Возрождение Вечного Человека

ГЛАВА 4 Пламя!

Толпы людей хлынули в залы, как средневековые крестьяне, штурмующие замок. Огнестрельного оружия не было. Люди орудовали палками, стульями — любым оружием, какое только могли найти.

Цюлерих бежал быстро и энергично. Бледно-зеленые капли вернули ему резвость ранней юности. Но спасения не было. Люди уже поднимались по лестнице и высыпались из лифтов наверху. Он был в ловушке. Миновать их не было никакой возможности. Хриплые вопли, призывающие к его уничтожению, перекрывали непрекращающийся вой. Он обогнул второй этаж и поднялся по следующему лестничному пролету.

На третьем этаже тоже толпились люди. Он свернул по коридору в конец здания. Большую часть наружных стен занимали большие окна. Сквозь них Цюлерих увидел вспышку страшного теплового луча. Он проносился над городом то тут, то там, словно луч огромного прожектора. Его яркость была такой, что он прорезал дневной свет, как электрический фонарик прорезает ночь. Он пронесся по городу, нащупал дворец и запустил широкий поток раскаленного света через окна и коридор. Тут же вспыхнул огонь, и мебель запылала, как бумага, брошенная в электрическую печь. Он не был вздымающемся, ревущем пламенем, от которого тянутся зловещие клубы дыма. Это был тихий, сильный жар, ослепивший его и с внезапностью взрыва сжегший беснующихся людей дотла. Ужасное зрелище — этот пылающий луч, пожирающий все способное гореть и оставляющий после себя лишь пепел. Белые мраморные стены потрескались, и от них повеяло жаром. Огонь разъедал деревянные панели, как кислота, распространяющаяся по всему дому.

Внизу, на нижних этажах дворца, раздались крики и стоны, когда луч принялся сновать сверху донизу по всему большому дворцу. Пораженный и почти сдавшийся, Цюлерих бросился в ближайшее хранилище. Он знал, что произошло. Солнечные прожекторы на муниципальных башнях были направлены на дворец. Находившаяся внутри толпа подверглась нападению людей с иными политическими убеждениями.

Цюлерих, тяжело дыша, лежал в открытом хранилище. Он в изнеможении рухнул на пол, обожженный отражённым от стены лучом. Клинок света закружил, как луч древнего прожектора, и учёный увидел, как он ударил вниз, во двор. Послышались крики и поднялась паника. Разрушение продолжилось, прерываемое только криками, вскоре растворившимися в всеобщем хаосе. Клинок с неистовой силой взмывал над толпой снова и снова, и люди обращались в пепел, покрывая им только что сожженных.

Несмотря на то, что за стенами хранилища был яркий день, помещение казалось сумрачным и затянутым дымкой, какой кажется комната, если долго смотреть на солнце. Цюлерих встал и, спотыкаясь, вышел за дверь, полный решимости покинуть дворец и сбежать в какую-нибудь далекую страну. Там он, возможно, сможет собрать вокруг себя небольшую группу людей, чтобы организовать правительство, основанное на здравомыслии и сдержанности.

Он споткнулся обо что-то рядом с дверью внутри хранилища. Ослепительный луч солнечного огня снова скользнул по стенам дворца и позволил ему мельком увидеть, что там находится.

Это был человек с вандейковской бородой. Один из Правителей был еще жив!

Цюлерих наклонился и потряс его, крича:

— Очнитесь! Очнитесь! Дворец в огне!

Он забыл, что этот человек не мог двигаться. Ведь он был одним из тиранов, пытавшихся выведать у него секрет вечной жизни. Но когда мужчина остался неподвижен, глядя на него снизу вверх отражающими пламя глазами, при этом его тело оставалось застывшим, словно замороженным, он вспомнил, что бородач выпил его бледно-зеленые капли, и еще он вспомнил, что тот должен знать код управления телекопами. Ему не хватало лишь нескольких капель щелочи для восстановления речи и движения. Если бы он только смог спуститься в подвал, где у него хранились флаконы со щелочью, он смог бы оживить этого человека и возродить порядок из хаоса. Неуязвимая полиция, недавно вселявшая страх в сердца людей, снова смогла бы заняться своей работой.

Он подхватил бородача на руки и выбежал в коридор. Спеша на нижние этажи, он успел заметить, что телекопы находились в рабочем состоянии, несмотря на ужасающий жар, обрушившийся на них. Очевидно, что они были сконструированы так, чтобы выдерживать экстремальные температуры, а также любые другие виды воздействия. Но в данный момент флаконы со щелочью интересовали Цюлериха больше. Они были далеко внизу, и он слышал, что люди уже возвращаются во дворец, распевая свою ужасную песню восстания.

Ослепительный свет дьявольского теплового луча снова вернулся. Цюлерих добрался до лестницы и, спотыкаясь, спустился по ней, тяжело упав на площадку, где из потрескавшегося и вспенившегося от жара мраморного основания фонтана вырывались струи воды и пара. Ослепительный свет быстро усиливался. Тепловой луч метнулся к нему, как древний пулемёт, выискивающий укрытия. Он извернулся и выбрался из-под беспомощного человека, лежавшего на нём. Цюлерих поднялся на ноги, одна нога у него подгибалась и болела, и заковылял прочь, но его добрые старые глаза поймали пристальный взгляд не имевшего возможности пошевелиться человека. Он подумал о том времени, когда он тоже был беспомощен и ждал, когда придут люди и похоронят его. Его большое сердце не позволило ему бросить беспомощного человека на произвол судьбы. Он наклонился и поставил окоченевшее тело на ноги, удерживая его в равновесии, пытаясь заставить травмированную ногу повиноваться его воле.

Жар становился все сильнее. От стен уже исходили слабые волны жара, и это причиняло невыносимую боль его рукам и лицу. Они покрылись волдырями задолго до того, как огненный клинок добрался до них. Цюлерих потащил обладателя вандейковской бородки к фонтану, надеясь, что каким-то чудом огненный клинок не заденет их и он сможет избежать его в теплой воде. Но тот продолжал приближаться, пробиваясь к ним, как солнечный свет сквозь разрывы быстро движущихся облаков.

Все его мысли занимал щелочной раствор. Если бы только был какой-то способ оживить бородача, они могли бы вернуться в хранилище и спастись. Но Цюлерих знал, что оживить его невозможно. Без щелочи застывший человек был беспомощен, как каменное изваяние.

У него самого сильно болела нога, и Цюлерих оглядывал дворец, как загнанный волк. Его взгляд скользнул по сгоревшей мебели, кирпично-красным пузырям на белых мраморных стенах, небольшим кучкам пепла, недавно бывшим креслами, гобеленами, картинами и дверями. Затем он снова посмотрел в глаза единственного живого существа, кроме него самого, в этих чертогах разрушения.

И снова он молил небо и землю найти способ заставить бородача двигаться. Да, этот человек был тираном, эгоистичным грубияном, добивавшийся своего, подвергая его пыткам, и все же бородач был последним, кто, как знал старик Цюлерих, мог контролировать телекопов. Он должен был спасти его, но не столько из жалости, сколько для того, чтобы заполучить ключ управления механическими людьми, ибо только они могли навести порядок в неистовствующем народе.

Он плеснул водой на себя, а затем на бородача. От горячей одежды пошел пар, отчего его кожу словно обожгло. Должно быть, это конец, подумал он. Цюлерих должен был либо бросить бородача и лишиться ключа к власти над толпой, либо самому сгореть в огне. Он позволил бородачу упасть и повернулся, чтобы бежать. Под его ногами хрустел превратившийся в пепел толстый ковёр, устилавший лестницу. И это подсказало ему решение! Пепел — это щелочь!

Он повернулся к мужчине, лежавшему поперек мраморного парапета чаши ослепительно сверкавшего фонтана, наклонился, сгреб пригоршню пепла со ступенек и запихнул ее в его открытый рот. Затем зачерпнул пригоршню воды и смочил пепел.

Бородач ещё мгновение находился в оцепенении, как и все месяцы, прошедшие с тех пор, как Цюлерих дал ему капли вечной жизни. Затем он слегка вздрогнул. Казалось, он наконец понял, что произошло. Он вскочил на ноги и издал крик на странном свистящем языке.

По коридору пронесся грохот. Он нарастал, отдаваясь эхом по всему раскаленному помещению. Казалось, в покрытых волдырями ожогов залах пробудилась странно-чудесная жизнь. Это была размеренная поступь железных людей, покидавших свои позиции у обожженных стен.

Бородач развернулся и скрылся в хранилище, оставив старика Цюлериха одного!

Цюлерих беспомощно смотрел в спину убегающему мужчине. Пытаться догнать его было бесполезно. У него была сильно повреждена нога, и он потерял время, пытаясь привести бородача в чувство. Он не мог бежать достаточно быстро, чтобы добраться до хранилища, прежде чем его настигнет этот стремительный поток тепловых лучей.

Бородач метнулся вдоль стены к началу лестницы. Он, несомненно, успеет добраться до хранилища вовремя. Он продолжит жить, один. Король Земли, владыка телекопов и повелитель людей. Король Земли, безжалостный властелин, не просящий ни о чём и не боящийся ничего. Настанет тирания в тысячу раз более невыносимая, чем та, которую пытался свергнуть Цюлерих. Если раньше правителей было много, и один подозревал другого, то теперь власть этого нового короля не будет сдерживаться ничем.

Цюлерих бросился в чашу фонтана. Он не ожидал, что вода, и так бывшая практически невыносимо горячей, защитит его от теплового луча, но, несмотря на всю свою вечную жизнь, у старика Цюлериха взыграли человеческие инстинкты и он попытался оттянуть неизбежное насколько возможно.

Мимо прошел телекоп, стуча железными каблуками по вздувшемуся от жара мрамору. Цюлерих высунулся из бассейна и схватил механического человека за голень руками, обрётшими силу от страха. Он обхватил железную ногу своими ногами, и его понесло вниз по лестнице шестифутовыми шагами, одолевавшими по четыре ступеньки за раз. Телекоп не предпринял никаких усилий, чтобы избавиться от него. Он был движим приказом и направлялся прямо к цели, не заботясь о том, что мог растоптать или оттолкнуть кого-то.

Старик Цюлерих держался, совершенно не представляя, куда его несет эта штука. Ему было все равно, лишь бы убраться подальше от шквала приближающихся лучей. Но, спустившись на следующий этаж, он с тоскливой безнадежностью увидел, что телекоп шагает прямо навстречу надвигающемуся огню.

Он отпустил ногу и упал рядом с дверью. Телекоп продолжил движение, всё так же не обращая на него внимания. Он с трудом поднялся на ноги и открыл дверь. Затем опустился на четвереньки и вполз в комнату. Это была просторная, залитая солнцем комната с большими окнами, выходящими на восток и юг. Цюлерих беспомощно уставился на них. Здесь не было никакого укрытия.

Прежде чем он смог выбраться обратно в коридор, он обнаружил, что ему больше не нужно бояться огненного клинка, потому что он больше не жёг дворец, погаснув. Очевидно, команда бородача была передана телекопам, находившимся гораздо ближе к энергетическим установкам, чем те, что были в дворце.

С огромным облегчением Цюлерих остановился и уселся в кресло. Затем, на какое-то время, присущее его натуре научное любопытство оказалось сильнее боли от ран. Он находился в одной из знаменитых экспериментальных комнат, где совершенствовались машины различных типов.

Вокруг него было ошеломляющее множество странных приспособлений. Там были огромные вакуумные трубки высотой с человеческий рост, индукционные катушки размером с обычную комнату, влажные и сухие батареи размером с хранилище, в котором он спасался от солнечного пламени, и другие батареи размером с наперсток. Электрические разряды пробегали по трубкам фиолетовым, зеленым и синим светом, а одна из них пылала почти черным пламенем. Там были электроды с набалдашниками размером с футбольный мяч, в полированной латуни которых отражалась его наполовину лысая голова. Тут и там тянулись провода, а стол был усеян кнопками и переключателями.

Цюлерих поднялся из кресла и, прихрамывая, зашагал по помещению, с любопытством разглядывая сложные механизмы. Он прошел за панель с переключателями и сел на табурет, чтобы осмотреть свою ногу. По-видимому, у него была трещина в берцовой кости, это было не особо страшно, но причиняло боль. Он решил, что после нескольких недель постельного режима все заживет. Цюлерих потерял интерес к своей травме, когда обнаружил на столе перед собой открытую книгу, в которой ученый, вероятно, в последний раз делал записи перед тем, как спуститься вниз и присоединиться к Правителям, пьющим свои бледно-зеленые капли.

Книга оказалась перечнем экспериментов, проводимых ученым. Цюлерих так заинтересовался ею, что забыл о том, что бородач жив и что он, вероятно, попытается его прикончить. Он забыл о своих покрытых волдырями руках и лице, забыл об уничтоженных Правителях и кошмаре ужасного солнечного пламени. Он забыл обо всем, кроме чудесных научных данных, находящихся перед ним, и смелости того, что утверждал ученый.

Казалось, этот человек верил, что вся материя, вся жизнь, вся энергия, все во Вселенной — это электричество в различных формах, и он доказал это.

В книге речь шла о молекулах, атомах, электронах и протонах. Конечно, старик Цюлерих знал обо всем этом давным-давно. Удивительно было то, что этот человек, по его утверждению, сделал с этими крошечными компонентами Вселенной. Он утверждал, что, поместив полоску металла между электродами машины, расположенной по правую руку от Цюлериха, и повернув диск на столе, можно было по желанию изъять или добавить электрон или протон, что превращало металл в любое желаемое вещество в соответствии с заданной формулой.

В книге также утверждалось, что переключатель на панели за его спиной управлял подачей тока в высокие вакуумные трубки и что в любом веществе, помещенном между электродами, при нажатии на кнопку, электроны прилипают к протонам, образуя инертную массу, которую Цюлерих когда-то теоретически называл «нейтроном». Таким образом, вещество может быть сжато либо полностью до нейтронной массы, либо частично за счет сужения орбиты электрона вокруг своего протона. Ученый утверждал, что ему удавалось сжимать куски металла толщиной в фут до тех пор, пока они, казалось, не исчезали, хотя на самом деле они все еще существовали в виде бесконечно малых частиц того же металла. Кусок стали весом в шестьдесят миллионов тонн, если его сжать до тех пор, пока его протоны и электроны не соприкоснутся и не образуют нейтроны, заполнит пространство размером не более кубического дюйма[1].

Все это казалось Цюлериху невероятным, хотя, по здравому размышлению, он не видел причин, почему бы этому не произойти, если между электроном и его протоном так много места, как он всегда считал.

Один абзац особенно заинтересовал его. Он звучал примерно так:

«Я пришел к выводу, что теперь ученый, обладающий надлежащим оборудованием, вполне может по своему желанию увеличивать или уменьшать размеры металлов, сужая или расширяя орбиту их электронов. По приказу Имперского Совета Десяти я разместил электроды через равные промежутки по всему дворцу в качестве дополнительной меры предосторожности на случай, если люди когда-нибудь узнают секретный код, управляющий полицией, и настроят ее против нас. Повернув центральный переключатель на панели, дворец может уменьшиться до размера капли воды, а при повороте переключателя в противоположную сторону снова увеличиться до своего нынешнего размера. Нужно быть осторожным, чтобы орбиты его электронов не сжались полностью, чтобы не образовалось новое вещество — нейтрон. Это уменьшение дворца я пока боюсь пробовать.»

Цюлерих был так увлечен, что не услышал, как за ним открылась дверь. Он читал невероятные рассуждения, не обращая внимания на то, что вошел бородач.

— Выходи, старик. От меня не спрячешься! Любое место в городе можно осмотреть с помощью визоскопа! — прорычал бородач.

Цюлерих с трудом поднялся на ноги и посмотрел поверх стола.

Обладатель вандейковской бородки холодно взирал на него. Цюлерих просто стоял, глядя на него и не произнося ни слова.

— Ты не можешь умереть, — медленно, намеренно делая ударение на каждом слове, произнес бородач, сардонически улыбаясь. — Я тоже не могу, старик. Но нас легко может уничтожить жар. Право, с моей стороны неблагодарно наказывать тебя после того, как ты спас меня таким образом. Но тобой движут глупые идеи, и однажды, может быть, когда я буду спать, ты… ну, ты можешь оказаться рядом с солнечной башней, и ты можешь… Я не говорю, что ты это обязательно сделаешь, но ты можешь…

Он издал свистящий звук того странного языка, с помощью которого он управлял железными людьми.

Из глубины коридора донесся звук размеренных шагов, направляющихся к лаборатории.

— Что вы собираетесь делать? — воскликнул старик Цюлерих, вспомнив силу солнечного пламени, вопящих людей, погибших во дворце, и то, как они взрывались от жара.

Бородач не ответил. Телекопы распахнули дверь.

Цюлерих стоял, беспомощно глядя на гигантских квадратнолицих людей. Они были слегка покрасневшими от пламени, что придавало им гротескный, клоунский вид. В остальном сильный жар, казалось, совсем не причинил им вреда.

Они окружили стол и вцепились в него своими шестифутовыми руками.

Когда железные пальцы потянулись к нему, Цюлерих вспомнил о переключателе, способном уменьшить дворец до размера капли воды. При этом он, скорее всего, превратится в желе и, возможно, останется в таком искалеченном виде жить вечно, как та маленькая крыса в музее. Но, как он понимал, это также сокрушит бородача и телекопов, угрожающих ему. Армии железных солдат в городе получили приказ усмирить людей. Порядок будет восстановлен, и мир продолжит мирное и продуктивное существование. Когда-нибудь, когда люди узнают секретный код телекопов, они сделают стальных людей своими рабами, и, возможно, к тому времени научатся руководить собою сами.

Он щелкнул переключателем, несколько сомневаясь, что что-нибудь произойдет, но это был его последний отчаянный шанс.

— Не надо! — вскричал бородач, потянувшись к переключателю, и съежился, ожидая, что стены сомкнутся и раздавят его.

Но, похоже, ничего не произошло. Телекопы продолжали функционировать. Бородач бросил изумленный взгляд на большие окна, и Цюлерих, заметив изумление на его лице, тоже посмотрел туда.

Казалось, что вся земля за окнами разбухает! Она раздувалась, как игрушечный воздушный шарик, надутый дыханием непоседливого мальчишки! Высокие здания вырастали до высоты гор. Маленькие самолеты во дворе росли и в одно мгновение оказались выше третьего этажа дворца. Люди становились высокими, как башни, и возвышались над дворцом. Дворцы взмывали ввысь, становясь похожими на высокие холмы.

Ученый Цюлерих поразился странному феномену — распухающему как зёрнышко поп-корна миру. Что же произошло? Внезапно до него дошло. Ему не грозило быть раздавленным. Он, бородач и телекопы остались невредимы, но уменьшались вместе с дворцом, становясь все меньше и меньше, так что мир снаружи, казалось, раздувался.

Люди, находившиеся во дворе, казалось, взлетели в небо. Теперь можно было разглядеть только ботинки ближайшего мужчины. Они были намного больше дворца, а их шнурки казались огромными хлопчатобумажными тросами, входящими в отверстия размером с туннель. А они теперь стали не больше блохи.

Затем ботинки тоже устремились в небо и раскинулись до самого горизонта. Вскоре подошвы ботинок стали выше дворца, только выглядели они не как подошвы, а как огромные уступы из искусственной кожи.

На мгновение он обрадовался. И он, и бородач не умерли, но теперь они никак не могли влиять на спокойствие и комфорт людей. Но потом он вспомнил, что если повернуть переключатель в противоположную сторону, они снова станут нормальными. Он все еще находился во власти бородача, потому что телекопы, как и прежде, оставались всё такими же большими и могучими по сравнению с ним. Когда шок от новых впечатлений пройдет, бородач, несомненно, вернёт переключатель в исходное положение, и они вырастут до прежних размеров.

Он ломал голову в поисках выхода. Если бы он только мог вызвать сбой в работе трубки, ее энергия была бы нарушена, и они всегда оставались бы микроскопически маленькими.

Он потянулся за стальным бруском, лежавшим на столе. Бородач понял его цель и что-то крикнул телекопам. Они подскочили и схватили его за руки. Все его усилия были тщетны. Он чувствовал себя мухой, пойманной человеческими пальцами. Бородач спокойно обошел стол и направился к переключателю, позволяющему вернуть дворцу его нормальные размеры.

— Храбро с твоей стороны, старик, — усмехнулся он. — Но теперь я король. И не просто король, но и Вечный Человек, а не ты!

Цюлерих отвернулся, чтобы не видеть торжествующий взгляд бородача. Он уставился в окно, где земля быстро становилась все более огромной. Он ожидал увидеть, как она начнет уменьшаться после переключения механизма.

Произошёл толчок. Возникло ощущение, что что-то, поддерживающее дворец, поддалось. Пол под ним, казалось, проседал со всё возрастающей скоростью.

Тьма хлынула в окна. Ни один солнечный луч, ни одна звезда, ни какой-либо другой источник света не рассеивали мрак. Дворец окутала чернота.

Сразу же на белых стенах мягко зажглись автоматические лампы, и в комнате стало светло, как днем. Их свет отражался в окнах.

Камни и почва пролетали мимо, разбивая стекла и рассыпая осколки по полу. Казалось, они падают вниз по бесконечной шахте.

Цюлерих знал, что произошло. Он знал!

Весь вес дворца сконцентрировался в объёме капли воды. А это были тысячи тонн! Земная кора оказалась недостаточно прочной, чтобы удержать его. Они опускались к центру Земли, как пуля, упавшая в море!