Врата Галактики

Глава 9 Файтарла-Ата

Музыка. Мелодия была незнакомой, и Марк, еще не очнувшийся от дремоты, подумал, что эти звуки рождены не на Земле. Угадывались в них журчание ручья и посвист ветра, шуршание листвы и рокот волн, а временами – птичий щебет, шелест крыльев и зов летящих в поднебесье журавлей. Чудилось в этих звуках что-то гипнотическое – они снимали напряжение, прогоняя дурманы снов.

– Фаза релаксации закончена, – послышался голос Аната. – Проснитесь, Судья Вальдес. Прошло семь часов земного времени.

Марк открыл глаза. На потолке каюты плескалось розовое зарево с алыми проблесками – очевидно, имитация зари. Воздух был свеж и прохладен, как в желтый месяц Тхара, и пах яблоневым цветом – приятное напоминание о родине. Гравитация казалась чуть меньше привычной – ровно настолько, чтобы породить телесную бодрость и чувство легкости.

Пробудившая его мелодия вдруг изменилась, стала быстрой, и в едином ритме с нею наплывали ментальные импульсы. Он ощущал их как удары колокола, но не тревожные, а звонкие, бодрящие.

– Желаете кормление, Судья? – спросил Анат. Интонация была такой же, как у дона Оливареса, когда тот осведомлялся о завтраке или обеде.

– Кормиться будем через десять минут, – ответил Марк, направляясь к санитарному блоку.

Хрустальная дверца сдвинулась, пропустив его внутрь. У лоона эо были свои понятия о гигиене – точнее, об аналогах таких земных приспособлений, как ванна, душ и прочие интимные удобства. Но Марка это не смущало; приходилось ему бывать у хапторов и кни’лина, быт которых выглядел довольно странным, если не сказать шокирующим. Разумеется, не всегда – что-то похоже на земные устройства, а что-то совсем иное при том же функциональном назначении. Судья Справедливости привычен к таким вещам.

Когда он вернулся в каюту, постель была уже прибрана, на потолке сияло солнце и плыли облака, а в воздухе разливались ароматы свежих яблок, кофе и яичницы с гренками и беконом. Пища синтезировалась по земным стандартам, и Марк не улавливал разницы – даже в яблоках все, как положено, вплоть до зернышек и черенка. Но на пассажирских лайнерах кухня была не хуже, и в этом смысле «Анат» не мог удивить бывалого странника. Удивляло другое: когда и чем питается Хийар и ест ли вообще? Об этой стороне жизни лоона эо в Федерации не знали ровным счетом ничего.

Разделавшись с яичницей, Марк отхлебнул кофе и пожелал увидеть планету, тот газовый гигант, откуда они вынырнули накануне. Открылось окно, исчезли голубые небеса и солнце, и в отсеке сразу стало неуютнее. Теперь над головою Марка висел туманный шар прото-звезды, окруженный кольцами изо льда и космического мусора. Кольца были не такими роскошными, как у Сатурна, зато крупных спутников насчитывалось больше, чем у Юпитера, – восемнадцать небесных тел диаметром от ста до пяти тысяч километров. Все эти планетоиды были необитаемы – очевидно, не представляли для дроми интереса.

Вызвав таблицу с размерами спутников и элементами их орбит, Марк ознакомился с ней и спросил:

– Можешь выяснить их происхождение?

– Разумеется, Судья. Два самых крупных сателлита извергнуты твердым ядром на стадии формирования протозвезды, – последовал ответ. – Остальные – большей частью астероиды.

– А кольца? Из чего состоят кольца?

– Кометный лед, пыль и мелкие камешки. Технологических обломков немного, миллиардные доли от общей массы.

Марк кивнул. Как всегда, подтверждалась теория, известная еще в двадцатом веке: цивилизация и жизнь возможны лишь в системах звезд, где есть землеподобные миры, а за ними, на периферии, – планеты-гиганты. Их огромная масса и мощное поле тяготения служат щитом для внутренних планет; подобно космическим пылесосам, гиганты собирают опасный мусор, камни, кометы и астероиды. Одни из этих тел становятся их сателлитами или формируют кольца, другие сгорают, врезавшись в плотную атмосферу, но в любом случае путь в околосолнечное пространство им закрыт. Так что внутренние миры не подвергаются частым метеоритным бомбардировкам, а вероятность глобальных катаклизмов резко падает. Уже четыре века эта теория считалась общепризнанной; никто не мог представить цивилизованный мир, который раз или два в столетие ввергается в ужас ядерной зимы.[50] А по расчетам астрономов последствия были бы именно такими.

Марк выпил кофе и принялся за яблоко. Сорт «тхарский янтарь», не отличишь по виду, да и вкус такой же… От Тхара мысли его перетекли к Гондване, к жене и Сашке и их трудам в студии маэстро Сабуро. Связь на большом расстоянии была не для частных бесед, и по этой причине известий от них Марк не имел. Но думалось ему, что Александра не на щите вернется, а со щитом и кучей дипломов – в крайнем случае с похвальной грамотой. Он представил, как встречает своих женщин в Западном Порту, как выходят они из челнока, обе стройные, высокие, темноволосые, как смеется Сашка, как улыбается Майя, – представил это и вздохнул. Где он, а где Тхар и Гондвана! Если б не тоннели Древних, лететь и лететь, пробираясь в джунглях Галактики блошиными прыжками…

– Заскучали, Судья? – вкрадчиво спросил Анат. – Желаете послушать что-нибудь бодрящее? У меня есть земная музыка – например, танец с саблями, половецкие пляски или марш десантников.

– Не нужно плясок и маршей, – отозвался Марк, вставая. – Завтрак был превосходен. Благодарю.

– Стараюсь для почетного гостя. Еще кофе?

– Нет. – Он поднял голову к потолку и всмотрелся в висевшую там огромную планету. – Не вижу Красного Пятна. Оно ведь здесь тоже имеется, Анат? Иначе как бы мы сюда попали?

– Пятно на экваторе, по другую сторону планетарной сферы. Появится в поле зрения примерно через пять часов. Но если вы решили, что пора возвращаться, мы двинемся прямо к нему.

– Возвращаться рано, – сказал Марк. – Где мой брат и Первый?

– Они в рубке, Судья Вальдес. Ждут вас.

– Надеюсь, я не заставил их ждать слишком долго? Я уснул… Но сон и еда мне необходимы.

– Не тревожьтесь. Лоона эо снисходительны к человеческим слабостям.

Оставив свои апартаменты, Марк направился в рубку. Там, на экране над пультом, картина была другой, в масштабе, представлявшем всю звездную систему. Он понял, что это не реальное изображение, а карта или чертеж: в левом верхнем углу искрилось далекое солнце, справа висел газовый гигант, а между ними горела синяя точка – видимо, Файтарла-Ата. Кроме того, Анат прорисовал орбиты внутренних миров, пометил астероидные пояса и положение боевых крепостей, защищавших материнскую планету дроми. Вероятно, корабль мог отследить перемещение всех этих объектов на огромном расстоянии, даже оборонительных станций, размеры которых относительно планет были ничтожны.

– Хорошо отдохнул, рини? – спросил Хийар, поворачиваясь к Марку.

– Да, спасибо. – Окинув взглядом Первого Регистратора и брата, Марк отметил, что Хийар выглядит посвежевшим. Затем произнес с улыбкой: – Остальной экипаж тоже выспался?

– Сервы не нуждаются в сне, а у меня… – Хийар на секунду замялся, – у меня другой способ отдыха. – Марк молча смотрел на него, и рини с некоторым смущением продолжил: – Мы, лоона эо, живем в ментальном поле соплеменников, так что формы релаксации и снятия напряжений могут быть очень разнообразны. Например, эмоциональный фон… разумеется, положительный.

– Я понимаю, – сказал Марк, вдохнув слабый цветочный аромат, витавший в рубке. – Я спокоен, и ты спокоен. Мне хорошо, и тебе хорошо.

– Примерно так. – Хийар вытянул руку к ложементам. – Садись, рини. Сядь и скажи нам, что ты намерен делать.

– Намерен? В каком смысле?

– Мы проложили путь в систему дроми, – раздался негромкий голос Первого. – Что теперь, Судья Вальдес? Должны ли мы вернуться и привести сюда ваши боевые корабли?

– Еще нет. – Марк опустился в кресло ложемента. – Я должен собрать необходимую информацию.

– Для вашего флота?

– Нет. Для себя самого. – Он поднял глаза к экрану, помолчал недолго и произнес: – Анат – замечательное существо, просто умница! За семь часов он накопил массу астрономических данных. Смею предположить, что его сканеры и датчики не хуже, чем у АНК крейсерского класса.

– Гораздо лучше, Судья, – сообщил Анат. – Семь часов вы отдыхали, а сбор данных потребовал только…

– Молодец! – Марк хлопнул ладонью по колену. – Я же говорю, умник! Вероятно, ты можешь разглядеть поверхность Файтарла-Ата и расположенные там сооружения. Как и те, что кружат около планеты.

– Размер объектов? Их назначение и конфигурация? Элементы структуры? – деловитым тоном осведомился Анат.

– На планете – бассейны с водой, форма круглая, диаметр от десяти до пятидесяти метров. В заатмосферном пространстве – цилиндры несколько больших габаритов, примерно трехсотметровые. Похожи на трость с изогнутой рукоятью – в ней силовая установка, двигатель и шлюзы для парковки челноков. Такое разглядишь?

– Судья, вы требуете невозможного! – Голос Аната стал обиженным. – В привычном вам исчислении до планеты девятьсот миллионов километров! На этой дистанции нельзя лоцировать столь мелкие объекты. Необходимо приблизиться.

– Так в чем проблема? – сказал Марк. – Приближайся.

Хийар и Первый переглянулись. Серв казался, как всегда, бесстрастным, и Марк не ощутил его эмоций – возможно, их и вовсе не имелось. Чувства рини были понятнее: пришедший от него ментальный импульс содержал вопрос. Молчаливый вопрос: что-то ты, братец, чудишь! К чему бы?

Марк поплотнее уселся в кресле, решил, что в воздухе определенно пахнет сиренью, и произнес:

– Нас не ждут обратно слишком скоро, так что время есть. Можем обменяться мнениями. Например, по такому вопросу: что послужило причиной войны? Вероятно, вы оба в курсе?

– Бесконтрольное размножение дроми и масштабы их космической экспансии, – промолвил Первый Регистратор.

– Они не желают ограничить воспроизводство потомства, – добавил Хийар. – Таков их ментальный профиль.

Снова заговорил серв:

– У этой расы физиология превалирует над психикой. Вот одна из причин, по которой Хозяева отказались от их услуг. Дроми стали опасны.

– Они продвигаются все ближе к земному сектору, занимают миры в буферной зоне. Вы хотите сдержать их и не знаете иных способов, кроме военного противоборства. Мы это понимаем, рини.

– Или вы их уничтожите, или они вас. – Лицо серва было точно камень.

Хийар сделал жест согласия.

– Невозможно предсказать исход борьбы. У вас мощное оружие, но их слишком много.

– Да, слишком много, и с ними нельзя договоритья – отозвался Марк. – Эта борьба длится половину века, и чем больше дроми мы убиваем, тем больше их становится. Войну на уничтожение мы уже проиграли. Так что у этой проблемы есть лишь два решения: или сломить их технический потенциал, сжечь флот, верфи, производства и энергостанции, или… – Он помолчал, глядя на крохотную точку Файтарла-Ата, сиявшую на экране, и произнес: – Или нанести удар по властным кланам, лишив противника централизованного управления. Первый путь – долгий и кровавый, тогда как второй… Собственно, поэтому мы здесь.

– Но ты сомневаешься, – сказал Хийар, и это было не вопросом, а утверждением.

– Сомневаюсь, – подтвердил Марк. – Эскадра, которую мы приведем, уничтожит все живое на поверхности Файтарла-Ата. Но возможна ситуация, когда это недопустимо.

Ни Первый, ни Хийар не молвили ни слова, но он почувствовал, что их молчание – разное: рини был явно удивлен и не стремился этого скрыть, а серв будто бы понял причину его сомнений. От него уже не веяло холодом бесстрастия.

– Существуют вещи, несовместимые с нашей моралью, – пояснил Марк. – Война, тем более схватка за выживание расы, не знает пощады, люди на войне меняются, творят жестокости, не думая о том, кого и как уничтожают. Еще в двадцатом, даже в двадцать первом веке мы убивали без разбора, убивали всех, солдат и мирных жителей, женщин, детей, стариков… Со временем кое-что изменилось. Мы не можем сжечь несмышленых младенцев, даже если это потомство враждебной нам расы. Во всяком случае, я такого не допущу.

– Ты говоришь о… – начал Хийар.

– Да, о халлаха! Здесь побывали наши разведчики. – Марк кивнул в сторону экрана. – По их данным, на Файтарла-Ата нет бассейнов размножения, резервуары с халлаха и смотрителями за потомством вынесены в космос. Разумеется, мы их не тронем. Но земной корабль был здесь недолго, и я полагаю, что наблюдения велись с большой дистанции… Словом, мне нужно убедиться.

Наступила тишина. Она длилась и длилась, время текло почти ощутимо, мгновения падали словно капли воды в клепсидре. Потом Первый зашевелился на своем сиденье и проговорил:

– Отправляйся к планете, Анат, если это необходимо Судье. Отправляйся и осмотри ее поверхность.

Шар протозвезды дрогнул и покатился за обрез экрана. Солнце, яркое и небольшое, как апельсин, встало точно над серединой пульта, затем чуть сместилось в сторону – бейри маневрировал, определяя курс к Файтарла-Ата. Прыгнет через Лимб?.. – мелькнула мысль у Марка. Обычно вблизи небесных тел этого не делали; гравитационные поля усложняли расчет финишной точки, и вместо пустого пространства можно было очутиться в фотосфере звезды или под поверхностью планеты.

– Я не понимаю, – вдруг сказал Хийар. – Люди и лоона эо похожи друг на друга, но внешнее сходство меж нами – не главное. – Он вытянул тонкие руки, будто демонстрируя их, и повторил: – Нет, не главное! Вы и мы знаем, кто такие дети, для вас и нас высшая ценность – любовь… то, что связывает родичей сильнее, чем планету со звездой… Но дроми иные! Наши миры, наши понятия о жизни, о том, что плохо и что хорошо, наши эмоциональные пространства не пересекаются! Я тебя не понимаю, брат. Разве халлаха – дети? Разве старшие дроми питают к ним какие-то добрые чувства? И разве сами дроми не уничтожают их?..

Бейри не погрузился в Лимб, но Марку показалось, что точка планеты стала немного больше. Возможно, это было лишь иллюзией.

– Дело не в дроми, дело в нас самих, – ответил он. – Я уверен, дроми не в силах представить, как дороги нам дети, у них нет такого понятия. Много лет назад – больше сорока! – они захватили Тхар, взяли тысячи пленных… И знаешь, что они с ними сделали? Отделили мужчин и крепких женщин, а прочих вывезли в Красные Скалы, в ледяную пустыню. Тысячи ребятишек! Убивать не стали, чтобы не возиться с утилизацией тел, но обрекли на верную погибель, на смерть от голода и холода… Потом, когда произошло восстание, когда пришла помощь с Земли, жители Тхара так ожесточились, что перебили дроми всех до последнего… вернее, кроме последнего… – Марк смолк, погрузившись в воспоминания. Затем продолжил: – Но сотворенное дроми не было осознанной жестокостью. С их точки зрения они поступили рационально: крепкие рослые пленники были нужны для строительства стартовых шахт, а мелочь, то есть халлаха, не представляла ценности.

Пигметные пятна у глаз Хийара потемнели.

– Зачем ты об этом рассказываешь? – спросил он.

– Чтобы было ясно: одно и то же событие мы и дроми воспринимаем по-разному. Я часто сталкиваюсь с подобным, даже среди гуманоидных рас.

– И какой отсюда вывод? – внезапно подал голос Первый Регистратор.

– Выводов несколько. Во-первых, не судить предвзято, а если уж судить, то с более общих позиций, чем расовый эгоцентризм. Во-вторых, не руководствоваться соображениями мести, обиды и недоброжелательства. И третье: не надо думать, что непонятные и чуждые нам существа не могут измениться. Изменчивость – базовое свойство разумных созданий, чему есть доказательства, те же мирные дроми на Данвейте. Вспомни, Хийар, вы разрешили им остаться, когда был разорван контракт… два с половиной века они живут рядом с нашими переселенцами… И они изменились!

– Это так, – согласился Хийар. – Однако существа, с которыми вы боретесь, совсем не похожи на дроми с Данвейта. Они не желают изменяться.

– Ты не прав. Как я сказал, жители Тхара перебили захватчиков, всех, кроме одного. Последний, Старший-с-Пятном, не был пленником, а пришел к нам по собственной воле. Мы говорили… – Марк, вспоминая, прикрыл глаза, – говорили не словами, я лишь прикоснулся к его эмоциям… Он не был дроми с Данвейта, он был из тех, с кем мы сражались, и он был другим. Кажется, он понимал, что если дроми победят, победят сейчас, то будут обречены на гибель в будущем.

– Почему, рини?

– Потому, что исчезнет фактор, побуждающий их к изменениям. – Марк прижал ладонь к груди. – Мы, люди!

Яркая точка Файтарла-Ата превратилась в пятнышко. Только по этому признаку Марк мог судить о скорости, с которой мчался «Анат» – как и любой из земных кораблей, он был оборудован гравикомпенсаторами. Чутье астронавта подсказывало, что бейри идет на 0,2 световой,[51] и значит, они доберутся до Фартайла-Ата часа за четыре. Примерно с той же скоростью двигались боевые корабли во внутрисистемных перелетах. Слишком малое время, чтобы заметить их и подготовиться к защите… Шансов у дроми не было.

– Что вы с ними сделаете? – внезапно спросил Первый Регистратор. – Что случится после вашей победы? Тотальное уничтожение?

Марк покачал головой.

– Исключено. Наш Совет не столь кровожаден. И уж во всяком случае, этого не допустим мы, Судьи Справедливости. Пусть живут и пусть изменяются!

– Хапторы поступили бы иначе, – бесстрастно сообщил серв. – Хапторы, фаата и, вероятно, кни’лина. Гуманоиды не склонны оставлять врагов в живых.

– Гуманоиды бывают разные, – откликнулся Марк. – И мы тоже подвержены переменам.

Хийар поднялся, помахал узкими ладошками у висков.

– Меня одолевают мрачные мысли. Будто я увидел свет и тьму… по-вашему, родился… да, родился не в садах астроида, а на какой-то немирной жестокой планете… Пойду к себе. А ты, рини, постарайся думать о хорошем.

Он покинул рубку.

Думай о хорошем… Марк закрыл глаза и попытался снова вызвать любимые образы, Майю и Сашку, Ксению, Ивана и их многочисленное семейство. На худой конец, хотя бы Анте Бранича… Но память о давних годах не отпускала его, и виделись Марку руины Ибаньеса, темные подземелья, где прятались восставшие, и бой на взлетно-посадочном поле у лагеря дроми. Впрочем, Ксения и Майя тоже явились ему – совсем юные, в покрытых пылью комбинезонах, с метателями плазмы на плечах. Все, как в году две тысячи триста десятом…

Он снова сражался с дроми над Тхаром. Переворачиваясь и кружась в своем юрком «ястребке», он видел то серо-коричневый лик планеты, то «Мальту», озаренную вспышками огня, то хищные тени чужих кораблей, то мрак Провала, почти беззвездного и темного, как адские врата. Временами другой УИ стремительно проносился мимо, серебристой искрой перечеркивая пустоту, а еще в ней разгорались багрово-синие цветы, и враг – или друг – падал вниз, объятый пламенем. Это длилось долго, бесконечно долго…

Тхар был захвачен – не только Тхар, но обе звездные системы, Бета и Гамма Молота. У Беты была земная колония Эзат, у Гаммы – Роон и Тхар; в этих мирах люди обитали уже в течение десяти поколений. То был верный оплот Земной Федерации, переживший четыре Войны Провала – здесь, в этих темных небесах, флот Земли сражался с бино фаата, пока не отбросил их в Рукав Персея, за тысячи светолет пустоты и ледяного холода. Несколько десятилетий эти звездные системы, галактический медвежий угол, считались безопасными – от дроми далеко, а от хапторов, кни’лина и фаата еще дальше.

Однако дроми их оккупировали – буквально в первые годы войны. Связь с колониями прервалась, и никакой информации об участи людей в этих мирах на Землю не поступало. Двадцать восемь месяцев молчания и неизвестности… Прогноз судьбы многих миллионов колонистов был ужасен, ибо враг не понимал различий между солдатами и мирным населением; не исключались массовые жертвы и даже тотальное уничтожение.

Группировку «Дальний рубеж» послали с задачей очистить системы Молота от дроми и, при нужде, вызвать флотилии с гуманитарным грузом, ожидавшие на базах Ваала и Гондваны, самых близких обитаемых планет. Тяжелый крейсер «Мальта», три фрегата, семьдесят два истребителя, десантный батальон и боевые роботы… Самид Сухраб, командир группировки, был офицером опытным – на Флоте половину века, сражался в Четвертой Войне Провала и оплатил свои «кометы» капитана ранами и кровью. В Штабе считали, что крейсер и три фрегата справятся с врагами, ибо, по всем стратегическим соображениям, силы дроми были невелики – возможно, одна боевая триба с десятком дредноутов и сотней малых кораблей.

Марк помнил, как крейсер, вынырнув из Лимба, устремился к Тхару, как три фрегата ринулись за ним. При дальнем прыжке – а этот прыжок был именно дальним – точку финиша нельзя рассчитать с точностью до мегаметра: корабли могли очутиться ближе к Роону, чем к Тхару, или наоборот. Но повезло – Тхар был, по космическим масштабам, рядом, лишь вдвое дальше, чем Луна от Земли. Возможность внезапной атаки – большая удача! И капитан Самид ее использовал, вышел к заатмосферной базе дроми и распылил ее аннигилятором. А потом схватился с дредноутами дроми в самом опасном сражении, вблизи планеты, где каждый маневр требовал быстрых и точных расчетов. В этом «Мальта» тоже превосходила врагов – ее АНК был мощнее тех странных устройств, что заменяли дроми компьютеры.

В первые минуты схватки истребители вышли из посадочных гнезд. В момент отстрела Марку показалось, что дроми не имеют преимущества: дредноутов – только четыре, а с ними – пять десятков малых кораблей. Потом их стало больше, много больше; враг надвигался из-за темного сфероида планеты будто грозовая туча. Звенья «ястребов» потонули в ней, и память сохранила лишь отдельные фрагменты боя: ливень багровых стрел от плазменных метателей, контур вражеского корабля в кружке прицела, фонтан раскаленных обломков и алые сполохи взрыва над темным ликом планеты. Марк маневрировал и стрелял, стрелял и маневрировал. Это требовало не физических усилий, а быстрой ментальной реакции; боевой шлем, соединявший его с «ястребком», превращал пилота и машину в единый организм.

Дроми не ценили жизнь и сражались так, как бьются смертники. На седьмой минуте схватки «Гектор» попал под удар плазменных орудий, пробивших защитное поле. Солнце и редкие звезды затмились огненным всплеском, затем жаркий фонтан угас, и в пустоте расплылось облако едва светившего газа. Через двадцать две минуты израненный «Ахилл» протаранил дредноут, отбросил его к другому вражескому кораблю, и они, рассыпавшись обломками, понеслись вниз, сгорая в атмосфере словно метеоритный дождь. Еще через четверть часа погиб «Диомед»; то, что от него осталось, разбитый корпус и мертвый экипаж, унеслось к звезде и сгорело в ее фотосфере.

«Мальта» продержалась дольше. Раз за разом вспыхивал ее аннигилятор, башни плевали огнем, и в зареве ракетных залпов являлись Марку почерневший борт корабля и зияющие трещины в броне. Самид Сухраб был упорным человеком и сражался отчаянно, как и его экипаж. Многие в команде крейсера родились на Тхаре и Рооне, так что эта экспедиция была для них не только выполнением долга, но личным делом, актом спасения родных миров и близких людей. Если спасти не удалось, то хоть отомстить и погибнуть с честью… Марк тоже так считал. Марк Вальдес, лейтенант Флота, пилот и десантник… еще не Судья Справедливости…

«Мальта» сгорела в потоках плазмы, расточилась газовым облаком в пустоте. Этого Марк не увидел – его машина падала на тхарский континент, сам он лишился сознания, и только мед-блок скафандра поддерживал искорку гаснувшей жизни. Дроми сожгли его корабль, его друзей и его командира на семьдесят второй минуте боя…

Конечно, хронология сражения – кто погиб, когда и как – проскользнула мимо Марка вспышкой лазера. Потом ее восстановили – по обломкам, кружившим за атмосферой, по уцелевшим информ-кристаллам с разбитых кораблей и словам очевидцев, наблюдавших бой с планеты. Пилот и десантник Марк Вальдес видел и помнил немногое, но Судье Вальдесу было известно все, каждая секунда битвы, каждый маневр, каждый выстрел и каждая смерть. Память о погибших отдавала горечью, но он давно не испытывал ненависти к дроми. Ненависть, неприязнь, недоброжелательство – чувства не для Судьи, его закон – Справедливость. И понимал он ее иначе, чем прописано в древних талмудах: не око за око, не жизнь за жизнь и вообще не мера воздаяния, а некий галактический императив, что возвышается над дроми и людьми, над хапторами и кни’лина, над всеми расами разумных – неважно, странствуют ли они в Великой Пустоте или прозябают на своих планетах в дикости. Императив был неизменен, хотя, конечно, его практические применения разнились; все же у людей и дроми или фаата и сильмарри было не так уж много общего.

Раздумья Марка прервались, он очнулся. Пятнышко Файтарла-Ата на экране уже выглядело маленьким голубоватым диском, и он припомнил, что этот мир, по скудным данным «Звездного атласа», не очень походит на Землю: восемнадцать процентов поверхности – суша, а остальное – океан с многочисленными заливами и обширные внутренние моря. Планета теплее, чем Гондвана и Земля; тепло, изобилие влаги, леса или, скорее, заросли гигантских хвощей со съедобными листьями, равнины с множеством озер, а вместо сухих песчаных пустынь – бескрайние болота… Рай для земноводных! От них, от этих древних зубастых чудищ, дроми и произошли. Возможно, и на Земле появилось бы нечто подобное, но метеорит, упавший очень кстати, сгубил динозавров.

– Вы находились в странном состоянии, Судья, – произнес Первый Регистратор. – Похоже на сон, но ваши глаза были открыты, а замедление жизненных процессов не столь значительное. Ментальная пауза? Безусловно, нет – мозг работал с большой нагрузкой. Что это было? Транс? Необходимый вашей расе отдых? Или…

– Не транс и не отдых, – ответил Марк. – Воспоминания, друг мой, всего лишь воспоминания! Я пребывал не здесь, мысли мои блуждали в прошлом, среди минувших лет и отгремевших битв, среди людей, которых уже нет в живых. Я вспоминал и размышлял.

– О чем же? – Помолчав, биоробот вымолвил формулу извинения: – Моя растерянность равна вашей обиде… Однако не считайте, что мною движет любопытство. В скором времени я окажусь на Луне, где буду представлять своих Хозяев. Контакты с людьми неизбежны, и любые сведения о внутреннем мире человека, о потаенных стремлениях и скрытых целях, о ваших мечтах и фантазиях помогут избежать… как это называется у вас?.. неловкости?.. непонимания?.. банкротства?..

– Это называется конфуз, – промолвил Марк, скрывая усмешку. – Раз ты неопытен в дипломатии, прими совет: не лезь в наши фантазии, скрытые цели и потаенные мысли. Люди этого не любят. Как, кстати, и другие гуманоиды.

Серв несколько мгновений размышлял над сказанным, потом склонил голову.

– Благодарю, Судья Вальдес, за полезный совет. Вы объяснили мне, в чем люди отличны от Хозяев. Лоона эо живут в ментальном поле, и у них нет тайного… почти нет… – Лицо Первого стало задумчивым – даже, как показалось Марку, грустным. Сделав паузу, он промолвил: – Мысли и эмоции не скроешь. Это не следствие воспитания или социальных традиций, это факт физиологии.

В обществе телепатов – свои проблемы, подумал Марк. Человек, лишенный ментального дара, тесно связан с близкими друзьями и родными, но сколько их?.. Десять или двадцать, и это уже много. За пределами такой группы – приятели, знакомые, дальние родичи, потом те, с кем вступал хоть раз в контакт, перемолвился словом или взглядом. Их тысячи, возможно – десятки тысяч, но за ними миллионы, миллиарды людей совсем незнакомых, о чьем существовании даже не подозреваешь. Это как круги на воде от брошенного камня: чем ближе к эпицентру, тем выше волна, тем интенсивнее связь с ближайшим окружением. Но у лоона эо такие связи намного обширнее; может быть, они простираются на все население астроида. Большая семейная группа, как утверждают ксенологи Земли… Семейная не только по названию…

Марк повернулся к серву и промолвил:

– Ты тоже телепат, как лоона эо? Воспринимаешь мои мысли?

– Не слишком отчетливо, Судья. Поэтому я спросил, о чем вы размышляли.

– О проклятой неизбежности войны, – ответил Марк. – В прошлые столетия обитали на Земле разные народы, и разница в языке, внешности, религии, обычаях служила поводом для войн, поводом столь же веским, как экономические интересы. Много лет прошло, пока мы не поняли, что нас объединяет гораздо большее – то, что все мы люди, что появились на свет единственно возможным способом и желания наши сходны – пища и дом, безопасность и немного счастья… так, как мы его понимаем. Простая мысль, друг мой, но за нее боролись тысячелетия и пролили реки крови! Теперь, когда мы странствуем в космосе, призраки прошлого ожили вновь. Мы встретили других, отличных от нас или похожих, но все-таки не людей Земли. А раз они не люди, то есть соблазн считать их злобными тварями, коим в Галактике не место, – тем более что поводов к этому предостаточно. Так почему бы их не уничтожить? Сначала тех, кто не похож – дроми, сильмарри, протеидов… а там очередь дойдет до остальных, тех, что притворяются людьми… – Марк смолк в печальном раздумье, потом сказал: – Воистину мир – средоточие нелепости! Я сожалею о тех временах, когда Галактикой правили даскины. Если верить легендам, они были вездесущи, знали все, так что в ту эпоху среди звезд царила справедливость, и никто не смел поднять оружия… Никто! И поэтому не…

Первый вдруг улыбнулся. Это было так неожиданно, что речь Марка прервалась на полуслове. Конечно, лоона эо, отнюдь не лишенные чувства юмора, могли вложить его в своих искусственных созданий, и Анат был тому свидетельством. Сервы из Посольских Куполов и торговых миссий понимали шутки, но реагировали на них в лучшем случае жестом или словами, что сказанное смешно. Но сервы никогда не улыбались! Любой ксенолог – тем более Судьи Справедливости – знали об этом совершенно точно. Кни’лина не едят животного белка и не переносят алкоголь, сильмарри вечно странствуют в космосе, хапторы грубы, коварны и уважают только силу, лльяно зубасты и покрыты шерстью. Таковы факты. Сервы не улыбаются.

Но Первый улыбался, и в его улыбке таилась горечь. Марк ощущал это с той же ясностью, как упругое сопротивление сиденья и витавший в воздухе запах цветов.

– Легенды!.. Легенды!.. – вымолвил серв, и его улыбка погасла, словно стертая потоком времени. – Даскины правили Галактикой? Да, это так. Они были вездесущи и знали все? Ну, не все, так многое… вы видели, какой лабиринт был ими построен… Никто не смел поднять оружия в те времена? И это верно. Нарушителей мира предупреждали, не внявших предупреждению карали, и кара была жестокой… – Первый Регистратор на секунду смолк. – Но значит ли это, что среди звезд царила справедливость? Та справедливость, Судья, которой вы служите? Нет! Даскины карали не только виновных, а всех, не конкретных существ, а всю расу! Как же иначе? Если некий народ не смог устроить жизнь разумно, если посягает на чужое, то виновны все и каждый! Идея селекции и спасения невинных была даскинам чужда. Но с течением лет они поняли, что правят силой страха и что в Галактике царит не мир, но ужас. И тогда они ушли.

Наступила тишина. Диск Файтарла-Ата на экране медленно рос, наливался синевой морей и зеленью континентов. Корабль беззвучно и стремительно плыл во тьме и холоде Великой Пустоты, и сердце Марка тоже оледенело.

– Ушли? Бросили все и удалились? – спросил он, пытаясь справиться с волнением.

– Удалились в надежде, что через сотни тысяч или миллионы лет проблема разрешится. Что придут другие, более мудрые и искусные… возможно, более упорные… Что им, неведомым, еще не рожденным Владыкам Пустоты, удастся найти иную дорогу, кроме страха наказания…

Голос Регистратора замер. Ледяные тиски, сжимавшие сердце Марка, начали таять.

Он спросил:

– Те, неведомые Древним, еще нерожденные в их эпоху… Кто они? Кто, друг мой?

Ответила ли ему Пустота или то был тихий шепот Первого?..

– Не знаю, Судья… Может быть, люди? Время покажет. Время и ваши деяния.

Они молчали, пока не раздался бодрый голосок Аната:

– Мы на дистанции наблюдения. Торможу.

Диск планеты был сейчас вдвое меньше земной Луны и более не увеличивался – вероятно, бейри завис в пространстве. Раскрылось окно – слева от пульта и экрана, на стене, сквозь которую Марк прошел в корабль восемь дней назад. Или то была вовсе не стена?.. Не стена из пластика или металла, а нечто иллюзорное, сотканное из света и силовых полей?..

В окне висела Файтарла-Ата – огромный сияющий шар на черном бархате мрака. Данные о метрополии дроми были скудными, но Марку все же помнилось, что, кроме океана, есть в этом мире три материка величиной примерно с Южную Америку. Он видел два из них, к югу и северу от экватора; третий скрывался за линией терминатора, на ночной стороне планеты. Изображение было четким, как на экране всеволнового телескопа; несомненно, Анат имел в распоряжении не менее мощные приборы, чем боевые корабли землян.

– Сканирую поверхность, – сообщил Анат. – На суше – скопления объектов в виде высоких башен, очень многочисленные. Практически занимают всю прибрежную полосу и районы по периметру внутренних морей. Можете прокомментировать это, Судья Вальдес?

– Поселения, – отозвался Марк, вспоминая базу дроми у Западного Порта на Тхаре, тоже застроенную башнями. – Их поселения – аналог наших городов. Бассейны разыскал?

– Нет. Только цилиндрические сооружения в ближнем космосе – те, о которых вы говорили. Целый пучок орбит. Даю примерное изображение.

Сотни ярких колец вспыхнули вокруг планетного сфероида. На одном из них замерцала точка, приблизилась рывком, повиснув на фоне голубого океана, и Марк увидел узкий цилиндр, похожий на старинную трость с изогнутой рукоятью. К ней подплывала стайка мелких рыбок – вероятно, челноки, доставившие груз с планеты.

– Это объект, интересующий вас? – спросил Анат.

– Да. Резервуар с халлаха, космическая станция воспроизводства потомства.

– Кажется, ваши разведчики были точны, – с непроницаемым видом молвил Первый Регистратор. – В этом мире дроми не размножаются на поверхности. Вы удовлетворены, Судья?

– Пока что нет. Необходимо проверить третий континент и острова – те, что в ночном полушарии.

– В земных мерах оно будет полностью доступно для наблюдения через одиннадцать часов, – проинформировал Анат. – Предпочитаете ждать, или обогнем планету? На это уйдет вдвое меньше времени, а темнота не помешает моим сканерам.

– Торопиться нам некуда, так что подождем, – решил Марк, вставая. – Подождем и рассмотрим все в подробностях. Конечно, если не возражает остальной экипаж.

– Мы в полном вашем распоряжении, – произнес Первый. Затем бросил взгляд на экран и поинтересовался: – Скажите, Судья, эти станции воспроизводства могут маневрировать?

– По нашим сведениям, несомненно. Главный двигатель в изогнутом конце, и есть ряд дополнительных на образующей цилиндра. Типичная конструкция дроми, с которой мы не раз встречались. Их боевые сателлиты выглядят примерно так же. Кстати, Анат, на какой высоте эти родильные корыта?

– От трети до половины диаметра планеты, Судья.

– Хм-м… От четырех до шести тысяч километров… Думаю, им ничего не грозит, даже если дроми не отведут их подальше.

– О чем вы, Судья? – спросил Первый Регистратор, тоже поднимаясь. – Вас что-то беспокоит?

– Пожалуй, нет. Видишь ли, удар аннигиляторов испарит огромные массы воды, и облако пара, смешавшись с атмосферой и пылью, ринется в космос. Очень неприятно встретить его в двустах-трехстах километрах над поверхностью… Но облако быстро рассеется, а скорость его невелика. Нет причин для тревоги.

Кивнув Регистратору, Марк направился в коридор, а затем в свою каюту. Он успел пообедать, поразмышлять над откровениями серва о даскинах – откуда Первый столько знал о них?.. – прогуляться в саду и побеседовать с братом – Хийар расспрашивал его о Майе, Ксении и Сашке, а эта тема была неиссякаемой. Тянулось время, и Файтарла-Ата поворачивалась, как любой приличный мир, где происходит смена дня и ночи, подставляла солнцу и чутким сканерам бейри океан, и россыпь островов, и третий из своих континентов, похожий на когтистую лапу дракона. Наконец Анат доложил, что на поверхности планеты искомое не обнаружено, и Марка это не удивило. Совсем не удивило! О ком бы ни шла речь, о людях, дроми или, предположим, хапторах, метрополия – самый густонаселенный, самый продвинутый мир. Все, что не поместилось на планете, вынесено в ближний космос – энергостанции и производства, порты и верфи, обсерватории, спутники связи, склады с сырьем и установки регулирования климата. А у дроми еще и инкубаторы с личинками… Что удивляться? Специфика расы, у которой нет ни детей, ни родителей…

Марк отдал команду, и бейри повернул к протозвезде и вратам в тоннель даскинов.

Ночью, той условной ночью на борту космического корабля, что необходима человеку, он долго не мог уснуть, а когда задремал, в первый раз виделись ему плохие сны. Снилась Файтарла-Ата, но не зеленая и голубая, а черная, сожженная дотла, лишенная воздуха, воды и жизни, с бесконечными полями лавы из расплавленных камней и высохшим океаном, покрытым слоем пепла. Это видение тревожило Марка и для Хийара было просто мучительным.

Я спокоен, и ты спокоен… Мне хорошо, и тебе хорошо… Мне плохо, и тебе плохо…