Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid)

Глава 8

Старомодные наручные часы показывали три утра, когда Мередит внезапно пробудилась от беспокойного сна.

И затем она закусила губу, сдерживая крик. Над ней склонилось чье-то лицо, вверх тормашками. Последнее что она помнила, было то, как она лежала на спине в спальном мешке и разговаривала с Бонни об Аларихе.

Сейчас Бонни склонилась над ней, ее глаза были закрыты. Она стояла на коленях у подушки Мередит, нависая над ней сзади, и ее нос почти касался носа девушки. Вдобавок к этому, странная бледность на щеках Бонни и ее частое теплое дыхание, которое щекотало лоб Мередит, и кто угодно… кто угодно, утверждала Салез,… имел бы полное право закричать.

Она ждала, когда Бонни заговорит, уставившись в уныние этих устрашающих закрытых глаз.

Но вместо этого Бонни села, встала, и безупречно двигаясь, пошла спиной вперед к столу Мередит, где на подзарядке лежал ее же мобильный телефон, и взяла его. Должно быть, она включила на нем запись видео, потому что открыла рот и начала жестикулировать и что-то говорить.

Это было ужасно. Звуки, которые издавала Бонни, едва ли можно было различить: обратная речь, перевернутая. Запутанные, горловые или высокие шумы и все это с каденцией, которую фильмы ужасов сделали такой популярной. Но способность говорить в такой манере намеренно… это было невозможно для нормального человека или нормального человеческого разума. У Мередит было зловещее чувство, будто что-то пытается раскрыть перед ними свой собственный разум, пытается добраться до них сквозь невообразимое пространство.

«Может быть, оно живет обратно», – подумала Мередит, пытаясь отвлечь себя, пока пугающие звуки продолжались. – «Может быть, оно думает, что и мы тоже. Может быть, мы просто не… пересекаемся…»

Мередит думала, что не сможет больше этого вынести. Она начала воображать, что смогла расслышать слова, и даже фразы в этих перевернутых звуках, и ни одна из них не была приятной. Пожалуйста, пусть все закончится… сейчас.

Причитания и бормотание…

Рот Бонни закрылся, клацнув зубами. Звуки немедленно прекратились. И затем, словно в замедленной съемке на прокручиваемой назад киноленте, она прошла спиной вперед к ее спальному мешку, опустилась на колени, заползла в него, и легла, положив руку на подушку… и все это даже не открывая глаз.

Это было одно из самых страшных зрелищ, которые когда-либо видела или слышала Мередит, а ведь она видела и слышала изрядное количество пугающих вещей.

И Мередит не могла оставить эту видеозапись до утра, тогда она не сможет ее просмотреть… без посторонней помощи.

Она встала, прошла на цыпочках к столу, и взяла мобильный телефон с собой в другую комнату. Там она подключила его к своему компьютеру, чтобы развернуть обратное послание вперед.

Когда она прослушала обработанное сообщение несколько раз, она решила, что Бонни никогда не должна его услышать. Это отпугнет ее от собственных способностей, и для друзей Елены больше не будет никаких контактов со сверхъестественным.

Там были животные звуки, смешанные с извращенным, перевернутым голосом… в любом случае, этот голос не принадлежал Бонни. Это не было голосом нормального человека. Прокручиваясь вперед, запись звучала почти хуже, чем назад,… что возможно означало, что кто бы ни произносил эти слова, обычно он говорит в другую сторону.

Мередит могла различить человеческие голоса за стонами и смехом, и искаженными звуками животных из африканской саванны. И не смотря на то, что это заставило волоски на ее теле встать и звенеть, она попыталась сложить слова из этой абракадабры. В итоге, она получила:

«Прррррооо…буууужжжж…н…иййе…буудзззз… етет…вниз-вниз-внеззааап…ап…ап…ным…ихххшшшок…шок…ррррр…ющщиммм…ТТТЫЫЫ…ххиии…ййаааа…дллллжжжны…БЫТЬтамдля…йейеооо…прррррр…бужбуж…ниййаа…Насне…буууу…Деттамдляйо…йо-йо-йо…- (было там «нее» следующим, либо это просто часть рычания?) -…ПОтррррр…омом…этсссс…оооодззззз…елелел…оооо…ДЗЗЗЗЛЯААА…дррррррр…уууууугхххх…иихххххххххх…рррррууукхххх…»

Мередит, работая с планшетом и ручкой, в конце концов, получила эти слова на бумаге:

«Пробуждение будет внезапным и шокирующим.

Ты и я должны быть там для ее Пробуждения. Нас не будет там для (нее?) потом. Это дело для других рук».

Мередит положила ручку рядом с расшифрованным сообщением на планшет.

А после этого, она пошла и легла в свой спальный мешок. Девушка свернувшись в позу эмбриона, и наблюдала за неподвижной Бонни, как кот за мышиной норкой. Пока, наконец, благословенная усталость не унесла ее в темноту.

– Что я сказала? – Бонни честно недоумевала следующим утром, выжимая сок из грейпфрута, и заливая им хлопья, как образцовая хозяйка, с учетом того, что это Мередит колдовала у плиты над яичницей.

– Я тебе уже три раза повторила. И мои слова не изменятся, я обещаю.

– Что ж, – сказала Бонни, внезапно переключившись, – понятно, что Пробуждение должно случиться с Еленой. Потому что, во-первых, ты и я должны быть там для этого, а что до второго, она единственная, кому нужно проснуться.

– Именно, – сказала Мередит.

– Ей нужно вспомнить кто она на самом деле.

– Точно, – ответила Мередит.

– А нам нужно помочь ей вспомнить!

– Нет! – сказала Мередит, вымещая свой гнев на яичнице пластиковым шпателем. – Нет, Бонни, это не то, что ты сказала, и я не думаю, что мы сможем это сделать в любом случае. Мы можем научить ее некоторым вещам, как это делал Стефан. Как завязывать шнурки. Как расчесывать волосы. Но из того что ты сказала, Пробуждение будет внезапным и шокирующим – и ты ничего не говорила о том, что мы будем принимать участие в этом. Ты сказала только, что мы должны быть там для нее, потому что после этого каким-то образом нас там не будет.

Бонни размышляла над этим в мрачной тишине.

– Не будет там? – сказала она, наконец, – То есть, не будет с Еленой? Или не будет там… типа, не будет нигде?

Мередит уставилась на свой завтрак, который ей вдруг расхотелось есть.

– Я не знаю.

– Стефан сказал, мы можем снова зайти сегодня, – убеждала Бонни.

– Стефан будет вежлив, даже если подопрется колом насмерть.

– Я знаю, – вдруг сказала Бонни. – Давай позвоним Мэтту. Мы можем пойти навестить Кэролайн,… если она примет нас, я имею в виду. Мы сможем увидеть, есть ли какие-то изменения сегодня. Затем мы можем подождать до полудня, а потом позвонить Стефану и спросить, можем ли мы снова зайти, увидеть Елену.

Дома у Форбсов, мама Кэролайн сказала, что сегодня ее дочери плохо, и она останется в постели. И все трое – Мэтт, Мередит и Бонни – вернулись обратно в дом Мередит без нее. Но Бонни продолжала закусывать губу, время от времени поглядывая назад, на улицу Кэролайн. Ее мама и сама выглядела больной, под ее глазами залегли тени. И предчувствие грозы, чувство давления, практически раздавили дом Кэролайн.

У Мередит, Мэтт возимся со своим автомобилем, которому постоянно нужно было работать, в то время как Мередит вместе с Бонни изучала свой гардероб в поисках одежды, которую могла бы носить Елена. Она будет ей великовата, но это лучше, чем одежда Бонни, которая будет слишком ей мала.

В четыре часа дня они позвонили Стефану. Да, они могут прийти. Они спустились вниз и забрали Мэтта.

В пансионате, Елена не стала повторять ритуал с поцелуями, как в предыдущий день… к очевидному разочарованию Мэтта. Но она была восхищена новой одеждой, хотя для прошлой Елены не было бы никаких причин ей восхищаться. Она парила в трех футах над полом, подносила одежду к лицу и делала глубокий радостный вдох, а затем просияла в сторону Мередит, хотя когда Бонни подобрала одну из футболок, она не смогла почувствовать ничего, кроме запаха смягчителя ткани. Ни даже пляжного одеколона Мередит.

– Извини, – беспомощно сказал Стефан, когда Елена внезапно чихнула, обнимая небесно-голубой топ в ее руках, словно это был котенок. Но лицо Стефана было таким ранимым, и Мередит, будучи несколько смущенной, заверила его, что ей приятно, что ее так высоко ценят.

– Она может сказать, откуда одежда, – объяснил Стефан, – она не будет носить ничего из подпольных цехов.

– Я покупаю вещи только в местах, перечисленных на сайте Sweatshop-Free Clothing (одежда не подпольного производства), – просто сказала Мередит. – Нам с Бонни нужно тебе кое-что сказать, – добавила девушка.

Пока она подробно пересказывала пророчество Бонни, та отвела Елену в ванную комнату и помогла ей переодеться в шорты, которые той подошли, и небесно-голубой топ, который почти подошел, но был лишь немного длинноват.

Цвет превосходно подчеркивал спутанные, но все еще прекрасные волосы Елены, а когда Бонни попыталась помочь ей взглянуть в ручное зеркальце, которое она принесла,… осколки старого зеркала все уже были убраны,… Елена выглядела озадаченной, как щенок, которому показали его собственное отражение. Бонни продолжила держать зеркальце перед ее лицом, и Елена заглядывала в него то с одной, то с другой стороны, как ребенок, играющий в прятки.

Бонни осталось довольствоваться только тщательным расчесыванием этой спутанной золотой массы, с которой Стефан, безусловно, не знал как справиться. Когда, наконец, волосы Елены стали гладкими и шелковистыми, Бонни с гордостью вывела ее в комнату, чтобы похвастаться перед остальными

И сразу же пожалела. Эти трое были глубоко поглощены, казалось, очень мрачным разговором. С неохотой, Бонни отпустила Елену, которая буквально порхнула на колени к Стефану, и сама присоединилась к беседе.

– Конечно, мы понимаем, – говорила Мередит – Даже перед тем, как Кэролайн слетела с катушек, какой другой выбор мог бы быть, в конце концов? Но…

– Что еще за «другой выбор»? – спросила Бонни, когда села на кровать Стефана позади него, – О чем вы, ребята, говорите?

Была долгая пауза, а затем Мередит поднялась и обхватила Бонни рукой. – Мы говорили о том, почему Стефану и Елене нужно покинуть Феллс Черч… нужно уехать подальше.

Сперва Бонни никак не отреагировала,… она знала, что должна была что-то почувствовать, но она была слишком шокирована, чтобы понять, что это было. Когда речь вернулась к ней, единственное что ведьма услышала, был ее глупый вопрос – Уехать? Почему?

– Ты видела почему – здесь, вчера, – произнесла Мередит, ее темные глаза наполнились болью, на ее лице в кои-то веки отразилось неконтролируемое страдание, которое она должно быть чувствовала. Но в тот момент ничьи страдания не значили для Бонни больше, чем ее собственные.

И сейчас они пришли, как лавина, которая засыпала ее раскаленным снегом. Льдом, который горел. Она достаточно долго пыталась выбраться из этого, чтобы сказать:

– Кэролайн ничего не сделает. Она дала обет. Она знает, что нарушить его… особенно когда… когда «вы знаете кто» тоже поставил подпись…

Мередит, должно быть, рассказала Стефану про ворона, потому что он вздохнул и покачал головой, нежно отодвигая Елену, которая пыталась заглянуть ему в лицо. Она ясно осознавала несчастье в группе, но так же ясно она не могла понять, что послужило тому причиной.

– Последний человек, которого я хотел бы видеть рядом с Кэролайн, это мой брат, – он раздраженно откинул с глаз темные волосы, точно они напомнили ему, насколько они с братом были похожи. – И я также не думаю, что угроза Мередит насчет сестер женской общины сработает. Она слишком далеко зашла в темноту.

У Бонни внутри все сжалось. Ей не нравились мысли, которые вызвали эти слова: далеко в темноту.

– Но… – начал Мэтт, и Бонни поняла, что он чувствовал то же самое, – потрясение и дурноту, словно они слезли с какой-нибудь дешевой карусели.

– Послушайте, – сказал Стефан, – есть и другая причина, по которой мы не можем остаться.

– Какая другая причина? – медленно произнес Мэтт. Бонни была слишком подавлена, чтобы говорить. Она думала об этом, где-то глубоко в подсознании. Но каждый раз она отгоняла от себя эти мысли.

– Я думаю, Бонни это уже поняла, – Стефан посмотрел на нее. Она посмотрела в ответ глазами, в которых плескались слезы.

– Феллс Черч, – медленно и печально объяснял Стефан, – был построен на пересечении энергетических линий. Линий чистейшей Силы в земле, помните? Я не знаю, было ли это намеренно. Знает ли кто-нибудь, что Смоллвуды имели отношение к выбору местоположения?

Никто не знал. В старом дневнике Онории Фелл не было ничего о выборе этого места для основания города семьей оборотней.

– Ну, если это и была случайность, то очень несчастливая. Этот город… я должен сказать, точнее городское кладбище… было построено прямо на той территории, где пересекается множество линий «Лей». Вот почему это место стало маяком для сверхъестественных существ, плохих… или не настолько плохих. – Он выглядел смущенным, и Бонни поняла, что он имел в виду себя. – Я был притянут сюда. Так же, как и другие вампиры, как вы знаете. И с каждым, имеющим Силу, кто приходил сюда, этот маяк становился сильнее. Ярче. Привлекательнее для других людей, обладающих Силой. Это порочный круг.

– В конце концов, некоторые из них собираются увидеть Елену, – сказала Мередит, – Бонни, помни, это такие люди, как Стефан, но у этих людей нет его нравственности… Когда они увидят ее…

Бонни почти расплакалась от этой мысли. Ей показалось, она увидела снегопад из белых перьев, каждое из которых медленно кружилось и падало на землю.

– Но… она не была такой, когда она впервые пробудилась, – медленно и упрямо сказал Мэтт. – Она разговаривала. Она была рациональной. Она не летала.

– Разговаривает или нет, ходит или летает, но она все равно обладает Силой, – ответил Стефан, – достаточной, чтобы свести с ума обычных вампиров. Свести с ума, в довольной мере, чтобы навредить ей, дабы заполучить эту Силу. Но Елена не убивает… и не ранит. По крайней мере, я не могу представить, чтобы она это делала. На что я надеюсь, – сказал он, и его лицо потемнело – так это на то, что я смогу забрать ее туда, где она будет… под защитой.

– Но ты не можешь забрать ее, – сказала Бонни, и она услышала вопль в собственном голосе, будучи не в силах контролировать его. – Разве Мередит не рассказала тебе о том, что я тогда произнесла? Она собирается пробудиться! И мне и Мередит нужно быть с ней для этого!

«Потому что после этого нас не будет там». Внезапно это фраза обрела смысл. И это было даже хуже, чем «вообще нигде не быть», это было больше чем плохо.

– Я не думал забирать ее, по крайней мере, пока она не начнет нормально ходить, – сказал Стефан и удивил Бонни тем, что быстро обнял ее рукой за плечи. Это было похоже на объятие Мередит, такое же родственное, только более сильное и недолгое. – И вы не представляете, как я рад, что она пробудиться. И что вы будете там, чтобы поддержать ее.

– Но… «Но нечисть все еще будет появляться в Феллс Черч?» – подумала Бонни, – «И вас не будет рядом, чтобы защитить нас?»

Она посмотрела на Мередит и поняла, что та точно знала, о чем думала ведьма.

– Я бы сказала, – произнесла Мередит своим самым сдержанным, осторожным тоном, – что Стефан и Елена уже вынесли достаточно ради спасения города.

Ну. С этим не поспоришь. И кажется, со Стефаном не поспоришь тоже. Он принял свое решение.

И все равно, они проговорили до наступления темноты, обсуждая различные варианты и сценарии, размышляя над предсказанием Бонни. Друзья так ничего и не решили, но, по крайней мере, они тщательно обсудили все возможные варианты. Бонни настаивала на том, что у них должны быть какие-то способы связи со Стефаном, и она уже собиралась потребовать немного его крови и волос для вызывающего заклинания, когда юноша мягко заметил, что у него теперь есть мобильный телефон.

Наконец, настало время уходить. Ребята умирали от голода, и Бонни заметила, что Стефан, возможно, тоже. Он выглядел неестественно бледным, когда сидел с Еленой у него на коленях.

Когда все прощались на верху лестницы, Бонни продолжала напоминать себе обещание Стефана о том, что Елена будет рядом, чтобы она и Мередит поддерживали ее. И что он никогда не заберет их подругу, не предупредив девушек.

Это было не настоящее прощание.

Тогда почему же чувства говорили обратное?