Играли? Или ждут, когда он испугается, вступит в контакт с Пунктом, попросит защиты…

В пространстве фэш Шану успокоился. У чужих не было радаров, способных обнаружить «молнию». Поэкспериментировав немного с конфигурацией, он удостоверился, что корабль меняет очертания и функции, как перчатки. Переводится в безынерционный режим. Оснащен впечатляющим, даже по нынешним меркам, арсеналом, мощным силовым щитом и модернизированными движками, позволяющими и без гиперпривода достигать субсветовых скоростей… В пилоте «молния» не нуждалась – ИскИн выполнял обязанности капитана, навигатора, а в случае надобности – и наводчика.

Шану преобразовал жилой отсек в столовую, синтезировал ужин, поел, окруженный колючими звездами. Затем перестроил столовую в спальню, заменил мрачную панораму горным пейзажем в предрассветной мгле и завалился на кровать. Что-то тихо нашептывал ветер…

Девочка раздвинула ткань сна. Сменила декорации.

Ребенок в синих шортах и футболке. Площадка, распахнутая в сосновый бор. Журнальный столик.

– Мы на Отре, – сказал Шану.

– Еще нет, – девочка хихикнула. – Мы в твоей голове. Но ты полетишь на Отру. Как только проснешься.

– Задание?

Она погрозила пальчиком.

– Хватит бездельничать.

– За меня взялся Космофлот.

– Это поправимо. Все образуется, вот увидишь, – девочка приблизилась к нему, Шану обнаружил, что видит себя извне – небритого мужика в бриджах, босого, с глупым выражением лица. – Ты ведь хочешь увидеть Веру? Снова?

Шану попытался схватить девчонку, но та выскользнула. Звонкий смех за спиной – на миг он сросся со своим телом. Повторное расслоение. Шизофрения.

– Знаешь, что хочу.

– В будущем Землю реконструируют. Мегион дарит тебе билет в это будущее.

– Реконструируют? – переспросил Шану.

– Вместе со всеми жителями. Вера оживет. И ты будешь с ней. Вы обретете счастье. Все это – история.

Не тебе рассуждать об истории. Мегион лепит ее по собственному усмотрению.

– Неправда. В изначальном срезе мы очень аккуратны.

На зубчатую кромку леса наползла туча. Сверкнула молния.

– Я лечу, – сказал Шану. – Что дальше?

– В Астерехоне найдешь троих. Рикардо Эль-Куэйро, контрабандиста. Семнадцатилетнего Рауля, фолнара из Внешних Пределов. Мелиссу – она как и ты, служит Мегиону. Заберешь их с планеты.

Пахнуло свежестью.

Стемнело.

Шану проснулся. Один. В горах. С четким пониманием того, что начинается новая безумная сага.

Последующие дни слились в веренице прыжков. Корабль метался от звезды к звезде, пополнял запас энергии, нырял в иное измерение – согласно заданной ИскИну программе. На Нибуане Шану задержался, чтобы решить некоторые финансовые вопросы. Слить акции загибающихся концернов, приобрести контрольные пакеты перспективных компаний. И обналичить деньги с карточки. Саму кредитку Шану выбросил, счет закрыл. Меньше зацепок. В астропорт не поехал, пешком вышел на окраину городка и вызвал по телефону «молнию». Ночью. Крылатый диск спикировал с небес и подобрал хозяина. Удобно…

Гиперпереход к Отре был коротким.

Едва звездолет выпал в реальный космос, Шану принялся наводить справки. Мелисса и Рикардо Эль-Куэйро зарегистрировались в гостинице «Зааран», Центрический Стержень. С фолнаром оказалось сложнее – ноль упоминаний. Вдобавок Астерехон объявил Свободный Период и это, как предполагал Шану, серьезно затормозит поиск.

В астропорте он решил не садиться. Вывел корабль в нижние слои атмосферы, зафиксировал над Городом и десантировался в гравитационном луче. На крышу Стержня. «Молнию» отправил на стационарную орбиту, задал режим ожидания. Воспользовавшись скоростным лифтом, спустился к «Заарану». Едва не схлопотал пулю на пропускном кордоне. Дюжина людей и чужих, ощетинившихся стволами. Главный, щупленький тринидадец, покрытый рыбьей чешуей, поднес Шану сканнер. Шану достал и-карт, провел над считывающей панелью. Пришлось вытерпеть томительную процедуру сверки.

– Николас Войскунски, – тринидадец словно пробовал имя на вкус. – Ты с нами?

– С вами, – Шану сдержал ухмылку.

– Можешь пройти и снять номер.

12

Сны бывают разные.

Цветные и черно-белые.

Приятные и не совсем.

Те, что ты не можешь запомнить. Повторяющиеся, словно мелодия на заевшей пластинке. Мелодии Рика – сцены с гибнущими друзьями, «горячие» миры, которые ему довелось посетить.

Не в этот раз.

Рик улыбался во сне.

Далеко на окраине галактики, в секторе погибшей Земли, вертится невзрачная планета, покрытая водой. С редкими "островками суши. Родина Рикардо Эль-Куэйро. Зима там наступает дважды в год, а осень можно вообще не заметить. Двойной желтый карлик вытворяет с климатом такие фокусы, что пришельцы здесь не приживаются.

…Отец ведет маленького Рика в цирк. Забытое развлечение. Солнечные глаза обстреливают землю ультрафиолетом, выкрашивают тела людей загаром. Океан искрится, на него больно смотреть. Рик, крепко держась за руку отца, ест мороженое. Живительная прохлада тает на языке. Зной держится уже неделю, это порядком надоело. Кто побогаче, спасаются под силовыми зонтами-фильтрами, остальные маются, истекают потом, днями пропадают на пляже и в своих домах, сплошь оборудованных кондиционерами. Мысли растекаются в желе. В этом адском пекле. Отец взял отпуск за свой счет и возник на пороге. Перечеркнув годы скитаний, опровергнув речной парадокс. Вот он – в очках и цветастой рубахе. От него пахнет морем и приключениями.

– Месяц, – говорит он. – Месяц наш, Рик. Твой и мой.

Рик издает боевой клич и вцепляется отцу в ногу.

– Сегодня прилетает цирк, – сообщает отец. – Хочешь взглянуть?

Глаза мальчишки, лучистые и радостные, отвечают за него.

– Идем.

Отец – широкоплечий гигант с выгоревшими соломенными волосами. По крайней мере, таким он кажется шестилетнему ребенку, для которого мир огромен, свеж и загадочен.

На веранде подле кресла-качалки покоится трансвиз – чудесный аппарат, изобретение терранских ученых. Он выхватывает событие из любой точки планеты и проецирует на окружающее. Сейчас формируется изображение площади и суетливых людей, устанавливающих расшитые рогами и звездами шатры. Рик замирает с раскрытым ртом посреди веранды/площади.

– Гимнасты и клоуны, – отец закатывает глаза. – Настоящий праздник. Который всегда с тобой.

– А ты видел представление, пап? – спрашивает Рик. – Хоть раз?

Отец садится в кресло-качалку и устраивает малыша к себе на колени.

– Однажды.

– Расскажи.

– Нет.

– Почему?

– Ты должен увидеть сам.

Рик вскакивает на ноги.

– Тогда пошли.

– Хорошо, – отец с готовностью соглашается. – Правда, начало еще не скоро.

– Все равно, – упрямо заявляет Рик.

Они бродят по городу, отдыхают в кафе и закусочных под белоснежными тентами, ожидая начала.

– Не понимаю, – говорит официант, когда они пьют апельсиновый сок. – Что особенного в этом цирке?

– Это праздник! – выкрикивает Рик. – Лучшая штука на свете!

Скептический взгляд официанта.

– А ты видел?

– Я видел, – заверяет официанта отец.

Оценив его габариты, официант не спорит и удаляется.

За их столик подсел странный человек в красном балахоне. Лысина человека, обрамленная слипшимися от пота волосами, блестит. На носу красуются стеклянные линзы очков.

– Разрешите?

– Пожалуйста, – говорит отец.

– Благодарю. Вы не слишком заняты?

Отец качает головой.

Человек творит из воздуха сочный красный плод и вручает его Рику.

– Угощайся.

Рик хватает плод.

– Что это?

– Яблоко.

Рик пробует. Вкусно.

– Не местный? – спрашивает отец.

– Точно. Как вы догадались?

Не так уж и трудно, думает Рик, в такую жарищу на Глории не носят балахоны.

– Я не по моде, – смущается иномирянин. – Печет у вас.

Он вмиг оказывается в шортах и оранжевой майке.

– Класс! – восклицает Рик. – Встроенный материализатор?

– Не совсем…

– Рик, – укоризненно хмурится отец. И обращается к незнакомцу: – Вы прилетели с цирком?

– Опять верно. Вы кудесник.

– Нет, – возражает отец. – Кудесник – это вы. А я житель Глории. Наш мир находится в стороне от оживленных трасс.

– Понятно, – кивает незнакомец. – Логика.

– Логика, – соглашается отец. – Как вас сюда занесло?

– Солнечный ветер, – шутит незнакомец. – Продвинутые миры нашу труппу не приглашают. Там люди разучились удивляться.

В его словах горечь.

– Мы идем сегодня на представление, – говорит Рик, чтобы утешить циркача.

– В самом деле? – тот действительно обрадован. – Тогда позвольте представиться: маг и факир, профессор волшебных дел, артист, прославившийся еще на старушке-Земле, непревзойденный Лаццо!

Он щелкает пальцами, и в руках скептика-официанта возникает букет цветов, а прямо с неба, сквозь тент, сыплется блестящая мишура. Рик с отцом аплодируют.

Довольный фокусник кланяется:

– Не стоит. Это лишь малая часть того, что я могу.

Рик готовится к чудесам. Посетители кафе – тоже.

– Тебя зовут Гик, – сообщает Лаццо. И, повернувшись к отцу: – А вас – Филипп Эль-Куэйро. Вы станете почетными гостями на нашем представлении. Совершенно бесплатно.

– Здорово! – восклицает Рик.

– Люблю здешних зрителей, – Лаццо переходит на шепот, словно выдавая тайну. – В них есть детская непосредственность. Глория – настоящий заповедник того, что Человек утратил, возможно, навсегда.

– О чем вы? – спрашивает отец.

– О свежем восприятии, – Лаццо говорит уже в полный голос. – О вере. О молодости расы. Знаете, некогда девяносто процентов населения Земли верили в Бога. В Иисуса, Аллаха, Будду, Кришну. В Сатану, наконец. Не важно. Теперь религия – удел фанатичных меньшинств. Душу оцифровали и обессмертили в формате психоматрицы. Наша основная аудитория – чужие. Дикари, союзные расы и те, кто обитает за пределами Федерации.

– Видимо, – замечает отец, – они понимают нашу культуру лучше нас.

– Вымирающую культуру, – поправляет фокусник. – Литература, живопись, кино… эти виды уступают место сетевому дизайну, творению квазиреальных конструктов. Мы – последняя цирковая труппа в галактике.

Он легко переключается на другую тему.

– Между прочим, ни одна цивилизация не имеет аналогов цирка. Наше искусство уникально.

Желтые глаза солнц заметно отдаляются друг от друга.

– Странный мир, – говорит Лаццо.

– Глория движется по орбите с переменной скоростью, – поясняет отец. – С сезонами и годичным циклом полная чехарда. Поэтому мы измеряем время условными терранскими стандартами.

– Как все, – вздыхает Лаццо. – Ее больше нет, но она живет в нас…

Эта фраза надолго врезалась в память мальчика.

По улице мимо кафе движется веселая процессия. Клоуны, акробаты, жонглеры. Оки обрастают пестрой толпой зевак, в которую активно вливаются жители города. И Рик с отцом, и фокусник, и официант незаметно для себя оказываются в праздничном водовороте – среди людей, умеющих удивлять. Мелькают знакомые лица, летают кинжалы и мячи, крутятся кольца.

– Все на представление! – орет клоун с красным носом.

Шпагоглотатель демонстрирует свое мастерство, восседая на спине огромного вислоухого животного, тяжело топающего по раскаленному тротуару. Кто-то изрыгает пламя. Рик, взрослый Рик, думает, что это неправильно, ведь никто еще не заплатил за билеты, и все было совсем не так… Или нет?

На площади вздымаются шатры.

Город так и не встретил праздник. Рик коснулся его, прошел по краю.

И наступила зима.

Лютая, с вьюгами-метелями и семидесятиградусными морозами. Шатры сорвало и унесло прочь. В хмурое небо. Процессия рассеялась, артисты погрузились на старенький звездолет и улетели. Люди заперлись в домах, отгородившись от внешнего, непредсказуемого мира термоблоками и куполами. Отпуск Рик и отец провели дома.

По мертвым островам и замерзшему океану гулял буран.

13

Хас Масас жил в Северном районе, в толще городского цилиндра. Рауль не понимал, почему эти кварталы носят такое название – учитывая, что Астерехон находится в постоянном вращении. Традиция? Неужели все поселения землян – такие? Впрочем, Рауль встречал в Городе и других. Пришельцев, похожих на людей. И жутких тварей ни на что не похожих. Старейшина Зарим упоминал их – с неохотой, так говорят о злых духах или лунных демонах. Они общались между собой на эспере, иногда – на неведомых наречиях, жестами и цветными узорами. Набравшись смелости, Рауль спрашивал у некоторых дорогу. Ему помогали.

Свободный Период осложнил задачу. Горожане попрятались в свои норы, улицы оккупировали разношерстные банды. Кое-где велись бои. Наземный и воздушный транспорт практически исчезли. Полыхали костры в жестяных бочках, разбивались витрины супермаркетов и окна нижних этажей. Насиловали женщин в переулках.

СОБЛЮДАЙТЕ ПРИНЦИПЫ ГУМАНИЗМА.

Зарим научил Рауля читать, но не объяснил, что такое «гуманизм».

По безлюдному проспекту, освещенному фонарями и вмурованными в тротуары галогенными полосами, ветер гонял мятую упаковочную бумагу. Улюлюкающая толпа грабила дорогой автомобильный салон. Пьяные подростки выезжали на обтекаемых мобилях из пролома в стене и носились по трассе.

Рауль свернул в тень.

У него свой путь. Его не интересует происходящее.

Путь привел Рауля к обрыву, огражденному сетчатым забором с предупреждающими знаками. Рауль пролез в дыру с рваными краями, осторожно приблизился к пропасти и начал спуск по технической лестнице – металлическим скобам, вделанным в отвесную стену.

Ветер здесь был силен. Скатываясь с Гор Изобилия и разгоняясь на раздолье Южных Земель, он яростно обрушивался на фолнара, стремясь сдернуть с корпуса Астерехона и умчать в дальние дали, закружить, завертеть, бросить умирать в пустыне. Зол сегодня Азда – Бог Ночных Ветров. Рауль мысленно просил Сардониса, птицей летающего среди звезд, договориться с Аздой, успокоить его. Скобы поблескивали в свете лун и недвижного облака туманности. В небо упирались перевернутые горизонты титанического, медленно вращающегося мегаполиса. Энергетическая башня выглядела неприступным бастионом, воздвигнутым мифическими предками. Пальцы Рауля немели от холода. Ниже. Он держался крепко, двигался без спешки. Азда швырял в затылок жесткие песчинки. Сардонис, великий герой, предок моих предков… Миг – Раулю почудилось, что над башней скользит тень от крыльев птицы рхо. Он задрал голову и едва не сорвался. Повис на одной руке, а вредный бог запутался в его волосах. Тетива лука больно впилась в плечо, а колчан захлопал по спине. Затем удалось нащупать опору. Не смотреть вниз.

Лестница заканчивалась маленькой решетчатой площадкой. Рауль постоял минут пять, облокотившись на перила и провожая взглядом стартующий корабль. Последний…

Он тронул шероховатую поверхность, и умная дверь отъехала в сторону.

Служебный коридор. Рауль шел по нему, читая все надписи и не пропуская ни единой пиктограммы. Зарим подготовил его хорошо. В молодости Старейшина гастролировал с бродячими воинами и часто выступал на площадях Города. Артистов пускали за барьер.

Зарим чертил на песке знаки, пояснял их смысл. Рауль старательно заучивал.

Знаки привели его в жилой сектор.

Дешевые квартиры.

Рауль остановился у пластиковой двери. Тот номер. Позвонил. Открыла голая женщина. Рауль отстранил ее и вошел. Пахло алкоголем и сексом. Одутловатый, небритый мужик занес руку для удара. Рауль перерезал ему горло. Резким взмахом. Масас сполз по стене на ковролин. Закричала женщина.

Рауль ушел.

Ему предстояло найти Центрический Стержень и три цифры в «Зааране».

Мелисса взломала сервер портовой службы и теперь могла отслеживать в он-лайне пассажирский и частный трафик. С прилагающимися списками гостей планеты. Информация выводится на экран, и в случае обнаружения искомого имени машина должна дать сигнал. Конечно, нет никаких гарантий, что Шану зарегистрируется под своим именем…

На четвертый день стало ясно, что на Отре никто не сядет. Уважающие себя транспортные компании отменили рейсы. Грузоперевозки – необходимый минимум. Персонал астропорта забаррикадировался в здании вокзала и на запросы экстремалов, желающих совершить посадку, не отвечал.

В дверь позвонили.

На пороге стояла женщина-кетчер.

– Мелисса, – в правой руке киборг держала игольное ружье. – Мы собираем команду. Надо подежурить у лифта.

Мелисса вздохнула.

– Это срочно?

– Да. Верхние уровни подверглись нападению. Не исключено, что бандиты проникли… к нам.

– Я сейчас.

Пришлось взять черный пистолет и выйти в коридор. Там уже собралась «команда»: парочка верзил с армейскими лучеметами, насекомоподобное существо, вооруженное изогнутым клинком, и утробно рычащий бурдюк со сканнером в псевдоподиях.

Они направились к лифтовой шахте.

– Чкехреаннус будет проверять и-карты, – сказала кетчер. – Остальным быть в полной готовности. Не стрелять без моего приказа.

Шахта выглядела, как зеркальная колонна в центре пятигранного зала. Выход на две стороны. Отряд рассредоточился, заняв позиции, указанные кетчером.

Не прошло и получаса, как створки беззвучно разомкнулись.

В зал шагнул человек. Мужчина лет сорока, в длинных, ниже колен, бриджах и цветастой рубахе. Безоружный.

Верзилы подняли стволы, Бурдюк удлинил псевдоподии, протягивая человеку сканнер.

– Меня пропустили, – сказал человек. – Я ищу женщину. Ее зовут Мелисса, она поселилась на вашем этаже.

Мелисса вздрогнула.

– Шану?

Дневной переход разделял стоянку фолнаровэдо и место крушения механической птицы землян. Переход был испытанием на выносливость и силу духа. Седой старик и тощий парень шли под палящими лучами прародителя – легко одетые, с минимальным запасом воды и пищи. Их охраняли древние обычаи, никто не вправе тронуть путника во время Становления. Ни напасть, ни помочь. Становление – путь одиночки. Если бы Рауль заболел или подвернул ногу, Зарим пошел бы дальше. Без него. Именно тогда Рауль почувствовал себя взрослым. Он сделает себе оружие. Сам. Символ самостоятельности воина.

Зарим рассказывал предания о могучем Сардонисе и птице рхо, о том, как герой сражался с демоном ночь напролет, а утром выкопал корни чирито и построил катапульту Первое метательное устройство в истории их мира. В горах Сардонис встретил прекрасную Айнэ, свою возлюбленную. У них родился сын – основатель эдо. Его назвали Раулем. После обряда Становления Сардонис передал сыну секрет катапульты. А тот, в свою очередь, научил фолнаров сбивать стальных птиц. А еще он сказал, что бога умирают, и в доказательство принес голову жителя Астерехона.

Закат выхватил из горячего марева изломанный силуэт, протащил его через всю пустыню и постелил у ног странников. В сгущающихся сумерках луны налились красным. На стресканной, твердой, как скала, глине, валялись мелкие детали, куски обшивки, обрывки изоляции. Запомни вот что, учил Зарим, Оружие – твой друг и твой брат. Добрый друг никогда не подведет. Так и оружие – если сделаешь его сам, то будешь уверен в нем, как в себе. Инструмент не должен содержать изъяна. Пусть он служит тебе вечно. Потому что, если в схватке сломается клинок, твоя дорога оборвется. Если лопнет тетива – ты погиб. Нож затупится – у врага лишний шанс убить тебя. И мастерство твое ничто, если плохо оружие.

Вернувшись, они застали пепелище.

«Я стар, – сказал Зарим. – Это твое».

Убийцу, носящего имя Сафрон, Рауль нашел в барс на шестидесятом уровне. И вогнал ему в глаз стрелу.

Посетители молчали.

Рик проверил заряды в бластере.

Полная батарея.

Банальное название из допотопной земной беллетристики – бластер. Но термин прижился, под ним подразумевалось лучевое оружие малой мощности. Пистолет.

Рик занимался контрабандой давно. И успешно. У него сложилась определенная репутация. Круг связей. Ему доверяли. Так получилось, что он отхватил крупный заказ с Бетельгейзе. Партия оружия. Ограниченные сроки. И Рик начал беспокоиться. На Отру требовалось доставить редкие нелегальные импланты – простенькая задача. Все испортил Свободный Период. Как человек предусмотрительный, Рик оставил звездолет с грузом на орбитальной станции, импланты вживил себе и купил билет на шаттл. В Астерехоне нашел подпольную клинику, удалил товар, прошел курс ускоренного лечения и отправился в «Заатар». Подождал, пока к нему явится клиент. Получил деньги. И уперся в жестокую правду – отсутствие шаттлов. Сообщение с внешним миром прекратилось.

Рик уже не беспокоился.

Он нервничал.

На Бетельгейзе не шутят. А время уходит сквозь пальцы. Две недели – слишком долго.

В оконном стекле отражалось его лицо: острые скулы, трехдневная щетина, шоколадный атлантический загар, черные спиральки волос. Дорогая прическа…

Дергалась бровь.

Их было четверо – решивших прорваться на крышу Стержня. Девушка, не рассказывающая о себе. Мужик с глазами старика, собравший их вместе. Психически неустойчивый торговец оружием, спешащий доставить груз по назначению. И малолетний дикарь из пустыни, имеющий счеты с кем-то на верхушке колодца. Дважды отбивались от мародеров с высотных уровней и людоедов. Последние этажи преодолевали пешком, карабкаясь по пожарной лестнице – лифт застрял в заблокированном сегменте шахты.

Дошли.

К звездам и лунам, к хмурому Азде и скользящей в небесах птице рхо.

Птица камнем упала вниз и зависла над крышей, распластав трепещущие крылья. В брюхе птицы открылась дыра. Невидимые руки подхватили их четверку и понесли к сияющему рту создания.

14

Рыбацкий поселок на дождливой Венере. Запрет на приближение к астропорту, подкрепленный шоковым имплантом. Ты подходишь к зданию вокзала ближе, чем на сто метров, и нервная система вырубается. Если повезет – подберут спасатели. Или полицейский патруль. Нет – захлебнешься под сезонным тропическим ливнем.

Изгнание.

На Земле власть захватила оппозиция. Император Сонек взялся за реорганизацию системы и поклялся «вернуть демократию». Шану думал о Вере, вспоминал их свидание в Бомбее. Разговоры о прошлом и будущем. Ночи. Прогулки на тримаране. Она повзрослела, но это не мешало их счастью. Шану не задавал вопросов. Он просто любил. То был последний визит Веры в эпоху Манкура. Там, в будущем, что-то случилось. Нечто, помешавшее им встретиться вновь… Шану охотился, растил всякую наркотическую дрянь и выменивал у рыбаков на одежду, дистиллированную воду и топливо для глиссера. На иглы и патроны. На старые фильмы и аудиокниги. Он следил за событиями в галактике. Вторая Империя трещала по швам. Данлоки объединились с пришельцами из Магеллановых Облаков и теснили человеческие форпосты, нагло колонизировали нейтральные планеты. Дэз-воины грызлись с чеммиуками и ничем не могли помочь. Департамент Безопасности погряз в бесконечных внутренних проверках и фронтальных рейдах. Космофлот требовал дотации на перевооружение и модификацию верфей. И, разумеется, ничего не получал. Крупные корпорации и влиятельные губернаторы вели свою политику, зачастую не совпадающую с официальной линией. За сорок лет терранское пространство сузилось, превратилось в лоскутное одеяло. Полюс влияния сместился к миру данлоков.

Сорок лет.

Шану видел себя в зеркалах. Он не старел. Его мышцы не теряли силу, болезни не кромсали тело, морщины не бороздили лицо. Четыре десятилетия – без изменений.

Менялась галактика.

Яхта Соннека, отправившегося на конференцию в Эдер, взорвалась. На орбиту Земли вышла эскадра ударных линкоров под командованием генералов Васильева и Мацумото. Контакты с правительством прервались. Сутки в административном секторе творилось что-то жуткое, по сетям кочевали истеричные слухи, в городах появлялись личности, меняющие внешность и судьбу; эти отмалчивались и двигали дальше – прочь из системы.

Через неделю в поселок прилетел человек из ДБЗ. Он разыскал Шану и, ничего не объясняя, посадил в патрульный глиссер. Доставил в астропорт – под начало хмурых коллег с парализаторами. Имплант, судя по всему, был дезактивирован (а впоследствии, в клинике Дворца, удален). Коллеги затолкали Шану в разведкатер.

В Геометрическом саду его ждал Нетер. Первый владыка Третьей Империи. Дальний родственник Манкура, приведенный к присяге военными.

– Добрый день, господин Шану, – Нетер был молод, слишком молод для Императора. Шану пожал протянутую руку. – Наслышан о вас.

Они двинулись по аллее, мимо треугольных тополей. Нарочито плоских, схематичных.

– Я всего лишь охранник, – осторожно заметил Шану.

Нетер остановился.

– Будем откровенны. Государство разваливается, это вина либерально-демократических фракций. Экспертов, подобных вам, не осталось. Кто-то мертв, кто-то сбежал. Кто-то изменил личность и играет по собственным правилам. Мне не к кому обратиться.

– Штаб Космофлота, – подсказал Шану. – Правительство…

Нетер рассмеялся.

– Господин Шану, Сенат и министерства исполняют… скорее декоративную функцию, чем практическую. Они решают будничные, бюрократические вопросы. Штаб умеет воевать. И только. Я нуждаюсь в вашей помощи.

Шану хмыкнул.

– Похоже, воевать Земля тоже разучилась. Не обижайтесь, владыка.

Нетер присел на вычурную скамейку, оплетенную вьюном.

– Вам сейчас около восьмидесяти, охранник?

– Восемьдесят один.

– Хорошо сохранились.

– Спасибо биоскульпторам, – Шану остался стоять.

– Только ли им?

Шану промолчал.

– Ладно, – Нетер вздохнул. – Это не мое дело. Я хочу, чтобы вы вернулись на службу. Неофициально. Впрочем… Советник по контактам вас устроит?

– У меня есть выбор?

Нетер оскалился. Его льдистые глаза словно приморозили Шану.

– Мне стоило определенных усилий… отговорить военных. Они жаждали изолировать вас и обследовать. Якобы вы не тот, что прежде. Отличаетесь от остальных людей.

Шану начал прозревать.

Досье. На него имеется досье. И, вероятно, ДБЗ в курсе его отношений с Мегионом. Или догадывается.

Вслух он произнес:

– Отлично. Советник по контактам. Вполне устроит.

Нетер улыбнулся. По-отечески. Как Манкур.

– Рад, весьма рад. Итак, господин Шану, что бы вы сделали в первую очередь? На моем месте?

Шану не колебался.

– Я бы уничтожил всех лидеров оппозиционных фракций. Их соратникам предоставил бы хорошо оплачиваемые, почетные, никому не нужные посты.

Нетер расплылся в улыбке. У него было много улыбок, и каждая что-то означала.

– Продолжайте.

– Пожалуй, перешел бы на «ты». Нетер, нам предстоит часто общаться. Мы вынуждены стать друзьями.

– Согласен. Дальше.

– Необходимо помочь Клинрану в войне с чеммиуками. Вновь заручиться дэзской поддержкой. Наладить отношения с дружественными и нейтрально настроенными расами. Сместить или уничтожить директоров некоторых корпораций, внедрить в советы своих представителей – под угрозой превентивных мер. Пока превентивных. Вплоть до налогового и таможенного диктата. Разобраться с мятежными губернаторами. Показательные репрессии. Особенно нас интересуют богатые, промышленные миры. Все ресурсы – на модернизацию флота. Лет через тридцать мы сможем отшвырнуть данлоков и магеллан. Если начнем сейчас.

Они начали.

Завертелись проржавевшие шестеренки боевой машины. Метрополия потянулась к утраченным колониям. Успело вырасти поколение, не знающее власти Терры, но это не имело значения. Тот, кто ставит перед собой конкретные цели и упорно движется к ним, достигает желаемого. Рано или поздно, в тот или иной мир, внесенный в план, приходила Земля.

Спустя сорок лет разразилась война.

Страшная галактическая бойня. Несколько месяцев, неузнаваемо изменивших освоенный космос. Обе стороны умели прыгать. Магеллане открыли гипер раньше, чем люди… Пространство Империи – не только человеческое пространство. Сообщество слаборазвитых, но воинственных рас поддержало Нетера. Пример фантастически успешной дипломатии, за которой стояли Шану и его ученики. Чужие объединились, приняв новый порядок. В конечном итоге даже гордые данлоки ассимилировались, влились в доминирующую культуру. В отличие от кризов, сошедших с арены через двадцать веков. И рэнгов, покинувших галактику на кораблях-ковчегах в попытке начать все с нуля. А ведь рэнги правили мирами задолго до человека…

В услугах Шану больше не нуждались. Система стала самодостаточной. Устойчивой. Не хватало лишь одного – нормальной связи…

Шану исчез.

Воспитал команду продолжателей, функционеров высшего класса, и покинул рукав. Его не преследовали. Нетера устраивало положение вещей. Поступательное развитие во всех сферах. Быстро заживающие раны. Молодые тигры, экономические чудеса. Одиночки уже ничего не решали.

Шану сменил несколько масок. И осел на Страте под личиной представителя инвестора с Денеба. Разумеется, инвестором был он сам. Разбогатевшим за счет своих контактов с марионеточными директорами корпораций.

Мешок по-прежнему приносил стабильный доход. Водородное топливо покупали отсталые цивилизации. Нашлись и другие технологические разработки. Выгодное размещение Страты способствовало торговле. Шану построил мощный промышленный комплекс, вложил деньги во многие перспективные проекты. Купил парочку уютных планет. Время бессильно кусало локти…

Он играл с женщинами, друзьями, врагами. Он веселился, предавался гедонизму, лечился от наркотической, а затем и виртуальной зависимости. Путешествовал. А однажды проснулся в жестком сплине и понял, что над ним посмеялись. Он не властен над окружающим. Он не способен плыть против течения, чтобы встретиться с ней. Он не может вернуть умершего отца.

Он – никто.

Бессмертный никто.

Эксперименты показали, что ему можно нанести ущерб. Покалечить. Убить (в созданной компьютером модели). В то же время он не болел, его геном не подвергался влиянию внешних факторов. Организм прекрасно восстанавливался. Нечеловеческая регенерация, сказали врачи. Суставы не изнашивались, клетки не умирали, зубы не гнили.

Зато он скучал.

Ему не хватало суровой Жести, тесных кают морально устаревшего «Святослава», весенних переулков Кракова. Не хватало той жизни, до посещения клинранской хроностанции. Он нанял лучших специалистов, и те воссоздали в виртуальности его любимые места по слепкам воспоминаний, смоделировали образы друзей, Веры, старого Императора – опираясь на его психоматрицу. Он приобрел криогенный саркофаг, загрузил в память компьютера конструкты прошлого и лег спать. В вечный холод ностальгии. Саркофаг был запрограммирован на пробуждение – если Шану решит проснуться. Вокруг него смыкались тюремные стены – перекрытия орбитального дома, кружащего на стационаре Снежной Луны. Нейроны Шану стыли в реверсе однообразных иллюзий. Течение лет в субъективной вселенной не совпадало с он-лайном. Время неслось вскачь либо замирало – по желанию хозяина. Сумасшедшие часы, мечта всякого.

Однажды у карфагенского фонтана появилась девочка.

Струи клинками вонзились в радугу. Глаза искусственной Веры остекленели, к губам прилипла бессмысленная полуулыбка.

– Ты, – сказал Шану.

– Я, – согласилась девочка. – Доброе утро.

Прежде он не видел станцию в этом облике. Но сразу понял – гость оттуда.

Ландшафты воспоминаний начали сминаться. Шану понял, что его грубо выдернули. Вместе с последними фрагментами кода, растаявшими в бесцветной дали, к нему пришло знание. Ему объяснили, что и как делать.

Он проснулся.

Как и было обещано – через сто шесть лет. С момента визита на Клинран минуло почти два века.

Кристофер Нун, ученый с Проциона-4, разработал проект Мегасети. Информационной среды, которая, предположительно, раскинется в надпространстве, близком аналоге гипера. И свяжет воедино планетарные сетевые ресурсы. Нун катастрофически нуждался в деньгах – Академия Наук Проциона урезала финансирование. За этот акт, по мнению Мегиона, отвечали чартора.

Шану вызвал с Луны корабль и прыгнул к Про-циону-4. Поговорил с Нуном, оценил все плюсы грядущего творения и приступил к активным действиям. Арендовал и оборудовал помещения для исследований, организовал компанию, общество с ограниченной ответственностью, и переманил под свое крыло группу ученых Нуна. Они запустили в надмирье первый сервер, пробили первый стабильный портал и установили первый гейт. Затем Шану полетел на Землю, где властвовала ее императорское величество Феджи. Правительство заинтересовалось проектом. Шану отдал компанию, оставив себе лишь незначительную часть акций… сделавших его впоследствии одним из богатейших людей известного космоса.

Феджи назначила его консультантом, приблизила к себе и на время заставила забыть о ней.

Императрица застряла в его памяти молодой девушкой с колдовскими зелеными глазами, безупречными чертами лица и совершенной фигурой – работой генетиков и биоскульпторов. Он старался не думать о том дне, когда будет стоять в родовой усыпальнице – перед матовой капсулой саркофага…

Все случилось иначе.

Феджи легла в криогенный сон. Когда ей исполнилось пятьдесят. Мы встретимся там, сказала она. В нашем будущем. Я стану такой же, как ты…

Шану не выдержал.

Взял корабль и отправился к Снежной Луне. Нашел свой орбитальный особняк – автоматика поддерживала дом в идеальном состоянии. Затем Шану подрубился к Мегасети – Страта уже имела собственный гейт… Он пробился к конструктам Феджи – ломая все на своем пути. Их разумы встретились – в настоящем, растянувшемся на столетия…

Янтарное счастье.

Все проходит.

Мешок выдрал Шану из мира грез. За все нужно платить. В том числе за подарки, от которых ты не прочь отказаться.

15

Инструкции содержались на переданном Мелиссой оптокристалле. Конкретные приказы, адресованные рабу. Технические характеристики «Астарты», корабля человека, охотившегося за Шану. Артефакт неведомой расы на самом деле таковым не являлся. Он был устаревшей моделью межпространственного переместителя, заброшенной Мегионом в данный слой с единственной целью – чтобы его обнаружил капитан Джерар. Плавный ввод в игру, так это называлось. Агенты чартора, насколько мог судить Шану, ничего не понимали… Переместитель предназначен для долгих автономных путешествий во всем многообразии вселенных. Он прорывает стены мира и доставляет пассажира куда потребуется. Задача Шану и Мелиссы – захватить корабль и попасть… А вот это уже следующий этап. Проблема заключается в том, что «Астарта» способна войти в режим проникновения, но для того, чтобы прибыть в конечный пункт, ей необходим корректор. Деталь намеренно удалена из системы – дополнительная подстраховка. Как найти переместитель и корректор? Джерар сам ищет тебя, ваша встреча неизбежна. Корректор находится на Иппириасе, тебя это не должно волновать. А что должно? Копия. Джерар должен успеть копировать деталь при помощи бортового синтезатора. Дальше действуй по обстоятельствам. Почему я не мог захватить корабль раньше? На Трубе? Преждевременно. Нарушение событийного потока.

Шану закончил просмотр.

Они торчали на станции уже четвертые сутки. Кристалл был устроен таким образом, что выдавал информацию пошагово, он реагировал на окружающее, анализировал причины и следствия. Шану думал, что этот носитель гораздо сложнее, чем кажется.

Их жилые секции располагались на внешнем ободе колеса. Мелисса целыми днями зависала в Сети, подключившись к новостным и общеобразовательным каналам. Рик готовился стартовать на Бетельгейзе – там у него были дела. Рауль уходил и возвращался без предупреждений. Затем по станции поползли слухи об убийстве. Директора местной авиакомпании нашли с раскроенным черепом в радиальном коридоре. Расследование пока не началось – Свободный период…

Через шесть часов после просмотра оптокреста в комнате Шану соткалось изображение девочки.

– Завтра Рик покинет терминал. Ты полетишь с ним, Раулем и Мелиссой. «Молнию» отправь в систему Велиар-107.

Все.

Сказала и растворилась в электронном ничто. Шану в тысячный раз почувствовал себя пешкой. Тебя двигают, тобой жертвуют. Будущее предрешено – не изменить, не исправить.

Он связался с «молнией», задал программу полета. Сделал запрос по Велиару-107. Ничего особенного, захудалая колония с единственным астропортом у экватора и средних размеров луной. Вот затеряться там несложно – вокруг голубого гиганта системы Велиар вращалось сто пятнадцать планет, пронумерованных нестандартно – от внешних орбит. Плюс спутники, астероидный и кометный пояса. Шану приказал ИскИну звездолета сесть на одном из безлюдных тропических островов и подрубиться к Сети. Активировать маскировочное поле, снизить энергопотребление до минимума.

Позже, валяясь на неубранной постели, он услышал звонок. Разблокировал дверь, буркнув «войдите».

На пороге стояла Мелисса.

– Привет.

Шану сел, скрестив ноги.

Девушка шагнула к нему. Пришлось встать и тронуть сенсор, выдвигающий из пола кресло.

– Нам работать вместе, – сказала Мелисса. – Я хочу задать несколько вопросов.

Шану кивнул.

– Ты давно в Мегионе?

– Сотни лет, – Шану грустно усмехнулся. – Но ты не совсем верно формулируешь. Под Мегионом – так точнее. Мы с тобой на периферии допуска.

– Мне говорили, что ты – наемник.

Шану пожал плечами.

– Называй, как хочешь.

Мгновение девушка изучала его. Пристальный, оценивающий взгляд. Впрочем, никакой сексуальности – холодный анализ.

– Мы на очередном этапе, – наконец произнесла Мелисса. – В чем твоя роль?

Шану не видел причин, почему должен что-либо скрывать. Девочка не давала подобных приказов.

Он сжато, не упуская важных деталей, все рассказал. Так его учили. Набор последовательно изложенных фактов. В свою очередь он узнал о том, что Мелисса прибыла из другой эпохи. Знакомо. Мегион хранил ее психоматрицу и воскрешал девушку всякий раз, когда она умирала. Перебрасывал в разные времена и пространства. Безусловно, в иерархии она занимала более высокую ступень, чем Шану.

Их задания совпадали.

– Отлично, – Шану полез в холодильник за соком. Синтезаторы на терминале еще не устанавливали. – Так или иначе, нам предстоит попасть на Иппириас. Остается малость – убедить Рика в необходимости изменить маршрут.

– Пустяки. Мы заплатим ему.

– Ладно, – согласился Шану. – А фолнар? Как мы затащим его на борт? И что дальше?

Мелисса очаровательно улыбнулась.

– Скажем, что звездолет опустится на Отру. А прыжок к Иппириасу объясним поломкой машины.

Логично.

– Ты все продумала.

Она встала.

– До завтра.

Рик согласился послужить перевозчиком – отклонение от курса было незначительным, а заплатили ему сразу, много и наличными. Лишних вопросов он не задавал. Его корабль представлял собой списанный флотский истребитель: обтекаемость форм, выдвижные крылья (для планетарного боя), орудия средней дальности, мощный радар, легкая броня и силовая защитная установка. Рациональный хозяин расширил судно, достроил трюмы, переоборудовал конфигурацию, выкроив место для личной каюты и «кубрика».

Разрешение на старт Рик получил сразу Странные пассажиры сидели в «кубрике», перебрасывались ленивыми замечаниями. Фолнар прилип к обзорным панелям – Рик был готов поручиться, что паренек никогда не покидал стратосферу.

Звезды рванулись навстречу.

Навигационный компьютер заканчивал расчет. Временная потеря (по предварительным оценкам) – пять-шесть стандартных часов. Терпимо.

Сумасшедшая Отра сжалась в монету, затем в точку. Прокол в черной ткани мироздания.

В следующий миг Эль-Куэйро понял, что не одинок во вселенной. Некто шел на сближение – с невероятной для маневровых двигателей скоростью. Рик подключился к сфере наблюдения. На его зрительный нерв загрузилась картинка – алмаз, сверкающий в лучах зеленого солнца. Взвыли детекторы поля: пришелец сгенерировал силовой кокон неизвестного типа.

Кокон расширился.

И корабль Рика в одночасье парализовало. Пилота выбило в реальность. Индикаторы на консоли стремительно гасли – по мере отключения механизмов.

«Астарта» выдвинулась из тьмы, заполнив обзорные экраны. Дистанция теперь не превышала десятка километров.

16

На Рзнгторе рассвет.

По диску газового гиганта ползут нитевидные облака, рассекая его на доли. Рэнгтор – лишь спутник, но этот спутник вершит судьбы триллионов граждан Федерации. Тает желтая ночь, утро смазывает хмурый лик, проступающий в кебе, укрывает его лазурной вуалью. Метрополия Ла-Харта распростерлась в трехмерном великолепии над обмелевшим морем; под водой просматривается дно, снуют тела рыб. Готические башни, обелиски ушедшей расы. Геометрический порядок, совершенная архитектура. Здания, непознанные и неповторимые, парят над морской гладью, удерживаемые нуль-гравитацией. Кубы, призмы, конусы, изящные спиральные структуры. Редкие штормы разбиваются о стену волнорезов. Бережно вписанная в контекст архаика.

Город велик.

Империя рэнгов, высокоразвитых существ, породивших этот шедевр, безусловно, заслуживает уважения. Преемственность. Незыблемость и прочность. Именно такую символику продвигала идеологическая машина Ла-Харта. Мощь традиций. Человек еще не покинул пещеры, а сотни миров уже безропотно склонялись перед Рэнгтором. Еще не наступил золотой век Рима, а здесь уже поднимались из воды башни.

Здания соединялись подпространственными коридорами и воздушными ступенями, которые, серебрясь, опоясывали древние колоссы, гибриды творений Гауди с китайскими пагодами. Земные ученые столетиями изучали Ла-Харт, но так и не смогли узнать предназначение некоторых построек и механизмов. Расположение входов в подтуннели нанесли на карту, но как функционируют эти коридоры, и через какое измерение они протянуты, выяснить не удалось. Как и то, куда подевались хозяева планеты, собираются ли возвращаться, имеют ли нечто общее с создателями легендарной «Астарты» и прочих артефактов, спрятанных в тайниках спецкомитетов, являются ли они набившими оскомину предтечами, либо очередной цивилизацией, достигшей техногенного коллапса… Нет ответов.

А на Рэнгторе рассвет.

Ллирерон, председатель Совета, вышел на террасу, облаченный в традиционную серебристую тунику. Город врезался в желто-голубое утро зазубренными клинками башен. Терраса купалась в последних лучах искусственного Кольца, перечеркнувшего диск Неора – планеты, чьим спутником был Рэнгтор.

Флаер ожидал председателя на посадочной площадке. Ллирерон так и не привык к под-перемещениям.

Машина мягко взлетела. Мимо проплыл шар Библиотеки, хранящий внушительные запасы древних рукописей, магнитных лент и дисков, современных визуальных и нейрических книг, оптокристаллов с правительственными грифами разных уровней.

Молчаливое скольжение над зеркалом моря.

И переход, которого Ллирерон не заметил.

До этого момента – он, председатель Совета Федерации, расположившийся в салоне машины. После – небытие, отсутствие звуков, запахов, и тьма, и тлен… И красная смерть, внутренне усмехнулся председатель.

Разум – и клетка для разума.

Присутствие.

Чье-то присутствие рядом.

Здравствуйте, председатель.

Голос извне, собственно, не являлся таковым. Информация, напрямую вливавшаяся в мозг. Чартера. Неведомые существа, разрушившие Землю и вернувшиеся спустя десятилетия в пространство Федерации – чтобы диктовать политику поверженной расе. Лишь десяток избранных был посвящен в страшную истину: чартора никуда не уходили. Они здесь. Следят и говорят, что делать. Не объясняют, не вступают в дискуссии. Просто приказывают.

Подключаются к тебе, чтобы дать инструкции.

Вы хотите увидеть меня? Узнать, как я выгляжу?

Оккупация Ла-Харта никогда не проявлялась в конкретных образах. Ни тебе вражеских армад из глубин космоса, ни десанта жутких монстров, размахивающих супероружием. Ничего, что можно потрогать, или хотя бы осознать. Непостижимая сила рядом. Способная вмешиваться в процессы, не проявляя себя.

Да.

Ответ вырвался против воли.

В сознании вспыхнул образ. Тусклое помещение, заполненное водой. Смутные очертания стен. Тени, скользящие на периферии зрения… Человек-амфибия, голый мужчина со странно поблескивающей кожей и жаберными щелями на шее, мускулистый, короткая стрижка. Вдруг председатель осознает, что кожа – это не кожа. Чешуя.

Его передернуло.

Неестественно, правда? В начале эволюционного пути мы были подобны вам. Позже случилось то, что ваши древние писатели пытались предсказать в дозвездную эпоху. Бойня, техногенная катастрофа. Моя реальность погрузилась в океанскую пучину. Мы не обладали знаниями, достаточными для постройки космическою корабля и колонизации иных, пригодных для жизни, миров. Было решено оставить донные купола и плавучие станции. Мы изменили себя. Подвид, живший наверху, на островах и в понтонных городах, вымер.

Ллирерон представил дикие сборища постлюдей, устраивающих морские сражения ради самок и еды. Он был образованным человеком и видел старые игровые фильмы наподобие «Водного мира» с Кевином Костнером.

Да. Все выглядело примерно так.

Ллирерон осмелился спросить:

А дальше? Сейчас?

Война навязывает свои условия. Наша раса развилась до стадии, намного превосходящей вашу. Потом материнская планета оказалась уничтоженной. Мы развязали бесконечную битву – и собираемся довести ее до логического конца.

Тот человек… под водой… это ты?

Я. Но сейчас мы вновь разделены на подвиды. Есть те, кто способен дышать на поверхности. И те, кто вовсе не дышит. А еще мы научились ментальному слиянию.

С кем вы воюете?

Пауза.

Это неважно, – голос стал жестче, – твой интерес удовлетворен. Мы хотим вернуться к отрейскому вопросу. Делегация Астерехона потребует развязать войну против фолнаров. Ты воспользуешься своей властью, чтобы санкционировать боевые действия. Народ фолнаров подлежит ликвидации.

Тьму сменил желтый газовый гигант.

Золотое утро.

Вечные сумерки слуг.

17

Выполнив очередное задание, Шану решил разобраться с делами на Страте. Технологии стремительно развивались, и спрос на водородное топливо падал. Анахронизм, сказали эксперты. Паровоз Стефенсона, солнечный парус, двигатель внутреннего сгорания… Удел отсталых рас. Конечно, в Империю влились новые, слаборазвитые миры. Речь идет о дополнительных вложениях в исследование рынка. Шану не мог допустить упадка в собственной системе. Только не здесь, не на планете его отца. Поставив на ноги Компанию, он перебросил часть денег управляющим и распорядился купить несколько захудалых частных лабораторий. Странные ученые, несуразные разработки. Реальная прибыль через десять-пятнадцать лет.

И снова – вакуум.

Шану пригласили в Академ-Кластер Гриира, где он преподавал около полувека. Учил курсантов боевым искусствам изведанного космоса. Затем исчез – чтобы не распространять мифы о вечно молодом инструкторе. Прыгнул на Тагор, где провел еще сорок лет, общаясь с местными и постигая безумную вселенную.

Продолжая думать о ней.

Дистанция сокращалась. Сейчас их разделяло три столетия. Это казалось невероятным, забытая детская любовь упорно не желала умирать, она дремала вместе с Шану в электронных грезах, пряталась в тупиках памяти, спала в наркотических берлогах – а затем разворачивалась полотном тупой боли. Ты нарушаешь баланс, сказали ему телепаты. Мешаешь нам. Извини.

Он понял.

И больше не возвращался.

Джонатан Свифт доказывал, что физическое бессмертие невозможно. Человек превращается в жалкое существо, идиота, пускающего слюни. Потому что нельзя столько помнить. Воспоминания заполняют мозг, наступает критический предел и… лишнее удаляется. Что-то в этом роде. Логичное допущение, но в случае Шану оно не годилось. Мегион обманул человеческую природу. Хотелось горько усмехнуться, когда выскакивало словечко «совершенство». Оно граничило с «мазохизмом». Душу, пресловутую психоматрицу, владыки Шану исправить не могли.

Ты живешь и все помнишь.

В мельчайших подробностях.

Бесконечно.

Последнее, что Шану увидел перед подключением – мрачная глубина Мешка в обзорной плоскости. Спирали циклонов на лике мира. Высверки молний. Унылая космическая тьма.

Курсант стоял перед ним, держа катану обратным хватом. Дул легкий ветерок, сверкали на солнце тибетские вершины. Под ногами – отполированные дождями и временем плиты террасы. Тренировочный конструкт.

В руке Шану появился нож.

Курсант напал без предупреждения. Косой взмах снизу вверх – Шану пришлось прогнуться вправо. Курсант, не замедляясь, развернулся, очерчивая лезвием круг на уровне груди. Шану перекатился, выпрямился – и столкнулся с насмешливым взглядом. Способный парнишка. Опыта маловато, а самоуверенности – через край… Перехват. Удар сверху. Шану уклоняется. Еще. Он отводит клинок ребром ладони, и приставляет нож к горлу учащегося.

Поединок окончен.

– Никогда не повторяйся, – голос ровный, как у машины. – Серьезный противник этого не простит.

– Я сдал?

Покачав головой, Шану перерезал Говарду Шизу горло. Аватар курсанта упал на колени.

– Зачет поставлю. Завтра – дополнительное занятие.

Говард Шиз, будущий инструктор по технике боя с холодным оружием, покинул конструкт. Его тело растаяло. Вряд ли малыш ощутит боль – программа регулирует пороги чувствительности по минимуму.

В реале Шану снял костюм, сложил его и запихал в выдвижной бокс под консолью.

Он спешил.

Предстояла встреча с прибывшим на Гриир дэз-воином, экспертом, который вскоре заменит Шану.

Академ-Кластер за минувшие века разросся вместе с планетой. Появились надстройки, отдаленно напоминающие земные небоскребы прежних эпох. Развилась транспортная сеть. Академия теперь занимала около трети планетарного объема.

Шану взял флаер до Узла. Там пересел в капсулу и по гравитационной шахте поднялся на орбиту, в тридцать седьмой астропорт, принадлежащий ДБЗ.

Лайнер прибыл по расписанию.

Клинранца звали Ша-йо-Лрла, он хорошо разбирался в своем деле и, по слухам, принадлежал к правящему клану. Шану выловил его в толпе на контрольно-пропускном пункте. Высокий, тощий, как и все дэзы, с многосуставчатыми шестипалыми руками. Слегка сутулый.

Покончив с формальностями и оформив степень допуска, они двинулись к сектору с капсулами.

– Сейчас в общежитие, – говорил на ходу Шану. – Немного отдохнете, и пойдем знакомиться с коллективом.

Гуманоид кивал, соглашаясь.

Следующий день застал Шану в гипере. Его срочно вызвали к Императору – просочилась часть информации о хроностанциях и чартора. Хозяин Четвертой Империи заволновался. Он и без того страдал паранойей, большую часть жизни проводя не на Земле, а в личном корабле-крепости, который эскортировали лучшие линкоры и крейсера Космофлота.

Сейчас ставка находилась в окрестностях Ската. Яхту Шану перехватили за двадцать астроединиц от эскадры, посадили в доке громадного линкора «Пророк» и тщательно осмотрели. Как и самого Шану. Затем разрешили стыковку с крепостью правителя – переоборудованным ковчегом-астероидом, памятником колониальных времен. Звездный город, затянутый броней и силовыми полями, обшаривающий пространство локаторами и датчиками повышенного восприятия. Убежище.

Он встретился с Императором в ресторане.

Панорамные окна с видами популярных курортов, услужливые официанты, приглушенная музыка. Брамс.

Перед ним сидел молодой человек лет тридцати. С очень серьезным, сосредоточенным лицом. Полувоенная форма без знаков различий. Выбритые на темени полосы.

– Мне говорили о вас, – перед Императором, на столе, дымилась нетронутая еда. – Вы консультант нашего рода.

Шану улыбнулся.

– Я узнаю фамильные черты. У вас подбородок Манкура, владыка.

Парень нервно отмахнулся.

– Вы решаете проблемы, Шану.

– Помогаю решать.

– Да. Мы входим в полосу кризиса. Обнаружено присутствие могущественной цивилизации, намного более продвинутой, чем наша. Цели неясны, контакт не удается установить. Объекты на Клин-ране, Отре, Скате-4… в других местах. Наблюдается нарушение физических законов.

Официанты тихо сменили блюда.

– Меня проинформировали, – сказал Шану.

– Это хорошо, – император поковырял вилкой рыбу. Шану попытался вспомнить его имя. Маринер? Кажется, Маринер. Шану пережил не один десяток таких, как он. – Как я уже отметил, объекты расположены в пределах нашей территории. В основном. Тревожные сведения поступают из разных уголков галактики. И, самое страшное – пришельцы внедрились на Землю.

– Чем я могу помочь? – осведомился Шану.

– Как всегда. Квалифицированным советом. Поживете здесь, пообщаетесь с учеными. Ознакомитесь с данными разведки. Завтра прибудет командор Ролта – вы поступите в его распоряжение.

В следующую секунду Император стоял.

– Я не вижу угрозы со стороны чужих. Ее видят военные. Безопасность – их функция. Ролта предложил обратиться к вам, и я верю ему.

Шану жевал с невозмутимым видом.

– Вас проводят. До свидания.

Император резко развернулся и двинулся прочь.

Шану смог наконец проглотить застрявший в горле кусок.

…Комната была слишком физической. Настоящее дерево, антикварная мебель, некий сталинский ампир. Высокий потолок, лепнина, мягкий свет настольной лампы, картины, нарисованные маслом. Шану проверил – работы древних художников не были голограммами… Ковер. Армянский или персидский. Пустой звук, Шану не взялся бы сравнивать его с чем-то ранее виденным.

На краю массивной дубовой кровати сидела девочка.

– Привет, – буркнул Шану, касаясь запирающего сенсора. Он бы не удивился механическому замку, но дизайнеры решили не заходить так далеко.

– Не рад встрече? – глаза девочки излучали насмешку.

– Ты машина.

– И что?

– Ничего, – Шану не был настроен на философские беседы. – Не пойми меня неправильно, но мне насрать.

Девочка укоризненно покачала головой.

– Грубо. Вечность ожесточает людей.

– Я заплатил недостаточно?

Ее глаза сузились.

– Нет. Мегион хочет…

Шану поднял палец.

– Подожди. Я расскажу. Вчера, на корабле, мне снился сон. Будущее. Вы умеете загонять такие пророчества в мозг, и я знал, что ты появишься, – он шагнул к призраку. Придвинул стул с высокой кожаной спинкой. Сел. – Через тридцать пять лет Империя соберет армаду и бросит ее к Фронту Искажений. Это станет закатом нашей цивилизации. Земля погибнет.

– И тьма, и тлен, и красная смерть, – фыркнула собеседница.

– Вам нужно, чтобы я предотвратил это, – Шану не обратил внимания на реплику. – Убил кого-то. Отговорил. Подкупил…

И тут он прозрел.

– Ролта. Именно с него все начнется. Он прилетит сюда и…

Девочка рассмеялась.

– Глупый. От Космофлота ничего не зависит. Война случится – хотим мы того или нет. Чартора уже близко. Когда они придут, Мегион сразится с ними. Смерть Земли – отголосок той битвы. Как и Фронт Искажений. Неужели ты думаешь, что мы действуем, ограничиваясь жалкими четырьмя измерениями, доступными здесь?

Шану молчал.

– Война была, – девочка вздохнула, – и мы ее проиграли. Такова история. Но это лишь первая вероятная линия.

– Есть вторая?

– Конечно. Победа. Тонкое вмешательство, лавина последствий.

Она рассказала Шану о проекте Хронокольца. О слепках солдат с заблокированной – до поры – памятью. Дети-бомбы. Их программа сработает в нужный момент. Лучшие из лучших, отпрыски Мегиона, способные повлиять на ход истории.

– Тебе придется помочь одному из них. Он уже родился. Его зовут Мик Сардонис. Воспользуйся своими связями, чтобы он смог пройти отбор и поступить в Академию Гриира.

– Абсурд. Если он так крут – поступит и без моей помощи.

Девочка снова фыркнула.

– Через двенадцать лет Академия окончательно погрязнет в коррупции. Приемные комиссии и сейчас принимают слабаков с богатых миров. Ты не замечал, что уровень выпускников снижается?

Шану пожал плечами.

– Разумеется, нет. Ты преподаешь раз в столетие.

Шану в точности выполнил все инструкции Мегиона. Нажал необходимые рычаги, открыв коридор перед надеждой человечества. А затем отправился на Землю. Время прибытия он рассчитал едва ли не поминутно. Рождение Веры только планировалось. Ее мать жила в студенческом городке на севере Ирландии. Идея заключалась в том, чтобы уговорить беременную женщину перебраться в более безопасное место. На Страту. Мир, подконтрольный Шану.

Яхта опустилась в астропорту Карфагена. Город изменился до полной неузнаваемости. Его урбанистическую атмосферу разбавили грубыми инсталляциями, имитирующими раннее средневековье. Присутствовали и фрагменты античности, много колонн, портиков, статуй и барельефов. Коммуникации и механизмы неведомый архитектор умело скрыл. Кое-где выросли холмы, разделенные кривыми булыжными улочками… Все это парило над Ла-Маншем, далеко от первоначальных координат.

Шану ступил на пандус, втянул ноздрями незнакомые запахи. Солнце спряталось за тучу, подул бриз.

Шану сделал второй шаг.

И оказался в тундре.

В его мозг вторгся голос.

Не вздумай касаться истории. Вмешательство в судьбу Веры повлечет за собой… ряд нежелательных последствий. Возвращайся на корабль. Покинь Землю.

Он вдруг понял, что до боли сжимает кулаки.

– НО Я ХОЧУ ЕЕ СПАСТИ!

Шану выкрикнул это в хмурое, безжизненное небо. В статичный холод искусственного северного лета.

Почему ты решил, что Земля падет?

– Я не верю в ваше Хронокольцо, – уже спокойнее сказал Шану. – В ваших чудо-детей. Все предопределено. И поражение Мегиона – тоже. Потому что вам выгодно это поражение. Вам проще отказаться от нескольких миллиардов человек, чем пойти на риск изменения. Для вас все останется прежним. Умирать – нам.

Кто бы говорил.

Голос обрел нотки сарказма.

Ты не задумывался над развитием событий в случае, если Вера родится и вырастет на Страте? Вы никогда не встретитесь. Все твои воспоминания о ней исчезнут. И для нее ты будешь никем. Твои поступки, мотивированные любовью к ней, аннулируются. Ты навсегда изменишь СЕБЯ и необратимо исказишь ряд событийных векторов.

Шану сдался.

– Что я могу сделать?

Прилететь позже. Если успеешь – забирай ее.

– Когда?

В начале войны.

Третий шаг. Его нога погружается в упругую траву. Газон. Парковый сектор Карфагена.

То была последняя демонстрация силы Мегиона. И последний визит Шану на Землю. Через двадцать три года он прыгнул в ничто на скоростном рейдере, оснащенном новейшей моделью гипердвигателя, средствами защиты и нападения. Но пробиться сквозь Фронт не смог.

Смог лишь безучастно наблюдать за высокотехнологичным адом.

Потом пошел снег.

Цифровой ирландский снег. Замороженные чувства внутри, заторможенный кошмар снаружи.

18

Границы трюма, затерянные во мгле. Выпуклая лампа освещает клочок пространства, где собрались пленники. Пол покрыт упругим пористым материалом. Тут же стоит коробка синтезатора.

Торговцы, которые привели их сюда, слились с сумраком. Рик последовал за ними и напоролся на силовую трубу – опрокинутый цилиндр в два человеческих роста, направленный поток частиц… Рик двинулся вдоль трубы. Она начиналась сразу от пола, дальше – ничего. Аморфность, смутные тени. Затем Рик уперся в стену. В стене зияло отверстие шахты, куда и текла энергия. Здесь происходило нечто вроде очистки. Отверстие, затянутое фильтрующей пленкой, непрестанно вспыхивало, разгоняя окружающую серость. Гипнотический ритм вспышек… В их свете Рик увидел, что шагах в двадцати за трубой тоже есть стена. Но не гладкая, а с выступами и нишами, торчащими штырями и люками, затянутыми решеткой – нагромождение несуразностей. Стена на самом деле не была стеной, а скорее валом, вздыбленным подобно титаническому эскалатору. Или колесу огромной мельницы. Водопад наоборот… Или рабочая часть ускорителя. От стены на пределе слышимости исходил гул. Рик зашагал в противоположном направлении, пока не достиг сегмента корабельной обшивки. После этого он вернулся к остальным.

Рик думал. Без сомнения, он попал сюда по вине Шану и Мелиссы. Они – другие. За такими охотятся. Хорак, Командор Объединенного Космофлота. А на него, в свою очередь, работают люди, подобные Джерару.

Вдобавок непонятно, что делать с этим дикарем.

Все сводится к тому, что мы рабы, сказал себе Рик. Других продадут, а тебя могут попросту выбросить. Как мусор.

– Мы летим на Зарин, – осенило Рика.

– Это еще почему? – вскинулся Шану.

Их четверка сгрудилась вокруг синтезатора. Раулю вкратце объяснили, где он находится, но фол-нар, кажется, свихнулся. Побродив по трюму, он опустился на колени и принялся читать лунную молитву. Потом уснул.

– На Зарине-6 торгуют живым товаром, – пояснил Рик.

Шану покачал головой.

– Джерар не долетит до Зарина. Кое-кто ищет «Астарту».

Рик был озадачен.

– Кто?

– Вольники.

Все, кроме спящего фолнара, посмотрели на Мелиссу. Последняя реплика принадлежала ей.

– Ты слушаешь космос, – палец Рика обвиняюще уткнулся в девушку. – Как эти долбаные тагоряне.

Он перевел взгляд на Шану.

– Вольники… Но мы в гипере. Здесь Джерару не страшны вольники.

Шану не ответил.

Некоторое время Рик лежал с закрытыми глазами. В нормальной вселенной проносились парсеки, целые сонмы миров. Будущего нет. В лучшем случае, если ему удастся бежать, он все равно не сможет выполнить обязательства. На Бетельгейзе его объявят вне закона.

Что-то изменилось.

Рик открыл глаза.

Корпус тюрьмы сделался прозрачным. Серая муть, бывшая реальностью, завилась спиралью, образуя проход. Корабль вынырнул в космос. Их окутали звездные поля, но ярче всех солнц светил Толиман.

Давным-давно Иппириас лишился озонового слоя. Небо застлала пелена Фильтра, отсеивающего жесткое излучение. Переливающийся всеми цветами спектра огненный потолок, повисший над грязными трущобами Параны, изредка колыхался, как водная гладь, пропуская через себя звездолеты. Когда город оказывался на ночной стороне планеты, Фильтр переключался в иной режим, и мрак накрывал кварталы. По ночам Парана становилась опасной, в кривых улицах сновал всякий сброд, мутные и механические отбросы, каким-то чудом добившиеся равных прав с людьми…

Мелисса морщилась, обходя зловонные лужи и груды мусора, наваленные прямо на мостовой. Из темных подворотен доносились визги и всхлипы, некое шевеление.

– Все звезды такие? – спросил Рауль.

– К счастью нет, мой мальчик, – ответил Шану, идущий рядом с фолнаром.

– Звезды – это солнца, – добавил Рик. – А мы на планете.

– Отра – планета?

– Да.

Джерар неторопливо шагал позади всех. Он был одет в длинное серое пальто. Бронированное, как предполагал Рик. Торговец молчал и держал руки в карманах. У него был парализатор, Рик это знал. В отдалении маячили тени наемников – головачей высокого класса, как объяснил Джерар. Подготовился. Что ему могло понадобиться в дыре, подобной Иппириасу?

Шану ждал инструкций от Мегиона.

Хозяева покинули его.

У Джерара намечается сделка.

Фраза, произнесенная девушкой, отчетливо прозвучала в сознании. Шану не был к этому готов и инстинктивно выставил блок. И тут же снял его, поняв, с кем говорит.

В Паране? Не слишком удачное место.

Согласна.

Это связано с нами?

Не думаю. Впрочем… Он частично экранирует мысли. По-моему, это связано с «Астартой». Некий артефакт, недостающая деталь корабля.

– Стойте, – приказал Джерар.

На правой стороне улицы высилось здание из красного кирпича Оно не имело окон. Только дверь – металлическую, с облупившейся синей краской.

Вошли.

Рик сразу узнал один из местных притонов – бар «Ксюша». За стойкой привычно хозяйничал старый контрабандист Алексеич.

Джерар направился в дальний угол.

Тихо играла музыка. Вмурованный в потолок вентилятор поднимал в центре бара маленький ветерок.

Сели на пластиковые стулья.

Джерар упорно молчал.

Рядом вольник, – сообщила Мелисса.

Где?

Через дорогу. Я могу с ним связаться.

И?

Сдам Джерара. Под шумок захватим «Астарту».

Шану не колебался.

Действуй.

Поведение торговца казалось нелогичным. Зачем брать с собой пленников, если намеченные переговоры не имеют к ним отношения? Или – предусмотрены две встречи? В разное время? Со скупщиком Хорака, например…

Прошло минут пять, и Шану увидел приземистый силуэт, двигающийся к их столику. Силуэт превратился в девонца, одетого в бурую хламиду, украшенную стальными пластинами на плечах и груди. Крохотная голова единственным глазом недоверчиво уставилась на спутников Джерара.

– Ти-эй-майя хот, – сказал капитан.

– То! – девонец подсел к ним.

Рик тронул Мелиссу за локоть.

Тебе знаком этот язык?

Я могу… считывать напрямую. Сопутствующие символы. Извини, объяснить сложно.

Переводи.

– Анно ша вээ уйя, – сказал Джерар.

– Зиайла, – отрывисто бросил девонец.

Предмет при тебе? – Да. – Достань его. – Хорошо.

Девонец извлек из складок хламиды тускло поблескивающий цилиндрик размером с ладонь. Джерар протянул руку и взял его.

Дальнейший диалог Мелисса переводила синхронно.

– Совместимость с любой навигационной системой, – сказал девонец. – Точность корректировки стопроцентная. Ты должен представлять, землянин, насколько высока цена. Я продаю его тебе лишь из страха перед Космофлотом.

– У меня достаточно денег, – заверил Джерар. – Назови сумму.

Чужой назвал.

Глаза Рика округлились.

– Можно купить эскадру звездолетов, – буркнул Джерар.

– Покупай. Ни один из них не вынырнет из гипера идеально. Без корректора.

Рик припомнил некоторые легенды. Корабли, выпрыгивающие прямо на орбиту заданной планеты. Или – на плиты астропорта. Совершенство в навигации. Корректор.

– Согласен, – сказал Джерар.

Еще бы.

Они рассчитались тут же – при помощи карманного ридера и обычной кредитной карты.

Девонец слился с безликой утробой бара.

Просидели еще около часа, но больше никто не пришел. Джерар с разочарованным видом повел их обратно – хлюпающими, воняющими полуночными улицами.

– Почему не стартуем?

На обзорных экранах за размытыми контурами звездолетов распростерлись неоновые реки Параны. Агент Хорака не появился. Либо федералы перестали интересоваться Шану, либо… им ЧТО-ТО помешало. Серьезная причина.

– Ночью запрещены старты, – Иванцевич устало вздохнул. – Диспетчеры Иппириаса устарели.

Джерар хмыкнул. Конечно. Диспетчеры-люди. Как в первобытных аэропортах. Впрочем, и тогда самолеты летали по ночам. Взлетали и совершали посадки. Абсурд.

– Переправимся на дневную сторону, – предложил он.

– Без разрешения? Ты же знаешь, кто контролирует этот мир.

Джерар знал. Ему было неуютно на планете Солнечных Братьев. В воздухе сконденсировалось предчувствие. Тень над кораблем…

Капитан «Астарты» рассеянно вертел в руках корректор.

– Вот что, – он протянул прибор Иванцевичу. – Возьми эту штуку. Выспись, а утром подруби ее к навигатору.

Фильтр вспыхнул жидким пламенем.

Небо пузырилось, из него вываливались размытые от скорости пятнышки. Трансы, истребители вольников. Связь с контрольными службами Параны ничего не дала – в санкции на старт Джерару отказали. Уговоры и угрозы не подействовали. Ловушка захлопнулась.

Джерар провалился в тактическое пространство. С Братьями он разберется позже – и Гильдии, наверняка, поддержат его.

Сейчас – бой.

Сфера обороны.

Истребители атаковали быстро. Трансы ежесекундно менялись, не ограничивая себя стабильной формой. Где-то на орбите находился базовый модуль, изрыгающий стаи демонов. Из чего они созданы? Никому не ведомо. Аксиома: они есть. И, несмотря на отсутствие гипердвигателей, превосходно маневрируют в любой среде, при любой гравитации и температуре… Первый залп блокировали энергетические щиты, частично поглотив его, частично развеяв в атмосфере. Периферийное «зрение» зафиксировало подтягивающиеся силы хозяев планеты – тяжелые катера, граверы, танки.

Всплеск, возмущение. Разорванная аморфность трюма. Буря. Когда Шану открыл глаза, труба-артерия отсутствовала. Гигантский барабан ускорителя замедлял темп вращения.

– Оборону прорвали, – сказала Мелисса.

– Краткий сбой в системе, – возразил Рик.

Первым среагировал фолнар.

Он сорвался с места.

Побежал.

Трансы проникли внутрь через дыру в сегменте обшивки. Индикаторы на дисплеях кричали об опасности. Устанавливай корректор, мы активируем флюонный генератор… Иванцевич выходит в коридор и направляется к транспортной шахте. Все это прокачивается через сознание Мелиссы.

Мускулы Рауля работают. Пальцы вцепились в ребристую решетку, он подтягивается, переносит вес на правую руку, левая сжимается на металлическом штыре. Затем он позволяет валу ускорителя увлечь себя наверх. Растянувшись на жестких прутьях. Он не представляет, что делать дальше. В черных глубинах искры, преломляются магнитные поля Иппириаса. За лесом стержней и выступов он замечает щель. Слои светящихся полос.

Она смотрит его глазами.

…на близкий горизонт.

Рауль выпрямляется и шагает в щель.

Остальные – за ним.

Восприятие смещается. Коридор, аварийное освещение, винегрет звуков/запахов.

Они идут по сужающейся технической кишке к развилке. Рик спотыкается о труп. Голова размазана по полу, в вытянутой руке – знакомый цилиндр. Рик задерживается, чтобы нагнуться, разогнуть онемевшие, скованные смертью пальцы, и взять корректор. Учащенный пульс…

Рик свернул наугад. В правый тоннель.

Здесь через трупы приходилось перешагивать чаще. Большинство торговцев были убиты из противопехотного плазмера – разметанные, обожженные конечности, обгоревшее мясо, вплавленное в пол. Вонь в тоннеле стояла соответствующая.

Рик побежал, ориентируясь на голоса. На очередной развилке столкнулся с Шану и Раулем.

– А где Мелисса?

– У нее своя задача, – отрезал Шану.

– А мы, – Рик застыл в нерешительности. – Что делать нам?

Ответил Рауль.

– Я помню дорогу к кораблю.

Миновали еще несколько развилок и вертикальных гравитационных шахт. «Астарта» сплелась в сюрреалистический клубок, бредовый кластер, но фолнар двигался уверенно.

Корабль пробил стеклянистую поверхность «Астарты», сделавшуюся хрупкой без защиты силовых полей. Рик вывел звездолет в гущу сражения, на мгновение он врос в панораму трущоб Параны, а затем рванулся к земле. На обзорных экранах чертили инверсионные штрихи трансы вольников, сверху распластался барьер Фильтра. Рик выровнял курс, едва не чиркнув днищем по асфальту, промчался над захламленными тротуарами и вылетел к окраинам. Поднявшись на полкилометра и набрав скорость звука, он оставил столицу Иппириаса.

Их настиг поток света. Кормовые датчики зафиксировали вспышку, после которой «Астарта» исчезла. Флюонный генератор.

– Джерар теперь повсюду, – задумчиво проговорил Шану.

Рик усмехнулся.

19

Рик лежит на полу каюты. Транспортный модуль вольников, состыковавшись с базой, направляется к Солнцу. Пираты планируют отдохнуть на юпитерианских спутниках, а после рвануть к дальнему краю рукава. Там их пути разойдутся – Рика ждут у Бетельгейзе. Боевики Крептора, человека, нанявшего его, не простят опоздания – на планете идет война.

…Поверхность Фильтра исказилась волновыми судорогами, пошла кругами, потемнела, оформилась в распахнутые шлюзовые ворота пиратского модуля. Туда устремились векторы трансов. Рик последовал за ними. Звездолет окружили стальные стены, его потянуло выше, а заслоны отсекли Иппириас – последнее пристанище Солнечных Братьев. Мимо проплывали доки. Диспетчер перехватил управление и ввел звездолет в свободный бокс. Призма модуля покинула атмосферу планеты и направилась к дрейфующей среди звезд базе.

Трое спустились по пандусу.

Стена перед ними раздвинулась лепестками, пропуская Таххоана, предводителя вольников, и его свиту. Капитан был человеком. Смуглым от космического загара. На вид ему было лет пятьдесят. Шану обменялся с Таххоаном рукопожатием.

– Отлично выглядишь, – сказал вольник.

– Не первую сотню.

Сопровождающие были одеты в черные комбинезоны – тактильные, повышающие интерактивность в системе «человек-машина». Таххоан разгуливал в оранжевых шортах и майке. Лето искусственной среды…

Звезды изменчивы.

В ту самую секунду, как база с пристыкованными к ней модулями выныривала из гипера за орбитой Нептуна, к ней устремился федеральный крейсер, направляемый автоматическими станциями слежения.

Рик лежал на полу каюты.

Беги.

Он сел.

Минималистичный интерьер, грубые стыки обшивочных сегментов.

Забирай Рауля и убирайся с базы.

Мелисса? Ты где?

Неважно.

Контакт прервался.

Шквал огня, натужно мерцающие щиты, тусклый свет в коридорах… Рику казалось, что это не кончится никогда.

Он проскользнул в комнату фолнара.

Рауль на циновке, сидит со скрещенными ногами. Вслушивается. В технические шумы за переборкой, отголоски переговоров по внутренней связи. Приближения смерти он не услышит – она придет снаружи.

– Я проверил контрольные пункты по пути к звездолету, их датчики настроены на корректор, – сказал Рик. – Он у меня. Поэтому мы здесь. Все охотятся за корректором, парень. И еще. Вольники атакованы крейсером Федерации.

– Что такое крейсер? – спросил Рауль.

– Штука, которая способна нас сжечь. Уничтожить, врубаешься?

Виноват тот мужик, Шану. Он втянул Рика в это дерьмо. Пусть сам и расхлебывает.

Он постарался объяснить все фолнару.

Тот, похоже, понял.

Ворота в нужный док были заблокированы. Ярус заполнила толпа штурмовиков. Рик влился в их поток.

Что ж, ублюдки все продумали. Без корабля он не улетит. Да и самое логичное местонахождение корректора – бортовая навигационная система.

Он сядет на транс. После гибели Терры податься здесь особо некуда. Разве что на Венеру. По крайней мере, там есть приличный астропорт. И транс дотянет. Несмотря на отсутствие гипердвижка, он развивает околосветовую скорость. Возможны перегрузки…

Не привыкать.

Рик без труда нашел док с парой одноместных трансов. Заглянув внутрь, убедился, что система управления предельно проста. Через вирт. Даже фолнар справится.

– Мы полетим на этом? – насторожился Рауль.

– Да.

– Но… я не умею.

– Лезь в кабину. Одень перчатки.

Рик укрепил на позвоночнике паренька троды и активировал визобруч, заменявший в последнее время шлем и биосетевые кабели.

– Выбирай реальность.

– Как?

– Мысли образно.

– Не получается, Рик. Я не знаю, о чем думать.

– Ладно. Позволим выбрать за тебя компьютеру, – Рик тронул сенсор, запуская режим выбора/адаптации. Потом он сообразил, что достаточно войти в опцию «авто» и задать конечный пункт. Остальное – дело программы. Он проводил взглядом стартующий транс и запрыгнул в кабину своего аппарата. Герметизация, давление. На подключение к VR не было времени – крейсер мог сокрушить поле каждую секунду. Рик ограничился цифровизом.

Заработали двигатели.

Отрыв и выход.

Бронированные туши противников вмонтировались в пустоту, обмениваясь залпами лучевых и электронных пушек, торпедами и сгустками плазмы. Невидимая рука привела в движение десятки звезд – озверевших истребителей, рыскающих в поисках бреши… Транс, серией точных выстрелов пробивший броню вместе с изоляцией внутренней обшивки. Машина переплавилась в форму иглы и проникла в светящуюся дыру… Рика передернуло. Он представил виртуозность, с которой пилот владеет машиной, как тот расстреливает уцелевших космопехотинцев в скафандрах, размазывает их по стенам… Представил трупы техников с вылезшими из орбит глазами и взорвавшимися легкими, представил высасываемый тьмой воздух, мельчайшие ледяные кристаллики…

Цифры на дисплее, геометрически совершенная действительность, ускорение, тисками сдавившее грудь.

Прощайте, твари.

20

Убивая, он вновь ощутил ретроспективу: планомерные зачистки, кровь ренегатов, узкие коридоры, безумная мясорубка. Он осязал смерть, мог рассмотреть ее во всех спектрах, взвесить и измерить. По ту сторону Вирта пехотинцы Флота пытались скрыться, обстреливали его транс из своих лучеметов, затем лица искажались, тела деформировались… Выносится в черноту очередной кусок обшивки с орудийной башенкой, кувыркаются мертвецы. Все, кроме одного. Он стоит, широко разведя руки. В его глазах пустота. Вокруг – вакуум. Синтет хватает транс, прилипает, и их обоих выносит в космос. Боль. Тревожные нейроимпульсы. Пораженные цепи. Тебе это снится… Шану наращивает ускорение, уносясь прочь от агонизирующего крейсера, зияющего прорехами, его давят перегрузки. Он входит в безынерционный режим. Стоп. Маленький физический закон перестает действовать в кабине истребителя. И только там. Синтета физика швыряет во тьму. Слишком быстро. На боках Шану/истребителя глубокие борозды. Десять затягивающихся шрамов. Они меняются, образуют шар. Возвращение. «На крейсере был синтет». Таххоан не понимает. «И что?». Поврежденный модуль отстыковывается от базы – ремонтировать его бессмысленно, да и жить там некому… «Он явился за мной. Вы ни при чем. Я нужен чартора, им что-то помешало на Иппириасе, они не отступили. Мне пора». – «Прощай, брат. Воевать с тобой… весело». – «Ты первый, кто говорит так».

Время пожрет Таххоана.

Его голос, его слова – все забудется. Чтобы всплыть из подсознания в конструкте, имитирующем былое.

Шану высаживают на Кольцах. Оттуда идет почтовый курьер в Кластер Ганимед. Ты платишь, тебя зачисляют в экипаж… Сутки ожидания в отеле «Мэдисон». Лайнер к Велиару-107, шесть прыжков, унылые будни гипертоски.

Мир, именуемый местными жителями Бореем, мало отличался, к примеру, от Атлантики. Райский уголок. Море и разметанные архипелаги, минимум агрессивной фауны. Разве что неудачное расположение планеты и слаборазвитая инфраструктура не позволяли Борею бросить вызов другим, более знаменитым курортам. Лайнер сел в экваториальном городе Иштар – ночью, под сияющими россыпями звезд. Луна выдвинулась из океана подобно глазу мифического кракена…

Шану отдохнул пару дней, выспался повалялся на солнцепеке чистенького пляжа. Затем отправился – пешком – на другой конец города, где взял напрокат глиссер. Вызывать корабль в Иштар он не решился. «Молния» сразу привлечет излишнее внимание.

Солнце над головой ничем не отличалось от земного. Шану мчался над океаном, порой задевая днищем волны. Взрыв брызг… Связавшись с кораблем и уточнив координаты, он заложил маршрут в навигационный компьютер глиссера. Скорость задал среднюю – чтобы получить удовольствие от прогулки. Под ногами скользили тени рыб, в небе летали птицы, похожие на альбатросов. Жители островов, где он останавливался, принимали гостей радушно. На планете господствовал строй, который Шану не смог идентифицировать. Что-то от коммунизма, что-то от анархии. Острова принадлежали родам, раз в год главы родов собирались в Иштар на Большой Совет. Все остальное время – самоуправление. Соблюдение законов каждый род обеспечивал своими силами. Шану не понимал, как это может работать, но ОНО РАБОТАЛО. Дома здесь строили из дерева, от штормов защищались силовыми полями и волнорезами. Были тут и Мегасеть, и национальный банк, и даже собственное телевидение. Федеральной валютой пользовались наравне с местной.

Трое суток.

«Молния» затаилась на безлюдном и безымянном атолле. Едва глиссер скрылся за горизонтом, воды лагуны вспучились, и звездолет надвинулся на хозяина, залив его искусственным дождем. Шану стоял в одних плавках, загорелый, держа за лямку непромокаемый рюкзак. Его втянуло внутрь.

– Повреждений нет, – отчитывался корабль, пока Шану принимал душ. – Попытки нелегального проникновения не зафиксированы. Уровень топлива…

– Взлетай, – приказал Шану.

Спустя несколько минут они были на орбите.

Шану перебрался в рубку.

– Привет.

Девочка ждала его в кресле второго пилота.

– Ты не меняешься.

– Я машина. Я редко меняюсь.

Он сел.

– Резонно.

В сотнях миллионов километров от них полыхал желтый гигант Велиара.

– Хочешь увидеть Землю? – спросила девочка.

Шану подавил желание съязвить. Он просто ответил:

– Да.

– Ты отправишься с Мелиссой в параллельный срез. В учебный лагерь Мегиона. Пройдешь переподготовку. И мы забросим тебя в будущее. Туда, где все восстановлено. Туда, где ты встретишься с Верой.

Шану вздрогнул.

– Это реально?

Девочка кивнула.

– Но мне надо…

– …еще многому научиться. Ты ведь не думаешь, что Мегиону нравится иметь дело с необразованными маньяками? Ностальгирующими по вероятным мертвецам.

– Обидно, – улыбнулся Шану, – что тебе нельзя врезать.

– Спасибо за чай. Мне пора.

Дрянная девчонка начала таять.

– Эй, – окликнул Шану. – Когда придет Мелисса? У нее ведь нет корректора, она не…

Дурак. Мелисса – агент с ментальным индексом… Впрочем, это секрет. Военная тайна. Подумай о ней, об этой системе, этом солнце, небе этого мира.

– И все?

Без ответа.

Шану сосредоточился. В одно затянувшееся мгновение он прогнал через себя краски/запахи/звуки Борея, рисунок созвездий, голоса туземных детей, улыбку девушки за барной стойкой Сальвадора, тень соприкосновения разумов…

«Астарта», находившаяся везде и нигде, собралась в определенной точке пространства.

В полутора астроединицах от Шану.

Он почувствовал это раньше, чем локаторы корабля.