Время любить

ГЛАВА 15

В один миг пространство вокруг наполнилось странными звуками, так похожими на клекот огромных птиц. То тут, то там раздавались зловещие щелчки, но из-за туч и непроницаемой пелены дождя я совершенно не могла ничего разглядеть. Удушающая жара сменилась сначала прохладой долгожданного дождя, который и не думал заканчиваться, а лишь набирал силу. Усилился ледяной ветер, небо разрезали всполохи ярко-желтых молний. И в очередной раз, когда в небе вспыхнула и погасла такая вот вспышка, я увидела то, что творилось у подножья крепости. Тысячи крылатых существ. Они не двигались. Такое ощущение, что они ждали чего-то. И это выглядело зловеще. Я была бы самой великой лгуньей в мире, если бы сказала, что мне не было страшно в этот момент. Невольно я вздрогнула и отступила на крошечный шаг назад.

— Не могу поверить, — раздался шепот моего последнего соседа по забегу слева от меня, — им удалось.

— Почему они стоят там? — спросила я.

— Полагаю, хотят взломать защиту, — выдохнул он.

— Тогда почему им не противостоят наши маги? — поинтересовалась я, пытаясь разглядеть сквозь пелену дождя тех, с кем бежала в первый раз.

— Не могут, — покачал он головой. — Забыл, что ли? — подозрительно зыркнул он на меня. — Чтобы держалась структура, она должна быть стабильна изнутри.

— Испугался просто, — буркнула я, окончательно решив держать язык за зубами.

Боже мой, я словно жаба, которую кинули на дно бочки. Ни выбраться, ни выплыть. Все, что остается, — это бултыхаться по кругу в надежде найти щель. Женщины, что сейчас в мертвецкой… смогу ли я добраться до них и помочь им? Чем? Мужчины, что сейчас по обе стороны крепостной стены, женщины внутри своих домов, свято верящие, что резиденция устоит, их дети, мужья, матери и отцы…

Вновь удушливая волна страха и паники стала расползаться в груди. Я вспомнила город, в котором однажды оказалась заперта вместе с гниющими заживо людьми. Вспомнила собственное бессилие и понимание, что если не я, то больше никто. И боль, которая алым цветком расцветала в груди всякий раз, когда я не могла справиться или когда было слишком поздно и ничего нельзя уже было поделать. Всякий раз я молилась своему богу, чтобы он научил их ценить его единственный, бесценный и незаменимый дар. И всякий раз мои молитвы тонули в веках и крови, пролитой во имя того, о чем уже и не вспомнить.

Сперва я подумала, что так разволновалась, что прожитые годы наконец-то сказались на моем здоровье. Показалось, что ледяной обруч сомкнулся на сердце, странный холод стал расползаться по телу. Свело мышцы, а я, стиснув зубы, смотрела перед собой, совершенно не понимая, что со мной происходит. Но боль лишь казалась физической. Давненько я не испытывала ничего подобного, потому не смогла хотя бы немного закрыться от нахлынувших ощущений. Никто ведь не умирал рядом, пока я, бездействуя, таращилась вокруг. Время шло, ощущения не спешили исчезать, — лишь усиливались, накатывая на меня поочередно огненными и ледяными волнами. Перед глазами потемнело. Все, на чем я могла сосредоточиться, — это на том, чтобы мои ноги не смели подкашиваться. Я должна стоять ровно! Я должна понять, кто нуждается во мне! Я должна понять, кто умирает рядом со мной!

Сосредоточившись на собственном дыхании, я попыталась отстраниться от собственных ощущений. Выходило очень плохо. Не знаю, сколько времени у меня ушло на то, чтобы вернуть себе способность не то что мыслить здраво, но хотя бы двигаться. Дождь продолжал больно хлестать по моему онемевшему телу, но по крайней мере я могла видеть аланитов вокруг себя. Я могла повернуть голову, чтобы попытаться осмотреться. Очередная вспышка молнии испугала меня, и я подняла взгляд на небо, чтобы уже в следующее мгновение пораженно уставиться на небосклон. Благодаря частым ярким всполохам я смогла рассмотреть то, что происходило наверху. Изумительная сияющая сеть защиты… Ее испещряли темные нити, они точно выжигали ее структуру. Я не видела прежде ничего подобного, хотя это было очень похоже на энергетическую структуру Рейна, когда мы только встретились с ним. Но ведь тогда его уничтожал яд. И он был живым аланитом. Это же была просто изъятая структура, привязанная к магической защитной сети. Но ее нити точно обугливались и рассеивались. И боль этого давно умершего существа проникала через каждую клеточку моего тела, сводя меня с ума!

— Двуликий, — часто дыша, прошептала я. — Как мне пройти через это?

— Похоже, верховный омэн решил ударить всеми доступными ему силами, — докладывал начальник внутренней безопасности Дома Дриэлл.

Мужчина заметно нервничал. Несмотря на то, что свой пост он занимал достаточно давно, прежде он не сталкивался с тем, что защита резиденции может быть разрушена. Идеальный купол, который прошел множество проверок, учебных нападений от лучших магов Алании, был протестирован на всех возможных уровнях сложности и нагрузки. Как следствие, штат подчиненных ему воинов и охраны был значительно сокращен. К чему кормить и содержать ораву солдат, когда ничто и никто не способен проникнуть под купол, возведенный его господином? Это было лишней нагрузкой для кармана главы. Средства, сэкономленные после сокращения, были направлены на исследования, которые в ближайшем будущем должны были принести гораздо больше того, что они вложили и чем пожертвовали.

Да, с началом боевых действий к ним перебросили минимальное количество воинов и магов для усиления, прибавить к этому личную охрану Императора, — и все равно выходило недостаточно, учитывая то количество ритаров, что сейчас разрушали купол резиденции.

— Ты запросил помощь у столицы? — так и не сменив тогу, что надел этим утром, чтобы отпраздновать успех своего дома, Элтрайс стоял у окна, борясь с приступами мигрени и бессильной ярости, которые, точно волны бушующего океана, то и дело захлестывали его, лишая самообладания. Его защита была идеальной. Это не было бравадой, он знал это совершенно точно. Но, как, айд побери, как она могла превратиться из идеальной защиты в идеальную ловушку? Как?!

Мужчина вздрогнул, тяжело сглотнул, но нашел в себе силы ответить:

— Император дал четкие указания отправить все силы на границу. Он сказал, что, пока он тут, ему ничто не угрожает. Мой запрос был отклонен, — чуть тише закончил Нимар — и не успел даже вздохнуть, как его горло оказалось сжато в стальной хватке его господина. Ему едва удалось подавить собственные инстинкты, чтобы не ударить в ответ. Хватка усиливалась, и все, что он мог видеть сквозь неожиданно выступившие на глазах слезы, — это изуродованное гневом лицо своего господина.

— Вы бесполезны, — сквозь зубы процедил он, — зачем мне держать целый Дом аланитов, если вы не справляетесь с элементарными задачами? — Хватка усилилась, и перед глазами мужчины все поплыло. Из последних сил он старался стоять недвижимо. Он знал: стоит начать сопротивляться, неловко пошевелиться — и его уже ничто не спасет. Элтрайса Эль Дриэлл, казалось, вскормили песчаные львы, иначе откуда столько звериного в нем? Порой он расслаблен, точно пригревшаяся на солнце дикая кошка, но стоит ему почувствовать, как подвластные его воле люди выходят из-под контроля, — он пробует их горло на своих клыках. И если ты покорен, есть шанс, что ты выживешь. Стоит тебе дернуться, как он тотчас разорвет тебя на мелкие кусочки. Нимар хорошо знал своего господина. Он научился выживать.

В этот самый момент раздался стук в дверь, а после, не дожидаясь дозволения войти, в кабинет главы Дома вошел запыхавшийся молодой стражник из личной охраны.

— Простите, но вы просили немедленно… — с порога начал говорить он, не сразу поняв, что происходит внутри и свидетелем чему он невольно стал.

— Продолжай, — почти ласково приободрил его Дриэлл, убрав руку с горла начальника внутренней безопасности и как-то хищно оскалившись на молодого воина.

Несколько растерявшись, мужчина кинул затравленный взгляд на Нимара, но, быстро поняв, что тот ему не помощник сейчас, продолжил:

— Мы недосчитались одного из членов нашего подразделения. У него были четкие инструкции, где он должен быть и что делать, но на разводе его не оказалось… Мы, — тяжело сглотнул он, — активировали поиск по маячку на нагруднике, и он сейчас находится на крепостной стене, чего никак не могло произойти, учитывая выданные ему инструкции… Есть подозрения, что его место мог занять один из тех, кто проник в Исследовательский центр; наши люди найдут и приведут его к вам, — всякий раз запинаясь, мужчина все же договорил то, что хотел.

— Что ж, в твоих же интересах, чтобы это не было напрасным беспокойством с твоей стороны, — коротко бросил Дриэлл, — можешь быть свободен.

Когда все начало рушиться, я уже не понимала. Чужая агония давно умершего существа, выгорание его энергии — и я не могла ничего с этим поделать! Я разодрала свои запястья в кровь, бестолково царапая тут же заживающую кожу. Кажется, я плакала, но мои слезы мешались с каплями дождя, что продолжали свое падение с небес. Я бестолково смотрела вверх, а мое сердце сжималось от чужой боли уже не существующей, но все же жизни.

Все, что я могла, — это распахнуть одну из дверей в своем сердце и спрятаться там, вспоминая, что значит принимать чью-то смерть. Что значит смириться для кого-то вроде меня? Мне необходимо было вспомнить, как я справилась с этим в первый раз.

Эйлирия. Первое распределение.

Двое всадников неспешно двигались по проселочному тракту. Теплый летний вечер предвещал столь же теплую ночь. Поля вокруг наполнили стрекот цикад и аромат полевых цветов. Лишь назойливые комары слегка нарушали атмосферу умиротворения и предвкушения скорого отдыха.

— Зачем ты попросил, чтобы нас отправили в один госпиталь? — девушка верхом на толстой гнедой кобыле, выданной для начала целителъской деятельности, едва научилась сидеть в седле, отчего при каждом неловком шаге неповоротливой лошади она подскакивала и начинала крениться, съезжая с покатого бока животного.

Киран уже привычно подхватил ее за воротник, чтобы поправить в седле. В отличие от лошади Соль, его конь был лучшим, чем располагала империя. Угольно-черный жеребец был гораздо выше выданной девушке кобылы, потому поправить ее в седле для него было просто. Конечно, он бы согласился и на стандартное, положенное в таких случаях животное, вот только со своим жеребцом он не расставался с десяти лет. Это был его друг, как ни крути.

— Потому что мне надоело притворяться, что между нами ничего нет, — пожал он плечами, заметив, как Соль нахмурилась и начала заваливаться на другой бок. Снова поправив ее в седле, он решил еще раз задать животрепещущий вопрос: — Может, поедем вдвоем на моем?

— Нет, — покачала она головой. — Я сама.

— Ну конечно, сама, — пробормотал он себе поднос, в очередной раз устанавливая ее тело по центру спины лошади.

— Что, если они что-то заподозрят? — серьезно посмотрела она на него.

Киран хотел было сказать, что все и так уже знают, но вовремя прикусил язык и выдал:

— И что?

Она поджала губы и зачем-то начала махать поводьями вверх-вниз.

— Я стесняюся-а-а-а, — договорить она так и не смогла, потому как лошадь под ней, не выдержав такого издевательства над собственным ртом, из последних сил, дозволенных ей природой, устремилась вперед.

Киран быстро догнал ее, но к этому моменту Соль уже полностью съехала на бок лошади, продолжая каким-то чудом цепляться за нее. Он легко поймал ее и усадил перед собой.

— Вдвоем, — коротко бросил он, но, к его удивлению, девушка даже не пыталась спорить. Должно быть, испугалась, решил тогда Киран. В то время как Соль лишь слегка улыбнулась.

— Ну наконец-то, — тихо шепнула она себе под нос и расслабленно откинулась на грудь Кирана.

Госпиталь, в который их отправили, располагался недалеко от столицы. Не самый худший вариант. Да, здание больницы было ветхим и повидало многое, но на то и был расчет, чтобы первородные не привыкали работать лишь в первоклассных условиях. Они должны были видеть, чем живет страна изнутри. Практика началась довольно обыденно. Обращались в госпиталь часто, но в основном это были легкие травмы в виде переломов, ушибов и порезов. Ничего такого, с чем прежде они бы не сталкивались. Сперва целители относились к двум юным студентам настороженно, не сильно вникая в подробности того, кем они являются. В их глазах они были столичными выскочками, что каким-то образом были допущены до практики в столь юном возрасте. Мало кто знал: кроме того, что каждый первородный обладал даром к целительству, они еще и учиться своему ремеслу начали с шестилетнего возраста. Потому Соль и Киран вот уже вторую неделю сидели на приеме жалоб граждан.

— Вот это ж надо, как дешево оторвала! — достаточно громко восхитилась Соль, покрепче прижав к груди корзину, стоило ей войти в приемную, где уже собралось порядка тридцати человек в ожидании скорой целителъской помощи и рецепта на лекарство. — Можно сказать, даром! — еще громче сказала она и мечтательно улыбнулась, чуть замедлив шаг.

— Чаво купила-то, дочка? — поинтересовалась одна из пожилых женщин, сидевших на скамьях в приемной.

— М-м? — точно едва услышав вопрос, обернулась она. — Так на рынке мясо за полцены отдают! Представляете? Говорят, не успевают все вовремя продать, так решили подешевле, зато наверняка! Я сама студентка, откуда у меня столько денег, чтобы мясом питаться, а тут такая удача!

— Да? — подозрительно прищурилась бабушка, уже что-то прикидывая в уме.

— А то! — решительно кивнула Соль.

Она не успела еще дойти до кабинета, в котором работала вместе с целителем, что был поставлен как ее руководитель практики, как приемная практически опустела. Девушка свернула за угол и тут же столкнулась с Кираном, что, похоже, стал свидетелем очередной ее выходки.

— Ты злостный манипулятор, — скрестив руки на груди, констатировал он.

— Яблоко будешь? — невинно предложила она, достав из корзины не слишком спелый плод.

— Где взяла?

— Как хочешь, — пожала она плечами и с аппетитом захрустела угощением.

От одного только запаха надкушенного яблока у Кирана свело челюсть, а во рту появилась оскомина.

— Зачем услала пациентов? — как бы между прочим поинтересовался он.

— За мясом, ты же слышал, — усмехнулась она. — И потом, что проку в том, что они тут полдня просидят? Так побегают, воздухом подышат…

— Завтра опять придут, — закончил за нее Киран.

— А завтра выходной, — покачала она головой, как-то незаметно оказавшись в его объятьях. — И те, кто ушли, вовсе не больны, сам же чувствуешь?

Он лишь слегка кивнул, коснувшись губами ее волос.

— Скорее бы завтра, — прошептал он, отстраняясь и уходя в противоположный коридор, туда, где ждали его пациенты.

— Эх, у меня-то скоро, — вздохнула она, предвкушая короткий день, — а у тебя не очень, — пожала она плечами, заходя в кабинет.

Целитель, пожилой мужчина лет пятидесяти, уже вел прием. Перед ним сидела молодая женщина и жаловалась на головную боль.

— Как часто болит? — со скучающим видом поинтересовался у нее мужчина, даже не посмотрев в сторону вошедшей Соль.

Девушка его откровенно раздражала. Он практикующий целитель, лечит уже больше двадцати пяти лет, а эта пигалица строит из себя всезнайку, постоянно вмешивается в постановку диагноза и назначения! Лезет туда, куда не положено! Строит из себя великого целителя, а есть-то!

— Иногда такая слабость, что даже встать не могу, — тем временем продолжала пациентка. — Голова кружится, бывает, и сознание теряю.

— Что едите? Сколько спите? — монотонно поинтересовался целитель, внося записи в журнал.

— Позвольте? — подошла Соль и попыталась прикоснуться к женщине.

— Я разве тебя звал? — вспылил мужчина. — Займи свое место и учись, а не лезь, куда не просят!

До чего же она его достала! Лишь бы нос свой сунуть.

Вновь обратив внимание на пациентку, он продолжил:

— Выпишу отвар, будете пить три раза в день. Травы хорошие, главное, не пропускать прием.

— Это неправильно, — за его спиной раздался голос девушки, полный решимости отстоять свое мнение.

— Вы свободны, — точно не замечая Соль, ответил он. — В нашей аптеке можете купить все, что нужно. Как выйдете — сразу направо и на третий этаж.

— Не уходите, вам нужна помощь! — уже обращаясь к пациентке, чуть повысила голос Соль.

— Идите, — смотря на то, как замешкалась женщина, велел мужчина.

Стоило ей подойти к двери, как Соль тут же поднялась и уже было направилась за женщиной, когда ее запястье оказалось в железной хватке целителя.

— Ты что себе позволяешь? — сквозь зубы шипел он. — Кем себя возомнила?! Не смей перечить мне при пациентах! С целителъской этикой знакома вообще?!

— Пустите меня, — дернулась Соль, внутренне ощущая, как сдавливает ее сердце, точно ледяными оковами.

Она не могла слушать то, что ей говорил этот человек. Не могла сконцентрироваться на его словах, совершенно не понимала их значения. Она не должна быть здесь! Она нужна там! Очень нужна! Этой женщине не подняться на третий этаж! Сосуд в ее голове не выдержит этого! Из последних сил она дошла сюда…

— Пустите меня, — вновь дернулась Соль.

Мир вокруг превратился в мешанину из образов и звуков. Она не понимала, что с ней происходит. Никогда прежде не испытывала ничего подобного.

Целитель продолжал удерживать ее. Он говорил что-то о порядке в больнице, процедурах, которым должен следовать каждый целитель, уважении к более профессиональному мнению, что-то еще… Все эти слова точно причиняли ей физическую боль. Когда терпеть стало уже невозможно, она со всей силы дернула руку и, стоило хватке мужчины чуть ослабнуть, — вырвалась и выбежала прочь из кабинета.

Этот путь по такой длинной бесконечной лестнице — он казался ей длиной в целую жизнь, одну конкретную жизнь. Она бежала, а ей казалось, что ее ноги тонут в густом киселе. Недостаточно быстро, точно в час по ступеньке. С тех самых пор она ненавидела лестницы. Даже не вспоминая тот день, ее тело помнило, как однажды она опоздала, когда бежала по ней. Кажется, она плакала. Может быть, звала кого-то на помощь, когда нашла недвижимое и безжизненное тело. Она все еще пыталась вливать в него силу. Но ничего не помогало. Должно быть, от нее было много шума, иначе как он нашел ее?

После она ни разу так и не смогла вспомнить, как оказалась закутанной в одеяло в его комнате на постоялом дворе. Он осторожно поил ее чем-то теплым и кислым, она пила и не сопротивлялась. А он каким-то чудом даже ни разу не облил ее, держа в своих руках. Киран ничего не говорил тогда, только все время гладил ее по волосам и по спине, качая в своих руках.

И, лишь когда она немного пришла в себя, тихо прошептал:

— Они умирают, Соль. Это происходит каждый день. Мы должны научиться принимать это. Пока у нас есть мы — это будет терпимо…

— Пока у нас есть мы, — прошептала я, закрывая глаза. — Пока есть мы…

Точно разорвалась последняя струна: вибрация оборвавшейся жизни прошла сквозь мое тело, и будто по команде сотни аланитов и ритаров вокруг меня устремились в небо.

Раньше он думал, что в тот самый миг, когда падет стена, разделяющая его и цель, к которой он так долго стремился, он наконец-то найдет покой. Тот груз, который так долго лежал у него на сердце, исчезнет. Но все, о чем он может сейчас думать: что он найдет ее за этой стеной и уведет как можно дальше отсюда. Есть то, что важно, а есть то, что является всем для тебя. Он всегда знал, что для него «все» — это она. Выбора никогда не было, как и сомнений. Она — это он, половина его души, его дара и сути. Моменты, что однажды сложились в года, века и тысячелетия, никогда не делились на те, что он хотел бы забыть или вычеркнуть потому, что у него была она, его женщина. Страстная, насмешливая, порой озорная, совершенно непонятная, но настоящая. Иногда ему казалось, что Двуликий разделил последнюю искру своей силы между ними. Иначе разве можно объяснить ту степень их взаимного притяжения, что сохранилась спустя столько лет? Он знал каждый сантиметр ее тела, и всякий раз, стоило ему прикоснуться к ней, им овладевало желание такой силы, которое не способна была пробудить ни одна женщина мира. Он знал, что она любит, но не всегда понимал, чего на самом деле хочет. А еще ему стоило догадаться, что если она что-то решила, то даже самая совершенная магия их мира не сможет ее остановить.

Защитный купол пал, и сотни ритаров рванули ввысь, разрезая мощными крыльями небо. Киран же скользнул во тьму, растворяясь в потоках силы и стремясь как можно скорее оказаться там, где он чувствовал Соль. Остальное было уже неважно. Он сумеет с этим разобраться, когда она будет в безопасности.

Ферт сейчас мог думать только о том, что вовсе не прочь оказаться на границе какого-нибудь северного форпоста, как только все это закончится. Напряжение последних месяцев совершенно вымотало его. Может быть, карьера — это хорошо, но еще лучше напиться и забыться на пару недель.

Ферт не шел — он бежал к Рейну, который не спешил покидать особняк Дриэлл, где помимо него находились Император, Элтрайс и эчари. Он на бегу машинально постучал в дверь и зашел, не дожидаясь ответа.

— Господин, — начал он, борясь с собственными эмоциями и стараясь говорить спокойно, — у меня есть кое-что для вас, — «у меня есть кое-что для вас» от Ферта было своеобразным сигналом для Рейна, чтобы он поставил звуконепроницаемый купол.

— Слушаю, — спустя долю секунды отозвался Рейн, который успел переодеться в военное обмундирование главы Дома. И хотя он по-прежнему отдавал предпочтение черным туникам, теперь на нем был нагрудник, отделанный серебристым металлом. Родовые клинки крепились по бокам, предплечья охватывали широкие наручи, отделанные в том же стиле, что и нагрудник. Красный плащ, как цвет Дома, — единственное яркое пятно на фоне глубокого черного и серебряного.

— Мне стало известно, что пропал один из аланитов личной охраны Дома, господин Дриэлл дал четкие инструкции найти его и доставить к себе. Поисковый маячок на стражнике все еще активен.

Несколько секунд Рейн смотрел прямо перед собой и никак не реагировал на слова Ферта. Совершенно неожиданно его пальцы стали методично постукивать по спинке кресла, за которым он стоял. Мужчина кивнул каким-то своим мыслям. А Ферту стало в очередной раз не по себе от одного вида своего господина в таком состоянии.

«Совсем скоро я стану истеричкой», — мимолетно подумал мужчина, сглотнув ком в горле.

— Хорошо, — тихо сказал Рейн, улыбнувшись уголками губ. — Делай что хочешь, но первым этого стражника должен найти ты — и приведи его ко мне. Не заставляй меня жалеть о том, что ты все еще здесь, — достаточно миролюбиво сказал он, вот только у Ферта от этих слов мороз пополз по коже.

— Вы… знаете, кем может быть этот стражник? — собрав остатки храбрости, поинтересовался Ферт.

Рейн пожал плечами, и его холодная, совершенно нечитаемая улыбка стала шире.

— Мы оба знаем… ее, — усмехнулся он.

«Твою ж мать, опять», — подумал мужчина, прекрасно понимая, о ком мог говорить его хозяин с таким выражением лица.

— Я понял, — все, что он ответил Рейну, прежде чем покинуть его покои и отправиться на поиски той, кого считал проклятьем во плоти.

С первым криком, с первым замахом меча и копья, с первой каплей крови, что, смешавшись с потоками воды, упала в стылую грязь, мой мир исчез. Последней связной мыслью было: «За каким айдом я побежала сюда во второй раз? Зачем?!»

После той войны я зареклась смотреть на то, как они убивают друг друга, ведь они… дети. Дети моего Бога и части силы во мне. Как я могу не любить их? Как я могу просто смотреть, как они умирают? Эта боль душит, точно толстый ремень сдавливает мне горло. Эта боль давит на грудь, и я не могу дышать. И я знаю: как только кто-то упадет оттуда, сверху, я не смогу стоять в стороне. Я пойду к нему. Неважно, какой он расы, что сделал в этом мире, каковы его помыслы и желания — я просто должна буду сделать все, чтобы спасти его.

Я осталась одна во тьме под стылым дождем. Я слышала их крики, и они оглушали меня. Я чувствовала их боль, и она парализовала мое тело. Звон оружия и вспышки от брошенных заклятий — вот во что превратилось небо над моей головой.

Я дышала глубоко, пытаясь вернуть себе остатки самообладания.

— Соберись, ты же не тряпка, в конце-то концов, — с силой сжала я кулаки, еще раз глубоко вздохнула и устремилась прочь с крепостной стены туда, где всего секунду назад упал один из аланитов. Несмотря на шум, царивший вокруг, глухой стук упавшего тела я услышала отчетливо: я почувствовала его кожей, даром внутри себя.

Я бежала, не чувствуя ног, точно повторялась картина из моего далекого прошлого! Айдова лестница не желала сдаваться так просто, вот только и я уже поднаторела в покорении этих конструкций.

Стоило мне вновь оказаться под проливным дождем, как я едва не упала, поскользнувшись на размокшей земле. Вовремя совладав с собственным телом, я вновь побежала туда, где сейчас лежало изломанное после падения с большой высоты тело. Все время, пока бежала, я старалась не смотреть наверх, где разворачивалась ожесточенная битва. Старалась сконцентрироваться на том, что я могла и должна была сделать сейчас. Пока Дар ведет меня, а я следую за ним, эмоции не бьют по мне так сильно. Вся эта боль вокруг остается лишь болью, которой я могу противостоять.

Опустившись на колени перед мужчиной, что сейчас был без сознания, я положила на него руки, оценивая его состояние. Мои ноги, порядком онемевшие от холода и дождя, оказавшись в ледяной грязи, и вовсе перестали что-либо чувствовать. Но сейчас это было неважно: все, на чем я была сосредоточена, — это аланит передо мной. Травмы были серьезными. Перелом костей таза, внутреннее кровотечение, перелом свода черепа, травма позвоночника, разрыв селезенки, одно легкое проткнуто осколком ребра, ранение от заговоренного копья. Травмы вспыхивали в моем сознании, тогда как моя сила уже стремилась туда, где ее помощь была нужнее всего.

За то время, которое я потратила на помощь этому мужчине, не раз рядом со мной слышались глухие удары о землю падающих тел. Мне казалось, что прошла вечность с момента начала этого сражения. Но я знала: то были жалкие минуты. Я подбегала к каждому, кто оказывался на земле, поскальзывалась, падала в ледяную грязь — и снова шла туда, где была сейчас нужнее всего. Помочь каждому лишь силой дара было невозможно, но я могла сделать так, что травмы становились такой степени тяжести, что этому можно было противостоять за счет резервов их организмов. Я слышала, как где-то рядом схлопываются порталы, на внутреннем дворе появлялись еще аланиты и оборотни. Некоторые из них также стремились помочь раненым, кто-то же устремлялся на помощь сражающимся. Я могла понять, почему ритары завязали бой именно в небе. Для них крылья были продолжением собственного тела. Конечно, они уставали, но все же тренированные воины держались в небе уверенно. Это была их стихия. Аланиты и их крылья питались внутренней энергией. Будь аланит хоть трижды силен физически, но если он обладал слабой энергетикой, то не мог продержаться в небе долго.

Все вокруг смешалось. Казалось, теперь сражение разворачивается как на небе, так и на земле. Я видела, как один из ритаров с отрубленным крылом сражался против нескольких аланитов. Он бился отчаянно и, кажется, пытался защитить кого-то, кто уже лежал на земле. Но порой даже того, что ты очень сильно хочешь выжить и дерешься изо всех сил, может оказаться недостаточно. Я почувствовала, когда его сердце перестало биться, когда пыталась остановить кровотечение из разорванной артерии ритара, что лежал передо мной. Очередная смерть, точно игла, прошила сердце. Я невольно вздрогнула и встретилась взглядом с ярко-желтыми змеиными глазами ритара, которому пыталась помочь. Взгляд этих существ всегда пугал меня. Я не могла понять, что у них на уме. Холодный и бесстрастный взгляд змеи, которая всего лишь ждет, когда уже можно будет проглотить свою жертву. Вот и сейчас я не знала: то ли он смотрит на меня с мыслью вырвать мое сердце, как только представится такая возможность, то ли просто смотрит. Когда я пугалась, я становилась хуже, чем обычно, потому:

— Чу заре мэло каре эст, эспартэ эр нирэ шатэ, фир? (Попробуешь меня тронуть — глаза вырву и сожру, понял?) — быстро проговорила я, пользуясь знаниями, полученными не одно столетие назад и наконец-то пригодившимися.

К моему удивлению, ритар лишь кивнул, не пытаясь мешать мне лечить его. Я опасалась, что он захочет попробовать как-то напасть, видя мою форму. Но ничего подобного не произошло. Возможно, он видел сияние моих глаз и понимал, что я вовсе не аланит, а может быть, своей звериной ипостасью чувствовал мою суть? Я как раз закончила сращивать его артерию, когда впервые в жизни увидела отражение эмоции в глазах этого существа. Он резко схватил меня за плечи и потянул в сторону, когда всего в нескольких миллиметрах от меня пронесся чей-то кулак. Именно на том самом месте всего мгновение назад была моя голова. Я попыталась вырваться или отскочить, но хватка ритара была слишком сильной, и мои жалкие попытки дернуться ни к чему не привели. В момент, когда он вновь потянул меня уже в другую сторону, его сердце остановилось. Один резкий удар мечом оборвал жизнь того, кого я спасла всего мгновение назад. Его руки все еще продолжали сжимать мои плечи. Хватка понемногу ослабевала, и я видела, как разум покидает эти яркие, немного хищные глаза. Точно кто-то забрал свет на самом их дне. Я попыталась обернуться, чтобы понять, что происходит, и возможно, тогда мне удалось бы помочь ему. Возможно, мой дар еще сможет заставить это пламя вернуться?! Но стоило мне обернуться, как тяжелый удар мужского кулака наконец нашел мою голову.

Последнее, о чем я каким-то чудом успела подумать, было самой глупой мыслью на свете: «Дурочка, мертвые не могут стать вновь живыми. Это невозможно».

— Ну и, молодой человек? Я услышу когда-нибудь правильный ответ? — женщина в длинном, наглухо застегнутом темном платье с высоким воротником-стоечкой смотрела так, что у Кита невольно начинало сводить желудок. Эта седовласая швабра вымораживала его изнутри.

Он понимал, что это всего лишь видение из прошлого, но тем не менее страшно ему было все равно. Прошло всего несколько дней, как Соль ушла спасать мир (от одной мысли об этом юношу начинал разбирать нервный смех), а он уже выучил алфавит, научился сносно читать, прослушал несколько лекций по истории несуществующих государств, отчего чувствовал себя точно идиот в сказочной стране, а сверх того освоил таблицу умножения и научился делить столбиком! Самое ужасное: все то, что рассказывала ему эта несуществующая тетка, накрепко отпечатывалось в его памяти! Даже снилось ночью! Он не мог хотя бы попытаться забыть все те россказни об истории Эйлирии и ее королях! Дворец словно вплавил эту информацию в его разум.

— Не буду отвечать, — решил пойти на бунт подросток. — У меня уже зад болит от этого стула! — всплеснул он руками, искренне задумываясь, почему сказал «зад», когда думал о словечке покрепче. Похоже, айдова этика тоже нашла место в его голове! — Хватит с меня! Дай мне отдохнуть! — взмолился он.

— Желаете поиграть?

Вместо женщины возник пожилой мужчина с подносом, на котором лежала целая гора белых кубиков, на которых были выгравированы буквы!

— Нет, — зло буркнул Кит, скрестив руки на груди.

Это была не первая попытка протеста за последние дни с его стороны. Но куда бы он ни пошел, где бы ни пытался спрятаться, возникала эта вобла в платье и начинала вещать то об истории, то о цифрах. Самое ужасное: стоило ей открыть рот, как он мало того что запоминал, так еще и понимал, о чем она говорит.

— Слушай, я уже чувствую себя неприлично умным! — взмолился паренек. — Ты не думаешь, что если продолжишь в том же духе, моя голова не выдержит? Что если я сдвинусь… Айд, — невольно запнулся мальчик, понимая, что необходимо себя поправить, — сойду с ума… — сквозь зубы сказал он.

— Прилежание и труд, прилежание и труд, — вновь появившаяся мучительница отвечала холодно и строго, — вот что только может сделать из любого мальчишки наследника, — улыбнулась она, а у Кита от этой улыбки почему-то задергался глаз.

— Я не хочу тебя разочаровывать, — кажется, глаз у мальчика задергался сильнее, когда он понял, что с первой попытки выговорил слово из шести слогов, — но я что-то не наблюдаю наследства, — ехидно улыбнулся он. — Что конкретно мне полагается?

— До смерти последнего короля Эйлирии — ничего, — точно так же ехидно оскалилась бабка.

— То есть ничего и никогда, так? — осведомился мальчик, не меняя интонации.

— Вы удивительно талантливы в подсчетах, Ваше Величество, — еще шире улыбнулась тетка, явно используя фразочку из чьего-то прошлого.

— Тогда, может, успокоишься уже, а? Времени, как мне кажется, предостаточно, — широко улыбнулся Кит и, довольный собой, откинулся на спинку стула. — Давай немного передохнем?

Вместо ожидаемого ответа от «воблы» перед Китом неожиданно возник пожилой мужчина в форменной одежде того времени. Он уже видел подобный наряд в образах, являвшихся ему, и думал, что то были люди, напрямую подчинявшиеся королю того времени. Быть может, это были секретари.

— Вам пора, Ваше Величество, — серьезно сказал мужчина, а у Кита мороз пополз по коже от этих слов.

Это могло значить лишь одно: с Соль что-то случилось.

— Ваши вещи ждут Вас в Вашей комнате, — мужчина поклонился и исчез.

А Кит, не теряя времени даром, опрометью помчался в отведенные домом покои. На выделенной ему кровати он нашел темные брюки, рубашку и жилет из плотной кожи, на котором были выгравированы древние символы, значения которых он не знал. Нашлись и высокие сапоги у самой кровати. Как это ни странно, но одежда оказалась ему впору и сидела на мальчике так, точно на него была пошита. Он невольно огладил медальон на своей шее и прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

— Может быть, совет на дорожку? — прошептал он, отчаянно борясь с теми эмоциями, что сейчас буквально душили его.

Почему-то ему вдруг стало очень страшно. Он не знал, что ждет его впереди и что он сможет сделать, чтобы помочь ей. Что?

— Просто уведи ее, — хриплый голос, принадлежавший мужчине, с которым Кит лишь недавно познакомился, раздался со спины. — Это все, — сказал Киран и растворился в воздухе.

— Да, — сам себе кивнул Кит, — это все.

— Что «все»?

Кит резко обернулся. Опираясь плечом о дверной косяк, стояла Лил. Взгляд оборотня не предвещал ничего хорошего мальчику. Голубые глаза прищурены, руки скрещены на груди, и сам ее вид буквально кричал о том, что так просто она от него не отстанет. Девушка, так же как и Кит, облачилась в походный костюм, судя по всему, собираясь составить ему компанию.

— Джарред, у нас, кажется, еще один любитель решать проблемы в одиночку! — повернувшись, прокричала она своему напарнику, который, по всей видимости, еще только был на пути к комнате Кита.

— Зачем ты их позвал? — шепотом поинтересовался Кит, отлично понимая, что сами по себе они бы так просто не прекратили свою забастовку.

— Мы добились повышения зарплаты и получили на руки официально заверенную хартию по правам слуг аристократии… но рабочий день нам все же удлинили, — буркнула Лил. — Я не желаю оставаться здесь, уж лучше война или еще что, только не это безумное место! — всплеснула она руками.