Врата времени

4

Всю ночь отряд пробирался по тропе, стараясь держаться в тени деревьев, и выходил на открытые поля только в случаях крайней необходимости. Под утро они остановились в лощине, непроходимая чаща которой была надежным укрытием.

Прежде чем заснуть на своей подстилке из сучьев, О'Брайен сказал:

— Если я не ошибаюсь, мы все время движемся на северо-восток. Как ты думаешь, может быть, они хотят пересечь границу России?

Ту Хокс кивнул: он думал точно так же.

— Эти люди не русские, и не румыны, — задумчиво сказал О'Брайен. — В Чикаго, где я вырос, в нашем квартале жило много русских, поляков и румын. Но они говорили не так, как эти парни. Ради всего святого, что же это за люди?

— Они говорят на каком-то подозрительном диалекте, — сказал Ту Хокс и замолчал. Он решил, что сейчас не самый подходящий момент для того, чтобы рассказать О'Брайену о своих фантастических догадках. А они были настолько фантастичны, что могли выбить из колеи любого. Кроме того, это были только догадки.

— Ты знаешь, что мне показалось самым странным? — продолжил О'Брайен. — Мы нигде не видели ни одной лошади; у этих крестьян их не было или уже нет. Не немцы ли их реквизировали?

— Я тоже думал об этом. Снимки наших разведчиков показывают, что в Румынии много лошадей. Кто-то, наверное, их отобрал, — Ту Хокс вздохнул… — Теперь давай спать. Нам предстоит долгая и трудная ночь.

Это был долгий и трудный день. Комары, заедавшие ночью, не оставляли их в покое и при солнечном свете. Люди зарывались глубоко в сухую листву, но это мало помогало, хоботки насекомых по-прежнему протыкали одежду. Теперь Ту Хокс понял, почему их спутники в такую жару носили тяжелую одежду. Жару-то еще можно было вынести, а укусы комаров могли свести с ума кого угодно.

Даже в тени Ту Хокс спал плохо. Около полудня, когда солнце высоко поднялось над непроходимой чащей, жара стала невыносимой, и шорохи ворочающихся во сне людей все время будили его. Открыв в очередной раз глаза, он увидел над собой худое лицо Дзикозеса. Ту Хокс усмехнулся и перевернулся на бок. Он был беспомощен. Эти люди при желании в любое мгновение могут обезоружить или убить его. Но Дзикозес, по-видимому, не считал Ту Хокса врагом. Все казалось неизвестным и ошеломляющим.

Когда опустились сумерки, они поели вяленого мяса с черным хлебом и запили водой из ближайшего ручья. Потом мужчины повернулись лицами на восток, вытащили из своих заплечных мешков нитки жемчуга, искусно вырезанные статуэтки и начали странную молитву. Надев жемчужные нитки на шеи, и перебирая их пальцами левой руки как четки, они подняли зажатые в правых руках статуэтки высоко над головами, что-то монотонно при этом напевая. Ту Хокса поразил идол, которого поднял вверх стоящий возле него человек — голова мамонта с поднятым хоботом, загнутыми вверх бивнями и красными глазами. Светловолосая девушка опустилась на колени и молилась на на воткнутое в землю маленькое серебряное деревце с повешенным на него человеком.

Все это выглядело фантастично, нелепо и не поддавалось никаким объяснениям. О'Брайен как ирландец, был строгим католиком, он ругался, крестился, бормотал «Отче наш». Чуть успокоившись, бортовой стрелок «ГАЙАВАТЫ» повернулся к Ту Хоксу и прошептал:

— Что это за язычники?

— Мне самому хотелось бы знать, — ответил Ту Хокс. — Их религия не похожа на нашу. Но если они приведут нас в какую-нибудь нейтральную страну, или хотя бы в Россию, я буду доволен.

Молитва продолжалась минуты три. Потом нитки с жемчугом и идолы были упакованы обратно; и отряд снова двинулся в путь. После полуночи сделали первый привал. Двое пошли в ближайшую деревню и через полчаса вернулись с вяленым мясом, черным хлебом и шестью бутылками кислого вина. Провиант был разделен между всеми, а бутылки во время еды пустили по кругу.

И уже до самого рассвета отряд шел без остановок. Как только рассвело, они нашли убежище и устроились на отдых. Издалека стал доноситься грохот тяжелых орудий. Ту Хокс проснулся во второй половине дня. О'Брайен тормошил его, показывая на залитые светом вершины деревьев. В небе висело серебристое тело сигарообразной формы.

— Это похоже на цеппелин, — сказал О'Брайен. — Никогда бы не подумал, что немцы все еще используют их.

— Они этого и не делают, — сказал Ту Хокс.

— Ты думаешь, русские?

— Может быть. У них очень много устаревшей техники.

Он не верил в то, что этот воздушный корабль был немецким или русским, но пока не хотел беспокоить О'Брайена, тем более, что еще сам не знал в чем дело.

Он встал, зевнул, потянулся, подчеркивая полное ко всему безразличие, которого на самом деле не испытывал. Остальные тоже зашевелились; только девушка все еще крепко спала. За это время Ту Хокс узнал, что ее зовут Ильмика Хускарле.

Но поспать дольше Ильмике не удалось: Дзикозес разбудил ее, и через полчаса группа снова выдвинулась в путь, не ожидая наступления темноты. По-видимому, Дзикозес решил, что они уже дошли до свободной от врагов территории. Крестьянские дворы встречались реже, лес стал совсем непроходимым. Через несколько дней такого перехода отряд перевалил через покрытые лесом холмы и углубился в горы. Самые высокие вершины были покрыты снегами. Ту Хокс посмотрел на свою карту и пришел к заключению, что, скорее всего, это Карпаты.

Запасы вяленого мяса и черного хлеба закончились. Они пробирались по крутым склонам, по непроходимым звериным тропам и питались исключительно ягодами. Как-то, пока все спали, Кания, взяв лук и стрелы, пошел на охоту в горный лес. На этой высоте было гораздо холоднее, чем на равнине, и ночь была такой холодной, что О'Брайену и Ту Хоксу пришлось соорудить себе толстое ложе из еловых ветвей, чтобы не замерзнуть в своих тонких мундирах.

Через несколько часов Кания вернулся назад, шатаясь под тяжестью туши дикого кабана. Он радостно принял поздравления и сел отдыхать, пока остальные свежевали тушу. Ту Хокс старался быть как можно полезней. Он понял, что Дзикозес считает эту местность достаточно безопасной, чтобы идти по ней днем, но боится привлекать внимание шумом выстрелов. А может, они взяли с собой луки и стрелы только из соображений безопасности. С другой стороны, разнообразие оружия этих людей говорило просто о том, что они умели с этим оружием обращаться, и что все оно попало к ним из разных источников; так, вероятно, два ружья и револьвер с магазином были взяты у убитых врагов.

Разделанного кабана скоро начали поджаривать на нескольких небольших кострах. Ту Хокс ел жадно. Мясо было жестким, сочным и не совсем прожаренным, но великолепным на вкус. О'Брайен, кажется, считал так же. Он не привык к таким долгим и трудным пешим маршам на голодный желудок, и за последние дни очень устал и выдохся.

Насытившись, он похлопал себя по животу, рыгнул и сказал:

— Люди, я чувствую себя великолепно! Если бы я теперь еще с недельку поспал, то стал бы совершенно новым человеком.

Но это желание было невыполнимым. Через три дня отряд все еще брел по горам, двигаясь по тропе параллельно высокой цепи гор со снежными вершинами. А на четвертый день после пира все-таки пришлось применить огнестрельное оружие.

Они уже спускались в долину. Местность была совершенно дикой непроходимый кустарник, заросли тростника, болотистые лужайки и маленькие грязевые озерца. Дикие серые гуси и другие птицы обитали в этих болотах; однажды дорогу перебежала лисица; повстречался и огромный бурый медведь. Он стоял на краю быстрого горного ручья, повернув свою длинную морду в их сторону, и принюхивался, потом повернулся и быстро исчез в лесной чаще. Отряд добрался до дна долины и двигался по твердой почве; слева них был край горного леса, а справа — болотистые лужайки. Вдруг позади послышался низкий трубный рев. Обернувшись, они увидели огромного быка, приближающегося к ним с высоко поднятой головой и налитыми кровью глазами.

О'Брайен непроизвольно отступил в сторону.

— О боже, что за чудовище!

Бык был не менее двух метров высоты, с блестящей серо-черной шерстью, мощными, тяжелыми рогами, остро отточенными, как кинжалы.

— Первобытный бык! — воскликнул Ту Хокс. Пальцы его правой руки сжали пистолет, словно он был единственной реальной вещью в этом невероятном мире. Его испугали не столько размеры животного — у людей, идущих рядом, достаточно ружей, чтобы убить такую громадину — сколько ощущение, что он попал в доисторическое время, когда человечество только начало зарождаться.

Первобытный бык предупреждающе заревел и остановился, вскинув вверх свою мощную голову. Его черные глаза блестели в свете солнца, но было непонятно, что выражал этот взгляд — желание напасть или просто любопытство. В пятидесяти метрах позади него показались пробирающиеся через кустарник коровы, которые нисколько не озаботились поведением своего господина, и общипывали зеленую листву. Бык, напротив, вел себя вызывающе и, казалось, не на шутку настроился защищать свою территорию от непрошеных гостей.

Дзикозес что-то сказал своим людям, потом вышел вперед и пронзительно крикнул. Бык не двигался. Дзикозес крикнул снова, бык повернулся и побежал прочь. Ту Хокс облегченно вздохнул. Внезапно, словно что-то почуяв, бык развернулся и вскинул свою огромную голову. Потом опустил голову, взрыл копытами землю так, что трава и комья земли отлетели в сторону на несколько метров. Снова глухой рев, хвост быка поднялся, как штандарт — и громадина бешеным галопом устремилась вперед. Земля задрожала под ударами копыт.

Дзикозес что-то прокричал, и его люди бросились в разные стороны, окружая быка. Только два американца все еще оставались на месте. Ту Хокс увидел, что девушка вытащила револьвер и спряталась за ствол дерева.

— Бежим! — задыхаясь произнес О'Брайен. — Я… направо, ты — налево!

Они побежали. Зверь круто повернул и стал преследовать Ту Хокса. Тут загремели выстрелы. Кания выпустил стрелу. Стрела вонзилась в быка где-то позади лопатки, но это не остановило чудовище, даже не замедлило его скорости. Девушка тоже стреляла, но мелкокалиберные пули не могли остановить такую громадину.

Вторая стрела попала быку в правую переднюю ногу. Он упал и несколько метров проскользил по траве, а затем замер метрах в пяти от Ту Хокса.

Ту Хокс взглянул на массивную голову, заглянул в большие черные глаза. Длинные ресницы напомнили ему девушку, с которой он познакомился в Сиракузах — позднее Роджер удивлялся, что в такой критической ситуации ему в голову пришла подобная мысль. Он подошел к зверю поближе и выстрелил ему в глаз. Одновременно в тело быка вонзился рой пуль. Бык вздрогнул. Но все же попытался встать. И встал — с трудом, но встал — ревя от боли и ярости. Кто-то выстрелил еще раз. Рев оборвался, и зверь рухнул на землю. Он откатился в сторону, еще раз поднял голову, издал слабое мычание и затих.

Только теперь Ту Хокса охватила дрожь. Его чуть не вырвало, но он быстро пришел в себя.

Дзикозес вытащил длинный нож и перерезал мертвому животному горло. Потом выпрямился, вытер окровавленный нож — и, казалось, что в это мгновение он забыл и о быке, и о столпившихся вокруг него людях. Приказав всем молчать, он прислушивался и внимательно осматривал долину и склоны гор, обеспокоенный, что выстрелы могли привлечь чье-то внимание. А вот чье, Ту Хокс не знал. Он хотел было спросить Дзикозеса, кого нужно опасаться в этой заброшенной местности, но потом передумал: излишнее любопытство могло вызвать только подозрения, да из ответа он вряд ли что поймет.

Тушу освежевали и вырезали огромные куски мяса из бедер и задней части. Кания хотел достать сердце, но Дзикозес запретил. Они некоторое время ожесточенно спорили, потом Кания угрюмо сдался. Ту Хокс понял, что сердце нужно было Кании не для еды. Похоже, Кания предлагал съесть всем по кусочку сердца, чтобы приобрести частицу силы и храбрости быка. А Дзикозес был против этого культового обряда. Он хотел покинуть долину как можно быстрее.

Нагруженные мясом, они двинулись дальше. Дзикозес приказал передвигаться «волчьей рысью»: сотню шагов бегом, сотню — с нормальной скоростью пешехода. Так они продвигались гораздо быстрее обычного, но давалось это дорогой ценой. И когда отряд достиг другой стороны долины, все были изнурены и истекали потом. Впереди предстоял подъем по крутому лесистому склону. Но Дзикозес был неумолим и не дал ни минуты на отдых. Он повел отряд дальше, вверх, по петляющей тропке, почти незаметной в зарослях высокой травы.

Они не успели пройти и сотни метров, когда раздались выстрелы. Кания, вскрикнув, упал, покатился вниз по склону и, наконец, застрял в густом кустарнике. Остальные тут же бросились на землю. Ту Хокс осторожно огляделся, но никого не заметил.

Снова прозвучал выстрел, и Ту Хокс услышал, как пуля ударилась о ветку над его головой. Посмотрев в ту сторону, откуда раздался выстрел, он заметил за стволом дуба человека. Но стрелять в ответ не имело смысла, потому что стрелок снова исчез в своем укрытии, да и меткости стрельбы из пистолета на расстоянии пятидесяти-шестидесяти метров Ту Хокс гарантировать не мог. Лучше уж поберечь патроны.

Дзикозес что-то крикнул и начал карабкаться вверх, чтобы укрыться в чаще деревьев. Все последовали его примеру. Противник, по-видимому, пока опасался выйти из своего укрытия, но снова открыл огонь.

Ту Хокс и Дзикозес почти одновременно оказались в кустарнике под старыми дубами. Они затаились, выжидая, и осторожно осматривали склон вверху. Но было тихо, и, когда Дзикозес выпрямился, в него никто не выстрелил. Ту Хокс указал на толстую ветвь над ними. Дзикозес улыбнулся и начал взбираться на дерево. Добравшись до нижней ветви, он забрал свое ружье и полез выше. Ту Хокс ждал внизу, пока Дзикозес не найдет удобное место. С минуту все было тихо, потом Дзикозес выстрелил, и мужчина, прятавшийся за дубом, упал. Тут же раздался еще выстрел — и слился с криком другого человека, которого Ту Хокс не видел. Третий противник показался из-за кустов и побежал к раненому, и в этот момент открыл огонь Скенаске, один из товарищей Дзикозеса; бегущий человек споткнулся и упал.

После этого все стихло. Слева, вдали Ту Хокс увидел еще две фигуры, перебегающие от дерева к дереву. Казалось, они искали подходящее укрытие, чтобы посовещаться.

Друг за другом, все члены отряда достигли дубравы, не делая больше ни одного выстрела. Со своей ветви Дзикозес хорошо видел все поле боя. Он приказал своим людям напасть с двух сторон на место сбора врагов. И отряд стрелков — среди них была и Ильмика Хускарле — развернувшись в цепь, устремился вперед, параллельно склону. Дзикозес оставался на своей ветви и изредка стрелял, не давая врагам возможности поднять головы. Ту Хокс присоединился к Скенаске. Только О'Брайен, единственный безоружный член группы, остался на месте. Ильмика некоторое время была между Скенаске и Ту Хоксом, но потом Ту Хокс потерял ее из виду.

Со стороны противника раздались выстрелы, вероятно, враги тоже пошли в наступление. Какой нелепой будет его смерть, подумал Роджер, если его убьют в этой маленькой перестрелке, на краю чужого мира… его, так и не узнавшего, за и против кого он сражается… и зачем.

Слева от него раздалось три выстрела. Вскрикнула девушка. Скенаске и Ту Хокс начали пробираться в ту сторону; они двигались осторожно, используя каждое прикрытие и поминутно останавливаясь, чтобы проверить местность впереди. Буквально через несколько метров они наткнулись на труп. Человек лежал на спине, уставившись потухшими глазами на вершины деревьев. Его голова была повязана красным платком, в правом ухе висело большое серебряное кольцо, а под курткой виднелась белая рубашка, которая теперь была пропитана кровью. Из-за красного пояса торчали узкий кинжал и древний однозарядный пистолет. Черные шаровары были прошиты блестящими кожаными лентами с декоративными кнопками по сторонам.

Кожа мертвеца была желтовато-коричневой. И Ту Хокс подумал, что убитый похож на цыгана.

Вокруг не было никаких следов борьбы, но, похоже, девушку взяли в плен. Скенаске с Ту Хоксом разделились и продолжили поиски. Что-то светлое, какое-то движение между деревьями привлекло внимание Ту Хокса. Он пошел в ту сторону и вскоре увидел Ильмику Хускарле со связанными руками и мужчину, который толкал ее перед собой. А сзади, прикрывая их, с шел второй.

Ту Хокс подождал, пока их спины исчезнут из виду, потом сделал знак Скенаске и побежал вперед. Вскоре они догнали их у спускающегося в долину желоба. Девушка плакала и сопротивлялась, но охранники грубыми пинками и толчками заставляли ее идти. Скенаске вскинул ружье и выстрелил. Один из охранников метнулся к кустам, второй замешкался, споткнулся и выронил ружье. Пока он поднимался, Ту Хокс поймал его на мушку и метким выстрелом уложил обратно. Теперь уже навсегда. Потом он быстро спрятался за дерево, и вовремя: оставшийся в живых охранник начал стрелять.

Скенаске выстрелил, и что-то крикнул Ту Хоксу, но тот ничего не понял, да и не пытался понять. Противник затаился. Ту Хокс выстрелил еще раз и покинул свое убежище. Он старался не шуметь, но земля была усеяна сухими веточками, и они предательски трещали под ногами. Из-за дерева показалась повязанная черным платком голова, потом ее сменило длинноствольное ружье. Ту Хокс тут же бросился на землю и услышал, как над ним просвистела пуля. Противник занимал невыгодную позицию: он не мог надолго высовывать голову из укрытия и стрелял, почти не целясь.

Конец наступил быстро. Чужак не мог держать на прицеле сразу двоих и стрелял по очереди то в одного, то в другого. И Скенаске с Ту Хоксом, пользуясь этим, перебежками приближались к нему. Наконец, противник упал: две пули почти одновременно, попали ему в грудь и висок.

Девушка рыдала и билась в истерике, пока Ту Хокс развязывал ее. Наконец она успокоилась, и они вернулись назад. Весь отряд был в сборе. Из нападавших в живых осталось только двое, да и те были ранены.

Дзикозес тут же начал допрос. Пленники сидели на земле. Один из них с искаженным от мучительной боли лицом держался за простреленное плечо. Дзикозес задал ему несколько вопросов, но тот вместо ответа плюнул ему в лицо. Тогда Дзикозес приставил дуло ружья к виску пленника и повторил вопросы. Мужчина снова плюнул. Раздался выстрел — и несчастный рухнул на землю.

Со вторым Дзикозес не стал даже разговаривать. Пленника связали и повесили на дереве вниз головой.

Отряд отправился дальше. Громкие крики повешенного сопровождали весь их путь до вершины и затихли только тогда, когда отряд перевалил на другую сторону горы: теперь они находились слишком далеко.

Все это время О'Брайен и Ту Хокс шли молча, подавленные случившимся. Оба были очень бледны. Наконец, О'Брайен не выдержал:

— О, Боже! Святая Богоматерь! Эти парни не знают никакой пощады! Они жестоки, как дикари!

Ту Хокс посмотрел на Ильмику Хускарле. Казалось, это отвратительное зрелище доставило ей удовольствие. Его передернуло. Скорее всего, нападавшие — кто бы они там ни были — в случае своей победы поступили бы точно так же. Но все равно этот акт возмездия был выше его понимания.

С этого дня между Ильмикой и Ту Хоксом установились добрые отношения. Светловолосая девушка была благодарна Ту Хоксу за свое спасение, хотя его заслуга в этом была не такой уж и большой. Она говорила с ним, когда представлялась возможность, и старалась обучить своему языку.