Время драконов

"Черт, а ведь в этот поганый ангар нужно снова вернуться!" - с какой-то необъяснимой тоской подумал он. Однако пока стоило заняться вытащенным на свет божий джипом.

Жестом указав караулившим вокруг на вход в ангар, Михнев призвал их удвоить бдительность и поинтересовался: кто умеет водить такую машину. Вызвался старый знакомый из "Евростандарта" - Толик. Безбородко передал ему комплект ключей и джип, бодро заведясь, выскочил на подъездную дорогу. Водитель высунулся из окна и ждал дальнейших указаний.

- Мотор не глуши. Если начнется заваруха - на полных парах лети к спальному корпусу, там тебя прикроют, и быстренько выгружайте оружие, - распорядился Михнев.

Толик согласно закивал.

Повернувшись к оставшейся группе, Виктор распорядился: "Пошли за следующим. Порядок тот же. Если что, прикрывайте". Последнее относилось к пятерке, остающейся снаружи.

Идти в ангар страшно не хотелось. Как будто к ногам привязали по пудовой гире. Глаза застилала сероватая пелена. Сердце же колотилось совершенно безумно.

"Так нельзя, - сообразил Михнев. Он уже не сомневался, что внутри начнется заваруха, сработало пресловутое шестое чувство. - Уделают, как миленького. Надо очухаться".

Поэтому, сделав знак остановиться, он около минуты восстанавливал нормальное состояние с помощью дыхательных упражнений. Помогло. Сердце немного успокоилось, зрение очистилось. Тогда Виктор дал команду на второй заход. Однако внутри их уже ждали.

Не успела четверка как следует углубиться в тьму ангара, как несколько серых размазанных теней метнулись к ней справа, где еще минуту назад вообще ничего не было. Виктор успел поблагодарить Господа за помощь, ибо "боевой режим" включился мгновенно, и тут же всадил две пули в ближайшего монстра. Впрочем, отдача оказалась несколько сильнее, чем он ожидал, и второй выстрел прошел выше. Однако первый был прекрасен, и в переносице зверя образовалось аккуратное отверстие, а сам он, коротко взревев, рухнул на пол.

Расслабляться было некогда: еще два чудища - точные копии утреннего "гостя", были уже почти рядом, а третий, завалив одного из солдат, рвал его своими ужасными когтями и клыками. Спутники Виктора, похоже, оказались не готовы к такой быстрой атаке и только поднимали свое оружие.

Короткая очередь, сделанная уже с учетом отдачи не была столь точна, как первый выстрел, но свою основную задачу выполнила - перемолотила двум тварям ноги. По схватке в коридоре Михнев помнил, что это у них не самое крепкое место. Правда, один из "подкошенных" зацепил Николая и сбросил его на пол, но тот уже окончательно пришел в себя и выпустил в зверюгу треть обоймы, чем моментально выключил его из списка живых.

А вот сбитому спецназовцу пришлось худо. Конечно, он был крепче лохматого программиста, но оставался простым смертным человеком. Хотя парень пытался сопротивляться, но ужасные раны, мгновенно покрывшие его руки и грудь не оставляли сомнения в быстром исходе поединка. Однако он продержался несколько секунд и этого оказалось достаточно для оставшихся снаружи. Одновременный огонь из пяти стволов буквально сбросил зверюгу с жертвы.

"Четыре - один", - поражаясь своей холодности, подумал Виктор и сделал контрольный выстрел в голову четвертого монстра, подвывающего на полу с перебитыми ногами.

Дальнейшие события разворачивались с калейдоскопической быстротой. Слева из-за ящиков и тюков взметнулось несколько уже знакомых чудищ, а из-под автобуса выкатился темно-серый вал бегущих вплотную мелких зверушек размерами от крысы до хорька.

"У блин, - пронеслось в голове у Михнева в интервале между выстрелами, которые он хладнокровно всаживал в головы крупных монстров, - надо выметаться отсюда".

Однако выметаться было особо некуда. На улице поднялась суматошная стрельба, и раздались крики ужаса и боли. Видимо, атака была хорошо скоординирована и внешнее прикрытие также подверглось внезапному нападению.

Расстреляв, с помощью Николая и второго солдата "больших" тварей, Виктор с радостью уловил в какофонии звуков удаляющийся рев мощного автомобильного мотора. Хоть часть дела была сделана.

Тем временем сплошной ковер мелких хищников приближался. Уже можно было рассмотреть их оскаленные пасти с мелкими острыми зубами.

Решение пришло быстро и было, как обычно в подобной ситуации, немного неожиданным. Вместо того, чтобы во всю прыть улепетывать на улицу, прямо "в пасть" бушевавших там чудищ, Михнев рухнул на пол и открыл интенсивный настильный огонь по приближающейся нечести. Теперь каждая пуля пробивала сразу множество тел и наносимый урон вырос в несколько раз.

Его почин был моментально подхвачен. Особенно эффективным получился огонь из "Бизона". Тяжелые пули буквально плющили зверей, даже если их лишь слегка задевали. Казалось, положение выправляется. Остро запахло кровью и тут "Нику", похоже, стало нехорошо. Спецназовец тоже прекратил стрельбу, перезаряжая автомат. В это время их обошли справа. Словно лавина накрыла Безбородко, выдвинувшегося дальше всех, и раздался его ужасный крик. Так мог кричать только человек, которого заживо начали обгладывать сотни ненасытных мерзких пастей.

Тут же Виктор услышал сухой щелчок - магазин закончился. Одним быстрым плавным движением, как учил дед - потомственный офицер, он перезарядил свою "Газель", чувствуя, что все равно опаздывает. Крик Николая перешел в нечто совершенно непереносимое. В этот момент Михнев понял, что шанс спастись есть, ибо, повинуясь звериному инстинкту, мелкие хищники остановились, чтобы пожрать свою добычу. На них напирали новые ряды и на том месте, где еще слабо шевелилось человеческое тело, возник живой холм, полный ненасытной жажды крови.

"Гранату бы туда!" - подумал Виктор.

И, словно воплощая его мысль, растерзанный монстром солдат слабо взмахнул окровавленной рукой и кинул небольшой смертоносный шарик в самую гущу мелких тварей. Умирающий солдат до конца исполнил свой долг. Прикрывшись автоматом от случайных осколков, Михнев увидел, как одновременно со вспышкой взрыва последний раз сверкнули радостью его глаза и закрылись уже навсегда.

Слегка оглушенный Виктор приподнялся, чтобы оценить масштабы поражения и степень угрозы возникновения пожара. Он постоянно помнил о луже бензина под джипами.

Поле боя выглядело жутко. Десятки разорванных крысиных трупов буквально устилали пол. Еще больше животных раненых или контуженых визжало, билось и пыталось куда-то уползти. А те, что остались целыми и невредимыми со всех ног разбегались по темным углам ангара. Значит, инстинкт самосохранения у этих тварей все же был, с удовлетворением отметил Виктор.

Люди получили передышку и, хотя численность отряда сократилась вдвое, второй раунд также был выигран. Нужно было срочно этим воспользоваться. Михнев и солдат, не сговариваясь, рванули к джипам.

Подскочив к ближайшему, Виктор понял, что здесь их опередили. Он разглядел через затемненное стекло, что задняя дверь у машины оторвана напрочь. Тогда Михнев вскочил на крышу джипа и, нагнувшись, заглянул в дыру. В распотрошенных ящиках лежало то, что совсем недавно гордо именовалось тяжелыми станковыми лазерами. Толстенный титановый ствол одного из них был буквально завязан узлом.

Постоянно нарастающая злоба на мерзких чудищ породила взрыв бешенства. Виктор почувствовал, что теряет контроль над собой. Автомат буквально жег руки. Хотелось одного: бросить эту дурацкую железяку и добраться до тварей руками, ломать их кости и раздирать тела. Особенно желанным было найти ту сволочь, которая так поиздевался над металлом и сжать ее поганую черепушку, чтобы мозги брызнули во все стороны, если они, конечно, есть.

Последняя мысль была спасательным кругом иронии, похоже, брошенным кем-то сверху угасающему сознанию, полностью подавленному первобытной стихией берсерка. Очень вовремя. Еще пару секунд и Михнев превратился бы в бестолково вопящее существо, способное только к разрушению и, скорее всего, погиб бы поскольку физические возможности человеческого тела все-таки ограничены.

Теперь же он снова стал мыслящим человеком с несколько ускоренной реакцией и увеличенной силой. Восстанавливая контроль над ситуацией, Виктор быстро огляделся. У соседней, тоже выпотрошенной машины топтался спецназовец с автоматом наизготовку. Крики и стрельба на улице притихли и сместились к столовой, видимо, оставшиеся в живых бойцы отступали вслед за единственным уцелевшим джипом, пытаясь добраться до основных сил.

Крыс нигде не было видно. Однако "боевой режим", способный привести на грань безумия, и не думал отпускать Виктора.

"Почему? Где новая угроза?" - крутилось в голове.

Чтобы лучше разглядеть, что происходит в конце ангара за автобусом, Михнев легко перепрыгнул с одного джипа на другой, стоящий более чем в трех метрах. У солдата округлились глаза, видимо, запас способности к удивлению у него еще не был исчерпан. Но Виктор тут же забыл о нем, поскольку увидел врага.

Больше всего эта зверюга, ростом почти со слона, поднявшая над автобусом свою маленькую голову с приплюснутым лбом, напоминала каменного тролля из фэнтезийных творений, навеянных незабвенным Толкиным. Михнев почему-то сразу понял, что этой скотине, покрытой толстенной кожей, пальба из "Газели" повредит не больше, чем настоящему слону дробина. Сомнительна была и эффективность "Бизона".

Похоже, монстр это тоже сообразил, во всяком случае, в его маленьких красных глазах явно отразилось понимание. Своими огромными лапами он раздвинул автобус, который шумно и пыльно развалился на две части, и не торопясь, направился в сторону застывших людей.

"Если это не конец, то что же?" - отрешенно подумал Виктор и стал судорожно соображать, как избежать неминуемой гибели.

Злобные глазки приближающегося чудовища светились разумом: жестоким, злым, но, безусловно, разумом. И решение пришло самое простое - погасить этот черный свет. Конечно, для точного попадания в такую небольшую и постоянно смещающуюся мишень нужно было быть отличным снайпером.

Впрочем, шансы были. Отец, офицер в четвертом поколении Михневых, научил Виктора стрелять уже в семь лет и позже, вплоть до совершеннолетия сына и появления стойкой неприязни к оружию, постоянно тренировал его. Быстрота реакции сейчас была невероятная. Нужно только было подпустить зверюгу поближе и не спугнуть раньше времени.

"Мы еще посмотрим, кто из нас сегодня охотник!" - прошипел Михнев, держа монстра на прицеле и выжидая удобного момента. Тот не замедлил представиться. Спецназовец не выдержал и, громко вскрикнув, рванул к воротам.

"Стоять!" - рявкнул Виктор, не спуская глаз с чудища.

Монстр, похоже, воспринявший это на свой счет, неожиданно замер и уставился на него, казалось, даже с удивлением. Дистанция около пятнадцати метров устраивала Михнева. Два одиночных выстрела практически слились, а потом все потонуло в ужасающем реве.

Зверь зажал морду лапами и заметался по ангару круша все вокруг. К счастью, после выстрелов он развернулся градусов на семьдесят и основной удар его многотонной туши приняла на себя левая стенка ангара. Проржавевший металл не выдержал и разорвался. Все сооружение начало заваливаться на бок.

"Ходу!" - заорал Виктор, спрыгивая с джипа.

Солдата не надо было уговаривать, он и так всей душой уже был на свежем воздухе.

Михнев чуть задержался, уж очень он не любил крыс. Вытащил зажигалку, открыл максимальный сектор газа и поднес к неширокому ручейку бензина. Полыхнуло крепко. Смотреть на разгорающийся пожар было некогда и Виктор в несколько прыжков оказался на улице. Там все было плохо.

Перед ангаром на асфальтовом пятачке и утоптанной земле лежало несколько растерзанных тел и с десяток крупных монстров. Гораздо большее их число было в полном здравии и, они явно обрадовались неожиданной возможности продолжить свой скудный завтрак. Подминая жухлые кусты, зверюги со всех сторон дружно двинулись на людей, причем в этот раз не торопились.

Михнев обернулся. Сзади, в скособочившемся ангаре, вовсю бушевало пламя, а впереди смыкалось полукольцо жутких тварей.

"Поспешишь, людей насмешишь, - вспомнил Виктор, проклиная свое недоброе отношение к грызунам, - да и патронов осталось мало".

Солдат встал рядом и изготовился для стрельбы. Он что-то шептал, то ли молился, то ли по старой славянской привычке матерился, распаляя себя перед последним боем. Изощренный ум научного работника буквально гудел от перенапряжения, пытаясь отыскать какой-нибудь выход. Однако, похоже, оставалось только подороже продать свою жизнь, и Михнев смирился. Коротко помолившись, он начал прицеливаться в наиболее наглых хищников, которые подобрались особенно близко.

Две твари справа, пригнулись и рванули вперед. Короткая очередь успокоила их. То, что это был обманный маневр, Виктор сообразил, лишь уловив шум с другой стороны. Он отпрыгнул с разворотом и еще в воздухе открыл огонь. Монстров было слишком много. Михнев понял это, еще не коснувшись земли. Спецназовец не успел отскочить, и моментально был сбит с ног. Правда, он еще стрелял, но жить ему оставалось секунды.

Пользуясь преимуществом в реакции, Виктор опять резко отскочил, почти к стене ангара. Пропустил двух зверей и расстрелял в спину. Тут же уклонился от когтистой лапы и сильнейшим ударом приклада раздробил атакующему хищнику нос. Ускользнул еще от двоих, уже не успевая стрелять, и столкнулся с третьим. Потерял равновесие и упал на спину.

Сверху надвинулась зубастая пасть. Сгруппировавшись, Михнев перекувырнулся через голову. Не успевая вскочить на ноги, резко спружинил вправо. Пока удавалось уйти от непосредственного контакта, но это не могло продолжаться долго, "Бизон" замолчал, а звери набегали отовсюду. Один из них оказался совсем рядом, плотоядно ощерился и, вдруг, напрочь лишился головы. То есть часть ее, включая нижнюю челюсть, еще оставалась при нем, а вот остальное убыло в неизвестном направлении.

Виктор подумал, что сходит с ума, однако еще несколько монстров повалились на землю и только тогда до слуха донеслись звуки выстрелов крупнокалиберных пулеметов. Сделав еще парочку сальто-мортале, Михнев снова оказался у стены ангара, раскаленной от полыхавшего внутри огня.

Хищникам было не до него. По дороге к базе отдыха неслись три бронетранспортера, а еще два остановились на небольшой возвышенности и вели прицельный огонь. С одной из приближающихся машин сорвалась управляемая ракета, и через пару секунд за ангаром раздался взрыв, наконец-то прервавший рев ослепленного гиганта.

Все было кончено. Третий раунд снова остался за людьми.

Когда с подъехавшего БТР'а соскочил подполковник Ивлев, Виктор едва смог подняться ему навстречу. Его шатало, трясло и дико мутило. Была одна только радость, что позавтракать он не успел. Отключившийся "боевой режим" отыгрывался на организме за несколько минут чрезвычайного напряжения. Михаил подбежал, обхватил аналитика слева и быстренько отвел от плюющегося изо всех дыр и щелей пламенем ангара.

У бронетранспортера Виктору дали флягу и мягко, но настойчиво отобрали автомат, который он так и сжимал в правой руке. Михнев глотнул, приятная обжигающая жидкость плеснулась в горле. Второй глоток отозвался теплом в желудке, а после третьего его стало отпускать.

Поняв, что "клиент созрел", Ивлев спросил: "Что это за чудеса акробатики ты тут выделывал?"

Виктор хотел ответить, но не смог. В глазах потемнело, лицо подполковника странно вытянулось и поплыло вбок, откуда-то налетел порыв прохладного ветра и все исчезло.

9. 10:40, пятница.

Мягкое плавное покачивание неожиданно сменилось резким рывком и ударом в правое плечо. Виктор пришел в себя и, приподняв голову, увидел, что четверо солдат внесли его на брезенте в холл спального корпуса. Похоже, они оказались нерасторопны и в узких дверях зацепили его плечом за косяк.

Такого c Михневым еще не было. Он потерял сознание первый раз в жизни и сейчас вспоминал момент перехода в лежачее положение с глубокой неприязнью, ибо это было очень тошно. Впрочем, счастливых и светлых лиц вокруг него как-то не наблюдалось и Виктор сделал философский вывод в стиле "А кому сейчас легко?". Было подозрительно тихо.

Носильщики остановились, и Михнев попытался сесть. Это удалось лишь со второй попытки. Тотчас же закружилась голова, почти неудержимо захотелось снова прилечь, однако он удержался. Концентрация внимания и контроль за правильностью дыхания опять сделали свое дело, и неприятные ощущения стали ослабевать. Удалось даже коротким броском перебраться на стоящее рядом кресло. Неожиданно прорезались звуки, и Виктор понял, что народ вокруг отнюдь не безмолвствовал, просто отчего-то временно отказал слух.

"Ни фига себе, - подумал он. - Как я весь рассыпался-то".

Мрачные размышления о тщете всего сущего прервались громким криком со стороны лестницы: "Витенька! Живой!".

Остановить порыв Вики, наверное, не смог бы и здоровенный "тролль", оставшийся лежать у догоравшего ангара. Она вихрем пронеслась через холл и кинулась Михневу на шею. Дышать снова стало тяжело.

Кое-как успокоив рыдающую женщину, Виктор огляделся. В холле толпилась множество людей. Здесь были и солдаты спецназа, охранявшие базу отдыха, и вновь прибывшие бойцы, и ребята из "Евростандарта", и, наконец, научные сотрудники ИСА. Порядка не наблюдалось никакого, все галдели, одни обнимались и хлопали друг друга по плечам, другие бурно жестикулировали, кто-то, раскачиваясь, стонал, словно от зубной боли. "Ага, - сообразил Михнев, - в разгаре встреча вернувшихся героев. Тех, кто смог вернуться. И мне кое-что перепало".

Последнее относилось не только к прильнувшей Вике, но и к непрерывно трясущему его за левое плечо Игорю Викулову. С лица старлея при этом не сходило выражение прямо-таки детской радости, даже шрам стал менее заметен.

- Ребята, а кто и как охраняет здание? - попытался привлечь внимание окружающих к насущным проблемам Виктор. - Там этого зверья еще столько бегает.

- Не волнуйся, - продолжая улыбаться, ответил командир взвода и отпустил плечо. - Там спецгруппа Ивлева все под контролем держит. Они на БТР'ах патрулируют территорию базы. Не одна сволочь не высунется.

- Как тут насчет подвалов и разных подземных коммуникаций?

- Точно не знаю.

- Игорь, нужно проверить, да и подполковника предупредить, а то, знаешь, насмотрелся я на эту злобную мелкоту. Отнюдь не семечки и пролезть везде могут. Их будто направляет кто.

- Хорошо сейчас распоряжусь.

Викулов сразу посерьезнел и быстро отошел к группе своих солдат. Михнев же по-прежнему чувствовал себя не очень хорошо и решил пока остаться в нежных объятиях подруги. Нужно было привести в порядок не только вестибулярный и мышечный аппарат, но и разбегающиеся мысли. Пока Виктор сосредоточился на одной из них, а именно на эффекте "отдачи" после неоднократного и, можно сказать, частого и длительного пребывания в состоянии берсерка. Результат его явно не устраивал, хотя, если задуматься, без "боевого режима" все могло бы оказаться гораздо хуже, даже этой омерзительной слабости и тошноты могло уже не быть никогда.

Почувствовав себя немного лучше, Виктор опять обратился к старлею: "Игорь, а много моих людей вернулось?"

- Семеро.

- Джип добрался?

- Все в порядке, не волнуйся. Сейчас подполковник сотоварищи распаковывает подарки "Евростандарта".

- Насчет подземных коммуникаций ...

- Предупредил и организовал группу внутри здания.

- Хорошо.

Кажется, действительно можно было расслабиться. Свою миссию отряд выполнил насколько мог и даже, наверное, сверх того. Ребят было очень жаль. Впрочем, упрекать себя было не в чем. За чужие спины Виктор не прятался, силы распределил разумно. Просто враг оказался очень силен. А перед глазами Михнева стоял солдат, растерзанный у выхода из ангара, который своим последним усилием спас его от неминуемой гибели.

"Спасибо тебе, - мысленно поблагодарил Виктор и попросил Всевышнего: Господи, прими душу его и прости прегрешенья его".

Тело по-прежнему было тяжелым и самочувствие не блестящим, поэтому Михнев попросил Вику помочь добраться до номера. С трудом преодолев ставшую необычайно крутой лестницу и ужасно длинный коридор он, наконец, скинул куртку и растянулся на постели. Глаза норовили закрыться, но его беспокоила одна мысль: как бы подруге не захотелось чего-нибудь более интимного. Впрочем, девушка вновь продемонстрировала высокую степень сознательности, а может, просто выпавшие на ее долю переживания временно отбили сексуальные желания. Она села рядом с кроватью и стала тихонько гладить Виктору руку. Стало уютно, внутри тела разлилось приятное тепло. Глаза закрылись, и он задремал.

Проснулся Виктор словно от внутреннего толчка. На часах было 10:40 по местному времени.

"Черт возьми, - вспомнил Михнев, - а ведь ровно сутки назад я спокойно поднялся с постели у себя в квартире и, обдумывая радужные перспективы предстоящих выходных и отгулов, начал неторопливо собираться на работу. Боже мой, сколько же всего случилось за эти чудовищно растянутые сутки. Однако несмотря ни на что мой внутренний будильник четко сработал".

Приподняв голову, Виктор огляделся. Вика сидела рядом на кресле и о чем-то глубоко задумалась. В окно уже лился нормальный свет осеннего пасмурного дня. Состояние заметно улучшилось, тошнота, слабость и головокружение полностью прошли.

"Эх, что не говори, а здоровый образ жизни дает о себе знать и при восстановлении после критических ситуаций, - подумал Михнев, с удовольствием потягиваясь, - сейчас бы еще часок порасслабляться и перекусить, а потом можно и горы своротить".

Но горам, похоже, просто не стоялось на месте. Этого часа ему никто выделять не собирался, и в дверь настойчиво постучали.

- Войдите.

На пороге возник Михаил Ивлев со старлеем и незнакомым Виктору высоким полноватым офицером с погонами майора.

- Ну что, пришел в себя, герой? - поинтересовался подполковник.

- Не совсем, - честно признался Михнев.

- Увы, труба зовет.

- Далеко?

- Да нет, здесь поблизости. Ты давай поднимайся, вояка. Согласуем дальнейшие действия.

Михнев выразительно глянул на Вику. Похоже, за эти неполные сутки знакомства она научилась понимать его вовсе без слов, поэтому сразу направилась к выходу. На пороге обернулась и, мягко улыбнувшись, сказала: "Я буду в своем номере".

Виктор кивнул ей: "Как только закончим, зайду".

Дверь закрылась и "военный совет" расселся на стульях и кровати. Стол подтащили поближе.

Виктор пригляделся к подполковнику. Осунувшееся бледное лицо и темные полукружья под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Майор выглядел не лучше. На их фоне старший лейтенант Викулов смотрелся этаким бодрячком, даже румянец на щеках имелся.

"Ну да, он же моложе, да и спал до того, как я схватился с монстром в коридоре", - подумал Михнев.

- Познакомься, Виктор, - начал Михаил Ивлев кивнув в сторону майора. - Это командир спецотряда, приданного нам для наведения здесь порядка, - майор Шилов Александр Ильич.

"Можно просто - Александр", - сообщил майор, протягивая через стол свою крупную ладонь для рукопожатия. Он расположился на стуле напротив Виктора, его зеленые глаза внимательно изучали собеседника, хотя взгляд был не такой цепкий и холодный, как у Ивлева и его коллег.

"Познакомились и ладно, - в своей обычной манере продолжил подполковник, - а теперь о деле. За минувшую ночь ситуация радикально изменилась. Перед рассветом агрессивная фауна "Зоны" предприняла атаки по всему периметру и в двух местах преодолела оцепление. Первый прорыв пришелся как раз напротив вашей базы отдыха. Вы, можно сказать, попали в самый эпицентр. Получив эти сведения, штаб организовал несколько "летучих отрядов" для уничтожения монстров. Один из них я и возглавил, и мы, полагаю, подоспели вовремя".

Ивлев выжидающе посмотрел на Виктора. Тот задумчиво кивнул и спросил:

- Что-нибудь известно об обслуживающем персонале "Рассвета", который должен был прибыть сюда утром и о ночных дежурных?

- На территории их нет, а в здания мы пока не очень-то лезем, рискованно.

- Да, могут быть любые сюрпризы. Мы ведь даже не знаем, какие еще разновидности этих зверюг имеются и на что они способны.

- А какие монстры вам уже попадались? - спросил майор.

- Пока три вида. "Зубастики" наподобие тех, что напали ночью у шоссе, правда, несколько меньших размеров.

- Не выросли еще, - вставил Михаил.

- Возможно. Во-вторых, крысы, покрупнее и позубастее обычных. И в-третьих, этот "маленький слон", которого вы завалили ПТУРС'ом у ангара. Я его про себя называл "троллем".

- Ага, Толкина начитался?

- Да уж не без того. Но ты же сам его видел. "Тролль" он и в Африке тролль.

- Кстати, насчет Африки, - перебил Ивлев. - Там вроде пока тихо, а вот по всей средней полосе и субтропикам такая же катавасия, что и у нас. Практически повсеместно, после первоначального затишья повылазило всякое зверье и прорвало заслоны и кордоны, выставленные войсками и полицией.

- А там какие виды монстров?

- Точных сведений нет. Как правило, кто их увидел, тот уже ничего рассказать не может. Описание чего-то вроде наших "зубастиков" прислали немцы, когда мы уже двинулись к вам. Эти ребята оказались покрепче других, свою "зону" закрыли прочно и пока все вылазки отразили.

- Да, немчура - неплохие вояки и очень организованные.

Воспользовавшись краткой паузой, Михнев обдумал услышанное и решил вновь вернуться к "истории вопроса". Повернувшись всем корпусом к Ивлеву, он спросил: "Михаил, а что все-таки послужило причиной возникновения феноменов? На вырвавшихся на волю из секретных лабораторий мутантов эти зверюги не похожи. Какая-нибудь информация есть?"

- На этот раз ученые явно не при чем. Сработал какой-то внешний по отношению к человечеству фактор. Откуда это зверье: из космоса, другого измерения или времени, из-под земли - мы точно не знаем. Это, в конце концов, не так важно.

- Извини, - перебил Виктор. - Источник возникновения угрозы, зачастую определяет ее направление, уровень и динамику развития ситуации.

Ивлев, не соглашаясь, махнул рукой: "Да какая, на хрен, разница откуда и с какой целью прет сюда эта сволочь! Важнее найти центры ее концентрации уже здесь на Земле и врезать по ним всей имеющейся мощью".

В Михневе взыграл дух исследователя и аналитика: "Даже если мы локально решим проблему с монстрами, а, судя по сообщениям из-за рубежа, да и по ситуации в нашей "зоне" это будет совсем не просто, то нет никакой уверенности в том, что феномен не повторится в самое ближайшее время, но в еще более ужасной форме. Нам просто необходимо попытаться понять с чем мы столкнулись, чтобы противостоять вторжению наиболее эффективно".

- Ты рассуждаешь прямо как "кабинетный червь". "Изучить", "разобраться", а они за это время сожрут половину страны или всего мира.

Видя, что подполковник начинает раздражаться, Виктор решил слегка разрядить обстановку: "Ну, Африка-то останется, ты же сам сказал, а там такие темпы роста населения, что они быстро восполнят все потери".

Михаил оторопело уставился на Михнева, как будто с размаху налетел на стенку. Старлей, молчавший на протяжении всего обсуждения, не удержавшись, хихикнул, по лицу майора тоже проскользнула улыбка.

Все-таки чувство юмора не до конца выветрилось из закоренелого СБ'шника. Его взгляд, обычно внимательный и холодный, а сейчас тяжелый и напряженный, слегка потеплел. Ивлев провел рукой по лицу, словно стирая паутину, обвел взглядом улыбающиеся лица собеседников, погрозил им пальцем и хмыкнув, сказал: "Ну, вы, блин, даете, мужики".

Обстановка разрядилась, и Игорь захохотал уже в голос.

Выждав, пока все опять станут серьезными, Виктор перехватил инициативу: "Есть уже какое-то конкретное решение? Вы что-то спланировали в штабе?"

- Бери выше. Пришел приказ из Москвы. Хотя инициатива, конечно, была наша.

- Не тяни. Что будем делать-то?

Подполковник стал очень серьезен и заговорил официальным тоном: "Сегодня ночью удалось вычислить, а затем и запеленговать "мозговой центр" нашей "зоны". Он расположен отсюда примерно в двадцати километрах к востоку. Визуальные наблюдения подтвердили наличие аномалии. Было принято решение о нанесении ядерного удара. Таким образом мы раз и навсегда покончим с основной опасностью. Далее нужно будет провести зачистку местности от оставшихся без единого управления монстров одновременно с ее деактивацией".

- А как же мы? - наконец вставил Викулов.

- Да, Михаил, - развил тему Михнев, - Ведь здесь у нас гражданские лица, сотрудники ИСА и "Евростандарта", плюс местное население. Что с ними будет?"

- Не волнуйтесь, с 10.00 по местному времени началась операция "Отлив", в ходе которой производится срочная эвакуация всего гражданского населения из зоны возможного радиоактивного поражения. Ты, Виктор становишься руководителем всей экспедиции. Тебе в помощь придается взвод спецназа старшего лейтенанта Викулова. Ваша задача как можно быстрее выйти в заданный район юго-западнее Верхней Пышмы. Там вас встретит транспортное подразделение, с его помощью вы доберетесь до аэропорта. Самолет уже заправлен и ждет. Подробности в пакете.

С этими словами Михаил вынул из внутреннего кармана куртки запечатанный конверт и передал его Михневу. Судя по всему, сообщение Ивлева поразило не только Виктора. Игорь окаменел лицом, майор Шилов нахмурился, и на лбу его образовалась вертикальная складка.

- На чем поедем? - спросил Виктор.

- На территории базы отдыха есть два старых автобуса. Сейчас мои ребята приводят их в порядок. Дам один БТР сопровождения. Со сборами не тяните.

Михнев понял, что немного обижен: "Ну конечно, бравые парни из войск особого назначения и СБ'шники будут рисковать собой, сдерживая натиск монстров до самого ядерного удара. А мы, гражданские слабаки, должны улепетывать во все лопатки".

Однако поток недовольных мыслей удалось остановить. В конце концов, каждый делает свое дело, на данный момент его задача - организовать быструю и успешную эвакуацию работников ИСА и сотрудников "Евростандарта". Никто не гарантирует, что все пойдет гладко. Напротив, интуиция подсказывала, что проблем будет море.

Виктор погладил пакет с директивами и сказал: "Ладно, будем готовиться к выходу".

Посмотрел на старлея, очень уютно расположившегося на кровати и продолжил: "Игорь, оставь внизу минимальную охрану, а остальных пошли срочно собирать наших. Через пятнадцать минут все члены экспедиции должны быть в холле, полностью экипированные и готовые к отъезду".

Викулов только что не козырнул и моментально покинул номер. От его расслабленности не осталось и следа. За ним поднялся и майор. Повернулся к Ивлеву, спросил: "Разрешите проверить готовность транспорта?"

Михаил молча кивнул. Они остались вдвоем с Михневым.

Виктор открыл конверт и, бегло ознакомившись с содержимым, развернул на столе подробную километровую карту. На ней были четко отмечены база отдыха, пункт отправления в аэропорт и два варианта маршрута движения. Быстро прикинув расстояние, Михнев понял, что предстоит преодолеть примерно тридцать километров проселочных дорог. Он поднял глаза на подполковника:

- Слушай, Михаил, люди без завтрака. Может, знаешь, где раздобыть хоть завалящий сухой паек?

- Своим не поделюсь. В столовой был запас консервов, хлеба и прочего, но я бы пока туда не стал совать нос. Похоже, мы контролируем только этот корпус и дороги вокруг, все остальное смертельно опасно.

- Ну что ж, придется потерпеть. А почему бы нам с ходу не двинуться к аэропорту? И время выиграем и лишнюю перевалочную базу сократим.

- У автобусов ресурс малый, а прямая дорога перерезана.

- Что так плохо?

- Еще хуже. На северо-востоке разрыв составил около четверти всего периметра. Что там творится сейчас одному Богу известно, да может еще авиаразведке. Поэтому высшее руководство так торопит с бомбардировкой.

- В чем ваша миссия?

- Минимизация прорыва тварей, помощь в эвакуации и наведение ударной авиагруппы на цель в случае отказа глобальной системы.

- А с чего это вдруг может отказать спутниковая система?

- Помимо постоянных маломощных передач по всему радиодиапазону в зоне наблюдались мощные импульсные выбросы. В штабе не исключили возможности наведения активных помех при подходе к цели, - Ивлев нахмурился и сплел пальцы. - У нас с собой есть средства лазерного наведения почти до поверхности земли. В параллель с нами действуют еще три такие же оперативные группы, так что запас приличный".

- Но ведь отсюда далековато.

- К моменту атаки мы выдвинемся ближе к "мозговому центру" "зоны" и уж тогда наши летчики наверняка не промахнутся.

У Виктора перехватило дыхание:

- Это же верное самоубийство.

- Не совсем. Взрыв планируют подземный, так что проникающая радиация нас минует. Взрывную волну и последующее заражение как-нибудь переживем под броней. А даже если и не переживем, главное выполнить задачу - остановить эту нечисть.

- Все равно страшно. Да и люди с тобой.

Ивлев помолчал, потом вдруг улыбнулся:

- Мы солдаты. Наше дело такое. В мирное время страна тратит на наше обучение, содержание и экипировку большие деньги, отрывая от тех, кто создает реальные ценности. Когда же становится хреново мы должны закрыть вас всех, пусть даже ценой собственной жизни.

Взгляд Михаила стал просветленным и немного фанатичным: "Ты не понимаешь, хотя у тебя в роду четыре колена офицеров. Я всю жизнь готовил себя к такому. С раннего детства меня задевала несправедливость, и я всегда защищал слабых, получая немало синяков и шишек. Смолоду закалял душу и тело, избегал соблазнов. Постоянно совершенствовался и тренировался. У меня нет семьи и каких-то иных серьезных привязанностей. К своим сорока я прекрасно знаю четыре иностранных языка, спецы называют докой в электронных устройствах, в совершенстве овладел практически всеми видами стрелкового и станкового оружия, тактикой рукопашного боя. Хотя сегодня ты своими кульбитами и стрельбой в прыжке меня поразил".

Ивлев внимательно посмотрел на Михнева. Тот слушал, затаив дыхание. Он понимал, что такую исповедь от сотрудника СБ можно услышать один раз в жизни. Подполковник вздохнул и продолжил доверительно, как другу: "Виктор, сегодня мой звездный час. Я в лепешку расшибусь, технику угроблю, но прикончу эту дрянь. И не потому, что мечтаю о славе и монументе на "родине героя". Мое имя и не прозвучит нигде. Я просто должен спасти людей, отрывавших от себя на мою подготовку, верящих, что "если завтра война", то найдутся бойцы, которые остановят врага. Понимаешь?"

- Да, Михаил. И спасибо тебе.

В горле у Виктора стоял ком, глаза предательски щипало. Он понял, что это не поза, а глубокое душевное стремление истинного воина, цель которого не захват и разрушение, а защита и сохранение. На душе стало легче. Хотелось верить, как в детстве маленькому мальчику, что найдутся смелые люди и спасут от всех бед и несчастий.

Однако нужно было работать, и Михнев снова обратился к бумагам, запоминая ориентиры на маршруте предстоящего движения и продолжая всесторонне анализировать ситуацию.

- А ты чего сам-то не перекусишь? - прервал молчание Ивлев.

- Чем? - не понял Виктор.

Подполковник глазами указал на тумбочку у изголовья кровати. Там лежало огромное зеленое яблоко и пакетик крекеров.

"Ай да Вика, ай да молодец" - умилился Виктор и предложил: "Поделим?"

Михаил отрицательно покачал головой: "Тебе там одному мало. Ты вон сегодня уже как навоевал".

- Ну, без вашей помощи мне бы кранты.

Под хруст сухого печенья и яблока работа пошла веселее, и когда в дверь ввалился старший лейтенант, Михнев был уже готов отправиться в путь. Документы и карту он положил во внутренний карман любимой куртки. Покрутил головой, напоследок оглядывая номер: не забыл ли чего.

- Все в сборе - доложил Игорь.

- Сейчас иду.

Виктор повернулся к Ивлеву: "Бывай подполковник. Прощаться не хочу. Надеюсь, свидимся".

Михаил встал, подошел к нему, хлопнул рукой по плечу: "Ни пуха!"

- К черту.

С порога Михнев еще раз обернулся. Подполковник стоял посреди комнаты, спокойный и отрешенный, как человек, готовящийся к мучительно-трудной, но нужной и неизбежной работе. Острое чувство предстоящей потери пронзило Виктора, и он ясно осознал, что больше никогда не увидит этого человека, который мог бы стать его другом.

Преодолевая внезапную слабость, Михнев прощально поднял руку и вышел в коридор. Старлей, перехватив его взгляд в сторону викиного номера, сказал: "Она внизу со всеми. И твою сумку прихватила. Где только такую славную подругу отхватил?"

- Долго искал, - соврал Виктор. - Ну, опять с Богом.

- Да, но теперь вместе.

Они плечом к плечу двинулись к лестнице, впереди их ждала дорога домой.

10. 11:30, пятница.

Автобусы, два древних почти как пирамиды ЛАЗ'а, кряхтели у крыльца старыми дизельными движками. Впереди, около угла столовой, стоял БТР, выделенный Ивлевым для сопровождения импровизированной колонны. Участники экспедиции, в ожидании команды на посадку, теснились на небольшой площадке перед крыльцом спального корпуса. Михнев не торопился. Опять угнетало предчувствие беды. Он кивнул Вике, однако не спешил забрать свою сумку.

Обернувшись к старлею, Виктор спросил: "Как там мой автомат?"

Старлей заговорщицки подмигнул и сделал знак одному из солдат. Тот подал чистенькую "Газель". Видя, что Михнев заколебался, Викулов сказал: "Бери, бери, это твоя, можешь не сомневаться. У СБ'шников вытянули, почистили и перезарядили. Гранаты-то у тебя остались?"

Виктор хлопнул себя по карманам, "малая артиллерия" была на месте. Оглядев автобусы, распорядился: "Игорь, осади людей назад. Надо еще раз проверить транспорт".

Убедившись, что народ подался ближе к корпусу, подошел к ЛАЗ'ам. Подозвал старшего лейтенанта: "Расставь своих поблизости, а я открою багажное отделение. Посмотрим, не прячется ли там кто?"

Получив от водителя одного из автобусов запирающую ручку и отметив, что спецназовцы расположились полукругом за спиной и держат автоматы на изготовку, Михнев подошел к первому ЛАЗ'у вплотную. Ручка не повернулась в гнезде еще и на половину, как уже ставший за сегодня привычным жар окатил его с головы до ног.

"Все назад!" - рявкнул Виктор, мгновенно открыл люк и отпрыгнул.

На землю хлынул поток мелких серых тел. Едва коснувшись земли, Михнев сделал второй прыжок, в воздухе снял предохранитель и передернул затвор. Приземлился он плашмя и сразу открыл эффективный настильный огонь по крысам.

Участники экспедиции отшатнулись, раздался истошный женский визг, и толпа рванулась обратно в корпус, сшибая и топча друг друга. Солдаты же спецназа остались стоять как вкопанные и, хоть и позднее Виктора, но практически все одновременно открыли плотный огонь.

Серый поток не иссякал.

"Господи, сколько же их там?" - подумал Михнев, краем глаза заметив, что трое спецназовцев последовали его примеру и тоже вели огонь лежа.

Наконец, изливающийся из багажного отсека серый поток внезапно оборвался. Однако с десяток или чуть больше тварей нырнуло под днище, а несколько штук прорвались через заслон и накинулись на людей. Раздались крики. Виктор моментально вскочил и принялся сбивать крыс с мечущихся людей прикладом автомата. Отвалившихся он тут же топтал ногами. На помощь подоспели двое солдат, и с тварями было покончено.

Оставался еще второй автобус. С его стороны доносились подозрительные скребущиеся звуки.

"Двоим дочистить здесь, медики к раненым, остальные за мной!" - выкрикнул Михнев и рванулся ко второму ЛАЗ'у, чувствуя, как в душе опять нарастает бешенство.

Закрытые дверцы багажных люков вспучились, как будто старый автобус страдал острым несварением желудка.

"Что-то там?" - подумал Виктор, опередив спецназовцев и заняв удобную позицию в нескольких метрах чуть сбоку. И тут одна из дверок, неприятно заскрипев, сорвалась с петель замка и отлетела. Михнев мысленно поздравил себя с удачным местоположением, плюхнулся на землю и принялся расстреливать крыс, буквально выплеснувшихся из разорванного "нутра" ЛАЗ'а. Перезаряженный на бегу автомат работал как часы.

То ли хищников во втором автобусе оказалось больше, то ли их начальный импульс был сильнее, а может причиной послужило то, что он оторвался от солдат, которые только подбегали к полю боя, но ситуация осложнилась. Виктор понял, что не успевает "погасить" приливную волну крыс и вот-вот окажется под ней. В голове мелькнула картина жуткого шевелящегося холма тварей, пожирающих живьем Николая Безбородко.

Моментально оценив ситуацию, аналитик сообразил, что выбор невелик. Поскольку спецназовцы еще только развертывались полукругом сзади, готовясь открыть огонь, он своей стрельбой в нешироком секторе преобразовал атакующую лавину мелких хищников в некое подобие серпа, концы которого уже смыкались у него за спиной. Путь к отступлению был отрезан.

"Нет дороги назад, дуй вперед!" - продекламировал про себя Виктор, вскакивая и начиная короткий разбег.

Теперь главное было, чтобы в последний момент какая-нибудь особо шустрая тварь не юркнула под ногу. Обошлось. Перед самым валом наступающих крыс Михнев присел и чудовищным толчком послал свое тело вверх.

Такое под силу только берсеркам. Плавно перевернувшись в воздухе и на какое-то мгновение словно зависнув в нем, он приземлился на крышу автобуса.

Виктор ощущал странный внутренний подъем, "бешенство" отступило. Как будто этот короткий полет наполнил его пьянящим чувством внутренней свободы. В голове снова "прокручивалось" все увиденное за эту секунду как при замедленном показе. Старт, плавный переворот, во время которого земля и небо дважды поменялись местами и, наконец, приземление на мягко спружинившие ноги.

"Господи, и почему мы не птицы? Как же это здорово - быть в воздухе и летать!", - мечтательно пронеслось в голове.

Однако реальная жизнь ворвалась в сознание Михнева сама - криками и стрельбой.

Видимо, раздосадованные потерей перспективного завтрака в его лице, крысы дружно навалились на солдат, и тем приходилось туго. Пока Виктор "витал в облаках" своих ярких переживаний, тварям удалось отрезать одного спецназовца от цепи. Они повалили его и теперь жадно обгладывали еще трепещущую человеческую плоть. Увидев это, Михнев "озверел" сразу и на этот раз окончательно. Видимо переход от чудесного ощущения полета к жестокой схватке оказался слишком резким, и сознание не выдержало.

Испытывая острейшую жажду разрушения, он мгновенно спрыгнул вниз, схватил "Газель" за горячее дуло, совершенно не чувствуя ожога, и принялся молотить ею хищников, словно дубиной. Конечно, этим Виктор мешал солдатам стрелять, так как они боялись попасть в него. Однако эффективность его действий была несравнима с их пальбой. Время словно замедлилось, и крысы как будто двигались в густом и плотном сиропе. Михнев легко уклонялся от их заторможенных атак, каждым взмахом своей импровизированной дубины прокладывая в живом ковре очередную длинную просеку.

Очень быстро он добрался до живого холма над телом спецназовца и тут "оторвался" по полной программе. Буквально за пару секунд Виктор превратил это скопище тварей в посмертный курган, из которого не раздавалось даже слабого писка.

Закончив с этим, он моментально развернулся, остро желая продолжить, но сражаться было не с кем. Остатки "живого ковра" со всех ног разбегались в разные стороны. Похоже, что тот, с кем они столкнулись, не просто оказался им не по зубам, а вызвал в их крошечном мозгу дикий ужас.

Побоище закончилось, но "бешенство" пока не отпустило Михнева. Он немного пробежался, легко догнав и раздавив еще с десяток крыс. И тут прорезалось сознание. Гоняя в голове преобразование Фурье, Виктор на высокой скорости стал описывать широкий круг вокруг автобусов, периодически резко тормозя и ускоряясь, и тщательно контролируя дыхание.

Отпускало, постепенно и даже как-то неохотно. "Боевой режим" никак не хотел отключаться.

"Неужто рядом опять опасность? - подумал Михнев. - Вот черт, да когда же это закончится!"

И тут он вспомнил необычайное ощущение полета, испытанное буквально только что. Свобода и восторг вновь наполнили его и "бешенство" мгновенно исчезло. Виктор даже споткнулся от неожиданности. Он как раз замыкал маршрут и оказался рядом со входом в спальный корпус.

Несколько человек оказывали медицинскую помощь пострадавшим. Михнев уже спокойно подошел поближе, чтобы рассмотреть покусанных. По правде говоря, он только сейчас вспомнил о Вике и тревога за девушку окончательно разогнала угар боя.

Крысы успели добраться до четверых людей, трех сотрудников ИСА и бойца "Евростандарта". Последнему заканчивали бинтовать ногу и он, возбужденно блестя глазами, рассказывал окружающим: "Представляешь, блин, две гадины вцепились. Я одну стряхнул и ногой, а она, падла, здоровая и опять лезет. Так я ее сверху и всем махом. Тут ей и кирдык. А вторая, сволочь, прямо живьем меня жрет. Схватил ее, еле оторвал, и башкой об асфальт, только мозги брызнули".

За этого крепкого парня можно было не волноваться. Неплохо выглядели и два сотрудника ИСА, обработку их ран тоже уже заканчивали, а вот невысокой пухленькой "химичке" пришлось туго. Одна из крыс вскарабкалась ей на грудь и мало не дотянулась до горла.

Рядом с женщиной сидел на корточках молодой лейтенант, заместитель Викулова, с которым Виктор познакомился еще после утреннего инцидента и пытался остановить кровь из многочисленных ран. "Химичка" находилась в полубессознательном состоянии и на происходящее вокруг реагировала слабо. Михнев тронул лейтенанта за плечо. Спецназовец поднял глаза, посмотрел вопросительно и с каким-то удивлением.

- Лейтенант, - обратился к нему Виктор. - Ей срочно нужен врач. Помнится, в составе экспедиции был один или двое. Разыщите быстрее.

Замкомвзвода вскочил: "Где он может быть?"

- Поищите в холле. Народ туда рванул после атаки.

Действительно, кроме раненных и нескольких ребят из "Евростандарта", вокруг стояли исключительно люди в камуфляже.

Лейтенант, еще раз странно взглянув, кивнул и побежал в корпус.

Михнев решил осмотреть себя, не зацепили ли твари и его в момент безумной рукопашной. Вроде ничто не беспокоило. Немного саднила ладонь, в которой по-прежнему был зажат автомат, вернее то, что от него осталось. Виктор, с заметным трудом, разжал руку и выпустил славно поработавшую измочаленную машинку, всю заляпанную останками уничтоженных хищников. Глаза опустились следом за упавшим оружием, и Михнев понял причину удивления в глазах замкомвзвода. Все джинсы, низ и рукава любимой куртки были буквально покрыты слоем быстро подсыхающей крови и еще чего-то скользкого. От вида всей этой жуткой субстанции Виктора затошнило.

Оторвавшись от созерцания своей безнадежно загубленной одежды, Михнев посмотрел на ЛАЗ'ы. Полученные ими повреждения оказались не такими большими, как рисовало напуганное воображение. В основном ремонт должен был свестись к замене простреленных колес. Это радовало, поскольку требовало не более получаса времени.

За созерцанием произошедших разрушений Виктор пропустил момент появления Игоря, который, не брезгуя измызганной одеждой, обхватил его ручищами и, радостно тормоша, прокричал: "Ты опять живой, Господи!"

- Зовите меня просто: начальник, - съерничал Виктор, с трудом выбираясь из медвежьих объятий старлея. - Автобусы нужно дообследовать, быстро поменять баллоны и ходу отсюда".

- Да уж здесь медом не намазано.

- Игорь, есть во что переодеться?

Викулов скептически оглядел Михнева, поцокал языком: "Такой прикид загубил. Ладно уж, найду тебе чего-нибудь цвета хаки, не обессудь. Есть у нас кое-какой запасец".

- Старик, очень обяжешь.

- Пошли.

- Сейчас транспорт осмотрю и двинем. Кстати, моя "Газелька" приказала долго жить. Еще подберешь?

Старлей сделал строгое лицо: "Да на тебя так ничего не напасешься, гражданин начальник".

Но не удержался и, заулыбавшись, добавил: "Не боись, найдем. А жаль, твоя машинка хороша была, сам пристреливал и выверял".

- Так она и поработала на славу.

- Да уж, наблюдал.

Быстрый осмотр ЛАЗ'ов не выявил никаких новых опасностей. В салоне добили пару-другую ошалевших крыс, в двигательных отсеках было пусто.

"Не любят когда горячо, - подумал Виктор и почему-то вспомнил сообщение подполковника Ивлева об отсутствии напасти в жаркой Африке. - Тоже еще загадка".

Отдав необходимые распоряжения о замене колес и подготовке к отправлению не позже чем через полчаса, Михнев прошел со старлеем в корпус, где быстро переоделся в чуть великоватую камуфляжную форму.

Выйдя на улицу вместе с Викуловым, Виктор уже не застал раненых, их унесли в помещение. Замена колес происходила быстрыми темпами, водителям помогал десяток добровольцев, как из "Евростандарта", так и сотрудников ИСА. Несколько спецназовцев активно поддерживали импровизированную ремонтную бригаду. Видно задерживаться в "Рассвете" не хотелось никому, причем сильно.

"Как там покусанные?" - поинтересовался Михнев у отиравшегося рядом с автобусами лейтенанта.

Тот козырнул и доложил: "Ваше распоряжение выполнено. Врача нашел, он быстро остановил кровотечение у сильно пострадавшей. Сейчас все раненые находятся в дежурной комнате, рядом с холлом".

"Спасибо, - поблагодарил Виктор усердного замкомвзвода и, обращаясь к старлею, сказал: - Игорь, оборудуй, пожалуйста, из подручных средств одно лежачее место и тройку для легкораненых".

- Сделаем.

Викулов, прихватив двоих солдат, снова скрылся в спальном корпусе.

Поглаживая новый автомат, Михнев прогуливался вокруг ЛАЗ'ов, но сейчас его интересовал не ход ремонтных работ. Практически не замечая происходящего, он опять вспоминал и переживал то необычайное сладостное ощущение парения, которое испытал, вспрыгивая на крышу автобуса.

Все эмоциональные переживания, будь то сексуальное удовлетворение, наслаждение хорошей сауной и общением с друзьями, даже радость от качественно сделанной интересной работы не шли ни в какое сравнение с гаммой чувств, посетивших его в краткий миг полета. Михнев никак не мог понять и до конца поверить, что с ним может случиться такое. Он, логик до корней волос, пытался проанализировать свои ощущения, но ничего не получалось. Прекрасный аппарат формального мышления пасовал перед кратким, но необычайно ярким мигом его бытия.

Виктор даже начал понемногу раздражаться, понимая, что бессилен решить эту задачу и найти ответ на вопрос: "Почему ощущение полета вызвало в нем такую бурю чувств и эмоций?". В конце концов аналитический склад ума все же помог ему выбраться из зацикливания.

"Видимо, случившееся не может быть решено известными мне формальными методами и должно быть отнесено к категории чувственного опыта, - решил аналитик. - То есть к тем областям, которые традиционно считаются женской епархией, и, стало быть, мне мало доступны".

Этот, довольно логичный вывод успокоил Виктора. Чтобы окончательно улучшить свое настроение, он снова представил себя парящим в воздухе и, с радостью понял, что теперь может вызывать такое небывалое ощущение лишь одним усилием воли.

"И почему я раньше никогда не интересовался планерным спортом или дельтапланами, - размышлял Михнев. - Даже с парашютом отказался прыгнуть, когда отец решил меня приучить к десантным операциям".

Мысль Виктора прихотливо скользнула в прошлое. Вспомнился один из очень немногих случаев, когда он отказался делать то, что велел отец: высокий, широкоплечий человек, с удивительно крепкими руками и пронзительным взглядом серых глаз.

Как наяву, Михнев увидел себя пятнадцатилетним пацаном, стоящим, упрямо нахмурив лоб, в коридоре родительской малогабаритной двухкомнатной квартиры около телефонной полки, перед уже одетым отцом, который был явно удивлен оказанным ему сопротивлением. Он привык безраздельно господствовать в своей небольшой семье и если от кого и терпел возражения, так только от деда - Алексея Ивановича. Да и то, пожалуй, лишь потому, что тот таки дослужился до звания генерал-майора, хотя бы перед самой пенсией. Сам же Сергей Алексеевич был выдворен в отставку в чине майора, едва сыну исполнилось двенадцать. Это произошло в тот период, когда временщики, правившие страной, посчитали, что России не нужна армия. Были проведены повальные сокращения, коснувшиеся, в основном, самой работоспособной и толковой части командного состава, под которые и попал Сергей Алексеевич - талантливый молодой офицер, недавно закончивший академию.

Возможно, эта несправедливость и послужила толчком к изменению характера отца. Обычно строгий, но справедливый он стал непреклонным и агрессивным. Любое несовпадение точки зрения членов семьи с собственной Сергей Алексеевич воспринимал как личное оскорбление и лишь периодически гостивший дед, мог оспаривать его решения.

Двадцать два года тому назад в теплый осенний день Виктор впервые проявил твердость характера и отказался ехать с отцом на аэродром для прыжков с парашютом. Сейчас уже было трудно вспомнить, что послужило толчком к этому поступку: жесткость ли родительского распоряжения, трудности переходного возраста или какое-то внутреннее, необъяснимое нежелание испытывать чувство свободного падения. Важно то, что именно в тот давний день, Виктор осознал себя взрослой личностью, способной самостоятельно решать что ей нужно, а что нет.

Дело тогда чуть не дошло до серьезного рукоприкладства. Сергей Алексеевич порой позволял себе наподдать своим домочадцам. Однако за сына вступилась мать Виктория Тимофеевна, тихая, невысокая, чуть полноватая женщина, характер которой совершенно не соответствовал имени. Пожалуй, впервые за все время своего замужества, она осмелилась выступить против своего супруга, причем не в мягкой форме уговоров, а резким вскриком: "Не смей его трогать!"

Виктор до сих пор был благодарен матери за то неожиданное заступничество. Ему помогли выстоять в сложнейшей ситуации, против практически непререкаемого авторитета и он понял, что может и должен уметь отстаивать свою точку зрения, как бы трудно ни было. В дальнейшем жизнь не раз предоставляла возможность проявить это качество и часто, после очередной одержанной победы, Виктор вспоминал и мысленно благодарил мать за своевременную поддержку, так укрепившую его веру в свои силы.

Воспоминания, уведшие Михнева из полной опасностей действительности в родной дом и пору детства, были настолько яркими, что он не сразу сообразил, что происходит, когда его стали настойчиво трясти за плечо. Образы отца, матери и деда неохотно таяли перед глазами, а вместо них неожиданно появилась встревоженная физиономия со шрамом.

- Виктор, что с тобой?

Реальность хлынула на Михнева словно ушат холодной воды. Он снова был в "зоне" проявления Екатеринбургского феномена и кругом кишмя кишели разнообразные злобные твари, готовые разорвать на части его самого и людей, чья судьба теперь была тесно связана с ним.

- Что случилось, Игорь? - окончательно придя в себя спросил Виктор.

-Да, ты тут стоишь как статуй, черт бы тебя побрал, - с лица старлея постепенно сходило озабоченное выражение. - Аж, напугал меня своим отсутствующим видоь.

- Да так, родных вспомнил, дом.

- А, - понимающе отреагировал Викулов. - Я тоже про своих стариков думал, как они там? Извини, но все готово, как говорится: кони стоят пьяные, хлопцы запряженные".

Михнев осмотрелся: площадка перед спальным корпусом была пуста, оба ЛАЗ'а пыхтели двигателями и готовы были тронуться в путь.

- Солдат рассредоточил по автобусам?

- Так точно, отделение на БТР'е, остальные примерно пополам по автобусам.

- Нормально, я буду в бронетранспортере, ты на первом ЛАЗ'е, лейтенанта отправь командовать вторым.

- Сделаем, - Игорь, махнул рукой и из ближайшего автобуса выскочил замкомвзвода.

Когда он прибежал, Виктор продолжил: "Движемся колонной, поскольку связи нет, передаем звуковые сигналы. Два гудка - просьба остановиться, три - "все ко мне". Если отстанете, сразу дудите два раза. А сейчас "по машинам" и проверьте сигналы, дайте по паре гудков, как будете готовы к отправлению".

Оба офицера одновременно кивнули головами и бегом направились к своим автобусам. Михнев быстро вскарабкался на БТР, проскользнул на место командира. Проверил внутреннюю связь с водителем и с десантным отсеком, она, слава Богу, действовала. Покрутил башню, осмотрел окрестности через смотровые устройства. Обзор был неважный, отопление, по-видимому, не работало. Тем временем оба автобуса прогудели по два раза.

Коротко объяснив водителю маршрут, Виктор распорядился начать движение и попросил включить обогрев кабины.

Глухо загудел мощный двигатель, и бронированная машина плавно тронулась с места. Автобусы потянулись следом.

Когда проезжали мимо сгоревшего ангара, где пару часов назад пришлось выдержать первый серьезный бой с монстрами, Михнев не удержался, поднял люк и высунулся наружу. Стало еще холоднее, однако обзор сразу улучшился.

Рядом с выездными воротами стоял другой БТР. Из него тоже кто-то высунулся и помахал Виктору рукой. Приглядевшись, он узнал майора Шилова. Помахал в ответ. В сердце неприятно кольнуло: что-то подсказывало, что этого человека, как и подполковника Ивлева, он больше никогда не увидит.

Миновав ограду, БТР поехал быстрее. Впереди стлалась дорога, дорога домой. Она, слава Богу, есть, но какой-то будет?

11. 12:30, пятница.

Первые пять километров по асфальтовому покрытию колонна прошла спокойно и довольно быстро. По сторонам тянулись хвойные перелески, местами проглядывали и лиственные деревья, уже сбросившие свой наряд, а потому казавшиеся даже более хмурыми, чем угрюмые ели. Погода по-прежнему была пасмурной, но дождя пока не было.

В БТР стало заметно теплее, отопление все-таки работало, и Михнев уже почти не закрывал люк. Обзор сверху был несравнимо лучше, а выданный старлеем бушлат хорошо защищал от холодного осеннего ветра. Виктор с нетерпением ждал появления дорожного указателя, от которого их маршрут уходил вправо на проселочную дорогу. Следующая часть пути должна быть значительно сложнее. Еще не известно, в каком состоянии сейчас грунтовое покрытие. Смогут ли по нему пройти старые туристические автобусы, предназначенные исключительно для шоссе?

Конечно, они заготовили тросы, укрепили буксировочные скобы, но, если ЛАЗ'ы увязнут, проблем все равно не оберешься. Ведь бронетранспортер один, а автобусов два. Значит, придется тащить один двести-триста метров, потом возвращаться за другим, и это при условии хорошей видимости. Если же дорога станет петлять по лесу или пойдет дождь, то и разминуться на узком проселке непросто и отъезжать далеко нельзя. Михнев хотел, чтобы вся колонна была постоянно на виду.

Опять в голове прокручивались события последних суток. Виктор поймал себя на мысли о том, что, по сути, кроме краткого мига полета у него не было нормальной возможности посидеть и подумать над проблемой, проанализировать имеющуюся информацию и построить хотя бы приблизительную умозрительную модель развития ситуации. По-прежнему, совершенно не понятны истоки возникшей угрозы, ее направленность и темпы развития.

Откуда пришли полчища чудовищных монстров, так похожих на ночные людские кошмары? По какому принципу они выбирали объекты своих атак? Кто и как руководил ими? Почему, наконец, им не очень нравится тепло?

Вопросы, вопросы. По-хорошему, нужно сесть за рабочий стол и начать обобщать имеющуюся отрывочную информацию. Подключить статистические программные пакеты, заполнить их базы данных, а то и вовсе запустить интеллектуальную систему поддержки принятия решений "ПоПУРи".

Эта, основанная на знаниях, экспертная система установлена на всех рабочих компьютерах Михнева уже второй год, однако, прочитав документацию и обучившись взаимодействию с ней, Виктор практически ни разу не использовал ее возможности при анализе реальных ситуаций. Так, что называется "задним числом", несколько раз "гонял" интеллектуальный продукт на уже решенных задачах, причем каждый раз убеждался, что подсказки "ПоПУРи" оказываются довольно точными. Может теперь пригодится?

За этими размышлениями Михнев чуть не пропустил место поворота. Хорошо, что перед выездом все четко описал водителю. Тот притормозил и плавно съехал на проселок без дополнительных указаний.

При первом взгляде на новый участок эвакуационного пути, который предстояло преодолеть, настроение Виктора несколько улучшилось. Вправо уходила не раскисшая от почти непрерывных дождей грунтовка, а вполне приличная широкая дорога, засыпанная гравием. Да и лес здесь как будто расступался. Во всяком случае, первый километр проселка шел через уже убранные поля и виделся отчетливо.

"Даст Бог, проскочим, - с надеждой подумал Михнев, - Должно же нам хотя бы иногда везти".

Наивный, ведь у Всевышнего были совсем иные виды на уходящую экспедицию.

Бронетранспортер, не торопясь, переваливался по неровностям гравийного покрытия. Сзади, практически вплотную, не отставая, тянулись автобусы. В придорожных канавах стояли лужи, по краям схваченные тонким ледком.

"Похоже, ночью прилично подморозило, - решил Виктор. - Время за полдень, а еще даже не везде отпустило".

Почему-то опять стало зябко. Показалось, что от темного леса, теперь уже близкого, потянуло холодом.

Михнев плотнее запахнул спецназовский бушлат и стал внимательно вглядываться в подступающие к дороге группы деревьев. Появились и заросли кустарника, довольно высокие, но в это время года, слава Богу, хорошо просматриваемые.

Повинуясь внутреннему чувству приближающейся опасности, Виктор нагнулся к переговорному устройству и приказал водителю еще больше снизить скорость и также удвоить внимание, чаще посматривать по сторонам.

Наконец, поляны и перелески закончились, и колонна вошла в пока еще невысокий молодой лес. Видимость сразу сократилась до нескольких десятков метров. Хорошо еще, что поросль оказалась смешанной, а то за сплошной еловой стеной вообще ничего нельзя было бы рассмотреть.

Для лучшего обзора Михнев высунулся из люка почти по пояс. Настроение было паршивое. В душу закрался леденящий страх, и он уже даже почти желал, чтобы монстры скорее напали, и все снова стало ясным и понятным. Ведь открытый бой лучше, чем изматывающее нервы непрерывное ожидание атаки.

Так, терзаясь чувством приближающейся опасности, он проехал километра два-три, а потом жаркая волна опять окатила его с ног до головы. С удивлением, Михнев понял, что вместе с азартом берсерка к нему пришло успокоение. Внутреннее напряжение отпустило, и тело буквально радовалось предстоящей драке.

Виктор резко приказал водителю остановиться. Он быстро осмотрелся и своим обострившимся зрением сразу отметил странные деревья, почти симметрично расположенные по бокам дороги, метрах в пятидесяти впереди. Вокруг все было спокойно, но Михневу показалось, что справа, за деревьями чуть шелохнулись подозрительные, "неправильные" для леса тени.

Губы Виктора искривила прямо таки демоническая улыбка. Он решил нанести удар первым, скользнул на свое место и навел прицел примерно в середину левого "дерева". Плавно нажал пуск. Короткий шипящий звук сменился ревом реактивного двигателя и ПТУРС рванулся к цели. Мощный взрыв всколыхнул лесную тишину. Сразу за ним раздался низкий протяжный вскрик тяжело раненного крупного зверя. И тут же ему ответил злобный вопль десятков глоток справа от дороги.

Контролируя слухом гудение электромотора, "загоняющего" на стартовую позицию новый реактивный снаряд, Михнев развернул перископ вправо и увидел цепь "зубастиков" размером, от крупного волка до буйвола, атакующих колонну. В этот момент прозвучал сухой щелчок: следующий ПТУРС был готов к употреблению.

Приникнув к прицелу, Виктор увидел, что второе "дерево" вытащило свои "корни" из земли и словно огромный спрут потянулось к бронетранспортеру.

Противотанковый, кумулятивный снаряд вошел точно в середину комка щупальцев и разорвал его буквально в клочья. Михнев этого уже не видел. Нажав на гашетку крупнокалиберного пулемета, он плавно провел стволом вдоль наступающей волны монстров туда и обратно. Тяжелый пулемет изрядно проредил цепь тварей. Вой и скулеж раненных "зубастиков" и рев крупнокалиберного пулемета дополнились тявканьем полутора-двух десятков "Газелей" и низким гулом нескольких "Бизонов". Грохнули гранаты. Зазвучали испуганные крики и визг женщин.

Бой был в разгаре. Виктор испытывал внутренний подъем, смешанный с уже ставшим привычным горячим желанием растерзать кого-нибудь в клочья. Последнее пока удавалось сдерживать.

Развернув спаренную турель опять в сторону "деревьев-осьминогов", Михнев прицелился и еще одним ПТУРС'ом покончил с первым. Тот, разорванный почти пополам, все-таки пытался добраться до БТР'а, и уже немало преуспел в этом, сократив разделявшее их расстояние вдвое. Другой, разорванный первым точным попаданием, не подавал признаков жизни.

Дорога для дальнейшего движения колонны была освобождена, теперь нужно было опять заняться хищниками. Виктор посмотрел вправо и понял, что немного запаздывает. Основная часть "зубастиков" уже штурмовала автобусы, не проявляя ни малейшего интереса к бронетранспортеру. Наибольшее их число скопилось у второго ЛАЗ'а.

"Быстро вправо, - скомандовал он водителю, не переставая короткими очередями уничтожать отставших монстров, - И вдоль колонны, назад!"

БТР рванулся и моментально соскочил с гравийной насыпи. Пожалуй, охрана первого ЛАЗ'а справлялась с напастью, во втором же дело обстояло хуже. Михнев увидел, как, по меньшей мере одна тварь ввалилась внутрь его.

В этот момент задний вентиляционный люк на крыше переднего автобуса подскочил и упал в придорожную грязь. Из него резким рывком высунулся крепкий спецназовец и сразу открыл огонь вдоль правого борта задней машины, сбивая налипших на него тварей.

"Классно придумал," - мелькнула мысль, и Михнев тут же подхватил почин. Тяжелый пулемет работал гораздо эффективнее "Газели". "Зубастики" стали валиться со второго ЛАЗ'а гроздьями.

Бронетранспортер развернулся и рванулся вдоль автобусов. Один монстр, видно подраненный, не успел увернуться и попал под правое переднее колесо. Раздался хруст, как от давимого ногой таракана, только значительно громче, и Виктор почувствовал, что сейчас потеряет над собой контроль, как в стычке перед входом в спальный корпус базы отдыха. Последним усилием, в попытке удержаться над пропастью боевого безумия, он заставил гаснущее сознание вспомнить ощущение полета, и тут случилось невероятное.

Словно спала пелена, ограничивающая возможности человеческих органов чувств и Михнев сразу увидел, услышал и ощутил все, происходящее в радиусе сотни метров. Он видел перекошенные ужасом лица людей в салонах автобуса и сопереживал их жуткий страх перед невиданной напастью, одновременно с этим воспринимал агрессивный азарт боя, пронизывающий солдат спецназа и даже чувствовал дикую злобу и неистребимую жажду крови, излучаемую монстрами.

Он оказался сразу и нападающими, и защищающимися. Ощущал себя единым с молчаливыми деревьями, окружающими часть дороги, на которой разыгралась кровавая драма, с хмурым небом, откуда, наконец-то, посеял мелкий дождь и с раскисшей землей, неохотно впитывающей в себя первые капли холодного дождя и горячую кровь.

В этот момент Виктор услышал шепот ветра в кронах, шелест капель, глухие "чмоки" входящих в тела хищников пуль, скрежет бьющегося стекла, треск раздираемой материи и человеческой плоти, грохот выстрелов, шум работающих двигателей, крики, визг, вопли, вой, рев и множество других звуков, сопровождающих схватку.

Все случилось совершенно внезапно. На какой-то миг потрясенный Михнев перестал быть собой, потерял ощущение своего тела и стал сразу всем, что было вокруг. Горизонты восприятия необычайно расширились, понятия сзади и спереди, сверху и снизу перестали быть существенными.

Конечно, пребывая в этом странном состоянии, он прекратил огонь, чем не преминули воспользоваться монстры. Еще несколько зубастых тварей проникли в салон второго автобуса, и Виктор воочию увидел, как одна из них буквально распорола снизу доверху невысокого, немолодого, полного человека и тут же погибла под выстрелами двух спецназовцев в упор.

Во всей этой мешанине звуков, образов и переживаний Михнев неожиданно выделил некий общий мотив, направленный на него, вернее на того маленького человечка, небольшой части огромного единого целого, который замер на сиденье командира бронетранспортера, вцепившись руками в спусковой механизм пулемета. Единый порыв, с болью, страхом и надеждой обращенный к нему можно было воспринять как вопрос: "Что же он там? Почему медлит? Почему не стреляет?"

Виктор вдруг словно увидел строгие глаза деда, глядящие на него с недоумением и обидой, и услышал его немой укор: "Что же ты подводишь доверившихся тебе людей?"

Для Михнева дед всегда многое значил, и сейчас он словно очнулся. Пропала широта панорамы, исчезла гамма звуков. Мир вернулся в привычные для человека рамки. Виктор снова "оказался" в своем теле и, недолго думая, выпустил в тварей длинную точную очередь.

БТР врезался в плотную толпу монстров давя, калеча и просто оттесняя их от второго автобуса. Михнев, наверстывая упущенные секунды боя, стрелял непрерывно и не промахивался. Из первого ЛАЗ'а выскакивали солдаты и сразу включались в процесс избиения хищников. Защитники второй машины приободрились и дружным натиском выбили забравшихся чудищ наружу, под плотный огонь. Близился финал, и опять поле боя оставалось за людьми.

Ни один "зубастик" не ушел. Приходя в себя после боя, Виктор вспомнил, как ощутил их злобу, голод и, какую-то совершенно непонятную боль. Да, в момент своего странного "прозрения" он чувствовал не только человеческие переживания, но и "души" зубастых монстров. И, с удивлением узнал, что все эти звери были разными, и каждый из них нес в себе отдельную личность, не такую яркую, как у людей, как будто "приглушенную" чем-то, но все же глубоко индивидуальную.

Но было и что-то еще. Некая единая воля, словно направлявшая нападающих и поддерживающая ярость их атаки.

"Так, еще одна загадка. Господи, и когда я только смогу над всем этим поразмыслить", - сокрушался Михнев, вылезая из люка бронетранспортера.

О странном моменте единения со всем окружающим он старался пока даже не вспоминать. Уж очень ирреальным было это ощущение, уж очень несвойственным человеку, с самого момента рождения привязанному к "скорлупе" своего тела и возможностям органов чувств.

Сейчас надо было решать насущные задачи. Из переднего автобуса выскочил старший лейтенант Викулов. Именно он спас пассажиров второго ЛАЗ'а, когда, выбив люк, высунулся на крышу и открыл фланговый огонь по штурмующим машину монстрам.

Виктор соскочил с бронетранспортера и почувствовал тяжесть и дрожь во всем теле. Он прислонился к броне и так ждал Игоря.

- Во, блин, дали жизни гадам, - буквально прокричал тот, блестя глазами и отдуваясь. - Всех положили!

- Да уж, - удивляясь собственному безразличию, вяло ответил Михнев.

- Ага, - продолжал радоваться старлей, и только теперь, заметив странное состояние Виктора, спросил: - А ты чего такой квелый? Часом не угорел?"

- Да нет. Думаю, сколько людей погибло.

- Вот черт, - сразу посерьезнел Викулов. - Они туда, в автобус поналезли. Пошли посмотрим.

- А у тебя как? Все целы?" - спросил Михнев, направляясь под усиливающимся дождем следом за Игорем ко второму автобусу.

- Все. Только нескольких слегка осколками гранат зацепило. Слишком близко кинули.

Во втором ЛАЗ'е погибло девять человек и семеро были ранены, причем двое тяжело. Так одному спецназовцу, монстр, уже издыхая, успел оторвать левую руку, а у пожилой сотрудницы ИСА был разорван живот. Увидев это зрелище, Виктор чуть не потерял сознание. Чувствуя, как плывет все вокруг, он едва успел выскочить наружу. С трудом подавил спазматические сокращения практически пустого желудка, часто задышал и подставил немеющее лицо дождю. Наконец, по прошествии пары минут, ему удалось оклематься.

Обратно в автобус входить не хотелось. Жуткая мешанина внутренностей крови выгнала из ЛАЗ'а практически всех способных самостоятельно передвигаться. Вышел и старлей. Он стоял у двери, сняв свою камуфляжную кепку, и тряс головой. Видно, и бывалого бойца проняло это кошмарное зрелище.

- Игорь, давай-ка размещай всех участников экспедиции в первой машине, а половину твоих ребят посадим в БТР.

- Сейчас сделаю, и дунем отсюда, ко всем чертям.

Конец фразы сопровождался яростным рубящим движением руки, после чего отводя душу Викулов виртуозно выматерился.

Начали перебираться в первый автобус. Солдаты таскали вещи гражданских, им активно помогали ребята из "Евростандарта". Несколько человек ловко вытащили оставшиеся целыми окна второго ЛАЗ'а и теперь вставляли их на место выбитых в передней машине. Около двадцати спецназовцев патрулировали вокруг, на случай новых осложнений, но Михнев почему-то был уверен, что больше нападений не последует.

Он распорядился оставить в развороченном автобусе большую часть оборудования, которое сотрудники ИСА зачем-то потащили с собой. Задняя четверть салона оставшегося ЛАЗ'а была превращена в лазарет и даже отделена занавеской. Там вовсю трудились два врача экспедиции, медбрат от спецназа и несколько добровольных помощников, в том числе и Вика.

С переходом части солдат в БТР всем удалось разместится в одном автобусе. Непонятно, что было делать с погибшими. Старлей сообщил Виктору, что никаких специальных средств для перевозки покойников у него нет. Поэтому сейчас надо было решить дилемму: или как-то "упаковать" трупы и везти с собой, или похоронить здесь поставив памятный знак и отметив место на карте, чтобы потом перезахоронить по-человечески.

Михнев подозвал Викулова и Толика, который после происшедших событий стал неформальным вожаком бойцов "Евростандарта" и, под непрекращающимся дождем, устроил импровизированный военный совет.

- Конечно, оставлять их нельзя, - рассуждал Игорь. - Монстры выкопают и сожрут.

- А как везти? - горячился Толик. - Ну, скажи как? Для живых-то места нет, раненые друг на друге сидят. Как?

Мнения разошлись, и решение все равно оставалось за Виктором, как ни старался он от него откреститься.

- Неужто и брезента никакого нет? - обратился Михнев к старлею.

- Почему нет, на бронетранспортере скатка.

- Тогда укладываем туда тела и закрепляем на БТР.

Вопрос был решен. На душе стало легче. Хотя Виктор почему-то не верил, что твари будут раскапывать могилу. Кажется, они предпочитали исключительно свежую добычу.

Наконец все расселись по местам, Виктор занял свой командный пост, и уменьшившаяся колонна тронулась дальше. На дороге остался раскуроченный автобус и куча трупов кровожадных тварей. Вскоре место схватки скрылось за пеленой дождя, а потом и за изгибом лесной дороги.

Путь предстоял еще неблизкий, но, опять же неясно отчего, Михнев ощущал внутреннее спокойствие и понимал, что больше нападений не будет. Они выходили из опасной зоны и, похоже, столкнулись сейчас с ее своего рода пограничной заставой.

12. 14:00, пятница.

Дальнейший путь прошел без ЧП. Дважды переполненный автобус начинал буксовать, и дважды бронетранспортер вытягивал его на буксире. В эти моменты все настороженно затихали, а те, у кого в руках было оружие, удваивали бдительность. Но ничего, обошлось. "Зона" выпускала их. Неохотно, с кровавым боем, но выпускала.

Когда до пункта сбора оставалось меньше десяти километров, колонна снова выехала на асфальтированную дорогу. Тут Виктор совсем успокоился, опустился на сиденье и прикрыл люк, оставив лишь небольшую щель для притока свежего воздуха.

Расслабившись и угревшись, аналитик попытался проанализировать события последнего дня. Однако понял, что времени мало даже для того, чтобы мысленно рассортировать имеющиеся данные, да и думать совсем не хотелось. Тогда он решил все-таки с пользой истратить последние полчаса пути, закрыл глаза и стал медитировать.

До конца отключить сознание никак не удавалось. Не помогала ни дыхательная практика, ни другие, известные Виктору методы.

Перестав бороться с собой, Михнев решил просто отдохнуть, и прихотливая память снова унесла его в прошлое, теперь уже недалекое.

В феврале этого года он расстался с Мариной, женщиной, многое привнесшей в его жизнь. Два с половиной года вместе - это не шутки. За такой период хорошо узнаешь человека, имеешь возможность увидеть его как в минуты душевного подъема, так и в моменты слабости или болезни.

У Виктора было немало любовниц, но только две из них оказались настолько значимы для него, что он всерьез обдумывал возможность прекращения своего холостяцкого существования и допускал исход, который по молодости лет называл "интерполяцией по Мендельсону". Первый раз это случилось очень давно, еще в пору беззаботной студенческой юности. Второй такой женщиной стала Марина.

Моложе его на три года, она была разведена и жила со своей дочерью. Михнев никогда особо не любил детей, но с девятилетней Катей быстро сдружился и не испытывал от ее присутствия никакого дискомфорта. Роман развивался стремительно. Случайно познакомившись с симпатичной, высокой, стройной блондинкой в автобусе, Виктор был пленен ее огромными, широко раскрытыми зелеными глазами, как будто смотрящими на мир с постоянным удивлением. Копна густых, ухоженных, прекрасно пахнущих волос, коснувшихся его лица в тот момент, когда он нагибался чтобы помочь собрать рассыпавшиеся по полу фрукты, сразила его окончательно.

Михнев нес целлофановую сумку милой дамы до самого подъезда, под предлогом надорванности ручек и тревоги за судьбу витаминов отклонял ее робкие попытки воспрепятствовать ему. По дороге он использовал несколько своих отлаженных "приемчиков" в общении с противоположным полом для создания приятного впечатления, был вежлив, остроумен, искрометен, обаятелен и блистал эрудицией. И, на прощание, получил телефон очаровательной женщины. А дальше у Марины просто не было шансов вырваться из цепких "лап" настойчивого ухажера.

Михнев редко чего-либо действительно сильно хотел, особенно в отношениях с прекрасным полом. Но это оказался именно такой случай и он не упустил его. "Крепость пала" через полторы недели почти ежедневных встреч.

Однако сейчас, по прошествии более трех лет, Виктор понимал, что тогда не все было так, как он полагал. Считая себя чуть ли не покорителем женской "твердыни", единственным и неповторимым мужчиной Марининой судьбы, чудесным любовником и нежным другом, полностью завоевавшим ее сердце, и человеком, которого она любит больше жизни, он глубоко заблуждался. На самом деле он, всего на всего, попал в ситуацию, называемую им теперь "принципом кирпича".

Название пришло по ассоциации с образом большущего камня, начавшего в дождливый день мощное поступательное движение по мокрой наклонной крыше высотного дома. Он вовлекает в совместное перемещение в одном, наперед заданном направлении, все, что попадается на пути. И если вначале этот маршрут еще как-то можно корректировать, то в момент отрыва от крыши и краткого периода свободного падения каменюка уже абсолютно не управляем. Он прет к своей цели кратчайшим путем невзирая ни на что.

Таким "кирпичом" и оказалась на момент знакомства Марина. Незадолго до их случайной встречи она, может быть, сама того полностью не осознавая, приняла бескомпромиссное решение выйти второй раз замуж и неукоснительно направилась к этой тихой гавани. То, что на ее пути оказался Виктор - простая случайность. Не сядь он в тот автобус, через день или неделю "кирпич" подмял бы под себя какого-нибудь Николая, Андрея или Сергея и тот услышал бы те же самые признания в немыслимой любви, узнал бы о своей абсолютной мужской исключительности и тому подобное.

Собственно, именно расставание, пришедшееся уже на момент "свободного падения" высветило всю ситуацию. Видимо, Михнев где-то сильно уперся, зацепившись, как за ограду крыши, за какие-то свои холостяцкие принципы и привычки и Марина поняла или почувствовала, что что-то не складывается по ее сценарию, но уже не могла или не захотела остановиться. Оставив на висках у Виктора первые седые волосы, "Каменюка" со свистом сорвался вниз, уже в полете подхватив другого спутника (Марина вышла замуж меньше чем через полгода после разрыва).

Михнев печально улыбнулся. Увы, никакой серьезный жизненный опыт не дается просто. Легкая седина, по мнению некоторых приятелей и подруг, даже украсила его и придала особый шарм. Но о том, что произошло в его душе, не знал никто. Виктор не очень любил делиться своими сокровенными мыслями и переживаниями даже с близкими людьми.

На самом деле случившееся, а в еще большей степени выводы, которые он из него извлек, сильно повлияли на мировоззрение Михнева и его восприятие женщин. Он понял, что большинство из них являются в чистом виде потребительницами, то есть существами, использующими окружающий мир и, в частности, мужчин исключительно для удовлетворения собственных потребностей, ни мало не заботясь о нуждах и чувствах другой стороны.

Этот безапелляционный вывод очень помог Виктору. Он перестал рефлексировать в отношениях с "противным полом", при необходимости легко расставался с его представительницами и заметно сократил время, выделяемое на устройство своих сердечных дел. Результат оказался удивительным. Если раньше Михнев порой подолгу не мог познакомиться с очередной подругой, а потом медленно и трудно развивал отношения с ней, то теперь ему буквально приходилось фильтровать поступающие "заявки" и искусственно держать некоторых нетерпеливых дам на расстоянии.

Никогда не страдая повышенной сексуальной заинтересованностью, Виктор ограничивал свои интимные контакты одним-двумя в неделю. К этому иногда добавлялось какое-нибудь культурное мероприятие. Все оставшееся время он использовал на физические, изотерические и научные занятия. Поэтому последние полгода оказались необычайно плодотворными с точки зрения самосовершенствования и развития профессиональных навыков.

Михнев заметно окреп, стал спокойнее и сосредоточеннее и даже начал продвигаться по служебной лестнице, к чему никогда особо не стремился. Его жизнь наполнилась и новым духовным содержанием. Виктор чаще обращался к Богу и, как ему показалось, стал немного лучше чувствовать и понимать его великий замысел, конечно, в рамках возможностей отведенных обычному человеку.

При мысли о Творце в груди у Михнева появился приятный теплый комок. Он крепче закрыл глаза и вознес короткую благодарственную молитву.

На душе стало хорошо. Тревоги трудного дня отступили. Возникло ощущение легкости и защищенности, похожее на то, которое он испытал при кратком полете, но не такое острое и как бы более мягкое и долгое. Словно невидимый ангел плавно провел над Виктором своим чудесным крылом.

В таком приподнятом настроении Михнев снова вернулся к нелегкой реальности и, приникнув к окулярам, осмотрел окрестности.

Создалось впечатление, что весь мир получил благословение. Даже сплошной облачный покров разошелся, и выглянуло невысокое октябрьское солнце. Отступивший от дороги лес казался светлым и умытым только что закончившимся дождем. Асфальтовая дорога выглядела надежной. БТР шел ровно и довольно быстро, а впереди уже показался временный указатель эвакопункта. Добрались.

Рядом с дорогой были развернуты несколько мобильных домиков. На одном из них яркой красной краской на белом кругу был выведен крест. К нему и направился автобус с раненными после короткой, но тщательной проверки, устроенной патрульной службой лагеря.

Михнев выбрался из бронетранспортера и, одергивая еще немного влажный бушлат, направился к группе военных, стоящих у самого крупного дома. Туда же спешил Викулов, смешно щурившийся на солнце.

Подошли практически одновременно. Их ждали.

Высокий, сухопарый полковник лет сорока пяти, как и Михнев, надевший бушлат на размер больше, внимательно и как будто немного недоброжелательно смотрел на вновь прибывших.

- Разрешите доложить, - рявкнул старлей, полковник кивнул. - Группа эвакуируемых ученых во главе с начальником экспедиции Виктором Михневым и взвод сопровождения вышли в заданный район для дальнейшей эвакуации".

- Потери? - полковник обращался к Викулову, видимо, не воспринимая стоящего рядом штатского всерьез.

Командир взвода молчал и смотрел на Виктора.

"Ну что же, вступим в беседу, - спокойно подумал Михнев, а вслух произнес: Девять человек погибло в дороге. Они - в брезенте на бронетранспортере. Семеро раненных, еще четверо пострадало в бою на базе отдыха. Один из автобусов был сильно поврежден при нападении на колонну в лесу, километрах в двенадцати-пятнадцати отсюда. Пришлось его оставить".

Полковник Говоров, как прочитал Виктор на нашивке над его карманом, поморщился, будто проглотил что-то кислое и таки соизволил взглянуть на "начальника экспедиции". В его светло-голубых рыбьих глазах явственно читалось призрение ко "всяким разным штатским, путающимся под ногами у бравых военных". Увы, такой тип офицеров встречался в российской армии не реже, чем боевые весельчаки вроде Викулова и сосредоточенные суровые воины наподобие Ивлева.

При воспоминании о Михаиле, хорошее настроение разом покинуло Михнева и он начал жалеть, что не надерзил полковнику. Слишком разительным был контраст между офицерами, с которыми он познакомился в зоне боевых действий и этим, ярко выраженным, даже немного неопрятным тыловиком.

Видимо выражение лица Виктора здорово изменилось и Говоров, уже открывший рот для какого-то нелицеприятного высказывания в его адрес "проглотил" свою реплику, сухо кивнул и коротко поблагодарил за исчерпывающую информацию.

Не будучи скованным рамками устава, Михнев спокойно отвернулся от группы военных и, не торопясь, пошел к автобусу, из которого высаживались сотрудники ИСА и "евростандартовцы". Спецназовцы Викулова и солдаты эвакопункта продолжали выносить раненных. Нужно было выяснить насколько транспортабельны пострадавшие и уже потом возобновлять разговор о дальнейшей эвакуации.

Рядом с ЛАЗ'ом Виктор заметил своего утреннего знакомца: высокого светловолосого, слегка курносого спецназовца, первым поднявшимся к месту поединка с "зубастиком" в коридоре базы отдыха. Тот выглядел неважно. Лицо его было бледным, на висках и лбу заметны капли пота, глаза припухли и, похоже, немного слезились.

- Что случилось, дружище, - обратился Михнев к парню. - Хреново выглядишь. Укачало или еще что?

- Не знаю, - с трудом выговорил молодой боец. - Что-то плохо мне. Голова болит и кружится и вообще, как-то странно все.

- А ну-ка, пойдем в госпиталь, может у тебя нервное потрясение или что другое. Не боись, здесь врачей много, разберутся.

Сдав пошатывающегося спецназовца медбрату, дежурившему у входа в импровизированный госпиталь, Виктор снова вернулся к автобусу и здесь увидел Вику. Девушка заметно осунулась, вся как-то подобралась и как будто повзрослела лет на десять.

- Ты хоть перекусила чего?

Вика покачала головой: "Не успела".

- Ишь, а меня подкормить успела.

Девушка чуть улыбнулась.

Обращаясь ко всем сразу, Михнев сообщил: "Далеко от автобуса не отходите, сейчас уточню детали и, надеюсь, скоро поедем в аэропорт, а там на самолет и домой".

При упоминании о предстоящем отлете народ заметно приободрился. Люди стали рассаживаться рядом с ЛАЗ'ом, кто на что, открыли сумки, зашуршали пакетами с провизией. Виктор повернулся к Вике: "А у тебя осталось чего-нибудь пожевать?"

Девушка виновато покачала головой.

- Тогда пошли со мной, поищем. Да оставь ты сумки здесь, никто их не возьмет.

Последнее относилось к попытке Вике взвалить на себя свой рюкзак и Михневскую спортивную сумку.

Налегке пошли осматривать лагерь. В какой-то момент обострившееся от голода обоняние Виктора уловило приятный запах из-за крайнего домика. Завернули за угол и сразу обнаружили полевую кухню. Повар в высоком белом колпаке смотрел на них изучающе. Вокруг никого не было.

- Ну что, - поинтересовался Михнев, подходя ближе, - беженцев покормите?"

Повар заулыбался:

- Подходите, подходите. Трошки размешаю, и кушайте на здоровье.

Пожалуй, такой вкусной овсянки Виктор давно не ел. Горячая, густая, подсоленная каша, сваренная на молоке, буквально сама просилась в рот. Вика не отставала. Слава Богу, все случившиеся пертурбации не отбили у нее аппетит.

Дойдя до дна и только что не облизав глубокую пластмассовую тарелку, Михнев почувствовал себя сытым и довольным.

"А что, - подумал он, - как ни крути, а жизнь продолжается и нужно с благодарностью воспринимать каждую ее минуту. Много ли радостей будет дальше, одному Богу известно. Пока же из переделки выбрались целые и невредимые. Наелись и сейчас двинем домой".

За этими расслабленными и даже немного сонными рассуждениями Виктор вспомнил о других сотрудниках экспедиции и раненных и понял, что опять придется идти к полковнику и договариваться об обеде.

Он поднялся, поблагодарил повара, отправил, заметно повеселевшую Вику к автобусу, а сам направился к штабу, у которого состоялась первая встреча с полковником Говоровым. Обязанности начальника экспедиции обязывали заботится о ее сотрудниках и отставить свои симпатии и антипатии в стороне.

У входа в штаб по-прежнему кучковалось несколько свободных от дежурства офицеров. Они покуривали, негромко балагурили и с удовольствием поглядывали на расчистившееся от тяжелых осенних туч небо. Кое-кто распахнул бушлаты и подставил гимнастерки лучам уже не жаркого, но все-таки приятно греющего солнца.

На подошедшего начальника экспедиции обратили внимания. Какой-то майор слегка кивнул ему, а разговор немного затих.

- Где полковник Говоров? - поинтересовался Михнев у майора, вспомнив, что при докладе о потерях в личном составе этот офицер стоял рядом с начальником эвакопункта.

- Там, - майор кивнул в сторону высокой серо-зеленой пластиковой двери, ведшей внутрь штаба. - Заходите.

- Спасибо, - поблагодарил Виктор, поднялся на крыльцо, взялся за блестящую металлическую ручку и потянул дверь.

Однако ему не суждено было полюбоваться убранством тылового штаба. Уже знакомый приглушенный протяжный вой заставил его замереть. Мгновенно повисла напряженная тишина, а вслед за этим раздались громкие человеческие вопли.

Михнева словно ветром сдуло. Перепрыгнув через перильца, ограждающие крыльцо, он рванулся к госпитальному дому. А там нарастал шум. Звериный вой сменился ревом и довольным рычанием, а людских воплей прибавилось.

Еще издали Виктор увидел разбегающихся во все стороны сотрудников ИСА и ребят из "Евростандарта", а среди этого напуганного человеческого стада метался до боли знакомый силуэт "зубастика". Он был необычайно шустр и подвижен и хватал одного человека за другим. Михнева удивила его странная тактика: зверь не убивал людей, а ранил и сбивал с ног, после чего атаковал следующую жертву. На траве вокруг госпиталя уже лежало больше десятка человек.

Виктор ощутил знакомый прилив сил и быстрый рост температуры тела, каждое мгновение мог включиться "боевой режим" и как ни не хотелось демонстрировать свои возможности местным военным, но людей надо было спасать. Однако на этот раз его опередили. Перед монстром выскочил крепкий парень в темной кожаной куртке, быстрым движением вскинул мощную "Берету" и открыл огонь. Михнев узнал в лихом бойце своего старого знакомца - Толика.

Тварь все таки добралась до "евростандартовца". Практически издыхая, "зубастик" махнул своей когтистой лапой, сбил Толика на землю и рухнул рядом.

Так и не войдя в режим "берсерка", Виктор подскочил к упавшему парню:

- Ну как ты?

- Да ничего, живой, - ответил Толик, с трудом приподнявшись на колено и качая головой, как после нокдауна. - Подрал меня, падла".

- Ничего, - помогая бойцу подняться, заверил Михнев, - похоже, неглубоко, а главное удачно: прямо перед госпиталем".

- Да уж, - промычал "евростандартовец", с трудом переставляя ноги, когда Виктор тащил его к домику с красным крестом.

В небольшой комнате, видимо приемном покое, лежало несколько тяжелораненых. Двое из них шевелились и стонали, остальные были без сознания. А на пороге следующего помещения, расплылось страшное месиво из человеческих останков. Михневу снова стало плохо. Едва не уронив Толика, он выскочил на улицу, буквально языком придерживая рвущееся наружу содержимое желудка.

Остановился Виктор только завернув за угол дома. Чуть придя в себя, начал нормализовывать дыхание и подавлять периодически накатывающиеся приступы тошноты.

Краем глаза он заметил, как в госпиталь заскочило четверо вооруженных солдат из местной караульной службы. Прошло немного времени, но стрельбы не было слышно, значит, на этот раз монстр был один.

К дому сбежались штабные. Раненым оказывали помощь. Несколько офицеров толпились вокруг убитой твари. Они шумно обсуждали ее внешний вид, наклонялись, щупали мощные лапы, разглядывали двухдюймовые когти и острые клыки, торчащие из приоткрытой пасти. Появился и полковник Говоров.

Окончательно оклемавшись и дождавшись пока командир эвакопункта налюбуется поверженным монстром, Виктор подошел к нему и поинтересовался, как и когда можно будет организовать горячее питание сотрудников экспедиции. О том, что сам уже перекусил, Михнев решил пока умолчать.

Говоров смотрел на начальника экспедиции вполоборота, но даже в таком положении умудрился изобразить на своем лице глубокую неприязнь и спросил своим резким голосом: "Что это за гадость вы к нам притащили?"

- С чего вы взяли, что это мы вам что-то "притащили"?

- Так до вашего появления ничего подобного здесь не было.

- Ну и что с того. Ваши солдаты тщательно проверили наши автобус и бронетранспортер при въезде на территорию лагеря. Ничего не нашли. А в сумке или рюкзаке такую бестию не пронесешь. Не так ли?

Полковник не нашел, что ответить, и, фыркнув, повернулся, чтобы уйти.

- Так как насчет обеда для моих сотрудников, - остановил его вопросом Михнев и, решив-таки проявить осведомленность, добавил. - Тут у вас, похоже, неплохая полевая кухня за соседним домом".

Говоров развернулся и, видимо, хотел сказать что-то резкое, но вокруг были его офицеры, а, кроме того, эвакопункт напрямую предусматривал организацию питания. Так что открыто саботировать распоряжение вышестоящего руководства полковник не мог, поэтому, скривившись, словно от зубной боли, он буквально прошипел:

- Стройтесь и подходите к раздаточному пункту через десять минут.

Виктор не сдержал улыбки, ибо представил себе сотрудников ИСА и бойцов "Евростандарта" марширующих по территории эвакопункта.

Говоров, естественно, воспринял улыбку на свой счет. Лицо его совсем перекосилось. Направившись в сторону штабного дома, он довольно громко бубнил что-то о "чертовых штатских, таскающихся повсюду и привозящих всякую дрянь".

Михнев пошел выяснять состояние раненных.

Медбрат, принимавший пациентов, баюкая свою сильно разодранную руку, сообщил, что по списку выходило, что тварь разодрала в клочки четверых ранее пострадавших: пухленькую "химичку", еще одного работника ИСА, спецназовца, потерявшего руку в лесном бою, а также солдата, которого Виктор недавно привел в санблок с признаками инфекционного заболевания.

Выйдя из санблока, Виктор направил людей к полевой кухне, а сам пошел выяснять перспективы дальнейшей эвакуации. Полковник "принял" его на улице, На этот раз вел себя сдержанно и никаких препятствий не чинил. Было решено, что через полчаса участники экспедиции отправятся в аэропорт, в сопровождении все того же взвода спецназа. Для этого им выделяются четыре грузовика. Бронетранспортер остается на эвакопункте.

Помимо здоровых сотрудников ИСА и бойцов "Евростандарта" эвакуации подлежали все легкораненые, способные самостоятельно передвигаться. Таковых насчиталось двенадцать человек. Для них в кузовах грузовиков устаивали специальные "лежачие" места.

Следующие полчаса Виктор провел в горячке сборов.

Когда четыре мощных армейских грузовика с членами экспедиции и охраной двинулись к выезду из эвакопункта, Михнев почувствовал, как глаза его неудержимо смыкаются.

Ремешок стоящей между ног спортивной сумки выскальзывал из рук. Все вокруг поплыло, звуки пропали. В момент окончательного отключения сознания, Виктор почувствовал, как викины руки обняли его, и он положил ей голову на плечо.

- Спасибо, малышка, - благодарно прошептал Михнев и тут же крепко уснул.

13. 16:00, пятница.

Ему снился тяжелый кошмарный сон. Кто-то огромный и злой гонялся за ним по бестолковому лабиринту, напоминающему поле боя одной из многочисленных компьютерных игр в стиле "экшн", наследниц старого доброго DOOM'а.

Ноги Виктора почему-то постоянно увязали в песке, он двигался медленно, дышать было совершенно нечем, сил не оставалось, а злобная тварь пыхтела уже рядом, где-то за ближайшим поворотом. Наконец, рев зверя сделался почти не переносимым. Михнев рванулся из последних сил, громко вскрикнул и развернулся к монстру, чтобы встретить неизбежную смерть как полагается настоящему бойцу: лицом к лицу.

Глаза никак не фокусировались на огромной морде монстра. Более того, зверюга стала как-то странно расползаться клочками, появились непонятные тени и Михнев вынырнул из сна.

Он был в кузове грузовика. Сидел, наклонившись вперед на деревянной скамейке, а слева, из последних сил удерживала его от падения небольшая, молодая, очень милая брюнетка.

Окончательно очухаться ему помог все тот же рев, не имевший, впрочем, никакого отношения к зубастым и когтистым тварям. Просто низко над колонной прошло звено тактических бомбардировщиков "МИГ".

"Бомбить идут, - сообразил Виктор и мысленно обращаясь к подполковнику Ивлеву прошептал, - удачи тебе.

После чего выпрямился и откинулся на туго натянутый бортовой брезент. Машину немного покачивало. В кузове было темновато, но лицо Вики было видно отчетливо и на нем явно присутствовало выражение испуга.

- Что случилось, малышка? - спросил Михнев чуть хриплым со сна голосом. - Кто тебя напугал?

- Ты.

- Чем это?

- Ты так громко закричал.

Виктор потер лицо:

- А что хоть кричал-то?

- Да ничего, так просто кричал и все.

Михнев взял руки девушки в свои и, мягко поглаживая их, пошутил:

- Это, наверное, к дождю. Я перед непогодой всегда сплю беспокойно.

И тут он услышал, что удаляющийся рев реактивных двигателей замещает негромкий, но быстро усиливающийся звук капель, все чаше барабанящих по крыше грузовика.

"Ну вот, накаркал", - мелькнуло в голове.

А Вика, уже заметно развеселившаяся, потерлась носом о его плечо. Затем хитренько прищурилась и сообщила: "Буду иметь это в виду".

Виктор улыбнулся в ответ и поинтересовался: "А долго я спал?"

- Наверное, с час.

- И ты все это время меня держала? - с удивлением спросил Михнев.

- Да нет, - засмущалась девушка, - Ты сначала тихий был и дремал, откинувшись назад, это последние несколько минут разбуянился.

- Спасибо тебе.

Виктор вздохнул всей грудью, потянулся так, что захрустели суставы, потряс головой. Сон ушел. В голове стало ясно, и события последнего дня начали четко укладываться в какую-то, пока еще до конца непонятную картину.

Тем временем машина замедлила ход, повернула налево, за задним бортом появились ангары, смутно видимые за пеленой расходящегося дождя. Рядом с ними стояли самолеты, а дальше простиралось летное поле аэродрома.

"Слава Богу, добрались без приключений", - подумал Михнев.

Грузовик еще замедлил свое движение и остановился.

Виктор выпрыгнул на асфальт и осмотрелся. Похоже, их подвезли к служебным помещениям. Народ повалил из всех четырех машин, на площадке сразу стало шумно и многолюдно. Над головами разноцветными цветами распустились зонтики. Один из них, большой, светло-зеленый раскрылся прямо над Михневым. Это, конечно же, был викин зонтик.

- Отойдем чуть в сторону, - предложил Виктор. - А то тут, в толпе, ничего не разглядишь.

Впрочем, толпа быстро редела. Дождь шел уже не шуточный, и многие снова забрались в крытые кузова грузовиков. На площадке остались самые "непромокаемые" и в одном из них Михнев распознал старлея, тот озирался по сторонам.

- Игорь, иди сюда, - позвал он, - у нас тут зонтик.

Упрашивать Викулова не пришлось, он подбежал, и сразу под зонтом стало тесно.

- Слушай, а нас вроде бы должны были встречать.

- Да, типа того.

- Чего-то никого не видно.

- Наверное, дождя испугались. Но как говорится: "Если гора не торопится к Магомету, то он должен найти ее и поторопить".

Они дружно гуськом подошли к грузовику. Посадив девушку в кузов, Виктор взял второй зонтик, и они с Игорем шустро направились к служебным зданиям.

Не прошли друзья и половины пути, как с севера раздался долгий низкий приглушенный взрыв.

- Не иначе, долбанули, - остановился старлей.

- Похоже на то. Хорошо бы куда надо.

- Да уж.

Немного постояли, прислушиваясь, не будет ли повторных взрывов, но слышен был только шум дождя.

- Пошли, а то и зонты не спасут, - предложил Михнев.

Возражений не последовало, и они быстро добрались до светло-серого бетонного двухэтажного здания.

Отопление работало и внутри было тепло и сухо. Длинный коридор, ведущий в глубь здания, заканчивался приоткрытой дверью, за которой слышались голоса. Виктор и Игорь направились туда.

В открывшейся их взорам большой комнате на неупорядоченно расставленных стульях и компьютерных креслах сидело не меньше десятка человек. Часть из них была в военной форме, часть в аэродромной спецодежде, а двое в штатском.

"Коллеги Ивлева, - как-то сразу определил Михнев и поздоровался. - Добрый день, господа".

Разговор сразу стих, все напряглись и уставились на вошедших. Наконец, разрушая явно затянувшуюся паузу, один из СБ'шников проговорил: "Если он, вообще добрый".

- Ну да, - сказал Виктор, кивая на окно, за которым, под пеленой сильного ливня стало темно как ночью. - Еще скажите: если это можно назвать днем.

"Местные" расслабились, кое-кто даже бледненько улыбнулся. Тем временем Викулов высмотрел среди сидящих невысокого, пожилого, полного офицера с погонами полковника и лицом сельского учителя, бодро подскочил к нему, чем, похоже, немного напугал, и, вытянувшись по уставному, громко рявкнул:

- Господин полковник, разрешите доложить?

- Докладывайте, только здесь особо демонстрировать военную выправку не нужно, - ответил тот.

Старлей тут же перешел в положение "вольно" и продолжил уже нормальным голосом: "Группа эвакуируемых из базы отдыха "Рассвет" ученых во главе с начальником экспедиции Виктором Михневым и взвод сопровождения прибыли в аэропорт для дальнейшего следования к месту назначения".

- И куда же вы собираетесь следовать?

- Я так понимаю, что участники экспедиции на своем самолете в Москву, а мое подразделение на место постоянной дислокации.

- А где оно?

- В Магнитогорске, господин полковник.

- Эк, куда захотели, в Магнитогорск, - как бы рассуждая сам с собой негромко произнес полковник. Похоже, он действительно был тут не последним лицом. Немного пожевал губами, перевел взгляд на Михнева и продолжил:

- Ну, ваших-то мы отправим, как только дадут добро аэродромные службы. Насколько я в курсе, самолет заправлен и к вылету готов. Да он уже чуть было не улетел, помешало распоряжение наших коллег.

На последних словах полковник кивнул в сторону штатских.

Виктор недоуменно посмотрел на офицера и переспросил: "Кто чуть не улетел? Как чуть не улетел?"

Ему ответил высокий сухой СБ'шник сидящий справа: "Ваш шеф, с десятком людей пытался сегодня отправиться в Москву, не дожидаясь остальной части экспедиции. Со взлетной полосы сняли".

"Маркарян! - вспыхнуло в голове у Михнева. - Мерзавец. Запахло жаренным, и он решил рвануть побыстрее, бросить тут нас всех.

"А впрочем, чего еще можно было от него ждать", - уже спокойнее подумал он. Вслух же поблагодарил сотрудника СБ:

- Спасибо, что задержали самолет, а то у нас тут куча народа, да еще и раненые.

- Много раненых?

- Больше десятка, но все ходячие, тех, кто тяжелый, оставили в эвакопункте.

- Разумно, - кивнул головой полковник.

- А когда нам на посадку можно будет двигаться? - поинтересовался Виктор, глядя на троицу, одетую в форму гражданской авиации и сидящую особняком около окна.

- Так хоть сейчас, - отозвался самый молодой из них, на вид лет тридцати. Только лететь пока не получится.

- Почему?

- Получено штормовое предупреждение, и аэропорт временно закрыт. Да вы на улицу поглядите.

Действительно за окном творилось что-то неладное, что-то явно не для середины октября. Стало совсем темно, черные, тяжелые тучи быстро шли почти над самой землей, из них непрерывным потоком извергалась вода. Этот водопад уже и ливнем-то нельзя было назвать. Прямо-таки "разверзлись хляби небесные". Перекрывая шум дождя, завывал сильный ветер. Погода явно была нелетная.

Обращаясь к полковнику, Михнев попросил:

- Разрешите моим людям перейти в помещение. Боюсь, в такую бурю находиться в кузове грузовика небезопасно.

Словно подтверждая правильность его слов, в угрюмый дуэт ветра и дождя вплелись новые звуки. Раздались громкие крики, и стал слышен рев двигателей.

- Хорошо, переводите людей, - распорядился полковник.

Виктор и Игорь бегом направились к выходу, за ними устремился худой СБ'шник и двое младших офицеров. "Летуны" остались на месте.

Ветер буквально вырывал входную дверь из рук. Крепыш Викулов держал ее открытой с заметным напряжением. А на улице творилось черте что. Один из грузовиков получил такой ветровой удар в бок, что опрокинулся на правый борт. Теперь вокруг него, невзирая на проливной дождь, суетились люди из других машин, а из кузова выбирались пострадавшие.

Михнев поспешил на помощь, за ним остальные. Слава Богу, никто сильно не поранился. Дело ограничилось синяками, шишками и ушибами.

Помогая выбраться из кабины завалившегося грузовика водителю и старался перекричать шум бури, Виктор распорядился, чтобы все следовали в здание.

Когда последний из эвакуируемых, наконец оказался в помещении, Михнев перевел дух и понял, что весь вымок и замерз. Пробравшись через враз ставший тесным коридор, он снова предстал перед местным командным составом и добился разрешения разместить людей в свободных комнатах.

Лишь после этого Виктор занялся собой, и, не особо стесняясь окружающих, переоделся в сухое из своей сумки, предусмотрительно завернутое в целлофановые пакеты. Промокшая Вика тоже решила переодеться. Прикрыв девушку от посторонних взглядов мокрым бушлатом, он сам с удовольствием за ней подглядывал. Похоже, Вика спиной чувствовала его взгляд и переодевалась не без некоторой доли кокетства, что ее совсем не портило.

"Хорошенькая", - подумал Михнев, и от вида изящного женского тела кровь быстрее побежала по жилам.

Впрочем, пренебрегать народными средствами не стоило, и он сделал пару глотков любимого джина из заветной фляжки. Дух захватило и стало совсем тепло. Как истинный джентльмен, Виктор предложил фляжку даме.

- Ой, наверное, крепкое? - смутившись, поинтересовалась Вика.

- Да, но выпить надо, а то можешь простыть. Глотай сразу, а потом дыши.

Девушка закрыла глаза и сделала глоток. Мгновенно глаза ее распахнулись во всю ширь, а рот напрягся, словно в немом крике.

"Непривычная, однако, - решил с удовлетворением Михнев и строго скомандовал, - а ну дыши!"

Девушка повиновалась, вдохнула и замахала руками. Виктор ловко выхватил у нее фляжку, быстро завернул и вновь стал нежным и галантным:

- Ну все, малыш. Это же не чистый спирт, а всего лишь хороший джин. Проберет, но слизистую не сожжет, не волнуйся.

- Ага, не волнуйся, - наконец обретя дар речи раскапризничалась Вика, - Я чуть не умерла.

- Все хорошо, что хорошо кончается. Теперь ты в сухом, в тепле, да и внутри должно быть тепло, так что советую меня поблагодарить.

Подруга прищурилась и вредно засопела, изображая обиду. Потом, улыбнувшись, чмокнула его в щеку.

Теперь предстояло заняться основным делом: выяснить прогноз синоптиков и договориться с начальством о предстоящем отлете.

Тот же молодой сотрудник авиапредприятия сообщил Виктору, что буря скоро закончится, но потребуется время для наведения порядка на взлетной полосе.

Удовлетворенный подробным и доброжелательным объяснением, Михнев отправился к своим. Худой СБ'шник хотел что-то сказать Виктору, но потом, видимо, передумал и остался в своем вращающемся компьютерном кресле.

Михнев, не торопясь, обошел все занятые членами экспедиции и солдатами взвода сопровождения комнаты. Поговорил с людьми, поинтересовался состоянием раненых. В основном они были в порядке, только трое чувствовали себя неважно, среди них и тот бравый "Евростандартовец", который у дверей базы отдыха голыми руками разделался с двумя крысами. У него и еще двоих легкораненых сотрудников ИСА несколько повысилась температура и появились странные ощущения, которые они толком не могли описать.

Оба врача разводили руками. Один из них предположил, что это последствия нервного напряжения или какая-то инфекция. Последнее почему-то насторожило Виктора: ведь если твари заразны, то, возможно, все покусанные ими заболеют неизвестно чем. Он сразу вспомнил молодого спецназовца, растерзанного монстром вместе с еще несколькими ранеными в госпитале эвакопункта.

Но ведь тот не был покусан или даже поцарапан. Скорее всего, причина его заболевания была другой. Но за остальными ранеными, находящимися на его попечении, надо было следить внимательно.

Михнев был так занят, что даже не уловил момент окончания бури, когда здание перестало содрогаться под непрерывными порывами ветра, а водостоки прекратили шуметь как бурные водопады.

Он осознал все это только тогда, когда к нему подошел молодой работник аэропорта и сообщил, что минут через десять можно начинать посадку на самолет. К этому времени состояние троих раненых сильно ухудшилось. Температура поднялась, появились галлюцинации и эффект мерцающего сознания. Виктор сообщил об этом сотруднику авиакомпании и попросил вызвать местных врачей, или "Скорую".

Молодой авиатор отнесся к просьбе серьезно, сразу связался с медпунктом аэропорта. Оттуда обещали в течении десяти минут прислать персонал и каталки, для тех, кто уже не мог двигаться самостоятельно.