Впадина 8540

Виталий САВЧЕНКО, Лев КАЗАРОВ Впадина 8540

Андрей проснулся рано. Часы показывали половину седьмого, а погружение назначено на десять. Но спать больше не хотелось, он оделся и вышел на палубу «Кристалла».

Было ясное солнечное утро. Океан лениво катил тяжелые зеленые валы. Ослепительно синело небо.

На судне заканчивалась утренняя уборка. Матросы поливали из брандспойтов палубу, в солнечных лучах вода радужно искрилась и с тихим шипением сбегала за борт. От блестящей палубы шел легкий пар.

Андрей посмотрел на крикливых чаек, которые падали в волны и, словно подброшенные невидимыми пружинками, взмывали вверх; на лоснящиеся черные спины игривых дельфинов, сопровождавших судно, и улыбнулся. Погода обещала быть хорошей.

Уже четыре дня Андрей на «Кристалле», а все никак не может привыкнуть к замечательному судну, которое он впервые увидел из окна реактивного гидроплана, доставившего его вместе с аппаратом на борт корабля.

Белоснежный электроход поразил Андрея четкостью линий и форм. Даже тогда, когда судно стояло на якоре, его надстройки производили впечатление неудержимого полета вперед.

«Кристалл» представлял собой огромную плавучую научно-исследовательскую лабораторию. Днем и ночью на нем велась напряженная кропотливая работа. Самописец эхолота все время чертил замысловатые кривые морских глубин, измерялось содержание солей в воде, ее температура, скорость течения. Регулярно глубоководный керн приносил пробы почв, трал и драга доставляли на борт подводных жителей. Все сведения поступали в научный штаб «Кристалла». Там они изучались и систематизировались.

Десятки подобных судов многих стран мира, по плану Международного геофизического года плавали в водах разных широт. Целая армия ученых работала для того, чтобы вырвать у морских глубин их тайны, чтобы стереть последние белые пятна в науке о мировом океане.

Андрей Волошин всего лишь рядовой солдат большой армии ученых, но в поединке с природой и солдат может принести неоценимую пользу. Еще раз взглянув на чаек, Андрей пошел к капитану.

Капитан Грачев соответствовал своему судну. Его большую, крепкую фигуру облегал ослепительно-белый, тщательно выглажен китель; накрахмаленный, твердый как картон, воротник рубашки глубоко врезался в полную шею. Капитан и к своей команде был так же требователен. Уже несколько раз Андрей слышал трубный голос Грачева, который распекал поленившегося побриться матроса. За это на судне капитана прозвали «Стерильным Грачом». И все же команда «Кристалла» любила своего капитана, хоть и считала его страсть к абсолютной чистоте чудачеством.

Грачев встретил Андрея ласково. Он задержал руку молодого конструктора в своей огромной лапе и сочувственно спросил:

— Не спится?

Андрей кивнул головой.

— А я вот никак не пойму, что ему от нас надо? — продолжал Грачев.

— Кому? — не понял Андрей.

— А, вот этому шведу. Целый час за нами плетется.

Андрей посмотрел в ту сторону, куда показывал капитан, и где-то, милях в двух от «Кристалла», увидел узкое и длинное как щука, судно. Своим внешним видом оно напоминало военный корабль. Но на гафеле плескался флаг шведского торгового флота. Андрей взял бинокль, чтобы лучше разглядеть соседа.

— «Мата-Хари», — прочитал он название судна. — Кажется, была такая международная авантюристка, немецкая шпионка по имени Мата-Хари.

— Правильно подметили, — прогромыхал голос капитана, — шпионка и есть. Разве мало места в океане? Нет, ползет параллельным курсом, будто вынюхивает что-то. А что, в конце концов, вынюхивать? У нас никаких тайн нет, про наш «Кристалл» все газеты писали.

— А вы спросите по радио, может им что-то нужно? — предложил Андрей.

— Спрашивал. В молчанку играет. Чувствую сердцем — не шведское это судно, а флаг и название — только маскировка.

— Пусть себе плавают, пока плавается, — улыбнулся Андрей. — Вы мне лучше, Кузьма Лукич, скажите, что там синоптики прогнозируют? Я, собственно, за этим к вам и зашел.

— Все метеостанции вашему погружению дают «добро» — и на сегодня, и на завтра обещают штиль. Так что о погоде можете не беспокоиться.

Андрей поблагодарил капитана и пошел на корму «Кристалла», где стоял его батискаф. Возле батискафа собралась кучка свободных от вахты матросов. Они с интересом рассматривали отливавший голубизной стальной подводный аппарат.

Это был шар диаметром в пять метров, изготовленный из замечательного материала, который сочетал легкость дерева и прочность стали. В нижней части батискафа помещались аккумуляторы, кислородные баллоны, гидросистема, вспомогательные механизмы. Сквозь прозрачную верхнюю половину можно было рассмотреть внутренность кабины: два мягких кресла, которые могли вращаться; исследовательский пульт, рычаги управления, телекиноустановка. Спереди аппарата размещалась металлическая конструкция, напоминавшая руку с двумя пальцами. Эта механическая рука обладала удивительной подвижностью. Она позволяла исследователям брать пробы почв, собирать растения, поднимать со дна различные предметы.

Через боковые отверстия гидроустановки батискафа забиралась вода. Она сжималась компрессором и выбрасывалась через расположенные сзади сопла. С помощью реактивного двигателя аппарат развивал под водой значительную скорость.

Внимание окруживших батискаф людей было приковано к пожилому матросу, которого все называли дядей Мишей. Дядя Миша размахивал татуированными руками и рассуждал:

— Я, братцы, вот что скажу. Вы все знаете, что я не первый год на флоте, моря и океаны вдоль и поперек исходил, так что жизнь знаю. Но где же это видано, чтобы на дно в такой посудине без троса спускаться? Вниз может она и опустится, а обратно? Я спрашиваю, кто ее вытащит? Как булькнет, так там и останется. Это я вам точно говорю.

— А может, внутри заключен механизм, который поднимает ее наверх, — робко вставил рыжий юнга Колька Лавров.

Сказал и покраснел, будто испугался своей смелости.

— "Механизм", — передразнил его дядя Миша. — Ты еще в таких вопросах салага. Какой механизм можно придумать? Разве, скажем, может человек сам себя за волосы поднять?

Матросы захохотали.

— И все-таки подъемное устройство существует, — раздался голос Андрея.

Все повернулись к нему. А дядя Миша смущенно затоптался на месте и пробормотал:

— Мы тут… того… интересуемся.

— Вот и хорошо, — продолжал Андрей. — Раз интересуетесь, я вам объясню. Батискаф опускается на дно с помощью балласта, который удерживается расположенным в корпусе аппарата очень сильным электромагнитом. Для подъема достаточно разомкнуть электрическую цепь. Электромагнит перестанет удерживать металлические болванки, они упадут на дно, а батискаф, освобожденный от груза, словно воздушный шар, полетит на поверхность.

— Вот видите, дядя Миша, я же вам говорил, что механизм есть, — отозвался рыжий юнга.

— Как же, ты у нас ученый, — ехидно заметил дядя Миша. — Даже планктон ел.

— Планктон? — заинтересовался Андрей.

— Было такое, — кивнул головой Колька и снова покраснел. — Я в книжке читал, что планктон — основной корм большинства морских животных. Вот и подумал: а может в будущем, когда население на Земле сильно увеличится, придется планктон использовать, ведь он полноценный. Ну и попробовал.

— И как?

— На вид гадкий, перетертую медузу напоминает, а вообще есть можно.

Дружный смех заглушил последние слова Кольки.

— Товарищ Волошин, — обратился Колька к Андрею. — Ведь батискаф вмещает двух человек? Возьмите меня с собой. Я у боцмана выпрошусь.

— Не могу, Коля, — ответил Андрей. — Хоть я и твердо верю в полную безопасность, но первый спуск должен совершить в одиночестве. Рисковать жизнью еще одного человека я просто не имею права. Да ты не вешай носа, друг Колька, за свою жизнь ты еще успеешь побывать и в морских глубинах, и в космических далях.

Колька хотел что-то возразить, но тут заговорил динамик, укрепленный на грот-мачте. Андрея Волошина вызвали в научный штаб.

Много тайн хранит океан. О чем свистит в вантах штормовой ветер, бормочет прибой, разбиваясь о скалы, шепчет волна, набегая на берег?

Может быть, это история легендарной Атлантиды, которая вместе со своим умным и храбрым народом опустилась в морские глубины, а может это рассказ о неизвестных людям животных, живущих в океане, там, куда не добирается солнечный свет. Или океан рассказывает о подводных вулканах, о том, как они плюются лавой, и огонь, встретившись с водой, разрывает дно гигантскими трещинами, создает и уничтожает острова, рождает «цунами» — огромные водяные валы, которые бросаются на берег, уничтожая все на своем пути.

Чтобы понять древнюю песнь океана, человек спускается под воду. Здесь, среди зарослей ламинарий и макроцистисов, лежат зубы акул, кости китов. Уткнулся носом в дно огромный пассажирский теплоход, и рыбы весело резвятся в рваной дыре разорвавшей его борт. Они проплывают по коридорам, заплывают в каюты и, вытаращив глаза, подолгу стоят, едва-едва шевеля плавниками, перед человеческими скелетами. Скелеты укоризненно смотрят на рыб черными провалами глаз, и рыбы, виновато вильнув хвостами, отплывают.

Лежит на боку резная каравелла XVI века. Может, это и есть «Дюк де Флоренсия» — знаменитое казначейское судно Непобедимой армады испанского короля Филиппа II. Тогда в его трюмах до сих пор лежат слитки золота ценой в сотни миллионов дублонов, а среди них корона, которую послал папа, чтобы увенчать католического короля в побежденной Англии.

По соседству с каравеллой уживается творение XX века. Зацепившись минрепом за остов миноносца, угрожающе покачивает рогатой головой черный шар. Но на боку мины уже распустил щупальца великолепный цветок актинии, миноносец облюбовали морские лилии и похожие на огурцы голотурии, а под большим осколком крупнокалиберного снаряда копошится краб, всем своим видом утверждая возможность мирного сосуществования.

…До недавнего времени морские глубины мало интересовали Джима Кроу. Он был всецело увлечен подготовкой правительственного переворота в одной из африканских стран. Дело в том, что народ объявил ее независимой республикой. Новое правительство национализировало все крупные промышленные предприятия, в том числе и медные рудники, контрольным пакетом акций которых владел Джим. Им были вложены в заговоре против республики немалые деньги. Джим предусмотрел все: день восстания, нового президента, угодных ему членов кабинета. Но заговор был раскрыт, контрреволюционеры арестованы, а Джим Кроу лишился значительной части своих богатств.

Его положение в финансовых кругах очень пошатнулось. Вот почему, когда судьба свела его с выходцем из Колумбии доном Хосе Сильвой, он с охотой взялся за рискованное дело, предложенное современным авантюристом.

Трудно сказать, темперамент ли южанина победил осторожность дельца или его заворожили старинные документы и карты, которые ему показал испанец. Как бы там не было, а на деньги Джима Кроу была организована экспедиция, которая отправилась на поиски затонувшей в давние времена каравеллы.

Это был последний шанс Джима поправить свое финансовое положение. Если повезет, он получит семьдесят процентов подводных сокровищ, то есть сумму, которая в несколько раз превысила бы его состояние в лучшие времена жизни. Неудача же разоряла его окончательно.

Чтобы не вызывать лишних разговоров, компаньоны через посредника достаточно дешево купили у военного министерства списанный легкий вспомогательный эсминец. В Стокгольме военное судно было переоборудовано для глубоководной разведки. Там же была набрана и команда.

Через некоторое время судно уже резво шло водами Балтийского моря. Теперь оно называлось «Мата-Хари». Его капитан рыжебородый норвежец Улаф Сельмер, спокойно покуривая коротенькую трубочку, вел судно в Тунис. Официальная запись в корабельных бумагах свидетельствовал, что цель «Мата-Хари» — изучение жизни и поведения рыбных косяков. Поэтому ни капитан, ни экипаж не знали истинных задач экспедиции.

В Тунисе на борт была принята немецкая подводная лодка типа «Малютка». Маленькая субмарина, рассчитанная на одного человека, в свое время входила в подводный флот смертников, который фашисты с гордостью называли «стаей москитов». Благодаря малым размерам и большой маневренности «москиты» могли незаметно подойти к кораблю, или, минуя подводные заграждения, пробраться в порт и нанести торпедный удар с близкого расстояния.

Узнав о капитуляции фашистской Германии, подводник обер-лейтенант Карл Гюнтер, крейсировавший в то время в Средиземном море, привел «Малютку» в тунисский порт и сдался местным властям.

С тех пор подводная лодка ржавел на судоверфи, пока компаньоны не купили ее. Субмарину капитально отремонтировали, а изобретательный дон Сильва разыскал в тунисских трущобах Карла Гюнтера. Так «Малютка» и ее бывший капитан оказались на борту «Мата-Хари».

Улафу Сельмеру сразу же не понравился этот постоянно пьяный высокий немец. Капитан хорошо помнил, как фашисты расстреляли его единственного сына — командира отряда Сопротивления.

Но Гюнтер редко показывался на палубе. Днем он, как сова, сидел в своей каюте, куда стюард носил ему пиво ящиками. И только ночью на корме появлялась фигура немца, который следил, как бежит за кораблем лунная дорожка.

Вообще Сельмеру не нравился этот рейс. Хозяева вели себя вызывающе, вмешивались в корабельные дела. Если бы не жена покойного сына с маленьким внуком, которые нуждались в деньгах, Сельмер ни за что не нанялся бы на «Мата-Хари». И сейчас, подавая четкие команды, Сельмер жалел, что пошел в плавание на этом судне.

Ощущение, что он участвует в чем-то незаконном, усилилось после встречи с советским судном «Кристалл». Хозяева запретили Улафу обменяться с ним традиционными морскими приветствиями, они приказали вести «Мата-Хари» параллельным курсом и докладывать о всех маневрах русских, а сами закрылись в каюте немца.

Если бы капитан мог услышать разговор, который там происходил, он обязательно вмешался бы в ход событий. Но Улаф находился на капитанском мостике и строго выполнял инструкцию — держаться рядом с «Кристаллом» на расстоянии двух миль.

А в каюте происходил такой разговор:

Дон Сильва:

— Черт побери этих русских, они идут прямо к нашему месту.

Джим Кроу:

— Это научно-исследовательское судно. Их интересуют только рыбы и водоросли.

Дон Сильва:

— У них на борту батискаф. Что будет, если он случайно натолкнуться на клад? Думаю, в целом мире не найдется ни одного дурака, который отказался бы от попавших ему в руки миллионов.

Карл Гюнтер:

— Во время войны я влепил бы этой посудине торпеду, и делу конец.

Джим Кроу:

— На вас, Гюнтер, иногда находит просветление.

Карл Гюнтер:

— Но сейчас не война.

Дон Сильва:

— Никто не предлагает вам атаковать судно, надо только избавиться от батискафа. Для русских все должно выглядеть как несчастный случай.

Карл Гюнтер:

— Я ничего не буду торпедировать. Мы договаривались искать клад, а не ввязываться в международный скандал.

Джим Кроу:

— Вы только посмотрите, дон Сильва, на этого "ангелочка". Член национал-социалистической партии забыл о тех временах, когда он торпедировал транспорты с красным крестом, а, между прочим, военного преступника Карла Гюнтера до сих пор еще разыскивают. Не забывайте об этом, дорогой Гюнтер. Прошлое всегда будет держать вас за горло.

Дон Сильва:

— Итак, считаю вопрос решенным.

Карл Гюнтер:

— Подчиняюсь. Сегодня сила на вашей стороне. А что, если дело сорвется? Тогда мне крышка.

Джим Кроу:

— Это будет зависеть только от вас. План операции такой…

Ровно в десять часов был отцеплен трос, удерживавший глубоководный аппарат над водой. Батискаф, поднимая фонтаны брызг, ушел в морскую глубину. Некоторое время на поверхности воды лопались воздушные пузырьки. Затем исчезли и они.

На «Кристалле» с нетерпением ждали первых сообщений от Андрея Волошина. Связь поддерживалась с помощью ультразвукового прибора, сконструированного советскими гидроакустиками. Наконец, зазвучал, усиленный динамиками, голос Андрея.

— Все идет хорошо. Воздух в кабине замечательный, глубина восемьдесят метров, температура — девятнадцать градусов по Цельсию. Вода здесь прозрачная, цветом напоминает небо после захода солнца. Вижу много рыб. Вот прошел косяк селедок…

Андрей замолчал. На «Кристалле» было тихо. Лишь едва слышно вздыхал океан.

Колька вьюном выскочил из толпы матросов, что слушали Андрея, и помчался к научному штабу. Там стоял цветной телеприемник, на экране которого было видно все, о чем рассказывал Андрей Волошин. Но в штаб юнгу не пустили. Тогда Колька вернулся на старое место, под динамик.

— Глубина двести десять метров, — услышал он, — вода темная, синеватая. Чем ниже опускаюсь, тем хуже видно, включаю прожектор. Вот мелькнуло какое-то животное. Оно испугалось света и ушло в глубину. Все время работает кинокамера. Сменил пятую кассету. Меня интересует животное. Только сейчас понял, что оно не похоже ни на акулу, ни на кита. Может, это неизвестный вид? А впрочем, кинокамера успела его снять. На поверхности разберемся. Стало совсем темно. Температура упала до двенадцати градусов. Хочу проверить реактивный двигатель. Кажется, работает нормально. У батискафа удивительная подвижность, он может даже поворачиваться вокруг собственной оси. Сейчас продолжу спуск. Снова появилось загадочное животное! Теперь я его не выпущу, поймал лучом прожектора! Оно так похоже на…

Оглушительный треск оборвал слова Андрея, одновременно ярко вспыхнул и потух экран телевизора в научном штабе. Метрах в трехстах от «Кристалла» с глухим взрывом поднялся столб воды. Что случилось? Почему замолчал Андрей Волошин? Может произошло извержение подводного вулкана? Или батискаф наткнулся на мину времен минувшей войны?

Колька, перегнувшись через поручни, пристально всматривался туда, где всплывали оглушенные рыбины. На его побледневшем лице выступили веснушки.

Капитан Грачев в момент взрыва разговаривал со старпомом, да так и застыл с полуоткрытым ртом, не закончив фразы. Опомнившись, он загремел, размахивая в воздухе большим кулаком:

— Это их штучки, недаром столько времени возле нас крутились.

Старпом посмотрел в сторону шведского судна и удивился: оно исчезло, будто растаяло в воздухе. Увлечены испытаниями, моряки так и не заметили, когда и куда исчезла «Мата-Хари». Руководитель испытаний неустанно вызывал Андрея, но мощные ультразвуковые сигналы затухали в глубине океана, ни на один из них ответ не пришел.

Капитан Грачев немедленно связался с Владивостоком, радиоволны понесли в Центральный институт океанологии сообщение о несчастье. Сообщение было передано в Москву, оттуда на "Кристалл" пришел ответ: "Немедленно готовится к вылету самолет, который доставит к месту происшествия глубинную подводную лодку с командой водолазов".

Потекли тяжелые минуты ожидания. Запас кислорода в батискафе рассчитан всего на двадцать часов. Хватит ли его Андрею до прибытия спасателей? В радиорубку «Кристалла» непрерывно поступали телеграммы с судов разных национальностей. Люди интересовались, не могут ли они чем-нибудь помочь. И только одно судно под шведским флагом не послало запрос на «Кристалл». Оно дрейфовало в двадцати милях от него, ожидая подводной лодки. Капитан Сельмер первым узнал о несчастье с батискафом. Когда он прочитал радиограмму, то разрозненные события последних дней вдруг связались в одно целое. Преследование «Кристалла», подозрительные разговоры в каюте немца, спуск подводной лодки и, наконец, поспешный уход «Мата-Хари» в квадрат 78. Радиограмма сообщающая о беде была ключом ко всему. Детали, которым раньше капитан не придавал значения, оказались элементами заранее продуманного преступного плана.

Зажав в кулаке бумажку с текстом, Улаф Сельмер переступил порог каюты Джима Кроу. Тот как раз разговаривал с испанцем. Сельмер еще не знал, о чем он будет говорить с хозяевами, но был уверен, что действовать надо. Капитан подошел к столу и положил смятую радиограмму.

— Вернулся Гюнтер? — поднял глаза Кроу.

— Это сделали вы, — тяжело дыша, проговорил капитан.

Кроу взял со стола бумажку, прочитал ее, пожал плечами и передал дону Сильве.

— Теперь я знаю, что это дело рук вашей грязной шайки! — упрямо повторил капитан.

— Не забывайте, капитан, с кем вы разговариваете, — ледяным тоном сказал Джим Кроу, — если выпили лишнего, то пойдите проспитесь.

— Я хорошо знаю, с кем имею дело, паршивые убийцы. Чем вам мешал русский батискаф?

— Вы переходите все границы, — фальцетом закричал Джим Кроу. — Вы не будете командовать судном.

Сельмер презрительно плюнул в его сторону и пошел к двери. Джим Кроу удивительно легко для его комплекции выскочил из-за стола, подбежал к выходу и закрыл его.

— Куда?

— В радиорубку, сообщу обо всем русским.

— Ну, капитан, поругались и хватит, — миролюбиво сказал Кроу, — поверьте, это какое-то нелепое стечение обстоятельств. Мы здесь ни при чем.

— Прочь с дороги! — взревел капитан.

В тот же момент ему нанесли удар сзади по голове. Без единого звука Сельмер упал на пол.

— Своей поспешностью вы всегда портите дело, дон Сильва, — сказал Джим Кроу, переступая через мертвое тело.

— Он бы, не задумываясь, донес на нас.

— Ладно. Что сделано, то сделано. — Кроу брезгливо коснулся носком ботинка окровавленной головы капитана и добавил: — Дождемся возвращения Гюнтера и решим, как быть дальше.

«Малышка» закачалась на волнах в тот самый момент, когда на «Кристалле» началась подготовка к спуску батискафа. Андрей Волошин еще только проверял приборы, а «Малышка» уже шла на боевую позицию. Карл Гюнтер погрузился неглубоко. Десятиметровую толщу воды прорезали солнечные лучи. Карл подумал, что они похожи на лучи, которые проникают сквозь окна костела. В затуманенном алкоголем мозгу вдруг всплыли далекие воспоминания.

…В костеле торжественно звучал орган. Маленький Карл шел на первую исповедь. «Покайся в грехах своих, сын мой», — вкрадчиво говорил падре. И Карл раскаивался в том, что он дергал за косу белокурую толстушку Кетхен, что обманул при обмене марок глуповатого Ганса. В те времена Карл твердо верил в божье милосердие.

Позже, когда на Украину и Белоруссию сыпались бомбы, когда горели дома и дети протягивали руки к мертвым матерям, Гюнтера взяли на флот и он снова услышал слова падре, теперь в них звучала сталь. Падре призывал новобранцев расправляться с проклятыми коммунистами, а бог за это отпустит им все грехи.

Во время войны понятие о грехе у Гюнтера изменилось. Торпедируя гражданское судно и с интересом наблюдая в перископ, как захлебываются и тонут пассажиры, Карл шептал про себя молитву. Бог с нами, он среди нас и равнодушно смотрит, как кричат женщины. И не испепеляет Карла своим гневом! Если бог так терпелив ко всему, то Гюнтеру после смерти не страшно попасть и в ад. Разве эта война не ад, который выдумали для себя люди еще при жизни?

Мечтая о куске хлеба на пыльных улицах Туниса, Карл проклял бога. Теперь весь случайный заработок тратился на выпивку. Бутылка со спиртным стала богом Гюнтера. Ею он заглушал голод, тогда приятно шумело в голове, а помогало забыть, что с богом дружат только те, у кого есть деньги.

Толстый американец и испанская обезьяна только потому и командуют им. Они платят неплохие деньги, и Карл должен выполнять их приказы, если не хочет снова стать нищим. Или, чего доброго, попасть в руки правосудия.

…Гюнтер проверил по компасу курс. Это здесь. Сквозь прозрачный колпак «Малышки» он сразу же увидел шар, который медленно опускался. Субмарина клюнула носом и пошла в глубину. В этот момент на батискафе вспыхнул прожектор, выхватил подводную лодку из синей полутьмы. Яркий свет на мгновение ослепил Гюнтера, но уже в следующее мгновение, поборов растерянность, он ушел от луча прожектора.

Гюнтер опустил «Малышку» еще ниже и начал ловить в прицел торпедного аппарата диковинную комету с огненным хвостом, плывущую в морских глубинах. Когда ядро кометы совпало с крестиком прицела, Гюнтер нажал кнопку с надписью «огонь». «Малышка» дрогнула, из-под ее днища выскользнуло длинное тело торпеды и со зловещим рычанием понеслось в сторону батискафа. «Малышка» рванулась назад, но взрывная волна догнала подводную лодку и отбросила ее далеко в сторону. Гюнтер окончательно протрезвел. Под ногами у него хлюпала вода. Очевидно, от удара потекли заклепки. Но главное было сделано: батискафа больше не существовало. Теперь нужно продуть цистерну и полный вперед к месту встречи с «Мата-Хари». Всплывать на поверхность Гюнтер не рискнул. Он представлял себе, какой крик поднялся у русских после взрыва. Сейчас они пристально следят за морем.

Субмарина шла на небольшой глубине. Морское дно здесь медленно но неуклонно поднималось. Это Гюнтер понял потому, что стало значительно светлее и вода приобрела желтоватый оттенок. Дно устилал разноцветный ковер водорослей. Неожиданно для себя Карл заметил как красивы эти подводные растения. Раньше, во время боевых операций, чувство настороженности и тревоги подавляло все. Тогда водоросли были для него просто опасностью угрожающей гребному винту подводной лодки. Сейчас, когда спало нервное напряжение, Карл с удивлением смотрел на их великолепные цвета. Далее, дно снова начало опускаться. Пестрота водорослей сменилась однообразием красноватого грунта. Вдруг Гюнтер увидел лежащее на боку, наполовину занесенное песком и илом старинное судно. Реи парусника были толстыми и пушистыми от растений. Гюнтер подвел «Малышку» к своей находке. Но название судна было невозможно прочитать. Вспомнились рассказы дона Сильвы. Старинный парусник напоминал описанную испанцем каравеллу. Неужели Гюнтер нашел «Дюк де Флоренсию»? Судя по карте, которая была у Джима Кроу, легендарный корабль затонул где-то в этих местах. Кажется, Гюнтеру наконец повезло в жизни. Он будет водить за нос своих хозяев до тех пор, пока они сами не поймут, что напрасно тратят силы, и тогда…

Тогда Карл Гюнтер снова вернется сюда. Вместе с богатым компаньоном он поднимет золото. А потом Гюнтер снова подружится с богом.

Прежде всего, необходимо убедиться, есть ли на борту судна сокровище. Если хорошо разогнать «Малышку» и носом ударить каравеллу, старые доски, наверное, рассыпятся, и он увидит содержимое трюма.

Гюнтер начал приводить свой план в исполнение. «Малышка» дала задний ход. Увлеченный мыслями о сокровище, Карл Гюнтер не заметил, что подводная лодка приблизилась к лежащему неподалеку раздавленному взрывом миноносцу. Он не видел, как к лодке потянулась мина. Гюнтер оглянулся только тогда, когда по корпусу «Малышки» заскрежетал минреп. Гюнтер увидел, что черный рогатый шар медленно, как во сне, приближается к лодке. Гюнтер молниеносно перевел рукоятку двигателя на «полный вперед», но рожок мины успел коснуться обшивки субмарины. За какую-то долю секунды сознание Гюнтера зафиксировало огненную вспышку, но он так и не успел осмыслить то, что произошло, — многотонная масса воды зажала ему рот и смяла его тело. Разорванная пополам лодка медленно опустилась на дно и легла рядом с каравеллой…

Андрей очнулся от тиканья часов. Они шли. Жизнь продолжалось. Открыв глаза, он ничего не увидел. Его окружала чернильная тьма. Раскалывалась голова. Левая часть тела онемела. Во рту ощущался противный солоноватый вкус крови. Андрея тошнило. С трудом заставляя двигаться свое непослушное тело, он на ощупь включил аварийное освещение. В кабине — полный разгром. Осколки стекла смешались на полу с разбитыми приборами. Сверху свисал кусок кабеля испорченной главной энергосистемы. Взрывом была сброшена с кронштейна телекиноустановка.

Кому и зачем понадобилось торпедировать батискаф? В том, что его аппарат атаковала подводная лодка, Андрей не сомневался. Правда, сначала он принял ее за неизвестное животное. Но когда во второй раз Андрей увидел в луче прожектора субмарину, он даже не успел удивиться: прямо на батискаф шла торпеда. И все-таки корпус выдержал взрыв. Андрей с благодарностью подумал про химиков, технологов, рабочих, которые создали такой сверхтвердый материал. Но времени для раздумий не было. Наверху ждут, беспокоятся. Они ничего не знают о подводной трагедии. И Андрей начал действовать.

Прежде всего он исправил главную энергосистему. Вспыхнул свет прожектора. Андрей приник к прозрачному корпусу. Он находился в узком ущелье. Справа и слева поднимались вверх и терялись в темноте ее стены. Андрей посмотрел на уцелевший манометр. Стрелка стояла на цифре 8540. Может прибор вышел из строя? Андрей проверил манометр. Он работал нормально.

Мысли цеплялись одна за другую, различные догадки соединились в гипотезу. Андрей понял: какой-то гигантский катаклизм разорвал морское дно в этом месте и образовал трещину шириной в пять-шесть метров. Именно из-за малых размеров она до сих пор не была обнаружена. И только случай — взрыв торпеды забросивший сюда батискаф, позволил Андрею ее обнаружить. Это же мировая сенсация. Быстрее на поверхность.

Андрей потянул на себя рычаг подъема, но батискаф только вздрогнул и остался на месте. Что-то случилось — балласт сброшен, а аппарат не поднимается.

Андрей внимательно осмотрелся, поворачивая прожектор во все стороны. Он почувствовал, как похолодели руки. Батискаф застрял между выступами каменного мешка. Андрей с надеждой посмотрел на ультразвуковой прибор связи, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что тот вышел из строя. Стало трудно дышать. Андрей переключил механизм подачи кислорода на новый баллон и задумался.

Оставалось еще три баллона. Три металлических цилиндра, в которых был животворный газ. При самом экономном использовании его хватит на пятнадцать часов. А потом медленная тяжелая смерть от удушья.

Андрею стало не по себе. Усилием воли он отогнал мрачные мысли. Нет, любыми силами нужно выбраться отсюда. Даже если это не удастся сделать самому, наверху наверняка принимают меры для его спасения. Включив манипулятор, Андрей с помощью механической руки попробовал расшатать батискаф. Но каменные объятия крепко держали аппарат.

Оставалось ждать помощи с поверхности. Чтобы не думать о худшем, Андрей взял пробу воды и занялся ее анализом. Проба оказалась интересной: на 10 процентов больший удельный вес и на 20 процентов больше вязкость по сравнению с обычной водой. Но зато коэффициент преломления и растворимость солей были значительно меньшими. К тому же наперекор законам физики она жадно впитывала влагу из воздуха батискафа, то есть была гигроскопична. Андрей задумался над такими результатами анализа. Вода впитывает влагу. Не ошибся ли он?

Андрей взял новую пробу и снова повторил весь процесс анализа. Вновь такие же выводы. Перед ним лежало уже пять бланков анализа, и цифры каждый раз были похожи, как братья-близнецы.

Сомнения быть не могло: впадина заполнена тяжелой водой. Только она имеет такие свойства. Вот почему за все время, что он здесь находится, не было видно никаких живых существ, ведь тяжелая вода угнетающе действует на все живое. Сколько ее во впадине? Сто, триста, пятьсот тысяч тонн? Чистая, концентрированная тяжелая вода, основа атомной энергетики, окружает батискаф, и никто из людей не знает об этом.

— А вот и узнают, узнают! — неожиданно прокричал Андрей, забыв о своем положении пленника.

Он вспомнил про аварийный буй. Удивительно, как эта мысль раньше не пришла ему в голову. Ломая карандаши, Андрей писал на листке записку…

Людям на «Кристалле» казалось, что время остановилось. Прошли долгих шесть часов с того момента, как волны океана сомкнулись над батискафом. Как же там Волошин?

И вдруг разнесся крик:

— Буй. Я вижу буй!

Это кричал Колька. Он размахивал руками и приплясывал на месте. Потом буй заметили и другие. На волнах океана танцевал яркий красный поплавок.

Быстроходный катер доставил буй на борт судна. Открыв герметичную капсулу, руководитель испытаний увидел свернутый в трубочку лист бумаги и пробирки с пробами воды. Нетерпение людей перешло все границы, когда, наконец, включили трансляционную станцию и из всех динамиков зазвучал голос руководителя испытаний, который читал записку Андрея.

«Я нахожусь на глубине 8540 метров. В эту загадочную впадину меня забросил взрыв торпеды какой-то неизвестной подводной лодки. С первых же минут, как только удалось наладить освещение, меня поразило отсутствие жизни во впадине. Даже на больших глубинах встречается жизнь, а здесь — ничего. Анализ воды увеличил мое удивление: в ней не было микроорганизмов. Повторный анализ разъяснил все. Впадина оказалась естественным резервуаром тяжелой воды, той самой, в которой обычный водород заменен его изотопом — дейтерием. Мне трудно догадаться, почему именно эта впадина оказалась резервуаром драгоценной тяжелой воды. Возможно, сказалось большое давление воды или отсутствие во впадине течений, в результате чего на протяжении тысячелетий вода с более высоким удельным весом скапливалась здесь.

Ясно одно: ее здесь много, ее можно откачивать на поверхность с помощью насосов. Я рад передать это открытие своему народу, своей стране, всему человечеству.

Андрей Волошин».

Руководитель испытаний закончил. И тут заговорили все сразу, перебивая друг друга.

— Это же замечательная вода. Она позволяет управлять ядерной реакцией. А дейтерий, входящий в ее состав! Один грамм дейтерия может выделить до двухсот миллионов калорий. Столько же энергии, сколько ее получается при горении шестисот тонн угля, — объяснял Колька.

— Какой ты умный, — сказал дядя Миша.

— Эх, дядя Миша, — только и вздохнул Колька и добавил: — Не может погибнуть такой человек. Правда же, не может?

— А мы и не дадим, — серьезно ответил старый матрос.

И словно в подтверждение его слов издалека, а потом все ближе и ближе послышался звук реактивных двигателей гидроплана. Он сделал круг над «Кристаллом» и пошел на посадку.

Будто чайки, полетели навстречу самолету белые бескозырки, раздалось дружное «Ура!». Но все заглушил низкий бас «Кристалла», приветствовавшего спасателей, которые бросали вызов древнему, седому от пены океану.

Журнал «Зміна» (Київ), 1964. № 01.

Перевод Семена Гоголина.