Возвращение в сон

Из разговора таксиста с утренней пассажиркой

— На Площадь Примирения.

— Реабилитационный Центр? Знаем, поехали…

— Проклятый туман… Ни шута не видно. Как вы еще ездите, по такой-то погоде…

— Да уж ездим. Куда деваться? Жить-то надо.

— Закурить можно?

— Пожалуйста. Вон пепельница… огоньку?

— Спасибо…

В разговор вклинивается радиореклама:

— Не пропустите! Только у нас!!! С понедельника!!! Завершающая часть хитов прошлых сезонов! СУМЕРЕЧНЫЙ ДОЗОР! Наш вызов Голливуду!!!

— Выключите! Выключите немедленно!!!

— Да вы что! Классный фильм! Я и сам смотрел. Мои шалопаи когда еще притащили… Прокат в кинотеатрах только начался, а пираты уже…

— СУМЕРЕЧНЫЙ ДОЗОР!!! С понедельника…

— ВЫКЛЮЧИТЕ СЕЙЧАС ЖЕ!!!

— Ну, ладно, ладно… выключил уже. Успокойтесь, дамочка… будет уж… Что, плохо вам? Скорую вызвать?

— Не…надо скорую… Дочь у меня… Понимаете? Дочь в сумеречном состоянии. Приобретенный прогрессирующий аутизм. Из-за этих вот дозоров! Понапридумывали… П-п-пис-сател-ли, чтоб их всех…

— Вы это, не расстраивайтесь так! В Центре, вашей девчонке помогут…

— Да уж, помогут… Нормальная она была, поймите. Нормальная! Пока дрянью этой не увлеклась! Ролевки, тусовки, походы, сражения, эльфы, гномы, маги… Дозоры! Я-то поначалу сквозь пальцы… Есть, думаю, девчонке чем заняться, все не по подворотням…

— Куд-да прешь, коз-зел! М-мать твою… Извиняюсь. Это верно вы сказали, насчет подворотен. Пацаны теперь хоть при деле. Мы вон росли, так кроме пива под забором…

— Да лучше уж пиво под забором, поверьте! Приложили мечом по голове в одной из этих баталий, между орками и демонами. И все! Как из комы вышла — так и все! Мать родную не узнает, что уже за всех остальных говорить! Твердит, что ее из другого мира адепты Тьмы сюда выкинули. Заявляет, что сама — маг Сумрака. Сутками сидит, в одну точку смотрит, знания свои магические вспомнить пытается. Говорит, что беременна… от одного… такого же мага-придурка… Господи, ну, не могу больше, который год уже, за что?! За что мне это?!

— Правильно сделали, что в город привезли. Наш Центр — на весь мир… Заведующая, вон вообще знаменитость, о ней целая передача на днях шла по центральному каналу. Чудеса, говорят, творит. Даже из даунов, говорят, людей воспитывает…

— Насчет даунов — вранье, конечно…

— Может, и вранье. Да только лучше Марковой вам все равно никого не найти. Вот прямо к ней и обращайтесь… Поможет она вашей девочке, непременно!

— Да поможет она там, как же…

— Да что вы руки-то заранее опускаете?! Лучше послушайте для начала, что вам доктор Маркова скажет…

— Спасибо уж за добрый совет! Только доктор Маркова — это я…

Медленно и монотонно — кап-кап по металлическому подоконнику. Дождь. Унылый моросящий дождик за окном. Какой еще дождь может быть осенью? Унылой туманной осенью, окрасившей листву в буйный пламень набравшего силу пожара.

Прижимаюсь лицом к холодному стеклу. Если попасть взглядом в узор решетки, то запросто покажется, что никакой решетки на самом деле нет, а есть только окно и осень за окном. Осень и дождь, а я в комнате не потому, что меня заперли, а потому, что эта комната — моя, и рядом со мной, рядом…

Рука в руке и жаркое счастье, огненным дыханием обнявшее обоих… То была первая осень, которую мы встречали вместе. За окном — мелкий осенний дождик… озеро… огромное озеро, над озером туман…

… Рука в руке, и — жаркое счастье, огненным дыханием гревшее обоих…

Почему я не могу вспомнить лица? Руки — помню, и вкус поцелуя на губах, и бесконечную нежность нашей любви. Это — помню. А лицо вспомнить не могу никак. И это очень больно, сознавать собственное бессилие. Словно снова предаю любимого человека. По собственной недомысленной дурости предаю!

Ну, почему, почему я никак не могу вспомнить его лицо?!

Татьяна Копылова… Поступила в… году… признаки амнезии и навязчивого бреда… Социально опасна: владеет навыками восточных единоборств… Направлена в Центр Психологической Реабилитации под строгое наблюдение специалистов по рекомендации…

Вот он, этот Центр, виден из окна как на ладони. Трех-четырехэтажные здания, утопающие в густом осеннем тумане. Психушка, одним словом…

Чужой мир. Чужой. Кто только выдумал его? Где Тропа, что уведет меня отсюда?

— Нехорошо читать чужие файлы, Танечка.

Анна Альбертовна, мой врач. Как она сумела так тихо дверь открыть? Меня к ней вызвали, а она отвлеклась на звонок с мобильника, вышла в коридор — чтоб я, значит, разговора не подслушала. Можно подумать, мне интересно, о чем и с кем она там болтать будет!

Комп у докторши на столе включен, я и не удержалась. Много интересного о себе узнала, между прочим.

— То, что там про меня написано — правда? — спрашиваю. — Что я это… Социально опасная.

— Таня. Это мы сейчас обсуждать не будем. Хорошо?

Пожимаю плечами. Ладно.

— А что мать от меня отказалась — правда?

— Та-ня. Пожалуйста!

— Да нет у меня матери в этом мире! — говорю с досадой. — Была б, так не бросила бы. Матери с такой легкостью детей не бросают!

— Расскажи мне о своих снах, Таня.

О снах ей… Можно подумать, я их помню. Так я и сказала. Сны в последнее время совсем меня замучили. Яркие, эмоциональные. Но помнить их не могу почему-то. Так — отрывки, урывки…

— А ты попробуй нарисовать свои сны, Танечка. Хотя бы один. Вот утром просыпаешься и сразу же рисуешь… Потом мне покажешь.

Хорошая идея! Надо попробовать… Анна Альбертовна не такая, как все они, безликие в своих белых халатах. С ней мне почему-то легко. Ее нетрудно помнить. И я всегда ее слушаюсь. Ну, почти всегда…

— Пойдем, Танечка. На процедуры…

Времени здесь навалом, тянется, словно резина. Процедуры — хоть какое-то развлечение. Хотя, если честно, в гробу я такие "развлечения" видала… Но что я могу сделать? Упираться? Спасибочки, пробовала не раз! Уж лучше смириться, не то хуже будет…

А ночью я снова увижу сон…

…Зеркальную гладь озера Кео, ровные хрустальные улицы Накеормая, сияющий шпиль накеормайского Храма…

…Сон, в который я так хочу вернуться.

Праздник в Накеормае. Нарядная толпа, карнавальное веселье. Только мне не до радости. Я, совсем еще кроха, реву в шесть ручьев от горя. Потерялась… Страшные великаны, дорей-воины из уличного патруля, забрали меня с шумной улицы и отвели в Храм, где за мной могли бы присмотреть ученики нданнов. По дороге я успела "отблагодарить" своих спасителей: лицо одного обзавелось глубокими, кровоточащими царапинами, а шевелюра другого лишилась изрядного клока волос…

Торжественная тишина святого места подействовала, орать и брыкаться я перестала, но слезы не иссякали.

А потом пришел кто-то из нданнов — не последнего ранга, если судить по тому почтению, с каким все перед ним расступались. Он внимательно выслушал все, что ему рассказали, а потом, совершенно неожиданно, опустился передо мной на колени, обнял и стал гладить по голове, утешая. Мне сразу же стало хорошо и спокойно, как на коленях у матери…

Он же и привел меня через несколько дней к родителям, а на прощание снова обнял, точно так же, как в Храме. Я долго потом помнила тепло рук хорошего человека…

Свет… Ослепительный Свет, обнимающий человека искрящимся сиянием. Еще Свет, слабее… И четыре темных сгустка живого мрака.

Защитить… Даже ценой собственной жизни — защитить.

Боль, обжигающая ладонь. Копье Света, вспыхнувшее в руке.

Опасно призывать Высшую силу тому, кто ей не служит, да еще с чужого артефакта. Никогда не проходит даром подобное безрассудство…

Два сна. Смотрю на рисунки, отразившие их. И чувствую — не забуду уже! Молодец, Анна Альбертовна! Ка-акой хо-оро-оший совет дала. Почему только я сама не додумалась?

Прикрыв глаза, вспоминаю… Слепящее копье Света в моих руках, черный, как сама ночь, меч в руке молодого дорей-воина…

Помню! Помню! И дальше что было — помню! Меч Тьмы не снес мне тогда голову с плеч по чистой случайности. Это ж смех один, что я выдумала, аль-нданна Баирну защищать! Да он сам кого хочешь намажет на хлеб и съест, ему, земному отражению Света, многое ведомо, и не так-то просто с ним справиться обычным воинам, пусть и владеющим мечами Тьмы.

Мастер Норк, — тот воин, с которым я тогда схлестнулась, — меня учить взялся. Сказал, что выбьет из меня дурь и сделает воином, а что я девчонка — так это у каждого свои недостатки, кому не нравится, могут удавиться…

Торопливо вытираю слезы. Не помню, почему мои родители погибли. Было там что-то такое… Что-то, вынудившее самого Баирну покинуть Храм и отправиться в далекий лесной хуторок, чтобы лично разобраться в случившемся.

Как же мне вернуться домой, как?!

Из разговора заведующей с санитаром Беловым

— Анна Альбертовна! Я работаю здесь шестой год и давно наблюдаю за Таней. Воля ваша, она и впрямь… ненормально ненормальная, если можно так выразиться.

— О чем вы, Сергей Анатольевич?

— О картинах. Я когда увидел… Решил, что уже самому пора к вам на прием записываться! Вы не поверите. Я и сам не поверил бы, если б своими глазами не видел… Попросите, сама пусть покажет, КАК она их рисует!

В кабинете Анны Альбертовны уютно. Фикусы в кадках, картины. Моя тоже висит, Храм Накеормая. Пошло у меня рисовальное дело, только успевай! Самое замечательное, что память оживает по-настоящему. Все, что рисую, потом уже не забываю. Даже и без картин все помню, каждый день подряд. Красота!

— Великолепные картины у тебя выходят, Танечка. Как же ты умудряешься краски смешивать? В чем секрет?

— Я душой рисую. Вот и весь секрет…

— Может, покажешь?

— Мне сон вначале увидеть надо… А у вас тут все время люди, телефон звонит. Не получится.

— Но, может, все-таки попробуешь?

— Ну… Только не мешайте, хорошо?

Может, смогу от процедур отвертеться? И вспомнить вне очереди еще один кусочек прежней жизни…

Беру листы, несколько карандашей, устраиваюсь на подоконнике. Смотрю в сплошную стену тумана за окном. Сны врываются в сознание красочным хороводом… один, другой, третий…

…День, когда дорей-целительница, нданна Кемма привела меня в Храм. Я здесь впервые… если не считать единственного случая в далеком детстве. Вспомнился вдруг тот человек, что тогда вернул меня родителям, и я начинаю жадно рассматривать всех встречных нданнов, отчаянно надеясь его увидеть. Но он равнодушно прошел мимо. Не узнал… И мне стало даже не обидно — больно. Настолько больно, что захотелось умереть не сходя с места…

Гнев в глазах аль-нданна Баирну. Он в ярости, за сотню шагов видно. К нему ближе, чем на сотню шагов, никто и не подходит, а ведь толпа перед Храмом собралась немаленькая: почти весь город. Я, может, тоже не подходила бы. И вообще удрала бы без оглядки аж на ту сторону озера Кео. Но… Баирну неправ. И, кроме меня, сказать ему об этом некому. Половина города со мной согласны, половина, если не больше, но никто просто не посмеет рот открыть на обозленного Верховного аль-нданна. А мне уже все равно, что со мной будет, мне больно, мне обидно, меня саму душит ярость. В голове не укладывается, как это человек, которого я безмерно уважала, оказался способен даже не на подлость — на глупость, совершенно не соизмеримую с его мудростью, возрастом и рангом…

— Он не виновен! — кричу в гневном запале на всю площадь. — Не мог мастер Норк убить эту женщину! Вот не мог и все! Он ее любил!

Нет во всем Первом мире преступления страшнее убийства беременной женщины. Но я знаю, что мастер Норк на такое не способен! И обвинять человека, не разобравшись пристально в обстоятельствах дела — это ТОЖЕ преступление. Даже если погибшая — твоя близкая родственница!

… Шестеро дорей-воинов, рожи незнакомые, злые… И не с добром они в мою мастерскую приперлись! Увернулась от их лап — спасибо мастеру Норку за науку — отпрыгнула к стене… На столике лежали мечи… какие-то я обработала вчера, какие-то оставила на сегодня… Хватаю первые попавшиеся. Взвыл воздух, вспоротый Силой, рвущейся с клинков боевых артефактов…

Анна Альбертовна пила которую уже по счету чашечку кофе. Настенные часы отсчитывали четвертый час нового дня. А душевнобольная девушка все сидела неподвижно, с остановившимся взглядом…

Терпение заканчивалось. Пора уже прекращать это сумасшествие! Анна Альбертовна поднялась из-за стола… И в это время Таня зашевелилась.

Карандаш в руке. Резкие, стремительные движения. Белизна листа плотно заполняется бессмысленными штрихами. А потом…

Беспорядочные каракули приходят в движение, буквально на глазах обретая цвет и объем. Похоже на то, как проявляется сделанный поляроидом снимок…

Картина готова — окно в чужой, пугающий мир. Следом возникает вторая… третья… Одиннадцать — Анна Альбертовна не поленилась пересчитать — одиннадцать шедевров за полчаса!

— Расскажи мне об этих людях, Танечка.

— Вот мои учителя — дорей-воин мастер Норк и аль-нданн Баирну, а это — дорей-целительница, нданна Кемма…

— Вот ты говоришь, Накеормай — Вершина Света. А что же здесь люди Тьмы делают? Вот эти, в черном? Это же злобные враги, выбросившие тебя из родного мира…

— Анна Альбертовна! Тьма — это же просто Сила. Одна из Триады Высших. И все.

— Но Тьма — это же Зло, Танечка!

— Что вы! Никакое она не зло! Да и Свет — это тоже не добро. Это просто Силы. Природное явление. Как ночь, день или сумерки. А добро или зло только люди творят, что днем, что ночью — без разницы… Абсолютно неважно, какой изначальной Силе ты посвящаешь свою жизнь! Важно только то, кто ты есть.

— Ладно, не будем уж спорить. А это кто?

— Правительница Накеормая аль-нданна Юлеремма, а рядом — ее племянник двоюродный, младший… балбес…

— Почему же балбес? Довольно симпатичный молодой человек…

— Придурок он! Я уже замуж вышла, а он все равно продолжал меня доставать. Хотя знал, что ему ничего не светит: я другого всю жизнь любила, с самого детства, и он о том знал…

Таня продолжает с воодушевлением рассказывать о своем мире. Но Анне Альбертовне уже не до ее сказок… Ей неуютно, страшно. Кандидат психологических наук, она знает, что очень трудно на пустом месте выдумать целый мир с таким количеством красочных подробностей. И верить в него с такой несгибаемой последовательностью… Что-то тут есть наверняка! Что-то пугающее. Так может быть, она и впрямь?… Да нет, я же сама ее родила, двадцать с лишним лет назад! Но… картины? Возрастающее с каждым днем воинское искусство? Невесть откуда взявшиеся паранормальные способности? Господи, да что же мне делать с нею, как избавить от этого бреда?! И поделиться своей бедой не с кем… Не могу допустить, чтобы пресса разнесла. Хорош врач, своему ребенку помочь не может! Да и девочке оно ни к чему, работники Центра тоже желтые газеты читают… За что? За что мне это, Господи?!'

Пусто и одиноко в мастерской без наставника… Рассматриваю клинки, еще не забывшие тепло его рук. Мастер Норк умел создавать артефакты Тьмы. Редчайший дар… не каждый нданн им владеет. А я так вообще Посвящения не прошла, мне и заикаться об этом…

А почему, собственно? Аль-мастера могут создать артефакт Света, дорей-мастера — Тьмы. Люди Сумрака наверняка и для своей Силы артефакты делали, да только давно их уже не осталось в нашем мире. Ни артефактов, ни детей Сумрака… А я не прошла Посвящения. Это потом, в свой срок поднявшись на вершину Храма, я выберу какую-то одну Силу и будет она мне покровительствовать до конца моей жизни. А сейчас во мне живет вся Триада…

Надо просто разделить поток Сил на три части! Отдать каждому артефакту свое.

Вот — мечи, выкованные лучшим оружейником Накеормая. Чего же я медлю? Я же помню, хорошо помню, как мастер Норк создавал мечи Тьмы. Поднять к лицу руки, сложить их лодочкой… Упругий шар невидимой энергии оформился неожиданно легко и быстро. Станет тогда один меч темным, другой — светлым, третий же… Но Сумрак не сражается и не создает мечей. Артефакт Сумрака надо сделать непременно, иначе вообще ничего не выйдет! Щербатая деревянная кружка вполне подойдет. Искать более достойное хранилище драгоценной Сумеречной силы нет времени. А получится ли?…

Выдох… Ладонь к ладони… Медленно-медленно полилось из самой глубины души нечто неуловимое и необъяснимое, но такое, без чего, если вычерпать до дна, уже не жить. А потом навалилась пустота, наполняя тело чудовищной слабостью…

Открываю глаза — с трудом, веки словно песком набиты.

Получилось! Тьма забери, получилось у меня!

Искрометное сияние Света разливалось над одним клинком, дрожала слепящая Тьма над другим. Седой туман клубился над деревянной кружкой.

Получилось!

Мечи не трогать ума хватило. Оружие все-таки.

А кружка? Клубившийся над нею туман был прозрачным, еле заметным. Я протянула руку и тонкие струйки Сумрака потянулись к пальцам словно живые.

Сила — это всегда Сила, шутить с нею не стоит.

Если уж призываешь мощь одной из основ Мироздания, то делай это лишь по необходимости, когда другого выхода нет.

Я протянула руку…

Лежу в постели. Голова болит дико. Выспалась, называется. Лучше б вообще не ложилась…

Отчаяние давит неподъемным грузом. Я по-прежнему не знаю, как мне найти дорогу домой! Сны — это всего лишь сны, искалеченная память и ничего больше. Сны не вернут мне ключей к дорогам Междумирья! Артефакт нужен. Знание. И что-то еще… Что-то такое, без чего вся мощь Триады Высших Сил рассеется без всякого толку…

Сквозь окно льется тусклый свет. Влезаю на подоконник, открываю форточку… А хороша погодка, между прочим! Серое, затянутое плотной пеленой облаков небо, сырой туман меж домами, безветренная тишина. Осенний воздух — ни с каким другим его не спутаешь! — дышит промозглой сыростью.

Туману тесно на улице, ползет в окно, расходится по комнате. Я тупо созерцаю этакую наглость, а потом вспоминаю недавний сон…

— Че орешь?

Санитар на пороге. Туман радостно плещет ему в лицо полупрозрачной тягучей волной. Ору не своим голосом от ужаса…

… Время замедлило свой бег. Прыжок со шкафа к обреченному человеку занял, наверное, века. Нас унесло в коридор — вместе с дверью. Форточку захлопнуло сквозняком, и получивший смертельное ранение туман начал таять…

— А, чтоб тебя, шиза гребанутая! — с чувством ругается санитар, поднимаясь с пола, узнаю голос и лицо — Сергей, давний знакомец, значит, его дежурство сегодня… — Мать твою… зараза… блин… твою мать…

Ох, и хочется ему дубинкой меня вытянуть, по глазам вижу — хочется! Но страшно. Меня электрошоком не проймешь, они все это знают.

Снова хлопнуло — сквозняк, будь он неладен. Санитар полез на подоконник, с откровенной ненавистью костеря погоду: "сволочной туман, пятую неделю небо застит…"

— Идиотка долбаная, — обругал меня Сергей напоследок, злобно вспомнил про мою маму еще раз и пошел по коридору.

Надо было ему, конечно, снова меня в палату затолкать, чтоб режим не нарушала. Да только себе дороже, со мной связываться. Боятся они меня. За дело, признаю. По первости-то мы друг друга совсем не понимали. Но потом ничего, нашли общий язык, договорились дружить, — к обоюдной выгоде! Санитары, они у нас ребята нормальные. Доктора хуже.

Даже Анна Альбертовна.

— Сергей, — догоняю, пытаюсь взять под руку. — Ну, извини! Испугалась я, понимаешь?

— Чего испугалась? Тумана? — фыркнул он.

— Это не простой туман, Сергей.

— Иди ты со своими бреднями на…! — раздраженно отмахнулся он, выдрал рукав из моих пальцев и прибавил шагу.

Смотрю вслед. На трехбуквенный адрес надо бы, конечно, обидеться. Но что-то не хочется. А, Тьма с ним! Обошлось вроде, и ладно…

Остаток дня провела в комнате отдыха. Рисовала. Картинки всплывали из памяти одна за другой. Мастерская Норка. Улицы Накеормая. Подвесные сады на островах озера Кео…

— Слышь, Танька! — окликнул меня Сергей. — Хватит пачкотней страдать! Кофе будешь?

— Буду, — говорю.

— Держи.

Кофе мне н…