Времена го(ро)да

Аничков мост. Рисунок Нади Дёмкиной. Тушь, бумага

— Добро пожаловать на борт нашего экскурсионного катера. Меня зовут Марианна Павловна, я ваш гид. У нас работает кафе, есть теплые пледы для тех, кто замерзнет на ветру, на нижней палубе расположен туалет.

За полтора часа мы с вами совершим экскурсию по главной артерии Петербурга — Невскому проспекту. Он берет свое начало у Дворцовой площади и Адмиралтейства и несет свои воды через весь центр города, единственный изгиб его русла приходится на площадь Восстания, оттуда он, уже присмирев, течет прямо до Александро-Невской лавры.

Таким образом Невский фактически напрямую соединяет две части Невы, которая дает крутую излучину, прежде чем впасть в Финский залив (отсюда, как вы догадываетесь, и его название).

В Невский, конечно, впадает множество более мелких рек и речушек: Фонтанка, Мойка, Садовая, Лиговский, канал Грибоедова, Большая и Малая Морские и т. д. Но из всех них Невский — пусть и не самая протяженная, но самая широкая и глубокая река с капризным и непредсказуемым характером.

Полные воды

Чего только не натерпелись от нее петербуржцы: и внезапных осенних наводнений, и весенних половодий, и резких летних обмелений — и тем не менее невозможно представить себе город без серой чешуи подернутого рябью Невского.

Недаром так много писателей и поэтов посвятили свои строки красоте его вод. Например, вот что писал Гоголь, скучавший по плеску волн Невского даже в Риме, на берегах Тибра:

Конечно, сейчас уже не осталось вокруг Невского ни лесов, ни гор — разве что если лесами мы будем считать городские скверы, а горами — дома, но это не умаляет его красоты.

Итак, проспект берет свое начало у Невы: со штапелей Адмиралтейства корабли петровского флота должны были сразу же отправляться в плавание по бурным волнам житейского моря.

Представьте себе эту картину: маленькие, одно- и двухэтажные домишки XVIII века, редкими островками сияют дворцы вельмож, а между ними медленно и величественно проплывают громады кораблей…

Проспект был проложен словно специально для того, чтобы северный ветер беспрепятственно продувал его из конца в конец, и разгоняясь до сверхзвуковой скорости, наполнял собой паруса кораблей.

Тогда флотилии шли по Невскому одна за другой, развевались штандарты, пушки палили в воздух, в новую морскую столицу везли товары, строительные материалы и людей.

Конечно, сейчас мы такого не увидим, движение большегрузных судов по Невскому запрещено после окончания войны. В последний раз корабли водоизмещением более 2000 тонн проходили по проспекту на первом параде, посвященном победе в Великой Отечественной войне.

Гранитные берега

Двести лет назад, берега Невского еще не были обложены гранитом. Эта титаническая работа по облицовке всех набережных была выполнена в основном сфинксами и грифонами, доставленными из Египта в подарок императрице Екатерине II.

Именно поэтому в центре города вы можете видеть так много памятных изображений этих ныне занесенных в Красную книгу животных. Эти мощные звери волоком тащили гранитные глыбы с Карельского перешейка к рекам, откуда их затем наяды и русалки сплавляли в центр города.

Львы, скульптуры которых также установлены практически на каждом спуске к реке, использовались в основном для устрашения крепостных строителей. Ведь те при любом удобном случае бежали в окрестные болота, надеясь что выжить там легче, чем на стройке. Это были жестокие времена, и памятником ему служат эти серо-розовые гранитные ложа рек, вымощенные гибелью тысяч людей и животных.

Роскошные здания

С середины XVIII века Невский, как главная магистраль новой столицы, стал приобретать роскошный облик. Именно тогда на его берегах были построены самые красивые дворцы: Строгановский, Аничков, дворец Белосельских-Белозерских.

К сожалению, до наших дней не сохранился первый Зимний дворец (он находился в самом начале Невского, на месте домов 1–15). Одна за другой строились и церкви: к католическому храму Святой Екатерины и Армянской церкви в XIX веке добавились Казанский собор и лютеранская церковь святого Петра. Как раз сейчас мы с вами проплываем мимо Казанского собора. Его широко распахнутая колоннада была спроектирована архитектором Воронихиным специально с учетом того, чтобы у входа в собор могла пришвартоваться целая флотилия дворцовых лодок и яликов.

Существует специальная экскурсия на исторических копиях лодок, принятых при дворе разных императоров, от Петра I с его тягой ко всему голландскому до Николая II с его вкусом а-ля рюс.

Роскошные, украшенные килограммами золота и диамантов плоты Екатерины Великой, по-военному строгие павловские гондолы, многоэтажные и расписные лодочки, выстроенные специально для развлечения императорских отпрысков, корабли для долгих путешествий со всеми удобствами (включая тронный зал), или же обычные плоскодонки-перевозчики, используемые каждодневно обычными жителями — если вас интересует история развития лодок и кораблей, вы можете посетить музей корабельного искусства в Гавани.

Навесные и разводные мосты

Кстати, обратите внимание, что сразу после пересечения с каналом Грибоедова мы проплываем под первым навесным мостом города.

К сожалению, это реконструкция, подлинный мост был разрушен во время блокады фугасным снарядом. Он был построен между домами двух придворных в начале XIX столетия. В доме Энгельгардта довольно часто устраивались знаменитые на всю столицу балы и вечера, и его соседу напротив так надоело обходить весь квартал, чтобы попасть к нему, или снаряжать лодку для переправы, что он выстроил ажурный чугунный мостик, соединивший дома на уровне третьего этажа — так, чтобы это не мешало проходу кораблей.

К тому же инженерами было предусмотрено, что средняя часть моста могла подниматься, чтобы пропустить еще более высокие мачты или чтобы перекрыть сообщение между домами. Это мгновенно стало модным поветрием, и тут же весь Невский покрылся чугунным узорным кружевом мостов. Конечно, они не были предназначены для всеобщего пользования, а строились скорее для развлечения богатых людей. Правда, иногда по праздникам бывало так, что мосты открывались для обычной публики — за копеечку можно было почувствовать себя аристократом и поплевать на проплывающие внизу корабли.

Позже, к началу XX столетия, большинство из них было демонтировано, так как все-таки они мешали нормальному движению судов по городу. Сейчас некоторые восстановлены. Обычными так же были понтонные мосты, которые наводились на время, например, в утренние и в вечерние часы рядом с рынком или около крупного присутственного заведения.

Специальные команды обученных мастеровых могли за считанные минуты собрать и разобрать мост. Однако это искусство не дошло до наших времен, и мы можем судить об их возможностях только по отзывам современников и по сохранившимся рисункам, гравюрам и фотографиям.

Зимняя история

Отдельно нужно рассказать о зимнем Петербурге. Во времена, когда мир еще не знал термина глобальное потепление, зимы были долгими и суровыми.

Начиналось все с осенних затяжных дождей, с северных ветров, несущих наводнения, и обычно к концу октября Невский уже затягивало первым хрупким ледком.

День, когда это происходило впервые, был праздником ледостава. Летние перевозчики и паромщики считали своим долгом хорошенько напиться в честь окончания сезона перевозок, перед тем как приступать к уборке судов на зиму и их починке. Ну а к ноябрю лед уже становился прочным.

Проверкой льда на прочность занимались специальные команды ледовиков. Они составлялись, как правило, из подростков или из мужчин хрупкого и некрупного телосложения. Командами по три-пять человек они спускались на лед и специальным багром обстукивали лед, просверливали его, вычисляя толщину ледового покрова. Однако опытный ледовик мог на глаз определить, встал ли уже Невский — как они утверждали, по цвету и блеску льда.

После того как лед достигал необходимой крепости, происходила разметка ледовой магистрали. Одну полосу выделяли для общественного транспорта. По ним неслись финские сани — вейки, как их называли в Питере. Одна полоса для экстренной конькобежной связи — лучшие конькобежцы доставляли почту во дворец и в министерства. И последняя полоса для движения грузов на санях и подводах.

Так что пересекать Невский зимой становилось едва ли легче, чем летом. Ведь специальных переправ для жителей не было, считалось, что можно просто перебежать Невский по льду. И многие становились жертвами тяжело нагруженных саней или остро наточенных коньков (среди конькобежцев считалось даже удалью небрежно заметить, что переехал какого-нибудь простолюдина).

После Рождества проходила главная конькобежная гонка зимы — маршрут был проложен по кругу Невский-Нева-Невский. Участвовать могли все любители (профессиональные конькобежцы не имели права соревноваться с ними), подстегивал их весьма солидный денежный приз, вручаемый самой императрицей, и немалый почет на всю зиму.

Эта гонка также была довольно кровожадной — в первоначальной давке погибало немало людей, и нужно было обладать не только спортивным мастерством, но и стратегическим мышлением и обыкновенной удачливостью, чтобы тебя не затоптали в первые же минуты. Гонку эту запретили уже в середине XIX века.

Проруби и разговоры

Зимой, конечно, устраивались проруби. Одна из главных на Невском была на углу с Садовой улицей. Этот оживленный перекресток всегда был, да и остается средоточием торговой жизни города.

Здесь находится Гостиный двор, Пассаж, а дальше по Садовой Апраксин двор и Сенной рынок — весь спектр торговли от элитной до простонародной и все слои населения собирались и собираются тут.

Таким образом, местная прорубь была источником не столько воды, сколько городских новостей и сплетен. Именно отсюда они расходились по всему Петербургу быстрее, чем газеты и радио успевали их подхватить.

Кумы и кумушки, купцы, дворяне, священнослужители и попрошайки, маменьки с дочерьми на выданье и бравые офицеры не прочь были угоститься кружечкой воды за полкопейки, чтобы узнать, кто вчера разорился, у кого была дуэль, где сладили свадебку и кто заключил крупную сделку. Да что там купцы! Министры не брезговали остановить свои сани, откинуть медвежью доху и глянуть своим глазом на то, что в народе творится. Ну и журналисты тут всегда крутились поблизости, куда без них.

Как вы знаете, среди дворян в течение XVIII и XIX веков считалось недостойным передвигаться в Петербурге посуху. То есть улицы были отданы простолюдинам, а все реки и каналы считались аристократическими. Конечно, за пределами столицы и вельможам, и даже императору с семьей приходилось пересаживаться в кареты и повозки, осваивать поезда и автомобили, но истинно дворянским, изысканным способом передвижения считалось только движение по воде.

И нигде кроме как в Петербурге нельзя было достигнуть практически любой точки города не выходя на сушу. Конечно, в советское время такое разделение было устранено, были пущены общественные паромы, введены дотации на покупку частных лодок, популяризировали лодочный спорт как доступный каждому гражданину (отсюда, кстати, знаменитые скульптуры «девушек с веслом» — мол, советская девушка ничем не хуже дворянки).

Вот и сейчас мы с вами плывем самым изысканным и аристократическим маршрутом столицы, куда еще сто лет назад нас вряд ли пустили бы.

Рыба и русалки

А что же с рыбной ловлей? Конечно, двести лет назад все реки тут кишели рыбой. В воспоминаниях придворных петровских времен рассказывалось, как местные финские русалки сами запрыгивали в лодки, такое любопытство их разбирало. Но вскоре, когда русалок стали ловить как для эротических забав, так и просто для эксплуатации в речных работах, популяция этих рыб резко сократилась.

И уже к началу XIX века русалки и наяды остались только в преданиях (можно вспомнить Пушкина, который упоминает русалок лишь в своих сказках). Именно с русалок петербургские скульпторы лепили кариатид — не зря так часто они изображаются только с верхней половиной тела, нижняя целомудренно спрятана, чтобы не пугать жителей чешуей и хвостом.

Конечно, им в пару существовали и мужские особи — русалы — их вы можете видеть в образе атлантов (обратите внимание справа, на фасаде дворца Белосельских-Белозерских вы можете увидеть особенно яркие их изображения — уже утомленные тяжелой поденной работой на строительстве набережных, бородатые мощные русалы поддерживают колонны здания).

Но вы также можете вспомнить самых известных атлантов Петербурга — тех, что держат балкон Нового Эрмитажа. Они изображены в образе людей, у них есть ноги и нет никакого рыбьего хвоста. В чем же тут дело?

Дело в том, что именно тогда в середине XIX столетия все выжившие русалы и русалки ушли из здешних вод и по Балтийскому морю поднялись до Германии, где попросили политического убежища. Император был так разгневан их предательством, что раз и навсегда запретил изображать их и упоминать об их существовании.

С тех пор и в течение всего XX века о русалках и русалах говорилось как о мифических существах, чтобы скрыть факт их варварского истребления и эмиграции.

Сегодня, когда завеса тайны над многими фактами истории приоткрывается, мы можем сказать только, что русалочье племя выжило. Их видели во время экспедиций на Южный полюс. Но они отказываются общаться с людьми…

Паровозное восстание

Мы с вами приближаемся к поворотной точке Невского — площади Восстания. Главное здание площади — это Московский вокзал. Именно железная дорога стала причиной того самого легендарного Восстания, в честь которого названа площадь. Если бы не это восстание, возможно, история нашей страны потекла бы по иному руслу — причем в прямом смысле этого слова.

В начале XIX века император Александр I задумался о том, как соединить две столицы России постоянным сообщением. Конечно, существовали почтовые тракты, ездили курьеры, были постоялые дворы и сменные лошади, но этого было уже недостаточно. Именно тогда он заинтересовался нововведением англичан — паровозом и железной дорогой. Они уже начали активно развиваться по всей Европе.

При дворе тут же образовались две партии — одни были за новинку, другие против нее. Противники ратовали за продолжение дела Петра I — развитие водных путей, которые должны были соединить между собой всю Россию. Их идея заключалась в том, что можно использовать естественные артерии страны — реки, озера, моря — и лишь соединить их между собой сетью каналов. Так и летом и зимой можно будет легко и быстро путешествовать по все стране.

По плану партии «водников» Москву и Петербург нужно было соединить каналом. «Водники» доказывали, что строительство железных дорог потребует очень много сил и вложений, что придется осваивать смежные производства, строить заводы, добывать больше и больше железа, словом, включиться в бесконечную гонку. Тогда как развивать водное передвижение намного легче и безболезненнее.

Но против «водников» неожиданно выступил сам народ. Узнав, что для железной дороги требуется всего лишь положить рельсы, тогда как что такое рыть каналы, все помнили на собственной шкуре, крепостные губерний между Москвой и Петербургом взбунтовались не на шутку. Бунт, конечно, подавили, но идею канала между городами пришлось похоронить.

Оказалось, что прокладывать железную дорогу тоже непросто, но тут уж бунтовать сил не было — за что боролись, на то и напоролись. Так победили сторонники сухопутного развития России. А площадь перед первым в стране железнодорожным вокзалом стала площадью Восстания.

Лавра и ее лавры

Здесь Невский делает свой знаменитый излом. Подзорная труба проспекта должна быть направлена к лавре — но ее не видно, ведь посередине хребет Невского переломлен. Церковь остается вне поля зрения всевидящего ока царя.

Таким образом хитроумные монахи, которым было поручено прокладывать свою часть канала, избежали тотального надзора, притворившись, что они ошиблись в расчетах.

Невский здесь уже и тише, дворцов на его берегах уже нет, потому что застраивался он в основном уже в конце XIX века. Здесь преобладает рядовая застройка того времени — доходные дома, не отличающиеся архитектурными достоинствами.

Районы вокруг этой части Невского проспекта были отданы на откуп обслуживающей аристократию бедноте. Тут селились мелкие чиновники, прислуга, кухарки, кучера, рабочие.

Главная достопримечательность этих мест — это сама лавра. Окутанная звонами, спрятанная за погостами, выросшая на пересечении четырех рек, под клобуком трезиниевского купола лавра вела свою жизнь и плела свою политику. Это был церковный центр города — звание, которое пытались оспорить и Петропавловский собор как место захоронения императорской фамилии, и Исаакиевский собор как самый роскошный храм столицы, и Казанский собор как символ победы в войне с Наполеоном — но никому не удалось.

Лавра продолжала оставаться вторым полюсом магнита, противоположным Зимнему дворцу. А между ними нес свои воды Невский, соединяя их и разделяя.

Наша экскурсия закончилась, вы можете приобрести открытки и сувениры на нижней палубе, заказ индивидуальных водных экскурсий у капитана.

До свидания, с вами была потомственная русалка Марианна Павловна.