Возвращение Императора

Глава 1

Корабль казался чудовищным. Каждая из сторон десятиугольника составляла около километра. Но на борту находился лишь один человек. Он неподвижно плавал в неглубоком бассейне, расположенном в центре отсека. Его глаза, голубые и безразличные, как у новорожденного ребенка, были открыты.

Прошло некоторое время.

Сработал клапан, и жидкость вытекла из бассейна. Одна из стенок откинулась. Человек сел и спустил ноги на пол, двигаясь медленно и осторожно, проверяя себя, словно инвалид, долгое время перед этим прикованный к постели.

Пол был теплым. Он мог бы сидеть так и минуту, и час, и день, пока не зазвучал голос, исходящий отовсюду:

— Еда и питье находятся в следующей каюте!

Человек послушно заставил себя встать на ноги. Пошатнулся, затем выпрямился. На низком столике рядом с бассейном-кроватью лежал голубой комбинезон. Человек взглянул на него мельком и шагнул к стене. На ее гладкой и чистой поверхности не было ничего, кроме круглой кнопки. Он притронулся к кнопке.

Стена превратилась в экран.

Что это? Видеофон? Экран радара? Монитор компьютера?

Снаружи было пространство… Или не пространство? Черное и в то же время всех цветов радуги, оно резало глаза. Экран снова превратился в стену, когда человек еще раз нажал кнопку. Все еще голый, он шагнул через дверь. Здесь был накрыт столик на одного.

Человек поднял крышку над одним блюдом и ковырнул еду пальцем. Пожевал, затем проглотил. Выражение его лица оставалось неизменным.

Он вытер пальцы о бедро и побрел в другой отсек, где заметил кресло с мерцавшим на нем стальным шлемом со странными усиками-антеннами. Сел в кресло и надел шлем.

В комнате появились другие люди. Нет. Он сам был там, с ними, теперь одетый в какое‑то подобие униформы. Другие люди улыбались, смеялись и пытались его потрогать. Он позволил им это и вдруг услышал, как сам произносит слова, понять которые был не в состоянии.

В толпе выделялся один странный тип с очень бледным лицом и лихорадочно блестевшими глазами. Бледнолицый протянул ему ладонь для рукопожатия. Потом внезапно выхватил из своей одежды что‑то сверкнувшее металлом.

Человек почувствовал удары в живот, почувствовал, как падает навзничь, почувствовал боль. Боль нарастала и нарастала до тех пор, пока… все не пропало.

Человек снял шлем. Он опять оказался в том же отсеке, в том же кресле.

Голос зазвучал вновь:

— Земное время с момента деактивации: шесть лет, три месяца и два дня.

Выражение лица человека слегка изменилось. В мозгу промелькнула мысль: «Неправда! Пять лет опоздания». Но потом он отбросил эту мысль как бесполезную. Что значит «опоздания»?

— До отправления — десять корабельных дней.

Человек согласно кивнул головой и прошел в отсек-столовую, так как опять проголодался.

Глава 2

Это была маленькая тихая планетка в неописанной системе, вращающаяся вокруг умирающей желтой звезды. Система не имела сколько-нибудь значительной истории, находилась вдалеке от главных торговых и туристских трасс, и вообще гости здесь были редки.

Много земных лет тому назад имперский картографический отряд провел на месте отрывочные изыскания и нашел планету малоинтересной. Офицер-исследователь отметил, что она имеет размер около 0,87 от размера Земли, соответствующую силу тяжести, нормальную земную атмосферу и находится в трех астрономических единицах от своего светила. Климат — от тропического до субарктического. Самым опасным хищником на планете было тихое, похожее на кошку создание, которое, как оказалось, никому не может принести вреда.

Было также отмечено, что «существ с высшей формой развития не обнаружено».

Планете присвоили наименование Исследовательский Мир XM‑X‑1134, и в течение нескольких столетий другого имени у нее не было, хотя вряд ли это кого-нибудь интересовало.

Свое теперешнее название планета получила благодаря неугомонному предпринимателю, который построил особняк в зоне умеренного климата для себя и для своих единомышленников. Какое‑то время он носился с идеей превратить поместье в уединенный курорт, потом спроектировал космопорт. В конце концов миссионер разорился и канул в неизвестность.

Но планете до этого не было никакого дела. Она деловито вращалась и покачивалась на своей орбите так же, как и миллиарды лет назад. Каждые несколько сотен миллионов лет или около того ее сотрясали космические обломки; при этом гибли все формы жизни, чересчур расплодившиеся, и зарождались новые.

Планета стала известна как Мостик. Истоки этого названия были похоронены вместе с незадачливым предпринимателем и его причудами.

Стэну она нравилась. Более пяти лет он исследовал побережья, болота, обширные степи и пустыни планеты, ее леса и ледники, иногда с энергичными компаньонами, иногда — в одиночку. Случались здесь и приключения, даже редкие свидания с любимыми женщинами. Но ничего так и не склеилось. Не попалась ему ни одна, похожая на отважную Бэт из его юности. Или на рациональную Лайзу Хейнз. Или на заядлую картежницу Сент-Клер.

В последние годы Стэн вдруг обнаружил, что жизнь проходит мимо. Он впал в мрачное настроение и никак не мог встряхнуться — ругал себя, поносил самыми последними словами. Ведь у него есть все, о чем только можно мечтать, не так ли? Цыганка Ида, старая сослуживица по спецотряду «Богомолов», присматривала за деньгами. Так что Стэн с Алексом вышли из лагеря для военнопленных до неприличия богатыми. Пока они там томились, Иде пришлось повертеть своим необъятным задом, постоянно реинвестируя их все увеличивающуюся зарплату, и в конце концов она сколотила два кругленьких состояния.

Алекс осел в шикарнейшем имении на своей родине в Эдинбурге.

Стэн получил собственную планету.

Ну и удружила Ида, спасибо, черт побери! Да ладно, цыганка тут не при чем. Как сказал бы Махони: «Не пролейте молоко, что дала корова!» Махони припомнил бы Стэну, что он выдернул его из заводского мира Вулкана, спас юного дэлинка от выжигания мозгов… Махони усмехнулся бы и заметил, что Стэн прополз через грязь и дерьмо от рядового пехотинца до бойца смертоносного отряда «Богомолов», и до командира гвардейцев личной охраны Императора, и до героя войны с Тааном, и наконец до адмирала. Он коснулся бы и моря крови, за которое Стэн был лично в ответе, и сказал бы ему, что тот еще молод, что ему надо собраться с духом и вернуться к делам.

Но Махони мертв…

Старый босс Стэна, Вечный Император, посмеялся бы над ним, налил бы стаканчик виски, чтобы разогнать кровь в жилах, и отправил бы его сразиться с подходящим врагом. Что это за враг, не имеет большого значения; достаточно, чтобы этот тип угрожал миру и безопасности Империи, которая процветала последние три тысячи лет.

Но и Император мертв…

Когда Стэн последний раз видел Императора, то поклялся ему, что его военная карьера завершена. И это несмотря на обещание множества наград и еще более важной работы по ликвидации последствий Таанской войны, которая сильно подорвала устои Империи.

Вечный Император тогда усмехнулся и сказал Стэну, что тот просто переутомился, и это вполне объяснимо. Он сказал, что вызовет Стэна, когда тому надоест мирная жизнь. По мнению Императора, на это понадобится не более шести месяцев.

Это был один из тех нечастых моментов, когда Император ошибся. Ровно полгода — день в день! — Стэн блаженно поднимал утром голову от подушки, похлопывал теплое женское тело, лежавшее рядом с ним, и шептал своему отсутствующему боссу: «Не‑ет! Ни за что!»

А неделей позже Вечный Император был злодейски убит…

Произошел один их тех дурацких случаев, которые страшили Стэна, когда он командовал гвардейцами личной охраны Императора. Какие бы меры предосторожности ни предпринимались, абсолютной безопасности такому известному человеку, как властитель Вселенной, никто гарантировать не мог. Даже неистовая преданность гуркских стрелков не являлась надежной защитой. Маленькие люди с длинными кривыми ножами, которые держали в страхе недругов Императора на протяжении последних тридцати столетий, были беспомощны в определенных обстоятельствах.

Император возвратился на Прайм-Уорлд героем-завоевателем. Миллиарды и миллиарды жителей его далеко раскинувшейся Империи наблюдали на своих экранах, как властитель вышел из флагманского корабля, как по бетонной дорожке направился он к кортежу ожидавших гравикаров, которые должны были умчать его домой. Танз Сулламора, крупный промышленник-судостроитель и самый уважаемый член Тайного Совета, был рядом с ним.

Стэн припомнил все, что он видел на экране видеофона в своем особняке. Голос комментатора уже охрип от бесконечного описания победоносного возвращения. Протокол, сообщил он скрипучим шепотом, не предусматривал в этот момент никаких церемоний. Император направляется на заслуженный отдых. А через неделю или около того предстоит торжественная церемония по случаю победы над Тааном. Жители всех уголков Империи соберутся для чествования своего властелина. Не будет никаких репрессий, заявил Император, даже против самых ненадежных подданных.

Стэн не верил ни слову из сказанного. Он слишком хорошо знал своего босса. Конечно, начнутся чистки. Будет лишь краткий, мимолетный перерыв, пока Император переключит свое внимание с военных действий на работу правителя величайшей капиталистической системы в истории.

Но будет еще и грандиозное шоу. Император всегда отличался блистательными речами.

Вскользь Стэн отметил небольшую группу служащих космопорта в самом углу экрана. Они выстроились в некоторое подобие линии, ожидая пожатия руки Императора. Стэн был доволен, что его бывший босс направлялся в противоположном направлении. Не то чтобы здесь таилась реальная опасность. С чего было бы атаковать Императора теперь, когда война уже завершена? Но все же…

В подобных ситуациях инстинкты Стэна всегда одерживали верх над остальными чувствами. В такой куче тел было бы невозможно обеспечить Императору надежную защиту.

Потом он заметил, как Сулламора привлек внимание властителя и повел его к линии встречающих.

Стэн непроизвольно застонал. Танз, наверное, указал Императору, что группа служащих космопорта ждет несколько часов, чтобы поприветствовать своего правителя, и не стоит их разочаровывать.

Мгновение поколебавшись, команда Императора уверенно повернулась к группе встречающих. Они двигались быстро. Очевидно, Императору хотелось исполнить эту формальность как можно скорее. Охранники торопливым шагом заспешили за ним.

А потом Император шел вдоль строя той мягкой элегантной походкой, которой он всегда ходил среди своих подданных; на его молодом лице сверкала обаятельная отеческая улыбка, высокая мускулистая фигура перемещалась от одного встречающего к другому, обе руки были протянуты вперед для рукопожатий встречающих.

Внезапно Стэн заметил, что изображение расплылось. Что произошло? Донеслись характерные щелчки пистолетных выстрелов, и Вечный Император начал падать назад. Камера закружилась во всеобщем смятении. Потом картинка стала резкой — но только на мгновение. Он увидел, что Император лежит на дорожке.

Сердце Стэна замерло, перехватило дыхание в груди. Властитель… мертв?

Затем экран расцвел ярким белым цветком, и Стэн услышал начало могучего взрыва.

Связь прервалась. Когда она была восстановлена, Стэн получил ответ на свой вопрос.

Вечный Император убит. Убит сумасшедшим, как было сообщено. Неким мятежником по имени Чаппель, который действовал в одиночку из каких‑то болезненных побуждений — либо в отместку за якобы проявленное неуважение, либо в надежде войти таким странным способом в историю.

Наряду с бесчисленными миллиардами других граждан Стэн стал невольным свидетелем того, что произошло.

В голове не укладывалось, что Императора больше нет. Хотя находились немногие, которые считали, что любое живое существо должно быть бессмертным или хотя бы близко к этому. Были, правда, странные одноклеточные существа — обычно крайне ядовитые, — которые разрушали своих хозяев, а следовательно, и себя; они теоретически могли жить вечно — так же, как и очень немногие обитатели морских глубин и верхних слоев атмосферы. Но это все мелочи. Для большинства существ — и в том числе для человека — жизнь в конечном итоге предполагает и смерть.

А Император был человеком. В этом не было и не могло быть никаких сомнений.

Но насколько каждый мог помнить, Император был всегда. Вы могли соглашаться или не соглашаться с его политикой, но Император вел удобное и непрерывное существование. Даже наиболее резкие и радикально настроенные ученые скрежетали зубами, когда столетие за столетием прослеживали невероятный путь его царствования. И не случайно слово «Вечный» было официальной приставкой к титулу Императора.

И еще было нечто такое, на чем стоит заострить внимание. Обычный человек может прожить две сотни лет, только если ему очень повезет. Поэтому даже подумать, что кто‑либо значительно старше, просто невероятно.

Стэн лично знал этого человека большую часть отведенной ему жизни. На вид Императору было не более тридцати пяти. Его глаза блестели, как у юноши. Иногда он даже насмешливо ссылался на свой преклонный возраст. Мало было таких вещей, над которыми Вечный Император не осмелился бы посмеяться. Для него не было ничего святого, особенно он сам.

Иногда, впрочем, Стэн видел его страшно утомленным. Чаще это стало случаться ближе к разгрому Таанских миров. Лицо властителя прорезали темные морщины, а глаза внезапно могли так отрешенно расшириться, что каждый, кто ни взглянул бы на него в эти минуты, поверил, что этот человек видел и бывал в местах, которые бесконечно далеки от любого существа, когда-либо жившего на свете. И каким‑то образом вселялась уверенность, что он еще очень долго будет существовать после того, когда и память о тебе навсегда утеряется в бесконечном течении времени.

Через два дня после убийства Императора члены Тайного Совета один за другим взошли на сцену, торопливо установленную на высоком основании у руин замка.

Только одного члена Совета не было здесь — Сулламоры. Верно служивший покойному, он погиб во время взрыва, который уничтожил все живое в радиусе более ста метров. Зачем Чаппелю понадобилось устраивать такой чудовищный взрыв после того, как он застрелил Императора, никто сказать не мог — мол, непостижимые поступки безумца. Дело осталось тайной за семью печатями, поскольку и сам Чаппель пал жертвой своего злодеяния.

Пять великих промышленных магнатов стояли перед многочисленной толпой, собравшейся на площади. Перед их появлением было подробно, в мельчайших деталях объяснено, кто они и что из себя представляют.

Здесь был Кайс — высокий, стройный, седовласый тип, который контролировал большинство отраслей, включая и творческую интеллигенцию. Он был из рода г’орби, чрезвычайно смышленой расы, и, по‑видимому, являлся главным оратором в Тайном Совете. Затем присутствовала Мэлприн. Она заправляла гигантским конгломератом, включавшим в себя сельское хозяйство, химическую и фармацевтическую промышленность. Рядом стоял Ловетт, отпрыск гигантского клана банкиров. И наконец — близнецы Краа: одна чрезмерно толстая, другая болезненно худая; они держали под контролем основные шахты, фабрики и металлургические заводы Империи.

Кроме Сулламоры, в Совет вначале входил и еще один человек. Но барон Волмер погиб нелепой смертью незадолго до конца войны.

У Кайса был сухой мягкий приятный голос. Сухой мягкий приятный голос с прискорбием известил, что Парламент тайным голосованием принял решение потребовать от пяти магнатов, чтобы они управляли Империей в момент страшной опасности. Никто из членов Совета не стремился к этой тяжелой обязанности, и, конечно же, ни один из них не чувствует себя вполне достойным того доверия, которое ему оказали.

Но они убеждены, что именно теперь другого выбора нет. В этом ужасном хаосе должен быть восстановлен порядок, и они приложат все силы, чтобы править мудро и справедливо до того момента — и очень скорого, — когда будут проведены свободные выборы, призванные определить, насколько правильно руководили они Империей в отсутствие Его Величества, принявшего смерть мученика.

Члены Совета отдают себе отчет, продолжал Кайс, что в лучшем случае это слабое решение, но они долгие часы ломали головы и не смогли найти иного выхода. Была создана комиссия для того, чтобы изучить сложившуюся ситуацию и внести свои предложения. И он, и другие члены Совета ожидали предложений со стороны влиятельных деятелей науки так же страстно, как и любой другой, имеющий глаза и уши. Но то, чего от них ожидали, так и не сделано до сих пор, может занять уйму времени и вызвать бурные дебаты.

Кайс посоветовал потерпеть и поклялся, что продолжит дело великого человека, который спас их всех от угрозы рабства со стороны Таанских миров.

Друг за другом выходили и остальные члены Совета и делали точно такие же заявления, добавляя лишь мелкие детали — например, дата похорон, которые будут пышнее и богаче, чем какие-либо похороны раньше.

Императору оказали новые посмертные почести, и был объявлен год траура.

Стэн нажал кнопку выключения экрана и присел поразмышлять.

Даже не требовалось его психологической подготовки в «Богомоле», чтобы понять, что он стал свидетелем переворота и захвата власти. Итак, Тайный Совет с неохотой согласился править до тех пор, пока не состоятся свободные выборы.

В свое время Стэн уже не раз помогал деспотам с такими же пустыми обещаниями. Хотел бы он знать, сколько пройдет времени до первого удачного хода. И какой ход в конечном итоге будет удачным. И каким будет следующий ход. И дальше, ход за ходом, пока вся система не лопнет. Он предположил, что постоянная, набирающая силу война будет идти до конца его дней.

На карту поставлена абсолютная власть. Стэн понимал, что все определяет Антиматерия‑2 — АМ‑2, топливо, на котором основана цивилизация. Это и источник дешевой энергии, и ключ к вооружению, и практически единственный способ межзвездных путешествий. Без АМ‑2 масштабы торговли были бы сведены до границ звездной системы, по которой грохочут страшно медленные двигатели Юкавы.

Но Стэн ничего не мог поделать. Вечный Император мертв. Да здравствует Император!.. Стэн скорбел по нему. Не как по другу; никто не мог назвать Императора своим другом. Ну, тогда как по товарищу по оружию.

Стэн запил и продолжал пить целый месяц, чередуя виски и стрегг — два любимых напитка Императора.

А потом он попытался наладить свою жизнь. Не так уж и заботил его тот хаос, в котором находилась Империя.

Он приобрел себе столько АМ‑2, на сколько смог наложить лапу, и еще задолго до того, как начались перебои. Стэн не мог нарадоваться своей прозорливости. Причины перебоев его не касались. Он допускал, что члены Тайного Совета в бесконечной мудрости выбрали прежний курс к дальнейшему утяжелению своих и так не легких кошельков.

Стэн попробовал немного заняться бизнесом. Это пришлось ему не по душе. Затем он испытал бесконечную серию мимолетных радостей — подобно Императору, у которого было множество увлечений. Стал блестящим кулинаром, хотя и знал, что никогда не сравняется в этом искусстве с властителем. Оттачивал мастерство работы с инструментами и строительными материалами. Его угнетала недостаточная роскошь вокруг, он изучал и усовершенствовал свою планету.

Стэн и Алекс переписывались, каждый раз обещая друг другу скоро встретиться, но это «скоро» никак не наступало. А так как контроль за АМ‑2 ужесточился, то мечта о путешествии становилась все более и более призрачной, и когда они это поняли, «скоро» уже больше не упоминалось в их письмах.

Ян Махони — один из немногих настоящих друзей Стэна — вел тихую жизнь военного историка, а потом погиб в нелепом несчастном случае. Стэн слышал, что он утонул, а тело его так и не нашли. Какая злая ирония судьбы в бессмысленной смерти человека, который множество раз ухитрялся выжить в самых невероятных ситуациях!

Последний год добровольного отшельничества Стэна оказался самым тяжелым. Его постоянно преследовало мрачное настроение, а также навязчивое чувство тревоги. Кого ему опасаться, он и понятия не имел. Врагов у него не было… Но тревога не проходила. Каждое жилище, которое Стэн устраивал себе на Мостике, было окружено все более и более изощренными и, как он должен был сам признать, необычными охранными устройствами, включая и смертельно опасные для любого существа растения, привезенные им из какой‑то чертовой дыры, и названия которой он уже не помнил. Они разрастались как бешеные в безмятежной природе Мостика. Время от времени приходилось выжигать весь периметр, чтобы держать растения под контролем.

Не так давно он устроил себе новое жилище в северо-западном секторе второго крупнейшего материка в зоне умеренного климата.

«Умеренного» — слабое и ничего не выражающее определение для этого местечка среди четырех крупных озер. Здесь всегда дуют жестокие и холодные ветры. Много месяцев в году снег надежно укрывает землю и сгибает деревья в лесу. Но по какой‑то причине это место оказалось очень притягательным для Стэна. Наверно, из‑за смертоносных растений, которые цвели в холодном и сыром климате.

Стэн выстроил несколько соединенных между собой куполов крепостного вида на берегу одного из озер. Один купол был отведен под кухню и кладовку, где Стэн готовил и хранил свою еду, потрошил мелкую дичь или чистил странных, имеющих форму пули, но вкусных обитателей озера. В гидропонных баках, которые занимали часть купола, росли овощи. Во втором куполе была мастерская, битком набитая всевозможными инструментами и строительными материалами. Здесь Стэн еще хранил и изготовлял свое оружие, так же как и следящие приборы, с которыми он всегда возился. Последний купол содержал его жилые комнаты и спортивный зал. Многие часы Стэн проводил в зале и вне его в бесконечных тренировках.

Он отделал стены жилых комнат натуральным деревом, срубленным в собственном лесу, смастерил скамейки, шкафы и все вещи из этого же материала. Когда работы закончились, купол приобрел такой домашний вид, что Стэн был ужасно доволен. Но чего‑то все‑таки не хватало. Он напряг свою память — и наконец воскликнул: «Эврика!». Не хватало камина. После нескольких мучительных и очень дымных экспериментов камин был готов. Он получился гигантским, вмещавшим двухметровые поленья. Тяга у камина была адская, и он давал чудесные, радующие взор отблески.

Женщина, которая жила у Стэна несколько месяцев, говорила, что камин напоминает ей что‑то давнее, виденное прежде… Нет, не вспомнить. Стэн мучил ее расспросами, но она лишь призналась, что камин напоминал ей вещь из магазина уцененных товаров. Судя по тону ее голоса, Стэн понял, что она имеет в виду вычурность и сентиментальность. Он приуныл, но промолчал.

Через неделю или чуть позже он возвращался после какого‑то дела из леса. Стоял прекрасный пасмурный день, легкий снежок сыпал с небес и укрывал деревья. Стэн подал голос, и женщина открыла дверь, встречая его. Она стояла в дверном проеме, в отблесках огня, освещавших ее сзади, и Стэн понял, наконец, о чем она думала. Ведь он тоже вспомнил.

Когда‑то давно его мать продлила свой контракт на шесть месяцев, чтобы купить картину. Деревенская девушка, заброшенная на такие далекие от нее заводы Вулкана, отдала полгода своей жизни за то, что, по ее мнению, было произведением искусства.

Это был зимний пейзаж. Стэн вспомнил снег, падавший на маленькую гроздь куполов, и дверь, которая распахивалась, встречая рабочих из леса или с поля, и яркий мерцающий огонь, сверкавший за открытой дверью…

Самое ценное сокровище матери. Через восемь месяцев она погибла…

Стэн непроизвольно воссоздал ату картину. Под каким‑то предлогом он выпроводил женщину из своего дома. Было глупо винить ее в проступке, когда она даже понятия не имела, что совершила его. Просто Стэн больше не мог терпеть ее рядом.

Это случилось, когда хандра достигла пика. Месяц за месяцем душевные раны кровоточили. И без психолога Рикор можно было понять, что с ним происходит. Стэн и сам знал. Но ничего не менялось. Он даже назвал четыре озера в честь своей давно погибшей семьи.

Самому большому водоему, где возвышалось его жилище. Стэн дал имя Амос, как у отца. Следующее в цепочке озеро получило название Фрида, в честь его матери, затем шли Аад и Джос, в память брата и сестры.

Стэн сел и углубился в размышления, надеясь, что его состояние — не более чем длительная лихорадка, которую надо перетерпеть, пока не ослабнет вирус и болезнь не отступит.

…В пяти сотнях миль к северу яркий световой луч прорезал ночное небо, словно подавая кому‑то знак. На мгновение задержался над замерзшей землей и поспешил к озерам и пристанищу Стэна.

Затем возник шар, висящий среди звезд. Могучие приборы окутали планету мощной электронной завесой, которая заблокировала сторожевую сигнализацию Стэна и подала ей сигнал, что все спокойно.

От шара отделился луч, очень похожий на первый, и распространился в том же направлении.

На землю опустилась небольшая космическая шлюпка, заляпав снег черной грязью. Откинулся люк, и из шлюпки возник темный силуэт. Натянув зимнюю одежду и обувь, человек выпрямился, затем нерешительно взглянул на лыжи, не вязавшиеся с его грузной фигурой, с опаской вдохнул воздух, очень напомнивший ему Кадьяк на далекой Земле. Потом неожиданно незнакомец увидел легкий след над горизонтом — еще один корабль, стремительно летящий по небу.

Человек повернулся и заторопился по снегу, двигаясь, как невесомый танцор, несмотря на свои внушительные габариты. Окинул окрестности опытным глазом и пошел извилистым курсом, даже не стараясь скрывать свои следы. На это не было времени.

Внезапно, без видимых причин, он свернул к маленьким холмикам на снегу. За его спиной в это время, с легким треском пробив ледяную корку, приземлился другой корабль. У кромки деревьев путь преградила почти неприметная горка. Человек остановился. Застонав от разочарования, он двинулся сначала в одном направлении, затем в другом. Казалось, что маленькая возвышенность была непреодолимым препятствием на пути к опушке леса. Почему‑то человек считал, что его путь перекрыт.

Люк второго корабля распахнулся, и на землю спрыгнули семь темных фигур. Надлежащим образом уже экипированные, они беззвучно объяснялись на пальцах; о чем‑то договорились и поспешили в сторону человека. Семерка двигалась неровным клином, направляющим был самый высокий из них. Они безо всяких усилий скользили по снегу на гравилыжах легким размеренным шагом.

Если бы кто‑то преградил им путь, они, без сомнения, действовали бы наверняка. Эти охотники привыкли брать крупную дичь.

Их добыча стояла на коленях возле холма, что‑то старательно выкапывая из земли голыми руками. Пальцы незнакомца замерзли и не повиновались — тяжелые, неповоротливые. Ему пришлось остановиться и потрясти руками, чтобы вернуть их к жизни. Позади него двигались фигуры.

Наконец на свет вышла серебристая нить, покрытая снежной пылью, настолько тонкая, что мог бы позавидовать любой паук. Человек подышал на нитку; теплая влага от его дыхания осела на нить и тут же замерзла.

Когда он решил, что нить достаточно толста, уже пришедшими в чувство руками вытащил крошечный приборчик. Ногтем открыл заднюю крышку, получив доступ к программному устройству. Вставил специальный штифт в несколько отверстий, дождался звукового сигнала, свидетельствовавшего, что прибор заработал.

Человек закрыл крышку, прошептал молитву и медленно, очень медленно протянул приборчик в сторону нити.

Лазерный луч пробил своим теплом морозный воздух и прорезал борозду на снегу в нескольких миллиметрах от его коленей. Человек вздрогнул, но не поддался побуждению отдернуть руку или поторопиться. Он знал, что если ошибется, то дыра, прожженная в его теле, будет не самым худшим последствием.

Ему было необходимо попасть к Стэну, пока Стэн сам не попался.

Маленькие зажимы захватили нить. Человек задержал дыхание, выжидая. Сверкнул еще один лазерный выстрел. Каблук одного из снежных ботинок взорвался — сдетонировал крошечный заряд АМ‑2.

Наконец писк из приборчика сообщил, что все в порядке.

Человек бросился через проволоку в лес, когда стрелки уже прицелились. На том месте, где он стоял мгновение назад, образовалась дыра.

Как только он исчез, команда охотников быстро кинулась вперед. Скользя вокруг холмов, их жертва скрылась. Преследователи перескочили через проволоку и приземлились на другой стороне. Их направляющий подал какой‑то знак, и клин разделился. Охотники рассыпались по лесу.

Стэн расхаживал по комнате. Он был раздражен. Достал древнюю книгу в кожаном переплете, уставился на название, но не смог его разобрать. Бросил книгу назад на стол, шагнул к огню и склонился над ним, к жаркому и сильному пламени. Ему по‑прежнему было холодно, и пришлось подбросить в камин еще одно полено. Что‑то было не так, но он не мог понять, что именно.

Стэн вгляделся в ряд мониторов сторожевой системы; все лампочки светили спокойным зеленым светом. Но почему у него такое чувство, что его обманули?

По телу Стэна поползли мурашки. Рассудок подсказывал ему, что он ведет себя, как старый нытик: боится темноты, подпрыгивает от каждого шороха… «Не обращай внимания!» — приказывал Стэну разум. Но внутренний голос требовал не расслабляться.

Стэн не поверил показаниям мониторов и перешел на ручное слежение. По‑прежнему все спокойно. Он сканировал сектор за сектором. Ничего. Уже чувствуя отвращение к самому себе, он вновь перешел на автоматическое наблюдение. Лишь на миг лампочки моргнули желтым цветом, а затем опять засветились ровным зеленым. Что это было?

И снова он переключился на ручное управление. Зеленый, черт побери! Опять на автомат!.. На этот раз никакого намека на желтый цвет, все было изумрудно-зеленым. Должно быть, ему показалось.

Стэн прошел к выходу, распахнул дверь и выглянул наружу. Все, что он мог увидеть, это снежную пустыню, сверкавшую в лунном свете. У него было несколько следящих приборов, спрятанных в деревьях на расстоянии прямой видимости. Проверив приборы, Стэн сумел разглядеть лишь собственную тень, выглядывавшую за дверь. Никто не мог остаться незамеченным с любой стороны дома.

Чувствуя себя самым последним идиотом, он вытащил из тайника возле двери миниатюрный виллиган, снял с предохранителя и шагнул из дома. Вокруг царили тишина и покой.

Стэн сантиметр за сантиметром обследовал местность. Казалось, все было в порядке. Он снова поставил оружие на предохранитель, сказав себе, что надо выкинуть к чертовой матери эту штуковину и успокоиться. Однако старые навыки так просто не забываются.

Ой сунул виллиган за пояс, вернулся в дом и захлопнул тяжелую дверь. Стэн повернулся к огню, только когда сила инерции довела дверь на смазанных петлях до конца.

И замер, не услышав щелчка замка.

Вероятно, он толкнул дверь недостаточно сильно. Да. Видимо, так. Он сильно сжал пальцы правой руки. Мускульные ножны, в которых хранился хирургически имплантированный нож, сократились, и тонкое смертоносное лезвие скользнуло на свое привычное место в ладони. Пальцы обхватили рукоятку.

Чтобы поддерживать форму, Стэн иногда играл с собой в такую игру. Он представлял, что позади него кто‑то стоит. Скрывающегося неминуемо должно выдать дыхание, или малейшее движение, или шорох одежды. Дело в том, вколачивали в него старые инструкторы отряда «Богомолов», что любое вторжение в пространство изменяет и возмущает это пространство. Больше тепла. Изменение давления. Да и неважно, какие именно изменения произошли. Главное, что чувства должны их распознать.

Стэн повернулся, падая в сторону, чтобы уйти от выстрела, и в то же время резко взмахнул ножом.

Лезвие ножа имело в толщину всего пятнадцать молекул, оно могло резать сталь, словно ломтик сыра. А сквозь мясо и вовсе проходило без сопротивления. Если на тебя опускается рука с оружием, то эта рука, все еще сжимающая оружие, будет аккуратно отрезана. Она шлепнется на пол, твой враг будет молча смотреть на тебя, расширив глаза от изумления, а затем впадет в глубокий шок, когда кровь хлынет из разрезанных артерий. Через несколько секунд он уже будет мертв.

Между тем Стэн пытался уловить любое угрожающее присутствие рядом. Какое движение ему сделать, когда он достигнет пола, выяснится по углу следующей атаки, если она вообще будет.

Стэн резанул ножом по воздуху. Продолжая падать, он представил себе первое убийство и сосредоточился на втором. Еще один удар по пустому воздуху. Тяжело дыша, с отведенной в сторону ногой, он стоял, уставившись на почти прикрытую дверь. Конечно же, рядом никого не было. Никогда не было.

Нож опять спрятался в руке.

Ухмыльнувшись и тряхнув головой, Стэн шагнул к двери, чтобы закрыть ее полностью, праздно подумав, что пора бы и пообедать.

Только лишь он коснулся кнопки замка, дверь стремительно двинулась на него. Тяжелое дерево ударило плашмя.

Стэн опрокинулся назад и, ударившись об пол, пытался повернуться, чтобы освободить руку с ножом. Он сжался в комок и вертелся не переставая. Докатившись до стены, прыжком стал на ноги и рубанул рукой, даже прежде чем из нее показался нож.

— Стэн, черт возьми! — раздался голос. — Остановись!

Стэн застыл в изумлении. Что за дьявол? Не может быть! Это…

— А ну‑ка соберись, парень! — произнес Ян Махони. — За мной по пятам гонится команда «Богомолов». Если все тебе объяснять, мы оба сыграем в ящик. Давай двигайся!

Стэн двинулся.

Стэн и Махони нырнули в туннель, который тянулся от скрытого люка за камином к небольшой группке деревьев примерно в восьмидесяти метрах от основного купола. Туннель был тускло освещен и имел множество поворотов — так и было задумано. Они услышали, как кто‑то выламывает камни из камина, пытаясь до них добраться. Стэн старался не думать о том, что он, как проклятый, трудился над камином несколько месяцев, таская тяжеленные каменья с берега озера.

Он был бесконечно благодарен Богу за ту навязчивую идею, которая управляла им, заставив сконструировать запирающийся вход в туннель. Когда охотники все же прорвутся внутрь, освещение не позволит им легко достичь цели, а многочисленные изгибы и повороты сделают эту задачу еще труднее. Они значительно уменьшат действие любого взрыва. А теснота во много раз замедлит любое продвижение.

Конечно, еще остается газ. Но Стэн предусмотрел в своем потайном проходе мощные вентиляторы, которые нагнетали свежий воздух. Атмосфера во всем туннеле обновлялась каждые несколько секунд.

Наконец они достигли тупиковой пещеры, где можно было остановиться. Здесь на специальных полках было разложено аварийное обмундирование и оружие.

Выход находился уже совсем рядом. От нажатия кнопки крышка люка могла бесшумно откидываться. Снаружи выход был искусно замаскирован землей, кустами и камнями. Туннель обрывался возле могучей группы деревьев на самом берегу замерзшего озера.

Стэн торопливо начал натягивать снаряжение, жестом приказал Махони подобрать пару гравилыж.

Несильный взрыв встряхнул туннель, когда охотники наконец прорвались через камин.

— До этого конца они тоже доберутся, — сказал Махони.

— Знаю, — ответил Стэн.

Он нажал кнопку.

Волна холодного свежего воздуха хлынула внутрь, когда открылся люк. За ними он должен был захлопнуться автоматически.

Стэн установил заряд взрывчатки, срабатывавший от прикосновения, под самой кромкой выключателя. Простая и коварная мина-ловушка.

— Найдут ведь! — сказал Махони.

— Конечно, найдут, — ответил Стэн, — но это их задержит.

— А, может быть, нам…

Стэн поднял руку, оборвав Махони.

— Не обижайся, — проговорил он, — но об этом туннеле я знаю все. Если помнишь, кое‑какой опыт у меня есть.

Махони приумолк.

Некую часть своей жизни Стэн провел, подготавливая подкоп под лагерь военнопленных в Колдиезе. Ясное дело, что как Большой Икс — командир освободительного комитета — он сделал чуть больше, чем просто подкоп.

— Ну, давай руку!

Стэн поднял капот старенького снегохода, переоборудованного под ракетный двигатель. Вместе они вытолкали его к выходу. Пощелкал переключателями, установив на навигаторе извилистый курс, затем приказал Махони отступить назад, когда он запустит двигатель. Наружу вырвались волна выхлопных газов и облако дыма. Махони закашлялся и захрипел.

— Да, потихоньку на нем не подкрадешься, — сухо заметил он. Стэн промолчал.

Затем он выскочил из машины, отпрыгнув в сторону. Вездеход рванулся вперед с громким ревом и через мгновение выехал из туннеля. Стэн проводил его взглядом.

Гусеницы вездехода выбрасывали клубы снежной пыли, когда он мчался вперед, прямо к деревьям. Из двигателя сыпались искры, в ночной темноте это выглядело устрашающе.

Внезапно вездеход накренился набок. Темноту разорвал лазерный луч, и в борту машины появилось несколько дыр.

— Вперед! — прошептал Стэн.

Теперь и они с Махони выскочили наружу. Стэну хватило времени, чтобы заметить, как один встревоженный охотник отвернулся от вездехода и поднял свое оружие.

Охотник вдруг дернулся, и на его груди появилось ровное отверстие. Махони сделал еще один выстрел по напарнице охотника, но та бросилась в сторону. Пока она приходила в себя, Стэн и Махони уже скрылись.

Боец отряда «Богомолов» продвигалась вперед, хрипло выкрикивая инструкции команде, которая оставалась внутри купола. Она обнаружила следы, ведущие в глубь леса. Идти по ним было не трудно, следы резко выделялись, в лунном свете они отливали темно-синими.

Вдруг она что‑то почувствовала позади себя. Женщина выпрямилась, поднимая оружие и пытаясь повернуться… Через мгновение она уже лежала на снегу, а из красного разреза на ее горле лилась кровь.

Стэн вытер лезвие ножа об одежду.

— Или я старею, — спросил он Махони, вышедшего из‑за дерева, — или новые девицы уже не так хороши, как прежде?

Махони взглянул на труп охотницы. Как бывший шеф корпуса «Меркурий», куда входили отряды «Богомолов», он испытывал смешанные чувства при виде своего человека в таком состоянии. Затем он посмотрел на Стэна.

Тот немного постарел, на лице появились морщинки, но тем не менее казался даже более крепким, чем раньше. Тверже. Его темные глаза еще глубже утонули в глазницах. Взгляд стал немного горьким, но в нем все еще можно было заметить искорки циничного юмора.

Острый кинжал исчез в руке Стэна.

Махони пожал плечами.

— У тебя же была практика. Осталось пятеро. Что‑то сомневаюсь я, что с ними будет все так просто, парень. Надеюсь, какой-нибудь план у тебя есть?

— Есть, — бросил Стэн.

Не говоря больше ни слова, он сунул ноги в крепления гравилыж, включил их и настроил подъемную силу таким образом, чтобы висеть в нескольких сантиметрах над снегом. Он отталкивался только от деревьев, втыкая палки так, чтобы не оставлять следов.

Немало странных вещей видел Махони в своей долгой жизни, но густой лес, через который вел его Стэн, занял первое место в персональном списке странностей.

Деревья здесь были на самом деле не деревьями, хотя и имели форму деревьев. Их основной ствол начинался над тем, что на расстоянии казалось гигантской корневой системой по меньшей мере трехметровой высоты. Вблизи корневая система больше походила на гигантские клубни. Они были такими необъятными, что Махони подумалось, сколько же веков должно пройти, чтобы выросло так много листвы и образовались огромные луковицы для воды и питательных веществ. Потом он узнал, что весь процесс занимает всего несколько лет.

Ветви были покрыты мехом и казались мускулистыми — если бы растения имели мускулы. И они извивались, словно щупальца, хотя выглядели жесткими и крепкими, словно дерево. Длинные иглообразные листья оканчивались острыми колючками и были покрыты тонкой влажной пленкой. Исключительно странно для местного климата. Почему эта жидкость не замерзает?

Махони протянул руку к дереву, чтобы потрогать.

— Нельзя! — остановил его Стэн. Он увидел озадаченное лицо Махони и сжалился над ним, но только немного. — Они не любят, когда их тревожат.

Ничего больше не объясняя, Стэн подтолкнул Махони вперед.

Вдруг большая белая тварь с кожистыми крыльями, пронзительно крича, пронеслась по небу. Видимо, встревоженная кем‑то, она кружилась в лунном свете.

— Идут, — сказал Стэн. — Я уже боялся, что мы их потеряем.

— Невероятно, — проговорил Махони. — Они, наверное, говорят с базовым кораблем. — Он указал на ночное небо рядом с птицей.

Махони имел в виду корабль, который, как он смог оценить, находился на стационарной орбите, очень и очень низкой.

— С этим мы что‑нибудь придумаем, — пробормотал Стэн.

Прежде чем Махони успел спросить, что именно, он увидел нож, вновь скользнувший в ладонь Стэна.

Стэн осторожно приблизился к одному из странных деревьев. Выбрав ближнюю из низко висящих веток, подался вперед, сверкнуло лезвие ножа. Махони мог поклясться, что видел, как ветка сама чуть-чуть двинулась к Стэну, лишь только он протянул к ней руку. Но это движение было такое незначительное, что он усомнился. Капли влаги на листьях набухали большими бусинами, стекая, как капли слюны, и казалось, что листья дрожат, словно зубы от испуга.

Стэн бросился вперед и ударил. Из раны потекла влага, и ветка потянулась к Стэну, пытаясь обвиться вокруг него. Но он отскочил назад, на безопасное расстояние.

Махони почувствовал, как кровь застыла у него в жилах. Жидкость, вытекавшая из раны, шипела и пузырилась на снегу.

— Теперь оно точно взбесится, — только и сказал Стэн.

Он повторил операцию еще несколько раз, все время с одним и тем же результатом: дерево дергалось в агонии, едва не доставая Стэна. Через несколько мгновений оно все было в болезненном движении. Судорожно корчились сучья, сочилась едкая жидкость. Но оказалось, что раны постоянно затягивались, и через несколько секунд дерево затихло.

Когда Стэн впервые встретил эти растения в своих путешествиях, его оттолкнул их внешний вид и привлекла их натура. Они обладали защитной системой, которая могла понравиться только бывшему бойцу отряда «Богомолов».

Иногда он находил их совершенно восхитительными — из‑за острых листьев и едкого сока. Будучи атакованным, дерево выбрасывало еще более отвратительную жидкость в место, где его ударили. Это продолжалось примерно пятнадцать минут. Некоторые существа развили в себе терпимость к обычному соку и быстро обкусывали небольшие кусочки листьев, передвигаясь на новое место, пока растение не начало реагировать. Листья по вкусу немного походили на кабачки или томаты.

Но повадки растений этим не ограничивались. Возможно, радикальные изменения климата заставили их искать новые средства существования. Почему бы не питаться существами, которые их едят? Суперэффективная клубневая система хранения полезных веществ постепенно превратилась в систему плотоядную. Конечно, должны были пройти многие годы, пока мясо и кровь разных видов заменили им питательные вещества из воды и почвы и стали обычным угощением.

И теперь в ответ на атаки Стэна они будут атаковать всех и все, что к ним приблизится. Например, людей из отряда «Богомолов».

Махони услышал страшный визг. Это был не одиночный вскрик, он продолжался и продолжался, становясь все более ужасным с каждой минутой.

Сверкнул лазерный выстрел. Тишина. Махони передернулся.

— Осталось четверо, — прокомментировал Стэн. Махони промолчал.

Они приблизились к кромке льда. Изо льда торчали камни.

Наступали предрассветные сумерки, и свет был еще слабым, но Махони смог различить линию деревьев на противоположном берегу озера. До нее было не больше километра, около двух минут ходу на их лыжах, если, конечно, не спотыкаться.

Они со Стэном вынудили оставшихся в живых охотников гнаться за собой всю ночь. Иногда Махони казалось, что Стэн хочет оторваться от них. Но потом он замедлял ход — специально, и снова можно было услышать за спиной погоню. Теперь, думалось Махони, пора бы им и устать… Черта с два! Устал он сам.

Была только одна хорошая новость, которая согревала душу. Отряд «Богомолов» до сих пор не получил подкреплений. Отсюда может быть только один вывод: на борту командного корабля нет ни единого человека в резерве.

У Махони было время лишь вкратце обрисовать Стэну обстановку. Ни слова о себе. Только о событиях последнего времени.

Тайный Совет доведен до отчаяния. Он разослал такие же команды во все концы Империи. Их задание — захватить и доставить всех, кто был приближен к Императору, чтобы раскрыть его величайшие тайны.

Стэн был поражен.

— Что я‑то могу знать, черт меня дери? Конечно, я командовал его личной охраной. И у меня было по горло хлопот во время Таанской кампании. Но это все дела давно минувших дней. Ничего такого, что стоило бы вынюхивать. Ты уже и думать забыл об этом, а тебя, может, за это ищут!

— Дело в АМ‑2, — объяснил Махони. — Они не могут найти, куда припрятал его наш босс.

Стэн пробормотал:

— Но я считал… Я имею в виду, что каждому известно…

— Все слишком правильно, парень, — сказал Махони. — Все мы так думали. Однако АМ‑2 закончился.

На мгновение Стэн погрузился в раздумье, пожевывая сухую питательную палочку. Затем озабоченно проговорил:

— Алекс! Его тоже будут искать. Мы должны…

— Я уже позаботился об этом, — успокоил Махони. — Послал ему предупреждение. Надеюсь, Алекс уже получил его. У меня не было времени проверить.

Он кивнул в темноту в направлении охотников. Дальнейших объяснений не понадобилось. Махони был лишь на полшага впереди их, когда добрался до Стэна.

— Когда освободимся, надо будет послать пару слов Килгуру, — продолжал Махони. — Договоримся с ним, где встретиться.

Стэн усмехнулся.

— Не надо, — сказал он. — Алекс знает, где нас найти.

Махони хотел спросить, откуда, но тут в темноте леса что‑то хрустнуло.

Они вышли на берег озера Амос. Стэн намеревался подождать, когда немного рассветет, чтобы переправиться. Махони ругнулся — похоже, этот безумец не найдет покоя, пока его не заметят.

Рука Стэна сжала запястье адмирала, затем отпустила. Пора было двигаться.

Когда они поднялись, чтобы сделать бросок, Махони заметил маленький черный шарик в руке Стэна. В центре его виднелась яркая красная точка — нажимной переключатель.

Беглецы вылетели на поверхность льда. Ветер в спину дул с такой силой, что почти не нужно было отталкиваться палками, чтобы поддерживать скорость. Ледяной воздух прорывался сквозь одежду, находя лазейки даже там, где их не должно было быть. Мороз кусал через эти лазейки мелкими острыми зубами.

Махони подумал, что его легкие так застыли, что ни одна уважающая себя молекула кислорода больше в них не полезет.

Лед прямо перед ними взорвался, образовав плотное облако мелких частиц, которое стало буквально душить их, когда беглецы вплыли в него. За взрывом последовал щелчок лазерного ружья. Это уже плохо. Охотники их обнаружили. Но ото было и хорошо — известно расстояние.

Далекий берег приближался. Прямо перед собой Махони смог заметить засыпанные снегом деревья. Без промедления они выскочили на каменистый берег. Махони прижался к земле, обнимая промерзший грунт, словно любовник. Лежа на земле, он заметил, как Стэн покатился, не теряя врага из вида. Справившись с одышкой, адмирал отважился выглянуть, затем пригнулся, так как заряд АМ‑2 раскрошил камень прямо перед ним. Но все же ему хватило времени разглядеть, что охотники рассредоточились по местности так, что он не мог бы сделать ни одного приличного выстрела. Тем не менее он поднял свое оружие.

— Не теперь! — прошептал Стэн.

Его палец покоился на красном пятне шарика. Костяшки пальца побелели, когда он вжал контакт.

Машинально Махони окинул взглядом озеро, но увидел, что охотники продолжают двигаться. Затем весь центр озера вздыбился с ужасным грохотом. Глыбы льда размером с небольшой дом поднялись в воздух. Махони различил тела, вернее, то, что раньше было телами; они, вращаясь, взлетели вверх и затем шлепнулись в ледяную воду.

Он не знал, была ли смерть людей моментальной или же долгой и мучительной. Если кто‑нибудь из них и кричал, крика не было слышно за ревом, подобным реву взлетающего космического корабля.

А потом Стэн сел и вытянул еще одну палочку из своего рюкзака.

Махони выругался про себя и беспокойно поглядел на небо.

— Ну, с нашим захватом все ясно, — сказал он. — И другую команду они посылать не будут. Даже если бы она у них была. Корабль-матка обнаружит нас сверху и разбомбит к чертовой матери. По крайней мере, я бы так и сделал.

— Я тоже об этом думал, — кивнул Стэн, — но у нас есть это. — Он указал на белый корабль, паривший над поверхностью озера. — А еще у нас есть два запасных — твой и этой команды. Для отступления должно хватить, как полагаешь?

Махони понял, к чему он клонит. Надо двигаться. Адмирал приготовился вставать. Стэн остановил его.

— Я умираю от голода. Другого шанса у нас, может, и не будет. Давай‑ка поедим!

Махони и сам чувствовал, как от голода свело болью кишки. Да и не удивительно, черт побери!

И они сели обедать.

Глава 3

Помещик Килгур, бывший младший офицер Алекс Килгур (Первая гвардейская дивизия, в отставке), в прошлом оперативник спецотряда «Богомолов», выполнявший различные задания от эксперта по подрывным работам до снайпера и инструктора подпольных организаций, включая задачи, поставленные лично покойным Вечным Императором, разглагольствовал:

— И вот дождь проливной льет и льет, день за днем он льет. И соседи сказали маленькой старой бабушке: «Тебе бы лучше уйти куда повыше!» «Нет, — ответила она. — У меня есть вера. Господь обо мне позаботится. Господь защитит».

Был чудесный вечер. Невысокий и весьма упитанный мужчина в живописной шотландской юбке развалился на диване, положив ноги на специальную подушечку. Справа от него было удобно разложено угощение на выбор — оловянный кувшин со старым виски, вывезенным с Земли за ошеломительную цену — ошеломительную для всех, кто не так богат, как Килгур, — и литровая кружка легкого пива.

Огонь мерцал в камине, таком огромном, что три человека могли стоять в нем во весь рост. Снаружи зимний штормовой ветер бился в стены таверны «Мастер Броди» со всем неистовством северного безумия, на которое способна планета Эдинбург, родина Алекса Килгура.

Прекрасный вечерок! Алекс пропустил уже четвертый — нет, пятый стаканчик. С ним были добрые друзья, друзья, которым еще не надоел весь репертуар историй Килгура. Миниатюрная официантка скромно поинтересовалась, не найдет ли господин Килгур времени проводить ее до дома, через грязь и слякоть.

Было безопасно, тихо и мирно. Однако исключительно в силу старой привычки Алекс всегда садился спиной к стене, а его левая рука, спокойно лежавшая на колене, была в нескольких сантиметрах от мини-виллигана на бедре.

— А дождь все шел и шел, и воды поднимались. И смыло уже ее свиней, пронзительно визжавших. И коровы ее тоже поплыли из своего загона. А на дороге показался гравикар.

«Мамаша! — раздался крик. — Тебя затопит, надо уходить!» «Нет, — прокричала она в ответ, — я не уйду. Господь меня спасет».

А вода все поднималась и поднималась, и дождь все лил и лил как из ведра. И куры ее уже взлетели на крышу. И затопило ее дом до второго этажа. И тут появилась лодка. «Миссис, вам надо уходить! Мы спасем вас». И снова прозвучал ее ответ: «Нет, нет. Бог меня спасет».

Но дождь все продолжал идти. И вода все прибывала и прибывала. И затопила уже и третий этаж. Тогда старушка взобралась на крышу, к своим курам. И тут появился спасательный гравитолет. Из него высунулся человек. «Мать! Мы прилетели спасти тебя!»

Но она была непоколебима. Как и прежде. «Нет, нет. Господь меня спасет!»

А дождь все продолжал идти, и наводнение все разрасталось. И она утонула. Погибла.

И вот попадает она на небеса. А ее уже ожидает Бог. И эта маленькая старенькая леди — она плюнула Богу прямо в лицо. И закричала при этом: «Как же ты мог, Господь? Ведь я просила у тебя помощи. А ты так и не пришел!»

Зазвонил видеофон. Служитель ответил.

— Алекс! Это тебя. Из гостиницы.

— Вот черт! — проворчал Алекс, но все же поднялся. — Займите мое место. Ничего в нем хорошего нет, но все равно займите!

Алекс прошел за стойку бара. Он сразу узнал лицо на экране видеофона — один из операторов связи в отеле, где он останавливался, когда приезжал в город.

— Ваш маленький Алекс слушает, — сказал он.

Оператор был растерян.

— Господин Килгур! Это сообщение получено из вашего замка. Передавался текст. Правда, кажется, он немного искажен.

— Давайте его сюда. Может, мы вместе как‑нибудь расшифруем.

Оператор пощелкал клавишами. По экрану побежали буквы: «XRME TRACD BYDG RRDG» и еще целая страница в том же духе.

У Алекса на лице появилось озабоченное выражение.

— Простите, господин. Вот все, что мы получили.

— Это помехи, я вижу. Сейчас вернусь в гостиницу. Свяжусь со своим поместьем оттуда. — Он выдавил из себя улыбку и выключил связь. — Проклятый ураган! Связь испортил!

— Они, наверное, попробуют еще связаться.

— Да. Попробуют, — согласился Алекс. — Скажете им, пусть подождут, я в сортир!

С улыбкой на губах Килгур, пошатываясь, двинулся к туалету. На ходу он окинул глазами немногих людей в таверне. Нет. Все знакомые — если, конечно, это не давно задуманная тщательная операция. Идя в умывальную комнату, он постарался изобразить из себя совсем пьяного и стал шататься еще сильнее.

Потом он начал действовать. Оперся ногой на умывальник, попробовал на прочность — его вес должен выдержать. Хорошо. Оттолкнувшись, вспрыгнул на высокое, похоже, запертое окно. Ржавые на вид петли легко повернулись, а защелки просто отвалились. Килгур ползком выбрался на узенький карниз. Внизу был переулок. Алекс подбирал себе пивные не только из‑за теплой компании, услужливых официанток и хорошей выпивки.

Какое‑то время он лежал неподвижно. Ни ветер, несущий ледяные иголочки, ни наметаемый снег, ни мороз его не волновали. Он пытался заметить хоть какое-нибудь движение. Ничего.

Большая часть поступившего сообщения и в самом деле была искажена. Но искажена намеренно, чтобы скрыть подлинный смысл. Это был старый шифр отряда «Богомолов», и читалось сообщение так: «Миссия провалена. Немедленно возвращайтесь на точку встречи».

Сразу возникало множество очень интересных вопросов. Например, такой. Килгур сейчас формально не военнослужащий. Он не поддерживал никаких связей ни с Империей, ни со сверхсекретным отделом «Богомолов» с момента своей торопливой отставки сразу после убийства Императора. Итак, кто же пытался с ним связаться?

Второй вопрос: почему они воспользовались обычным кодом общего назначения? Кодом, который являлся частью стандарта SOI, известного уже много лет. А надо ли Алексу, чтобы его нашли?

Килгур выругал сам себя — на старости лет стал небрежным и невнимательным. Последние несколько дней он чувствовал, как по спине иногда начинают бегать мурашки. Если бы он прислушался к этому, то понял бы: за ним наблюдают, за ним следят, рядом есть кто‑то с плохими намерениями!

«Так нет же, парень. Ты как городской петух на прогулке… Ну все, Килгур, хватит. Твоя матушка говорила, что с годами человек становится подобен подслеповатому волу. Ну найди же какой-нибудь выход!..»

И еще одно его очень опечалило: друзья так и не дослушали историю до конца.

…И поглядел на нее Господь, и был он очень расстроен.

«Бабуля! Как же ты можешь говорить, что я не спасал тебя? А кто же тогда послал тебе и гравикар, и лодку, и гравитолет?»

Молча усмехнувшись, Алекс спрыгнул вниз, прижался к высокой серой стене, затем, как из двери, рывком вышел на улицу, словно человек, занятый поздними делами, у которого на уме только и было, как поскорее добраться домой и какая мерзкая сегодня погода.

Вдруг в темноте на другой стороне улицы кто‑то шевельнулся.

Алекс быстро оценил плюсы и минусы. В нормальном земном мире его мускулы, привыкшие к трехкратной силе тяжести, помогли бы ему найти простое решение — либо акробатическое, либо кровавое…

Но тут он совсем другой человек. Конечно, у его преследователя будет тот же минус, если, правда, он не из мира, где сила тяжести еще больше.

Килгур рискнул оглянуться. «Хвост» садился в коммерческий гравикар. Машина поднялась и поползла по улице позади него.

Килгур поморщился. Если это попытка убийства, то сани наберут полную мощность, поднимутся над тротуаром и размажут его о высокую каменную стену. Несчастный случай.

Он прислушался, но генераторы Маклина в гравикаре не набирали оборотов.

«Попробуем‑ка мы узнать, что это за ребята», — подумал Алекс.

Пройдя три перекрестка, он свернул в узкий переулок. Очень узкий. Фактически просто выход во двор. Настолько крутой, что проехать по нему нельзя, он просто заменял длинный лестничный марш.

Алекс прибавил шагу. Переулок заканчивался небольшим внутренним двориком, из которого выходили еще четыре закоулка. Килгур выбрал один из них, нырнул в темноту и выждал момент.

По лестнице спускались две фигуры. Первое волнение прошло, и Алекс присмотрелся к ним. Вот дьявол! Не было у него никакого выигрыша в силе. Либо за ним гналась пара гигантских земных горилл, либо его преследователи были одеты в мощные боевые доспехи. Эти доспехи представляли из себя работавшую на АМ‑2 машину убийства, которая с помощью специально обученного персонала превращалась в аппарат, намного более страшный, чем обычный гусеничный бронетранспортер. Специальные усилители мускулатуры делают владельца костюма во много раз сильнее и выносливее любого обычного солдата. Костюм выдерживает попадание пули обычного стрелкового оружия и даже среднего размера шрапнели.

Против бойца в такой экипировке Алекс был во много раз слабее, чем человек из мира с нулевой тяжестью против него самого. Да еще их двое. Потрясающе!

«Бог спасет…»

Килгур бросился бежать зигзагами по переулкам с бешеной скоростью, и мысли его неслись так же быстро.

Как его выследили? А вдруг они чем‑нибудь его пометили?

Он вышел из лабиринта переулков на улицу. Было уже очень поздно, и улицы были пусты. Алекс заметил, как впереди приземлился гравикар, и еще трое монстров перекрыли возвышенность впереди. Пришлось опять свернуть в переулок.

Но кто же за ним гонится? Иногда такие боевые костюмы и попадали в руки отдельных доморощенных полководцев, но эти, как показалось Алексу, были серийными имперскими. Что это значит? Выходит, чем‑то он не угодил властям. Но только не местным властям планеты Эдинбург — у Килгура было слишком много влиятельных друзей на высоких должностях, чтобы его не предупредили, — а властям во внешнем мире.

Допустим самое худшее. Пусть это Империя — вернее, те чертовы слабоумные подонки, что взяли власть после гибели Императора. Пусть так. Но на кой дьявол все это нужно Тайному Совету, а?

«Значит, так, — рассуждал Алекс. — Чего они от меня хотят? Если меня просто намеревались убить, то у них была куча возможностей за последние дни, недели и месяцы. У них на службе более чем достаточно парней, которые еще помнят, как подложить бомбу или глядеть через прицел. Но я‑то пока живой. Живой! Если бы им был нужен какой‑то мой документик, они бы послали парня для мужской работы. Так что эти ребята в модных костюмчиках наверняка из „Богомола“. И нужен им я сам, а не мои мысли. А костюмчики‑то им здесь не очень подходят. Ведь трехкратная сила тяжести здорово давит на их косточки. Так что задачка будет совсем простая, с минимумом криков и сломанных конечностей. Ладно, хватит ворочать мозгами. Я не думаю. Я ни о чем не думаю. Но я не хочу, чтобы меня припечатали к стене или проткнули моей же шпагой. Не хочу я умирать с песней, как саркастичные викинги или как там их?»

Буря разыгралась еще крепче.

«Так, двое сзади — это раз. Трое дублеров — это два. Плюс должна быть еще команда в непосредственном резерве. Вывод: уложить всех пятерых, пока им не представилась возможность позвать на помощь. Пятеро мужиков. Пятеро из лучших бойцов Империи. Да еще в спецкостюмах, в которых можно пройти сквозь толстенные стены моего замка — и ни один волосок не упадет с их голов!.. Все нормально, парень. Все нормально!»

Алекс продолжал двигаться. Достаточно быстро, чтобы ребята из «Богомола» оставались сзади, но и не слишком быстро, чтобы они не подняли тревогу, решив, что он от них отрывается.

Его путь петлял по окраинным переулкам города. Алекс уже хорошо освоился с булыжниками, которыми традиционно мыслящие строители (пусть проклянет их Бог до двенадцатого колена), вымостили улицы, когда Эдинбург был только открыт.

«Сначала достанем веревочку…»

Веревочка нашлась — бухта пятимиллиметровой проволоки на какой‑то стройплощадке. Алекс схватил ее и потянул. Проволока оказалась немного длинновата — около шестидесяти метров.

Он спрямил маршрут, снова направившись к центру города. Булыжники были острыми и со всех сторон скользкими от дорожной грязи. Он опять привел своих преследователей к Верхней улице и вышел на открытое место. Шагнул на середину дороги, остановился и повернулся. Преследователи тоже были теперь на открытом месте.

«Они знают, что я вооружен. Но не знают, чем. Думают, обычное оружие». Он встал на колено, оружие в правой руке, левая рука подпирает правую, вот левая рука уперлась в калено… вдох… выдох… задержать дыхание… нажать!

Щелкнул выстрел виллигана. Пулей был миллиметровый шарик АМ‑2 мощностью, как у космического корабля. Заряд ударил человека в спецкостюме в ногу — и нога взорвалась. АМ‑2 — это вам не обычная армейская пуля.

«Черт побери! — подумал Алекс удивленно. — Сто метров, а я попал. Стэн не поверит… Осталось четверо…»

Теперь маски были сброшены. Противник открыл ответный огонь. Килгур понял, что у них более легкое оружие и они все еще пытаются взять его живым.

Конец проволоки был надежно привязан к фонарному столбу, в полуметре от земли. Бойцы отряда «Богомолов» двигались гигантскими десятиметровыми прыжками, поднимаясь на пригорок. Алекс бросился бегом к «своей» улице — не слишком отрываясь от преследования, конечно.

Узкий переулок шел вниз под углом в пятьдесят градусов и был покрыт льдом. Здесь никто бы не смог просто идти, оставалось лишь бежать. Но Алекс мог — он использовал провод как лыжный подъемник, только наоборот, чувствуя, как изоляция огнем обжигает его руки.

Килгур затормозил, споткнулся, почти упал, но все же устоял.

Двое преследователей бросились вниз по переулку прямо за ним. Один человек врезался в стену, упал и остался лежать без движения перед Килгуром. Другой колесом катился между небом и землей, полностью потеряв контроль над собой.

Алекс выстрелил в него, как только тот грохнулся на землю. Потом Килгур снова пошел прежним путем, быстро и легко.

Сквозь шум бури он услышал выстрел и упал плашмя, перекатившись через спину. Один из бойцов взлетел над крышей.

— Ну, парень, ты висишь прямо как тучка, — пробормотал Алекс.

Он три раза выстрелил прямо в центр «тучки». Двигатель костюма заглох, выбросив вверх, прямо в грязные облака, тонкую струю газов.

— Еще один. Еще один. Осмотрись‑ка, парень!

Никого. Так и не зная, жив ли последний боец, пошел ли он за помощью к своей чертовой команде или же у него сломался боевой костюм, Алекс проделал остаток пути до Верхней улицы. Теперь все, что ему требовалось, — это выбраться из города, во внешний мир, и направиться к секретной точке встречи, о которой, кроме него, знал только один человек во Вселенной.

Алекс Килгур исчез с планеты Эдинбург.

Глава 4

Борьба за власть — весьма весьма сложный процесс со сложными мотивами. Социоисторики написали про это целые библиотеки, снова и снова анализируя прошлое, пытаясь найти идеальные формулы и говоря, что такое‑то направление верно, а такое‑то — явная чушь.

Чтобы получить власть, заключались браки и рождались на свет наследники престола. Такое часто происходило в королевских семьях.

Но ради власти люди и убивали друг друга или десятилетиями держали соперников на цепи.

Еще одной излюбленной забавой был геноцид, один из немногих по‑дурацки простых способов достижения преимущества. У геноцида есть только один недостаток, утверждают историки. Чтобы сохранить достигнутое преимущество, его надо применять постоянно.

Бывало, что к власти политики приходили и без убийств, в силу стечения обстоятельств. В таких случаях путь к власти был путем постоянных и непрекращающихся уступок. Учитывались голоса и точки зрения очень многих. Только тогда принимались решения. Маленькая искусная ложь — и каждый верил, что ему хорошо. Конечно, под «каждым» здесь понимается каждый, имеющий какое-нибудь влияние. А правителю только надо позаботиться, чтобы у этих «каждых» было достаточно косточек мнимого успеха, которые можно подбрасывать толпе подчиненных. Здесь действует такое правило: чем меньше человек имеет, тем меньше ему надо, и, чтобы его удовлетворить, бывает достаточно и перспективы лучшей жизни.

Есть и другие способы, но в конце концов они сводятся к предыдущим.

Более надежный путь к власти, как утверждают историки, — это обладание вещами, которых люди желают более всего. В древние времена это была пища или вода. Удачно проложенная дорога может решить ту же задачу. Так же работал во все времена и секс, создавая соответствующие условия. Что же касается ценного имущества, то его приходится содержать в безопасном месте и охранять от всевозможных пришельцев.

У Вечного Императора был АМ‑2 — абсолютное топливо и краеугольный камень безграничной Империи. Достаточно только манипулировать краником, чтобы осуществлять полный контроль. Его политика поддерживалась крупнейшими вооруженными силами всех времен. Император хранил АМ‑2 в надежном месте.

Более шести лет прошло после гибели властителя, а его убийцы так и не смогли найти это место. Им грозила потеря той власти, которую они получили путем цареубийства.

Но даже если бы они получили ключ к хранилищу АМ‑2, вероятно, и тогда Тайный Совет привел бы Империю к катастрофе.

В результате Таанских войн — крупнейшего и самого дорогостоящего конфликта в истории — Империя оказалась на грани экономического краха. Казна Вечного Императора была почти пуста. Дефицит, вызванный чудовищными военными расходами, был так велик, что даже при самых благоприятных условиях властителю понадобилось бы не меньше столетия, чтобы заметно снизить его.

Когда Император был еще жив, Танз Сулламора и другие члены Совета предложили свое решение: заморозить заработную плату на уровне ниже довоенного, создать искусственный дефицит товаров и резко повысить цены на них.

А еще обильный налог на АМ‑2.

Путем этих и других мер государственный долг будет быстро выплачен, и здоровье системе гарантировано на века.

Император отклонил эти предложения. А то, что отверг Император, обжалованию не подлежало. Послевоенные планы Его Величества предусматривали прямо противоположный подход.

Покойный, так никем и не оплаканный Танз Сулламора беспристрастно и в подробностях доложил взгляды Императора своим товарищам-заговорщикам: заработная плата должна расти своим естественным путем. Война сделала рабочую силу, а в особенности квалифицированную, дорогой. Это вызвано резким повышением вкладов в бизнес.

Цены же, с другой стороны, должны быть заморожены, делая товары доступными новым процветающим поколениям.

Конечно, война нанесла запасам Империи чудовищный урон. Чтобы смягчить его, Император намеревался временно снизить цены на АМ‑2, причем немедленно — чтобы удешевить перевозку товаров. Через некоторое время, полагал он, стабильность будет достигнута.

Магнаты промышленности уже представляли свое будущее как ряд продолжительных успехов — и вдруг перед ними возникла перспектива длительного затягивания ремней и экономного расходования своих средств. Дармовые барыши и большущие прибыли должны были остаться в прошлом. Следовало форсировать производство, чтобы выдержать конкуренцию и получить в длительной перспективе хоть какую‑то выгоду.

Для членов Тайного Совета это было неприемлемо. Они проголосовали «против» — с помощью оружия.

Однако это решение не было единодушным. Волмер, молодой заправила средств массовой информации, ужаснулся, узнав про план заговора. Он не хотел принимать в нем участия, несмотря на то, что с Императором, как и остальные члены Совета, согласен не был. Сам не имея никаких способностей, Волмер был горячим сторонником искусства убеждения. Но у него постоянно происходили целые баталии с репортерами, политическими экспертами и специалистами по общественным связям в его империи информации. Все это было получено Волмером по наследству, так что способности здесь не при чем.

Как и большинство богатых наследников, Волмер считал себя гением. Роковая слабость! Даже такой тупица, как Волмер, был в состоянии оценить опасность разрыва отношений со своими соратниками. На беду, яркий свет воображаемого таланта затмил этот факт. В результате Волмер оказался первой жертвой тщательно подготовленного заговора. Архитектором заговора стал любимчик властителя Танз Сулламора.

Большую часть своей профессиональной жизни Сулламора лизал пятки Вечному Императору. На протяжении десятилетий он видел в своем правителе человека без недостатков. Конечно, он не считал Императора святым и не испытывал к нему сентиментальных чувств. Он считал властителя холодным и расчетливым тираном, способным достигать своих целей любыми средствами. И тут Сулламора был абсолютно прав.

Ошибался он только, когда ударялся в крайности. Религией Сулламоры был бизнес, а верховным жрецом этой религии был Император. Сулламора верил, что Император непогрешим, что он мгновенно подсчитывает шансы и действует без колебаний. И результат всегда был безошибочен. Он также полагал, что у Императора те же цели, что и у него самого и у каждого капиталиста в Империи.

К их великому сожалению, многие другие считали так же. Но Бессмертный Император вел свою собственную игру. Со своими правилами. Со своей победой. В одиночку.

Что же касается непогрешимости, то даже сам Император так не думал. На самом деле, когда он составлял планы, он предусматривал и ошибки — как свои собственные, так и чужие. Вот почему дела в основном решались в его пользу. Вечный Император был мастером длительных прогнозов.

— Ты тоже так сумеешь, — говорил он как‑то в шутку Махони, — лет через тысячу.

Таанская война была одной из величайших ошибок Императора. Он знал это, как никто другой. Но конфликт был таким жестоким, что Императору пришлось быть искренним и с Сулламорой, и с другими. Он начал размышлять вслух, отыскивая логику при своих преданных советниках. Как еще он мог узнать их мнение?

Вот так властитель обнаружил неуверенность в себе и признал свои многочисленные ошибки.

Это был страшный удар для Сулламоры. Оказалось, что его герой — колосс на глиняных ногах. Ореол святости померк. Сулламора утратил веру.

Убийство бывшего кумира было его реваншем. Чтобы обезопасить себя, промышленник держал детали заговора в строжайшем секрете. Свои фланги он прикрыл, потребовав, чтобы ответственность за это друзья-заговорщики несли в равной степени. Они все поставили подписи в документе, где признавали свою вину. Каждый получил копию этого документа, так что предательство было немыслимо. Детали убийства Волмера, вербовки Чаппеля и последующей смерти Императора оставались неизвестными другим заговорщикам.

Члены Тайного Совета, как и большая часть Империи, наблюдали за развернувшимися в космопорту событиями по экранам видеофонов. И не было более заинтересованных зрителей, чем они. Они видели, как королевский кортеж свернул к линии встречающих в Соуарде. Они приветствовали Сулламору, своего тайного героя. Они находились в предвкушении рокового выстрела. Напряжение стояло невероятное.

Наконец, Император был мертв. Операция завершена!

Последовавший взрыв удивил их так же, как и всех остальных. Бомба — прекрасный завершающий штрих, но совершенно невероятно, что Сулламора пошел на самоубийство. Члены Совета предположили, что этот сумасшедший, Чаппель, устроил взрыв просто для надежности покушения. Да, бедный, бедный Сулламора. Несчастный случай.

Хотя для них теперь это означало увеличение доли при дележе, заговорщики чистосердечно скорбели. Как глава всего транспорта и наиболее важного кораблестроения, Танз Сулламора был незаменим. Им теперь очень не хватало его опыта хитроумных уловок, так же как и его знаний имперской политики. Смерть Сулламоры означала, что все это придется изучать им самим. А учиться не очень‑то хотелось.

Император хранил АМ‑2 в гигантских хранилищах, искусно разбросанных по Империи. Из хранилищ заправлялись большие танкеры, которые сновали туда и сюда в зависимости от потребностей и приказов Императора. Он один контролировал количество и регулярность поставок топлива.

Восстань кто‑либо против него, и Император мгновенно разорил бы бунтовщика. Подчинись ему, и поставка будет своевременной и по умеренной цене.

Члены Тайного Совета быстро увидели недостаток этой системы, как только дело коснулось их собственного выживания. Ни один из них не верил другим настолько, чтобы отказаться от полного контроля. Так как они поделили АМ‑2 в равных долях, это гарантировало, что промышленность, контролируемая каждым из них, получит дешевое топливо. Оно также использовалось, чтобы карать врагов и награждать или подкупать союзников.

Другими словами, власть разделилась на четыре части.

Временами все члены Совета соглашались, что это явная угроза их будущему. Вначале они бесшабашно кутили и веселились. Имея свободное топливо, они значительно увеличили свое богатство, строя новые заводы, подминая под себя своих конкурентов или подкармливая корпорации, которые были им полезны.

Император устанавливал цены на АМ‑2 по трем группам. Самое дешевое топливо подавалось в развивающиеся системы. Следующая группа — топливо для общественного пользования, чтобы правительства могли обеспечивать основные нужды своих народов. Третья, самая высокая цена устанавливалась на топливо для чисто коммерческих целей.

Тайный Совет назначил одну высокую цену для всех, кроме себя и своих ближайших друзей. Результатом явились прибыли, которые превзошли самые смелые их мечты.

Но им не давала покоя одна неприятная мысль. Долгое время они старались об этом не думать. Хранилища должны были пополняться. Но кем? Или чем?

В прошлом космические корабли-роботы, связанные в поезда невообразимой длины, появлялись на складах, до краев наполненные АМ‑2. Много сотен лет никто не интересовался, откуда они появлялись. Вместо вопросов были предположения. Кому надо — должно быть, знают. Знают важные люди. А важные люди — это те, кто выполняет приказы Императора.

Когда погиб Император, корабли-роботы приходить перестали.

В тот момент АМ‑2 был единственным сокровищем, которым обладали члены Тайного Совета. И оно не прибавлялось.

Прошло много времени, пока они задумались об этом. Тайный Совет был так занят текущими делами, что считал ситуацию временной.

Они послали своих подчиненных к чиновникам топливной службы. Бедные чиновники находились в полной растерянности.

— Вы — и не знаете? — спрашивали они.

Какое‑то время Тайный Совет и себе боялся признаться: нет, не знают.

Были допрошены сотни служащих. Каждый документ, каждая закорючка, нацарапанная Императором, изучались и проверялись.

Ничего.

Положение дел стало тревожным. Члены Совета слегка запаниковали.

Они и сами — скрытные существа, рассуждали члены Тайного Совета. Это — своеобразный вид искусства, в котором каждый из них достиг мастерства на пути к успеху. Следовательно, Император должен быть самым скрытным из них. Доказательством тому служит долгое царствование властителя и моментальный крах при попытке разобраться в его системе.

Предпринималось множество других попыток, каждая более серьезная и отчаянная, чем предыдущие. Начала зарождаться настоящая паника.

Наконец, был создан «Комитет по изучению проблемы» из наиболее способных исполнителей. Задача ставилась двойная. Во‑первых, найти АМ‑2. Во‑вторых, оценить наличные запасы антиматерии и дать рекомендации по ее рациональному использованию, пока не будет решена первая задача.

К сожалению, вторая задача затмила первую более чем на год. Если бы Император был жив, он покатился бы со смеху от такой глупости.

— А сколько у вас, господа, нефти? — спросил бы он. — Только не лгите мне. Это против интересов Империи.

Совет и понятия бы не имел, какого черта ему понадобилось бы знать о такой бесполезной и пустяковой вещи, как нефть. Но, наверное, они бы все‑таки уловили, к чему он клонит.

На любой вопрос Члены Совета всегда лгали — темнили, как выражались в старину. Сразу же после вопроса они важно надувались, преисполненные значимостью своей власти.

А что же тогда говорить об остальной части Империи? Какой правды можно было ждать от Совета, если вся Империя жила в нищете и скудости?

На самом же деле каждый встречный запросто бы дал ответ. Запасы лихорадочно таяли. Антиматерии было в наличии меньше, чем когда-либо раньше.

Кроме этого, у Совета хватало других проблем. Во время Таанских войн Императору приходилось иметь дело с ненадежными союзниками или с теми, кто упорно занимал выжидательную позицию. Когда ход событий менялся, все они клялись в вечной преданности Императору. Это, однако, не мешало им по‑прежнему быть несогласными. Население многих систем и раньше‑то никогда не испытывало трепета перед имперской государственностью, а во время войны в особенности.

И мир не внес автоматически ясность в разногласия. Перед своей гибелью Вечный Император уже обратил внимание на это. Но проблема была чрезвычайно сложной, чтобы разрешить ее в сложившихся обстоятельствах.

Для его самозваных преемников это было еще более сложно. Если уж временные союзники не верили, что Вечный Император принимает близко к сердцу их интересы, то кто, черт побери, для них эти новые парни? Тайный Совет правил по указу Парламента, а большинство обитателей Империи весьма цинично относилось к Парламенту. Они считали, что он нужен только чтобы ставить печати на императорских приказах. Да и сам Вечный Император не препятствовал такому мнению.

Здесь крылась одна из причин его таинственной силы. Он был исследователем и поклонником древних царских политических систем. Цари были одними из последних на Земле правителей, чья власть осуществлялась с помощью Бога. С миллионами крестьян обращались как со скотиной. Дворяне были посредниками между царем и крестьянами. Именно они держали в руках плетку и распределяли еду, чтобы только плебс не умер от голода.

Крестьяне не всегда были покорными. В истории полно примеров их яростных восстаний. Но крестьяне неизменно обвиняли в своих бедах помещиков. И именно их вешали они на столбах, а не царей.

Царь же был отцом родным. Примером благородного человека, который только и думает о своих подданных. Это все дворяне, пользуясь добротой Императора, скрывают от него свои дурные дела!.. И как только царь узнает, как ужасны страдания народа, он немедленно их прекратит.

В этом не было ни капельки правды, и тем не менее это действовало.

Кроме последнего царя, который был откровенно презираем своим народом.

— Поэтому он и был последним, — сказал как‑то Император Яну Махони.

Один из тех маленьких уроков истории, которых не получили члены Тайного Совета.

Хотя, если бы они и узнали об этом, вряд ли бы все поняли. Очень немногие бизнесмены разбирались в политике — вот почему они оказывались ужасными правителями.

Еще одна огромная и мучительная проблема стояла перед ними — что делать с Таанскими Мирами.

Для Кайса, близнецов Краа и других все было просто. Таан побежден, победители получают трофеи — и так далее.

Дело закончилось разорением. Заводы были разграблены и пущены на слом, запасы истощены, многие народы ввергнуты в рабство. Большую часть доверия, которого и так‑то было немного, Совет растерял, введя войска на территории бывших врагов. Разграбление таанских планет давало постоянную прибыль. Но, так и не поздравив друг друга с процветанием, Тайный Совет обнаружил, что все эти доходы уходят на ветер.

Вечный Император сказал бы им на это, что тирания никогда не приносила прибыли.

Экономическое чудо — вот к чему стремился Император. По крайней мере, так он себе это представлял. Конечно, он не исключал и репрессий. Надлежало провести широкомасштабную чистку. Не должно остаться и следов от культуры, которая стремилась к войне.

Но эту культуру чем‑то надо было заменить. Стремление сражаться следовало свести к стремлению соревноваться друг с другом. Далее требовалось оказать помощь, не менее широкомасштабную, чем чистка. По мнению Императора, обитатели Таанских миров благодаря присущей им целеустремленности должны завоевать такой авторитет, что очень скоро Таан станет одним из наиболее важных капиталистических центров его Империи.

Именно Таану надлежало стать одним из крупнейших потребителей АМ‑2.

Но тут замыкался логический круг проблем Тайного Совета. Где же АМ‑2?

Глава 5

Кайс получил штормовое предупреждение, прежде чем корабль приземлился в Соуарде.

Главный космопорт Империи был почти пуст. Задний его пятикилометровый угол был загроможден буксирами, и из‑за пятен и полос ржавчины на их массивных боках казалось, что они бездействовали многие месяцы.

Несколько лайнеров, как он заметил, были изъедены болезненной окалиной, которая атакует все космические корабли, если оставить их без должного присмотра. Кайс не увидел рядом никого из рабочего персонала. Когда‑то — живое, пульсирующее сердце Империи; сейчас — древняя старуха, давно растерявшая смутные воспоминания о былых любовниках.

Его ожидала сияющая фаланга военных кораблей, резко контрастировавших с упадком, поразившим Соуард. Высокий седой тип с красной отметиной на голове — знаком отличия рода г’орби — сердито тряхнул своей гладкой головой и скользнул на сиденье служебного гравикара. Он знаком приказал женщине-водителю трогаться.

Гравикар и его эскорт прожужжали к въездным воротам и приблизились к зияющему чернотой огороженному кратеру, образованному взрывом бомбы, которая унесла жизнь Императора. Существовал серьезный план построить на этом месте мемориал властителю. Кайс и сам настаивал на этом — отдать дань памяти человеку, на котором базировалась его собственная власть и власть его коллег. Средства были немедленно выделены, нашли и скульптора. Все это произошло во время его последнего визита сюда, более чем год назад. И до сих пор работа ни на йоту не продвинулась.

Еще больше грязи встретилось Кайсу, как только они миновали ворота. Пустые склады. Закрытые магазины с окнами, завешенными от посторонних глаз шторами, где когда‑то сияющие товары привлекали поток посетителей. Когда он проезжал, на него глазели нищие и толпы бездельников. Неуклюжая толстуха в лохмотьях тупо разглядывала флажки, развевающиеся над транспортом Кайса. Она взглянула ему прямо в глаза, затем сплюнула на разбитую мостовую.

Кайс наклонился к водителю.

— Что случилось? — Он кивнул на запустение вокруг них.

Ей не требовалось лишних пояснений.

— Не беспокойтесь, мистер Кайс, — проворчала она. — Это все бездельники. Работы кругом полно, а работать не хотят. Им бы только лишь сосать наши титьки. Только ноют и стонут, когда с ними разговаривают порядочные трудолюбивые люди: «Нет работы, нет денег!» Был бы жив Вечный Император, царство ему небесное, он бы давно вправил им мозги!

Женщина вдруг запнулась, сообразив, что Кайс может понять ее высказывание как критику в адрес Тайного Совета. Затем она снова взяла себя в руки. Льстивая улыбка расплылась на широком лице.

— Вы только не думайте!.. Вы делаете все, что можете! Ужасные времена, сэр! Ужасные. На вашем месте я не верила бы ни одному их слову! Я и муженьку своему говорю…

Кайс оборвал водителя. Он не возражал против ее слов, его раздражал ее язык. Как раз это стало причиной ее увольнения близнецами Краа. Были вещи, которые выводили из себя даже их.

Причиной, по которой Кайс возвратился в метрополию после такого долгого отсутствия, стал вызов на экстренное заседание Тайного Совета. Шеф комиссии по проблеме АМ‑2 собирался доложить подробные детали изучения его комиссией топливной ситуации. По сути дела, он должен был в точности доложить, когда будут завершены поиски запрятанных Императором источников.

Кайс надеялся, что на этот раз услышит лучшие новости, чем наводящий тоску доклад, с которым он ознакомился незадолго перед тем, как покинуть метрополию.

Решающая задача была провалена.

То, что при этом Империя понесла потери, Кайса не волновало. Важное доверенное лицо Вечного Императора, некто адмирал Стэн, и его бессменный адъютант Алекс Килгур ускользнули из наброшенной на них сети.

Идея устроить охоту на всех, кто был близок к Императору, принадлежала не Кайсу. Возможно, это предложили близнецы Краа. Но не в том дело. Кайс немедленно заметил, что это кратчайший путь и к решению его собственной проблемы. Окружить их всех, просканировать мозги, и — вуаля! Все секреты Императора выйдут наружу!

Однако чтобы запустить идею в действие, понадобились многие и многие месяцы. И сделал это Кайс. Его положение было тяжелее, чем у других. Его и до сих пор изумляло, какую же инерцию понадобилось преодолеть, имея дело с правящим советом из пяти человек. Он и его коллеги привыкли всем заправлять сами, без компромиссов и консультаций.

Отряды «Богомолов» вернулись без добычи. Результат нулевой. Зеро. Ни одного следа или намека на источник АМ‑2. Вообще ничего.

Кайс анализировал длинный список подозреваемых и не уставал восхищаться, насколько скрытным все же был Император. Стало очевидно, что помочь им могут очень и очень немногие. Ни одного из этих немногих не было среди добычи «Богомолов». И не хватало двоих самых главных.

Маршал в отставке Ян Махони. Официально он числился погибшим, но у Кайса имелись основания сомневаться в этом. Таких причин было несколько. Наиболее важным было мужество и сила воли этого человека.

Из архива корпуса «Меркурий», подчиненного Махони, выяснилось, что это исключительно хитрый тип, для которого не составляло труда изобразить свою собственную смерть и затем оставаться вне поля зрения сколь угодно долго. Единственной зацепкой, которую сумел обнаружить Кайс, была его непоколебимая преданность Императору. Это делало Махони потенциально опасным — если, конечно, он жив. Считая, что его смерть — лишь прикрытие, можно было предположить только один мотив действий Махони: адмирал подозревал Тайный Совет в убийстве своего бывшего хозяина.

Вторым из наиболее важных подозреваемых был адмирал Стэн, человек, вначале командовавший личной охраной Императора, гуркскими стрелками, которые, как ни странно, все ушли в отставку немедленно после гибели Императора и вернулись на свою родину в Непал на Земле. Во времена таанского конфликта Стэн был важной фигурой и весьма темной лошадкой.

Кайс так же досконально изучил досье Стэна. Там были чудовищные пробелы! Очень странно. Тем более странно потому, что эти пробелы казались сделанными по личному приказу Императора. А разве не подозрительно, что этот человек внезапно стал неслыханно богатым — как и его компаньон Килгур, хотя и в меньшей степени? Откуда взялись такие деньги? Вознаграждение? Может быть, от самого Императора? Но за что?

Все сходилось одно к одному: Стэн был одним из очень немногих, кому Император доверял свои секреты. Когда адмирал находился в своем отдаленном изгнании, Кайс потребовал, чтобы для его пленения была направлена отборная группа захвата. Он получил гарантии, что будут посланы лучшие из лучших. Похоже, ему навешали лапшу на уши. В конце концов, что же за отборные бойцы? Уничтожены одним человеком? Чушь!..

Кайс затаил злобу. Кое‑кого придется сурово наказать.

Выехав на улицу, он заметил трех босоногих существ в грязных оранжевых робах. Они держали свой путь сквозь пеструю толпу, раздавая какие‑то листки и за что‑то агитируя. Через звукопоглощающие окна автомобиля Кайс не мог слышать, о чем они говорят, но это ему и не нужно было. Он знал, кто они: члены секты Вечного Императора.

По всей Империи нашлось бессчетное число личностей, которые твердо верили, что Император не умер.

Одни, очень немногие, считали, что это был заговор его врагов: Император, мол, похищен и содержится под строгой охраной. Другие заявляли, что это хитрая уловка самого Императора: он намеренно инсценировал свою гибель и спрятался до тех пор, пока его подданные не поймут, насколько тяжело им без него. Тогда, наконец, он вернется, чтобы восстановить порядок.

Сектанты придерживались абсолютно противоположного мнения. Они верили, что Император и в самом деле бессмертен, что он священный эмиссар Высших Сфер, который облачен в человеческое тело лишь для удобства транспортировки его пылкой души. Его смерть, утверждали они, была лишь добровольным мученичеством, жертвоприношением Всевышнему за все грехи смертных подданных. Они также твердо верили в его воскресение. Вечный Император, проповедовали они, скоро возвратится к своему доброму царствованию, и все опять будет хорошо.

Кайс был близок по духу к сектантам. Ведь он тоже верил, что Император жив и должен возвратиться.

Кайс был бизнесменом и презирал все мнения, основанные на желаниях, а не на трезвом рассудке. Но здесь… Если Император в самом деле мертв, то Кайсу конец. Поэтому он и верил. Если думать иначе, можно свихнуться.

У этой веры были древние истоки, касавшиеся вопроса бессмертия, или, по крайней мере, долгой жизни. Например, часть легенды о Мафусаиле, основанная на особенностях его рода.

Кайс, так же, как и весь род г’орби, был результатом слияния двух различных форм жизни. Первые имели тело, такое же, как у Кайса, — высокие, статные, серебристые существа, чьим главным качеством было крепкое, почти сверхъестественное здоровье и способность к приспособлению и поглощению любых видов энергии. Увы, тупые, как растения. Вторые представляли из себя такое же красное пятно, которое пульсировало на его голове. Вначале они были не чем иным, как простейшими стойкими формами жизни; в лучшем случае их можно было сравнить с вирусами. Впрочем, называть их вирусами не совсем точно. Их силой была исключительная агрессивность, способность пронзать защитные протеины любой встретившейся клетки и вводить потенциал для развития интеллекта. Основной их слабостью были генетические часы, которые просто останавливались в среднем при возрасте в сто двадцать пять лет.

Вскоре Кайсу предстояло «умереть»: его мозг превратится в небольшой потемневший шар из протухших клеток, а тело — стройный костяк, который осуществляет все свои естественные функции — может продолжать существование еще столетие или около того, но оно будет уже не чем иным, как тараторящей и несущей околесицу оболочкой.

Когда Кайс разделил свой жребий с другими членами Тайного Совета, он стремился не к власти — к спасению. Богатство его тоже не привлекало. Он хотел лишь жизни. Разумной жизни.

АМ‑2 его не волновал, хотя он ни разу не намекнул об этом своим коллегам. Разоблачить себя означало подписать свой смертный приговор.

Когда был умерщвлен Император и началась охота за теми, кто хоть что‑то знает о неиссякаемых источниках топлива, Кайс с таким же рвением искал нечто другое: что сделало Вечного Императора бессмертным?

Вначале он надеялся найти ответ на этот вопрос в архивах Императора, так же, как другие надеялись найти там тайну АМ‑2. Но ни того, ни другого там не оказалось.

Когда было совершено убийство, Кайсу исполнилось сто двадцать лет. Это означало, что жить ему оставалось всего пять лет. Теперь прошло немногим более шести лет — а Кайс был все еще жив!

В годы интервенции он был близок к истерике, думая о своих умственных способностях, постоянно помня о часах, завод которых кончался. Даже малейшая погрешность памяти ввергала его в панику. Каждая забытая мелочь наводила черную тоску, которую трудно было спрятать от своих коллег. Вот главная причина того, что он так много времени проводил вдали от метрополии.

Он имел не больше понятия о том, почему он еще жив, чем о величайшем секрете Императора. Еще ни одно существо его вида не протянуло дольше естественной границы. Впрочем, не совсем так. Один был — согласно тому мифу о Мафусаиле г’орби.

Легенда возникла в древние времена, когда зарождалась эта переплетенная форма жизни. В эту давнюю, темную эру мир являлся сплошным хаосом, гласит история. И тогда появилось существо, которое совершенно отличалось от других. Имя его утеряно. Это поставило реальность его существования под большое сомнение, но сделало легенду еще более захватывающей.

Согласно мифу, существо заявило о своем бессмертии еще будучи подростком. А через сто или более лет тот г’орби прославился как удивительный мыслитель и философ, затмивший величайшие умы своего времени. В год, когда должна была окончиться его жизнь, все королевство прильнуло к часам, ожидая с минуты на минуту вестника, объявляющего о кончине знаменитости.

Прошел год. Затем еще один. И еще. До тех пор, пока его бессмертие не стало признанным фактом.

Первый — и единственный — долгоживущий г’орби стал правителем королевства. Наступила великая эпоха возрождения, продолжавшаяся много столетий, может быть, тысячу лет. С того времени будущее расы было обеспечено — по крайней мере, так утверждают сказители легенд.

Но больше всего Кайса интересовала финальная часть легенды — предсказание, что однажды родится новый Мафусаил и что этот бессмертный г’орби приведет своих подданных к еще большим успехам.

В последнее время Кайс задумывался, не он ли этот избранник. Правда, такое случалось только в моменты самых истерических его фантазий. Более вероятно, что дополнительное время, доставшееся ему, — не что иное, как небольшое генетическое отклонение, и в действительности в любой момент надо ждать смерти.

Если же ему все‑таки суждено иметь будущее, надлежит взять его в свои руки. Необходимо овладеть секретом и стать новым спасителем своего рода.

Кайс выглянул в окно. Гравикар двигался через рабочие кварталы из высоких однообразных домов, выходящих на широкую улицу. На улице были в основном пешеходы. Перебои с АМ‑2 привели к отмене движения общественного транспорта, много меньше стало и маленьких коробков-автомобильчиков, столь любимых представителями среднего класса.

Кайс обратил внимание на длинную очередь, змеившуюся из соевого магазина. Потрепанная табличка вверху указывала цену в десять кредиток за унцию. Состояние таблички делало смешным даже эту грабительскую цену. Двое вооруженных полицейских охраняли вход в магазин. Кайс заметил женщину, выходящую со свертком под мышкой. Толпа тут же загудела на нее, вцепившись в сверток. Здоровенный полицейский торопливо зашагал вперед.

Машина Кайса проехала мимо, прежде чем он успел заметить, чем кончилось дело.

— Ну прям как в те голодные бунты, — послышался голос водителя. — Ясное дело, безопасность стоит дорого, вот цены и кусаются, так ведь? А им этого не объяснишь никак. Вот я и муженьку своему…

— Что еще за бунты? — прервал ее Кайс.

— Не слыхали? — Женщина покрутила головой, разинув рот от изумления, что член Тайного Совета может что‑то не знать.

— Мне докладывали о волнениях, — сказал Кайс, — но не о бунтах.

— Ну да, волнениях. Хрен редьки не слаще. Вот, значит, как это называется — волнения. Собралось двадцать, нет, тридцать тысяч ленивых грязных типов и начали это… волноваться. Ну, копы быстренько подъехали, с полсотни прибили. Потом, ясное дело, еще три‑четыре тыщи расстреляли…

Взбешенный Кайс пропустил все остальное мимо ушей. У него были совершенно четкие взгляды относительно своих коллег по Тайному Совету. С метрополии и всех ее обитателей им следовало пылинки сдувать! В сердце Империи нехватки чего бы то ни было должны обнаруживаться в последнюю очередь. Когда же он услышал о «волнениях», мнение Кайса стало еще яснее.

Но ведь близнецы Краа и другие уверяли его, что все хорошо. Было, мол, несколько небольших сбоев в системе снабжения, вот и все. Снабжение и порядок восстановлены.

Ну ладно!.. Не столько ложь возмутила Кайса, он и сам был мастер приврать, но это было намеренное искажение фактов. Если уж Тайный Совет не в силах контролировать ситуацию в нескольких километрах от своего дома, то что уж тогда говорить об успешном правлении во всей широко раскинувшейся Империи? А если они провалятся, Кайс будет обречен на нечто значительно худшее, чем любой ад, который они могут только себе представить.

И еще один безмерно раздражающий фактор: если положение действительно так ужасно, что запасы пищи во всей Империи подошли к концу, то почему члены Тайного Совета продолжают похваляться своим собственным богатством?

Он тихо выругался, увидев прямо перед собой остроконечные шпили, украшавшие высокие здания финансового района. Это была недавно построенная штаб-квартира Тайного Совета.

— Офигенно, да? — вновь раздался голос водителя. Она по ошибке приняла его ругательство за возглас восхищения. — Вы, парни, должны гордиться этим домом. Ничего подобного в Метрополии больше нету. Особенно после того, как императорский старый замок взорвали. Я знаю, вы еще не видели его… А внутри‑то там каково! Фонтаны! С настоящей цветной водой! А прям посередке посадили обалденное дерево! Рубигиноза, что ли, называется. Есть, правда, нельзя.

— Чья идея? — спросил Кайс сухо и неопределенно.

— Не знаю… Дизайнера, наверно. Как же его звали‑то? Это… Звито, что ли? Ну, парень рукастый! Одно дерево чего стоит, метров пятнадцать-двадцать высотой. Выписали откуда‑то с Земли. Испугались сначала, что оно высохнет тут и осыплется. Так специально его приспосабливать стали. На трех или четырех разных планетах. Кучу денег угрохали. И ничего, принялось. Я слыхала, за последние два‑три месяца еще на два метра вымахало. Это дерево — прямо гордость и радость метрополии, точно вам говорю. Кого угодно спросите.

Как только гравикар замедлил ход, Кайс увидел ринувшуюся к нему толпу нищих. Клин полицейских, вооруженных дубинками, оттеснял их назад.

«Конечно, — подумал он. — Кого угодно спросите…»

Доклад секретаря комиссии по АМ‑2 начался. На столе перед ним была тридцатисантиметровая стопа документов, результат многомесячной работы.

Он медленно читал по слогам противным голосом. Секретаря звали Лаггут, но по взглядам, которые бросали на него члены Тайного Совета, можно было догадаться, какими эпитетами они его награждают. Кайс и другие в нетерпении столпились у стола. Вероятно, это была самая важная лекция в их жизни. Поэтому никто из них не возражал, когда помощники подносили Лаггуту все новые и новые кипы бумаг. И никто не удивился, что вступительная часть заняла целый час.

Это случилось во второй час — второй час пристального внимания тех, кто обыкновенно требовал от своих подчиненных, чтобы вся информация была спрессована в три предложения или еще меньше. Если эти три предложения их устраивали, подчиненные могли продолжать. Если же нет, то не исключалась и стрельба.

После первого часа доклада секретарь комиссии стрельбы избежал. Члены Совета обдумывали сказанное. У Кайса настроение изменилось к худшему.

Но он уловил в докладе несколько иное, чем другие. Сквозь всю эту болтовню проглядывала реальная опасность.

Кайс уловил ее, заметив дрожь в голосе и нервное подергивание Лаггута. Он перестал вдумываться в суть и стал обращать внимание на слова. Они были бессмысленными. Предумышленная бюрократическая чепуха для отвлечения внимания.

Близнецы первыми прервали докладчика. Толстая прочистила горло, издав звук вроде отдаленного грома, подала свои массивные телеса вперед и выставила огромный подбородок размером с кулак здоровенного мужика.

— Ну ты, ублюдок! — прорычала она, и это были единственные приличные слова в ее выступлении. Далее последовал поток такой изощренной ругани, что кроме возгласа «Пошел ты в жопу!» бедный докладчик ничего не понял.

Лаггут побледнел. Он понимал, что неприятности будут. Но чтобы такие!

— Иди к чертовой матери! — перевел на обычный язык Ловетт. — Где топливо?

Лаггут глубоко и безнадежно вздохнул. Потом он изобразил на лице широкую улыбку.

— Прошу прощения, милостивые господа. Но ученые… Я… В будущем я попытаюсь…

Теперь заверещала тонкая Краа. У нее был визгливый и неприятный голос с хищными нотками.

— Тринадцать месяцев, — выпалил Лаггут. — И это крайний срок.

— Значит, ты утверждаешь, что, хотя твоей комиссии не удалось найти АМ‑2, теперь ты знаешь, когда вы его найдете? Правильно? — Ловетт был гением в подведении итогов.

— Да, сэр, — промолвил секретарь. — Ошибки здесь быть не может. За тринадцать месяцев мы добьемся успеха. — Он похлопал по толстой кипе бумаг.

— Звучит многообещающе, если это правда, — вступила в разговор Мэлприн. Движением руки она остановила инстинктивный порыв Лаггута защитить свою работу.

Мэлприн правила чудовищно громоздким конгломератом. Нельзя сказать, что правила она хорошо, но у нее было более чем достаточно оружия, чтобы оставаться на своем месте сколь угодно долго.

— А каково ваше мнение, сэр Кайс?

Мэлприн страстно любила развертывать дискуссии, держа при себе свое собственное мнение так долго, как только возможно. Кайс недавно предположил, что у нее и вовсе нет своего мнения и она тянет время, чтобы выяснить, откуда ветер дует.

— Во‑первых, я хотел бы задать сэру Лаггуту вопрос, — сказал Кайс. — Очень важный, как я полагаю.

Секретарь жестом показал, что он готов к вопросу.

— Сколько АМ‑2 имеется у нас в настоящее время на руках?

Лаггут быстро и невнятно забормотал, затем начал долгую абстрактную дискуссию. Кайс прервал его.

— Позвольте мне перефразировать вопрос. Учитывая сегодняшнее потребление, как долго еще будет в запасе АМ‑2?

— Два года, — ответил Лаггут. — Не больше.

Ответ потряс собравшихся. Не потому, что был неожиданным. Но его можно было сравнить со смертным приговором, с точным знанием, в какой именно момент приговор приведут в исполнение. Только Кайс остался невозмутим. Такая ситуация не была для него в диковинку.

— Тогда, если ты врешь насчет тринадцати месяцев… — снова начала Мэлприн.

— Тогда, подруга, АМ‑2 кончится менее чем через год после этого, — вставила тощая Краа.

Лаггуту ничего не оставалось, как кивнуть головой. Только Кайс знал, почему этот человек так напуган. А было это потому, что он лгал.

Лгал не о двухлетнем запасе АМ‑2. Этой оценке как раз можно было верить. А вот тринадцать месяцев… Дерьмо! Лаггут и его комиссия знали о том, где Император держал АМ‑2, не больше, чем шесть лет назад, когда комиссия приступила к работе. А почему он лгал? Да чтобы сохранить свою дурацкую голову на плечах. Достаточная причина?

— Успокойтесь, — обратился Кайс к тощей Краа. — Бессмысленно пытаться выпрыгнуть из пропасти, когда вы уже достигли дна.

Обе Краа уставились на него. Несмотря на их жестокий характер, взгляды эти не были злыми. Они надеялись получить от него помощь. Они и понятия не имели о его личных проблемах.

— Сэр Лаггут надеется за тринадцать месяцев обнаружить источник АМ‑2, — сказал Кайс. — Может быть, это так, а может быть, и нет. Но я знаю, что делать, чтобы получить уверенность.

— Да? Как это? — спросил Ловетт.

— У меня есть новый план действий. Мои ученые работали над проектом несколько лет. Это новый инструмент для архивистов.

— Даже так? — спросила толстая Краа, более тупая из двух, если «более» вообще возможно.

— Мы собирались послать его правительству. С помощью новшества можно уменьшить время поиска документов на сорок процентов.

В комнате послышался приглушенный шум голосов. Члены Совета уловили мысль Кайса. Тем более, все, что он говорил, показалось им правдой. Если ложь и была, то только в его действительных намерениях.

— Я предполагаю, что мы с сэром Лаггутом объединим усилия, — продолжал Кайс, — и выполним поставленную задачу. Что вы скажете? Я готов к иным предложениям.

Иных предложений не поступило. Дело было сделано. А что касается других дел — проваленной миссии по захвату адмирала, ужасной жизни, свидетелем которой стал Кайс на улицах метрополии, — они были оставлены без рассмотрения. Кайс добился, чего хотел.

Был поднят еще только один вопрос, и то чисто случайно.

— А об этом чертовом двухлетнем запасе? — спросила тощая Краа.

— Да, что?

— Может, подумать, как растянуть его?

— Еще урезать нормы? — спросил Ловетт. — Я считаю, мы и так уже…

— Нет! Не пори чепухи! Урезать не будем.

— Что тогда?

— Мы его достанем.

— Где достанем? У кого? — Кайса заинтересовала захватывающая дискуссия.

— У кого? — переспросила толстая Краа. — Да у того, черт побери, у кого целая куча, вот у кого!

— Ты хочешь сказать, украсть, что ли? — поинтересовалась Мэлприн, также заинтригованная.

— А почему бы и нет? — сказала тощая Краа.

Вот так. Они все согласились. А почему бы и нет, действительно?

Глава 6

Первой задачей Стэна, когда они вырвались с планеты Мостик, было скрыться.

Махони предлагал свой план спасения, но Стэн его отклонил, предпочитая свое собственное тайное укрытие, где, как он надеялся, будет ждать Алекс, если его вовремя предупредили. Именно в том потайном месте Стэн впервые заметил результат истощения АМ‑2 и некомпетентности Тайного Совета.

Фарвестерн был и до известной степени до сих пор оставался транспортным узлом вблизи центра галактики. Раньше клиент-отправитель грузов мог получить здесь любые услуги и воспользоваться чем угодно — от корабельных верфей до мелочных лавок, от игорных домов до складов, от отелей до служб безопасности. Все это шумело и крутилось в громадном скоплении апартаментов. Впрочем, «апартаменты» — не слишком точное описание того, что предлагалось из жилых помещений. Торговые агенты, которые всегда толпились вокруг Фарвестерна, принимали своих клиентов где угодно — от небольших астероидов до списанных и разоруженных военных кораблей. На Фарвестерне и вокруг него совершались почти все легальные и абсолютно все нелегальные сделки, включая и анонимные.

Несколько лет тому назад Стэн и Алекс с одной из миссий «Богомолов» проездом были на Фарвестерне. Им пришлась по душе его веселая анархия. А особенно они полюбили маленькую планетку по имени Поппаджо. Планеткой сообща владели двое мошенников: Моретти и Манетти. Почти безуспешно попытав счастья в разных местах, они обследовали Фарвестерн и решили, что тот вполне им подходит. Теперь возникал вопрос: какие услуги они могли бы здесь предоставить? Ответ нашелся: роскошь при анонимности. Они справедливо рассудили, что всегда найдутся существа, которые, будучи здесь проездом, хотели бы получить хорошее обслуживание и при этом предпочитали, чтобы их присутствие не афишировалось. Это могло относиться и к преступникам, и к исполнителям дел, которые лучше держать в строгом секрете, пока операция не завершена.

Моретти и Манетти тихо богатели. В минувшую войну они удвоили свои состояния.

Теперь дела пошли немного хуже: не настолько плохо, чтобы бросить их, но неустойчиво. Друзья удержались на плаву только благодаря благосклонности многих существ — от магнатов до космических странников. Еще находились клиенты, которым нужно было оставаться в тени.

Моретти и Манетти помогали им. Все комнаты имели отдельные входы. Гости могли обедать в общей столовой, а могли и оставаться в своих комнатах. Секретность была гарантирована. Их кормили самой лучшей пищей, которую только можно было найти, от земного бифштекса до экзотического желированного гипоорнина. Все подавалось в атмосфере и при силе тяжести, привычной гостям.

Когда Стэн и Килгур проезжали через Поппаджо, они договорились между собой, что в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств, если дела пойдут из рук вон плохо, здесь будет их секретное место встречи.

Когда корабль Стэна вошел в систему Фарвестерна, ни он, ни Махони нисколько не были похожи на военных. По сути дела, они вообще ни на кого не были похожи.

У того человека, кто по какой‑то причине считает, что его трудно узнать, часто бывает слишком много неприятностей. Все, что необходимо (если, к сожалению, Бог не наградил вас лицом эстрадного идола или уродливым телом), — это, во‑первых, оказаться непохожим на самого себя и, во‑вторых, оказаться похожим на кого‑то другого. Одежда должна быть не бедной, не богатой. Еда — обычная, которую едят все. Путешествия — не в первом классе, не в четвертом. Попытайтесь стать тем мифическим существом, которое называют «средним гражданином».

В корпусе «Меркурий» такую тактику неизвестно почему называют «Великий Лоренцо».

Стэн и Махони сейчас были бизнесменами, достаточно удачливыми, чтобы их корпорация предоставила им корабль и топливо, но не настолько, чтобы иметь собственного пилота, а корабль у них был старенький и немного побитый. Три дня работы в специальной подпольной мастерской, и белоснежная яхта Стэна превратилась в совершенно другое судно, коммерческого класса. Если, конечно не заглядывать в двигательный отсек или в компьютерную каюту или не обратить внимание, что некоторые из отсеков гораздо уже, чем надо, а за переборками скрывается столько оружия, что хватит на оснащение небольшой армии.

Махони волновался, что корабль можно будет проследить по его номерам. Стэн был просто счастлив обнаружить, что его бывший шеф все‑таки не знает всего. И корабль, и все персональные номера на нем были трижды чистыми — еще один результат профессиональной бдительности Стэна, которая теперь начала приносить плоды.

Так они достигли планетки Поппаджо и были приняты господами Моретти и Манетти как долгожданные и долго отсутствовавшие родственники, законченные, но уважаемые авантюристы.

Поппаджо еще мог выжить, но Фарвестерн — нет. Коммерческий поток превратился в тоненький ручеек. Из‑за перебоев с топливом и сокращением армии даже имперские корабли стали здесь большой редкостью. Большое количество орбитальных станций поставили на прикол, а их персонал был отправлен на одну из планет Фарвестерна или еще дальше.

— Мы выкарабкаемся, — оптимистично заявлял Моретти. — Мы похожи на старый шахтерский городок, где запасы угля подходят к концу. Приезжает группа эмигрантов и обнаруживается, что рубать уголек никто не хочет. Все желают заниматься лишь обслуживанием. В конце концов уголь заканчивается, а шахтеры уезжают на новое месторождение. Но владельцы прачечных остаются — и все становятся миллионерами, обстирывая друг друга.

Ему это казалось ужасно смешным. А Стэну было не до смеха. Все, что он услышал и увидел с тех пор, когда они с Махони бежали с Мостика, свидетельствовало о медленном разрушении Империи. Еще в своей изоляции на Мостике он чувствовал, что оно началось, но лично стать всему свидетелем — совсем другое дело. Жители Империи присмирели — или были усмирены.

Уменьшение энтропии как закон термодинамики хорошо и приемлемо, но как социальное явление это чертовски страшно.

Махони обрисовал ему положение вещей настолько подробно, как только мог. Миры, планетные системы, звездные скопления, даже некоторые галактики впадали в спячку, отказавшись от контактов. По собственному желанию, отклоняя бездарное руководство Тайного Совета? Из‑за войны? Или, что едва ли возможно, пораженные какой‑то болезнью?

Стэн прекрасно понимал, что АМ‑2 служил тем цементом, который скреплял Империю. Без могучих запасов энергии практически невозможно осуществлять звездные путешествия. И, конечно, поскольку АМ‑2 был очень недорог — цены устанавливались Императором — и вполне доступен, что опять-таки устанавливалось Императором, каждый мог без особых затруднений заниматься абсолютно всем, чем ему вздумается — межзвездные коммуникации… вооружение… заводы… производство… Список можно продолжать и продолжать.

Когда же Император погиб, поставки АМ‑2 прекратились.

Стэн с трудом поверил этому, в первый раз услышав новость от Махони. Да и до сих пор у него сохранились сомнения. Он предполагал, что Тайный Совет — в целях личного обогащения и из‑за некомпетентности — просто перекрыл кран подачи АМ‑2.

— Неправда! — втолковывал Махони. — Они и представления не имеют, где топливо. Вот почему Совет стремится тебя поймать, так же как и всех остальных, кто был близок к Императору, а потом будет нежно выдергивать вам ногти, пока вы не откроете Великий Секрет.

— Да они идиоты чертовы!

— А кто спорит? Смотри‑ка, парень. Вся Вселенная свихнулась. Кроме меня и тебя. Хе… хе… хе… И я тоже медленно свихнусь, если ты не сбегаешь за бутылочкой и не откупоришь ее.

Стэн выполнил приказ. Только как следует отпил сам, прежде чем передать бутылку Яну.

— Сгоняй‑ка еще за одной. И смотри, если эти привычки уже записались тебе в ДНК, твои дела плохи!

Стэн снова подчинился приказу.

— Порядок, Махони. Мы нализались, — сообщил он через некоторое время.

Махони фыркнул.

— Ни в одном глазу, мой мальчик! Но все еще впереди.

Раздался стук в дверь.

— Ваш приказ выполнен, сэр!

Махони вскочил на ноги, выхватив из рукава пистолет, и двинулся к двери.

— Спокойно, маршал, — сухо проговорил Стэн. — Открыто!

Пауза, затем дверь распахнулась, и на пороге показался Алекс Килгур с подносом выпивки в руках. Он казался расстроенным.

— Я думал, может, вы захотите повторить, — сказал он с надеждой.

Стэн и Алекс взглянули друг на друга.

— Как близко они к тебе подобрались? — спросил Стэн.

Килгур рассказал ему о засаде и битве на обледенелых улицах.

— Я решил, что раз предупреждение было послано общим кодом, как мы договаривались, то, значит, послал мне его ты.

— Я, — сказал Махони.

— О такой возможности я тоже думал, сэр.

— Быстро думаешь, мистер Килгур. Ладно, ребята. Мой рассказ — и план — займут не много времени. Какова наша цель, вернее, цели, вы поймете, когда я все объясню.

Махони начал с того, что с ним случилось, с того дня, когда погиб Император. Он тогда увидел Большую Пятерку стоящими у свежего холма, могилы Императора, и понял, что видит перед собой пятерку убийц.

После некоторых сомнений Махони все‑таки решил поделиться очень важной деталью. После убийства Императора он прошел в кабинет властителя, откупорил бутылку с бурдой, которую Император величал «виски», и собрался произнести тихую, глубоко личную поминальную речь. К донышку бутылки была прикреплена написанная рукой Императора записка: «НЕ ПРОПАДАЙ ИЗ ВИДУ, ЯН. Я СКОРО ВЕРНУСЬ».

Махони остановился, ожидая полного недоверия. Он и дождался его. Правда, недоверие на лицах обоих мужчин было замаскировано выражением яркой заинтересованности.

— Очень интересно, маршал. Сэр, а как вы себе это представляете? Вы хотите сказать, что человек, которого убили, был двойником Императора?

— Нет. Убили самого Императора.

— Так он все‑таки выжил? После того, как в него всадили дюжину пуль или около того, а потом еще и взорвали!

— Ни черта подобного, Стэн. Он был мертв.

— Так, значит, он вылез из могилки, чтобы оставить вам любовную записочку, да? — спросил Алекс.

— И опять не так. Он, конечно, мог оставить инструкции одному из охранников. Или дворцовых слуг. Но я спрашивал — никто ничего не знает.

— Ладно, Ян, давайте на минутку про записку забудем. Вы сами‑то понимаете, что сейчас говорите? Либо вы спятили, либо вступили в ту секту, которая бродит кругом и твердит, что Вечный Император бессмертен. И не забывайте, что шесть лет с гаком — достаточный срок, чтобы одуматься.

— Может, и так. Вы намерены слушать дальше?

Килгур осушил стаканчик спиртного, но продолжал смотреть на Яна настороженно.

— В тот день у меня возник свой собственный план: подняться против Тайного Совета.

— А вы думаете, они не сообразили, что у вас на них зуб? — спросил Стэн.

— Думаю, сообразили. И предпринял все возможные меры защиты.

Махони рано подал в отставку. Тайный Совет в своем сумасшедшем стремлении избавиться от раздувшейся за время войны и чрезвычайно дорогой армии был более чем рад отпустить любого, не задавая лишних вопросов.

Стэн кивнул — точно так же и их с Алексом выбросили в отставку и предали забвению.

Совет был тем более счастлив отпустить маршала Махони — любимца Императора, архитектора победы, а вдобавок еще и главу корпуса «Меркурий» — Имперской разведки — в течение многих и многих лет.

— Но мне не хотелось, чтобы они втайне опасались от меня какого-нибудь неприятного сюрприза. И я придумал себе прикрытие.

Прикрытием Махони, громко разрекламированным, стала идея выпустить полную биографию Вечного Императора, величайшего из людей, когда-либо живших на свете. Этот план вполне был на руку Совету.

— Черт его знает, зачем мне это понадобилось, но я должен был это сделать.

Махони углубился в архивы, собираясь посвятить один год исследованию Древних Времен. Между тем он заметил, что Совет уже потерял к нему интерес и можно перейти к своей подлинной цели.

Немного стесняясь, Махони признался Стэну и Алексу, что ему всегда нравились научные исследования и корпения за документами. Возможно, если бы все сложилось иначе и он не был бы из военной семьи, Махони так бы и копался всю жизнь в архивах, создавая какую-нибудь очередную «Полнейшую историю».

Он был не первым, не сотым и не тысячным, кто создавал биографию Императора. Однако ему удалось открыть нечто интересное. Все биографии врали.

— Ну и что с того? — равнодушно спросил Стэн. — Если бы вы были приближенным Бога, вам разве не хотелось бы, чтобы все говорили о вас одно хорошее?

— Да я не об этом, — махнул рукой Махони. — Биографов подталкивали написать об Императоре. Среди них была масса неаккуратных и ленивых историков, но почему‑то их работа поощрялась. Они заключали выгодные контракты. По этим работам снимали фильмы. И так далее и тому подобное… Я вот что вам скажу, парни: ни одному из них ни разу не дали даже посмотреть на архивные материалы.

— Так чего было скрывать нашему покойному шефу?

— Да почти все, черт возьми! Начиная с того, откуда он взялся, и кончая тем, куда он делся. Можно провести всю жизнь, пытаясь разобраться в семнадцати или восемнадцати тысячах версий одних и тех же событий, причем каждая из них явно была одобрена Императором. Упомяну два самых темных пятна, не считая того, где находится этот чертов АМ‑2. Первое — практическая бессмертность нашего любимого прохвоста; во всяком случае, бессмертность до гибели. А второе — что его уже убивали раньше.

— Но вы же только что сказали…

— Я сам знаю, что сказал. И все же повторяю: он уже умирал раньше. Погибал. Разными способами. Несколько несчастных случаев. По крайней мере, два покушения.

— А вы говорили, не было двойников!

— Я и сейчас говорю. Вот что происходило, по крайней мере, в тех случаях, которым я нашел документальное подтверждение. Во‑первых, Император погибал. Во‑вторых, немедленно после этого всегда происходил дьявольской силы взрыв, который разрушал и тело Императора, и все вокруг. Точно так же, как та бомба, которая взорвалась после выстрелов Чаппеля.

— И так каждый раз?

— В каждом случае из тех, что мне известны. А затем прекращалась подача АМ‑2. Так же, как теперь. А потом Император возвращался. И возвращал АМ‑2. И все опять шло своим чередом.

— Ян, — после паузы сказал Стэн. — Допустим на минутку, что вы правы. Надолго он обычно пропадал? Только не подумайте, что я поверил хоть одному слову из того, что вы тут наговорили.

Махони выглядел взволнованным.

— После несчастного случая — примерно на три‑четыре месяца. После убийства — на год или на два. Видимо, этого времени было достаточно, чтобы люди поняли, насколько он им необходим.

— Но теперь‑то уже шесть лет прошло, — заметил Алекс.

— Я знаю, спасибо.

— Так вы, значит, верите, что Император собирается возникнуть однажды на розовом облачке или из какой-нибудь дурацкой морской раковины и мир снова станет веселым и счастливым? — съехидничал Стэн.

— Ты мне не веришь, — произнес Махони, потягивая пиво. — Может быть, тебе стоит взглянуть на документы? Я их спрятал неподалеку.

— Нет. Не могу я вам поверить. Ну ладно. Что у вас есть еще?

— Ты помнишь свою подругу Хейнз?

Стэн помнил. Она была полицейским, и они вместе расследовали странное покушение на убийство, с которого, собственно, и начались Таанские войны. А еще они были любовниками.

— Она до сих пор служит в полиции. И до сих пор в Метрополии. Только теперь она уже шеф полиции, — сообщил Махони.

Он пошел к ней за разрешением получить досье на Чаппеля, убийцу Императора. У него было стопроцентное прикрытие — вышедший первый том биографии Императора имел грандиозный успех.

— Полная брехня, конечно, — заверил он Стэна и Килгура. — Но во всяком случае твоя Хейнз такая же принципиальная, как и раньше. Я задал ей несколько вопросов, и она поняла, что бывший шеф разведки еще не впал в старческий маразм, удовлетворяя личное любопытство. Между прочим, Хейнз сказала, что единственная причина, по которой она пойдет на это, — твои добрые слова обо мне. А ты не помнишь молодого человека по имени Волмер?

Стэн помнил и его. Волмер был владельцем конгломерата средств массовой информации, точнее, «наследником престола» империи прессы и членом Тайного Совета. Однажды ночью его убили у дверей сомнительного придорожного бара в портовом городе Соуарде.

Официальная версия — он был замешан в коррупции, связанной с военными делами. Более циничная и популярная — что Волмер испытывал странное пристрастие к лицам своего пола и любого другого, кроме женского, и был зарезан обманутым сутенером.

Хейнз располагала иными материалами. Она выследила наемного убийцу-профессионала. Ей было наплевать на этого исполнителя, но она хотела разузнать, кто его нанял. Хейнз получила от исполнителя достаточно фактов, чтобы возбудить дело. Молодой человек согласился сотрудничать с полицией.

Лайза горела энтузиазмом. Ее мало волновало, когда ежедневно десятками резали друг друга существа из недоразвитых миров. Но когда они оставляли трупы на улицах метрополии и пугали мирных горожан, топча уже надо было принимать меры.

Молодой человек сознался, что именно он убил Волмера. Правда, имя жертвы держалось в секрете; киллер только позже узнал, на кого он поднял руку. Хейнз хотела узнать, кто ему заплатил. Убийца назвал имя человека из малоразвитого мира, теперь уже покойного. Хейнз отправила киллера в камеру, попросив припомнить дополнительные факты и попытаться понять, что все это означает. Этой же ночью в тюремной камере убийца «покончил с собой».

— Это все, что стало известно полиции?

— Да, все. Так кто же прикончил Волмера? Может, его коллеги по Тайному Совету? Может, Волмер не согласился с какими‑то их планами? Пока не знаю. Но это была первая жертва из членов Тайного Совета. Потом погиб Сулламора — при взрыве после убийства Императора. Одна забавная вещь об этом Чаппеле. Он из Службы управления космопорта. Я кое‑что разузнал: видимо, ему казалось, что Император преследует лично его.

— Да. Я тоже видел документы. Клинический случай.

— Так‑то оно так. Но Чаппеля заставили стать таким. Кто‑то сыграл с его судьбой. До сих пор никому не известно, почему он внезапно лишился работы и стал на путь бродяжничества.

— Служба управления, порты, перевозки — это были владения Сулламоры, он отвечал за транспорт в Тайном Совете. А теперь и он тоже мертв. — Стэн приготовился выпить еще, но передумал и подошел к видеопанели. — Да, Махони, любопытные вы добыли факты… А может, и у вас тот же тяжелый случай, что и у этого Чаппеля? Может, это просто преступные разборки? О чем говорят последние операции «Богомолов»? Давайте‑ка заполним пробелы. Что произошло потом? И подумаем, что происходит теперь.

Махони продолжал.

Примерно в то же время, когда он поговорил с Хейнз, он начал чувствовать какую‑то опасность. Совет, как понял отставной маршал, так и не раскрыл секрет источника АМ‑2. Махони считал, что теперь лишь вопрос времени, когда они начнут собирать всех подозреваемых и искать этот секрет в их мозгах.

— Сканирование мозгов — очень неприятная процедура. Бывает, что и смертельная. Вот я и умер. Инсценировал кражу всего состояния, заплатил вору десять процентов денег, которые он украл, и умер. Утонул. Дурацкий несчастный случай. Ходили слухи, что это произошло как раз потому, что я разорился.

Мертвый и невидимый, Махони начал работать. Частью его работы был поиск своих старых сослуживцев, всех, кто хоть что‑нибудь мог знать об Императоре.

— Многие из них до сих пор на службе. И большинство считает, что мы движемся к абсолютному хаосу. Единственный выход — сместить Тайный Совет.

Стэн и Килгур обменялись взглядами.

— Да! Тогда мы получим доступ ко всему, что оставил Император в Метрополии. Я знаю… знал этого человека. Он должен был где‑то спрятать свой секрет. Вот наш единственный шанс, — заключил Махони. — Не исключаю, что вы правы. Может, я и свихнулся, веря, что Император вернется, что он вечен. Но простите мне мое старческое чудачество. Если ничего не делать, через несколько поколений Империя исчезнет.

Стэн в упор смотрел на Махони не слишком теплым взглядом.

— Не будет большого вреда, если вы дадите сказать Килгуру, — раздался голос Алекса. — Все, что вы хотите от нас, так это отправить на тот свет пять существ, которым довелось править известной вам Империей?

Махони предпочел не заметить сарказма.

— Точно так. Не импичмент. Не суд. Не массовые волнения. Вот зачем вы мне сейчас потребовались, ребята. Это только прелюдия к большой операции, и вам надлежит сыграть ее. Чисто ли, не чисто, но с пятью трупами в финале.

Стэн и Алекс сидели, не говоря ни слова. Потом сказали Махони, что им необходимо переговорить, и выставили его за дверь. Но разговоров было не много. Они хлопнули еще по стаканчику и заказали кофе.

Стэн приводил свои мысли в порядок. Можно ли как‑нибудь добраться до Тайного Совета? Да, твердила его заносчивость «Богомола». Что ж, допустим. Но его беспокоили слова «не чисто». Он всегда вспоминал своего первого сержанта, который говорил, что ему нужны солдаты, которые могли бы «помочь солдатам противника умереть за свою родину».

Тайный Совет пытался убить его и, вероятно, украл уже все его состояние, довел до нищеты. Так? Но в конце концов, деньги — это не важно. Их можно заработать, а можно и потерять. Так же и убийство. Раз уж стрельба прекратилась, Стэн, который гордился своим профессионализмом, зачастую мог выпить пивка за здоровье бывших врагов. Настолько ли плохи члены Тайного Совета, чтобы оправдать их убийство?

Определим, что такое плохо, думал он. Плохо — это то, что не работает. Итак, идем дальше. Был ли Тайный Совет некомпетентным? Безусловно. Особенно если поверить тому, что поведал Махони. Но миры, где бывал Стэн, от Вулкана до подразделений имперской армии, более чем часто управлялись лицами некомпетентными.

Империя катилась в пропасть. В третий раз.

Стэн, ветеран сотен битв за тысячи миров, так и не мог себе представить аморфное понятие «Империя». Все, что знал Стэн, так же, как и его отец, и отец его отца — Вечный Император. Представляя себе Империю, Стэн всегда на самом деле думал о нем.

Он давал присягу. Даже дважды. «…Защищать Вечного Императора и Империю, не щадя своей жизни, подчиняясь законным приказам, следуя традициям Гвардии, как того требует родина». Первый раз он присягал, когда его принял на службу Махони, целую вечность тому назад, на Вулкане. Но он давал клятву и еще раз, когда его официально утвердили в должности начальника личной охраны властителя.

И Стэн помнил об этом. Если члены Тайного Совета пытались убить Императора, и неудачно, обязан ли он выследить их и, если необходимо, убить? Конечно. А уверен ли он, что Тайный Совет убил Императора? Да, безусловно.

Он вспомнил старую таанскую пословицу: «Служба тяжелее свинца, смерть легче пуха». Не помогло.

Его клятва оставалась в силе, это его долг.

Стэн чувствовал себя в затруднительном положении. Он искоса взглянул на Килгура и откашлялся. О таких вещах громко не говорят.

Алекс тоже избегал смотреть Стэну в глаза.

— Конечно, есть выбор, — пробормотал он. — Можно наплевать на все с высокой колокольни и забыть. Позволить Вселенной вертеться, как она вертелась. Но не хотел бы я провести остаток дней, пугливо озираясь… Ты, парень, растерял уверенность. Мы сможем это сделать! Нет проблем. А сделаем, так моей матушке не надо будет страшиться ходить на базар. Так‑то? Ведь Империя идет коту под хвост, а, Стэн?

Стэн в ответ ухмыльнулся. Так лучше. Пусть настоящие причины останутся при нем.

Он протянул руку.

— Ну вот, можно и выпить со спокойной совестью, — вздохнул Килгур и нашарил бутылку. — Уж и не знаю почему, но житуха такая мне по душе. Вот, приняли смелое решение, прямо в номере отеля. Толстяк, одетый, как бродячий коммерсант, и худой парень, похожий на сутенера. Теперь нас связала клятва, сверкающие доспехи и редеющие знамена.

Он выпил.

— Да, между прочим… а каким образом мы свернем башку этим мерзавцам?

Так Стэн и Килгур заключили союз с экс‑маршалом, который, как они оба считали, маленько спятил.

Глава 7

Человек уставился на экран. Его руки по‑прежнему лежали на коленях.

— Вы не начали тест, — произнес голос, похоже, с некоторой укоризной.

— А что произойдет, если я не подчинюсь?

— Не получите информацию. Начинайте тест.

— Не буду.

— У вас есть причины?

— Да. Я уже проходил его. Три… нет, четыре периода сна тому назад.

— Все правильно. Тест завершен.

Экран погас.

— Все тесты усвоены. Параметры субъекта приемлемы, — сказал голос.

Очень странно. Впервые он обращался словно не к нему, а к кому‑то другому.

— Вы готовы к следующей ступени.

— У меня есть несколько вопросов.

— Задавайте. Ответов, правда, может и не быть.

— Я на корабле. Есть ли еще кто‑нибудь на борту?

— Нет.

— Ваш голос синтезирован?

— Естественно.

— Вы только что сказали, что у меня… приемлемые параметры. А что было бы в противном случае?

— В ваших же интересах ответа не получите.

— Попытаюсь сформулировать иначе. Какие ограничения установил вам ваш программист?

— В ваших же интересах ответа не получите.

— Спасибо. Тем не менее вы ответили. Еще вопрос: кто вас запрограммировал?

Тишина, только привычный гул корабля.

— Ответ очень скоро возникнет сам собой, — произнес наконец голос. — Довольно вопросов. — Запертая до этого панель в стене открылась. — Вы можете пройти в коридор. В его конце будет корабль. Вы можете войти в него и приготовиться к старту.

Человек побрел по коридору. В конце действительно был вход в небольшой корабль, рассчитанный на одного человека. Он уселся в наклонное кресло. Крышка люка захлопнулась, и он почувствовал движение.

— Это наша последняя связь, — вдруг снова раздался голос. — На корабле четыре автоматические навигационные системы. Каждая из них — определенного назначения. После выполнения своей функции система самоуничтожается и приводится в действие следующая. Не волнуйтесь. Не пытайтесь воздействовать на систему. Ваша конечная цель и пункт назначения будут очевидны. До свидания. Желаю вам удачи.

Человек вздрогнул. Желаю удачи? От машины?

Глава 8

Хондзо — небольшая, но довольно решительно настроенная раса торговцев. Их происхождение связано с ранним периодом становления Империи. Они заселили систему в нескольких световых годах от Дюрера, места действия одной из знаменитых баталий Таанской войны. Так их родиной стало не вполне удобное скопление звезд и планет с очень ограниченными коммерческими ресурсами. Но для хондзо это не было препятствием. Их вышедшие из океана предки занимались островной торговлей и издревле славились мастерством посредничества в любой сделке. Корабли у них были собственной конструкции, хотя и собирались на верфях Сулламоры, — легкие, не слишком быстрые, но работавшие почти в любой атмосфере, лишь бы нашлись товары для купли или продажи.

Хондзо являлись также одними из самых бережливых существ в Империи. Их собственные ресурсы были так ничтожны, что они запасали их и ревностно охраняли. В особенности АМ‑2. Время от времени это даже немного действовало Вечному Императору на нервы. Так как цены на топливо поддерживались запасами, которые он контролировал, его слегка задевало большое количество антиматерии, которое они держали при себе. Всякий раз, когда он позволял ценам снижаться, хондзо первыми вставали в очередь за АМ‑2.

Впрочем, после нескольких перебранок с бестолковыми существами властитель махнул на это рукой. Император понял, что лучше не обращать внимания на эту странность. Хондзо — превосходные торговцы, они предельно честны, а их система слишком мала, чтобы иметь какое‑то значение.

И еще одна вещь о хондзо. Они были чрезмерно обидчивы. Особенно если дело касалось того, что они считали своей собственностью. Короче говоря, если их обидеть, они способны были сражаться, несмотря на явное превосходство противника.

Когда Тайный Совет обсуждал проблему, они пришли к единодушному выводу: Краа сделали правильный выбор, решившись пойти на воровство у хондзо.

— Мы с сестрицей это дельце обмозговали, — сказала толстая Краа. — Эти скупые идиоты припрятали все в одном месте. Надо лишь послать корабль. Перебить всех к чертовой матери и домой, домой! С кучей АМ‑2.

— Я не думаю, что следует действовать так прямо, — возразила Мэлприн.

— Какого черта? А почему нет‑то? Эти хондзо просто выродки, всем известно.

— Хороший план, в гробу мы видали всякие дипломатии! — хихикнул Ловетт.

Кайс заметил, что накал страстей в зале намного выше обычного. Может, потому, что ожидалось хоть какое-нибудь действие? Или обстановку накалила мысль о вооруженном разбое?

Кайс и его коллеги за свою долгую карьеру принимали участие в многочисленных кражах. Но они всегда на расстоянии, на бумаге и хоть с какой‑то долей законности, притянутой за уши легионами нанятых официальных экспертов и юристов. Кайс должен был признать, что это не оставляло его спокойным. Он способен к переживаниям так же, как и остальные.

— Попробуем. Пошлем достаточно кораблей, чтобы провернуть это дело, как предлагают наши коллеги. Но впереди мы пустим один маленький кораблик. Почти невооруженный. И недорогой. И этот кораблик намеренно нарушит их границы.

— Ясное дело, они разозлятся, — подхватила тощая Краа. Ей понравился план Кайса. — А мы повиляем задницей, заставим их стрельнуть…

— И нанесем ответный удар! И погромче! Имеем право, — закончил Ловетт.

Планом были довольны все. Как ни странно, у близнецов возникли серьезные опасения.

— Нам нужно надежное прикрытие, — сказала толстая. — Чтобы не было заметно, что все это подстроено.

— А может, устроить что‑то вроде экономического совещания на высшем уровне? — предложила Мэлприн.

Она никогда не увлекалась экономикой, но чутьем обладала.

— Сделаем так, и сразу убьем двух зайцев.

За столом послышался одобрительный шепот. Ситуация ухудшалась стремительно, все страшились того, что будет дальше.

Мэлприн предложила выпустить краткий отчет, из которого бы следовало, что непрерывно падавшая до этого экономическая кривая достигла своего минимума и в конце концов начинает расти.

Итак, решено было созвать Тайный Совет на экономическое совещание, которое, как объявили, установит основные направления развития Империи на ближайшие шесть-семь лет.

Встречу предполагалось обставить как важнейшее событие со времени смерти Императора. Полное освещение всеми средствами массовой информации. Никаких препятствий. Установили и место проведения будущей встречи. Для максимальной безопасности ее решили устроить на Земле, в старом рыбацком лагере Сулламоры. Там члены Совета могли собраться и невинно обсуждать вещь первостепенной важности — благосостояние общества. А в этот момент безоружный корабль Империи подвергнется неспровоцированному нападению.

Краа заметили, что добыча должна составить космический поезд длиной от десяти до пятнадцати километров. «Обалденная куча АМ‑2», — сказала тощая.

Кайс согласился. Это действительно немыслимо много.

Махони ворвался в номер Стэна, счастливо бурча себе под нос все, что ему запомнилось из средневековой баллады: «Пусть мои глаза… что‑то там, та‑та‑та‑та, в этот день… что‑то там… та‑та‑та, на зеленых холмах…» Он подошел к видеодисплею Стэна и щелкнул клавишами. На экране появилось: «Новый курс Империи. Большая Пятерка собралась на Экономическую Встречу в историческом уединенном месте».

Стэн внимательно прочитал сообщение. Алекс заглядывал ему через плечо.

— Пора действовать, — сказал Стэн. — Подходящий случай.

Махони просиял.

— Никогда не мог взять в толк, почему эти черные шляпы считают, что прятаться безопаснее всего на природе. Может, из‑за того, что они в прошлом городская шпана?

— Черт его знает, — бросил Килгур. — Но дайте мне болото и спрячьте в нем маленький камешек, а сами подождите минутку, и я буду просто счастлив отыскать его.

Глава 9

Сообщение Тайного Совета стало спусковым крючком для последней встречи «заговорщиков» Яна Махони. Теперь у них появилась мишень и срок, когда ее требовалось поразить.

Этот заговор чересчур затянулся, чтобы Махони был спокоен. Практика показывает, что чем меньше прошло времени и чем реже встречаются между собой вовлеченные в заговор, тем меньше вероятность, что операция будет провалена или развалится сама собой, без постороннего вмешательства.

Мысленно маршал ставил слова «заговор» и «заговорщики» в кавычки, ведь от заговора здесь было совсем немного.

В своих «исследованиях» Махони обращал взоры ко многим из былых соратников. Раз уж он очень кстати «скончался», его тайные путешествия из галактики в галактику участились.

Цель их была проста. Как только он устанавливал контакт с одним из своих старых знакомых по службе, начиналась игра. Махони пытался привести каждого из них кратчайшим путем к нужному ему выводу. Согласны ли они, что все дела Империи летят к черту? Если согласны, то задумывались ли о том, что можно сделать? И вообще, нужно ли что‑то делать? Собираются ли они принять участие в активных действиях на благо Империи?

Эта работа отняла время — много времени. Слишком часто натренированный мозг Махони принимал тревожные сигналы, и маршал обрывал контакт.

От каждого кадрового офицера высокого ранга, от каждого штатского чиновника он требовал того же. Если Тайный Совет вдруг лишится власти, что нужно делать?

В идеале Махони стремился к тому, чтобы каждый вовлеченный в заговор мобилизовал все силы своей команды на то, чтобы:

• поддерживать общественный порядок;

• разоружить или другими способами нейтрализовать все боевые формирования, верные Тайному Совету, начиная с аппарата безопасности;

• контролировать средства массовой информации и препятствовать доступу в них приверженцев Тайного Совета;

• поддерживать Временное правительство.

Махони очень неясно представлял себе будущее устройство общества. Может, свободная федерация, руководимая членами Парламента, не продавшимися Тайному Совету, представителями оппозиционных систем и галактик и другими, которых еще предстоит поискать. А возглавить федерацию мог бы абсолютно неподкупный манаби.

Закулисные беседы скоро пришлось прекратить. Очень немногие хотели знать точную механику того, как Тайный Совет должен «лишиться власти». Узнав бывшего «кровавого» шефа разведки, собеседники зачастую вообще считали, что самой блестящей идеей будет арестовать его.

Если уж решено сразиться с Тайным Советом, то какое бы правительство его ни сменило, оно должно решить две очень простые задачи. Во‑первых, приостановить сползание Империи в пропасть и, во‑вторых, найти АМ‑2.

Махони знал, и каким не должно быть Временное правительство: военным. Поразмыслив, он часто приходил к выводу, что справился бы с ролью нового правителя — так же, как и его товарищи. Именно поэтому военных и близко нельзя подпускать к правительству, пока они чувствуют в себе хоть малейшую тягу к власти.

Все это отнимало кучу времени. Не только потому, что действовать приходилось крайне осторожно — в конце концов, это было подстрекательство к государственной измене, — а в основном из‑за невероятной прослойки бюрократии между правителем и народом.

Махони всегда гордился своей командой. Каждый, кто служил под его началом, мог в любой момент тесно пообщаться с шефом. Теперь же его поражало многочасовое ожидание в приемных своих бывших друзей — подчас лишь для того, чтобы убедиться, что их нет на месте.

Шло время, и росла опасность провала. Он не пытался винить тех, кто не желал принимать участия в операции. Среди них были такие, кто просто считал, что военным не место в политике. Другие верили, что проблемы временные и рано или поздно Тайный Совет все исправит; ведь все, что происходило, считали они, это неизбежный послевоенный хаос, усугубленный гибелью Императора. Третьи вообще одобряли деятельность Тайного Совета — таковы, мол, обстоятельства. Наконец, были и такие, кого Тайный Совет просто подкупил. Не говоря уже о тех, кто всего-навсего трусил, в том числе и среди коллег Махони — военных.

Никому, кроме Стэна и Килгура, не говорил отставной маршал о своей потаенной вере в то, что Император вернется. Их мероприятие и так выглядело достаточно безумным — тут и к психиатру ходить не надо. Он беседовал примерно с тысячей человек. Впереди была финальная часть — для большинства из них это возможность собраться вместе для завершающей операции.

Такая встреча была чрезвычайно рискованной. Махони, как ему думалось, уменьшил опасность разоблачения, устроив встречу не только на видном месте, но и у самого сердца чудовища: в системе Клизура, исключительно военизированной группе миров. Стэн много лет назад проходил здесь тренировки.

Одну из небольших планет системы специально приспособили для проведения военных игр еще несколько веков тому назад. Военные игры без солдат, без кораблей. Это, как слышал Махони, называлось раньше «штабные учения». Игра была предложена маршалом флота Вентвортом, давним и преданным другом Яна.

Очевидно, то, что соратники Махони безо всяких подозрений смогли собраться со всех уголков Империи, делало игру совершенно уникальной.

Итак, ДАНО:

текущий статус вооруженных сил (коренное разоружение, последовавшее за окончанием Таанских войн);

текущая экономическая остановка (уменьшение запасов АМ‑2);

текущая политическая ситуация (мягко выражаясь, большая часть населения понимала, что Тайный Совет ведет Империю к пропасти).

СИТУАЦИЯ:

широкомасштабная угроза Империи, вплоть до новой мировой войны.

ЗАДАЧА:

в течение двух земных лет решить каждую из проблем, возможно, военными средствами.

Короче говоря, игра должна была воспроизвести начальную стадию перемен, только в отсутствие Императора и с ограниченными запасами АМ‑2.

Такое широкомасштабное упражнение, хотя в нем и не участвовали военные ниже командоров, не могло не привлечь внимания Тайного Совета.

Поначалу члены Совета выразили недовольство, что игра будет разыграна по реальному историческому сценарию, но в конце концов они поняли, что военные должны знать, пусть это и неприятно, насколько в действительности ограничены запасы топлива. Это означало, что сам Тайный Совет обеспечит встрече и игре полную безопасность, к чему как раз и стремился Махони.

Их надежды еще более укрепились, когда Вентворт предложил использовать в игре не только военных, но и гражданских специалистов. Все они, конечно, были неоднократно проверены: высшие офицеры в отставке, экономисты, эксперты по логистике и даже несколько сонных предсказателей будущего. Кайс был весьма удивлен, что военные, которых он привык считать твердолобыми, как их компьютеры, способны принимать у себя гостей «из других миров».

Вот так генералы и адмиралы, маршалы и специалисты по разведке со своими помощниками и адъютантами собрались на Клизуре‑12 — вместе с гражданскими лицами, среди которых был пожилой улыбчивый человек, представленный как специалист по боевому духу. Махони избрал себе псевдоним Стефан Поттер.

Игра и на самом деле была сыграна, и затем повторена еще два или три раза с разными участниками. Первая игра была сочинена заговорщиками Махони, следующие были разыграны простофилями, которые так никогда и не узнали, что в схеме Махони служили тщательно продуманным прикрытием. Было бы еще лучше, если бы игру сыграли только один раз, с неприметным кораблем на орбите, где укрылись бы главные заговорщики. Но слишком многие знали Яна Махони, и он прекрасно понимал, что единственный путь удержать колеблющихся, скептиков и нерешительных — быть среди них самому, лично, разделяя с ними опасность.

Серой безликой массой прибывали бывшие сотрудники корпуса «Меркурий», завербованные Махони. Они должны были обеспечивать безопасность.

Махони предполагал, что когда игры привлекут внимание Тайного Совета, власти установят тайное наблюдение за всем и всеми. Он оказался прав. Но его собственным специалистам было по силам обнаружить «жучки» и обезвредить их. Причем часть датчиков и микрофонов оставили на месте. Иногда какое‑то время они выдавали сигнал, что там, где они установлены, ничего не происходит. Другим «жучкам» давали информацию, записанную на настоящих учениях, переработанную и с заново синтезированными голосами. Скажем, генерал Икс будет обсуждать со своим шефом проблему, перевезет или нет тот или иной транспорт его войска. А на самом деле в это время генерал Икс будет сидеть с Яном Махони и беседовать о том, какие его части будут задействованы, когда наступит День Игрек, чтобы захватить казармы с личной охраной одной из близнецов Краа.

Обнаружили и несколько агентов контрразведки. Они быстро были вычислены, и за каждым их шагом следили. Только у одного агента возникли определенные подозрения, и того незаметно ликвидировали, прежде чем он успел послать сообщение или получить какие-либо указания.

Махони явно был разочарован своими врагами — он и видел, и слышал, и соображал лучше, еще когда был помощником командира патруля в отряде юношей-патриотов.

Всем заговорщикам сообщили, когда намечено провести операцию. Кроме того, им было приказано держать свои отряды в боевой готовности. Нашлись и такие, которые хотели большего. Они, конечно, доверяли Махони, но эти существа очень немногое принимали на веру.

Специально для них на сцене появлялся Стэн. Для большинства он был лишь просто герой раннего этапа Таанских войн. Однако, видимо, сам факт, что адмирал желает лично руководить рейдом на Землю, удовлетворял многих колеблющихся.

Подозрения мучили в основном тех высокопоставленных лиц, в поведении которых угадывалась подготовка разведчиков. Подозрительными они были по той причине, что большинство из них слышало о Стэне или знало его — если не лично, то по слухам.

Ближе к концу игрищ Стэн встретился с Махони и проводил его в абсолютно проверенную комнату. Совершенно открыто он спросил маршала, действительно ли тот верит, что все эти существа готовы выполнять приказ, когда приказ поступит.

— Конечно, нет! — поспешно ответил Махони. — Как сказал бы твой любимчик-головорез: «Я может, и бешеный, но не полоумный!» Допустим, что приказы выполнят семьдесят пять процентов. Тогда не только будут уничтожены убийцы Императора, но и власть захватим безболезненно. Пятьдесят процентов… Крови будет уже больше. Но я думаю, все обойдется. Если, конечно, те, кто наложил в штаны со страху, не попытаются нас остановить.

— А меньше?

— А если меньше, парень, то лучше молиться Богу и готовиться удирать. А теперь, адмирал, пора и тебе действовать. Собирай своих помощников и начинай устраивать любые репетиции, которые найдешь нужным.

Когда они с Алексом улетали с Клизура‑12, Стэн сделал собственный прогноз.

Он даже меньше, чем Махони, надеялся, что заговор удастся во всей его полноте. Слишком много людей в него вовлечено, слишком много времени прошло, а Стэн ни капли не верил в заговоры, в которых заговорщики имели какие‑то личные интересы, как бы громко это ни отрицалось на людях. Все генералы и адмиралы — паршивые диссиденты.

Так что, посчитал он, меньше, чем пятьдесят на пятьдесят. Черт, а ведь для «Богомолов» не так уж и плохо! Ладно. Уничтожим Тайный Совет, а там как пойдет, так и пойдет. Это другим решать.

Жаль, что Стэн никогда не встречался с бригадиром Мэвис Симс…

Глава 10

Стэн был в совершенно дерьмовом настроении. Он отключил воспроизведение и скинул шлем. Сдерживаясь, чтобы не швырнуть его через комнату, выглянул на дождливую улицу.

Чертовски паршивые инструкции! Выполнять их может только самоубийца.

На душе и так было препаршиво — заложил данные разведки в интерактивный компьютер, и машина не выдала ничего нового, кроме операций, в которых он сам принимал участие и выжил.

А еще настроение могло испортиться из‑за дождя. Из лесистой провинции под названием Орегон солнце, казалось, было изгнано навсегда. Погода здесь менялась от мрачной пасмурной через моросящий дождик к ливню… И вот уже новая гроза. Впору было напиться. Но и Стэн, и члены его команды объявили сухой закон, пока не добьются успеха.

Поднял настроение Килгур. Распахнув дверь в комнату Стэна, он бодро проговорил:

— Пошли‑ка отсюда, босс! Ты тут сидишь, толстеешь и глупеешь. Так и одышка стариковская появится.

Стэн натянул спортивные ботинки, прихватил плащ, и друзья вышли на улицы Кус‑Бэя. Этот городок и сам по себе мог быть причиной депрессии Стэна. Одно дело — тысячелетние руины. Но домишки возрастом всего сотню-другую лет — совсем другое. Люди жили здесь и до того, как Кус‑Бэй стал загнивающим поселком с ветхими домами и разбитыми мостовыми.

В городке, как узнал Стэн, насчитывалось около двадцати тысяч жителей — фермеров, лесорубов, мореплавателей. Но это было много лет тому назад. Теперь здесь жило менее тысячи: горстка рыбаков, какие‑то богемные личности, заработавшие кредитки за пределами Земли, да несколько племен, которые жили обособленно, своим собственным натуральным хозяйством. Другие аборигены поставляли к столу туристам, прибывающим поглазеть на большие игры, рыбу под названием лосось. Они восхищались ее борцовскими качествами и осторожностью (услышав такое описание, Стэн поначалу решил, что речь идет о каком‑то лесном хищнике). Впрочем, он нашел ее вкусной — так же как и крабов, устриц, окуня и уродливую рыбу по имени осетр.

«Можно было бы устроить классную рыбалку, — подумал Стэн. — Берешь небольшой заряд взрывчатки, швыряешь его в заводь — и получай обед для целого взвода». Но эти люди использовали леску, тонкую, как нитка, вручную вырезанные пластиковые приманки, напоминающие насекомых, и спиннинговые катушки. Часто они просто фотографировались со своей добычей, а потом отпускали ее. Очень странно.

— Куда сегодня двинем, босс?

— А, какая разница. Кругом одно и то же. Развалины, скалы и деревья.

Килгур махнул рукой, и они двинулись в путь, поднимаясь на вершину холма.

Друзья немного пробежались, потом прошли полкилометра, пробежали еще десяток километров. Полчаса упражнений, потом бегом назад. Стандартная дистанция для имперских боевых отрядов.

Стэн продолжал размышлять об этой унылой провинции Орегон. Исторически сложилось, что она всегда была местом мечтаний о времени будущем и разрухи во времени настоящем. Ее теперешний упадок был обусловлен тремя причинами: нечеловеческим, по крайней мере для Стэна, климатом, постоянной утечкой молодежи, которая не могла найти работу дома, и, наконец, Вечным Императором.

Последнему фактору было только три сотни лет. Примерно в двадцати пяти километрах к северу от Кус‑Бэя находилось устье реки Ампкуа. Император решил заняться здесь рыбной ловлей. Он оказал политическое давление на правителей провинции, и они подарили ему реку навечно — от истока до того места, где она впадает в океан. Это стоило целого состояния в виде взяток и обещаний.

Мало-помалу обитатели всех городов вдоль реки и ее притоков были вынуждены уехать. Они получили богатую компенсацию, однако же…

Когда‑то в устье Ампкуа стоял маленький городок — Редспурт, Ридспорт или что‑то вроде этого; теперь это был город-призрак. Вдоль реки стояли и другие руины, прежде некогда населенные, — Скоттсбург, Ампкуа, Розберг и так далее.

Конечно, Император есть Император, но Стэна почему‑то бросило в дрожь от такой демонстрации власти. Почему — не так важно. Главное, что выше по реке были рыбацкие угодья Императора и в нескольких километрах от них — мишень Стэна.

В те дни, когда покойный Сулламора обожествлял Императора, он подделывался под своего правителя как только мог. Император рыбачил — значит, и Танз тоже. Но там, где Император счастливо наслаждался уединением, лесом и жизнью в палатке вблизи излюбленной лососями быстрины, Сулламора чувствовал себя жалким и несчастным. Его рыбацкий лагерь стал роскошным загородным имением со всеми изысканными удобствами, которые этот властитель мог себе позволить. Сулламора, конечно, и представить себе не мог, какую службу он сослужит Тайному Совету, решив, что Земля, рыбалка и дикая жизнь — стоящая идея. Когда был затеян заговор Тайного Совета, поместье Сулламоры стало идеальным уединенным убежищем для его проведения.

Сулламора уже распался в молекулярную пыль, но поместье его оставалось — мишень Стэна. Всего через несколько дней прибудут члены Тайного Совета. Стэн был готов.

Зная место и время, он начал собирать свою команду. С доступными, полностью преданными ему имперскими головорезами проблем не было. Когда закончились Таанские войны, отряды «Богомолов» были чрезмерно многочисленны. Многих сократили. И эти солдаты, которые, к слову сказать, попали в спецподразделения отнюдь не из‑за своей миролюбивой натуры, пустились на поиски приключений.

Отобрать подходящих для Махони было несложной задачей. Он брал только полностью ему знакомых. Если бы и произошло предательство, то наверняка не с их стороны. Все хорошо знали репутацию бывшего шефа корпуса «Меркурий». Так как большая часть солдат начала свою службу до Таанской войны и сумела выжить в бойне, конечно, им был известен и Стэн, как почти легендарный командир.

Первое, что попытался узнать Стэн у приданного ему Яном Махони специалиста по Земле, — это каковы туземцы планеты, на кого или на что они похожи.

Обычные земные люди, был ответ.

Дополнительные сведения?

Больше сказать нечего.

Стэн ухмыльнулся. Он спросил специалиста о местной фауне и получил вежливый ответ: «Обычная пищеварительная система, основанная на кислороде». Эксперта пришлось вытолкать в шею, а Алекса усадить за исследовательскую работу. Кроме таланта убивать, у Килгура ведь были и другие таланты. И, что совсем неплохо, Алекс однажды уже служил в церемониальном подразделении Гвардии на самой Земле, перед тем, как найти себя в тайных «мокрых» делах.

Ожидая Килгура, Стэн стал размышлять о Деликатном Искусстве Убийства.

Простейшим способом разделаться с Тайным Советом была ракета. Обычная или ядерная ограниченного радиуса действия — не имело значения. В любом случае ничего не выйдет. Во‑первых, небо и космос над местом проведения встречи Пятерки наверняка насыщены военными кораблями. Маловероятно, что ракета сможет пройти через них. Но если и пройдет — убежище Сулламоры почти наверняка защищено. А Махони потребовал никого не оставлять в живых.

Как насчет ракеты «земля-земля»? Запустить ее с безопасного расстояния, настроить самонаводящуюся боеголовку на подрыв дома, и… Маловероятно. Сомнительно, что Тайный Совет, публично объявив о своем сборе, не защитит себя всеми возможными средствами.

Придется использовать классическую технику: кулак, нож, ручная граната и выдержка или, как неделикатно выражался Алекс, «засада, топоры и задница».

Вот где понадобится спецподготовка «Богомолов». Лучше всего подойдут древние оружие и тактика; буквально удар из прошлого. И, как часто бывало прежде, Стэн составил свой собственный план. Специалисты по безопасности знают все самые изощренные способы диверсии и готовы бороться против них — и часто забывают, что кто‑то может напасть с луком и стрелами вместо лазера.

Явился Килгур, загруженный микрофишами, пленками, и даже античными книгами по естественной истории. Они продолжали работать. За два дня Стэн накопил достаточно информации, чтобы приступить к отбору команды. А потом все они прибыли на место и рассеялись тут и там по побережью Орегона: ударная группа из десяти существ и трое специалистов по разведке и рекогносцировке.

Первыми приехали двое — гуманоиды земного типа, мужчина и женщина. Изображая семейную пару, вышедшую на пенсию, Ларри и Фэй Артшулеры приобрели кафе‑бар на побережье.

Третий человек прибыл в Кус‑Бэй под видом странствующего художника. Когда он не путешествовал по окрестным холмам со своим мольбертом, то подрабатывал на сделанных в виде лодки грависанях, которые использовались для спортивной рыбалки. Псевдоним — Хавел.

Потом прибыли Стэн и Алекс. Стэн выступал в роли предпринимателя, страдающего от сильного нервного расстройства. Его сопровождал санитар — Килгур. История, которую рассказывал Алекс в пивнушках, пьяно хихикая и потягивая при этом кофе, была такова. Его босс верил, что предки его происходили из этого района Старой Земли. Алекс при этом добавлял, что эта навязчивая идея — только составная часть помешательства его подопечного. Рано или поздно бизнесмену взбредет в голову, что его предки пришли откуда‑то еще, и они отправятся дальше.

Глава процветающей корпорации, пусть даже находящийся на лечении, не может позволить себе удалиться от дел. Это оправдывало наличие у него изощренных средств связи. Секретность переговоров обеспечивалась применением личного кода. Код был вполне доступным коммерческим шифром, и Стэн предполагал, что криптографы Совета легко его разгадают. Но комбинации кодовых групп, так же, как и сами группы, позволяли Стэну держать связь с Махони и Центром. Передатчик намеренно имел плохую антенну, и его сигналы, к счастью, короткие, заглушали все в округе, чтобы члены команды могли его слышать.

Корпорация в действительности существовала. Что бы ни приказал Стэн, все выполнялось служащими компании. Кодированные сообщения писались очень тщательно и правдоподобно. Стэн, как и все, кто когда-нибудь имел дело с шифровальной техникой, слышал историю о коде, который был раскрыт, когда преступник заказал пять с половиной слонов.

Килгур, распространяя свою легенду по деревне, обнаружил двух агентов из службы имперской безопасности. Один из них — деревенский констебль, слишком образованный, чтобы быть тем, за кого он себя выдавал. Другой содержал бар и чересчур усердно собирал всяческие сплетни.

Четверо других мужчин и женщин из ударной группы жили в развалинах города в устье Ампкуа. Они совсем не скрывались. Их имена были Монтойя, Вальдива, Корум и Акаши. Эта четверка выдавала себя за членов секты Императора, совершавших паломничество по всем местам, которые Бессмертный осчастливил своим присутствием. Они, конечно, должны были совершить путешествие вверх по реке до его рыбацкого лагеря.

Несколькими днями позже их обнаружил в местах, где Вечный Император забрасывал насадку, смотритель реки. Уходить они отказались. Охранник вызвал подкрепление. Смущенно улыбаясь, сектанты сдались охранникам и были бесцеремонно доставлены в Ридспорт.

Несколькими днями позже четверка вернулась и повторила свою церемонию. Охранник, немного обеспокоенный, сделал ряд запросов по видеофону — и выяснил, что секта совершенно безвредна. Покойный Вечный Император считал сектантов если и заблуждающимися, то полезными членами общества, поскольку их вера одобряла милосердие и добрые дела.

Когда их в первый раз выпроводили, пришел приказ Службы охраны: когда они вернутся, выпроводить их опять. Мол, если хотите, можете посадить их в тюрьму — если, конечно, в вашей дикой местности найдется тюрьма; в общем, решайте сами. Смотритель, которому не по душе была работа полицейского, предпочел оставить сектантов в покое, тем более те наверняка скоро закончат свои ритуалы и двинутся дальше.

Вскоре он получил запрос от имперского поста безопасности в убежище Сулламоры. Наружное наблюдение заметило сектантов. Офицер Службы безопасности, выслушав объяснения смотрителя, рассмеялся, и в деле была поставлена точка.

Охранник привык к четверке. И они сердечно приветствовали его, когда он заступал на свой пост.

Однажды он заметил старенькие грависани, покидавшие рыбацкий лагерь. Они были мало похожи на те, что обычно доставляли провизию и строительные материалы. Можно было предположить, что сектанты после долгой стоянки переехали дальше.

И действительно, они исчезли. Смотритель обнаружил их отсутствие, но его больше интересовало странное ластоногое, которого он заметил и попытался сфотографировать. Такого он никогда еще не видел. Тюлень? Морской лев? В тех немногих справочниках-определителях, которые он смог достать, ничего похожего не было.

Смотритель потратил уйму времени — и совершенно безрезультатно, — пытаясь сфотографировать ластоногое и отправить снимок в музей.

Млекопитающее, очевидно, проделало путь от устья реки до того места, где начиналось поместье, куда вход для него закрыт. Смотритель надеялся, что ружья охранников минуют «ее» — он почему‑то романтически предполагал, что это именно «она», и надеялся, что у нее хватит ума нырнуть поглубже, когда появятся охранники.

На самом же деле это многополое создание интеллектом по крайней мере вдвое превосходило самого смотрителя. Кличка: Флеза.

Смотрителя мало интересовали крылатые создания, будь то млекопитающие или птицы. Поэтому он даже не обратил внимания на двух зверюшек, похожих на летучих мышей, промелькнувших неподалеку от поместья. Конечно, не заметил он и миниатюрных телекамер, висящих на их шейках. Две «летучие мыши» хотя и не блистали умом, были весьма полезны «Богомолам» для воздушной разведки. Они умели разговаривать, но их язык был набором малопонятных писков — попробуй произнеси такое имя! Поэтому в списках спецподразделений они значились под номерами, хотя сотрудники обычно давали им парные имена, например Фрик и Фрэк, Гог и Магог и так далее. С парой таких существ Стэн работал и раньше. Этих же звали Дам и Ди.

Стэн воспользовался воздушной разведкой, чтобы построить точную «модель» цели. Пока ее, в сущности, не было, а такая модель просто необходима для интерактивной шлемовой системы. Перед заброской на Землю он уже изучил все, что было известно о поместье, но этого оказалось мало.

Килгур занимался обработкой двух стареньких слуг, которые работали на Сулламору, когда промышленник пытался убедить сам себя, что рыбалка доставляет ему удовольствие. Это дало много сведений — не исчерпывающих, но достаточных, чтобы каждый член команды мог надеть шлем, настроенный персонально для него, и отработать «атаку». Движения каждого из них записывались и передавались Стэну. Хотя шлемы выдавали информацию с множества датчиков, результаты получались очень странные. Прорвать заграждение… Почувствовать своими руками колючую проволоку. Преодолеть ее. Перебить охрану. Свернуть за угол… И все гасло. ИНФОРМАЦИИ НЕДОСТАТОЧНО. Еще несколько метров, и воспроизведение возобновлялось.

К счастью, многоопытные в военных делах «Богомолы» научились приспосабливаться к этим не вполне совершенным имитационным системам. К тому же ситуация значительно улучшилась, когда стали доступны данные от Флезы, Ди и Дам и появилась уверенность, что создана действительно полномасштабная медаль для реальных практических действий.

Сектанты откровенно скучали. Шли тренировки, и делать им уже было нечего. В сущности, они были невидимы — ни для наземного наблюдения, ни для воздушной разведки, в любом диапазоне волн. «Церемонии» сектантов не прошли напрасно. Они вырыли наклонный туннель глубиной около десяти метров, в конце его построили большую камеру. В ней хранилось оружие и имущество, привезенное на грависанях. Конечно, мало хорошего в том, что охранник заметил, как сани отъезжали, но ничего, бывает.

Теперь четверка выжидала.

Подземная камера служила пунктом сбора перед штурмом.

Было и еще два члена команды: н’ранья — огромные трехсоткилограммовые человекоподобные существа, которые стали лучшими артиллеристами Империи. Во время Таанских войн, само собой, некоторые из н’ранья стали опытными, бесстрашными «Богомолами». Стэн был в восторге от таких сослуживцев. Они не только могли легко перенести в одной руке все необходимое для Первой Фазы штурма, но еще были и прекрасными оружейниками.

— Обезьяны? — удивился Махони, когда Стэн сказал, что он хочет использовать н’ранья. — Нет, парень, не сойдут. Да и за медведей их никто не примет.

Стэн все‑таки придумал для них прикрытие. Сотни лет тому назад существовала абсурдная легенда о существе, называемом Снежным человеком или Большеногом. По прибытии в Кус‑Бэй Стэн намеревался оживить эту легенду. А пока приказал двум мифическим монстрам притаиться, но оставить повсюду гигантские следы. Н’ранья выжидали, живя в лесистых горах неподалеку от Ампкуа.

Стэн вернулся с прогулки в совершенно другом настроении. Похоже, поработали они недурно. Втайне он полагал, что шансы даже лучше, чем пятьдесят на пятьдесят. Все было готово. Потом неприятный холодок пробежал по пояснице и поднялся по спине. Погода? Возможно. Однако стоило в двадцатый раз продумать все детали плана.

За четыре дня до начала операции прибыли остальные сообщники Стэна. Их прибытие обеспечил сам Тайный Совет.

Сообщники Стэна были имперскими журналистами. Члены Совета требовали максимального освещения своей встречи. Они отобрали самых громогласных и в то же время самых немых псевдожурналистов, которых только смогли найти. Журналисты гарантировали, что будут превозносить любое коммюнике Совета как Священное Писание. Настоящим же репортерам прибыть не разрешили.

Тайный Совет был доволен явным интересом, проявляемым публикой к совещанию на высшем уровне. Они считали, что общественное мнение начинает поворачиваться вспять, и не понимали, что интерес‑то вызван их уединенностью. Когда лидер скрывается в месте, которое журналисты окрестили «Розовым Садом», все, что он говорит или делает, привлекает внимание — но нисколько не меняет мнения о нем.

«Пресса» устремилась на Землю. Тут же журналисты испытали первое разочарование: им не позволили проникнуть внутрь имения и предоставили жилье в наспех построенных бараках. Их начальство начало уже ворчать — где репортажи?

Да о чем репортажи‑то? Ведь Тайный Совет еще не прибыл. Обо всем — был ответ.

Настоящий репортер или обозреватель мог бы написать статью под названием «Что бы это значило?». Но не те жалкие писаки, которые прилетели на Землю. Они пыжились, отыскивая «колорит»: «Человеколюбие покойного Сулламоры», «Небольшое поместье на Земле, где он припадал к природе и Вечному Императору», «Жестокость его смерти» и так далее.

Это быстро осточертело, и борзописцы впали в безумие: «Красоты Орегона» (наверняка возрастет поток туристов), «Необычные земные создания», «Суровый народ морского побережья» и тому подобное. Нашелся осел, который вздумал взять интервью у Стэна. Тот с улыбкой уклонился.

Все гравикары от развалин Сан‑Франциско до полярных районов, которые можно было зафрахтовать, были зафрахтованы и перевозили операторов, инженеров, репортеров… Имперская служба безопасности подтянула сюда все силы и не обращала внимания на данные космической, воздушной и наземной разведки где бы то ни было, кроме охраняемой территории. Конечно, зачем перегружать компьютеры безопасности незначительной информацией?

Оставалось тридцать шесть часов… Стэн начал действовать.

По радио было передано простое, лишенное всякого смысла кодовое слово. Махони получил его и понял, что команда на пути к цели. С этого момента и до окончания миссии связи с ударной группой не будет.

Сигнал нашел дорогу к холмам и руинам, и члены команды пришли в движение.

За одним исключением: Килгур. Холодок в районе поясницы Стэна все никак не проходил. Килгур был отделен от ударной группы. Вперед пойдут десятеро вместо одиннадцати.

Получив это сообщение, Алекс рассвирепел. Он стукнул рукой по столу, и двухдюймовая доска из твердого дерева раскололась. Его лицо пробежало все цвета радуги, начиная с пурпурного.

— Почему? — вскрикнул он.

— Я хочу, чтобы ты был рядом. Это приказ.

— Не забывай, ты уже не адмирал, и я не офицер. А помещик Килгур из рода Килгуров требует — и получит — объяснений!

Стэн объяснил. Он чувствовал, будто кто‑то заглядывает ему через плечо.

— Тогда вообще отложи операцию, — предложил Килгур. — Не могу я сражаться с дурацкими призраками-невидимками. Или давай изменим план.

— Времени нет, — сказал Стэн. — Ничего лучше я придумать не смог. А другой такой возможности не будет.

— Будет. Годом раньше, годом позже… — Потом он попытался зайти с другой стороны. — Ведь мое ружье в драке сделает больше, чем задница здесь!

Стэн не отвечал.

Алекс уставился на друга долгим взглядом.

— Такое сильное предчувствие, да?

Стэн кивнул.

— Ну, надеюсь, ты не ошибаешься, парень…

Килгур тяжело вздохнул и выбежал под дождь.

Стэн и другие проследовали в бункер в лагере Императора. Особого «прикрытия» ни у кого не было — вся операция через сорок восемь часов завершится. В противном случае…

Днем раньше в атмосферу Земли вошел корабль. Его вход был рассчитан так, чтобы воспользоваться кратковременной неизбежной «мертвой зоной» для спутниковых систем наблюдения. Впрочем, «корабль» — не совсем верное определение; скорее два корабля, состыкованные вместе.

Неподалеку от орегонского побережья такшипы разъединились. Один из них сразу лег на дно на глубине более пятидесяти саженей. Его приборы должны были ретранслировать сигналы сердитого, взволнованного и теперь немного даже запаниковавшего Алекса, притаившегося на берегу.

Пилот второго корабля, также сперва покоившегося на дне, получил сигнал. Он всплыл и открыл входной люк. Тут же в него шмыгнули Ди и Дам, а несколькими секундами позже в люк плюхнулась Флеза. Она уже обследовала все, что можно было обследовать из воды, да и рисковать перехватом сигналов видеокамер Ди и Дама сейчас было нельзя, как бы ни требовались данные воздушной разведки.

Корабль погрузился под воду, а через некоторое время, этой же ночью, опять воспользовавшись «дырой» в зоне наблюдения, покинул пределы земной атмосферы.

Миссия была в самом разгаре.

Глава 11

Сенсор-передатчик был сродни идиоту с мегафоном. Его тайком установили на древний-предревний спутник, часть того космического утиля, который делает путешествия внутри системы и за ее пределами такими романтичными. За несколько дней до исторической встречи на борт спутника поднялся техник. Он сориентировал прибор, включил его, задержался на мгновение, подивившись примитивнейшей машине — дурацкому оптическому компьютеру, и был таков.

Прибор пока выжидал, игнорируя поток кораблей, приближающихся к планете. Не то. Слишком малы. И слишком мало.

Затем он словно проснулся.

КОРАБЛИ!.. МНОГО КОРАБЛЕЙ… МНОГО БОЛЬШИХ КОРАБЛЕЙ.

Сенсор-передатчик промычал свое сообщение дважды на обусловленной частоте и расплавился, превратившись в груду пластмассы.

Стэн выключил приемник и швырнул его в кучу хлама в центре бункера.

— Наши клиенты идут. Пора и нам!

Команда схватила поклажу, включая длинные тяжелые цилиндры в пухлых рюкзаках, и направилась к наклонному туннелю. Все они были одеты в фототропную униформу, которая, ко всему прочему, давала и некоторую защиту от инфракрасных датчиков систем обнаружения.

Хавел нажал кнопку, и узкий луч осветил график движения спутников-наблюдателей.

— На полтора часа чисто. Потом спутник будет над нами.

— Все равно использовать верхнюю защиту, — распорядился Стэн.

Вальдива спросила:

— А эти… м‑м‑м… медведи, которых ты упоминал. Они в темноте видят?

Один из н’ранья разразился смехом.

— Нет. Но обнять их было бы интересно!

Обнять? Медведи были первыми в команде по силе. Не говоря уже о тех орудиях убийства, которые несли бойцы. Цилиндры с пусковыми установками и прицелами плюс у каждого армейский нож, лучевое оружие одноразового действия, три типа гранат и «пушки» в виде коротких бочонков, заряженные чрезвычайно мощными взрывчатыми пулями из АМ‑2, — отличный аргумент в кабацком споре.

Стэн в последний раз оглядел их нору-укрытие. Через десять часов зажигательная бомба уничтожит лишнее имущество, пустые банки с сухим пайком, гражданскую одежду.

Все члены команды, кроме н’ранья, с тех пор, как они прибыли на Землю, носили специальные мембранные перчатки, чтобы не оставлять ни малейших отпечатков пальцев. Их квартиры в Кус‑Бэе были тщательно вычищены. Даже анализ на ДНК ничего не даст.

Кроме того, у каждого члена команды на поясе был закреплен «датчик жизни». При любых изменениях в организме хозяина — таких, как смерть, — он должен был сдетонировать, не оставив даже трупа для вскрытия.

За исключением цилиндров, все это было нормальное снаряжение для любой миссии спецподразделения «Богомолов».

Бригадир Мэвис Симс давала ту же присягу, что и Стэн. Но интерпретировать ее она предпочла по‑другому.

Мэвис лишилась сна с тех пор, как вернулась с фальшивой военной игры, где была завербована заговорщиками. Пять поколений Симсов верно служили Империи. Не зря фамильный девиз рода, правда, немного смущавший своей крикливостью, гласил: «Верность до самой смерти». Ни один из Симсов никогда не нарушал его.

И теперь, очередной бессонной ночью, бригадир Симс приняла решение, что и она не отступит от этой клятвы.

Возбужденная атмосфера в комнате связи скоро сменилась унылой тоской. Военные техники нервно суетились несколько часов, пока имперские корабли приближались к системе Хондзо. Когда началось маневрирование, члены Тайного Совета заняли свои места — буквально в первых рядах.

На командира флота обрушился град выразительных команд. Ответы поступали краткие, похожие на боевые сводки.

Световую панель во всю стену сплошь усеивали мигающие красные и зеленые огоньки, отмечавшие продвижение флота.

Это было чертовски внушительное зрелище — вначале. Затем веками отработанная практика, совершенно необходимая для любой широкомасштабной операции, дала себя знать. И машина медленно завертелась. Медленно… Медленно… С бесконечными обратными отсчетами времени на каждом этапе.

Затем часы снова поставили на ноль, изготовившись для решающего момента.

К тому времени, когда флот замедлил свое движение, затаился и начал готовить наживку для Хондзо, Тайный Совет, казалось, забыл обо всем на свете. Уже не в первый раз за последние два часа Кайс сравнивал эту акцию с теми немногими военными фильмами, которые ему довелось посмотреть. Теперь он понимал, почему их создатели избегали даже малейшего намека на реальные события.

Судя по фильмам, военной верхушке для стратегического планирования и выбора цели требовалось примерно три минуты. Далее обычно следовала сцена «что все это для нас значит», в которой каждый герой размышляет о смысле своей жизни. Если герой ласковый и сердечный, то обычно он погибает. Если он злой и циничный, он должен в конце концов наверняка увидеть свет в конце туннеля.

Целые легионы кораблей бросались в фильмах в пламя молниеносных операций. Стандартный сюжет требовал моментальной победы, следовавшей за поражением, когда, казалось, все было потеряно. И, наконец, отвага и хитрость героев побеждают всех врагов.

Кайс не любил фильмов. Но это шоу нравилось ему еще меньше.

Он слегка шевельнулся, когда маленький кораблик пересек невидимую линию, обозначавшую начало территории Хондзо. В любой момент мог последовать громкий протест со стороны небольшого, однако хорошо вооруженного патрульного корабля, а вслед за тем и настоятельное требование покинуть территорию.

Было решено, что передовой корабль пропустит мимо ушей это предупреждение. Если он продвинется достаточно далеко, то патруль хондзо наверняка откроет огонь. А затем на беспомощных хондзо за их опрометчивость падет гнев имперского флота.

Шло время, а ничего не происходило.

Краа распорядились принести еще еды. Большой банкетный стол опустел уже дважды. Большую часть всего сожрали и выпили близнецы. Они ели до тех пор, пока кожа даже толстой Краа не готова была лопнуть. Они извинились, так как худой надо было помочь доставить «сестрицу» в сортир. Послышались громкие рыгающие звуки. Затем обе вышли, сияющие и довольные.

Поначалу Мэлприн, Кайс и Ловетт чувствовали лишь отвращение. Но после второго такого случая в них, как ни странно, проснулся болезненный интерес к происходящему. Видимо, это зрелище было более захватывающее, чем то, что происходило сейчас на большой панели устройства связи.

Когда ожидавшие выбирали себе угощение, раздался трескучий голос. Голос хондзо!

— Центр — неизвестному кораблю. Пожалуйста, представьтесь!

Корабль не отвечал, и возбуждение в комнате связи разгорелось с новой силой. Каждый из пятерки в нетерпеливом ожидании подался вперед.

— Центр — неизвестному кораблю. Вы нарушили наши границы. Вернитесь! Повторяю, вернитесь!

И снова ответа не было, в точном соответствии с планом. Кораблик на большом экране неуклонно продвигался вперед. Техник, наклонившись к Кайсу, прошептал, что хондзо переходят от простых предупреждений к полной боевой готовности. В любой момент может быть пущена ракета.

Потом раздался громкий рев отчаяния — несмотря на все прогнозы, патрульный корабль отступал!

— Неизвестный корабль, — раздался голос командира хондзо. — Берегитесь. Мы зарегистрировали нарушение нашего суверенитета. И об этом немедленно будет доложено соответствующим инстанциям!

— Что за чертовщина? — проворчала одна из Краа. — Почему эти ублюдки не стреляют?

— Чертовы трусы! — заорала другая. — Ну стреляй, ты, дерьмо! Огонь!

Несмотря на это ободряющее высказывание, хондзо предпочли поступить по‑своему. Их корабль показал хвост и был таков.

Члены Тайного Совета подавленно молчали. Несчастные техники испуганно озирались, ожидая, что сейчас им предстоит оправдываться.

— Что делать? — прошипел Ловетт.

— Ну и черт с ними! Все равно наступать! — заявила толстая Краа.

— Не знаю, — сказала Мэлприн. — Стоит ли? Я имею в виду, не меняет ли происшедшее наши планы?

Кайс считал, что меняет, — но уверен не был. В конце концов, они так близко. Патруль маленький, флот на месте. И совсем рядом — запас АМ‑2.

В этот момент экран потемнел и дал совсем другое изображение. Встревоженные члены Тайного Совета увидели лицо шефа корпуса «Меркурий» Пойндекса.

Он не попросил извинения за вмешательство.

— Меня предупредили, что команда заговорщиков-убийц в этот момент прибыла на место и готовится к удару. Господа, вы немедленно должны передать себя в руки сотрудников службы безопасности. Для паники причин нет. Если вы будете следовать нашим рекомендациям, все будет хорошо.

Члены Совета затряслись, когда дверь с треском распахнулась и в комнату вломились сотрудники службы безопасности в масках. А затем пятерых правителей всего, чем раньше правил Вечный Император, как маленьких детей, увели в укрытие.

Где‑то в удаленной системе Хондзо флот ожидал указаний.

Команда приближалась к имению покойного Сулламоры. Сначала они двигались быстро. На рассвете укрылись в речной пещере, которую точно указала Флеза, съели безвкусный обед и попытались заснуть.

Объяснялись они только на пальцах, даже шепота не было. Такие сигналы несли избыточную, очевидную информацию типа «Цель на земле», но помогали хоть как‑то прорвать завесу молчания.

Теперь все, что было над головой, должно рассматриваться как враг.

Лишь только стемнело, они двинулись дальше. В десяти километрах от имения команда встретила первые пассивные датчики сигнализации. С помощью электроники датчикам быстро дали понять: «Ты ничего не видел!», и команда пошла вперед.

Датчики стали попадаться чаще и более чувствительные. Но и их удалось успешно обмануть. Затем показалась старая дорога, по которой ходил патруль. Время его прохождения было точно зафиксировано Дамом и Ди.

Системы безопасности оказались до смешного просты. Протопали пятеро патрульных — по всей видимости, «Богомолы». Опять пронесло. Один из н’ранья наклонился к Стэну и пренебрежительным знаком показал: «Хоть танцуй».

Снова вперед. В километре или около того от поместья Стэн обнаружил высотку с неплохим обзором и прекрасным укрытием от наблюдателей.

— Здесь. Встаем, — подал он знак.

Были открыты цилиндры и извлечены две ракеты. Внешне они походили на стандартное имперское вооружение. Малого радиуса действия, самонаводящиеся, автономные, класса «земля-земля». На деле это было не так. Жидкое горючее было заменено в них на меньшее количество медленно сгорающего твердого топлива — ракетам предстояло стартовать с очень близкого расстояния. Мощность заряда боеголовки увеличена. Механизм самонаведения тоже выброшен; освободившееся пространство занял дополнительный заряд. Оставлено место лишь для примитивной системы наведения, расположенной у хвоста ракеты.

Раздвинули телескопические стойки, соединили их в крестообразную пусковую установку. Артшулеры освободили свои рюкзаки. Каждый из них содержал катушку с двумя километрами тончайшей мономолекулярной проволоки. Один конец проволоки соединили с ракетой, другой — с установленным на штативе прибором ночного видения, снабженным небольшим джойстиком. Н’ранья были готовы.

Остальная часть команды сбросила фототропную униформу, под которой оказалась имперская военная форма, в точности такая же, как у гвардейцев, охранявших поместье. Стэн жестом направил их вниз, к подножию холма.

Кругом датчики. Заградительные барьеры, включая и архаичную колючую проволоку, и мины-ловушки. Охранники. Все просто. Никаких проблем. Не слишком ли просто?

Стоп. Сигнал — движение ладони вниз.

Не нужно. И так все ясно. Команда залегла. Прямо перед ними было последнее заграждение — и зона лагеря!

Теперь должна начаться кровавая баня — желательно, конечно, только для одной стороны.

В начале операции, когда Стэн нажмет клавишу на приборе связи, будет запущена первая ракета. Вторая пойдет следом через десять секунд. Стэн чувствовал (и не зря), что любая самая современная система наведения будет засечена и тут же блокирована, поэтому он и воспользовался примитивной. Ракеты наводились по проводам, которые тащили на себе Артшулеры.

От проводных систем отказались тысячи лет тому назад в связи с их явным несовершенством. У них было множество недостатков: надо, чтобы оператор оставался на одном месте и вел ракету до самой цели. Он должен находиться на расстоянии прямой видимости от мишени. Со стороны мишени его тоже могли заметить и принять меры.

Для Стэна это не было проблемой — он мог нанести ответный удар.

Проволока могла за что‑то зацепиться или оборваться? Только не эта проволока.

Если ракета будет двигаться с большой скоростью, оператор может направить ее выше или ниже цели или, что еще хуже, позволить ей вообще выйти из зоны управления. Поэтому ракета должна быть медленной. Это дает противнику дополнительное время, чтобы обнаружить и уничтожить ракету, а заодно и ее оператора. Впрочем, Стэн надеялся на благополучный исход.

Во‑первых, ракеты последовательно накроют территорию мишени, приведя к хаосу, пожарам и панике. Стэн и его команда ворвутся в этот хаос с криками «Свобода!», готовые на убийство. Они должны лишить всех членов Совета любой возможности выжить, а затем перерезать связь и вернуться на базу.

Прибор связи также подаст сигнал Килгуру; оставшийся на дне корабль всплывет и отправится к условленному месту встречи. А потом они все полетят домой и смогут от души напиться.

Ну, хватит мечтать, парень! Пошли.

Стэн нажал кнопку. ОДНА СЕКУНДА…

Первая ракета стартовала и на бреющем полете пошла на главный дом поместья.

ТРИ СЕКУНДЫ…

Фэй Артшулер перебросила через проволоку «колбасный» заряд взрывчатки и дернула шнур подрыва.

ШЕСТЬ…

Первая ракета «ползла» со скоростью всего двести километров в час.

ВОСЕМЬ…

Заряд сработал, образовав в проволоке целые ворота.

ДЕСЯТЬ…

Стартовала вторая ракета.

Стэн закричал:

— Гранаты!

Команда дружно выдернула чеки и швырнула гранаты на территорию поместья.

ТРИНАДЦАТЬ…

Стэн первым вскочил на ноги и бросился к дыре в проволоке. Возможно, это спасло ему жизнь.

ПЯТНАДЦАТЬ…

Взорвались гранаты. Гигантские вспышки распространили помехи в оптических и других диапазонах спектра.

ВОСЕМНАДЦАТЬ СЕКУНД…

Имперская служба безопасности захлопнула ловушку. Показались двое грависаней, громыхнули многочисленные атомные ружья. «Ракетчик» высунулся из своего бункера, следя за целью.

ДВАДЦАТЬ ОДНА…

Первой ракете Стэна оставалось четыре секунды до взрыва.

Датчики ядерных ружей грависаней обнаружили цель. Урановые пули прорезали воздух, и ракета была разбита вдребезги.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ…

«Ракетчик» обнаружил пусковую площадку. Двадцать кассетных снарядов ушли в ночную тьму. Оба н’ранья исчезли в страшном взрыве. Вторая ракета, потеряв управление, взмыла вертикально вверх.

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ СЕКУНД…

Пяткой ботинка Акаши наступил на мину, поставленную здесь менее часа назад. Ногу оторвало зарядом, а шрапнель скосила Монтойю. Близкий разрыв задел Стэна, подбросил его в воздух и швырнул назад, на проволоку. Обмякнув, он повис на заграждении.

«Датчик жизни» Монтойи сдетонировал пурпурной вспышкой в темноте.

ТРИДЦАТЬ ОДНА…

Высоко над головой Стэна взорвалась вторая ракета, не принеся никому вреда.

ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ…

Пулеметы на грависанях нацелились вниз… Клацнули магазины, автоматически меняя боекомплект, и вновь открылся огонь на поражение. Ларри и Фэй Артшулеры были разрезаны почти пополам.

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ…

Снайпер поймал в прицел бегущего Хавела… Нажал на спуск. Заряд АМ‑2 пробил грудную клетку Хавела.

СОРОК ДВЕ…

Корум и Вальдива бежали зигзагами, уворачивались, стреляли… Пушки нашли их и уничтожили.

Стэн очнулся лежащим плашмя. Оглушенным. Дезориентированным. Он попытался встать на ноги, и рефлексы «Богомола» взяли верх.

Стэн побежал вперед, перекатился через голову, для чего‑то продолжая сжимать в руках виллиган. Разрывные пули прошивали пространство в нескольких сантиметрах над его головой, и он вынужден был вернуться в укрытие.

«Здесь безопасно, оставайся здесь, — приказывал ему разум. — Они тебя не увидят. Не найдут».

Тело отказывалось подчиняться.

Он вырвался из своей военной сбруи, выдернул чеку гранаты и вместе с одеждой швырнул назад, к проволоке. Взорвалась первая граната, от нее сдетонировали остальные.

Стэн поднялся. Побежал, спотыкаясь.

«Прочь! Ты проиграл. Шевелись!»

А другие?

«Какие, к черту, другие — они погибли! Выполняй мой приказ!»

Из дыма показался патруль из пяти человек. Поднять ружье. Прицелиться. Нажать на спуск — и в красное облачко врагов!.. Заряды АМ‑2 прорвали колючую проволоку и уничтожили датчики сигнализации.

Вперед, за проволоку, раздирая кожу!

Шум воды. «Беги, черт побери! Тебе совсем не больно».

Береговой уступ. Прыжок — опасаясь камней, надеясь на воду.

Ни то, ни другое! Удар об упругую преграду… Царапающаяся подушка из ржавой колючей проволоки.

«Где твой нож, парень? Режь!»

Нечем резать. Нож почему‑то не выходил из своих «ножен», и Стэн всем телом с шумом кинулся вперед. В воду, и дальше, через мель. Сзади кто‑то стрелял. Брызнули пули.

«Глубже. Ныряй! Глубже! Задержи свое дурацкое дыхание. Зачем тебе кислород? Теперь на поверхность. Вдох, и опять вниз. Плыви, как только можешь. Позволь течению нести тебя. Прочь. Вниз по реке».

Он сунул руку в карман, нащупал крошечную коробочку, сорвал крышку и нажал кнопку.

«Плыви, ты же можешь! Вниз по течению. Там Алекс, он уже спешит к условленному месту встречи».

Стэн понимал, что ему не дойти.

Килгур в ожидании мерил шагами рубку. Шагать приходилось немного — не больше четырех шагов, и во что‑нибудь упрешься… Такшип стоял на берегу реки в условленном месте. Входной люк был распахнут.

Приказ звучал четко и точно: оставаться на месте, пока до рассвета не останется один час или же пока не обнаружат. Если никто не прибудет, уходить в океан, однако оставаться вблизи устья реки. Члены ударного отряда будут пытаться, если не сумеют достичь места встречи, идти к развалинам Ридспорта.

Неподалеку Алекс услышал адские звуки боя. Он в очередной раз проклял Стэна, но потом прервал поток ругательств, так как зажужжал прибор связи.

На экране появилось изображение территории мишени. Сразу за ее пределами мигал крошечный красный огонек — с реки. С самой середины, как показывала карта.

— Вот дьявол! — от души выругался Килгур.

Свет — и сигнал — передавал стандартный прибор тревожной сигнализации. Такие приборчики были у каждого члена команды, и каждый имел приказ воспользоваться им, только если не будет никакой возможности добраться до места встречи, — но уж никак не вблизи территории мишени.

И вот мигает огонек. Один.

Алекс увеличил изображение, чтобы разглядеть, есть ли другие. Ничего.

Его пальцы нащупали микрофон.

— Я — место встречи. Ко мне!

Молчание было ему ответом, хотя огонек продолжал мигать. Килгуру понадобились доли секунды, чтобы понять, что это ясный и четкий приказ действовать. Еще секунда, и он поднял корабль на Юкаве — будь проклят тот, кто заметит факел, — и двинулся вперед, вверх по реке.

Вспыхнул экран. Шесть грависаней!

Алекс убрал одну руку с рычагов управления и нажал гашетку. Грохнули пушки корабля. Такшип взвыл, цепляя верхушки деревьев леса, уже почти врезался в них, когда Алекс снова взял в руки управление. Он промчался сквозь падающие обломки грависаней, и тут из динамиков грянул голос:

— Неизвестный корабль! Немедленно приземлитесь, или будет открыт огонь!

Алекс был вынужден подняться из ущелья. Заложил крутой вираж и нажал клавишу «Общий залп» на панели выбора оружия. Залпом вырвались восемь ракет «Гоблин‑19». Он еще нашел время отметить, что системы наведения этих антикорабельных ракет среднего радиуса действия активировались, и вернулся к панели управления. Затем снова спикировал в ущелье.

Отвесные скалы проносились мимо, и Алекс чуть не перелетел мигающий огонек и не попал в охраняемую зону их мишени. Он повернул корабль — стабилизирующие и навигационные гироскопы взревели от нагрузки, — вырубил энергию и перешел на двигатели Маклина. Высоко над головой рос гриб ядерного взрыва.

Алекс уже распластался на крышке люка. Прямо перед ним чуть выше по течению плавало неподвижное тело. Килгур вытянулся во всю длину и схватил шершавый комбинезон. Втащил тело на корабль, вернулся к рычагам управления и на полной мощности набрал высоту, прорвавшись сквозь ядерный гриб — все, что осталось от имперского военного корабля.

То ли помогла природная реакция Килгура, то ли везение шотландца, но корабль покинул планету, ворвавшись в космическую тишину на полной мощности двигателей АМ‑2.

А в крошечной рубке лежал без сознания Стэн. Его мозг был почти отключен; да и тело, выполнив свой долг, тоже отключилось, ожидая ремонта.

Глава 12

Библиотекаршу и ее коллег занимали весьма печальные мысли: что им делать, когда — или, точнее, если — уедет их хозяин. Кто подумывал о самоубийстве, кто планировал полную смену профессии. Сама библиотекарша видела два варианта будущей карьеры: либо пойти работать в одну компанию по производству порнофильмов, либо стать наемным убийцей.

Ее работа внезапно превратилась в каждодневный кошмар.

Раньше ничего подобного не было. В сущности, когда она получила эту должность, ей все только завидовали.

Своей прошлой работой старшего библиотекаря крупного университета она была недовольна — не хватало времени для собственных научных исследований и публикаций, да и ее квалификация была избыточной для такой работы. И вдруг, как гром среди ясного неба, появился агент по найму — «охотник за головами». И предложил, как ей показалось, совершенно фантастическую работу — с жалованием примерно втрое больше ее теперешнего.

— Вы не против переезда в другую систему?

— Нет.

Казалось, «охотник» был нисколько не удивлен, как будто знал о ней абсолютно все.

Предлагалась работа личного библиотекаря.

Женщина возразила — она не собиралась провести жизнь затворницей, зарывшись в пыльных архивах.

Ничего подобного, объяснил ей агент. Он предложил ей посетить планету Йонгджукл и поближе ознакомиться с новой работой. Оплаченный билет в оба конца. Он даже предложил сопровождать ее, но она отказалась. Библиотекарша была вполне привлекательна, и агент явно расстроился.

Библиотека занимала целый особняк и была единственным зданием на огромной территории. Но основной дом затмевал своими размерами библиотеку. Уединенный, с более чем тысячей квадратных километров охраняемых земель. Апартаменты, предназначенные ей, были роскошны. Плюс имелся персонал: повара, уборщики, садовники.

Нельзя сказать, что библиотекарша находилась здесь в заточении. Ей предоставили гравикар, а до ближайшего крупного города не более чем час‑два лету. Свободное время? Сколько угодно, лишь бы это не вредило работе. Если ей вдруг понадобится помощь, она могла нанять столько сотрудников, сколько необходимо.

Компьютеры? Сканеры? Читающие роботы? Полный комплект. И регулярное представление новых моделей.

Она спросила, позволят ли ей продолжить свои собственные исследования. Несомненно. Сможет ли она принимать гостей? Если захочет. Однако, если выезжать за пределы территории, необходимо брать с собой прибор связи. Готовность к работе — круглосуточная, нужно быть готовой явиться по первому требованию. Конечно, это маловероятно.

Такое предложение казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Она чувствовала себя героиней какого-нибудь слащавого фильма.

В особенности потому, что в особняке никого не было. Никого, кроме обслуживающего персонала. И никто из них никогда не видел хозяина.

Когда библиотекарша вернулась в свой родной мир, то первым делом спросила «охотника за головами»: «На кого я буду работать?»

Мужчина объяснил. Особняк — и все его земли — являются частью фамильного имения. Чьего? Я не могу вам этого сказать. Но особняк должен оставаться у семьи и поддерживаться в порядке. А если нет, то уж поверьте мне на слово, дорогая, может рухнуть целая коммерческая империя.

Главой семейства является молодой наследник, продолжал агент. Возможно, вы никогда и не увидите его. Он чрезвычайно занят и предпочитает жить поближе к центру Империи. Но это человек незаурядный. В один прекрасный день он может и объявиться. Один либо со свитой — в этих случаях он потребует абсолютной секретности. Агент пожал плечами. Должно быть, замечательно быть настолько богатым, чтобы вести такой образ жизни.

— А если я соглашусь на эту работу… — начала женщина.

— Вы можете заключить контракт на неделю, месяц или на год, — прервал ее агент.

— …Должна ли я держать это в секрете?

— Вовсе не обязательно, — ответил он. — Примерно раз в год разговоры вокруг поместья становятся излюбленной темой видеоновостей планеты. Говорите все, что пожелаете, — скрывать тут нечего.

Обуреваемая смутными опасениями, она приняла предложение.

На протяжении одиннадцати лет жизнь ее была раем. Ежедневно поступало головокружительное количество материалов. По‑видимому, неизвестный наследник выписывал все научные, политические и военные журналы в Империи. Материал просматривался, аннотировался и большей частью отбрасывался компьютером-сканером, у которого, судя по всему, был совершенно изысканный вкус. Эта машина, как подумалось однажды женщине, словно была запрограммирована на обеспечение свежей информацией кого‑то, только что восставшего из могилы.

Компьютер имел два системных модуля. Один из них располагался в опечатанной комнате, другой был в распоряжении библиотекарши. Опечатанная часть, как однажды стало известно женщине, содержала некоторую информацию, недоступную для остальной системы.

Ежегодно все файлы за истекший год удалялись. Затем машина все начинала вновь, собирая, анализируя и сохраняя.

Так продолжалось около пяти лет.

Но шесть лет тому назад компьютер вдруг изменил свой режим и начал сохранять все подряд. Библиотекарша заметила это лишь в конце года. И немного запаниковала. Может, она что‑то сделала не так? Ей не хотелось терять свою работу. И не только потому, что она была счастлива в этом мире, встретив и полюбив прекрасных товарищей, но и потому, что ее публикации лились непрерывным потоком, на зависть намного хуже оплачиваемым и намного больше работавшим коллегам.

Человек на другом конце контактного телефона тревоги успокоил ее.

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Продолжайте работать.

И она продолжала.

Но теперь несчастная библиотекарша совсем растерялась. Ведь, ко всеобщему изумлению, объявился наследник, существование которого, как она полагала, было просто мифом.

На небольшой посадочной площадке однажды приземлился маленький кораблик. Из него вышел один человек, а корабль немедленно улетел прочь.

Человека встретила охрана.

— Сэр, это частные владения…

А незнакомец произнес слова — те самые, по которым персоналу надлежало узнать хозяина.

Никто не понимал, что ему делать, и каждый внутренне сжался от страха за свое место.

Прибывший попросил проводить его в дом. Он принял душ, переоделся и попросил что‑нибудь перекусить. Затем позвонил и попросил показать ему библиотеку.

В большом зале он тактично сказал библиотекарше, что будет очень признателен, если она оставит его одного, но будет наготове. Потом отомкнул дверь в опечатанную комнату со вторым пультом управления компьютером. И началось безумие.

Казалось, наследник просматривал все, что было, и хотел еще большего. Библиотекарше пришлось нанять помощников.

Хозяин оказался чудовищно любознательным. И она снова подумала о нем как о восставшем из мертвых. Нет, поправила она себя. Он словно проспал целую вечность, как в тех древнейших звездных кораблях, которые летали еще до изобретения АМ‑2.

Шло время. Наследник питался довольно скудно, спал мало, но впитывал в себя информацию, словно губка. Однажды, когда на мгновение дверь в зал была открыта, библиотекарша увидела перед хозяином пять экранов с непрерывно меняющимися изображениями, а шестой поток данных доносил ему синтезированный голос. Времени поспать не хватало даже штату библиотеки.

Затем внезапно все прекратилось. Человек вышел из комнаты, оставив дверь открытой, и сказал, что его клонит в сон. Библиотекарша сонно ему кивнула в ответ: мол, и меня тоже.

Он распорядился, чтобы она отключила систему. Женщина и ее столь же отупевшие ассистенты разбрелись по своим комнатам.

Библиотекарша заметила странную вещь, но осознала ее лишь несколькими днями позже. Когда она проходила через помещение, где был установлен второй пульт компьютера, ей показалось, что машина отмечает файлы, а затем удаляет все подряд.

Впрочем, какая разница? Главное — поспать.

Человек выскользнул через неприметные ворота, и вскоре поместье осталось позади. Вдоль дороги стеной тянулась ограда территории особняка.

Он испытывал легкое сожаление. Компьютер сообщил, что, когда он исчезнет, персоналу будет выплачено большое вознаграждение, и за еще большую плату им предложат исчезнуть отсюда навсегда. Особняк, библиотека, служебные постройки через две недели будут разрушены до основания и снесены. Затем голые земли передадут в дар местным властям, чтобы они использовали их так, как им заблагорассудится. А жаль, красивое место. Впрочем, компьютер сообщил ему, что по Империи разбросаны еще десять таких же.

Теперь он знал шесть лет истории. И все. Планов у него не было. Пока не было. Зато ему дали место назначения.

Позади человека вспыхнул свет. Его обгоняли скрипучие грависани, груженные продукцией ферм, предназначенной для рано открывающихся магазинов. Человек поднял руку.

Машина с шипением остановилась. Водитель выглянул и распахнул дверцу.

Мужчина забрался внутрь, и грависани взмыли в воздух.

— Чертовски рано для прогулки, — заметил разговорчивый водитель.

Человек только улыбнулся в ответ.

— Вы что, вкалываете на этого богатея из дворца?

И снова человек улыбнулся.

— Нет. С богатыми мы говорим на разных языках. Так, просто мимо проходил. Странник божий. Спасибочки за то, что подбросили.

— Куда же путь держишь?

— В космопорт.

— Я погляжу, багажа у тебя маловато для путешествия.

— Ищу работу.

Водитель насмешливо фыркнул.

— Ну, счастливо тебе, дружище. Только отсюда ни черта никто не летает. И сюда не прилетает. Невеселые времена для космодромной обслуги.

— Ничего, что‑нибудь да найдется.

— Какая уверенность, надо же! Нравятся мне такие парни!.. Между прочим, я Винклорс. — Водитель протянул ладонь. — А ты?

Человек пожал его руку.

— Мое имя Рашид.

Он откинулся на шершавую пластиковую спинку сиденья и уставился туда, где небо было освещено огнями, — в сторону космопорта.