Врата принятия

Глава 1: Пэр + Пролог. Часть 1

«Раньше миром управляли умные. Это было жестоко. Умные заставляли тупых учиться. Тупым было тяжело. Теперь миром управляют тупые. Это честно, потому что тупых гораздо больше. Теперь умные учатся говорить так, чтоб тупым было понятно. Если тупой что-то не понял — это стало проблемой для разумного. Раньше страдали тупые. Теперь страдают умные. Страданий стало меньше, потому что умных становится все меньше и меньше».

Михаил Жванецкий

Сервантий Эвальд Фаулер — глава небольшого дворянского рода. Несмотря на то, что в его роду был всего один человек, и это он сам, быть дворянским родом он не переставал. Сервантий, а именно так его звали, изначально не должен был перенять отцовский титул. Пэр — самый низший дворянский титул, однако дворянский, и передаётся, как и всякий другой по наследству. Фамилия Фаулер, передаётся всем потомкам, а имя Эвальд только наследникам в честь основателя рода — Эвальда Фаулера.

Отсюда и выходит Пэр Сервантий Эвальд Фаулер. И знали его под этим именем уже примерно половину века, поэтому для некоторых крестьян он стал чем-то вроде вампира, живя так долго и не только не умирая, но ещё и здравствуя. Для человека, который не обладал даже и толикой каких либо магических способностей, это было удивительно, тем более что как он сам говорил, ему было уже больше 70 лет. Был он самым обычным человеком, который не был магом или воином даже 1 ранга. Именно поэтому, он и не должен был изначально наследовать титул, хотя и был старшим сыном.

Но случилась несчастье. Однажды, он как обычно уехал на очередной званый ужин, который на самом деле представлял собой элитную тусовку, где собирались такие же бесполезные дети низших дворян. Они не имели способностей, силы воли или хотя бы каких-то желаний, кроме как вести и дальше свой разгульный образ жизни. А когда он вернулся домой, то увидел не самую приятную картину — вся семья, слуги и охрана была мертва. Как оказалось, какие-то разбойники решили их обокрасть. Главарь бандитов оказался воином 3 ранга, поэтому ни охрана, ни глава семьи Фаулеров, отец Сервантия, который был воином 2 ранга, ничего не смогли сделать. Погибли абсолютно все, поэтому, титул перешёл автоматически, по наследству.

Но так как до этого, он ничем не занимался, то первое время ему приходилось тяжко. Но семейный бизнес, который хоть и был небольшим, но спокойно обеспечивал целый дворянский род, с их хотелками, никуда не делся. Поэтому, несмотря на то, что хорошим управленцем он не был, а уж тем более бизнесменом или даже хотя бы человеком с предпринимательской жилкой, то он попросту не трогал этот бизнес, получая от него только прибыль, не особо интересуясь, как с ним управляется человек, которого поставил его отец. Так как жил он один, и у него появились деньги, которые до этого распределялись на всю семью, охрану и прислугу, то он пустился во все тяжкие, развлекаясь так, словно каждый новый день может стать последним.

В его оправдание можно сказать, что к 40 годам, он образумился, и привёл в порядок свой старый фамильный дом. Даже отстроил его лучше, чем он был до этого. Однако жену и детей он так и не завёл. У него были деньги, была власть, небольшая, всего одна деревенька, но ему и этого было достаточно. Поэтому, он либо брал к себе в слуги молодых девушек, и предлагал им «очень хорошие условия» в которые входил секс и работа по дому, в обмен на огромные для них деньги. Либо он уезжал в город и там цеплял девушек, с тем же самым предложением. Отказов он не любил, и даже скорее не терпел, но обычно с ним соглашались, потакая его желаниям, ведь всё же деньги творили настоящие чудеса.

В общем, жил себе не тужил, ни в чём не отказывал и по полной наслаждался жизнью. Вот и сейчас, он занимался всё тем же. Он стоял, весь дряхлый, с громадными морщинами, лапал своими руками молоденькую девицу. Но что удивительно, несмотря на свой возраст, чувствовал он себя даже неприлично хорошо. А то, что девчонка не сопротивлялась, так это и не удивительно.

И всё было бы хорошо, если бы в какой-то момент, он опять не зашёлся в приступе страшного кашля. Такое с ним начало происходить примерно два месяца назад. Он скрючился от боли, а служанка, которая до этого смущалась ради приличия, ведь старику так нравилось больше, сразу склонилась к нему.

— Господин. Вам нужно больше отдыхать, — она начала гладить его по спине, пока его кашель не прекратился. Как только он успокоился, она взяла его под руку, чтобы отвести до комнаты.

— Кха. Я сам дойду, — он выдернул свою дряблую руку из нежных, тёплых и мягких рук служанки, кинул в неё платок, который был весь в крови, после чего пошёл в сторону своей комнаты.

Но он не прошёл и пары метров, как ему опять стало плохо, приступ застал его внезапно, из-за чего он захотел опереться рукой на стену, чтобы поддержать себя хоть как-то, но промахнулся и начал падать. Однако ему вовремя подставил свое плечо слуга.

— Это ты, — сказал он, увидев молодое лицо.

— Господин, не подскажете где ваша комната. А то я опять забыл, — произнёс он, слегка вжав шею в плечи, словно боясь получить по шапке от своего господина.

— Бестолочь, работаешь здесь уже больше месяца, а так и не запомнил. Я тебя скоро точно уволю, — в очередной раз, грозя увольнением, Фаулер опираясь на юношу, пошёл в свою спальню.

Слуга, знал, где находится комната его господина, однако, Сервантий был настолько упёртым, что не хотел принимать ничью помощь. Слуги, которые работали у него давно, говорят, что его характер начал портиться лет 20 назад. И с тех пор лучше не становилось, наоборот, с каждым годом только хуже. Поэтому, такой хитрый способ, мол, это слуга глуп, а его хозяин ему помогает, позволяло Сервантию принимать помощь.

Слуга помог дойти старику до спальни, где уложил его на кровать. Отдав распоряжение нескольким служанкам, чтобы они принесли тёплой воды господину, чтобы он смочил горло, послушно замер в стороне. Через пару минут, одна из служанок, которая спешила принести своему мастеру тёплой воды, случайно споткнулась прямо рядом с кроватью, из-за чего пролила воду. Кроме того, что вода попала простыни, она угодила на нежную кожу Сервантия. А так как господин любил горячую воду, то когда она попала ему на тело, то обожгла кожу.

— Ах ты, ****, — закричал он, сразу после этого закашлявшись. — Иди прочь! Прочь! Чтобы я больше тебя никогда не видел. Не появляйся больше в моём доме! — сквозь кашель, брызгал он слюной.

К нему сразу подбежала ещё одна служанка, которая быстро всё вытерла. Другая служанка быстро принесла чистую и сухую одежду для своего господина. А Сервантий, сегодня уволил ещё одну провинившуюся служанку. Она, кстати, была одной из немногих, кто работала у Сервантия больше нескольких лет, ведь сейчас подавляющее большинство слуг в поместье — новые.

Сервантий же, списывал это на полосу невезений. Последние несколько месяцев выдались совсем неудачными. Сначала, несколько слуг серьёзно травмировались, из-за чего им пришлось уйти на покой. Другие разъехались из-за болезней. Остальных Сервантий уволил сам. Он был очень требовательным к слугам, и наказывал даже за малейший просчёт, поэтому, стоило ему уволить десяток слуг, за небольшие проступки, как многие сами начали уходить, хотя до этого спокойно тут работали.

Но, так как слуги ему были нужно, то он нанимал новых. А вот новенькие не знали, что их новый господин такой проблемный, поэтому нанимались с охотой. Особенно, они прельщались на большую зарплату. Поэтому, старых слуг, можно было пересчитать по пальцам одной руки. И сегодня, этого пальца стала на один меньше. Теперь, в доме оставалось всего 3 человека, которые были сами чуть-чуть младше Сервантия.

Первая — Матильда, главная горничная. Она занимает эту должность уже больше 40 лет: суровая женщина с тяжёлым взглядом, которая не даёт спуску всем новеньким. Да и старым слугам от неё регулярно доставалось, поэтому сейчас, когда старых не осталось, а новенькие слуги ещё не успели ей проникнуться, то в поместье царила нелюбовь и страх по отношению к этой женщине, хотя до этого прошлые слуги её уважали и отдавали ей должное. А сейчас новые, не только боятся и не любят её, не признавая авторитет главной горничной, но ещё и шушукаются за спиной, рассказывая, друг дружке про неё различные выдуманные и не очень гадости.

Второй — Жюль, главный дворецкий. Он так же занимает свою должность уже давно, больше 30 лет. Довольно тихий и молчаливый старик, который, однако, довольно добросовестно выполнял свои обязанности. Ни с кем конфликта не имел, и был одним из немногих, кто мог успокоить гнев своего господина или даже отговорить его от каких-то импульсивных действий, вроде увольнения того или иного слуги. Кроме того, этот старик был единственным, к кому Сервантий мог обратиться за советом или даже поделиться своими сокровенными мыслями.

Третий — довольно необычный человек, если принимать во внимание первых двух. Это был садовник. Он обладал мастерством, умело подстригая кусты и содержа внешний вид поместья вечно пышущим и зелёным. У Сервантия был небольшой пунктик насчёт внешнего вида поместья, потому как он считал, что внутренний облик человека можно понять по внешнему виду его участка. Если он неухоженный, грязный или маленький, то значит и человек внутри гадкий, противный и мерзкий. А раз лично его участок вечно чистый и красивый, то значит и Сервантий такой же открытый и добрый человек. Впрочем, с этим многие могут не согласиться.

— Мальчишка, подойди, — позвал он стоящего в стороне слугу. — Что-нибудь разузнал? — спросил Сервантий у слуги, как только он к нему подошёл.

— Да мой господин, — тот поклонился и начал свой рассказ. — Садовник ничего подозрительно не делает. Он всё время проводит на улице, ни с кем не разговаривая. Он даже свою собственную еду приносит. И изредка к нему приходит его дочка. Господин Жюль…. Что касается него, то мне очень сложно узнать, чем он занимается. Он скрытный человек, но пару раз я видел, что он кое-что делает, однако я не уверен, стоит ли вам это говорить…. — замялся слегка юноша.

— Что за вздор! Конечно, говори. Кто твой господин? Он или я? — возмутился Сервантий, взгляд, которого даже прояснился от такого всплеска адреналина.

— Конечно Вы, Пэр Фаулер, мой господин, — заверил его слуга, чтобы старый дворянин не смел в этом даже сомневаться. — Однажды ночью, я случайно проснулся, и, проходя мимо окна, заметил, как снаружи, на окраине участка, господин Жюль с кем-то разговаривал. Я подумал, что мне почудилось, что я увидел тени деревьев, или что это был не господин Жюль, но через пару дней, я снова заметил, что он с кем-то встречается. Однако я не решился спросить у него, что он там делает, — потупив глаза вниз, смиренно склонив голову, продолжал он свой рассказ.

— Вот как, — послышался скрежет зубов, после чего послышалось всего 2 слова. Однако они были произнесены с нескрываемым гневом. Слуга не знал, о чём думает его господин, но явно о чём-то нехорошем. — А что ты узнал о Матильде? — спросил он.

— Госпожа Матильда, ничего такого не делала. По крайней мере, я не замечал. Но служанки поговаривают много разного о ней. Мол, она потеряла хватку, и никем из новой прислуги не управляет. Всё сваливает на свою помощницу, Софию, которая выполняют всю работу. Кроме того… можно ли мне ещё кое-что сказать? — спросил он неуверенно.

— Да, говори, — кивнул старик, довольный тем, что слуга спрашивает у него разрешения буквально по каждому поводу.

— Я заметил, что почти все служанки, которые накосячили за последний месяц, были наняты лично Матильдой, хотя при этом их навыки оставляли желать лучшего. Даже Карна, которую вы сейчас уволили, наняла именно Матильда. Однако я ничего не имею в виду. И не лезу в дела госпожи Матильды и её подчинённых, я просто высказываю свои наблюдения, — слуга начал свой рассказ довольно откровенно, но под конец стушевался.

— Вот как. Ясно, ясно, — бубня себя что-то под нос, и несильно кивая, отреагировал Фаулер. — А что ты можешь сказать про Тима? — вдруг спросил он.

— Господин Тим? Он пытается добиться взаимности от помощницы госпожи Матильды, Софии. Постоянно к ней бегает, но София его вечно отвергает, — словно любовные страсти затронули и его, произнёс слуга.

— Да мне всё равно к кому он хочет там пристроиться, — перебил его Сервантий. — Он делал что-то ещё?

— Вроде ничего такого, — покачал юноша головой. — Кроме своих обычных обязанностей я за ним ничего не заметил. Мало того, что он лично, каждый вечер обходит всю территорию, так и вся охрана ходит у него по струнке. А ещё он очень переживает за ваше здоровье. Он, как я даже слышал, в один из дней, отправлял охранника в город, чтобы тот сходил к местному лекарю, в надежде, что лекарь может вам помочь.

— Сдался мне этот шарлатан, — брезгливо ответил Сервантий. — Завтра ко мне должен приехать настоящий целитель. Я за него столько денег заплатил, что Тиму даже не снится. Но всё же этот Тим хороший кадр. Мне повезло его найти. Три месяца назад, он пришёл весь в ранах и попросил убежища. И оказалось, что у него 2 уровень воина. И в знак благодарности, он захотел мне как-то отплатить. И вот теперь он у меня на службе. Жаль, что он глуповат. Но тут уж ничего не поделаешь, — уйдя в себя, Сервантий стал говорить сам с собой. А его слуга терпеливо слушал, не подавая вида. — Ладно, иди. Если ещё что-то узнаешь, то сообщи.

— Как вам будет угодно, господин, — юноша поклонился и вышел из спальни.

На следующий день в поместье приехал целитель. Был это седой дедушка, с завитыми вверх усами, которые он, пока шёл и слушал, постоянно накручивал. Увидев Сервантия, он с ним сначала поговорил за чашкой чая, а после приступил к осмотру. Осмотрев его тело полностью, после чего произнёс:

— Кхм. Тут такая толпа, — он многозначительно осмотрел слуг, которые собрались возле своего господина, искренне за него переживая.

— Пошли прочь, — гаркнул Сервантий, и все кроме юного слуги и главного дворецкого вышли наружу.

Жюль посмотрел на юношу и недобро произнёс:

— Господин сказал выйти всем.

— Что ты раскомандовался? Это я приказал ему здесь остаться, — неожиданно грубо прервал Сервантий своего верного слугу.

— Простите, господин, я не знал, — Жюль склонился по пояс и, извинившись, он отошёл в сторону.

— Доктор, что со мной? Я болен? — спросил после этого Сервантий.

— Ну что же, раз все лишние уши ушли, то я могу вам всё рассказать, — не обращая внимания на небольшие разборки, ответил целитель. — Боюсь, вам это не понравится, но правда такова, что вы неизлечимо больны. Но не в том смысле, что у вас какая-то страшная болезнь, хотя её можно назвать и так.

— Какой у меня тогда диагноз? — страшась услышанных слов, спросил старик.

— Старость, — лаконично ответил целитель. — Ваш организм уже стар и постепенно ваши органы будут со временем отказывать. Это и есть предел вашего организма. К сожалению, я в данном случае бессилен. Это природа, и пойти против неё мне не под силу, так как это естественные причины. Единственное, что я могу сделать, так это напитать ваши органы магией, чтобы они продержались несколько дольше, чем вам отведено природой.

— Делайте что нужно, доктор, — Сервантий прикрыл глаза и тихо произнёс, в какой-то мере смерившись со своей печальной судьбой. Против смерти он был бессилен, ведь её не соблазнишь золотой монетой или мирскими благами.