Возьми меня в полночь

Брэм посмотрел через плечо на другого волшебника.

— Айс не из тех, кто потворствует смерти невинных женщин, но у него есть не один способ отнять у меня сестру.

Айс молча сверлил глазами Брэма. Взгляд Сабэль метался между ними, пока она пыталась разгадать слова брата.

— О чем ты говоришь?

— Копни глубже в его сердце, Сабэль.

— Если она это сделает, то не найдет ничего, кроме преданности и любви, — настаивал Айс.

— Верно.

Брэм покачал головой, а потом поймал взгляд Сабэль.

— Реши, хочешь ли ты сделать ставку на его слова, сестренка. Потому что, если ты откажешься связываться с Луканом и выберешь Айса, ты больше не будешь моей сестрой. Ты не оставишь мне выбора, кроме как отказаться от тебя. Потому что я не буду стоять в стороне и смотреть, как ты навечно оказываешься во власти безумца, охваченного жаждой мести, решившего любой ценой охотиться на тирана. В конце концов ты будешь нищей и одинокой. Подумай об этом, прежде чем решать.

Слова брата поразили ее. Сабэль бросилась бежать от него и Айса. Она пронеслась по коридору и лестнице, направляясь к открытой двери в декабрьский сад. На ней не было ботинок и пальто, чтобы защититься от холода, но она едва чувствовала его.

Собственный брат собирался отказаться от нее, если она свяжет свою жизнь с Айсом.

В настоящее время отречение было почти неслыханным делом… за исключением самых привилегированных магов. Сабэль давно знала, что ее брат мечтал о выгоде, которую принесет семье ее будущий муж. Она была в курсе, что в эти трудные времена брат может использовать преимущество хорошей партии, но по-настоящему надеялась, что он достаточно ее любит, чтобы позволить найти пару, с которой она была бы счастлива. Обнаружить, что стала для него такой же пешкой, как и для матери, было горькой пилюлей.

Тем не менее, она не могла полностью доверять Айсу, зная о его обещании отомстить Брэму. Опять же, она хотела обладать брачным инстинктом волшебников. Если бы только она наверняка знала, что Айс… как говорит ее сердце, но у Сабэль не было опыта в таких вопросах. Что, если вся его забота была лишь уловкой? Что, если его жертва Анарки была просто удобным способом обмануть ее, приближая к человеку, которого он хотел убить любой ценой? Что, если все способы, которыми Айс заставил ее тело петь для него, не больше, чем сравнение с другими ее привилегированными любовниками? Или пощечина Брэму?

Все возможно. Правда в том, что она знала Айса всего несколько дней.

Сабэль провела руками по лицу. Холодный дождь намочил волосы, она начала дрожать, глядя на простор зимнего сада. Снег выпал прошлой ночью, и его остатки накрыли землю вокруг полузамерзшего пруда. Каменный фонарь стоял на дальнем берегу. Окружающие его кусты стонали от веса осадков. Пейзаж казался пустынным, разрушенным стихией, как и ее сердце.

Да, у Брэма была причина дискредитировать Айса — одна из миллиона, на самом деле. Сабэль не знала кому верить. Был только один способ, которым Айс мог доказать правду— искренне любить ее. Но как она могла определить это наверняка?

— Ты замерзнешь.

Лукан. Его обеспокоенный голос дошел до Сабэль в тот момент, когда тепло его тела окутало ее. Он не коснулся девушки, просто накинул куртку на дрожащие плечи.

— Я… Я в порядке.

— Ты замерзнешь до смерти, Сабэль. Войди внутрь. Я приготовлю тебе какао. Мы обсудим происходящее.

На этот раз она не хотела разговаривать. Она хотела плакать, потому что любит мужчину, с которым не может стать парой, который, возможно, даже не любит ее. Девушку охватила самая страшная, ужасная боль, разрывая ее внутренности в клочья, вырывая все еще бьющееся сердце из груди и оставляя его кровоточить у ног.

Но она вряд ли могла сказать это Лукану, своему жениху, не причинив ему такой же боли.

— Я скоро приду, — возразила она.

— Сабэль…

Он обнял ее за плечи и вздохнул.

— Милая, мы должны это обсудить. Времени нет. Если мы собираемся остановить Матиаса и не допустить, чтобы остальная часть Совета не справилась с защитой, у нас есть всего несколько часов. Завтра крайний срок.

Несколько часов. Я должна решить свою судьбу за несколько часов. Все казалось таким простым в объятиях Айса некоторое время назад. Теперь…

Она зажмурилась и кивнула.

— Я знаю.

— Я бы дал тебе больше времени, но Матиас… и мы не знаем, что могут сделать другие члены Совета.

Всплеск гнева заставил ее повернуться к нему, но она подавила его. Едва ли Лукан виноват в том, что был прав. Она отчаянно нуждалась в большем количестве времени, чтобы разобраться в путанице обвинений и собственных эмоций. Но если они подождут, будет слишком поздно вмешиваться. Тогда Матиас попадет в Совет, и катастрофа станет неизбежной.

— Ты действительно хочешь быть со мной, Лукан?

Она всмотрелась в голубые глаза, ей нужно было увидеть его лицо.

Лукан был таким высоким знакомым и замечательным, ветер трепал его непослушные темные волосы. Он глубоко засунул руки в карманы джинсов, ссутулился, чтобы отогнать холод, ведь на нем была только футболка. Стильный и приятный, тогда как Айс был жестким и неотразимым. Они представляли два разных мира. Ночь и день. Ни хорошо, ни плохо… просто разные.

— Мы можем помочь магическому миру, Сабэль. Мы можем предотвратить самую большую угрозу миру и безопасности за последние двести лет.

— Что ты чувствуешь в глубине души?

Она умоляюще смотрела на него, в глазах читалось желание понять правду.

В этот важный момент он вынул из кармана руку и отвел мокрый локон, который упал на ее лицо, придержал пряди в пальцах, собирая их вместе. Когда она глубоко вздохнула, его взгляд наполнился пониманием, которое Сабэль никогда не чувствовала с его стороны раньше.

— Вчера вечером в доме Брэма я сказал тебе, что вспомнил немногое из того времени, когда был с тобой. Я поступил не совсем честно, потому что помню гораздо больше.

Его глаза сияли, ошеломляя Сабэль.

Она дрогнула.

— Я тоже помню. Я знаю, сколько раз ты звал Анку. Ты меня не любишь.

— Сколько раз я звал Анку в последний раз?

Сабель вспомнила, и ответ поразил ее.

— Ни разу, — сказал он. — Думаю, в глубине души я знал, что это была ты.

Это единственный раз, когда она достигла с ним оргазма.

Он взял ее дрожащие руки в свои.

— Мы всегда были друзьями и хорошо ладили. Я не буду лгать и говорить, что не хочу тебя. С тех пор, как я вышел из траура по паре, ты… в моих мыслях.

Ой… Она прикрыла рот замерзшими пальцами, чтобы заглушить вздох. Лучший друг брата возжелал ее?

— Но ты до сих пор любишь Анку.

Горечь исказила черты лица Лукана. Челюсти плотно сжались.

— Она не вернется. Анка двинулась дальше, и я должен сделать то же самое. Я хочу соединиться с той, кого считаю самым дорогим человеком. Это не трудно, когда рядом такая умная яркая женщина, с которой у нас много общих интересов.

Он был серьезен. Хотя этот грандиозный план придумал Брэм, Лукан был готов подыграть. И так было не потому, что он желал места в Совете, Сабэль знала это. А вот Айс, если бы она соединилась с ним… разве он не побеждал бы при любых раскладах? Она бы разрушила свои отношения с братом, Айс заставил бы его потерять таким образом сестру и потенциально улучшил бы собственные связи для завоевания должности в Совете.

Союз между ней и Луканом смотрелся бы совершенно логично и разумно. Она бы связалась с тем, кого давно считала другом, и Айс не извлек бы выгоду из того, что был не до конца честным с нею. Если он…

Это было неправильно. Ее мозг взбунтовался, внутри все дрожало от беспомощной ярости. Она по-прежнему жаждала всем сердцем дикого безумного волшебника, который его и украл. Сабэль хотела отбросить политику, но сколько людей погибнет, потому что она желает следовать велению сердца!

— Ты колеблешься, — заметил Лукан.

Разве не очевидно почему?

— У тебя отсутствует инстинкт пары со мной.

Он покачал головой.

— Это не делает слова менее дейсвтенными, Сабэль. Конечно, ты давно знала, что Брэм выберет для тебя пару, учитывая политические интересы. Но Айс… Если ты не веришь тому, что сказал я, то у него есть много причин сделать тебя своей парой, ни одна из которых не имеет отношения к любви или инстинкту.

Сабэль прикусила губу. Скверно, но вполне возможно, что Айс скрывал от нее правду.

— У нас есть наша долгая дружба, на которую можно опираться, мы могли бы стать сильнее, Сабэль.

Он обхватил ее лицо ладонями.

— Но я сейчас не о нас, а о жизнях, которые мы спасем.

Это была единственная правда, с которой она не могла поспорить. Чтобы конкурировать с Матиасом, Брэму нужно быстро назначить кого-то в Совет. Из всех его союзников у Лукана, благодаря дяде, была одна из лучших позиций для того, чтобы претендовать на место в Совете.

Даже если Айс искренне любил ее, и бог свидетель, как она любила его тоже, ничто не могло изменить тот факт, что она была нужна магическому миру для связи с волшебником, который займет место МакКинета. Это была фантастика — думать, что ей удастся избежать замужества ради политической выгоды.

Реальность затопила ее яростью.

— Сабэль.

Лукан обхватил ее лицо руками, и тепло, которое девушка ощутила на щеках, заставило ее поднять взгляд к его голубым глазам.

— Я буду добр к тебе. Всегда.

Мужчина наклонился ближе, заслоняя половину пространства между ними, его веки были прикрыты. Он хотел поцеловать ее. Ждал от нее знака.

Сабэль сглотнула. Могла ли она стать парой с Луканом? Могла ли вступить с ним в интимные отношения, когда не была сосредоточена на исцелении и предоставлении энергии?

Сжимая его предплечья, она сглотнула и подняла немного подбородок, наклоняя его лицо к себе. Сможет ли она быть с ним? Сможет ли честно отдаться Лукану в качестве пары? Сабэль должна была знать.

Она прижалась к нему сильнее. Выдохнула. Мужчина коснулся ее губами мягко, не торопясь… интригующе. Она никогда не знала эту сторону Лукана, обеспечивая его энергией. Тогда он брал ее с жадностью, требовательно. Теперь его поцелуй ласкал и уговаривал. Настойчивость была еле уловима, и Сабэль бы солгала, если бы сказала, что его прикосновения оставили ее равнодушной. На самом деле он пробудил нежное желание, когда погрузился глубже в ее рот. На его языке она словно попробовала аромат кофе и тоски.

Но он не опалял ее, не заставлял жаждать, цепляться и умолять его.

«Это не имеет значения», — сказала она себе. Ей не было ужасно или мучительно. Они с Луканом собирались спасти жизни. Она не даст Брэму оснований отказаться от нее, и в случае, если Айс лжет, она помешает ему разбить ей сердце.

Сабэль отстранилась от поцелуя, закрыла глаза и отвернулась.

— Произнеси клятву, и я стану твоей парой.

И разобью себе сердце. Как бы ни был приятен поцелуй, она знала, что никогда не полюбит Лукана.

— Завтра? — спросил тот.

Так чертовски скоро… И все же она знала, что времени не остается. Матиас осуществит свой гнусный план, если Брэм не доберется до других членов Совета.

— Нет! — закричал мужской голос, полный яростного возмущения и боли.

Сабэль открыла глаза и увидела, как Айс несется к ней. Его полные гнева глаза словно кричали о жажде обладания.

— Не подходи, — предупредил Лукан, потянувшись к ней.

Айс схватил ее за запястье и притянул к себе.

— Отвали.

Его прикосновение взорвало тысячу противоречивых эмоций внутри нее: потребность, долг, любовь, гнев, желание, решимость. Они пронеслись словно вспышка, быстро и ослепительно.

Внезапно холодный дождь в саду исчез, вместо него появилась комната в пещере. Неприбранная кровать с грязными черными простынями, редкая мебель, отсутствие окон. Прагматичная. Мрачная. Холодная.

О, боже! Айс только что телепортировал ее в свою спальню. Ярость колотила мужчину, когда он смотрел на Сабэль, вспоминая поцелуй Лукана на ее губах. Каждый вдох и выдох были резкими, его грудная клетка то неистово вздымалась, то опадала.

«Произнеси клятву, и я стану твоей парой!»

Айс мысленно представлял себе, как Сабэль говорит это Лукану, и каждый слог острой иглой вонзался в сердце, отдаваясь эхом в душе.

— Ты собиралась отречься от меня, прежде чем принять требования Лукана? Разве я не имею права, по крайней мере теперь, когда твой брат выставил меня злодеем, получить отказ лично? Конечно, ты хочешь поставить меня на свое место.

Сабэль колебалась, глядя на него с мольбой в голубых глазах, которые чуть не взорвали его грудь. Она молча умоляла о понимании.

То, что Айс увидел Сабэль с Луканом, зная, что она примет волшебника, который не любит ее, довело его до точки кипения.

— Айс, тот факт, что я должна отречься от тебя, не имеет ничего общего с твоим положением и моей ролью в попытке остановить Матиаса. Брэм не сможет повлиять на Совет, если я не стану парой Лукана. Члены Совета боятся собственных теней… поэтому мы не осмеливаемся оставить судьбу магического мира на волю случая. Кроме того, ты был не совсем честен со мной. Ты поклялся показать Брэму, каково это — потерять сестру, и…

— Бессмысленные слова, сказанные в гневе задолго до твоего рождения.

— Тем не менее, вы с тех пор не разговаривали, не так ли? Когда появилась возможность присоединиться к Братьям Судного дня, ты, должно быть, увидел шанс объединить две главные цели: победить Матиаса и заставить Брэма заплатить за то, что не помог тебе с Гайлин. Твое заявление оказалось внезапным, и у меня не было времени подумать. Ты воззвал ко мне, как только мы остались одни.

Она действительно верила, что он может подделать такую страсть и неизменную любовь?

— Инстинкт, принцесса. Я знал с первого поцелуя, что ты создана для меня. Если бы я попробовал тебя сейчас, та же пульсация уверенности прокатилась бы по моему позвоночнику и въелась в кости. Тот факт, что ты храбрая, сильная, заботливая и яркая, просто говорит мне, что я любил бы тебя, независимо от инстинкта.

Неуверенность, окрашенная недоверием, отразилась на ее лице, и Айс снова почувствовал ярость, похожую на мощные волны, разбивающиеся о камни на берегу за пределами его жилища.

— И все же ты мне не веришь.

Он выругался.

Сабэль долго молчала, как будто вела какую-то внутреннюю битву. Наконец, она взорвалась.

— Ты ничего не сказал мне о своей сестре или о желании отомстить за ее смерть! Ни слова о том, что был другом Брэма и искал место в Совете. Глупо, я верила, что вы с Брэмом не любили друг друга из-за твоего недовольства своим положением и его презрения к твоему поведению. У тебя был миллион шансов рассказать мне обо всем этом. Ты молчал. Единственная причина, о которой я могу подумать, ты делал это, чтобы скрыть свое вероломство.

Черт побери, то, что она о нем думала, разрывало ему душу. Айс пытался защитить ее от уродливой правды и скелетов в шкафу своей семьи. Они позорили его. Он не хотел огорчать Сабэль неприятной историей между ним и Брэмом, как и другими грязными деталями.

Сейчас, чтобы иметь шанс предотвратить ее союз с Луканом, ублюдком МакТавишем, Айс должен открыться полностью.

Боже. Насколько сильно это все испортит?

Мужчина рвано вздохнул, затем сжал запястье Сабэль и притянул ее ближе. Она широко распахнула глаза, удивленно уставившись на него, а затем в панике посмотрела на неубранную постель.

— Нет, я не пытаюсь забраться тебе между ног.

«По крайней мере, пока.»

Боже, Айс надеялся, что Сабэль будет его навеки, и он потратит много времени, поглощая ее удовольствие и слушая ее крики в оргазме. Но сначала он должен пережить следующие полчаса.

— Хочу показать кое-что. Я расскажу тебе чертовы подробности той ужасной реальности, которую старался сохранить при себе.

Она уперлась каблуками в пол, но это было ничто по сравнению с его силой и гневом. Айс вывел ее из комнаты, направляясь вниз по пещеристому коридору, вырезанному в серой, без окон, скале. Совесть мучила его, но он безжалостно ее отогнал. Желала правды? Она получит ее всю, до самой последней ужасной крупинки.

Айс не хотел приводить Сабэль сюда до того, как они обменяются клятвами. Она привыкла к роскоши. Но дело сделано. Возможно, это и к лучшему. Сабэль знала о его статусе лишенного, да, но действительно ли она понимала, что это значит?

— Айс, остановись, — возмутилась девушка. — Куда ты меня ведешь?

Он ничего не ответил. Почти…

— Черт, Айс. Я…

— Если ты хочешь правду, даже ту, которую не знает Брэм, тогда заткнись. Желаешь, чтобы я вскрыл шрамы, и ты могла увидеть мою душу? Тебе нужно определить, лжец ли я, и должна ли ты отказаться от меня? Тогда иди и выслушай меня.

Им овладела безнадежная ярость, которая не охватывала его в течение двух столетий. Скорее всего своим рассказом о прошлом, вместо того чтобы убедить Сабэль в искренности, он добьется противоположного, и она откажется от него сразу же. Тот факт, что он был бессилен остановить возлюбленную, которая должна оставить его ради другого, ранил его так же глубоко, как убийство Гайлин.

В конце холодного коридора он распахнул маленькую дверь и толкнул Сабэль внутрь. Айс точно знал, что она увидит: почти пустой гардероб, стопку из двух разных одеял и грязную изношенную подушку, выцветшую красную ленточку, привязанную к выступу стены пещеры.

Горло сжалось от спазма, мужчина сглотнул, готовясь забить гвозди в собственный гроб.

— Мой отец верил, что все женщины, если они не используются для удовольствия или рождения сыновей, бесполезны. Когда мать родила меня, в клане Рикардов был большой праздник. Три года спустя на свет появилась Гайлин.

Сабэль побледнела.

— Три года?

Да, она была потрясена этим, ведь обычно разница между братьями и сестрами в семьях магов измерялась десятилетиями или столетиями. Время для зачатия у ведьм случалось не часто, если только…

— Это должно рассказать тебе кое-что о частоте, с которой мой отец спал с матерью.

— Постоянно?

Айс видел, что Сабэль реагирует точно так, как он предполагал. Такое поведение одновременно радовало и расстраивало его. Он точно знал, как она отнесется к остальной части истории.

— Ну да. Когда Гайлин родилась, отец расстроился, ведь девочки бесполезны. В его глазах она была лишь очередной нахлебницей, ведь она никогда не добавит богатства и не защитит жилище. Никогда не продвинет семью в политике и не выйдет замуж достаточно удачно, чтобы отметить нас каким-либо особым образом. В тот день, когда она родилась, он попытался убить ее.

Сабэль ахнула, и Айс увидел, как по ее лицу растекается ужас. Но он не закончил.

— Мать убедила его в обратном, у него были большие надежды быстро получить еще одного сына от нее, это заставило его сделать ее счастливой. Он позволил ей сохранить девочку, понимая, что каждый свободный момент будет занят зачатием второго сына. Но девочке не был обеспечен комфорт. Еда для нее была, только если оставались объедки.

Черт, теперь Сабэль смотрела на него со смесью жалости и ужаса, и этого было достаточно для Айса, чтобы не пробить кулаком ближайшую стену или не разрушить проклятый бетон, в которой он давно заключил свои слезы.

— Это… комната Гайлин?

Айс кивнул.

— Я отдавал ей свои одеяла. Их у нее не было. Часто делился пищей. Я пытался защитить ее от отцовских криков и наказаний. Хоть я и говорил ему, будто сделал все это, чтобы стать более сильным волшебником, он знал, что я лгал. Он смеялся надо мной и говорил, что ни у одного достойного воина нет такого мягкого сердца. Как-то он заявил, что это погубит меня, и решил излечить от подобного.

— Боже, она же была ребенком. Ты просто защищал ее. Как он мог быть таким жестоким к своей плоти и крови?

Айс пожал плечами.

— Мой отец был плохим человеком. Они с мамой много лет пытались завести еще одного сына, но, родив двоих детей одного за другим, мама не смогла забеременеть снова так быстро, как ему хотелось. Наконец, она зачала, когда мне было двадцать, а Гайлин семнадцать. Вскоре после этого мать и младший брат умерли. Единственная причина, по которой отец позволял Гайлин остаться в доме, ушла в мир мертвых.

— Что он сделал?

На лице Сабэль было написано, что она не уверена, хочет ли знать ответ, и Айс не мог винить ее за это.

— Отец поддерживал мою дружбу с Брэмом и другими, связанными с Советом. Однажды он приказал мне уйти из дома.

Айс отчетливо запомнил ощущение дурного предчувствия и бесповоротности происходящего. Он испробовал все возможные ухищрения, чтобы не покидать Гайлин.

— Отец обещал мне, что позволит сестре остаться до тех пор, пока я развиваю дружеские отношения, которые могли бы вернуть нам славу, бывшую у Рикардов до того, как социальный порядок лишил нас титулов, богатства и земель. Ради нее я дружил со многими, связанными с Советом, но мне искренне понравился твой брат. Я видел, что его стремление однажды управлять Советом было продиктовано очень четким видением того, как нужно руководить магическим миром, поэтому завидовал, но поддерживал его. Я в него верил!

— Когда в тот день я вернулся домой, Гайлин нигде не было.

— Твой отец позволил Матиасу убить ее?

— Он продал Гайлин Матиасу и сказал ублюдку, что ему все равно, что с ней станет.

— И ей было семнадцать?

Лицо Сабэль стало белее белого, извращенное удовлетворение заполнило Айса.

— Да. Матиас сказал мне, что ее крики, когда он брал ее девственность, были восхитительными, но она стала, к сожалению, плаксивой, и это заставило его отдать ее Анарки, которые быстро использовали ее. У Матиаса был один из приспешников, который в конце концов выбросил ее тело на пляж. Там я ее и нашел.

До сих пор Айс помнил всепоглощающее горе от того, что нашел мертвым единственного человека, которого так сильно любил и которого так жестоко убили. Ярость, опустошение, чувство потери…

— И поэтому ты напал на прибежище Матиаса и попытался убить как можно больше Анарки в отместку?

— Да.

— Это заставило всех поверить, что ты сошел с ума. Затем ты попытался использовать связь с Брэмом, чтобы занять место в Совете и получить возможность как-то наказать Матиаса?

— Да.

— И когда мой брат отказался, ты почувствовал, что он предал вашу дружбу, потому что знал, как важна для тебя Гайлин?

Айс сжал кулаки.

— Да.

— Ох, Айс.

Она выглядела так, будто он только что разбил ее сердце. Ему не нужна была ее жалость. Он хотел, чтобы она поняла его в тот момент, когда следующие его слова могут стать для нее ударом. И, возможно, слишком надеялся на ее осознание того, что он никогда не будет лгать ей или использовать.

— Что ты сказал своему отцу? — прошептала она.

— Ничего. Я просто его убил.

Глава 13

Внезапно Сабэль отчетливо поняла, почему все верили, что Айс сумасшедший: он потребовал от Брэма место в Совете за счет их дружбы, напал на Матиаса в его собственном логове и убил сотню Анарки в одиночку, прикончил собственного отца — и все это в возрасте двадцати лет. Сопоставив все с тем фактом, что он с тех пор изолировал себя, пришел из семьи, которую многие считали семьей низшего уровня, и жил в пещере, она осознала, что Айс создал идеальную картину изгоя.

Его скорбь по Гайлин была подлинной. Сабэль могла не знать многого об Айсе, но не сомневалась в страдании на его лице. Абсолютная неподвижность и сильно сжатые челюсти сказали, что он ждет ее осуждения. Сабэль не хотела причинять боль Айсу больше, чем он уже испытал.

Но нельзя было отмахнуться от двух фактов: Айс поклялся отомстить брату, и магический мир выиграл бы, если бы она стала парой другого.

— Скажи что-нибудь.

Его сдавленное требование заставило ее сердце сжаться.

— Мне жаль, Айс. То, как ты потерял Гайлин, это так ужасно. Ни один брат с такой любовью, как у тебя, не должен терпеть такие пытки.

— Ты слышала меня? Я убил своего отца.

— Я аплодирую тебе за это. Надеюсь, это было долго и мучительно. Это наименьшее, что он заслужил.

Он выдохнул явно облегченно.

— Я мог убить его тысячу раз, и этого никогда не было бы достаточно для наказания за смерть Гайлин.

— Ты отомстил отцу, почти преуспел в отношении Матиаса. А что насчет моего брата? Это незаконченное дело?

— Сабэль…

Айс покачал головой.

— Когда я обнаружил тело Гайлин, я был за гранью ярости и утешения. Я хотел навредить всем, кто приложил руку к ее смерти. Убив отца, я потребовал, чтобы твой брат помог мне. Но я быстро понял, что он не поставил бы мою боль выше своих амбиций и не помог бы отомстить за сестру. Я угрожал ему. Он верил, что я сошел с ума. Мы перестали общаться.

Айс покачал головой.

— Пока он не вызвал меня с обещанием, что Братство призвано покончить с Матиасом, я не разговаривал с ним, поэтому уверен, что он до сих пор помнит только мои угрозы. Но время помогло мне увидеть, что я попросил слишком много от Брэма.

Айс схватил ее за руки, его лицо светилось честностью.

— Я клянусь тебе, что никогда не воспользуюсь тобой, чтобы навредить твоему брату. Никогда.

Сабэль глубоко вздохнула. Возможно, Айс говорил правду. Серьезное выражение его лица вызывало в ней желание довериться ему. У нее перехватило дыхание и затрепетало сердце. Но брат предупреждал ее сто раз, обучая методами Совета, которые не поколеблют ее эмоции. Айс затрагивал все, что у нее было, и было чертовски трудно не реагировать.

Но теперь она должна взглянуть фактам в лицо: Брэм вел себя как мудак после того, как вышел из-под заклинания черного облака, но он говорил правду о прошлом. Айс когда-то надеялся, что Брэм познает боль от потери сестры. Только его решимость отомстить ослабла.

Ее впечатлило не то, как она увидела, как Айс спорит с братом, а то, что она стала свидетелем резни Анарки в доме МакКинета. Айс убивал приспешников Матиаса и наслаждался этим. Он убил своего собственного отца. Брэм был незаконченным делом. Возможно, он ждет своего часа?

Несмотря на его милую речь, эта возможность бросала тень на все его действия: его собственнические нрав, его жертву для безопасности, когда Анарки напали на дом МакКинета, сама Клятва. Сабэль верила, что Айс никогда не убьет ни в чем не повинных людей или не смирится с таким поведением, поэтому было логично, что его соблазнение и Клятва могли быть его средством разделить ее и Брэма.

Логично… хотя интуиция говорила ей, что Айс так не делает.

Но как она могла по-настоящему узнать? Ее голова и сердце были в состоянии войны.

— Спасибо за это, — наконец сказала она, осторожно потянув руки.

Айс сглотнул, затем снова схватил ее за руки.

— Пожалуйста, верь мне. Не связывайся с Луканом. Когда я сказал, что для меня нет другой, кроме тебя, я имел в виду, что со всем моим…

— Это не имеет значения.

Она не хотела срываться, казаться черствой, но внутри разрывалась.

— Какими бы ни были твои мотивы для Клятвы, есть факт, что Брэм выдвинет Лукана на место МакКинета, само по себе его назначение ничего не предопределяет. Однако взяв меня как пару, он обеспечит себе продвижение.

— Черт побери, принцесса, ты не любишь его, — зарычал он.

Она не любила, и, как бы Айс ни был виноват, она упорно и быстро влюблялась в Лишенного волшебника, который защищал ее, прикасался с нежной, дикой страстью, ставил ее безопасность выше своей. Если он был искренним во всем этом, то она сожалела, что глубоко ранила его. Но только время раскроет правду о мотивах Айса.

И времени у них как раз не было.

— Я его не люблю, — подтвердила она. — Но я люблю магический мир. Я не хочу видеть, как его раздавит Матиас.

Айс выругался, и Сабэль вздрогнула.

— Ты бы сказала по-другому, если бы поверила мне? Слова брата звучат у тебя в ушах, и ты все еще думаешь, что я использовал тебя для какой-то замысловатой мести. Но ты ошибаешься. Я люблю…

— Это не имеет значения!

Что-то внутри нее сломалось.

Если он убедит ее в своей любви, тогда то, что она должна была сделать, убьет ее. Уже было сложно, зная, что ее будущее будет с волшебником, которого она считала другом, а не любовником.

— Ничего не надо! Ни того, что ты чувствуешь или что чувствую я, что мы хотим, истинная ли наша любовь. Магический мир нуждается во мне. Могу ли я отвернуться от них? Смотреть, как Матиас сотворяет тысячу таких, как Гайлин? Ты больше всех должен хотеть, чтобы Матиас был остановлен любой ценой.

— Не тогда, когда это означает твою жертву, принцесса. Ты заслуживаешь счастья.

Она нахмурилась.

— Каждый заслуживает счастья. Я не более особенная и достойная, чем любая другая ведьма или волшебник.

— Я думаю, что ты особенная.

Айс смотрел серьезными, горящими зелеными глазами.

— Ты постоянно ставишь потребности других выше собственных. Ты храбрая и ловкая, красивая и добрая…

— Остановись.

Она не могла слышать от него похвалу и оставаться сильной.

— Ты был сильным, верным братом, который не заслуживал, чтобы его сестру уничтожили такой молодой, но это реальность. Не каждый достигает счастья. Всю свою жизнь я знала, что, скорее всего, выберу мужа в политических целях. Я позабочусь о том, чтобы моя жертва помогла нашему народу.

И Сабэль будет лелеять воспоминания о тех нескольких днях, которые она разделила с Айсом, когда следовала зову сердца за красивой мечтой, и позволила себе полюбить.

— Ты тоже должен принять этот факт как утешение, — пробормотала она.

— Пока ты не произнесла клятву, ты моя. Я не позволю тебе легко уйти. Я люблю тебя. Я верю, что ты любишь меня. Ты знаешь, что наши чувства реальны.

Нет, она не знала, но как же сильно ей хотелось верить. Разочарование превратилось в сплетение гнева и слез. Она затолкнула его глубоко внутрь.

— Айс, мой путь определен. Завтра я стану парой Лукана.

— Не соглашайся на волшебника, который любит другую, тогда как я убью за тебя, умру за тебя. Ты не можешь позволить ему продолжать пользоваться собой в своих целях. Останься со мной. Свяжись со мной.

Он схватил ее за руки и поднес к жару своего твердого тела.

— Позволь мне потратить жизнь, доказывая, что моя любовь реальна.

Айс однажды сказал, что их любовь напрасна, и на данный момент Сабэль была полностью согласна.

— У нас нет целой жизни.

— Что тебе нужно, чтобы поверить мне? — спросил он.

— Это не имеет значения.

— Ты ошибаешься. Я не могу вынести, когда ты думаешь плохо обо мне, ведь больше всего я хочу твои любовь и уважение.

Хотя она резко кивнула, ее выражение лица было собрано, его слова разбили ее на миллион холодных, темных частей. Боже, как сильно ей хотелось просто поверить, что Айс ее любит, отбросить долг и осторожность и стать его парой.

— Когда я стану частью тебя, ты станешь частью меня. Я буду честен, добр и…

Сабэль не посмела. Если бы она последовала за своим сердцем, Брэм почувствовал бы боль потери сестры. Она потеряет единственную семью, которую когда-либо знала. Если она привяжется к Айсу то, скорее всего, потеряет свою пару из-за вендетты против Матиаса. Если она предпочтет сердце долгу, магический мир может потерять свободу, увидеть убийство невинных.

Айс сам дал ей инструменты для прекращения этой дискуссии. Теперь у нее было достаточно сил, чтобы использовать их.

— Если мое мнение так важно, то позволь мне сделать то, что должно быть сделано. Позволь мне пойти к Лукану. Если ты это сделаешь, я узнаю твои истинные чувства.

Сабэль пыталась удержаться, но перспектива потерять шанс с волшебником, которого любила, обрушилась на нее. Слезы обожгли глаза.

— И я клянусь, что независимо от того, как бы долго я ни была привязана к Лукану, я буду любить тебя.

Слова Сабэль и слезы наносили удары по сердцу Айса, пока то не разорвалось, не закровоточило и, черт, почти не остановилось. Отпустить ее? Больше никогда не владеть ею и не трогать снова? Наблюдать за его принцессой с волшебником, который не любил и не ценил ее? Это будет самым сложным, что Айс когда-либо делал.

Он сжал губы. Ее чувство справедливости и целеустремленность были частью того, что он больше всего любил в ней, но это самопожертвование для большего блага? Айс ненавидел это, даже когда восхищался ею.

— Принцесса…

— Не усложняй. Пожалуйста.

По ее щекам побежали слезы. Он смирился, что она тратит на него слезы. Прежде чем он смог вытереть их, она сердито провела рукой по лицу.

Черт побери, Брэма за то, что поставил Сабэль в такое положение и заставил ее сомневаться в нем.

— Ты сделаешь это для меня? — прошептала она.

Честно говоря, он не был уверен, что сможет. То, что она думает о нем самое худшее, разорвало его внутренности, но мысль о том, что он никогда больше не будет обнимать ее, и знать, что это будет делать МакТавиш, была столь же болезненной.

Он потерял ее. Если бы Айс не продолжал драться, как одержимый, что только помогало ему выглядеть более агрессивным или, таким образом, сосредоточиться на себе, она потеряет всякое уважение. Мудак!

Его прервал зловещий звук гонга.

Черт. Брэм. Это все, что ему нужно.

— Брат? Как он нашел нас так быстро?

Так Брэм не забыл, где он живет. Айс не мог отрицать, что волшебник был умным, но демоническая одержимость тоже могла присутствовать. Лично Айс надеялся на одержимость. Это дало бы ему другой повод, кроме гнева, чтобы отделить тело Брэма от его головы и положить конец мучениям Сабэль.

Опять же, если бы он навредил ее брату, Сабэль возненавидела бы его навсегда.

С хриплым проклятием и ужасом он открыл барьеры. Через мгновение Брэм ворвался, ярость вокруг него была как силовое поле. Его подпись была сплетенной с остатками заклинания Матиаса. С его бывшим другом что-то было не так…

Рион бросился на Рикарда с яростью.

— Если ты снова украдешь мою сестру, клянусь Богом….

— Брэм, мне не десять, и вряд ли нужно, чтобы ты вел мои личные дела за меня.

Сабэль вздохнула.

— Нам нужно было уединение, чтобы обсудить наше будущее.

— Ты определенно нуждаешься во мне, если считаешь, что у тебя есть какое-то будущее с этим манипулирующим куском мусора.

— Колоссальная манипуляция. Лучше пусть меня обвинят в пресечении черты, чем я воткну кому-то нож в спину. Глупо было с моей стороны думать, что тебя волнует, что мою невинную сестру пытали и убили безумцы, — зарычал Айс.

— Я переживал. Я с тобой горевал. Я помогал хоронить ее, а потом держал тебя, когда ты рыдал. Я начал инквизицию с ее смерти. Но у меня не было возможности предоставить тебе место в Совете.

— Я попросил тебя о назначении, — зарычал Айс.

— Нужно было время. Я бы дал обоснование, квалификацию…

Брэм рыкнул от разочарования.

— Все знали, что ты слишком молод. Двадцать лет и не переживший переход, кто бы принял тебя всерьез? Нас обоих бы высмеяли, и я бы потерял всякое доверие…

— Твоя драгоценная репутация стоила больше, чем моя дружба. Ты ясно дал это понять.

— Чем хорош советник, которого никто не будет слушать? Я пробыл им чуть меньше десятилетия. Я был самым младшим членом. Даже с моей квалификацией мне было трудно заставить других относиться ко мне как к равному. Ты настаивал на номинации, когда был не только молод, но и Лишен… ты просил невозможного.

— Они рассматривали изменение в социальном порядке и уравновешивали Совет Лишенными. Мы говорили раньше о том, что я буду хорошим кандидатом, так как мой дедушка сидел в Совете до того, как изменили законы.

Брэм рассмеялся.

— Ты действительно верил, что это произойдет? Совет, адепты перемен? Честно, Айс…

— Теперь я знаю, но в то время…

— Что только доказывает, насколько наивным и плохо подготовленным ты был, чтобы сидеть в Совете.

Айс заскрежетал зубами.

— Почему ты не сказал этого? Почему ты просто сказал «нет» и повернулся ко мне спиной? Ты был моим последним гребаным другом. Только… — он задохнулся.

Боже, они не обсуждали это два столетия, и первое, что он сделал — открыл рот и вылил содержимое души, показывая Брэму, какую боль принесла его потеря. В темные дни после ухода Брэма Айс часто чувствовал себя одиноким, задавался вопросом, для чего, черт возьми, ему теперь жить. А теперь об этом должна думать Сабэль?

— Ты предъявил мне ультиматум, Айс. Назначить тебя или перестань быть моим другом. Что мне оставалось делать? Я не мог дать тебе то, что ты искал. Ты бы попытался направить все дела Совета на вендетту против Матиаса. С ним нужно было разобраться, да. Но у магического мира были другие проблемы, о которых ты не заботился. Выдвигать тебя было бы невозможно и безответственно.

Возможно, Брэм прав. Скорее всего, даже. Но Брэм никогда не просил, чтобы остальные члены Совета приняли это предложение. Он просто сказал нет.

— Что сделано, то сделано. Это не имеет значения. Покинь мое жилище. Я верну твою сестру, как только мы закончим разговор. Присоединение к Братству Судного Дня было ошибкой. Думаю, мое участие подошло к концу.

— Айс, черт возьми, нет.

Брэм был готов ударить его.

— Братья Судного дня нуждаются в тебе, — добавила Сабэль.

Он фыркнул, негодование жгло вены.

— Да, тебе же нужен твой раб, так же, как и в твои ранние дни в Совете. Бьюсь об заклад, ты никогда никому не говорил, что я провел большую часть твоих исследований или написал много твоих речей.

Брэм помолчал, отвернулся. Айс увидел удивление на лице Сабэль.

— Я достаточно хорош, чтобы надрывать для тебя спину, но недостаточно хорош, чтобы быть рядом с тобой в политике или семье. Миленько.

Брэм выругался, затем посмотрел ему в глаза.

— Нет, это не мило. Но это реальность. Совет смеялся бы над твоей номинацией двести лет назад, а сейчас магический мир выиграет от того, что Сабэль соединится с Луканом. Мы не можем позволить Матиасу попасть в Совет. Но ты мне нужен. Нам нужны хорошие воины, Айс. Я признаю, что ты самый бесстрашный. Лучший.

— Пожалуйста…

Сабэль обняла его за руку и сжала.

— Не отказывайся от дела.

Клянусь Богом, они слишком много требовали от него. Оставаться там, где не хотели его присутствия, но он был нужен? Оставаться во благо чертового дела, где его заставляют наблюдать за ведьмой, которую он любил, с другим?

— Чего бы хотела Гайлин? — пробормотал Брэм.

Это был дрянной вопрос, но ответ был легким: чтобы он поступал правильно. Гайлин, благослови ее, всегда имела несгибаемый моральный компас. Она всегда поступала правильно, независимо от боли. Ее чувство правильности, справедливости всегда поражало его, тем более что их отец не показал ей такого примера.

Мысли все еще мчались в голове Айса, когда прозвучало еще несколько гонгов. МакТавиши, Лукан и Кейден. Вулвзи. Какого черта, его оккупировали? Понятно, что все они следовали за Брэмом. Трудно было привести Сабэль сюда и показать ей болезненную простоту своего дома. Но чтобы каждый Избранный воин тоже был здесь? Дать им повод всегда издеваться над ним?

— Проваливайте, все!

Он повернулся и выбежал из комнаты, вниз по коридору, в заднюю часть пещеры, ища тайный выход, который привел к бескрайним просторам озера и леса.

Его остановил голос Кейдена.

— Айс, впусти нас! Тайнан ранен, а Сидни замерзает.

Черт. Он не хотел видеть, как порядочный волшебник умирает без необходимости, и даже если Айс ненавидел Лукана МакТавиша за кражу Сабэль, это не значит, что он хотел, чтобы пара его брата страдала. Но…

— Какого черта вы все здесь? — прорычал он, маршируя к передней части жилища.

— Конечно, вы не использовали все комнаты в поместье Стерлинга.

Последнее, что хотел Айс, чтобы каждый вторгался в его личное пространство и тайно издевался над тем, как он жил.

— Дом моего дяди больше не безопасен, — крикнул Лукан через дверь.

Нахмурившись, Айс опустил свою защиту достаточно, чтобы они могли приблизиться, затем распахнул дверь. Первой он пропустил красивую рыжую, которая куталась в куртку, которую он признал как куртку Кейдена. Потом следовал ее пара, неся обмякшего, истекающего кровью Тайнана. Лукан и близнецы Вулвзи тихо вошли с холода, Ронан обнимал красивую блондинку. Их магические подписи говорили об их соединении.

Стерлинг МакТавиш вышел из толпы перед своими племянниками и попал как раз во входную дверь Айса.

— Клифден о'Ши умер. Нападение и убийство. Знаки указывают на Анарки.

О, боже мой. Айс почти перестал дышать. Матиас двигался чертовски быстро.

— Тайнан отправился навестить его и получил ранение. Ему удалось вырваться, — добавил Герцог.

— Понятно, что Матиас намеревался прикончить наследника Клифдена. Черт, чуть не получилось.

Айс выругался. Тайнан ему нравился. Для Избранного он был не таким уж плохим.

— Мы можем зайти?

Голубые глаза Кейдена впились в него, когда он держал пострадавшего Тайнана, который выглядел грязным, окровавленным и совершенно бессознательным.

— Если Тайнан умрет, у Матиаса будет еще одно открытое место в Совете, за которое можно соперничать.

Черт побери.

— Я должен идти, — объявил Лукан. — Я просто пришел, чтобы проверить… ситуацию.

Другими словами, убедиться, что Айс не изнасиловал или не навредил Сабэль. Как будто он мог.

Айс зарычал.

— Все живы и целы. Никаких сумасшедших и массовых убийств. Пока.

Лукан прочистил горло, а затем посмотрел на Сабэль. Она слегка кивнула, и МакТавиш заметно расслабился.

Айс выругался в душе. В течение двухсот лет он знал, что все считают его сумасшедшим. До сих пор это не беспокоило его. До Сабэль.

— Тогда я пойду.

Лукан отступил.

— Я пообещал помочь Герцогу, Марроку и Оливии перевезти дневник Апокалипсиса сюда. Оливия и Герцог могут вести машину, а я могу обеспечить защиту.

Затем Лукан исчез.

— Сюда?

Айс гаркнул, но не на кого-то определенного.

— Почему, черт возьми, вы все пришли сюда?

Айс взглянул на Рейдена Вулвзи, не связанного близнеца — он мог отличить их только потому, что волосы Рейдена были светлые, в то время как у Ронана темные. Кроме этого, у них были зеленые глаза и злые улыбки.

— Дом Брэма разрушен. Когда Стерлинга спросили час назад, он отказался поддержать заявку Матиаса в Совет, поэтому мы уверены, что он следующий в списке Анарки. Коттедж Маррока был разрушен Анарки несколько месяцев назад. Жилище Лукана — когда была похищена Анка, — сказал Кейден.

— Дом Герцога переполнен людьми. А у Ронана и Рейдена… тоже.

Логово разврата магического мира. Волшебники Вулвзи были известны своими сексуальными аппетитами. То, что Ронан выбрал пару было сюрпризом. Как правило, мужчины Вулвзи просто укладывали в постель одну женщину за другой, пока не получали потомство. Учитывая трудность зачатия младенцев между несоединенной парой, количество усилий, которое они прикладывают, говорит о целеустремленной погоне за удовольствиями. Айс недоумевал, почему Ронан нарушил традицию.

— Так…

Кейден вздрогнул, перекинув Тайнана на руках.

— Остался только ты.

Подошел Брэм, Сабэль была позади него. Айс ощущал их, учуял сладкий аромат любимой.

— Твой дом — настоящая крепость, Айс, — похвалил Брэм. — Легко защищаться. Почти невозможно ворваться.

— И я должна немедленно передать новость об убийстве О'Ши. Я буду в безопасности, и меня никто не прервет.

Айс проглотил проклятие. Они слишком много просили, черт возьми. Они попросили его отказаться от Сабэль, сразиться и, возможно, отдать свою жизнь, когда никто здесь не любил и не хотел его. Они попросили разрешения вторгнуться в его личное пространство, дом и приютить их, однако если бы они увидели его в одной из должностей магического мира, они, вероятно, проигнорировали бы его в лучшем случае или плюнули бы в него в худшем. Конечно, никто не примет и тем более не будет аплодировать союзу между ним и Сабэль.

Но что станет с Братьями Судного дня, если он не согласится? Очевидно, им было некуда идти, и если они все умрут, то и у магического мира не будет шанса на поражение Матиаса. Хуже того, Сабэль никогда не простит его за то, что он отвернулся, особенно если бы он мог предотвратить бойню, приняв их.

Черт. Это было не так, как если бы у него не было комнаты. Его отец, сумасшедший мудак, расширил пещеру, надеясь заполнить ее десятком сыновей. Чего ему не хватало в роскоши, он более чем восполнял в пространстве.

Вдобавок, наличие всех здесь означало, что и Сабэль остается. Каждый день, когда она была под его крышей, он мог еще не раз попытаться убедить ее следовать своему сердцу и привязаться к нему.

— Ладно, — огрызнулся он, а затем отступил, чтобы впустить их всех. — Моя спальня находится в самом конце. Никто не приближается к ней…

Он послал Сабэль взгляд.

— … если его не пригласили. Я люблю тишину и уединение. Зеркало находится в передней комнате. Это не пятизвездочный отель. Не во всех номерах есть мебель, но у меня много подушек и одеял. У меня нет слуг. Вам придется готовить самим. Я готовлю ужасно. Никаких жалоб.

— Спасибо, — просто сказал Кейден.

Затем он кивнул Сидни и, неся Тайнана, повел свою пару и дядю в коридор слева. Там много комнат, подальше от Айса. Отлично.

— Должен ли я послать за целителем? — окрикнул их Айс.

Кровь, сочившаяся по всей левой части тела О'Ши, заставила Тайнана выглядеть слишком близким к его следующей жизни.

Сабэль поднялась.

— Мы пока не можем. Позволь мне сначала взглянуть на него. Может быть… это не так серьезно, как кажется.

Независимо от того, что Тайнан потерял сознание и выглядел так, словно он на пороге смерти, Айс не мог упрекнуть Сабэль в осторожности. Не говоря о том, что Матиас может использовать любые способы, чтобы выследить их всех.

— Дай мне знать, если передумаешь.

Сабэль кивнула.

— Спасибо тебе.

— Ты не так плох, в конце концов.

Рейден пожал ему руку и улыбнулся, когда они вошли. Ронан повторил его жест. Вместе со своей парой они пошли за кланом МакТавишей в дальнюю сторону пещеры.

Айс сделал мысленную пометку, чтобы поселить Тайнана, Маррока и Оливию, и Брэма на его стороне разросшегося каменного жилища. За исключением Брэма, он нашел остальных терпимыми. Сабэль он поселил в комнате рядом со своей и продолжал надеяться на чудо.

Сабэль вздохнула. Должно быть уже поздно, хотя она не могла быть уверена в жилище без окон. Тяжесть измученных конечностей и печаль усталых глаз подсказали, что обмен клятвами завтра утром случится всего лишь через несколько часов.

Смирение давило. Сегодня утром она проснулась в объятиях Айса. После того как она исцелилась и полюбила его, она была готова бороться со своим братом за право стать его парой. Завтра она будет лежать в объятиях другого.

Но она знала, что всегда будет думать об Айсе.

Когда она осмотрела удивительно хорошо обставленную комнату, следующей задачей была та, которую она и ожидала, и боялась.

Айс.

Сабэль прижала дрожащую руку к животу и сдержала слезы. Она пролила их слишком много, и они ничем не помогли. Настало время встать на ноги, выполнить свой долг, дабы гордиться своим вкладом в безопасность магического мира. Оплакивание собственного разбитого сердца не способствовало достижению цели.

Только боль не остановить.

Сделав глубокий вдох, она уставилась на две двери из комнаты. Одна вела в коридор. Другая… у Сабэль было подозрение, что Айс разместил ее в комнате, которая связана с его. Она хотела, нуждалась в этих нескольких минутах наедине с мужчиной, которого любила.

И сообщила бы ему новости.

На свинцовых ногах она подошла к двери и подняла руку, чтобы постучать, опустила ее, снова подняла. Закрыла глаза. Затем Сабэль заставила себя постучать. Нет смысла продлевать то, что она не могла изменить.

Через несколько секунд Айс распахнул дверь. Выражение его лица было вопросительным, а не суровым, но скрытным. В его красивых зеленых глазах светилась надежда. Видит Бог, она слишком о много уже его просила, и это несправедливо по отношению к Рикарду.

Но ничего в этой ситуации не было справедливым.

— Ты хочешь войти? — пробормотал он.

Сабэль кивнула и сделала большой шаг в его владения. Тихо она закрыла за собой дверь, затем подошла ближе.

— Я рад, что ты постучалась. Мне нужно кое-что сказать, и… если ты хочешь, чтобы я отошел в сторону, если тебе нужно это, чтобы поверить, что я люблю тебя…

Он сжал губы, сделал паузу.

— Я жду твоего отказа.

Его слова чуть не вырвали ее сердце из груди. Несколькими короткими словами он удалил большинство ее сомнений. Да, она предполагала, что это может быть еще одна уловка… но Айс не был таким. Он говорил прямо и по существу, без уверток. Одна из вещей, которую она любила в нем.

— Спасибо, — охнула она.

— Мне жаль, что это… закончилось. Твое сотрудничество для дела… Я не отказываюсь от тебя из-за этого МакТавиша. Это для тебя. Я не хочу, чтобы ты расходилась со своим братом. Я страдаю каждый день без Гайлин, и я не хочу, чтобы ты страдала от его потери. Твое чувство долга перед магическим миром в конечном итоге заставит тебя пожалеть о том, что ты стала моей парой, если после этого твоё сердце выживет. Я не хочу, чтобы ты несла это бремя. Я не буду счастлив, но буду спокоен, зная, что твоя семья и совесть будут в согласии, а магический мир спасен.

Достаточно ли этого для него? Грусть на его лице была ответом.

Сердце Сабэль снова рассыпалось.

— Мне действительно жаль.

— Ты многогранна, принцесса.

Он взял ее руку, сжал пальцы в своих, теплых, сильных.

— Среди этого мира слишком добра, чтобы причинить мне боль нарочно.

Тем не менее, она все равно причиняла ему боль. Воздух между ними, знание того, что это был последний раз, когда она осталась с ним наедине, когда-либо позволяла прикоснуться к нему — все было похоже на похороны ее сердца.

— Поцелуешь меня?

Айс напрягся, каждая мышца замерла.

— У меня нет сил перестать целовать тебя.

Еще один шанс оказаться в объятиях Айса был божественным. Завтра она отдаст свое будущее другому. Несколько драгоценных часов, оставшихся сегодня, принадлежали им.

— У меня нет сил сопротивляться.

Ее голос дрожал.

Он больше ничего не сказал, просто посмотрел ей в глаза, как на солнце, навсегда. На лице его растянулась горькая улыбка.

Затем он отступил.

— Если ты пойдешь к нему завтра утром, проведя ночь со мной, он почувствует. Узнает.

Верно, и она должна была это предусмотреть. Решение Лукана спариться с ней также требовало жертв с его стороны, он должен отказаться от всякой надежды когда-либо помириться с Анкой. Тем не менее, она не могла заставить себя заботиться о том, что Лукан будет знать, что она лежала в объятиях Айса. Они оба нуждались в этой последней ночи, чтобы оценить то, что могло быть до того, как они столкнутся с холодным рассветом.

— Он узнает о моих чувствах к тебе, что бы я ни делала сегодня вечером. Связь пары и его священные слова помешают нам когда-либо пережить это снова. Пожалуйста… не говори «нет».

Глава 14

Сказать «нет»? Невозможно. Айс ни в чем не мог отказать Сабэль, когда дело касалось ее удовольствия.

Он захватил в плен ее взгляд, всматриваясь в синие океаны потребности и печали, прямо в яркий свет ее души. Никогда он не знал кого-то похожего на нее, такого хорошего и верного. Такого. Настоящего. Никогда он не забудет мгновений, проведенных с ней.

Сегодня вечером Айс должен будет создать воспоминания, чтобы продержаться всю оставшуюся жизнь. Ее отрешенное выражение лица подсказало, что девушка собирается поступить так же.

Сделав дрожащий вздох, мужчина медленно провел ладонью по руке любимой, сплетая свои и ее пальцы, крепко сжимая их.

Сабэль выгнула спину.

— Спасибо. Я знаю, что прошу слишком много.

— У меня нет ничего, чем я не поделился бы с тобой.

Черты её лица смягчились, она обняла ладошками его лицо, явно борясь со слезами. Сабэль чуть не проиграла битву. Ее отважное усилие тронуло его, хотя ей не нужно было бороться вообще. Он любил ее несмотря ни на что.

Медленно Айс подвел девушку к постели. Он был рад, что они проведут последние мгновения здесь, где потом он сможет лежать по ночам и вспоминать каждый нежный вздох и заветное прикосновение.

Когда они приблизились к кровати, Айс прихватил край надетого на девушку светлого свитера, потянул его вверх, скользнул им по груди, поднимая одежду над головой. Через мгновение с взъерошенными золотыми волосами и дрожащими губами показалась Сабэль. И снова он удивился, что она любит его. Айс проклинал судьбу, которой суждено было разлучить их.

Сабэль приласкала его грудь, спускаясь руками к животу, пока не достигла подола рубашки и не вытащила наружу.

Потребность прикоснуться к любимой одновременно везде сотрясла Айса. Он прижал Сабэль к себе, грудью дотрагиваясь до ее груди, их тела разделяло только тонкое кружево лифчика. Теплое прикосновение кожи заставило его зашипеть, и он вздрогнул.

— Принцесса… — начал Айс, но у него не было слов. Что тут сказать?

— Я знаю, — фыркнула она. — Но сегодня я не буду плакать. Я просто хочу быть с тобой.

Этого было достаточно.

Мужчина кивнул, оттеснив осознание несбыточности мечты и ярость, бьющиеся в сердце, и отдался Сабэль. Айс поклялся, что все хорошее, дарующее надежду и любовь, которое хранил в своем сердце после смерти Гайлин, подарит Сабэль сегодня ночью.

Ее пухлые розовые губы манили, и мужчина слил их рты вместе, дыхание, вдох и выдох. С каждым поцелуем он все сильнее ощущал ее правоту на своем языке. Уверенность прокатилась по его позвоночнику, потрясая мага до глубины души. Независимо от того, какие слова Сабэль произнесет Лукану через несколько часов, она была его.

И он навсегда останется ее.

Пропуская сквозь пальцы мягкие локоны, он обхватил голову Сабэль, приблизил ее, наклоняясь для следующего поцелуя, позволяя ее роскошному вкусу снова проникнуть в его чувства. Девушка застонала, а затем осыпала лицо мужчины медленными благоговейными поцелуями в ответ. Айс почувствовал, как любовь выплескивается из нее, она снова смирила его.

Пальцы мужчины дрожали, когда он расстегнул ее лифчик, спустил джинсы по бедрам, стянул трусики, обнажив ее. Он никогда не видел более красивую женщину. Но теперь он увидел не только златовласую сирену, унаследовавшую способность заманивать в ловушку любого мужчину, но и ангела внутри нее, который каждым своим движением и дыханием призывал его.

Сабэль помогла Айсу выбраться из камуфляжных штанов, когда тот снял ботинки. Наконец, они стояли рядом, голые, сердце к сердцу. Он стремился быстро овладеть девушкой, но заставил себя насладиться ею. Редко его одолевала нерешительность, но сегодня…как он, не заставляя страдать от вины и сожалеть о несбыточном, мог убедить любимую, что он всегда будет здесь ради нее несмотря на то, что отправляет ее выполнять долг?

Сабэль вела его, опустившись на шелковые черные простыни, подняв руки. Самый легкий и самый тяжелый поступок в мире заключался в том, чтобы скользнуть в эти ожидающие его объятия и снова завладеть приоткрытыми губами.

Девушка открылась, как цветок солнечному свету, обвивая вокруг него руки, и раздвигая под ним ноги. Айс растянулся на ней, распространяя тепло, лаская мягкие полушария ее грудей, изящные бедра, которые обхватил руками и развел в стороны. Она охотно раскрылась.

Желание обладать каждой частичкой Сабэль накрыло его. Айс осыпал любимую наилегчайшими, словно крылья бабочек, поцелуями: ее подбородок, шею, грудь. Твердые соски ждали удовольствия, которому он не мог сопротивляться. Удары языка, напряжение его рта, и она застонала для любимого, выгибаясь, будто в поисках утешения, и сама одаривая его утешением.

Он двигался вниз по ее телу, долго лаская языком плоский животик. Сливочное благоухание ее кожи, солнечный запах, сливающийся со сладким намеком на желание… Смешанный аромат ударил ему в голову, и он погрузился глубже, упиваясь ей, впитывая концентрированную сущность ее желания. Благоговейно целуя, он терпеливо вел ее выше и выше, наслаждаясь ощущением ее напряженных бедер в своих руках и ее мольбами наполнить ее, любить ее. В течение нескольких горьких мгновений он сопротивлялся ее зову сирены, довольствуясь лишь ее удовольствием, наслаждаясь тем, что она достигла пика раз, а затем снова. И всё же, он не хотел оставлять ее, не мог отказать хриплой мольбе о том, чтобы стать с ней единым целым.

Медленно мужчина выцеловывал путь вверх по телу любимой, сжав руками ее бедра. Когда он скользнул в нее, тесные ножны Сабэль обхватили его в ласке горячего шелка, пульсируя от удовольствия. Айс содрогнулся, когда девушка окружила его повсюду, он словно чувствовал ее внутри себя, успокаивая свое разбитое сердце, упиваясь последними часами вместе. Мужчина нахмурился, задаваясь вопросом, использует ли Сабэль свои способности сирены, чтобы заставить его чувствовать то, что она хочет, а затем понял, что нет. Это была просто она.

— Айс…

Она коснулась его лица, посмотрела ему прямо в глаза.

Толчок достиг его сердца, когда он снова скользнул в ее тело.

Они оставались так, соединенные взглядами, телами и сердцами, пока она не вскрикнула под ним, щеки девушки не порозовели, превратив ее лицо в самое прекрасное зрелище. Затем Айс присоединился к ней в переливающемся мире страсти, сотрясающем, омывающем его тело, когда он излил свою преданность и семя в нее, озарив сердце, в котором, он знал, она останется навсегда.

Сабэль судорожно вздохнула, ее ресницы затрепетали, когда на нее опустилось возвышенное умиротворение. И он тоже это почувствовал. Идеальный момент.

На этот краткий миг они могли просто разделить сердце, душу и быть единым целым.

Она отстранилась, чтобы уснуть в его объятиях, и он наблюдал за ней, неподвижно, пока текли отведённые им часы. Повзрослев в этих пещерах, он развил острое чувство времени, несмотря на отсутствие окон. Айс крепче прижимал любимую к себе, когда стало светать, и солнце поднималось, чтобы начать день, который навсегда изменит между ними все.

Айс, повернулся набок, положил голову Сабэль себе на грудь и крепче обнял любимую. Жест был бесполезным. Черная бездна, бушуя, ворвалась в его сегодняшний день и во все его будущие дни. Айс крепко зажмурился, стремясь спрятаться от реальности. Что, черт возьми, ему остается делать с остальной частью жизни, кроме участия в битве и тайной надежды, что когда-нибудь любимая вернется к нему?

Сабэль проснулась в объятиях Айса. Она все поняла еще до того, как открыла глаза. Сильные руки, сосновый и мускусный запах, то, что он вцепился в нее, как будто никогда не отпустит. Ощущение радости и безопасности, которого не было ни с кем другим.

Неохотно она открыла глаза, столкнулась с миром и обнаружила, что Айс изучает ее. Печаль заполнила его глаза, впалые щеки, уголки рта.

Она сглотнула.

— Пришло время, не так ли?

Он кивнул и погладил ее по щеке.

— Сабэль, я…

Прижавшись губами к его губам, она остановила слова.

— Если ты будешь говорить, я буду плакать. И мы ничего не сможем сказать…

Айс стиснул зубы, потом кивнул.

— Когда ты собираешься к МакТавишу?

— Как только проснусь.

Как бы ей хотелось провести еще несколько столетий с Айсом. Но у них не было даже нескольких часов. Магический мир зависит от того, займет ли Лукан вакантное место МакКинета в Совете, прежде чем Матиас заполучит его.

— Если хочешь принять душ, он за той дверью.

Айс указал через комнату.

На самом деле Сабэль хотела не этого. Она предпочла бы, чтобы запах Айса держался на ней как можно дольше, упиваться им так долго, как только могла. Но это было бы неуважительно по отношению к Лукану, и ничего не даст, но вызовет больше споров между братом и человеком, которого она любила.

— Спасибо.

Скованно двигаясь, она встала на гладкий черный кафель. Неохотно подняла мыло, чтобы смыть следы Айса с тела. Но она не смогла. Сабэль лбом прижалась к холодному кафелю, по ее спине била теплая струя воды, девушка схватила мыло, вспенила воду и зарыдала. В тот момент она возненавидела брата, возненавидела родословную, и эти вынужденные долг и ответственность, возложенные на неё. Она возненавидела то, что в ней нуждались.

И все же это ничего не меняло, и данный факт с каждой слезой разбивал ее сердце на сотни ещё более мелких осколков.

Внезапно Сабэль почувствовала прохладный воздух, а затем теплое присутствие у себя за спиной, блокирующее брызги воды. Девушка больше почувствовала, чем увидела Айса, когда он обнял ее и мягко вынул мыло из ее рук. Он тщательно омывал ее, медленно касаясь каждого дюйма, затем взял шампунь, намылил и ополоснул волосы. Закончив, повернул девушку лицом к себе.

— Только скажи, и я буду сражаться за тебя. Твой брат, Лукан…

Мир считал, что Рикард был сумасшедшим, но она увидела фасад. Он спрятался за ним, отключив заботу и тепло. Потому что никто не поверит? Потому что он боялся, что его снова ранят? В любом случае, она любила человека, которого разглядела. Ее сердце воспевало его каждым ударом.

— Мы прошли через это, — сказала она наконец. — Я должна была знать, что существует слишком много препятствий, прежде чем влюбляться в тебя. Я буду ценить каждое мгновение…

Айс остановил ее слова поцелуем.

— Я тоже.

Сжав челюсть, откинув голову назад, он закрыл глаза. Сабэль растаяла, когда увидела, что Айс боролся со слезами.

— Идем.

Он вытащил ее из душа и вытер полотенцем, затем мягко поцеловал в лоб.

— Несмотря ни на что, я здесь ради тебя.

Она кивнула и оделась, пока он делал то же самое, затем причесала волосы. Усталость нахлынула на нее вместе с волной отчаяния. Сегодня она будет замужем, и этого события ей следует ждать с великой радостью. Теперь же ей ничего не оставалось, кроме желания вцепиться в Айса и снова заплакать.

Он подошел к ней сзади, и она наблюдала в зеркале, как мужчина сжимает ее плечи.

— Повернись и держи меня за руки. Отрекись от меня, и давай покончим с этим.

Сабэль прикусила губу, когда повернулась к нему, схватила за руки, и почувствовала, как накатывает новая волна гнева. Эти слова она пришла сказать Айсу прошлой ночью и запуталась в его объятиях, потерявшись в его поцелуе. И теперь она снова обижалась на брата за то, что он подверг их обоих жестокости.

— Брэм настаивает на том, чтобы присутствовать, когда я это сделаю. Он хочет, чтобы Лукан тоже был свидетелем.

Так что не может быть никаких сомнений и споров. Ничего из того, что могло бы быть.

Магическая подпись Айса отразит тот факт, что Сабэль отреклась от него.

Айс выругался.

— Он полон решимости сделать это действо как можно сложнее, не так ли?

Сабэль хотела бы это отрицать. Но Брэм, вышедший из черного облака Матиаса, не думал ни об ее страдании, ни о страданиях Айса. Наверное, он будет упиваться унижением бывшего друга. Она спорила до тех пор, пока не смогла найти больше слов, и все же Брэм не сдвинулся с места.

— Кажется, так.

У нее перехватило дыхание, она понятия не имела, как собирается выдавить из себя требующиеся слова.

— Он… также хочет, чтобы ты стал свидетелем Клятвы Лукана.

— Чертов ублюдок, — пробормотал он, крепче сжимая ее пальцы. — Нет. Я не могу гарантировать, что не убью его, если мне придется смотреть, как ты связываешься с ним.

— Я понимаю.

Если бы они поменялись ролями, Сабэль вовсе не была уверена, что смогла бы наблюдать, как он отдает свою жизнь другой.

Айс вздохнул.

— Но чтобы сохранить мир между тобой и твоим братом, я постараюсь.

Ее сердце снова наполнилось любовью к этому самоотверженному волшебнику.

— Я никогда больше не узнаю такого хорошего человека, как ты, Айсдернус.

— У тебя всегда есть мое сердце.

Нахмурившись, Айс закрыл глаза, прижался лбом к ее лбу. У них было одно дыхание, еще одно тайное мгновение, затем он отступил.

— Идем.

Мужчина вывел Сабэль из спальни, и она последовала за ним по извилистому коридору, полному закрытых дверей. На пересечении двух дорожек он остановился у входа в открытую комнату, это был своего рода кабинет с захламленным письменным столом, изношенным коричневым диваном, истертыми коврами. Нетронутый слой пыли и настроение безысходности затягивали.

Внутри расхаживал Брэм, короткими шагами пересекая комнату.

Лукан примостился на краешке дивана, задумчиво наблюдая за происходящим. Оба устремили пристальные взгляды в переднюю часть комнаты, когда появились Сабэль и Айс.

Уже давно рассвело. Ты опаздываешь, — сказал Брэм.

Айс сжал кулаки.

— Твоя сестра многое делает для спасения шкуры каждого, и она не нуждается в твоей агрессии.

Глаза Брэма сузились.

— Закрой дверь.

Яростным ударом Айс захлопнул дверь.

— Я дал тебе крышу над головой, надежду в душе и сердце в груди. Никогда больше не проси меня ни о чем.

Боже, это убивало Айса не меньше, чем уничтожало ее. Сабэль в миллионный раз пожелала найти способ остановить это расставание, свое спаривание с Луканом. Но ничего не изменилось.

Брэм обнюхал ее.

— Ты провела ночь в его постели.

Он швырнул это, словно обвинение, и Сабэль почувствовала, что заводится.

— Я провела ее там, где хотела, и это не твое дело, как и с кем. Я не знаю, что с тобой случилось, но с тех пор, как очнулся от заклинания Матиаса, ты ведешь себя как агрессивный придурок. Будь счастлив, что я вообще здесь, и перестань делать все возможное, чтобы превратить мое присутствие в неприятное и унизительное.

Брат передернул плечами и приподнял золотисто-коричневую бровь.

— Кажется, в эти дни мне не хватает терпения, чтобы обуздать свой язык или характер. Ради тебя я больше не буду говорить. Произнеси отречение от Рикарда. Сейчас.

Уже? Слова Брэма врезались в нее, как торнадо, вырывая счастье и надежду. Она сделает добро для магического мира, и этого должно быть достаточно.

Руки тряслись, когда она повернулась к Айсу. Она не могла не смотреть на него, не могла уклониться от этого взгляда зеленых глаз, который горел любовью, сожалением и запредельной болью.

— Ты останешься частью меня, хоть и я…

«…не останусь частью тебя».

Слова крутились в ее голове, но Сабэль не могла открыть рот, чтобы произнести их, солгать. Ее губы приоткрылись.

«…не останусь частью тебя».

Единственное, что вырвалось — это всхлип. Она обняла себя, прижимая руки к животу, пытаясь удержать боль, такую сильную, какую причинила бы кислота, если просочилась бы в каждый уголок ее израненного сердца.

Невозможно.

Айс подошел поближе, стряхнул волосы с ее лица.

— Дыши, принцесса. Ты можешь.

— Я не могу!

Гнев и безысходность затопили ее.

— Я не знаю, как разбить собственное сердце. Я не могу вынести мысли, что я разобью твое. Что ты никогда больше не будешь смотреть на меня так, как смотришь сейчас, будто я весь твой мир. Я не могу подумать, что не имею права просто взять тебя за руку.

— Сабэль! — рявкнул Брэм. — Откажись от него. Каждое мгновение, которое ты теряешь, — это момент, когда Матиас может глубже проникнуть в Совет и найти новые способы убийства или порабощения невинных.

— Ты думаешь, я не знаю? — вскричала она. — Когда я вообще не выполняла свой долг? Я не подведу тебя и сейчас. Но я никогда не забуду твою угрозу отказаться от меня. Я никогда не прощу радости на твоем лице, когда ты оторвешь меня от человека, которого я люблю.

— Достаточно!

Брэм вклинился между ней и Айсом, оттолкнув другого волшебника от нее.

— Ты забыла, что твоя будущая пара сидит здесь? Последнее, что он хочет услышать, это то, что ты исповедуешься в любви к другому, Сабэль.

Лукан втянул воздух и встал с дивана.

— Прекрати, Брэм. Просто остановись. Я задавался вопросом, насколько глубока привязанность твоей сестры к Рикарду, но теперь…

Он покачал головой.

— Одна из худших вещей, которые я когда-либо переживал, — это изливать мою преданность Анке, пытаясь убедить ее быть со мной, когда ее сердце теперь, похоже… с другим, — он рассмеялся. — Насколько большим дураком я должен быть, чтобы сделать ту же ошибку с Сабэль?

Она ахнула. Что он сказал?

Брэм повернулся к нему.

— Бред какой-то! Думаешь, я должен просто отдать ему сестру? Отдать одно из твоих лучших политических преимуществ?

— Нет, друг. Я говорю, что я не воззову к ней, пока в ее сердце есть другой. Независимо от того, насколько я люблю и уважаю Сабэль, даже желаю ее красоты, мы с ней оба знаем, что я никогда не полюблю ее, как Айс. И несмотря на Клятву, я никогда не заменю его в ее сердце.

Проклиная все, Брэм метался по комнате.

— Это война! Мы все чем-то жертвуем…

— Не говори мне о жертвах! — зарычал Лукан. — Я потерял пару моего сердца, сражаясь за дело, и живу каждый день с тем, что ее безжалостно пытали, чтобы ослабить меня, нас. От чего отказался ты? Похоже, что ты просто используешь войну, чтобы приумножить свою власть.

Сабэль моргнула, ее рот распахнулся. Лукан был жестоко честен с Брэмом, своим лучшим другом. И он сказал, что не возьмет ее. Хотя это было неожиданностью, его заявление имело смысл. Анка даже сейчас спала в постели Шока. Лукан не понаслышке знал, что такое боль.

— Черт побери! Матиас может усилить свою власть, договорившись с Блэкборном и Спенсером или с кем-либо еще, и повлиять на голосование. Нам нужно назвать кандидата сегодня.

— Я соглашусь на выдвижение своей кандидатуры, чтобы занять место МакКинета. Я только говорю, что, возможно, мы попытаемся повлиять на Совет без Сабэль в качестве моей пары.

Брэм сделал паузу, нетерпеливо постукивая пальцем.

— Твоя кандидатура, скорее всего, будет отвергнута.

Лукан пожал плечами.

— Тогда мы найдем другую кандидатуру. Но я не буду взывать к твоей сестре.

Надежда заполнила всё существо Сабэль. Она послала Лукану полный слез взгляд.

— Спасибо тебе.

Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.

— Ты не могла сказать слова, чтобы отказаться от Айса. Ты определенно не сможешь привязаться ко мне. Ты должна поблагодарить меня. Подозреваю, что спас тебя от заикания.

Облегчение и радость нахлынули на нее со всей взрывной силой эмоциональной бомбы. Горячие слезы полились из глаз.

— Я не сомневаюсь.

Она бросилась к Лукану, обняла его, как друга и старшего брата, коим он был для нее. Тот рассеяно погладил ее по спине, а затем отпустил, наблюдая за Айсом настороженным взглядом.

— Подумай о том, что ты делаешь, — потребовал Брэм, разинув рот. — Если они отклонят твое назначение, мы потеряем драгоценное время, которого у нас нет. Я не могу…

— Спроси их неофициально, — предложила Сабэль. — Кроме того, у тебя есть право голоса. Тайнан займет место о'Ши теперь, когда его дедушка, как и отец, перешел в следующую жизнь. Конечно, ты можешь заставить Стерлинга проголосовать вместе с тобой. В худшем случае у вас будет ничья. Но ты в состоянии узнать сейчас, как, скажем, Спенсер или Хелмсли отреагируют на предложение в качестве кандидата Лукана…

— Это еще не решение. Кандидаты выдвигаются, представляются, затем происходит голосование. Ничья приведет к последствиям… нет.

— Ничья по-прежнему лучше, чем поражение, — указала она.

Брэм снова постучал пальцем по губам. Нервная энергия вибрировала в нем, и Сабэль смутно подумалось, где он мог ее приобрести, учитывая тот факт, что его пара все еще считалась пропавшей без вести.

— Зеркало МакКинета все еще у тебя?

— Герцог, Маррок и Оливия хранят его с Дневником Апокалипсиса.

— Они приехали немного за полночь.

С коротким кивком Брэм выскочил из комнаты.

Сабэль осталась наедине с Луканом и Айсом, один находился перед ней, глядя со смирением, другой — позади, его тело пульсировало от замешательства и надежды. Ей хотелось знать правильные слова, которые нужно сказать. Лукан, возможно, отказался воззвать к ней, но это вряд ли означало, что Брэм поприветствует Айса в семье. Если она привяжется к нему сейчас, то все равно потеряет брата. Сабэль не обманывала себя. Что бы ни охватило Брэма после пробуждения от мерзкого заклинания Матиаса, это заставит его отказаться от нее, как он и угрожал. Ей было почти все равно. Почти. Но он был ее братом, и разорвать связь с последним членом семьи, если бы ей не пришлось… Нет. Может быть, время, терпение немного успокоят ситуацию между Айсом и Брэмом, позволив брату принять ее возлюбленного. Когда-нибудь.

— Я должен поблагодарить тебя, — тихо сказал Айс Лукану. — Хотя Шок тебя не пощадил, ты пощадил меня, когда было бы так просто использовать свой гнев и показать мне, как по-настоящему тяжело потерять свою пару.

А у Лукана все было во много раз хуже, чем то, что испытал бы Айс, учитывая, что он провел с Анкой более века.

Лукан закрыл глаза на мгновение, боль исказила черты его лица.

— Никто не должен чувствовать такую черную тоску. Разумеется, я не хотел переживать подобное дважды. Сабэль было бы легко полюбить… и трудно забыть.

Айс не ответил. Он просто протянул руку Лукану.

— Я перед тобой в долгу.

Лукан пожал ту, и у Сабэль екнуло сердце. Может быть… первым шагом в принятии Брэмом Айса в ее жизни было поощрение дружбы между ним и лучшим другом ее брата.

По крайней мере, это был еще один способ создания фундамента.

В это время Брэм снова ворвался в кабинет, сжимая зеркала, свое и МакКинета.

— У Герцога было предвидение, сподвигнувшее его забрать зеркало из галереи Оливии.

Опустив их на изношенный коричневый диван, он приподнял крышку одного из зеркал и дотронулся пальцем до герба. Мгновение спустя интеллигентный голос приветствовал его. Келмскотт Спенсер. Он источал корректность, всегда выбирая путь наименьшего сопротивления. Сабэль могла терпеть его, но в малых дозах. И она никогда не совершила бы ошибку, доверившись ему. По ее мнению, вся их династия была ненадежной.

— Ты цел, парень? Дошли слухи, что тебе нездоровится.

— Действительно. Анарки чуть не убили меня. И теперь Блэкборн выдвинул их хозяина в Совет. О чем, черт возьми, он думает?

Спенсер прочистил горло, тонко намекая, что раздражение Брэма было одновременно тяжелым и нежеланным.

— Я думаю, как и он, что, возможно, пришло время поддержать другую точку зрения.

— Какую? Убийство и хаос? Истребление невинных? Изнасилование и порабощение? Убийство Томаса МакКинета и Клифдена О'Ши?

— У нас есть только косвенные доказательства, что он причастен к этим зверствам. Матиас заверил нас, что это дело рук разбойничьих группировок Анарки, и он работает над тем, чтобы взять их под свой контроль и направить усилия на вопросы более насущные для магического мира.

— Ты веришь ему?

Слова Брэма, источающие недоверие, заставили Сабэль вздрогнуть. Где брат, который мог использовать изящество и уговор, чтобы выиграть? Этот подход «слона в посудной лавке» не даст ему ничего, кроме игнорирования и предубеждения.

Сабэль промчалась по комнате и вырвала зеркало из рук Брэма, бросив на него предупреждающий взгляд.

— Я понятия не имею, что с тобой не так, но, если ты хочешь заручиться поддержкой, можешь попробовать доброе слово, дорогой брат.

Он бросился к ней, пытаясь вырвать зеркало, но, к ее удивлению, Айс и Лукан схватили его за плечи и оттолкнули обратно на диван.

— Пусть Сабэль попытается, — пробормотал Лукан. — Она не может быть хуже тебя.

Брэм выругался, поборолся, потом, наконец, вздохнул и плюхнулся на диван, скрестив руки на груди.

— Ну и ладно.

Он был сильно раздражен, но Сабэль не могла тратить время на то, чтобы думать об этом.

— Здравствуйте, Келмскотт.

Она улыбнулась пожилому человеку с тонкими чертами лица, обрамленного седыми волосами и пушистыми бакенбардами.

— Сабэль, дорогая. Прекрасна, как всегда. Что случилось с твоим братом?

— Не в духе. Я пригрозила бросить его стае диких собак, если он не исправится.

Спенсер засмеялся.

— Как всегда смышленая девушка.

— Спасибо. Я думаю, что он пытался несколько бестактно спросить, получили ли вы какие-либо заверения от Матиаса, что он не стоит за насилием, или не слышали ли вы от него о каких-либо планах по развитию и восстановлению магического мира. Понимаете, Брэм был немного не в себе.

— Конечно, конечно.

Тот покачал головой.

— Не совсем. Но Матиас осведомил нас о нарастающих волнениях среди Лишенных. Они в отчаянии из-за социального порядка. Матиас предупредил о возможной гражданской войне, если они… не будут удовлетворены.

Другими словами, Матиас выдал завуалированную угрозу, что перенесет основную тяжесть гнева Лишенных на Совет, если они не выдвинут и не изберут его. Они выбрали трусливый выход и подумали, что задобрят Матиаса, а он избавит от трудностей позже. Дураки.

Сабэль нацепила улыбку.

— Это серьезное предупреждение. Но может ли Матиас честно заявить, что он в силах подавить любые волнения Лишенных, если социальный порядок будет изменен или отменен? Мне просто интересно…

— Он их защитник, моя дорогая, — напомнил Келмскотт.

Находящийся рядом с ней Айс фыркнул и покачал головой.

— Ну, он утверждает, что это так. Но Матиас не один из них, так как же он может знать, за кем действительно последуют Лишенные, или чего они хотят?

— Я не думаю, что сейчас мы можем позволить себе игнорировать потенциальную опасность, которую Матиас может представлять, если мы ему откажем. Если же он обманывает нас всех и стоит за недавними нападениями, возможность держать его рядом и под контролем положила бы конец всей этой ерунде.

Смелое, если не глупое заявление, от которого Сабэль сжала зубы. Спенсер и Блэкборн, два сапога — пара, — оба решили, если дать Матиасу дюйм, то это удовлетворит его. Ни тот, ни другой не успеют и заметить, как он займет милю.

— Может, другой кандидат повлияет на вас? Мне кажется, в трудные времена лучше всего укрепить нашу власть и разобраться с беспорядками Лишенных рациональным, хорошо спланированным образом. Уступят ли они страху перед насилием, которым Матиас в действительности предлагает все прекратить?

Спенсер нахмурился.

— Кого ты рекомендуешь, девочка?

— Лукан МакТавиш хорошо бы подошел на это место…

— Нет, — немедленно возразил Спенсер. — Мы с Блэкборном обсуждали это, знали, что Брэм выдвинет его. Стерлинг и его племянник… Семейные связи слишком близки.

— У Стерлинга есть свои наследники. Лукан никогда не займет место через него.

— Возможно, нет. Но два МакТавиша в одном Совете создают потенциальное препятствие для справедливого голосования по будущим вопросам.

Перевод: потеря власти, вероятно, приведет к тому, что МакТавиши создадут избирательный блок с Брэмом, чего они избегали любой ценой. Недальновидные идиоты.

— Я вижу, что ты разочарована, Сабэль, — сказал Спенсер. — Но я серьезно настроен и говорю также за Блэкборна. Совет нуждается в изменениях, а Лукан МакТавиш принесет только больше того же (старого).

Они хотели что-то изменить? Улыбка скривила уголки ее рта, и она посмотрела через комнату на трех волшебников, наблюдающих за ее разговором: Брэма — с его настороженным взглядом, Лукана — в большей степени со смирением, и Айса — с растущим пониманием ситуации.

— Изменения. Отличная идея. Если мы боимся того, что Лишенные восстанут, а это, как я понимаю, вполне возможно, способ добиться прогресса не в том, чтобы выбрать Избранного, который утверждает, что представляет их интересы. Возможно, было бы лучше фактически ввести в Совет одного из них.

Спенсер отпрянул, его густые серые брови взлетели, образуя букву V над выступающим носом.

— Лишенный в Совете?

— Конечно. Ничто не скажет о переменах и прогрессе Лишенным больше, чем это, и Матиас должен будет победить кандидата, если он действительно выступает за их эмансипацию.

— Э… Возможно. Мы могли бы обсудить это. Я поговорю с Блэкборном. Мы можем найти кого-то…

Она снова оглянулась на трех мужчин, находящихся позади нее в комнате. Брэм поднялся с дивана. Лукан и Айс снова удержали его, а он заворчал и зарычал. После того, как они его усадили, Айс посмотрел на Сабэль и покачал головой.

Но она увидела надежду на его лице.

— У меня на самом деле есть кое-кто, — пробормотала она. — Тот, чей дед заседал в Совете до того, как социальный порядок лишил его звания. Тот, чья династия древняя, и чьи желания сохранить магический мир и покой чисты. Тот, кто не очень близок с моим братом.

— Слушаю…

Он выглядел искренне заинтригованным, и надежда снова зародилась внутри Сабэль.

— Было бы интересно.

— Как вы относитесь к Айсдернусу Рикарду?

Глава 15

В тот момент, когда Сабэль прервала связь со Спенсером, Брэм освободился и, вскочив на ноги, рванул через комнату к ней.

— Ты выжила из своего гребанного ума?

Когда Айс снова схватил Брэма за руку, удерживая его подальше от сестры, он задумался о том же. Откуда у Сабэль появилась безумная идея, чтобы Брэм выдвинул его в Совет? Будь он проклят, если снова попросит Брэма о помощи, и Айс не сомневался, что другой волшебник отрубит свою правую руку, прежде чем поднять палец, чтобы помочь ему.

Сабэль с горящим взглядом голубых глаз повернулась к брату и положила в карман зеркало Брэма.

— Подумай о чем-то, кроме ярости, управляющей твоим мозгом. Блэкборн и Спенсер боятся Матиаса больше, чем могут признать, и они это знают. Они надеются, что, оказавшись союзником, он не обратит жестокость против них.

— Идиоты.

— Очевидно. Но в этой ситуации лучшее, что я могла сделать, это использовать их же аргументы против них. Они боятся восстания Лишенных, потому что у группы нет представителя в Совете?

— Это фигня, Сабэль. Они боятся только потерять собственную власть. Они сражались со мной с того дня, как я занял это место. Они знают, что грядут перемены и именно я принесу их.

— Конечно. Но посмотри на прелесть этого плана: если ты выдвинешь Айса, он должен успокоить тех самых людей, которых, как они утверждают, хотят успокоить, а Блэкборн и Спенсер все еще проголосуют за Матиаса, ты загонишь их в угол. Они должны проявиться, чтобы поддержать зло. Со временем это уменьшит их влияние. И мы оба знаем, что Матиас убьет их, как только они перестанут быть полезными. Так или иначе, через свою трусость они подписали себе смертный приговор.

Брэм перестал бороться, и Айс выпустил его. Не то, чтобы он не мог удержать волшебника, когда Сабэль шокировала его снова и снова. Он всегда знал, что она умна, но ее мастерство в политике поражало. Она хорошо понимала советников, что их мотивировало, чего они хотели и боялись. Она нашла способ использовать их ложь против них. Гордость вспыхнула у него в груди… даже зная, что ему придется отказаться от ее предложения.

— Сабэль.

Он пересек комнату и взял ее руки в свои.

— Брэм был прав, отказавшись выдвинуть меня после смерти Гайлин. Я… не подхожу для Совета. Они все думают, что я злюсь. Я плохо сдерживаю темперамент. Мое положение гарантирует, что они никогда не послушают…

— Это чушь, — перебила она. — Ты сильный и стойкий. Умный. Как только они узнают тебя, поймут, что ты не злишься. Может быть, сейчас им необходим вспыльчивый человек в Совете, чтобы встряхнуть их.

Она верила в это? Несмотря на то, что он был рожден Лишенным, Айс никогда не чувствовал себя менее равным, до тех пор, пока Брэм не отверг его много лет назад. Он вспомнил тот момент стыда, когда желчь обожгла его изнутри. Жало унижения. Он так и не простил бывшего друга за это.

Может ли он вступить в политический союз с кем-то, кого долго считал врагом? У него есть выбор?

— Старейшины Совета стали слишком смело всем заправлять, — отметила Сабэль. — Они будут слушать тебя, если вы с Брэмом научитесь работать вместе, голосовать вместе. Вместе со Стерлингом и Тайнаном вы вчетвером будете контролировать Совет. Вы будете задавать тон и стандарты. Политику.

Айс впитывал ее слова, они звучали в его голове. Лишенный, который родился без будущего, внезапно становился одним из семи самых могущественных волшебников магического мира? Он никогда не жаждал власти, только хотел, чтобы Матиас прекратил распространять зло. Даже если бы они с Брэмом могли терпеть друг друга, какой вклад он мог внести в Совет? Брэм обвинил его в зацикленности. Что изменилось? Что он действительно знал о правлении магическим миром?

Сабэль повернулась к брату.

— С моим предложением выдвинуть Айса как кандидата, я дала тебе все, что ты хотел на пути к власти над Советом: контроль большинства. Все, что тебе нужно сделать, — это помириться с Айсом.

Брэм долго молчал, просто смотрел на сестру со смесью изумления, гнева и раздражения. Айс понимал чувства волшебника.

— Социальный порядок не позволяет Айсу занять место в Совете.

— Это дерьмо должно быть исправлено. Ты знаешь это.

Брэм пожал плечами. Айс удивился, что творилось, черт побери, в голове у этого волшебника.

— Есть еще мнение Хелмсли Кэмдена, на него можно положиться.

Брэм изменил тактику.

— Он может согласиться на то, чтобы Лукан был в Совете, и это даст нам необходимый четвертый голос.

Сабэль закатила глаза.

— Сомнительно, дорогой брат. Клифден О'Ши отказался идти на компромисс, и Матиас убил его за это. Как думаешь, почему Кэмден все еще жив?

Потому что он продался. Сабэль абсолютно права. Опять же он убедился, что она умная девушка. Айс всегда уважал ее, но сегодня его уважение к ней росло не по дням, а по часам.

— Подумай, Брэм, — продолжила она. — Блэкборн проголосует за Матиаса. Он выдвинул ублюдка, и не голосовать за него было бы дурным тоном. Но у нас есть шанс завоевать Спенсера, возможно, убедив его, что между тобой и Айсом нет связи.

На самом деле, нетрудно притвориться.

Брэм провел рукой по лицу.

— Может быть. Думаю, ты должна позволить мне поговорить с Кэмденом, на всякий случай. Мы можем предложить ему защиту в обмен на голос за Лукана.

Лукан прочистил горло.

— Выдвини Айса. Это лучший ход. Сабэль права.

Резкий поворот, взгляд Брэма кричал, что неожиданное заявление Лукана было тем, что он ожидал бы от Иуды.

— Ты сдаешься, просто так?

— Нет, перехожу к лучшему плану. Оставь свой гнев и проклятую гордость. Ты и Айс не всегда понимаете друг друга. Вы оба предали друг друга. Это было два столетия назад. Если мы хотим предотвратить кровопролитие, мы должны использовать наши головы.

Лукану легко было сказать, он не был предан. Учитывая его хмурый взор, Брэму явно нравилось утверждение Лукана не больше, чем Айсу. Но, черт возьми, парень был прав. Пока Айс не верил, что станет Советником, но ради магического мира и памяти Гайлин он хотел попробовать.

— Спасибо, Лукан.

Сабэль кивнула мужчине, затем повернулась к брату.

— Чтобы подтвердить свои подозрения, я свяжусь с Кэмденом и посмотрю, где его преданность. Я уверена, что это инстинкт самосохранения, но…

— Я свяжусь с ним, — возразил Брэм.

Сабэль подняла золотую бровь.

— Чтобы ты смог вести такой же деликатный разговор, который попробовал со Спенсером? Я думаю, дорогой брат, что пока ты снова не научишься управлять своими эмоциями, ты должен ограничить разговоры с другими.

Проведя руками по волосам, Брэм отвернулся, его плечи были напряжены. Но он кивнул.

— Хорошо, — сказала она. — Я голодна. Кто-нибудь хочет позавтракать?

Лукан быстро ответил:

— Если ты предлагаешь, то да.

Все внутри Айса требовало, чтобы он последовал за Сабэль, держал Лукана подальше от нее, был единственным волшебником, чтобы разделить ее утро, ее трапезу… Он оттолкнул это. Логика. Лукан не собирался взывать к ней. И пока остальные в Совете верили, что он не был союзником Брэма, Сабэль не могла принадлежать ему.

Трясущийся от пронзающей боли, он послал страстный взгляд на свою возлюбленную. Что-то в ее лице, мольбе в ее глазах, сказали ему, что она хочет, чтобы он протянул оливковую ветвь Брэму и позволил начаться сближению.

Его желудок сжался, слишком большой ком, чтобы проглотить. Быть первым, кто извинился перед «другом», который захлопнул дверь в последнем Маяке надежды, чтобы отомстить за свою сестру? Кто поставил его на место несколькими хорошо расставленными словами много веков назад, а затем снова, когда он воззвал к его сестре? Волшебник, который стоит между ним и счастьем даже сейчас?

Сабэль просила слишком многого.

Они с Луканом исчезли, закрыв за собой дверь. Финальный щелчок зазвучал в пространстве пещеры между ним и Брэмом. Айс смотрел на своего врага. Что, черт возьми, он мог сказать? Практически все было бы истолковано как способ пробраться в Совет или в жизнь Сабэль. Обе попытки будут отвергнуты.

Черт возьми, он не пытался использовать свои дипломатические навыки почти двести лет. Однажды он имел надежду пробиться в политику, размышлял, произносил речи. Он позволил гневу и безнадежности похоронить себя. Теперь, как и тогда, между ним и спасением стоял один человек.

Дьявол.

— Это чертовски неловко, — пробормотал Айс.

Пристальный взгляд Брэма метнулся в его направлении.

— Ага. Мне это не нравится.

— Мне тоже. Твоя сестра очень умна.

Он засмеялся.

— Точнее и не скажешь.

Снова наступила тишина, и мысли Айса пришли в неистовство. Когда-то разговор между ними был легким, дружелюбным, полным шуток и шалостей. В течение многих лет его горе из-за потери Гайлин заморозило все его чувства. Но как только он присоединился к Братьям Судного дня, тот дух братства, которого он не получил, снова ударил его другим видом печали. Айс, конечно, верил в их дело, но понимал, что, пока Брэм возглавлял группу, он всегда будет аутсайдером.

Сабэль, благослови ее, дала ему шанс, чтобы, возможно, изменить это. Айс не мог перестать думать, что это значит для них. Он должен сосредоточиться на том, чтобы найти способ не испортить все.

— Я… никогда не благодарил тебя за спасение сестры, — внезапно сказал Брэм.

Это были последние слова, которые Айс ожидал услышать, и они сбили его с толку.

— Это было делом чести и удовольствия. Что бы ты ни думал о моих чувствах к твоей сестре, они подлинные. Она — мое сердце, и я отдам жизнь за нее.

Брэм пожал плечами.

— Сейчас проблема в открытой должности МакКинета.

Это напомнило Айсу, что Брэм не будет поддерживать Сабэль в связывающем призыве. Политика и потребности могут размыть гнев и вражду, но не любовь.

Боже, у него, наконец, будет все, что он когда-либо искал двести лет назад, но смотреть, как любовь ускользает из его рук?

Кулаки сжались по бокам, Айс сдерживал желание схватить Брэма, встряхнуть в нем какое-то чувство. Опыт сказал ему, чем сильнее он выступал против Брэма, тем больше волшебник упирался, и с этим заклинанием, изменяющим его характер и настроение, Брэм был более непредсказуемым, чем обычно.

Когда-нибудь, Сабэль. Когда-нибудь… Я найду путь к тебе.

Он ждал двести лет, чтобы дать Гайлин упокоиться. Если нужно, он подождет еще двести, чтобы снова держать в руках Сабэль.

— Это так, — согласился он. — Я хочу пояснить, что не вкладывал эту идею в голову Сабэль.

— Нет.

Брэм покачал головой.

— Это все Сабэль. Я знаю свою сестру.

Он потер затылок.

— Наверное, я должен поблагодарить ее. Это блестящий план.

По тону Брэма было понятно, что признание было чертовски трудно сделать, и Айс подавил улыбку.

— Я обнаружил, что у нее полно таких планов.

— Всегда так было. С тех пор, как я встретил ее, она была полна озорства. Полагаю, ее магия сирены.

Лично Айс думал, что это ее внутренний свет и доброта.

— Я уверен, что это не повредило.

Методичными шагами Брэм пересек комнату и сел на диван.

— Если я соглашусь выдвинуть тебя, у нас должно быть взаимопонимание.

Ну, конечно. Условия и правила Брэма. Айс проглотил вновь зародившийся гнев. Он не должен был ожидать, что последние несколько мгновений сотрут два столетия недоверия.

— Выкладывай.

— Мне нужна поддержка в голосованиях. Не по всем вопросам. Я не ищу марионетку, но по вопросам Матиаса и безопасности магического мира…

— Да.

Это соглашение было легким, поскольку они разделяли одни и те же взгляды.

— При условии, что голоса не используются для постоянного подавления Лишенных. Перемены должны произойти.

Брэм замешкался, кивнул.

— Изменив законы, мы не только сделаем то, что правильно, но и уберем Матиаса, потому что он останется без власти. У Лишенных будет новый лидер в твоем лице, тот, кто не питается насилием и смертью.

Коронование его, как нового лидера, казалось надуманным, но, если Брэму нужно поверить в это, хорошо. Или, может, Брэм увидел то, что он не смог? В любом случае…

— Тогда мы договорились.

— Да.

Синий взгляд волшебника остановился на нем.

Айс сглотнул: «Теперь трудная часть разговора. Пожалуйста, не проси меня бросить Сабэль».

— Моя сестра… вопрос твоего Зова должен быть решен.

— Это между мной и твоей сестрой.

— Я все еще ее опекун, — огрызнулся Брэм.

— Она взрослая женщина, очень яркая, как мы оба знаем. Позволь ей слушать свой разум и сердце.

Брэм покачал головой.

— Если она будет с тобой, я все равно откажусь от нее. Сабэль может стать парой другого ради политического преимущества, более сильного избирательного блока в Совете. Я буду продолжать переговоры с Кэлмскотом Спенсером. Его сын, Рей, стал бы хорошим кандидатом…

— Ты сукин сын! Ты ведешь переговоры о счастье сестры ради политического преимущества, твое отречение раздавит ее. Когда ты спас ее от матери в детстве, потому что та всего лишь пыталась продать Сабэль, ты сделал это не по доброте душевной или заботе о том, что станет с ребенком, не так ли? Ты купил ее у матери, чтобы использовать тот факт, что кровь Мерлина течет в ваших венах, для политической выгоды. Ты ждал подходящего случая. Ее счастье ничего для тебя не значит.

— Я делаю это, потому что убежден, что ты последний человек в мире, который может сделать ее счастливой.

Айс знал, что должен заткнуться, перестать спорить. Но не мог этого допустить. Он хотел Сабэль гораздо больше, чем место в Совете. Гайлин, благослови ее, поняла бы.

— Почему? Потому что я родился в низшем классе? Потому что у меня нет твоих связей?

— Конечно. Что ты можешь ей дать, кроме страданий?

Айс сжал челюсть так сильно, что подумал, что та сломается.

— Я всегда ставил ее потребности выше своих, то, что ты, очевидно, никогда не делал.

— Это мое предложение. Либо бери, либо вали.

— Отмени угрозу отказаться от Сабэль из-за меня. Тогда я приму назначение.

Глаза Брэма сузились.

— Ты не в том положении, чтобы вести переговоры.

О, но он вел. Айс видел это сейчас.

— Тогда найди другого Лишенного, который проголосует в ближайшие часы, и выдвини его. Я буду с Сабэль, пытаясь убедить ее, что я сделаю ее потрясающе счастливой, независимо от твоего мнения.

Брэм бросил в него диваном.

— Ты ублюдок!

Айс взмахнул рукой и построил ледяную стену между ними.

— Отмени угрозу.

Расчетливый блеск появился в голубых глазах.

— Если тебя изберут, я сделаю это. Это мое последнее предложение.

Закрыв глаза, Айс прислушался к себе, он чувствовал, как будто вел переговоры с дьяволом. Брэм назначил бы Айса, и, если бы он был избран, возможно, они с Сабэль могли бы найти путь к счастливому будущему. Хотя ничего не гарантировано, но это было больше, чем он смел надеяться.

— По рукам. Я честно предупреждаю, если меня изберут, я буду неустанно преследовать твою сестру, пока она не свяжется со мной.

— Даже если я не откажусь от нее, она верна своему единственному брату, единственной семье. Не удивляйся, если она откажется.

***

Несколько часов спустя все собрались в обеденном зале Айса. Он сидел во главе стола, Сабэль справа. Волшебник не мог прикоснуться к ней, но чувствовал её рядом, и этого было достаточно. На данный момент.

Брэм сидел слева от него, зеркало, по которому он разговаривал с Советом, лежало на большом столе из красного дерева, и сейчас было закрытым. Стерлинг и Тайнан сели рядом с Брэмом. Они, кажется, не слишком подружились, но недавние события и ужасы убийств двух советников создали связь между ними, которую нельзя было игнорировать. Скорбь Тайнана по дедушке, как и по Орофе, убитой Матиасом несколько месяцев назад, отразилась в чертах его лица, добавилась к ранней глубокой печали из-за любви.

Рейден Вулвзи сидел напротив советников с озорной улыбкой, появившейся после того, как спросил Айса о местных ведьмах, которые могут составить ему компанию. Айс задавался вопросом, каким воином тот мог стать, если никогда не воспринимал ничего всерьез.

У Брэма были такие же мысли.

— Маррок, почему бы тебе не взять Рейдена и Ронана на тренировку? Они ужасно отстают.

Ронан печально улыбнулся своей новой паре Кари, а затем поцеловал эту красивую блондинку. Рейден просто вздохнул. Маррок выглядел более чем счастливым, найдя новые объекты для мучений.

— Я помогу, — вызвался Кейден, сжимая находу руку Сидни.

Младший МакТавиш, казалось, был в восторге от новых членов группы. И близнецы Вулвзи стали большими и легкими мишенями.

Лукан и Герцог переглянулись и последовали за группой. Айс почти завидовал им. Он предпочел бы, чтобы его отделали в одном из тренировочных упражнений Маррока или же он мог попрактиковать магические боевые навыки с Герцогом. Все лучше, чем подавлять беспокойство и задаваться вопросом, будет ли его номинация отклонена сегодня и не значит ли это, что все потеряно.

Потихоньку Сидни и Оливия собрали остатки ужина и направились на кухню. Айс сидел вместе с Сабэль и тремя советниками. Они не могли позволить себе больше откладывать номинацию. С каждой отсчитанной минутой у Блэкборна и, возможно, Спенсера было больше времени, чтобы разработать контрстратегию, которая играла бы на руку Матиасу.

— Готовы? — спросил Брэм, оглядев стол.

Айс подавил позыв к рвоте. Обычно он игнорировал то, что о нем думали привилегированные болваны, но сейчас… слишком многое поставлено на карту. Так что для Гайлин, для Сабэль и будущего он сглотнул и удержал себя.

Стерлинг и Тайнан кивнули, взгляд Брэма упал на него. Айс чувствовал Сабэль рядом с собой, ее присутствие обнадеживало его. Ему даже не пришлось смотреть на нее, чтобы знать, что она подхватит его, если он упадет.

— Готов.

Айс услышал рычание в голосе и вздохнул.

«Успокойся».

Как, черт возьми, он мог пройти процесс номинации, если уже говорил так, будто мог снять с кого-нибудь голову?

Кивнув, Брэм открыл зеркало, коснулся нескольких гербов, затем помахал рукой. Магическое стекло расширилось, став размером с настенное зеркало. Айс отклонился назад, хотя полагал, что не должен был. В конце концов, оно было волшебным. Но немногие видели внутреннюю работу Совета. Даже в то время, когда Айсдернус учился у Брэма, который был у него в качестве наставника, он никогда не посещал заседаний Совета.

Через мгновение лицо каждого члена Совета появилось на отражающей поверхности зеркала рядом с их гербами. Блэкборн со своими блестящими черными волосами и щеками, бледной кожей и жадными глазами. Айс невзлюбил его сразу и не питал иллюзий, что тот когда-либо проголосует за него или вместе с ним.

Появилось знакомое серое лицо Спенсера. Старейшина выглядел усталым, почти побежденным. Но он смотрелся намного лучше, чем Хелмсли Кэмден, который выглядел совершенно окаменевшим. Мгновение спустя Айс увидел, почему, так как золотистое, почти кошачье лицо Матиаса появилось рядом с ничтожным старейшиной. Кэмден, никогда не обладавший мужеством, сидел рядом с самым печально известным волшебником тысячелетия. Айс сразу понял, как тот проголосует.

Проклятие!

Блэкборн созвал совещание и начал с обращения к Тайнану.

— Потеря твоего деда — удар для всех нас, — сказал старейшина. — Его служение магическому миру было почетным, и его будет не хватать. Пусть он покоится с миром.

— Спасибо.

Тайнан о'Ши сказал слова вежливо, но Айс увидел явное желание плюнуть в неискреннего ублюдка.

Еще несколько коротких слов, и Тайнан, склонив голову, принял свою роль в Совете.

Некоторые волшебники всю жизнь молились, чтобы их заметили в Совете, тем более, рассматривали в качестве претендента на должность. Чтобы быть на месте Тайнана, или, черт, на своем собственном, Айс знал, что должен вызвать некоторую реакцию. Тайнан просто скрепил пальцы и положил руки на стол, выглядя невозмутимо.

— И теперь к делу заполнения пустого места МакКинета, — продолжил Блэкборн. — Я выдвигаю Матиаса Д'Арка. Он происходит от некогда выдающейся семьи. Никто не может оспорить, что он волшебник великих талантов со способностью внушать верность другим. То, что он вернулся и полон решимости творить добро и нести изменения в дела магического мира, принесет нам пользу, особенно потому, что он может быть единственным, способным подавить любое надвигающееся восстание Лишенных. Кто-нибудь возражает?

Брэм стиснул зубы, но больше ничего не вызывало у него отвращения. Стерлинг и Тайнан также молчали. Осуждение Матиаса сейчас не принесет пользы. Он соответствовал формальным требованиям. Его личность будет проверена только в случае равенства голосов в результате официального голосования. Его личность… только время докажет, что Блэкборн ужасно ошибается — после того, как станет слишком поздно.

— Великолепно, — продолжил Блэкборн в тишине. — Пусть имя Матиаса Д'Арка будет зарегистрировано в свитках. Если больше нет номинантов, то…

— Я номинирую Айсдернуса Рикарда.

Голос Брэма звучал громко, ясно. Он послал дрожь по коже Айса. Он чувствовал все эмоции, от неожиданности до возмущения, исходящие от других. Или, может быть, это была его нервозность.

Блэкборн отшатнулся.

— Рикарда, безумного?

— Если называть безумцем того, кто сражался с Анарки, которые убили его сестру, тогда да.

— Он не Избранный, — возразил Кэмден. — Он не отвечает требованиям.

— Тогда я предлагаю изменить порядок. Как мы можем эффективно управлять всеми, когда среди нас представлен только один класс? Если мистер Д'Арк прав и Лишенные планируют восстание, не можем ли мы подавить их гнев, назначив одного из них?

— Это довольно внезапно, — рассуждал Спенсер.

— Так же, как и замена советника, который был жестоко убит в своем собственном доме.

Брэм послал ему вымученную улыбку.

— Да… конечно.

Плечи Спенсера поникли.

— Честно говоря, я не вижу причин отказываться. Было бы плохо давить в эти трудные времена, а так и будет выглядеть, если до Лишенных дойдет известие, что мы отказались рассматривать изменение в социальном порядке, чтобы, возможно, включить одного из их. Представьте себе, какое волнение поднимется.

— Уверяю вас, — вдруг заговорил Матиас. — Я могу их успокоить.

— Путем использования Анарки, сэр?

Вопрос Брэма был идеально язвительным. И этим он взял ситуацию в свои руки. Аккуратно Брэм загнал Блэкборна и Спенсера в угол.

— Очевидно, нет, — добавил Тайнан. — Или мой дед был бы с нами.

Покончив с этим, Брэм призвал всех к голосованию. Учитывая, что у них не было логического аргумента, поскольку они внезапно поддерживали перемены, хотя избегали их на протяжении веков, все старейшины Совета согласились, некоторые явно более неохотно, чем другие, изменить социальный порядок, чтобы позволить Лишенным иметь представительство в Совете.

— Какие-либо иные возражения к номинации Рикарда? — бросил вызов Брэм.

Мертвая тишина.

Айс нервно сглотнул. Взрыв изумления охватил его. Выдвижение кандидатуры на место в Совете, которое должно было быть его двести лет назад, теперь находится в его руках. Должно быть, это сладкая победа, потому что тот самый человек, ответственный за его поражение много лет назад, был теперь его неохотным сторонником, но Айс не мог сейчас думать о мелочной иронии. Месть не была сладкой и не служила мотивом. Память о Гайлин и любовь Сабэль… больше ничего не имело значения. Он оставил прошлое позади. Его будущее на верном пути.

На шаг ближе…

— Должны ли мы запланировать официальное голосование, скажем, через три дня в моем поместье? — спросил Блэкборн. — Это даст каждому из нас время внимательно обдумать наши голоса.

И дать Матиасу время и место, чтобы он мог разработать план убийства каждого члена Совета и мгновенно начать править всем магическим миром? Дать каждому представление о его волшебной подписи, которая будет отображать тот факт, что он воззвал к Сабэль?

Айс уставился через стол на Брэма, готовый встать и запротестовать. Остальные три волшебника за столом удержали его.

— Думаю, сейчас не те времена, ждать, — утверждал Брэм.

— Все присутствуют, и я не вижу причин для задержки.

Сердце сбилось с ритма, Айс слушал, как другие проворчали своё согласие. Внезапно пришло время голосовать.

— Я голосую за Матиаса Д'Арка, — сказал Блэкборн старший, что и неудивительно.

— Как и я, — вмешался Спенсер.

Черт побери. Айс надеялся, немного, но все же, что Спенсер склонен проголосовать за них. Но явно нет.

— Я голосую за Рикарда, — сказал Стерлинг МакТавиш.

— Стал прихвостнем Риона, ха? — усмехнулся Спенсер.

— Это лучше, чем быть сучкой Блэкборна.

Несмотря на напряжение в комнате, Айс рассмеялся. Он никогда не знал клан МакТавишей хорошо, всегда избегая его из — за связи с Рионами. Но теперь ему нравились эти волшебники.

— Я голосую за Матиаса.

Голос Кэмдена дрожал, когда он отдавал свой голос, и неудивительно, самый злой человек маг рядом с ним.

Айс снова пожалел, чтобы сам не мог пробраться через зеркало и напасть на Матиаса, заставляя его изгибаться от боли и корчиться в агонии, как он того заслуживает. Вместо этого он сжал кулаки и взглянул на Сабэль для поддержки. Она улыбнулась и кивнула.

— Все решит еще один голос за Матиаса д'Арка, — напомнил Блэкборн.

Как будто кто-то должен был это услышать.

— У него не будет моего голоса, — поклялся Брэм. — Рикард будет представлять Лишенных. Он знает их, будет слушать и сможет нести наше послание к ним, сглаживая отношения.

Блэкборн фыркнул.

— Твой выбор. Сейчас не время для комментариев. О'Ши? Имей в виду, что, проголосовав за Рикарда, ты отправляешь нас в чудовищную ничью, которой следует избегать любой ценой. Совету никогда не приходилось требовать оспаривания равенства.

Тайнан откашлялся.

— Ну, мне жаль говорить, что мое первое официальное голосование в качестве члена Совета приведет к чему-то ужасному, но мой голос за Рикарда.

— Чертов тупица, — Блэкборн выругался, потом вздохнул, возвращая контроль. — Ну что ж. Завтра, через час после рассвета, оба кандидата предстанут у ворот моего поместья для вызова. Да поможет вам Бог.

Блэкборн тут же разорвал связь. Остальные последовали его примеру. Айс сделал паузу, беспокойство пронеслось сквозь него.

— Вызов?

— Так и есть.

Он выдохнул, посмотрел на Сабэль с сожалением, покачал головой.

— Я никогда не думал, что Блэкборн действительно настоит на этом. Я думал, он придумает что-нибудь другое. Это его право, как старейшины Совета.

— Но он решил не делать этого, что дальше? — возмутилась Сабэль.

Брэм сглотнул.

— Завтра утром ты появишься в поместье Блэкборна, как указано. Будешь сражаться с Матиасом за право занять место в Совете.

— Как сражаться? — Сабэль прищурилась. — Что ты имеешь в виду?

Брэм глубоко втянул воздух, потом посмотрел на Айса с извинением.

— В битве, которая заканчивается, когда один из вас сдается или умирает.

Глава 16

— Ты не пойдешь, Сабэль.

Брэм повторил, как будто это был конец разговора, а затем отпил кофе.

Предрассветная седина собралась снаружи, и Сабэль почувствовала внутренний счет времени, проходящего до того часа, когда вызов за спорное место в Совете заберет у нее Айса, возможно, навсегда. Её живот сжался в тысячу узлов, и она жаждала хотя бы трех минут наедине с Айсом. Прикоснуться к нему, успокоить себя. Она так сильно хотела привязаться к нему. Всю ночь она думала сделать именно это. Но почти так же, как если бы знал, что у нее на уме, ее брат забрал Айса после голосования в Совете, обсудить вызов, разработать стратегию, проанализировать потенциальные слабости Матиаса. Теперь время ускользало сквозь пальцы, и паника, что Сабэль, возможно, никогда не увидит Айса живым, снова заморозила ее.

— Нет, — согласился Айс с Брэмом, подходя сзади с кофе в руке.

Она повернулась к Айсу, достаточно близко, чтобы почувствовать его мускусно-сосновый запах… но так далеко.

— Требуется все, чтобы я не начала умолять тебя отменить этот вызов и отозвать твою номинацию. Если бы я знала, когда предложила твое имя, к чему приведет эта борьба…

Айс заупрямился.

— Я не могу уйти. Матиасу нельзя разрешить управлять магическим миром. Я не подведу Гайлин, выбрав путь труса.

Даже ценой своей жизни? Но да, она понимала, что он больше ценит память сестры. Что после двух столетий горя ему нужна была эта развязка, эта месть.

— Я знаю, поэтому ничего не сказала. Но я умоляю тебя, не оставляй меня здесь грызть ногти и ждать. Позволь мне пойти с тобой и помочь.

— Только члены Совета и кандидаты участвуют в испытаниях.

Брэм пожал плечами, как будто это решило вопрос.

— Вместе со своими парами или источником энергии, — отметила она.

Из-за шокированных выражений их лиц она улыбнулась.

— Да, я немного поболтала со Стерлингом прошлой ночью. Очень плодотворно.

Брэм выругался.

— Ты слишком умная.

Айс сидел в кресле рядом с ней за длинным столом и качал головой.

— Я не оставлю тебя рядом с Матиасом. Я знаю, на какие зверства он способен. Энергии у меня будет достаточно.

— Бороться с одним из самых могущественных темных волшебников? Посмотри на заклинание, которым он свалил Брэма. Оно почти убило его.

— Потому что я был не готов, — возразил ее брат. — Он застал меня врасплох. У меня не было времени на защиту. Айс защитит себя.

Сабэль ударила кулаком по столу.

— Прекрати оберегать меня и используй мозги! Если Айсу придется сражаться в длительной битве, никто не сможет помочь ему, кроме меня.