Возвращение

11

Мы вошли в дом, и сразу попали в большой зал. Пол деревянный, сложен причудливым узором (как паркет), стены, белые, колонны, по потолку идет позолоченная кайма, люстра, и посередине лестница на второй этаж, перила имеют выкованный замысловатый узор, лестница покрыта ковром. Пока мы поднимались, я всё разглядывала и восхищалась интерьером. Всё было очень красиво. Меня привели в комнату, отделанную под светлый орех. Кровать, стол, кресла, трельяж, ковер, цветы, а габариты комнаты — это как моя двухкомнатная квартира на Земле. Мне показали и ванную, хорошо, что здесь есть сантехника.

Кайф. Пока я принимала ванную, мне почистили моё платье. И через полчаса Дон отвел меня в зал на обед. В этом зале можно роту солдат накормить, а мы сидели вдвоем. Мне помог сесть за стол дворецкий, пока мы шли, он все хотел задать вопрос, но не решился. А когда села за стол, вспомнила, что я ничего не знаю по этикету. На столе лежало несколько вилок и ложек, и они отличались от привычных мне. Подстава….

Нам принесли суп, и ди Фарт взял первый ложку, позволяя мне сориентироваться. И весь обед, он начинал, есть первым, а я подсматривала. Думаю, он просто понимал все и тактично помогал мне. И я ему была благодарна.

— Ну как было вкусно? — спросил он.

— О, да, — ответила я. — Я благодарю всех, кто готовил и помогал с обедом.

Дворецкий в это время убирал на поднос тарелки, и от этих слов у него все упало на пол, он посмотрел ошарашено на меня.

— Хорошо. Займемся делами, — со смешком ответил ди Фарт и поднялся.

И он повел меня к родовому кристаллу. Он находился в небольшой комнате, на постаменте. Чаша, наподобие раскрывшегося цветка, а внутри- кристалл, напоминающий яйцо, при чем немаленький, похож на граненый алмаз, цвет белый.

— Положи руки на него, — попросил ди Фарт.

Я глубоко вздохнула и положила руки, и тут воздух поменялся, как будто замер, и навстречу ко мне стали подплывать призраки, но они осязаемые. Женщины, мужчины, по виду и не скажешь, сколько им лет. У смерти все молодые. Было не страшно, а как-то спокойно. Я рассматривала их, они меня. Вот вперед выплыла женщина.

— И зачем ты пришла, иномирная душа? — спросила она.

— Я прошу вас подтвердить, что я не дочь ди Фарта, — спокойно ответила я.

— А почему ты не хочешь быть его дочерью? — задала удивленно вопрос.

— Даже если предположить, что тела принадлежит его дочери, но душа не её. И я не хочу лгать ему. Как ему скажу, что его дочь умерла и никогда не вернется. Ему надо дать надежду, что он её увидит. Может, он этим только и живет.

— Ты отказываешься от состояния, положения, веса в обществе? — с удивлением опять задала вопрос.

— И зачем мне это. Все время лгать и скрывать, кто я на самом деле. А потом вдруг он узнает правду и опять ему нанести боль. Я думаю, он уже так много ее пережил, — твердо, ответила я.

Она заглянула ко мне в глаза и засмеялась.

— А ты мне нравишься. Мы примем тебя в род, ты будешь моим родным, хорошей опорой.

— Нет-нет, что я скажу, я не смогу лгать.

— Скажешь моему пра…пра…правнуку, пусть после тебя положить руки на кристалл, и что Фифа хочет поговорить с ним. А ещё я подарю свой дар.

Она наклонилась ко мне и положила ладонь на голову. Я не успела открыть рот, как кристалл засиял красным цветом, и все исчезло.

— Я знал, знал, милая моя девочка, — обнимая меня, говорил ди Фарт.

— В… а… м надо положить руки на кристалл, там Фифа хочет поговорить с вами, — заикаясь, проговорила я.

Он изумленно посмотрел на меня, повернулся и положил руки. Я увидела только, как он исчез в какой-то дымке. Через некоторое время он появился, развернулся, посмотрел на меня, и, улыбнувшись, обнял меня.

— Это ничего не меняет. Ты моя дочь, и это не обсуждается, — твердо ответил он.

И я заплакала от чувства приобретения семьи, ведь это чувства были мне уже давно не ведомы. И на подсознании я услышала слова,” это начало любви”, но я этому не придала значения. Немного успокоясь, мой отец, (я решила сразу его так называть), повел меня к моей матери. По дороге рассказал, что после похищения дочери она отрешилась от всего, не стала разговаривать, ничем не интересоваться, редко выходила из комнаты. Он привел меня в комнату, где у окошка в кресле сидела женщина, опрятно одетая, причёсанная, видно, что за ней хорошо следят. Я отдала должное отцу, ведь так заботиться о жене не каждый сможет. Он подвёл меня к ней.

— Элиза, посмотри, кого я привёл.

Она даже не повернулась на звук, как сидела, так и сидела. Я подошла к ней, опустилась на колени, взяла ее за руки. Я заглянула ей в глаза и тихо сказала:

— Мама.

Она посмотрела невидящими глазами на меня, но постепенно ее взгляд становился осмысленным.

— Мири, девочка моя, — и погладила ладонью моё лицо.

Я прижала ее ладонь к лицу и заплакала. Она тоже наклонилась ко мне и, обняв, заплакала. Отец, не выдержав этой сцены, вышел. Мужчины тоже иногда плачут, но так, чтобы никто не видел их слёз.

Так мы просидели долго, мама приходила в себя, оживая, мы разговаривали и узнавали друга. Вскоре нас позвали ужинать, и мы потихоньку спустились в зал. Там уже отец, увидев свою счастливую жену, обнял её.