Время Бригадиров

2.

…Бригадир себя уже не помнил. Запретил об этом думать. А перед глазами так и стояло: распахнулась дверь, а за дверьми, один на одном взгромоздясь, словно пузыри от мыльного раствора, оказались "эти" - непонятно что. Потом стали крупниться всасывать один себя. И взялись копировать всякого, иных даже обидно - вовсе не по ценности (Некоторые, считал Бригадир, не то что копии, лишнего упоминания о себе не стоят.) Потом взялась всякая копия свой оригинал убивать. И Бригадир себя увидел - свою похожесть.

Полгорода пробежал не понял как.

По всему городу лохмотья - пар от земли, а в этом пару возятся похожести. Народ в городе ко всему привыкший - даже к непривычному. Дерутся, впечатлениями обмениваются…

Драка - зрелище занимательное при условии, если сам не участвуешь, пожар тоже красив - если не твое горит. Но редко такое увидишь, чтобы дрались на фоне пожара. Тут даже не знаешь на что смотреть.

Сначала думали, что "эти" вовсе массы не имеют. Но как же гвоздят? А доносы один за одним идут - того сгвоздили, этого сквасили. Уже поняли, что каждый фантом первым делом своего двойника ищет, но как ухолодит, на этом не успокаивается, тризну не празднует, только, как бы, освобождается от забот и может теперь на любого другого бросаться, всякому "своему" помогать. От этих знаний, что молва по городу разносила, очень все рассердились. Сообразили, что об общем выживании речь идет.

Бригадир, от своей похожести бегая, чем-то вроде курьера получился. На бегу "тем" про "этих" расскажет, да "этим" про "тех" - непонятно кому уже. Только успевай уворачиваться, потому как, не различить.

Сначала порядком потерь несли, никак сообразить не могли - как их, гадов, брать? Чем? В ответ не ударишь, словно в пустое место получается, а "эти" бьют - знай уворачивайся. Но и у "этих" не всякий удар наполненный. Несколько пустых, которые тоже сквозь человека проходят без вреда, но как попадет наполненным - на тебе рана, причем именно такая же, как от того, нереального, что держит в руке. Вроде, думаешь, изображение, а тут этот изобразительный табурет, который пару раз сквозь тебя проходил, уже и не изобразительный на то самое дурное мгновение, когда тебе на голову опускается. Вот и лежишь на спине, в небо смотришь, не моргая, а тут над тобой твой двойник нагибается, и нож изобразительный достает, чтобы воткнуть. Очень неприятственно, если не откатился, потому как, тут делай не делай ногами всякие ножницы-подсечки - все в пустое. Только нож, в грудь входящий, не пустой.

Что палить в них бесполезно, сразу поняли. Кстати, интересно получалось, что копии тоже палить пытались - копировали. Но получалось странное. Из дула маленький круглый фантом вылетал и летел медленно - и ленивый уворачивался. Так и не поняли, что это было, потому как дураков, подставляться под летевшее из дула, не было.

И тут слух разнесся, что, когда удар в удар делаешь - одновременно, хоть и опасно, но получается, ранишь его ничуть не меньше, чем он тебя. Вроде как, чем-то заполняется, а потом опять пустой, даже не оболочка, а видимость ее, как вода, только не густая и не рыхлая, что-то иное. Словно студень - густой воздух в оболочке. Каждый на себе это почувствовал, по всякому соприкасался, иные хитрецы пытались тем спастись, что внутрь похожести забирались, но не слишком получалось, словно скользкие внутри, выдавливали, ощущения точно описать никто не брался. Потом много споров и драк по этому поводу было. А пока разбирались, что фантома не разорвешь, не вычерпаешь, хотя чего только в тот день не пробовали. И мешками ловить пробовали и на два ящика половинили… Кранты городу, если бы по-первости "эти" не были такие вялые, тыркали своим неправильным железом с задержкой, но потом заметили (иные к своему последнему ужасу), что учатся. И быстро учатся. Ой, как нехорошо! Слух прошел, что это посмертные тени атакуют, потом, что души и убивать их нельзя, потом еще много всякого наплели поверх. Но те, кто умнее, сообразили, что если душа душу отнимают и ничего взамен не дает, так какая разница? Приезжие на их головы. И этими вопросами тотчас заниматься перестали, а только выдумывали как бы гадов убрать туда, где им самое место.

Бригадиру курьерить понравилось, бегает подбадривает. Попутно разъясняет, что не все так плохо. Но притомился, присел на межевой столбик у транзитки - грибных рядов.

Тут собственная похожесть, вылитый он сам, из тумана и выходит… Обмер (ох, гадалка-подлюка!), крупным потом покрылся, глаз оторвать не мог, как приближается, причем, с таким же, любимым ружьем, скидывает его с плеча, да без всякого размаха бьет прикладом в голову. Решил - пусть убивает, раз судьба, но телесные рефлексы напугались, сработали - увел голову, только краем зацепило, кусок кожи сорвало, и стало физиономию кровью заливать. До рта стекло, хлебнул собственного сока и так рассвирепел, что до следующего замаха два раза сквозь своего двойника прошел, только в ушах хлопало от перепада давлений на "вход-выход". Тогда, кажется, на одно ухо чуточку оглох - хуже стал слышать, так и не выправилось, прибрел стойкую привычку голову в лесу чуточку боком держать, вылавливать звуки впереди себя. Но все это потом, а тут задрался - как такое стерпишь! - остервенел на время, чуть с ума не сбрендил от обиды, особо когда понял, что подлое его изображение ничего не берет, а вот тумаки под его личные бригадирские бока, да под сопелочку, каждый пятый-десятый проходят. Хорошо, что копия, как и сам Бригадир, про приклад и нож на поясе забыла - на кулочках сошлись. Но кровь Бригадир умылся еще раз и еще раз, пока сам не попал и увидел, что копию скособочил, тогда умом поостыл и стал анализировать - почему получилось?

Позже говорил, что это от того, что почти все время фантомы как бы не здесь, в ином времени, а потом собственное время под удар нагоняют. Кто-то с ним спорил, что не так все - фантомы исключительно здешнее порождение. От какой-то лаборатории, но теперь даже и не разобраться чьей, потому как лаборантов тех они же и урыли, а потом сами рассосались. И теперь способны почковаться только в сильную грозу. А все прибамбасы от того, что страшно завидуют имеющим постоянную массу, не дано им это природой. Когда на город свалились, надо было только просчитать, через какой точно интервал времени наполнялись, и бить в него - неважно на взмахе или нет. Бригадир этому теоретику, которого тогда даже в городе не было, нос разбил и в шею напихал, всё в равные промежутки, приговаривая при этом, что если такой умный, пусть высчитывает паузы…

Но это все потом, а тогда в голову пришло, что сам он больше не живой будет, а этот гад, который полная его копия, в этом виновный, будет ходить по его любимым бригадирским местам и никто его не отличит, не заметит, что он не он… Ох, рассвирепел! Отбежал в сторонку, но исключительно разбега взять - разорвать урода в клочья.

Сам Бригадир подволакивал немного левую ногу и косолапил ею - следствие неудачно сросшегося перелома. Его копия отшагивала завидно легко, едва ли не скользила над поверхностью. Только бегать не выучилась. Но, понятно, убегай не убегай, измором возьмет - находит, будто компас в Бригадира нацелен. Как не прячься, опять в его сторону смотрит - Бригадир уже проверял, круги вокруг дворов наворачивал.

– Заземлить бы его! - зло подумал Бригадир. - Рожей в землю - чтобы жрал!

И сообразил…

Опять ушел в отрыв. Добежал до хрычевни, с которой началось. Там уже изнемогали. По дороге про свою идею орал, ввалился охрипшим. Просипел:

– Проволока? Что есть от металлического? Гибкое?

Цепь с каминного крюка сорвал, подбежал к Хрычмастеру, оперся ногой, раскачал штырь, выдернул. Хрычмастер глаза открыл, с пеной изо рта, кровавый пузырь надул, прошептал что-то матерное и сполз по стеночке. Бригадир успел удивиться:

– Ха! Никак, живой еще?

В свою копию (что догнала-таки, в дверях, вдруг, оказалась) врезался и выдавился наружу. Еще и рявкнуть на нее успел.

– Да, пошел ты!

Выбежал, нашел место набитое, поровнее. Одно звено цепи ножом засапожным к земле приколол, с другого конца сквозь звено коптильный штырь просунул до расплющенного загиба. Стал в ожидании… Бригадирская копия тут же подошла, наплыла, причем с таким же штырем наперевес - нарисовала его себе, замахнулась, Бригадир тут свой штырь и метнул. Чпок! Вошел, повис, а дальше пропало его второе "я", синим облачком по цепи до ножа пробежалось и в землю ушло. Умойся нагадальщица! Штырь упал. Бригадир его ухватил - тепленький…

Подбегали, один за одним за спину Бригадира становились, а он, знай себе, метает в наплывавшие копии. Чпок! Штырь повисит и падает, но не раньше, как облачко синенькое по цепи до ножа добежит и всосется. Красиво! Даже весело стало.

Тут краснорожему самому захотелось. Уступил. Он дождался копии, подсел и воткнул в нее снизу, как штыком к ружью притороченным, рук не отпуская. Чпокнуло, и облачко через руки и через него самого прошло, словно обсосало напоследок. Как стоял, так и упал вперед. Перевернули. Попинали ногами - не дышит. Что за херня? На руки глянули - ладони черные, лопнули кровавыми бороздками и пахнут паленым. Бля! Оказывается, надо штырь чем-то обматывать…

У Хрычмастера кожаный фартук заняли, заодно его самого перевязали. Цепь удлинили. Тут копия Хрычмастера на стоны пришла, на ней новье и проверили. Работает!

Всякое хорошее, равно как и плохое, быстро перенимается. Скоро по всему городу с таким инструментом забегали. Догадались попарно, а то и группами работать. Иные в азарт вошли - обоженные, взлохмаченные, вроде бы не в своем уме, по всему городу носятся - не остановишь, лишь бы еще одного наколоть.

Последних с построек снимали. Всем городом ловили, подставляли под них заземлители. С крыш всякими подручными средствами сдували, потом орали - координировали, куда очередного фантома сносит. Повезло, что ветра не было, недалеко их оттягивало. Внизу под ориентир уже лом вбивают, а другой тонкий лом, цепью или проволокой приконтаченный, подводят фантому под сидалище. Последние стали лопаться не хлопком, а взврывчиком. Чем сильнее жахает, тем больше жизней ублюдок летающий отнял. Те подставляльщики, как поняли, что разрядом их самих глушит страшенно, что изоляция уже не спасает, опять сообразили, что к острому лому сухая деревяшка нужна, за нее стали подводить. Управились…

Не бывает добра без худа, а худа без добра. Каждый герой в своей собственной хрычевне - всеобщим не стать. Потом нашлись такие, что стали говорить, что это они заземлять фантомов придумали. Обидно, а не докажешь.

Были у Бригадира и более геройские дела. Но с темных дел в герои не выйдешь, им свидетелей нет. Очень часто свидетелей сам прибираешь. Если обществу герой нужен, оно само его назначит. Даже спрашивать не будет. Если надо и в Смотрящие проведет. Первые Смотрящие такими и были. Это следующие себя Смотрящими, как бы, назначали - вбивали в мозги, что герои.

Геройство - предмет веры. Понадобится? И герою внушат, что он герой.

Зато память осталась - лезвие у ножа засапожного, того, которым Бригадир цепь заземлял, стало таким красивым, что решил он этим лезвием больше никого не убивать. Черт знает, сколько фантомов через себя пропустило, натрудилось, пора бы отдохнуть. Решил заказать к нему такую же необыкновенно красивую рукоять, уже и выдумал ее - вспомнил одну лесную морду, что в шальные годы собственной молодости встретить пришлось. Очень хорошо она должна смотреться - лезвию подстать. У хрычмастера, кстати, тоже стала цепь искорками поблескивать, так он ее посреди залы подвесил, одним концом к потолочной балке приколотил намертво. А штырь не нашли, должно быть, кто-то под шумок стибрил - это когда победу праздновали…

____________________