Вперёд в прошлое(СИ)

Глава 1. Рутина советской жизни

Шли дни и месяцы. Постепенно восприятие реального мира стало заслонять впечатление от путешествия в будущее. Это было похоже на выздоровление после болезни. Теперь я понимаю тех, кто после опасной операции, выздоравливая, медленно встает с больничной койки, идет к окну и смотрит на суету за стеклами с какой-то оцепенелой отрешенностью. На то, как пробегают облака, как передвигаются люди, как подлетают птицы, оглупленные прозрачностью окна. А ты стоишь существом, побывавшим в запредельном пространстве с тайной печатью откровения в душе. Ты уже не похож на окружающих людей, потому что тебя изменило Некое Знание.

Так я и жил, всматриваясь в жизнь, словно из больничного окна. Безропотно писал в газету о том, что планировал мне этот придурок Косовороткин, Евгений Михайлович, 1939 года рождения, уроженец Орловской области. А то и сам подбрасывал темы, мотался из конца в конец по республике, пил водку вместе с геофизиками, серодобытчиками, хлопкоробами, слесарями. В гостиницах иногда случались романы, но лишь на одну ночь. Даже не приходила мысль завести серьезные отношения.

Лера неожиданно ко мне охладела и под новый год расписалась с каким-то парнем, принесшим однажды объявление в газету. Она стала допускать ошибки в моих материалах.

Однажды встретил Милку, идущую в Ашхабаде под руку с пограничником, который увёл её от меня. Они поднялись по высоким ступеням управления погранвойск. Бывшая жена была счастлива и светилась уверенностью в прекрасном будущем. Дай Бог, как говорится!

К концу года чувство вины перед Майкой несколько притупилось. В декабре она встретила меня с какой-то непонятной нежной улыбкой, в которой мне все еще виделась прощальная улыбка Джанет. А четвертого января Майка зашла к нам, и они с мамой долго о чем-то разговаривали.

Помогая соседке снимать в прихожей дон, туркменский вид легкого пальто, я увидел, что Майка была в новом халате, который плотно затянул ее слегка пополневшую фигуру. Через минут двадцать после их шушуканий на кухне за чаем, до меня дошло, что Майка вновь беременна. Когда я показывался в поле их зрения, они с каким-то озорством поглядывали на меня, словно я был виновником беременности моей школьной подружки. И я тогда улыбнулся, наверное, в первый раз после того, как узнал, что ее маленькая Дженет прожила на свете всего один день.

В 'Правде' опубликовали проект новой Конституции СССР. Это я воспринял оригинально: значит, что-то начало меняться в сознании престарелых членов Политбюро! Я подумал, а не изменил ли мой полет в будущее взгляды родной коммунистической партии на перспективу политического совершенствования нашего строя? И я даже как-то с гордостью взглянул в осколок зеркала на стене редакционного кабинета: смотрите на человека, сдвинувшего ось развития такой могучей страны, как Советский Союз! Правда, тут же рассмеялся. Из зеркала на меня смотрел, по сути дела, пацан с льняными волосами и темными бровями, за которые меня, как призналась Милка, и полюбила.

Развернулась компания по пропаганде новой Конституции. Мы организовывали отклики, обсуждения проекта. Разумеется, за ученых и лекторов мы не писали, их правили редактор и его заместители, а мы, корреспондентская братия, хлопотали о простом народе - колхозниках, рабочих, которым приписывали умные и философские рассуждения о предстоящих свободах народа при новой Конституции. Работа, впрочем, привычная, и если нас, журналистов иногда посещали мысли о том, что мы занимаемся чем-то недостойным, то всегда помнили изречение Ленина о зависимости артиста, художника и т.п. от денежного мешка. И посмеивались при этом: 'Солдат спит, а служба идет'.