Возвращение «Дракона-мстителя»

3

Каравелла больше не идёт по кругу. Её нос смотрит на северо-восток. Судно рассекает гладкую поверхность жадеита, поднимая два пенных буруна. За кормой возникает завихрение.

«Дракон-мститель» плывёт.

Чёрные стервятники немного покружили над его расщеплёнными мачтами и в ужасе улетели прочь.

Наш капитан лежит на высоком полуюте каравеллы неподалёку от штурвала. На нём лохмотья. Когда-то они были роскошным одеянием, которому позавидовали бы знатнейшие дворянские фамилии. Капитан всё ещё сжимает в судорожно сведённых пальцах обломок меча. В былые времена его звали Колгрейвом, безумным пиратом.

Не все свои раны Колгрейв получил во время нашей последней битвы. Одна его нога была изувечена много лет назад. Левая половина лица сожжена колдовским огнём, да так, что на месте щеки торчит лишь кость.

Команда «Дракона-мстителя» состоит из первостатейных мерзавцев. Но Колгрейв самый мерзкий среди нас. Самый жестокий, самый злобный.

Теперь наш мёртвый капитан валяется рядом с такими же мертвецами, как он сам и я…

Его глаза всё ещё смотрят с яростной ненавистью, пылая адским огнём. Для Колгрейва смерть была продажной девкой на одну ночь, и он собирался её выставить пинком под зад, если она запросит с него лишку. Мне кажется, у него и в мыслях не было платить по счёту.

Колгрейв был убеждён в своём бессмертии. И вот сейчас он распластался на палубе высокой носовой надстройки, словно дохлая камбала, в лохмотьях столь же чёрных, как утраченная надежда. Рядом лежит матрос. Из его груди торчит бело-синяя стрела, голова и плечи опираются о борт, а источающие ненависть глаза уставились сквозь пробоину в противоположном борту. Лицо его омрачено тенью безумия.

Это я.

Себя узнаю с трудом. Тело мертвеца кажется мне более чужим, чем любой из тех, с кем я плавал на «Драконе-мстителе». Я помню его улыбчивым, молодым, жизнерадостным парнем, героем эль-муридских войн. С таким можно было разрешить единственной дочери пойти на свидание. А человек на палубе кроме телесных ран имел и раны, проникающие до глубины души. Шрамы от них никому не дано увидеть. И выглядел он так, точно претерпел века страданий.

Он пережил больше, чем получил за свои тридцать четыре года. Он был твёрд, ожесточён, мелочен, злобен. Я мог это видеть, знать и признавать, поскольку рассматривал его сверху, каким-то образом наблюдая за ним со стороны разлохмаченных снастей.

Он был таким, как все — некогда живые, а ныне страшным грузом плывущие на корабле мертвецов. Когда-то все его товарищи тоже были полны ненависти, люди с искалеченными душами. И друг друга они ненавидели больше, чем кого-либо. Впрочем, себя они ненавидели ещё сильнее…

Многоногий паук скользнул по моему правому плечу, затем пополз по горлу и спустился по левой руке. Он последнее живое существо на борту «Дракона-мстителя». У каравеллы не хватило сил заполучить ещё одну жертву.

Наконец паук добрался до пальцев, всё ещё цепко державших мощный лук. Тетива давно лопнула и сгнила, съеденная плесенью.

Что это?! Я чувствую, как паук шастает по моему телу! Его лапки вызвали щекотку на моей коже. Паук забрался в трещину между досками и уставился оттуда холодными и голодными глазами.

А мои глаза заслезились. Я сморгнул.

Колгрейв вздрогнул. Худая рука поднялась. Бледные пальцы скользнули по шлему. Затем рука упала, слабо царапая ногтями по слизи, покрывающей палубу.

Я попытался шевельнуться, но тело не подчинялось мне. Какая же мощь духа у Колгрейва! Он вёл нас годами, подчиняя тех, которые не подчинялись никому, он командовал нами даже тогда, когда бессильной оказывалась воля Небес или Ада.

Над нами закружила тень с шафрановыми глазами. Птица снова испуганно вскрикнула.

Щупальца невидимого мрака оплетали паутиной нового зла наш проклятый корабль. И пернатые стражи не могли вмешаться. Призвавший их колдун, который велел им наблюдать за нами и повсюду сопровождать, уже не существовал в нашем мире.

Последней стрелой, которую направляло отчаяние, я пронзил чёрную плоть, оборвал навсегда его магическую песнь. И сейчас не было того, кому могли бы унести страшную весть крылатые наблюдатели. Но и некому было освободить летающих соглядатаев от вечного тяжкого бремени.

Один за другим мои товарищи стали шевелиться, но их слабые движения были недолгими; вскоре они снова замирали в тягостном вечном покое.

Свет и тьма сменяли друг друга, а в это время неведомая сила влекла каравеллу на север. Но тот, кто оплетал тенями наше судно, продолжал кропотливую работу. Непогода не могла нанести ущерб кораблю, не в её силах было развалить наш рассыпающийся плавучий ад. Туман, окутывающий нас со всех сторон, не отступал и не приближался, не менялась и вода, по которой мы плыли. Она всё время напоминала бескрайнюю площадь из отполированного миллионами ног жадеита.

Никто из моих товарищей больше не подавал признаков жизни, если эти слова, конечно, уместны по отношению к мертвецам.

А потом на меня спустился мрак, подарив забвение, которого я страстно желал с того дня, когда понял, что «Дракон-мститель» — это не просто заурядный пиратский корабль, а плавучее чистилище, населённое самыми чёрными душами западного мира…

И пока я спал в объятиях Чёрной Дамы, тот, кто сплетал тёмную паутину, делал своё дело.

Облик корабля менялся. И его экипаж тоже претерпевал странные изменения. Лишь перепуганные птицы неизменными стражами летели следом за нами.