Врата Вайптауна

Глава 21

ЗАРАЗА.

1 июля 2019 года.

Вайптаун штат Нью-Мехико.

Спазм внизу живота достиг такой силы, что у Мэй начали лопаться сосуды в глазах. Она истошно вопила, вцепившись в колени. Голая, посреди улицы, вся в синяках и… рожающая. Будь это в далекой, нормальной жизни, её бы уже давно забрали в больницу. Если не в пансионат преподобного Миллза.

Толчок. Ещё один. Оно толкается и просится наружу. Через несколько мгновений показывается голова. И вот тут Мэй начинает кричать уже не только от боли. Длинная, белая, с потеками крови, на свет является голова. Змеиная. С красными мутными глазами, усеянная шипами и наростами, она жадно раскрывает ноздри и пробует своим раздвоенным языком воздух нового для неё мира. И толщиной эта голова с крепкую мужскую руку.

Мэй больно. Шипы и жесткая чешуя рвут детородную щель. И объемное, мускулистое тело дюйм за дюймом медленно выходит из неё. Небольшие груди Мэй набухают. Корка крови на разорванном соске трескается и сочиться кровью. Груди болят. Из сосков начинает течь молоко. Оно горькое и кислое. Перегоревшее, и пахнет плесневелым сыром. Отвратительное, под стать ребенку, которого она выносила, и которого кормила сырым мясом. Молоко густыми комками падает на живот, который начинает медленно опадать и терять форму, помимо того, как освобождается от ребенка.

(Вот чего ты достойна, Мэй Мур!)

Змея выходит из неё полностью. В наступившей тишине громко шуршат лишенные цвета чешуйки. Она поднимает голову над землей почти на фут, и смотрит в глаза своей матери. В глазах с вертикальными черными щелями — только голод.

Мэй ничего не чувствовала. Ни облегчения, ни инстинктов, ни радости материнства. Последнее больше к счастью. Лишь только проснулась бесконечная пустота внутри. Боль из живота переместилась ниже. Из изуродованного чрева капала кровь. Она не хотела даже смотреть на то, что родила. Мэй отвернулась и попыталась встать, но ноги подкосились, и она снова упала задом на асфальт.

Никто из окружающих уродцев-марионеток не помог ей. Не подал руку, не удержал от падения. Все как один, они завороженно следили за новорожденной тварью. Дитя Гнилого Короля ещё секунду глядело на свою матерь, а потом медленно, оставляя за собой потеки из крови и слизи, уползло в ночь. Толпа последовала за ним.

Мэй осталась одна.

На глаза навернулись слёзы, и она заплакала. Всё чужеродное, все внушенные инстинкты пропали. Осталась только оставленная всеми, изуродованная женщина. Мэй прижала руками кровоточащий пах и скрутилась в позе зародыша.

И кричала.

— За что?! Долбанные уроды, за что вы так со мной?

По лицу текли горячие слёзы, а в горле стоял неприятный горький ком. Если бы в желудке что-то осталось, то её бы снова стошнило. Вместо этого по телу прокатился спазм, сопровождающийся мощными толчками в горле. И ещё один. Только снова «пусто».

Закрыть глаза. Закрыть крепко-крепко. И умереть. Вот так. Изуродованной, голой и брошенной всеми. Так же можно? Только без боли. Хватит с неё. Она уже достаточно выстрадала своё. Вот сейчас на неё накатит приятная сонная истома, и всё.

Это ведь достойный конец для Гнилой Королевы? За все её грехи. За все действия и бездействия в её никчемном и глупом существовании.

Только вот старая сука с косой, похоже уготовила другую участь для Мэй. Та продолжала плакать, скорчившись на грязном, окровавленном асфальте.

Она не знала, сколько вот так пролежала. Время давно остановилось. Разум цеплялся за остатки здравых мыслей, но Мэй только и могла, что жалеть себя. Настолько паршиво последний раз было, когда её бывший бойфренд уехал в неизвестном направлении, наткнувшись в ванной комнате на положительный тест на беременность.

То, что должно было стать радостным сюрпризом, обернулось затяжной депрессией.

Он ничего ей не сказал, просто молча собрал свои вещи, пока она была на работе, и свалил. Перекати-поле: из вещей лишь гитара да пара футболок. Сальные патлы и козлиная борода.

Кусок дерьма!

Оставил ей записку с единственным словом «пока» и неоплаченные счета за аренду дома. Следующий день она ревела в кровати. И пила. Потом вернулась к матери. К суровой сухой женщине, вогнавшей её своими пуританскими моралями в бездну отчаяния. И так продолжалось почти год. Год слёз, истерик и пьяных попыток самостоятельного аборта. И только когда родилась Жесс, Мэй протрезвела. Гормональное счастье на какое-то время выбило из неё тягу к алкоголизму, позволив быть почти счастливой.

А потом в её жизни появился Рик. И почти три года всё было относительно нормально. Не хорошо, но Мэй была согласна и на это.

А теперь теперь всё стало куда хуже. Она за один день умудрилась просрать и ребенка и мужа. И вернуть жизнь в нормальное русло уже не получится. Из глаз снова потекли слёзы, а тело начало трястись. То ли от остывшего асфальта, то ли от озноба.

— Мэй? Ты жива?

Она подняла голову, но из-за стоящих в глазах слёз, не сразу поняла, кто перед ней стоит.

— Нет… — Почти прошептала она.

— Давай, я помогу тебе встать. — Крепкая мужская рука ухватила её, и легко, словно Мэй ничего не весила, подняла на ноги. Ноги были ватные, и предательски подкашивались. — Господи, Иисусе, что с тобой произошло?

— Я… — Мэй не знала, что сказать. — Мне больно.

— Погоди секунду.

На плечи легло что-то теплое и приятное. Мэй протерла глаза и увидела, что человек, укутавший её своей рубахой, был Лэнг. Она едва не упала на асфальт снова.

— Лэнг, нет, не надо… Пожалуйста…

— Тихо-тихо! Успокойся. Господи, да ты вся в крови. Давай, я отведу тебя в больницу?

— Нет, не надо. Оставь меня здесь.

— Ты с ума сошла! — Вскрикнул Лэнг. — Тебе нужна помощь. Тут происходит что-то странное. Нельзя оставаться на улице. Тем более, в таком виде. Если не хочешь в больницу, давай я отведу тебя домой. Рик дома? — Мэй лишь отрицательно покачала головой. — Тогда пойдём к нам…

— Нет, нет, нет! — Мэй попыталась вырваться, но Лэнг не отпускал. — Всё нормально. Ванесса посмотрит тебя, а если будет совсем худо — то отведем тебя в больницу. О’кей?

Мэй хотела вырваться и убежать. Куда угодно, лишь бы подальше от Ванессы и её паиньки-мужа. Впервые за долгое время в ней проснулось дремлющее и почти забытое чувство стыда. Но, она ревела, давилась слезами, и едва перебирала ногами, ведомая Лэнгом.

Он что-то говорил, но все его слова превращались для неё в какую-то словесную кашу. Вроде бы он пытался успокоить её. Как и полагается в таких случаях. Но Мэй было не до него.

Она мечтала только о том, что у благородного семейства Шедди где-нибудь завалялась бутылка холодной водки.

Учуяв неизвестный запах, крыса насторожилась. Она потянула носом, но так и не поняла, кто приближается. Они пахли одновременно и людьми и животными. Странный запах из пропитанной кровью шерсти, и человеческого пота. С примесью табачного дыма.

Она протерла лапами слезящиеся глаза-бусины, но они зачесались вновь. Чесались они постоянно. А точнее — постоянно, с той поры, как она умерла. Её же родичи обглодали ей всё нутро, и только когда началось разложение, она очнулась вновь. Мозг не осознавал, что она уже мертва, и только инстинкты продолжали двигать ею. Она продолжала прятаться, рыться в мусорных баках и чувствовать себя королевой темных углов. Но, по факту, существовать ей оставалось недолго.

Прижавшись к мятой жести мусорного ведра, она выжидала и высматривала приближающихся.

В переулке возникли две тени. Огромная, тучная, отвратительно смердящая, и мелкая, курившая сигарету.

Крыса не успела даже среагировать. Мощный удар пыльного ботинка отправил её в полет на проезжую часть. Часть её внутренностей при этом осталась на ботинке.

— Вот ведь дрянь… — Выдал высокий голос, пытаясь стряхнуть требуху с обуви.

— Смотри, это же та девка. — Перебил его другой голос, указывая рукой на удаляющуюся вниз по улице пару.

— Какая? — Переспросила первый голос.

— Та самая, которую Лекс трахал, дубина!

— Она всё ещё жива? — Голос был полон удивления.

— Я удивлен, что ТЫ ещё жив. — Раздраженно ответил второй. — Давай за ней.

— Там с ней ещё кто-то. — Сказал первый голос.

— Отлично. — Ответил второй. — Я очень голоден.

Лэнг крепко обнимал Мэй за плечо и говорил всякие успокаивающие слова. Вернее, пытался. Он понимал, что она практически не слушает его, но надеялся, что уверенный голос хоть немного успокоит её. Главное — не отчаиваться. С Ванессой ведь эта штука срабатывает. Чаще всего она, конечно, отключается и засыпает. Впрочем — это тоже результат.

Зацикленный на своей болтовне, он услышал быстрые тучные шаги слишком поздно. Едва он успел обернуться, как нечто массивное снесло его, словно таран. Лэнг пролетел несколько футов, и отключился, крепко приложившись виском к бетонному бордюру. Помповое ружье слетело с плеча, и сделав сальто, улетело на близлежащий газон.

Мэй вышла из своего стазиса, когда сильный удар едва не вывернул её плечо из сустава. Она увидела, как Лэнгли упал, а из разбитой головы потекла кровь. Она вскрикнула, обернулась, и когда увидела знакомую уже парочку, крик застрял в глотке.

Мартин и Джори. Двое нелюдей, сожравших её девочку. Её Жэсс.

— Здравствуй, Мэй. Как от тебя пахнет… — Джори наклонился над ней и потянул носом. Удивленно фыркнул и повернулся к Мартину. — Марти?

— Что? — Переспросил толстяк, рассматривающий Лэнга.

— Она рожала. — Удивленно сказал Джори.

— Я знаю. — Отстраненно ответил Мартин, бросая взгляд на ошарашенную Мэй. Она переводила испуганный взгляд с одного на другого. — Она ведь принесла нам свою дочь.

— Нет же, балда! Она родила только что. От Лекса. И оно где-то неподалёку. — Джори взял Мэй за подбородок и ухмыльнулся. — Значит, началось. Перерождение… — Задумчиво протянул он.

— А мы можем попробовать? — Мартин отошел от лежащего без сознания Лэнга, и навис над Мэй внушительной горой.

— Нет, пожалуйста, только не снова! — Закричала Мэй.

— Тихо, тихо. — Сказал Джори, прикладывая палец к губам Мэй. — Ты же разбудишь нашего спящего красавца. Он полезет тебя защищать, и нам придется убить его. Ты ведь не хочешь этого? — Мэй отрицательно замотала головой. — Вот и славно. А теперь давай, раздвигай ножки.

— Не надо! — Всхлипнула Мэй. Джори влепил ей затрещину, и из рассеченной скулы потекла кровь. Голова её дернулась в сторону, а перед глазами вспыхнули красные звёзды.

Пока они насиловали её по очереди, Мэй не плакала. Не кричала. Она вообще ничего не понимала. Только чувствовала толчки внизу живота, и разрастающуюся волнами боль. Она крепко сцепила зубы, стараясь ни о чем не думать. Только всё больше заглядывалась на ружье.

Когда всё закончилось, и туша жирного борова слезла с неё, Джори сказал:

— Я жрать хочу. — Он снова закурил, и из носа поползли две струйки дыма.

— Тогда приятного нам аппетита. — Сказал Марти, натягивая остатки штанов и ухмыляясь. Он чувствовал пьянящий, дурманящий запах Лэнга. Запах свежей крови и еды. Ненасытное брюхо громко заурчало.

— А ты знал, Марти, что если после траха есть охота, то это значит, что тебе чего-то в сексе не хватает? — Спросил Джори.

— Нет. Но мне теперь постоянно есть хочется.

— Ненасытная кишка… — Пробормотал Джори и глубоко затянувшись, выбросил сигарету.

Мэй не видела, как они почти одновременно набросились на Лэнга. Она не хотела смотреть на это. Слышно было лишь громкое чавканье и рычание. Воображение дорисовывало остальное. Она лишь удивилась, почему они не набросились на неё. Так было бы логично. Правильно. Это стало бы замечательным концом её злоключений.

— Славная девочка. Я позвоню тебе, хорошо? — Джори подошел к Мэй и погладил её по голове. Она увидела его морду, запачканную кровью по самые уши. — Как думаешь, у нас будет мальчик или девочка?

— Пошел ты. — Ответила она осипшим голосом. Горло драло, и она закашлялась. Джори засмеялся.

— Пошли. — Мартин подошел к ним, утирая окровавленный рот рукой. — Лекс уже заждался, наверное.

— Ага. — Кивнул Джори, закуривая. — Ещё увидимся, Мэй! — Крикнул он на прощанье.

— Пошли вы оба. — Произнесла она шепотом.

Когда два силуэта скрылись в темноте, Мэй попыталась встать. Не смогла. Болело всё. Даже то, что казалось бы, болеть не может. И она поползла. Вляпалась в липкую черную лужу, натекшую из-под Лэнга. Она невольно взглянула на него, и к горлу подкатило. Все внутренности были выедены. Ребра с остатками мяса смотрели в небо. «Как в дискавери, когда львы жрут добычу» — пронеслось в её голове. Она отвернулась и поползла дальше.

Когда до ружья уже можно было дотянуться рукой, она шумно упала на траву. Выдохнула. Ухватилась за приклад и подтянула его к себе.

Вот и всё. Сейчас она закончит это бесконечное страдание. Небольшое усилие, и всё кончено. Мэй всегда поражалась, откуда у суицидников берутся силы на подобное. Теперь она понимала их.

Рукоять приятно легла в ладонь. Во рту появился вкус холодного металла. Мэй сглотнула. Трясущийся палец нащупал курок.

«Прощай, Мэй» — сказала она сама себе. И резко надавила на него.

По ощущениям Ванесса Шедди провела в спальне несколько часов. Сидела тихо, и старалась не шевелиться. На кухне ещё раздавались какие-то звуки, которые то и дело заставляли её вздрагивать. Мэй всё ещё была там.

И даже когда хлопнула входная дверь, она ещё долго не решалась выйти из комнаты. Лэнга всё не было. Ванесса ещё раз посмотрела на старый сотовый телефон, всё еще работавший, но показывающий полное отсутствие сети покрытия. На часах было почти пять пополудни. Только темно как глубокой ночью. Она подождала ещё несколько минут, надеясь, что Мэй покинула их дом. Внизу было тихо. Ванесса аккуратно, стараясь не наделать лишнего шума, спустилась вниз, и заглянула на кухню. Затем в ванную комнату. Нигде никого. Она закрыла входную дверь на замок, и убедившись, что дверь заперта надежно, вошла в кухню. Стол, за которым ела Мэй, был весь в липких кровавых пятнах. Ванесса схватила полотенце и принялась брезгливо оттирать их. Полотенце она отнесла в корзину с грязным бельём. Конец света, или ещё какой коллапс за окном всё-таки не повод разводить в доме грязь.

В дверь постучали. Ванесса вскрикнула от неожиданности, и тихо подошла к двери. Сперва она подумала, что вернулся Лэнг. А потом вспомнила, что уходя, он брал ключи с собой. В дверь постучали снова.

— Кто там? — Спросила Ванесса.

— Это я, дорогая. — Ответил голос.

— Лэнг, это ты? — Переспросила Ванесса.

— Да, это я. Открой, пожалуйста.

— У тебя же были ключи?

— Я не знаю, Ви.

Ви. Только он называет её так. Ласково, нежно, тихо. Ванесса выдохнула. Она отперла дверь, и в гостиную вошел Лэнг. Выглядел он несколько странно. Без рубашки и без ружья, волосы под кровавой коркой растрепались и спутались в некрасивые бурые сосульки.

— Лэнг, что с тобой произошло?

— Я не знаю, Ви. Мне больно. — Ответил Лэнг. — И хочется есть.

Ванесса чувствовала, что с её мужем что-то не так, но не могла понять, что именно, пока не сделала шаг назад. А когда увидела, ноги у неё стали ватные, а по бедрам полилось что-то тёплое. От груди до паха у Лэнга внутри ничего не было. Только торчащие окровавленные рёбра и проглядывающий позвоночник.

Ванесса осела на пол и перекрестилась дрожащей рукой.

— Господи, Иисусе, Лэнг…

— Мне больно, Ви. — Продолжил Лэнг, как заведенная пластинка. Он сделал шаг к Ванессе. — И я голоден. Очень голоден.

— Лэнг, нет! — Закричала Ванессе. — Что с тобой?..

— А ты у меня такая сладкая…